- Эй, а дядюшка не сказал, где живёт этот грёбаный засранец? - спросил Шейфер, на секунду оторвав свой взгляд от экрана компьютера и перевёл его на своего товарища, Гилларда - Если он тут, неподалёку, то мы могли бы...
- Даже если бы я знал, то я не сказал бы тебе об этом ни слова, - произнёс Гиллард хрипло. К полуночи он успел выпить уже пять бутылок пива, но не пьянел, только лишь бегал, как умалишённый, к туалету и обратно. Всякий раз, когда он отлучался на свидание с гальюном, его разум посещал, по сути своей, абсолютно нелепый, иррациональный страх, что когда он вернётся, Гилларда не будет на месте, вообще не будет внутри этого дома, что он (в отличие от него, уже довольно сильно набравшийся) куда-нибудь удерёт, и натворит такого, что все его недавние похождения покажутся тихой вечерней прогулкой русской императорской семьи по одному из многочисленных садов Санкт-Петербурга. И если до этого повода поступить так в реальности у Шейфера не было никакого, то теперь, начиная с без четверти полночь сего дня, он появился на самом деле. Вкладка окна скайпа отличнейшим образом - Шейфер настроил её каким-то образом так, чтобы на экране компьютера этого малого, за которым они следили, не было никаких полос или ряби - показывала то, чем занимался этот чёртов художник, когда покончил с непосредственно заданным ему поручением, да и то, что он сделал как раз перед этим, указывало на его дальнейшие планы вполне конкретно. Сначала он и Шейфер увидели, как этот долгогривый сучий сын - Гиллард теперь уже просто не мог даже мысленно, про себя, называть его как-то по другому - подошёл к, очевидно, стоящему у него всё это время за спиной черепу и, склонившись над ним, сфотографировал его на камеру мобильного телефона. Затем, оценивающе осмотрев то, что у него получилось, подошёл к компьютеру, достал какой-то провод - наверное, USB-кабель - и с его помощью подсоединил мобильник к своему системному блоку. Через пару секунд фото уже оказалось у него на компьютере, этот парень даже развернул его во всю ширину экрана, чтобы, наверное, осмотреть его как следует, а потом свернул; и Гилларду даже на одно мгновение удалось уговорить себя поверить в то, что он может решил просто оставить его в своём компьютере на память, чтобы потом, через пару-другую дней, удалить его или просто забыть о его существовании, как это оно обычно и бывает - но нет, когда часы в правом нижнем углу экрана Шейферова компьютера показали без десяти двенадцать, объект их наблюдения вновь открыл вкладку браузера с этим чёртовым сайтом пугалок и страшилок, повозился ещё немного, и... Фото черепа, злобно ощерившегося в потёмки комнаты долгогривого, вновь появилось на экране его компьютера, правда, в несколько более уменьшенных масштабах...
... И в поле ввода звуковых файлов и изображений на этом самом Csaldo.com.
- Ну, хотя бы опять посмотреть на этот дурацкий сайт ты мне дашь? Он уже почти наверняка выставил это дерьмовое фото на всеобщее обозрение...
- Да успокойся же ты наконец, пьяное чучело! - рявкнул на него Гиллард зло и испуганно, взмахнув рукой сверху вниз с зажатой в ней ещё одной бутылкой пива, и сделал это так резко, что пивная струя, смешанная с пеной, вылетела из её горлышка, но выплеснулась, слава Богу, не на стол с находящимися на нём клавиатурой, мышью, системным блоком и монитором, а назад, на пол - Ничего он ещё не выставил! Он только лишь пока "залил" фото на этот сайт, но ничего ещё выставлял. Он... Он, наверное, ещё думает, что ещё написать в качестве сопровождения к своему фото. Не... - Ему вяло отрыгнулось смесью газов брожения солода и хмеля, и чего-то ещё, тухлого и неприятного, словно он совсем недавно съел нечто испорченное - Не может же он просто взять и запостить его сюда? Он должен сказать им что-то, наверное, что это за хрень, и чего ради он его всем решил показать...
- Какая разница?! - воскликнул Шейфер резко, взбудораженно и в то же время нетвёрдо, так, как это и полагается делать это людям, которым алкоголь уже здорово ударил в голову, отчего они уже успели потерять всяческий страх и уже вовсю готовы идти навстречу своим новым приключениям - Давай поспорим, что...
- Да не будем мы ни о чём спорить, мать твою! - оборвал его Гиллард чуть ли не криком. Шейфер, в отличие от него, прикончил всего три пива, но помимо них уже успел приговорить почти полную литровую "Джека Дэниэлса", которого, между прочем, Гиллард ему не покупал, и которую сам Шейфер, судя по всему, держал в какой-то своей тайной заначке - И ничего смотреть не будем... И никуда, разумеется, не пойдём... Даже не думай об этом. Твой дядюшка оторвёт мне голову, если я отпущу тебя куда-либо!...
- Что?! - Шейфер рывком поднялся с места и махнул рукой в сторону монитора своего компьютера таким порывистым жестом, что чуть не сшиб ею стоящую подле клавиатуры бутылку с виски, а вместе с ней - стопку и вазочку консервированных оливок, так же стоящих рядом - Ты... Ты что это - боишься моего дядюшку? Моего старого сукиного сына дядюшку?! И из-за этого тебе абсолютно плевать, что о нас сейчас растрезвонят всему миру? Винс?! Ты спятил?! Спятил что ли?!
Гиллард поморщился - Шейфер разорался так, что брызги слюней от рта последнего летели прямо ему в лицо. Он чувствовал себя капитаном старинного парусника, вокруг которого уже начинал собираться жесточайшие шторм и буря, а рулевой штурвал которого, как назло, отчего-то заклинило, а паруса всё ещё не были убраны.
- Если бы проблема была только в этом, - процедил он сквозь зубы не то с досадой, не то с презрением к недогадливости (или же отсутствии интуиции?) Шейфера - Чёрт, ведь тебе даже не объяснишь сейчас ничего, ты же пьян, как рыба...
- Всё верно, не надо ничего мне объяснять, - сообщил ему тот, слегка склонясь, одновременно развязно и как бы сообщая ему нечто по секрету - Я и так всё знаю. Ты боишься моего дядюшку... Моего сукиного сына дядюшку... Ты самый трусливый ублюдок, которого я знал в своей жизни... Тебе даже плевать на себя... И на меня тебе тоже наплевать... Да, наплевать на меня, чёрт подери, если к тебе прицепятся копы, то ты сумеешь отмазаться, за тебя внесут залог, дадут условный срок... А знаешь ли ты, сколько у меня условных сроков? Знаешь ли, что меня ищут в десяти штатах этой говённой страны, включая этот? Ты у нас такой чистенький и аккуратненький, Винни, и да - тебе ничего за это не будет, а... А вот если найдут меня - из-за какого-то сующего свой нос не в своё дело засраного задрота - то меня уже никто ни откуда вытаскивать не будет. Меня посадят на электрический стул, а мой сукин сын дядюшка только лишь попросит палачей, чтобы ему дали возможность нажать на рычаг рубильника лично...
- Чёртов придурок! - воскликнул Гиллард совсем уже рассержено - Да с чего ты взял, что только лишь ты один попадёшь под раздачу, если власти каким-то образом узнают о том, что ты успел натворить?
- Т... Тогда почему ты, чёрт возьми, сидишь, и смотришь на меня как г... Грёбаный телёнок... Или тебе нравится это ощущение, ч... Чувство того, что земля уходит у тебя из под ног? Мы... Мы должны немедленно найти этого грёбанного уродца, и начистить ему рыло, чтобы он немедленно прекратил заниматься тем, чем он сейчас занимается... Или звони этому долбаному Коксу, пусть он узнает обо всём и сам предпринимает какие-то действия... Но мне кажется, что это бесполезно... Ему совершенно наплевать на нас, а меня конкретно он предпочёл бы видеть сейчас за решёткой, чтобы я больше никогда не путался у него под ногами... Тут надо действовать самому...
- Да постой же ты, проклятый умалишённый! - рявкнул на него Гиллард и, вскочив с места, силком запихнул (это не потребовало много усилий, так как Шейфер и без того едва держался на ногах) его обратно, в его кресло - В кои-то веки в твоей дурной башке вызревает приличная идея, а ты не желаешь ей воспользоваться... Я сейчас позвоню Коксу, и всё расскажу...
- Лучше узнай у него, где живёт этот педрила, и я решу все свои проблемы самостоятельно...
- Хватит, ты уже нарешался вдосталь!... Лучше посиди тут, буквально пять минут, - Гиллард, пошатываясь, встал с места. Нет, подумал он, всё-таки я перебрал немного, подумалось ему, когда он вышел в коридор из спальни Шейфера, надеюсь, что не до такой степени, чтобы у меня заплетался язык при телефонном разговоре с боссом... А если этот придурок всё-таки удерёт из дома, всплыл в его голове давнишний, уже здорово успевший потрепать ему нервы вопрос, пока я звоню Коксу, вернусь обратно, а его уже там нет?... Но, с другой стороны, куда он сейчас помчится? Он же не знает на самом деле, где живёт этот хренов художник - а он может жить и не обязательно в Гринлейке, а в Кранслоу... Разве что этому пьяному идиоту взбредёт в голову нечто уж совсем невероятное, возможно, причудится, что этот чёртов волосатый хрен живёт в соседней улице, или через пару кварталов отсюда... Чёрт, прекрати параноить, резко одёрнул он себя, ты уже выбегал из этой комнаты раз десять, чтобы отлить, или взять другую бутылку пива, и всякий раз оставлял его одного - а он по прежнему там и сидит, и ничего с ним не происходит...
Кое-как, шаркая плечами о стены коридора, он добрался до кухни и, не включая там свет, на ощупь добрался до стоящего там стола и сел за него, на ходу вынув телефон из кармана. Нажал на какую-то кнопку, полагая, что таким образом включает список недавних вызовов, но вместо этого нажал на цифру один, тихо выругался, отменил ручной набор номера и снова нажал на кнопку вызова, теперь уже более явную ввиду того, что теперь её значок сиял в темноте отчётливым зелёным светом. Щурясь от внезапной в окружающей его темноте яркости экрана, Гиллард кое-как нашёл в списке вызовов номер Кокса (второй сверху) и снова нажал кнопку вызова. Приложил телефон к уху, стал ждать, когда закончатся гудки вызова и голос шефа сообщит ему, что он на связи. Ему почему-то вспомнилось, как когда-то давно, когда он ещё был мальчишкой, он читал книги с фонариком под одеялом - ощущение было очень похожим - вокруг была полная темнота, и только лишь отсвет экрана мобильника немного освещал её, правда, в отличие от тех раз, в большей степени не её саму, а его физиономию, возле которой он его, собственно, и держал. Тогда, продолжало вспоминаться ему, я старался дочитывать текущую главу в книжке до того, как большие часы в коридоре пробьют полночь, а если не успевал, то старался быстрее вскочить из кровати и включить свет, а потом направиться в туалет - якобы потому, что мне вдруг приспичило отлить посреди ночи... Всё, что угодно, лишь бы не оказаться в темноте не спящим, даже если глаза мои были крепко зажмурены - ведь полночь это время тьмы и чудовищ, которые в ней обитают, и в книгах, которые я тогда читал, зачастую говорилось, что им ничего не стоит добраться до глупого маленького мальчишки вроде меня... Интересно, а сейчас полночь уже наступила, или она вот-вот наступит с минуты на минуту?...
- Да, я слушаю, - произнёс в телефоне голос Кокса. Удивительно, что в такое время он вовсе не показался ему сонным, хотя человеку его возраста, как он сам же довольно часто повторял, уже в одиннадцать вечера следует видеть третий сон и ни о чём не беспокоиться. Сегодня Кокс звучал устало, мрачно, встревоженно - но не сонно, и это отчего-то обеспокоило Гилларда ещё больше чем прежде, более того, заставило выветриться из его мозгов все имевшиеся там следы алкогольного опьянения. Он уже устал пугаться, бояться и опасаться за весь этот вечер, если честно, но это не помешало Гилларду испугаться и на этот раз, и даже подняться из-за стола, на ощупь добраться до имеющегося на кухне выключателя и включить с его помощью свет вокруг - Да, Винс, я тебя слушаю. У вас там что-то то не так?
- Да... Наметилась кое-какая проблемка, - произнёс Гиллард, а потом, поразмышляв ещё немного над тем, с чего бы ему начать, решил, наконец, что говорить надо сразу и напрямую - Дело в том, что этот ваш... Наш художник... Он, в общем, если я всё правильно понял, решил слить эту историю с черепом в Интернет...
- Что?! - воскликнул Кокс столь громко, взволнованно и возмущённо, что эхо от его голоса, передавшись через динамик сотового Гилларда, вошло в его голову, будто бы тектонические вибрации от подземного ядерного взрыва - Что ты сказал?... Так, стоп, стоп, погоди, какую ещё историю, мне же сказали, что ему не объясняли, откуда взялся этот череп... Да и не должны были, ведь это же сущий идиотизм - рассказывать об этом кому-то постороннему... О какой истории ты говоришь?
- Чёрт, Оуэн, я не знаю, что ему рассказывали, а что не рассказывали, но буквально четверть часа тому назад этот маленький засранец сфотографировал грёбаную черепушку на камеру своего мобильника, а потом, закинув фото на свой компьютер, выложил его на один из сайтов... Знаете, в Интернете бывают такие, на которых пишут про всякие там привидения, демонов, вампиров, какие-то кровавые убийства... Он ещё пока не написал ничего там о том, что это вообще такое, но думаю, что сейчас пишет...
- Компьютер сейчас перед тобой? - торопливо спросил его Кокс вибрирующим от испуга голосом.
- Нет, да это и не помогло бы. Камера, которую вы там поставили, не может увеличивать то, что она сейчас снимает, до такой степени, чтобы мы могли прочитать, что он там сейчас пишет. Мы могли бы, правда, зайти на тот же сайт, на который этот чудила и пытается всё выложить, но для этого нужно, чтобы это его сообщение с фотографией уже появилось там...
- Вот же проклятый, ненормальный щенок! - выругался Кокс с испуганной злобой - Не даром "Гробы" приставил вас следить за ним... Дьявол, как будто бы у меня мало проблем без него...
- Что, у тебя там тоже что-то не в порядке с твоими поисками?...
- Так... Ничего особенного... Пока не важно... Слушай, это что же получается - вот, сейчас он выложит эту хрень в Интернете, и можно будет сразу же узнать, где он живёт? Мне как-то раз довелось регистрироваться в "Фейсбуке", так там нужно было, что бы я ввёл о себе какие-то там персональные данные...
- Нет, как я понял, этот сайт анонимный, регистрация там не требуется...
- Так, это уже внушает некоторый оптимизм... Чёрт, это очень плохо, что вы не можете сразу же увидеть, что он там пытается накарабять, потому что если он сейчас сочинит, что нашёл эту дерьмовую черепушку где-нибудь на Филиппинах, то, думаю, что ни "Гробы", ни Лонси не будут особенно обеспокоены этим... Быть может, стоит сообщить об этом им самим, и предложить им выслать в гости к этому юному художнику небольшую бригаду советников по вопросам распространения информации?
- Я, в общем-то, и хотел предложить вам это, ну, или что-то похожее... Думаю, тут главное, что бы тот или другой осознали необходимость сделать это...
- Ну, насчёт Лонси я не знаю, но вот "Гробы", я думаю, и сам уже предусмотрел вероятность этого, и полагаю, что он подготовился на этот случай - не даром же, повторюсь, он заставил вас приглядывать за ним... Да, что там мой племянник?
- Догадайтесь, - ответил Гиллард резко помрачневшим голосом.
- Что, мать его, уже куда-то смазал лыжи? - зарычал Кокс с раздражённым удивлением - Хочет найти и грохнуть этого малого самостоятельно?
- Нет пока ещё, слава Богу, но он в драбадан пьяный, и, разумеется, уже рвётся в бой...
- Слышишь, следи за ним в оба глаза, и никуда не отпускай - ты отвечаешь за его поступки и действия собственной головой, слышишь?! - Кокс не прекращал рычать, при этом так, как будто бы Гиллард уже успел проморгать тот момент, когда его окончательно опьяневшему товарищу спиртное как следует ударило в голову, и он отправился на розыски решившего рассказать о них всему миру горе-художника - И отними у него его пиво, водку, или что он там ещё пьёт сейчас, если, по твоим словам, он уже налакался. Отправь его спать, раз он уже ничего не соображает, если понадобится, даже можешь врезать ему промеж глаз, уяснил?
- Уяснил.
- Вот и отлично... А теперь я позвоню Джошуа...
Кокс отключился, и в телефоне раздались короткие гудки обрыва связи. Гиллард, нервно помусолив губы, встал из-за стола, и направился к выключателю, что бы выключить на кухне свет, а затем выйти в коридор... Вдруг в противоположном конце дома раздался грохот спешно закрываемой кем-то двери, и Гиллард, замерев от стиснувшего ему хребет ледяного ужаса, замер на месте, с рукой, протянутой к рычажку выключателя...
Какую-то сотую долю секунды спустя - хотя самому Гилларду этот мизерный отрезок времени показался вечностью, по истечению которой могли самоуничтожиться и возродиться заново целые охапки миров и вселенных - он отпустил руку вниз, и, забыв о всяческом свете напрочь, вихрем вылетел из кухни в коридор, что бы как можно быстрее добраться до входной двери дома Шейфера. Он добежал до его середины, точнее, до комнаты, в которой они с Шейфером сидели за компьютером и, тая в себе слабо тлеющие огоньки надежды, что ему всё это, быть может, только лишь показалось, и Шейфер, пусть и вдрызг пьяный, и дико разгневанный этой историей с незнающим удержу своему языку недотёпой-художником, сейчас продолжает находиться там, где он его и оставил, открыл в неё дверь. Но Шейфера там не было, комната была пуста, и благодаря призрачному, серовато-голубому свету, идущему от монитора всё ещё включённого компьютера Гиллард мог видеть, что стул его только что покинувшего это место товарища опрокинут навзничь, словно бы Шейфер вскочил с него в таком неудержимом порыве, что невольно перевернул его, и, разумеется, даже и не подумал о том, что бы поднять его вновь.
Где-то неподалёку, на улице рядом с домом, послышался рёв заводившегося автомобильного мотора. Сдавленно чертыхнувшись, Гиллард захлопнул дверь в комнату, и полетел к выходу на улицу... Но, кажется, уже опоздал, потому что вслед за только что услышанными им звуками послышался визг шин - спортивный "Субару" Шейфера, с которым, он, собственно, и появился здесь, в Гринлейке, могло разгоняться с места, и с места же, по заверениям всё того же Шейфера, могло брать скорость до шестидесяти километров в час. Всё то время с момента появления Шейфера в городе оно, ввиду наложенного городской общественностью вето на управление его хозяином каких бы то ни было транспортных средств тихо-мирно пылилось у него в гараже, и Шейфер только лишь и на то и осмеливался, что иногда заходить в гараж, да любоваться своим "зверем", да любовно протирать его полиролью, а теперь же... Словно бы сломали гигантский навесной замок на гигантской двери в древнюю усыпальницу, сорвали его ломом, разрубили толстенные поржавевшие цепи магическим мечом, и вот, древнее зло, таившееся внутри тысячелетиями, вырвалось на свободу. Табу нарушено, запреты сняты, законы перестали иметь свою власть, и Шейфер, пьяный в дупель Шейфер сломя голову нёсся на своём четырёхколёсном любимце по ночным улицам города, нёсся, чтобы совершить свою дурацкую, опьяневшую месть. Когда он уже оказался на улице, он мог видеть лишь задние фары автомобиля, уже доехавшего до ближайшего перекрёстка, и, уже, кажется, сворачивающего вправо, на перпендикулярную этой улицу.
И как он вообще успел сделать всё это - открыть гараж, вывести автомобиль на дорогу, закрыть гараж(!), дать по газам... И он сам ничего не услышал... Чёрт, ведь это же просто какая-то херова мистика!
- Шейфер, сучья твоя рожа! - заорал Гиллард, подбегая к маленькой калитке в не менее номинальном, высотой всего едва ли в четыре фута, якобы огораживающем (кроме автомобильного выезда) двор его приятеля, заборчике, и распахивая её - А ну, стой, мать твою! Кокс сказал, что они во всём разберутся! Куда ты, чёрт тебя задери, намылился?!
"Субару" неловко, но быстро преодолел поворот, и, опять взвизгнув шинами по асфальту, помчался вперёд. Через несколько секунд Гиллард не мог увидеть даже его фар. В доме по соседству раскрылась дверь, и на крыльцо вышла молодая женщина в халате, с грудным ребёнком на руках. У неё было отёкшее, как от постоянного недосыпа, лицо, и вид человека, который с трудом, но пытается скрыть своё раздражение.
- Какие-то проблемы, сэр? - поинтересовалась она у него немного сипло.
Ещё тебя не хватало, подумал Гиллард недовольно, пытаясь, тем временем, вспомнить, не проорал ли он вслед уезжающему на своём автомобиле Шейферу что-нибудь лишнего, чего не стоило бы слышать чужим ушам. Нет, вроде бы нет, решил он с некоторым подобием сиюминутного облегчения.
- Никаких, какие бы могли касаться вас, барышня, - бросил он, и направился обратно, к дому.
- Просто вы всю ночь там ругаетесь, а теперь ещё и вышли покричать во двор, - послышалось ему вслед - А у меня ребёнок. Могли бы и потише...
- Простите, - пробормотал он хмуро, в душе своей извиняясь разве что автоматически - Это всё мой приятель. Он напился, и буянит, но он уже уехал, так что никто ни на кого этой ночью кричать больше не будет.
Не став выслушивать ответа женщины, он зашёл в дом, и закрыл за собой дверь. Что же теперь делать, думал он, всё ещё не оставляя попыток справиться с захлестнувшей его сознание чёрной волной паники, мне же теперь не догнать его, ни при каких обстоятельствах. У него не было тут машины, свой автомобиль он оставил у себя дома, в гараже, и теперь, что бы добраться до него, ему бы пришлось отмахать чуть ли не полгорода. Заказывать такси? Но куда он теперь поедет на нём, ведь он даже не знает, куда, собственно мог столь торопливо, опрокидывая всё на своём пути, сорваться этот пьяный идиот Шейфер... Не к этому же несчастному трепачу-художнику, ведь он даже не в курсе, где тот живёт... Или всё-таки нет - знает, вернее, узнал об этом несколько минут тому назад, а потому-то и понёсся сейчас сломя голову, дабы нанести ему свой понятно что отнюдь не дружественный визит?
Но каким, чёрт подери, образом, ему это удалось сделать?
Прерывисто вдохнув и выдохнув, Гиллард направился в покинутую ими обоими "комнату наблюдения".
Открыв в неё дверь, и зайдя внутрь, он тут же включил свет, потому что без света она выглядела, как пункт управления ракетами с ядерными боеголовками, оба оператора которого, ввиду начала (или завершения) Третьей Мировой Войны не то решили застрелиться, не то повеситься в каком-нибудь подсобном помещении их общего бункера. Подошёл к поваленному на пол стулу, взял за спинку, поднял его и поставил так, как он и должен был стоять. Но на него садиться не стал, сел на тот, на котором сидел до этого. На экране компьютерного монитора было видно раскрытое окно Интернет-браузера, в нём - закладка с тем самым форумом, на который их объект наблюдения и планировал выложить фотографию черепа. Гиллард, придвинувшись к компьютеру поближе, взялся за мышку, повозил ей по поверхности коврика, щёлкнул правой клавишей, выбрал пункт перезагрузки страницы в появившемся меню... Да, всё точно, пока они тут на пару с Шейфером бесились, тщась доказать друг-другу, что было бы более правильным в этой ситуации, пока он бегал на кухню и звонил Коксу, а Шейфер в очередной раз решался на пьяную самодеятельность, и летел на улицу, к своей скоростной тачке, этот чёртов художник придумал-таки какую-то незамысловатую историю, якобы связанную с этим трижды проклятым черепом, и теперь оба они - и текст, и его фотография - уже были там, в свободном доступе для любого праздного зеваки, умеющего пользоваться Интернетом, и знающего о существовании этого дерьмового Ксальдо... Вот она, фотография, и вот он, этот текст, самые верхние из всех имеющихся на этом сайте постов, и кто-то уже даже успел выставить к нему свой комментарий... Гиллард невольно потянулся к клавишам "Contral" и "+" - сильным зрением вблизи он никогда не отличался, да тут ещё и нервы - и увеличил текст поста на мониторе. Если этот волосатый придурок догадался сообщить здесь о том, где он живёт, думал Гиллард, то, по крайней мере, будет понятно, куда так стремительно сорвался Шейфер... Но нет, пробежавшись глазами по первым строчкам сообщения, он понял, что придурок был не таким уж и придурком, и решил всё-таки, что лучше всего в этой ситуации будет, если он укажет в качестве своего места жительства нечто находящееся от его настоящего дома на весьма приличном расстоянии, и написал, что он родом откуда-то с севера Ирландии... Более того, за каким-то чёртом указал в своём посте на Британскую Освободительную Армию - по видимости, в такой завуалированной форме он решил показать читателям и участникам этого форума людей Джошуа... Но в таком случае совершенно непонятно, что именно из прочитанного могло так здорово стреножить Шейфера, и заставить его сломя голову понестись в ночь чёрт знает куда, в то время, как никому из них двоих - а уж тем более, ему самому - не сообщали, где проживает этот треклятый художник...
Может быть, правда, дело тут было совсем не в этом?
Он свернул окно браузера, и открыл окно скайпа. Мудацкий гривотряс сидел за монитором своего дерьмового компьютера, и, попивая чай из большой цилиндрической кружки, время от времени притрагивался к своей мышке, сдвигая её вправо и влево, вверх и вниз, на пару-другую сантиметров. Поза его была расслабленна и безмятежна - этакий тибетский монах постиндустриальной эпохи, которому плевать на всё и на вся на свете, кроме своего начинённого современными микротехнологиями ящика, и того, что он ему показывает, и который готов просидеть в этой позе не один десяток, а то и не одну сотню лет, лишь бы у него была возможность время от времени отхлёбывать горячий чаёк из своей кружки, закусывать его каким-нибудь печеньицем, и смывать своё дерьмо и мочу в общегородскую канализацию... Изображение на мониторе его компьютера постоянно менялось - он, судя по всему, сидел на двух, или нескольких сайтах одновременно - но одним из них явно был тот самый Ксальдо. Чёртов мудила, судя по всему, запостив всё эту свою хрень на сайте, теперь ожидал от обитающей на нём общественности какой-то реакции, но, поскольку движение вокруг неё пока ещё было достаточно вялым, находил время и на что-то другое. Кипя от злости на него, на Шейфера, и на всё, что есть на этом свете, Гиллард с трудом подавил в себе желание вновь развернуть окно браузера, и прокомментировать самодеятельность этого несчастного придурка резким советом поскорее удалить созданный им идиотский пост к такой-то матери, пока с автором этого поста не случилось чего-нибудь худого, но, напомнив себе, что должен поскорее найти что-то, что указало бы на то, куда так резко мог помчаться Шейфер, заставил себя вернуться к этому занятию... Итак, сцепив зубы, произнёс Гиллард про себя, если указаний на то, что могло переполнить и без того не очень-то глубокую чашу терпения моего приятеля, нет в посте этого умника, то, быть может, первый увидел это где-то здесь, в комнате чудика, онлайн-трансляция из которой сейчас ведётся при помощи установленной в черепе веб-камеры? Впрочем, что тут можно разглядеть, в такой тьме - разве что силуэт самого придурка на фоне идущего от его монитора света... Ну, ещё видно окно в комнате, немного, с самого низа, запотевшее от ночной уличной прохлады, но даже если бы этого и не было, всё равно там невозможно разобрать ни черта, ни того, что там за ним, ни что это за место, улица или квартал, ни в каком именно из двух городов находится это место, хотя там и, судя по всему, светло, и вовсю горят невидимые его глазу фонари - во-первых, потому что на таком расстоянии качество передаваемой веб-камеры картинки близилось к наименьшим из своих возможных значений, а, во-вторых, там не было видно ничего, кроме неразборчивых верхушек каких-то кустов, куска ещё более расплывчатого дощатого забора, и чего-то совсем уж непонятного и тёмного, кажется, соседних домов, у которых нельзя было разобрать даже форму ската крыш... Ах, да, была ещё какая-то труба, вроде заводской, с мигающими красными огоньками на её верхушке - но это был не ориентир, потому что таковых в двух городах насчитывалась, по крайней мере, штук десять - если этот парень, художник, вообще не жил где-нибудь в Биллейсвилле... Никаких конкретных опознавательных знаков на этой трубе тоже не разглядеть - да их, кажется, и не было - а внизу, и рядом нет ничего, кроме этих смутных теней и ничего не объясняющих кустов... Уж если он, относительно трезвый сейчас (испуг выветрил из него все остатки алкоголя, которые ещё имелись в его организме до поры до времени), и не сходящий с ума от яростного желания немедленно найти треклятого идиота-художника, и надавать ему по шее за его дебильную выходку, ничего не видит там, то что бы мог заметить там Шейфер в его совершенно неадекватном состоянии? Разве что выдумать что-то самостоятельно... Допустим, заметить ту же самую заводскую трубу в окне комнаты художника, и вообразить по этому поводу для себя самого какую-нибудь ахинею, и принять выскочившее в его голове, как чёрт из табакерки, безумное решение - завод? он живёт неподалёку от завода? ну, стало быть, мне нужно ехать именно туда! - а потом подорваться с места, залезть в свой автомобиль, и понестись на ней в одному Богу и ему ведомом направлении... Было бы хорошо - нет, славно, прекрасно - если эта выдумка просто приведёт его в никуда, и он всего лишь вломится в какой-нибудь совершенно не причастный к этой истории дом, может быть, даже переполошит его жителей, которые, без всякого сомнения, вызовут полицию (а если и не они, так их соседи), и его, пьяного, уволокут в каталажку, тогда он просто некоторое время побушует за решёткой, а потом заснёт, и на следующее утро его просто выпустят на свободу, под залог, или просто так, если он не успеет совершить сегодняшней ночью ничего этакого... Но вот что будет, если он догадался прихватить с собой оружие? Что, если в его и без того дурную голову, а теперь ещё одурманенную пьяной яростью, взбредёт палить из него? Да, город свой, Отто Кокс знает тут чуть ли не каждого копа наперечёт, но даже в такой ситуации пальба из пистолета, да ещё если будут жертвы, будет перебором. Тем более, учитывая, что совсем неподалёку, в поле между двух городов ФСРовцы устроили расследование пропажи и таинственной смерти человека из дорожной полиции штата, и такая стрельба в одном из двух относительно спокойных с недавнего времени городков наверняка привлечёт их внимание... Чёрт, да моё ли это дело, не выдержав, подумал Гиллард с возмущением, почему я должен, в конце-концов, отдуваться за пьяные и просто дурные выходки этого проклятого дуболома? Что, мне теперь искать его по всему городу? Да, Кокс поручил мне следить за ним, да и "Гробы" будет совсем не против спустить на меня собак в том случае, если из-за Шейфера у него будут какие-то неприятности, но - с другой стороны - что я могу сделать теперь? У меня нет ни транспорта, ни понимания, куда конкретно сдёрнули его бесы, что бы искать его. Буду действовать сейчас - наверняка буду действовать лишь себе во вред, и вполне вероятно, что не просто ничего не добьюсь, но и только лишь ещё больше усложню ситуацию... Моя задача заключалась в том, что бы следить за ним здесь, и никуда не выпускать его отсюда, и - да, теперь я благополучно провалил её, за что, наверное, заслуживаю взыскания... Но разве стоит обвинять меня в том, что я не смог предпринять чего-либо для того, что бы его остановить, когда он уже удрал, и удрал наверняка уже довольно таки далеко- ведь у меня сейчас действительно нет никаких средств для этого? Разве это мои теперь обязанности, когда я не могу их выполнить? Пусть Кокс и компания теперь ловят его по всему городу - уж у них-то для этого есть все возможности...
Но для этого, наверное, ему следовало бы сначала опять позвонить ему - то есть Коксу - и рассказать обо всём, не так ли?
Чёрт, он, пожалуй, прикончит меня одной только силой мысли, когда я сообщу ему, что случилось, подумал Гиллард, хмуро таращась на экран компьютера...
В этот самый момент телефон, всё ещё находящийся в его джинсах, зазвонил самостоятельно. Гиллард, аж подскочив на своём месте от неожиданности, встал с кресла, и вытащил сотовый наружу. В этот самый момент он взглянул в окно - то, что находилось в спальне Шейфера - и вдруг увидел трубу, точно такую же большую и высокую заводскую трубу с красными огоньками на макушке, какая виднелась в окне в комнате художника, только она находилась чуть правее, а не левее центра, как там... Секунды с полторы Гиллард задумчиво созерцал её (неужто Шейфер подумал, что этот придурок живёт совсем неподалёку от нас? а ведь, между прочем, такой расклад вполне возможен, потому что Шейфер сейчас совершенно отупел от заполнивших его голову винных паров, и мыслит при помощи самых примитивных алгоритмов, так что...), а затем, не глядя ни на сам сотовый, ни на его экран, поднял его к уху, и нажал кнопку связи.
- Где Шейфер, мать твою так?! - спросили его хриплым от злобы и испуга голосом - обе этих эмоции изменили его так сильно, что Гиллард даже не смог понять сразу же, кто это - Винс, ты, что, совершенно ополоумел? Ты вообще следишь за ним, или тихо онанируешь у него в толчке?
- Кто это? - спросил он как-то чуждо и механически. Он казался себе человеком, который по какой-то несчастливой случайности оказался в городке, расположенном у подножья вулкана, ещё совсем недавно вновь ожившего, человеком, который пытался сбежать оттуда ещё тогда, когда заметил только лишь дымок, курящийся над его вершиной, но опоздал, и уже созерцает не дым, а огненный столб, рвущийся наружу, в небеса, и чувствует, как трясётся земля под его ногами - Кто это говорит?
- Твой чёртов хрен в пальто, - зло пояснили ему - Ладно, поговорим позже. Я сейчас в больнице, но Джошуа выслал за тобой машину. Объяснишь парням всё, что у вас там произошло, а они объяснят тебе то, чего не знаешь ты сам. Всё, давай...
- Чт... - было произнёс Гиллард, всё ещё не совсем понимая, кто ему звонил, и что вообще происходит, но связь тут же оборвалась, и в телефоне раздались короткие гудки. Гиллард, вяло выругавшись сквозь сжатые зубы, засунул телефон обратно, в карман. Опять уставился на высокую кирпичную башню заводской трубы, видневшейся на фоне мутного, серо-оранжевого пасмурного городского ночного неба, растерянно почесал затылок. Что это могла быть за труба, и где бы она могла находиться, если, находясь здесь, я вижу её справа, и именно таких размеров, как сейчас? Он знал точно, что поблизости от этой улицы нет никаких фабрик, заводов, или каких-то иных, обладающих столь высокими трубами технических сооружений, ни через квартал, ни через два и даже не через три отсюда - засранец Шейфер, приехав сюда, выбрал для своей жизни в Гринлейке довольно-таки престижный район, который находился вдалеке от всех имеющихся в городе индустриальных зон, но и одновременно и неподалёку от центра. Наиболее близкой от его дома промышленной зоной являлась территория полузаброшенной, едва функционирующей химической фабрики, некогда производившей какие-то там сельскохозяйственные удобрения, а теперь превратившейся в скопище торговых складов непонятного назначения, и одну большую авторемонтную мастерскую, где и он сам, бывало, чинил свой личный автотранспорт. Сейчас ему почему-то с очень большим трудом вспоминалось, где по отношению к дому Шейфера она находится, однако других вариантов у него сейчас просто не было. И, если так, то Шейфер опознал трубу в окне художника именно как трубу этой несчастной фабрики, и, значит, направился именно туда - а это, в свою очередь, значило, что ему на своём автомобиле придётся преодолеть около четырёх кварталов на северо-запад, как минимум, пару раз сворачивая направо, а потом ещё проехаться вокруг территории фабрики, что бы понять, в окнах какого из домов вокруг может быть такой, как этот, из комнаты художника, вид... Да эта задача, пожалуй, не под силу даже трезвому человеку, подумал Гиллард с непонятной усмешкой, и даже с некоторым облегчением, что уж там говорить о Шейфере в его практически невменяемом состоянии... Он почти наверняка заплутает, и не добьётся ничего толкового, ведомый только лишь собственной целеустремлённостью и желанием начистить кое-кому рыло, и сейчас только лишь чудо может помочь ему добиться желаемого, хотя бы не встретив перед тем какой-нибудь придорожный столб... Впрочем, он может натворить чудес и без исполнения своего самого главного на эту ночь желания... Интересно, кстати говоря, откуда уже знают, что он уже успел смыться из под его, Гиллардова, контроля? Откуда и... Кто? Ведь он, между прочем, так и не понял, кто ему звонил только что. Впрочем, судя по тому, что говоривший сообщил ему, что находится в больнице, то это должен был быть Кокс...
Да, наверное, это был Кокс... И он (а, может, и не он - но это уже не так уж и важно) сказал, что скоро сюда кто-то приедет...
Он устало присел на свой стул рядом с компьютером. Вот и отлично, подумал он, пусть приезжают, я расскажу им обо всём, что здесь произошло, а дальше пусть они берут инициативу в свои руки... Он вялым движением оглянулся на всё ещё работающий компьютер, увидел на его мониторе окно всё ещё развёрнутого в полный масштаб скайпа, и обернулся к нему в пол оборота. За компьютером художника уже никто не сидел, и вообще, кажется, комната его была пуста, хотя компьютер, как и здесь, включен... Но, так же как и здесь, подумалось Гилларду, никому не нужен. Он всё так же, в пол-оборота, нащупал одной рукой компьютерную мышку, и, наведя курсор на красную кнопку с икс-образным символом отключения на ней, нажал её. Окно скайпа пропало, и теперь с экрана на него вновь лыбилась Бетани Спирс, несколько более моложе, и гораздо менее изношенней, чем ныне, и на самом деле. Гиллард, понимая, что, несмотря на всё, всё-таки неслабо опьянел, молча кивнул ей, и отвернулся от компьютерного монитора полностью.
Он пока ещё не имел никакого понятия, что, отключив скайп, он пропустит как раз-таки всё самое интересное.
***
Где-то ближе к часу ночи Томаса Ноймента, как на грех, разобрал понос, и он, не выдержав едкого, напористо-жгучего давления в собственной прямой кишке, отдающего во весь таз, вскочил из-за компьютера, и направился в туалет.
На самом деле это только кажется, что сходить в туалет по большому - дело не великое, быть может, так может казаться самому обычному человеку, но подобный Томасу явно бы так не считал, и, разумеется, так не считал и сам он. Быть подобным ему означало быть, по крайней мере, семь часов в сутки прикованным экрану собственного компьютера (на практике же, например, в выходные, или в дни отпуска он мог проводить за его монитором по семнадцать и двадцать часов в день, а то и вовсе обходиться без сна), и желательно - безотрывно, что бы не пропускать ничего важного, что, находясь в динамической, постоянно находящейся в движении среде Интернета, могло разом исчезнуть, быть заблокированным или перемещённым на другой адрес, и всякая мелочь, вроде необходимости отправлять естественные потребности, или устранить внезапно возникший дискомфорт, или отвлечься на что-то, что находилось вне пределов поля их зрения (обычного ограничивающегося окрестностями их компьютерного стола) всегда вызывало у подобных ему раздражение. Подобная очередная мелочь вызвала, разумеется, раздражение и у Ноймента - тем паче, что выставленный им пост о черепе уже заметили, и стали активно обсуждать, и стали задавать вопросы, на которые следовало бы отвечать незамедлительно, без долгих раздумий, так, что бы всё, что он выдумывал, выглядело так, как будто бы происходило на самом деле. Сейчас он как будто бы отбился от всех тех вопросов, которые уже появились к этому времени, и мало того, прибавил в комментариях кое-что своё, дабы сочинённый им сценарий продолжал развиваться, и, тем самым, заинтересовать собравшуюся на Ксальдо публику ещё больше, но новые вопросы ему могли задать в любой момент, в том числе, и пока он находится на унитазе.
Впрочем, это дело так же не терпело никаких отлагательств - Томас не то что бы был запредельно аккуратным по своей натуре, но в том, что бы обделать свои трусы, а заодно и домашние пижамные штаны, в которых он имел привычку ошиваться дома, забавного находил мало. Поэтому до туалета добирался чуть ли не бегом, и, страшно торопясь, едва справился с шпингалетом на его двери, а, когда это ему удалось, ворвался внутрь с той же рьяностью, с какой разгневанный муж врывается в семейную спальню, где в это самое время находятся застигнутые им врасплох его жена вместе с любовником.
Рывком сдёрнув с себя штаны, он откинул крышку унитаза, и обрушился на него чуть ли не с прыжка. Ну, успел, слава Богу, пронеслось у него в голове, а затем он с громким звуком выпустил газы из своей утробы, очевидно, отравленной несвежей морской капустой, взятой им сегодня в супермаркете через квартал от его дома. Остаётся только надеяться, думал он, принимаясь за дело, что это не займёт много времени, потому что если кто-то заподозрит меня в том, что я чересчур долго не отвечаю на его вопрос в то самое время, когда ответить на него легче лёгкого, то вся эта подготовленная мной операция (с трудом, и даже с риском для жизни, между прочем) пойдёт прахом.
Окружённый зловонным облаком собственных кишечных газов и запаха своих жидких испражнений, и размышляющий подобным образом, Ноймент едва заметил гул автомобильного мотора, раздавшийся совсем неподалёку от его дома - впрочем, услышав его, не придал этому никакого особого значения, потому как машина, издававшая его, тут же очень быстро пронеслась мимо его дома, а затем гул и вовсе пропал вдали - тот, кто был за рулём этого неведомого автомобиля, явно торопился, несмотря на то, что времени уже было глубоко за полночь, и нормальные люди в это самое время или уже давно спали, или смотрели какие-нибудь полуночные сериалы, или же, как он, торчали за компьютером. Вообще, в районе, в котором жил Томас, по ночам вообще мало кто ездил на машинах, не то что гонял вот так вот, как будто участвовал в каких-то уличных гонках для богатенькой молодёжи из больших городов, а потому выглядело это, безусловно, немного странно... Но, впрочем, мало ли что может быть на уме у этого парня, подумалось ему, и в этот же самый момент он вдруг осознал, что то, что отвлекло его от основного на сегодняшнюю ночь занятия, как будто бы подошло к концу, и восседать на унитазе ему осталось совсем немного, да и потом, какое ему вообще до этого дело... Разве что он может выдумать для этого полуночного гонщика какую-нибудь мистическую псевдореальную историю, и вновь предложить её ребятам с Ксальдо...
В прихожей его вдруг зазвонил телефон, и Ноймент от удивления чуть было не вскочил с унитаза, натянув при этом штаны прежде, чем сообразил бы, что перед этим ему следовало бы вытереть задницу. Неприятно горячая жижа, хотя и вроде бы и подходила к концу, капать из него всё-таки продолжала, и он тихо чертыхнулся, думая о том, что теперь-то это уж совсем некстати, вдвойне некстати, потому что теперь не только лишь оно будет мешать ему вернуться к его занятию...
Из спальни, комнаты, где находились и его компьютер, и его гардероб, и его кровать, до его слуха вдруг долетели отрывистые трели его сотового, обычно лежащего на его столе рядом с компьютерной клавиатурой.
От неожиданности у Ноймента даже зашевелились волосы на затылке.
- Да вы что там все, ополоумели что ли? - процедил он испуганно, выдавливая из себя остатки собственного жидкого дерьма - Я понимаю, если бы мне не давали даже нормально посрать днём, но... Чёрт возьми, ночью?
Он приподнялся, наскоро подтёрся туалетной бумагой (кстати, уже кончается, надо бы купить ещё рулон, проскочила в его голове совершенно неуместная в этот момент мысль), смыл, захлопнул крышку унитаза, и выскочил из туалета в коридор, даже забыв выключить свет за собой. Ближе всего ему сейчас было идти в свою комнату, но он подумал о том, что всегда сможет посмотреть номер звонившего ему на сотовый полуночного сумасшедшего в списке вызовов, и перезвонить ему, если вдруг ему так сильно этого захочется, даже завтра днём, а вот стационарник у него старенький, и АОНа на нём нет, а потому решил сначала отправиться именно к нему. Ни тот, ни другой, пока Ноймент до него добирался, не прекращали трезвонить, отчего у Ноймента возникло невольно возникло впечатление, что те, кто решил потревожить его этой ночью, нисколько не ошиблись номером, и вообще, могли запросто оказаться одним и тем же человеком, который знал и номер его сотового, и его домашний номер, и пытался вызвонить его сейчас, одновременно приставив к одному из своих ушей свой мобильник, а к другому - телефонную трубку.
Но кто это мог быть, такой, чёрт бы его побрал? Кому он нужен сейчас, в нерабочие дни, да ещё и в такое время суток? Даже будь у него друзья, реальные, а не те немногие, с которыми он часто переписывался в социальных сетях, они не стали бы звонить ему в начале второго ночи...
Подойдя к своему домашнему телефону, он снял с него трубку, поднёс к голове.
- Кто это? - спросил он, и тут же удивился, насколько сильно пересохло у него во рту. Так сильно, что налить себе стаканчик чего-нибудь освежающего хотелось не после этого странного телефонного разговора, и даже не через секунду другую, а прямо вот сейчас, сейчас.
- Томас? - осведомились у него в телефонной трубке суховатым и спокойным баритоном, и в этот же самый момент Ноймент сознал, что трели сотового, оставленного им на столе в спальне, прекратились. Во рту его стало ещё более сухо, чем прежде - если такое, конечно, вообще было возможно - Ведь это дом Томаса Ноймента, я не ошибся номером?
Внутри у Ноймента похолодело так сильно, что он забыл о всяческом питье, и вообще о том, где он сейчас находится, и чем занимается, возможно, что даже забыл на секунду, кто он такой он сам. Сглотнув появившийся в его глотке ком, он вроде бы немного собрался, и пришёл в себя, а затем кое-как выдавил:
- Д-да... Вы не ошиблись... Кто это?
- Это ваши заказчики, Томас, - голос в телефоне как будто бы не заставил долго ждать ответа, но и этого более чем мизерного времени вполне хватило на то, что бы в голове у Ноймента вихрем пронеслись все возможные догадки по поводу того, кому это понадобилось вызванивать его среди ночи, и в их числе настолько невероятные и дикие, что от одной мысли о них у него просто волосы дыбом вставали. Особенно, учитывая, который сейчас час - Вы понимаете, о чём я сейчас Вам говорю, Томас, или мне объяснить подробно?...
- Н-нет... То есть, да, объясните, я... Я не понял...
- Сегодня, - голос говорившего с ним человека был спокойным, но с некоторой долей напряжения внутри - Вам дали человеческий череп неизвестного, для работы над ним. Ваша профессия - художник-криминалист, я ни в чём сейчас не ошибся?
О, Господи, ухнуло внутри Ноймента тяжёлым, опустившимся вниз молотом пневматического пресса, да неужели?! Но как же им удалось узнать обо всём этом, ведь Ксальдо совершенно анонимен?! Неужели эта дурацкая черепушка была настолько для них важна, что они решили установить за мной наблюдение?!
- Нет, не ошиблись... Я действительно получил сегодня череп, и мне дали задание нарисовать по нему лицо человека, которому он некогда принадлежал... Вам, что немедленно потребовались результаты моей работы? Так они готовы, можете приехать... Даже сейчас приехать, если хотите - я вам всё отдам. И череп тоже... Мне всё равно как-то не очень-то приятно находиться с ним в одном доме, да ещё и...
- Нет, результаты Вашей работы Вы передадите нам через Вашего начальника, - прервал его голос невозмутимо - Мы звоним Вам немного по другому поводу. Мы знаем, что Вы сделали несколько фотографий этого черепа, и выложили их в Интернете...
Сердце Ноймента опять как будто бы остановилось, но не так резко, и не на такой продолжительный период, как в прошлый раз, и, едва оно более или менее пришло в норму, он тут же торопливо, чуть ли не захлёбываясь собственными словами, забормотал...
- Извините, извините, я не хотел, это просто глупая идея, которая возникла в моей голове, как будто бы сама по себе... Это совсем не так страшно, как вы думаете, сайт анонимный, а я наврал там о себе с три короба...
- Хорошо, хорошо, - пробормотал неизвестный ему мужчина в телефонной трубке ровными, как будто бы даже успокаивающими интонациями - Предположим, что то, что Вы наврали там о себе, нам известно... И о том, что сайт анонимный, мы знаем тоже (Господи ты Боже мой, возникло у Ноймента в голове, откуда же им знать об этом? не иначе, как они весь вечер просидели под окном моей спальни)... Но фотографии следует удалить с этого сайта, так или иначе. И то, что Вы там о них понаписали - тоже. Надеюсь, что Вам известно, каким образом это делается - мы не можем рисковать этим даже при таких условиях. Пока мы ограничимся только лишь предупреждением, но, если Вы этого не сделаете, то...
Рядом с его домом, практически напротив его крыльца, раздался визг автомобильных шин - кто-то, возможно, что даже тот самый лихой ночной гонщик, звуки мотора машины которого Ноймент слышал, ещё находясь в туалете, решил зачем-то затормозить своё авто здесь на полной скорости. Послышался резкий хлопок открываемой-закрываемой двери, а вслед за этим - скрип, тоже резкий, торопливо открываемой кем-то калитки. Чуя недоброе, Ноймент перестал слушать то, что ему говорят в телефоне, и уставился на входную дверь собственного дома. Больше тут калиткой, кроме как у него, хлопать было не кому, потому что напротив его жилища, через дорогу, была только лишь обочина, да высокий железобетонный забор старой, наполовину заброшенной фабрики по производству сельскохозяйственных удобрений.
Закрой дверь, предложил ему немедленно заворочавшийся в его груди инстинкт самосохранения, закрой её на все замки, пока у тебя ещё есть пара лишних секунд на это. Положи трубку телефона на тумбочку, и сделай это, как можно быстрей.
- Томас, Вы меня слышите, - сказал человек, говорящий с ним по телефону, немного встревоженно - Алло? В чём дело, почему Вы не отвечаете?
На засыпанной гравием дорожке, ведущей через его сад к крыльцу его дома, были слышны шаги, громкие, но не твёрдые, какие-то шаркающие и заплетающиеся, словно бы его ночной посетитель был пьян в стельку, или сильно ранен в голову. А, может быть, у него вообще нет головы, промелькнула у Ноймента совершенно безумная, но совершенно идеально подходящая для этой чёртовой ночи мысль, что если его голова стоит сейчас на тумбочке у меня в спальне, безглазая, безгубая, безглазая, безносая и безмясая, и вот, он явился за ней, что бы забрать обратно...
Рука его, держащая телефонную трубку, положила её на тумбочку словно бы сама по себе, и Ноймент, не чувствуя под собой ног, рванулся к своей входной двери. Дрожащими пальцами он закрыл первый из трёх имеющихся на ней запоров, обычную вертушку, затем закрыл большую задвижку сразу под ней, потом, схватив ключ с вбитого у косяка гвоздя, торопливо закрыл последний из них, самый нижний. В этот же самый момент в дверь загрохотали, молотя в неё ногами, и одним кулаком.
Дверь у него была металлическая, но в доме ещё оставались окна, которые не были ничем защищены, кроме, разумеется вставленных в них стёкол.
- Эй... А ну... А ну, открой... те... - зарычали за дверью заплетающимся, неверным языком - Я её... Вы... Вышибу... Кто здесь живёт, говорите... Я знаю, кто здесь живёт...
Боже мой, да что же это за чертовщина здесь творится, подумал Ноймент, молча пятясь назад от двери, какие-то звонки, теперь этот сумасшедший пьяница... Какого чёрта ему вообще здесь взнадобилось?
Он кое-как добрался до тумбочки с телефоном, бросил мимолётный взгляд на лежащую на ней трубку. Подумав с секунду, поднял её.
- ... Ноймент, что у Вас там происходит, чёрт Вас подери? Вы в конец обалдели, раз бросаете трубку?! Для нас нет никаких трудностей в том, что бы немедленно выслать к Вам домой машину с людьми, которые не имеют даже смутных представлений о том, что это значит - уговаривать кого-либо в чём-то вежливо...
- Не надо никуда никого высылать, - выдавил из себя Ноймент - Я всё сделаю, всё удалю, как Вы сказали... Ко мне ломился какой-то пьяница в двери, вот и...
Голос тут же замолчал, словно бы Ноймент только что не сообщил ему, в чём дело, а в ярости заорал на него, осыпая его ругательствами, и предлагая катиться к чёрту, а потом, спустя несколько секунд, переспросил:
- Пьяница? - тон у голоса был явно такой, что можно было предположить, что этот непонятный ночной визит к тому, кому он сейчас звонил, вовсе не кажется ему чем-то обыденным, и, мало того, значит нечто такое, чего он сам лично желал бы избежать - Какой ещё пьяница? Что он хочет?
- Я... Я понятия не имею, сэр... Может быть, это просто какой-то ночной забулдыга, который перепутал адрес, и думает сейчас, что пытается войти в свой дом.
Томас и сам не знал, что именно, но это заставляло его с трудом верить в свои собственные слова. В его же входную дверь, тем временем, продолжали отчаянно молотить, руками и ногами, да так сильно, что под его напором несчастная даже выгибалась внутрь.
- Богом... Клянусь... Сукины дети! - вопили за ней в отчаянной, бессильной злобе - Если вы.... Сейчас же не откроете мне... Эту... Грёбанную дверь, я.... Я вышибу окно, и влезу к вам внутрь!!!
- Что он там кричит? - озабоченно спросил Ноймента голос в телефонной трубке.
- Обещает, что выбьет мне окно, если я не открою ему... Что мне делать, сэр? Мне действительно, наверное, следовало бы защитить свои окна...
- Закройтесь в той комнате, в которой Вы работали, Томас, - произнес незнакомец после некоторых раздумий - И загородите окно там... Мы сейчас выедем к Вам, и всё уладим, а Вы пока устраните свою ошибку...
- Что... Что это значит - уладим? - пробормотал Ноймент удивлённо-испуганно. Нет, конечно, он примерно представлял себе, что это значит - уладить дела с ночным, ополоумевшим от выпитого уже спиртного пьянчужкой, пытающимся вломиться в чужой дом глубоко после полуночи, но разве эти люди - копы, что бы разбираться со всем этим? И вообще, почему у этого парня такой голос, как будто он знал этого пьянчужку лично, хотя сам Ноймент пока ещё даже не видел его в лицо.
- Не важно, Томас. Уладим - это значит, уладим. Просто займитесь сейчас тем, о чём я Вам только что сказал.
После этих слов трубка телефона на том конце провода была повешена, а Ноймент остался в коридоре один на один - теперь уже не фигурально - вместе с что есть силы молотящим по двери, и выкрикивающим неразборчивые угрозы и ругательства ночным пьяным безумцем.
- Прекратите, - выкрикнул он в отчаянье неизвестному, пытающемуся вышибить руками и ногами, и всем своим телом его входную дверь - Я... Я вызвал полицию только что!
- Да я вертел твою вонючую полицию на собственном хере, - заорал тот в ответ, а затем выдал нечто такое, что заставило Ноймента покрыться холодным потом от макушки до пяток - Это ты художник, эй, мудак?!! Ты - художник... Ты рисовал череп, ты, сука, или что?
Ноймент не смог придумать не только что ответа на прозвучавший в это мгновение - он даже не смог сообразить, какой вопрос можно было бы задать по отношению ко всему происходящему вокруг.
- Да вы что... Совсем все рехнулись с этим дьявольским черепом, что ли?! - только и сумел выдавить он из себя едва слышно, а затем, не чуя под собой ног, полетел к себе в спальню, к компьютеру. Там было темно, и позабыв перед тем, как вбежать в неё, включить свет внутри, Ноймент, ничего не видя, да ещё и с перепугу, налетел на тумбочку у стены, ту самую, на которой, собственно, и стоял пресловутый череп. Тумбочка была на роликах, и потому когда Ноймент налетел на неё своим худосочным брюхом, не опрокинулась, а поехала вперёд, и, таким образом, откатилась вместе с согнувшимся на ней пополам Нойментом (и черепом тоже; в этот самый момент он оказался у него под грудью, но он, перепуганный, да ещё потерявший дыхание от встречи с тумбочкой, почти что не заметил его) метра на три вперёд, до тех пор, пока голова Ноймента не врезалась в стоящий впереди платяной шкаф. Удар был несильный, но болезненный, и Ноймент, ахнув, тут же свалился с тумбочки, и растянулся на полу, а череп, не удержавшись, тоже повалился на него, упав сначала на его напряжённый от боли живот, а с него скатившись точно его на грудь, так, что его отвратительная, скалящаяся и пустоглазая физиономия оказалась точно перед его лицом. Ноймент хотел уже было заорать от ужаса, но воздуха в груди по прежнему не хватало, и тогда он, сдавленно пискнув, с силой сошвырнул его со своей груди, как будто бы гигантского, усевшегося на нём верхом паука. В сей момент, ему было совершенно безразлично, куда полетит эта чёртова черепушка, лишь бы можно было побыстрее от неё избавиться, и вообще, в этот момент он был готов был дорого заплатить за то, что бы в этот же момент оказаться от этого места как можно дальше, даже посреди пустыни Мохаве, голышом, и без единой крупицы еды с собой, а потому он воспринял треск ударившегося об стену черепа, и град полетевших в него, и во все стороны, костяных осколков как нечто, касающееся его в той же мере, в какой мере касались его процессы ядерного синтеза, происходящие в недрах звёзд на другом конце этой Вселенной. Разумеется, что он не воспринял толком и тот факт, что помимо осколков разлетевшейся вдребезги от удара о стенку, в этот самый миг во все стороны полетело ещё и кое-что другое...
Что-то холодное, и металлическое, и довольно-таки увесистое, при этом...
Ноймент, зажмурившись, и сжавшись на полу в комок, перевернулся на правый бок, и обессиленно улёгся в таком положении, пытаясь хоть немного отдышаться. В его правое плечо впилось что-то острое, кажется, один из осколков черепа.
Грохот ударов неизвестного, пытающегося выломать входную дверь в его доме, не стал слабее, а наоборот, достиг такой мощи, что эхом разносился по всему зданию. Даже здесь, в его комнате, валяющиеся на полу перед его лицом осколки кости, и какие-то круглые штуковины, похожие на крупные и толстые монеты (что это за хрень, кстати, мельком промелькнуло в голове у Ноймента, и откуда она здесь?) слегка подпрыгивали, и вздрагивали от этих ударов, да и он, валяясь на полу кулём, чувствовал вибрацию от них всем своим телом. Словно бы этот чокнутый умудрился вырвать из земли целое дерево, и орудовал его стволом, словно гигантской дубиной, избивая им несчастную дверь, как будто бы какого-то живого противника. Хорошо, что он всё ещё там, у входа, подумал Ноймент, постепенно приходя в себя, и пытается прорваться в дом именно через него, а не через долбанные окна... Но мне всё равно надо встать, и закрыться здесь, и заслонить окно, чем-нибудь, чем угодно, тем же шкафом с одеждой.. А его подпереть для надёжности кроватью... Не Бог весть какая защита, конечно, при желании этот чокнутый пьяница (откуда он знает? как он меня нашёл? зачем ему вообще нужно всё это?) разнесёт в пух и прах и её - особенно, если учитывать то, с какой яростью он колотится о весьма крепкую металлическую дверь из, между прочем, десятимиллиметровой стали, и с четырьмя надёжнейшими замками - но это, по крайней мере не даст ему возможности увидеть меня, если ему вдруг вздумается побрести вокруг дома... Хотя, конечно, так или иначе, спьяну такие сложные мысли ему в голову придут навряд ли, и он наверняка полезет в дом через окна в холле - тем более, что там они у меня достаточно широкие, что бы в них, при желании, мог бы запрыгнуть целый бизон, не то что там какой-то там пьяница... Но всё равно, всё равно, нечего разлёживаться, надо начинать шевелиться,.. Да, надо шевелиться...
Кряхтя, он собрался с силами, перевернулся на живот, упёрся руками в пол, и встал. К вспотевшим от страха ладоням прилипли мусор с давненько уже не выметаемого им пола, какая-то непонятная сухая и твёрдая пыль, очевидно, от разнесённого им вдребезги о стену черепа (интересно, как отреагируют на это эти парни, когда увидят, что я с ним сделал?), его же несколько мелких осколков, одна их тех непонятных круглых штуковин, холодная и металлическая на ощупь... Скривившись, он отряхнул их (холодный металлический кругляшок с тяжёлым звяканьем упал на пол, и откатился к стене), и подбежал к двери в спальню. Здесь был всего один замок, да и дверь была простая, деревянная, такая, какую мог бы вышибить даже он, не плечом, так вооружившись чем-нибудь тяжёлым, но, закрытая, она могла бы дать ему преимущество, хотя бы в пол-минуты, а этого времени могло бы оказаться вполне достаточно для того, что бы дождаться, наконец, прибытия тех парней, что только что звонили ему с требованием удалить с Ксальдо его пост с фото этого треклятого черепа, и увидеть как они наводят здесь порядок... И дался им этот череп, размышлял Ноймент, постепенно успокаиваясь, а затем, прижавшись плечом к двери, захлопнул её поплотнее, и закрыл её на замок при помощи вертушки, что такого страшного для них в том, что я разместил в Сети его фотографию? Да, он был в курсе, Интернет - далеко не такая свободная территория, как могло бы показаться какому-нибудь неофиту, который научился пользоваться им не более, чем месяц назад, что он под завязку набит как наблюдательными, считывающими информацию и IP пользователей программами-"ботами", так и прикидывающимися простыми пользователями агентами различных служб безопасности и разведок (как внешних, так и внутренних, и при этом работающих не только лишь на Великую Страну), но Ксальдо был всегда абсолютно анонимен, с него даже было даже невозможно считать электронный адрес пользователя, да и кому бы из агентов, или даже "ботов", которые считывали информацию из сети абсолютно автоматически, без всякого разбору, могла бы понадобиться какая-то дрянная лысая черепушка, якобы найденная кем-то в глухомани, в провинции мира, на одном из забытых Богом, чёртом и человечеством старинных британских островов... А на деле вполне могущая оказаться банальным экспонатом из запасников Нью-Хоризонского музея Естественных наук, чьё фото гуляет по Сети вот уже два с небольшим десятилетия?... Всем, более или менее сообразительным и опытным пользователям Интернета - а именно такие обычно и занимаются сбором информации в нём - известно, что для того что бы рассказать о чём-либо в сети, совсем не обязательно владеть этим, даже не обязательно видеть это собственными глазами. Тем более, здесь, на Ксальдо, где нет даже возможности узнать дату создания фотографии, и маркировку аппаратуры\программы, при помощи которой она создавалась - якобы для создания ещё более густой и плотной атмосферы загадочности и тайны на сайте... Или эти парни просто не успели во всём толком разобраться, и думают - что на Ксальдо уровень анонимности - самый обыкновенный, и что, при сильном желании, на нём можно узнать и имя, и место проживания любого из пользователей?
Он оглянулся назад, на платяной шкаф. В том, что бы перетащить его с места на место, и сделать это менее, чем за минуту, не было ничего сложного - он, хоть и был довольно прочным, но лёгким, из деревоплиты и пластмассы, а вещей он там хранил немного, но в темноте делать было всё равно довольно-таки сложно... С другой стороны, если он сейчас включит свет в своей комнате, это может увидеть тот непонятный, сумасшедший пьяница, в этот самый миг продолжающий свои попытки вломиться к нему в дом, и тут же поймёт, где он, Ноймент, находится... Света же, который исходил от всё ещё включённого монитора компьютера, было маловато... Включить настольную лампу? Он, пытаясь соображать, и двигаться как можно быстрее, а заодно - и на ходу осознать, правильное ли решение он сейчас принял - направился к своему компьютерному столику, включил закреплённую на заднем краю его столешницы настольную лампу на длинной гнущейся ножке... А компьютер? Может быть, выключить и компьютер? Не дай Бог, этого психопата всё-таки потянет на обход моего дома, и он увидит в окно, как светится его монитор... Нет, когда я заставлю окно шкафом, он, дело ясное, ничего не увидит, но вот до этого... А он, кажется, уже выбивается из сил, и наверняка, если всё ещё считает, что ему стоило бы тут оставаться, бросит попытки пробиться в дом через парадный вход, и будет искать другие пути для проникновения внутрь... Нет, лучше бы его выключить, хотя бы на время... Чёртовы железяки, они повсюду тут, даже на столе ... Откуда они тут вообще? Череп, что, был набит золотом?...
Не выдержав, Ноймент торопливо собрал все имеющиеся на поверхности столешницы (всего ему удалось найти здесь семь или восемь таковых) раздражающие его металлические кругляшки, и уже намеревался ссыпать их в верхний ящик стола, как вдруг заметил, что в тусклом, синевато-сером свете монитора эти штуковины действительно имеют довольно явственный золотистый, да, пожалуй, даже откровенно золотой отблеск.
- Что это за хрень вообще? - пробормотал Ноймент невольно, и столь же невольно, повинуясь, скорее, секундному порыву, нежели действительной необходимости этого, поднёс лежащие на его ладони странные круглые и плоские штуковины поближе к свету лампы. Нет, не просто штуковины, промелькнуло у него в голове, едва он разглядел их получше, тут какая-то чеканка, буквы, герб... Герб Великой Страны, мать его за ногу... Ах ты ж дьявольщина, ведь это действительно монеты... Какой же у них номинал?... Он взял одну свободной рукой, перевернул её аверсом к себе, и тут же чуть было не лишился чувств от увиденного. Пятьсот единиц. Долбанных пятьсот единиц! На его ладони, не считая ту, что он сейчас рассматривал, лежало семь таких монеток, и каждая из них содержала в себе полный гонорар, обещанный ему его начальницей, Бертилл, за выполненную им работу с черепом. Но... Как такое вообще может быть, чёрт бы его побрал?! Он ни разу в жизни не слышал, что бы государственный монетный двор выпускал монеты таким номиналом, даже в качестве сувенирно-нумизматического предмета... Если это фальшивка, то кому бы в голову пришло делать такую странную фальшивку, на которую бы с искренним изумлением воззрились бы в любом банке, магазине или где бы то не стало. Да ещё и в таком количестве! Восемь штук в его руках - от их тяжести левое запястье Ноймента даже слегка заныло - ещё сколько-то ещё наверняка осталось на столе - в потёмках он вряд ли мог собрать все... Сколько же их осталось на полу, и вообще вокруг? Едва ли меньше дюжины, а скорее, около двух или трёх десятков... И сделаны они как будто бы не из привычной всем смеси никеля, меди и железа, а из золота, серебра, или их сплава... Да, впрочем, о каком же тут сплаве может быть речь, если эта штуковина в свете лампы сияет, как будто бы золотой пиастр или дукат в сундуке с пиратскими сокровищами?... Мудрено ли то, что те, кто дал ему эту черепушку, так с ней носятся... Хотя, с другой стороны, умно ли это было с их стороны - давать ему, молодому балбесу-художнику, на которого не всегда решались полагаться даже те, кто знал его куда лучше, чем эти парни, череп, чьи внутренние полости были до отказа забиты золотом? И почему они просто не вытащили их из него, пробив в нём брешь, как в гигантской и причудливой свинье-копилке, и уж только после этого не дали его Нойменту?
А ведь, странное дело, неся его с собой в обыкновеннейшем пластиковом пакете домой, Ноймент не почувствовал ни грамма тяжести этих монет, а сам пакет не порвался, остались целыми даже его ручки, далеко не самые крепкие, а обычно всегда обрывавшиеся, едва только ты перегружал его продуктами, купленными тобой в супермаркете...
Но откуда, в таком случае, эти монеты у него в комнате? Не являлась же к нему с визитом его фея-крёстная?
И что, интересно было бы знать, скажут насчёт них эти парни, владельцы черепа, когда увидят все эти сокровища? Что вообще придёт им в голову, когда они увидят, что Ноймент благодаря злой случайности раскокал их драгоценный черепок о стену?
К его глотке вновь подступил комок паники, и он, в ужасе оглянувшись по сторонам, вдруг понял, что он так и не придвинул платяной шкаф к окну, а компьютер его до сих пор включен, а он, в свою очередь, даже не удосужился развернуть вкладку с Ксальдо, что бы удалить с него ту информацию о черепе, и его фотографию, что он рискнул сегодня разместить на этом сайте. И этот пьяный парень, что буквально ещё пару секунд назад ломился к нему в парадную дверь, теперь отчего-то притих, и... О, Господи, что если у него хватило ума заглянуть за угол дома, и он увидел свет - пусть и не очень-то сильный, но всё-таки вполне очевидный, если оглядывать дом вблизи, из ночных сумерек - его настольной лампы в окне. Ахнув, и едва было не потеряв сознание от охватившего его ужаса, Ноймент высыпал непонятные монеты на поверхность своего рабочего стола рядом с клавиатурой компьютера, и в два прыжка оказался рядом со своим платяным шкафом. Пыхтя, он докатил его до угла комнаты, затем обежал с противоположной стороны, заставил его развернуться параллельно стене с окном, и, всё так же, сцепя зубы, с пыхтением и проклятьями в сторону каждой пусть даже и самой незначительной помехи, подтащил его, наконец-таки, к окну. Немного перевёл дух, а затем подумал, что теперь самое главное для него - не создавать лишнего шума... И собрать все эти дурацкие монетки, и... И, что, быть может, спрятать их куда-то? Или дождаться этих людей, и отдать их им все - если, конечно, их беспокоила именно сохранность этого совершенно непонятного золота... А, что если...
Что если они им не принадлежат?
Вообще, кому из нормальных людей могла бы придти в голову идея - хранить золото внутри человеческого черепа, а потом ещё и давать его всем, кому нипопадя?
Тогда... Тогда, если все эти монеты - не их, их, наверное, всё-таки надо спрятать... если выяснится, что они всё-таки принадлежат им, то он просто отдаст оные им по первому же их требованию...
А если они вдруг решат, что Ноймент прятал это золото от них специально?
Ох, чёрт подери, вот же вляпался он со всем этим... Деньги, черепа, бандиты, пьяные молодчики, ломящиеся к нему в дом среди ночи... Знай он обо всём сразу же, он бы в жизни не ответил бы этой курице Бертилл согласием на её предложение... И более того - взял бы все свои манатки, и имеющуюся у него наличность, и удрал бы из города от греха подальше, тем более, что его вот уже второй день подряд мучает ощущение, что здесь, в Гринлейке, вот-вот произойдёт что-то до крайности плохое...
Да... Манатки, и наличность, а потом - валить... А сейчас, наверное, делать это уже поздно, потому что из-за этого дрянного черепа, и золотых монет по пять сотен каждая с минуты на минуту вокруг его дома образуется такая здоровенная толпа желающих взглянуть и поговорить с ним, что пробиться через них у него не будет никакой возможности...
Хотя... Ноймент бросил взгляд на лежащие на его письменном столе монеты... Что, если...
Но это же чистой воды безрассудство! Как он вообще сумеет это сейчас сделать, если его вот-вот, с минуты на минуту, обложат в собственном доме со всех сторон, как охотники - волка-людоеда, спрятавшегося от идущей по его следу облавы в своём логове? Где он может сейчас найти путь для побега, причём такой, на котором его стопроцентно никто не заметит, и не сумеет догнать, пойдя за ним следом? Сзади, и с обеих боков от его участка находятся дворы его соседей, они окружены высокими заборами, и даже для того, что бы просто перелезть их - тем паче, с целым мешком золота под мышкой - Нойменту потребовалось бы несколько недель упорных ежедневных тренировок... А что скажут его соседи, когда увидят, что он тайком пытается пробраться куда-то по их территории? В нынешнее время людям вообще не свойственны доброта души, и понимание, а его взаимоотношения с соседями и без этого всегда были более, чем прохладные, да и, узнав, что за ним охотятся представители контролирующих оба города криминальных структур, любой из соседей сам же с радостью закричит, что он находится именно у него на участке, обнаружив, и поймав его там. Есть, правда, надежда, что они все сейчас ещё спят, но она слаба, так как этот пьяный ублюдок почти наверняка перебудил всех в округе своим грохотом, и пьяными выкриками... И вот ещё - участок на углу между домами семей Лестрин и Рюто сейчас наверняка пустует, так как его обитатели не так давно уехали на отдых, на какие-то карибские острова, не то на Кубу, не то в Ямайку, планируя, кажется, занять этим весь свой месячный отпуск... И забор у них там не слишком уж высокий, со второго-третьего раза он точно перелезет его, особенно, если не будет нагружать себя ничем, кроме золота... А если ему удастся попасть туда бесшумно, не привлекая к себе ни чьего постороннего внимания, то он может даже спрятаться там на время... Например, в его погребе, где его не найдёт, и не достанет сам дьявол, если закрыть крепкую, открывающуюся вовнутрь дверь на щеколду, да ещё и подпереть её ящиком с инструментами и гвоздями... В своё время, когда на этом участке, вместе со своими родителями проживал единственный из всех более или менее дружелюбный к нему сосед Руди Виллиган (теперь переехавший в Нью-Хоризон, и поддерживающий связь с ним только по электронной переписке), они зачастую делали так, когда им вдруг хотелось выпить пива - или чего покрепче - в спокойной обстановке... Ему, кстати, можно было бы как-то позвонить, и договориться с ним о встрече - ведь Руди был единственным человеком в городе, который поддерживал с ним связь не только лишь по работе, или ввиду какой-то необходимости, но ещё и потому, что у них были некоторые общие темы, и интересы...
Шкаф, поставленный им напротив окна, вдруг вздрогнул от удара сзади, и чуть было не повалился вперёд, на кровать. Сердце Ноймента тот час же рухнуло вниз, а все имеющиеся в голове мысли, идеи и планы смешались и спутались в одну кучу, так, что он и вовсе позабыл, о чём и думал. Послышался звон разбитого стекла, валящегося за заднюю стенку шкафа, а вслед за этим послышалась ещё пара ударов - чуть слабее, чем прежде - и целый поток отборных ругани и мата, и требования немедленно впустить шумящего внутрь.
Чёрт подери, всё-таки увидел, подумал Ноймент, приглаживая рукой вставшие дыбом волосы, теперь мне, наверное, не поможет даже шкаф... Где же эти сукины дети, что обещали явиться сюда, и разобраться с этим проклятым буяном? Что мне теперь вообще делать со всем этим?
В отчаянье он сел на пол между письменным столом и кроватью, упёрся спиной в первый, ногами - в последнюю, и что есть силы оттолкнул её пятками от себя. Кровать, в отличие от шкафа, перемещалась по полу куда хуже, чем шкаф, так как была значительно его тяжелее, да и вместо роликов у неё были обычные ножки, при этом - не круглые, а квадратные, которые настырно упирались в ворс ковра, и не давали возможности двигать её дальше. Но Нойменту не требовалось сейчас так уж и много, просто сдвинуть её на несколько дюймов вперёд, что бы она упёрлась своим краем шкаф, и не дала бы его так просто опрокинуть тому, кто сейчас буйствовал и орал снаружи. Для того здоровенного, спятившего от выпитого им алкоголя быка, это, наверное, не сыграло бы никакого значения, и выглядело бы, как мелкая, незначительная помеха, но Нойменту это давало возможность выиграть немного времени...
Но что же делать дальше?
Для начала - одеться. Ботинки у него стоят в прихожей, но да и чёрт с ними, хотя сегодня вокруг дома почти наверняка чертовски холодно, и мокро. Не до ботинок. Просто надеть джинсы вместо шорт, в которых он щеголял дома, да накинуть какую-нибудь куртку... Шкаф, поставленный им у окна, и прижатый кроватью, продолжал содрогаться под ударами безымянного пьяницы, силящегося проникнуть внутрь - стекло уже было, судя по всему, уже давно выбито, и теперь он молотил непосредственно по задней стенке шкафа, не в силах оттолкнуть или повалить его, так хотя бы разнести его в щепки сзади. Знай я, что однажды со мной будет такое, подумал Ноймент, оглядываясь по сторонам, то я бы заколотил это треклятое окно досками в полтора дюйма толщиной... Но, вообще, конечно, мне надо бы поторопиться. Этот дурацкий шкаф можно раздолбать даже камнем... Надо включить свет. Где мои джинсы? Джинсы висят на спинке стула. Хорошо. Хорошо. Напялю их прямо поверх шорт. Нет, свет, включить свет сначала... Или нет. О, Боже...
Он, торопливо подскочив к стоящему в заднем углу комнаты стулу, на который обычно вешал всю свою уличную одежду, стащил с него джинсы, потом натянул их на себя, нашёл под джинсами свитер, в котором он ходил ещё прошлой зимой, и его, по хорошему, уже давно следовало бы засунуть в стиральную машину, и, подумав, надел его тоже. Было слышно, как парень снаружи выламывает из внутренней стенки шкафа щепки, и как они валятся внутрь него. Теперь - включить свет. Выключать ли компьютер? Наверное... Ноймент нажал кнопку быстрого отключения системы, на клавиатуре, а затем, подумав, вырубил и монитор, а после этого и вовсе сбросил его назад, за край стола, куда он повалился с треском и грохотом...
- Эй, щенок поганый, - заорали вдруг уже не снаружи дома, а внутри самого шкафа - как будто бы там, внутри него, засел в запертом состоянии какой-то анекдотический любовник, который благодаря какому-то неведомому чуду (а может, волей чьего-нибудь возмущённого мужа-факира) переместился сюда из спальни чьей-то не вполне дружной семьи - Я... Я вижу тебя! Это ты, чёрт возьми, и есть! Откр... Открывай мне!
В эту секунду Ноймент чуть было не потерял сознание от охватившего его ужаса, хотел было снова выключить свет, а потом, сообразив так быстро, как ранее ему ещё ни разу в своей жизни, сорвал со своей кровати покрывало, и набросил его поверх шкафа. Наверное, у него в жизни не получилось бы столь точно и аккуратно сделать это, если бы не охватившая его паника, но покрывало занавесило всю повёрнутую к нему поверхность шкафа, так, словно было бы приклеено или прибито к нему где-то сверху. Было бы неплохо, подумал он, загородить ещё чем-то, но сейчас мне некогда - нужно собрать все эти монеты, ну или хотя бы большую их часть... Восемь штук на столе... Ноймент схватил их, потом опять ссыпал на место, опять подскочил к кровати, взял одну из подушек, содрал с неё наволочку, и сгрёб все лежащие на столе монетки в неё, как в мешок. Потом нашёл на столе ещё парочку... Боже мой, да даже этого, наверное, хватит для того, что бы назвать меня обладателем целого состояния... Что же, в таком случае, сейчас валяется на полу?
Боже мой... Боже мой!
Он принялся собирать их.
***
Из-за воплей Шейфера (да, разумеется, это был никто иной, как он) и всего того грохота и возни, что он устроил, пытаясь вломиться в дом Ноймента, последний не мог услышать, как по дороге, к его дому, на предельно возможной в условиях города скорости несётся автомобиль. Наверное, если бы он услышал его рёв мотора, и визг шин в те моменты, когда он вписывался в повороты улиц, он наверняка забросил все свои сборы, и просто убежал бы в самую отдалённую из комнат своего дома, что бы дождаться их прибытия. Наверняка решил бы, что тут, со всеми этими его попытками сбежать прочь отсюда, прихватив с собой внезапно обнаруженные им деньги, слишком уж много риска для него, и предпочёл бы не рыпаться и не привлекать лишних бед на свою голову.
Но он ничего не слышал, кроме этих яростных ударов, матов, криков и угроз, и желал как можно скорее убраться из этого места, потому что чувствовал - ещё хотя бы одна лишняя минута, проведённая им здесь, и он попросту подохнет, избитый до смерти на ковре в собственной спальне.
В машине было четверо боевиков Джошуа-Кинана "Гробы", один спереди, на сиденье рядом с водительским местом, ещё трое разместились сзади, а, кроме них, в машине ещё, разумеется, был водитель. Среди тех, кто устроился сзади, находился Коротышка Хоуп, правая рука Джошуа-Кинана, человечек действительно весьма небольшого роста, и полноватый, похожий на пупса-переростка в сером и коротком осеннем плаще, в костюмных брюках из дорогой ткани, в ботинках "Гуччи" из крокодиловой кожи, и в кепочке с плоским верхом, низко надвинутой на самые брови. Он был раздражён, даже зол, и постоянно крутился из стороны в сторону, явно не находя себе места, что-то цедил сквозь сжатые зубы, и рычал на каждого, кто посмел к нему обратиться в этот момент. "Гробы" выдернул его в буквальном смысле из постели, да не просто из постели, а из постели, в которой, кроме него, находилась его любимая проститутка, в последнее время ставшая обращаться с ним не просто как с клиентом, у которого всегда водятся деньжата, а как с, действительно, любовником, а сегодня даже назвавшая его "моим милым маленьким колобком". Вина во всём этом, по мнению Коротышки, лежала не на "Гробы", и даже не на том парне, проблемы с которым и заставили Джошуа выдернуть его из объятий счастливой любовной неги, а в сукином сыне Оуэне Коксе, и на его двух больных на всю голову придурках-подчинённых. Ещё ладно - Гиллард, этому просто всё всегда было пофигу, но Шейфер - он же совершенно отмороженный! Как Коксу вообще пришло в голову посвящать его в дела города, и доверяться ему в плане каких бы то ни было поручений? За последнюю пару дней этот придурочный сумел грохнуть копа из дорожной полиции, поездить вусмерть пьяным по федеральной дороге между Кранслоу и Гринлейком, а теперь ещё, кажется, пытался разгромить домишко того малого, который, дав волю собственной глупости и беспечности, опубликовал в Интернете фотографию какой-то дрянной штуковины, до крайности важной неким шишкам из числа заправил, контролировавших оба города. И, что самое интересное, теперь со всем этим дерьмом, включая шум, устроенный его алкоголиком-племянником, придётся разбираться именно ему, а не этому засранцу Коксу, будь он трижды неладен. Видите ли, он сейчас серьёзно заболел чем-то, и находится в больнице, мать его разэдак! Будь тут главным не Джошуа, а он сам, Хоуп, то он бы не стал церемониться с этим чёртовым разгильдяем ни секунды, и заставил бы его выпрыгнуть даже из-под капельницы над больничной койкой.
Взвизгнув шинами в последний раз, автомобиль затормозил рядом с домом Ноймента. Дом был тёмным, без света, горящего в его окнах, но едва Коротышка вылез из машины вместе со своими парнями, он тут же понял, что этому зданию очень ещё далеко до того, что бы кто-нибудь мог назвать его заснувшим или необитаемым. Шума, который доносился изнутри него, вполне хватило бы на то, что бы перебудить всех, кто обитал, наверное, на милю вокруг, и со стороны возникало впечатление, что внутрь него пробралось целое трио выучившихся где-то материться по английски медведей гризли, и они, будучи, к тому же ещё и в уматину пьяными, тут же принялись методично сокрушать все его внутренности, явно желая к концу этой ночи разнести в этом доме всё до последней лампочки и последней чайной чашки на кухне. Без всякого сомнения, это и был Шейфер, чёртов сумасшедший громила и налётчик, которого за его "подвиги" в Нью-Хоризоне искали, наверное, уже по всей территории Великой Страны, хотя посреди всего этого шума нельзя разобрать ни голоса, ни слов, которые выкрикивал шумевший внутри человек, да и сам Коротышка, по правде говоря, вообще слабо представлял себе сейчас, что должен был сейчас выкрикивать этот полоумный, да и голос его знал плохо. Но и адрес, и ситуация как будто бы соответствовали друг-другу, и нигде, кроме как в этом доме, в округе, такого гвалта не стояло, а потому Коротышка с решительным видом поспешил к его калитке. Его люди, вместе с ним вылезшие из машины, последовали его примеру.
- Так, - он оглянулся на них, и осмотрел каждого с ног до головы - парни вроде бы здоровые и крепкие, двое из них даже прихватили с собой пушки, хотя команды стрелять на поражение по Шейферу "Гробы" вроде бы им не давал, а значит, взять в оборот его они, наверное, вполне смогут - Слушайте меня. Этот парень - грёбаный отморозок, тем более, что вино начисто сорвало ему крышу, и вполне возможно, что никого из нас он сейчас не узнает - даже меня - и почти наверняка полезет на нас с кулаками. Но это вовсе не значит, что мы должны кончить его при первой же возможности - наша задача сейчас, что бы он не причинил вреда хозяину дома, хотя бы просто что бы не убил - потому что у меня существуют довольно серьёзные сомнения по поводу того, что он не успел уже отдубасить его, а потому мы должны просто схватить его, и обездвижить, прежде чем он в пьяном угаре сможет натворить ещё каких-нибудь чудес. Пушки вытаскиваем в самом крайнем случае, и просто машем у него ими перед его рылом, в крайнем случае делаем предупредительный выстрел в воздух так, как это делают грёбанные копы.
- Ну, хотя бы по морде съездить ему будет можно? - полюбопытствовал один из его команды, кажется, его звали Пит, или Пат, в общем, что-то там в этом духе - Из-за этого сукиного сына мне пришлось пропустить сегодняшний турнир по Интернет-покеру, а для меня там, между прочем, наклёвывались немалые барыши...
- Съездишь, если будет уж очень сильно напрашиваться, - ответил ему Коротышка - Но всё равно - не очень-то усердствуй, даже в этом случае, а то у нас и без этого как-то чересчур много проблем в последнее время, и лишняя "мокруха", да и личные обиды нам совершенно ни к чему... Впрочем, ладно, господа, я думаю, что нам следовало бы сейчас поторопиться...
Он открыл низенькую калитку, и, чуть придержав её для вслед за ним идущих, прошёл во двор дома. Оглянувшись по сторонам, он увидел, что окна нескольких домов в округе горят настороженным электрическим светом, не все, а, очевидно, только лишь в прихожих, или спальнях. Не очень-то это хорошо, подумал Коротышка, хотя и прекрасно сам сознавал, что в такой ситуации без этого обошлось навряд ли, Джошуа и так просил проследить за тем, что бы ко всему этому подключилось как можно меньше свидетелей, а тут мало того, что выходило, что этот олух царя небесного перебудил своими воплями всю округу, так ещё и заставил людей зажечь свет в своих чёртовых домах, и теперь как минимум, двое или трое из них - Коротышка был более, чем уверен в этом - набирают на своих телефонах номера ближайшего полицейского участка, дабы вызванные ими копы, приехав сюда, успокоили треклятого буяна, бушующего в двенадцатом доме по Дансон-стрит, и дали им, наконец-таки, возможность нормально поспать. То, что вслед за ними сюда приедут ещё и копы, как факт, Коротышку беспокоило не особо, но такое количество свидетелей, которые почти наверняка могли хорошо запомнить всю эту историю, радовало его мало - в особенности от того, что в последнее вокруг обоих городов стали очень уж часто появляться отряды людей из ФСР, исследующие какую-то дрянь, обнаруженную ими в поле между Гринлейком и Кранслоу, по словам всё того же "Гробы", каким-то образом связанную с сегодняшним ночным происшествием. Если ФСРовцы найдут какие-то ниточки, ведущие из этого поля в Гринлейк или Кранслоу, говорил он Коротышке этим вечером, то они, если заинтересованны в этом, сделают свидетелями всё их население, и будут заглядывать в каждый дом, и допрашивать каждого человека, а уж про полицейские участки и говорить нечего - переворошат, и поставят их вверх дном, докапываясь до каждой мелочи. Остаётся только надеяться на то, что они не будут в этом заинтересованны, подумал Коротышка с неясным беспокойством в душе, подходя ко входной двери дома, потому что насчёт ненужных для Джошуа, и его крутых приятелей из криминальной верхушки города глаз и ушей сейчас беспокоиться было уже поздновато.
Они подошли к крыльцу, и Коротышка подёргал дверь за ручку. Закрыто. Он обернулся к своим, и кивнул им, точнее, Бобби Кэммингсу, своему старшему помощнику.
- Придётся кое-что повредить из имущества хозяина этого дома, - сообщил он ему, и всем остальным - Выбивайте окно в холле.
Бобби, в свою очередь, тоже повернулся к кому-то, тоже кивнул ему. Этот кто-то вытащил из-за спины обмотанную в газету монтировку, и сошёл с крыльца в сторону.
Раздался звон разбитого стекла, приглушённый, но, наверное, всё равно услышанный в ближайших домах в округе - ночь была довольно тихой, а крики, вопли и звуки погрома, как назло, в эту самую секунду почему-то затихли... А потом, словно бы эта скотина Шейфер издевался над ним, возобновились снова. Парень из его команды аккуратно сшибал торчащие в раме куски стекла, похожие на зубы какого-то странного огромного чудища с квадратной, вечно раззявленной пастью-провалом. Снаружи тьма, стоявшая в холле, казалась практически непроглядной, но, тоже сойдя с крыльца, и чуть приподнявшись на цыпочках, дабы заглянуть через разбитое окно вовнутрь, Коротышка решил, что это только лишь кажущееся, и едва ли кто из них, оказавшись внутри холла, споткнётся хотя бы раз, прежде чем доберётся до выключателя света.
- Давайте, парни, в дом, - он отступил в сторону, пропуская внутрь сначала выбившего окошко человека, а потом и всех остальных. Последним был Бобби, он влез вслед за всеми остальными сначала сам, а потом помог забраться в дом и своему боссу - окна холла в этом доме были расположены слишком уж высоко, а Коротышка был далеко уже не в том возрасте, что бы прыгать и карабкаться через препятствия, которые находились почти что вровень с его собственным кадыком.
Впрочем, даже так, с оказанной ему Бобби помощью было тяжеловато, и он вдоволь наскрипелся зубами, надёргался коротенькими ножками и натёрся своим пузом о раму окна (к счастью, не задев им не одного осколка, которые почти что наверняка остались торчать в ней), прежде чем всё-таки оказался внутри. И про себя, отдуваясь, тут же отметил, что вот у Кокса, к примеру, такой трюк вышел бы во много раз проще, потому что он, хотя и обладавший, как и Коротышка, довольно-таки солидным пивным животом, да и будучи старше его самого лет этак на пять, был гораздо выше ростом, с длинными руками и ногами, да и, пожалуй, посильнее его. У Гилларда, его помощника, это, наверное вышло бы ещё проще, но "Гробы" не то выказал ему вотум недоверия, не то счёл, что в этой ситуации толку от него будет, как от козла молока... Ну да ладно, чёрт с ними обоими, подумал Коротышка, пытаясь унять нервно подпрыгивающую внутри него досаду, и отряхивая свои штаны от мелких стеклянных крошек и прочего мусора, а попутно ещё и оглядываясь по сторонам. Его люди уже успели разбрестись по холлу, а один из них уже с любопытством заглянул в ведущий глубь дома коридора, но никто никаких конкретных действий без его указания пока ещё не принимал.
- Что там? - тихонько окликнул он стоящего у входа в коридор человека. Тот обернулся к нему, и чуть кивнул в сторону.
- Там, сэр, - сказал он, и Коротышка, пока ещё не успевший привыкнуть к темноте, только по голосу узнал, что это тот самый Пат, или Пит, который всё рвался надавать Шейферу по шее - Там кто-то был. Выскочил откуда-то в коридор, и побежал по нему дальше, в самый конец. Не Бог весть какой здоровый, и вообще похож на женщину. Это же не Шейфер, верно?
- Ну разумеется, - по представлениям Коротышки, если Шейфер и был похож на какую-либо женщину, то на одну из тех, кто еженедельно делает себе иньекции тестостерона, активно посещает качалку, и вообще, очень сильно жалеет о том, что природа не дала ей члена между ног - Ты, что, не слышишь, где орёт этот сукин сын? Его месторасположение, наверное, можно сейчас засечь с околоземной орбиты, и без всяких там средств аэрокосмической съёмки...
- А это тогда кто, в таком случае? - удивился Пат-Пит, нерешительно косясь на босса - Что-то никто ничего не говорил, что здесь, в доме будет девка....
- Это хозяин дома, наверное, - пробормотал Коротышка и сам немного растерянно, вспоминая тем временем, какие инструкции ему дали по поводу парня-компьютерщика, в дом к которому, собственно, и вломился пьяный Шейфер. Вроде бы ничего такого особенного, "Гробы" говорил ему, что, самое главное, он должен выбраться из этой переделки живым, и более-менее здоровым - Он чёртов компьютерщик, а они все должны быть хреновыми дистрофиками, если не склонны к ожирению.
- Но у него волосы...
- Что - волосы? - Коротышка взглянул на Пата-Пита с некоторым раздражением - Никогда не видал парней с длинными волосами? Во времена моей молодости парня от девки иногда можно было отличить по наличию усов и бороды, и по более сильному, чем от девки, запаху шмали, а уж про ваше поколение и говорит ничего не стоит - фрик на фрике, и фриком погоняет... Плюнь на него - пусть лучше спрячется где-нибудь подальше от этого спятившего пропойцы, и не путается у нас под ногами...
В коридоре раздался грохот и треск, и все, кто был в холле, до этого выжидательно переминавшиеся рядом со входом него, подбежали к Пату-Питу, и застыли поблизости.
- Вот он, сэр! - крикнул Коротышке кто-то негромко, и тут же вслед за этим, обращаясь к тому, кто, очевидно, путался сейчас в коридоре, рявкнул - Эй, Шейфер! Стой на месте, слышишь?
В ответ ему донеслось негромкое ворчание, словно какого-то в меру крупного хищника отрывали от его трапезы, и какое-то неясное бормотание. Коротышка, кряхтя, подошёл ко входу в коридору, и, оттолкнув того, кто стоял у него на пути, в сторону, заглянул в коридор тоже.
В глуби его, опираясь плечом о стену, кажется, спиной ко всем ним стоял чей-то плохо разбираемый в царивших там потёмках силуэт. Высокий, и широкоплечий, хотя и какой-то разболтанный и ссутулившийся, и явно не женский. Что-то бормотал, не громко, но и не тихо, но всё равно недостаточно отчётливо, чтобы, по крайней мере, сам Коротышка мог понять, о чём это он там - и вообще, судя по всему, язык субъекта сейчас еле ворочался у него во рту, да и соображал он еле-еле, скорее время от времени, нежели непрерывно. Разумеется, это был Шейфер, пьяный до такой степени, что почти наверняка перестал уже сознавать себя частью этого мироздания.
- Шейфер! - крикнул Коротышка, обращаясь к силуэту, а потом оглянулся назад, на своих ребят - Чёрт, как зовут по имени этого полудурка по имени, кто-нибудь знает?
- Фрэнсис, - сообщил ему кто-то.
- Эй, Фрэнсис, Фрэнк, Франк, чёрт, как тебя там! - ему было абсолютнейшим образом всё равно, какое там имя у этого полоумного, и как его называла его мамочка, но отчего-то думал, что, называя его по имени, он добьётся от него большего внимания, чем просто будет выкрикивать его фамилию - Фрэнсис, чёрт бы тебя подрал, мы пришли от Джошуа. Нам нужно перекинуться парой слов с тобой.
Фигура в глубине коридора зашевелилась, даже можно сказать, что задёргалась, но не оглянулась на них, а попёрлась дальше, вперёд, шатаясь из стороны в сторону, и спотыкаясь на каждом втором шагу. Как хренов медведь-шатун, подумалось Коротышке, или как тот волосатый верзила из "Фрэдди - Снежного Человека". Куда он вообще побрёл, чёрт бы его задрючил?!
- Парни, за ним! - коротко процедил он сквозь сжатые от досады зубы - Двое человек - вперёд...
Двое - один, кажется, был тем самым Патом или Питом - вышли из-за его спины, и двинулись вглубь коридора, вслед за бредущим по нему шаткой походкой смутно-тёмным мужским силуэтом. При одном только взгляде на него у Коротышки возникало непреодолимое желание упасть на пол, и чесаться до тех пор, пока изо всех пор его тела не засочится кровь, или же спешно добраться до своей машины, сесть в неё, и на пределе скорости доехать до своего дома, после чего набрать полный горячей воды джакузи, и, нырнув в него, вариться в этом кипятке всю оставшуюся ночь. Даже несмотря на то, что он совершенно не видел, что там с ним, как этот чёртов Шейфер выглядит, и чем от него пахнет, Коротышка почему-то сознавал, что грязнее и отвратительнее этого человека сейчас не сыщешь во всей округе, что в сальных волосах его - земля, грязь, и сухие семена травы, что на его физиономии - недельная щетина, глаза его желто-красные, выпученные, в сосудистых прожилках на белке, и с зрачками, широкими, как у зверя, забившегося в угол своей берлоги, и что пахнет от него потом, дешёвым алкоголем, блевотой, и ещё каким-то дерьмом, названия у которого нет, но о котором знают любой парень, который, как он сам, вертится в серьёзных криминальных кругах, а так же знает большинство более или менее опытных копов, федералов и тюремщиков, потому что так пахнут люди, которые, несмотря на весь свой ужас, и абсолютно чёткое сознание того, что они вот-вот влезут в самую настоящую чёртову задницу, уже не могут ничего с собой поделать, и продолжают упорно углубляться в этом направлении.
Двое, направленных вслед за этим неразборчивым парнем, тащившимся всё дальше, и дальше, в самый конец коридора - разумеется, они двигались куда как быстрее его, хотя и делали это практически бесшумно - догнали его, схватили за плечи, завернули руки за спину, и он клюнул головой вниз и вперёд, что-то рыча, и отбиваясь от своих пленителей ногами.
- Полегче там с ним! - крикнул Коротышка, обращаясь, прежде всего к тому самому Пату-Питу (по его разумению, он подошёл к Шейферу справа, потому что именно правый из тех, кого он послал вслед за ним, вцепился в этого неприятного малого особенно крепко, и теперь с особой же рьяностью впечатывал его физиономией и грудью в стену коридора) - Не сломайте ему там ничего, слышите? По крайней мере, сделайте так, что бы у нас ещё оставалась возможность поговорить с ним...
- Я умею ничего не ломать, босс, - сообщил ему один из его людей весело - голос принадлежал тому самому Пату или Питу - а затем Коротышка увидел, как свободная рука этого типа, сжавшись в кулак, резко и сильно врезалась Шейферу в поясницу. Тот прекратил рычать и материться, и застонал, хватая ртом воздух. Отлично, подумал Коротышка с досадой, сломать ты ему ничего не сломаешь, но оборвать этому чудиле почку для тебя не составляет ничего проблемного. Нет, не то что бы Коротышка был готов трястись над этим треклятым Шейфером, словно над хрустальной вазой - у него, собственно, и задания-то такого не было - но... Чёрт возьми, зачем и для чего избивать этого идиота до полусмерти? Да, безусловно, он тот ещё косячник, но он ещё и идиот, к тому же, и жестокостью его не проучишь, и его либо надлежит выкинуть из команды, либо пристрелить, и похоронить где-нибудь за пределами города, в полях, или лесу. Вот "Гробы" тоже любит позлобствовать, и подопрашивать вусмерть упитых жидкостью для отмывания окон наполовину ненормальных бродяг при помощи толстых досок с торчащими из них ржавыми гвоздями, и в итоге теперь от одного из таких, в голове которого, между прочем, хранились кое-какие очень важные для местечковых шишек знания, остались рожки да ножки, а вся эта информация, над которой так тряслись "Гробы" вместе со стоявшими над ним заправилами Гринлейка и Кранслоу, исчезла раз и навсегда, и поведать её откинувший копыта бездомный забулдыга может разве что Господу Богу и архангелам, которые, быть может, возьмутся за суд над его несчастной, покинувшей плотские скрепы душонкой. Ну уж нет, подумал Коротышка, уж как бы я не был зол на этого треклятого дебошира и алкоголика, но превращать его в калеку или мертвеца преждевременно, и тем самым устраивать мне лишние проблемы я вам не позволю. Он шагнул вглубь коридора вслед за своими подчинёнными, к прижатому ими к стене Шейферу.
- Так, давайте в ванную его, - сказал он резко, и жестом оттеснил готовящегося нанести ещё один удар Пита-Пата в сторону - Под холодную воду. Пусть придёт в себя.
Всё ещё вдавленный в стену Шейфер что-то невнятно промычал, едва двигая опухшими, слюнявыми губами, но не то ввиду того, что движения его были скованны, не то ввиду что он до сих пор лыка не вязал, Коротышка, разумеется, так ничего из им "сказанного" и не понял. Здесь, вблизи от него, вонь пота и перегара была явственной и невыносимой, почти такой же, как от того сукиного сына Тремоло, в ту ночь, когда "Гробы" его допрашивал (правда, в отличие от Тремоло, Шейфер, разумеется, не столь часто делал себе в штаны, и блевал на собственную одежду), и Коротышке, если честно, куда больше хотелось просто отделаться от него, но он почему-то решил, что это может быть важным, и, морщась, но всё-таки склонился к нему, и переспросил:
- Что?
- Убев... Убеу... Уппфф... Погодь... - из слюнявой, какой-то расплющенной пасти Шейфера текли по большей части не слова, а вонючая, грязная, смешанная с алкогольными осадками слюна, и Коротышке, если честно, хотелось ни сколько выслушивать его, а взять что-нибудь тяжёлое, и садануть этого хмыря по виску, что бы не мучился сам, и не создавал проблем другим - Отпусти... Эта сука...
- Я тебе покажу "суку", - процедил Пит-Пат, всё ещё державший его за руку, и завел её Шейферу назад, и повыше. Тот захлебнулся выдавливаемыми из себя словами, и сдавленно заскулил.
- Эй, как тебя там, а ну, прекрати! - одёрнул Коротышка своего подчинённого - Мозгов не хватает понять, что это он не про тебя?
Пат-Пит пробурчал что-то нечленораздельное, но руку Шейфера в покое всё-таки оставил.
- Придурок... Он тут с черепом химичил, - глаза Шейфера, и действительно, отёкшие и воспалённые, как будто бы тот не спал вот уже последние три дня подряд, поднялись на Коротышку - В Интернет его отправил... Фотографию... Смылся, падла... Череп разбил... Дерьмо собачье... У него деньги по всей комнате...
- Что? Что значит - сбежал?
- Он не мог далеко уйти... Где-то неподалёку шляется, падаль... Отпустите...
- Ты, что, имеешь ввиду этого паренька, в дом к которому ты вломился?
- Да, да... Чёрт, начальник, отпусти меня... Вам его ловить надо... У него бабло по всей комнате, золотые монеты... У такого пса, как он, не должно было быть их... А череп расколот... Он убежал с ними...
- Да что за дьявольщина, о каких-таких деньгах ты мелешь... И череп... Он тебе башку проломил, что ли?...
- Было бы прикольно, - хмыкнул сзади один из его помощников, напарник Пата-Пита - Женоподобный интернет-гик проломил голову грозному Шейферу, великому налётчику и бандиту...
- Санни, оставь свои юмористические способности на вечер в компании своей девушки, - предложил ему Коротышка, и тот напряжённо замолк - Так о каких-таких деньгах и черепе ты ведёшь речь?...
- Господи... Вам, что, не говорили, куда и зачем вы идёте?... Этому мудиле череп дали... Одного бродяги... Что бы фейс его нарисовать, дошло?... А он возьми и запости его фотографию в Интернете... И ещё раскокал его, ублюдок... А внутри черепа - деньги... Золотые монеты!
- Мама дорогая, да ты бредишь! - проворчал Коротышка удивлённо - Деньги внутри черепа... Что, решился, наконец, почитать книжки Стивенсона под седую задницу? Всё, давайте тащите этого хренова Слепого Пью в ванную, под холодную воду... Эй, кто там у нас ещё есть свободный? Пойдёмте со мной, нам нужно проведать хозяина дома, и узнать, как у него дела.
- Он сбежал, - просипел Шейфер напоследок, но Санни и Пит-Пат, подхватив его под локотки, уже волокли его в сторону ванной, дальше по коридору. У Коротышки аж желудок узлом скрутился от какого-то вязкого, тягучего предчувствия скорых неприятностей - что, неужели он и в самом деле смотался? но зачем? ему же сказали, что к нему скоро придут на выручку... или этот сукин сын напугал его до такой степени, что он просто не знал куда деваться? и что это за чёртовы череп и деньги, "Гробы" же не сказал ему ни полслова об этом? нет, если он и убежал, то наверняка совсем недалеко, и, быть может, вообще просто спрятался в какой-нибудь отдалённой комнате этого дома - но он, сглотнув появившийся в глотке ком, заставил себя прекратить думать об этом. Нет, никаких бед не будет, не сегодня, ни завтра, ни вообще в этом году. Весь год был чертовски удачен, так почему же теперь всё должно будет сломаться из-за какого-то сраного мальчишки-компьютерщика, и обезумевшего от своих пьяных галлюцинаций алкаша. Да, поблизости от городов отчего-то активизировалось ФСР - ну так и чёрт же с ним, они копают в каком-то диком поле, а ни в одном из двух городов, и их любопытство не должно быть связано с теми людьми, кто в них угнездился... Нет... Нет, только не сейчас, не сегодня, не с ним, не так внезапно, у него на следующей неделе оформится счёт на Кайманах, а сам он поедет отдыхать на побережье Аргентины, так что...
Одна из дверей, ведущих из коридора в комнаты, была распахнута настежь, но это была не ванная, в которую потащили его люди потащили вяло упирающегося Шейфера, потому что дверь в неё сразу же закрылась, а эта, кажется, была та самая, из которой вырвался этот достопочтенный джентльмен, когда они его только увидели. Кое-кто из его парней уже заскочил внутрь комнаты, которая за ней скрывалась, а ещё двое выжидательно стояли рядом, и смотрели на него.
- Эй, включите кто-нибудь свет в этом чёртовом коридоре, - крикнул он им, приближаясь - Темно, как у негра в заднице...
Один из парочки, стоящий на стороже возле двери, с немного растерянным - ведь и в самом деле темно, и хрен разберёшь, где тут этот долбанный выключатель - видом заозирался по сторонам, но потом нашёл что-то на стене, подошёл к нему, перещёлкнул. В коридоре, под потолком, загорелась парочка матовых овальных светильников из молочно-белого стекла, выглядевших не то что бы очень дешёвыми, но крайне пыльными, как в доме у человека, который почти что никогда и не следит за этим делом, и детали коридора перестали быть сокрытыми во тьме, и озарились оранжево-жёлтым светом. Почти что уютно, подумалось Коротышке, не происходи здесь всё это, с заявившимся сюда в уматину пьяным, на грани помешательства, Шейфером, и всеми нами. Потом он повернулся в сторону уже открытой двери, и увидел, что там всё ещё темно, только лишь горит настольная лампа на практически пустом, за исключением непонятно как оказавшейся там клавиатуры от компьютера, и компьютерной мыши на коврике, письменном столе, а парочка его подчинённых, зачем-то присев на корточки, копаются там в полутьме, и что-то подбирают с пола - не дать не взять парочка гусей, пощипывающих травку на лужайке.
- Эй вы, двое, - окликнул он их - Что вы там копошитесь в темноте? Что-то потеряли?
- Скорее уж, что-то нашли, босс, - сказал один из них, и поднял голову, поворачиваясь к нему. В одной его руке что-то поблёскивало - Вот, посмотрите...
Коротышка, щурясь, зашарил по стене слева от дверного проёма, ничего не нашёл, затем пошарил справа. Нашёл выключатель, включил его. В комнате включилось освещение, а тот, кто с ним разговаривал, тут же зажмурился, и встал, слегка прикрывая свои глаза от внезапно ударившего по его лицу света. То, что блестело в его руке, было, кажется, золотым.
- Это что - какие-то грёбаные цацки? - поинтересовался у него Коротышка, и подошёл поближе.
- Нет, - человек - его как будто бы звали Маллин - протянул к нему руку с выставленной вверх ладонью. На ладони его лежала монета, широкая и толстая, немалого веса, судя по всему, и без всякого сомнения - уж Коротышка-то знал толк в таких делах - золотая - Это не цацки, а деньги. Монеты. Я их насобирал их на полу, как минимум, уже штук восемь... Я и Дэйл... Дэйл, сколько ты их там нашёл?
- Три, - откликнулся второй, и тоже поднялся на ноги - Там ещё что-то блестело под кроватью, но мне туда руку не просунуть...
Коротышка взял монету из руки Маллина, подбросил в своей - грамм тридцать, может, пятьдесят, если и не того больше - поднёс к глазам. Тихо присвистнул.
- Пятьсот единиц Великой Страны, - пробормотал он - Что думаете - подделка это, или нет? Я что-то ни разу не слышал, что бы в Штатах выпускались монеты подобного номинала, разве что сувенирные...
Оба только лишь пожали плечами в ответ. Подумать только, кого я спрашиваю, одёрнул себя Коротышка про себя с вялым раздражением, они, что, специалисты по нумизматике?
- Я слышал, что есть серебряные монеты на пятьсот баксов, и даже по тысяче, - сказал вдруг один из них, Дэйл - Вернее, видел. В банке. Но они не совсем серебряные, середина из серебра, а вокруг какая-то хреновина вроде стекла, или пластмассы. Они, да, сувенирные... Но кому придёт в голову изготавливать подделку из чистого золота? Ведь это же золото, босс?
- Ну, без точной экспертизы сказать вам я ничего не решусь, но на мой взгляд - да, это оно и есть, - Коротышка помолчал немного, а затем заметил с некоторым недоумением в голосе - Если у этого молокососа столько бабла, и при этом он хранит его не в банке, а у себя на полу, то какого чёрта, спрашивается, он работает в полиции, да ещё и берётся за какие-то левые халтуры от мафии? - двое его подчинённых переглянулись, и опять пожали плечами, а Коротышка вдруг поймал себя на мысли, что думает вовсе не о их странных находках, а о Шейфере, и его пьяном бормотании о чёрт знает чём - о каких-то разбитых черепах, о парне, в дом к которому он ввалился... О каких-то монетах... Стоп, сказал он вдруг сам себе, и глаза его испуганно округлились. Он посмотрел на всё ещё стоящего рядом Маллина, и спросил - А где третий из вас? Этот, как его там звали...
- Вэйн, - сказал Маллин - Он ушёл искать этого мальчишку, которому принадлежит дом - здесь-то мы его не обнаружили. Должен был пройти мимо, когда вы прессовали Шейфера в коридоре...
Действительно, и я должен был бы его заметить, согласился с этим утверждением Коротышка мысленно, и вдруг почувствовал странный озноб, прошедший по всему его телу.
В коридоре вдруг послышались шаги - вернее, быстрый, торопливый топот - и в спальню, принадлежащую чудику-компьютерщику ввалился один из тех, кого он отослал вместе с Шейфером освежать его пьяную голову - не Пит-Пат, а Санни.
- Босс, - он выглядел напуганным и запыхавшимся - Там, в ванной... Окно на улицу... Оно раскрыто... Ванна сдвинута, а в ней какие-то монеты... Много... Шейфер орёт, что этот хмырь, которому принадлежал этот дом, удрал из него с какими-то деньгами...
- Постой, не тарахти, - поморщился Коротышка, чувствуя, как внутри его груди тяжело забухало сердце - Ванна, Шейфер, окно, деньги... О чём ты вообще, давай по порядку... Кто там остался с Шейфером?
- Там Пит, и Вэйн, они с ним справятся, - взгляд Санни, до этого испуганно остановившийся где-то на уровне лба Коротышки, вдруг опустился вправо, и вниз, и вправо, на его руку, с зажатой в её пальцах монеткой, и вдруг засверкал удивлением, и каким-то странным первобытным ужасом - как будто бы у дикого первобытного человека, наткнувшегося скелет саблезубого тигра, зажатый в скальном ущелье между каменными валунами - Вот, босс, смотрите, там были точно такие же... Откуда он у Вас?
- Ребята нашли на полу в комнате, где-то примерно с десяток, - ответил Коротышка, чувствуя, как его сердце, и без того изношенное от частых возлияний, неправильного питания, девок, и прочих прелестей жизни преклонных годов мафиози, теперь уже не просто тяжко грохочет в грудной клетке, а срывается в какое-то сумасшедшее стаккато, готовое рухнуть вниз, и остановиться раз и навсегда. Он невольным жестом вытащил платок из кармана брюк, и промокнул им холодный пот, выступивший у него на лбу - А там их много?
- Не знаю... Может, раза в два, или в полтора больше... Что нам делать, босс? Этот чудик, по ходу, действительно куда-то сбежал...
- Во двор, - произнёс Коротышка сипло - Маллин, Дэйл, ты, Санни, тоже... И этих двоих, что стоят снаружи, тоже прихватите... Ищем его там, слышите?! Он не мог далеко удрать, тут заборы даже оленю не перепрыгнуть... Кусты, строения, деревья, что угодно... Не найдёте там - разбегайтесь по соседним дворам, и ищите там... Его надо найти, какой бы чёрт его отсюда не унёс, ясно? - они закивали, и стали двигаться к выходу, кто пятясь, кто обходя его со стороны. Коротышка утёр лоб ещё раз, попутно ища глазами, где бы он мог присесть - Чёртов Шейфер, мать его так... Ему точно следовало бы разбить хлебало сегодня...