В 1949 году в Советском Союзе проведено испытание первой атомной бомбы в Семипалатинске. Провозглашена Китайская Народная Республика. В Киеве выпущен первый советский серийный бытовой магнитофон 'Днепр'. Знаменитый американский певец Поль Робсон дал концерт в концертном зале имени Чайковского.
Прошло очередное понижение цен. С 1 марта 1949 года снижены цены в следующих размерах: хлеб, мука и хлебобулочные изделия, крупа и макароны, мясо и колбасные изделия, рыба и рыботовары, масло сливочное и топленое, шерстяные и шелковые ткани, меха, метало-хозяйственные изделия и электротовары, фотоаппараты и бинокли - на 10%; швейные изделия из шерстяных тканей - на 12%; швейные изделия из шелковых тканей, обувь, головные уборы - на 15%; мотоциклы и велосипеды, радиоприемники, пианино, аккордеоны, баяны, патефонные пластинки, ювелирные изделия, пишущие машинки - на 20%; телевизоры, водка - на 25%; соль, цемент, патефоны, часы, сено - на 30%.
На экраны страны вышли замечательные кинофильмы: Машина 22-12; Падение Берлина; Кубанские казаки; Константин Заслонов; Звезда; Встреча на Эльбе.
В Москве полным ходом воплощается в жизнь постановление Совмина СССР ? 53 от 13 января 1947 года о строительстве в Москве многоэтажных зданий (высоток)
Слух о том, что Ленькин отец должен получить комнату в Москве от министерства, где он работал, появился сразу после окончания войны. Первый жилой дом для работников министерства сдан под заселение в 1947 году на Волочаевской улице. Отцу выдали смотровой ордер. Дом вблизи завода 'Серп и Молот'. Дело было зимней порой. Снега на Волочаевской улице отцом замечено не было, но аккуратно лежал ровный слой черной копоти от множества заводских труб. Отец не пошел смотреть дом, вернул ордер в местком и сказал, что будет ждать ещё год, когда сдадут следующий по плану дом на Бутырском Хуторе.
25 декабря 1948 года состоялось переселение в Москву на Левый проезд Бутырского Хутора из деревни Юрово, где Ленькина семья жила на птичьих правах в бывшей конюшне, пригодной только для жилья в летний период. Ленькин дед великодушно оставил это строение навсегда, чтобы семья его дочери Кланьки могла жить в нем летом. Документально событие оформлено не было. Дом числился хозяйственной постройкой, где раньше хранились дрова, сено и содержался мелкий скот и птица.
Для перевозки нехитрого скарба разбитой в пух и прах открытой грузовой машиной полуторкой помог Петр Петрович Пашкин муж Ленькиной тетки Веры, семья которой жила в Тушино, а дядя Петя работал на Тушинском машиностроительном заводе в отделе Главного Механика. Красавица тётя Вера за свою долгую жизнь не проработала ни одного дня, всю жизнь жаловалась на здоровье и на много лет пережила своего мужа.
Большой радости от переезда в Москву Ленька не испытывал после того, как ему сказали, что новый дом находится на окраине Москвы, и до Юрово можно будет добираться на электричке от станции Останкино Октябрьской железной дороги. Где это находится для Леньки - тёмный лес. К тому времени он несколько раз бывал с родителями в Москве: в зоопарке, цирке, на Красной площади, даже один раз в театре Юного зрителя. Это были центральные улицы, а что представлял собой неведомый Бутырский Хутор на забытой окраине, Ленька представить не мог. Одно название пугало и вызывало раздражение и отторжение . Что такое Бутырки, и что такое Хутор, для Лёньки пустые звуки. В районе на месте строительства дома побывал отец. Но из отца клещами могла вытянуть слово только мать.
Новый район, скоро подведут троллейбусную линию, троллейбус должен ходить до Охотного ряда, магазин рядом - это всё, что вытянула Ленькина матушка за выходной день в час по чайной ложке. Даже то, что дом ещё не закончен полностью, а сдали только половину дома, отец не рассказал.
С Дмитровского шоссе свернули направо, переехали Савёловскую железную дорогу, которая проходила параллельно шоссе, по деревянному узкому мосту, где могли едва разъехаться две автомашины. Узенький тротуар у моста для двух пешеходов, чтобы едва разойтись. Лёнька отмечал увиденные из окна унылые детали городского пейзажа с горечью и досадой. В своих мечтах он представлял, что будет жить в огромном доме на восьмом этаже и по утрам смотреть восход солнца. Лёнька обожал в деревне проснуться раньше всех, забраться на лестницу, ведущую на чердак и оттуда наблюдать, как из земли поднимается раскалённый диск солнца и всё вокруг оживает, а Лёньке непроизвольно хочется петь : 'Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля...'
Выше восьмого этажа Ленька домов не видел. Сразу за мостом проехали под высоковольтной линией. Провода, висевшие почти до земли, толщиной с Лёнькину руку, как они гудели слышно даже в кабине. Линия заканчивалась тут же справа от дороги у огромного здания электроподстанции МОГЭС. Леньке запомнились три окна круглых, как иллюминаторы на последнем этаже шестиэтажного здания, где исчезали провода высоковольтки.
На Бутырский Хутор подведена единственная дорога. Сквозного пути через Бутхут долгие годы не существовало. Территория представляла треугольное пространство, ограниченное тремя транспортными линиями: Савеловской, Октябрьской и Рижской железными дорогами. Автомашины, которые заезжали на Бутырский хутор становились большой редкостью, что сразу отметил Лёнька, не увидев ни одной встречной машины до самого дома, куда они подъехали через пять минут.
История района
Своё название этот московский район получил от деревни Бутырки, известной с XVI в. Позднее на её месте возникает Бутырская солдатская слобода. Правда, при этом следует оговориться, что это поселение располагалось на территории современного района Савёловский Северного административного округа Москвы. Что же касается нынешнего Бутырского района, то здесь находился Бутырский хутор, основанный лишь в 20-е годы XIX в.
В начале XIX в. по Дмитровской дороге, уже за Бутырской заставой, появляются первые дачи, среди владельцев которых встречались известные имена. Но большинство дачников были людьми среднего достатка. Особая роль среди этих мест принадлежала Бутырскому хутору - местности за Бутырской заставой. В 1820 г. эту болотистую землю (в районе современных улиц Гончарова и Фонвизина) взяло в аренду Московское общество любителей сельского хозяйства и создало на ней опытное поле.
Доехали быстро по пустынному Ленинградскому шоссе и унылым окраинным улицам. Дорога заняла около часа времени. Лёнька по малолетству сидел с матерью в кабине полуторки и переживал, что едут по сути дела из одной деревни в другую и потому, по сторонам не смотрел, какая она Москва. Отец с дядей Петей пристроились в кузове среди нехитрой мебели и вещей. Дом действительно оказался на забытой окраине.
Справа от Лёнькиного дома, занесенного сугробами - новый приземистый двухэтажный дом с огромным внутренним двором. Стены оштукатурены и покрашены в желтый цвет. Дом от завода 'Борец' только что построили пленные немцы. Слева многочисленные правильные ряды серых деревянных двухэтажных бараков, почерневших от времени. Между двумя рядами бараков построены сараи для хранения дров или угля для топки печей. Каждая семья имела свой сарай, где кроме дров хранили вещи, которые жалко было выбрасывать. Сараи постепенно пристраивались один к другому и стали представлять низкое безобразное строение с единой разного уровня крышей, по которой любили бегать пацаны. Сараи хорошо просматривались из окон бараков и, возможно, поэтому не запирались. Пацаны находили в сараях подходящие деревяшки, похожие на сабли и устраивали на сараях побоища: команда лётчиков на команду моряков или мушкетерские дуэли, насмотревшись трофейных кинофильмов в ближайшем кинотеатре 'Искра' с узким залом такой длины, что на последних рядах можно было с трудом рассмотреть, что происходит на экране.
За домом простиралось чистое белоснежное поле до самого горизонта. Зима оказалась из ряда великих. Снега выпало немерено. Проезжая дорога укатана редкими грузовыми машинами, проезжающими на стройку множества новых жилых домов. Двор от снега добросовестно очищен дворником в белом переднике, и полуторка легко развернулась задним бортом к подъезду. Снег дворник складировал в глубине двора в огромную снежную гору, пока ещё не укатанную. Кататься некому - Лёнька пока единственный подходящий житель.
Когда Ленька сообразил, что жить они будут на первом этаже, это известие добило его окончательно. Мать не говорила про этаж, а Лёньке и в голову не могло прийти - жить на первом этаже. Слезы непроизвольно катились ручьём, и он, чтобы не показывать своей слабости отправился осматривать окрестности ещё недостроенного дома, несмотря на окрики матери,
- Ленька, вернись! Кто будет помогать заносить вещи? У водителя мало времени.
Лёнька только отчаянно махнул рукой и быстро скрылся с глаз долой от ненавистного подъезда.
- Плевать я хотел на вашего водителя и Москву с высокой колокольни,- бесился про себя Ленька, вытирая варежкой катившиеся слезы. Мать, возможно, поняла состояние Леньки и отстала на время с разговорами.
Сдали под жильё три подъезда четырехэтажного кирпичного добротного дома. Ещё три подъезда находились в работе. Котельная, которая в будущем должна обслуживать, весь дом была введена в эксплуатацию и часть построенного дома отапливалась массивными чугунными ' батареями'. Водопровод, канализация и газ подключили. На кухне не было горячей воды. В огромной ванной комнате установлен на стене над ванной большой бак с водой, который нагревался газовой горелкой.
Посредине двора - двухметровый сплошной забор с калиткой отгораживает двор от стройки. Крана на стройке нет, кирпич и прочие строительные детали поднимают на деревянном подъемнике. От проезжей части двор отделял временный забор. Вдоль забора огромный сугроб снега, образованный от чистки двора. Снег не вывозили, а складировали во дворе. Образовалась солидная гора, с которой можно кататься на пятой точке. Ленька отмечал положительные моменты, стараясь не замечать огорчительных сторон. Праведные слёзы стали просыхать. Положительным было то, что Лёнькина семья переехала в дом одной из первых. Из мальчишек Лёнька оказался первым жильцом, а это уже плюс. Лёнька заранее почувствовал себя хозяином двора. Не обязательно другим знать, что он переехал из деревни, а на лбу у него не написано. В крайнем случае, можно сказать, что из Химок, решил Лёнька, если будут настойчиво расспрашивать, но никто не спрашивал, кто и откуда приехал. В доме не было принято рассказывать, кем работают отцы, большинство матерей - домашние хозяйки должны присматривать за своими чадами, но этого не было и в помине. Дети гуляли, где хотели и с кем хотели. Обязательным условием было вечером быть дома, как штык в девять вечера. Это соблюдалось безукоризненно, особенно после амнистии 1953 года, когда в барачные дома вернулись сотни уголовников и появилось великое множество шпаны.
Со стороны проезжей части Ленька обнаружил пруд, где можно кататься на коньках. По сравнению с окружающей дом снежной пустыней, единственным кирпичным домом с ядовитой желтой краской, и покосившимися черными бараками с печными трубами радость от пруда и снежной горки казалась ничтожной. В деревне пруд гораздо больше, про себя отмечал Лёнька.
Выждав, когда слезы окончательно подсохнут, он заявил родителям, что жить в вашей Москве не будет! Вернется к деду и будет ходить в Куркинскую школу вместе с сестрой, которая осталась в деревне заканчивать седьмой класс. Такая Москва ему даром не нужна и пусть горит ещё раз синим пламенем.
Родители пропустили гневные слова Леньки мимо ушей, разгружая машину, чтобы отпустить водителя по его делам.
Погуляв вокруг недостроенного дома, злой Ленька вернулся и молча стал помогать переносить узлы с вещами. Двадцати пятиметровая комната в трехкомнатной коммунальной квартире с покрытыми дубовым паркетом, коридорами и большой кухней с деревянными крашеными полами. В ванной комнате мать определила удобное место для своего корыта и вешалки. Чугунная ванна Леньке понравилась. Двухметровая и глубокая, покрыта светло голубой эмалью. В такой ванне могли поместиться три Леньки. До этого Леньку всю жизнь отмывали в корыте, а когда был, совсем маленький, мыли в русской печке.
Поселилась в квартире Ленькина семья самой первой. Первым, как известно, достаются лучшие куски! Мать на кухне определила кухонный стол в удобном, с её точки зрения месте. Крестьянская хватка! Позже Ленька долгие годы будет за этим столом делать по утрам уроки, пока жители квартиры спят и видят утренние сны. На кухне четырех конфорочная газовая плита и две больших раковины с двумя кранами холодной воды.
Квартира находилась на первом высоком этаже. С земли до подоконника больше двух метров. Под первым этажом полуподвальное помещение, в котором жили семьи дворников и истопников котельной.
Дом четырехэтажный без лифта. Потолки высокие больше четырех метров и за счет этого дом выглядел со стороны улицы на фоне бараков внушительно. На площадке по три квартиры, из них одна однокомнатная, двухкомнатная и трехкомнатная. Двухкомнатные и трехкомнатные квартиры коммунальные. В единичных случаях в двухкомнатной квартире проживала семья, если в ней больше пяти человек. Под лестницей на первом этаже отец по деревенской хватке сразу стал сооружать кладовку, получив разрешение, как инвалид войны. В этой кладовке держали картошку, квашеную капусту, лыжи, санки и вещи с которыми жалко расстаться.
Пока разгружали вещи, стемнело. Взрослые на скорую руку обмыли переезд, распив бутылку водки. Провожать Дядю Петю на троллейбус номер три на Хуторскую улицу отправился и Лёнька. До остановки ходьбы минут десять, когда поднялись на мост, через железную дорогу Лёньку удивил фантастический вид Дмитровского шоссе. В окнах многоэтажных домов горел электрический свет разных цветов. Это был и синий и красный и зелёный и фиолетовый и жёлтый свет, который получал разнообразные оттенки цвета от матерчатых абажуров, висящих под потолком в доме. Лёнька замер на месте и потерял дар речи. Он мычал и показывал родителям в сторону московских окон. Описать словами эту сказку Лёнька не смог бы, даже если бы очень захотел. Для этого у него просто не хватило бы запаса слов. Даже сегодня, освещенные неоновой рекламой улицы Москвы, просто примитивизм в духе ' чёрного квадрата'! Такого многоцветия оттенков одного цвета человек просто не может создать. Сотни окон освещены абажурами разного размера, конфигурации и расцветки. Нет практически двух одинаковых окон. Кроме того на окнах висят занавески тоже разных цветов и оттенков. Картина маслом!
Такая палитра красок была только у соседа художника дяди Леона, члена Союза художников СССР, который отдыхал с тетей Галей летом на даче и Лёнька обожал подглядывать, как создаётся чудо на холсте. Он не понимал, да и до сих пор для него загадка, как создаются картины, рождается музыка, почему летают по воздуху многотонные железяки, и как попадает жидкая повидла в твердые конфеты подушечка!
Москва в один миг превратилась для Лёньки в лучший город земли, о чём вещали ежедневно по радио! Эту веру он сохранил на всю оставшуюся жизнь не потому, что ему сказали по радио, а потому что он увидел своими детскими широко открытыми на мир глазами сам и запомнил этот образ на всю жизнь.
Ленька закончил вторую четверть Куркинской школы на пятерки. Начались зимние каникулы. Десять дней января Ленька знакомился с приезжающими ребятами и местностью вокруг дома. Ленька приехал первым из ребят его возраста. Через день приехала в Лёнькин подъезд семья Гаврюшиных на второй этаж. В этой большой семье из шести человек оказался Валерка ровесник Леньки. Еще через день приехала семья из четырех человек по фамилии Шнейдер. Там оказался Володька ровесник Леньки и Валерки. Три человека это уже сила. Подружились сразу и на долгие школьные года, пока жизнь не разбросала по всей Москве.
218 школа обычная мужская московская школа, переполненная до предела. Первые классы находились на втором этаже. На первом - раздевалка, медпункт, учительская.
Мужская школа ? 218 находилась от Левого проезда Бутырского Хутора по расстоянию ещё дальше, чем Куркинская школа от деревни Юрово. Идти два с половиной километра через пустыри, высоковольтную линию, которая заунывно и непрерывно гудела, Савеловскую железную дорогу и Дмитровское шоссе. Друзей зачислили в разные вторые классы, которые и без них переполнены. По сорок учеников в классе. Стояли четыре ряда парт по десять в ряду. Лёньку определили во Второй класс 'Д', а был ещё класс 'Е'. Учились в две смены.
С первого учебного дня Ленька получил прозвище Светлый, с которым проучился все десять классов в разных школах Бутырского Хутора. Последняя школа, в которой он учился с шестого по десятый класс, построена на заднем дворе дома, где жил Ленька.
Высокую и совершенно обезжиренную учительницу звали Клавдия Алексеевна, как и мать Леньки. Возможно поэтому, а может потому, что Ленька отличник, его подсадили за одну парту с местным отличником Славкой Потатуриным. Проще Туркин. У Туркина на одном глазу бельмо. Мать случайно опрокинула на голову пятилетнему сыну кастрюлю с горячей водой. Часть волос на голове, часть щеки и глаз оказались изуродованы. Это не сказалось на общем развитии и умственных способностях пацана. Туркин-отличник и принимает участие во всех подвижных играх в школе и во дворе.
Туркин жил в бараке напротив дома Леньки. У них отдельная двухкомнатная квартира. В одной комнате жили Славка и его старший на год брат Володька. В другой комнате родители и младшая сестра. Отец работал на местной электроподстанции в системе Мосэнерго каким-то начальником. Мать домашняя хозяйка, как и мать Лёньки.
В школу ходили огромной толпой мальчишек от первого до седьмого класса. У родителей и мыслей не было кого-то провожать до школы. Большинство ребят проживало в бараках с удобствами на улице. Где работали их родители сказать трудно. Большинство росло без отцов с матерями и старыми бабками, которым не было дела, как учатся их чада и, как проводят свободное время. С Бутырским хутором на юго-востоке соседствовала Марьина роща самый известный бандитский район послевоенной Москвы. Нравы Бутхутора соответствовали соседским марьинорощинским. Правда, между собой районы не враждовали - слишком не равными были силы. Марьина роща была по численности в десятки раз больше.
Лёньке и его друзьям крупно повезло, что они учились в одной школе и в одних классах с местной барачной шпаной. В дальнейшем их знакомство помогало в уличной жизни и спасало от многих неприятностей быть битыми, если забредешь в барачные дворы.
На последней парте в крайнем ряду у стены сидят два друга: Мешков и Баранов - второгодники. Тупые, как глобус. Сидят они вместе второй год во втором классе. Мешкову не понравилась фраза, коей Баранов ему ответил тихонько и матом. Мешков подумал, незаметно взял новую зимнюю шапку Баранова из парты, налил в неё из двух чернильниц фиолетовых чернил и нахлобучил шапку на голову другу. Чернила потекли по разъяренному лицу Баранова и тот с воплем бросился на Мешкова и стал молотить кулаками по его лицу. В классе дикий хохот со стонами. Начинают подбадривать дерущихся и стучать по полу ногами и крышками парт. Шум неимоверный. Учительница подскочила к пацанам, попыталась их разнять и вытащить вон из класса. Не получилось. Обратилась к классу, чтобы те помогли вытащить хулиганов в коридор и там с ними расправиться по полной программе. Класс мгновенно затих и все сделали вид, что они что-то внимательно читают. Мешков и Баранов с воем продолжают избивать друг друга. Из разбитых носов течёт кровь по лицам. Наконец учительнице удаётся схватить обоих за шиворот и вытащить из-за парты. Бойцы отчаянно упираются ногами в ряды парт, и училка с огромным трудом минут за десять вытаскивает их из длинного ряда парт. Из коридора в глубокой тишине раздаются глухие удары, сопенье, пыхтенье и стоны опытных второгодников. Урок сорван.
Учителя нерадивых школяров лупили и указкой и кулаками и , что попадёт под руку. Никто и никогда родителям не жаловался, от родителей досталось бы больше в разы.
Больше всего полюбилось Леньке в этой школе смотреть диафильмы. Показывали их на последнем этаже в специально оборудованном классе. Показывали по темам, которые проходили в школе, и это случалось почти каждый день. Потом Ленька понял, что их училка, таким образом, отдыхала от неуправляемого второго 'Д' класса.
В школе Лёнька сразу записался в библиотеку. Библиотекарша - очкастая злыдня давала книги, только по программе. Лёнька настойчиво приходил каждый день. Злыдня не верила, что он всё прочитал и устраивала проверки. Через две недели она поняла, что Лёнька читает очень быстро и стала давать к обязательным книгам русские народные сказки, которые Лёнька обожал. Библиотекарша перестала казаться бабой Ягой и стала выглядеть вполне прилично.
Весной на переменки неуправляемых школяров выпускали во двор школы, где им разрешалось ходить на головах или играть в 'козла' и 'отмернова'. У Лёньки оказалась феноменальная способность прыгать с места в длину. Он всегда был первым, среди тех, кто дальше прыгнет. В 'Отмернова' это способность оказывалась в игре решающей, и Лёньке никогда не стоял буквой 'Г' и через него не прыгали и при игре в 'Козла'. Школа и Улица уважали первых, слабых просто били кому не лень. Нравы были жестокими.
Из школы возвращались небольшими кампаниями. Заканчивались уроки в разное время. По дороге домой развлекались, как могли в силу своих куриных мозгов. Однажды появилась мода подкладывать под электрички медные пятаки. Колеса сплющивали так, что не было видно надписи ни на орле, ни на решке. Получался блестящий блин. Потом стали подкладывать свинцовые вентили от 'Батарей' отопления, для игры в 'расшибалку', а это уже могло составить опасность для вагона поезда. Машинисты пожаловались и обходчики устроили облаву, а может быть просто случайное совпадение, что они увидели группу подозрительных пацанов, которые копошились на рельсах. Один молодой мужик поймал незадачливого самого мелкого Лёньку, ребята постарше бегали быстрей. Лёньке учинили допрос с пристрастием три здоровенные бабы и мужик. Кто? Что? Из какой школы? Из какого класса? Как зовут учительницу? Где живешь? Рассказали в мрачных красках, что недавно сошел с рельсов товарный поезд, из-за того, что под него подкладывали монеты. Если не назовешь сообщников, отведем тебя в милицию, твоих родителей оштрафуют, а тебя выгонят из школы. Лёнька сразу понял, куда гнут обходчики. Мужик в допросе не участвовал, сидел на насыпи покуривал и посмеивался, своего пакостное дело он сделал.
- Знаю только двоих пацанов они из соседнего класса, остальные старше и не знаю даже, как их зовут,- канючил Лёнька.
-Называй, кого знаешь!
- Это Мешков и Баранов. Они кошмарят всю школу,- выдал без запинки Лёнька, зная точно, что эти пацаны живут в противоположной стороне и через 'железку' не ходят.
-Ладно, на первый раз прощаем. Ты честный мальчик, передай друзьям, что из-за таких опасных развлечений может сойти с рельсов поезд.
Куривший мужик, внимательно слушавший допрос хитро улыбался и явно не верил ни одному Лёнькиному слову, но помалкивал в тряпочку, оценив Лёнькину находчивость.
Лёньку с Богом отпустили, взяв слово, что он больше не будет 'партизанить'. Лёнька слово дал и, кстати, сдержал его. Больше совать для эксперимента под поезд ничего не стал.
Через триста метров в кустах Лёньку поджидала 'кодла' пацанов. Он подробно в красках рассказал, какой он герой, как ловко обманул глупых баб и никого не выдал. На Хуторе Лёньку зауважали. Улица уважала рисковых пацанов, не выдающих своих товарищей.
По дороге в школу в конце барачных домов находилась пивная 'Голубой Дунай', в те послевоенные времена все пивные и закусочные называли в Москве 'Голубой Дунай'. Это единственное заведение, где проводили свой досуг мужики из барачных домов.
Рядом небольшой деревянный домик, в нем керосиновая лавка. Мать посылала туда Лёньку за хозяйственным мылом. Почти каждый раз, когда Лёнька оказывался рядом с магазинчиком, его перехватывал, какой-нибудь местный 'ханыга', с просьбой купить бутылку денатурата, фиолетовая жидкость имеющая, почти столько же градусов, что и спирт, но стоящая в несколько раз дешевле водки. Водка 'сучок' стоила 21 рубль 20 копеек. Денатурат использовали в домашнем хозяйстве для протирки стекол и полированной мебели.
Всех местных 'ханыг' продавщица - красномордая баба с грудями огромных размеров, едва помещавшаяся за прилавком, отлично знала в лицо и по имени. Их жены пригрозили продавщицу поджечь вместе с лавкой, если будет спаивать мужей. Продавщица была солидарна, у самой муж - пьяница. Голь на выдумки - хитра. Тогда местная пьянь стала просить малолеток, чтобы те купили 'зелье', якобы для дома, для семьи.
Лёнька никогда не отказывал весёлым и остроумным небритым мужикам в засаленных телогрейках, когда его просили и напропалую врал продавщице, что денатурат позарез нужен матери. Опрятно одетый пацан не вызывал подозрения у бдительной продавщицы с лицом, просящим кирпича, как говорили на Бутырском хуторе. Ленька помнил, что в деревне мужики всегда пили водку в выходной день, когда играли в лото на лужайке и радостно выкрикивали номера бочонков с замысловатыми и даже неприличными названиями. (Например, 69 - в ж... нюхаются) Пить водку - нормально. Бабы в деревне тоже так же считали и мужикам не портили выходного дня.
За керосиновой лавкой начинался пустырь до железной дороги и Дмитровского шоссе. Над пустырём низко проходила гудящая высоковольтная линия электропередачи ЛЭП-500. Зимой на этот пустырь из центра Москвы свозили на самосвалах снег, который образовывал огромные горы, через эти горы ребятам приходилось перебираться в школу, которая находилась за Дмитровским шоссе. Матёрым шоферюгам 'по барабану', что малолеткам придётся перебираться через рыхлые сугробы, хотя могли бы оставить небольшой проход. У них свой план, давай, хоть удавись!
Зато по весне радостные ребята, вооружившись подсобным материалом, горстями собирали денежную мелочь, рассыпанную беспечными богатыми москвичами, живущими в Центре. Мелочи хватало и на кино, и на мороженное, и на папиросы 'Бокс' или 'Дели'. Это был настоящий Клондайк! Счастливчики находили даже золотые кольца и сережки. Но не каждый пацан, мог решиться в грязной земле, перебирая доской метр за метром прочесывать солидные площади.
За керосиновой лавкой в начале зимы московские власти устраивали ледник площадью с футбольное поле. Слой за слоем из шлангов заливали водопроводную воду. Высотой ледник был не меньше десяти метров. Потом ледник засыпали толстым слоем опилок, а летом из ледника магазины брали куски льда для хранения скоропортящихся продуктов. О холодильниках советский народ ещё понятия не имел. В магазине колбасу и сыр покупали по сто-двести грамм, чтобы съесть за один 'присест', как любила говорить Лёнькина мать.
По официальным данным, в годы войны Советской армией было взято в плен почти 2 400 000 германских военнослужащих. В Москве немецкие строители возвели десятки новых домов, в том числе главный корпус МГУ и другие высотки. Репатриация (возвращение на родину) проходила до 1950 года, а осуждённые за военные преступления освободились спустя ещё пять лет. Горожане к пленным относились спокойно, ненависть к Гитлеру и к другим военным преступникам на рядовых немцев не распространялась. Впрочем москвичи с пленными практически и не пересекались, немцы работали на стройках под конвоем военных и милиции. Любопытные местные пацаны ближе других подбирались к фрицам и гансам, как там у Высоцкого: "Вели дела обменные сопливые острожники. На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики. " В этой "Балладе о детстве" поэт вспоминает и криминальные похождения своих ровесников. Для Бутырского Хутора эти куплеты особенно актуальны, рядом тюрьма, рядом воровские "малины" Марьиной Рощи, рядом тёмные узкие переулки между заводами.
В Правом проезде Бутырского Хутора выделялись три ансамбля "немецких" домов. Каждый состоял из нескольких корпусов с внутренним двором. Интерьер подъездов был аскетичен, зато фасады украшались разнообразным изысканным декором. Каждый жилой комплекс был выкрашен в свой цвет - красный, зелёный и жёлтый - за что прозвали "светофор". Остановка троллейбуса номер 23 так и называлась 'Зелёный дом'.
В отличие от Левого проезда, Правый проезд освещался простенькими фонарями на деревянных столбах, и молодежь с Левого проезда вечерами прогуливалась по Правому проезду, мирно уживаясь - все учились в одной школе и знали друг друга, как облупленных.
После окончания третьего класса Лёньку со всей Бутырской школьной братией перевели автоматически в новую школу номер 250, построенную на одной из улиц Бутхута, тогда ещё без названия.