Окно в непознанное. Селестиальные близнецы в музыке.
Др. Элизабета Левин
Физик-теоретик Фритьоф Капра писал в своей популярной книге "Дао физики", что любое оригинальное исследование, выходящее за границы известного, характеризуется тем, что никто никогда не знает, к чему оно приведет.
Вот и я, физик по образованию и доктор наук, ни за что бы не поверила в 1990г., когда начинала свой поиск новых путей в науке, что результаты этой работы смогут иметь хоть какое-то отношение к проблемам активного, творческого долголетия. Но, тем не менее, это так. С титульной страницы моей книги "Селестиальные близнецы" (Москва, Амрита-Русь, 2006), открывающей новую тему в философии науки, на читателя смотрят два долгожителя. Два пожилых, но очень бодрых и деятельных человека пожимают друг другу руки. Они одинакового роста, на них похожие белые рубашки, строгие костюмы и галстуки. У них одинаковой формы большие, чуть оттопыренные уши, и они с любовью глядят друг на друга сквозь тонкие оправы очков. Эта фотография была сделана во время празднования совместного 80-летнего юбилея выдающихся музыкантов - виолончелиста Пабло Казальса и альтиста Лайонела Тертиса, родившихся в один день одного года. Несмотря на то, что они были детьми разных народов, каталонец, воспитанный в Испании (Казальс), и еврей, выросший в Англии (Тертис), привыкли к тому, что мировая пресса часто называли их "небесными близнецами".
В мире музыки это совпадение не прошло незамеченным. Не только газеты писали об этой паре "близнецов", но и великий пианист Артур Рубинштейн был настолько удивлен сходством их внешности, характеров и судеб, что в своих воспоминаниях описывал, как его поразила сцена первой случайной встречи этих великих музыкантов. Рубинштейн не только был в восторге от того, как они быстро сыгрались; он не только высоко оценил божественные звуки музыки, исполняемой совместно этими "двойниками", но еще и добавил: "Забавная случайность: они оба родились в один день одного года, и сейчас, когда я пишу эти строки, они оба живы и здоровы по достижении зрелого 96-летнего возраста".
Но было ли случайностью то, что Казальс и Тертис прожили параллельные жизни? Подробное сравнение судеб обоих музыкантов, проведенное в рамках систематического исследования биографий выдающихся людей, родившихся одновременно и названных мною "селестиальными близнецами", породило много вопросов. Случайно ли отцы обоих тоже были музыкантами, а матери поощряли детей к игре с раннего детства? Почему оба зарабатывали себе не жизнь с 13 лет, но прославились только после 25? Как получилось, что Казальс стал первым виолончелистом, исполняющим сольные концерты, а Тертис стал первым музыкантом, превратившим альт в сольный инструмент?
Еще более поразительно то, что они оба болели похожими заболеваниями, параллельно проходя через подобные жизненные циклы. Например, в 60 лет оба страдали от ревматических болей и вынуждены были покинуть сцену из-за "старости". Но, вопреки бытующим взглядам на старость, как "неизбежный и необратимый процесс", их жизнь доказала, что долголетие и старость совсем не обязаны совпадать. Так, самые удачные концерты оба музыканта сыграли после 70, а их слава достигла зенита после 80. И что еще интереснее, свою самую большую любовь оба встретили тоже после 80, женившись на молодых девушках и прожив в гармоничном браке с ними до самой смерти ( Казальс умер в 97 лет, Тертис дожил до 98) . Из их сравнительных биографий видно, что не поздно стать писателями после 90 лет. Более того, оказывается, что можно перенести инфаркт в 80 лет, но затем в 96 лет давать концерты в тридцатиградусной жаре Мексики и Израиля.
Эта история параллельности в жизни двух музыкантов могла бы оставаться еще одним казусом, заслуживающим не более чем короткой заметки в прессе о неожиданных поворотах судьбы (как это и случилось со статьями музыкальных критиков). Мне же показалось, что явление параллельных жизней одновременно родившихся людей достойно исследования. Оказалось, что до меня этим вопросом задавался еще св. Августин, когда он, отрицая астрологию, риторически восклицал, что, с одной стороны, люди, рожденные под одинаковой звездной конфигурацией, не наделены одинаковыми характерами и конституцией; а с другой стороны, близнецы, зачатые одновременно, редко разделяют одну и ту же судьбу. Но в отличие от св. Августина, относившегося к этой проблеме умозрительно, я наивно спросила: "а как это проверить и проверял ли уже кто-нибудь нечто подобное"?
Оказывается, что первым, кто в современной истории серьезно отнесся к риторике Августина и экспериментально опроверг ее, был сэр Фрэнсис Гальтон, однозначно показавший, что близнецы не только часто "разделяют одну и ту же судьбу", но и во всем значительно более похожи между собой, чем другие люди. Для доказательства ведущей роли наследственности в формировании организма Гальтон использовал разработанный им метод близнецового анализа. В 1876г. он опубликовал статью "История близнецов как критерий воздействия наследственности и окружающей среды". Его поразило не столько внешнее сходство близнецов, сколько совпадение у них "душевной сущности". Эксперименты привели Гальтона к революционному заключению: "Никуда нельзя уйти от факта, что предрасположенность намного превосходит влияние среды". Причем наследственность по Гальтону проявляется не только во внешнем сходстве или в характерах. Гальтон, к примеру, описывает случай, когда два близнеца купили на день рождения друг другу одинаковые бокалы для шампанского, причем один из них сделал эту покупку в Англии, а другой -- в Шотландии!
Подобно Гальтону, проверившему сходство биологических близнецов, я задалась целью проверить сходство селестиальных близнецов. После того, как была разработана методика такого исследования, на протяжении последующих десяти лет я занималась сравнением жизненных историй более чем ста пар селестиальных близнецов. Некоторые истории были драматическими, другие - трогательными, но в каждой неизменно присутствовал элемент магической синхронности (одновременности). И главное - подобно Гальтону, у меня не оставалось сомнения в том, что св. Августин ошибался. Судьбы людей, родившихся одновременно, в один день одного года, могли быть необычайно сходными, даже если не было никакой родственной связи между ними. Оказалось, что основной аргумент оппонентов астрологии не выдержал экспериментальной проверки.
Так как система моего мировоззрения главным образом формировалась в рамках научно-исследовательских институтов, то мне думается, что при слове "астрология", у некоторых читателей возникает недоумение: как это может быть связано с физикой или с наукой вообще? Чтобы ответить на этот вопрос, я немного расскажу о себе и о том, что привело меня к поиску синтеза физики и астрологии.
До начала исследования совпадений в судьбах селестиальных близнецов в моей жизни просматривалась склонность к некоторой двойственности, выражавшейся в постоянном конфликте между рациональным образованием и духовными интересами. Я родилась, выросла и окончила школу в Киеве. Мои родители преподавали физику в старших классах, и ни у кого не вызывало сомнения, что мы со старшим братом последуем их примеру, став учеными-физиками. В неполных 16 лет я уже поступила в Киевский Политехнический Институт, став самой молодой студенткой в группе физики металлов. Мои профессора воспитывали студентов в духе веры в науку, в технический прогресс и в достижения самой передовой в мире советской системы высшего образования. Но времена быстро менялись. Студенческий период в моей жизни пришелся на начало семидесятых, и мне уже не столь важно было стать физиком, сколько хотелось осознать себя полноценным и полноправным человеком.
В 1974 году я ушла из института, и вместе со своей семьей добилась разрешения на выезд в Израиль. По завершению длительного периода переезда, я в ускоренном темпе продолжила занятия, изучая физику в Хайфском Технионе и голографию в Институте Вейцмана в Реховоте. За первой степенью бакалавра в физике последовали степень магистра и доктора в материаловедении. Я с интересом занималась исследовательской работой и с не меньшим энтузиазмом вела практические занятия у студентов. Результаты моих работ представлялись на международном съезде изучения дислокаций в Германии и печатались в журнале по материаловедению. Сбылась заветная мечта моих родителей - я стала физиком, и рациональная часть моего эго могла почувствовать удовлетворение от проделанной работы. Но отчего на душе было неспокойно? Почему не было ощущения целостности?
Восьмидесятые годы в Израиле принесли с собой волну углубленного поиска самосознания, охарактеризовавшуюся всплеском интереса к философии направления Нью Эйдж. Как и многим другим людям моего поколения, мне было важно обогатить свой внутренний мир. Помимо научных книг я с жадностью читала работы Карла Густава Юнга и Артура Кестлера, Петра Успенского и Гурджиева. В те годы Фритьоф Капра убедительно продемонстрировал, что западная физика может мирно сосуществовать с восточной мистикой. Философ Джон Уайтхед, физик Дэвид Бом и мистик Джидду Кришнамурти стали моими учителями в теории единства мира, в которой все сущее (материя, разум и дух) представляло собой лишь части неразделимого целого. Все эти ученые, философы, метафизики и мистики открывали передо мной новый мир, в котором научные подходы могли правомерно применяться к изучению даже наиболее укромных уголков человеческой души.
С 1983 по 1991гг. я принимала активное участие в работе хайфского центра по вопросам исследования проблем сознания, под руководством юнгианских психологов Яэль Гафт и доктора Густава Дрейфуса. В этом центре царила теплая атмосфера, позволяющая представителям разных профессий - врачам и ученым, инженерам и психологам, математикам и социальным работникам, физикам и астрологам - открыто обсуждать самые смелые теории того времени. Мы изучали Рейки и методы альтернативной медицины, целительство и психологическую астрологию. Мы старались быть максимально открытыми. Должна признаться, что это нам не всегда удавалось, так как некоторые особо рьяные лекторы утрачивали не только здравый смысл, но порой и всякую связь с реальным миром.
Несмотря на то, что в этот период мои интересы делились поровну между наукой и метафизикой, мне зачастую было трудновато примирять их, совмещая рациональные методы исследования с интуитивным восприятием. Хотя у меня уже не было сомнения в том, что книги американских психологических астрологов Изабель Хикки и Бетти Лундстедт помогали мне наладить более полноценные отношения как с моими родителями, так и с мужем и с четырьмя детьми, я все еще стеснялась говорить об астрологии с моими коллегами в Технионе. Несмотря на то, что к тому времени я уже знала, что такие великие ученые прошлого, как Кеплер, Коперник и Галилей, не только владели астрологией, но и пользовались ею сами, мне не хотелось прятаться за их авторитетные спины, и я продолжала искать более строгие доказательства астрологии. Но пока у меня таких доказательств не было, я предпочитала относиться к ней скорее как к искусству, а не как к науке. Когда мои коллеги-ученые удивленно поднимали брови, спрашивая, как это я позволяю себе заниматься такой чушью, я, смущенно отмахиваясь, отвечала с усмешкой: "Поверьте мне, я не сразу родилась "психом", я этому долго училась".
В конце концов, я не пожалела, что преодолела в себе опасения оказаться высмеянной. Результаты стоили того: работа над сравнением судеб селестиальных близнецов не только вскрыла необычайно сложное переплетение невообразимых совпадений, но еще и привела меня к переосмысливанию некоторых глубоких физических, астрологических и метафизических проблем.
Конечно, рано еще говорить о том, что официальная физика приняла мои идеи. Но, тем не менее, на мою долю выпала большая удача, когда известный физик-теоретик Дэвид Пит, разработавший совместно с Дэвидом Бомом идеи голографической теории мира (голомувмента), пригласил меня представить английский вариант рукописи "Селестиальные близнецы" в Италии в 2003г. на его восьмидневном семинаре "Синхронность - мост между материей и мозгом", посвященном памяти Юнга.
Этот семинар в значительной степени помог мне примирить в себе физика с астрологом и подтолкнул меня к публикации русской версии "Селестиальных близнецов". В основу книги были положены истинные исторические совпадения, произошедшие с 18 парами (или даже тройками) выдающихся людей, родившихся одновременно в разных странах. Особенно невероятными и поразительными в этой книге стали те истории, в которых такие двойники времени встретились в этой жизни, чтобы совместными усилиями (подобно Казальсу и Тертису) добиться феноменальных успехов будь-то в науке, в медицине, в музыке или даже в изобразительном искусстве.
На многочисленных примерах книга убедительно показывает, что наблюдаемые параллели в жизни селестиальных близнецов невозможно объяснить в рамках существующих научных теорий, принимающих во внимание только фактор наследственности и фактор влияния окружающей среды. Вдобавок к этим общепринятым факторам, влияющим на формирование личности, приходится ввести третий фактор - фактор времени рождения, названный мною тета-фактором.
Кроме того, сравнения биографий селестиальных близнецов с их астрологическим анализом или с архетипальными образами их знаков зодиака сумели пролить дополнительный свет на коды наших судеб. Парадоксально то, что в поисках доказательства астрологии метод исследования селестиальных близнецов на самом деле распахнул дверь в намного более широкие области, чем физика или астрология, приглашая нас в удивительный целостный мир одновременности и взаимосвязанности: мир синхроничности Паули-Юнга и голомувмента Бома. Книга показывает, что пристальное вглядывание в "со-временников" и в "со-бытия" - во все то, что существует в нас и вокруг нас в одном с нами времени, способно породить новый тип мышления, поднимающий сознание индивидуального человека до ощущения единства со всем миром. И тогда то, что нам казалось хаотичным, беспричинным или несвязанным, на более глубоком уровне оказывается на самом деле неразделимым, переплетенным и логичным. Сегодня ученые в основном изучают материю, оставляя "сознание" или "душу" искусствам или астрологии, но хочется верить, что уже в ближайшем будущем появится новый тип ученых, которые будут заниматься изучением взаимосвязи сознания и материи, как неразрывных частей единого организма. И я хочу верить в то, что результаты исследования селестиальных близнецов - это еще один шаг в этом направлении. Мне также хочется верить в то, что новый, научно-обоснованный взгляд на астрологию поможет нам лучше понять значение различных периодов в нашей жизни и поможет человечеству найти новые способы не только продления жизни, но еще и улучшения ее качества.