Аннотация: Женщину старит не время само по себе, её старят годы без любви, месяцы без секса, недели без флирта и дни без улыбки. Вот... и девчонки уже заулыбались, зная о моей правоте.
А с прокурором Петром, человеком пёстрой судьбы... мы не только результативно работали, но и вольготно, вольно и весело отдыхали...
С возрастом все мы становимся мудрее и несколько переоцениваем свои поступки... Одно лишь нужно понимать, что нельзя, граждане, в людях убивать песню. Тем паче: в тех влюблённых, которые иной раз и хотят лишь - безобразия для разнообразия или разнообразия для безобразия... когда внутри горит костёр любви, а душе таки хочется полёта, новой страсти и массу впечатлений...
Принимайте всё это, как хотите, но таких индивидов свечкой в зад - не излечить, не перевоспитать и в обратном - не переубедить... А кому, скажите, по нраву скучная... пресная жизнь...
Уж... не вам ли...
Тогда вы птица - не нашего полёта и лучше эту страничку вам покинуть, пока Кондратий не хватил, а прилечь на печи подле вашей, вечно шамкающей древней бабушки, которая, вдруг, вспомнит, что девкою была... И расскажет пришепётывая, будто не было у них в деревне орального секса и что это выдумки империалистов в давно сгнившем на корню Западе.Мы вечно сомневаемся в своих решениях и озарениях, что нет уже любви такой, которая зажигает звёзды и сердца влюблённых.
Согласитесь же... Когда-нибудь все чувствуют, что не хватает нам того, кого мы никогда в своей жизни не встречали...
И если такие любвеобильные индивиды появляются на свет - значит Всевышнему так надобно... и всегда уметь надо радоваться жизни и праздник душе своей устраивать... как можно чаще.
И тут я не могу не рассказать о странном и эксцентричном поступке друга моего, несколько меня потрясшем в тот високосный год. Говорят, что долго для него - ещё новорожденного... выбирали имечко, а услышав выступление француженки Патрисии Каас, так и нарекли младенца - Петро.
В общем, хороший он мужик был... Только вот - дурной очень, и за чрезмерное любопытство ещё в юности должен был лишиться носа своего...
Нельзя забыть, например, случая, когда сей блудник уже после женитьбы, увидев у тёщи линию жизни от кончиков пальцев на руке и... через всю ладонь - по самую ключицу, решил приобщить женщину к купели, толкнув ту на Крещение в Святую воду... проруби, дабы Господь помог ей очиститься от греховных помыслов с соседом... и негодных в отношении него замыслов...
Не удалось...
Но осуждаемый тёщей, а значит и всем социалистическим обществом... долго ему то благое деяние ещё аукалось... Нежели не всю его сознательную, да слишком короткую жизнь...
Затем же... Пётр совершил поступок, который изначально мною был осуждён, как недостойный настоящего мужчины, о чём и хотелось бы вам поведать. Нет, не усну, не рассказав оного...
А затем... уже будете делать вывод - встречаться ль вам с малознакомыми интернет-подружками... или нет.
Итак... Начинаю...
Познакомился Петр с одной дамочкой ещё на курсах повышения квалификации в Харькове, столовался у неё, а прожив целый месяц на квартире, стал предаваться с той гарной дивчиной любовным утехам. По возвращении же домой, днём и ночью беседовал он с ней по телефону, а однажды, взял, да и пригласил её покурортничать в нашей степной местности, названной в честь легендарного начдива Красной Армии - хулигана Чапая.
Дело то, надо заметить, хорошее... Душа у человека, и правда, должна орлом всегда парить, а не ужом по ямам ползать... Почему бы и не отдохнуть... Для его зажигательной и искромётной зазнобушки Маришки он даже роскошные чапаевские усы пробовал отрастить. Увы, не получил оного дара от пращуров по наследству...
Так, вот...
Стоило появиться первым звёздам на небе... и наш Амур без лука уже встречал на перроне в ночной тиши поезд Киев-Астана, проходящий как раз - через наш городок. Видя, что вагон Љ8 уже проходит мимо Петра, тот вихрем сорвался и полетел к нему, пробежав ровно - пятьдесят два метра, шестнадцать сантиметров... (Сам считал...) А на каждом миллиметре пути радостно восклицал что-то доселе нам непонятное:
-Тр-рррь ча-ча... Тр-ррррь ха-ха...
Тр-ррррррь вум-бам... Тр-ррррь ха-ха...
А знаете, я ноне только понимать начал, что знаем мы о женщинах вдвое меньше, чем хотелось бы...
Казалось... Вот она - долгожданная встреча с ненаглядной певуньей... и Пётр - в стране Любви.
А вот уже и та, не из нынешнего века красотка его, с арбузными грудями, лебёдушкой выплывающая из вагона. Бросилась нам тогда в глаза крайняя изящность фигуры гостьи... Бюст её, надо признать, был роскошен.
Пришвартовался тогда Петро к Маришке, аки тигр Амур перед завтраком к козлу Тимуру в столичном зоопарке... и давай заново её изучать, будто никогда и не делил с ней ложе в её квартирке... словно не познал он с ней радость любви...
Вот она - девичья память мужика...
Пётро долго всматривался в Марину, подходя всё ближе к ней... ближе... Вот уже с небрежной элегантностью взял её за плечи, вглядываясь... в очертания лица, осматривая фигуру спереди, а поворачивая, разглядывал, будто кобылу на базаре, обнимая за талию - сзади...
Ну... а потом... На наше общее с водителем удивление...
Схватил, вдруг, с платформы дорожный чемодан и сумку той гарной дивчины, забросив их опять в тамбур того же вагона Љ8.
Затем сказал гостье, что она чрезмерно располнела и без дальнейших колебаний, пояснений... объяснений... взяв за то, что сталось с талией Марины, стал подсаживать, а точнее, запихивать в вагон, что тебе... рулон неподъёмного рубероида, словно, и не баба та вовсе, а гладкое и пустое в пространстве место...
Вот она уже в тамбуре...
Пётр в замешательстве... Мы таки обалдели...
Ох, и лихо же... его тогда передёрнуло... Такая, помнится, тирада зазвучала у вокзала, что и повторить то сложно, да и пред вами, сограждане, как-то стыдно...
Лопни моя селезёнка, но я бы так не поступил...
Смотрим мы с водилой, и не верится...
А дружок, будто в свинцовых трусах по дороге... от исповедальни - к машине, обратно уже, трусит, те же - пятьдесят два метра, шестнадцать сантиметров... и на каждом миллиметре матерится на чём свет стоит, через слово... поминая чью-то нехорошую маму. На лице же его были: такая скорбь, такие страдания, такое уныние, что, вроде как... нежную мошонку замком в портках ему защемило... (Краше, верно, усопшего в гроб кладут...)
Казалось бы, ну... чего тогда было исходить эмоциями... Развернуться, да и разъехаться по домам. Однако, очень уж... жаль было нам с водителем гостью, да к тому же, прекрасно осознавали то, что быть назавтра Петрухе от постыдного своего поступка в тоске... и в крайнем раздражении.
К большому сожалению, не все половинки с серым веществом могут нам помочь в правильности выбора кого-то и чего-то... и не их это вина... Иначе бы, все отношения были идеальными... Просто... Не могли мы прервать тот, ещё неоконченный меж ними красивый командировочный роман, который, как и курортный, никогда в нашей среде не считался супружеской изменой.
Прими Петро на перроне в тот ночной час позу шаолиньского монаха - никто бы из нас его выходке не удивился. Что это - ступор мозга или во всём виновна злодейка - с наклейкой, нам было невдомёк...
Вот вам и встреча...
-Тр-рррь ча-ча... Тр-ррррь ха-ха...
Вот вам и песнь любви...
-Тр-ррррррь вум-бам... Тр-ррррь ха-ха...
Я стоял и глазел, как Пётр нервно курил, не переставая чертыхаться у стоявшей недалече машины, проклиная меня, мою собаку Дези, чернокожего Президента Обамку, да и всю Вселенную в целом, прикидывая что-то негожее - к носу...
-О, сумасшедший Музафа!-вскрикнул, вдруг, водитель прокурора Жарбол, да так громко, что на его широкой груди задрожала красочная тату обнажённой Маши Распутиной.-Поезд то... в степи Казахстана идёт... Не омрачай же, Петро, ради Христа милосердного, долгожданной встречи вашей слезами...
-Уклонист ты!... Что же это получается, друже - отлынивать теперь удумал!... Это не по-нашему... не по флотски... Вишь, какая знойная женщина вянет-таки у тебя на глазах - без любви. У тебя что - осеннее обострение. Признайся же, наконец, что физическая её оболочка не износилась и не силикон в голове вместо мозга, да и менингитом, видно, твоя Маришка не страдает, раз приехала по твоему первому приглашению, а не по зову другого лося лесного.
Мы были в шоке...
Все находились в раздумье...
У меня тогда не было ещё пробного, тренировочного брака, чтобы чему-то поучать своего товарища, однако, поведение его было крайне отвратительным, и каждая его выходка лишь дополняла седины на милую головку приехавшей к нему погостить молодайки.
-Ты что же это, сукин сын, вытворяешь!-высказался и я, ибо имел на то своё, собственное мнение, касательно неугодного поступка дружка.-Куда же... она, как и зачем некогда любимая тобой дивчина попрётся, не зная ничего и никого, да и кто её ждёт на чужбине - совершенно в другой стране!... Ты только оцени, какая у неё красивая ягодичная мышца!... Как можно было, вообще, с ней дружить, если ты всегда её только хотел...
И вот знаете... Либо то карма алкоголическая заставляла Петра пускаться во все тяжкие, куда бы он ни приехал, либо то установка Лукавого, победившего его достоинство, но...
После некоторого раздумья...
Дабы унять эту пузырящуюся в себе пену злости, он опрокинув стакан, вновь засеменил - к вагону, считая, что алкоголь - это фон для любой беседы. После всего того, что меж ними произошло, балакать ему с гостьей на трезвую, что поутру квасом опохмеляться.
И вспомнится же... Нервы навыпуск... Таращился на меня с любопытством, словно на голозадого папуаса.
Наивная непосредственность...
Наваждение ль...
-Чтой-то... ты ко мне всё с претензиями... С претензиями!-разозлился не на шутку я. Не знаешь, как раки зимой моргают!... Так смотри!-сказал я и состряпал сложную фигуру из пальцев своей руки, что так походило на третий меж двух других...
-Искромётный маразм в чистом виде!-подтвердил и шофёр.-Обращайся же... тогда поутру в агентство "Порочные связи"... Меня же, уволь, я тебе в том не помощник...
Вдруг, бросив со злостью окурок в сторону, Петро развернулся, и виновато поскакал прочь от нас - в сторону вагона, преодолев те же - пятьдесят два метра, шестнадцать сантиметров, а в его проклятиях в тот момент уже слышалось звучание самой прекрасной музыки на свете.
И тогда только я почувствовал, наконец, волшебное умиротворение... От сердца даже малёк отлегло. Действительно, мне казалось, что это та... единственная... на всю жизнь для него женщина.
Благо, что и станция задерживала поезд с отправлением в степь казахстанскую.
Пётр коршуном взлетел в тамбур уже отправлявшегося с первого пути поезда и начал плачущую гостью высаживать, выбросив чемодан опять на перрон, а подойдя к нам, они погрузились в машинку так спешно, как барон Врангель со своей свитой на последний пароход - до Константинополя.
И отвёз тогда Пётр Марину на курорт, где они вместе и отдыхали в течении месяца.
Иногда и мы с водителем их навещали... Открывая дверь их съёмной квартиры, я видел нашего Аполлона с фиговым листом, закрывавшим укромное своё место, чему, наконец, был рад.
Утренние лучи пробивались через занавеску, выхватывая внутрикомнатную действительность; в одном из таких светлых пятен было плечо его сексапильной Маришки, безмятежно спящей на кровати. Что-то в этой сцене было до боли знакомо: так романтично, так мило и дорого моему глазу: поддерживающее... родное... любящее... светлое... святое...
В другой же раз... Дюже приятно было видеть, когда эта, приятной наружности возлюбленная, с улыбкой грешной невесты, приветливо встречала уже нас у порога... их любовного гнёздышка - "шалаша"... (Как они его называли)
Тогда я понял, что не напрасно Марина совершила вояж в нашу степь и осталась довольна теми комфортными условиями, которые создал для неё мой дружок. Пётр же, карикатурно кланяясь, каждый раз зазывал прибывших к нему гостей, тут же усаживая всех за обильно уставленный всевозможными кушаньями стол.
Как и его не засватанная невеста, Пётр тоже радовался, будто бывшие куртизанки вынесли его портрет в прокурорском мундире на демонстрацию по случаю празднества Первого Мая.
Никто тогда не мог из нас понять, что Маришка такого могла делать ему, что даже его жёнушка с двумя дипломами и длинным своим помелом делать не умела...
Как пьяный романтик смотрит на костёр, так и я смотрел на них, счастливых, всегда долго и с удовольствием.
Каждая случайность, думается, не случайна... Это, братцы, наверняка, закономерность...
Кто-то ведь скажет...
-Вспомнил дед, как гоголем ходил...
Дак... Душой то я ещё молод...
Говорят же, что нежели постарел - это полбеды, а вот, когда устарел - это уже беда, до которой, думается, ещё далеко... А посему, граждане - отдыхаем... веселимся...
Я же вас ноне умоляю: "Таки не делайте в дальнейшем себе чужих проблем!"... Ноне и без них то - тошно...
Нужно лишь, наперёд, предусмотреть драматургический ход вашего интернет-друга, дабы очередной раз не попасть впросак... Хотя, для одних это драма, для других же - приключения...
Не будь тогда нас с Петром на перроне, кто знает, чем бы закончилась поездка красотки в наш край степной... А потому, советуем перед поездкой в неизвестность - составить завещание и в обязательном порядке - оформить страховку на всякий пожарный...
А вот на этом я вынужден завершить повествование...
Сегодня же... граждане - "Чистый четверг"... А это, как говорит моя подружка с далёкого Кривого Рога - хуже, чем суббота, но лучше, нежели вторник. Более того - это гораздо лучше, чем понедельник, но немного хуже, чем пятница. Греет то, что четверг всё же лучше, чем среда. Немного... Но я Вам больше скажу... Четверг даже лучше, чем воскресенье, потому как.. после воскресенья - понедельник, а после четверга - пятница...