Читая газеты, слушая новости по радио и телевиденью, я часто ловлю себя на мысли, что меня окружают два совершенно разных мира. Один - это тот, в котором живу я, со своей семьей, со своими родственниками, с друзьями и коллегами по работе. В этом мире ничего особенного не происходит, если не считать болезней и мелких неурядиц, тихих радостей и недолгих огорчений. Но существует еще и другой мир - тот, о котором пишут в газетах: мир пожаров, эпидемий, стихийных бедствий и войн. Оба эти мира как бы разделенны невидимой, но в тоже время, непроницаемой стеной, и поэтому каждый из них живет своей собственной, независимой друг от друга, жизнью.
Не то, чтобы я об этом сильно сокрушался, (скорее, наоборот, возникает даже некоторое чувство удовлетворенния, когда читаешь про несчастья в другом, не имеющим к тебе отношения, мире) но иногда невольно задаешься вопросом - а что, если все это только фокус-покус, иллюзия, созданная искустным фокусником? Вот хлопнет фокусник в ладоши, скажет магическое слово и ты поймешь, что никакой стены вобщем-то и не существовало.
Конечно, вы можете задать логичный вопрос: почему это я начал ни с то ни с сего философствовать? Кто я - Ницше, Спиноза или какой-нибудь другой, неизвестный никому мыслитель?
Да нет, я ни тот и не другой, и не третий и даже вовсе не философ. Просто читая вчерашнюю газету, я впомнил вдруг про происшествие случившееся со мной несколько лет тому назад в юго-восточной Азии во время нашего семейного отдыха.
Оно произошло, это происшествие, как мне кажется, в предпоследний день нашего морского путешествия вдоль берегов Индонезии. Корабль стоял тогда на причале в каком-то порту (я уже не помню каком, но по-моему это был Суробая) и мы - трое туристов-пассажиров, волей случая оказавшихся вместе (вернее, случай тут непричем - просто наши дети подружились), сидели, развалившись на бамбуковых креслах, под тенью верхней, так называемой, "солнечной" палубы, вдыхали аромат тропического моря, пили разбавленную льдом минеральную воду, смотрели на грязные дома и улицы утомленного жарой города и болтали о разной, естесственной в таких случаях, чепухе. Наши жены уехали с "экскурсией" на берег - делать последние, перед отлетом, покупки сувениров, дети резвились где-то под руководством массовика- затейника и мы были очень довольны тем, что нас оставили в покое, что нам не нужно куда-то торопиться, идти, бежать, что-то там делать и что мы можем просто вот так, спокойно посидеть, и в последний раз попытаться впитать в себя ту атмосферу благодушия и безделья, которая царила вокруг нас, потому что через день-другой всех нас ждала дома привычная, хотя уже немного и подзабытая рутина: ветер, холодный дождь со снегом, автомобильные пробки, долгие часы работы и неоплаченные, по кредитным карточкам, долги за проведенный в южной Азии отпуск.
Как я уже сказал, нас было трое: я - ваш покорный слуга, американец - фермер, откуда-то, то ли из Айовы, то ли из Канзаса, крупного сложения и немного облысевший мужчина с бронзовым лицом, в белых шортах и в майке с надписью "Бали", которые ему совершенно не шли и канадец, как бы обратная копия американца: невысокий, худощавый, бородатый, одного с нами возраста, но казавшийся нам намного моложе ввиду своего спортивного телосложения - редактор крупного франко-язычного издательства в Монреале.
Каждый из нас попал на этот круиз по-своему. Мы, например, с женой, копили на него деньги несколько лет, и смысл был в том, чтобы потом удивить всех наших знакомых - " мол, мы поехали туда, куда еще никто из вас не ездил". Хотели быть "перво-проходцами", другими словами. Американец же решил посмотреть, как он выразился, на что-нибудь необычное. Каждую зиму, в течении последних 10 или 15 лет, он отправлялся со всей своей семьей в один и тот же круиз по Карибскому морю, по одному и тому же, однозначно спланированному, недельному маршруту и вот, по-видимому, в конце концов, ему это все-таки надоело. Что же касается канадца, то он был энтузиастом подводного плавания и каждый свой отпуск проводил в новом для себя месте, чтобы еще раз воотчию убедиться, что морская фауна во всех морях одинакова.
Впрочем, сам он придерживался иного мнения, о чем и пытался нам с американцем доказать в течении последних десяти-пятнадцати минут нашего непринужденного, ничему не обязывающего, разговора.
"Вы только посмотрите" - говорил он, показывая фотоснимки, сделанные им под водой, тогда еще, для всех нас, необыкновенно дорогой новинкой - цифровым фотоаппаратом - "где вы еще можете увидеть такое чудо? Я обязательно вернусь сюда, в Индонезию, в следующем году еще раз. Во-первых, такого богатого подводного мира, как здесь, я еще нигде не встречал, а во вторых, я еще не исследовал досконально все побережье"
Мы с американцем смотрели на маленький экран фотоаппарата, без притворства охали и шумно восклицали - такой красоты мы действительно еще никогда не видели и даже не предпологали увидеть, жалели, что упустили возможность самим спуститься под воду и на все это посмотреть собственными глазами.
(Если не считать времени проведенного на пляже, то американец основную часть своего отпуска посвятил осмотру, предназначенных для продажи, домов, а мы с женой, как достойные представители бывшего когда-то передового, в области культуры, общества, - на посещение несметного количества индийских храмов и китайских пагод)
Растения на фотографиях канадца были такими странными, таких непривычных расцветок и форм, что казались мне совершенно неестественными, даже нереальными, хотя американца, как наиболее практичного из нас двоих, рыбы на снимках интересовали гораздо больше, чем водоросли. Он тыкал в них пальцем, задавал массу вопросов на которые канадец охотно отвечал.
От рыб в океане разговор переключился на рыб в нашем корабельном ресторане и американец заметил, что на Карибских круизах его кормили лучше. На что канадец возразил, что может быть так-то оно и так (сам-то он никогда не был на Карибском круизе), но зато он может биться об заклад, что такого выбора вин, как здесь, там и не снилось, поскольку организаторы Карибских круизов расчитывают, в основном, на американкую публику и на ее не совсем, как бы это сказать, изощренный вкус. Американец, не поняв намека, ответил, что вина его волнуют мало, поскольку лучше "бадвайзера" все равно ничего нет, а канадец, вежливо и мягко, насколько это ему позволял темперамент, полученный с генами от французких предков, высказал мнение, что американец, кроме "бадвайзера", в своей жизни, очевидно, ничего другого не пробовал.
"Вот вы" - обратился канадец ко мне - "какой напиток вы предпочитаете?"
"Вообще-то "абсолют". А если спор идет между пивом и вином, то я отдаю предпочтение пиву, хотя, конечно, на мой вкус, голландское или чешское пиво намного лучше "бадвайзера"
"Почему? Почему вам нравится пиво больше чем вино?' - удивился канадец
"Ну, во первых потому, что крепленные вина просто невкусные, между собой мы их называем "чернилами". А сухие... Как бы это сказать? Все, как на подбор, ужасно кислые"
"Хотел бы я знать, про какие вина вы говорите... Вот что, друзья мои, - мне вас стало жалко. Вы даже не догадываетесь, как много вы теряете в своей жизни. Я, например, не смог бы прожить и недели без бокала хорошего французского вина. И поэтому я принял решение - сделать из вас таких же любителей вина, каким являюсь я сам. Вы будете потом меня благодарить всю вашу оставшуюся жизнь"
Щелкнув двумя пальцами, канадец подозвал оффицианта, тихо поговорил с ним о чем-то(я разобрал только, что речь шла о марках каких-то вин) и мы стали молча ждать.
Правда ждали мы недолго - оффициант вскоре вернулся неся на подносе две бутылки вина и четыре чистых бокала. Стряхнул салфеткой крошки со столика рядом с нами, поставил на него поднос, спросил у канадца, на довольно приличном английском, которую из бутылок открыть.
"Открой обе, но только не наливай. Я сам все сделаю" - был ответ
Канадец дал обоим бутылкам постять минуты две. Потом, понюхав, он осторожно, стараясь не пролить ни одной капли, разлил в два бокала вино из одной бутылки, а в два других - из другой и сказал, обращаясь к нам: "Я уверен, что ваше отрицательное отношение к вину происходит оттого, что вы не пили хорошего вина. Это обычная ошибка дилетанта (я крайне извиняюсь, что я вас так называю). Заходя в магазин или заказывая вино в ресторане, он думает так: зачем мне покупать дорогое вино, если за одну бутылку дорогого я могу купить десять бутылок дешевого? Так? Вино это ведь только вино - выпил и все. Ничего не осталось. Лучше выпить больше, чем меньше, и за те же деньги - да? Не-ет. В этом-то и заключается очень большая и серьезная ошибка, друзья мои, потому что вино вину - рознь. После того, как человек попробует хорошее вино, плохое он уже пить больше не сможет. Вот, смотрите, я заказал две бутылки, обе - "кабернет савиньон", однако одна из них дорогая , а другая - дешевая. Я дам вам возможность самим разобраться - где какое вино; вы сами оцените каждое из них, сравните и сделаете выводы. Но прежде чем вы это сделаете я хочу дать вам кое-какие советы".
Он поднялся со стула, взял в каждую из рук по бокалу от разных вин и вытянул руки свои вперед, так, чтобы тень от верхней палубы не закрывала ему кисти. И как только солнце осветило бокалы, темно-багровая жидкость в них сразу изменила свой цвет, стала сочно-красной, такой, как камень рубина, и заблестела, переливаясь в солнечных лучах, сотнями разных оттенков.
"Вот, смотрите" - говорил канадец, легко поворачивая и покачивая пальцами бокалы, так, чтобы свет преломлялся в них под разным углом и мы смогли лучше оценить удивительную гармонию красок, - "хотя цвет у обоих вин почти одинаковый, вы тем не менее можете убедиться, что у одного из них он намного богаче, многообразнее, я бы сказал, глубже, чем у другого"
Он опустил бокалы и приблизил их к нашим лицам.
"Теперь потрогайте бокалы. Вино не должно быть ни теплым, ни холодным. Чтобы лучше всего оценить вкусовые качества красного вина, его температура должна быть в районе 20 градусов. А белое вино следует пить более прохладным. Перед тем как его подавать - его нужно охладить."
"А скажите" - перебил его американец - "какое вино выгоднее производить - белое или красное?"
"К сожалению на этот вопрос я вам ответь не могу" - рассмеялся канадец - "поскольку я не производитель, а потребитель."
"А теперь оцените запах каждого вина." - продолжил он после короткой паузы - "Заметьте, какой у каждого из них аромат. Сколько разных оттенков. Чувствуете ли вы разницу? Выпить вино - это не то, что вот взял и выпил, как какое-нибудь пиво, это целый процесс, он занимает время - каждая частица его несет в себе особый и важный смысл. Цвет, запах, вкус самого вина и вкус во рту уже после того, как выпил... - все это абсолютно необходимо, если вы хотите получить максимальное удовольствие от этого божественного напитка.
"Ну, а теперь вы уже подготовленны к дегустации самого вина. Попробуйте сперва из одного бокала. Не торопитесь. Подержите вино немного во рту. Чувствуете как мягко оно? Какой у него вкус? А какой вкус теперь, после того, как вы проглотили? Теперь попробуйте вино из другого бокала. Повторите всю процедуру. Теперь опять из первого. Не торопитесь. Смакуйте. Чувствуете разницу? То-то. Что я вам говорил?"
Я был в восторге. Действительно божественный напиток. Но американец оказался упрямцем:
"Вино, конечно, неплохое, что и говорить. Но я надеюсь, я вас не обижу, если скажу, что "бадвайзер" все же лучше"
Канадец только горестно махнул рукой:- зря старался!
"Как хотите." сказал он с некоторой досадой в голосе, - "Пейте свой "бадвайзер". А мы с ним" - он указал на меня - "будем пить вино. Не правда ли?"
"Без вопросов. С сегодняшнего дня перехожу исключительно на вино. Меня вы убедили. Но только на такое. Не на такое" - и я указал пальцем на чуть-чуть отпитую бутылку дешевого вина.
"Ага" - просиял канадец - "вы так-таки поняли разницу. Молодец. Но что же нам делать с этим вином? Я, как вы теперь сами понимаете, его тоже не хочу"
Он раздумывал. Взгляд его упал на оффицианта, который еще несколько минут тому назад прислуживал нам, а теперь стоял, прислонившись к стойке бара, и безучастно наблюдал за местными мальчишками, нырявшими с полуразбитого пирса в мутную, желто-зеленую, покрытую жирными пятнами мазута, воду.
Видно было как в глазах у канадца вдруг мелькнула какая-то мысль. Он подозвал оффицианта.
"Слушай друг" -сказал он - "Видишь эту бутылку вина? Вино хорошее, ты ведь помнишь как ты сам откупоривал пробку. Мы отпили лишь самую малость. Возьми его себе, выпей с друзьями, с семьей. Это тебе подарок от нас"
Канадец ожидал благодарности или, по крайней мере, хоть какой-то позитивной реакции, но оффициант продолжал стоять молча, не шевелясь. Трудно было даже догагаться о чем он думает, понял или нет то, что сказал ему канадец.
Я не знаю, обращали вы внимание или нет, но у всех малайцев почему-то одинаково-моложавые, похожие друг на друга, лица и поэтому всегда трудно угадать сколько кому лет, чуть ли не каждому из них можно дать от пятнадцати до пятидесяти. Так было и с нашим оффициантом - по его лицу невозможно было определить - молодой он или уже успел прожить большую часть своей жизни: узкие, почти без морщинок, глаза, гладкая маслянистая кожа, тонкие щегольские усики и пушок на круглом подбородке - безуспешная попытка отрастить себе бороду. При каждом движении ветра волосики на подбородке шевелились, каждый по отдельности, и придавали лицу несерьезное комическое выражение.
"Я извиняюсь и очень вам благодарен" - сказал он вдруг, неожиданно тихим и спокойным голосом, - "но я не пью вино"
"Ха" - громко рассмеялся американец - "вот вам еще один ученик. Хотите испытать, откажется ли он от пива ради вина?"
"Я не пью никакие алкогольные напитки" - снова заявил оффициант, хотя никто его об этом не спрашивал - "я - мусульманин"
Воцарилась неловкая тишина.
Прервал ее американец:
"Вот как! А разве мусульмане не пьют спиртные напитки?" - спросил он с удивлением
"Нет"
"Как же так? У меня вот сосед из каюты напротив - египтянин. Он тоже мусульманин, но никогда не отказывается, когда я его угощаю коктейлем"
"Он плохой мусульманин"
"Радикальные христиане, как например, мормоны, тоже не употребляют спиртных напитков" - вставил слово канадец - "хотя наукой уже доказано, что умеренное употребление алкоголя не только не вредит человеку, но приносит определенную пользу: расширяет сосуды, уменьшает вероятность сердечных заболеваний"
"Наука, человек, не в состоянии установить или определить, что полезно и что нет, что хорошо и что плохо" - возвразил оффициант своим равномерным и спокойным голосом - "эти понятия выходят за пределы возможностей человеческого разума. Только всевышний знает их истинное значение. Он передал их нам устами великого пророка (благословенно имя его) и они записанны в священной книге - коране. Знание этой книги и законов изложенных в ней отличает нас, мусульман, от остальных людей"
Меня несколько покоробил подчеркнуто-надменный и самоуверенный тон малайского оффицианта, и я, желая его немного уязвить, а также продемострировать окружающим свои кое-какие познания в исламе, приобретенные во время недолгой службы в Закавказском военном округе, спросил:
"Как же так? Коран ведь запрещает не только пить вино, но также и продавать, и подавать его. А ты его ведь нам подавал."
Реакция оффицианта была мгновенной. Глаза его, и без того достаточно узкие, превратились в щелки, налились кровью и все лицо как-будто сузилось, стало хищным, ястрибиным. Тем не менее ответил он все тем же спокойным и размеренным голосом.
"Это мусульманская страна, но у нее продажные правители. Из-за денег они готовы навязать мусульманам вещи, которые противоречат воле аллаха, такие, как продажа спиртных напитков, порнография, возможность неверным публично критиковать законы ислама. Крайняя необходимость заставляет многих хороших мусульман нарушать предписания корана, но это не их вина. Это вина тех, кто лижет пятки своим хозяевам - колонизаторам, тем, кто в течении столетий угнетал и притеснял истиных служителей веры. И они поплатятся за это"
Малаец оставился, видимо почувствовав, что наговорил немного лишнего и желая смягчить свои обвинения, после секундного раздумья, сказал:
"Более того, коран разрешает нарушать одни предписания, если человек занят выполнением других, более важных"
"Ну, и какие более важные предписания ты выполняешь?" - не выдержал я
Малаец опять задумался, как бы взвешивая, стоит или нет пускаться с нами в еще большие откровенности.
"Я обьясняю людям, не сведующим в исламе, основы нашей веры"
"Зачем же это?"
"Для их собственной пользы. Человек, услышивший святые слова корана, начинает задумываться над смыслом своей жизни, начинает понимать, как глубоко он раньше заблуждался и, как правило, выбирает для себя единственно правильный путь - путь освещенный знанием великой истины"
"Ну, и многих ли ты поставил на правильный путь?" - продолжал ехидничать я.
Малаец опять не спешил с ответом.
"На все есть воля аллаха. Но вы напрасно смеетесь. Даже здесь, на этом рейсе, на корабле, я встретил девушку, которая, ознакомившись с основами ислама, решила перейти в нашу веру. Она была христианкой, но разочаровалась в своей религии и встала на путь бессмысленных развлечений, душевной пустоты и разврата. Из моих разьяснений она поняла, что только бесприкословное подчинение воле аллаха, выполнение всех его предписаний и наставлений, может принести ей настоящее счастье, такое, которое недоступно ни за какие материальные блага. И как только она примет ислам, (в чем я не сомневаюсь) я на ней женюсь" - почему-то добавил он.
"Вот что" - прервал его американец, которому разглагольствования малайца по-видимому уже надоели.- "Меня ты в свою веру не обратишь, не старайся. Принеси-ка ты мне лучше бутылку холодного пива, "бадвайзер" предпочтительно, если он у вас есть"
"А мне, пожалуйста, принеси чистый бокал" - добавил канадец - "а бутылку с вином как хочешь - вылей или отдай кому-нибудь. Мы его пить все равно не будем"
Оффициант постоял в нерешимости, а потом очень твердо и внятно сказал:
"Я извиняюсь, господа, но алкогольные напитки я подавать вам не буду. Закажите что-нибудь другое"
"То есть как так - не будешь?" - вспылил американец - "Я не хочу ничего другого, я хочу "бадвайзер"
"Я извиняюсь, сэр" - все также твердо и внятно проговорил малаец - "но я ничем не могу вам помочь"
И с этими словами он отошел от нашего столика и скрылся за дверью бара.
На несколько секунд стало очень тихо на палубе, даже утих легкий ветерок, дувший все время со стороны моря, и только надрывно, как никогда прежде, закричали за бортом голодные чайки.
"Ну и ну" - первым нарушил молчание американец - "Разве это сервис? На Карибских круизах такого не было"
"Да, конечно, - это возмутительно" - согласился с ним я - "Надо будет пожаловаться администрации"
"Он имеет право отказаться нас обслуживать, если это противоречит его религии" - возвразил нам канадец.
"Ну, это я могу понять" - снова взял слово американец - "Я не понимаю только одного: зачем устраиваться работать туда, где ты должен идти против своей религии? А раз уж работаешь, то делай то, что от тебя требуется"
"Вполне возможно, что другой работы здесь вообще несуществует." - сказал канадец" - "И я уверен, что сюда брали только тех, кто умеет хорошо говорить по-английски, а значит, с образованием. И зарплата по-видимому здесь неплохая, не считая чаевых. Его нельзя осуждать за то, что он сюда устроился."
"Осуждать нужно скорее всего нас самих" - вдруг, ни с того, ни с сего, после короткой паузы, добавил он
"Нас?!"
"Ну, не совсем нас" - улыбнулся канадец - "скорее вас - американцев, русских, израильтян... Тех, кто пытаеться навязать другим народам свой образ жизни. По-моему, каждый человек имеет право жить согласно его религии и убеждениям. Это и есть свобода личности. Никто не дал нам право быть судьями над другими людьми, над теми, чей образ жизни не похож на наш, а тем более их угнетать и эксплуотировать..."
"Позвольте, позвольте" - запротестовал я, уязвленный неожиданными и необоснованными обвинениями канадца - " о ком вы тут говорите? Кто кого принуждает и угнетает?"
"Ну как же" - сказал канадец - "Взять, например, вашу политику в Чечне..."
"Наша политика в Чечне? Война в Чечне - это реакция на преступную деятельность и террористические акты исламских экстремистов" - довольно грубо прервал его я.
"Друг мой, - все это замкнутый круг насилия. Война в Чечне может быть и реакция на акции террористов, зато сами террористы - это реакция на бомбежку и массовые убийства населения. Это как курица и яйцо - что появилось раньше? И все ради чего? Чтобы сохранить владения, приобретенные Россией незаконным путем, для того, чтобы иметь возможность грабить природные ресурсы живущего там народа..."
"Вы утрируете. Это все не так просто..."
"Позвольте и мне" - вмешался американец, который все это время терпеливо ждал своей очереди, и накоец понял, что не дождется - "с русскими все и так ясно - они всегда хватали чужое, и при царе и при большевиках. Но что Америка сделала плохого для других? Мы ведь никого не оккупируем. Наоборот, если хотите знать, мы освобождали эти острова от японцев, мой отец был здесь ранен"
"Мы тоже участвовали в войне" - сказал канадец - "Ну и что? Это не дает нам право устанавливать здесь свои порядки, строить военные базы, притеснять местное население, насаждать массовую культуру, порнографию и мак-дональдсы. Не думайте, что я осуждаю только вас - у нас в Канаде тоже существует много несправедливостей. Например, я точно знаю, что иммиграционные службы незаконно дают приемущество при получении виз белым людям за счет иммигрантов из Африки и мусульманских стран. Мы, канадцы, в этом отношении сильно отстаем от других: от французов, шведов..."
"Вы что, хотите пустить весь мир к себе?"
"Нет, я говорю о дискриминации. А иммиграцией проблему не решишь - вы в этом правы. Просто нам, богатым странам, надо оказывать большую помощь бедным, не таким удачливым как мы..."
"Все это так, но не можем же мы весь мир прокормить. Вот если бы люди здесь работали побольше и не были такими лентяями..."
"Извиняюсь, но вы рассуждаете как расист..."
"Он прав" - заступился я за американца - "в отношении местных жителей, не России. Действительно, накурятся гашиша..."
"Ах, так вы тоже расист... А если я вам скажу, что все русские пьяницы, а их жены проститутки - вам это понравится?"
Мы говорили уже все втроем, перибивая и не слушая друг друга. Беседа, которая началсь так тихо и мирно, грозила перейти в настоящую ссору - еще минута-другая и мы бы стали матюкаться. И может быть даже пустили бы в ход кулаки, не появись на палубе в нужную минуту две женщины (как всегда - женщины! и в нужную минуту! ), вернее - две девушки, немки, очень похожие друг на друга: обе длинные, худые и рыжеволосые. Они не просто появились, а прошли в двух шагах от нас, грациозной, плавной походкой, смеясь и весело болтая о чем-то, не обращая ни малейшего внимания на трех, еще не перезревших, в соку, мужчин, которые только секунду назад готовы были сцепиться друг с другом в бесмысленном споре, а сейчас сидели раскрывши рты, безвучно провожая их взглядом.
И не столько то, как эти девушки выглядели, поразило нас (хотя выглядели они очень и очень даже неплохо), а то как они были одеты, потому что одеты они были никак. Если не считать, конечно, сандалей и набедренных повязок "а-ля папуас". Да еще у той, у которой были обвислые груди, висели в ушах брильянтовые сережки, а на поджарой обнаженной ягодице отливала синевой татуировка значка "мира": окружность, а внутри ее перевернутый трезубец.
Мы смотрели им вслед не отрываясь и не проронив ни слова, пока американец (как это уже повелось среди нас) первым не высказал свое мнение:
"На мой взляд - это бесстыдстсво! В общественном месте, там где дети...На Карибских круизах такого не было. Если бы я знал, что тут творится такой бардак я бы никогда не привез сюда своих детей"
"Напрасно" - возразил канадец, продолжая следить за удалявшейся от нас четверкой стройных и упругих ног "Это - Европа. На нашем континенте все давно окостенело в ханжестве и консерватизме. Теперь все новое приходит из Европы и нам надо у нее учиться"
Я хотел тоже высказать свое мнемие, но не успел.
Послышался страшый шум и мы увидели, как наш недавний оффициант, выскочив из бара, и опрокидывая стулья и столики побежал по направлению к девушкам, на ходу им что-то громко крича. Куда девалась его выдержка и спокойный тон? Он остановил их, продолжая жистикулировать руками, и я увидел, как та, что была постарше (с обвислыми грудями и значком мира на голой заднице), встала между ним и подругой, как бы пытаясь закрыть ее своей спиной. Мне трудно было разобрать, о чем они кричали и спорили, я только услышал несколько раз повторенные слова о том, что Хельга не его жена.
Вдруг парень, грубо оттолкнув стоявшую перед ним девушку, приблизился к ее подруге и со всего размаха ударил ее по лицу открытой стороной ладони. Старшая же, завизжав диким голосом, мгновенно набросилась на малайца, набросилась как тигрица, по-женски, пытаясь обоими кулачками ударить его сверху по лицу, как бьют иногда по барабану, а малаец, по-боксерски увернувшись от ее ударов, провел точный правый апперкот в челюсть и девушка охнув, упала на колени.
Все это произошло так быстро, что пока я сообразил - уже наступила развязка. Американец, несмотря на грузность своего тела и кажущуюся неуклюжесть, первым оказался на месте событий. Он подмял под себя малайца, прижал его к борту и уже готов был влепить хорошую оплеуху, если бы подоспевший канадец не остановил его руку. Когда я приблизился, то прижатый к перилу оффициант-малаец затравленно и злобно, из подлобья, глядел на тяжело дышавшего ему в лицо американца, а канадец, пытаясь оттереть плечом своего бывшего собеседника, читал малайцу мораль о том, что тому должно быть стыдно бить женщин, поскольку женщины слабее его и не могут дать сдачи.
На этом приключение вобщем-то закончилось. Прибежали оффицианты, несколько моряков, доктор, стали помогать подняться кровоточащей носом девушке, пока ее подруга плакала, стоя в стороне, навзрыд... И мы тоже оттошли, оставив малайца одного. Только напоследок, поняв, что линча не состоится, он вдруг своим обычным ровным и спокойным тоном проговорил нам вдогонку:
"Это мусульманская страна..."
Вот так, довольно неприятно, закончился наш отпуск на круизе вдоль берегов Индонезии.
А к чему я все это рассказываю? Ах, да, насчет газет! Вот я и говорю - во вчерашней газете наткнулся я на статью посвященную террористическому акту на Индонезийском острове Бали, где погибло свыше 200 австралийских туристов, и, представьте себе, среди фотоснимков подозреваемых в этом преступлении, я увидел знакомое лицо: нашего бывшего оффицианта-малайца, который сперва отказался подавать пиво, а потом избил двух немок.
Впрочем, возможно, я ошибаюсь: я же, кажется, уже говорил, что у всех малайцев удивительно похожие друг на друга лица.