В верховьях Каратагского ущелья, на узкой тропинке сыпучего косогора мне повстречался молодой, долговязый парнишка . С длинным солнцезащитным козырьком и в коротких шортах он, до смешного напоминал мне цаплю.
При нём была старенькая одностволка и два голубя, висящих на удавках, третьего раненого он держал за пазухой.
Расходиться на узкой тропинке было рискованно и мы пошли в одну сторону.
--Как ты очутился в этой глуши?--спросил я.
--А тут не далеко геологи работают, так я к ним сезонным рабочим на лето нанялся,--пояснил он,--но мы скоро заканчиваем, остались я, Сафар-командир из соседнего кишлака и начальник. А я пока на богаре голубей стреляю.
--А "командир",это такая должность у Сафара?
--Да нет, это после фронта так в кишлаке его звать стали. Он не возражает.
По пути он рассказал, что зовут его Алексеем и живёт он в городе у бабушки.
--Отца на фронте убили,--сказал он, -- а когда мать похоронку получила, так
вскоре сошлась с каким-то бухгалтером. Ну, а меня к бабушке определили -
матери отца. Она любит меня сыночком называет.
--Голуби, стреляй! --крикнул я ему, увидев подлетающую небольшую стайку.
Как-то неуклюже вскинул он ружьё, выстрелил уже в последнего, ну и про-
мазал.
--Я вообще-то в сидячих стреляю,-- оправдывался он немного смутившись.
--Оно и видно,-- пояснил я,-- ты стрелял прямо в него, как в сидячего, а надо целиться немного впереди. И лучше стрелять переднего, тогда хвостом дробового снаряда можешь зацепить и следом летящего. Попробуй так в другой раз.
--А ещё живёт у нас собачка Зяблик,-- продолжил он прерванный разговор,--
прошлой зимой он мокрый, голодный к нашему порогу прибился.Жалко было,
накормили, отогрели и теперь живёт с нами, как член семьи. Ну мне теперь на лево, --сказал он остановившись у небольшой развилки, -- а то Николай Николаевич будет беспокоиться.
--А Николай Николаевич, это геолог что ли?
--Да, он наш начальник.
--Ну, так я же его хорошо знаю! Тогда заглянем.
Вскоре за небольшим перевалом в тени можжевельника показалась палатка геологов. С заезженной патефонной пластинки доносилась, популярная в те годы
песенка "Три танкиста".
Из палатки вышел нам на встречу, слегка прихрамывая, Сафар-командир. На
его затасканной гимнастёрке блестела начищенная медаль "За отвагу". За ним
плёлся дряхлый, с порванными в драках ушами, пёс "Султан". Временами он тряс мордой, сгоняя облепивших ее назойливых мух.
Буркнув в мою сторону "салям," Сафар-командир обратился к моему попутчику.
--Ну что, Алёшка, к обеду настрелял? Слышал ты много палил.
--Угадайте,-- ответил он ему, спрятав голубей за спину и хитро прищурил
--Взяв голубя, Сафар-командир грубо отвернул ему крыло, от чего Алексей
даже съёжился, и сказал: -- крыло не срастётся, а если без него выживет, то
его тут же сожрут лисы. Так лучше если это сделаем мы, -- заключил он и
сморщился в улыбку.
А вот и Николай Николаевич. Оторвавшись от писанины на походном столике,
он подошёл с приветливой улыбкой,-- неожиданная и приятная встпеча,-- а мы
уже заканчиваем,-- продолжил он,-- на днях будем отчаливать. Многие уже уехали. Ну пока мы тут поболтаем, Командир что-нибудь нам на обед состряпает.
Зачехлив двустволку, я отдал свою куропатку Сафар-командиру А он
принёс нам тарелку колотых грецких орехов, пригоршню сушёного урюку . и
немного свежих лепёшек. В ожидании обеда мы попивали горячий чай и вспоминали интересные истории и забавные охотничьи байки. А от печурки,
тем временем, всё аппетитнее пахло жареной дичью, сдобренной традицион-
ными местными специями.
Сафар-командир уже подал нам алюминиевые тарелки, как я вдруг, непроизвольно обернувшись, увидел не далеко, под кустами чьи-то босые
ножки. Кто-то подглядывал.
Перехватив мой взгляд, Николай Николаевич окликнул,-- Кто там, покажись!--
В раздвинутых ветках показалось лицо девочки.
--А ну от сюда немчура! Сейчас собаку...,-- рявкнул Сафар-командир, добавив нехорошие слова.
--Стой!-- резко оборвал его Николай Николаевич, -- Подойди сюда, не бойся...
не бойся,-- обратился он к девочке.
Косясь из под лобья на Сафар-командира, она робко, неуверенно подошла.
Перед нами стояла, шмыгая носом, бледная, худая девочка в залатанном, ста-
реньком платьице. У неё были взъерошенные, огненно-рыжие волосы и печальные голубые глазки.
--Как тебя звать?-- спросил Николай Николаевич.
--Эльза.
--У тебя красивое имя. А сколько тебе лет?
--Десять.
--В школу ходишь?
Девочка отрицательно покачала головой.
--А где ты живёшь?
--Вон там,-- показала она рукой в сторону,-- у Чучуриных.
--Это за нашим кишлаком,--вмешался Сафар-командир,-- там её в кладовке с козой поселили. А отца её Фрица,-- добавил он,-- в труд-колонию забрали.
--А мама?-- спросил Николай Николаевич.
--Она в туберкулёзной больнице.
--Тебя тут одну не обижают?
Бросив беглый взгляд на Сафар-командира, она ничего не ответила.
Видя, что глаза её бегают по столу, Николай Николаевич, со словами,--
хочешь, возьми,--протянул ей свежую, румяную лепёшку. Подбородок её дро- гнул, она тут же ее схватила и прижав к себе поспешно удалилась. Николай
Николаевич ещё что то хотел сказать но она уже скрылась в густых
зарослях кустарника.
Какое-то тягостное чувство жалости осталось у нас.
--Жалко девочку,-- сказал наконец Николай Николаевич,-- пропадёт она в этой дыре.
--Не пропадёт,-- поспешил обнадёжить Сафар-командир,-- годика через два - три пристроим ее к вдовому Давляту, и при деле будет и при хлебе.
Пообедали молча, без особого аппетита. Николай Николаевич предложил мне переночевать, так, как уже не успею к последнему автобусу.
Ближе к вечеру Сафар-командир поплёлся со своим Султаном в кишлак. Ну,
а мы на свежем воздухе забрались в спальники и глядя на мерцающие звёзды, предались своим думам. Вскоре выкатилась из-за гор полная луна, плеснув белыми бликами в каменистое ущелье. Издали послышался глухой лай собаки и всё стихло...
--А туберкулёз быстро вылечивают?-- спросил Алексей.
--Всяко бывает,-- неопределённо ответил Николай Николаевич.
--Ты не спишь?-- спросил он погодя Алексея.
--Нет.
--Когда будем уезжать, ты отнеси продукты, которые останутся, этой девочке.
Как-то надо бы ей помочь.
Утром встали рано. Не дожидаясь Сафара-командира попили из термоса сурогат-кофе. Попрощавшись, Алексей поспешил на богару, пострелять голубей,
а Николай Николаевич отвёз меня на газике до остановки к первому автобусу.
С тех пор не одну осень, с двустволкой за плечами, ходил я по ухабистым горным тропам и болотистым берегам рек. Позади интересные встречи и занимательные истории, удачные трофеи и досадные невезенья. И всё ушло в прошлое, одни туманные воспоминания. А вот недавно подошёл ко мне, возле
витрины гастронома, улыбающийся молодой человек и поздоровался.
--Вы меня не узнаёте?-- спросил он, видя моё недоумение и хитро прищурил один глаз.
Тщетно пытался я вспомнить, пытливо вглядываясь в его лицо. Вроде что-то промелькнуло в памяти... Хотя нет.
--Мы с вами в Каратаге на охоте познакомились,-- напомнил он,-- но это было давно, с тех пор я и техникум окончил и армию отслужил и даже женился. А
вот и жена,-- показал он на миловидную девушку, вышедшую из гастронома.
У неё были вьющиеся огненно-рыжие локоны и добрые голубые глаза.
--Знакомьтесь,-- предложил он. И она представилась: --Эльза.