Джимми шёл грабить банк, сжимая в кармане игрушечный пистолет, точь-в-точь похожий на настоящий. Денег на проезд не было, пришлось добираться пешком. Впрочем, ему не впервой.
Очень хотелось пить. Да и есть хотелось тоже. Ну и ладно. Через несколько часов он и поест, и попьёт вволю. Джимми прибавил шагу.
Полчаса спустя он уже стоял у входа в банк, всей своей чёрной кожей ощущая настороженность и неприязнь белых старушек, пришедших сюда, как и он, к самому открытию, когда неподалёку загрохотало. Он поднял глаза на ярко-голубое, без единого облачка небо и пожал плечами.
В девять часов банк открылся. Джимми зашёл внутрь вместе с остальными и занял очередь. Он, наверно, сотый раз прокручивал в голове тщательно продуманный план, исподтишка наблюдая за посетителями, когда на экране включённого служителем телевизора появились дымящиеся башни-близнецы Всемирного Торгового Центра.
Истерично закричала женщина в очереди и выбежала из банка.
А потом они все вместе, работники и клиенты банка, затаив дыхание, смотрели трансляцию из самого сердца раненного Манхэттена. Когда с верхних этажей начали выбрасываться люди, Джимми отвернулся: не мог он на это смотреть - слишком свежа была собственная рана. Старший брат Джимми покончил счёты с жизнью, спрыгнув с десятого этажа после того как его уволили. Точнее, сократили.
У этих людей, летящих к земле, широко раскинув руки, словно надеясь, что те превратятся в крылья и унесут их от неминуемой гибели, не было выбора. У его брата был. Но он выбрал смерть. Почему? Ведь смерть - это конец. А Джимми слишком дорожит жизнью, даже такой никчемной, как у него: другой-то нет, как ни крути! Может, поэтому и пришёл он сюда сегодня утром. Может, поэтому и лежит у него в кармане игрушечный пистолет, точь-в-точь похожий на настоящий. Только куда вдруг исчезла решимость? Словно испарилась. Словно огонь, объявший макушки близнецов-башен, дотянулся до мидтауна и слизнул эту самую решимость длинным, горячим языком.
Ещё через полчаса клерки вернулись на рабочие места, и когда подошла очередь Джимми, тот, запинаясь и смущаясь, сказал такому же чернокожему, как и он, служителю:
- Мне нужны деньги. Помоги, брат! Я готов на любую работу! - и посмотрел умоляюще на клерка.
Глаза того, вначале холодные и колючие, потеплели и он протянул Джимми лист бумаги:
- Вот форма, заполни и отдай мне. Я сам отнесу её менеджеру.
- Удачи, сынок, - улыбнулась Джимми аккуратная старушка, сменившая его у окошка.
Когда он закончил заполнять форму и встал, чтобы отдать её клерку, рухнула Южная башня: Северная по-прежнему гордо рассекала телевизионный экран по вертикали, несмотря на изуродовавшую её чело рваную рану, а вместо Южной к небу поднималась клубящаяся туча рыжего цвета. Кричал только телевизор, в помещении же банка стало пугающе тихо.
Последние сомнения покинули Джимми. Жизнь его больше не будет никчемной, уж он об этом позаботится.
Джимми молча отдал заявление клерку, собрал с пола рассыпавшуюся пачку двадцатидолларовых купюр и положил в карман их хозяйки, аккуратной старушки, пожелавшей ему удачи, чьи наполненные горечью глаза были прикованы сейчас к экрану, на котором разворачивалась одна из величайших трагедий в истории Америки, и покинул банк.
Он сначала шёл быстрым шагом, потом перешёл на бег, спеша туда, где над высокими крышами поднималась, растекаясь во все стороны, рыжая туча, пытаясь натянуть покрывало смерти на прилегающие дома и кварталы, затуманить умы и поселить в них сомнение, наполнить сердца страхом и ужасом.
Многие люди вспоминали потом парня, покрытого с ног до головы толстым слоем серой пыли, что делало его похожим на ожившую гипсовую статую, помогающего выносить, вывозить, вытаскивать в тот день из зоны смерти раненных, искалеченных, погребённых заживо, а также тех, кто послабее, помладше, постарше.
Один мальчик сохранил на память игрушечный пистолет, точь-в-точь похожий на настоящий, подаренный ему тем самым парнем. "Героям пистолеты не нужны, - объяснял приятелям мальчик, - тем более ненастоящие".