Аннотация: Преамбула рассказа такова... Было сие несколько лет назад, точно уж.. и не помню, но если верить погоде - тот день был, как 31 февраля високосного года. Это отдельный анекдотичный случай, приключившийся в жизни со мной и под очень большой стакан.
Можно закрыть глаза на то, что видишь. Но нельзя закрыть сердце на то, что ты чувствуешь. (Фридрих Ницше)
А преамбула рассказа, граждане с гражданочками, такова...
Было сие несколько лет назад, точно уж... и не помню, но если верить погоде - тот день был, как 31 февраля високосного года, так как холодно очень было. Этот анекдотичный случай приключился в жизни со мной под налитый всклянь стакан. Губастый.
Гостям же, говорят - дважды рад...
Отож... верно.
Теперь я точно то знаю - почему. Научен... горьким опытом, да и вас сим повествованием хочу предостеречь от обмана.
Согласно Закона Подлости - едут в гости не те, кого каждый раз ожидаешь с нетерпением, чтоб покалякать о насущном - за столом, поделиться о сокровенном, а те, кто надоедает каждый раз, аки горькая редька... Едут то, скажи, не просто навестить, повидаться, да повеселиться за рюмашкой, а непременно, с просьбой: то права, ишь, на вождение автомашиной им приобрести помоги, то мясо у них закончилось, то денег им занять приспичит.
А в тот день прибыли сродственнички, чтоб поросят на откорм я им, по блату, выписал в одном из уездных колхозов.
Приняв для лучшего бега крови грамм сто пятьдесят коньяка с этой роднёй... по седьмому колену, позвонил я знакомому мне председателю колхоза и тот по старой дружбе помог таки... в том, выписав свинство и, даже бесплатно. После чего, желание продолжать беседу с гостями, ни о чём, пропало... так же внезапно, как и появилось. Стало понятно, почему я люблю гостей, так как испытываю радость и удовольствие, когда нежданные гости прощаются со мной, покидая жилище и уезжая домой.
Тогда-то у меня на лице сразу начинала вырисовываться улыбка, словно я попал на круизный лайнер - до берега Турецкого.
И повезли десять молочных поросят в небольшой городок Мокроус. Красивы были те розовенькие поросятки с ног - до головы. Главное же заключалось в том, что никто из нас не тянул родственника за язык, что двух свиней он откормит, именно, для моей семьи... и к зиме я, якобы, сумею полностью заполнить оба холодильника и морозильную камеру свежим свиным мясом.
Так, жизнь продолжала катиться, разматывая череду радостных и грустных событий, но известий от моей родни о состоянии оного свиного поголовья не поступало. Изначально... я был спокоен, как павлин в Райском саду, что в зиму таки будет семья обеспечена мясом и на охоте не придётся страдать и морозиться. Затем же меня стали посещать сомнения в их честности. А демонстративное с их стороны молчание показалось мне тогда уж... и совсем зловещим.
К концу осени я уже был до крайности обескуражен нелепостью всей сложившейся ситуацией. Притушить мне пришлось тогда радостью наполненные очи свои по поводу обещаний и конкретных обязательств.
Не стерпел я... и в начале зимы поехал сам проведать сохранность свинопоголовья, так как родня меня уже мало интересовала. Приезжаю инкогнито... и у сродственницы моей чуть очи из орбит не выскочили, а её жлоба-супруга, вообще, чуть 'Кондратий не хватил'...
Даже смешно, как никогда, мне тогда стало...
Смотрю на него, а глазоньки бесстыжие его, как два арбуза на выкате... и рот ещё открыл так, что аж... челюсть у него отвисла, оказавшись в районе пуповины. Гордыбачиться ещё наглец стал, но щёки выдали его обман и рдели они, вишь ли, у шалопая, что хоть прикуривай от них. Видимо, не совсем совесть свою к тому времени растерял, да и придавило всё же его чувство вины за содеянное им мошенническое действо.
- И где, - вопрошаю, - две мои свиные головы!? Показывай-ка... мать твою! - требую я, поводя кулаком подле его шнобеля.
И с верой в Небеса и чудо, захожу за хозяином в хлев, типа сарая и в праведном гневе открываю дверцу, а там, мать честная, упитанные свиньи, кило эдак... под сто пятьдесят каждая, в количестве восьми голов.
Однако, две свиньи и впрямь отсутствовали.
В самом деле.
- Дык, сказывай - где мои то здесь!? - вопрошаю я.
- Так они пали, то есть издохли! - высказался, вдруг, родственник, который откликался лишь на погоняло 'Фитя'. И только.
- Мать-перемать! - кричу громко, удивляясь такой наглости, что меня накрыл Великий Тролль!.. Даже белка иногда может с дерев срываться, да и поросята могут пасть по болезни, но другой вопрос застрял у меня в горле. - Почему пали именно мои хрюшки, а не твои? - вопрошаю я. - Внемлю тебе, что врёшь, но не до такой же степени! - говорю. - И почто же, именно, мои!
- Бред сивой кобылы!.. Смотри, вон какие ряшки стоят откормленные! А почто не у тебя падёж!? Да с чего ты, ишь, взял, что, именно, мои сдохли, разве у них мета была особенной!.. Так, не было!.. Ты умница, как Энштейн! - убеждал я нахала, а сам с расстройства чуть не сожрал свою сигарету во рту.
Так уж... я был зол, так зол и, даже на гинеколога, принимавшего роды у обманувшей меня мошеннической морды.
Сложилась патовая для меня ситуация, а хозяин всё дефилировал предо мной, как вошь на гребешке, подыскивая оправдания.
- У твоих поросят я уши прокалывал, а потому знаю, что твои пали, а не мои! - старался таки... убедить меня сродственник.
- Вот те... на те - хрен в томате!.. Я хочу, чтобы все враги и проблемы мои сдохли, а я лишь радовался жизни! - сказал я, при том истерически хохоча.
- Ух ты, чёртов инопланетянин!.. Ты что же людские законы и людскую мораль не приемлешь и не блюдёшь! -высказался я, кипя благородным гневом, в адрес полуродственника. - Как же ты на такой обман пошёл - рассудительный ты наш!? Когда же ты, работая шофёром, сумел приобрести приёмы обмана!.. Когда же ты сумел продать душу дьяволу!.. Покажи-ка мне акт на падёж свиней от ветеринара! - не мог успокоиться я, а самому уже: не злилось, ни смеялось, ни плакалось и не курилось.
Просто я давился от вранья воздухом...
Чувство всем знакомое, бо... в тот момент я находился, как на электрическом стуле.
- О, Ёлкин ты сук!.. Кто меры не знает, того жизнь наказывает!.. Потому и фамилия твоя - Неижсало! Что же ты, мурло, будто украинский нанаец и националист, говоришь то, чему сам, поди, не веришь! - заключил я. - Хохол ты и есмь... хохол!..
Боже, какое безумное время, будто с ума стали сходить даже те, у кого никогда того ума и не было. Он верещал, оправдываясь предо мной так громко, что все блудливые коты в школьном парке с черепичных крыш попадали. Так трясся весь в конвульсиях, доказывая мне недоказуемое, словно обалдевший воробей бился о стекло, сдуру залетевший в мою квартиру.
Шла у меня как раз полоса - чернее некуда, хотя жил по Закону Господа... Голова шаром после его вранья опухла. Мурашки бежали по ляжкам. Получалось совсем плохо, а мой рассудок находился в панике... Как такое, вообще, возможно им сотворить было со своими сродственниками.
Обидно же, когда твои мечты сбываются у других, которые пренебрегают Законами Божьими и действуют им же вопреки...
Идиотизм, говорят, не лечится, ибо это одна из последних степеней глупости. Все вокруг в дерьме, а сродственнички мои - все в белом... Я же, как пума, готов был загрызть того плута и мошенника ко всем чертям собачьим.
- Мы не виноваты в падеже твоих свиней! - сказал контуженный на всю голову сродственник, этот довесок к мужику, распуская розовые предо мной слюни.
- Э... нет, братец, хрена тебе лысого! И будьте так любезны, твою мать, так... перетак, более не являться ко мне домой!.. Я вас с сего момента не знаю, да и знать не желаю! - сказал я напоследок.
Обложил я тогда того сродственника-подлеца по матушке, да и покинул это Гиббоново племя.