Бабка Параска была известной знахаркой. Все окрестные села знали ее как хорошую врачевательницу. Но многие поговаривали, что не брезгует старая Параскева ведовством и колдовством. Страшно было люду идти к ней за советом. Да и место хаты ее - не самое приятное для жилья-былья. Но деваться некуда: дитя тело себе повредит - несут его к знахарке, коровы доиться перестают - опять к Параскеве на поклон. Миленка приворожить - бегут девки за заветным зельем. Мужа от горилки отвадить, опять к ней же идут бабоньки с полными корзинами подарков. Многих бабка Параска от беды спасла, но и многим (поговаривают) порчи наворожила.
"Зачем мне к ней, - думала Хрестя. - чем она мне помочь может? Советом каким? Так тут и посоветовать нечего... У себя жить оставит? Уж если родная мать на порог не пустила, то чужая тетка и подавно выгонит... Что же она может для меня сделать?.." Ребенок сильно толкнул мать под самое сердце. Неприятно кольнуло в груди, и девушка остановилась.
"Нет... только не это... Неужто мать хотела, чтобы знахарка меня от живота избавила?" Девушка похолодела от ужаса. Дитя замерло. Ветви деревьев склонились над девушкой зеленым куполом. Березки плакали всеми листьями у самых глаз. Птицы погрузились в молчание. Гнетущая тишина тяжелым грузом легла на плечи Хрести. Зрачки ее сузились. "Нет... Дитя я не отдам... Пусть что хотят, то и делают. Младенец не виновен в вине своей матери". Она расправила плечи, высоко подняла голову и решительно зашагала вглубь леса.
Лес распахнулся перед ней гостеприимным шатром. На первой же поляне Хрестя нашла заросли малины. Голод тут же неприятно постучался в два пустых живота. Ягод было немного. Но этого хватило, чтобы подавить сосущую боль. Мох поманил маленькими ладошками, и девушка с тяжелым вздохом опустилась на зеленое полотно. Сон не ждал приглашения. Он плотно обхватил бедовую голову изгнанницы и уложил ее на мягкую траву. Хрестя забылась тяжелыми сновидениями. Ребенок притих в ожидании своего будущего. Тревожно было всем. Даже принявшему нежданных гостей лесу.
Спали они недолго. Солнце еще не успело отметить свой полдень, как Хрестя уже открыла глаза. Найдя под своей плотью тело дитя, она ласково пригладила его ладошками. "Мальчик мой. Ничего не бойся! Я все для нас сделаю. Все, что смогу... Я тебя никому не отдам..." Девушка тяжело поднялась. Целый день она ходила по лесу в поисках землянки, большого дерева, брошенной хижины - хоть какого-нибудь жилья. Или хотя бы крыши.... Идти было тяжело. Босые ноги, вконец израненные камнями и сосновыми иглами, нестерпимо болели. Все время приходилось искать еду.
Благословенен лес - он был щедр и добр к своим обитателям. Почти на каждом шагу скитальцы угощались плодами и ягодами, но пристанища он им так и не дал. Ложиться спать под открытым небом было страшно и холодно. Однако, выбирать не приходилось. Нарвав мягкой травы, Хрестя сделала небольшое гнездышко, в которое, свернувшись клубочком, улеглась на ночь. Просыпалась она часто. Каждый шорох пугал девушку так же, как материнский приговор, каждый звук нес в себе угрозу, каждый шелест поднимал целую волну тревожности.
Малыш был тих и спокоен. Он чувствовал, как устала его мать, а потому старался ее не беспокоить. Это помогло хоть чуть-чуть продлить сон уставшей девушки. И все же, не дождавшись даже первых лучей солнца, она поднялась на ноги и продолжила свои поиски. На одной из полян была целая россыпь земляники. Хрестя радовалась еще больше, чем в раннем детстве. Земляника... Она так увлеклась ягодами, что не услышала шаркающих шагов за спиной. Хриплый женский голос заставил ее вздрогнуть:
- Потерчонка носишь, девица. Не жить ни тебе, ни ему. Даже я теперь не смогу вам помочь. Никто не сможет.
Хрестя замерла. Ей было страшно. Ей было так страшно, что она не могла заставить себя обернуться на говорящую.
- Когда придет твой срок, приходи ко мне. Я помогу ему родиться. Это единственное, что я могу для вас сделать.
Хрестя не шевелилась. Она услышала звук удаляющихся шагов, упала в траву и закричала. Слезы застилали глаза, отчаяние изнутри рвало грудь, боль изо всей силы стучала в виски. Девушка вытерла лицо, ладони были вымазаны в крови. Силы оставили ее так же внезапно, как внезапно появилась пророчица.