- Прихожу как-то из оперы домой, ну ты знаешь эту новую постановку. В прекрасном расположении духа - кокс уже отпускает, а морфин я еще не принял. И тут на меня набрасываются странные люди, в нелепых балахонах, с обрезами каких-то допотопных ружей в руках. От волнения у меня поднялось давление и я даже потерял сознание. Через некоторое время я пришел в себя, почему-то оказавшись лежащим под моим прекрасным венским столом, привязанный к его ножкам. А один из бандитов, на хорошем немецком произнес: "Xer c nim, i tak poidet, vse ravno mi ego podniat ne mojem".
- Ужасно, бандиты проникают в дом президента Рейхстага и моего преемника! Куда смотрит СС, надо срочно отодрать Гиммлера!
- Это было еще не самое ужасное. Один из разбойников, насовал мне между пальцев ног бумаги и стал ее поджигать. Мы в юности развлекались такими проказами, но сейчас это было довольно неприятно. При этом он спрашивал, где я храню ружья и какой-то антивариант.
- Ужасно...
- А потом подошел второй бандит и произнес: "Паштет, голливудщина тебя когда-нибудь погубит. Хорош тут шашлыки жарить, мы нашли оружейную залу". Но верхом вандализма, полностью меня опустошившим, стало то, что этот первый, снял со стены мой парадный портрет и приговаривая что-то вроде: "Ни фига себе, живопись, это, как минимум, трешка в центре!" - забрал его с собой. Тут я снова потерял сознание от волнения.
- Успокойся, Герман, люди Гейдриха найдут разбойников, а я закажу тебе новый портрет. Ты ведь пошил себе в Париже новый парадный мундир? Вот - этот будет еще лучше прежнего!..
Рейнхард Гейдрих сидел в кабинете за столом, на котором лежала толстая пачка личных дел охраны Геринга и их свежие показания по нападению на поместье.
Общая картина никак не хотела выстраиваться. Во-первых, никто из охраны не видел нападавших. Во-вторых, все охранники, как один, показали, что они были отравлены во время ужина и находились в караульном помещении не в силах пошевелиться. Осмотр медиков показал, что все они находятся в крайней степени физического истощения. Анализы остатков пищи ничего не показали, свиньи, которым отдали недоеденный ужин выглядели даже бодрее и веселее обычного.
В копилку странных фактов стоило добавить тот факт, что той же ночью в зоопарке поместья ни с того ни с сего издохла молодая андская лама.
Его раздумья прервал телефонный звонок. Гейдрих снял трубку, устало произнёс:
- Да, слушаю вас, гауптман. Нашли упаковку от неизвестных лекарств? Замечательно, отдавайте на анализ. - После паузы: - Никогда раньше не сталкивались, надписи на английском? Хм, действительно первый раз слышу... Виагра - это, наверное, что-то индийское...
... Ганс поправил на плече карабин и поглубже закутался в шинель. Моросил мелкий дождь, жаркое лето давно миновало, оставив лишь воспоминания. Нет, это совсем не Греция, подумал Ганс, и даже не Франция.
Его мысли прервал выбежавший из палатки и скрывшийся в кустах фельдфебель Дранке, уже третий день маявшийся животом. Местная еда тоже никак не соответствовала строгим нормам, принятым в Рейхе, и многие солдаты от нее страдали.
Как ни крути, а Украина - это всё же не Европа, нет. Ганс проводил сослуживца скучающим взглядом. Затем еще раз осмотрел колышущиеся кусты, хмыкнул - и отвернулся, чтобы раскурить сигарету, прикрываясь от ветра воротом шинели. Курить на посту нельзя, за это могут посадить на гауптвахту, но Ганс не верил в такое счастье.
Внезапно сзади раздались странные звуки - не то рычание, не то свист.
- Эй, Рудди, похоже, не все йогурты одинаково полезны - захохотал Ганс не оборачиваясь - Зря ты позарился на этот pro-sto-kwas-scha, не надо быть таким жадным, дружище!
- Это не я, Ганс - раздался слабый и усталый голос Дранке - Сам посмотри.
Обернувшись, Ганс увидел, как из-за леса выплывают три огромных туши - какие-то летательные аппараты, издалека напоминавшие дирижабли. Они-то и издавали эти ужасные звуки.
- Опять эти русские, Рудди?
- А кто же еще, Ганс? Говорят, толстый Герман прострелил себе от ярости колено, и зарекся собирать хоть что-то. Интересно, куда они в этот раз? Неужели, еще что-то осталось?
- Эти найдут, Рудди. Сестра мне писала, что в прошлом месяце был налет на расположение эсэсовской дивизии, что стояла неподалеку...
- Англичане? Опять бомбили?
- Хуже, Рудди. Эти вот, - Ганс мотнул головой в сторону удалявшихся на юго-запад аппаратов. - Прилетело тоже... что-то, высыпали парашютистов с танками. С танками, Рудди!
- И?
- И вынесли всё. ВСЁ, Рудди. Форму, сапоги, амуницию. Оружие и технику, естественно. Даже посуду забрали.
- Ужасно, Ганс, я бы...
- Guten, mat vashyu, tag, fashisty, blia! - раздалось сбоку - Gotovim imuschestvo k sdache!
Ганс замер, скосив глаза - к ним подходили, поднявшись из травы, трое мужиков в непонятной военной форме, в смешную окраску квадратиками, с очками вроде мотоциклетных на касках, с непонятным оружием. Один из них что-то пробормотал себе в воротник - и с другого берега, с ревом пробив кусты, плюхнулась в воду необычная гусеничная бронемашина, поплыла в их сторону.
- Не дергайся, Ганс - послышался предостерегающий шепот фельдфебеля - я сам все улажу...
Дай-то Бог, - подумал Ганс - а то ведь или замерзнем тут, раздетые, как те эсесовцы, или наши расстреляют за утерю имущества.
- Э... камрады! Русские! Я ваш друг, друг! Я рабочий с завода! Я не говорю по-русски! - дружелюбно начал говорить Дранке. - Ребята, у нас ничего нет, это правда! Ну, зачем вам наши старые пехотные шмотки...
- Zavali ebalo, товарищ, ya sam razberus, stoi tiho! - ответил ему русский, и Дранке замолчал...
- Так, что тут у нас... Два карабина... даже пистолетов нет... почему, бля, без штыков? Патронов... сорок штук? Мало! Гранат... нету... Туристы какие-то просто. Леша, позвони им еще раз, пусть машину выгоняют вон там, там вроде поположе, а то так и будем в пароходик из Ромашково опять играть... Васяня, пострахуй этих пидарков, я в палатке гляну. - Георгич поморщился, погода не радовала совсем, да и настроение было никакое, и повторил еще раз для немца: - Стой тихо!
Немец понятливо выпучил глаза и замер.
В палатке не оказалось ровным счетом ничего стоящего. Хабара на полтыщи всего, и то по старым ценам. Сейчас же - и оптом за пятьдесят баксов не отдать. Обвалили рынок, суки - сплюнул в сердцах Георгич.
Вышел, осмотрелся...
- Та-а-ак... Васяня, ты, вроде, по дойче шпрехаешь?
- Ну, как сказать... Пленного допросить могу, как говориться, "Вот из йо нейм, или сколько, сука, у вас танков?"
- Вот и допроси, пока словами - видишь - огневая оборудована?
- Вижу, и чё?
- А то, что огневая есть, а пулемета нету!
- Ага, понял! Ну, иди сюда, Бисмарк хренов... Где пулемет, сука? Не понимаешь? Вот из йо нейм, я тебе говорю, где пулемет?!
Фельдфебель, шмыгнув носом, вытянулся, и протянул Георгичу сложенный вчетверо лист.
Развернув его, старший группы тупо уставился на корявый почерк поверх бланка Фармакора. По слогам, сбиваясь, прочитал:
- Разпиздка. Дадена двум мудакам на посте, что у них изята излишки оружия и омуниццыи. Гранат, штикоф и пулемета (между прочим, эмгы-трицать, золотурн, редкая модель, гы-гы!) у них типере нету, мидаль за чехию и грецыю я тожы зобрал. Писталета и не было, какая-то тварь успела подрезать до миня. Мудаков сильно не бить, они не виноваты. Ищите хабар в другом месте, лошки! Искренне Ваш, Добрый Доктор.
- Твою ж мать - только и выдохнул Георгич. Хотел скомкать "распизку", но, увидев умоляющие глаза немца, сунул ее обратно тому в руки. - Поехали, флибустьеры. Тут рядом танкисты должны быть. Может, у них повезет... Если успеем.
И они уехали (но таки не успели).
Ганс и Рудди сидели в палатке в одном исподнем и пили шнапс. Снаружи, на посту никого не было. Там торчал воткнутый русскими шест, с плакатом, на котором красовалась короткая надпись на кириллице: "ЖБОНЬ".
Обоим камрадам стало уже тепло и хорошо, и было плевать на все на свете. Винтовки у них все же забрали, униформу тоже, выдав еще одну бумажку.
Послышался рокот мотора, какая-то техника взвизгнула тормозами около поста, потом послышалось уже привычное за сегодня русское:
- Blia, i tut golyak!
Машина, взревев двигателем, снова умчалась.
Что-то с ревом пролетело над палаткой на Запад, а в обратном направлении опять пролетели эти рокочущие аппараты.
- Как же вы меня, русские, zaebali, - устало выговорил Ганс, и потянулся к бутылке.