Боль была сильной. Она пронзила насквозь грудь и сжала в комок лёгкие. Даже кричать не получалось. Свет начал меркнуть, и прежде чем стало совсем темно, в сужающемся просвете появился мужской силуэт и раздался негромкий голос: 'Ну ты и сука...' Батя, что ли? А, может, бог, подумала Зоя? Но тут свет исчез окончательно.
Зоя была сукой. Всегда была. Третий муж, уходя, так и сказал: 'Ну ты и сука!' А она и сама знала и не была против. То есть не определения, конечно, определение было мерзким и оскорбительным. Сущность зато, по большому счёту, была подмечена справедливо и Зоя гордилась своей способностью тасовать людские жизни и характеры, как ей заблагорассудится, словно карты в колоде.
А имя ей нравилось другое - то, которым наделил её первый любовник, заведенный от скуки в пору первого замужества. Он называл её Пиковой Дамой, а она только хохотала, сверкая белыми, как у какой-нибудь ведьмы-вампирши, зубами, тряся чёрными кудрями и полыхая тёмно-вишнёвыми глазищами.
Выросла Зоя в простой семье в пригородах Н-ска. Жили они в довольно большом доме с приличного размера приусадебным участком. Держали корову, свинью, кур; выращивали овощи, по весне - клубнику. Семья была традиционной: мама готовила, стирала, убирала за двумя дочками, сыном и мужем; состарилась до времени, опустилась, обрюзгла. Отец много работал, чтобы прокормить семью, но также успевал пить горькую. Дома чаще всего его можно было увидеть спящим после пьянки или больным с похмелья. Жену хоть не бил, и то хорошо.
Зоя с малых лет поняла: нужно бежать. Все её детство и юность были посвящены этой высокой цели. Она закончила с отличием школу и без труда поступила в институт. Подала заявление на общежитие, объясняя необычный для местной студентки запрос неприемлемыми для занятий домашними условиями. Заявление было одобрено. Зоя быстро сложила свои немногочисленные вещи, поцеловала на прощанье мать и ушла. Ушла и ни разу не оглянулась.
Когда ей было двадцать лет, она встретила его, своего первого мужа. Он был неглуп, интересен, не пил, учился на последнем курсе института. Поженились через год. Любила его Зоя преданно и самозабвенно. Но недолго. Очень скоро она поняла, что с ним скучно. Появился любовник. Тот самый, который назвал её Пиковой Дамой. Жизнь семейная начала разваливаться и вскоре они развелись. К тому времени у молодой семьи уже была квартира, которую при разводе разделили на две однокомнатные, и Зоя зажила в своё удовольствие в собственной квартире, работая бухгалтером на заводе пластмассовых изделий, куда после окончания института её устроила мама первого мужа.
Вскоре появился второй. Тот был умным. Действительно умным. Он был профессором в том самом институте, который закончила Зоя. Первое время она, раскрыв рот, слушала его, впитывая каждое сказанное слово. Потом заметила, что слова стали повторяться. Потом начали повторяться мысли. Стало скучно. Зоя, которая была очень умна от природы, поняла, что надежд на то, чтобы встретить действительно мужчину с большой буквы, которым можно будет восхищаться всю жизнь, нет никаких. Для неё, во всяком случае.
Отношение к мужчинам у Зои с этого момента окончательно и бесповоротно стало сугубо 'мужским', потребительским, то есть - не в обиду сильному полу сказано. Иллюзий по отношению к мужчинам она больше не питала. И, соответственно, следуя мудрому подходу к жизни 'с паршивой овцы хоть шерсти клок', нужно было брать то, что было: секс, который она очень любила, и деньги, которые любила ещё сильнее. Больше нечего ей было взять с мужчин. Ну, не считая, конечно, всяких маленьких бытовых деталей. Но это уже несущественно.
Секс с неинтересным мужем оказался тоже неинтересным. Появился очередной любовник. Мозгов у того было негусто, зато всего остального вдоволь, что и требовалось доказать.
Денег, как вскоре оказалось, муж-профессор зарабатывал тоже не так уж много. Последняя причина терпеть его исчезла и, недолго думая, Зоя подала на развод, оставшись с дочкой, рождённой от второго мужа, в профессорской трёхкомнатной квартире: разменивать её не пришлось, поскольку свою однокомнатную умная Зоя всё это время сдавала внаём. Как знала, что понадобится! Вот туда и перебрался после развода профессор.
К поискам третьего кандидата Зоя подошла по-деловому: чтобы был тихим, не очень умным, обожал её, в постели мог порадовать - на этот момент, это было одним из главных Зоиных требований по отношению к мужчинам - и зарабатывал много денег. Года не прошло - и подходящий кандидат нашёлся.
Лучшая подруга иногда спрашивала Зою: 'Зачем тебе муж? Квартира есть, ребёнок есть. Ты хороша собой и мужичка переспать всегда найдёшь. Денег зарабатываешь достаточно плюс алименты. Зачем тебе муж?' На что Зоя сухо и деловито отвечала: 'Мусорное ведро выносить и гвоздь в стенку вбивать кто-то должен, правильно? Ну вот. Пусть будет'.
Третий брак затянулся. Неспроста же Зоя так тщательно выбирала! Только была там одна проблема: семья мужа. Много их было. И все со своими мнениями, амбициями. А кто они такие? Если бы не муж, в жизни с такими знаться бы не стала: работяги простые, у станка да кассы. Не ровня они ей. А туда же, выделываются, будто и в самом деле что-то из себя представляют!
Наконец Зое это всё осточертело. Мужняя семья, то есть. И вообще, было скучно. Секс после раннего климакса стал неинтересен окончательно и бесповоротно. Муж без секса начал раздражать. Денег, правда, зарабатывал ещё больше, чем раньше. Значит, нужно было терпеть. Мужа, в смысле.
Что же касается семьи - это мы ещё посмотрим, кто кого, решила Зоя и начала ставший смыслом её жизни проект по изведению родни. Мужней родни. Своей-то у Зои уже давно не было.
Уйдя из дому после окончания школы, она туда никогда не возвращалась. Отец, правда, нашёл её как-то. Лет десять назад. Жена его, мать Зои, умерла тогда после долгой болезни и он пришёл к дочке, чтобы сообщить о потере, будучи уверенным, что на похороны хотя бы та захочет придти. Зоя тогда вытащила из кошелька тысячу рублей и протянула отцу. Тот деньги взял, непонимающе посмотрел на них, на Зою. Потом размахнулся, бросил скомканную гневно бумажку на землю и придавил грязным ботинком - дело по осени было. 'Ну ты и сука!' - бросил ей в лицо, развернулся и ушёл. Больше она его никогда не видела. И думать забыла.
Кампанию по изведению мужней родни Зоя начала с того, что перестала ходить к ним в гости. Бывало, пригласят их на чей-то день рождения или свадьбу. 'Придём, придём,' - заверит Зоя, а в день самого события что-нибудь обязательно случится. То голова заболит, то живот. Мужа она не держала: иди, мол, иди сам. И он шёл, часто звоня из гостей или со свадьбы, проверяя, как там Зоя себя чувствует. Потом она перестала приглашать его родню в гости. Нет, нет, не так! Она всё ещё приглашала их в гости, и когда те приходили, вела себя конкретным образом. То подарит невестку комплиментом типа: 'Ах, Людочка, ты так поправилась, как тебе хорошо!' - в то время как Людочка будет краснеть и бледнеть от бешенства, поскольку последние три недели она сидела на жесточайшей протеиновой диете, пытаясь похудеть. Или перебьёт чей-нибудь рассказ о замечательно вкусно приготовленной говяжьей вырезке невинным замечанием типа: 'Ой, а я думала вы только котлетами из кулинарии питаетесь!' Или сестра Виктора начнёт рассказывать о сыне, отличнике, и о том, как его выдвигают на областную олимпиаду по математике, а Зоя вставит с надменным видом: 'Подумаешь! Вот у меня на работе у одной женщины внука в Москву забрали! В самую лучшую спецшколу для особенно одарённых детей!'
Родня начала избегать встреч с Зоиной семёй, чем та с удовольствием и воспользовалась как предлогом и вообще перестала их приглашать. Муж на это всё смотрел с грустью, но терпел. С роднёй встречался, но уже на стороне. Однажды пришёл домой выпивши и высказал Зое всё, что накопилось на его изболевшем сердце. Он, оказывается, в тот день после работы зашёл поздравить с днём рождения племянника, того самого, одарённого, ну, и слово за слово, сестра и поделилась с ним своими мыслями о Зое. Всё как на духу выложила! А он пришёл домой - и тут же сгоряча на Зою всё и вывалил. Но той, конечно, пальца в рот не клади. Мало ему не показалось. С грязью его Пиковая Дама только что не смешала. Вывернула всё наизнанку и его же виноватым сделала! А под конец вытащила наружу все подарки, когда бы то ни было полученные от мужней родни, вызвала такси, загрузила туда эти вещи, отвезла к дому сестры мужа и вывалила перед входной дверью.
У сестры, как узнали на следующий день, сердечный приступ случился, когда она эту кучу у порога обнаружила. Но ничего, выкарабкалась: быстро приехавшая Скорая откачала её и отвезла в больницу. Только это оказалось последней каплей терпения мужа. Придя из больницы, в которой лежала сестра, он быстро собрал вещи, бросил с порога 'Ну ты и сука!', хлопнул дверью и ушёл.
А Зое было по барабану. Квартира у неё хорошая, денег она зарабатывает достаточно, а компании ей и дочкиной хватает. Так что пусть себе катится на все четыре стороны!
Жила с ней младшая дочка. Старшая, от мужа-профессора, ушла к отцу ещё будучи школьницей. Изредка она звонила матери, выдавливая из себя с трудом какие-то вежливости и заканчивая разговор побыстрее. Зоя догадывалась, что это отец её наставлял не забывать мать. А Зоя по ней не особенно-то и скучала. Дочка та получилась точной копией отца: сухая, умная, строгая. На Зою вечно смотрела так, словно Зоя и не человек вовсе, а какой-то слизняк противный. Да ну её! То ли дело младшая!
Младшая была как две капли воды похожа на Зою. С самого рождения! Показали Зое ещё в родильной палате туго спелёнатую ляльку с хохлом тёмных волос на голове, ярко-красным ртом, высокими дугами намечающихся только бровей и глазами, приподнятыми к вискам. Первый раз в жизни тогда защемило у Зои сердце. Даже слёзы накатили. 'Доченька моя, кровинушка моя...', - шептала она, прижимая тугой свёрток к груди. Любовь, которую Зоя испытывала к Марине, была чувством, которого Зоя ещё никогда и ни к кому не испытывала. Материнство вступило в свои права и никогда уже не сдавало позиции.
И Марина тоже любила маму. Мама для неё была идеалом и примером для подражания: красивая, умная, преуспевающая на работе. Правда, людей всё меньше и меньше становилось в её семье, но тут всё было просто: завистники, вот и избегают общества благополучной Зои. Так объясняла дочке исчезновение из окружения родни и друзей мама.
Когда ушёл папа, Маринино представление о маме слегка покачнулось. Папу она любила. Он был хорошим. Большим, добрым и правильным. Не таким умным, как мама, но всё равно, интересным и - как бы это сказать - настоящим он был. И вот ушёл. От её идеальной мамы? Она намного позже узнала и поняла всё, что происходило за кулисами жизни семьи. А тогда просто начала довольствоваться частыми встречами с папой где-нибудь в кафе, а попозже и в его новой семье, которую он создал с единственной маминой подругой. Точнее, бывшей подругой. Лет десять как бывшей на тот момент.
На четвёртом курсе института Марина встретила Лёшу. Они полюбили друг друга и поженились. Маме Лёша понравился. Был он тихим и послушным. Сказали в магазин сходить - пошёл, ковёр пропылесосить - пропылесосил. Из семьи он опять же был хорошей. В общем, подходящяя партия для дочери. Жили молодые вместе с Зоей. А почему нет? Три большие отдельные комнаты в самом центре! Когда-нибудь им всё останется.
А потом Лёша начал портиться. 'Зубы показывает', - как определила его поведение для себя Зоя. Полегоньку, помаленьку, и в доме началась война. Но мальчик, конечно, слабоват оказался. Куда ему было с Зоей тягаться? На почве его раздоров с Зоей начали портиться отношения и с женой.
Марина не знала, что ей делать. Маму она любила, хотя всё чаще сомнение начинало закрадываться в её сознание касательно маминой идеальности. Мужа любила тоже. Только маме она всё-таки была обязана жизнью и вообще всем, а муж - ну почему он не может найти с Зоей общего языка?!
И в один прекрасный день Лёша ушёл. А уходя, сказал: 'Беги, Маринка, пока не поздно, а то она и тебя изведёт'. После его ухода Марина долго плакала. Потом сидела, не говоря ни слова, несколько дней на диване. А потом собрала свои вещи и ушла. Обняла мать на прощанье. 'Ты прости меня', - шепнула в ухо и быстро вышла за дверь.
Зоя осталась одна. Ей больше не было скучно. И неинтересно не было. Ей было одиноко. Первый раз в жизни. Ничего не радовало. Ни новый с плоским экраном телевизор, ни новая сумка от Гуччи, ни набитый деликатесами холодильник. Стремиться было не к чему. Все её великие проекты были успешно завершены победой. Ценой, правда, оказалась потеря дочери.
Одиночество смотрело на Зою изо всех углов. Ей даже казалось, что у него есть лицо, издевательски скалящееся теперь в её сторону. Вот тогда-то боль пронзила грудь и сжала в комок лёгкие.
И Зоя умерла. Тихо так умерла. А поскольку близких никаких у неё не осталось, то обнаружили её только спустя неделю. Соседи стали жаловаться в домуправление на неприятный запах, идущий из Зоиной квартиры. Взломали дверь - и обнаружили. Оказывается, дочь Марина звонила ей все эти дни и думала, что мама не поднимает трубку нарочно. Что не было удивительным для тех, кто знал Зою.
Похороны прошли тихо. Людей пришло мало. Был там один очень старый мужчина со строгим лицом. Он не плакал. После похорон мужчина подошёл к Марине и сказал: 'Здравствуй, внучка. Я твой дедушка'. Марина заплакала и обняла его.