Вооружённые Силы
России.
Мне говорили,
они нам родные.
Я оказался здесь
быстро и чётко -
предки за то, чтобы спесь
сбить формовкой.
Много работы,
бездельной и грубой.
Много людей,
бесполезных и трудных.
"Станешь мужчиной", -
мне говорили,
сделав причиной,
чтоб скоро побрили.
Лысый мужчина,
худой, чуть усатый.
Сущность мужскую
подсадили лопатой.
Плац мне огромен,
как тело клопу.
Не дистрофичен,
но топчу и кровлю.
Стёртые ноги
плохо бегут.
"Смилуйтесь, боги!" -
бывает, кричу.
В сердце присяга
и тяга
домой,
там организм
ждёт меня
молодой.
В казарме усталой
вечерней рукой
под одеялом
душевный покой.
Письма...
жду их,
как роща в Якутске весну.
Зеленоглазая дарит мечту
с ними.
Милый, далёкий мой, мальчик, долго тебя нет со мной. Я вспоминаю трамвайчик, как мы катались с тобой.
Я берегу тебя в сердце, ждать не устану, любя. Мне без тебя не согреться, и без тебя нет меня.
Ты для меня, как все звёзды, как океан для земли. Знаю, не любишь ты слёзы, но ведь они - часть любви.
Как ты в холодной казарме? Вичку свою не забыл? Как отстоял ты в наряде? Снег там тебя не зарыл?
Ты у меня самый умный, сильный, умелый, родной. Год нынче долгий и трудный, но буду я вечно с тобой.
Можешь служить ты спокойно, знаю, и так нелегко. Небом клянусь, что достойно Гришку дождусь своего.
Девушки, тени гражданки,
музы армейских парней.
Письма, как стопам портянки,
защита в тягости дней.
Исчез с головой в одеяле.
Фонарик -
верный дружок.
Счастлив, что ты написала,
теперь не до сна мне часок.
2
Мнение есть расхожее,
что от тупой многорукой работы
становишься толстокожее,
и мозг вытесняет заботы.
Встречается и другое следствие:
опустошённая голова
свистит пустотой в отверстия,
не веря в простые слова.
Понаслушавшись песню про ноженьки,
что должны у певца зарасти,
я решил испытать свою девушку
и исследовать силу любви.
Всё, наверное, от неуверенности,
от армейской избыточной нервности,
от незрелой душевной неровности,
от мужской депрессивной стервозности,
от надуманной личной бесхозности.
Испытание Викиной прочности
поручил я придуманной новости.
Вика,
милая, дорогая. Сука - жизнь моя разбитная.
Я исследовал её тонкости,
забирался в неявные плоскости.
И колола она, и давала,
и наядами соблазняла.
Был я юн и горяч, ведь знаешь... А теперь неудач
не скроешь...
Я не буду писать изгибами, прямо выпалю правду, милая.
Сдал анализы я на СПИД...
Чёрт возьми! Он во мне сидит... Вот сказал, и какбудто легче,
ты же мне ближе всех на свете. Мне довериться тебе было просто, хоть от мыслей полётов тошно.
Думал много я, много терзался,
в суицидных идеях скрывался.
Книжки дали здесь кое-какие... Разобраться - не смертельно плохие дела,
нам наука лекарства нашла.
С ними жизнь почти как у новенького,
и ребёнка родим здоровенького.
Будем жить с тобой, как планировали, наслаждаясь семейными видами.
Даже больше скажу, родная,
парадокс, и идея чудная...
Но мне кажется, Вика, порой, что природы теперь иной станет чувство, живущее в нас,
ярче, глубже в тысячи раз. Мне письмо завершать пора. Верю, ты меня поняла. Не прощаюсь, а до свидания. Всё. Подписываюсь дыханием. Тестировать любовь на прочность
недальновидно, глупо и барочно.
Ненужная без опытов развалится,
а настоящая естественно проявится.
Гончар не станет без нужды
испытывать в печи горшки.
3
Я Почты России эмблемой б избрал
таинственный, тёмный и мокрый подвал.
Там письма лежат много дней и ночей,
чтоб чувства и мысли стали взрослей.
Полмесяца к ней, две недели назад,
как будто попали в почтамтовский ад.
Ну, вот и развязка. Загадка одна -
в ответ получил от неё два письма.
Мой Гриша,
не знаю, как даже начать...
Ты тише,
не надо вот сразу кричать.
Ты знаешь,
всегда я правдивой и честной была. Ты примешь
чужие, нежданные эти слова.
Мне было
тепло и волшебно с тобой,
а вышло...
что рядом со мною другой.
Прости,
не хотела, не думала я.
Ушли
наши чувства. Жизнь такова. Прощай, память доброе всё сохранит. Пускай прошлым сердце твоё не болит. Я был не готов,
ведь каждый игрок
уверен в душе, что он словно бог,
прекрасный подарок,
мужчина-мечта,
а вот оказалось, не любит она.
При этом ни строчки,
ни слова про ВИЧ...
Или специально решила всё скрыть...
Ведь это непросто, небось,
назвать СПИД причиной,
что будем мы врозь.
Расстроился я.
А спустя пару дней
пришло мне
второе письмо, чуть бледней.
Григорий, ужасная это беда. Теперь бы открыться тебе не смогла.
Но, видно, судьба,
и уже знаешь ты, что дальше не вместе наши пути. Прощай! Нет мне смысла что-то писать. Ты умный и сильный, ты должен понять. Удивительно тяжело оказалось
потерять то, что мне казалось
огромной любовью, чувством навек,
исчезнувшим вмиг, как сахарский снег.
Рационализации поддавались с трудом
письма - бумага, смазанная говном.
Помогла аналогии силища:
от бумаги становишься чище.
Дни потекли по-другому,
не медленней, не быстрей,
омозаичилась моя основа,
смальта добрей, смальта злей.
Полезна физическая активность,
когда дни будто копипаст.
Победило во мне понимание,
что я просто сбросил балласт.
4
Город родной
встретил меня постаревшим.
В смысле - не я, а он
временем пролетевшим
отштукатурился, пропылился,
где-то рассохся, где-то залился.
И, как старик-инвалид протезом,
новым, блестящим, толковым,
хвастался своим центром,
бетонностеклянным торговым.
Автобус довёз до дверей,
на лавке сосед на два года пьяней.
И первый ноябрьский снег
украсил пьянчужку, как мех.
Мозги его съел алкоголь,
увидев меня, словно тролль,
он замахал по-лесному руками,
из чащи портвейной сверкая белками.
Не стал я стараться проникнуть
в соседскую темную глубь,
метнулся в подъезд, чтоб быстрее
к родителям милым прильнуть.
Я помню все трещинки краски,
до герца я знаю звонок,
два года накопленной ласки
внесёт через миг вам сынок.
Как медленно дверь открывает
пространство родного гнезда.
Я слышу, мамуля рыдает -
вот радость бывает чудна.
Вошёл, стою у порога,
теряюсь, что лучше сказать.
Нет радости большей, чем дома
семейным эфиром дышать.
Что ж, мать, заливаешься хлестче,
чего же обнять не идёшь?
Отец, тебе-то полегче,
зазря ведь тебя не проймёшь.
Чего ж вы стоите, молчите,
куда вы отводите взгляд?
Скорее обняться идите,
вернулся домой ваш солдат.
Вместо озона, предвестника
мощных раскатов грозы,
в качестве встречи участника
хлорки витали пары.
- В городе людям известно...
СПИД твой для нас не секрет.
Ты нам скажи, интересно,
как натворил столько бед?
Всё, что могли, мы давали,
ночи дарили тебе.
Мы о себе забывали,
качая кроватку во тьме.
В школу, так с новеньким ранцем,
летом на море всегда.
Как же ты вырос поганцем,
и нам нагадил в сердца?
Мы здесь, конечно, не звери,
в лес не прогоним тебя.
Спать будешь там у двери.
Вместе нам есть нельзя.
Рядом стоит табуретка,
тазик бельишко стирать,
ложка, вилка, тарелка.
Сам будешь там убирать.
Хлорку я подготовил,
сыпь её, не жалей.
Всё, что нам бог уготовил,
делает нас сильней.
- Папа, что ты городишь?
Мы здесь, вообще, о чём?
Вы тут, смотрю, решили,
болен ваш сын ВИЧом.
Господи, что же за глупость,
где б я его получил.
Я вам признаюсь, малость
Вику я подловил.
Я ей наплёл в конверте,
мол, болен смертельно, СПИД.
Так вот бывает на свете,
слух впереди бежит.
Нет у меня болезни,
вот я, здоров, как бык.
Верить в такие сплетни
ты ведь, отец, не привык.
Молча и с недоверием
были в ответ глаза.
Видно, таким процессам
несвойственны тормоза.
Страх - чувство мистическое,
селится навсегда.
Крах - слово реалистическое,
для использования тогда,
когда рабочему или студентке
ставят диагноз ВИЧ,
когда женщины в богатой дублёнке
в Центре СПИД раздаётся крик,
когда верные жёны, видавшие
наркоманов только в кино,
узнают, что инфекция страшная
постучалась в родное окно.
Друзья появляются к вечеру -
старая шутка моя.
Я запланировал встречу
и в книжке нашёл номера.
Один стал занят с ребёнком,
второму надо к врачу,
другой отравился козлёнком,
четвертый с болями в тазу.
Хороший придумал приёмчик,
проверил я близких людей,
теперь хоть махни в водоёмчик
иль в чащу, в мир добрых зверей.
Назавтра со знанием итога
шагал на работу свою,
без просьб, адресованных богу,
любовью засеять страну.
Улыбкой мудрого Будды
начальника встретил рассказ,
про штрафы, налоги и суммы,
пожарных, какой-то указ.
Короче. Я стал безработным,
один, без неверных друзей,
без девушки сладкоротой,
но главное - стал я сильней.
Хотя, не буду лукавить,
тяжёл был ударов поток,
не мог я в начале представить,
что стану я так одинок.
Теперь пора мне открыться,
анализы сдать и вперёд,
и, всем показав, насладиться,
что, в общем-то, каждый - урод.
5
Сограждане наши, известно,
свой статус узнать не спешат.
Во-первых, считают беспечно,
они, мол, ни в чём не грешат.
Другая причина, что люди
не знают, что ждёт впереди.
Да, там не подарок на блюде,
но можно спокойно идти.
И если даже случится,
что болен, и вирус в тебе,
ты миру ещё сгодишься
и счастлив будешь в семье.
Важнейший аспект успеха
и долгой жизни залог -
узнав статус свой пораньше,
начать терапию в срок.
Поэтому нет аргументов
отказывать в правде себе,
давайте без сантиментов
участвовать в общей борьбе.
Я шёл туда смело и гордо,
я шёл, чтобы всем показать
прогнившую их породу
и совесть им растолкать.
Уверенно вену подсунув,
я с силой сжимал кулак.
Сестричка жгут распустила, подставив
пробирку под "кап".
Не ожидая открытий,
хотел я простой листок,
который всех выше событий
цепочку закрыть бы помог.
Я ехал за ним победителем,
сценографом был я в душе,
а вышел листок ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМ,
и я оказался в беде.
Потом были боль и отчаяние,
желание вмиг прекратить
ненужные всем страдания,
порвав глупой жизни тончайшую нить.
Вопросы: за что? почему? когда? -
сменялись на то, что всё ерунда,
что СПИДа и вируса нет,
что фарма придумала весь этот бред.
Я погружался в форумы, книги,
ругался, плакал, мечтал о Стрибилде.
Закон есть у провидения,
что, если судьба
даёт яд,
то и противоядие
она тоже даёт сполна.
Я понял, что жизнь продолжается,
она просто стала другой,
с таблетками и анализами,
но в чём-то даже простой,
с понятным раскладом по людям,
с осознанным выбором дел,
я стал положительно мудрым,
и внутренне я просветлел.
Мне помогли с работой,
я помогал другим.
Мы в мире не одиноки,
вместе мы победим.
Мы победим незнание,
мы победим злость.
ВИЧ - нам всем испытание,
но мы обязаны смочь.
Плюсы и минусы вместе
связаны крепко судьбой,
так что для будущих песен
общей пойдём тропой.
6
Меня захватила работа: консультации, форум, сайт. Бывало, с товарищем рвота мешала мне выпить чай. Однажды в тяжелый период, когда мыслей рой кусал, на корпусе телефона диод огоньком замигал.
- Привет! - Знакомый раздался голос. - Не поздно? Ещё не спишь? Молю тебя, умоляю. Пожалуйста, ты услышь. Я подлая, я предатель. Мне слов сейчас не найти. Я действовала, как каратель, сжигая всё на пути. Гриша, я так испугалась. Как будто во мне табу. Как будто оно мне досталось из прошлого, как рабу. Мне волю и разум сковал холодный животный страх, он прямо повелевал, что делать тогда и как. Приказом категоричным звучал инстинкт в голове: Нельзя! Стоп! Забудь! Такой не нужен тебе. Ведь это только в книжках с любимыми делят смерть. И то не любую, а так, чтоб сразу сгореть. Быструю лихую, чтобы уже не отыграть, а не бездонную - разделить с вичовым кровать. Думать невыносимо, что маленький невидимый вирус, проникнет почти игриво и перечеркнёт мой минус. Гриша, было больно, душой я хотела быть вместе, но мозг говорил "довольно" и затыкал горло песне. И дело не только в мозге, я уже говорила, а словно древние боги, Нептун или там Ярило, меня от тебя отводили, тебя для меня хоронили. Я мучилась, металась подобно птице, не зная куда забиться. Я даже сдала анализы и тайно амбивалентно ждала, что, может быть, так окажется, что ВИЧ твой - моя судьба. Но не смогла, не сладила со страхом, живущим внутри. Прошу, умоляю, Гришечка, за слабость меня прости. Нет в жизни другой дороги, чем вместе с тобой идти, и если откажут ноги, я буду к тебе ползти. Люблю я тебя, не скрыться от этой живучей любви. Позволь мне тобой напиться и сердце тебе открыть. Пускай впереди испытания, таблетки, бездушие людей, нет больше во мне желания, чем вместе нам быть скорей. Прости и прими девчонку, и в сердце своё впусти, мы вместе родим ребёнка. Ну, что ты сопишь, не молчи...