Император Александр II, как всегда, пребывал в раздумьях и не знал, на что ему решиться. Да, за время своего правления он научился перекладывать на разнообразные правительственные комиссии почти все свои государственные заботы. Ну а кто, утвердившись на троне, не стал бы стараться облегчить себе жизнь? Всё-таки иногда даже царю хочется и на балах потанцевать, и на охоту выехать, и за новой пассией приударить, где уж тут время найти для решения всех государственных проблем.
И ведь хорошую идею ему в начале правления подсказали: зачем всё делать самому, когда есть чиновники и прочие государственные мужи. Всего-то и надо - дать им право разобраться с поставленной задачей. Тут и время у него свободное будет, и излишняя ответственность с государя снимется - не он виновен в выходе сей резолюции, а комиссия, созданная при таком-то министерстве. А что вы думали? Вопрос-то сложный, вон умные люди годами заседали, радея о благе народа, они каждую запятую согласовывали, а Его Величество лишь бумажки подписал. Чисты его руки и помыслы, а если вам что-то не нравится, то обвиняйте представителей комиссии.
Задумка удачной оказалась и облегчила ему жизнь, но... подданные всё равно находят поводы, чтобы загрузить его новыми хлопотами. Причём хлопотами непростыми, с которыми ему самому справиться затруднительно. И вроде советчиков у него много, и высказывают они порой неплохие мысли, но опять же зачастую противоположные по смыслу. В результате ему вновь и вновь приходится на свой страх и риск делать выбор самому, принимая окончательное императорское решение, останавливающее все споры.
Как же всё это утомительно! И дела, с которыми без участия первого лица империи никто разобраться не может, и политика. Но в особенности утомили эти... соседи. Ну никак не прекращают свои козни иностранцы! Чего им вечно не хватает? Почему в урегулировании внутренних проблем Российской империи он должен оглядываться на европейцев, на тех же англичан и французов? Почему даже в вопросе прокладки железных дорог в сторону Урала вылезает эта пресловутая угроза противостояния России и Англии?
А брат Константин тем не менее сейчас с уверенностью вещает о будущем перераспределении международных сил в пользу России, и уже две недели всех в этом убеждает. Как он может это предвидеть? Как ему это даётся? Почему бы Богу не передать ему, Александру II, Императору Всероссийскому, хотя бы частицу непоколебимой уверенности брата в своей правоте? Может, и выстроилось бы тогда в процессе взаимного понимания что-нибудь существенное. Но нет... нет у него этой уверенности.
- Таким образом, господа, мы приходим к выводу, что на данный момент в развитии железных дорог Урала государство интересует в первую очередь не северное, а южное направление. Поэтому нам следует приложить все усилия, чтобы строительство на этом направлении началось как можно раньше. Повторюсь: не только декларация о строительстве нужна, но и конкретные шаги к самому строительству, вплоть до финансирования его из бюджета. Этим, опять же повторюсь, решаются несколько задач. Во-первых, мы начинаем продвижение железнодорожного строительства в сторону Урала, и это даст нам в дальнейшем возможность включить уральские заводы в экономику страны более полно, что облегчит их бедственное положение. Во-вторых, мы также посылаем сигнал, что намерены заняться всесторонним развитием Туркестана и Сибири. Хватит об этом только говорить, пора и делать.
Заседание совета продолжалось ещё какое-то время, но после речи брата Александр II для себя уже всё решил: пусть будет так, как он предлагает. Всё же сегодня его доводы перевесили все прочие. Пожалуй, и двухнедельные дебаты по Синдзяну стоит прекращать. Отправим в Пекин свои предложения, а там уж как бог даст.
И от этих решений ход истории немного изменил своё направление.
* * * * * *
Ох уж эти офицерские гулянки! Ну прям алкогольная вакханалия какая-то, честное слово. Мало того что чисто мужская компания редко когда пьёт умеренно, так в среде молодых офицеров процесс пития ещё и значительно усугубляется. И неважно, в каком веке проходит пьянка, век девятнадцатый почти ничем не отличается от века двадцатого или двадцать первого. И это не голословное утверждение, я сужу по своему личному опыту, как-никак довелось пить с офицерами аж в трёх столетиях. Ну, так уж получилось, перенесло моё сознание нежданно-негаданно из начала века двадцать первого в середину века девятнадцатого. Да, бывает в нашей жизни и такое, я натуральный попаданец.
Правда, не в царя или древнего князя какого-нибудь моему сознанию довелось вселиться, как это обычно принято у попаданцев, а в простого крестьянского пацана Мишку. И хоть папаша его дворянином был, да вот дожить до преклонных лет родителю не довелось, и наследство сыну он должным образом передать не сумел. Ну а родственникам ребёнок, прижитый от крестьянки, как оказалось, совсем не нужен был. Вот и спровадили они парня вместе с матерью и младшей сестрёнкой куда подальше; как говорится, с глаз долой - из сердца вон. И начался у Мишки длительный период мытарств.
Сначала в поисках пристанища они всем семейством направились из столицы в родную деревню матери, а потом и в Сибирь поехали, к её бывшему мужу. Дорога долгой и трудной была, да и отчим чужих детей неласково принял. Нет, не прогнал, но невзлюбил уж очень сильно. Обоих работой загружал постоянно, а к парню ещё и придираться начал по любому поводу, и... бил. Так что недолго Мишка под таким прессингом продержался, и однажды, в период тяжёлой продолжительной болезни, его сознание решило покинуть этот бренный мир и растворилось в мироздании... А может, у меня в подсознании поселилось, кто ж это теперь разберёт.
Да-а, не повезло парню. Но зато повезло мне, ведь его тело заняло моё сознание, и теперь я снова молод, и опять у меня всё впереди. И жизнь моя новая неплохо началась, мне довелось встретить замечательных людей: знахарку Софью Марковну, обладающую экстрасенсорными возможностями, и сестрёнку Мишки Марию, которую я полюбил как родную. Так и живём теперь одной компанией, а в скором времени, надеюсь, и семьёй жить станем. Софа, кстати, помогла мне дворянством обзавестись, а это для девятнадцатого века ой как немаловажно. Так что на данный момент, и, полагаю, на всю оставшуюся жизнь, я по документам случайно погибшего в Сибири паренька потомственный дворянин Александр Владимирович Патрушев, восемнадцати лет от роду. Сирота, но материально обеспечен, из близких родственников только две тётки имеются.
О-о... корнета Бибикова, похоже, на прочистку желудка повели. Эх, молодёжь! Ни в чём она не знает меры. Если молодые офицеры желают пить "по-взрослому", то задуманное ими почти всегда Армагеддону подобно. М-да-а... а ведь начиналось мероприятие чинно-благородно, и лишь после двух часов ночи, когда все старшие офицеры нас покинули, пошёл настоящий бедлам. И мне, блин, как понимаю, во всём этом безобразии придётся принимать участие до самого утра.
Знал бы заранее, я б... хм, да нет, всё равно согласился бы поучаствовать. По нынешним временам игнорировать приглашение на день рождения великого князя, причём сделанное им лично, - это, знаете ли, как-то не принято. Можно с лёгкостью изгоем общества стать. Так что придётся терпеть. Терпеть и вспоминать свою весёлую и беззаботную студенческую юность. "Ах, пир хмельной! Ах, пир ночной! Пирушка дружбы и свободы!"
Кажется, мой новый приятель, великий князь Николай Константинович, или - как он просил называть себя в дружеской обстановке - Нико́ла, желает меня этаким образом к офицерскому сообществу приобщить. Всё ещё надеется направить мою жизнь по воинской стезе, очень уж красочно иногда перспективы гвардейской службы описывает. Ну... разубеждать его я, естественно, пока не собираюсь (в основном отшучиваюсь), но и военным становиться совершенно не желаю, у меня других забот полон рот.
Я за два с половиной года попадалова успел заводчиком и промышленником стать, а это вам не хухры-мухры. На меня куча народа работает, и я несу за них ответственность. А ещё на моём попечении есть дети. Много детей! И я хочу воспитать из них людей нового поколения, людей, способных изменить историю России в лучшую сторону. Не стоит моей многострадальной родине повторять ошибок, что она совершила в той реальности, из которой я сюда переместился.
- Алекс, а давай ты ко мне ординарцем пойдёшь?
Ой, мама мия! Снова великий князь свою шарманку заводит. Когда же он успокоится-то? И ведь что забавно: его предложение, сделанное по пьяной лавочке, звучит вполне серьёзно и даже заманчиво... для многих здесь присутствующих. Место рядом с великими во все времена славилось достатком и почётом, вон как почти все оставшиеся более-менее трезвыми офицеры внимательно смотрят в нашу сторону и ждут моей реакции на вопрос. И это невзирая на то, что выпито за последние часы всеми нами о-го-го сколько.
По-видимому, я до сих пор вызываю у гвардейцев жуткий интерес, несмотря на все мои рассказы о своей жизни и старательно изображаемый образ рубахи-парня, сыплющего анекдотами и охотничьими байками направо и налево. То есть господа всё никак не могут разобраться, как же ко мне относиться и какие, чёрт возьми, взаимоотношения связывают меня с сыном второго человека в империи.
Выскочил, понимаешь ли, пацан из Сибири, как чёрт из табакерки, и о нём уже во многих столичных салонах разговоры идут. Казалось бы, ни рода у него особо знаменитого нет, ни связей, ни денег, а вот поди же ты, этот мальчишка уже у многих на слуху. Впрочем, и сам Нико́ла мало кому из офицеров хорошо знаком, и они хотели бы узнать о нём побольше. Великий князь был зачислен в лейб-гвардии конный полк (с офицерами которого сейчас гуляем) ещё при рождении, но реально в нём не служил. Полтора года назад он поступил в Академию Генерального штаба, где и учится до сих пор, и лишь после её окончания выберет себе место службы. Конечно, некоторые офицеры встречались с ним и на балах, и в петербургских салонах, но полноценного общения такие встречи им не дали. С великим князем так запросто не поговоришь.
Стараясь вести себя как изрядно набравшийся юнец (кем, по представлению собравшихся, в данный момент и являюсь), я пьяненько переспросил:
- Ординарцем? К тебе?
На что получил такой же нетрезвый, но зато лаконичный ответ, подтверждённый кивком:
- Да.
Изобразив недолгие раздумья, я отрицательно мотнул головой и постарался свести всё, как обычно, к шутке:
- Не-е. Я столько не выпью.
Моё высказывание вызвало бешеную бурю веселья среди собравшихся. Чёрт, мне, похоже, никогда не удастся понять, как гвардейцы умудряются ржать громче своих коней.
- Алекс, ты наглец. Да за такие слова можно и на каторгу пойти.
- Из ваших рук я всё приму. Ссылку. Каторгу. Тюрьму. Но желательно в июне... и, конечно же, в Крыму1.
1немного изменённые слова из сказки "Про Федота-стрельца, удалого молодца" Леонида Филатова (прим. автора).
Услышав очередные мои перлы, гвардейцы опять заржали, а великий князь махнул рукой:
- Точно наглец.
- Да, я такой. Великий и ужасный.
Ой Нико́ла, тебе бы лучше не знать, каким я иногда бываю. В зависимости от обстоятельств я ведь могу быть и Дедом Морозом, дарующим подарки, и дедом Отморозом, их отнимающим.
Князь между тем несколько секунд меня рассматривал и, не придумав ничего, чем бы ещё подцепить, с показной горечью в голосе воскликнул:
- Господа, вот как на него сердиться?
Ответом ему был лишь смех.
Мы пьём уже часов восемь, и на данный момент наша компания состоит лишь из самой бесшабашной молодёжи. Правда, где-то в дальних комнатах есть ещё те, кто уже не смог просто встать и уйти, поэтому их там и положили. Разгуляево проходит в офицерском клубе лейб-гвардии Конного полка, и мне до сих пор непонятно, как меня сюда впустили. Я всего месяц прожил в Петербурге, но уже знаю, что сейчас каждый полковой офицерский клуб является местом довольно закрытым, а уж столичный гвардейский и подавно. В него даже представителей других полков редко когда пускают, чего уж говорить про меня - гражданского шпака, воинской службы не знавшего.
Конечно, великий князь замолвил за меня словечко, всё-таки его день рождения празднуем. Представил как своего друга, да к тому же мастера оружейного дела, который успел создать - ой, не слышать бы мне этих слов! - "прекрасный револьвер своей собственной конструкции". Причём револьвер "чуть ли не лучший в истории человечества". Ну... естественно, по мнению самого Нико́лы.
Мало того, я ещё и промышленно производить своё детище стал, опять же на своём, "созданном тяжким трудом заводе". Это князь пока не знает, что я всего пятьдесят подарочных наборов в Красноярске сделал, и когда мне доведётся в Питере оружие изготавливать, до сих пор неизвестно. Кстати, револьвер, что я ему подарил, все в полку уже видели (Нико́ла успел похвастаться), и господа офицеры оценили его достоинства, чему я искренне удивлён. Ведь из достоинств там, если честно, лишь прекрасная сталь, хорошая её обработка и качественная отделка деталей, а вот конструкция самая простая. Не пришло время оригинальничать, нужно сначала запатентовать многое из того, что я собираюсь в дальнейшем выпускать. Хм... хотя... на фоне современного оружия мой револьвер действительно неплохо смотрится.
Все мы пьяны, хоть и пили последние пять часов почти одно шампанское; наверно, тут сказалось его количество и то, что в начале вечера самые старые представители полкового офицерского сообщества напоили нас всех жжёнкой. Это такая традиция у них в полку, как я понял. А жжёнка - это у-у-у... особенно на слабую закусь. Но... что делать, традиции рулят во все времена. Вот и тут никто нашего "хочу - не хочу" не спрашивал; как мне доходчиво объяснил один пожилой ротмистр, или ты пьёшь, или проваливаешь из клуба на все четыре стороны. Третьего не дано. Что интересно, торжественное представление под названием "Приготовление жжёнки" было, на мой взгляд, выше всяческих похвал. Скажем так, оно прошло в лучших традициях корпоративных гулянок богатых акционерных обществ двадцать первого века.
В самом начале, уже после представления меня гвардейцам полка, всех собравшихся офицеров пригласили в общий клубный зал, и четверо солдат внесли туда огромный чан, наполовину заполненный смесью из вин разных сортов, причём смесью горячей - её во дворе на костре заранее разогрели. Седой офицер не слишком высокого звания трижды обошёл чан с воздетыми над головой саблями, периодически чиркая одной о другую. Затем, остановившись, он величественно положил их на чан с вином крест-накрест. Другой, подошедший вслед за ним, принёс сахарную голову2 кило на пять, не меньше, и установил её в центре чана, на перекрестье сабель.
Голову щедро облили крепким ромом и подожгли. А после так и поливали ромом под одобрительные крики собравшихся, пока весь сахар не расплавился и не стёк в чан, и уже в чане последние всполохи огня стали тушить шампанским. Блин, короче, напоили нас жуткой смесью разнообразного спиртного с растаявшим жжёным сахаром. Но... надо признать, смесью вкусной. Ох, подозреваю, вливание этой "микстуры" тяжело моей печени обойдётся, как бы она, родная, поутру не начала возмущаться на столь варварское к себе отношение. Ай ладно, что выпито, то уже выпито. Здравствуй, утренняя головная боль.
2сахарная голова - способ расфасовки сахара. В девятнадцатом веке сахар производился в форме конической "головы" весом от пяти до пятнадцати килограмм (прим. автора).
От воспоминаний о традициях полка меня отвлёк очередной гвардеец, подошедший со мной выпить. Выпили, перекинулись несколькими незначительными фразами. Я старался держать марку хорошо подвыпившего, чтоб от меня поскорее отвязались, но не прокатило. Дальше пошло откровенное разводилово на деньги: у бедного несчастного поручика, видите ли, мундир поизносился. Ну а в конце, соответственно: "Не окажете ли вы любезность, одолжив мне сто рублей? Где-то на месяц, может, на два. Как матушка деньги пришлёт, я сразу всё отдам. Честное благородное".
Ага, такой несчастный поручик, я аж прослезился. Сейчас в карман полезу, как молодой лопух, и буду его слёзно умолять взять не сто, а тысячу рублей. Ха... как тут не вспомнить старую истину: кому много дано, у того чаще занимают.
Парень подсел, пока Нико́лы нет, и надеется, что я уже совсем напился? Нет, братец, шалишь. О-о, да, я смотрю, это заговор, вон как остальные гвардейцы поглядывают в нашу сторону и ухмыляются. Ну, всё понятно: решили господа меня ещё с одного бока пощупать. Ничего, мы ответим в их же стиле:
- Помилуйте, откуда? Сам в долгах как в шелках.
- Так вы же партнёр Путилова, и дело у вас миллионное.
- Да куда там! Я под это дело дом заложил, а скоро и усадьбу заложу, и всё равно карманы пустыми будут. Мне даже жить приходится у приёмных родителей.
Хотелось ещё добавить: "И вообще, я бедный, несчастный сирота, поэтому отстаньте от меня, пожалуйста", но не стал.
- Мне помнится, у вас ещё и сибирские заводы имеются. Неужели доход не приносят?
Та-ак, гвардия простых намёков не понимает. Что ж, будем лечить. Посмотрел на поручика уже более трезвым взглядом:
- Маленько приносят, но брать деньги с тех заводов мне не позволяет суровый сибирский мебельный закон.
- Мебельный закон? - искренне удивился поручик, а все остальные гвардейцы навострили уши.
- Ну да.
- И о чём же он гласит?
Я выпрямился, насколько смог, сел подбоченясь, гордо выпятив челюсть вперёд, и ответил:
- Суровый сибирский мебельный закон гласит: если каждому давать, поломается кровать.
Эх, фотоаппарата нет. Рожи у гвардейцев такие удивлённо-поражённые, любо-дорого посмотреть. Хоть картину с них пиши: "Я истину познал в суровый час рассвета". Потом до них наконец-то дошёл смысл моей грубоватой отповеди, и пошёл очередной неуёмный ржач с выкриками:
- Суровый!
- Мебельный!
- Сибирский!
Ха, пошути я так с какой-нибудь девицей на балу, и она бы меня за пошляка приняла, а эти только ржут. А всё потому, что моя шутка на фоне услышанных здесь смотрится просто невинной - гвардейцы те ещё похабщики.
Отсмеявшись, офицеры какое-то время обсуждали молодёжь (совсем уж мелкую и невесть что о себе возомнившую), а затем господа плавно скатились на продолжение старых тем, то есть по новой принялись описывать привычки знакомых и незнакомых дам и рассказывать новости столичных салонов и борделей. Я же, воспользовавшись моментом, откинулся в кресле и притворился задремавшим. Пить больше не хотелось, хотелось просто расслабиться и отдохнуть, а заодно обдумать предстоящие дела.
Последние дни порадовали меня хорошими новостями: тут и завершение строительства крыши механического цеха на путиловском заводе, и новые заказы от военного ведомства. Но наверно, всё же больше всего моё сердце согрела новость, сообщённая сегодня Софой: к "моей" тёте, Ксении Георгиевне, стало возвращаться зрение. Она уже начинает различать предметы. Пока ещё смутно, но прогресс налицо. Теперь-то уж Софья Марковна на все сто процентов уверена в благополучном исходе дальнейшего лечения.
В середине января мы с Софой (всё-таки она мой опекун, а в скором времени, надеюсь, и приёмной мамой станет) отправились в мою родовую усадьбу: наконец-то пришла пора показать людям, там проживающим, что хозяин жив и вернулся. Так уж получилось, они на тот момент думали, что Александр Патрушев, как и его отец, погиб в Сибири. Этот слух распустила ещё одна "моя" тётя - Анастасия Георгиевна, проживающая в Петербурге, мы с Софой это доподлинно выяснили. Причём если о смерти старшего Патрушева родственникам была прислана официальная бумага от канского городничего, то о смерти Александра никто в столице знать не мог. Эту новость тётя просто выдумала, желая поживиться на аренде дома, перешедшего по наследству младшему Патрушеву, ну то есть мне.
Больше никого брать с собой мы не стали, хоть сестрёнка и просилась. Решили, в первый раз вдвоём прокатимся. Я, по сути, и один бы съездил, но "мамуля" этому решительно воспротивилась: как же, как же, там ведь "моя" вторая тётка живёт, вдруг попробует, как и первая, обидеть "ридно дитятко". Ага, как будто великовозрастное дитятко совсем уж без мозгов.
Сопровождал нас судебный пристав, без него не положено: сейчас именно он производит всякое исполнение решений окружного суда, в том числе и вступление во владение усадьбой. Зовут нашего сопровождающего Геринг Михаил Петрович. Для меня сочетание такой фамилии с русскими именем и отчеством выглядит немного забавно, но, освоившись в столице, я уже этому не удивляюсь. Вон у Путилова подрядчик имеется - Амстердам Михаил Герасимович, а у Вяземского знакомый есть - Пинкертон Фома Александрович3. И это я ещё мало народа в Питере знаю. Интересно, почему же в России будущего мне такие прикольные ФИО не встречались?
3все фамилии, имена, отчества реальные, взяты из петербургской переписи населения 1869 года, а Геринг Михаил Петрович действительно был судебным приставом в то время (прим. автора).
До усадьбы мы добирались несколько часов и прибыли туда уже к вечеру, когда начало смеркаться. Подкатили к парадному крыльцу симпатичного такого особнячка и вызвали переполох среди его обитателей. Первым в дом, не став нас дожидаться, ринулся пристав, ну а мы уже потом подтянулись. Входим, а там Михаил Петрович опрокидывает в рот здоровую рюмку водки, поднесённую ему на блюде. Блин, ну точно Геринг! Только с усами.
Выпив и довольно крякнув, он, разгладив усы, приступил к процедуре представления домочадцам решения суда, и лишь в этот момент в неровном свете свечей я разглядел встречающих. Вот справа стоит сухонькая старушка и держит перед собой канделябр с тремя зажжёнными свечами. Не бывшая ли это кухарка Пантелеевна? Уж больно хорошо её управляющий моим городским домом описал. Слева две молодые дородные девки статуями замерли - этих я, по сути, знать не должен.
Ещё одна девица, что потчевала пристава водкой, отошла в сторону, и я увидел стоящую в центре зала женщину в старомодном дворянском платье, и вид у неё был такой, как будто она здесь главная. Неужели это и есть "моя" вторая тётя? Хм, но у неё вроде проблемы с глазами были (видит плохо), почему же тогда она так гордо смотрит прямо на объясняющего наш приезд пристава?
Не дослушав пристава, она махнула рукой, перебив его дальнейшую речь, и надменно спросила:
- И кто же покусился в правах на НАШУ усадьбу?
Пристав от её слов немного сбился, но затем уверенно продолжил:
- Законный наследник Александр Владимирович Патрушев.
Взгляд женщины заметался из стороны в сторону, и только тут я сообразил, что она никого из присутствующих не видит и реагирует только на голос.
- Сашенька!
Господи, сколько надежды, смешанной с неверием, прозвучало в одном слове! Не выдержав напряжения, повисшего в воздухе, я шагнул к ней, как будто меня в спину толкнули, а подойдя, неожиданно даже для самого себя обнял:
- Я, тётя, я. Прости, что не писал, всё думал, скоро приеду.
- Но Настя...
- Знаю. Встречался с ней. Кто-то ввёл её в заблуждение.
- Боже, счастье-то какое! - По моему лицу и волосам провели ладонью. - Родненький! Жив!
О, сколько счастья в двух словах! Краем глаза я заметил поднесённый канделябр с горящими свечками и повернул голову. Сухонькая старушка стояла рядом и напряжённо разглядывала моё лицо. Тут у меня конкретно защипало глаза. Пытаясь скрыть своё смущение, я поздоровался и спросил:
- Здравствуй, Пантелеевна. Говорят, пирожки ты уже не печёшь?
Взгляд старушки засветился радостью, и она, улыбнувшись, покачала головой:
- Для Вас, Александр Владимирович, уж расстараюсь.
От её слов повеяло чем-то таким родным и близким, что я ещё больше растерялся, а по лицу потекли слёзы. И ощущения накатили своеобразные: я наконец-то дома, я вернулся, рядом родные люди, которые меня любят и будут любить несмотря ни на что, и... я всё сделаю, чтобы они были счастливы.
Ёклмн... Неужели в моём подсознании ещё и Патрушев-младший поселился, до кучи к Мишке? Ой, Саша, ой! Три в одном - это, конечно, круто, но лучше бы твоё подсознание оставалось девственно чистым.
Дальнейшее быстро стало напоминать бедлам во время пожара. Ксения Георгиевна всплеснула руками и, посетовав на забывчивость, послала девиц накрывать на стол, а заодно и гостей раздевать-обихаживать. Так и завертелось: девки носятся, Пантелеевна свечи в гостиной одну за другой зажигает, торжественную иллюминацию устраивает. Тётя суетится: то мальчишек своих подросших, "моих" двоюродных братьев, нам представляет, то подгоняет девок и приказывает, что ещё принести.
Я в этой суматохе успел познакомить её с Софьей Марковной, ну а через четверть часа мы уже сидели за столом. С одной стороны - Ксения Георгиевна с детьми, напротив них - я с Софой, ну а сбоку - пристав. Это, как понимаю, одна из приятных сторон его судебной службы, длительность поездки почти всегда компенсируется вечерним застольем за счёт хозяев.
Естественно, мне пришлось много и красочно рассказывать и о смерти "папа́", и о своей жизни в Сибири. Опять винился, что за полтора года ни одной весточки не прислал. Ну а что? Сначала об "отце" горевал, думал, скоро в Питер уеду, зачем писать. Потом дела навалились. Про кузню Потапа поведал, про нападение бандитов, про то, что два завода у меня теперь в Красноярске имеются, а вскорости и третий поставлю. Тётя иногда ахала, слушая рассказ, пристав крякал и крутил ус, а двоюродные "брательники", широко раскрыв глаза, смотрели на меня, как на эпического героя.
Надеюсь, с отвлечением внимания я не перестарался, всё же полтора года не писать письма родственникам - это по нынешним временам как-то...
Утром, перед завтраком, зашёл к Софе спросить, что она вчера почувствовала в экстрасенсорном плане, и застал её за раскладкой разных снадобий на столе.
- Что делаешь?
- Оцениваю варианты лечения.
- Какого лечения?
На меня недоумённо взглянули:
- У Ксении Георгиевны недуг глаз. Я дома представила, что бы это могло быть, взяла с собой кое-какие лекарства, но теперь вижу, их недостаточно. Надо твою тётушку в Петербург везти, ей длительный уход нужен.
Во ты, Сашок, лопух-то! Анастасия Георгиевна - тётка, живущая в Петербурге, - о болезни сестры подробно рассказывала, но о лечении ты тогда даже и не подумал, голова другим озабочена была. А Софа, получается, всё запомнила и сделала выводы, и по результатам этих выводов заранее подготовилась к любому развитию событий. М-да, минус тебе за невнимательность.
- Ты бы ещё Пантелеевну осмотрела, у неё боли грудные.
Софа улыбнулась и посоветовала мне не лезть в чужие дела, а то, мол, и без сопливых скользко. Судебный пристав уехал после завтрака, а мы - на следующий день. Ксению Георгиевну и Дарью Пантелеевну еле уговорили отправиться вслед за нами. Договорились, что они с детьми на время лечения переедут в Петербург, в квартиру "отца". Хорошие люди, таких ценить и беречь нужно. Как же всё-таки сёстры по характеру различаются: если Анастасия - натуральная стерва, каких поискать, то Ксения, в противоположность ей, очень душевный человек. Надо бы её проведать, а то уже четыре дня не видел. Хотя... завтра вряд ли получится: Нико́ла, скорее всего, продолжит гулянье. Ну, тогда послезавтра уж точно.
Хм... а ведь я Ксению Георгиевну, похоже, уже как родную воспринимаю. Не как тётю Александра Патрушева, а как свою тётю. Вроде общались мы с ней не много - всего раз пять за последние полмесяца, но как-то успел я к ней душой прикипеть. Тут, наверно, сказались её неподдельная забота и волнение за сиротку-племянника.
С дел семейных мысли постепенно перетекли на дела производственные, и сразу вспомнились вчерашние полигонные стрельбы, где проверялась прочность наших с Путиловым новых снарядов. Мне, к сожалению, на полигон съездить не довелось - это не то место, куда пускают простых любопытствующих. Я ведь пока не состою в партнёрских отношениях с Николаем Ивановичем официально, поэтому к производству снарядов касательства как бы не имею. Оформление нашего с ним совместного акционерного общества мы начали совсем недавно. Дело это по нынешним временам весьма долгое и нудное, а мы ещё даже устав общества с юристами не обсудили.
М-да-а... а между тем в отработку технологической цепочки отливки снарядов (для удешевления их стоимости без потери прочности) я в последние недели уйму сил и времени вложил. Ну... признаю, конечно, справедливости ради, не только я там постарался, а и Николай Иванович, и директор путиловского завода Федор Егорович, и даже кое-кто из мастеров принимали в этом действе самое непосредственное участие. И своего мы добились: то, что сделали, получилось недорогим и прочным. Испытания показали, что наш стальной девятидюймовый снаряд, пробив железную восьмидюймовую броню, пробил ещё и деревянный сруб толщиной в два фута, к которому крепилась броня, и, оставшись целым, улетел в поле на двести восемьдесят саженей4.
4в нашей истории испытания закончились точно так же (прим. автора).
Так что в скором времени мы начинаем изготовление восьми-, девяти- и десятидюймовых бомб из бессемеровской стали, причём из сырья чисто российского. Марганцовый чугун с финских заводов Путилова при бессемеровании прекрасно заменяет английские (Гемитайт) и шведские чугуны. Я думаю, с финской рудой мы и производством высокопрочного чугуна займёмся. Правда, тут нужно будет немного поэкспериментировать, но оно того стоит, высокопрочный чугун много где нам может понадобиться.
А вообще, высокое качество чугуна, получаемого Путиловым из финских руд, навело Николая Ивановича на мысль остановить производство железа и употреблять чугун преимущественно на пудлингование стали, которая, обладая теми же свойствами мягкости, что и железо, превосходит его там, где требуется большее сопротивление разрыву или стиранию. Поэтому Екатерининский завод в Финляндии он скоро полностью переведёт на изготовление рельсовой стали.
В прошлое лето количество поднятых озёрных руд дошло до двух с половиной миллионов пудов (сорок тысяч тонн, однако). В этом году поднимут ещё больше. Суточная выплавка чугуна на всех действующих заводах Путилова сейчас превысила тысячу двести пятьдесят пудов, а это примерно четыреста тысяч пудов в год (или шесть с половиной тысяч тонн). Для данного времени замечательные объёмы... хм... по российским меркам конечно. Но возможности к расширению добычи руд у нас имеются, так что будем стараться. А в переработке дополнительных объёмов нам помогут домна и мартен, которые мы собрались построить на путиловском.
Вот только теперь в придачу к питерскому дому мне ещё и свою усадьбу придётся закладывать, да и то неизвестно, хватит ли денег на все проекты. И с доставкой руды в Питер нужно разбираться. Арендовать дополнительный транспорт или проще его купить? Ну и с планомерными поставками кокса вопрос следует решать быстрее. Ох, забот всё прибавляется и прибавляется.
- Алекс, ты спишь?
Блин, опять Нико́ла меня тормошит, спокойно ему с гвардейцами не болтается.
- Нет. Просто витаю в эротических фантазиях, навеянных рассказом господина поручика, очень уж образно он пыл той чернявенькой актриски описал.
Никола хохотнул:
- Вот даже как. А ты, Алекс, вообще, хоть одну женщину познал?
Это он что, на секс намекает?
- Да я уже не одну познал. Мне кажется, ты должен был заметить, как я у баронессы Вавилиной...
- Ха, да ты никак Фоблас5! А я уж думал, Селадон6.
- Кто?
- Неужели ты не читал роман про кавалера Фобласа и не слышал о Селадоне?
- Нет.
- Могу дать почитать романы о них.
- Полагаю, ты меня очень обяжешь, если оставишь эти романы у себя.
- Ха-ха-ха, ты иногда невыносим в своём невежестве и нежелании узнать то, что тебя не интересует.
5Фоблас - искусный соблазнитель, прославившийся бесчисленными любовными похождениями, герой авантюрно-приключенческого романа "Любовные похождения кавалера Фобласа" (1790) французского писателя Жана Батиста Луве де Курве (1760-1796) (прим. автора).
6Селадон (фр. Celadon) - пастух, изнывающий от любви, герой французского пасторального романа XVII века 'Астрея' (L'Astree) Оноре д'Юрфэ (прим. автора).
Нико́ла хотел ещё что-то сказать, но его перебил вставший гвардеец:
- Господа, утро на дворе. Давайте ещё раз выпьем за совершеннолетие великого князя и завершим нашу встречу. Николай, пью твоё здоровье!
Все офицеры в едином порыве вскочили и так же проорали:
- Пьём твоё здоровье!
Ну наконец-то закончилась эта гулянка. Ох, блин, какая всё-таки тяжёлая ночь выдалась, скорее бы до дому добраться и рухнуть спать.