Картер Ник : другие произведения.

Убийство "Красной Кобры"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  
   Ник Картер
  
  
   Убийство "Красной Кобры"
  
  
   перевод Льва Шкловского
  
  
  
   Название оригинала: The Cobra Kill
  
  
  
  
   Глава 1
  
  
  
  
   Я приехал в Гонконг, чтобы заняться любовью, и оказался в эпицентре войны. Так что я проиграл в этом отношении.
  
   Я не пробыл в Королевской колонии в течение двух часов, прежде чем меня обманул китайский несовершеннолетний правонарушитель с маловероятным именем Майкрофт, я видел, как убили полицейского, яхту Семирамису взорвали под моей задницей, меня подстрелили. Мы с ним лежали в ароматных водах гавани Гонконга. У меня было очень сильное подозрение, что Красный Тигр планировал убить меня. Я был уверен, что вся полиция Гонконга преследует меня.
  
   У меня действительно не было времени думать о Фредерике Мастен-Ормсби, ничего не подозревающей причине всего этого, женщине, ради которой я приехал в Гонконг. Кроме того, ее даже не было в Гонконге.
  
   Клерк, который взял телефон Фредерики, сказал: «Уехала. Поехала в Сингапур на две недели. Не знаю, когда она вернется.
  
   Но все это не имело значения. Менее чем через минуту после того, как я повесил трубку, раздались крики, и я был в беспокойстве. Также было мало надежды на то, что я не был своего рода персоной нон грата для полиции Гонконга и что мой босс Хоук взорвется, если я ему это скажу. Мне было приказано пойти в консульство США и позвонить ему по телефону с преобразователем голоса. Я так и сделал, сразу после того, как выбрался на берег в парке Виктория, похожий на мокрого кота в жару.
  
   Теперь я был один в кодовой комнате консульства, мне дали бумагу, карандаш, измельчитель, одноразовый блокнот и на меня холодно посмотрел первый атташе, представившийся Уилкинсом. Аллистэр Пембрук Уилкинс был высокомерным засранцем, который сразу невзлюбил меня. Возможно, это было личное, но, может быть, ему просто не нравилось, как промокшие парни карабкаются через его заднюю стену и входят в его консульство через кухню. Сначала он не доверял моим полномочиям, но когда я сказал ему определенное кодовое слово, все стало немного лучше. Я был агентом AX, и у меня было полное право пользоваться его телефоном с преобразователем голоса. Сам он AX тоже не любил, но в этом нет ничего нового. Без лишних слов я сказал Хоуку, что у меня проблемы. «Нет больше свободы передвижения?» Он принюхался, как старый тигр, не выставив зубы перед огромным куском мяса. С той разницей, что у Хоука еще есть зубы. На данный момент я сказал: «Это все еще продолжается. Я все еще могу ходить по Гонконгу, но это рискованно, и я не знаю, как долго это продлится ».
  
   Я не был слишком уверен в том, что Аллистэр Пембрук Уилкинс удержит полицию Гонконга, если они придут за мной.
  
   Тишина. Я слышал жужжание всех тысяч миль проводов и треск сигары старика.
  
   "Я должен рассказать вам все, сэр?"
  
   Не сейчас. Позже, когда я увижу тебя снова. У меня для тебя есть работа. Высший приоритет.
  
   «Конец света. Тогда это была большая работа ».
  
   Совершенно необходимо, чтобы ты мог двигаться свободно, - сказал Ястреб, - иначе ты мне не нужен. Можете ли вы уехать из Гонконга, не обращаясь в консульство? Я не хочу никоим образом вовлекать правительство ».
  
   Я уже сам думал об этом.
  
   - Я могу это сделать, - сказал я. «У меня здесь где-то есть связь». Я не был так уверен, когда говорил, но в моей ситуации у меня не было другого выбора.
  
   «Но это должно произойти в ближайшее время», - сказал я.
  
   Хоук понял. 'Слушай. Теперь я отдаю вас джентльмену. Не влюбляться в него, не рассуждать и ничего не спрашивать. Убирайтесь к черту из Гонконга и сделайте эту работу для меня ».
  
   Он сказал несколько слов кому-то рядом с ним, затем раздался приятный низкий голос. Культурный голос, говоривший по-английски с очень легким акцентом.
  
   «Меня зовут Дато Исмаил бин Рахман. Это что-то значит для вас, мистер N3?
  
   «Ты в чем-то доктор», - ответил я. «Наверное, не в медицине. Вы из правительства Малайзии?
  
   В его глубокой улыбке была признательность. 'Верно. Если быть точным, из кабинета министров, а точнее, то я министр без портфеля ». ...
  
   Это означало: служба безопасности. Служба безопасности Малайзии. Политическая или гражданская.
  
   - Насколько я понимаю, вы бывали в Малакке раньше, мистер N3? - продолжал голос.
  
   «Да немного». Это было во время моей предыдущей командировки во Вьетнам. Охота и возможные убийства привели меня к Малайскому полуострову.
  
   "Вы говорите на малайском?"
  
   «Немного, но я бегло говорю по-кантонски».
  
   'Превосходно. Очень хорошо. Хотя я думаю, что это почти полностью будет происходить в джунглях, где ваш кантонский диалект будет вам малопригоден. Я, и под этим я подразумеваю мое правительство, конечно, хочу, чтобы вы убили человека для нас, мистер N3. Ваше правительство проявило крайнюю готовность к сотрудничеству и дало мне разрешение работать с вашим мистером Хоуком. Он заверил меня, что вы эксперт в этих вопросах и лучше всего подходите для этой работы ».
  
   Вся эта суета начинала меня немного утомлять. Дверь кодовой комнаты приоткрылась, и Уилкинс заглянул внутрь. Я бросил взгляд в его сторону. Уилкинс нахмурился, и дверь снова закрылась.
  
   - Как зовут того человека, которого вы хотите убить, сэр?
  
   «Его зовут Лим Джанг, китаец. До китайских беспорядков в Индонезии - теперь около восьми лет назад - Лим Джанг был самым влиятельным коммунистическим агитатором во всей Индонезии. Конечно, под другим именем. Каким-то образом, к большому сожалению, ему удалось избежать резни, последовавшей за китайскими беспорядками ».
  
   Кодовые комнаты и телефоны с преобразователями речи - замечательные изобретения, потому что где еще вы услышите с официальной стороны, что правительство само устроило резню.
  
   Тишина. На заднем плане я слышал, как Хоук прочищает горло.
  
   - Имя Лим Джанг что-нибудь для вас значит, мистер N3?
  
   «Немного, сэр. Я слышал, как он пропадал несколько раз, но пока не знаю , где он. Итак, я понимаю, что Лим Джанг сейчас находится в Малакке, из-за чего там много беспорядков, и что вы хотите, чтобы он как можно тише подошел к своему концу. Это все, сэр?
  
   Я как черт хотел выбраться из консульства.
  
   «Это все, мистер N3. Лим Джанг доставляет нам немало неприятностей, хотя мы никогда официально не слышали о его существовании. Это плохо скажется на торговле и нашем туризме. Мы хотим, чтобы он умер, мистер N3, и, как вы выразились, «тихо». Мое правительство просто хочет, чтобы этот человек исчез. Но теперь я вижу, как ваш мистер Хоук делает жесты, которые означают, что у вас мало времени. Это очень плохо. Мне самому было бы приятнее объяснить этот вопрос лично Вам. Это почти иронично, что я поехал за вами в Вашингтон.
  
   Хоук был у телефона. Он закашлялся, чуть не лопнув. Если и есть что-то, чего старик терпеть не может, так это красноречие. Дверь открылась, и вошел Уилкинс. Я свирепо посмотрел на него, но он продолжал входить. Я кладу руку на трубку. Уилкинс протянул мне записку, на которой было что-то нацарапано черным карандашом.
  
  
  
   Мой представитель в полиции Гонконга сообщил мне, что несколько офицеров едут сюда, чтобы разыскать вас. Могут приехать через десять минут.
  
  
  
   Я был удивлен, что он её не подписал. Он окинул меня холодным взглядом и исчез, сильно захлопнув за собой дверь. Я должен был сказать ему, что недооценил его. Хоук фыркнул по телефону. 'Что, черт возьми, происходит. Почему ты мне не отвечаешь?
  
   Я объяснил ему это и сказал, что он может поговорить еще пять минут.
  
   Он использовал это очень хорошо. Когда потребность велика, этот мужчина может быть прекрасным. Он дал мне несколько контактов в Сингапуре и пообещал мне все деньги, которые мне понадобятся. Я не думал, что сейчас подходящее время, чтобы сказать ему сейчас, что правительство США только что понесло убыток от слегка поврежденной яхты стоимостью около двухсот тысяч долларов. У меня просто не было на это времени. Хоук использовал только половину своего времени, когда я уже шел к выходу из этого места.
  
   Уилкинс ждал меня у зеленой двери, ведущей в кухню и помещения для прислуги. Он все еще выглядел угрюмым, и, похоже, ему все еще не нравился я или то, что я представлял. Но в тот момент, когда я прошел мимо него, он взял меня за руку.
  
   «Поверните налево, когда окажетесь над стеной. Там есть дорога. Не обращайте внимания на беспорядок. Эта дорога приведет вас к Cash Alley, а затем к Snake Row. Этот район полностью китайский, и вы не найдете там такси. Но, может быть, вы встретите рикшу ».
  
   Я поблагодарил его и продолжил путь. «Полиция должна быть здесь с минуты на минуту. Мне это совсем не нравится. Я получил строгий приказ не связываться с вашими людьми.
  
   Я кивнул и еще раз поблагодарил его.
  
   Он начал выглядеть немного отчаявшимся. «Что я должен им сказать? Я не люблю лгать.
  
   Я посмотрел на него на мгновение. - 'Почему нет? Вы же дипломат, не так ли?
  
   «У меня есть собственная работа. Я вообще не могу позволить себе неприятностей с полицией ».
  
   Я прошел через кухню и оказался в маленьком дворике, полном мусорных баков. Никто из китайских слуг не обратил на нас внимания. Я знал, что они не будут разговаривать. Если только в консульстве не было полицейского осведомителя. Это было возможно, хотя мне это казалось маловероятным.
  
   Уилкинс все еще шел со мной.
  
   «Придумай уловку», - сказал я. «Вы никогда не слышали обо мне и не видели меня. Немного возмутитесь. Они ничего не знают и просто пытаются что-то сделать ».
  
   Он кивнул, все еще хмурясь. - «Хорошо, как вы говорите. Я никогда о тебе не слышал.
  
   'Хороший мальчик.'
  
   Затем ему пришлось отпустить часть своей аффектации. Он мрачно посмотрел на меня и сказал: «О, если бы это было правдой».
  
   Я нежно похлопал его по плечу и попрощался. Он даже не был таким уж плохим парнем для дипломата. Я оставил его среди мусорных баков.
  
   В тот момент, когда я перелез через заднюю стену, я услышал звон колокола где-то перед домом.
  
  
  
  
  
   Глава 2
  
  
  
  
   У большинства агентов, особенно у меня, которые большую часть времени выполняют более грубую работу, есть собственные источники информации и помощь извне. Они личные и могут стоить жизни или смерти. Вы имеете это только для себя. Вы не передаете их другим агентам, даже своей собственной организации.
  
   Хоук знал, что эти люди принадлежат мне. Конечно. Но он никогда не спрашивал о них. Я бы все равно ему не сказал, кроме как под принуждением. Кроме того, у него были свои ресурсы, и намного больше, чем у меня.
  
   Одной из причин, и, конечно, не последней, поразительного успеха Кима Филби в сохранении анонимности и вторжении в наши службы безопасности и британской SIS, как он это делал, был его талант собирать и использовать эти ресурсы. У него их были сотни, и он использовал их с удивительным талантом.
  
   Сотни у меня не было. У меня был один, сейчас живущий в Гонконге. Тот, на который я мог положиться, хотя и за свою цену. Его звали Бен Томсон, бывший журналист из Чикаго, который какое-то время сидел за убийство своей жены и ее возлюбленного. Я давно не видел Бена и почти не думал о нем. Мне это было не нужно. Но теперь он мне понадобился. Он должен был дать мне некоторую информацию и вытащить меня из Гонконга. Поэтому в тот момент, когда я вышел на улицу, чтобы взять такси, я подумал о нем. Бен Томсон отбыл лишь небольшую часть своего приговора за убийство. У него было много влиятельных друзей. Они дергали за ниточки, конечно, анонимно, как это принято в таких случаях. Когда Бена освободили, он покинул Чикаго и перехал на Восток. Какое-то время он возился как журналист-фрилансер, это паршивая работа, многие из них умирают, становятся алкоголиками или наркоманами, а третьи попадают в шпионский бизнес.
  
   Я слышал, что Бен хорошо пил, но это его не убило. Он пробыл на Востоке около десяти лет и становился легендой; то же самое, что вопят в барах журналистов по всему миру, когда они снова открывают пробку. В последний раз я видел Бена было три года назад, и в последний раз я слышал о нем в пресс-клубе в Вашингтоне.
  
   Кто-то вроде меня довольно часто тусуется в вокруг журналистов. Вы можете многому научиться, просто слушая, особенно если вы также раздаете выпивку.
  
   Я слышал, что Бен купил себе старый дом, похожий на замок, где-то на Лугард-роуд недалеко от университета. Бен купил себе также несколько молодых девушек. Большинство из них были китаянками - некоторые евразийками или белыми, которых он увольнял, когда им исполнилось двадцать. Бен разбирался во многих вещах и знал, где многие люди прячутся. Все, что вы хотели узнать или сделать, и за что можно было заплатить, вы могли получить от Бена или позволить ему сделать это. Бен буквально купался в деньгах.
  
   Вы слышите о нем такие вещи. Отчасти они верны. Частично не верны. Но я был уверен в двух вещах о Бене Томсоне: он не был обычным информатором и ему удалось стать самым успешным китайским источником информации в бизнесе. Некоторые думали, что Бен напрямую связан с Пекином. Возможно. Может быть нет. Я знал, что у AX есть досье на Бена, но Хоук не знал, что я знаю Бена лично.
  
   Такси проехало мимо троллейбуса компании Peak Tram. Я закурил американкие сигареты, которые я украл со стола в кодовой комнате - мои собственные с золотыми фильтрами оказались не очень устойчивы к влажности в гавани Гонконга. И я думал о Бене и о китайских информаторах в целом. Китайские информаторы - это, как правило, дипломаты, ученые и люди, занимающие определенное положение. Все они много знают о Востоке и особенно о Китае. Они очень внимательно изучают китайские пресс-релизы и точно знают, как читать между строк. Чаще всего они открыто высказывают свое мнение, но вряд ли кто-нибудь упомянет их имя или заявит о себе публично. Это, наверное, и самый безопасный метод.
  
   Бен Томсон - исключение. Он пишет газету «Привет из Гонконга» и сам ее распространяет. Это еженедельный и ограниченный тираж - гонконгские сплетни не пользуются большим спросом в Crabtree Corners - но некоторые из его клиентов могут вас удивить. «Нью-Йорк» и «Лондон Таймс» - это всего лишь два названия. Я читал его колонку, видел, как ее читал Хоук, и знаю, что ее читают в Соединенных Штатах и ​​на Даунинг-стрит. Это дает Бену определенный престиж, а также дает ему изрядную долю власти. Иногда он может тайно оказывать некоторые услуги VIP-персонам этого мира, а это, в свою очередь, может принести ему некоторую пользу - например, оставивлять его в покое, когда его занятия крайне рискованы.
  
   Бен вышел далеко за пределы своей тюремной клетки. Я подумал об этом, когда заплатил за такси и подошел к серым воротам, ведущим к длинной бетонной дороге. Здесь, на Пике, было темно и прохладно. Я поморщился. Я был еще совсем мокрый и надеялся, что Бен даст немного виски и одежду. Если рассказы верны, скорее всего, у него был этот скотч.
  
   Большие железные ворота, украшенные завитой золотой буквой Т, были открыты. Когда я подошел к будке охранника у ворот, я услышал храп. Молодой китаец спал под маленькой лампочкой. Он скрестил руки перед собой на ветхом столе и положил на них голову. У него были блестящие темные волосы в беспорядке, и он был одет в спортивную рубашку с цветочным рисунком. На вид ему было лет двадцать. Итак, устройство безопасности Бена работало не очень хорошо. Но, может быть, это ему и не нужно.
  
   Я поднялся по подъездной дорожке и прошел мимо пруда, пруда с лилиями и узкого моста, ведущего к зарослям сосен, иногда с китайским инжиром и камфорными деревьями.
  
   Ночная сова на дереве наблюдала за ночью и где-то раздался крик.
  
   В доме горели два светильника. Один наверху и один внизу. Почему-то свет на крыльце оставили включенным. Луны было достаточно, чтобы увидеть, что дом действительно был настоящим замком: четырехэтажные фронтоны, зубчатые стены и башни, готический ужас викторианской эпохи, построенный из потрепанного известняка. Я подошел к крыльцу и позвонил в звонок.
  
   Дверь открыла старая ама в выцветшем хлопковом чонсаме. Ее зубы были в другом месте, и она что-то бормотала мне. Позади нее я увидел проблеск желтого света на полированном полу коридора.
  
   Наконец мне удалось убедить аму, что я ничего не продаю, но что я друг мистера Томсо и хочу с ним поговорить. Она была явно сбита с толку тем, что мне удалось пройти мимо охранника у ворот.
  
   "Кто вы, я могу сказать?"
  
   - Мистер Арнесон. Кеннет Арнесон. Не было смысла рассказывать слуге, кто я такой.
  
   - Мистер Орнвасо. Я скажу.'
  
   Она поплелась обратно в холл и распахнула старомодные раздвижные двери. Девушка вскрикнула не от шока, а от удивления. Потом девушка засмеялась. Бен Томсон, как всегда грубо, что-то сказал. Ама бормотала что-то в ответ и вернулась ко мне. «Не знаю тебя. Уходи сейчас же. Пожалуйста, мистер.
  
   Двери все еще были открыты. Я крикнул в холл.
  
   «Ты знаешь этого Арнесона, Бен. Я из Чикаго.
  
   Девушка снова засмеялась тем верным смехом, который в определенное время издают девочки. Смех внезапно оборвался, и Бен Томсон подошел к раздвижной двери, чтобы выглянуть наружу. Я стоял на свету, чтобы он мог видеть мое лицо.
  
   «Я могу упасть замертво», - сказал Бен.
  
   Он сказал аме что-то на китайском, конечно, не на кантонском, и она исчезла. Бен подошел ко мне по коридору. Позади него, в свете, исходящем из комнаты, я увидел, как девушка выскочила, следуя за амой. Это была милая, и она, черт возьми, была кукла. На ее лице был розовый макияж. Одна из ее лимонно-желтых грудок торчала. По моим оценкам, ей было около восемнадцати.
  
   Бен подождал, пока обе женщины не скрылись из виду, затем он открыл мне дверь и пошел по коридору в свой большой кабинет. На старинной опиумной кровати лежали подушки. Все выглядело довольно скомканным. Бен закрыл за нами двери. Я посмотрел на него с ухмылкой.
  
   «Ты грязный старый извращенец».
  
   Он тоже усмехнулся. У него все еще были зубы, хотя большая часть его мышино-серых волос исчезла. Бену уже было за шестьдесят.
  
   «И вы один из тех негодяев, которые изводят людей, не предупредив их заранее. Хотя я могу догадаться, почему, но вы выбрали для этого хороший момент ».
  
   «Это может подождать, - сказал я, - а я не могу».
  
   «Подожди, черт возьми? В моем возрасте вы должны это делать, если можете. У тебя не всегда получается ».
  
   В каменном очаге томился ароматный дровяной огонь. Я сдвинул каминную перегородку и повесил на нее куртку, чтобы она высохла. На заднем плане Бен звякнул стаканами и бутылкой.
  
   «Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о твоей сексуальной жизни», - сказал я.
  
   'Я знаю это. На самом деле, об этом очень мало что можно сказать. Но я продолжаю пытаться. Кстати, как вы прошли через эти ворота незамеченными?
  
   Я сказал ему.
  
   Он протянул мне стакан, наполовину наполненный виски. Он указал на чайный столик на высоких колесиках. «Сода, вода, лед, все, что угодно. Сейчас я пью это только в чистом виде ».
  
   Я сделал глоток виски. Отличное. Я видел, как он смотрел на кобуру с Люгером и на ножны со стилетом. Он не сказал об этом ни слова. Я тоже так не думал. Бен может знать, кто я и на кого работаю, но он будет последним, кто что-то скажет прямо. «Проклятый Ли», - сказал он. «Всегда спит, когда ему нужно работать. Хорошо, что мне это действительно не нужно. К тому же он хороший мальчик, когда не спит - ха - здесь работают некоторые из его сестер. И зарплату он аккуратно забирает домой ».
  
   Я знал, что Ли для него сделал. Ли нашел для него китайских девушек. Скорее всего, с оккупированных территорий или даже из провинции по ту сторону границы.
  
   Я сделал еще один глоток и сказал Бену с усмешкой: «Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Ли».
  
   Бен улыбнулся и кивнул. Затем он указал на кожаное кресло. «Сигары, сигареты, все, что угодно. Я знаю, зачем ты пришел, Ник. Я слышал, что на пристани какие-то проблемы. Они ищут парня по имени Арнесон, точнее Кеннет Арнесон. Его тело еще не нашли ».
  
   Так оно и есть, - сказал я, - и если это зависит от меня, им вообще не нужно искать тело. Уж точно не мое. Это одна из причин, по которой я здесь. Мне нужна помощь, Бен ».
  
   "Хорошо, Ник. Хватит чуши. Кто первый?
  
   Пока мы шутили, он выпил половину стакана виски. Он снова наполнил его наполовину и выпил, как если бы это была кока-кола. Свет в комнате был не самым лучшим, но я мог видеть, что делает с ним напиток. Он был немного опухшим, на носу и щеках были красные лопнувшие вены. К тому же он был толще, чем я помнил. На нем были брюки, туфли без носков и парчовый халат поверх обнаженного торса. Густые волосы на его груди были седыми. Светлые волосы на его голове почти исчезли, за исключением тонкой челки и нескольких волосков на его блестящем черепе.
  
   Я посмотрел на стопку газет рядом со стулом. Красный Флаг и Фолькс Дагблад. Дальше на столе из массива палисандра лежала еще одна стопка. Взял все на досуге. Я хотел почитать, если возможно, и знал, что это безопасный дом. Бен допил свой стакан и снова наполнил его. Интересно, как ему это удалось.
  
   «Я тебя спрошу», - сказал я. «Я хочу знать, почему меня торпедировали прошлой ночью, кто это сделал и почему они так быстро меня заметили. Это для начала. Затем мне нужна информация о человеке, которого зовут Лим Джанг, плюс некоторая информация об Индонезии и Малакке. Я также хочу, чтобы вы вывезли меня из Гонконга. Сегодня ночью.'
  
   Бен кивнул и закурил длинную коричневую сигару. Я вынул из коробки одну из его сигарет, закурил и стал ждать.
  
   Он потер щетину на подбородке и посмотрел на меня как бы оценивающим взглядом банкира.
  
   "Что за это?"
  
   У каждого члена AX есть личный счет, с которого он может списывать «расходы» в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Как самый старший Killmaster, мой аккаунт был вторым после Хока. Кроме того, это была чертова чрезвычайная ситуация.
  
   «Десять тысяч», - сказал я ему. «Американских долларов».
  
   Бен одарил меня грязной улыбкой и махнул жирной рукой. «Я знаю, что американских. Я не работаю по такой цене в гонконгской валюте. Мы ведем бизнес. Я дам вам кое что сначала бесплатно, а остальное будет стоить вам денег. У меня это есть в саду, и мне это не стоит ни цента ».
  
   Я отпил виски. «У вас красивый сад».
  
   'Самый лучший. Мне потребовалось много времени, чтобы вырастить его таким образом. Что до вас, то торпедирование, это просто. На своей последней работе в этих краях вы убили некоего Джима Пок, исполнительного директора Красных тигров. Это правильно?'
  
   'Неправильно. Я не трогал его пальцем. Тем не менее. Я кое что сообщил о нем . Несколько слов в правые уши ».
  
   «Хорошо, это то же самое. Я слышал об этом. Пекин хотел его смерти, потому что они слышали, что он продавал их ... вашим людям. Итак, что ещё.
  
   Я снял туфли и мокрые носки. «Надеюсь, десяти тысяч хватит на сухую одежду». Бен подул в меня голубым облаком и одобрительно кивнул. «Ты всегда был одним из тех засранцев, которые держали рот на замке, Ник. Хороший способ остаться в живых ».
  
   'Еще.'
  
   «Как только этот Джим Пок умер, Тиграми стал править новый человек. Двоюродный брат Пока. Вы знаете, каковы китайцы, когда дело касается семейной чести - и, кроме того, там есть честь и престиж. Престиж - это деньги. Вы начинаете это понимать?
  
   Я начал это понимать. Фактически, я уже понял это, я всегда это понимал, но я просто не думал об этом. Я занятой человек.
  
   Я рассказал ему о мальчике Майкрофте.
  
   'Я знаю. Мелкая сошка! из тех нищих работают на мафию. Их способ получить оценки за возможное гангстерство ».
  
   «Так как же он до меня дошел так быстро, Бен? Боже мой, мне было неприятно, только что меня поставили на учет в органах власти, потом мне захотелось принять душ, побриться и выпить.
  
   Бен коротко рассмеялся и сделал глоток. Теперь он выпил только половину своего стакана. «Эти Красные Тигры чертовски хорошо организованы, Ник. Их служба прекрасна. Но это было легко. В последний раз, когда вы приехали в Гонконг, вы приехали на яхте под названием Corsair и пришли к той же пристани. Ты доставил Тиграм немало неприятностей. Вы убили Джима Пока. Тогда Тигры ничего не могли с тобой поделать, но когда у них появился новый босс и они были реорганизованы, вы получили знак языка. Боевого топора.
  
   Для меня это имело иронический смысл, потому что эмблема AX также является топором.
  
   «С таким же успехом они могли добиться вашей смерти», - продолжил Бен. «У них в гавани много шпионов и джонок. Некоторые провозят контрабанду, некоторые обманывают полицейских, но все они настороже. Вас могли увидеть, как только вы вошли в гавань.
  
   Я осушил свой стакан и снова наполнил его.
  
   'Но более вероятно, что я что у них был кто-то на таможне, или что кто-то наблюдал за самим яхт-клубом ».
  
   «Не думаю, что это была гавань», - сказал я. «У меня было довольно небритое лицо, и я носил солнечные очки. Кроме того, я никогда не был рядом с джонкой или сампаном ».
  
   Я сунул задницу к камину,и выхватил еще одну сигарету. Должно быть, это был тот маленький мальчик Майкрофт. После того, как я побрился, стемнело. У этих Тигров должно быть мое фото, и мне это не нравится. Нисколько. Если бы я тогда поймал этого Майкрофта, я бы надрал эту маленькую задницу его голубого цвета.
  
   Все, что я мог сделать, это посмеяться, пожать плечами и сказать: «Хорошо, Бен, это все объясняет. Мне всегда нравится знать, почему происходят определенные вещи. Давайте двигаться дальше. Начни зарабатывать деньги ».
  
   Было большим счастьем увидеть за работой другого эксперта. Бен надел бабушкины очки, в которых он был похож на распутного возбужденного профессора какой-то женской школы-интерната, и подошел к шкафу из зеленой стали. Он открыл ящик и вынул стопку бумаг, которую быстро пролистал, повернувшись ко мне спиной. Он вынул лист бумаги, положил остальные обратно в ящик, закрыл его и вернулся ко мне. Он закурил новую сигару и жевал ее, что напомнило мне Хоука. Курит только эти дешевые сигары.
  
   В углу тикали высокие гонконгские часы. Я забеспокоился, но такого человек, как Бен, нельзя было торопить. Он был старомодным журналистом. Он все проверил, и когда он сказал, это было на 100% правдой.
  
   - Хммм, Лим Джанг? Бывший третий человек Хай Вай Тяо Ча По. Трудно сказать, чем он сейчас занимается после того фиаско в Индонезии. Вероятно, незначительный член в списке громил.
  
   Хай Вай был международным шпионским аппаратом Китая. Единственным отделом, о котором я много знал, был активно действующий отдел Teh Woe. Я убил нескольких из этих парней, когда они пытались на меня напасть.
  
   «Список неудач имеет смысл», - сказал я. Пекин ненавидит неудачников. Это могло бы объяснить, почему Лим Джанг сейчас так прозябает в Малакке, что он хочет вернуться с удачей». Он изучал бумагу в руке, бабушкиные очки почти соскользнули с его носа. Он потянулся за своим стаканом и осушил его, не глядя на него. Затем он поднял палец.
  
   «Этот Лим - крутой. Тем более, что ему нельзя доверять. Около пятидесяти, в очках, внешность выпускника вуза. Не пьет и не имеет ничего общего с женщинами или мальчиками. Похоже, он занимается политикой или организует Чинг Пао. Но это неправда. Он с Те горе. Убийца, хотя больше он этим не занимается. В прошлом он сам помогал людям перейти в потусторонний мир ».
  
   Бен потянулся к бутылке и наполнил свой стакан, все еще не отрывая глаз от бумаги.
  
   «Итак, он убил некоторых в одиночку. Когда это восстание провалилось и члены его клуба были убиты, Лим Джанг сбежал и оказался на Суматре. Там он устроил свою небольшую резню в Бангкалисе, а затем, как они думают, он пересек Малаккский пролив и ушел на полуостров. Это можно сделать очень легко. Пролив в этом месте не такой уж широкий.
  
   Я ничего не сказал. Я знал, что уже совершил ошибку, с готовностью признав, что Лим Джанг находится в Малакке. Мы все совершаем ошибки, но это не лучшее, что можно делать в этом бизнесе. Меня мало утешало то, что Бен Томсон уже знал, но ошибка остается ошибкой.
  
   Он посмотрел на меня и улыбнулся. Он снова постучал по бумаге. «Здесь довольно мелодраматично, Ник. После бойни в Бенгкалисе Лима стали называть Красной Коброй ».
  
  
  
  
  
   Глава 3
  
  
  
  
   Поскольку сейчас все так развивалось, я мог бы встретиться с Фредерикой Мастен-Ормсби в Сингапуре. Ее образ, по крайней мере такой соблазнительный, насколько я ее запомнил, был напечатан в «Сингапур Таймс». Она была важным человеком на собрании Всемирной организации помощи и остановилась в отеле Малакки.
  
   Я зарегистрировался в Гудвуде. Традиционный, старый и с двумя бассейнами. Я надеялся выбрать подходящий бассейн, чтобы встретиться с моим контактом. Это было важно. Если бы я действительно встретился с ним, если бы мог, это был бы мой единственный контакт с правительством Малайзии и единственный, который я, вероятно, когда-либо получил бы. Все они хитро сыграли. Никто в официальных кругах не признавал, что в джунглях есть красные партизаны. Это плохо для туризма, для торговли и для тех гигантских иностранных займов, которые они пытались получить. Никто не вкладывает свои деньги в страну, которая может быть захвачена коммунистами.
  
   Лично я, гуляя по Raffles Place и выглядел как любой другой турист, не думал, что у Красной Кобры есть осведомители. Мне пришлось рассмеяться, когда я вспомнил, что ухмыляющийся Бен Томсон постучал по бумаге и произнес мелодраматично это имя. Визит к Бену меня немного подбодрил.
  
   Бен хорошо заработал свои десять тысяч долларов. Он вытащил меня из Гонконга на рыбацкой джонке. В тридцати милях от Макао меня подобрала летающая лодка, которая улетела на две тысячи миль к югу, где меня взяли на борт другой джонки, которая в темноте доставила меня вверх по реке Сингапур. Там я выбрался на берег, а потом был предоставлен самому себе.
  
   Ну не совсем конечно. У меня был номер телефона, я набрал его и через полчаса встретил австралийского джентльмена в палатке на улице Бугис. Он был средних лет, вежлив и совершенно не интересовался мной. Все, что он хотел, - это сделать свою работу, чтобы покончить с этим как можно скорее. Иногда, в глубокие моменты, я задаюсь вопросом, не витает ли вокруг меня запах смерти. Он не назвал мне своего имени и не спросил мое. Он вручил мне огромную пачку банкнот, передал мне несколько инструкций от Хоука и повел меня за покупками после того, как впервые позволил мне принять душ, чтобы смыть эту грязную вонь. Это стоило мне целого куска мыла.
  
   Но когда я зарегистрировался в «Гудвуде», был еще полдень. Я проспал час, читал газеты и думал о своем контакте. Это была девушка. По крайней мере, женщина. Я должен был встретиться с ней у бассейна. Пока это выглядело многообещающе, поскольку я заметил, что чудовища и хобгоблины не любят появляться возле бассейнов.
  
   Теперь, чуть позже двух, я тусовался в Мемориальном зале Виктории и развлекался, наблюдая за водителями. Каждый автовладелец в Сингапуре думает, что он гонщик и что завтра не существует. Сэр Стэмфорд вряд ли мог мечтать, что его собственный город однажды превратится в ипподром.
  
   Во внутренней и внешней гавани фрахтовщики, лайнеры и военные корабли качались на якорях. Ближе, сампаны метались взад и вперед, как дафнии, и люди Сингапура проносились мимо меня, вокруг меня, а иногда и почти насквозь.
  
   Китайцы Сингапура, а их довольно много, говорят на десятке разных диалектов. Индейцы могут быть пенджабцами или сикхами, или тамилами, или бенгальцами. Одна из самых старых церквей - армянская, и люди смеются над урду, малайским, китайским и цейлонским языками. Когда местные туземцы приезжают в большой город, они говорят на языке, который понимают только они. Негроидные пигмеи говорят на семанге, что я знаю, потому что с некоторыми я встречался во время своей предыдущей миссии по убийству в Малакке. Негриты - отличные бойцы, и правительство готовит их, чтобы они были отличными борцами с партизанами. Конечно, об этом не так много говорят, потому что в Малакке нет партизан.
  
   Начался дождь, а это означало, что приближалось три часа. Я поймал рикшу и рискнул жизнью. Через несколько кварталов даже я сильно испугался. Я заплатил ему и пошел под дождем обратно в "Гудвуд". Было время дождей. Случалось так, что между тремя и пятью часами идет проливной дождь. Пока я шел так, промокший, как тогда, когда лежал в гавани Гонконга, я думал о предстоящей работе в джунглях и не мог удержаться от смеха. Я сказал себе не забывать о лихорадке и солевых таблетках. Я надеялся, что мне не понадобятся эти таблетки от лихорадки, но я был уверен, что воспользуюсь этими солевыми таблетками. Я могу вспотеть, как лошадь, на Пятой авеню, но в тропическом лесу это вряд ли возможно.
  
   Чтобы быстро выпить, я вошел в бар «Гордон», а затем вернулся в свою комнату. Я должен был быть у бассейна в четыре часа. Я принял душ, чтобы смыть дождь, надел плавки и почистил люгер. Я всегда делаю это, как солдат чистит ботинки, когда ему больше нечего делать.
  
   Мои плавки были белые с эмблемой красного креста. Я успешно прошел испытание по спасательному плаванию. Человек из Австралии приготовил для меня одежду в своей квартире - заказ от Хока. Теперь, когда я курил сигарету и чистил Люгер, я припоминал кодовое слово, чтобы назвать его и не рассмеяться. Иногда мне кажется, что Хоук слишком много читает Сакса Ромера.
  
   Конечно, старик прав. Жизнь агента висит на множестве нитей. Все эти уловки и та, что таится за обоями, на что-то годятся. Это сохраняет вам жизнь. Я знаю это.
  
   Я посмотрел на белый телефон и подумал о Фредди, так близко от меня здесь, в Сингапуре. Тогда я просто перестал об этом думать. Нет, только пока я работал. Только в исключительных случаях. И только с кем-то из этой профессии, леди из сестринской гильдии, которой я, по крайней мере, мог доверять.
  
   И последнее, как я должен был признать, когда готовил себе последний глоток перед тем, как спуститься в бассейн, было трудностью. Потому что кому вы могли доверять?
  
   Без десяти четыре дождь прекратился. Снова выглянуло солнце, и Сингапур превратился в паровую баню. Кондиционер приятно ласкал мою кожу и мягко жужжал. Я снова подумал о джунглях передо мной и внутренне задрожал. Мне никогда так не нравились эти джунгли. Если бы только они могли придумать для меня какой-нибудь способ кондиционирования воздуха.
  
   Из своего окна я увидел красивый белый туман, поднимающийся над обширным садом отеля. Подо мной лежала огромная клумба из красных и белых бенга райя, разновидности гибискуса, их национального цветка. На улице было довольно тепло, и встреча у бассейна не казалась такой уж плохой идеей.
  
   Я положил люгер и стилет в водонепроницаемую сумку, осторожно застегнул молнию и опустил в раковину унитаза. Это было довольно детское место, и это ни на секунду не обмануло бы профессионалов, но меня больше беспокоили слуги, выполняющие свою работу. Если бы меня преследовали профессионалы, я бы это узнал достаточно скоро. Я так не думал. Я действительно был уверен, что чист. Я был Кеннетом Арнесоном, джентльменом-туристом - много денег, ленив и слишком много пьет. Теперь он был в заслуженном отпуске после работы на заводе по производству бензопил в Индианаполисе. Ищущим приключений. Маленьких. Итак, женщины. AX довольно хорош в этих вещах.
  
   Я взял легкий коврик из батика - гостиничный сервис - и спустился к бассейну; для пловцов был специальный лифт. Он остановился на втором, и вошла американская пара. Она была светловолосой и смуглой, и взглядом знатока пробежалась по моему телу. Она улыбнулась мне, призывая мужа что-то с этим поделать. Он был толстый, смуглый, угрюмый, жевал сигары, и ему было наплевать. Я избегал ее взгляда и напевал грязную французскую мелодию. Ни один из них не ответил, что неудивительно. Я научился этому в Алжире, в месте, которое превращает площадь Пигаль в своего рода воскресную школу. Кроме моего пения, во время спуска мы молчали на всех языках. Их скуку можно было разрезать ножом. Скука! Это то, о чем агенту АХ никогда не нужно беспокоиться. Вы можете быстро выйти из строя, но, по крайней мере, это не скука. Мне повезло. Один из бассейнов был закрыт на ремонт. Это означало, что, по крайней мере, мне не нужно было ходить взад и вперед между двумя бассейнами в поисках своего контакта. Девушка. Это все, что я знал. О контакте позаботится женщина.
  
   Бассейн был хорош. Не какая-то проклятая штука в форме почки, которая тратит впустую пространство, а квадратный и глубокий, с множеством трамплинов и плотов. Ободок из чистого белого песка опоясал весь бассейн. Половина его была покрыта стеклянной крышей. Там песок всегда был сухим, а стекло было специально приспособлено, чтобы отфильтровывать самые сильные солнечные лучи. Если вы хотели поджарить себя и не было дождя, вы просто ложились на открытый песок.
  
   Там было обычное количество столов, стульев, шезлонгов и циновок от солнца. Мальчики из Малайзии в белых халатах ходили взад и вперед с напитками. У бассейна был свой маленький бар. Но пить не хотелось. Я хотел контакта.
  
   Я взял доску для прыжков в воду, чтобы она могла видеть мои белые шорты с красным крестом (то есть с наклейкой Красного Креста). Потом несколько раз переплыл бассейн по всей его длине. В тот момент, когда я вылез из воды и растянулся на сухом песке под навесом, часы «Перно» над стойкой показывали десять четвертого. Я расслабился, положил голову на руки и закрыл глаза. Почти. На другой стороне, где песок был еще влажным, никого. Так что это уменьшило его вдвое. Я начал с одного конца бассейна справа и продолжил свой путь вверх. Поначалу я чуть не облажался, чуть не рассмеявшись. С чем бы вы ни столкнулись. Ей было около пятидесяти, и у нее было лицо слабоумного херувима. Ее волосы были бледно-голубыми, и она сидела в шезлонге, вязала и носила норковый палантин. Солнце, упавшее через навес, осветило множество камней на ее руках и почти ослепило меня. Чтобы восстановить самообладание, мне пришлось отвернуться. Я зевнул и огляделся в выдуманной скуке, затем снова закрыл голову руками.
  
   Толстый джентльмен с сигарой столкнул в воду жилистую жену. Несмотря на сигару, дьявольское выражение его лица было ясно видно. Его жена что-то крикнула, когда вернулась, что-то насчет химической завивки. Он бросил на нее последний свирепый взгляд и направился к бару. Явно не пара в медовом месяце.
  
   Другая пара была в медовом месяце. Они были чуть взрослее детей. Они лежали так близко друг к другу на резиновом коврике, что казалось, что они чем то заняты. По крайней мере, она что-то с ним делала, потому что время от времени он робко оглядывался остекленевшими глазами и с немым выражением лица, когда его ноги дергались вверх и вниз.
  
   Больше пар. Но ничего особенного. Крошечная девочка, которая выглядела англичанкой и краем глаза наблюдала за мной. Но это была не она. Она посмотрела на меня как на мужчину, посмотрела на мое тело.
  
   Китайская девушка, спокойная и сдержанная, курила и читала книгу в мягкой обложке. Кучка малазийцев, которые явно были заняты делами. Но больше ничего. Ничего такого. К этому времени я подошел к бару; это был небольшой овальный бамбуковый футляр с шестью стульями. Высокий парень в белом, с жирными волосами и в солнечных очках разговаривал с темноволосой девушкой, у которой была одежда на несколько сотен долларов, висящая вокруг девичьей фигуры. Она была сильно накрашена. Никаких купальщиц. Им здесь действительно не место. Они принадлежат Принс-стрит.
  
   Рядом с ним был мой курильщик сигар, указывая на бутылку, в которой, вероятно, был Бурбон. Его жены нигде не было. Наверное, сейчас в парикмахерской. Осталось три стула. Двое из них были заняты. Обе девушки были хорошенькими, но одна из них была белой, и я почему-то не ожидал белую девушку. Это не имело ничего общего с логикой, но я этого просто не ожидал.
  
   Белая девушка одной рукой размахивала купальной шапочкой, а другой играла с мартини. У нее были золотисто-светлые волосы, а кожа была слишком светлой для того, кто много времени проводит на солнце. Казалось, она единственная из двоих разговаривала.
  
   Другая девушка была наполовину повернута ко мне, скрестив длинные ноги. «Длинные» означает: действительно длинные. Есть мужчины, которые предпочитают грудь, другие мужчины - лицо, а третьи - стройную задницу. Картер - крепкий мужчина. Могу добавить, если у меня есть время и не надо работать: Картер тоже знаток. Эти ножки были классическими. Мечта каждого ценителя.
  
   Я медленно поднял взгляд. Я люблю это. Конечно, она не была моей знакомой, но больше мне было нечего делать. Это не помешает моей работе. Даже Хоук не мог сказать этого мне.
  
   Большинство мужчин этого не знают, но вы можете много узнать о женщине, по ее ногам. Они были аристократически узкими, с высокими подъемами и неокрашенными ногтями. Ее лодыжки были покрыты светлой кожей поверх идеальных костей. Оттуда вверх. Как раз правильное расстояние между ее лодыжкой и коленом. Четкое искривление сухожилий подколенной ямки. Затем перейдем к абсолютному совершенству ее бедер. Она двигалась взад и вперед на стуле, демонстрируя быстрое подергивание мускулов под мягким, темным, золотисто-коричневым цветом лица. Это были ноги века. Ноги Гран-при.
  
   На ней не было ничего, что можно было бы назвать бикини. На белой девушке было что-то подобное, но у моей темной красавицы было то, что либеральный член гильдии скрипичных мастеров мог бы назвать стрингами. Ее бюстгальтер был примерно такой же пропорции. Он просто прикрывал соски - я думаю, на нем было написано "Гудвуд" - но когда она наклонилась, чтобы почесать лодыжку, бюстгальтер исчез, и я все мог видеть. Идеальная грудь, которая зависела от столь же идеально сформированного туловища.
  
   Картер, сказал я себе, ты станешь прекрасным поэтом, но ты извращенец.
  
   Она снова села и что-то сказала белой девушке.
  
   Обе девушки соскользнули со стульев и подошли ко мне, к другому концу бассейна с планом высокого погружения. Я вздохнул и зарылся в песок, как угрюмый краб с грязными мыслями. Это не могла быть она. Мне очень повезло, удача Картера всегда велика, но не настолько. Итак, мы оставляем странствующее эротическое чудо в покое и продолжаем свою работу.
  
   Они прошли пять футов, болтая. Девушки болтают не подозревая о том, что этот развратный агент АХ зарывается в песок. Ночью мне снились сны, полные желаний... Сверкающие ноги - белые и темные, черные и белые - болтовня, треп. Они были уже в шести метрах от меня, когда смуглая девушка громко сказала по-английски: «Эй, Иисус, я забыла свою шляпу. Скорее возвращайся, Джени.
  
   Я смотрел, прищурившись. И что я смотрел. Она повернулась и побежала обратно к небольшому бару. Она не смотрела в мою сторону, я для нее не существовал. Эти идеальные ноги ритмично поднимались и опускались. Она побежала ко мне, не заметив меня, споткнулась о меня и рухнула головой на песок с другой стороны от меня.
  
   Так что мне может повезти.
  
   Я уже стоял рядом с ней, протягивал руку и извинялся. С моей лучшей ухмылкой я улыбнулся, вернувшись к своей роли Кеннета Арнесона.
  
   «Простите меня», - сказал я вслух. Я хотел, чтобы все это услышали, и я знал, что она тоже этого хочет. «Неуклюже с моей стороны просто лежать тут. Но я такой чертовски большой. Едва ли я мог спрятаться от вас».
  
   Она позволила мне схватить ее за руку и поднять на ноги. На ощупь шарик напоминал рисовую бумагу. Может быть, сигаретная бумага. Она сунула его мне в ладонь.
  
   Ее глаза были такими же карими, как и ее тело. Она холодно улыбнулась мне. - Да, вы довольно высоки. Но это была моя вина. Я не обращала внимания на то, куда шла. К тому же без очков я немного близорука. Спасибо, я больше не пострадала ».
  
   Я взял ее за руку и остался в своей роли. «Могу я вам кое-что предложить? В Соединенных Штатах это обычай, когда вы кого-то сбиваете с ног ». Я кивнул ее подруге, которая с любопытством наблюдала за нами. Похоже, никто, кроме этой маленькой английской блондинки, этого не заметил. Она закусила нижнюю губу маленькими блестящими зубками.
  
   Я все еще держал ее за руку. «Конечно, вместе с твоей девушкой. Почему нет? Я просто безобидный американский турист ».
  
   Она убрала руку и позволила льду зазвенеть в ее голосе.
  
   «Я не могу. Невозможно. До свидания.'
  
   Даже ее сочная задница выражала стиль, когда она повернулась и пошла обратно к бару. Эти американцы тоже такие напористые.
  
   Она действительно оставила купальную шапочку на стойке бара. Значит, она была профи. Я пожал плечами, все еще играя свою роль перед моим единственным зрителем, и снова бросился в песок. Маленькая англичанка улыбнулась мне явно привлекательной улыбкой, но я проигнорировал ее и надул губы.
  
   Пара, проводившая медовый месяц, даже не заметила инцидент.
  
   Я вернулся в свою комнату и закрыл дверь.
  
   Это был небольшой кусочек рисовой бумаги. Синие чернила, очень тонкие и очень женственные, читаем: Curry tiffin - 324-17-6826. В телефонных номерах Сингапура не более семи цифр. Это -17- должно было быть указателем времени. Семнадцать часов. Пять часов пополудни. Она хорошо поработала. Было без четверти пять.
  
   Я ругал себя за собственное неадекватное мышление. Конечно, она будет использовать телефон, чтобы передать сообщение. Если только она не имела в виду пять утра, но я в этом сомневался.
  
   Я налил себе выпить и стоял у окна, глядя на гибискус подо мной, пока не стало так поздно. Она ответила на первый звонок. Итак, она была в отеле или совсем рядом. Может, где-нибудь в магазине. 'Привет?' - она произнесла это по-английски. Я уже догадался, что у нее должно быть английское воспитание.
  
   Я спросил. - "Это Карри Тиффин?"
  
   «Да, кто ты?»
  
   «Дакойт. Но не пугайтесь. Я не так ужасен, как мое кодовое имя ».
  
   Нервное хихиканье, которое снова было немедленно подавлено. - "Это общественный телефон.
  
   «Он должен быть безопасным, если вы хотите его использовать».
  
   «Ну, на мгновение. Пойдем дальше?
  
   «Конечно», - сказал я. 'Где и когда?'
  
   'У меня. Я одна, потому что всех слуг отпустила. Асперианская дорога 928. Это та часть Апрельских холмов. Ты знаешь это?'
  
   «Я так думаю. Когда?'
  
   'Десять часов. До свидания.'
  
   'Подожди секунду. Где именно ты сейчас?
  
   Ее голос стал очень крутым. 'Почему? Я правда не понимаю ... '
  
   Я позволил своему голосу звучать так же круто, как и ее.
  
   «Послушайте, Карри, если вы начнете мне не доверять сейчас, мы не сможем успешно сотрудничать. А если так, нам лучше сразу узнать ».
  
   «Это не так, но почему вы должны это знать? Я не понимаю почему ...'
  
   «Потому что мне может понадобиться безопасный телефон». Я говорил кратко. "Этой причины достаточно?"
  
   'Конечно. Я не думала об этом. Просто парикмахерша здесь, в отеле. Мадам Руди. Мы старые друзья, и я могу пользоваться ее личным кабинетом. Конечно, за определенную плату.
  
   'Конечно.' Ко мне пришла новая мысль. «Скажи мне, карри, есть ли сейчас там жилистая белокурая американка?»
  
   'Небеса. Откуда ты это знаешь? Когда я вошла, одна из девушек плакала - эта ужасная женщина кричала на всех ».
  
   «Да, - подумал я, 'Верно.'
  
   "Но как вы узнали?"
  
   «Я родился умным».
  
   Она рассмеялась. Это был настоящий смех. Но от него пришло её волнение. Это была ужасно напряженная женщина. Я уже начал немного это представлять.
  
   «Я слышал, что все американцы сумасшедшие. Теперь я начинаю в это верить ».
  
   «Не все», - сказал я. Пока, Карри Тиффин. До десяти часов.
  
   Я бросил листок в унитаз и принял еще один душ, чтобы избавиться от запаха воздуха в бассейне. Намылившись, я подумал о ее ногах, о том, как она вырвала руку у меня, и о том, как она нервничала. Она слишком нервничала, и я не люблю работать с нервными людьми. Вот почему я немного подразнил ее. Я задавался вопросом, а не была ли другая причина ее нервозности. Нечто иное, чем просто характер нашей работы.
  
   Когда я вышел из душа, в дверь постучали. Слуга дал мне вечерние газеты. Я выпил еще стакан, переоделся в льняные шорты и лег на кровать, чтобы почитать. Меня мало что интересовало. Споры между малайзийцами и филиппинцами стали звучать более враждебно. Они спорили о Сабе, части Северного Борнео, на которую они обе страны претендовали. У берегов Сандакана в море Сулу был замечен филиппинский эсминец, и теперь малайзийцы кричали и угрожали подать на это жалобу Организации Объединенных Наций. Принц Абдул, премьер-министр Малакки, собирался созвать экстренное заседание кабинета министров. Пришлось зевнуть.
  
   Сообщение: На побережье Саравака произошла новая вспышка пиратства. Я читал об этом раньше. Пиратство у берегов Борнея было довольно прибыльным бизнесом после кончины Белого раджи, и правительство, похоже, не могло с этим справиться.
  
   Я зевнул, закурил еще одну сигарету и сделал себе выпивку. Я уже проголодался.
  
   Сообщение: Еще кое-что о Сараваке. Некоторые из этих горячих даяков напились, и отрезали несколько голов. Это настолько противоречит действующим стандартам, что это недопустимо, и будут приняты строгие меры.
  
   Я стащил с кровати газеты и снова зевнул. В общем, я мог понять, что у правительства не так много времени для беспокойства по поводу Красной Кобры, даже если они признают ее существование.
  
   Я оставил газеты на столе и заснул. Незадолго до того, как я заснул, я разразился смехом, снова на мгновение подумав о кодовом слове, присвоенном мне на этот раз. Dacoit в переводе с индусского означает clakait. В словаре оно описано как член банды грабителей в Индии.
  
   Я знал по собственному опыту, что негодяи иногда прибегают к удушению. Я сам часто это делал. Это тихо и быстро, и все, что вам нужно, - это кусок шнура или провода. Пойндекстер, начальник службы вооружений AX, придумал для меня красивую удавку. Струна для фортепиано с деревянными ручками. Я задавался вопросом, действительно ли Хоук читал те книги Сакса Ромера, когда подбирал кодовые имена, или он просто подшутил надо мной, старикан на это способен.
  
   Они разбудили меня в восемь часов. Я заказал еду через обслуживание номеров и оделся в ожидании. Когда кондиционер издал прекрасный гул, и я насвистнул свою пошлую французскую мелодию, я внезапно почувствовал себя хорошо. Беспокойно, но хорошо. Наконец-то дело пошло.
  
   Обычно я хожу в аккуратной белой рубашке и галстуке, но не в сингапурском климате. Я надел серебристо-серые брюки из Палм-Бич и красивую спортивную рубашку в стиле батик. Я позволил рубашке свисать на штанах. Это выглядело немного небрежно, но, возможно, для Кеннета Арнесона это было не так уж плохо. Кроме того, рубашка скрывала Люгер. Невозможно было спрятать стилет на руке, если я не надену куртку. Я подумал и наконец решил надеть её. Я не ожидал никаких неприятностей, по крайней мере, пока, но время от времени я осторожный человек.
  
   Еду принесли, и я съел ее не спеша. Я имел смутное представление о том, где находится эта Касперианская дорога. Наверно не слишком далеко. Я бы довольно высоко оценил её по шкале престижа. Касперианская дорога означала деньги и статус. Я начал задаваться вопросом, кто же на самом деле моя темная и нервная девственница.
  
   Я попросил отель арендовать для меня машину, и они сказали,что в бардачке будет карта города. У меня была куча малазийских долларов.
  
   Я вышел из «Гудвуда» через боковую дверь и нашел машину на заранее оговоренном месте на стоянке. Я проверил номер на всякий случай. Ключи были внутри. Скучающий сикх-охранник причесывал волосы и не обратил на меня внимания. И никто другой, насколько я мог видеть. Чудесно. Именно так, как я этого хотел.
  
   Я вел машину как можно осторожнее, потому что не хотел связываться с каким-то сингапурским уродом и опоздать на встречу. Копы любят несчастные случаи, и Хоук предупреждал меня, что правительство Малайзии будет очень раздражено, если мне придется иметь дело с законом.
  
   Я осторожно проехал по Саго-стрит. Белье развевалось с шестов, пахло жженым мхом. Уже темнело, и горели неоновые огни. Я проехал мимо ярко-красного неонового дракона и свернул на площадь Императрицы, где правительственные здания приглушили свет, и рабочие ама приступили к работе.
  
   У меня еще было время, но я имел в виду именно это. Я немного поехал, остановился один раз, чтобы посмотреть карту города, и снова поехал. Я огляделся, зевнул, высунул голову и улыбнулся людям. Большинство из них были китайцами, и люди считали меня сумасшедшим.
  
   Убедившись, что за мной не следят, я направился в район Эйприл-Хиллз. И я дал себе обещание. Если бы я мог сделать это, не подвергая опасности ни нас, ни задание, я бы заполучил эту даму. Я был взволнован, и мне это не показалось особенно приятным. Это могло стать точкой. Но чем раньше я разберусь с этим, выиграв или проиграв, тем скорее я смогу снова нормально функционировать.
  
   Я наткнулся на участок четырехполосного шоссе и продолжил ехать по нему, пока не нашел съезд на Дуриан-роуд. Это приведет меня к Касперианской улице.
  
   Вернувшись в центр Сингапура, я увидел купол мечети в море прожекторов. Воздух здесь был наполнен острым ароматом тысяч цветов, который дул с легкого ветра с Малаккского пролива.
  
   «Плохая ночь для смерти», - подумал я. Но на самом деле каждая ночь плохая ночь для смерти.
  
  
  
  
  
   Глава 4
  
  
  
  
   Луна была белым призраком, играющим с облаками цвета слона. Я оставил машину в переулке и обошел дом вокруг. Как я уже сказал, я осторожный человек, а это необходимо для дела. Мысль о ее нервозности также заставила меня немного понервничать.
  
   Теперь она выглядела совсем не нервной. Я наблюдал за ней из тени пять минут. Стоя в роще папоротников, орхидей и лиан, я хорошо видел внутренний дворик с балюстрадами, где фонтан перекликался с игрой Шопена. Она хорошо играла. Я не особо похож на Шопена, но кое-какие из его мазурок знаю.
  
   Я на досуге обыскал территорию, наполовину ожидая, что я на кого-нибудь наткнусь. Я хотел с кем-нибудь столкнуться. Это сделало бы ее лгуньей, и вы знаете, на что вы способны, имея дело с лжецами. Но я никого не встретил. Вокруг ничего не шевелилось Вытянутая, искусственно дикая местность - только я и несколько ночных животных. Мне потребовалось полчаса, чтобы прочесать всю территорию, и я опоздал на встречу. Я думаю, она говорила правду. Она была одна.
  
   Я наблюдал за ее лицом, когда она переходила к этюду. Она слегка откинулась назад от маленького крыла, слегка наклонив голову и прикрыв глаза. Я уже догадывался, что она будет малайко-китаянкой, и теперь убедился. Миндалевидные глаза без раскосости, круглый подбородок, полный рот и высокие скулы без углов. Нос был не слишком широким и имел две ноздри изящной формы. Она была красива.
  
   Она тоже меня заметила. Единственное, что изменилось, - это музыка. Она играла громче и стучала по клавишам. Шопен исчез, и Чассен заменил его на «гонконгский час пик».
  
   Я усмехнулся, перепрыгнул через перила и постучал в полуоткрытую дверь сада. Я тихо сказал. - "Табай, карри тиффин, апа каба?"
  
   Музыка остановилась. Она посмотрела на меня из-за блестящего пианино, когда я проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь.
  
   «Табай, Туан».
  
   Я задернул тяжелые шторы на дверях и повернулся к ней. «Туан суда сампай», что примерно означает: мастер здесь, давайте начнем.
  
   Она закрыла пианино и встала. «Я не знал, что вы говорите по-малайски».
  
   Я улыбнулся ей. Ей было чем улыбаться. Сегодня вечером она была одета в естественный закрытый шелковый саронг опаляющего цвета поверх своего прекрасного зрелого тела. Это было красиво, и я ненавидел это; это закрыло ее ноги.
  
   «Конечно, я говорю на малайском. Все в Бруклине говорят на малайском. Разве вы не знали?
  
   Она снова занервничала. Это произошло ровно между закрытием пианино и подъемом. Ее голос казался слишком высоким, и, стоя так нерешительно глядя на меня, она прикусила полную нижнюю губу. В ее темно-янтарных глазах было сомнение. Сомнение и своего рода паника.
  
   «Я ... я не совсем уверен, как обращаться к вам, сэр ... Дакоит?»
  
   Мы оба расхохотались. Это помогло.
  
   «Арнесон», - сказал я. Кеннет Арнесон. А вы? Я не думаю, что Карри Тиффин имеет к тебе какое-то отношение.
  
   Она снова засмеялась. Но сейчас немного преувеличил.
  
   «Я ... меня зовут Мора. Думаю, этого достаточно. Но, мистер Арнесон, кто придумал нам эти нелепые кодовые имена?
  
   «В Вашингтоне есть человек, который весь день ничего не делает. Золотые буквы на двери его офиса: названия отделов выдуманы. Лучшая работа во всей компании. Все, что вам нужно сделать, это прочитать Библию и Шекспира, а затем что-нибудь выбрать. Может быть, время от времени немного Киплинга ».
  
   Тогда, если бы ей понадобилась клоунада, чтобы успокоить ее, я был бы клоуном. Пока работа сделана. Я сделал несколько шагов к ней, случайных и бессознательных шагов без каких-либо скрытых мотивов, и вдруг пианино встало между нами. Она двигалась как призрак в тени.
  
   В ее голосе снова было волнение, и снова ее улыбка стала слишком широкой, когда она сказала: «Не хотите ли выпить, мистер Арнесон? Или что-нибудь покурить? Сама я не курю ».
  
   «Хорошо», - сказал я. 'И то и другое. Я курю и пью. К тому же, боюсь, и того, и другого много.
  
   Чтобы попробовать, я сделал еще несколько шагов к ней, когда она вышла из-за надежной защиты пианино. Она отскочила и чуть не убежала.
  
   «Это… это не продлится так долго. Пожалуйста, сядьте и устройтесь поудобнее ».
  
   Я это сделал. Я сел в кресло рядом с неработающим камином, над которым висела голова тигра, притаившаяся за мной. Я думал, она боится тебя, Картер. Вы заставляете ее нервничать.
  
   Но почему? Она приняла мои верительные грамоты. Она знала, что я приду. Она была единственным контактом, который у меня был с секретной службой Малайзии. Я высокий, и люди говорят, что я довольно красивый, я видел несколько вещей, я не интеллектуал в гостиной. Я просто не понял. Я подошел к пианино и сыграл блошиный марш. Я поднял сиденье стула, бесцельно пролистал ноты и наткнулся на маленький автоматический пистолет Mendoza. Калибр .25 с перламутровой рукояткой. Аккуратный женский пистолет. Действует как пистолет 45-го калибра, если вы сделаете это с правильного расстояния. Я положил его обратно и закрыл сиденье стула. Что он на самом деле олицетворял? Я знал, что нужно принять меры предосторожности, но все равно не был удовлетворен. И не то чтобы она меня профессионально боялась. Это было что-то другое. Но если она боялась меня по личным причинам - что это было?
  
   Я услышал, как она вернулась, и подошла ко мне. Она была босиком, и на каждой лодыжке красовались тонкие золотые кольца, звенящие при ходьбе. Это тоже заставило меня задуматься. Почему такой наряд сегодня вечером? Она не была девушкой из джунглей.
  
   Она вошла с серебряным кулером со льдом и бутылкой. Это вино тоже не из джунглей. Это был Балатон Рислинг. Белое сухое венгерское вино. Хм. Мне приходилось заставлять себя осознавать, что это Сингапур.
  
   Я сидел неподвижно, наблюдая, как она выставляет вино, сигареты, пепельницы и всю эту чертову мелочь. Я не сказал ни слова. Просто позволил себе взглянуть на нее. Я не знал, что это было с этой девушкой, но я собирался во всем разобраться.
  
   Она бросилась все готовить, чтобы убежать от меня. Я увидел румянец под ее светло-коричневой кожей. Бокал для вина звякнул о бутылку.
  
   «Вы, наверное, предпочитаете виски, - сказала она, - но, боюсь, что его нет. Отец пьет только вино, а я сама вообще не пью ».
  
   «Вино прекрасно», - сказал я. Я усмехнулся как можно более идиотски.
  
   «Кстати, скажи мне, как ты узнала, что я слежу за тобой? Вы потом превратили это в красивую музыкальную мелодию ».
  
   Она закончила свои дела и побежала к дивану в углу, как можно дальше от меня, насколько это возможно в этой комнате. Она села на него и подтянула босые ноги под саронг.
  
   "Вы опоздали, мистер Арнесон, и ..."
  
   «Кен», - сказал я.
  
   Прошу прощения?'
  
   'Знайте. Только не мистер Арнесон. Я работаю только с профессионалами на дружеской основе ». Я подчеркнул слово «дружеской», глядя на ее лицо.
  
   О, - она ​​избегала моего взгляда. Она постучала пальцем по губам. Я снова проклял саронг. Ни следа ноги или груди. Едва ли выпуклость, указывающая на то, что у нее есть грудь. Но я видел лучше. Сегодня днем, когда она наклонилась - тогда я их видел. Теперь на ней даже не было обычного бюстгальтера. Сегодня она была одета скромно. На ней был чоти, крест-накрест, который плотно прижимал ее груди к телу.
  
   Она уставилась на натертый деревянный пол. Я заставил ее отвлечься. «Я опоздал?»
  
   'Как?'
  
   «Ты сказала, что я опоздал».
  
   «Да, вы опоздали, и когда я играл Шопена, я внезапно почувствовала, не знаю почему, что вы стоите и смотрите на меня. Вот почему я заиграла Чассина.
  
   Я внимательно ее изучал, и она заметила это. Она пыталась взять себя в руки и почти полностью преуспела, но я это видел. Она вздрогнула. Внезапное непроизвольное движение мышц. Потом все было кончено. Конечно, она меня боялась. Тогда я подумал, что узнал. Она знала, что я делаю, кто я такой и почему нахожусь в Малакке. Ей просто не нравилось оставаться наедине с профессиональным убийцей. Это любого раздражает. Сегодня вечером все стало очень похоже на то, что служба АХ снова вмешивается в мою жизнь.
  
   «Хорошо, - сказал я, - пойдем дальше, Мора. Ты точно знаешь, где сейчас Лим Джанг? Красная кобра?
  
   ' Мы знали. То есть наша служба безопасности знала об этом, но он покинул свой прежний лагерь. К тому времени, как наши войска подошли к этому месту, было уже поздно ».
  
   Я закурил сигарету и уставился в потолок. Похоже, ей не понравился мой взгляд.
  
   «Во-первых, как вы получили эту информацию о точном местонахождении лагеря Кобры?»
  
   «Некоторые из наших туземных отрядов, антипартизанские отряды, нашли двух его людей. Один умер, не сказав ни слова, но другой заговорил. Он рассказал нам, где находится этот лагерь. Но, как я уже сказал, когда наши люди прибыли туда, Лим Джанга уже не было.
  
   Я выпустил клуб дыма к потолку. "Вы знаете, что это значит, если он случайно не планировал найти другое место?"
  
   'Я знаю. Конечно я знаю. Вот почему вы здесь, сэр. Вот почему мы с вами сейчас сидим здесь вместе. Поэтому по официальным каналам это не может быть организовано. Мы не можем доверять своим людям. Есть утечки. Всегда есть утечки. Красная Кобра была предупреждена в тот момент, когда его человек открыл рот.
  
   Я знал, но все равно спросил. «Партизан, который говорил, его пытали?»
  
   «Конечно, его пытали, иначе он бы не разговаривал». Они действовали немного нетерпеливо.
  
   «Так что прямо сейчас ты не представляешь, где эта Кобра? Верно? У вас есть какая-либо информация, слухи, сообщения или что-то еще? Здесь, в Малакке, довольно много джунглей ».
  
   Говоря о деле, ее голос звучал менее напряженно и нервно. Я продолжал курить и не смотрел на нее.
  
   «Последнее сообщение пришло три дня назад. Он устроил засаду на небольшую группу наших людей возле Коэала Липис. Это где-то в Центральном нагорье. Тела нашли плантаторы ». Я кивнул и на мгновение задумался. «Как далеко этот Коэла Липис от его предыдущего лагеря? От того лагеря, который захватили, имелось в виду?
  
   «Около пятидесяти километров».
  
   «И сколько времени произощло между этими событиями - я имею в виду рассказ этих людей, набег на лагерь и последнюю атаку Кобры?»
  
   Примерно десять дней - может быть, день больше или меньше. Мы не ведем никаких официальных записей об этом».
  
   Так что Лим Джанг был не очень подвижен. В этом был смысл. В джунглях чертовски сложно быть мобильным. Вы передвигаетесь, но не так быстро. Это настоящие джунгли, и если вы немного их знаете, вам не нужно двигаться так быстро. Я подумал, что это дает Кобре некоторое преимущество. Может быть, с ним были партизаны поопытнее, из тех, кто знает джунгли как свои пять пальцев, если они у него есть. Новобранцы вступают в бой, старшие руководят.
  
   «Как он экипирован. С каким оружием. Сколько, какого калибра и насколько оно эффективно.
  
   Она задумалась на мгновение. Я снова посмотрел на нее. Нахмурившись, она наклонилась вперед, играя с кольцом на щиколотке. Мне вспомнился вид из бара сегодня днем. Зачем закрывать это прекрасное тело чоти? Какого черта это имеет отношение к страху перед профессиональным убийцей?
  
   Я столкнулся с двумя затруднениями. Одно личное и одно профессиональное. С профессиональной стороны дела обстоят достаточно просто. Непросто, конечно, но легко. Рутина. Насчет другого я не был так уверен.
  
   «Несколько автоматов», - сказала она. «Много пистолетов и ручных гранат. Насколько нам известно, недостатка в боеприпасах у них нет. И много стрелкового оружия. Под этим я подразумеваю пистолеты. Большинство оружия английское или японское. Некоторое американское. В основном пистолеты.
  
   «Есть ли взрывчатка? Бомбы, тротил, динамит - что у них есть?
  
   Она покачала головой. «Я почти ничего не знаю об этих вещах».
  
   «Ну, позвольте мне сказать по-другому - Кобра взрывает много мостов, поездов или всевозможных сооружений?»
  
   Она снова покачала головой. «Пока не так уж и много. Знаешь, он должен оставаться в джунглях. Это его единственная защита.
  
   Я знал это. В некоторые из этих малазийских джунглей белые никогда не заходили. Есть еще места, где можно представить себя на тысячу лет назад в километре от главной дороги. Кто изобрел этих партизан, тот и изобрел для них эти джунгли.
  
   Поговорили еще полчаса. Она даже немного меньше волновалась. Она дала мне несколько карточек для заметок, которые она с тревогой протянула мне на расстоянии вытянутой руки, но в целом она сделала именно то, что от нее ожидали, и очень профессионально.
  
   Теперь я начал понимать, что выполню это задание с трудом. Я бы использовал себя как приманку, чтобы поймать Красную Кобру или одну из ее маленьких кобр.
  
   Постепенно я начал менять курс. Очень медленно, чтобы нанести удар, когда она не обращала внимания, а я закончил.
  
   Была четверть двенадцатого. Теперь она была достаточно расслаблена, чтобы играть Штрауса. «Расслаблена вином», - подумал я. Она нашла где-то коробку сигар, которую поставила мне на пианино. Затем она отошла на свою кушетку, далеко, в дальнем конце комнаты - о, черт возьми, слишком далеко - и подтянула свои аристократические ноги под саронг, подперла подбородок руками и посмотрела в мою сторону. Интересно, что она видела? Тигра?
  
   Я отпил вино. Бутылка была все еще наполовину полна. Это делает меня оптимистом. Пессимист сказал бы, что бутылка наполовину пуста.
  
   «Иногда, Мора, я могу выполнять свою работу лучше, если у меня есть достаточно полное представление о политических факторах, влияющих на обстоятельства. Так что-то отличное от военного прошлого. Неужто вам сказали, зачем я здесь?
  
   Я смотрел на ее лицо; она почти не ответила. Она просто кивнула и не сводила с меня своих миндалевидных глаз.
  
   'Да, я знаю. Вы должны убить этого человека, эту красную кобру Лим Джанга.
  
   'Точно. Мора, твой ответ должен быть очень честным, насколько опасен этот человек сейчас? Насколько он успешен? Почему ваше правительство отправляет кого-то в Вашингтон, чтобы заручиться помощью профессионального убийцы, которому поручено возглавить партизан, у которого есть всего несколько человек под рукой?
  
   Я наблюдал за ее глазами. Она едва моргнула при слове «убийца». Так что это было не так.
  
   Она опустила узкую ногу и постучала по полу, зазвенел браслет на щиколотке. Она посмотрела на меня, нахмурившись. «Мне только приказали рассказать вам, что я и сделала. То, о чем вы меня спрашиваете, не имеет к этому никакого отношения.
  
   Я пожал плечами. "Если ты не хочешь ..."
  
   «Но я хочу тебе сказать. Может, поможет, если ты так скажешь. Вы нам помогаете. Вы приехали так далеко и рискуете своей жизнью ради нас ».
  
   В этом она была права. Не было смысла указывать ей, что я просто выполняю свою работу, что мне очень хорошо за нее платят и что Хоук уволит меня, если я откажусь. Нет, не имело смысла говорить ей об этом. «Дело идет очень плохо, - сказала она, - намного хуже, - чем мог бы подозревать кто-либо за пределами правительства. Существует реальная опасность переворота, если Кобра не будет быстро выслежен и убит. Мы ужасно боимся иностранного капитала, Кен. У нас уже есть кое-что, мало, но кое-что. А пока не появился Лим Джанг. Сейчас эти средства начинают иссякать. Боятся крупные компании и другие страны. Это, конечно, не известно широкой публике ». Я кивнул. - 'Я знаю. Здесь довольно много туристов. И почему бы нет? В счастливых лесах Малакки вообще нет партизан ».
  
   Она не смеялась. - Да, такое впечатление нам нравится производить. На внешней стороне. Но важные люди знают. Эти люди считаются с настоящим положением. Банки Швейцарии и Лондона, Парижа и Нью-Йорка. Вы когда-нибудь изучали курсы валют?
  
   'Иногда. Не в последнее время. Неужели малазийский доллар так хорошо держится? '
  
   'Плохо. И становится намного хуже. Если только мы не вычистим нашу собственную улицу. Они сказали нам убрать этот переулок сейчас же ».
  
   Я мог хорошо представить, кто были те «они», которые сказали это, и почему Дато Исмаил бин Рахман - да позволит ему Аллах войти в его сады удовольствий - был отправлен к Хоуку. И кто отдал этот приказ, который привел Хоука в движение. И я в движении. Палка бьет собаку, собаку кусает кошку - кошка ест мышь - и так далее. Все потому, что в ту кровавую ночь индонезийцам так давно не удалось запереть Лим Джанга в свои сети. Так что теперь это должен был сделать один человек.
  
   «Это не просто Кобра», - сказал я.
  
   «Нет», - согласилась она. «Но его присутствия здесь достаточно. Эта новость дошла до нужных ушей. С нашей точки зрения, конечно, неправильные уши. Вот почему мой ... был посланником, поспешно отправленным в Вашингтон. Мы начинаем отчаяться, Кен. Эти партизаны уже начинают доходить до молодежи. Пока что в Сингапуре мало что произошло, но вчера уже прошла студенческая демонстрация в Коеала Лоэмпоер. Маленькая, но достаточно, чтобы нас напугать. Эта Кобра организовала что-то вроде Майдана.'
  
   Я понял, как распространялось сообщение. Пекин, Чинг Пао. Политика и хорошее планирование. Они узнали что-то хорошее, как только увидели это. Пускают слухи, что Малакка находится на грани краха и, возможно, развалится. Провалившись в Индонезии, пересеките пролив и снова начните с Малакки. Эти мерзавцы никогда не сдаются.
  
   Я встал и потянулся. Мгновенно она снова напряглась. Она все смотрела на меня. Как ягненок, привязанный к шесту, как приманка для тигра. Может, я тоже был тигром. Я подошел к голове тигра над камином и с восхищением посмотрел на нее.
  
   «Мора», - сказал я, решив больше не жалеть ее. «Мора, я хотел бы задать тебе личный вопрос. Это хорошо?'
  
   «Я ... я не знаю. Что за вопрос? Ее голос снова звучал напряженно, как струна фортепьяно.
  
   Я гладил мягкую морду мертвой тигрицы, не глядя на нее. «Этот человек, тот дато Исмаил бин Рахман, который поехал в Вашингтон, вы его жена, его любовница или его наложница? что тебе нравится Это?'
  
   По закону мусульманин может иметь четырех жен и столько наложниц, сколько он может себе позволить. Если бы она была такой, я был бы готов отказаться от этого. Я хотел ее. Мне там стало немного жарковато. Но я не собирался поглощать личные угощения доктора Бина. Мусульмане очень чувствительны к своей личной славе. Кроме того, это был значительный мусульманин, и я был в его стране.
  
   Меньше всего я ожидал приступа смеха. Я обернулся. Она позволила себе слегка упасть набок на диван и, опираясь на локти, разразилась неконтролируемым смехом. Приступ смеха с оттенком истерии, но тем не менее приступ смеха. "Я пошутил?" - сказал я, углубляясь в это.
  
   Я сделал несколько шагов к дивану - теперь тигр был на полпути - и она, похоже, не заметила. Я сомневался, что она это сделала. Она все еще хохотала. Ее руки были сжаты в маленькие кулачки с белыми костяшками пальцев. Я снова сделал несколько шагов к дивану.
  
   «Подумал - ты так подумал? Этот Дато был моим мужем или любовником? Она посмотрела на меня влажными глазами.
  
   "Вы действительно так думали?"
  
   Я остался на месте. «Это достаточно правдоподобно».
  
   Она покачала головой. - 'Он мой отец. Я думала, ты уже знал. Я поскользнулась, когда упомянула это вино и виски, и я нашла это раздражающим, потому что нет причин, по которым вы должны что-либо знать о моей личной ситуации. Я говорю вам это вопреки своим приказам. Дато сказал мне, что было бы лучше, если бы ты знал как можно меньше. Но он не мог доверить кому-либо еще это сделать, организовать эту встречу. Вот почему я стала связным. Но мне не разрешили больше иметь с тобой дела и о нет! Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Я ...
  
   Я знал, что сейчас она была уязвима. Именно сейчас. В три шага я оказался на кушетке и держал ее на руках. От моего прикосновения она напряглась и попыталась вырваться, стараясь избежать моих губ, ищущих ее. Но теперь я знал. Теперь я действительно знал.
  
   Я ласково сказал ей. - "Мора". «Мора… Мора, не дерись со мной. Я не причиню тебе вреда. Я хочу тебя. Посмотри на меня, Мора! Разве ты не хочешь меня?
  
   Она не хотела на меня смотреть. Она боролась, как одержимая кошка, и прижала кулаки к моей груди. Я прижал ее к себе, как ребенка, и гладил ее блестящие темные волосы. «Все в порядке, дорогая, все в порядке». Я поцеловал ее в ухо и прошептал: «Тебе не нужен этот пистолет на табурете у пианино. Я не буду делать того, чего ты не хочешь. Не бойся, Мора'
  
   В тот момент, когда я позволил губам скользнуть мимо ее уха, она перестала сопротивляться. Она расслабилась в моих руках, плотно закрыв глаза.
  
   Нет, пробормотала она. 'Нет нет нет. Я не могу этого сделать. Мне это не нужно. Ты не понимаешь, Кен.
  
   Я слишком хорошо это понимал.
  
   Я подавил ее слова, прижавшись к ее губам. Она стонала и снова сопротивлялась, на этот раз слабее. Затем она сдалась и обняла меня.
  
   Она крепко обняла меня и начала искать мой рот своим ртом. Наше дыхание было громким в тихой комнате. Я нащупал ее правую грудь. Она выгнула спину, схватила мою руку и, сложив ее, переместила из своего саронга к чоти, прижимавшему эти прекрасные груди к ее телу.
  
   Наконец, мне пришлось сделать глубокий вдох. Я прервал поцелуй и нахмурился, тяжело дыша. 'Почему? Зачем тебе эти чертовы штучки?
  
   Ее губы снова встретились с моими, влажными, знойными и ощупывающими. «Ничего не говори», - пробормотала она. «Пожалуйста, ничего не говори. Не разговаривайте вообще и не торопитесь. Медленно, милый, медленно ... медленно ...
  
   Саронг - это не так просто, как вы думаете. Здесь нет пуговиц, крючков или молний, ​​но это все же непростое дело. Она должна была помочь мне, и она сделала это, не отрываясь от моего рта и не открывая глаз.
  
   Я держал глаза широко открытыми. Я всегда хотел все видеть. И когда она наконец направила мои пальцы во все нужные места, и я вытащил саронг из-под нее, это стоило того, чтобы посмотреть.
  
   Я уткнулся лицом в ее грудь, в ее духи и ее мягкость, и провел губами по ее соску. Она простонала что-то на малайском, чего я не понял, но это не имело значения.
  
   Мое собственное ощущение было смесью чувств и похоти. Я собирался сорваться, но, помня о ее мольбе, продолжал делать это очень медленно.
  
   Я просунул руку ей между бедер. Она закричала и почти села на кушетке. Я нежно оттолкнул ее, поцеловал легкий изгиб ее живота и погладил гладкую мягкость ее ног. Она тихонько вскрикнула и прижала мою голову к своей груди, направляя мои губы туда, где они ей больше всего нужны.
  
   Так мы оставались надолго. Я поцеловал ее, успокоил и полюбил ее, потому что она хотела удовлетворить и меня, и себя - в первую очередь себя. И я делал с ней все, что знал, со всем талантом, которым обладал. Я почувствовал, как она перешла из первой лихорадочной похоти в более расслабленную потребность, которая не может быть удовлетворена так легко и так быстро.
  
   Наконец, когда я понял, что она готова и толкнул ее на диван. Она была мягкой, как податливый пластик, и каждая конечность, каждая линия и контур находились в нужном месте. Все это время ни один из нас не произнес ни слова. Казалось, она боялась, что я нарушу молчание, потому что всякий раз, когда она не целовала меня, она закрывала мне рот ладонью своей тонкой руки. В комнате не было слышно ничего, кроме наших шумов. Ее сердце под этими грудями, теперь сплющенными моим весом, билось синхронно с моим. Что касается меня, то даже если бы я захотел, я бы не сказал ни слова. Я эротичный человек, и хотя я осознаю, что подобное может быть опасно, меня это больше не волновало.
  
   Я чувствовал ее ласково и нерешительно. Она отвернулась от меня. Это она нарушила молчание.
  
   «Да», - пробормотала она. 'Да.'
  
   Нащупывание сделалось смелее, и наступил ритм. Она двигалась подо мной, помогая найти ее, и ее пресс начал двигаться. В тот момент я знал, что мы созрели друг для друга.
  
   Я чувствовал, как Ее длинные ноги обвились вокруг меня. Ее пятки коснулись моих тыльных сторон колен и медленно поползли вверх, пока, наконец, она не заперла меня в той камере, из которой ни один здравомыслящий мужчина не хочет сбежать. Извращенный вид камеры, потому что вы всегда остаетесь взаперти в ней меньше времени, чем хотели бы.
  
   А потом, как всегда бывает, я почувствовал, как она отдаляется от меня, как я отдалялся от нее, потому что даже в этом, на пике человеческого слияния, мы, наконец, снова одни.
  
   Теперь она стонала, и каждое мое движение заставляло ее снова стонать. Я также слышал другие звуки, которые могли исходить от меня, но в них не было скрытого смысла.
  
   Гонг редко звучит одновременно для обоих, и это особенно актуально для незнакомцев. Но на этот раз волшебство сработало, и мы вместе сыграли звуки, которые люди просто хотят слышать в такие моменты.
  
   Постепенно мир снова стал видимым, мирным, прекрасным, за тем розовым сиянием, которое окрасило комнату в темно-коричневый полумрак.
  
   Это заняло всего мгновение. Такой момент никогда не длится долго. Я лежал, положив голову ей на грудь, а она погладила меня по волосам и шее, все еще крепко обнимая меня. Наконец она повернулась ко мне и прошептала: «Ты раздавишь меня, дорогой Туан. Отпусти меня сейчас же. Я должна отдохнуть… я также должна пойти в ванную.
  
   Прогресс. Даже в Сингапуре.
  
   Неохотно я позволил себе ускользнуть от нее, в один из своих проницательных моментов Хоук сказал, что я романтик. Тогда я возразил, но в глубине души знал, что он прав.
  
   Она ушла. Я заметил, что мои штаны соскользнули с лодыжек. Я снова надел их - первый шаг назад в повседневный мир и закурил. Сделав глоток вина, я вернулся к голове тигра над камином.
  
   «Номер один», - сказал я. «Ицхибан. Число плюс один.
  
   Ее саронг все еще был там, где я его бросил. Я поднял его и перекинул через руку, когда она вернулась в комнату. Золотые браслеты звенели вокруг ее идеальных лодыжек, и по какой-то непонятной причине она надела туфли на высоком каблуке. Как красные тапочки. Это был диссонанс. Ее ногам не нужно было высоких каблуков, чтобы быть идеальными. Я должен был подумать об этом.
  
   Но я должен был признать, что, если бы она остановилась на полпути через комнату, с ее кожей и идеально торчащими грудями, все еще дрожащими от ходьбы, она могла бы свести с ума всю клику плейбоев. Но у меня был такой не было нужды в волнении и чувствовал головную боль печали. Это была первая дешевка в ней. Но это тоже прошло. Если она и заметила, то, по крайней мере, не сказала об этом ни слова. Она подошла ко мне, мы быстро поцеловали друг друга, и я протянул ей саронг, который снова закрывал ее ноги и грудь и сохранял их до следующего моего прихода. Потому что я знал, что вернусь.
  
   Только тогда я заметил маленький кулон, который она носила на шее. Это был простой футляр, что-то вроде куба размером с игральную кость, какого-то черного камня. В нем было что-то золотое, и я узнал арабские буквы. Он висел на тонкой золотой цепочке с мелкими ячейками. Я взял кулон между пальцами и поцеловал обе ее груди, прежде чем отпустить.
  
   "Ты знаешь, что это, Кен?" Она улыбнулась и схватила меня за руку. Ее голос был мягким и полным, с удовлетворением удовлетворенной женщины.
  
   Я кивнул. - 'Я знаю. Кааба. Вы были в Мекке?
  
   «Нет, но мой отец был. Он принес его мне. На самом деле, мне не следовало его носить. Я плохая мусульмака ».
  
   Я посмотрел на часы. Пора было уходить. Но еще не совсем. Я подвел ее к дивану и по дороге взял бутылку вина. Мы сели расслабленно, больше походя на старых любовников, чем на людей, которые только что познакомились. Она положила голову мне на плечо.
  
   «Твой отец, - сказал я ей, - что Дато тоже не очень-то мусульманин». Я поднял бутылку «Балатон Рислинг».
  
   «С этим в доме».
  
   Я сделал глоток.
  
   Я почувствовал ее кивок. 'Я знаю, я знаю. Ему нравится время от времени делать глоток вина, и он думает, что пророк закроет глаза ».
  
   "Конечно, знает", - сказал я. «Судя по тому, что я слышал о нем, он довольно приличный парень. По крайней мере, так говорит Омар.
  
   Мора засмеялась и потерлась носом о мою шею. «Ты самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала, Кен».
  
   «И я никогда не встречал никого подобного тебе», - сказал я. Я имел в виду это. Я знаю, что каждый человек уникален, но она определенно более уникальна, чем другие.
  
   Ее настроение изменилось, как будто исчезла улыбка. Она отошла от меня. Когда я почувствовал, как она это делает, и повернулся к ней лицом, она прижала руку к моей щеке. "Нет", - сказала она. 'Не смотри на меня. Пожалуйста. Я… я хочу тебе кое-что сказать, Кен, и я не хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я это делаю.
  
   Что мы теперь получим?
  
   У нее были небольшие проблемы с началом работы. Наконец она сказала: «Я не очень хороший человек, Кен».
  
   'Почему нет?'
  
   «Я немного его обманываю. Я - как американцы говорят это снова? Я просто балуюсь. Мне всегда нужен мужчина, почти всегда. Если я не могу его найти - если я не могу найти его, я схожу с ума, а затем я начинаю плакать, заставляя всех грустить. Бедный Дато, я очень усложнила ему задачу ».
  
   Это было то, чего я ожидал и думал. Она не была нимфоманкой, потому что могла быть довольна. Но она была такой. Я знал больше этих женщин. И все же мне стало ее жалко, когда мои подозрения подтвердились. Я почти влюбился в Мору, но не хотел попадать в такие неприятности.
  
   Я похлопал ее по колену. «Хорошиее врачи в наши дни могут многое сделать. Вы когда-нибудь пробовали что-нибудь из этого? Я имею в виду, посмотрел вверх?
  
   'Да.' Она начала тихонько плакать. «Я посетила троих. Одного в Нью-Йорке - я проделала весь путь туда - и я не была в Сингапуре целую неделю, когда пришел друг моего отца. Отец ушел, как и слуги. Мы сделали это в саду ».
  
   Что тогда скажешь? Я старался казаться максимально беззаботным. Вот почему я иногда такой сумасшедший.
  
   «Не позволяй этому так сильно думать о тебе все это время», - сказал я. «Это ведь не смертный грех? По крайней мере, не в вашей вере ».
  
   'Нет я так не думаю. Женщины не так считают. Говорят, у нас нет души. Может быть, они правы - я не понимаю, что у меня может быть tcnm душа и я могу заниматься этими вещами одновременно. Вы этого не знаете. На самом деле никто не знает, на что это похоже. Но бывают моменты, много моментов, когда все, что мне нужно, это чтобы мужчина прикоснулся ко мне, схватил меня. Я живу в аду, Кен. Я всегда боюсь, что однажды начну со слуг ».
  
   - Вначале вы довольно меня избегали. Сначала я подумал, что это из-за моей работы ».
  
   'Так вы догадались? 'Да. Я думала об этом ».
  
   «И все же вы не смогли устоять? Я так старался. Это ... это так важно, и я не хотел все испортить, подвести папу и ... '
  
   В этот момент я мог использовать тройную порцию виски с содовой. Возможно, мои манеры у постели не самые лучшие, но этой девушке требовалась вся помощь, которую она могла получить. Может быть, я мог бы что-нибудь с этим сделать, но не сейчас. Пришлось бы её умолять. У меня была работа, и я уже довольно хорошо продумал, как я ее буду делать. Я прижал ее к себе и поцеловал в лоб, пытаясь вернуть то же чувство и искреннюю симпатию к ней, которые у меня были раньше. Я знаю, что я ужасный ублюдок, но иногда мое сердце кровоточит так же красным, как и у любого другого.
  
   «Продолжайте делать все, что в ваших силах, - сказал я. «Действительно попробуйте. Когда это закончится, я вернусь, и мы посмотрим, как лучше с этим справиться. Деньги - не проблема?
  
   'Новый доктор.'
  
   Доктор Сакс, работник AX, очень хорош. Он решает, какой агент AX достаточно сумасшедший для конкретной работы. Может, я заставил бы его сделать что-нибудь вне работы.
  
   Я встал. - «Я должен идти, любимая. Я хочу быть в Куала-Лумпуре завтра как можно раньше ».
  
   «Ты вернешься?»
  
   Она перестала плакать и смогла вернуть себе достоинство. Я знал, сколько усилий ей потребовалось, чтобы так со мной поговорить. Она была честна и знала, что я ее друг.
  
   Я кивнул. - 'Я обещаю. Я вернусь, как только смогу, если смогу, Мора.
  
   Мы оба знали, что это значит. Я поцеловал ее и убедился, что выбрался из этого места как из ада, прежде чем все начнется снова. Она меня никак не остановила.
  
   Я шел примерно в тридцати ярдах от машины и ждал. Я ждал пять минут. Все казалось прекрасным. Я проверил кожух двигателя машины, на который я положил спичечный коробок, чтобы он упал, как только кто-нибудь поднимет крышку, но он все еще был там.
  
   Вернувшись в отель, я позвонил и вытащил моего австралийского друга из постели. Ему это не очень понравилось, но меня это особо не волновало, и я грворил и он меня слушал. На обратном пути я проработал некоторые детали и теперь передал их ему. Я хотел того, я хотел этого, а потом еще немного. Я вырвал у него уверенность, что все будет сделано именно так, как я ему сказал. Потом лег спать и заснул как сурок.
  
  
  
  
  
   Глава 5
  
  
  
  
   Я не очень верю в длинную руку случая. Эта рука в основном искусственная. Поэтому, когда Тоби Декстер сел рядом со мной в загруженном самолете Cathay Airlines, я сразу же насторожился. Я посмотрел в окно на суету в аэропорту и сделал вид, что не знаю его.
  
   На самом деле, я тоже не очень хорошо знал Тоби. Я определенно не знал его по профессии. Когда я был в Малакке раньше, после того, как работа была сделана, я познакомился с Тоби через общих друзей, и мы хорошо ладили. Тоби был пьяницей и бабником, как и я, когда моя миссия по убийству закончилась. Тоби был холост - я полагаю, его жена погибла в автокатастрофе - и примерно на два года старше меня. Мы хорошо поладили. Он представил меня как своего личного гостя в эксклюзивном загородном клубе Fraser's Hill и показал мне оловянную шахту в Sungei Besi - самой большой искусственной дыре на Земле - а затем, используя его собственные слова, снабдил нас всем необходимым для жизни.
  
   Через неделю мне пришлось вернуться в Вашингтон. Мы обменялись рукопожатием, поздоровались и все. Тоби говорил о возвращении в Лондон.
  
   Теперь он пристегивался к креслу, а самолет, готовый к прыжку, ревел и дрожал.
  
   Я застегнул пояс и пролистал страницы газеты «Сингапур Таймс». Самолет тронулся. Тоби также владел экземпляром «Таймс». Он открыл ее, не глядя, и сказал уголком рта: «Ник Картер, не так ли?»
  
   - Арнесон. Кеннет Арнесон.
  
   - Арнесон? Хорошо, малыш. Прошу прощения. Но вы также так ужасно напоминаете мне парня, которого я знал. Хороший парень. Немного сумасшедший. Бродил по джунглям ради развлечения или чего-то подобного. Никогда точно не знал, что делал этот парень ».
  
   Тоби шелестел своей газетой и продолжал заниматься отчетами о фондовом рынке. Стюардесса подошла, чтобы проверить ремни и спросить, нужно ли нам что-нибудь.
  
   Тоби хотел джин с тоником. Я сказал, что для меня еще рано. Пока он весело болтал с девушкой, я хорошенько его разглядел. Это был все тот же старый Тоби. Покрасневшее лицо, рыжие волосы и усы. По-прежнему худощавый, все так же безупречно одетый. Все еще смеется над девушками.
  
   Я никогда не знал, что делал этот Тоби. Я никогда особо не видел его чем-то занятым, кроме таких занатий, как играть в гольф, пить и приставать к женщинам. Что он тоже отлично освоил. Я знал, что его отец приехал в Малакку в 1936 году и сумел оживить приходящую в упадок каучуковую плантацию. Здесь родился Тоби.
  
   Я также знал, что он вел долгую борьбу с новым правительством Малайзии из-за компенсации за свою каучуковую плантацию. Я задавался вопросом, заплатили ли ему когда-нибудь за это.
  
   Я посмотрел в окно на облака. Его напиток был принесен. Тоби отхлебнул и положил «Таймс». Когда он заговорил, я с трудом его понял.
  
   "Ты на работе, Арнесон?"
  
   Это имело значение. Скорее кстати, чем тем, что он сказал.
  
   Я читал статью о пиратах Саравака. Они становятся все более жестокими.
  
   «Я работаю», - сказал я.
  
   'Хорошо. Я же не облажаюсь из-за того, что так с тобой разговариваю, не так ли?
  
   Я так не думал. Не думаю, что сейчас на меня кто-то обращал внимание. Но я был на работе, и сейчас было не время играть по-старому с изюмом и болтать о старых добрых временах. И вдруг я кое о чем подумал. Мора очертила черным карандашом круг вокруг небольшого городка Коеала Липис. Наиболее вероятная отправная точка для моей охоты за Красной Коброй. Куала-Липис? В моей голове загорелось какое-то озарение.
  
   На данный момент все безопасно. Достаточно безопасно, - сказал Тоби. «Старый китаец позади нас - Ларк Тан. Я знаю его почти столько же, сколько существую. С ним его жена. Люди вокруг нас не знают, что на этом земном шаре много занятых вашей людей ». Он сдержанно рассмеялся.
  
   Я это видел. Места перед нами заняли молодожены из отеля Goodwood. Они прятались от слишком любопытных глаз. Но это их дело. Сиденье через проход было забито примерно двумястами фунтами китайского торговца.
  
   Тоби заметил мой взгляд. «Знаю его тоже, но не могу вспомнить его имя. рекрутер. Всегда набирал для отца малайцев и тамилов ».
  
   Я кивнул и посмотрел прямо на Тоби. Его голубые глаза, менее яркие, чем я помнил, выглядели усталыми и покрытыми прожилками. Я подмигнул ему.
  
   «Как вас зовут, сэр? Меня зовут Кеннет Арнесон. Из Индианаполиса. Я делаю бензопилы ».
  
   Рыжие усы Тоби приподнялись, когда он улыбнулся. 'На самом деле. Меня это всегда волновало. Меня зовут Тоби Декстер. У меня поблизости была каучуковая плантация. Я еду в Куала-Лумпур, чтобы поговорить с этими правительственными олухами и прояснить несколько самых последних деталей.
  
   Он использовал свое собственное имя. Я начал задаваться вопросом, не ошибаюсь ли я. Но существует так много разных типов псевдонимов. И вот вспомнил. Столкнувшись с бывшим плантатором, я сказал: «Думаю, я слышал о вас, мистер Декстер. Разве ваша каучуковая плантация не была где-то рядом с Коэла Липис?
  
   Его глаза сузились от напитка. Потом кивнул. - «Верно, приятель, в этом районе. У отца там было довольно много - от Тапаха до Рауба и почти до Коэлы Липис. Интересует резина, мистер Арнесон?
  
   Я вытащил карандаш из пиджака и теперь что-то писал на полях «Таймс».
  
   «Может быть», - сказал я. - «Я ищу куда вложить инвестиции, но, похоже, здесь нет ничего, кроме резины и олова».
  
   Я перевернул страницу Тоби, чтобы он прочитал мои каракули. - «Окрестности нанесены на карту? Слоновьи тропыы, колодцы - деревни?
  
   Тоби кивнул, давая мне знать, что он прочитал это. - О, но тогда вы ошибаетесь, мистер Арнесон. Там гораздо больше, чем просто олово и резина - эти люди здесь строят много промышленных предприятий, установок для своих собственных сталелитейных и гидроэлектрических проектов. Конечно, у них все еще есть проблемы - например, сдерживание иностранных конкурентов ».
  
   «Да», - пробормотал я. «Иностранная конкуренция может очень раздражать». Так что я был прав. Тоби тоже работал. Мне было интересно, кто был его работодатели и как долго он этим занимается. Ставлю на Ml6.
  
   «Я жил в Лондоне несколько лет», - сказал он, как будто мог читать мои мысли. Я кивнул.
  
   «Я люблю Лондон. Но я его не знаю. Однажды я хотел бы поближе познакомиться с этим городом. Я слышал, что он довольно интересен ».
  
   'Конечно. Вот так вот. Вот, мистер Арнесон, я дам вам свой адрес. Я вернусь в Лондон через неделю или около того, и если вы когда-нибудь будете в этом районе, поищите меня. Тогда мы его сильно ударим по напиткам. Хорошо?'
  
   «Отлично», - согласился я. «Господи, это здорово с вашей стороны, мистер Декстер. Я могу тебя поддержать ».
  
   Тоби подмигнул, но продолжил играть. Он оторвал отрывок из своей «Таймс», что-то написал на нем и отдал мне.
  
   «В моем доме - 307 Batu Road, Lake Gardens - может быть то, что вам нужно - в 17.00».
  
   Он поставил стакан на пол и встал. - Простите на минутку, а. Этот джин - вреден для моих почек. Придется в туалет. Что я говорю? Мы уже в Куала-Лумпур. Наверное, вспомним старые времена.
  
   Тоби наклонился надо мной, чтобы посмотреть в окно. Его шепот был наполнен джином, но отчетливо разборчивым. «Не раньше пяти. Сначала назначу еще одну встречу.
  
   Он пошел в туалет, а я смотрел в окно. Самолет пролетел над зелеными холмами, с трех сторон окружавшими Куала-Лумпур. Город быстро рос, расширялся и застраивал пригороды с бунгало там, где всего несколько лет назад были девственные джунгли. Самолет накренился, и солнце засияло на куполе Масджид Джаме, который с обеих сторон окружала мутная река Кланг. Крайне правее находился Кампонг Бахро, продвижение по которому сдерживалось, насколько это было возможно. Там была чистая малайская жизнь. Снова подошли к аэродрому по диагонали, и вот я увидел белую башню отеля Мерлин. Очень новый и чрезвычайно сложный. Не менее двух коктейль-баров. Всего в одном километре от Селангора и полей для гольфа. Вы можете видеть именно такой случай за пределами Филадельфии, и я задавался вопросом, зачем кому-то преодолевать пятнадцать тысяч миль, чтобы провести хотя бы одну ночь в отеле «Мерлин».
  
   У меня, конечно, была особая причина для этого. Я хотел, чтобы меня заметили. Я хотел, чтобы меня как можно скорее увидел один из агентов Красной Кобры, или Мердеки, или того, кто в эти дни оказывал услуги по ремонту и уборке лопат для Лим Джанга. И ему бы пришлось выйти на связь. Тогда я мог бы начать оттуда.
  
   Тоби Декстер не вернулся на свое место. Он загнал в угол симпатичную маленькую бортпроводницу из Малайзии и теперь хвалил свое мужское достоинство. Я слышал, как она хихикает, и говорит, что ему лучше вернуться на свое место и пристегнуть ремень. Но вместо этого Тоби исчез в туалете. Она снова хихикнула, покачала головой и пошла по проходу, чтобы проверить, как обстоят дела с нами.
  
   Он не хотел, чтобы его видели со мной, когда мы выйдем из самолета. Для меня это было нормально. Я положил его записку в бумажник. Пять часов пополудни. Это давало мне достаточно времени, чтобы сделать все, что я хотел.
  
   С передних сидений доносились громкие звуки поцелуев. Снова заиграла юная любовь.
  
   Самолет повернул на траекторию посадки. Я подумал еще о Тоби Декстере. Неудивительно, если я был прав - то, что он работал в каком-то отделении британской разведки. Я также вспомнил теперь, что его отец проделал великолепную работу, как в разведке, так и в реальных боевых действиях. В те дни после войны, когда красные пытались захватить Малакку. Теперь меня поразило то, что Тоби никогда не рассказывал мне, как умер его отец. Какое-то время он был вдали от дома, чтобы учиться в Англии - в Оксфорде? - и он прервал свое образование, чтобы вернуться и управлять каучуковой плантацией. Удивительно, когда видишь, что можно извлечь из своей памяти. Если очень постараться.
  
   Когда колеса ударились о взлетно-посадочную полосу, мне пришла в голову ужасная мысль. Также вполне возможно, что правительство Малайзии включило два утюга. Может быть, Дато Исмаил бен Рахман ненадолго посетил Лондон перед тем, как доложить Вашингтону? Я надеялся, что ошибался, но мне было скучно думать об этом дольше. Слишком много мыслей вызывают брожение в голове.
  
   Я зарегистрировался в отеле Мерлин. Все было именно так, как было описано в туристической брошюре. Я принял душ, переоделся и спустился в бар. Затем я прогуливался по Куала Лумпоер, зевал в витринах магазинов и в основном занимался тем, что показывал себя людям на таинственном востоке. Несколько раз я оглядывался, чтобы убедиться, что за мной не следят. Ничего такого. Я всерьез не думал, что кто-то заинтересуется мной, но теперь я начал немного беспокоиться. Может быть, мое прикрытие было слишком хорошим. Моя единственная проблема заключалась в том, чтобы использовать себя в качестве приманки. Это было не так уж и плохо. Я делал это много раз раньше и до сих пор ещё дышу.
  
   Есть еще кое-что. Вы должны заставить врага заметить вас, но вы должны делать это таким образом, чтобы иметь преимущество. Тогда, по крайней мере, вы останетесь живы, если он умрет после того, как помог вам с желаемой информацией. В остальном, конечно, все бессмысленно.
  
   Когда пришло время, я вошел в телефон-автомат на Кэмпбелл-роуд. После нескольких гудков мужской голос ответил: «Алло?» Это был американский голос.
  
   Привет, - сказал я. "Это Малайская копра, Департамент США?"
  
   «Эээ… да. Да, в самом деле. Кто вы, если можно спросить? Отдел девять-три. Речь идет о том грузе, который я заказал. Я хочу приблизить время доставки ».
  
   Это его смутило. Он откашлялся, заколебался, коротко рассмеялся и, наконец, сказал: «Боюсь, это невозможно, сэр. При выполнении этого заказа возникли некоторые трудности ». В этой проклятой телефонной будке было жарко. С меня капал пот. Я немного разозлился. Это была первая настоящая неудача. Вы всегда готовы к этому, но ваше настроение не улучшается, когда это наконец происходит.
  
   "Что за беда?"
  
   Это оружие, сэр. Боюсь, у нас нет ничего такого размера и калибра ». У них не было пистолета, который я хотел.
  
   «Хорошо, - проворчал я, - дай мне еще кое-что». Все, что выглядит так, нормально. Но обязательно время доставки. Я хочу, чтобы его доставили сегодня в четыре дня.
  
   - Но мы договорились о шести часах, сэр. Боюсь, это будет слишком рано.
  
   Доставка - всегда проблема. И для AX, и для военных. У нас есть люди, которые делают хорошую работу, но и обычное количество лохов. Этот, с которым я бы никогда не встретился, походил на одного из наших любимых лохов.
  
   «Четыре часа», - сказал я, - означает «четыре часа». Прекратите жевать сопли и сделайте так, чтобы это произошло. Вы знаете, куда его доставить?
  
   Он меня не знал, никогда не встретит меня, и ему было наплевать. Но он не был таким балбесом, чтобы не слышать серьезности в моем голосе.
  
   'Да сэр. Доставка будет произведена в четыре часа дня ».
  
   Я поблагодарил его и повесил трубку. Я вышел из камеры как раз вовремя, чтобы встретить полуденный дождь. Дило как из ведра. Полный потоп Я переплыл улицу и убил время китайским боевым фильмом. Он был очень плохим. В половине четвертого я снова вышел из кинотеатра и сел на автобус, который отвез меня в Петалинг-джайю. Я оставил позади старые мавританские здания и вошел в новую часть Коэла Лоэмпоер, которую молодежь называет «К.Л.». Примерно на полпути к Лайе я увидел кабельный завод и вышел из автобуса.
  
   Chevy был припаркован на выкрашенной в желтый цвет VIP-стоянке возле одного из офисов. Ключи лежали под ковриком. Никто не обращал на меня внимания и не пытался следить за мной. Ключ к безнаказанному совершению убийства - иногда буквально - в том, чтобы хорошо сыграть свою роль и притвориться, что весь мир принадлежит вам.
  
   Я открыл багажник и заглянул внутрь. Он трещал по швам, и мне оставалось только надеяться, что там было все заказанное. У меня точно не было времени еще раз все проверить. Я сел и поехал обратно в Коэла Лумпоер.
  
   Тоби Декстер жил на другом конце города.
  
  
  
  
  
   Глава 6
  
  
  
  
   Все было залито кровью. Диван был насквозь мокрым, а коврик промокшим. Тоби Декстер лежал на диване с наполовину отрезанной головой. Он лежал лицом вниз, его почти отрезанная шея согнулась под большим углом. На нем были белые спортивные шорты.
  
   То, что произошло, было так же ясно, как и сама кровь. Они буквально трахнули бедного старого Тоби, зарезали его, занимавшегося любовью. Девушке, должно быть, удалось выбраться из-под него и побежать к двери. Но у нее, наверное, не было времени кричать. В любом случае, никто бы ее не услышал, потому что коттедж Тоби находился в стороне от Бату-роуд и был скрыт от глаз засаженными джунглями.
  
   Она почти добралась до двери, когда паранг тоже поймал ее. Он попал ей в правую сторону головы и сильным ударом повалил ее сзади. Кровь под ней уже пропитала циновку, оставив темно-красное пятно Роршаха, которое можно было интерпретировать только одним способом.
  
   Он все еще был в коттедже. Он был в ванной, ждал, затаив дыхание, гадая, кто я такой и что я собираюсь со всем этим делать. Он совершил ошибку. Он запаниковал, когда услышал, что я иду, и спрятался. Сам того не зная, он вошел в кровь.
  
   Полосатые отпечатки вели по коврику в ванную. Они не вернулись.
  
   Я сыграл свою роль. Я присвистнул плохую мелодию и огляделся. Я внимательно следил за дверью ванной. Она была наполовину открыта, так что я мог видеть ванну и старомодную душевую с занавеской, туалет с унитазом, аптечку и корзину для белья. Коврик для ванной был смят, и на фарфоре было маленькое красное пятнышко в том месте, где его нога коснулась ванны, когда он вошел внутрь.
  
   Я стоял спиной к двери ванной. Я не хотел напугать его и заставить слишком быстро начать действовать. Я не думал, что он увидит меня, не сдвинув занавеску в душе. И он не хотел бы этого делать.
  
   Пришлось его успокоить. Я подошел к телефону в углу у окна, выходящего во внутренний дворик, и набрал случайный номер, придерживая телефон в другой руке.
  
   «Привет, Боб? Слишком поздно. Они оба мертвы. да. Паранг. Все в крови. Боже мой, какой бардак.
  
   Я вложил в свой голос немного паники, чтобы попытаться обмануть его. Я предположил, что он понимает по-английски, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы знать, что я не звонил в полицию, иначе вся моя игра будет напрасной. Это должно заставить его думать, это должно заставить его поверить в то, что у него осталось немного времени, что я уйду, и он сможет ускользнуть незаметно. .
  
   «Нет», - крикнул я в трубку. «Нет, нам не нужна здесь полиция. Ни в коем случае. Нет, я говорю вам, все испортилось, и нам нужно как можно скорее уехать из страны. Хм? Где в Сингапуре?
  
   Пока я изливал эту чушь, я пытался думать, пытался что-то вспомнить. Семь, восемь минут назад, свернув с переулка на Бату-роуд, я увидел припаркованный синий седан с двумя мужчинами. Двое мужчин в деловых костюмах, в соломенных шляпах, тихо болтают. Я не обратил на это особого внимания, но я усвоил и передал своему подсознанию, чтобы откопать его снова.
  
   Пока я продавал свое дерьмо, я мог смотреть в окно на внутренний дворик и видеть нечеткую тропинку, ведущую вниз в полосу джунглей. Эта дорожка вела к тому переулку, где я видел машину с двумя мужчинами. Моего убийцу ждали несколько друзей.
  
   Я этого ждал.
  
   Я продолжил свой фальшивый телефонный звонок.
  
   «Нет, не нашел и искать не буду. Как только положу трубку, исчезну. Хорошо - хорошо - я знаю, что это открытая линия, но мне наплевать. Что это меняет. Мы его потеряли ...
  
   Интересно, как с этим справиться. Чтобы произвести достаточно шума, чтобы его товарищи были предупреждены, мне пришлось бы застрелить его. Но мне также нужно было некоторое время в этом доме, и в одиночестве. Как это сделать сейчас, я не знал, насколько они будут терпеливыми, но мне не нужна была тут группа убийц для шпиона.
  
   Речь шла о том, чтобы заставить одного из них достаточно сумасшедшего, последовать за мной.
  
   Я сунул стилет себе в руку. Был только один выход.
  
   Хорошо, я говорил по телефону. «Хорошо, когда я над его головой. Но если бы вы видели этот беспорядок, вы бы кукарекали по-другому. Тебе повезло, Боб. Я сейчас положу трубку и уйду отсюда. Увидимся в Сингапуре. Возможно.'
  
   Я положил трубку и повернулся к двери ванной. Занавеска в душе ненадолго задвинулась, словно на ветру. Я обошел лужу крови, подошел к полуоткрытой двери, вытянул ногу, чтобы полностью ее открыть, и бросил стилет. Чуть выше уровня живота он скрылся за занавеской.
  
   Он издал тихий крик. Я быстро вошел в ванную внутрь и поймал его, когда он выпал из душа, волоча за собой занавеску со всей кабиной. Штукатурка посыпалась, когда карниз был вырван из стены с одной стороны.
  
   Его голова образовала выпуклость в пластиковой занавеске. Я схватил люгер за ствол и ударил четыре или пять раз, пока он не остановился. Затем я отступил в сторону и позволил ему приземлиться на циновку через дверь ванной, на полпути к порогу.
  
   Наблюдая за внутренним двориком - если его друзья придут, они придут оттуда - я развернул его. Это был малазиец. Молодой, коренастый, с золотыми зубами. Грязные хлопчатобумажные штаны, спортивная рубашка, черные туфли и носки и голова с густой шевелюрой сальных черных волос. Кобра, которую нельзя подпускать близко.
  
   Рядом с диваном, на котором Тоби Декстер любил свою последнюю горничную, тикал будильник. Но я подумаю об этом позже. Сейчас была четверть шестого, и те парни в машине, возможно, стали нетерпеливыми.
  
   Я заглянул в ванну. В нем лежал паранг, он был испачкан кровью и волосами. Паранг - более жестокая версия мачете. Один у меня был в багажнике «шевроле».
  
   Я вытащил из него стилет, сполоснул его и сунул обратно в замшевые ножны. Я бросил его слишком низко и ударил его в живот. Его убил не стилет, а приклад Люгера.
  
   Я закрыл его лицо занавеской для душа - не спрашивайте почему - и продолжил работу. Отпечатки пальцев меня не беспокоили. Я нашел сумочку девушки на стуле среди ее одежды. Я поспешно обыскал его. Она была шлюхой из салона мадам Сай - по крайней мере, это был адрес - и понимал, что Тоби Декстер смешал удовольствие с делом. Madam Sai's - это своего рода международный публичный дом, где можно найти всех, от белорусов до чистокровных кокни и многих других. Иногда там можно получить ценную информацию. Тоби что-то нашел, но нашел нечто иное, чем то, что искал.
  
   Я нашел то, что мне нужно, на столе его небольшого кабинета. Небольшой лист тонкой бумаги, на вид старый и очень помятый, с чем-то написанным красными чернилами. Map Plantation и Koeala L. - Последний набросок свежими синими чернилами Тоби добавил для мистера Кеннета Арнесона. Я видел, как он посмеивался, пока делал это.
  
   Время действовать. Я вернулся в спальню и еще раз огляделся. Затем я нацелил «Люгер» в окно и дважды выстрелил в полосу джунглей.
  
   Теперь посмотрим.
  
   Я выбежал из коттеджа и пошел по гравийной дорожке к тому месту, где припарковал «шевроле» под пальмами. На другой стороне дороги, покрытой смолой, озеро покрылось паром после полуденного дождя. Было тихо, без звука. Ближайший дом находился в пятистах ярдах. Я прыгнул в «шевроле», с визгом развернулся и улетел.
  
   «Шеви» застонал, когда я свернул за угол в переулок. Шины жестоко проклинали меня. Я снова выпрямил автомобиль и помчался по переулку мимо припаркованной машины. Когда я приехал, дверь открылась, и один из мужчин выскочил и побежал в полосу джунглей по тропинке, ведущей во внутренний дворик.
  
   Проходя мимо него, я посмотрел в зеркало заднего вида и произнес беззвучную молитву. Сумасшедший в этой машине должен был принять быстрое решение. Если он этого не сделает или выберет другое, я смогу повторить все заново.
  
   Но он сделал правильный выбор. По крайней мере, для меня. Я видел, как седан повернулся и пошел за мной. Я усмехнулся. Я подманил его. Теперь мне нужно было вытащить его из машины.
  
   У меня еще оставалось несколько часов дневного света. Чтобы не потерять его, я относился к этому довольно легко. Тем не менее, это должно было быть похоже на что-то. Если это будет слишком легко, он станет подозрительным и вернется за товарищами. Потому что теперь у него уже был номер моей машины.
  
   По периметру дороги я объехал деловой район Куала-Лумпоер и вышел на четырехполосное шоссе, ведущее к Камерон-Хайлендс и Джорджтауну. Он оставался позади меня всю дорогу. Он был любителем, и мне потребовалось немало усилий, чтобы все время его дурачить. Он снова подходил ко мне слишком близко, затем снова слишком сильно отставал, и несколько раз, когда мы были в интенсивном движении, я боялся, что он потеряет меня. Я был очень занят этим.
  
   Но он все же справился. Я просто немного сбавил обороты, ждал и надеялся, что не переусердствовал. Рано или поздно появился синий седан. снова вверх. Но он заставил меня поволноваться. Мы начали заходить в пустынную страну. Впереди, слева от меня, когда дорога сделала поворот и холмы исчезли, я увидел Малаккский пролив, закатное солнце отражалось в золоте. Между дорогой и проливом были в основном рисовые поля и плантации. На востоке, справа от меня, лежали густые джунгли, а за ними, далеко, холмы. Я посмотрел на указатель уровня бензина и увидел, что мой бак был заполнен только на четверть. Мне было интересно, что делает мой друг позади меня. Я не хотел, чтобы у него закончился бензин.
  
   Начали появляться знаки с «слоновьей переправой». Это меня устраивало. Еще больше меня устроило, когда я увидел старые заброшенные оловянные рудники. Некоторые из них были очень старыми, еще с тех времен, когда китайцы использовали древний метод добычи. Некоторые из них были новее, но окрестности казались безлюдным лунным пейзажем.
  
   Я миновал слабый перекошенный знак с надписью Uro-Asiatic Tin, Ltd. Это было почти то, что я хотел. Я немного притормозил и внимательно посмотрел. Примерно через полмили я увидел слабую заросшую тропу, которая извивалась вправо, как разъяренный питон. Вы бы справились с этим, если бы не слишком беспокоились о подвеске вашего автомобиля.
  
   Мне было все равно.
  
   Я видел, как солнце отражается в его лобовом стекле, когда он снова появился из-за склона. Я свернул с шоссе на ухабистую трассу и ускорился. Теперь он должен был убедиться в этом сам. Если бы у него в голове было больше, чем просто опилки, он бы не пошел дальше за мной. Затем бы он остановился и ждал, чтобы узнать, чем я занимаюсь. Если бы у него в машине был телефон или передатчик, это стоило бы мне головы. Но держу пари, что это было не так. Он был храброй маленькой коброй, ищущей карьеры, или занятой пчелой, ищущей несколько комплиментов от босса.
  
   Я прошел первые горы мусора. Неровные возвышения белого песка и ила со стороны отверстия, отложившиеся здесь после удаления олова. Дорожка вела вниз, и я спустился на дно ямы. Я миновал сарай для инструментов и охранников, который был на грани обрушения.
  
   Я остановился на краю глубокой ямы. Гниющий патонг вился по яме, как американские горки. Сама зияющая дыра напомнила мне гравийную яму, в которой я играл в детстве, только она была сухой. Я стоял рядом с машиной, держа в руке «люгер» наготове, и слушал. Двигатель не гудит. Итак, он пошел пешком. Я пошел за груды мусора и направился к хижине, которую только что увидел. По другую сторону колодца была стая обезьян, которые заметили меня и теперь начали выть.
  
   Быстро стемнело. Он, вероятно, искал мою машину, и теперь, когда темнело, почти бегом преследовал ее. Я надеялся, что он будет любопытным и храбрым. И немного глупым.
  
   У него было все эти три качества. Кроме того, у него были хорошие уши и чертовски хорошие глаза, плюс какое-то автоматическое оружие. Он увидел меня первым, и его пистолет выстрелил .
  
   Я испустил хрип от боли и стал красться вокруг холмов ила, ожидая увидеть, покажется ли он на них. Я сунул «люгер» обратно в кобуру, сунул стилет между зубами и начал подниматься, дюйм за дюймом, мимо кучи мусора. Это действительно были сантиметры; пальцами рук и ног. Сантиметр за сантиметром, очень осторожно, чтобы не дать мусору сдвинуться с места, а грязи ускользнуть у меня под ногами.
  
   Тишина. Теперь обезьяны, оправившись от первоначального испуга, по-настоящему начали скулить. Они были в ярости из-за этого вторжения в их частную жизнь. Охваченный их диким лепетом, я достиг вершины холма и лег на живот. Стрелять при таком свете было практически невозможно. Легкое оружие, восемь патронов в магазине, но чертовски с близкого расстояния. Я ждал. Я не думал, что он действительно хотел меня убить. Еще нет.
  
   Он хотел некоторую информацию, но я тоже. Я ждал, и наконец он двинулся. Он был у старого сарая для инструментов.
  
   Я видел его четко очерченным в зеленоватых сумерках, когда он потерял самообладание и убедил себя, что уже убил меня своим первым выстрелом. Он был бы сумасшедшим, если бы сейчас тратил еще немного времени. Может, я не умер, просто тяжело ранен, и тогда он сможет получить дополнительную информацию захватив меня. Может, ему даже удастся сохранить мне жизнь и притащить к «Красной кобре». Это, несомненно, принесет ему звание Золотого Лотоса.
  
   Может, он думал даже о большем. Но он вырвался из укрытия сарая для инструментов и направился ко мне. Очень осторожно приближаясь. Но ниже меня. И я был наверху. Он нервничал и боялся. Когда он подошел ближе, я услышал, как он хрипит.
  
   Я откопал часть вышележащего песка. Когда он оказался прямо подо мной, я глубоко вздохнул и позволил ливню этого дерьма обрушиться на него. Пораженный, он поднял голову и понял, что я смотрю ему прямо в лицо.
  
   Затем я соскользнул вниз, волоча за собой несколько сотен фунтов этого песка.
  
   Он был полуслепой и дрался как бешеный пес. Я выбил из его рук пистолет и повалил под себя. Крича и размахивая ножом, он поднялся на ноги. Я не осмелился использовать свой стилет из страха убить его. Он поцарапал мою левую руку своим ножом, прежде чем я ударил его правой рукой и сунул пальцы левой руки ему в глаза. Он уже был полуслепым, но на этом работа закончилась. Он упал на колени и беспомощно махал ножом. Но я выбил его из его руки и нанес удар карате в шею. Затем он схватил меня за ногу и попытался впиться в нее зубами. Я вскрикнул и приподнял колено, что стоило ему нескольких передних зубов. Каким-то образом ему удалось снова встать. Он подошел ко мне, сосредоточившись на звуке моего дыхания. Это была крепкая кобра.
  
   Я устал играть с ним. Я сбил его на землю, перевернул на спину, ударил его один раз по лицу, а затем бросил ему на лицо несколько камней, крупного гравия и песка.
  
   Я склонился над ним, широко расставив ноги, и схватил его в горло, пока он не перестал кричать и брыкаться.
  
   Это была всего лишь подготовка, иначе я зашел бы слишком далеко. Он был почти без сознания, когда я вернул его назад, встряхнул, ударил его кулаком и пальцами выдернул с его горла мусор. Это хороший способ потерять палец, но к настоящему времени он уже был готов быть хорошим собеседником. Рукояткой люгера я нанес ему удар по затылку, ровно настолько, чтобы нокаутировать его на время. Когда он очнулся, его ждал небольшой сюрприз.
  
   Теперь свет начал полностью исчезать. Я оставил его в сарае для инструментов, побежал к «шевроле» за вещами из багажника и побежал обратно. Он все еще был в отключке.
  
   Я пнул дверь сарая лопатой и позволил лучу огромного шести батарейного фонаря светить по всему помещению. Куча мусора, оставленная позади, была перемешана, и через минуту я получил свой первый приз. Старая кувалда и ржавые гвозди. Я злобно засмеялся и знал, теперь я был совершенно уверен, что мой парень заговорит. Громко и ясно.
  
   В фонарике был магнит. Я положил его на ржавую бочку с маслом и принялся за работу. Я раздел его и бросил одежду в угол хижины. Я разрезал свою веревку на куски, положил его обнаженным на грязном полу и привязал кусками веревки к четырем шатким угловым стойкам склада. Он лежал лицом вверх, и его выпуклый живот был хорошо виден.
  
   Когда я закончил со всем этим, я позволил лучу упасть ему на лицо и присел подождать, чтобы он пришел в себя. Теперь я никуда не торопился. Я буду работать всю ночь. У меня еще много работы, но на это у меня была вся ночь. На него не было так много времени. Тем не менее, я должен был быть осторожным, чтобы он этого не понял. Мне не нужен был герой.
  
   Примерно через десять минут он открыл глаза и в ужасе огляделся, пытаясь разорвать веревки и извергая песок и ил.
  
   Больше всего его беспокоил свет в глазах. Это моя тень и мой голос. Он лежал там, а не я. Он был голым, а не я. Я мог видеть его, он не мог видеть меня.
  
   Я дал ему минуту подумать. Он старался не выраваться и лежал, тяжело дыша, глаза яростно закатились от яркого света.
  
   Он был малазийцем. Среднего возраста. У него было злобное лицо с некоторыми шрамами, которые определенно не остались после игры в мейнпо.
  
   Я спросил. - "Апа нама?" Голос был грубым и бесцветным. 'Как твое имя?'
  
   Мне было все равно, но я просто хотел дать ему понять, что не убью его сразу. Кроме того, надо было дать ему немного надежды. Достаточно, чтобы воспользоваться этим.
  
   Рыча, он прищурился на свет, пытаясь разглядеть меня в тени.
  
   Наконец он сказал: «Ной».
  
   Ной. Многие мусульмане носят библейские имена.
  
   Я спросил. - 'Вы говорите по-английски?'
  
   Я следил за его глазами, чтобы увидеть, не лжет ли он. Я не хотел расспрашивать его по-малайски. Это дало бы ему преимущество. Тогда ему будет легче придумывать ложь.
  
   Он решил не пробовать. Он мрачно кивнул. - 'Немного.'
  
   «Хорошо», - сказал я. Я старался, чтобы мой голос звучал как можно тише. Я хотел, чтобы он подумал, что я шайтан, говорящий с ним из Колодца. Если бы он был хорошим мусульманином, я бы его напугал. Если бы он был хорошим коммунистом, я бы не смог этого сделать, только изображая Шайтана. Я должен был знать, кто он такой.
  
   «Слушай меня внимательно. Ты в смертельной опасности. Я собираюсь задать вам несколько вопросов, и, если вы сразу же на них правдиво не ответите, я убью вас. Понял?'
  
   Он посмотрел в мою сторону и кивнул. 'Я понимаю. Но какие вопросы? Я просто обыкновенный ... '
  
   «Я знаю, кто ты. Ты террорист. Красный партизан, которого нанял некий Лим Джанг, человек по имени Красная Кобра. Я знаю, что вы работаете в городе. Может быть, вы вообще не сражаетесь в джунглях, но, по крайней мере, вы служите Красной Кобре в городах. Это правда?'
  
   Он немного набрался храбрости и попытался плюнуть в меня. Все, что он получил в ответ, это немного песка в лицо.
  
   «Хорошо», - сказал я. «Хорошо, Ной. Я бы предпочел, чтобы ты плюнул в меня, чем солгал. Я тебе кое-что покажу. Что происходит, когда вы не разговариваете или когда лжете. Я только что кое-что придумал. Я не убью тебя, но сделаю с тобой что-нибудь гораздо худшее ».
  
   Малайзийцы любят секс. Как бы гордятся своей силой, и многие из них даже не пьют кокосовое молоко, потому что думают, что это вредно для их половой силы.
  
   Я взял ржавый гвоздь и прикоснулся к нему в очень уязвимом месте. Я должен был попробовать это. «Я уверен, что ты заставишь девушек кричать от удовольствия, когда ты возбужден», - сказал я.
  
   Его глаза почти выкатились из орбит. Этого он не понимал. Затем его глаза снова сузились, и он покосился на меня. Я видел, как он думает. Перед ним был пидор.
  
   Я взял большую кувалду. Я не сказал ни слова, а воткнул гвоздь длиной около восьми дюймов в землю, рядом с его мошонкой, в двух дюймах от дрожащей плоти. Он снова открыл глаза. Значит, я не был пидором?
  
   Я медленно поднял тяжелый молоток и позволил ему упасть на гвоздь. Он кричал и дергал за веревки. Он сильно вспотел, и его лицо исказилось. Затем он посмотрел на гвоздь, вбитый глубоко в землю, примерно в двух дюймах от его тела.
  
   «В следующий раз, - сказал я, - в следующий раз я сделаю тебя евнухом. Тогда вы больше никогда не сможете с удовольствием заставить милую девочку задыхаться. Теперь вы заговоришь и ответишь на все мои вопросы. И ты не скажешь мне ни единого слова лжи, не так ли?
  
   Он приподнялся, насколько мог, и закричал: «Фанган! фанган! Джила Бет.
  
   Я улыбнулся ему. - 'Ненормальный? Нет, я не сумасшедший. Ты сумасшедший, если не заговоришь и не скажешь правду ».
  
   Я вытащил гвоздь из земли и снова коснулся им его чувствительной части. Затем я поднял кувалду.
  
   'Говори? И по английски, пожалуйста.
  
   Его плоское монголоидное лицо растаяло в потоках пота. Я поднял кувалду еще немного. "Говори?"
  
   Он закричал. - 'Я говорю!''Я говорю. Я говорю.'
  
   Я уже подозревал об этом.
  
   "Почему ты убил Туана Декстера?"
  
   'Я не убивал. Я просто сидел на страже и ждал ».
  
   Я кивнул. «Я знаю, что вы сами не использовали паранг. Не будь слишком умным. Почему был убит Туан Декстер?
  
   «Это был приказ от босса».
  
   "Лим Джанга, кого называют Красной Коброй?"
  
   Кивок.
  
   «А почему этот приказ? Чем опасен для вас Туан Декстер?
  
   «Он был связан с британской разведкой. Мы знаем это много лет. Когда дела здесь пошли плохо, он был ответственен за гибель многих наших людей. Он застрелил их или повесил ».
  
   Это вполне могло быть правдой. Я и сам подозревал нечто подобное.
  
   'Но почему вы убили его теперь? У Туана Декстера больше нет каучуковой плантации. Здесь, в Малакке, у него больше нет власти. Теперь он англичанин и приезжает сюда только по делам. Объясни это. И не пытайся лгать ».
  
   Я снова поднял кувалду так, чтобы на ней блеснул свет. «Я много чего знаю. Но ты не знаешь того, что знаю я. Так что мне не так уж сложно поймать тебя на лжи ».
  
   'Нет нет. Я не лгу.'
  
   "Почему был убит Туан Декстер?"
  
   «Он был связан с британской секретной службой. Мы знаем это давно, я только что сказал это. Мой босс долго ждал, пока кто-нибудь попытается его убить. Но никто так и не пришел. Наши правительственные шпионы ничего не смогли найти. Мы просто ждали и смотрели поезда, аэропорты и автовокзалы. Никто никогда не приходил, чтобы доставить неприятности моему боссу. Мой босс очень переживал по этому поводу и не понимал. Наконец Туан Декстер прибыл сегодня утром самолетом из Сингапура. Мы знали, зачем он пришел. Правительство отправило его из Англии убить моего босса. Но мы были слишком быстры для него. Такие были мои приказы ».
  
   Так что я хорошо это чувствовал. Дато Исмаил бин Рахман действительно впервые посетил Лондон. И британцы услышали его, сказали «да» и послали к нему Тоби Декстера. Он должен был вернуться в родную страну. Кто был более подходящим, чем Тоби? Он вырос в двух шагах от последнего бивака «Красной кобры». Так что правительство Малайзии сделало ставку сразу на двух лошадей. Я задавался вопросом, знал ли Хоук, и это было очень возможно.
  
   Я ничего не сказал, но дал Ноу вариться на собственном жире несколько минут. К этому времени он бы понял, чего я добиваюсь, и пытался набраться храбрости, чтобы солгать.
  
   Поэтому я не стал задавать ему вопрос, которого он ожидал, а подошел к нему с совершенно другой стороны. «Почему убили эту девушку? Шлюху мадам Сай? В твоих глазах она тоже была тихой убийцей?
  
   Я смотрел на его лицо. Он ждал в машине. У кого-то другого, человека, которого я убил, настоящая работа с парангом лежала на его совести.
  
   Он сморгнул пот с глаз. - 'Извините. Шлюхе не повезло. Сахару приказали выполнять свою работу и не оставлять свидетелей. Все, что я знаю от тебя, это то, что эта шлюха действительно мертва.
  
   Она была убита. Очень кроваво и очень грязно. Почему это было необходимо?
  
   Я сказал тебе это, Туан. Свидетелей нет.
  
   Я поднял гвоздь и поднес к его обнаженному телу. Он закричал и снова попытался вырваться.
  
   Я не уверен, Туан, но мы думаем, что некоторые из девочек мадам Сай - шпионы правительства. У нас тоже есть идиоты, как и у всех. А время от времени они слишком много пьют и ходят к женщинам ».
  
   "Это случилось недавно?"
  
   'Да, пожалуйста. Несколько недель назад в городе был один из наших. Он напился, и он обратился к женщинам. Позже мы обнаружили, что он слишком много говорил. Тогда мы о нем позаботились ».
  
   Я бы не осмелился за это положить руку в огонь.
  
   «Вы выследили Туана Декстера в аэропорту и последовали за ним? Вы видели, как он познакомился с той девушкой?
  
   Да, он не ходил к мадам Сай. Сначала он зашел в здание правительства и пробыл там долго. После этого он много звонил по телефону. Затем он встретил девушку в чайном домике в Кампонге и, как вы знаете, отвел ее в свой коттедж на улице Бату. Среди прочего, он собирал сведения.
  
   Действительно. Тоби Декстер, должно быть, чего-то искал. Может, он даже подумал, что мы можем работать вместе. Я никогда этого не узнаю. Я был рад, что мы не вместе вышли из самолета. Это было очень разумно со стороны Тоби, хотя мои соображения были исключительно корыстными.
  
   Ной дернулся на веревках. - «Я хочу пить, Туан».
  
   Я тоже. У меня была фляга в «Шеви», но я не думаю, что есть смысл тратить ее на него.
  
   Еще несколько вопросов, - сказал я. - Тогда получишь что-нибудь выпить. Где находится штаб-квартира Красной Кобры?
  
   Я видел, как он застыл. Он знал, что этот вопрос придет, но все еще не знал, как на него лучше всего ответить. Он пытался прочесть выражение моего лица в тени, но не смог. Я медленно качал кувалдой взад и вперед, его глаза следили за движением, как будто был загипнотизирован. Он попробовал детскую ложь. «Я не знаю, Туан. Он ушел. Было несколько трудностей. двоих из нас поймали туземцы и пытали. Кто выдержит вечные пытки? »
  
   «Это сделал наш человек», - сказал я. «Один не разговаривал. Другой рассказал всё. Ваши шпионы знали об этом и предупредили «Кобру» в течение нескольких часов. Вот почему вы ушли, не так ли?
  
   Теперь он действительно начал верить, что я Шайтан. Я видел, как в его мутных глазах растет страх. Не столько из-за страха передо мной, сколько из-за страха перед тем, что он сказал мне. И если он сказал бы это, он был бы трупом.
  
   Он мрачно кивнул. «Это так, Туан».
  
   - А где тогда этот новый лагерь? Где сейчас Красная Кобра?
  
   Он рассказал мне. Я попросил его повторить это несколько раз, но он все время повторял одно и то же. Он был городским партизаном и никогда не был в этом новом лагере. Вот почему он не мог мне точно указать на это. Я предположил, что он говорил правду. Я видел, что для него было огромное облегчение, что он не знал точное местоположение лагеря, поэтому ему не пришлось бы лгать, рискуя получить то наказание, которое я обещал ему все время. Вот почему я поверил тому, что он мне сказал. Он подвёл меня достаточно близко и позволил бы найти Красную Кобру. Поскольку я никогда не видел удовольствия в том, чтобы причинять боль или пугать кого-то без необходимости, я начал немного его отвлекать. Тревога, по крайней мере, на мой взгляд, хуже боли или смерти. Осознание того, что вы собираетесь умереть, хуже самой смерти. Так что я оставил этому бедолаге немного надежды. Как только дело зайдет так далеко, он не узнает об этом.
  
   «Есть ли у « Кобры » радиосвязь с Пекином?»
  
   Он, конечно, моргнул при внезапной смене курса. Затем он медленно кивнул. - 'Да, пожалуйста. Но уже несколько дней больше нет. Это старое радио, и оно сейчас сломано. Для этого пришлось изготавливать новые детали. Я ... должен был достать его и принести в джунгли. Но было еще так много всего, что нужно было сделать… »
  
   «Как убить Туана Декстера и эту бедную шлюху?»
  
   'Да, пожалуйста. Если вы хотите так выразиться. Я все еще хочу пить ».
  
   'Получишь. Сколько мужчин у Кобры?
  
   Меня это особо не волновало. Мне все равно придется столкнуться с ним, будь у него десять человек или десять тысяч. Я просто пытался его успокоить.
  
   «Сотня, пожалуй. Может быть, еще несколько. Или меньше, если были потери. Но я ничего об этом не слышал ».
  
   Эта «Кобра», должно быть, внимательно рассмотрела тот факт, что правительство все еще отказывалось признать их существование и ни слова об этом не говорило.
  
   Есть ли у «Кобры» ветераны? Партизаны, которые боролись когда здесь были англичане?
  
   Несколько, пожалуй. Немного. Осталось немного. Они напуганы и устали драться. «Кобра» ищет молодых людей ».
  
   «Туземцев? Семангов?
  
   Его глаза почти вылезали из орбит. Что еще я знал о том, что происходило в джунглях?
  
   - Нас это не беспокоит, Туан. Они просто смотрят, а иногда и крадут из лагеря, но в остальном нас это не беспокоит ».
  
   - Может ли Кобра их завербовать?
  
   - Какой в ​​этом смысл, Туан? Они слишком глупы и все равно не могут понять нашего учения ».
  
   Наверное, в этом он был прав.
  
   Туземцы, дикари, могут не стать образцовыми коммунистами.
  
   Я принесу тебе чего-нибудь выпить, - сказал я ему. Я подошел к двери сарая для инструментов.
  
   «Спасибо, Туан».
  
   Он поблагодарил меня за быструю смерть. В дверном проеме я повернулся и выстрелил ему в голову из своего люгера. Он не ожидал этого и умер с широко открытыми глазами от удивления. Я подтащил тело к одной из груд мусора и засыпал его. Стоя на вершине горы песка, я заставил материал двигаться ногой, и он был полностью похоронен. Лет через сто или около того, если материал выветрится, они могут найти его кости.
  
   Я сделал то же самое с его одеждой и пистолетом. У него не было всех сведений, которых я хотел. Вот почему я избавился от всего.
  
   Когда не стало никаких признаков, сейчас и, вероятно, навсегда, я вернулся к «Шевроле» и начал распаковывать багажник. Была водянистая луна и без дождя, так что я мог хорошо видеть. На другой стороне котлована, где начинались настоящие джунгли, включили обычный шум джунглей и вопли обезьян.
  
   Я вообще не обращал на это внимания. Через некоторое время он исчезнет, ​​когда эти ночные охотники начнут свои набеги.
  
   Я разделся догола и стал одевать одежду из сундука. Все, от шорт цвета хаки до австралийской боевой кепки. Этот поставщик хорошо работал, несмотря ни на что. Все было там.
  
   Это была винтовка Browning Safari, которая использовалась с патроном .458 Win. пули магнум. Я подумал, что это будет не хуже того винчестера, который я просил. Этот был немного тяжелее, вот и все. У него был ремень для джунглей и место для прицела Буснелла. Сам прицел был производства Bosch.
  
   Когда я снова оделся, я закопал другую одежду и перетащил остальное в сарай для инструментов. Я разобрал беспорядок, сосредоточился и разложил карты на полу. Там я внимательно изучал её при свете фонарика.
  
   Тоби Декстер нарисовал от руки несколько хороших карт каучуковой плантации и ее окрестностей. Это были старые карты - возможно, он нарисовал их в детстве - но не так уж много изменений в джунглях и горах Малакки. На побережьях и в городах - да, но в настоящей пустыне. Мне пришлось улыбнуться, пока я изучал смятую кривую копию. Тоби нарисовал целую серию слонов, чтобы отметить основные тропы.
  
   Я не смогу воспользоваться его картами, пока не подойду ближе к Коеале Липис. Я спрятал их в рюкзак.
  
   К тому времени, как я был готов уйти, в джунглях было тихо, за исключением единственного звука. Случайной ссоры обезьян, сверчка или другого насекомого или животного, напоминающего дикого фазана. Вокруг меня была густая растительность, и было очень соблазнительно переночевать в лачуге. Но я напряг силу воли и здравый смысл и заставил себя бежать из этого места, как молния. Перед отъездом я загнал Chevy как можно глубже в груде мусора и вызвал миниатюрный оползень, который полностью похоронил его за две минуты.
  
   Я вернулся к дороге, которая в лунном свете пустынно мерцала. Я подумал, что мне лучше привыкнуть, потому что большую часть моего путешествия я буду проводить ночью. Это был действительно единственный шанс, который у меня был. Никто в здравом уме не ходит ночью по джунглям. Вот что мне нужно было сделать, если я хотел поймать Кобру, не опасаясь его, Я возвращаюсь к первому перекрестку со слоновьей тропой. Слоновья тропа - самый быстрый способ пройти через джунгли, хотя и не всегда самый безопасный. В любом случае уступаете место слону, если встретите его.
  
   Я знал, что долго не встречусь со слоном. Для этого я все еще был слишком близок к цивилизации. Слоны избегают дорог, и знаки были там только для того, чтобы указывать на старые тропы и предупреждать о том, что один-единственный дурацкий слон ищет неприятности.
  
   Я также приехал в страну тигров, но меня это тоже не особо беспокоило. Редко тигр будет мешать людям, если только он тоже не сумасшедший или настолько чертовски старый и беззубый, что не может убить ничего другого.
  
   Я дошел до слоновьей тропы и повернул на восток. Компас был люминесцентным и легко читался. Одним из преимуществ Малайского полуострова является то, что магнитный компас всегда указывает на истинный север. Не спрашивайте меня, почему, это просто так. Я сориентировался и пошел по тропинке.
  
   Я знал, что железная дорога не так уж далеко от меня. Я хотел миновать это и попасть в настоящие джунгли до рассвета. После четырех часов я добрался до набережной рельсов Кретапи и как раз вовремя увидел, как ночной экспресс «Коэла Лумпоер-Джорджтаун» промелькнул с гудящим звуком рожка. С края джунглей я наблюдал, как он проносился мимо, его окна светились, излучая комфорт и безопасность, то, что я знал, на самом деле не существует. Мне бы очень хотелось оказаться в вагоне бара с этим парнем. Он был единственным посетителем, и официант как раз подавал ему бокал, пока проезжал поезд.
  
   В моем аварийном рюкзаке была бутылка шотландского виски.
  
   Когда поезд скрылся из виду, я перешел железную дорогу. Они укрепили её тиковыми бревнами, чтобы слоны не испортили его и не вырвали рельсы. С другой стороны я снова зашел в джунгли и с того момента, как покинул железнодорожную насыпь, оказался в пустыне. Мне было все равно. Я был один, но спасибо, что пиявки не ищут пищу по ночам.
  
   Если есть что-то, что меня беспокоит, так это пиявки. И кобры.
  
  
  
  
  
   Глава 7
  
  
  
  
   Пиявки меня не особо беспокоили. В конце дня мне, возможно, придется сжечь около дюжины сигарет. Они надоедливые, напористые кровопийцы. У этих животных должен быть какой-то радар, потому что они всегда знают, где вас найти. Вы видите, как такой зверь вонзает в вас своё жало, такой маленький, что вы его почти не видите, а затем он начинает раздуваться до размеров приличной колбасы из вашей крови.
  
   Первые четыре дня были не такими уж сложными. Погода оставалась хорошей, по крайней мере, по малазийским меркам. Я промокал только две трети времени. Каждое утро, незадолго до восхода солнца, я проходил тропу в джунглях, один конец слоновьей тропы, а затем отправлялся дальше. Я еще не видел тигра, и единственные два питона, которых я видел, меня нисколько не интересовали. У меня был навес для палатки, что-то вроде укрытия из брезента, которое я прикреплял к дереву или низкорослой лиане. Это позволяло мне хотя бы немного высохнуть, когда я спал. У меня было много консервов, но я придерживался рациона. Мне, конечно, было холодно, потому что я не смел разводить огонь. Иногда, просыпаясь, я слышал, как падает дуриан. Когда я его нашел, я был счастлив, как ребенок. Ел закрыв нос . Мякоть дуриана - один из величайших деликатесов в мире, но они воняют.
  
   Я ел много консервированного сыра, от которого у меня начались запоры, но немного какао в холодной воде помогали от этого. Когда моя фляга была пуста, я пил бамбуковую воду. Скоро на возвышенностях будет достаточно ручьев. В качестве меры предосторожности я принял таблетки от лихорадки, так что у меня не было проблем в этом отношении. Я был хорошо подготовлен к глубоким джунглям. Так что половина дела уже выиграна.
  
   Иногда я лежал и курил под навесом, слушая, как дождь несется на меня, как товарный поезд. Вы слышите, как он идет задолго до того, как он туда доберется. Когда он, наконец, прибывает, густые нависающие деревья действуют как зонтики, а вода в основном стекает по ветвям и стволам, образуя миллион миниатюрных Ниагарских водопадов. Вы все равно промокнете.
  
   Так как днем ​​меня не было на тропах, слонов я не видел. Но я их слышал. Два или три раза в день мимо проходило стадо. Впереди слоны, сзади самки и слонята. Шум, который они производили, был такой, как если бы они сносили целые джунгли.
  
   Некоторое время меня преследовали маленькие дикари, которых малазийцы называли орангутангами. Сначала по спине пробежал озноб. Эти люди очень хорошо владеют своими маленькими луками и ядовитыми стрелами, но я предположил, что они были просто любопытными и не искали неприятностей. Я проигнорировал их, и через некоторое время они прекратили погоню. Ночью я прошел несколько кампонгов. У меня были проблемы с собаками, но никто не вышел посмотреть, что вызывает шум. Как только я добрался до высокогорья, мне больше не пришлось беспокоиться о населении.
  
   Я добрался до заброшенного кампонга незадолго до восхода солнца. Он лежал на поляне, рядом с ним протекал ручей. Я был удивлен, обнаружив здесь такую деревню. Немногие деревни находились так высоко в горах. Я обошел его и внимательно все проверил, прежде чем заснуть внутри. Он действительно был брошен. Несколько домов с соломенными крышами, груды мусора и помойка. Когда стало светлее, я снова услышал, как идет дождь. Решил рискнуть и провести день в одном из заброшенных домов. Тогда я, наконец, смогу снять всю свою одежду и хоть раз просохнуть.
  
   «Люгер» был готов выстрелить, когда я заглядывал в каждую хижину. Просто черепки. Я все еще не понимал, для чего был нужен кампонг так высоко в горах. Малайзийцы - прибрежные жители. Единственная каучуковая плантация находилась почти в семидесяти милях к северо-западу, а ближайший город любого размера, Коэала Липис, находился в двадцати милях к северо-востоку. Если мои расчеты и мои карты были правильными, то я находился где-то между Раубом и Коэла Липис, на высоте около 2000 метров. Если бы я нарисовал круг с радиусом в десять миль и центром в середине кампонга, мне пришлось бы искать лагерь Красной кобры где-нибудь в пределах его окружности.
  
   На краю джунглей птицы-носороги проснулись и начали хрипеть у-у-у-ха-ха-ха-ву-ву. Я крикнул что-то вроде: «Заткнись, ублюдки», и это мне не очень помогло. Ветер переменился, и я почувствовал запах дуриана. Я проследил взглядом за своим носом и обнаружил группу высоких деревьев, с которых свисали плоды, как футбольные мячи, достаточно большие, чтобы их можно было сорвать.
  
   Малайзийцы выращивают дуриан для еды, а почва вокруг этих деревьев аккуратно ухожена. Я все еще не понимал суть этого. Дома все в хорошем состоянии. Джунгли еще не заросли вокруг, а это означало, что люди были здесь меньше месяца назад. Теперь их не было. Почему? Болезнь? Страх чего-то? Злой дух?
  
   Дождь хлынул, как жидкий смерч. На открытом пространстве казалось, будто стоишь под опрокинутой бочкой от дождя. Я побежал к самому большому дому - вероятно, когда-то это был дом пенгоулу, вождя, и добрался до него как раз перед ливнем сильнейшего дождя. Я покачал головой и выглянул в дверной проем. Это было похоже на попытку увидеть сквозь водопад. Одна огромная твердая ткань мрачной серебристо-серой воды. Я едва мог видеть дома на другой стороне открытого пространства.
  
   Это может быть десять минут, а может быть и десять часов. Я закурил сигарету из водонепроницаемого футляра и снял промокшую одежду - от меня тоже стало приятно пахнуть - и решил пропустить завтрак и немного поспать. Мне было немного неудобно здесь, в кампонге, но я не мог представить, как ходить в этих джунглях в такую ​​погоду. Кроме того, я не думал, что мне грозит большая опасность. Партизаны знали о существовании этого кампонга, но и правительственные войска знали. Я немного сомневался, что кто-то из них придет сюда, чтобы выступить в роли мишени. Все, что мне нужно было сделать, это затаиться и ускользнуть, как только стемнеет. А пока я успею высохнуть. Первый раз за пять дней.
  
   Когда я закурил вторую сигарету, я услышал адский шум в джунглях поблизости. Падающие деревья. В джунглях вы должны очень быстро узнать, означает ли определенный звук опасность или нет. Если вы этого не знаете, за один день вы сделаете целую кучу пробежек. Это были старые гнилые деревья, настолько гнилые, что в конце концов они упали, и их тащили за собой тяжести сплетёных лиан и других гнилых деревьев. Иногда одно такое гнилое дерево может потянуть за собой десять других деревьев.
  
   Шел ливень. По крайней мере, птицы-носороги замолчали. Я думал, что это серьезная буря, которая, вероятно, продлится до полудня. Я сделал своего рода навес из своей палатки. Также и здесь. Вы должны сделать это в малайском доме, если не хотите, чтобы вам в лицо попались ящерицы и змеи. Это из-за пальмы нипа, которой они покрывают свои крыши. Малайские тараканы любят нипу, ящерицы любят тараканов, а змеи любят ящериц. Вот откуда это взялось. Они настолько увлечены своей игрой, скользят и пожирают друг друга, что иногда теряют равновесие. Малазийцы, кажется, не возражают против случайных змей в супе или ящериц в их постели. Но я опасаюсь.
  
   Как только я натянул брезент, что-то пронеслось у меня в голове. К настоящему времени у меня была щетина, и она чесалась. Я решил побриться. У меня было полевое зеркало из нержавеющей стали и крышка фляги. Я снял кепку на несколько секунд, а затем начал бриться в мягкой дождевой воде. Одна сторона моей челюсти была готова, когда я увидел движение тени в зеркале.
  
   Это была не столько тень, сколько какое то движение. Я поставил зеркало на балку и встал спиной к дверному проему. Я увидел, как там что-то пошевелилось. Я продолжал бриться, наполовину убежденный, что мои глаза обманывают меня. Зеркало было тусклым, и проливной дождь закрыл вход едва прозрачной пеленой. Я не был уверен, но пять дней в одиночестве в джунглях не оставят тебя равнодушным. Я продолжал бриться, но не спускал глаз. На мне были только шорты, но на мне была кобура с «люгером» и стилет в нарукавных ножнах. Это мог быть зверь. Может быть, обезьяна, может быть, собака, вернувшаяся в деревню по причинам, известным только собакам.
  
   Я продолжал наблюдать. Хлынул дождь. Я как раз работал над этой чувствительной частью под носом, когда снова увидел его. На этот раз я видел это очень отчетливо чуть больше секунды. Это было мужчина, накрытый циновкой, от дождя, бегущего по поляне от дома к дому. Потом он зашел. Зашел в дом прямо напротив моего. Я отложил бритвенный набор в сторону и, не сводя глаз с линии огня от дверного проема, попытался разобраться в этом. Я не думал, что это большая опасность. Мне в голову были встроены зуммер и сигнальная лампа, и в этот момент они вышли из строя. Но хотя я очень доверяю своим инстинктам, я не доверяю им на сто процентов. У меня была компания в деревне, и я должен был узнать, кто это был. Может быть, прокаженный, оставшийся, когда остальные ушли. Или сумасшедший, тоже оставшийся тут. Путешественник, как я, который заблудился и теперь только укрылся от дождя?
  
   Партизанский разведчик? Один из представителей Красной Кобры. Последнее было очень возможно. Проницательный лидер партизан мог послать сюда человека или двух, чтобы следить за кампонгом. Или правительственные силы достаточно сумасшедшие, чтобы воспользоваться этим. И рискнуть попасть в засаду.
  
   Я решил позволить ему прийти ко мне. У меня был целый день и немало терпения. Используя легкий нейлоновый спальный мешок в качестве матраса, я лег на него, а не в него, и вытянулся лицом к дверному проему. Справа у меня был Браунинг, слева - Люгер, и он делал вид, что сплю.
  
   Плохо было то, что я почти заснул из-за этого. Веки стали свинцовыми. Как только я увидел малейший намек на красные сумерки, спал ли я или когда рев дождя раздался все дальше и почти заставил меня уснуть, я заставил их снова открыться. Наконец, мне пришлось ткнуть себя стилетом в руке, чтобы не заснуть, и когда я почувствовал, что засыпаю после этого, я ударил себя по бедру. Было больно, но помогло.
  
   Внезапно она оказалась там, в дверном проеме. Молодая женщина. Девушка. Я держал глаза открытыми и регулярно дышал, как будто спал.
  
   Она стояла, глядя на меня около минуты. Я видел, как она дрожит, готовая бежать, как кенгуру, почувствовав запах тигра. Это было дикое милое животное, с которого капала дождь и на нем был только мокрый полусаронг из дешевого батика, который ничего не скрывал. Ее густые черные волосы ниспадали ей на лицо, насквозь промокшие, позволяя тонким струйкам воды стечь по твердой круглой груди кофейного цвета. Малазийские женщины быстро взрослеют. По моим оценкам, ей было семнадцать или восемнадцать.
  
   Я притворился, что храплю, и пробормотал какую-то чушь. Это, казалось, убедило ее, когда она бросилась прямо на консервы, которые я приготовил для еды позже в тот же день. Этот ребенок был голоден. Она наклонилась, изящная, как газель, с выпуклыми грудями. И начала аккуратно складывать банки в сумку, которую сделала из своего саронга. Ноги у нее были короткие, но коричневые и тонкие, а ягодицы крепкие.
  
   Я молча встал и нацелил на нее «люгер». «Положи его снова», - сказал я на малайском. «Тебе не нужно ничего брать. Если ты голоден, я дам тебе что-нибудь поесть ».
  
   Она издала испуганный звук, который, казалось, исходил откуда-то из ее горла, и позволила банкам с грохотом упасть на пол. Я посмеялся над ней. Я хотел, чтобы она знала, что я не привидение из джунглей или призрак. Она отступила на несколько шагов и посмотрела на меня широко раскрытыми янтарными глазами. Она меня боялась. Я это почувствовал. Но она не испугалась. Она с тревогой и вниманием ждала, что я могу с ней сделать.
  
   Я медленно встал, направил на нее «люгер» и продолжал улыбаться, показывая ей, что не хочу его использовать.
  
   "Апа нама?" - Я это сказал с обычной приветственной ерундой.
  
   «Сити, нама». - Улыбки по-прежнему не было. Она наморщила лоб и внимательно посмотрела на меня.
  
   Я кивнул. - «Сити. Красивое имя. Что ты делаешь здесь, в этой деревне, одна?
  
   "Баняк суса". - Было довольно много трудностей. Тогда я понял, что нашел настоящую золотую жилу информации. Но через мгновение я снова чуть не потерял её.
  
   Вдруг она широко раскрыла глаза от страха. Она указала на меня сзади и взволнованно закричала. - "Ада оэлар бесар!"
  
   Самый старый трюк в мире, на который я чуть не попался. Действительно, позади меня могла быть большая змея. Она была почти такой же быстрой, как змея, когда нырнула к дверному проему. Я был немного быстрее и поймал ее в тот момент, когда она снова попала под дождь. Она боролась, как кошка, и дождь сделал ее бархатную кожа гладкой, как у маленького питона. Мне с трудом удавалось удержать ее блестящие белые зубы от моей плоти, и в бою мне каким-то образом удалось сорвать этот полусаронг от ее тела.
  
   Это было так. Когда она поняла, что обнажена, она перестала бороться. Она застонала и встала, полусогнувшись, положив руки перед этим черным треугольником на животе. Я положил руку на ее тонкую руку и толкнул обратно в дом. - "Хорошо, Тонделая. Заходите и понаблюдайте за своими манерами ».
  
   Я также искал змею, но змеи не было. Я кинул ей полусаронг, и она скользнула в него так быстро, как я моргнул.
  
   Он по-прежнему был промокший, но от этого ей стало немного лучше.
  
   В моем багаже ​​была сухая рубашка, и когда я вынул ее и протянул ей, я почувствовал себя сэром Уолтером Рэйли.
  
   Я действительно сам с нетерпением ждал футболки, но надеялся, что это хорошее вложение, и что этот ребенок знает, что происходит в этой части мира.
  
   Я решил действовать по-умному и не форсировать вещи слишком сильно. Может, тогда мы снова сможем поладить. Я еще больше убедился в этом, когда она надела мою рубашку и застегнула ее на свою красивую полную грудь. Затем, наконец, она показала мне свои белые зубы в нерешительной улыбке. И она говорила по-английски!
  
   "Вы Оранг Поетех?"
  
   Я покачал головой. 'Нет. Не английский. Orang Amerikaniki ».
  
   Ее улыбка стала шире. У нее были красивые зубы, она протянула руку. «Орангуты американки хороши. Ты даешь Сити сигареты и еду, Туан?
  
   Я зажег ей сигарету и протянул ей. Она снова засмеялась. Она села на корточки по-малайски, глубоко вдохнула и позволила дыму снова выйти из своего милого носика. Подберите ей подходящую одежду, и она украсит приемный зал любого восточного посольства. Или любой бар в Сингапуре и Гонконге. Я оценил ее на сто процентов малайкой. Без китайской, тамильской или какой-либо другой крови. И если малайская девушка красива, то она еще и безумно красива.
  
   Важной частью этой красоты было то, что она совершенно не обращала на это внимания.
  
   Я бросил ей консервный нож. - Займитесь чем-нибудь, Тонделая. Приготовьте нам что-нибудь поесть ». Я не спал.
  
   Она умела обращаться с консервным ножом. Она посмотрела на дверь и надула губы. «Слишком сильный дождь. Нет угля для огня. Думаю, нам придется есть холодным. Я усмехнулся. - «Не жалуйся. Вы ведб млгли простудиться, не так ли?
  
   Она искоса посмотрела на меня, открывая банки. «Я брала их с собой только потому, что умираю от голода. Сити неплохая девочка.
  
   Я согласился с ней. Совсем неплохая!
  
   Пока мы ели холодную кашу и сыр, она рассказала мне, как случилось, что она осталась одна в деревне. Она была там только с прошлой ночи, а до этого пряталась в джунглях.
  
   Мне потребовалось время, чтобы что-то понять. Пришлось задавать ей много вопросов, заставлять начинать все сначала и повторять. Я сам говорю на ломаном малайском, и ее английский был не намного лучше. Но мы пережили это вместе.
  
   Все сводилось к следующему: дядя Сити, Иса, когда-то был партизаном против японцев, а позже, в те тяжелые времена, против британцев. В нужный момент он устал от всей этой борьбы и остановился. Он удалился в этот кампонг, потому что он был довольно отчужденным, и надеялся провести свои дни в мире. Он научил Сити ломаному английскому, который она теперь использовала, и рассказывал ей выдуманные истории о британском образе жизни. А среди суеверных малазийцев он прославился своими кошмарами.
  
   Они приходили не часто, но когда приходили, они были действительно супер-постановками в разноцветных тонах, от которых все встали дыбом (мои слова, а не Сити).
  
   Во время этих ужасных снов Иса кричал о золоте. Много золота. Огромное количество золота и мертвые япошки на подводной лодке. Когда он очнулся, он не мог вспомнить ничего, что ему снилось или что он сказал. По крайней мере, он так утверждал.
  
   С бесконечным терпением я заставлял ее повторять эту часть истории несколько раз. Мне нужно было набраться терпения, потому что я хотел как можно быстрее добраться до сути истории, и Сити рассказала это по-своему. Медленно. Так что я выругался про себя и начал немного уставать. Но, несмотря на мое нетерпение, я продолжал ее слушать.
  
   Со временем у Исы стало меньше дурных снов, и он продолжал менее часто будит деревню своими криками. Люди начали забывать об этом. Большинство не верило, что Иса что-то знает о спрятанном золоте.
  
   Затем, возможно, всего несколько месяцев назад, Красная Кобра пришел с намерением набрать новобранцев. Когда вернулись плохие времена, было довольно много волнений.
  
   Снова будут драки и убийства, и у дяди Сити снова начались кошмары.
  
   Я курил, присев на корточки, глядя на Сити с растущим нетерпением и скептицизмом. Но я не перебивал ее. Все еще шел сильный дождь, и мы были прикованы к хижине, так что я мог слушать. Подавленный, я зевнул, но она, похоже, не заметила.
  
   «Туан, тогда я совершила большую ошибку. Однажды я рассказала своему возлюбленному о снах моего дяди. Самая ужасная ошибка. Теперь все мертвы, потому что я рассказала о снах дяди. Но как я могла знать, что мой любовник работает на Красную Кобру и говорит ему то, что я ему говорю ». Мои уставшие уши оживились. Я поднял руку. - «Подожди, Тонделая. Слишком много неясного. Кто что кому сказал?
  
   У нее было много терпения с этим великим Орангом Американики. Она подняла кулачок и подробно описала его пальцами.
  
   У меня есть любовник помошник Красной Кобры, Тоин. Понимаешь?'
  
   Я кивнул, что да.
  
   Но Сити не знала, что ее возлюбленный - Красная Кобра (когда я рассказывала ему о плохих снах моего дяди. Эти сны о большом количестве золота, да?
  
   Я снова кивнул. Пока я мог это понять.
  
   Однажды ночью, после того как Сити и любовник занялись любовью в джунглях, я рассказываю ему о снах дяди. Он улыбается. Я улыбаюсь. Не думаю об этом две-три недели ».
  
   Я начал понимать.
  
   «А через две или три недели вы узнали, что ваш парень был партизаном Красной Кобры?»
  
   Она уставилась в пол. Ее лицо исказилось. И когда она наконец посмотрела на меня, в ее глазах стояли слезы. 'Да, пожалуйста. Я это узнала ».
  
   Я понял. - «А этот твой парень приехал в деревню с Красной Коброй. Он приводит Лим Джанга, лидера китайских партизан, прямо в деревню. Разве это не так, Сити? Она кивнула. Теперь по ее лицу текли слезы. За окном дождь утих.
  
   «Они пришли, чтобы заставить моего бедного дядю рассказать правду о кошмарных снах», - сказала Сити. «О золоте. Он говорит, что не помнит. Говорят, он лжет, и он помнит, и он должен помнить. Партизаны очень бедны и очень нуждаются в золоте. Говорят, мой бедный дядя, который раньше сам был партизаном, воевал против японцев и англичан, был ранен и устал от сражений, они говорят, что он должен вспомнить и нарисовать карту, где спрятано это золото. Но мой дядя все еще говорит, что не может вспомнить. Он один из бывших партизан и не хочет работать с новыми. Он говорит, что уже достаточно боев и убийств. Мой дядя говорит. Итак, они наконец пытают его. Они заставляют Сити смотреть ».
  
   Я еле дышал. Я хотел, чтобы она продолжила, но она остановилась и попросила еще сигарету. Я дал ей это и призвал ее продолжать. «Если она остановится сейчас, - в ярости подумал я, - я сам ее замучаю». 'Хорошо. Они мучают твоего дядю и заставляют тебя смотреть. Он заговорил? Он нарисовал карту, чтобы помочь им найти золото?
  
   Я сам не особо верил в это золото, но и не исключал полностью этой возможности . Если эта девушка говорила правду, у меня была возможность расправиться с Красной Коброй. Он бы поверил этим кошмарам и рассказам об этом золоте, а это означало, что я смогу найти его и убить. Сити выпустила небольшой клуб дыма и широко открыла глаза. Она больше не плакала. 'Да, пожалуйста. После долгих мучений дядя заговорил и составил им карту. Он нарисовал место, где есть золото ».
  
   "А что сказал им ваш дядя?"
  
   «На подводной лодке. Старая японская подводная лодка, давно затонувшая. Я слышал, мой дядя сказал им это ».
  
   О Господи. Старая японская подводная лодка. Я покачал головой, чтобы вернуть весь беспорядок внутри на место. Я подумал, не заболел ли я лихорадкой в ​​джунглях. Если она лгала или обманывала меня, она была лучшей маленькой актрисой Малакки. Но почему на самом деле? Почему?
  
   Я продолжал пытаться отделить реальность от фантазии.
  
   Где была эта японская лодка? Я более или менее ожидал, что она скажет мне, что она висела на вершине дурианового дерева где-то посреди джунглей.
  
   Но она покачала головой. Сити не знает. Карты мне не показывали, вы так думаете?
  
   'Вы уверены, что это было, Сити?
  
   'Я уверена. Я уверена, Туан. Я не сумасшедшая ».
  
   Это имело какой то смысл. Но я знал кое-что, что позволяло мне судить о ее истории правдиво. Если бы она была просто маленькой малайской мошенницей, я бы это скоро узнал.
  
   "Что случилось с твоим дядей после этого, Сити?"
  
   Она пожала своими стройными коричневыми плечами под моей рубашкой. 'Он умер. Слишком много пыток ».
  
   Я хотел, чтобы она это доказала. «Где, - хитро спросил я, - его тело?»
  
   Я думал, она на это не ответит. Малайзийцы не любят болтаться среди трупов. Но если она солгала, я заставил ее обмануть меня. Я заставлял ее показать мне труп, хотела она того или нет.
  
   Сити встала, слизала пепел со своих тонких пальцев и кивнула в сторону дверного проема. Внезапно дождь прекратился, и солнце ярко засияло над безлюдной поляной.
  
   Давай, чувак. Я покажу тебе тело моего бедного дяди
  
   Покажу. Другие тела тоже. Все там.'
  
   Я посмотрел на нее. "Какие еще тела?"
  
   Она сделала нетерпеливый жест. 'Все они. Все из этой деревни. Красная Кобра убил всех в деревне после того, как он истязал моего бедного дядю и забрал карту. Он знает, что сюда время от времени приходят правительственные войска, и не хочет, чтобы они об этом знали. Почему ты этого не понимаешь, Туан?
  
   Она немного рассердила меня. Я мог бы быть хорош дать ей рубашку и немного еды, но я все еще был довольно тупым оранг-американцем.
  
   Она хотела пройти к двери, но я остановил ее стволом своего браунинга. - Не так быстро, Тонде-лайя. Как мне узнать, что там? Возможно, люди Красной Кобры. Я ...
  
   Она положила руки на свои стройные бедра и посмотрела на меня с бесконечным пониманием. - «Никаких партизан, Туан. Это то что я сказала. Все они ищут золото на японской подводной лодке. Знаю, потому что искала еду в их лагере. Я ничего не нашла, поэтому вернусь сюда снова. Подумайте, может быть, правительственные войска придут, заберут меня на побережье и накормит. Но они тоже не приходят. Сити очень голодна. Вот почему я пытаюсь украсть у вас еду. Мы идем сейчас?
  
   Я последовал за ней за дверь. Теперь я ей поверил, но в то же время не терял бдительности, пока она повела меня через поляну, из кампонга и через ручей по скользкому бревну. Я не думал, что она партизанская приманка. В этом не было никакого смысла. Если бы они знали, что я в кампонге, и хотели бы меня, все, что им нужно было сделать, это войти и убить меня. Я больше не знал, чему верить. Когда мы подошли ближе, я внезапно понял, чему верить. Вонь была ужасной. Сити зажала нос пальцами, а я повязал лицо платком. Раньше я чувствовал запах смерти, но это победило все. Это было похоже на поле битвы недельной давности, где трупы оставляли на солнце.
  
   Мы подошли к краю узкого и глубокого оврага. Вонь поднималась, как газ в болоте. Сити указала вниз.
  
   «Вот, пожалуйста. Как я говорю. Все в деревне мертвы и брошены сюда. Я боюсь и прячусь в джунглях, иначе я тоже умру ».
  
   Я посмотрел на беспорядок из разбросанных тел. Некоторых из них уже покрыли джунгли, но другие были видны. Около шести кабанов мирно кормились, кряхтя и роясь в гниющих останках, не обращая на нас внимания. Каким бы крутым я ни был, и, несмотря на все, что я теперь мог видеть в этой сфере, я все еще чувствовал, как у меня скручивает живот. Я отвернулся.
  
   Сити снова указала на трупы и коснулась моей руки. 'Вы идете вниз? Может, я покажу тебе бедного дядю, Туан. Может быть, трудно найти, но я могу попробовать. Тогда вы верите Сити, да?
  
   Я оттащил ее от оврага. «Теперь я верю Сити», - сказал я. «Поторопись, Тонделая, убираемся отсюда к черту».
  
   «Кто эта Тонделая, ты меня зовешь, Туан?»
  
   «Очень красивая девушка из книги».
  
   Она опередила меня шагая по стволу дерева. - "Как в кино, Туан?"
  
   «Ага, как в кино».
  
   Мы вернулись в кампонг. Меня все еще чуть было не стошнило, и кровь стучала в висках. Мои глаза горели. Я знал симптомы и боролся с ними. Сейчас не время впадать в один из моих редких припадков слепой ярости. Иногда такое случается со мной, но всегда оказывается в мой недостаток в работе. Разъяренный человек совершает ошибки, а я не мог позволить себе ни одной ошибки.
  
   Она продолжала болтать, как птица из джунглей. - Эта Тонделая, Туан, была хорошенькой. Очень хорошая?'
  
   Я ее почти не слышал. «Да», - сказал я рассеянно. 'Она была очень красивая. И ужасно плохая ».
  
   Она замолчала, когда мы пересекли открытое пространство и снова достигли хижины, где я оставил свои вещи. Теперь я снова взял себя под контроль. Одно я знал наверняка: я очень хотел убить этого Лим Джанга. Обычно это было не более чем задание, но на этот раз я получил бы от него максимум удовольствия.
  
   Этот парень был довольно прямолинеен. Когда мы вернулись в хижину, она спросила: «Я красивая, Туан?»
  
   Я усмехнулся ей. «Ты красивая, Сити. Помоги мне собраться сейчас, потому что мне нужно двигаться дальше ».
  
   Она приступила к работе. «Но я не плохая, Туан», - сказала она. «Сити - хорошая девочка. Думаю, поэтому тебе не следует называть меня Тонделая.
  
   Рассеянно я согласился с ней. Я закурил сигарету и смотрел, как она складывает вещи. Затем я проверил люгер и стилет, снял браунинг с плеча, сел на лестнице и стал ждать.
  
   Кампонг дымился. Я вспотел. Пока я курил, я снова позволял своим мыслям вертеться.
  
   Я был прямо на пути к этой Красной Кобре. Резня жителей села доказала это. Это был его стиль. Я вспомнил, что Бен Томсон рассказал мне о резне в Индонезии. Он сказал это довольно мелодраматично. Лим Джанг нанес ответный удар и убил всех бенгальцев, прежде чем пересечь Малаккский пролив.
  
   Теперь он уничтожил весь кампонг, так что никто не мог сказать правительственным войскам. Он унес все до последней сковороды, из-за чего все выглядело так, будто жители деревни собрали чемоданы и ушли по собственному желанию. На мгновение я задумался, почему он не сжег деревню, но потом я понял. Дым. В джунглях иногда можно оказаться менее чем в двадцати метрах от врага, даже не подозревая об этом. Или он должен полностью разоблачить себя. Но Красная Кобра был для этого слишком умен. Однако он допустил одну ошибку. Он позволил Сити ускользнуть в джунгли, чтобы спрятаться.
  
   Она вышла из салона с моим багажом. Она сказала. - Ты впереди, Туан. Сити следует за тобой.
  
   Я посмотрел на нее. - "Куда, черт возьми, ты собираешься?"
  
   Ее глубокие карие глаза расширились от удивления.
  
   - Я пойду с тобой, Туан. Что вы думаете. Вы идете за Красной Коброй. Я тоже, да? Он идет на берег за японской подводной лодкой. Вы идете за ним на берег, да? Я собираюсь идти по берегу, чтобы найти друга и снова обрести дом, да?
  
   Почему нет?'
  
   Таким образом, это звучало разумно. На самом деле я не думал об этом, но, конечно, она не могла оставаться одна в пустынном кампонге, ожидая, когда правительственные войска вернут ее к цивилизации. На это у них могут уйти недели, даже месяцы. Но пока я застрял с ней. Я пожал плечами. - "Хорошо, Сити. Но запомни это - я должен идти быстро, и если ты не поспешь за мной, я оставлю тебя позади. Кроме того, мне нужно много думать, и мне не нравится твоя болтовня. Делайте то, что я вам говорю, и не задавайте вопросов. Это ясно?
  
   Она моргнула и наморщила нос. - «Ты Туан».
  
   «Хорошо», - сказал я. «Помни это. Я начальник. Если вы забудете это и создадите проблемы - какие бы проблемы я ни ставил, я оставлю вас тиграм ». Это было так. Конечно. Все малазийцы боятся тигров, но особенно женщины боятся даже их имени.
  
   Моргая влажными глазами, Сити огляделась на джунгли. - Не говори о римау, Туан! Это приносит неудачу. Очень. Когда они слышат свое имя, может произойти римау - я хорошая девочка, Туан. Я не причиняю никаких хлопот. Обещаю.'
  
   Мне пришлось повернуться, чтобы она не заметила, как я хихикаю. В пятидесяти километрах, наверное, не было римау. Когда я, наконец, выровнял лицо, я сказал: «Вы ходили в лагерь кобр искать еды. Это то, что вы сказали.
  
   «Это то, что я сказала, Туан».
  
   'Где это находится?'
  
   Она указала на восток. 'Там. Однодневная прогулка по джунглям ».
  
   «Тогда пойдем туда», - сказал я. - «Вы должны показать мне».
  
   Дневная прогулка в джунглях может означать далеко или близко, в зависимости от джунглей. Но старый лагерь Лим Ланга может дать мне отправную точку. Если бы у него было сто человек, и все они путешествовали вместе, тогда найти след не составит труда. «Может быть, тогда я и не великий белый охотник, - подумал я, - но если я не смогу даже угнаться за бандой из ста человек, мне лучше бросить AX и жить на маленькой ферме».
  
   Я просто надеялся, что у Красной Кобры не было часовых, которые бы прикрывали его спину.
  
   Я хотел забрать у нее багаж. - "Поехали, леди".
  
   Сити отступила на шаг. - «Я несу, Туан. Это не тяжело. Это женская работа ».
  
   Я пожал плечами и похлопал ее по правой руке. Если бы она тогда этого захотела.
  
   Вскоре я узнал, что она умнее меня. Из кампонга мы попали прямо в довольно густые джунгли. Чтобы двигаться вперед, мне пришлось прорезать проход парангом. Пот залил мне глаза, и я полностью окунулся в соленую ванну, когда эти богом забытые пиявки начали собираться.
  
   Позади меня Сити спела песню, чтобы тигры были милы. Очень вежливая песня. Оказалось, что все тигры были хорошими стариками, у некоторых из них даже были титулы вроде «ваш дворянин». И никакой почтенный и праведный тигр не стал бы тратить свое время на бедную маленькую малайскую девочку.
  
   Я не вникал в это. Я предположил, что в песне нет ничего против того, чтобы тигры поедали американских орангутов.
  
   Я продолжал хихикать. Время от времени мы останавливались, и я сжигал с себя пиявок.
  
  
  
  
  
   Глава 8
  
  
  
  
   Сити была права. Мы добирались до лагеря Красной Кобры целый день. Через несколько часов я обнаружил слабые остатки тропы, и это сделало поход немного легче. Но тоже опаснее. Мне приходилось набирать скорость и остерегаться часовых, ловушек, растяжек и т. Д. Партизаны очень способны в этом.
  
   За исключением некоторых пиявок, тогда нас ничто не беспокоило. Мы мельком увидели рычавшую на нас пантеру, которая затем убежала. И однажды мы наткнулись на паутину, которая оказалась прочной, как нейлон. Мне пришлось отрубить его парангом, чтобы продолжить.
  
   Солнце зашло за горизонт, когда мы достигли возвышенности. Джунгли поредели, и наше прикрытие уменьшилось. Это меня меньше устраивало. Мы достигли тонкого гребня, ведущего к зеленой горе, и двинулись по ней. Время от времени нам приходилось иметь дело со слоями гранита. Камень был таким старым и крошащимся, что его можно было легко обработать лопатой. Как только этот хлам рассыпался у меня под ногами, я поскользнулся и чуть не полетел головой вниз. Потом пошли еще медленнее.
  
   В третий раз за день пошел дождь, когда солнце достигло предела неба на западе. Сити, которая весь день хранила молчание, мягко позвала меня.
  
   'Дальше есть каменная стена и надо спуститься вниз по лестнице. Увидим лагерь Красной Кобры.
  
   Она была права. То маленькое укрытие, которое у нас осталось, здесь полностью исчезло, и между мной и краем скалы было пятьдесят кусков голого камня. Я остановился и прислушался. Темнело и где-то я слышал журчание ручья. Я жестом велел девушке оставаться на месте и подполз к краю скалы.
  
   В бинокль я изучал обстановку внизу. И почувствовал облегчение. Ничего не двигалось. Лагерь был заброшен.
  
   Теперь систематически осмотрел лагерь с биноклем. Ничего не шевелилось. Были пещеры, грубые укрытия и выжженные круги древних очагов. Узкий ручей несся через лагерь с огромной скоростью, разбрызгивая белую пену вокруг блестящих темных валунов.
  
   Сбоку была уборная, все еще с шестом, на котором ты сидишь на корточках. Рядом была куча мусора. Насколько я мог видеть, уборная была только одна, а это означало, что с Лим Джангом не было женщин. Правильно. Бен сказал мне, что китайцы не имеют ничего общего с женщинами и держат их как можно дальше от своих лагерей. Какой-то аскет-убийца, тот человек, которого я должен был убить. Это самые опасные личности.
  
   Я изучал лагерь в течение пятнадцати минут, прежде чем подать сигнал Сити двигаться вперед. Я бы рискнул. Здесь мы переночевали, а на рассвете шли по тропе.
  
   Она шла со мной сквозь мягкий дождь. Она не сказала ни слова об этом весь день, но я знал, что багаж становится тяжелым. Я снял его с ее спины и указал на лагерь.
  
   «Мы останемся здесь сегодня вечером. Как нам спуститься? ' Она искоса указала на отвесную скалу. - «Лестница, туан».
  
   "Какая лестница?" - Я не видел лестницы.
  
   Она подвела меня к краю скалы и показала первый толстый деревянный колышек, вбитый в обветренную гранитную стену. Лестница!
  
   Она увидела мое лицо и засмеялась. - «Хорошо, Туан. Я была внизу. Достаточно крепкая ».
  
   Она была крепка, но вряд ли для моего веса. Некоторые из этих ступенек скрипели и ужасно двигались, когда я спускался вниз. Она прошла за мной, как обезьяна на веревочке.
  
   Я сказал ей приготовить ужин, пока шнырял по лагерю. Теперь я был уверен, что мы одни и нам ничего не угрожает, но я хотел быть абсолютно уверенным. - Огонь, Туан? Я готовлю хорошую еду на огне ».
  
   Я кивнул в сторону одной из пещер. - «Хорошо, огонь. Там, в той пещере. Очень маленький огонь, понятно?
  
   «Понятно, Туан».
  
   В лагере ничего не осталось. Даже пустых патронов. У партизан не хватает боеприпасов, чтобы тратить их на учения. Я быстро прошел через лагерь и заметил, что в уборную бросили известь, чтобы избавиться от зловония. Это рассказало мне кое-что больше об этом Лим Джанге. Это был довольно дотошный маленький убийца. Приосить сюда известь было бесполезным и дорогим бременем.
  
   К тому времени, как я вернулся в пещеру, дождь прекратился. Вечер был теплым, влажным и наполненным ароматом джунглей. Ветер дул с запада, разнося слабую гниющую вонь от грязевых луж и мангровых болот, заглушая все остальные запахи в окрестностях даже на таком расстоянии.
  
   У входа в пещеру горел небольшой костер. Никаких признаков Сити. Мой рюкзак был открыт. Я порядочный человек и держу свои дела в порядке, насколько это возможно, но от этой аккуратности осталось чертовски мало.
  
   Я огляделась и мягко крикнула: «Сити?»
  
   Нет ответа. Я почувствовал запах еды и увидел, что она открыла несколько банок и бросила их содержимое в мой походный поддон, который теперь нагревается на плоском камне в огне. Это были консервы, но пахло как кухня «Уолдорф Астория». Но в то время я не был очень голоден. Куда пропала эта сука? Я отошел от огня, снял браунинг с плеча и пошел к кругу камней впереди. Если эта маленькая шлюшка каким-то образом изменяет мне ...
  
   Она вышла из темноты, напевая что-то, что я узнал вдали, как малайскую песню о любви. Она была гладкой и блестящей. Огонь превратил ее блестящую кожу в коричневый бархат. Она заколола свои красивые темные волосы и каким-то образом заколола их, вероятно, деревянными палками, которые она вырезала. Где-то она нашла миндальные веточки и связала их за левое ухо. Она вымыла и свой саронг, и себя. В одной руке она несла мою запасную рубашку, тщательно сложенную насухо, а в другой - единственный кусок мыла.
  
   Она увидела выражение моего лица, неправильно его поняла и подняла кусок мыла. - Ты не рассердился на меня, Тоин? Сити любит красивую ванну по вечерам.
  
   «Не злюсь», - сказал я. Я взял мыло. - «Приготовь еду. Сам приму ванну. Иногда у тебя возникают хорошие идеи, Сити.
  
   Я нашел маленький бассейн, в котором она вымылась, и принял ванну всей моей жизни. Я оставил одежду и оружие на берегу, стараясь держаться как можно ближе, позволяя куску мыла соскрести с себя зловоние джунглей. Я думал, что знаю, что должно произойти, но меня это не особо беспокоило. Это не имело значения. Я был в другом мире. Вашингтон и Нью-Йорк, Лондон и Париж, Сингапур и даже Куала-Лумпур были не более чем нечеткими точками во времени и пространстве. То, что было написано, должно было случиться. Природа пойдет своим чередом. Вот что происходит с вами сейчас, когда вы в джунглях.
  
   Когда я вернулся в пещеру, еда была готова. Мы её съели, а на десерт я разбил несколько плиток шоколада на кусочки. Потом мы покурили и поговорили около часа, и я получил от нее много информации, а она даже не знала, что она у нее есть. Я все аккуратно убрал и стал ждать.
  
   Я оказался в уникальной ситуации, когда для меня это не имело большого значения. Меня послала не похоть. Я был готов к веселью, как только это получилось, но я определенно не собирался форсировать это каким-либо образом. Через некоторое время я обнаружил, что зеваю. Я встал и вошел в пещеру. Сити пришла за мной.
  
   "Туан?"
  
   "Что это, Сити?"
  
   Она указала на открытый на песчаном грунте спальный мешок. - 'Мы вместе спим в сумке , Да? Боюсь спать одна ».
  
   Я улыбнулась. "Опять тигры?"
  
   «Туан». Она поднесла палец к губам. «Не говори о Римаусе. Пожалуйста, не говори.'
  
   "Извини, Сити. Я не буду делать это снова.' Мне было очень жаль. Кто что-нибудь знает об чувстве страхов других людей?
  
   За ужином она надела мою рубашку. Теперь она сняла его и стояла передо мной полуобнаженная. Последний свет костра упал в пещеру и коснулся ее груди роговыми красными пальцами. Она сделала быстрое движение, и полусаронг упал к ее ногам. Теперь она не пыталась прикрыться. Она сделала шаг ко мне и протянула руки.
  
   «Весь день я думаю о тебе с большой любовью, Туан. Мне здесь очень больно ».
  
   Она провела пальцем по животу, и ее кожа засияла в свете костра.
  
   Больше всего на свете это говорило мне, что она честна и что я могу ей доверять. Это было так же просто и понятно, как и сами джунгли. Выживай, насколько можешь, но умри, когда придет твое время, и освободись, когда тебе это нужно.
  
   Я улыбнулся, и она прижалась ко мне. Веточка миндаля пахла восхитительно, но не так восхитительно, как ее гибкое тело. Она не умела целоваться, и я не пытался ее научить. Мы потерли лица друг о друга по малайскому методу. Нос к носу, щека к щеке и иногда рот к рту. Ее крошечные соски сжались у меня на груди, когда она начала меня раздевать.
  
   «Мне это нравится, Туан. Очень хорошо.'
  
   Туану тоже понравилось.
  
   Когда нам как-то удалось втиснуться в спальник, она стала брать на себя командование. Она сказала, что нужно делать. Конечно, с любовью и волнением, но она все же сказала, что нужно делать.
  
   Для начала она настояла на том, чтобы лечь ко мне спиной. Когда я сопротивлялся, она стояла на своем. «Я очень хорошо знаю, Туан. Пусть это сделает Сити. Лучше по малайски. Она тихо хихикнула. «Почему все эти американские орангуты не умеют заниматься любовью? Сюда, по-моему. Сити общительна и знает, как получить все, Тоин. Все.' Она подтянула колени как можно дальше в спальном мешке и начала двигаться ко мне. Затем она нащупала между ног и отвела меня именно туда, где мне нужно было быть. Она нашла мои руки и положила их себе на грудь. Затем она вздохнула и начала прижимать себя ко мне. Я сильно толкнул ее. Она простонала и прошептала: «Нет, Туан. Еще нет. Успокойся. Не шевелись. Пусть это сделает Сити ». Я попросил Сити сделать это. И Сити знала, как это сделать. Я забыл, что ей едва ли исполнилось семнадцать. Это было чистое животное развлечение, и я сам никогда не испытывал ничего подобного. Это о чем-то говорит, потому что я сделал несколько вещей. Иногда я думаю, что это слишком.
  
   У нее были мускулы, с помощью которых она знала, как схватить мужчину, сжать и выжать из него все его удовольствие. Когда она пришла в большее возбуждение, она начала рыдать и стонать. Я прижался к ее груди и уткнулся лицом к ее шее, и густые волосы, сладкий запах миндаля и не совсем неприятный девичий пот проникли в мои ноздри. Это продолжалось, так далее, так далее ...
  
   И наконец прозвучал ее отчаянный шепот. «Теперь, Туан! Сделай это сейчас! А теперь сделай ... эээээээээээээээээээээээээ.
  
   Пещера была окутана мягким красным светом, и рассвет был подобен удару грома, наполненному грохотом и цимбалами. Я испустил крик, который, вероятно, все еще слышали в Сингапуре, и если бы в этом районе прятались партизаны, я был бы уже мертв.
  
   Конечно, я не умер. Но я вроде как чувствовал. Когда я наконец смог дышать и снова заговорить, я сказал: "Сити?"
  
   Она не ответила. Она крепко спала.
  
   Дитя природы.
  
  
  
  
  
   Глава 9
  
  
  
  
   Найти след Лим Джанга было несложно. Он шел на восток по старой слоновьей тропе - по крайней мере, согласно старой карте Тоби - и она вела к участку побережья между Паттани и Кота-Баро, довольно безлюдному участку побережья. В непосредственной близости нет каучуковых плантаций, а оловянные рудники заброшены уже много лет. Я изучил британскую топографическую карту и увидел, что джунгли доходят до моря и спускаются к настоящему песчаному пляжу.
  
   И снова я был благодарен, что это восточное побережье, а не западное. Это была бы ужасная среда. Мангровые заросли, крокодилы и около девяноста видов ядовитых морских змей, из-за чего там очень сложно передвигаться.
  
   Красная Кобра путешествовал днем. Я теперь должен сделать то же самое, чтобы не отставать от него и, возможно, догнать его. Я все больше и больше убеждался, что, возможно, в этой истории о золоте и японской подводной лодке есть что-то правдивое. В конце концов, зачем еще «Кобре» отказываться от укрытия и покидать джунгли - джунгли, в которых она была в безопасности, - и направиться к открытому берегу, где она будет уязвима каждую секунду дня. У этого ублюдка должна быть очень веская причина для этого.
  
   Сити была отличным попутчиком. Она сдержала свое слово и особо не болтала. Она сделала себе что-то вроде шляпы от солнца из пальмовых листьев, половину времени таскала багаж и не отставала от меня. И это потребовало от нее некоторых усилий.
  
   Она была довольно хладнокровной женщиной. На вторую ночь, когда мы разбили лагерь, она схватила паранг и разрубила пополам мамбу, которую я не видел. Она была менее чем в метре от моей ноги. Мамба - это разновидность кобры, укус которой не дает жить пять минут. Я почувствовал озноб, когда она убила мамбу, но Сити подняла её парангом и швырнула в подлесок. Она посмотрела на меня с озорной улыбкой.
  
   «Лучше следи за своими шагами, Туан. Сити нужна твоя защита.
  
   Ребенок мало чего боялся, кроме тигров, но это было больше из предрассудков.
  
   Она была очень суеверной, и когда мы подошли к храму змей, она не захотела идти дальше. Ей тоже не нравилось, что я это делал.
  
   В хорошем укрытии мы остановились, и я изучил змеиный храм в бинокль. Он стоял ярдах в сотне от тропы на поляне в лесу, настолько заросшей лианами, что каменное строение было едва видно. От слоновьей тропы к храму был проложен новый проход. Это наверняка сделали люди «Красной кобры». Но почему? Он, очевидно, так спешил добраться до восточного побережья, что я не мог понять, зачем ему нужно торчать около заброшенного храма хотя бы еще час.
  
   Как это часто бывает, Сити принесла результат. Я разработал какую-то технику. Принимая примерно половину из того, что она сказала, как правду, а другую половину подталкивая к сфере мифов и суеверий, я смог получить довольно хорошую оценку происходящего.
  
   Теперь она присела рядом со мной на корточки и болтала об ужасной смерти, ожидающей любого, кто осквернит храм. Я слушал это половиной уха и пытался разобраться в этом. Я видел, что Лим Джанг использовал открытое пространство перед храмом для своего бивака. Я не видел трупов, так что проклятие не коснулось ни его, ни его людей. Но зачем располагаться в храме? Было много лучших мест для лагеря. А храм, известное место, тоже довольно открытый, был очень опасен для странствующих партизан. Почему?
  
   «Змеиный храм запрещен для малазийцев», - сказал Сити. «Там много змей. Тоин, я убиваю более опасную мамбу. Мы не пойдем в храм, не так ли? Мы идем и забываем храм?
  
   «Я должен пойти в тот храм», - сказал я. - «Тебе не обязательно приходить, если ты напугана».
  
   Она схватила меня за руку и вздрогнула.- «Сидеть испуганной. Я не собираюсь. Но в глубине души я очень боюсь за тебя, Туан.
  
   У нее было несколько тысяч причин, почему я не должен входить в этот храм. Он был там около тысячи лет. Ни один из вошедших так и не вышел живым. Семанги, коренные жители этого района, приходили ночью, чтобы принести еду и лекарства змеям, и змеи разговаривали с ними, чтобы научить их всей тайной чепухе джунглей. Когда-то давным-давно в храме жили огромные золотые змеи, идолы. Затем пришли обезьяно-люди, которые украли и забрали змеиных богов. И все знали, что случилось с этими обезьянами. Все они умерли.
  
   Люди обезьяны! Малайзийцы и китайцы иногда называют японцев обезьянами. Представляете, были бы здесь эти япошки? Представьте, что были золотые идолы, и япошки украли их. Золото на их военные дела.
  
   Я позволил ей продолжать говорить, но теперь я слушал каждое ее слово. Все начало обретать смысл. Сити, моя самая дорогая простая девушка из джунглей, не видела связи между золотыми идолами, японцами, находящимися внутри страны, и, возможно, затонувшей японской лодкой. Но я нахожу. Точно так же, как это сделал Лим Джанг, когда он услышал историю от бедного дяди под пытками.
  
   Дядя сам был партизаном. Он дрался с япошками. И он, должно быть, видел, как они грабили этот храм и выносили золотых змей на берег. Что бы он ни видел - он держал это при себе - за исключением кошмаров, когда его разум выходил из-под контроля - и говорил об этом только тогда, когда Красная Кобра выдавила его с помощью нескольких ножей и раскаленных щипцов. Эта нелепая головоломка наконец начала обретать форму. Я покинул Сити, в слезах, и пошел в храм. Я проложил себе новый путь - какой-то умный мог оставить гранату под песком - и мне потребовалось около получаса, чтобы добраться до этого открытого пространства.
  
   Партизаны переночевали здесь и ушли, не убравшись. Еще один факт, что они очень торопились. Там был костер, валялись пустые банки и уборная. Я залез в подлесок, изучал место и ждал, пока птицы и обезьяны заткнутся, чтобы я мог услышать приближение потенциальной опасности. Меня это начало сильно тошнить, потому что мне потребовалось еще пятнадцать минут, прежде чем я смог услышать что то.
  
   Я как раз собирался попробовать, когда питон упал с дерева менее чем в десяти футах от меня. Он перебрался через поляну и исчез в храме. Это было чудовище, около шести метров в длину и тридцать сантиметров в толщину. И все это время он наблюдал за мной.
  
   «Браунинг» висел у меня на плече, но «Люгер» был готов к стрельбе, когда я пересекал поляну. Солнце палило на меня сквозь решетку неистовых лиан надо мной, и где-то на западе я услышал приближающийся дождь.
  
   Я подошел к уборной и посмотрел на какашки. Одну я попробовал палкой, а потом подсчитал, что Кобра опережает меня как минимум на три дня. Я проверил пустые банки и увидел, что он получает еду из материкового Китая. Так что в любом случае у него была какая-то связь с Пекином. Наверное, через Гонконг или через Кантон.
  
   Я снял фонарь с пояса и вошел в храм. Там я позволил яркому лучу света упасть на интерьер. Змеиный запах был невыносимым. Они были повсюду. Мой друг, питон, свернулся клубочком в углу. Он только что поел, сразу после того, как скользнул в храм, и выпуклость посередине была размером с маленькую свинью. Кроме него в храме было полно змей.
  
   Никто из них не обратил на меня внимания. Они свешивались со старых стропил, свернулись калачиком в углу или медленно двигались по каменному полу. Мамбы, по крайней мере двадцать других видов, которых я не мог идентифицировать, и несколько королевских кобр, которые даже не потрудились шипеть, когда я проходил мимо них. Тогда я понял, что мне нечего бояться змей. Все они были одурманены зелеными семенами, сильно и совершенно отсутствовали. Больше всего меня беспокоили хранители змей, которые, вероятно, наблюдали за храмом в это время.
  
   Я почувствовал очень острую необходимость убежать из этого места, как гром. Но я все еще колебался. У меня было странное ощущение, что здесь есть что-то, что я должен знать. Это было похоже на то, как если бы этот старый алтарь змей пытался мне что-то сказать.
  
   Как мог, я закрыл ноздри от змеиного воздуха - смесь вековых экскрементов и сброшенной шкуры может создать совершенно свежий воздух - и позволил лучу света скользить по стене. Даже по прошествии более двадцати лет вы все еще могли видеть, где были украшения. Более светлые участки огромных змей оставались столь же отчетливо видимыми, как и хорошо сохранившиеся окаменелости на этой стене, которая за столетия стала грязной. Что-то вроде маленькой картины, которую вы снимаете со стены вашей бабушки, когда она наконец решает передать свое наследство законным претендентам. Их было четверо. По одной свернувшейся спиралью змеи примерно в пятидесяти футах на каждой стене, украшение в шести футах от крыши.
  
   Их было четыре. Пятнадцать метров в длину. Чистое золото. Это было много чистого золота. Эти япошки тогда, должно быть, были очень счастливы.
  
   Потом я увидел дыру. Я надеялся, что наш Бог не дал бы мне таких хороших глаз, потому что знал, что собираюсь провести расследование. Он просил об этом.
  
   Прямо напротив меня это была квадратная темная дыра в стене. Чуть ниже и уже, чем обычная дверь. Я подошел и посветил лампой в отверстие. Там было очень тихо. Вокруг меня было мягкое скольжение скользящих одурманенных змей.
  
   Свет показал шахту, которая спускалась вниз, как шахта. Вот где они, вероятно, добыли золото этих змей. Я нырнул в шахту с «люгером» в руке и соскользнул по крутому склону за светом моей лампы. Где-то был крутой поворот направо. Я сделал этот поворот, и вот он.
  
   Не о чем беспокоиться, потому что он давно умер. Я позволил свету заиграть коричневыми осыпавшимися костями и увидел что-то тускло-серебряное мерцание. Кулон, браслет, толстый и прочный на одной из костей предплечья.
  
   Я поднял его, и кость разлетелась на частички пыли. Он согнулся в моей руке. Это вызвало у меня очень странное чувство. Теперь я начинал находить все это очень странным. Я зажал лампу между коленями и очень внимательно осмотрел подвеску. Я поскреб кусок ножом.
  
   Платина!
  
   Я положил вещь в карман и вышел. Я не показывал его Сити и ничего об этом не говорил. Она была так счастлива, что я вышел из змеиного храма живым, что не задавала никаких вопросов. Она взяла багаж на плечи, надела шляпу из пальмовых листьев и поспешила прочь.
  
   Она сказала через плечо: «Маленькие люди смотрят. Увидимся в храме. Мы торопимся и, может быть, без проблем ».
  
   Я не хотел никаких неприятностей. Не такого рода неприятности. В восточной части Малакки туземцы используют духовые пистолеты и дротики. Они ловят мамб, доят его и смешивают яд с какой-то жевательной резинкой. Пфффффттт. Тихий и очень быстрый способ умереть. Я поверил Сити. За нами наблюдали, но оставили в покое. Мое дыхание немного успокоилось, когда мы были оттуда в нескольких милях. Сити преодолела свой страх и начала дуться. Большую часть времени она игнорировала меня и перестала говорить по-английски.
  
   Когда мы остановились, и я дал ей сигарету, она взяла ее.
   не глядя на меня, и сказал слишком вежливо: - «Трима каси».
  
   Я настроился и поддразнил ее в ответ. «Байк мем».
  
   Нахмурившись и закатив глаза, она посмотрела на меня. «Тида! Тида мем! '
  
   "Ах." - Я усмехнулся, но сейчас я тоже начал немного приходить в настроение. - Значит, твой партизан не женат на тебе? Даже по законам джунглей?
  
   Она посмотрела на меня и приложила руку к сердцу. Ее глаза наполнились слезами. «Сакит», - сказала она. «Сакит, Туан. Сакит сини.
  
   У нее было много душевной боли.
  
   Тогда я ошибся. Я обнял ее, погладил по волосам и поцеловал в лоб. Она неправильно поняла, уронила багаж и оттащила меня в сторону, чтобы заняться со мной любовью.
  
   Мне было интересно, что думают эти маленькие туземцы, если они все еще смотрят. Без сомнения, они были крайне смущены.
  
   Она была похожа на ребенка, внезапная и изменчивая, как дождь в джунглях. В тот момент, когда она кончила, она похлопала меня по щеке и пробормотала: «Сенанг-сенанг».
  
   Так что она снова была счастлива. Она взяла багаж и снова двинулась в путь. Теперь она снова улыбнулась мне и снова заговорила по-английски. Или, по крайней мере, что-то похожее на это. -
  
   - Вы подвергаете себя опасности, Туан. А Сити очень грустный. Ты умрешь, а я умру еще печальнее. Не умирай, пожалуйста. Я сказал ей, что сделаю все, что в моих силах.
  
   В ту ночь она, как обычно, залезла в мой спальный мешок, но тут же заснула, прижавшись щекой к моей. Мне потребовалось очень много времени, чтобы закончить.
  
   Платина. Но как эти слухи о золоте попали в мир? История, миф, легенда или что-то еще, заключалась в том, что японцы украли золотых змей из древнего храма. Я не понял. Через некоторое время я сдался и подумал о других вещах.
  
   Маленький народ, коренные семанги, никогда не строили этот храм и не делали этих идолов. Они, должно быть, унаследовали это, переняли, когда люди первоначально построившие здание исчезли.
  
   Все это глубоко меня интересовало, но не настолько, чтобы увидеть сквозь века. Итак, этот храм был частью потерянной цивилизации, возможно, тысячи лет назад. Она владела платиновым рудником и знала, как его обрабатывать. Так? Я не был антропологом. Я был агентом AX, старшим киллмастером, профессиональным убийцей, у которого была своя работа. Я заснул, думая, что уже близок к завершению работы.
  
   С наступлением темноты следующего дня мы миновали подножие горы Гоененг, и, наконец, я почувствовал запах моря.
  
   Сити фыркнула и сказала: «Лаут».
  
   Я сказал, что она права и что теперь нам следует быть еще более осторожными, чем раньше. «Красная кобра» не могла быть слишком далеко впереди нас.
  
   Через час я нашел еще один бивак, совсем рядом со слоновьей тропой. На этот раз это был большой лагерь с тремя кострами. Также были следы от джипа.
  
   Теперь я проложил путь в джунгли и покинул Сити, чтобы приготовить для нас еду. Я вернулся к бивуаку «Кобры» и подошел к нему очень осторожно. Джип не упал с неба.
  
   За милю я нашел слабый след, ведущий на юго-восток. Просто след колес, идущий по редеющим джунглям. Я нашел еще следы джипа. Я посмотрел на британскую военную карту. Этот джип, должно быть, прибыл из Кота Бароэ. Это был довольно большой город, один из немногих на засушливом восточном побережье. Кто-то, возможно, больше, чем кто-либо, нанес визит Красной Кобре. Он добрался до слоновьей тропы и проследовал по ней до бивака. Что это было: Акции? Информация? Новые рекруты?
  
   Я вернулся в лагерь и снова обыскал его. В первый раз я был чертовски небрежен, но я настолько привык к «Кобре», что не пытался ничего скрыть, что упустил ее из виду, когда она это сделала.
  
   За пределами обычного туалета - и я увидел, что помет был еще совсем свежим - я увидел, что трава была несколько вытоптана. Это было нетрудно не заметить. Я прошел по тропе довольно глубоко в джунгли, используя свой паранг, и нашел крытый, только что выкопанный колодец. Он был неглубоким, и я быстро вскрыл его с помощью паранга.
  
   Внутри была куча коричневых картонных коробок. Большие и маленькие. В меньших ящиках были радиодетали. Излишки оборудования продаются в Сан-Франциско и отправляются через Гонконг и Сингапур. Лим Джанг использовал старый передатчик армии США, SXC 12, устройство, с которым я был хорошо знаком. Нет, человек, которого я убил на оловянном руднике, сказал мне правду. У Лим Джанга сломалось старое радио, и он не мог общаться с Пекином, с Кантоном или с кем-либо, кто заставлял его танцевать. Теперь у него появились новые запчасти, и он, наконец, снова отметился в красной сети.
  
   Меня больше интересовали большие коробки. Намного больше. Оборудование для дайвинга.
  
   Четыре полных снаряжения для дайвинга. Цилиндры, ласты, очки и все такое.
  
   Черные трафаретные буквы показали, что они принадлежат АКВА-АРТ КОМПАНИИ, ИНК. Кливленд, Огайо.
  
   Я бросил коробки обратно в яму и засыпал их землей. Что касается этой затонувшей японской подводной лодки, я больше не сомневался. Золото? Я покачал головой. Браслет, который у меня был в кармане, был из чистой платины. Могу поспорить, что эти украденные боги-змеи тоже были платиновыми. Но как это золото оказалось в игре?
  
   Я сдался и пошел в наш лагерь за едой, которую Сити приготовила для меня на этот раз. Это не могло быть много, так как наши припасы заканчивались. У нас не было времени расставлять ловушки, и стрельба из пистолета была бы равносильна полному самоубийству.
  
   Мне казалось, что тот джип, который посетил Лим Джанг, мог принести ему больше, чем просто радиодетали и водолазное снаряжение. Может, там было сообщение. Я попытался представиться на его месте. В его уме.
  
   У него было достаточно времени - даже если бы он отправил курьера через джунгли пешком - чтобы проверить историю подводной лодки.
  
   Конечно, был! Но даже до этой проверки он поверил истории. Он покинул свое укрытие и рискнул выбраться из джунглей к открытому берегу.
  
   Тем не менее, он, должно быть, проверил. Я знал, что китайская секретная служба, особенно Чинг Пао, чертовски хороша. Практически не хуже русских или наших. Они наверняка смогут определить, утонула ли японская подводная лодка на восточном побережье Малакки в последние годы Второй мировой войны. У них вполне может быть полные сведения по этому поводу, спрятанные в каком-нибудь пыльном архиве - название лодки, когда, почему, кем и так далее -.
  
   Если бы мое чутье было верным, «Красная Кобра» проверила бы, и курьер на джипах приехал бы подтвердить сообщение о той затонувшей японской барже. Джип привез с собой водолазное снаряжение. Все это было тщательно проверено. Эта подлодка действительно была там. Она была полна платины или золота - я не хочу повторять это снова, а Красная Кобра этого хотела. Если бы он смог это получить, он снова стал бы хорошим другом Пекина. Каждой службе нравятся люди, которые зарабатывают деньги. С подводной лодкой, полной золота или платины, вы можете купить довольно много оружия, боеприпасов и взрывчатки и заплатить многим новобранцам.
  
   Ergo. Меня вполне устраивает текущее состояние Дел. Эта проклятая лодка была там, Лим Джанг получил карту у бедного дяди и собирался её отыскать. Подводная лодка находилась где-то на дне Сиамского залива, без сомнения, недалеко от берега, и, чтобы добраться туда, Лим Джангу пришлось выйти в чистое поле.
  
   Вверх по плоскому пляжу, чтобы загорать желтым задом. Конечно, он не мог сидеть сложа руки в горах или в окружающих джунглях, чтобы найти и опустошить такую ​​лодку. Ему пришлось выбраться из укрытия, чтобы найти её.
  
   Сити заметил фрукт дуриана, и мы съели вонючую восхитительную мякоть вместе с последней банкой каши в качестве трапезы. С этого момента нам придется жить на сыре и шоколаде, на сигаретах и ​​на том, что мы сможем поймать.
  
   Меня это мало волновало. Я не думал, что это продлится долго.
  
   Я чувствовал себя хорошо. Когда той ночью она проскользнула в мой спальный мешок, Сити заметила, что я для нее делаю даже слишком много.
  
   По крайней мере, она сказала мне то, чего никогда раньше не говорила.
  
   «Сюда! Судан! Туан, пожалуйста, сюда!
  
   Хорошо. Достаточно.
  
  
  
  
  
   Глава 10
  
  
  
  
   Мы с Сити скудно позавтракали, просидели под утренним дождем под навесом и пошли смотреть. Слоновья тропа вела прямо к пляжу. Примерно в миле от берега гусеницы джипа крутились, потом повернулись к Кота Бароэ. Пройдя еще километр, я нашел место, где партизаны оставили след и прокладывали себе путь через последние остатки джунглей. Здесь я резко остановился. Я отошел на пятьсот метров и сам нырнул в джунгли. Здесь, на побережье, были джунгли, которые они называют «хорошими». Достаточно близко, чтобы вас не заметили, и недостаточно близко, чтобы замедлить вас.
  
   На поиски Красной Кобры у меня ушло три часа.
  
   Гавань, на самом деле огромная бухта, заканчивалась раковиной на полосе белого песка. Полоса земли торчала, как палец, в воде, а джунгли - как темно-зеленые волосы наверху. Это было идеальное место для того, что задумал Лим Джанг. Слишком идеально. Это было настолько заметно, что это можно было очень легко заметить. От конца этого пальца прогнивший пирс уходил в воду на сотню ярдов. Сразу заметил, как это собрано. Бухта была достаточно глубокой, чтобы японские грузовые корабли могли войти прямо к причалу и причалить к причалу, чтобы дождаться своего груза с рудой. Эти японцы, вероятно, так остро нуждались в олове, что рискнули и днём возили руду. И эта подводная лодка «Яппен» охраняла корабли с оловом.
  
   Мы с Сити лежали в невысоком кусте на мысе примерно в полумиле к югу от бухты. Я сказал ей, что делать, и она согласилась. Иначе туан хорошенько ударил бы ее по голове. Мы говорили шепотом и передвигались на четвереньках. Убежище было приличным, но не настолько хорошим, чтобы мы могли стоять прямо.
  
   Сити была очень терпелива. Время от времени она вынимала бинокль, осматривала низкий мыс, морщила нос и что-то бормотала себе под нос. Я поймал несколько слов. Всегда одно и то же: «Сенанг - сенанг».
  
   Хорошо хорошо. Она была довольна тем, как идут дела. Я мало обращал на это внимания. Я был совсем не доволен тем, как идут дела. Я выследил Красную Кобру, и теперь моя миссия подошла к концу, но теперь я столкнулся с последней проблемой: как мне добраться до него? Он был в джунглях на мысе и не показывался. Весь день я пролежал, глядя на него, и только однажды поймал свет, отраженный от чего-то в подлеске. Лим вел себя сдержанно и непринужденно. Я знал, что он выставил бы охрану, и было глупо пытаться убить его днем. Тогда я мог бы убить себя.
  
   На этом открытом берегу ему приходилось работать по ночам. Это был единственный способ сделать это. В пятистах ярдах от прогнившего пирса я заметил прямоугольник из маленьких белых плотов, плывущих в море. маяки. Он уже нашел подводную лодку. Что бы он сделал сейчас?
  
   Наконец Сити заснула. Я не спускал глаз, но ничего не видел и провел остаток дня, пытаясь понять, что происходит.
  
   Там было мало прибрежного судоходства. Вдалеке было несколько рыбацких джонок, и однажды я увидел дым ржавой баржи, направляющейся к Кронг Тхеп.
  
   Лим Джанг смог найти золото или платину с помощью своих водолазов. Но ему понадобится тяжелое оборудование, чтобы поднять его в шлюп, несколько кранов и, по крайней мере, двигатель, чтобы все это работало. Плюс какой-то вспомогательный корабль. А у него вообще ничего подобного не было. Все, что он мог сделать в данный момент, это определить местонахождение подводной лодки, чтобы определить, действительно ли там было то сокровище, затем отметить это место, а затем подождать и посмотреть.
  
   Тем временем он играл в прятки на своем маленьком участке джунглей - как, черт возьми, я должен был добраться до него? Не имея ничего лучшего, я прикрепил оптический прицел Bosch к винтовке Browning - его линзы, как и у бинокля, были цветными, чтобы они не отражали свет солнца - и попробовал. Прицел был в порядке и выводил полосу земли перед стволом орудия. Это было обманчиво. У меня был всего один выстрел, только один, и я не хотел рисковать стрелять с полкилометра. Потому что, если я хотел выстрелить в него с дальней дистанции, это должен был быть выстрел в его уважаемую драгоценную голову. Выстрелить в тело было легче, но это не означало, что он был бы мертв. Если я попаду по нему с патроном .458 magnum в голову, мне больше не потребуется никаких гарантий. Потом что он умер.
  
   Я лег немного поудобнее и, опираясь на ремень винтовки, опираясь на руки, прижал глаз к телескопу и перемещал прицел вперед и назад по мысу. Я видел слабые следы лодок. Я видел несколько раньше в бинокль. Они прошли от воды к подлеску и деревьям. Мне показалось, что он использовал те каноэ малайского типа, и тот, кто должен был подметать следы, не слишком хорошо справлялся со своей работой.
  
   С помощью телескопа я проследовал по следам байдарок к краю джунглей. Они были где-то там были спрятаны, но я нигде не мог их найти. Там, где кончались следы, я зафиксировал воображаемую цель с учетом ветра и отклонения вниз. На всякий случай. На пляже примерно в четырех метрах от опушки леса росла единственная пальма. Я прицелился туда, где внизу проходили следы лодок.
  
   Потом я увидел его. На тысячную долю секунды мой телескоп был полностью заполнен. Красная кобра. Лим Джанг. Человек, чтобы убить которого, мне пришлось преодолеть тысячи миль.
  
   Он был маленьким. Небольшой человек в зеленом комбинезоне под чем-то вроде приплюснутой полицейской фуражки. За очками в роговой оправе он выглядел безобидный как мышь. У него даже не было оружия; он был без ремня и без револьвера. Я слышал, как Бен Томсон сказал это: «Этот Лим чертов помешанный. Около пятидесяти, носит очки, выглядит академиком. Никаких женщин. Никаких мальчиков ».
  
   Аккуратный маленький убийца. Чрезвычайно искусен в массовых убийствах. Мне вспомнилось зловоние, исходившем из оврага возле кампонга.
  
   Я чуть не сделал это, черт возьми. Я сделал глубокий вдох, отпустил половину и медленно позволил пальцу надавить на спусковой крючок. Винтовка плотно прижалась к моему плечу, и когда я начал надавливать, ремешок затянулся.
  
   Я выдохнул и снова опустил винтовку. Нет, слишком далеко. Слишком рискованно. К тому же уже слишком поздно. Его уже не было. Мы прятались до темноты. К этому времени Сити уже стало скучно, и она все время спрашивала меня: «Poekool berapa?» Который сейчас час? Я сказал tid'apa и что она должна сохранить свое милое личико. Это не имело значения. Я был обижен. Может, мне стоило сделать один выстрел.
  
   Как только стемнело, мыс у старого пирса ожил. Я выругался, потому что у меня не было бинокля ночного видения. Светила луна, но было еще несколько темных дождевых облаков, которые мешали мне. Наконец, я решил рискнуть. Я сказал Сити оставаться на месте, а затем позволил себе скатиться по небольшим валунам, пока я, наконец, не добрался до пляжа бухты. С этого места, лежа на животе в песке, как какой-то злой краб, я видел, как светятся мигающие узоры в душной ночи. Мягкие крики раздавались по воде, когда огни уходили от пирса к маякам, которые я заметил ранее. И я услышал плеск весла, пока плыли каноэ.
  
   Я видел немного больше, чем плетеный узор огней. Но мне было достаточно легко представить остальное. Лим Джанг заставил своих бойцов работать. У него будут проблемы. Подводная лодка, находящаяся в соленой воде около двадцати пяти лет, представляет некоторые из этих проблем. У Лим Джанга не было тяжелого оборудования.
  
   Я предполагал, что японская подводная лодка была захвачена врасплох на поверхности , после чего затонула с открытым главным люком. Потому что иначе Лим Джанг не терял бы время зря.
  
   Я догадался и о другом: он еще не нашел клад. Он даже не был уверен, что это было там, даже если он выследил субмарину.
  
   Некоторое время я думал об этом. Это было правильно. Он еще не нашел ни золота, ни платины, ни чего-то еще. Вот почему он все еще тусовался там, рискуя таким ужасным образом. Ночное освещение, например, уже было проблемой. А также торчать на этом мысе, даже если он был под укрытием. В том месте он предположительно сидел почти голый, потому что я знал, что примерно в десяти милях от берега есть главная дорога. Один писк, один намек правительственным войскам, и все, что им нужно было сделать, это заблокировать полуостров, и Красная Кобра бы попался.
  
   Я мог бы это сделать или отправить Сити с сообщением. Я даже не подумал об этом. Моим приказом было убить Лим Джанга.
  
   Поднимаясь к тому месту, где я оставил девушку, я задавался вопросом, что пошло не так. Почему Лим Джанг не смог найти сокровище? Блин, подводная лодка не такая уж и большая.
  
   Мы подождали, пока снова появится луна, и удалились в джунгли, подальше от мыса. Сити было мало что сказать. А у меня появился план. Я решил, как убить Лим Джанга.
  
   Лучшее время будет ближе к восходу солнца, когда партизаны прекратят свою ночную деятельность. Тогда они были уставшими, сонными, голодными и, возможно, немного менее бдительными. Затем я мог вернуться на тот участок пляжа, с которого я только что пришел, и спрятаться за некоторыми из тех валунов, которые я видел там лежащими. Это сократит мою дистанцию ​​вдвое, и с двухста пятидесяти метров я не смогу промахнуться. Даже при выстреле в голову. Ранний рассвет может быть не идеальным, но я просто должен был справиться с этим. Ожидание, пока свет не станет достаточно сильным, как раз перед восходом солнца над Южно-Китайским морем. Солнце тогда будет слева от меня, а моя цель - на юге. Даже если бы мне пришлось ждать солнца, это не имело большого значения.
  
   Все дело в том, чтобы хорошо подготовиться. При подходящем свете, когда Лим Джанг немного расслабится, и условия были идеальными всего на одну минуту. Это все, что мне было нужно. Все, чего мне пришлось ждать. В ту минуту, когда все было абсолютно идеально. Затем нажимаю на спусковой крючок, и я могу вернуться домой. Я не боялся погони. Если бы я видел, как его голова взорвалась в телескоп, меня бы уже там не было. Глубоко в джунглях и слишком далеко, чтобы они могли понять, что убило бы их вождя.
  
   В ту ночь Сити не хотела заниматься любовью. Мне это нравилось. После того, как она заснула, я долго лежал, размышляя и искал ту единственную возможную ошибку, которая могла означать мою смерть.
  
   Я видел некоторые риски, но был готов на них пойти. Ни один план никогда не бывает идеальным. Установив мысленный будильник за час до восхода солнца, я заснул.
  
   Меня разбудил тигр. Я резко выпрямился и зацепился за москитную сетку. Это его напугало. Его желудок был полон, поэтому он не охотился. Он просто шел и испугался, когда я издал звук. Я поймал искру зеленого огня. Потом он исчез, оставив прогорклый запах. Но было еще кое-что - Сити тоже не было. Я был один в спальном мешке.
  
   Сначала я подумал, что она, возможно, проснулась, чтобы облегчиться в джунглях. Я ждал. Её не было. Через пятнадцать минут я понял, что этого не могло быть. Я встал с постели и обследовал местность с «Люгером» наготове. Ничего такого. За исключением того, что паранг исчез. Я проклял всё. Чем занимается эта маленькая сучка в джунглях?
  
   Прогуляться по джунглям посреди ночи? Это не имело смысла.
  
   На западе луна была низко в небе, но облака рассеялись, и я кое-что увидел. Я начал нервничать. То, что я не могу понять, быстро меня беспокоит.
  
   Я быстро огляделся с фонариком, который прикрыл пальцами. Ничего такого. Я вернулся к кровати и встряхнул ее. Я поправил сетку, а затем сел на корточки на краю джунглей, ожидая с браунингом на коленях и. При свете луны я хорошо видел ту небольшую нишу, которую я вырезал для лагеря.
  
   Она была малайкой и, естественно, хорошо разбиралась в джунглях. Я не слышал, как она подходит. Она вышла с другой стороны джунгли и подошли к спальному мешку. В одной руке она несла паранг, а в другой что-то еще. Что-то, что она держала у груди. На ней была моя рубашка от комаров и клещей, и когда она остановилась у нашей кровати, и внезапно ярко засияла луна, я увидел влажное пятно на моей рубашке. Тогда я знал. Я знал, но еще не понимал этого. Для некоторых вещей вам просто нужно немного больше времени.
  
   Я вышел и спокойно сказал: «Где ты была, Сити?»
  
   Она быстро повернулась, зашипев от удивления и страха. Мгновение она смотрела на меня, прижимая тварь к груди.
  
   - Туан пугает Сити, - запинаясь, проговорила она.
  
   Она попыталась дотянуться до края джунглей, но я взвел пистолет, чтобы она могла слышать. «Беренти!» - сказал я.
  
   Я бы не выстрелил, но ее было слишком просто понять. Ее мозг просто не работал так быстро. Она остановилась.
  
   Я указал на кровать. "Балек сини!"
  
   Она подошла и остановилась. «Брось паранг», - сказал я.
  
   Она уронила его. Я поднял его и посмотрел на порез, кровь.
  
   Я указал на то, что она все еще прижимала к груди. Он был завернут в пальмовые листья и капал.
  
   «Ложись», - сказал я ей.
  
   Сначала она отказалась. Она прижала его к себе и пробормотала что-то, чего я не мог понять. Затем она вздохнула и положила вещь на пол к своим ногам.
  
   Байк, Туан. Тид'апа.
  
   Для меня это имело значение. Я был зол и меня немного тошнило. Я сказал ей отойти в сторону, а затем снял с предмета пальмовые листья.
  
   Он был красивым мальчиком, пока она не отрубила ему голову. Его глаза были закрыты, а рот скривлен в безумной ухмылке удивления. Я позволил свету лампы светить на голову в течение десяти секунд. Этого было достаточно.
  
   Сити спокойно смотрела на меня. Я был не в восторге. Например, она могла ждать автобус в Коэла Лоэмпоер.
  
   "Почему, Сити?"
  
   Она прикоснулась к своей левой груди, которая выступала под пятном на моей рубашке. «Сакит, Туан. Я чувствую за него сильную боль. Я очень люблю его. Он предает меня, убивает всех моих людей. Ты видела это, Туан.
  
   Да, я это видел.
  
   Сити снова коснулась ее груди. Она мне улыбнулась. «Сначала я была очень очень влюблена. Теперь я счастлива. Счастлива. Я обиделась ».
  
   Вы могли бы смириться с этим.
  
   Я думал быстрее, чем когда-либо. Я потушил свет, луна зашла, и мы стояли в темноте. Я не думал, что она сбежит. Это была шоковая реакция. Меня все равно не волновало, убила ли она его. Ущерб уже был нанесен. Возник вопрос: сколько ущерба?
  
   Это было кровавое месиво. Я застрял. Я не смею использовать лампу и без луны, если бы только очень слабая луна, я был бы беспомощен в джунглях. Все, что я мог сделать, это подождать и надеяться, что она закончила как следует.
  
   - Как тебе это удалось, Сити? Вы вошли в их лагерь?
  
   Это казалось маловероятным, но я знал, что она двигалась как призрак.
  
   'Пожалуй нет. Я не входила в лагерь. Была там, но не обязательно. Я обнаруживаю, что Кеда дежурит. Ты понял, Туан. он часовой. Я слышала, как он разговаривал с другими мужчинами. Я молча жду в джунглях, пока он не останется один. Тогда я поговорила с ним ».
  
   «Должно быть, это застало Кеду врасплох», - подумал я. Но почему этому человеку не хватило ума забить тревогу?
  
   Она читала мои мысли. «Я говорила с ним с любовью, Туан. Он удивился, но поверил, что я всю дорогу следила за ним из-за любви ».
  
   Тщеславие может быть чертовски опасным. Вот и все. Я не сказал ни слова. Что там было сказать? Еще она выставила меня большим дураком. Она использовала меня. Я чуть не рассмеялся при мысли, что использовал ее для развлечения, а она использовала меня для мести. Она заставила меня привести ее сюда, чтобы отрубить голову ее неверному любовнику.
  
   «Что нам теперь делать, Туан. Что ты сделаешь с Сити. Ты собираешься ее наказать? Вы отдаете меня правительству, чтобы меня повесили?
  
   «Неважно», - грубо сказал я. "Вы уверены, что вас не видели и не слышали?"
  
   - Тида, Туан. Я так не верю. Я была слишком быстра - ударила, оторвала голову и прочь. Очень скоро, Туан.
  
   Я проклял луну теперь, когда она зашла. Наступила полная темнота, и я оказался в темной дыре в джунглях. Я был так прикован к этому месту, как будто был связан. Я был зол и с каждой минутой становился все более напряженным. Моя сигнальная лампа теперь загорелась довольно ярко.
  
   «Тело», - сказал я. «Они найдут его с первыми лучами солнца, может быть, раньше, и это их предупредят. Ты меня хорошо подставила, милая.
  
   Как, черт возьми, я мог подобраться к этому Лим Джангу? Так как я должен был убить эту Красную Кобру? Я назвал себя глупым ублюдком, потому что не понимал, чем она занимается, и не пристально за ней следил. Теперь было уже поздно. Это потребовало полного изменения моих планов. Я слышал ее шепот. 'Да, пожалуйста. Есть тело. Я не думал об этом. Извините, пожалуйста, за то, что доставил вам неприятности. Я не знаю.'
  
   Я был обязан этим своим молчанием. Я сразу понял, что Сити никогда не знала, чем я на самом деле занимаюсь. Отчасти этот беспорядок был моей собственной глупой, гнилой ошибкой. Если бы я ей доверился ...
  
   Мои инстинкты хороши и надежны. Я знал, что нам нужно убираться отсюда. Сейчас и скоро! Даже если это означало использовать лампу.
  
   Я начал двигаться.
  
   Мои инстинкты были правильными. Слишком поздно.
  
   Четыре мощных луча света пронзали поляну, вращались вокруг и наконец нашли нас. Потом они продолжали нацеливаться на нас.
  
   Был голос на прекрасном английском.
  
   «Поднимите руки и не двигайтесь».
  
   Больше мне ничего рассказывать не приходилось. Я знал, чей это был голос.
  
  
  
  
  
   Глава 11
  
  
  
  
   Они заставили меня смотреть.
  
   Сначала они сильно поссорились из-за этого. Один из младших лейтенантов Лим Джанга, костлявый мускулистый малайзийский китаец Сок Тан, кажущийся заместителем командира, пытался убедить Лим пощадить девушку.
  
   Они довольно много спорили по этому поводу.
  
   Сок Тан уважал босса, но не боялся его. Они болтали вместе на кантонском диалекте и проигнорировали меня. Либо они не знали, что я понимаю этот язык, либо им было наплевать. Наверное, последнее. Кого это волновало? Я был следующим.
  
   Сок Тан пожаловался, что у мужчин не было женщин несколько месяцев, а Сити была красоткой. Они могли передавать ее из рук в руки, чтобы все были счастливы.
  
   Лим сел за свой полевой стол, сложил ухоженные руки, нахмурился и покачал головой.
  
   'Слушай. Я не хочу женщин в моем лагере. И ни одной. Я уже много лет не занимаюсь сексом - мужчины могут жить так еще несколько месяцев. Они должны. Я отдаю приказы. Женщины - не что иное, как заразы, полные болезней и неприятностей, мальчик. Делай, как я тебя просил. Как только взойдет солнце ».
  
   Меня бросили в угол зеленой пирамидальной палатки, штаб-квартиры Кобры. Он был отмечен большими черными стрелками. Старая британская вещь. У меня во рту был кляп. Мои руки были связаны за спиной, а лодыжки связали лианами. Все, что я мог делать, это смотреть и слушать. Они полностью игнорировали меня.
  
   Сок Тан был очень скучен со своим начальником-моралистом. Он проявил скудное уважение, когда указал, что, если она не будет передаваться от мужчины к мужчине, она все равно может пригодиться. Она умела готовить и делать большую часть грязной работы. Это звучало логично. Я уже заметил, что большинство партизан были малазийцами, а малазийцы ленивы. Также и малазийские партизаны.
  
   Лим Джанг снова покачал головой. У него были волосы с глубокими завитками на висках. И он поседел. Седые волосы и очки в роговой оправе делали его похожим на профессора. Кстати, он тоже так выглядел.
  
   Девушка умрет. Она убила одного из наших и должна быть за это наказана. Но даже если бы она не была виновна в этом преступлении, я бы не допустил ее в свой лагерь. Ты меня удивляешь, Сок Тан. Вам известны мои чувства к женщинам, но вы упорствуете ».
  
   "Это о мужчинах, сэр!" Лицо Сок Тана исказилось от гнева и отвращения. Он знал, что стоял спиной к стене.
  
   «Они попросили меня поговорить с вами. Они очень рассердятся, если ты так скоро казнишь эту девушку. Может быть, позже, когда мы с ней повеселимся ».
  
   Потом я понял, почему его прозвали Красной Коброй. Квалификация «красное» не понадобилась. С этого момента я думал о нем как о Кобре и ни о чем другом.
  
   Он встал из-за стола, как змея, разворачиваясь. Его глаза блестели за рамками в роговой оправе, и он действительно зашипел.
  
   Вот и все Хватит, Сок Тан! Достаточно! Если вы снова поднимете эту тему, я пристрелю вас на месте. Это мое последнее слово ».
  
   Мой «Люгер» лежал на столе. Кобра положил на него руку. Он не поднял его, а просто повернул так, чтобы дуло было направлено на своего лейтенанта.
  
   Сок Тан сглотнул, открыл рот, потерял храбрость и вышел из палатки.
  
   Палатка была хорошо затемнена. На подставке у стола мерцал единственный фитиль светильника. «Кобра» поднял «Люгер», поиграл с ним и положил обратно. Затем он осмотрел стилет и замшевые ножны. Я не знал, что случилось с моим браунингом.
  
   Он повернулся вокруг своей оси, чтобы посмотреть на меня. Его внешний вид был скорее блеклым, чем желтым, а лицо было поражено оспой. Это был хитрый, мерзкий, опытный старый ублюдок. Он знал. Я знал это. И он знал, что я знаю.
  
   Он долго не говорил ни слова. Он просто смотрел на меня через очки, как если бы я был каким-то экземпляром под микроскопом.
  
   Он нервно стукнул узкими ладонями.
  
   «Итак, мистер Картер, мы наконец встретились. Очевидно, я удивлен и более чем рад. Я так много слышал о тебе.
  
   У меня во рту была пачка пальмовых листьев, которую держал грязный носовой платок. Я посмотрел на него. Его глаза за толстыми линзами плыли, как дьявольская черная рыба.
  
   Он взял со стола лист бумаги, посмотрел на него на мгновение, затем снова посмотрел на меня.
  
   «Описание идеальное. Вы Картер. Вы ведь не отрицаете этого, не так ли?
  
   Я не вздрогнул.
  
   Он отбросил бумагу обратно. - 'Не важно. Вы Картер. Согласно моей последней информации, язык красного тигра в Гонконге уже давно интересуется вами. Они попросили у Пекина фото. У Пекина была такая фотография, и он прислал ее при условии, что нас будут информировать о ваших передвижениях. Вроде сработало. Красные тигры выполнили свою часть сделки, хотя и не смогли убить вас. Разве вы не были в Гонконге 30 сентября, мистер Картер?
  
   Так и было, как я себе представлял. Я должен был держаться подальше от Гонконга. Впервые за долгое время я подумал о Фредди. Потом я снова забыл о ней.
  
   «Кобра» схватил мой «люгер», щелкнул предохранителем и направился ко мне. Вытаскивая кляп, он держал пистолет нацеленным на меня. Он посмотрел на меня с улыбкой. У него были хорошие зубы для китайца средних лет.
  
   «Нам нужно поболтать, мистер Картер. Знаешь, может мне не нужно тебя убивать. Это, конечно, зависит от того, в какой степени вы захотите сотрудничать ».
  
   Я выплюнул остатки пальмовых листьев и усмехнулся. Мне совсем не хотелось хихикать, но я заставил себя это сделать. «Может быть, я буду сотрудничать», - сказал я. «Я знаю, что я не в лучшей форме, и я не хочу умирать больше, чем кто-либо другой. Чего ты хочешь?'
  
   Он вернулся к своему столу, сел и продолжил играть с Люгером. «Это не столько то, что я хочу, мистер Картер, сколько то, что хочет Пекин. Как вы, возможно, знаете, я сейчас не в очень хороших отношениях с Пекином, но ваш захват вполне может стать основным стимулом для шага вперед в восстановлении моего имиджа, как вы, американцы, называете это ».
  
   Он подшучивал надо мной, как мы, американцы, называем это. Он не собирался оставлять меня в живых и отправлять в Пекин. Он был ублюдком-садистом и хотел разыграть меня.
  
   Я взглянул на радиостанцию ​​в углу палатки. Как я и подозревал, это был старый SXC 12.
  
   Я кивнул.
  
   - Тогда почему бы тебе не позвонить в Пекин и не сказать им, что ты меня поймал? Они поздравят вас. Вы даже можете получить медаль. Они могут даже простить вам тот беспорядок в Индонезии восемь лет назад и простить вас за то, что вы остались живы, когда все ваши друзья были убиты. Тогда позвони им сейчас».
  
   Его тонкие пальцы барабанили по столу марш Радецкого. Глаза из-за толстых линз продолжали смотреть на меня. Он был недоволен мной. Это был человек, который не мог вынести даже воспоминаний о неудачах.
  
   Наконец он сказал: «Вы нахальный, мистер Картер. Они сказали мне. Я читал ваше дело много раз. Это довольно обширное досье ».
  
   Я пожал плечами. 'И что? . Я убил многих из ваших вонючих желтых. Где ты выучил английский, Джим? Ты говоришь на нем очень хорошо для косоглазых ».
  
   Я попробовал разозлить его и поспорил, что он не застрелит меня на месте. Он был слишком расслаблен. Я хотел его немного разозлить, разозлить и посмотреть, не ошибется ли он. Мне было нечего терять. При нынешнем положении вещей я был обречен, и это могло случиться в любой момент.
  
   Он поднял «люгер» и нацелился на меня. Я проклял оружие за отсутствие лояльности. Это был предатель. Кусок железа, который убьет меня так же быстро, как и всех остальных.
  
   Кобра засмеялся. «Я добавлю к твоему досье, что ты временами ведешь себя по-детски. Вы действительно думаете, что можете спровоцировать меня на то, к чему я еще не готов?
  
   Я просто смотрел на него. Он снова полодил «люгер».
  
   «Не то чтобы я против ответить на этот вопрос, мистер Картер. Я вырос на миссии в провинции Синьцзян. К этому отцы монахи подошли очень основательно. Так что, когда я вырос, для меня было большим удовольствием вернуться туда, чтобы убить некоторых из них ».
  
   "Все в порядке."
  
   Он проигнорировал это. Он вытащил небольшой предмет из ящика своего полевого стола. Он отражал свет и светился тьмой. Меня немного тошнило. Он подошел ко мне на шесть футов и остановился, раскачивая маленький черный кулон из стороны в сторону. Черный блок, подвешенный на золотой цепочке - Кааба. В последний раз, когда я его видел, он удобно висел между грудей Моры. Он ждал, когда я рванусь, но я не доставил ему такого удовольствия. Я кивнул. -
  
   'Я знаю это. Что ты с ней сделал?
  
   Он взял маленький кубик в ладонь и посмотрел на него. 'Я? Я не причинил ей вреда, мистер Картер. Но, к большому сожалению, некоторым из моих людей пришлось выяснять с ней отношения. Она умерла от пыток. Она не предала вас, мистер Картер. Вот почему ей пришлось умереть. Если бы она предала тебя, я бы поймал тебя гораздо раньше.
  
   Он махнул рукой в ​​сторону радио. «До вчерашнего дня я даже не знал, что ты преследуешь меня в джунглях. Даже тогда это было еще туманным, чисто гипотетическим. Но, как вы заметили, я все равно прислушался к этому предупреждению и установил двойные посты для дежурств. Один ждет, чтобы охранять другого - и вот так я прибыл сегодня в ваш маленький лагерь. Очень случайное совпадение, не правда ли?
  
   Он играл со мной. Он наслаждался собой. Я не мог не проглотить это Проглотить его, возненавидеть его и ломать голову, чтобы придумать способ его убить. Это было круто. Он собирался убить меня. Когда он закончит.
  
   Он был немного разочарован тем, что я не согласился говорить. Он несколько раз покрутил каабу в ладони, затем сунул ее обратно в стол.
  
   «Ее смерть была немного ироничной, мистер Картер. Вы знаете, она была привязана к нам какое-то время. Вы просто должны поверить мне на слово. Это правда. У нас работала дочь выдающегося Дато Исмаила бин Рахмана. Для меня. Вы можете себе представить, как я был этому счастлив ». Я мог себе представить. Я также видел, насколько это могло быть правдой. Разрыв между поколениями. Отец и дочь думали по-разному. Мора мог быть достаточно наивной и идеалистичной, чтобы уживаться с красными.
  
   Мне нечего было сказать.
  
   «Понимаете, она оторвалась от нас», - продолжила «Кобра». «Мы собирались присмотреть за ней. Она была слишком ценным источником информации, чтобы мы потеряли ее. Боюсь, что нам пришлось оказать некоторое давление ».
  
   "Что-то вроде шантажа?"
  
   Он кивнул, рад, что я наконец присоединился к разговору.
  
   'Конечно. Вы знали о её недуге?
  
   Я кивнул. Выражение его лица вызвало у меня отвращение. 'Она была больна. Она была очень больной девочкой ».
  
   Он сложил руки вместе. «Это очень плохо. Болезнь, которая была очень ценной для меня и моей организации.
  
   Знаете, мы составили список ее любовников. Объем и разнообразие этого списка вас удивят, мистер Картер.
  
   Я не хотел больше ничего слышать. Мора была мертва, и я больше ничего не мог сделать. Я смотрел на пламя фитиля и не обращал на него внимания.
  
   Но Кобра видел, что лезвие его слов во мне, и теперь продолжал его крутить. До восхода солнца оставалось еще несколько часов, и ему было нечем заняться. Кроме того, ему это нравилось.
  
   «Повторяю, мистер Картер, она не предала вас. Англичанин, Тоби Декстер, наконец, назвал вас под пытками, а она обманула нас. Она дала нам Декстера, чтобы защитить тебя. Вот почему ты почти достал меня, а не наоборот.
  
   Он снова показал на радио. «Мне повезло. Мое радио было отремонтировано вовремя, чтобы связаться с Пекином, и мне сказали, что двое из вас преследовали меня. Вас опознали, и я уже позаботился об англичанине. Я признаю, что вам не повезло, мистер Картер.
  
   Я был измотан. Мой живот сжался. Я знал, что он говорит правду. Было совершенно естественно, что Дато использовал Мору, чтобы связаться с Тоби Декстером и дать ему дальнейшие инструкции. Как она поступила со мной. Дато доверял своей дочери, потому что не мог доверять секретной службе Малайзии. Но она предала его, как и Тоби Декстер. Не я. Картер нет. Я был удивлен. Недолго. Я никогда не узнаю, почему. А пока я должен был попытаться остаться в живых. Я не мог отомстить за нее своей смертью.
  
   Мне надоело чопорное похотливое лицо Кобры, и я сменил тему.
  
   Я спросил его. - "Почему бы тебе не пощадить девушку?" «Она виновата только в убийстве человека, который ее предал. Каким образом она может вам навредить? Она всего лишь простая девушка из джунглей. Тогда зачем тебе ее убивать?
  
   Он вынул нож для карандашей и обрабатывал им ногти. Он посмотрел на меня на мгновение, и я увидел, что долгая ночь утомила его так же сильно, как и меня.
  
   «У вас доброе сердце, мистер Картер. Вам не кажется, что это препятствие для вашей профессии?
  
   Я плюнул, чтобы убедиться, что он меня поймет.
  
   «Я не садист. Я убиваю только при необходимости. Вы делаете это для развлечения. Тебе нравится убивать, Лим Джанг.
  
   «Возможно, мистер Картер. Возможно. Но эта девушка Сити должна умереть. В противном случае она была бы для нас обузой. Она непременно вызовет проблемы среди мужчин, и, кроме того, я должен подавать им пример. Я отрублю ей голову и прослежу, чтобы это распространялось. В последние месяцы малазийцы почти не идут на сотрудничество ».
  
   Я закрыл глаза. Несмотря ни на что, мне хотелось спать. Я знал, что смогу заснуть, и это говорит обо мне кое-что, что я не уверен, что смогу получить удовольствие.
  
   Не открывая глаз, я сказал: «Ты сын шлюхи, Джим. Ты черепаха-дерьмо. Я убежден, что ваша мать была величайшей шлюхой во всем Китае. А ты ее сутенером.
  
   Я слышал, как он подошел ко мне. Как раз вовремя, я снова открыл глаза и увидел его армейский сапог, приближающийся ко мне.
  
  
  
   Они заставили меня посмотреть на это.
  
   Они вытащили меня из грубого укрытия, где я потерял сознание, и вытащили на небольшую поляну в джунглях. У меня сильно разболелась голова, а нос и рот были залиты кровью. Даже небольшой порез на моем подбородке пульсировал, когда я не чувствовал этого несколько дней. Я был в очень плохой форме, чтобы пойти посмотреть то, что мне нужно было увидеть.
  
   Одно - это сделали быстро! Кобра уже был там, аккуратный и чистый, в отглаженном комбинезоне и плоской кепке с красной звездой. Присутствовали все, кроме часовых. Я насчитал девяносто шесть человек. Некоторые из них ворчали и шептались, но большинство равнодушно смотрели, как Сити притащили к большому бревну из тикового дерева.
  
   Они сорвали с нее рубашку, мою рубашку, и ее груди дрожали и танцевали, когда она боролась с ними. Ее полусаронг был разорван. Когда она увидела меня, она испустила пронзительный крик. «Туан-туань, не позволяй им это делать. Не позволяйте им навредить Сити! TOEAN - пожалуйста, пожалуйста - TOEAN!
  
   У меня возникло чувство холода и тоски в кишечнике. Я посмотрел на «Кобру». Он засмеялся и отвел взгляд. Этот мерзкий, мерзкий, вонючий подонок. Я был беспомощен. Я все еще был скован наручниками по рукам и ногам, и двое партизан держали меня под прицелом своих винтовок. Тогда Сити поняла, что я не могу ей помочь. Она увидела, что это действительно произойдет, и успокоилась. Она прекратила борьбу и опустилась на колени перед ними. Один из мужчин схватил ее за густые волосы и тряхнул головой на колоду. Я никогда раньше не замечал, какая у нее тонкая шея.
  
   Ей удалось повернуть голову на четверть оборота и посмотреть на меня. В ее глазах стояли слезы.
  
   Паранг вспыхнул в зеленоватом солнечном свете и снова упал. Звук был похож на удар мясника по туше.
  
   Голова упала с блока, и брызги крови пропитали ее блестящие волосы. Тело соскользнуло в сторону и несколько раз судорожно сжалось.
  
   Кобра нарушил тишину. «Похороните это», - приказал он. Он повернулся и пошел прочь. Кто-то ткнул меня, и меня отвели обратно в убежище.
  
   Целый день я лежал и смотрел на крышу из листьев. Хижина представляла собой не что иное, как несколько связанных вместе молодых деревьев, которые затем были покрыты пальмовыми листьями. Дождь пропитал меня, единственная вода, которая у меня была. И я ничего не ел. Никто не подходил ко мне и никто со мной не разговаривал.
  
   Два охранника беспрерывно ходили по убежищу и даже не разговаривали, даже друг с другом.
  
   Я мог догадаться, какие были приказы. Если я сбегу, двое моих охранников будут немедленно застрелены. Когда я действительно в затруднении, я могу довольно круто использовать свою голову. Я сделал это сейчас.
  
   Я выбросил все, все из головы и сосредоточился на том, как выбраться из этого.
  
   Это не имело смысла. Вообще никакого смысла. Когда солнце снова медленно садилось, мне пришлось признать, что я действительно застрял. Похоже, это был конец Картера. Если только Кобра не помог мне. Если только он не сделает для меня что-то такое, чего я не смогу сделать для себя.
  
   Я сказал себе, что это совершенно безумная мысль. Со мной все было кончено. Но все же мне нужно было сохранить эту небольшую надежду. Кобра был садистом. Он также был китайцем, а это означало, что он был ленивым. У меня было ощущение, что он приготовил для меня что-то особенное.
  
   Это был мой единственный шанс. Что он хотел быть слишком умным.
  
  
  
  
  
   Глава 12
  
  
  
  
   Незадолго до захода солнца они пришли за мной. Они протащили меня по диагонали через поляну, где обезглавили Сити. Ее тело и голова исчезли, но я мог видеть темные пятна на тиковом бревне, когда они толкали меня к нему. Я начал сильно потеть, и мои колени подогнулись, но я сдерживал свое лицо. Я бы не доставил им удовольствия видеть, насколько я напуган. И мне было страшно. Весьма.
  
   Я неправильно оценил Кобру. В конце концов, он не собирался играть тонко. Он собирался отрубить мне голову, и я удивился, почему он так долго ждал.
  
   Здесь снова собрались партизаны. Они насмешливо улыбнулись мне, ожидая смерти Оранг Американэки. Я оглянулся на них и плюнул на колоду, сдерживая лицо и ноги, надеясь, что слава богу, мои сфинктеры меня не выдадут.
  
   Мои руки все еще были связаны за спиной. Мои лодыжки были связаны вместе лозами, а вокруг моей талии была заплетена длинная веревка из лоз.
  
   Дюжина винтовок держала меня под прицелом. У меня было ощущение, что вот оно что. Я убил больше людей, чем мог вспомнить - хотя я полагаю, что у Хоука есть их полный список - но теперь, когда настала моя очередь, я был совсем не готов.
  
   Меня поставили на колени, и один из них положил мою голову на плаху. Я ждал, борясь за то, чтобы удержать свое тело, которое так отчаянно хотело жить. Мне это удалось, и тогда я почувствовал, как внутри меня поднимается бессильный гнев. Я ненавидел проигрыш почти так же, как смерть.
  
   Они ждали Кобру, болтая и перешептываясь на малайском, китайском и тамильском языках. Кто-то нервно захихикал.
  
   Затем наступила тишина, и я понял, что «Кобра» пришел. Он говорил на малайском.
  
   "Тероэс!" Сразу?
  
   Мужчина позади меня схватил меня за голову и повернул ее так, чтобы я смотрел прямо на заходящее солнце. Мне пришлось сузить глаза, чтобы увидеть, как Кобра ходит туда-сюда прямо между мной и солнцем. В руках у него был фотоаппарат. Фото. Доказательства для Пекина. А еще чертовски хорошая пропаганда для красных.
  
   Он сделал фото и остановился. Тогда я понял, что это фотоаппарат Polaroid, шестидесятисекундное чудо. Но мне потребовалось не одно чудо, чтобы вытащить меня из этого, и у меня внутри было тошнотворное чувство, что мое последнее чудо уже было кончено.
  
   Он сделал еще несколько снимков с разных ракурсов и подошел ко мне. Когда я попытался поднять глаза, они ударили меня головой о дерево. Я мог видеть только комбинезон и пару высоких блестящих армейских ботинок.
  
   «Извините, мистер Картер, у меня нет кинокамеры. Тогда я мог бы задокументировать всю казнь. Это был бы отличный фильм для определенной избранной группы. Великий Ник Картер, главный убийца AX на пороге смерти - и я не буду здесь каламбурить - вот-вот потеряет голову. Это подняло бы моральный дух коммунистического мира. Но, к моему сожалению, мне хватит фото. До и после мероприятия. Конечно, когда это будет сделано, я сделаю несколько снимков вашей головы ».
  
   Он отступил, и я увидел его сигнал. Мужчина позади меня обошел меня и показал паранг. Это был тот самый, который они использовали для Сити, но они даже не убирали его. У меня странное предчувствие. Они отправились в психологический тур, но почему? Человек с парангом снова встал позади меня. Они повязали мне на шею петли из лозы, с мужчинами по обе стороны, и держали мою голову на колоде. Мужчина позади меня зарычал, и я услышал воздушный свист, когда он поднял паранг.
  
   «У тебя есть десять секунд, чтобы жить», - сказал Кобра. - Я вам их отсчитаю, мистер Картер. Если вам есть что сказать, я предлагаю вам сделать это сейчас. Вам не нужно беспокоиться о начальстве в AX - я дам им знать, что вы умерли. Я пришлю им несколько фотографий ».
  
   Какое веселье у него было. Он собрал самое смешное из самого смешного.
  
   Я никогда никого не ненавидел, как бы странно это ни звучало. Для меня это всегда было делом бизнеса.
  
   Но теперь я кого-то сильно ненавидел.
  
   Кобра начала отсчет: «Сатое - дуа - тига - эмпат лима -».
  
   - Нечего сказать, мистер Картер? Ничего такого? Ни слова для своих близких?
  
   Пытаясь заглушить его голос, я смотрел в землю, проклиная пот, который капал мне на глаза, и изо всех сил борясь со своими кишками. Мои нервы присоединились к пронзительному хору - хватит!
  
   «Анам - тоэджо - Д'лапан - Смбилан».
  
   Паранг упал.
  
   Холодный и резкий, он остановился прямо у меня на шее. Острый нож меня очень легко ранил. Партизаны разразились хохотом. Я держал глаза закрытыми и молился, действительно молился впервые за много лет, чтобы у меня все еще был шанс противостоять Кобре.
  
   Они вернули меня в палатку и бросили внутрь. Все еще улыбаясь, они исчезли. Я лежал неподвижно, все еще немного дрожа, но я выиграл битву. Я не испачкался и не доставил им никакого удовлетворения.
  
   Прошел час. Было темно. «Кобра» прибыл с четырьмя его людьми. Двое из них несли прикрытые фонари. Меня отвезли на пляж. Сияла слабая луна, изредка исчезающая за пурпурными облаками, а море было спокойным и гладким. Они сняли с меня лозу и веревки и раздели до трусов. Я все еще был в шоке, но меня уже ничто не могло удивить. Я выполнял их приказы как можно медленнее. Это больше из общих принципов и обычаев, чем что-либо еще, потому что я не понимал, как выигранное время может мне помочь.
  
   «Кобра» держал один из фонарей и наблюдал, как они привязывали меня к моим ластам, баллону с кислородом, маске и подводному фонарю.
  
   Когда они были готовы, черт его знает, о чем Кобра заговорила по-английски. Я сомневался, что его люди хорошо понимают английский.
  
   «Вы хорошо держались под парангом», - сказал он. Он казался недовольным. «Очень похвально. Хотя я бы предпочел, чтобы вы жутко умоляли меня о пощаде.
  
   «Тебе придется долго ждать этого», - проворчал я.
  
   «Ваши оскорбления бесполезны». - Он стал формальным. «Мои люди все равно не понимают вас».
  
   - Они тебя понимают, Лим. Вы оскорбляете все, что существует ».
  
   Он позволил этому пройти. Он сказал: «Я так понимаю, девушка рассказывала тебе об этой японской подводной лодке и золотых богах-змеях? Не то чтобы это важно, потому что золота нет ».
  
   - Да, она рассказала мне, что вы выпытали из ее дяди. Она знала. Но ты убил ее не поэтому. Эта чушь о моральном духе ваших мужчин и ерунда о женщинах, доставляющих неприятности. Вы убили Сити, потому что она была единственным свидетелем устроенной вами резни. Вы убили всех в кампонге, кроме Сити. Она высмеяла тебя и убежала. Это совсем другая причина, по которой ты ее убил, не так ли? Сити более или менее победила тебя, а ты этого не выносишь!
  
   «У вас есть несколько интересных теорий, мистер Картер».
  
   Меня доставили на воду, на каноэ. Они снова обвили мою шею и талию виноградными лозами, но руки оставили свободными. Меня заставили сесть прямо посреди каноэ. «Кобра» сидел сзади, и мой «Люгер» был направлен на меня, в то время как двое из его людей держали меня под дулами пистолетов. Один человек греб. Он встал передо мной на колени в лодке, немного в сторону, чтобы не попасть в траекторию полета пуль, и толкнул каноэ подальше от пляжа. Света было достаточно, чтобы увидеть гнилой старый пирс слева от меня.
  
   Направив на меня «люгер», он начал говорить. Он любил свой голос, как и все остальное. Я знал, кто он такой, но не мог не думать, что этот человек здесь не к месту. Он принадлежал к бюрократам сидящим за столом.
  
   «Я и сам этого не понимаю», - сказал он. «Золото должно было быть там. Я на это рассчитывал. Мне это нужно срочно. Дядя девушки говорил только под пытками, я бы сказал, очень эффективная пытка, и я уверен, что он не лгал. Он был бывшим партизаном, задолго до чрезвычайного положения, как это называют британцы, и видел, как японцы грабили храм и забирали с собой золотых змей. Он последовал за ними к этому месту и продолжал наблюдать за ними. Затем он увидел, как приближается австралийский самолет и топит подлодку, прежде чем она успела скрыться.
  
   Пока все в порядке. Мы нашли лодку, и мои люди ее осмотрели. Люк боевой рубки все еще был открыт, как и когда её потопили. Никто из экипажа не сбежал. Самолет вернулся и потопил еще несколько кораблей с оловом. В возникшей неразберихе у человека не было проблем с точной, хотя и грубой сценой этого места и возвращением в джунгли.
  
   Это сбивает меня с толку, мистер Картер, и я не так часто удивляюсь или глубоко разочаровываюсь. Этот человек поклялся мне, что никогда не говорил об этом деле никому. В какой-то момент он уничтожил эту карту. Он потерял желание драться - в глубине души он, должно быть, был трусом - вернулся в кампонг и забыл об этом. Кроме кошмаров, которые предали его ».
  
   Я посмеялся над ним. Мой рот и нос были разбиты, и мне было ужасно больно, но я все равно смеялся.
  
   «Вы облажались. То ли он кому-то рассказал, то ли кто-то все это видел и вернулся позже за золотом. Эта лодка пустовала много лет. Вы покинули укрытие джунглей, чтобы пройти весь этот путь ни с того ни с сего ».
  
   Снова вышла луна, и я увидел, как он покачал головой. 'Я не верю этому. Я сделал это очень осторожно. Я проверил и узнал, что подводная лодка также официально числится на этом месте. Я не верю, что этот человек, любой мужчина, мог бы врать под пытками, которые я применяю ».
  
   «Тогда это другой», - усмехнулся я. «Неизвестный человек, который тоже это видел, а потом разграбил».
  
   Я слышал, как он вздохнул. «Да, я думаю, это все. Но это не имеет значения. Золота нет, и это было единственное, что мне было важно ».
  
   Мы были далеко от берега и миновали конец пирса. Еще одна каноэ ждала нас у белых плотов, обозначавших причал затонувшей подводной лодки. В каноэ было шесть человек с ружьями и двое с таким же водолазным снаряжением, что и у меня. Вот только у них были пистолеты с углекислотой и гарпуны, а у меня их не было. Тогда я начал понимать. В конце концов, Кобра все равно станет более изощренным и садистским. Видимо, он жил на этом. Этот человек, должно быть, был проклятием для собак и других домашних животных, когда был ребенком.
  
   Наше каноэ медленно скользило рядом с остальными. Теперь на меня было направлено девять пистолетов, включая мой собственный Люгер. Этот грязный пидор не рисковал, и я начинал верить, что «Кобра» не делает ни единой ошибки.
  
   «Я мог ошибиться с этим золотом», - сказал он сейчас. Злоба, хитрость и ненависть смешались в идеальном английском.
  
   Мои люди, возможно, не заметили этого. Итак, мистер Картер, немного подумав, я решил дать вам шанс. Может, ты найдешь сокровище, а может, и нет. В любом случае там будет очень интересно. Я сам был там и видел, что рыба и крабы могут сделать с костями за двадцать лет. Вы, я полагаю, специалист по дайвингу?
  
   Мне было интересно, сколько воздуха было в этом цилиндре и как он хотел заблокировать главный люк.
  
   «Вы специалист», - продолжил он. «Это в вашем досье в Пекине. Теперь у вас будет шанс проявить себя. Боюсь, без успеха, потому что ты больше не найдойдешь ».
  
   "Почему именно так?" Меня это действительно заинтересовало. В каком-то смысле его извращенный мозг был шедевром. Даже красив, как красива гремучая змея.
  
   На мгновение он постучал узкими ладонями по краю каноэ. «Я думал об этом очень давно. Как вы знаете и мы, китайцы, являемся экспертами в пытках. Конечно, не все китайцы, для этого нужно иметь немного таланта. Я подарю тебе лампу и часы. Запаса воздуха хватит на полчаса, ровно на полчаса. Я поставлю свои часы на один уровень с твоими, вернусь на берег, а затем сижу и жду, пока смотрю, как вращаются стрелки. И я буду безмерно наслаждаться этим. Я узнаю с точностью до секунды, когда начнется твоя агония.
  
   Он отдал приказ, и меня выбросило через край лодки в теплое море. Два партизана с водолазным снаряжением подошли по обе стороны от меня, и виноградные лозы были натянуты. Если бы я попробовал что-нибудь, они запросто могли бы меня задушить или убить из своих ружей и гарпунов.
  
   Кобра наклонился, чтобы поговорить со мной. «Это не так уж важно. Примерно пятнадцать метров. Она на на коралловом выступе, но главный люк открыт, и вам не составит труда попасть внутрь ».
  
   Я понял это. Они просто подтолкнули меня. Скорее меня беспокоила погода. Довольно много забот. Но, по крайней мере, теперь у меня была надежда, за которую я цеплялся. Раньше я был на подводной лодке. Скорее даже больше, чем я мог вспомнить. Поднимался и снова опускался. Я прошел довольно много упражнений по безопасности. Возможно, здесь «Кобра» допустил ошибку.
  
   «Есть еще одна, более практическая причина, почему я выбрал эту смерть для тебя», - сказал Кобра. «Вы легенда, мистер Картер. Миф. Ваше имя пугает некоторых моих соотечественников. Я хочу навсегда покончить с этой легендой. Плоть под землей сгнила, но кости очень долго хранятся. У трупов есть раздражающая привычка привлекать к себе внимание даже в джунглях. Особенно здесь, на побережье, со всем этим государственным контролем. Мне не хочется тащить твой гниющий труп с собой через джунгли несколько дней. Кроме того, я не думаю, что мои малазийцы этого захотят.
  
   Таким образом, вы просто исчезнете, мистер Картер. Вы становитесь нулем, ничем. В нужный момент о тебе забудут. Только я буду знать, где покоятся твои кости - и эти знания я буду хранить для себя. По крайней мере, до тех пор, пока я не почувствую необходимость обнародовать это ».
  
   «Тебе стоит начать писать сценарии, Лим, - сказал я. И я надеюсь, что вы будете жить долго и счастливо. Тогда вы хотя бы немного пострадаете в старости. Надеюсь, тогда тебя похоронят в навозной куче, и собаки смогут полакомиться тобой.
  
   Вышла полная луна, и я увидел, как он ухмыляется. «Прощай, Картер. Это вы пострадаете. Вы увидите, как время вашей смерти приближается к минуте. Посмотрите, как это вас поразит. И в тот момент, когда вы сделаете свой последний вздох, вы поймете, что он определенно последний. Прощайте, мистер Картер.
  
  
  
  
  
   Глава 13
  
  
  
  
   Мы были на подводной лодке менее чем за две минуты. Утяжеленная веревка свешивалась с поверхности воды в открытый люк. Все трое использовали свои лампы. Бежать было бессмысленно, поэтому я и не пытался. Если бы я мог сбежать, это было бы с подводной лодки. Кроткая, как ручная морская свинья на поводке, я плавал с ними, используя свои глаза и мозг. Они повели меня за виноградные лозы вокруг шеи и талии.
  
   Она лежала на боку на коралловом выступе. Я поискал руль и пикирующие рули, потому что мне нужно было знать, что находится на носу и на корме, и у меня не было времени терять. Загнали в открытый люк боевой рубки. Один из них однажды ткнул гарпуном мне в икру на прощание, и я остался один. Я сориентировался, увидел, что корма находится слева от меня, и посмотрел на часы, которые мне дали.
  
   9.02.
  
   Две минуты, чтобы спуститься сюда. Потом у меня оставалось 28 минут. Мне было интересно, запланировала ли «Кобра» это точно, чтобы мне было легче узнать время и приближающийся момент моей смерти. Я сконцентрировался. Я изо всех сил пытался контролировать свой разум, потому что моя жизнь зависела от отсутствия паники. Я должен был сначала подумать, а потом действовать. Не слишком быстро и не слишком медленно.
  
   Я поднес лампу к открытому люку, но замок был закрыт. Пробка в железной бутылке. Они привязали его к месту с помощью плотно запутанной сети из лиан и веревки. У меня не было ножа, и мои зубы не так хороши. Кроме того, они ждали снаружи. Я видел одного из плывущих партизан в свете моей лампы. Он висел на поводке и лениво плыл взад и вперед. Они будут охранять люк, пока я не умру.
  
   Это была небольшая подводная лодка, и я думаю, она была сопоставима с нашим Z-классом времен Второй мировой войны. Я плавал, если можно так выразиться, в неописуемом беспорядке деталей машин, рычагов, болтов, колес, переключателей, баков и манометров. За мной наблюдали маленькие рыбки с выпученными глазами, которые ловко пробирались сквозь этот беспорядок. Мой взгляд упал на гигантского краба, который быстро начал царапать чьи то кости. Но что-то еще поразило меня, и я потянулся вдоль перекладины, пока не оказался выше этих костей. Я направил на него свою лампу и увидел на поясе нож в ножнах. Я вынул его и заткнул за пояс. Так что теперь, если бы мне пришлось, я мог бы попытаться разрезать сетку над люком и выдавить его. Но у меня не было шансов.
  
   Я пошел искать дыру. Это должно было быть где-то в фюзеляже. Но Кобра знал. В обшивке корпуса был огромный разрыв, но дыра теперь была внизу, внизу, и кораллы торчали из нее. Так что выхода не было.
  
   9.12.
  
   Я полностью её обследовал. Кости слегка танцевали взад и вперед, пока я проходил. Искал инструменты. Теперь я знал, что делать, каков был мой единственный шанс, и для этого мне потребовались инструменты.
  
   9.15.
  
   Я нашел ящик для инструментов с банкой смазки, которую никогда не открывали. Еще я нашел лом и большой английский ключ. Их было легко нести на такой глубине, и я перенес их на нос. Бомба, разорвавшая листы корпуса, аккуратно согнула их, придав им острые, как бритва, формы, кое-где усыпанные кораллами. Я немного ободрал кожу, когда прошел через спальные помещения и коридор и подошел к передней части, где пол лодки был усыпан костями.
  
   Она лежала на боку, и пусковые трубы выступали из рифа под углом в сорок пять градусов. Я молился о том, чтобы торпедные аппараты были пустыми, но это было горьким разочарованием. Они были заряжены, и винты торпед насмешливо ухмылялись мне в стеклянной темноте. Они застряли в своих трубках. Плотно, как привареные. В результате двадцатилетней деградации в соленой воде.
  
   9.20.
  
   Это было безнадежно. Для опорожнения трубы потребовалась подъемная установка или подъемный блок. Эта железная сигара раздулась в трубке и теперь прилипла к стенке трубки. И пусковая труба, та или иная, была единственным выходом.
  
   9.23.
  
   Я попробовал. Теперь я работал быстрее. Я потерял много времени, решив, что это мой единственный шанс, и теперь застрял в нем. Другого выбора не было. Пришлось очистить одну из двух трубок и протиснуться через нее. Или умереть.
  
   Торпеда в первой трубе просто не двигалась. Я схватился за пропеллер и бросился назад всем своим весом. Я напряг ноги и задействовал каждую унцию мускулов, которыми располагал. Я сильный и крупный человек, и когда я действительно что-то пробую, я обычно пробую. Но на этот раз не вышло. Я не смог справиться с этой трубкой.
  
   9.25.
  
   В моей маске была вода. Я перевернулся на спину, почистил ее, а затем перешел к другой трубке. Пропеллер смотрел на меня, предлагая вытащить его. Я схватил его и попробовал, глубоко в сердце понимая, что это бессмысленно. Винтик сломался. Я позволил ему медленно соскользнуть на пол и горько ощутил вкус смерти на своем языке.
  
   Я проткнул торпеду ножом в том месте, где она прижалась к трубе.
  
   Но она не была слишком податливой. Лезвие ножа проскользнуло между торпедой и внутренней стенкой трубы. Там было немного места.
  
   Но как, черт возьми, мне его вытащить? Если, по крайней мере, я смогу заставить его двигаться. Пропеллер сломался, поэтому у меня не было шанса схватить его или наложить на него какой-либо рычаг.
  
   9.26.
  
   Осталось жить четыре минуты. Может, пять, если бы мне понадобилась минута, чтобы умереть от нехватки воздуха. Я знал, что произойдет. Я видел, как люди тонут. В последнюю решающую секунду я срывала маску и пыталась дышать водой. Я вонзил лезвие в обшивку торпеды. Больше из-за отчаяния и гнева, чем из надежды.
  
   Острие клинка пробило торпеду. Полдюйма. Это не была сталь.
  
   9.27.
  
   Я попал ножом в заднюю часть торпеды. Металл разрезался, и свежая вырезка засверкала мне тускло-серебристым цветом. Платина! Платиновая торпеда. Муляж. Секретное хранилище командира подводной лодки.
  
   Я уже шел к шкафу с инструментами. Я вспомнил короткую цепочку. Трубы, рычаги и колеса схватили меня, все, что меня остановило. Я начал задерживать дыхание, чтобы насладиться последними драгоценными минутами воздуха.
  
   С цепью я поплыл обратно к пусковой трубе. Неуклюже и медленно я с помощью гаечного ключа вбил лезвие в торпеду. Это было так медленно, так бесконечно медленно.
  
   9.28.
  
   Еще две минуты кислорода. Может быть, немного больше, потому что я бережно дышал. Почти сразу я понял, что задерживать дыхание бесполезно, когда ты сделал большой глоток на своем первом вдохе.
  
   Я вбивал нож в мягкую платину до тех пор, пока ручка не оказалась всего в нескольких дюймах от закругленной поверхности. Затем я обвил его цепью и изо всех сил бросился назад. Если сломается лезвие, или цепь, или если лезвие выскользнет из маслянистого металла, я погибну. Тогда я умер.
  
   Торпеда двинулась.
  
   9.29.
  
   Я потянул. Я уперся в корпус корабля, мои ноги по обе стороны от отверстия для запуска, и я потянул. Мои мышцы прыгали, я устал, но я продолжал тянуть. Медленно торпеда начала вылетать. Я потерял равновесие на корпусе, ноги захотели всплыть, но каким-то образом мне удавалось продолжать тянуть. Вся моя сила была теперь сосредоточена на руках и плечах и где-то порвалось сухожилие.
  
   Платиновая торпеда выскользнула из трубы и, вращаясь, полетела на дно субмарины. Я нырнул к трубке и проклял свои широкие плечи и мускулистые руки. Действительно, иронично умереть, потому что у тебя такое прекрасно развитое тело.
  
   Это не сработало. Вытянув руки, мои руки были направлены, как стрела, я мог просто залезть плечами в трубку.. Я никогда не смогу пройти через это вовремя.
  
   Цилиндр! Я все еще носил этот цилиндр. Идиот! Но если я его сниму, я жертвовал своими последними драгоценными секундами кислорода.
  
   Больше не было времени смотреть на часы. Совсем нет времени. Я совершил ошибку и запаниковал. Я забыл эту банку с жиром. Я мог проклинать себя. Я нашел её и сломал крышку кончиком лома.
  
   Я размазал себя черной грязью. Надо торопиться! Я все еще дышал. Жир, жир и еще больше жира. Я сунул руки полными этого скользкого мусора в торпедный аппарат.
  
   Теперь я жил чужим временем. Тот, кто наполнил бак, совершил небольшую ошибку.
  
   9.31.
  
   Мне дали лишнюю минуту. Я сделал глубокий вдох, наполнив мои легкие до разрыва, готовясь к тому, что должно было произойти.
  
   Подача воздуха прекратилась.
  
   Я стряхнул цилиндр, сорвал шланг, но маску не снял. Теперь я был сам по себе. Мне просто нужно было продолжать дышать тем воздухом, который был в моих легких. Направляясь вперед, я протиснулся через пусковую трубу и начал корчиться и царапать. Я прогрессировал дюйм за дюймом. Я не мог отдохнуть. У меня не было времени и воздуха, чтобы отдохнуть.
  
   На полпути через трубку мои легкие начали гореть и болеть. Мне пришлось выпустить немного воздуха. Он пузырился из трубы, и я чувствовал, как моя жизнь кипит за ними. Я взобрался на склон в сорок пять градусов. Я начал скользить. Я должен был задействовать свои мускулы как змея, сокращаясь и толкая, сокращаясь и толкаясь. Потом пришла боль. Неумолимая и ужасная боль в моих легких. Постепенно началась агония смерти, и я знал, что через очень короткое время мне придется открыть рот и нос, чтобы вдохнуть, проглотить воду, закричать и умереть.
  
   Теперь я был вне трубы, и я выпрыгнул. Если они ждали меня там наверху, то так тому и быть. У меня других возможностей не было. Смерть была бы желанным концом боли, пронзившей меня. Дышать! Голос эхом разнесся по моему черепу. Дышать. Сдаться. Отпусти себя. Дыхание!
  
   Я выбрался на поверхность и остался плавать более мертвым, чем живым. Влажный воздух вошел в мои легкие, и я знал, как всегда знал, но даже не думала об этом, что это самая прекрасная вещь на свете.
  
   Дышать.
  
  
  
  
  
   Глава 14
  
  
  
  
   Одна из каноэ танцевала на волнах примерно в пятидесяти футах от меня, показывая слабое свечение. Она ждала, когда подойдут мои охранники. Мне впервые пришло в голову, что они могут войти в подводную лодку, чтобы посмотреть на мой труп. Я не думал об этом. Это была серьезная ошибка, и теперь у меня оставалось очень мало времени. Я снова скрылся и доплыл до пристани.
  
   Я залез под пирс и дальше протянул себя по гнилым столбам, пытаясь отдохнуть и собраться с силами. Я был далек от завершения отдыха, потому что сначала я должен был что-то сделать. Я прошел на пляж и избавился от перепонок и маски. Если не считать моих мокрых трусов, в остальном я была голым. Мне нужно было оружие и обувь.
  
   Я позволил себе минуту отдышаться и пополз по пляжу к джунглям. Со стороны каноэ и двух водолазов по-прежнему никаких волнений.
  
   Я услышал его до того, как увидел. Он напевал малайскую мелодию и был не очень подвижен. Я корчился в кустах на краю пляжа и ждал. Луна играла в прятки за облаками. Так что это вопрос времени и удачи. И абсолютная тишина. Один неверный звук - и все потеряно.
  
   Луна была на моей стороне. Я видел его тень, когда он проходил в нескольких футах от зарослей. Я встал позади него и заглушил его песню посреди припева. Я раздавил его адамово яблоко своим предплечьем, посадил его в двойной Нельсон и наклонил его голову вперед, пока не услышал, как у него сломалась шея. Я спокойно опустил его и неуклюже стал искать, пока не нашел его револьверный ремень, на котором в ножнах висел короткий штык. Луна снова ушла.
  
   Я не мог рисковать. Один слабый стон - и я попадусь.
  
   Я схватил его за волосы, откинул голову назад и перерезал ему горло. В темноте и на ощупь. Потом почистил штык и положил обратно в ножны. Я взял у него плетеный пояс и сам застегнул его вокруг своей обнаженной талии. Мне не нужен его пистолет. Затащив его под подлесок, я набросил на него немного песка и оставил его позади.
  
   Я заполз в джунгли. Стало тихо. Приближалась ночь, и это было изменением к худшему. Но скоро будут другие звуки, и они мне помогут.
  
   И револьвер, и кобура были старые британского производства. Это был устаревший военно-морской револьвер «Уэбли» размером с пушку, а по ночам в джунглях он также издавал пушечный звук.
  
   Были также две ручные гранаты. Я думал, что это осколочные гранаты, и они тоже довольно шумные. Они могли пригодиться, но я предпочел их не использовать. Так что единственное, что для меня представляло непосредственную ценность, - это штык. Тогда мне пришлось это сделать.
  
   Обошел лагерь полукругом, на память и на догадке. Если светила луна, я шел как можно тише, но когда она исчезла, я шел быстрее. Я все думал о дайверах. Если бы они обыскали подлодку и не нашли мертвого Картера, весь ад вырвался бы наружу. Я должен был увидеть, как добраться до «Кобры», пока это не случилось.
  
   Я был почти у цели. В нескольких футах от меня стоял часовой, курил сигарету, прикрывал свет рукой и разговаривал сам с собой. Он уронил сигарету на землю и загасил ее ногой. Его ботинок коснулся кончиков моих пальцев. Наконец он ушел, и я снова смог дышать.
  
   Через пятнадцать минут я заметил пирамидальную палатку штаба Кобры. Она была хорошо затемнена, но я все еще мог видеть слабое свечение через зеленый холст. Тень рывком двигалась взад и вперед. Я подумал, что он делает, и усмехнулся. Мое раненое лицо заболело. Я надеялся, что он уже продавал шкуру медведя.
  
   Теперь, когда я нашел палатку, мне больше не нужна была луна. Конечно, он пришел и остался там. Я уткнулся лицом в траву и проклял луну. Сонные обезьяны двигались надо мной, болтая. Они знали, что я был там, но еще не испугались.
  
   Наконец луна скрылась за темным облаком. Я подполз к задней части палатки. Осторожно вынул штык из ножен. Теперь о грубой работе. Мне нужно было немного удачи.
  
   Я коснулся холста кончиками пальцев и остановился. Я закрыл глаза и попытался представить себе интерьер палатки со всем, что в ней было. Его рабочий стол, радио, стул и стол - британские. Все.
  
   Когда он сидел за своим столом, он сидел ко мне спиной . Если бы он лежал на своей койке, он бы повернулся ко мне лицом, потому что я все еще помнил, где была его подушка. На самом деле не настоящая подушка, а рюкзак, прикрытый одеялом. Горелка для нефти стояла рядом с его койкой. Может, читал. Он должен был бодрствовать, иначе он бы погасил свою лампу. Мне пришлось рискнуть. Тихо и медленно я поднес кончик штыка к полотну и надавил. Очень медленно. Медленно.
  
   У меня получился двухсантиметровый разрез. Я открыл его острием штыка и заглянул внутрь. Он работал за своим полевым столом, повернувшись ко мне спиной. Там он сделал запись в довольно большой книге. Это было немного похоже на кассовые книги, которые можно купить в тех дешевых магазинах. На секунду в джунглях было так тихо, что я слышал, как его перо царапает бумагу.
  
   Мои вещи лежали на столе перед ним. «Люгер» лежал у него в правой руке. Там же я увидел свой стилет в замшевых ножнах, компас и кучу хлама из багажа. Слева от него у стола стоял паранг. Моего браунинга нигде не было видно.
  
   Он пошевелился, вздохнул, посмотрел вперед и почесал в затылке. Я насмотрелся и пополз обратно в подлесок.
  
   Там я порылся, пока не нашел лиану, которую мог бы использовать. Достаточно крепкую, тонкую, достаточно гибкую и достаточно прочную. Штыком отрезал до нужной длины и попробовал. Я вложил в это все свои силы, и она выдержала это. Теперь я закончил. Мне просто нужен был звук. Я должен был действовать быстро, и поэтому был вынужден сам пошуметь. Где-то я нашел кусок ветки дерева и надеялся, что обезьяны будут сотрудничать. Я встал, прицелился изо всех сил в темноту и швырнул палку в деревья.
  
   Должно быть, он попал в самого лидера. Кроме того, это были обезьяны-ревуны, целое племя, и палка делала их хорошими холериками. Началась переполох. Они издавали звук ревущего миллиона оловянных солдатиков. liiiiii - yea-aaa - iiiiiii - yeaaaaaa.
  
   Теперь я сосредоточился на этом. Я сказал луне снова выйти, и почему-то она вышла. Быстро я побежал к палатке, нашел свою щель, воткнул в нее штык и посмотрел на него.
  
   Он сидел напряженно и внимательно, слегка наклонив голову, прислушиваясь к крику обезьян. Это была естественная реакция. Есть миллионы вещей, от которых обезьяны могут кричать. Он не испугался и не волновался, он просто испугался.
  
   Потом вынул штык и разрезал полотно в клочья. Тогда я зажал его зубами и вошел в палатку. Он вернулся к своей работе и не обращал внимания на визг обезьян. Когда я подошел к нему, я принял решение. Я хотел дать ему знать, что он умрет, дать ему знать, что он проиграл, и я был победителем. Я хотел увидеть страх, разочарование и ужас на его лице, но решил не делать этого. Это было мелочно, непрофессионально и слишком опасно. Он никогда не узнает, у него не было времени. Я накинул петлю лозы ему на голову, скрестил ее за шеей, втянул в его плоть и приложил все свои силы.
  
   Он наполовину поднялся со стула, его пальцы царапали душащую лозу, которая теперь исчезла в мягкой плоти его шеи.
  
   Он умер. Я бросил его лицом на стол. Затем я услышал шум и посмотрел вверх. Лейтенант Сок Тан входил сквозь нависший над палаткой полог. Через секунду я прицелился и бросил штык.
  
   Из-за плохого освещения я бросил слишком высоко. Штык попал ему в горло, чуть ниже подбородка. Это разрушило его голосовые связки, но убило его недостаточно быстро. Покачиваясь, он упал на колени, ковыряясь одной рукой в ​​горле. Другой он возился с пистолетом в кобуре.
  
   Я пригнулся к нему, ударил его босой ногой по лицу и схватил за голову. Я нашел рукоять штыка и отрезал ему почти всю голову. Хлынувшая кровь залила меня, пол и его. Я бы этого не хотел, но было уже поздно. Обезьяны все еще веселились. Я задвинул полог палатки на место и принялся за работу. У меня было всего две минуты, прежде чем меня снова прервут.
  
   Я взял со стола свои вещи, все, что мне нужно. Люгер, стилет, компас и книгу, в которой писал Лим Джанг. Хоуку бы это понравилось.
  
   Я надел туфли Сока Тана. Они были мне маловаты, но я разрезал их штыком. После этого все прошло хорошо. Я не собирался идти босиком по джунглям.
  
   Я бы понес Кобру. У меня был план, и я был абсолютно серьезен. Этого ребенка-шлюху покажут публично на главной площади Коэла Лоэмпоер. Конечно, я мечтал и позволял своему воображению разыграться, но в тот момент я был уже изрядно обезумел от усталости и больше не думал так логично. В то время мне это казалось хорошей идеей.
  
   Обезьяны снова замолчали. Время подойти. Я перекинул тело Кобры через плечо и шагнул через трещину в темноту. Луна снова скрывалась, и меня это устраивало. Мне удалось выбраться из лагеря. Потом стало действительно сложно. Действительно сложно. Теперь у меня есть фонарь, но пройдет много времени, прежде чем я смогу использовать его без опасности. Мне приходилось идти ночью через джунгли. Ибо с первыми лучами солнца они пойдут за мной. Немного догадок, боже и немного удачи, я прошел через внешнее кольцо часовых. Мыс расширился, и местность превратилась в настоящие джунгли, совсем не похожие на эту тонкую ткань. Через час, когда я прошел около пятисот ярдов, я остановился, чтобы сориентироваться и составить план. Я знал, что где-то на западе есть шоссе. И чем ближе я подходил к этой главной дороге, тем в большей безопасности становился. Там патрулировали правительственные войска, и партизанам это вряд ли понравится.
  
   Но и я не хотел сталкиваться с этими армейскими войсками. Я не очень хорошо подумал, когда представлял, как Лим Джанг окажется в общественном месте в Коэла Лумпоер. Я только что стал убийцей. Некоторое время все это должно было быть тихим. Меньше всего правительство Малайзии хотело по этому поводу огласки.
  
   Я смеялся. Я мог себе представить, как туристы уставятся на труп, а затем упакуют чемоданы так быстро, как только смогут. Нет, не сработало. Тем не менее, мне нужно было доказательство того, что я выполнил свою миссию. Поразмыслив, у меня появилась другая идея. Немного варварская, но, тем не менее, хорошая идея, и я просто чувствовал себя достаточно злым, чтобы осуществить ее.
  
   Когда я отдохнул, я срезал еще несколько лоз и связал труп петлей на спине, оставив обе руки свободными. С лампой в одной руке и парангом в другой я двинулся в путь, предварительно сориентировавшись с помощью компаса. Я знал, что мне не придется беспокоиться о возможной погоне до утра. Там были малазийцы, и они слишком умны, чтобы идти ночью через джунгли. Я был обычным орангом-американеки, который ничего не знал.
  
   К моему удивлению, я добился хороших результатов. Я нашел длинный участок саванны, ведущий вверх от берега, и воспользовался этим. Однажды неподалеку зарычала пантера, но меня это не смутило. Меня ничто особо не беспокоило, кроме усталости. Я вымотался. Я вспотел и спотыкался, время от времени падая, проклиная себя за то, что я не сверхчеловек.
  
   Открытый участок закончился, когда я добрался до гребня. Сверху земля снова спускалась в джунгли. Я позволил петле лианы с телом Кобры соскользнуть с моих плеч и упасть на землю. Затем я выглянул из-за деревьев на западе. Конечно, мне пришлось спуститься в эти джунгли, чтобы спрятаться и узнать, что делать. Мне нужно было иметь деньги и как-то выбраться из этой страны.
  
   Луна снова скрылась, и дальше на запад я увидел, как загорелись фары. Пара одиночных фар, поднимающихся и опускающихся, пробивая ночь, как желтые маяки. Главная дорога. Какой-то плантатор возвращается из своего клуба и направляется домой, или грузовик с рабочими, или, может быть, правительственный патруль. Я продолжал смотреть, пока не погас свет. Эта дорога была по крайней мере в трех милях к западу. Не очень счастливый конец из-за джунглей и обстоятельств, в которых я оказался, но, тем не менее, я был весел.
  
   Я поднял тело, повесил на спину и спустился вниз. Джунгли были очень густыми, и у меня появилось ощущение, что я наконец-то в безопасности от партизан. Они никогда бы не застали меня в этой неразберихе, даже если бы рискнули приблизиться к дороге. Я предполагал, что они будут сбиты с толку, деморализованы и не смогут эффективно работать. Это было тело без головы.
  
   Теперь эта голова висела у меня на плечах.
  
   Я взглянул на часы, которые дал мне Кобра, чтобы определить точный момент моей смерти. Было уже после трех. Через час снова настанет день, я не смогу так продолжать. Первое подходящее место, которое я встретил по пути, я использовал в качестве подставки для отдыха. . Я уронил тело и рухнул. Я использовал тело как подушку и заснул.
  
   Еще до того, как я открыл глаза, я знал, что он там. Я чувствовал, как он смотрит на меня. Он был примерно в четырех футах от меня и пристально смотрел на меня. Трубка, которую он держал прямо передо мной, была шести футов длиной, и он держал ее в нескольких дюймах ото рта. Первые лучи солнца упали на его маленькое искривленное тело. Его глаза сверкнули на меня красноватым светом. Я не двинулся с места. Я даже не испугался и смирился с этим. Сделать то, что сделал я, придти сюда и умереть от отравленной стрелы. Это было чертовски смешно.
  
   Он смотрел на меня. Я следил за ним. Никогда раньше я не видел карликов джунглей. Обычно вы их тоже не видите. Только ручных, но они встречаются редко. Этот выглядел совсем не прирученным. И все же он стоял там, он смотрел, но еще не убил меня. Я быстро подумал. Может быть, он не был ручным, но, может быть, он тоже не был полностью диким. Может быть, он раньше бывал среди белых и малазийцев и поэтому меня не боялся.
  
   Я был очень осторожен. Я улыбнулся, не шевеля руками. Когда я говорил, я, должно быть, звучал как метрдотель, предлагающий место Аристотелю Онассису.
  
   Таби, - сказал я. Привет. Если он не говорит по-малайски, у меня будут проблемы, потому что я не говорю на семанге. Он не ответил, но мне показалось, что он на мгновение покачал головой. Трубка тоже двинулась, придвинувшись чуть ближе ко рту.
  
   Я ломал голову. Так мы не продвинулись намного дальше. В этот момент я почувствовал урчание в животе и очень медленно двинул рукой и указал на свой живот.
  
   - Макан?
  
   Теперь он покачал головой. Он не хотел есть, или не хотел, чтобы я ел, или не хотел меня есть. Он продолжал смотреть, и это меня нисколько не успокаивало. Я сохранял спокойствие и смотрел в ответ, почти думая, что моя голова вот-вот лопнет. Он был черным как уголь и был обнажен, за исключением небольшого участка квадратной коры, покрывающего его гениталии. Он был едва ли пяти футов ростом, с мускулистыми руками и ногами и пулевидным животом. Его волосы были похожи на стальную вату черного цвета. У него было плоское лицо, широкий плоский нос и толстые губы. На лозе, удерживающей кусок коры, он нес самодельный нож и мешочек для своих отравленных стрел.
  
   Наши дипломатические отношения снова застопорились. Я попытался снова заставить их двигаться.
  
   Я был очень осторожен и показал на себя. - 'Ник. Ник.
  
   Он посмотрел. Я указал на него. - "Апа нама?"
  
   «Увидимся», - сказал он. .
  
   Он опустил свой духовой пистолет и указал на себя, повторяя: «Пока».
  
   Затем он сказал: «Черт побери».
  
   Пот заливал мне глаза, но я не решалась вытереть его. Я одарил его самой сердечной улыбкой, не сводя глаз с его духового ружья.
  
   - Ты говоришь по-английски, Тот? Американики?
  
   Он улыбнулся мне. - «Черт возьми, говори хорошо».
  
   «Пока, - сказал я, - ты не сделаешь меня чертовски счастливым».
  
   Он сделал шаг ко мне и указал на тело Кобры. "Убить тебя?"
  
   Я кивнул. "Блин."
  
   Он прижал руки к горлу, надавил и склонил голову набок. 'Убить тебя? Правительство убивает вас за убийство. Хотя чертовски плохо.
  
   Я покачал головой. Объяснять ему это не имело смысла.
  
   «Не убивайте правительство. Не лови. Ты помог мне. Понимать? Ты помог мне.'
  
   Он протянул руку. Он понял.
  
   'Дать?'
  
   Я встал. Он осторожно посмотрел на меня. Я снял пистолетный ремень и уронил его. Я все делал в замедленном темпе. Я указал на вещи на полу.
  
   'Я даю. Ты взял. '
  
   Он вышел вперед в нескольких футах от меня. Он не выглядел впечатленным. Затем он увидел часы на моем запястье, улыбнулся и указал на них.
  
   "Я чертовски хорошо это понимаю".
  
   Я снял часы и отдал ему. Без смеха и очень серьезно осмотрел. Потом послушал. Он открыл свою сумочку и что-то мне протянул. Дай немного, возьми немного. Услуга за услугу. Мне тоже нужно было получить подарок.
  
   Это был отскок. Отскок изношенного стекла. Бог знал, откуда он это взял.
  
   Тилль мне улыбнулся. Я улыбнулся Тоту. Мы были приятелями.
  
   Он указал на тело. - 'Делать?'
  
   Мне потребовалось почти полчаса, чтобы объяснить ему, что я хочу. Во время хлопот, заставляющих его врезаться в его пушистую голову, я узнал, что однажды его использовали как рабочую силу на плантации. Затем он снова ушел и начал бродить, но где-то в глубине джунглей у него была жена и несколько друзей, которые поддерживали его в трудные времена. Черные пигмеи, такие как он.
  
   Наконец-то мы заключили сделку. Он и я. Он мне поможет. Он поверит мне за деньги, которые я ему обещал. Как бывший резиновый рабочий, он знал цену деньгам.
  
   Я не думаю, что он полностью согласился с моими планами относительно трупа, но в конце концов он кивнул и сказал: «Черт возьми, ты справишься. Человек чертовски хорошо знает, может. Ты платишь?'
  
   'Я плачу.'- Мне было интересно, что бы они сказали в AX, если бы увидели это в списке получателей денег.
  
   Затем он перекинул духовой пистолет через плечо и поднял изогнутый палец. «Ты придешь ко мне, Ник? Блин.'
  
   «Черт возьми», - сказал я.
  
   -
  
   Ястреб начал меня раздражать. Я сделал ему полный устный отчет, и теперь я объяснял ему свою теорию о золотых змеях, которые оказались платиновыми.
  
   «Это никогда не может быть доказано, - сказал я, - но я думаю, что когда другие люди захватили этот старый змеиный храм, они выкрасили этих змей в золото, потому что они не понимали, что такое платина, понимаете. Они не знали его ценности. Они понимали золото и поэтому разрисовали этих змей. Так обманывали и япошек, пока те, кто украл змей на подводной лодке, не узнали, что это на самом деле. Тогда они решили оставить это при себе. Они знали, что война проиграна, и они хотели, чтобы в Японии началась новая жизнь. Должно быть, участвовали все, от командира до низшего ранга. Они расплавили материал и превратили его в фиктивную торпеду. Неплохой трюк. Но самолет прилетел и потопил их ».
  
   Хоук жевал сигару и смотрел на меня. Он был не в очень хорошем настроении. Он поднес сигару к уголку рта и сказал: «Я прослежу, чтобы правительство Малайзии было проинформировано об их сокровищах в должное время».
  
   Ястреба действительно не очень интересовали платиновая торпеда и мои теории по этому поводу.
  
   Я закурил сигарету с золотым мундштуком и стал ждать. В маленьком офисе было тихо. Единственными звуками были тиканье часов Western Union на стене и приглушенный стук пишущей машинки Деллы Сток в другой комнате.
  
   'Где это находится?' .
  
   Я пожал плечами. Моя рука болела. Меня мучило сухожилие. Мне наложили гипс и забинтовали в десяти местах. Мое лицо стало почти нормальным. Завтра я пойду к стоматологу, чтобы мне поставили зубы на место.
  
   Хоук скривился и указал на меня новой сигарой. 'Ты уверен что ты…'
  
   Этот старик знает, что я не лжец. Тем не менее, ему было немного трудно в это поверить. Это меня удивило. Почему? Он знает, что я не вру. Я кивнул. «Я уверен, Туан. Как я уже сказал, я отправил его авиапочтой из Куала-Лумпура.
  
   - А почему, черт возьми, его еще нет? Прошло достаточно времени.
  
   Я пожал плечами. 'Может быть задержано в отгрузка.
   е
   Вы же знаете, как плохо работает этот пост в наши дни ». Хоук отодвинул стул и поставил ноги на стол. В одном ботинке была дыра.
  
   Он потер свою жилистую шею и сказал: «Я все еще не уверен, что верю тебе, Ник. С другой стороны, может быть. Это безумие, но я знаю, что ты на это способен ».
  
   «И я сделал это».
  
   Он взглянул на меня. 'Почему?'
  
   - Очень удобно, - сказал я. «Маленькое, прямое, по делу и абсолютно неоспоримое доказательство».
  
   Старый босс вздохнул и посмотрел в потолок. Он покачал головой. «Иногда, мой мальчик, я восхищаюсь тобой».
  
   «Иногда, - сказал я, - я тоже восхищаюсь собой».
  
   Тогда вошла Делла Стоук. Она несла небольшой сверток. Она протянула его Хоуку и остановилась в ожидании. Старик яростно посмотрел на нее и жестом указал на дверь. Вон, Делла. Это не для твоих нежных глаз ».
  
   Она принюхалась и ушла. Она оставила дверь открытой. Я закрыл её и, когда вернулся на станцию, Хоук уже открыл пакет и теперь смотрел на маленькую голову. Я посмотрел через его плечо. Лицо Лим Джанга было полностью уменьшено. Он все еще выглядел как профессор, но теперь уже совсем маленький профессор.
  
   Я постучал по голове. - "Хорошая работа, не правда ли?"
  
   Ястреб поморщился и перевернул эту штуку. «Я расширю её и отправлю Дато Исмаилу бин Рахману. Это даст его душе отдых ».
  
   Я кивнул. «Да, и со временем мы получим очень неформальную благодарность от правительства Малайзии. По крайней мере, индустрия туризма теперь снова в безопасности. Появятся новые займы. Вы также можете сказать Дато… «Я сделал свой голос грубым, потому что я так себя чувствовал…» Вы также можете сказать ему, чтобы он не ставил двух человек на одно и то же дело в следующий раз. Эта его шутка стоила жизни хорошему человеку ».
  
   «Я, конечно, не скажу этого», - сказал Хоук. Он посмотрел на меня на мгновение. В его старых мрачных глазах был намек на удовольствие и легкую злость. «Эти малазийцы теперь кое-что мне должны, и никогда не знаешь, когда это может пригодиться».
  
   «Нет, - сказал я, - никогда не знаешь».
  
   Хоук положил голову на стопку бумаги, как пресс-папье.
  
   «Наденьте очки в роговой оправе, когда сделаете этот снимок», - сказал я. «Это делает сходство еще лучше, более реалистичным». Хоук выглядел угрожающе. Обычно ему не нравится неуместное веселье, если, конечно, он сам не изливает его.
  
   Я подошел к двери. «Хорошо, у меня назначена встреча. До свидания, шеф. Я доложу как обычно и ...
  
   «Минутку», - сказал он.
  
   Я обернулся. Он взял со стола книгу и теперь ее листал. «Я провел небольшое исследование Малакки, - сказал он, - но там ничего не говорится о резании голов. Раньше в Сараваке были охотники за головами, но теперь их нет. Более того, они не уменьшали головы. Итак, на котором ... '
  
   Я медленно ему улыбнулся.
  
   «Тебе нужно покопаться», - сказал я. «Удивительно, что ты обнаруживаешь, когда немного покопаешься. До свидания, мистер Хоук.
  
   'Привет. И держись подальше от Гонконга на время ».
  
   Я кивнул, когда вышел за дверь. -'Я сделаю это.' Не было смысла говорить ему, что я только что вернулся из Гонконга. Я объяснил разницу во времени тем, что отказался от двух дней в больнице, когда провел только один. Мне удалось свести несколько счетов в Гонконге.
  
   Я не упомянул об этом в своем отчете. Ястреб не одобряет твоих убийств вне заданий.
  
   Да, Фредди была там, когда я приехал. И она была готова. Во всяком случае, безумно. Мне это не понравилось, как я думал. Я все думал о Сити и Море. В основном в Сити. Иногда, даже когда я целовался с Фредди, я все еще слышал, как Сити говорит: «Прощай, Туан».
  
  
  
  
  
   * * *
  
  
  
  
  
   О книге:
  
  
  
  
  
   Лим Джанг, политический агитатор по прозвищу «Красная кобра», снова активен. После своего недавнего поражения он теперь действует из джунглей Малакки. Эта информация стоит Нику Картеру 10 000 долларов. Но эту проблему можно решить.
  
   И ему нужно приложить немало сексуальных усилий, чтобы заставить дочь министра-нимфоманку рассказать то, что она знает. Но Картер все еще на это способен.
  
   Однако, когда он впоследствии вынужден смотреть одну из самых ужасных казней, свидетелем которых он когда-либо был, он знает только холодную, целенаправленную месть.
  
   И это именно то, что сделала неуловимая Красная Кобра.
  
   Имя его жертвы - Ник Картер ...
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"