Аннотация: Начиню публикацию глав из романа "Серый мир с цветной закладкой". Это логичное продолжение "Дневники Ключницы", про выросшую героиню, которая продолжает грезить наяву.
Липкий туман
Лица, обрывки фраз, доносящиеся издалека, яркая вспышка и холод. Я стою в тумане. Он, холодным дыханием, окутывает меня с ног до головы. Все тает.
Из неоткуда звучат голоса и обрывки фраз: "Вы меня слышите?" Мужской голос режет пространство, как нож: "Скорую вызвали? У неё есть при себе документы?"
Боже мой, что же со мной случилось? Где я?
"Разойдитесь граждане! Здесь не цирк! Дайте пройти медицинскому персоналу! Свидетель, задержитесь, пожалуйста, для составления протокола..." - снова этот голос, спокойный и властный...
Кто-то бережно меня берёт за руку и переворачивает на спину, и я вижу ночное небо. Какое оно красивое, необыкновенное и манящее россыпью сияющих звезд. Как хочется туда, где много света, но липкий туман, на миг отступивший, снова заползает в мои мысли.
Не хочется возвращаться.
Каждая клеточка моего тела растворена в тепле и покое. Кто-то присел рядом и взял меня за руку. Наконец я открыла глаза. Теплые лучи света проникают свободно через окно, которое никогда не имело чести узнать, что такое ткань. Белые стены и потолок как белый лист чего-то нового.
- Доброе утро, милая девушка!- мне улыбаются серые спокойные глаза мужчины в белом халате,- я ваш лечащий врач. Меня зовут Анатолий Митрофанович. Как вы себя чувствует? Голова не болит?
Тысяча иголок пронзило мой затылок и виски. Я сморщилась от боли и сжала непослушные пальцы рук в кулак.
- Ну-ну-ну! Потерпите немного. Все пройдет. Вы чувствуете себя намного лучше, чем вчера. Небольшая ссадина на лбу и пара синяков. Вам повезло!
- Я в больнице?
С трудом выговаривая буквы и вслушиваясь в слова, я поняла, что голос у меня изменился. Что же такое случилось со мной? Ничего не могу понять. Мысли, как мотыльки, разлетаются от малейших усилий сосредоточиться.
- Вы помните, как вас зовут?
Доктор внимательно всматривается в мои глаза. Вопрос повис в воздухе, и я вдруг поняла, что ничего не помню и вспомнить не могу. Мое прошлое поглотил тот липкий туман. Есть только я, постель, в которой я нахожусь, доктор и эта комната...
- Помню какие-то лица и голоса, яркая вспышка, холод и звезды...
Глаза устало закрылись. Вот значит как! Я, значит, ничего не помню!
- Это шок. Так бывает. Со временем вы все вспомните. У вас есть одежда, и чудесное средство связи... Я думаю, вы быстро найдете родственников, и они помогут и вам и нам. После обеда вам принесут ваш мобильный телефон.
Анатолий Митрофанович ласково сжал мой кулак, улыбнулся, встал и, в задумчивости, потоптавшись у кровати, вышел из палаты.
Я бездумно уставилась в белый потолок. Мир потух, как будто его выключили и вокруг опять этот туман. Думать не хотелось. Не знаю, сколько прошло времени с момента ухода врача, но ничего не изменилось. Я не ощущала ни чувств, ни эмоций. Совсем ничего, только эта вязкая густая противная масса.
Странный звук меня вытащил из цепких объятий пустоты. Возле изголовья возникла молода женщина с подставкой и бутылками обвитыми трубочками капельниц. Я поняла, что узнаю эту конструкцию и ощутила приступ тошноты, вдруг вспомнив, что последует за её появлением.
- Сейчас я вам поставлю капельницу, а там уже и обед! - жизнерадостно возвестила женщина.
- А без этого никак?
- А доктор говорит, что вы ничего не помните! Капельницу то признали. Видимо, знакомы с ней... Чудеса памяти физических ощущений!
Женщина засмеялась и принялась распутывать синтетическую кудель.
- Я аккуратно. Отвернись и ничего не почувствуешь. Мы никого не обижаем и не мучаем.
И она не обманула, действительно сделав не больно, но мне было все равно.
Видимо я раньше уже лежала в больнице. Когда же и с чем это связанно? В голове опять возникла эта липкая гадость!
До обеда, провалявшись под капельницей, и вдоволь насмотревшись на то, как капли медленно, одна за одной, заползают в мой тело, я вдруг разозлилась. Мне надоела эта тягучая неизвестность. Ноги двигались, руки тоже. Вернулись естественные потребности, значит нужно жить. Но как жить, если в голове туман и ты ничего не помнишь? Удивительно как устроен мозг. Я могу думать, могу говорить и двигаться, узнаю окружающие объекты, выделяю все, что вокруг меня, но, как только дело доходит до моей личности, все пропадает.
Я несколько минут разглядывала свои руки. Гибкие красивые тонкие пальцы подарили воспоминание о знакомстве с клавишами пианино, и досаду, что я не умела на нем играть. А ведь хотелось, и ещё как! Но зачем мне нужно было уметь, ничего не помню. Тонкий шрам на руке от локтя до кисти напоминал какие-то странные запахи и ветки ивы, а веснушки и родинки на плечах - раздражение и воспоминание о том, что я не могу надеть открытое платье.
Память возвращалась, но медленно и неохотно. Обрывки слов, воспоминаний, звуков и запахов все это превратилось в одну бесконечную головоломку, которая никак не хотела становиться чем-то большим. Я уже не пыталась вспомнить, как меня зовут, не пыталась вспомнить что-то еще, потому что это было просто больно. Накатила усталость и очень захотелось есть. Меня поддерживала надежда, что найдется кто-то, кто меня знал и это мне поможет выбраться из липких небытий неизвестности.
От моих размышлений меня отвлек посетитель. Это был мужчина среднего роста. Все на нём было среднее, не молод, но и не стар, не красавец, но и не урод, черты лица не запоминались, серые глаза были невыразительны и весь облик был какой-то серый. Возможно, это ощущение было от того, что он был светловолосый, и ресницы и брови и волосы сливались с цветом лица и глаз.
Он взял стул, присел на него рядом с кроватью и, достав из портфеля бумаги и ручку, взглянул на меня.
- Я из полиции. Старший следователь Григоров. Вы вчера попали в ДТП. Я должен узнать у вас, что вы помните о вчерашнем происшествии?
- Я помню ваш голос.
Действительно, голос был знаком. Именно его я слышала, когда интересовались о наличии документов и о вызове скорой помощи. Мы с минуту, молча, смотрели друг на друга. Мужчина потер дрожащей рукой лоб, пожал плечами и что-то написал на листе.
- Ещё что-то?
- Да, вы взяли меня за руку и перевернули, а потом - я медлила, решая, как лучше объяснить про звезды, но подумав, что ему они не нужны, добавила уверенно - ничего.
- А до этого, до того как вы услышали меня, ну м-м-м мой голос, что-то ещё было?
- Яркая вспышка и холод. Я ничего совсем не помню. Вы мне можете рассказать, что произошло?
Старший следователь задумчиво воззрился на меня. В его взгляде мелькнуло любопытство. Осмотрев меня с головы до ног, от этого взгляда мне сделалось как-то нехорошо и зябко, он пожал плечами.
- По словам очевидца, вас сбил большой легковой автомобиль черного цвета, когда вы перебегали дорогу в неположенном месте, и с места ДТП скрылся. Номера никто не запомнил, марку тоже. При вас не было никаких документов, только мобильный телефон. С него и была вызвана вам скорая помощь. Вам его вернули?
- Нет, доктор обещал после обеда.
Мужчина вздохнул, смял бумагу и, порывшись в портфеле, протянул мне небольшой листочек.
- Здесь мой номер телефона, если нужна будет помощь, обращайтесь.
- Спасибо.
Следователь встал, поставил стул на место и направился к выходу.
- Я надеюсь, у вас все будет хорошо. Выздоравливайте.
Вот и все что я смогла узнать из этой встречи. Жить становилось не то интересной, не то паршивой. Чувства быстро менялись, но плакать пока было ещё рано, да и не зачем. Значит подводим итоги: я - никто и звать меня никак, но в общем-то в полнее себе живая. Я пошевелила поочередно всеми частями тела и ощутив желание есть с удвоенной силой, уставилась со злостью на последнюю каплю, которая капнула в капельницу.
Наконец примчалась сестра и свернула своё оборудование. Она мне коротко рассказала, где что я могу сделать и убежала в процедурную. Свесит ноги с кровати, я узрела больничные тапки и на спинке кровати халат. Где же то в чем я была одета? Если мою память будит вид моих рук, ног и прочих частей тела, то пора бы её хорошенечко встряхнуть. Жалко, что здесь нигде нет зеркала, но зато где-то есть телефон. Сделав несколько шагов, я почувствовала, что у меня перед глазами все начало расплываться. Дверь в палату была открыта. Мимо неё на моё счастье проходил доктор, который вовремя поменяв траекторию передвижения, подхватил меня под руки.
- В туалет, поесть и за телефоном, - помотав головой, сообщила я.
- Какая вы прыткая, Дуся! Вчера лежала трупиком, хотели даже в реанимацию везти, а тут вот сразу раз, и телефон ей подавай?
- Меня звать Дуся?
Я тихо млела на руках у врача и медленно соображала. Имя явно не моё. Ну не грело оно меня! Доктор, явно притомившийся меня держать, позвал сестру.
- Наташенька, проводите даму в туалет, да проследите, чтобы не свалилась. Ей нужно все-таки сделать снимок. Что там у нас с очередью?- не обращая внимания на мой вопрос, вещал Анатолий Митрофанович.
- Да снимок-то можно сделать хоть сейчас, а вот проявить... Этого лодыря никак не найду, нам же так он и не принёс реактивы, - подала голос медсестра.
- Лады, разберёмся, ведите её в кабинет, я пойдойду, подключу монитор к аппарату, посмотрю что там, может и не надо снимок печатать.
Наташа бодренько отбуксировала меня в туалет и затем в холодную и мрачную комнату.
- Ничего, голубушка! Попьешь таблеточки и будешь как новенькая! - тараторила женщина, стаскивая с меня халат.- Вставай здесь и смотри на крестик ...
Дальше я не стала вслушиваться в её одобрительное кудахтанье. Марья Никифоровна, большая, полная тетка, что-то рокотавшая ей, видимо была специалистом по снимкам. Голова раскалывалась от боли, и мозг не желал из звуков собирать слова. Я тупо сделала, что мне велели, и была отведена в палату, где на стуле узрела тарелку супа, хлеб, и стакан с киселём. Какая радость, наконец, что-то можно съесть! Боль медленно растворялась и ослабевала, по мере исчезновения киселя из стакана. Кисель, как оказалось, я люблю, видимо мне его кто-то когда-то варил, а вот суп явно едала и лучше этого. В моём мозгу прояснилось. Я села на кровати и попыталась вспомнить ну хоть что-нибудь. Вид у меня был, наверное, весьма необычен, потому как Наташенька, появившаяся в дверном проёме, уронила пакет с вещами на пол и бочком подошла ко мне пощупать лоб.
- Ты как, в порядке?
- Вроде бы да. А что в пакете?
- Твои вещи. У тебя снимок нормальный, без отклонений от нормы. Если ты найдешь своих родных, то мы сможем тебя выписать. Ты что-нибудь вспомнила?
Я перевела взгляд на пакет и, поерзав на кровати от нетерпения, промолчала.
- Наверное, это странно ничего не помнить. Тебе страшно?
- Нет. Просто я злюсь, что не могу вспомнить и все. Думаю, что вещи мне помогут. Я вспоминаю понемногу какие-то мелочи, но самое нужное вспомнить не могу.
В носу предательски защипало, мешок с одеждой вывалился из рук и я поняла, что сейчас расплачусь. Оказывается, я терпеть не могу, когда меня жалеют.
- Давай посмотрим мою одежду. Поглядим, какая я модница,- невесело выдохнула я.
Наташа протянула мне вещи, которые успела подобрать с пола за минуту до этого.
Ничего такого там, как и ожидалось, не было. Обычный набор включал в себя джинсы, кофту, футболку и кеды. "Свободная одежда свободной личности!" - всплыла вдруг сказанная кем-то фраза и больше ничего. Повертев эти сокровища в руках, я проверила карманы штанов. В одном я нашарила 100 рублей, в другом носовой платок без рисунков и надписей и на поясе штанов узрела приколотую английскую булавку. Булавка была знакомая и большая.
- Мне такую одна бабушка подарила, чтобы я носила от сглаза, - ожила вдруг Наташа, внимательно следившая за мной, - Может ты её знаешь?
- Какая бабушка?- В моём сознание что-то неспокойно заворочалось.
- Ну, понимаешь, я замуж долго выйти не могла, мне посоветовали сходить к бабушке, вроде бы как она мне помочь должна была. Вот она мне такую же почти булавку дала. Да я её и сейчас ношу!- и девушка мне продемонстрировала почти такую же булавку у себя на воротнике, приколотую с изнанки.
Булавка хоть и была похожа, но была не такая. Её спираль заворачивалась в другую сторону и размером она была явно меньше.
- И что, помогает?- Я искоса глянула на сестру милосердия и замолчала, заметив на её правой руке кольцо. Необходимость услышать ответ отпала сама собой.
- Если ничего не поможет, то можем к ней сходить. Она, наверное, сможет тебе чем-нибудь помочь, - не стала отвечать Наташа.
Я тупо продолжала вглядываться в булавку. Все эти вещи должны мне помочь вспомнить, но ничего не выходило.
- Ой, я и забыла! - Хлопнув себя по лбу ладонью, замужняя дама подскочила так неожиданно, что я чуть не упала с кровати, - телефон твой разрядился. Нужно найти похожее зарядное устройство! Кажется, я видела такой у охранника!
Видимо у медсестры слово не расходилось с делом. Она вылетела из палаты, как ошпаренная и помчалась куда-то, шлёпая тапочками по коридору.
Когда медсестра вернулась в палату я все ещё вертела в руках булавку. Приколов её на прежнее место и сложив нехитрые пожитки обратно в мешок, я посмотрела на неё. В руках у женщины было зарядное устройство. Не торопясь, женщина вынула из халата телефон, поставила его на зарядку и, помедлив ещё минуту, включила. Телефон пропел нехитрую мелодию. У меня встрепенулась надежда, что моя личность будет разгадана с минуты на минуту.
- Ну что, будем звонить сейчас?
Я безмолвно закивала в знак согласия.
- Кто будет говорить? Ты или я?
- Лучше я.
Руки привычно обхватили маленький аппарат, модель мне был знакома, но вот незадача, моим он совсем не являлся. Я это почувствовала не знаю каким чувством и нажав на кнопку "контакты", я только лишний раз в этом убедилась. Телефон этот был не мой и принадлежал судя по всему мужчине. Едва уловимый запах мужской туалетной воды только подтверждал мою догадку. Список был очень большим, и кому звонить я совсем не представляла.
- Это не мой телефон, - тихо произнесла я.
Надежда на скорое и благополучное разрешение сложившейся ситуации унеслась в дальние дали. Наташа, ловко отобрав у меня телефон, начала просматривать контакты. Ей, по всему видно, эта история начинала надоедать. Я её прекрасно понимала, но ничем помочь не могла.
- О, смотри! В контактах значится "Дом"! Вот мы туда и позвоним.
Она ободряюще мне подмигнула и нажав на кнопку вызова приложила аппарат к уху. Я попыталась улыбнуться в ответ, но видимо что-то получилось не очень, потому как медсестра отвернулась и начала разговор.
- Здравствуйте! Это вам звонят из больницы. К нам попала девушка, с этим телефоном, и она, к сожалению, не может вспомнить кто она.
Я напряженно всматривалась в лицо сестры. Не знаю, что ей там ответили, но ответ, судя по всему, её совсем не порадовал. Она фыркнула, и, нажав на отбой, начала просматривать список дальше.
- Ну-ка, а если так? Наверняка "Мама" должна знать, чей это телефон?
Побарабанив пальцами по крышке стула, она наконец произнесла ту же тираду. Видимо её слова возымели какое-то действие. Ей сообщили что-то и Наташа, нажав на отбой, выбежала в коридор. Через мгновенье она уже примчалась и положила перед моим носом листочек. На нем было написано мелким почерком имя владельца и адрес, куда просили видимо принести утерянный телефон.
Адрес не вызывал никаких воспоминаний, он был просто не знаком. А вот фамилия... Фамилия была знакома. Я вытащила из кармана халата листочек с номером телефона следователя. Так и есть. Это он. На Наташином лице отражалась вся гамма чувств. Наконец она пораженно уставилась на меня.
- Это он, наверное, перепутал телефоны. Ну и полиция!
Я ждала продолжения. Неужели я не смогу найти свой дом, не смогу вернуться!
Женщина посмотрела на меня и покачав головой сказала:
- Ну что, будем искать по булавке, про которую я говорила. Пока наш следователь обнаружит, что он телефоны перепутал, может пройти неделя, а у нас её нет. У меня где-то дома записан телефон нашей бабушки. Я сейчас! Ты не расстраивайся, мы все равно тебя найдем!
Как только сестра скрылась за дверью, я поняла, что пришло время поплакать, и разревелась, уткнувшись носом в подушку. Что за наказание ничего не помнить и бродить как ёжик в тумане. Мне вдруг ярко вспомнился мультик про ёжика, который я, видимо, видела в детстве. Ну что за дурость такая эта ужасная память. Вспоминается всякая чепуха, а имя и фамилия нет. Я со злости ткнула кулаком в пакет с вещами. Вещи все какие-то серые невзрачные ни документов, ни записок, ничего. Наревевшись, я прижалась спиной к стене и стала равнодушно разглядывать пейзаж за окном напротив моей койки. За окном было так же печально и серо, как и у меня на душе. На дворе была толи осень толи весна. Принесли полдник. От санитарки я узнала, что больница переполнена и мне повезло, что место для меня отыскалось только в боксе. Выходит, я буду лежать одна, пока не вспомню, кто такая и где живу. Медленно подходило время вечернего обхода. Процедур и уколов мне больше не полагалось. Еще раз заглянула Наташа и принесла мне горсть таблеток, которые я должна выпить вечером и утром, но на этом мои беды не закончились.
Поинтересовавшись ненароком временем года за окном и выяснив у сестры, что на дворе осень, 23 октября, я вдруг спросила, почему она такая бледная.
Наташа на меня взглянула с интересом:
- Ты вообще хорошо видишь?
- Вижу. Тебя вот вижу хорошо... и думаю, что ты очень симпатичная, но тебе не хватает красок...
- А какого цвета у меня тени ты видишь?
Я напрягла зрение:
- Серые, а что?
- Серые? - из-за плеча Наташи выглянул Анатолий Митрофанович, - а вот это что за цвет?
И врач распахнул халат, под которым имелась рубашка и брюки. Брюки были черные, а рубашка...
- Рубашка темно-серая... Это же серый?
- Нет, милая моя! Рубашка у меня красная, а тени у Натальи фиолетовые! Ну-ка встаньте-ка девочка моя ровненько, руки вытяните вперёд и глазки закройте. А теперь пальчиком правой руки нос найдите. Пришлось вставать и делать ожидаемое.
- М-м-молодец!
Я почувствовала себя подопытным кроликом. Что это за новости такие..
- Наша барышня, Наташа, цвета не различает. Её бы обследовать, да полиса нет. Как там с родственниками? Кто-нибудь нашелся?
Наташа покачала головой. Доктор, вздохнув, заложил руки за спину и вышел за дверь, поманив за собой медсестру. Я как ужаленная подскочила с кровати и приникла ухом к щёлке, которая осталась приоткрытой. Минуту или две в коридоре стояла тишина. Потом послышался тяжелый вздох и доктор произнёс:
- Жалко девчонку. Молодая. Пропадёт. Ты мой дружок, звонила в бюро несчастных случаев?
- Конечно, звонила! Звонков туда было много. Завтра, наверное, будет тут целая толпа желающих взглянуть.
- Толпа это плохо. Шоковое состояние может пройти в течение недели, а это значит, что может не только она цвета не различает, а может ещё чего и похуже. Ты вот что сделай: сходи, возьми фотоаппарат у меня в подсобке, ну там шнуры какие нужно, не маленькая, разберёшься и сфотографируй нашу достопримечательность. Нечего человека мучить, итак досталось ей. А фото распечатай у главврача. У него цветной принтер стоит. Фото у входа в отделение повесишь..Ну, в общем , там надпишешь как надо. Я же знаю, что ты у меня умная и в компьютере соображаешь, может, кто и признает. И ещё, не забудь Маше по смене передать, что да как. Если ничего не выйдет, будем сами крестить и к себе заберем, а там пристроим.
- Да как же, Толя, к себе?! Это же человек, а не кошка.
- Вот в том то и дело, что не кошка. Ты сегодня в ночь?
- Да.
- Присмотри за ней.
Дальше было не разобрать, что в коридоре делается, но и так все ясно, что дело было плохо.
Немного поразмышляв, я растрепала пакет. Джинсы, футболка и прочее подходили идеально. Вещи действительно были моими. Отключив телефон от зарядного устройства, и засунув его в задний карман, я быстро вышла в коридор. Вдалеке маячили фигуры врача и сестры, но меня уже было сложно остановить. Не успела я дойти до лифта, как в кармане ожил телефон.
Звук был неприятный, но мне было все равно, кто звонил. Мне нужна была помощь и я, выдернув поспешно мобильный из кармана, ответила на звонок.