С высоты десятого этажа я наблюдаю окружающие дома, укутанные декабрьским вечером. Глядя в светящиеся окна домов, я наблюдаю жизнь людей. Если глаза - зеркало души, то окна - зеркало квартиры.
Но что-то я задержался на краю балкона. Шагаю вперед...и повисаю на веревках. Подтягиваю веревки через кольца спусковых устройств, поудобнее укладываю пятую точку на деревянном сидении. Правила работы промальпа категорически запрещают работу в темное время суток, однако дуракам закон не писан. Кровь из носу, а выполнить запланированную на сегодня работу необходимо.
И вот здесь на высоте 30 метров от самой нижней точки моего тела я встретил себя - под внешней маской уверенности и спокойствия, демонстрируемой более для напарника, затаился банальный страх. Движения тут же утратили свободу, руки так и тянутся к подоконнику. Под воздействием усталости страх еще более усиливается, но обращать на него внимание уже становится некогда - напарник подает лист пенопласта, щедро вымазанный раствором. Кладу его (лист вестимо, а не напарника) на плиту балкона и сильно прихлопываю замерзшими ладонями, да так, что каркас балкона дрожит. Мгновение полюбовался белым квадратом на сером фоне, отдающим в холодный вечер последние остатки квартирного тепла и подтянул привязанный к себе перфоратор.
Сидящие в теплых квартирах перед ЖК-мониторами цените эти комфортные часы и не никогда не думайте повторить то, что является обыденным делом для высотника! Подвешенный на веревках как марионетка, лишенный точки опоры, я борюсь с перфоратором решительно настроенным отбросить меня прочь от балкона.
Но упорство и труд все перетрут и спустя несколько минут я вбиваю в свежие отверстия пластиковые дюбеля - "грибы", "зонты", "гвозди" на слэнге высотников.
К счастью у напарника закончился раствор и у меня есть несколько минут побыть наедине с собой и ...высотой. Я разглядываю окна соседних домов и мое внимание привлекает окно с деревянной рамой забранной антикомариной сеткой, грязной от старости. За этой преградой ничего не разглядеть, только тусклый свет пробивается едва. Я пытаюсь представить себе облик живущего там, и мое воображение рисует образ позабытой старушки, сгорбленной, с узловатыми, крючковатыми руками. В бетонной клети, именуемой квартирой, она доживает свои дни, готовит скудные трапезы. Интересно заглянуть в прошлое этой старушки - как она росла, училась, работала, в кого была влюблена? Эта мысль меня увлекла.
Однако мое внимание привлекает вспыхнувшее окно соседствующей от старушки квартиры - современное пластиковое окно, стекло которого украшено вырезанными из цветной бумаги снежинками, изнутри стекло прикрыто опрятной тюлью. Я понимаю, что это детская комната - наверняка там живут веселые дети, окруженные родительской заботой. Честно говоря, от этого окна повеяло такой жизнерадостностью и теплом, что я позабыл о высоте, веревках, которым доверил свою жизнь, болтающемся перфораторе, сражение с которым еще впереди.
Внезапно я осознал, между двумя этими окнами пролегала пропасть - в первом доживало в одиночестве свой век прошлое, во втором росло будущее...
Сеанс философии прекратился также внезапно, как и начался - из окна балкона на котором я работал, уже показался очередной лист пенопласта. И все закрутилось вновь - сверление, вбивание дюбелей, сверление, вбивание дюбелей.