Молодая мать медленно брела по лесу. К хижине она не торопилась. К чему спешка? Никто их нигде не ждал. Никто за них не радовался, не отмечал рождение на свет нового человека. Самого лучшего из всех живущих. Самого невинного. И самого несчастного. Хрестя убеждала себя в том, что приложит все усилия, и они с сыном смогут пережить эту зиму. А весной будет проще. Может быть, весной смилостивятся ее родители и, если не приютят, то хотя бы помогут выкормить малыша.
Вскоре мать с младенцем вышли на знакомую поляну. Ветер разворошил крышу хижины и размел все листья, так заботливо укладываемые Хрестей на прутья ее маленького убежища. Ребенок крепко спал, и девушка положила его на толстый слой мха под деревом, а сама принялась собирать траву и ветки - чтобы хоть чуть-чуть теплее сделать дом для своего малыша.
Горе присело рядом с младенцем. Протянув серую тощую руку, оно коснулось личика ребенка. Малыш вздрогнул и закричал.
- Ах ты горе-горькое-горемычное... - Зашептала Хрестя, прижимая сына к груди. - Не плач, маленький мой. Сейчас я тебя согрею. Сейчас я тебя покормлю. Сейчас я тебя убаюкаю.
Говорит, а сама слезами заливается. Молока в груди мало. Ветер хижину насквозь продувает. Тряпки на младенце ветхие. Того и гляди - рассыплются. Малыш губенками воздух ловит, носиком в мать тыкается, грудь ищет, тепла просит. Заползли они в хижинку. Обхватила девушка дитя свое, прижала к себе, замерла. Вскоре и малыш угомонился. Обхватил ручонками грудь материнскую, губками прижался да и успокоился.
А троица черная снаружи ждать не стала. Вползли в хижину, смотрят - радуются. Руки тощие потирают. Вот она - добыча заслуженная. Не даром Горе подстерегало Хрестю с самого ее рождения. Сами Суденицы определили его к Недоле в помощники. С тех пор и повелось. Чтобы не делала Хрестя, как бы не старалась - все напрасно. Горе всюду поджидало ее еще в раннем детстве. А как повзрослела. Так и вовсе невыносимо стало. Вот и сейчас тревожный сон матери был прерван заунывным протяжным воем.
"Только не это... - испугалась девушка. - Нет.... Только не волки. Им еще рано. Еще не так холодно..." Она настороженно приподнялась на локте и выглянула сквозь прутья хижины. Зверей видно не было, но выходить было страшно.
Вой прекратился так же внезапно, как и начался. Лес больше не волновался, но Хрестя уснуть уже не смогла. Она все время думала - как быть? Совсем-совсем скоро похолодает еще больше. Даже если попросить огня у знахарки, то как его сохранить? Хотя, огонь мог бы обезопасить ее с ребенком от диких зверей. "Еще немножко отлежусь, а потом так и сделаю" - решила девушка. Ребенок стал тихонечко всхлипывать сквозь сон. "Мается, бедный... - Хрестя погладила малыша. - Не плач, ангелочек мой. Все устроится. Вот увидишь - у нас с тобой обязательно все устроится". Малыш ровно засопел, а девушка вышла из хижины за своими плодовыми запасами. Хорошо, что ее маленькие кладовочки были недалеко от хижины, иначе пришлось бы ребенка брать с собой. А так малыш мог спокойно спать в своем травяном гнездышке.
Хрестя вернулась быстро. Как раз успела к пробуждению младенца. Мальчик широко открывал рот, жмурился, но еще не плакал.
- Я тут, маленький.. Я тут - не бойся. Сейчас покушаем и опять спать будем. Сил надо набираться. Впереди долгая холодная зима. Нам с тобой понадобится очень много сил. Ой, да ты весь мокрый.. Во что же тебя переодеть?... - девушка растерялась. Одна пеленка у нее была, но она еще не успела высохнуть с прошлого раза. Выбирать не приходилось. Хрестя оторвала кусок ткани от собственной юбки и завернула сына в ветхое полотно. Малыш успокоился в тепле, нашел грудь и жадно к ней прильнул. Он старался изо всех сил, но вкусное теплое молоко отказывалось появляться. Младенец уперся пальчиками в грудь и попытался выдавить из нее хотя бы капельку еды. Молока не было. Отчаяние подсело к младенцу и ласково погладило его по голове. Мальчик продолжал стараться.
Мать не сразу поняла, в чем дело. Малыш сначала был очень жаден, а потом он нервно оттолкнул грудь и разрыдался на весь лес. Сидящее рядом с ним Отчаяние довольно улыбнулось. Оно обхватило личико младенца холодными костлявыми пальцами и прикоснулось губами к его горячему лбу. Мальчик закричал. Бесполезно мать пыталась его успокоить. Она ходила с сыном вокруг хижины, пела колыбельные песни, укачивала его, давала свою грудь, но малыш никак не хотел, да и не мог успокоиться. Он был очень голоден. Хрестя попыталась его накормить высушенными плодами. Поначалу это помогало: малыш прекращал плач и жадно присасывался к предложенным фруктам. Но совсем ненадолго. Выплевывая сухие кусочки кислых яблок, он заново оглашал лес голодным криком.
Отчаяние крепко обняло страдалиц. Оно наполнялось бедой матери прямо на глазах. Тощее тело просто распирало от материнской боли. Хрестя таяла на глазах. Она упала на землю вместе с малышом. Она больше не могла вынести этой муки. Глаза застилали слезы, сердце бешено колотилось, пальцы были готовы накормить ребенка мохом. Чем угодно, лишь бы он плакал и не рвал матери сердца.
Земля сжалилась над страдальцами. Ее сырой запах привел девушку в чувства. Все еще содрогаясь беззвучными рыданиями, мать взяла сына на руки и побрела к озеру. Мальчик совсем истощился от плача. Он тыкался носом в промокшие грязные тряпки, иногда тащил их в рот и громко причмокивал. В конце концов, совершенно обессилев, малыш уснул. Впереди показалось озеро. Оно приветливо поблескивало своей гладью.
Девушка присела на берегу. Умыла лицо, напилась студеной воды и отерла вымазанное личико младенца.
Вокруг пруда росли ивы. Они склонили свои кудрявые головы над страдалицей и что-то долго пытались ей нашептать. Хрестя не замечала их. Она откинулась на спину и закрыла глаза. Горе наклонилось над бедолашной матерью и выдохнуло ей прямо в лицо безнадежный голод. Живот свело судорогой. Стараясь не тревожить сына, девушка свернулась в клубочек. Медленно она поползла к воде. Ее гладь была неподвижной и лесная страдалица смогла рассмотреть свое отражение. Волосы стали похожи на грязную мокрую тряпку. Пряди так спутались и слиплись, что в них нельзя было запустить даже пальцы, не то, чтобы гребень. Глаза стали бездонным убежищем боли и нечеловеческих страданий. Губы давно утратили свою форму. Сейчас это были две кровоточащие раны.
Угроза с Отчаянием подошли к матери поближе, чтобы вместе с ней полюбоваться на собственную работу. Горе взяло младенца на руки и прижало к своей груди. Вся троица о чем-то перемигнулась между собой. Горе вернуло младенца на землю и что-то холодное и темное выдохнуло ему в лицо. Малыш жалобно заплакал. Он скатился с пригорка, уткнулся носиком в землю и присосался к холодному мокрому мху. Мать не выдержала. Ее нечеловеческий крик поверг весь лес в ужас. Взгляд девушки обезумел, рот перекосило болью. Такого не ожидала даже пресловутая троица. Медленно они попятились от своей жертвы и остановились у ближайшего дерева. Девушка кинулась к младенцу. Быстро освободив его от промокшего насквозь тряпья, не медля ни секунды, она кинула его в холодный пруд. Мальчик не успел даже открыть глаз. Вода сомкнулась над его маленьким худым тельцем, чтобы больше никогда не выпустить обратно.
Хрестя кричала. Она кричала так сильно, что изо рта струйкой стала стекать кровь. Глаза прояснились, и молодая мать с ужасом поняла, что натворила. Она кинулась в воду. Отчаяние подошло к берегу и стало с любопытством поджидать, что будет дальше. Угрозе уже стало скучно и она, с безучастным видом, медленно зашагала к хижине. Девушка искала свое дитя. Она шарила руками в холодной воде. Пальцы постоянно извлекали со дна водоема горсти ила и водоросли. Девушка плакала. Молча. Силы почти покинули ее. Возвращаться на берег без ребенка мать не могла. Беда зашла в воду и стала искать младенца вместе с Хрестей. Горе всегда добивается того, чего хочет. Почти невозможно отвадить от себя этот недобрый дух. Вот и сейчас, как только оно опустило свои костлявые руки в темную гладь пруда, как сразу же нашло уже холодное тельце малыша. Медленно этот темный дух подсунул младенца под руки матери.
Хрестя обрадовалась. Она прижала уже мертвого ребенка к груди, отерла ему личико, дала грудь. Малыш не шевелился. Девушка пальцами попыталась открыть ему рот, но холодная судорога навсегда закрыла маленькие посиневшие губки.
- Ничего не бойся, мальчик мой. Мама с тобой. Мама всегда будет с тобой, - спокойно, почти беззвучно прошептала Хрестя. Она медленно шла к середине озера. До тех пор, пока темные воды не сомкнулись над ее головой.
Горе и Отчаяние еще некоторое время молча сидели на берегу. Лес затих. Его обитатели видели много боли человеческой, но с такой они встретились впервые. Деревья зашумели. Закачали своими кронами. Травы стали в негодовании перешептываться. Темные духи переглянулись. Больше им тут делать было нечего, и каждый направился в свою сторону за новыми жертвами.