О Господи, прости за суесловье!
За тщетность рифмования строки.
За облик мой, за причитанье совье.
За почерк-дрянь, дрожание руки.

За то, что Лермонтов под брошенною розой
уже два года как лежал в земле
в мои лета. Что кладку для навоза
бумажного я смастерил в столе.

За то, что мне не стать твоим подобьем,
что в мерзости все понимал подробно,
но сладко жрать и мягко спать привык.

За мой распад окрепшего маразма.
За то, что правду не сказал ни разу
неистовый в греховности язык.
27.05.1999