Такой осени в Ницце никто не помнил. Прильнув к окнам, глядя в небо жители города и его гости, уж который день подряд, вздыхая думали только об одном, когда же он наконец закончится, этот дождь? Дождь лил с утра до вечера, и с вечера до утра, и казалось, ещё день другой, и он смоет с города всю палитру красок, украшающих его. И дома, и парки, всё станет абсолютно бледным и безликим. А капли! Эти маленькие водяные шарики так настойчиво тарабанили в окна, словно требовали впустить их в дом.
Не способствуя ни бодрости, ни хорошему настроению, погода удерживала людей дома, навевая скуку и погружая в сонливость. Вот и Дементьев не торопился выздоравливать. И хотя прошло немало дней, как доктор подтвердил его пришедшее в норму самочувствие, он продолжал целыми днями лежать в постели, покидая её лишь для того, чтобы провести туалетные процедуры. Вообще, Александр Васильевич вёл себя довольно странно и был похож на большого капризного ребёнка, которого чем-то обидели. Он много спал, или делал вид, что спит, лишь бы его не тревожили.
За все эти дни, Катя ни разу не покинула пределов отеля, постоянно находясь подле жениха. Она самолично поправляла ему постель, приносила еду, следила за приёмом лекарств и даже читала вслух прессу, а он отказывался идти на контакт, предпочитая демонстративно молчать. Лишь однажды Александр Васильевич не сдержался, позволив себе вслух похвалить повара за великолепный куриный бульон. Ему и в голову не могло прийти, что этот бульон, по русскому деревенскому рецепту, без лимонного сока и уксуса, как принято у французов, готовился поваром под руководством его Катеньки.
После очередного отказа Дементьева назвать Кате причину своего странного поведения, она выбежала из спальни громко хлопнув дверью.
Опёршись руками о стол, она опустила голову, и закрыв глаза, тихо сказала сквозь зубы.
- Да сколько ж это будет продолжаться? Он невыносим! Он просто издевается надо мной?
Затем Катя села на диван, и наблюдая за змеевидными струйками дождя, стекающими по большому стеклу балконной двери, постепенно успокоилась, благодаря чему и мысли к ней пришли совсем иные.
- А ведь не дай Бог он помрёт. И что тогда мне делать? Всех поклонничков-любовничков я разогнала, этого они мне долго не простят. А коли госпожой Дементьевой стану, то как прежде смогу вертеть кем угодно, и как угодно.
Здесь делать боле нечего, непогода, дожди, его хандра, и пугающие любовные домогательства Павла. Глупец, на что надеется? Надо возвращаться домой в Петербург. А сюда в Европу я обязательно вернусь, но уже без старичка Дементьева.
В следующий момент в дверях появилась служанка с двумя конвертами на маленьком серебряном подносе. Один из них, с инициалами П.Д, даже не распечатав, Катя бросила в стоящую на столе вазу, предназначенную для фруктов, а другой открыла, достав приглашение посетить находящийся в Ницце, Парижский салон-магазин свадебных платьев. Было не понятно, как им стало известно, что именно такое платье ей вскоре понадобиться? Однако, постукивая ребром открытки по ладони, Катя задумалась о другом.
- Уж коли я здесь, то почему бы не купить подвенечное платье прямо сейчас, а заодно и платье для свадебного приёма? Кто знает, как всё обернётся, когда мы вернёмся домой? К тому же, в Петербурге считается очень модным, выписывать подобные платья именно из Парижа. Нора конечно же обидеться, но я найду чем её задобрить. Ежели пожелает, то после свадьбы подарю ей эти платья, и она сможет выставить их в витрине своего ателье.
Взглянув на открытку, хитро улыбнувшись, Катя щёлкнула пальцами, и приказав служанке следовать за ней, направилась в гардеробную комнату.
-------------------------------------------------
Салон, в который Катя поспешила наведаться, превзошёл все её ожидания.
При виде огромного разнообразия изысканейших платьев, предназначенных для свадебного тожества, каждое из которых существовало в единственном экземпляре, её глаза радостно загорелись. Заметив это, дабы не упустить богатую русскую клиентку, владелица салона мадам Эмма, самолично занялась подбором для неё платья. Примеряя одно за другим, Катя поняла, что сделать выбор будет чрезвычайно трудно. Предвидя это обстоятельство, ей было предложено просмотреть дамские журналы с фотографиями самых именитых невест Европы, большинство из которых, по словам владелицы салона и её помощниц, уступали Кате по красоте и стати.
Прошло более двух часов, когда выбор наконец-то был сделан.
Для венчания Катя выбрала белоснежное платье из тафты и атласа, с длинными рукавами и воротничком-стойкой, скрывающим шею и грудь, как того требовала церковная церемония. При всей своей строгости платье не было лишено элегантности, и помимо исключительной красоты фигуры, подчёркивало женственность, мечтательность и романтичность невесты.
Этому платью полагался не малой длины шлейф и превосходящая его на несколько метров фата. Чем богаче и знатнее невеста, тем длиннее должна была быть её фата. Но представив, как неприглядно возможно будет выглядеть шлейф после того, как по зимнему мокрому Петербургскому снегу она дойдёт от кареты до церкви, Катя отказалась от него. А длинную фату, которую всегда возможно собрать в руках, утвердила.
Второе платье, в котором уже в роли жены, Катя должна будет предстать пред гостями на свадебном приёме, кроме цвета, было полной противоположностью первому. Сшитое из атласа и шёлка, богато украшенное тончайшим янтарно-золотым кружевом, очень пышное, с заниженной талией, глубоким декольте и открытыми плечами, выглядело по-королевски шикарно.
Обеим платьям требовалась некоторая корректировка, на что могло уйти несколько дней, поэтому Катя вернулась в отель с коробкой, в которой лежала только фата.
Счастливая от предвкушения торжества, о пышности и богатстве которого должен будет долго помнить Петербург, она вошла в гостиную. Ей сразу же бросилась в глаза, огромная корзина алых роз, стоящая на столе.
- Боже мой, какая прелесть! - воскликнула Катя, и оставив коробку у двери, направилась к цветам, желая полной грудью вдохнуть их аромат, как вдруг услышала строгий голос Дементьева.
- Позвольте спросить. Где вы пропадали столько времени?
От неожиданности она остановилась, и повернув голову, увидела графа, сидящего в кресле у камина.
- Александр Васильевич? Что такое, вы не в постели, но по-прежнему не в духе? - улыбнувшись сказала Катя, обращаясь к Дементьеву словно к ребёнку.
- Я задал вопрос и жду на него ответа? - парировал он настойчиво и властно.
- Ах так! - подумала Катя, и не в меру разозлившись язвительно выпалила.
- Что происходит? Что за тон? И по какой причине вы столь возбуждены и агрессивны? Вам себя беречь, однако следует, у вас сердце...
- Я имею право знать... - только успел сказать он, как услышал.
- Право? О каком таком праве идёт речь? Вы имеете передо мной обещание, сделать меня счастливой, а сами? Лежите, хандрите, капризничаете. А нынче ещё и претензии предъявляете! Хотелось бы узнать на каком основании?
- А на том основании, что, находясь в статусе моей невесты, вы, за моей спиной ведёте любовную переписку. И когда только успели?
- Что-о-о? Любовную переписку? Я? - удивилась Катя, и взглянув на вазу для фруктов, куда она бросала письма от Павла, громко расхохоталась.
- Ах вот оно что! По вашему разумению я дала повод для ревности. И по этой причине вы стали вести себя словно капризный ребёнок. Не так ли?
Дементьев хотел что-то сказать, но передумал. А Катя, наоборот, её уже ни что не могло остановить.
- Хорошо, я объяснюсь, но уверяю, что после вам будет ой как стыдно! Мало того, это вы станете передо мной оправдываться и вымаливать прощение. Я правильно понимаю, что всему виной вот эти письма?
И Катя указала пальцем на вазу. Далее, не дожидаясь ответа, она взяла вазу и поставила её на колени Дементьеву.
- Вы, такой больной, лежите и якобы не выходите из спальни. Тем временем, как ваша невеста, хранит письма от любовника у вас же под носом. А теперь, соблаговолите найти вскрытые письма, и уверяю, что таковых там нет, за исключением одного, самого первого, датированного двухнедельной давностью.
Дементьев долго смотрел, то на письма, то на Катю, но в конце концов решился и... И среди более десятка конвертов, нашёл тот единственный, который был вскрыт. При этом Катя продолжала говорить.
- Так вот. Эти письма, за время вашей болезни приходили практически ежедневно, но вскрыла и прочла я только лишь одно, этого было достаточно. Никто и никогда не сможет представить какие-либо факты, доказывающие, что я отвечала на эти письма, или, имела встречи с человеком, писавшим их, потому как таковых не существует! А теперь, достаньте письмо и обратите внимание на почерк, а так же на инициалы, указанные в конце. Узнаёте?
- Нет, - ответил он, жадно всматриваясь в строки письма.
- Ну как же? Ведь оно написано тем же почерком, что письмо, от содержания которого вы получили сердечный приступ. П.Д. - Павел Дементьев, ваш сын.
Вы приревновали меня к вашему сыну, к моему будущему пасынку. Каково!
После этих слов Катя медленно подошла к столу, и обнаружив среди цветов новое письмо показала его графу.
- Честно говоря я очень обрадовалась, когда увидела эти цветы, потому как была уверена, что они от вас. Но, к сожалению, обманулась. Они от вашего сына.
Прочтите и убедитесь, наверняка в каждом письме одно и тоже. Он влюблён, он не может без меня жить и умоляет о встрече.
Александр Васильевич побледнел и опустил глаза. Катя испугалась, что ему станет плохо и поспешила подойти. Обняв со спины, она прижалась щекой к его лицу, и нежно сказала.
- Сознайтесь, вы повели себя скверно. Вы усомнились в моей порядочности, обидели ревностью, и потому вынудили сказать эту горькую правду.
Её слова, словно бальзам упали ему не сердце, и приступ, который был уже готов вспыхнуть, отступил.
Тяжело дыша, Александр Васильевич просил у Кати прощения, не переставая целовать её руки.
- Сознаюсь, сознаюсь любовь моя. Прости, прости! Я старый дурак!
Катя прекрасно понимала, что его необходимо сейчас же уложить в постель. А также понимала и то, что не удовлетворив своё любопытство, он не сможет окончательно успокоиться. И тогда, дабы избежать намёка на его болезненное состояние, предложила то, чего в его жизни ещё никогда не было.
- Александр Васильевич, дорогой! Я так устала, а потому предлагаю выпить чая, но не здесь за столом, а в постели.
Совсем скоро, сидя в кровати в обрамлении невероятного количества подушек, они пили ароматный чай, угощая друг друга свежайшими пирожными.
Дементьев был в восторге от такого времяпрепровождения и глядя на Катю, с интересом ловил каждое её слово. А она с лёгкостью призналась, что прочла, упавшее на пол письмо, и что ездила в театр, оправдывая оба поступка тем, что они помогли ей многое понять. Рассказала, как случайно стала свидетельницей разговора Павла с приятелем, и как отвергла его попытку познакомиться, сказав, что является той, на которой в скором времени женится его отец.
Рассказ о сыне, Александр Васильевич принял на удивление спокойно. Допив чай, он встал с постели, надел халат и подошёл к окну. К тому времени уже стемнело, на улице зажглись фонари, и струи дождя, попадающие в зону их освещения, поблёскивали словно серебряные струны. Под их звук, по мокрому тротуару чуть приглушённо цокали копыта лошадей, запряжённых в кареты и коляски. Плотно задёрнув гардины, Дементьев сел в кресло, стоящее напротив кровати, и сложив на груди руки задумчиво заговорил.
- Да-а-а, грустно осознавать, что он так и не изменился... Ты прости меня Катя, за то, что не рассказал о письме. Я хотел, чтобы увидев тебя, мои дети поняли в кого я влюбился, и что не влюбиться в тебя может лишь редкий мужчина. А вон как оно вышло... Видишь ли, проблема Павла в том, что он упрям и эгоистичен. Почему-то он всегда считал, что более остальных, имеет право обладать тем, что ему нравится. Влюбившись в невесту кузена, убеждал всех, в том числе и эту девушку, что она должна принадлежать только ему, а кузена порывался вызвать на дуэль. А пять лет назад, приехав сюда в Ниццу навестить сестёр, влюбился в молоденькую француженку из знатного рода. С его стороны это была даже не любовь, а какая-то звериная страсть, в порыве которой, позабыв обо всём, слишком поздно узнал, что семья его возлюбленной, находится на грани разорения. И вот уж пять лет, как сын с женой, сейчас у них уже двое детей, а также родители жены, живут за мой счёт. Периодически, Павел предпринимает попытки заняться тем, что могло бы сделать его независимым от меня, но пока ничего путного у него не выходит.
Услышав эти слова, Катя не могла не спросить Дементьева.
- Скажи, Александр Васильевич. Тот голубой особняк, который мне очень понравился, когда мы первый раз катались по городу, на его воротах ещё был герб с изображением латинской 'D', не твоему ли сыну принадлежит? Я просто вспомнила твою неоднозначную реакцию на мой восторг.
Испытывая крайнюю неловкость, Дементьев был вынужден признаться.
- Ты угадала, в том прекрасном голубом особняке действительно проживает Павел со своей семьёй, с одной оговоркой, по документам этот особняк принадлежит мне, и Анне Николаевне, супруге. Особняк был построен мной более десяти лет назад. А на воротах ты видела наш фамильный герб. В Ницце имеется ещё два особняка с таким же гербом, и оба принадлежат моим дочерям. Правда тут совпало, потому как у старшей фамилия по мужу Дюваль, а у средней Дюруа. По настоянию жены, в разные годы, эти особняки были куплены мной для наших дочерей в качестве свадебного подарка. Об их мужьях нельзя сказать, что они люди бедные, но по моим меркам, так самые обыкновенные титулованные голодранцы. У нас у русских как принято? Муж, кем бы он не был, и какое бы положение в обществе не занимал, будь то рабочий, крестьянин, купец, иль дворянин, должен жену после свадьбы привести в свою семью, или в свой собственный дом. Этот закон предками нашими был писан. А у этих французишек...
И тут, вооружившись глуповатой заискивающей улыбкой, Александр Васильевич передразнил одного из своих зятьёв.
- О, дорогая! Мы не можем обидеть твоих родителей, и после свадьбы, просто обязаны поселиться в доме, который они тебе подарят.
Скажи, каково такое отцу слышать? За кого она замуж собралась? Но самое смешное, что нечто подобное постигло всех троих детей.
- Но ты же мог повлиять на их выбор, пригрозив отказом в наследстве, или в благословлении.
- Мог, и наверняка именно так и поступил, если бы не одно обстоятельство.
Жена с детьми уезжала из Петербурга в Ниццу сразу после Рождества. Я не мог себе такого позволить, дела, знаешь ли, и пообыкновеннее приезжал к ним уж глубокой весной, да и то на пару недель. С течением времени вышло так, что с интервалом в три года, мои дети находили себе там вторую половину. Сначала старшая дочь, через три года средняя, и через следующие три года сын. И каждый раз я являлся, как говориться 'к шапошному разбору'. Меня просто ставили перед фактом, что всё уж обговорено, свадьба неизбежна, молодые любят друг друга, и их союз, что крайне важно, одобрен высшим светом. От меня требовалось лишь благословление и деньги.
- Да, согласна, с такими обстоятельствами не поспоришь. Извини, а семьи дочерей тоже на твоём содержании находятся? - с осторожностью спросила Катя.
- Частично. Девочки привыкли жить ни в чём себе не отказывая, но их запросы оказались мужьям не по карману. Вот и приходиться время от времени наполнять этот самый карман.
- Не понимаю! - резко сказала Катя, и откинув одеяло, встала с кровати. Надев пеньюар, она села за туалетный столик, и расчёсывая полосы, продолжила разговор на очень важную для неё тему.
- Твои финансовые отношения с детьми меня, конечно не касаются, и всё же... Объясни, как такое возможно? Содержать свои семьи за счёт отца, но при этом отказать ему в такой малости, как встреча? Интересно, какое чувство свойственно испытать твоим детям, если бы им стало известно, что они чуть не погубили тебя?
Заметив уныние и стыд в глазах графа, Кате захотелось поддержать его, поэтому, покинув место за туалетным столиком, она села к нему на колени и крепко обняв, несколько раз чмокнула в щёку. Они долго сидели обнявшись, не догадываясь, что сейчас думают, об одном и том же. Дементьев заговорил первым. Он предложил то, о чём его хотела просить Катя. С той лишь разницей, что у каждого была на то своя причина.
- Я знаю, ты очень хотела в Италию, хотела увидеть Рим и Венецию, но будет лучше если мы как можно скорее вернёмся домой в Петербург. Боюсь я за тебя, и за Павла боюсь. Кто ж знает, что у него на уме? Натворит дел... Я попрошу тебя прочесть все его письма, поскольку важно знать, чего он от тебя добивается?
Выслушав Александра Васильевича, Катя охотно согласилась с ним, но попросила не торопиться с отъездом, покуда она не завершит одно очень важное дело. Её просьба заинтриговала графа. Заметив удивление на его лице, хитро улыбаясь, Катя сказала.
- Письма я обязательно прочту, но, наверное, уж завтра, а сейчас тебя ждёт сюрприз. Я мигом, - и выбежала из спальни.
Через несколько минут двери спальни распахнулись и, вытянув вперёд скрещенные на запястьях руки, Катя ступала медленно и величаво, словно королева. Фата, ради которой и был устроен этот показ, закрывала её лицо, а со спины падала на пол, и медленно следуя за хозяйкой напоминала лёгкую снежную позёмку.
- Ну, что скажите? Мне идёт эта фата? - громкой восторженной интонацией спросила Катя, остановившись посередине комнаты.
Ничего подобного граф увидеть не ожидал, и потому смотрел широко открытыми глазами. Ему никак не удавалось собраться с мыслями и потому вместо слов восхищения задал вопрос.
- Откуда она у тебя?
- Что значит откуда? - услышал он, сказанную в ответ, резкую фразу. После чего, закатив глаза, раздосадованная Катя плюхнулась в кресло, не обращая внимания на фату, шлейф которой тянулся через всю комнату.
- О прости, прости моя дорогая! Прости меня, дурака! Ну конечно же фата великолепна! Она тебе очень, очень к лицу! - говорил Дементьев, аккуратно сворачивая шлейф. Желая исправить допущенную им ошибку, он положил огромный шар шлейфа подле Катиных ног, и встав на одно колено принялся целовать ей руки.
- Но обидно же, чёрт побери! Я три часа выбирала себе платья и фату, а вы... - постепенно успокаиваясь, млея от поцелуев сказала Катя.
- Платья? Какие платья милая? - не понимая о чём идёт речь вновь спросил Дементьев, продолжая покрывать поцелуями её плечи и шею.
- Свадебные платья, Александр Васильевич, свадебные. Я выбрала в салоне два платья и фату за которые вам следует заплатить. Но это случиться лишь через несколько дней, когда платья будут посажены по моей фигуре и доставлены сюда в отель.
- Понял, вот теперь всё понял, и всё оплачу, - ответил Дементьев, расплывшись в широкой улыбке. Сомнения по поводу их свадьбы были развеяны, и теперь, он всеми силами пытался загладить свою вину.
- Так те три часа за которые я чуть с ума не сошёл, ты провела в свадебном салоне? Ты ж моя хлопотунья, умница моя. А я себе что только не на придумывал...
Александр Васильевич был прощён сразу, как только пообещал Кате купить пару бриллиантовых гарнитуров для её свадебных туалетов.
-----------------------------------
Утром следующего дня, первым делом Катя прочла все письма от Павла, и ужаснулась. Если в первых он описывал высокие чувства, возникшие у него при виде её, и просил о встрече на правах будущего родственника, то в последующих, поскольку оставался без ответа, с нарастающей раздражительностью и злостью, бесцеремонно оскорблял отца, и уже не просил, а требовал от Кати повиновения и незамедлительной встречи.
Катя настояла, чтобы Александр Васильевич сам прочёл эти письма, поскольку пересказать их содержание, было выше её сил. Придя в ужас от прочитанного, он счёл нужным просить Катю о следующем.
- Павел не должен знать ни даты, ни часа нашего отъезда. Его следует успокоить, убедив в возможности вашей встречи. Для этого, как только нам станет известен срок отъезда, ты напишешь на конверте от его последнего письма дату дня, когда нас уж здесь не будет и час, допустим, шесть вечера. А место встречи укажи в порту на причале. В это время там всегда многолюдно, и легко затеряться среди отплывающих и прибывающих. Это будет звучать убедительно, во что он непременно поверит. Мы же будем уже не досягаемы.
После сказанных им слов раздался стук в дверь, и посыльный вручил графу срочную депешу из Петербурга.
По мере прочтения, по всей вероятности, очень важного письма, Дементьев всё больше и больше расплывался в широкой улыбке, и наконец радостно закричал.
- Катя, Катенька! Вот, смотри! Это письмо от моего адвоката. Он сообщает, что вопрос с разводом решён и заседание по поводу расторжения брака может состояться в самое ближайшее время. Видишь, видишь, как всё обернулось! Нам нужно возвращаться как можно скорей!
По поводу неожиданного радостного известия Александр Васильевич велел принести шампанского. С упоением глядя в огромные зелёные глаза любимой он произнёс тост.
- Будем надеяться, что по возвращению домой, наши дела устроятся наилучшим образом.
- Я уверена, что так оно и будет! - кокетливо улыбаясь ответила Катя, чокаясь с бокалом графа.
Им не суждено было узнать, что сёстры Павла, прознав о его нешуточном увлечении невестой отца, сообщили об этом матери, и та, дабы укротить сына и сохранить его семью, подала прошение епархиальному начальству с просьбой ускорить процесс её развода с мужем.
------------------------------
Прошло несколько дней, и свадебные платья в безупречном виде, были доставлены в отель, самой владелицей салона. Помимо этого, мадам Эмма, преподнесла Кате очень милый презент, флакончик парфюма, которого, по её словам, покамест нет ни у одной из Российских дам.
Когда же все хлопоты были позади, билеты на завтрашний поезд лежали на столе, а конверт от последнего письма Павла с указанием даты и места встречи находился на пути к адресату, выйдя на балкон, Катя заметила, что погода любезно дарит им на прощанье чудесный вечер.
Прогуливаясь по Английской набережной в последний раз, Дементьев и Катя познакомились с художником, накануне приехавшим из Москвы. После полуторачасового общения этот господин сокрушался по поводу их завтрашнего отъезда, потому как лишался возможности запечатлеть на своём полотне, неповторимый образ Екатерины Степановны. А затем, недолго думая, высказал желание самому приехать в Петербург, ежели мадам согласиться позировать. Эта идея очень понравилась Александру Васильевичу, однако он смог уговорить Катю ответить согласием на предложение господина художника, лишь после признания в том, что её портрет станет для него самым желанным свадебным подарком.
На следующий день около полудня Дементьев и Катя сидели в двухместном фешенебельном купе железнодорожного состава, следующего по направлению Ницца - Петербург. На протяжении всего пути, в короткие промежутки между приёмом пищи, сном, и обсуждением возможных вариантов их свадебного торжества, они наслаждались великолепными видами, возникающими за окнами вагона.