Левин Георгий : другие произведения.

Чужой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.13*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наша страна занимает большую територию, но на ней живёт человек, маленький по масштабам страны, он живёт со своими проблемами, мечтами, тревогами и своим горем. Это всё и называется жизнь. Проходят годы, уходит молодость, но остаются мечты. Они оживают с новой силой если Вам в руки попадает дневник рыцаря плаща и кинжала, Вашего сверстника и его жизнь переплетается с Вашей ...
  
  
   ЧУЖОЙ
  
  
   Чужим он жил, находясь среди нас,
  чужим он ушёл, затерявшись средь нас ...
  
  Часть первая: "Все мы живём в счастливой стране СССР, стране, где для любого её гражданина открыты все дороги, где все граждане имеют равные возможности занять достойное место в обществе, вплоть до руководителя партии и страны ..."
  
  Основная мысль лозунгов, здравниц и выступлений партийных руководителей, чиновников и вождей ушедшей страны СССР...
  
  Эту общую тетрадь в обложке из виниловой плёнки я нашёл более года назад. Нашёл её случайно в квартире, купленной для сына. Квартиру купили, а привести её в божеский вид пришлось самостоятельно. Отсутствие денег было уже привычным явлением, вот и выкручивался, как и многие жители нового демократического государства. В тот день ломал встроенный в стену шкаф в коридоре квартиры. Старые жильцы толи забыли, толи не сочли нужным выбросить накопившийся на верхней полке хлам, он и рухнул на меня вместе с оторванной полкой. Материться не стал. В этом была и моя вина, поленился залезть на стремянку, посмотреть на полку, а обнаружив там хлам, благополучно сбросить всё вниз. Понимая это, на случившееся отреагировал спокойно, вздохнул и начал паковать его в мешки для мусора, естественно просматривая содержимое. Наивная мечта найти чужой забытый клад жила во мне, не смотря на мой уже далеко не юный возраст. Это мечта жила не только во мне, ей страдали все жители нашего и старого, и нашего нового государства. Халявщики мы по жизни, за что постоянно и страдаем, нарываясь на разных мошенников. Так вот, разбирая тогда весь свалившийся на меня хлам, нашёл пакет со старыми газетами, среди них и была эта тетрадь. Что делать с этой находкой? Не знал. Вначале хотел просто выбросить, вместе с остальным хламом, но что-то удержало меня от этого шага. Чисто автоматически достал тетрадь открыл её, посмотрел. Исписанная нормально читаемым почерком страница привлекла моё внимание, бегло просмотрел её. Указаний по месту нахождения клада не обнаружил и ..., закрыл тетрадь. Просто читать что-то тогда времени не было, меня ждал ремонт, а это знакомый любому человеку ужас, который ..., нет, этот пример приводить не буду!
  Тетрадь выбрасывать не стал, вместе с ворохом старых газет, лежавшим в найденном пакете, положил всё в свою рабочую сумку. Всегда интересно читать чужие письма и записи, это как подглядывание в замочную скважину за чужой жизнью. Интересно, захватывающе и немного неудобно, стыдно. Так же люблю читать старые газеты. Прошедшее время позволяет увидеть глупость, некомпетентность многих высказываний и прогнозов светил, героев и вождей того времени. Приятно чувствовать себя умнее всех этих тогда значимых людей!
  Пакет со всем этим добром, благополучно забытый мной пролежал в моей сумке почти год, пока не был случайно обнаружен. В тот день забот особых не имел, от безделья открыл тетрадь и погрузился в чтение, с восторгом подглядывая в замочную скважину. Перелистывая страницы найденной тетради, читал всё написанное на них запоем, не отрываясь. Время летело незаметно, день сменили сумерки, а я читал, читал ...
  Это было не удивительно, ибо в тетради был рассказ о жизни человека, не просто обычного рядового труженика, серого героя наших серых будней, нет, это был рассказ о жизни яркой, полной тайн и приключений. О той жизни, о которой мечтал каждый парень из моего поколения. Когда-то о такой жизни мечтал и я. Увы, моя мечта так и осталась моей не сбывшейся мечтой, прожитая мной жизнь была обычной, рядовая жизнь серой мышки ищущей крохи, просто чтобы выжить, прокормить семью. Эта моя никчемная жизнь и рядом не стояла с яркой полной приключений жизнью человека моего сверстника, о которой читал. Даже не верилось в реальность того о чём было написано в этой тетради. Стонать о своей неудавшейся жизни можно долго, так уж мы устроены, но я постараюсь быть объективным рассказчиком, начну излагать всё как положено нормальному сказочнику в хронологическом порядке.
  Начну с рассказа о себе, о своей жизни, о тех событиях, которые предшествовали этой моей находке ...
  Мне 59 лет через год перехожу на пенсию под заботу нашего нового государства. Сорок лет трудился на благо страны, старой и новой в пропорции согласно прожитым годам, а теперь эта новая страна, принявшая на себя обязательства старой, отвергнутой ей же страны, проявит заботу обо мне. Понятно, что это будет не царская забота, а забота, по новым понятиям и правилам новой страны. Они создавали очень непростую реальность, ставили непосильную задачу передо мной и всеми другими такими же "счастливыми пенсионерами". Судите сами. Пенсия в две тысячи шестьсот двадцать шесть рублей насчитанная мне, должна дать мне возможность заплатить три тысячи за коммунальные услуги и достойно жить дальше, наслаждаясь заслуженным отдыхом, покоем и заботой родной страны, так посчитало моё правительство. Учитывая пенсию жены в одну тысячу семьсот тридцать два рубля, объединив наши доходы, мы сможем в полной мере вкусить радость пенсионной жизни. Но это моё будущее, а сейчас я ещё пока работаю охранником, получаю шесть тысяч рублей в месяц. Это если работаю строго по графику, трое суток подряд дежурю, а трое суток отдыхаю. Иногда, удаётся подработать, дежуря четверо суток, а двое отдыхая. Это нелегко, но если предлагают, то соглашаюсь с радостью. Жена уже получает пенсию, но она и счастливица, ещё работает уборщицей в аэропорту Внуково! Её четыре тысяч существенно пополняют наш "огромный" бюджет. Остаётся только молить Бога об одном единственном. Что бы, не выгнали, что бы были силы и здоровье! Одна мысль о том, что с нами будет, если Бог лишит нас этого? Заставляет бледнеть и пить валокордин. Хотя есть весьма достойный выход!
  Господин Зурабов наш министр соцобеспечения, должен был бы его придумать сам и учесть в планах правительства. Вместо прибавки в сто рублей, выдать одну таблетку! Господи, сколько проблем решится сразу! Жильё перестанет быть проблемой, старение населения не будет вызывать тревоги о дальнейшей жизни. Пенсионных денег будет так много, что все национальные приоритетные программы можно реализовать, сразу, не откладывая на последующие годы! Да и любая реформа не будет буксовать, деньги будут течь рекой в нужные карманы.
  Хотя и сейчас грех обижаться, не бедствуют. Правительство было озабоченно заботой о благе простого народа, его бытом, вот и была принята "Программа создания рынка коммунальных услуг". Все указания правительства обязательны для чиновников всех рангов, это то, на чём держится власть. Главное, что чиновники это понимают и исполняют очень быстро. Наша районная администрация во исполнение этих указаний решила создать альтернативные фирмы системы ЖКХ, как и было, рекомендовано правительством. По замыслам авторов эти разработок-рекомендаций, вновь созданные фирмы, выйдя на этот рынок, действуя по рыночным законам снизят затраты людей на коммунальные услуги. На бумаге и словах всё было очень убедительно и складно. Эти рекомендации подписали знаменитые экономисты и их выполнили, и очень быстро о выполнении отрапортовали! Но сделали так, как было выгодно для них родимых!
  Начальник ЖЭК стал директором ООО. Главный инженер стал начальником ЖЭК. Учли и удобство для людей, пользующихся услугами ЖЭК и вновь созданной фирмы, ООО. Расположилось ООО в помещении ЖЭК, это было удобно для всех и для людей, и для работников этих новшеств рынка услуг.
  Судите сами. Все работники ЖЭК получали деньги и в ООО, поэтому проблем с кадрами, производственной базой, для новой фирмы не было. И новорождённая система быстро начала работать! Ещё бы! Хватало и заказов, и объёмов, и возможностей. Раньше за ремонт парадного платили по смете три тысячи рублей, а теперь платили тридцать тысяч. Объяснялось всё очень просто, аппетиты выросли, да и ртов за этим столом якобы добавилось, а с кого брать деньги? Вот эти почему-то не увеличились, наверно не поняли рыночных отношений, ещё они видите ли стали нищать, совсем не понимая, что денег и так не хватает.
  Исходя из этого понятно и ежу! Чем обусловлен рост тарифов, почему растёт стоимость коммунальных услуг. Ведь всё так ясно! А эти "недоумки" митинги протеста устраивают, протестуют против роста тарифов и не посильных коммунальных платежей. Странные люди! Ведь сказали всем ясно и понятно:
  "Назначенные комиссии всё проверили, всё посчитали. Нескольких нерадивых дворников наказали, пару внушений на высшем уровне сделали и установили точно. Нарушений нет!"
  Так ответили всем, обещав следить за тарифами внимательно и постоянно. После чего обо всём забыли, других проблем хватало. Люди немного ещё побушевали, возмущались, но об этом уже не говорили, журналисты внимания, на остаток, непонятливых людей больше не обращали. Так всё и утихло, наше болото успокоилось, исчезли пузыри, тина затянула болотную поверхность и наша жизнь пошла дальше. Народ занялся другим, поиском бесплатного сыра в мышеловке ...
  Герой итальянской сказки, Буратино тоже предавался таким поискам. По подсказке добрых "советчиков" он пошёл в страну "ДУРАКОВ", закопал свои пять золотых и ждал, когда из них вырастет дерево с кучей золотых на ветках. Наш народ деньги в землю не закапывал. Толи сказку о Буратино помнил, толи даже так трудится, не желал. Поступал народ прощё, нес свои "золотые" в "МММ", торговые дома и терпеливо ждёт, когда добрые дяди приумножат отданный им капитал и вернут им. Сбудутся ли эти надежды? Посмотрим! А власть на это всё смотрит и молчит, она тоже ищет свои пути руководства страной, её народом, хочет любви народной. Так добавит копейку к пенсии и говорит о постоянной и безмерной заботе о народе.
  Но это всё, просто крик моей обиженной души, который вызвала прочитанная история жизни человека в найденной мной тетради. Там была описана настоящая яркая жизнь, жизнь человека имевшего и познавшего всё! Человека, вытянувшего выигрышный билет, в отличие от меня. Но, увы, вернусь к событиям, предшествовавшим этой моей находки, вернусь к рассказу о своей "серой" жизни обычного человека нашей страны ....
  
  ... Живём мы с женой в посёлке СЕЛЯТИНО Нарофоминского района Московской области, это по Киевскому шоссе за терминалом Внуково-2. Такая себе подмосковная глубинка, вдали от Киевского шоссе, хотя и от Москвы не очень далеко. У нас имелась и недвижимость, трёхкомнатная малогабаритная квартира, досталась нам она по наследству, от родителей жены. Её отец работал начальником цеха на СЕЛЯТИНСКОМ заводе металлоконструкций. В старой стране планового хозяйства, это был крупный завод, востребованный, нужный. Как и любой гигант той страны, он имел собственное жилищное строительство. По существу наш посёлок был обязан своим ростом именно этому заводу. Родители жены работали на этом заводе, вот и получили трёхкомнатную квартиру, предел счастливых мечтаний любого гражданина нашей страны. Понятно гражданина той страны. В новой стране получить квартиру уже было нереально, об этом даже почти не мечтали. Но нам досталось наследство, в этой квартире родителей жены мы и жили, пользовались их счастьем. Жили вольготно, вдвоём, но так было не всегда.
  С начала количество лиц проживающих в этой квартире возрастало. Первым пришлым в ней появился я, затем мы с женой осчастливили её родителей, сделав их дедушкой и бабушкой, у нас родился сын. В трудах радостях и мелких неприятностях проходили годы. Вечным счастье не бывает, рос сын, старели мы с женой, старели и её родители. Бесследно такое действие не проходит, время идёт, и количество проживающих лиц в нашей квартире пошло на убыль. Первым умер отец жены, через пять лет умерла и её мать. Нас осталось трое, но и это продолжалось недолго ...
  Сын окончил Московский строительный институт и теперь работал в одной строительной фирме в Москве. Рабочий день у него начинался в семь часов утра, а заканчивался в девять-десять часов вечера. У фирмы, где работал сын, был теперь один хозяин и его интересовали только получаемые им деньги прибыли. Профсоюзы уже не путались под ногами, защитой прав работников его не доставали, о том, что рабочий день не должен превышать 8 часов и пяти дней в неделю он уже забыл. Приходилось подстраиваться под него, если хотелось работать и кушать. Сыну это всё хотелось. Домой ездить каждый день, было неудобно, да и сил не хватало, вот он и снимал квартиру в Москве. Платил за неё сначала двести долларов в месяц, но время шло, цены росли не только на услуги ЖКХ. Теперь ему приходилось платить по двести семьдесят долларов в месяц. И это был не предел, всё дорожало и цены росли, и росли. Раньше мы таких слов "годовая инфляция" не знали, это у них там, в "загнивающем капитализме" были такие проблемы, но теперь они пришли к нам. Хотели жить, как они? Вот и живём теперь так, за что боролись, на то и напоролись!
  Мы с женой всё время думали, как помочь сыну. Такими мыслями страдают все нормальные родители, имеющие по одному чаду. Прекрасно понимали, что своя жизнь уже прожита, изменить её уже никто не мог, доживём оставшееся время как-нибудь. Но для сына хотелось лучшей, счастливой, сытой и яркой жизни, вот и старались, как понимали. Жена нашла объявление на одном парадном, продавалась однокомнатная квартира в нашем посёлке. Тогда и возникла эта идея. Ведь мы могли продать свою трёхкомнатную! Зачем нам нужна такая большая квартира? Двум старикам хватит однокомнатной квартиры, зато сыну поможем встать на ноги, денег от проданной квартиры должно было хватить купить ему квартиру в Москве! Так мы думали, мечтали. Наивные ...
  "Под лежачий камень вода не течёт" так гласит народная мудрость и в субботу мы пошли по указанному адресу. Хозяином продаваемой квартиры оказался разговорчивый армянин, открыв нам дверь, он тут же рассказал о своих планах:
  - Заходите уважаемые! Прошу, вот смотрите! Квартира хорошая, я сделал ремонт, здесь только ночую, не живу. Хочу продать эту квартиру и купить здесь в посёлке двух-трёх комнатную квартиру. Семья у меня большая! Понимаешь?
  Понимаем ли мы? Да это был наш выигрышный билет, вариант для нас очень удачный. Продать ему нашу трёхкомнатную квартиру, взамен купить его однокомнатную, а на оставшиеся от покупки однокомнатной квартиры деньги можно поискать, что-то для сына. Вот повезло, так повезло!
  Продаваемая квартира находилась на втором этаже старой пятиэтажки, дом был плохонький, но нас это устраивало, лишь бы была крыша над головой. А где доживать свой век, значения для нас не имело.
  От счастья стояли, онемев, светлое будущее стучалось в нашу дверь. Тут же решили не тянуть, продать нашу квартиру, вернее обменять её с доплатой за разницу метража. Перебивая друг друга, предложили хозяину вариант, его однокомнатную квартиру менять на нашу трёхкомнатную квартиру с доплатой. Вариант устраивал всех, вот и договорились с хозяином однокомнатной квартиры, встретится в нашей трёхкомнатной квартире, чтобы оговорить сумму доплаты. Домой шли счастливые, строили планы нашего светлого завтра, перебирали разные варианты, конечно, удобные для нас. Спать легли поздно, едва угомонились и вот счастливое завтра наступило ...
  В воскресенье с самого утра, едва рассвело, ждали визита покупателя, едва дождались ..., звонок в нашу дверь начал нашу новую дорогу в счастливую жизнь. Покупатель пришёл с двумя сопровождающими и рулетками, общаясь на своём языке, они начали обмерять нашу квартиру, спорить, что-то писать в тонкой тетради. Я с женой сидел, забившись в уголок на кухне, боялись дышать. Нам казалось, что птица счастья решила улететь, уж очень пришедшие оживлённо спорили. Эти мысли мучили нас, мы не знали, что делать?
  Два часа тревожного ожидания прошли, спорившие пришли к какому-то решению и успокоились, а дальше начался торг. Мне с женой, я бы сам не доверил ничего продавать. Лох, он и в Африке лох. Прожив жизнь, мы никогда ничего не продавали, кроме своих рук, да и тогда нам предлагали, а мы просто соглашались, старое государство искалечило нас, не научив продаваться. Постичь эту науку даже не пытались, просто нам повезло, армянин-покупатель оказался человеком порядочным, обмануть нас даже не пытался, честно озвучив сегодняшние цены на квадратные метры в нашем посёлке. Договорились о доплате в двадцать две тысячи долларов, а так же о том, что часть мебели мы оставим в ещё пока нашей квартире на месяц.
  Однокомнатная квартира стояла пустой. Косметический незатейливый ремонт нас устраивал. АШОТ, так звали хозяина квартиры, купил её месяц назад и знал все ходы-выходы в администрации нашего посёлка. Под его руководством мы начали хождение по инстанциям, через два месяца в наших паспортах стояла регистрация по новому адресу места нашего проживания. Мы переехали и получили свои двадцать две тысячи долларов, их добавили к имеющимся деньгам, своим кровным накоплениям. Стартовый капитал для осуществления мечты по нашим соображениям у нас теперь был.
  
  В своё время я работал на строительстве БАМ и в Норильске, там и заработал кое-каких денег. Кассиром и хранителем была жена, под её контролем мы и копили деньги на старость, так было принято делать, в то время. Говорят от трудов праведных, богачом не станешь, подтверждая это, мы собрали немного денег. Подсчитали накопленные капиталы и радостно переглянулись, наши сбережения составляли сумму в четырнадцать тысяч долларов! Как и все люди в рубль мы не верили и старательно собирали заокеанскую валюту. Дефолт августа 1998 года нас не затронул. Деньги мы хранили в самом надёжном банке. Банке известном всем с далёкой старины, под своим матрасом. Ну, это я так образно! Просто о месте хранения говорить не стоит, а вдруг оно ещё пригодится?
  В один из дней, собрали все имеющиеся средства и устроили семейный совет не полным составом семьи, сына на него мы не пригласили. Совет "единогласно" принял решение о размещении имеющихся средств и их использованию. Жена постановила, оставить две-три тысячи долларов на "чёрный" день. Понятно на какой? Он уже неумолимо приближался, хотя старались об этом не думать. За остальные имеющиеся средства приобрести жильё для сына в Москве. По нашему пониманию, исходя из цен на квадратные метры в посёлке, имеющаяся сумма была нормальной. Увы, оказалось, что мы очень заблуждались в оценке Московской недвижимости, решение было легко принять, а вот выполнить..., ошибку постигал, сбивая свои ноги, всё свободное время ходил по Москве. Читал объявления на парадных, остановках, досках объявлений, столбах и заборах, отчаявшись, ходил и по фирмам продажи недвижимости. Слыша моё желание и узнав мизерную сумму, которой я располагал, мне в фирмах предлагали ..., зайти позже. Уже привык к таким ответам-посылам, но упрямо ходил по конторам, надеясь на чудо. А оно не спешило на встречу со мной ...
  
  Так и бродил пока не оказался на Ленинском проспекте в доме ? 40 возле двери комнаты ? 232. Это была дверь офиса фирмы, торговавшей недвижимостью с романтическим названием " Надежда". Постучал. Набрав воздуха в лёгкие, решительно потянул дверь на себя и вошёл в офис. Вошёл просто с мечтой, но уже без надежды. В комнате с двумя дверями в стенах миловидная девчушка сидела за компьютером. Поздоровался и начал своё повествование, стараясь улыбаться и вести себя уверенно. Девушка внимательно выслушала меня и защёлкала клавишами доски компьютера.
  Увы! Всё это было знакомо, эту процедуру поиска проходил уже неоднократно, поэтому стоял, молча, ожидая знакомого ответа, с точки зрения экономии времени, отказавшись присесть. Покорно приготовился выслушать обычный отказ, выполнить обычный, знакомый ритуал, попрощаться и покинуть помещение. Но всё произошло иначе. Услышав слова сказанные девушкой, я вначале замер, не поверил своим ушам, решил, что это галлюцинации моего воображения:
  - Одну минуточку! Присядьте и подождите! Есть у нас в базе один вариант, по Вашим требованиям. Я уточню у директора.
  Сказала девушка, встав из-за своего стола, она прошла в соседнюю комнату, которая скрывалась за красиво отделанными дверями.
  Закаменев, я ждал, боялся дышать. Там за дверью что-то решалось и это ...
  Может мне повезло? И мечта о квартире сбудется?
  Через не которое время девушка вернулась. Я так и стоял, уставившись в пол, боялся поднять глаза и прочитать отказ на её лице. Трусливо предпочёл услышать отказ и попозже расстаться с вспыхнувшей надеждой. И вдруг услышал:
  - Пройдите к директору!
  Это был голос девушки или ангела? Этого так и не понял. В горле у меня пересохло, ноги окаменели, с трудом сдвинул их с места. Откашлялся и на ватных ногах направился к двери в соседнюю комнату. Вошёл. Замер и осмотрелся. Посмотреть было на что, было и на кого.
  Шикарно отделанный кабинет. Кожаная мебель. Красивая женщина и тонкий аромат дорогих духов. Всё это великолепие заставило меня посмотреть на себя со стороны. Дешёвые коричневые брюки, не первого года носки туфли, турецкая поблекшая застиранная куртка. Вид ещё тот! Было стыдно за своё убожество и нищету. Мной овладел гнев, он лился из моих глаз, казался осязаемым. Я поднял взгляд на её холённое красивое лицо и упёр свой взгляд в её глаза. Вместо ожидаемого презрения в её глазах бился животный страх, он заполнял её всю, заставляя дрожать яркие губы. Этот страх уродовал её прекрасное лицо, делал его старше, мой гневный взгляд буравил её, давил. Представляете, какой страх владел этой женщиной, если его увидел даже я? Я молчал, не зная, что сказать, как себя вести? Инициативу вести разговор оставил ей. Видно она это поняла или ощутила, поэтому заговорила первая. Обычная фраза далась ей с огромным трудом:
  - У нас есть нужная вам квартира!
  Произнесла она осипшим голосом, отведя свой взгляд от моих глаз. Затем откашлялась и продолжила:
  - Как раз на вашу сумму. Квартира не очень шикарная. Но расположена очень удобно. Вам подойдёт.
  Произнеся это, она замолчала, потупив глаза, продолжила стоять, опёршись о столешницу стола, покорно ожидая моего ответа. Но я пока отвечать был не готов, переваривал услышанные от неё слова. Смысл сказанного ей уловил, но ничего не понимал. О сумме мы не говорили! Мой пустой безжизненный взгляд был устремлён на её лицо и здесь решил схитрить. В конце концов, может во мне есть какой-то скрытый талант управлять людьми, о котором, прожив жизнь, я не знал, а в этот момент он проявился. А была, не была! Пошлёт, так пошлёт!
  - Прекрасно! Двадцать пять тысяч я заплачу вам завтра. Эта сумма включает и все затраты на оформление квартиры. Саму квартиру посмотрю сейчас. Но полагаюсь на ваше мнение и говорю сразу. Она мне подходит! Вопросы?
  В ответ на свою тираду ожидал чего угодно. Смеха, презрительного ответа или грубого предложения покинуть кабинет. Но ужасно побледневшая женщина, только кивала головой. Забыв о своём затрапезном виде, с безжизненной улыбкой на лице, щелкнул стоптанными каблуками. Странно, но женщина побледнела ещё больше. Дрожащим пальцем она нажала кнопку интеркома на телефоне, вызвала девушку.
  - Валя! Отвези товарища и покажи эту квартиру, сразу отдашь ему ключи. Договорись с ним на завтра о встрече, он привезёт деньги и документы. Сразу начинай оформление.
  Затем она просительно посмотрела на меня и несмело продолжила, уже заискивающе смотря на меня:
  - Извините! Я могу быть свободной? Простите, но мне очень плохо и прошу разрешить мне уехать домой. Пожалуйста!
  
  Странно, у меня обтрёпанного посетителя небедная красавица, владелица бизнеса, просила разрешения покинуть офис? Удивиться этому просто не успел, ибо в тот момент этой несуразицы просто не заметил. Девушка, названная директрисой Валей, уже ушла, оставив нас вдвоём. Всё ещё пребывая в шоке от полученного положительного ответа, просто рассеяно кивнул головой, затем очнулся и снисходительно попрощался с любезной и шикарной директрисой. Она обрадовано вылетела из своего кабинета, а я ушёл вслед за ней, с трудом догнав Валю. Шёл тяжело, с трудом передвигая одеревеневшие, ставшие чужими свои ноги. Так и выполз из офиса. Всё было как во сне! Реальностью была только семенившая впереди Валя.
  Вместе с девушкой мы покинули здание, и подошли к стоявшей в тени дерева синей "девятке". Заняв место водителя, девушка завела двигатель и пригласила меня в машину. Неловко сел, всё ещё сомневаясь в реальности происходящего. Взревел двигатель машины, Валя выжала сцепление, сдвинула рычаг коробки передач и мы двинулись вперёд. К моей мечте! Адреса её я не знал, но это значения не имело, тем более что ехать оказалось не далеко. По второстепенной дороге спустились до улицы Дмитрия Ульянова. Повернули налево и пересекли Ленинский проспект. Доехали до улицы Вавилова. На перекрёстке снова повернули налево и двинулись по Вавилова вверх, к площади Гагарина. За зданием института Курчатова справа по улице Вавилова на противоположной стороне улицы стояли трёх этажные дома, старой после военной постройки. Мы въехали внутрь стоящих домов, перед нами открылся дворик с детской площадкой. Этот дворик образовывали четыре длинных трёх и двух этажных дома, остановились у крайнего подъезда двухэтажного дома. Это и был адрес моей удачи, однокомнатной квартиры на первом этаже старого дома.
  Покинув салон машины, я стоял и любовался этим невзрачным домом. Москву знал, этот дом располагался в удобном месте. До станции метро был идти не далеко, Ленинский проспект был рядом. Практически это был центр, по московским меркам. Валя уже зашла в подъезд, оставив созерцание окружающего мира, поспешил за ней, догнал её уже перед открытой ей дверью квартиры. Заходить в неё она не стала, отдала мне ключи, мы здесь и простились, договорившись о встрече завтра в двенадцать часов в их офисе. Девушка ушла, рыкнул мотор её машины, она уехала. Я набрался мужества, толкнул открытую дверь и вошёл в квартиру. Это были не царские хоромы.
  Маленький коридор метра два длиной с встроенной кладовкой заканчивался тремя дверями. За одной дверью обнаружил туалет, совмещенный с ванной. Окинул его взглядом и толкнул вторую дверь, она вела в кухню. Пустое помещение семи квадратных метров с газовой плитой и газовой колонкой на стене. Открыл третью дверь и оказался в прямоугольной комнате с большим окном в дальней стене, длиной комната была около пяти с половиной метров и шириной чуть меньше четырёх метров. По расположению довольно приличная квартира. Правда, вид она имела не ухоженный, чистыми, но старыми, с поблекшим от времени рисунком обоями, потрескавшимися потолками. Квартира требовала ремонта, но работа не пугала, она была желанна. Обрывок конверта нашёлся в одном из карманов, ручку таскал с собой всегда. Не теряя времени, занялся делом, ходил по квартире, записал, что мне нужно для ремонта. Лишних денег не имел, да и привык всё делать сам, скромный достаток диктует свои законы жизни. Набросал примерный перечень нужных материалов, его ещё предстояло корректировать, материалы стоили не дёшево. Закончив с этим, ещё полюбовался квартирой и вышёл, как хозяин закрыл дверь на ключ и спрятал его в карман. В своё приобретение уже влюбился и ..., поверил ...
  Через семь минут стоял на площади Гагарина, полной грудью вдыхая далеко не свежий московский воздух. Имел на это уже полное право! Ощущая себя жителем этого микрорайона, вошёл в вестибюль станции метро "Ленинский проспект". Спустя сорок минут был у автобуса развозки аэропорта Внуково, ожидал жену и радовался. Представлял её изумлённое выражение лица, когда она узнает о нашей удачной покупке.
  "Нужно разыграть её, надеть маску печального выражения на своё лицо, а затем рассказать правду. Вот обрадуется!"
  Так стоял и строил планы нашей встречи, убивая время ожидания. Вскоре подошла уставшая жена. Восемь часов отработать уборщицей в аэропорту нелегко и молодой женщине, а у жены был ещё один минус. Возраст. Поверьте что это очень не сладко! Мы сели в автобус, забыл о своих планах, украдкой рассматривая постаревшую жену. Как быстро пролетело время! Я помнил её молодой, весёлой, задорной, а сейчас рядом со мной сидела побитая жизнью ..., ладно, ведь и сам наверняка выгляжу не лучше. Так и молчал, не начиная разговор, просто думал, вспоминал...
  
  Полчаса езды и нас высадили у посёлка. Ещё десять минут заняла дорога пешком и вот мы вошли в нашу квартиру. Пока жена переодевалась и умывалась, пыталась прийти в себя, я разогрел обед. Молча, пообедали. Видел, что жена мучилась, не решаясь задать вопрос. Неудачи последних месяцев лишали её надежды услышать добрые вести, а слушать плохие у неё уже не было сил. Не желая её долго мучить, достал из кармана ключ и обрывок конверта, положил всё это на стол сел напротив неё и сообщил свою новость:
  - Вот купил квартиру! Очень удачно. Она находится на улице Вавилова возле станции метро "Ленинский проспект". Завтра в двенадцать часов отдадим деньги и паспорт того на кого оформлять квартиру, за несколько дней документы будут готовы. Всего мы заплатим двадцать пять тысяч долларов, остаётся и на ремонт, да и другие вопросы можно решить.
  Радость и недоверие мелькнули на лице жены. Жизнь не баловала нас подарками.
  - А это не обман? Уж очень всё удачно и не дорого? Нас не бросят? Останемся без денег и без квартиры.
  Спросила жена. Да, умеют женщины поддержать в трудную минуту! Здесь задумался я. Всё могло быть и так, о том, что нашего брата обманывают и грабят, мы были наслышаны благодаря телевидению. Но, что мы могли изменить? Государство только говорило о защите прав граждан, даже записало это для себя, но не выполняло. Толи времени у него не хватало, толи желания, толи сил, об этом можно гадать долго. У нас другого выхода не было, приходилось рисковать, надеясь на наше извечное русское "авось".
  Всю ночь проворочались на нашей тахте, не могли уснуть, задремали только под утро. Звонок будильника заставил нас вскочить. Было 7 часов утра. Я ещё притворялся спящим, но страх опоздать к условленному времени, упустить сделку, заставил меня прекратить эту игру. Вскочил вслед за женой и начал суетиться, жена, бурча, подгоняла меня. Летели без оглядки, впервые утром не позавтракав и не убрав постель.
  В десять часов двадцать три минуты мы уже топтались у дома номер 40 на Ленинском проспекте, с трудом преодолевая желание бежать в офис фирмы оформлять покупку, пока они не передумали.
  Как мужчина и глава семьи пытался доказать жене:
  - Нужно прийти в назначенное время! Сохранить своё лицо и достоинство!
  Говорить это жене было легко, уговорить себя, было труднее, но я сосредоточился на нетерпеливой жене, с трудом удерживая её. Справился! Часы били двенадцать, когда мы переступили порог комнаты 232, сидевшая за столом Валя, радостно улыбнулась нам:
  - Спасибо, что вы так точны! Директор, к сожалению, чувствует себя очень плохо, уделить Вам внимание, принять Вас она не сможет. Но не волнуйтесь, она уже звонила и всё решила! В два часа меня ждут в инвентарь бюро. Они начнут оформлять документы сразу же. Мы постараемся оформить договор купли- продажи и зарегистрировать его сегодня же, по срочному тарифу, завтра я его вам отдам. Всё сделаем как VIP клиентам!
  Как пулемёт отстучала она, а мы просто слушали её радостно и глупо улыбались. Пулемёт замолк, пользуясь перерывом, протянул Вале паспорт жены и конверт с деньгами. Быстро пересчитав деньги, она выдала мне приходный ордер. Попрощавшись, мы покинули офис фирмы, унося с собой сомнительную бумажку и ожившие свои страхи. Несмотря на эти страхи и сомнения, пошли к "нашей" новой собственности.
  Перейдя Ленинский проспект, обогнули территорию института, вышли на улицу Вавилова, и подошли к дому, уже родному и желанному. Странно, но именно в этот момент я успокоился, уже почувствовав себя истинным хозяином, открыл дверь квартиры. Жена вошла, держа в руках буханку чёрного хлеба и пакет соли, так велит древний русский обычай. На этот раз я взял с собой два листа бумаги, а не обрывок конверта. Мы обсудили с женой, что нужно сделать, составили список нужных для ремонта квартиры материалов. Жена уехала на работу. В этот день я был свободен, на работе у меня был выходной.
  Нужно было убить время, занять себя чем-то, прекрасно понимал, что впереди меня ждёт ещё одна бессонная ночь. Вот и отправился на Москворецкий рынок, хотел прицениться к нужным мне для ремонта квартиры стройматериалам. На рынке у одного из магазинчиков заметил знакомого человека. Это был Ашт, ему мы продали свою квартиру в посёлке Селятином, взамен купив у него однокомнатную квартиру там же. Той сделкой все остались довольны, поэтому встретились радостно. Узнав, что привело меня на рынок стройматериалов, Ашт засуетился. Он имел здесь магазинчик столярных изделий, был своим, вот и принялся мне помогать, объявил всем:
  - Это мой друг!
  Вы знаете кавказский менталитет? Они, как и мы есть разные, нормальные труженики, честно зарабатывающие свой хлеб, есть и отщепенцы. Идеальных народов нет, так устроена жизнь. Мне встретился нормальный человек, он забрал мои листочки и действительно очень помог. В итоге всё с доставкой обходилось мне в три тысячи долларов. На восемьсот девяносто долларов меньше суммы выделенной мной на это! Оставшиеся деньги добавлялись к сумме, которую надеялся отложить. У меня была идея как их толково использовать!
  
  Вторая ночь, как и ожидал, тоже прошла без сна. Мой нерадостный прогноз оправдался. Я старательно притворялся спящим, рядом тем же занималась жена. Мы усиленно пытались обмануть друг друга. По её дыханию слышал, что она тоже не спит. За прошедшие годы совместной жизни мы хорошо изучили друг друга, но сейчас было не до честности, одолевали разные плохие мысли. Да, они были разными, но всё сводилось к одному и тому же, нет ни квартиры, ни денег. Мы у разбитого корыта, а золотая рыбка уплыла далеко, далеко ..., так и не исполнив единственное желание. И что делать?
  Утром жена собралась и ушла на работу. Как только за ней закрылась дверь, я вскочил, уже не имел сил лежать и принялся топтаться по квартире, мысленно подгоняя время. И вот, наконец, выехал!
  К офису фирмы шёл пешком от станции метро "Юго-Западная". Потом ещё час кружил вокруг дома. Назначенное время приползло. С трепетом в душе поднялся на второй этаж, толкнул дверь комнаты 232, из последних сил подавляя в себе страх. Думал, что дверь не откроется, но ..., всё было нормально. Дверь открылась, улыбающаяся Валя протянула мне договор купли-продажи. Осмотрел его, он был зарегистрирован в регистрационной палате, вроде бы всё было правильно. Это была моя первая и единственная покупка, документы на нашу однокомнатную квартиру мы оформляли у поселкового нотариуса и регистрировали в поссовете. Валя отдала и паспорт жены, предложив мне проверить правильность её данных в имеющихся документах. Сделал вид, что проверяю. Её поздравления и пожелания слушал в пол уха. Душа пела, радость переполняла меня.
  Дальнейшее помню смутно. Вроде бы усиленно рвался к директрисе, хотел поблагодарить её лично. Валя с трудом втолковала мне, что её нет. Болеет. Когда её слова до меня дошли, пожелал ей и директрисе здоровья, фирме процветания и умчался прочь.
  Окрыленный и счастливый нашёл телефон-автомат и позвонил на работу жене. Понятно, что, не будучи кабинетным работником, она возле телефона не сидела, где-то выполняла свои обязанности. Но не сообщить ей не мог:
  - Передай те ей. Звонил её муж! Документы забрал!
  Раза три проорал в трубку. Поняли меня или нет, даже не думал, повесил трубку и помчался на рынок к Ашту. Отдал ему деньги, написал адрес и отправился, уже точно на нашу квартиру. В ожидании машины с материалами, принялся отдирать обои, снимать двери. Не сидеть же без дела?
  Так, как это не пособие по производству ремонта, буду краток. Ремонт мы сделали нормально, где с помощью жены, где нанимая специалистов. Заменили оконные рамы, заменили сантехнику и все двери, входную и внутренние. При разборке встроенного шкафа в коридоре нашёл пластиковый пакет с газетами. Как и любой нормальный человек, поинтересовался, что в нём? Мы все немного наивны, надеемся найти какие-то клады, я тоже такой, поэтому прекратив разборку шкафа, занялся изучением содержимого пакета. Вынул газеты и с интересом порылся в них, там среди них и нашёл общую тетрадь в клеёнчатой обложке, более ничего не было. Повертел тетрадь в руках и просто так пролистал её. Тогда, аккуратным почерком заполненные листы тетради не привлекли моего внимания, я положил её назад в газеты, лежавшие в пакете. Этот пакет сунул в свою сумку, с ней ходил на работу. Надеялся разобраться с этой тетрадью позже, положил и забыл. Там он и пролежал несколько месяцев, а я погрузился в стихийное бедствие под названием "ремонт" ...
  
  Но вот всё закончено. Квартира блестит, пахнет краской и ждёт жильца. Торжественно отдали сыну ключи, счастливы были все и он, и мы. Ещё сэкономленные три тысячи долларов отдали ему на машину. Так закончилась эпопея тревог и волнений, жизнь пошла по накатанной дорожке.
  В один из дней пребывая на дежурстве доставал из своей сумки еду, тут моя рука наткнулась на какой-то пакет. Вынул его и растеряно вертел в руках. Старые газеты, зачем таскаю их? Долго вспоминал и с трудом вспомнил. Это же найденный мной при ремонте в квартире сына пакет, в нём среди газет тогда нашёл тетрадь. Порядок в сумке наводил редко. Ленивым был от природы! Есть такая слабость у меня. Вот пакет в сумке и валялся с тех пор.
  Это был воскресный день. В воскресенье дежурить одно удовольствие, это самое спокойное дежурство, делать в такое дежурство нечего. От скуки открыл тетрадь и погрузился в чтение того, что было написано в ней. Читал запоем, оторваться не смог даже поесть. Это был дневник, точнее рассказ о чужой жизни, жизни интересной и колоритной, полной приключений. Как и любой человек, я падок на чужие секреты, любопытен, поэтому забыв о еде и времени погрузился в неё, благо никто не отвлекал ...
  
  " В молодости не мог понять, почему всех разведчиков и тайных агентов тянет писать мемуары? Только когда достиг почтенного возраста всё и понял. Это просто желание увидеть свою жизнь со стороны и оправдаться перед собой за всё содеянное. Успокоить свою проснувшуюся совесть больше вспоминая о сделанном добре, затушёвывая то зло и горе, которое причинил другим, забрав их жизни. Ну и конечно обелить себя в собственных глазах. Ведь я только слепой исполнитель, чужой воли и приказов и на самом деле хороший, добрый парень. Вот эти мысли проснувшейся совести и пришли ко мне, именно они и заставили писать эти записки, рассказывая о себе неизвестно кому и зачем ...
  ... Родился я в военном городке, в семье военного. Моё имя и фамилия? Настоящее, написано на памятнике воинского участка одного из московских кладбищ, живу под именем другого человека. Мать умерла, когда мне было всего 13 лет, отец умер уже в новом государстве Украина, там же осталась моя сестра со своей семьёй. Но наши отношения не сложились, мы были и остались чужими, других родственников у меня не осталось. Поэтому моё исчезновение никто не заметил, пропал и пропал ...
  Вот и обойдусь без этих подробностей своей биографии. У меня есть семья, жена что-то знает, но совсем немного, от своих привычек жить в тени, под покровом тайны, отказываться не собираюсь. Живём мы далеко от Москвы, среди друзей, там меня и похоронят, когда придёт мой срок, покинуть этот мир, они проводят меня в последний путь под тем именем, под которым знают. Вот и получается, что имя не имеет значения, оно как и бирка при рождении даётся и выбрасывается. Может и не прав, но это мои убеждения, менять их, как и свою жизнь не собираюсь ...
  Итак, о себе и своей семье.
  Когда я родился, отец занимал должность начальника штаба полка, а мать была политработником, секретарь парторганизации госпиталя. По меркам той жизни это была нормальная обеспеченная семья в прошедшей войну стране. Среди разрухи, карточек и прочих трудностей у нас было всё, квартира, два пайка старших офицеров плюс добавка с подсобного хозяйства. Понятно, что узнать и оценить это смог намного позже, а, не тогда только родившись.
  Многие говорят, что помнят себя с младенческих лет. Я честно скажу, что осознавать себя как личность, иметь какие-то воспоминания могу только лет с шести, да и то все они какие-то смутные, отрывистые. Поэтому начальные истоки своей жизни знал только с чужих слов, когда мне что-то упорно хотели напомнить, постоянно произнося одно и то же выражение:
  "Ну, ты это ведь помнишь? Большой уже был!"
  Я не помнил, но соглашался, спорить ленился. Жизнь в военном городке именно поэтому и не помнил. Причина была в возрасте, когда мне исполнилось четыре года, отца уволили со службы. Он был старшим офицером рождённым войной, его образование состояло из ускоренного выпуска военного училища в начале войны и долгих лет самой войны, за вычетом времени проведенного в госпиталях. Где-то наверху решили, что он нужнее в народном хозяйстве, вот мы и оказались свободные как ветер. В большом мире жизни. Ни кола, ни двора. Суровая проза очередной заботы государства о своих защитниках, уцелевших в горнилах военных сражений. Но мир не без добрых людей ...
  
  Помог муж родной сестры матери, он был партийный работник, а партия тогда была нашим рулевым. Вот мой дядя и порулил, организовал нам вызов и мы через пол страны поехали в город Киев. К своей новой жизни.
  Как и где мы жили вначале, по приезду в Киев? Не знаю. Когда осознал себя, как личность, мы жили в небольшом домике на окраине города. Две комнаты, кухня, коридор и пристроенные душ с туалетом. Позже узнал, что нашим жильё был перестроенный отцом сарай. Звучит не очень, но по тем временам это было не шикарно, но и очень не плохо, вокруг жили и хуже.
  Затем у меня появилась сестра.
  Естественно я познал все радости старшинства. Мытьё полов, уборка, покупки в магазине, общественные работы в небольшом садике возле дома и ноющая мелкая, противная сопля. Вот краткий перечень моих нелёгких обязанностей.
  Сегодня я благодарен, что это досталось мне и послужило хорошей школой жизни. А тогда страдал и не заметно щипал сестру, подло наслаждаясь её плачем. Может быть это? А может быть и моя дальнейшая жизнь? Послужили причиной тому, что тёплых отношений у меня с сестрой не сложилось никогда.
  Отец был редко встречаемым среди людей умельцем, толковым, рукастым. Выброшенный из привычной армейской жизни он духом не пал. Начал новую жизнь с нуля, с простого ученика наладчика. Он был упорным, целеустремлённым человеком и за год превратился в квалифицированного мастера-наладчика гвоздильных станков. Его знали многие, за ним приезжали с других заводов упрашивали помочь и неплохо платили за его помощь. Правда, на работе он пропадал постоянно, уезжал, когда мы ещё спали, а приезжал, когда мы уже спали. Тогда работали шесть дней в неделю, а у отца была постоянная семидневка.
  Мать устроили на небольшой завод "Металлоизделий", вальцовщицей. Это была рабочая должность, хотя она имела незаконченное высшее педагогическое образование. Стать учителем помешала война, а ещё она умела хорошо и долго говорить, ну и самое главное была членом партии. Тогда это было очень большим плюсом для человека. Через два месяца после начала своей трудовой деятельности, по рекомендации райкома партии, её избрали освобождённым секретарём парткома завода. Так, что жили мы материально не плохо. Но морально было ..., очень трудно мне.
  Всё, что запомнил из того детства, это свою понуро бредущую фигуру, за руку тащившую в садик упирающуюся сестру.
  Дальше была школа. И первая форма. Синий шерстяной китель с подшитым белым воротничком. Синие брюки и синяя фуражка с двумя скрещёнными дубовыми ветками на тулье. Носил её гордо и вальяжно, ощущал свою принадлежность к чему-то большому, значимому. Это и определило мою дальнейшую жизнь, жажду командовать, управлять людьми и любовь к форме.
  Но уже в те годы я не хотел власти явной, публичной. Она мне была не интересна и казалась театральной игрой перед безразличной толпой обычных обывателей, живущих иллюзией своей значимости. Мне хотелось другой власти тайной ощущаемой, но не видимой. Так наверно и рождаются рыцари плаща и кинжала да криминальные авторитеты. Увы, мои желания были только желаниями, не подкреплёнными главным, характером и духом, да и мои физические данные ..., тех лет на пригодность к этой деятельности не подходили. Никак! Мне было одиннадцать лет, и я был пухленький, упитанный мальчик, отличная мишень для ребят на два-три года старше. Они обожали давать мне подзатыльники и удары по мягким местам моего тела, а мягким оно было везде!
  На улице и в школе мне доставалось от всех без исключения, больших и маленьких, сильных и слабых. Это мне не нравилось так, как я мазохистом не был. Пытался сопротивляться поползновениям всех, но этим только увеличивал количество синяков и ссадин на своём теле.
  Кое-что, из такого отношения пошло мне на пользу. Я научился науке понимать других людей, угадывать их настроения, чувствовать окружающих и их отношение к моей персоне...
  Несколько отвлекусь, попытаюсь прокомментировать эти ощущения. Один из моих преподавателей позже объяснил мне, что человек психологически подгоняет все события прошлого, толкуя их так, как удобно ему. Может быть это и так.
  Но считаю, главное это было то, что я не сдавался. Искал выход, пытался приспособиться подстроиться под обидчиков. Увы! Зачастую не получалось, чаще всё было ещё хуже. Чем больше я гнулся, тем больше меня презирали и обижали.
  В свои одиннадцать лет понял главное гнуться бесполезно, нужно гнуть всех. А вот для этого необходимы были две вещи. Знания и сила. Знания приобретал, читая серьёзную литературу по психологии, читал всё подряд, часто ничего не понимая. Наращиванием объёма мышц, силой тела и духа, нужно было срочно заняться. Путь был один, простой и трудный, заняться серьёзным спортом. Спортивные секции в те годы были при всех дворцах культуры. Один такой дворец был недалеко от моего дома, туда и направил свои стопы. Предстояло ещё выбрать спортивную секцию для своих целей, этим и занялся, чисто мыслительным путём. Размышлять не трудно, и так ...
  Секция бокса меня не прельщала, прыгать, махать кулаками, быть и получать, интерес сомнительный. Борьбой заняться был не прочь. Тогда борьба имела только два вида классическая и вольная. Мне лично особенно нравилась вольная борьба, в ней разрешалось применять подножки, подсечки, захваты за ноги. И самое главное она пользовалась популярностью у тех ребят, кто очень влиял на окружающих людей, их побаивались. Это было как раз то, к чему я стремился.
  Не знаю, чем это можно объяснить, но тяжёлыми видами спорта занимались ребята из неблагополучных, неполных, бедных семей. Это и обуславливало их поведение. Они горой стояли друг за друга, обидчик одного из них всегда сталкивался с коллективом физически сильных уверенных в себе, не боящихся никого и ничего ребят.
  Эти соображения привели меня к тренеру секции вольной борьбы. Я набрался смелости и попросил его разрешить мне заниматься в его секции. Но моя далеко не спортивная фигура и одиннадцать лет не впечатлили его. Он мне отказал.
  В секцию принимали с четырнадцати лет, но отступить и ждать я не мог. За время ожидания мой порыв мог просто угаснуть, а я привыкнуть к унижениям и побоям. Понимал ли это тогда? Увы, не помню! Помню, что не сдался и действовал.
  Брал спортивные тапочки, трусы, майку, плавки одевал это на себя и как на работу полгода ходил на "тренировки". Начинал с малого, просто сидел у порога зала, где тренировались ребята. Затем осмелел, начал им помогать раскладывать и убирать маты, чучела, гири, штангу, блины. Так постепенно познакомился со всеми ребятами, лишнего работника они не гнали, просто эксплуатировали. В общем, привыкли иметь меня на подхвате. В этой группе было пятнадцать человек, самому старшему из ребят было девятнадцать, младшему шестнадцать лет. Уже три года три раза в неделю они тренировались вместе, став коллективом, ибо встречались не только на тренировках. Раз в неделю в субботу они все вместе ходили на танцы, основное развлечение тех лет. Танцы это были общие, как теперь говорят "тусовки", с обязательным выяснением отношений с другими и битьём лиц, не понравившимся лицам. Вот в этот сплочённый коллектив физически крепких парней я и стремился попасть, установив для себя принцип поведения, не лезть никому в глаза. Ему и следовал, делал всё молча.
  Прошло три месяца таких посещений "тренировок", когда меня, наконец, заметили. Ко мне обратился "Казак", он действительно был похож на одного из героев картины "Казаки". По сложившемуся статусу в этом коллективе это был второй "авторитет" в нашей секции. То, что именно он обратился ко мне, уже значило многое, поэтому я был польщен его вопросом:
  - Как тебя зовут?
  Здесь возникли трудности, вызвавшие у меня замешательство, дело в том, что в группе все обращались друг к другу по кличкам. Но я ещё не был своим, да и возрастом не вышёл. Поэтому, помявшись, просто назвал своё имя. Хотя и ликовал, светился от счастья, для меня это был шаг вперёд. Его и сделал, пошёл дальше. Теперь я переодевался в общей раздевалке и в уголке терзал чучело, неуклюже повторяя приёмы разучиваемые коллективом. Подражая всем, таскал "железо", качался, но занимался этим осмотрительно, стараясь не путаться под ногами у ребят и только тогда, когда пустовали снаряды и штанга. Таскал их, постанывая и потея, как делали все ребята. Меня не гоняли, позволяя делать всё, что считал нужным. Такое отношение подтолкнуло меня сделать следующий шаг, однажды осмелел и занял место в конце строя. Меня не прогнали и даже удостоили вниманием, Теперь ребята подходили ко мне указывали на ошибки. Эти ошибки я делал в борьбе с моим строптивым противником и упорным противником. Чучелом. Так проходили дни, слагаясь в месяцы. Но однажды всё изменилось и не просто изменилось, в один из дней изменился мой статус!
  "Кальмар" пришёл на тренировку с перевязанной рукой. Повредил он её на практике в мастерских ПТУ, где он учился, в силу этого "Гном", его спарринг-партнёр, остался один. Он, окинув всех взглядом, остановил его на мне, подумав, призывно махнул мне рукой. Я с бешено колотившимся сердцем подошёл к нему, он кивнул ..., и принялся терзать меня, трамбуя моим телом маты.
  Вначале я летал, парил в воздухе яко птица, особо не сопротивляясь. Терзают и терзают, подумаешь проблема? Но внезапно обнаружил, что понимаю и предопределяю его действия, да и само тело начало проводить какие-то движения автоматически. Вначале всё это делал неуклюже, не смело, но с каждым разом неуклюжесть уходила, движения тела становились более пластичными, в какой-то момент обнаружил, что силёнок сопротивляться ему у меня хватает!
  "Гном" этого не заметил. Захватил меня за руку и начал проводить приём, бросок через бедро. А дальше произошло неожиданное, посредине проводимого приёма "Гном" улетел в угол, нарвавшись на мою подсечку. Все замерли. Замер и я, ничего не поняв и испугавшись. Поверженный противник вскочил, возмущение своим поражением, злость распирали его. Это мне было понятно. Его свалил с ног какой-то ..., ну, в общем, "недотёпа".
  Чувство обиды бросило его на меня, а мне терять было нечего. Представлял, что будет дальше! Сопротивлялся отчаянно, как обречённый на смерть и он опять, нарвавшись на мой контрприём, улетел в угол.
  Что б никто не подумал, что я супермен скажу сразу. Весил он килограммов на десять меньше меня, а так же был на голову ниже ростом. Но не смейтесь, мне доставалось и от более мелких противников. Мой противник, "Гном" лежал в углу с изумлённым лицом, я застыл на месте, прикрыв глаза, в ожидании ...
  Установившуюся тишину нарушил смех "Чижа". Это был высокий, мускулистый парень, молчаливый авторитет нашего коллектива. Отсмеявшись, он сказал:
  - Ну, ты даёшь "Сынок"! Теперь я на очереди быть растерзанным тобой?
  После его слов рассмеялись все, даже поверженный мной "Гном". Ведь я был не чужой, а один из них! Известно, что успехи своих "парней", только радуют. Так я получил кличку и был принят в коллектив.
  Это дало мне много чего. Я поборол страх перед противником, приобрёл уверенность в своих силах, поверил в себя. Теперь я тренировался вместе со всеми, моими партнёрами были ребята примерно моего веса. Это меня не угнетало, чувствовал себя уверенней. Теперь сопротивлялся упорно, используя силу и приобретаемый опыт. Так влился в коллектив, как хотел.
  Но дома дела были не так хороши. Заболела мать, ей сделали операцию. Почти месяц она полежала в больнице, потом более полугода он лежала, не вставая дома. Это было тяжёлое время. Но понять, осознать всё это, я ещё не мог. Не тот был возраст и соответственно не то понимание жизни. Назвать моё непонимание можно как угодно. Оглядываясь назад, могу заметить только одно, от непонимания, свалившееся на мою семью горе, я переносил легко. Иногда непонимание это благо, дарованное человеку свыше, понял это позже, когда счёт потерь продолжился ..., а тогда ..., старался помогать по дому. Бегал в аптеку. Сначала за лекарствами, затем, когда матери стало хуже, за кислородом. Трудился в меру своих сил, мыл полы, убирал в комнатах, ходил за продуктами в магазин, тянул дом, вернее наше не хитрое хозяйство на себе.
  Лечение, консультации профессора, всё это отбирало много денег из семейного бюджета, хотя медицина тогда считалась бесплатной, но платить приходилось всем. За всё. Несмотря на эти траты, результатов не было, матери становилось всё хуже и хуже. О том, что её может не стать? Даже не думал. Но в один из дней мать умерла, болезнь победила.
  Мне было тринадцать лет, я ещё много чего не понимал. Это горе не было осознано мной, как уже говорил, понял и осознал эту утрату намного позже. А тогда переживал, но про себя, стараясь сохранять невозмутимое лицо и горько рыдая в душе ...
  О постигшем меня горе не распространялся, но все жили рядом и были более внимательны к соседям, вот и знали всё. Это ещё больше сблизило меня с ребятами. Понять это помог случай. Наша школа была восьмилетней, мои воспитатели садисты-любители учились в восьмом классе, а я заканчивал шестой.
  В связи с тем, что потихоньку начал давать сдачи и отвечать синяками на их телах на получаемые от них синяки, они изменили подход к этому вопросу. Моим воспитанием занимались по новому принципу. Это делали только при условии, что их собиралось не меньше пяти, так же часто призывали в помощь старших братьев. Семьи тогда были многочисленные, резервов хватало, все семьи имели по трое-четверо детей. О демографической катастрофе тогда не говорили и не думали, рождаемость была на должном уровне, народ старался, доплачивать за рождение детей не требовалось. Вот так жили. Бедно, но весело.
  Под руководством старших бездельников младшие закаляли моё тело и мужество, как им хотелось. Если я успешно сопротивлялся младшим и давал им сдачу, тогда за дело бралось старшее поколение. После одного из таких учений я пришёл на тренировку, весь разукрашенный. На моём лице, ногах и теле, синели отметины моей доблести и отваги, прятать их было бесполезно. Да я и не обращал на них внимания, вот они и были видны всем. Никто из ребят ничего мне не сказал, казалось, никто не обратил внимания на мои отметины, тренировка прошла как обычно.
  На следующий день на второй перемене меня посетили мои воспитатели. Не приближались ко мне, из-за своей малочисленности, их было всего лишь трое моих "добрых друзей" из восьмого класса. Они уведомили меня о решении их старших братьев, осуществить моё воспитание после уроков, ибо они не довольны моим поведением. Выслушал их приговор, стараясь сохранить выражение спокойствия на своём лице. Это было очень не просто, но справился, а затем начал размышлять. У меня было два шикарных варианта. Первый это удрать, выдумав байку для учителя с последнего урока. Второй вариант тоже был похож на первый, но несколько отличался, предполагалось тоже бежать, но после окончания занятий через забор. Выполняя воинский манёвр, известный в народе как отход огородами.
  Но было и понимание того, что долго не побегаешь, до конца учебного года был ещё целый месяц. Это и остановило меня, заставив принять третий вариант. Это было героическое решение идти и сражаться, закаляться как сталь! Она ведь тоже синего цвета? Понятно, что после закалки.
  И вот прозвенел последний звонок. Собрав учебники и тетради, я направился на встречу с предначертанием судьбы. Сердце отчаянно стучало в груди, дыхание прерывалось, ноги были ватными. Так я познал чувство животного страха, но поддаваться ему не стал, учился побеждать его. Просто ничего другого мне не оставалось. Вот и шёл ...
  Трое взрослых парней ждали меня у выхода из школы. Ждали весело, потирали руки, строили рожицы, демонстрируя, что меня ожидает. Я этих "палачей" знал, они учились в железнодорожном училище, за их спинами сгрудились семеро восьмиклассников. Увы, я был один и знал свою участь. Приготовившись к побоям, с гулко колотящимся сердцем шёл к ним.
  Думаю, так рождаются герои! Или просто нормальные люди ...
  Один из старших парней схватил меня за плечо одной рукой, второй рукой он схватил меня же за ухо. Очевидно, он был любознательным парнем или хотел, определить съёмная эта часть моего тела или нет? Ждаться окончания его исследований я не стал, это было всё-таки моё ухо. В исходе этой схватки был уверен, она решиться не в мою пользу, победит количество врагов, в этом ни на мгновение не сомневался. Выбора у меня не было. Долго не раздумывая, действовал на автомате. Подбил руку исследователя моего уха и провёл приём, из каталога вольной борьбы. Там он числится под названием "подсечка". Провёл приём хорошо и грамотно, впечатав любознательного здоровяка в кирпичный забор окружавший здание и двор школы. Здоровяк, садист-любитель, крепкий кирпичный забор пройти не смог, строили тогда качественно, вот он несколько минут и сохранял неподвижность, прислушиваться к своим ощущениям. Понятно, что ему было не до меня. Но я не расслаблялся, помнил о том, что врагов ещё много, повернулся, ожидая вмешательства других оппонентов. Когда их много поражение одного других не остановит. Вот и готовился продолжить бой, с известной концовкой, но мои противники стояли с испуганными и озадаченными лицами, устремив свои взгляды за мою спину. Мне было всё равно, на победу не рассчитывал, знал, что набьют всё подряд и с этим уже смирился. Но было интересно узнать. Что их так озадачило? Этот интерес и победил все остальные проблемы. Опустил руки вниз и обернулся. Увиденное зрелище обрадовало и обнадёжило.
  За моей спиной стоял "Гном", гроза железнодорожного училища, а за ним расположились шестеро ребят из нашей секции. У местных храбрецов они были известны, как очень сильно бьющие всех, их авторитет сомнениям подвергать не рисковал никто. Каждый понимал, что с кулаками на железный паровоз не полезешь, если есть мозги. Мозги у них были, они пытались понять, что привело сюда этот паровоз и как им себя вести, ведь они пришли просто развлечься, попинать наглеца. А здесь такая незадача ...
  Помог им "Гном".
  - Привет "Сынок"! Мы собрались на озеро и решили зайти за тобой. Составишь компанию?
  Сказал он. Задрав голову и положив свою руку мне на плечо.
  У меня пропал голос. Я только кивнул в ответ, пожимая руки остальным. И в это мгновение всё понял! Мои синяки не прошли не замеченными ребятами, они всё поняли и решили помочь, защитить своего. Это сейчас усердно и демонстрировали, подчёркивая нашу близость, пожимали мне руки, похлопывали по плечу, не обращая внимания моих истязателей. Это был спектакль, и следующее его действие последовало скоро. "Казак" с озадаченным лицом, сделав вид, что только сейчас заметил моих противников, обратился к остальной своей команде:
  - Ой, парни, у нас проблемы! Сейчас нам наваляют! Что делать?
  Испуганным голосом сказал он, при этом сильно сжав локоть одного из старших парней, команды моих истязателей.
  - Вот попали! Кто отведёт наши беды?
  Продолжил он, испуганно осматриваясь по сторонам. И тут вмешался "Гном". Он скрутил рубашку на груди второго парня и пропищал:
  - Не бойся! Я ведь с тобой! Отобьёмся! Это у них большие проблемы! Слизняки вшивые!
  Дальше грянул скоротечный бой. Жестокий и страшный! Правда, закончился он очень быстро, в завершение его мои не состоявшиеся воспитатели получили удары ногами по мягкому месту и позорно бежали, вытирая разбитые носы, втянув головы в плечи.
  Ещё несколько недель трое-четверо ребят встречали меня после школы. Но первого урока было достаточно всем и в школе, и на улице. Молва о том, кто мои друзья разнеслась быстро, желающих трогать меня больше не было.
  За моей спиной мои бывшие истязатели тихонько шептались, усиленно выдумывая страшилки для себя, усердно пугая своими выдумками своё окружение. Но задевать меня уже опасались все, сами себя запугали так, что зверя страшней мышки не встречали.
  А я продолжал жить своей жизнью.
  Горечь от утери матери рубцевалась. О причине уже говорил. И я начал приходить в норму, задумываясь о своём будущем.
  В то время, в стране советов, тёплое и сытое место под солнцем можно было завоевать только одним путём. Быть активистом, помощником партии или комсомола. Резерва партии.
  Вот я и начал лез в активисты, так тогда делали все. Начал карабкаться по ступеням, с самого низа. Сначала заявил себя в пионерских активистах, проложив свой путь в комсомольские активисты. Жить хотелось хорошо. Хотя теперь я уже не так молод и теперь знаю, как наивным было моё, то представление о хорошей жизни. Понимаю, что двойные стандарты системы уже тогда были заложены во мне и других людях самой системой. Говорили громко об одном, думали совсем другое, а поступали по третьему. Основной задачей было остаться на виду и слуху, другими словами в обойме. Это усвоил и пылко бил себя в грудь, призывая сначала на пионерских, а потом и комсомольских собраниях строить светлое будущее. Зато вечера проводил в компании местных сорвиголов, гордо возвращался домой тёмными улицами и переулками нашей околицы. Небрежно проходил мимо групп местных парней, бдительно оберегающих свои улицы и своих девчонок от чужаков.
  Меня всё это не касалось, даже если я был здесь чужаком, моя принадлежность к крутым ребятам оберегала меня от всех и всего. В нашем районе нашу компанию знали, знали и что будет, если тронуть кого-то из компании, знали и то, что я принадлежу к этой компании. Меня узнавали, здоровались и расступались. Это было очень приятно, ощущать чувство силы, которая стоит за твоей спиной, но это не вскружило мне голову. Я понимал это всё не то, что пускает под тёплое и ласковое солнце жизни. И старался как-то, хоть чем-то устлать свою дорогу в будущее. Так я закончил восьмой класс нашей восьмилетней школы.
  Передо мной были открыты все дороги и пути! Я мог идти работать учеником по любой специальности на завод или мог поступить в профессиональное училище! Там за три года из меня сделали б настоящего человека, и я мог достойно пополнить наш сознательный и передовой рабочий класс. Ему принадлежит всё! Тогда он являлся хозяином нашей огромной богатой и могучей страны. По крайней мере, так говорили. Но мог избрать и другой путь, идти в девятый класс и пытаться получить высшее образование. Попробовать другую тяжёлую жизнь, сытую и сладкую жизнь слуги народа.
  Вот такой выбор жизненных дорог имел тогда любой молодой строитель коммунизма! Мы жили тогда обещаниями одного нашего партийного вождя:
  "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!"
  Намечалось это к 1980 году, но не получилось, что-то не срослось ...
  
  Жизнь и карьера отца сломалась из-за отсутствия образования. Жили мы тяжело, нас было трое на жалкую пенсию по утере одного кормильца и зарплату отца, но он настаивал на том, что бы я продолжил учёбу. Так я оказался в 9 классе 110 средней школы.
  В девятых классах тогда учились в основном дети нашей "советской элиты". Высшее образование было пропуском во власть, тем к чему стремились все родители. Особенно те, кого отсутствие образования во власть не пустило, хотя они имели всё, кроме желаемой власти. Они были таксистами, сапожниками, железнодорожными кассирами, продавцами магазинов и далее по этому списку.
  Все перечисленные люди официально получали не большие зарплаты, но в три раза больше имели левых доходов. В век общего дефицита, который тогда имел место, они были очень нужными людьми, знакомством с ними дорожили. Дефицитом в нашей стране было всё. Одежда, обувь, продукты, мебель, билеты на поезда. А они этим всём распоряжались по роду своей работы, поэтому эти люди и были элитой нашей страны и естественно суперэлитой нашей окраины. Их дети свою значимость осознавали, понимали и вели себя подобающе. Мальчики и девочки сытые, гладкие, хорошо одетые, по сравнению с нами детьми простых смертных, они дружили только между собой. В их среде уважали не силу, а возможности и доходы родителей. Учителя получали подарки от элитных родителей и не скупились на 4 и 5 для их чад.
  Если быть объективным, то нужно заметить, что эти "элитные" чада были не глупыми, умение приспособиться, выжить в среде они имели на молекулярном уровне. Силой и сплочённостью, сытые и ухоженные "детки" не обладали, но жизнь понимали правильно. Аксиому "Если ты слаб, то спрячься за спину сильного человека" выучили, без подсказок, вот и искали себе защитников и покровителей, даже ценой собственных унижений. Согнуться не больно! Умение договориться со своей гордостью и совестью они усваивали быстро. Тогда отдельных гимназий, школ, для этих обеспеченных детей не было, вот и приходилось им учиться вместе с не очень подобающими им товарищами, пусть те и обитали в младших классах их школ. Очень часто в школьных дворах, тёмных закоулках возле школ, можно было наблюдать такую неприглядную картину.
  Трое семиклассников далеко не богатырского телосложения, скромно одетые, чтобы не сказать бедно, спокойно третировали 5-7 учеников девятых-десятых классов. Остальные их соученики из этих 9-10 классов далеко не мелкие ребята, старались как можно скорее проскользнуть мимо мест этого третирования. Они проскальзывали мимо, старательно отводя глаза от неприятного зрелища, про себя радуясь, что их в этот раз пронесло. Так компания местных Робин Гудов отбирала у элитных детей всё, что находила интересным для себя. Завтраки, карманные деньги, ручки, пеналы, перечислять можно долго. Факт был в том, что эти здоровые и крепкие парни безропотно отдавали всё, не возмущаясь, не сопротивляясь, лишь бы сохранить покровительство мелких и злобных хулиганов, их расположение, не быть ими избитыми.
  И вот в этой специфической, смешанной среде появился я! Красавец и супермен в китайских парусиновых брюках, туфлях на микропоре, в застиранной рубашке, школьном пиджаке третьего года носки. То есть имел вид ясно указывающий, кто я есть и что собой представляю. Ошибиться было не возможно ...
  С этим не задержались, всё образовалось и встало на свои места в первый же день занятий в новой школе, в новом классе, где я был одним новеньким. Ещё двое новеньких, девушка и парень пришли в наш класс чуть позже, через день.
  
  Не знаю, кто это придумал, но тогда было заведено, что новичку приходилось ответить на вопросы о себе и своих родителях. Делалось это громогласно перед всем классом, ответы классный руководитель записывал в классный журнал. Вносили туда все данные. Фамилия, имя, отчество, национальность, имя и отчество родителей, где и кем они работают, домашний адрес. Слышали это все, наш район знали, выводы делали сразу. Мгновенно определяли самое главное для них, при этом даже не использовали электронную систему опознавания "СВОЙ" "ЧУЖОЙ", они тут же навскидку решали, достоин ты или нет быть принятым в их общество.
  Мои ответы только дополнили мой затрапезный вид. Отец работает станочником на заводе "Сельскохозяйственных машин". Матери нет, умерла. Телефона нет. Домашний адрес, район старых покосившихся домов окраины нашей тоже не престижной городской окраины. Были понятны и приняты к сведению нашим классным сообществом. Так определился мой низкий статус в глазах соучеников, я никому в друзья не годился. Не их статей, в их конюшне появился конь!
  Зато два других пришедших на следующий день новичка были из их круга. В доску свои ребята!
  Девушку звали Зина, она была более чем своей, даже на ранг выше остальных аборигенов. Судите сами. Мама, заведующая складом в районном универмаге. Папа заместитель директора самого большого в нашем районе в те годы продовольственного магазина, "Гастронома" на углу проспекта 40 лет Октября и улицы Базарной. Этот магазин знали все, он располагался прямо напротив нашей школы, через сквер и главную магистраль района, проспект 40 лет Октября. Домашний адрес тоже был классный! Новый девяти этажный дом в пятистах метрах от школы, ещё и домашний телефон имелся.
  Парень, по имени Виталик, тоже не подкачал. Мама, заведующая зубным отделением в нашей районной поликлинике. Папа, главный диспетчер автобусного парка. Свои люди! Свой уровень!
  Ну, а этот....
  Что делать? Его мы можем и не замечать, умеем смотреть и не видеть.
  Так оно и поступали, но этого не понял я. Вначале подходил к ребятам, пытался заговорить, наладить контакт. Но они были очень заняты своими важными разговорами и обсуждением важных вопросов, поэтому говорящую мебель просто не замечали или откровенно игнорировали. Мужская часть класса меня не приняла, а женская ...
  Девушками я интересовался, как и все в моём возрасте. Но наши красавицы были не доступны для всяких ..., ну, в общем, проходимцев, хотя обзавестись таким вздыхателем были бы, не прочь. Для них я был экзотикой, обезьянкой. Мой затрапезный вид смущал меня больше, чем их, но побороть своё смущение я ещё не мог. Тяга к противоположному полу меня пока не охватила. Хотя и было интересно.
  Так прошли две недели занятий в новой школе. В новой среде адаптировался по своему, держался отдельно от всех. Жил своей жизнью, своими интересами. Учился старательно от души, но отличником не был, так числился не глупым хорошистом. Носить подарки за меня было некому, вот и получал справедливые отметки. На школьных переменах уходил вглубь школьного двора, где коротал время в одиночестве. Там же на большой перемене съедал свой скромный бутерброд, два куска хлеба с маслом и яблоко или грушу.
  Так мы и жили, я и класс, находясь вместе, но отдельно друг от друга. Сидел сам на последней парте школьной галёрки. Парту впереди меня занимали последние прибывшие новички, Зина и Виталик. Они были не в восторге от такого соседства, но свободных мест, куда можно было бы пересесть, подальше от такого соседа в нашем классе не было. Вот им и приходилось мириться с таким не престижным соседом. Наверно так бы и шло дальше, но всё изменил один случай.
  Я возвращался в класс, не дождавшись звонка на начало урока. У входа в школу двое семиклассников и один восьмиклассник, как понял по их поведению, школьная крутизна занимались делом. Они спокойно переговаривались и выворачивали карманы моих одноклассников. Время зря не теряли, сразу же сортировали добычу. Трое парней попавших в их разработку не просто стояли, они активно помогали проводить над собой процедуру облегчения собственных карманов. Ещё двое покорно стояли рядом, ожидали своей очереди. Меня эта крутизна знала, жили ведь мы все в этих местах, все местные знаменитости были известны в определённых кругах. Перехватив мой насмешливый взгляд, они засуетились. Старший из них рослый парень, ярко выраженный второгодник смущенно пробормотал:
  - Это они сами! Мы их не просили.
  И он строго посмотрел на стоящих ухоженных ребят, с вывороченными карманами. Те радостно закивали головами, дружно подтверждая сказанное им.
  Меня это не касалось, безразлично пожав плечами, прошёл мимо стоявшей группы в дверь школы. За своей спиной услышал выступление:
  - Интересно к кому это "Сынок" пришёл? Надо узнать, а то нарвёмся! Мало не покажется. Он и сам набросает. А если дружки подтянутся? Всем горя хватит, по стенкам размажут ...
  Произнёс один из объявившихся Робин Гудов, продолжая своё занятие. Из сказанного понял о том, что я учусь в их школе, они не знали. Причина была простой, в школе эти парни бывали не часто. Закон о всеобщем начальном образовании партия приняла, а все учителя были членами партии, вот и выполняли. Против партии шли очень редкие люди, их обследовали, тогда и оказывалось, что они просто больны, требуют лечения в соответствующем лечебном заведении. Учителя были людьми грамотными и старались быть психически здоровыми. Поэтому все указания и решения партии выполняли, хоть за уши тащили всех из класса в класс. Не портить же отчётность!
  Войдя в класс, занял своё место, в этот момент прозвенел звонок и в класс вбежали пятеро моих соучеников со светящимися лицами и облегчёнными карманами. Мне показалось, что они получали удовольствие от унижений, каким их подвергали. Быстро расселись по своим партам, они зашушукались со своими соседями.
  Впервые заинтересованные взгляды полетели в мою сторону.
  
  Я уже был не просто отщепенец! А такой таинственный граф Дракула, страшный и интересный представитель мира зла, которого они боялись. Боялись и обожали.
  Но мне было не них. Предстоял урок английского языка, а я забыл выучить заданный текст. Лихорадочно пытался хоть что-то запомнить и просил ..., Бог о помощи. Это было стыдно для комсомольца-атеиста, но я об этом не думал ...
  В этот день у меня и у класса были разные проблемы, весь класс упорно обсуждал открывшиеся обстоятельства. Могу представить, что они врали друг другу! Хвастаясь своими знаниями местного дна жизни. А я продолжал жить, как и до этого дня. Всегда на переменах уходил во двор школы, прогуливаясь в дальних заросших бурьяном углах.
  Обеспокоенные моим присутствием в школе, Робин Гуды местного разлива, наконец-то выяснили, что я их соученик. Им нужно было с этим что-то решать, они и решили, собрались толпой, уже все вместе подошли ко мне. Остановившись на расстоянии, принялись наперебой предлагать мне конфеты, бутерброды с колбасой, ручки и другие замечательные вещи, добытые ими при восстановлении справедливости жизни. Всё, что было изъято из карманов и портфелей "маменькиных" сынков и дочек, они честно предлагали мне. Так демонстрируя своё уважение и почтение моему месту среди авторитетов нашей окраины.
  Я просто проигнорировал их потуги.
  - Ошиблись дяденьки! Ошиблись я не из породы стервятников. Кыш пернатые! Произнёс, выразительно посмотрев на них.
  "Шакалы" никогда не нравились мне. Они отвалили, но недалеко. Расположившись у прыжковой ямы, держались кучкой, преданно посматривая в мою сторону. Услужить авторитету, иметь возможность небрежно похвастаться личным знакомством с ним, в их кругу было признаком крутизны. Это были единственные возможности возвыситься для парней из малообеспеченных, по нынешним меркам бедных семей ...
  На последней перемене к скамейке, на которой я расположился и грелся, на солнышке принимая солнечные ванны, подошёл Виталик.
  - Они забрали у меня часы моего отца ..., я это ..., взял их без разрешения. Они это..., именные дедушки и отец ими ..., очень дорожит. Это ..., его память о дедушке ..., всё что осталось ....
  Потоптавшись, заикаясь, произнёс он, старательно не смотря на меня, с мольбой в голосе.
  Я промолчал. Он был не плохим парнем. И это была не его вина, что он смог родиться в обеспеченной семье и сейчас жил в достатке. Просто ему повезло!
  Мне стало, его жаль, да и отбирать чужую память, по моим понятиям это не правильно. Решил восстановить порядок и справедливость, вмешаться. Поднял взгляд в сторону прыжковой ямы и махнул рукой. Главный компании Робин Гудов вприпрыжку понёсся ко мне, не добежав трёх шагов до меня, он остановился, смотря на меня преданными глазами друга человека. Вот только хвостом не вилял из-за его отсутствия.
  - Верни часы!
  Процедил я, выразительно посмотрев на него. Мотнув головой, как конь, гроза богатых помчался к компании. Через пару минут он вернулся в сопровождении гиганта на две головы ниже Виталика и в одну треть от его габаритов. Гигант протянул Виталику часы. Склонив голову, он стоял, безропотно ожидая наказания.
  - Можешь дать ему по шее!
  Милостиво разрешил главный Робин Гуд Виталику.
  Тот мялся. Выполнить разрешение-приказ требовалось, но было непривычно и страшно, поэтому он растерялся и определиться, что выбрать не мог.
  - А хочешь, я ему дам сам?
  Уловив нерешительность Виталика, великодушно предложил свою помощь вершитель жизни.
  Мне такие расклады не нравились. Понимал этого тощего парня. Большая семья, пьющие родители. Кусок хлеба еда на целый день.
  - Отдал и спасибо! Хочешь воспитывать? Иди в пионервожатые.
  Отрезал я. Сведя на нет старания смелого карателя.
  Облегчённо вздохнув, борцы за справедливое распределение чужого имущества облегчённо ретировались. Понятно, ждали строгого наказания и вот пронесло!
  Не слушая благодарностей Виталика, я направился в класс. Раскладывая, учебники и тетради к следующему уроку уловил шевеление за стоящей впереди партой. Виталик показал часы Зине, а та бросила заинтересованный взгляд в мою сторону.
   Из этого понял, что Виталик обратился ко мне по её совету. Если честно сказать Зина мне очень нравилась. Она, на мой вкус была красавицей, но я был нищим и, увы, не принцем.
  
  Я так подробно рассказываю обо всех этих людях не просто так. Причина в том, что они сыграли определённую роль в моей дальнейшей жизни ...
  
  В этот день, возвращаясь из школы, я зашёл в "Гастроном". У меня были хозяйственные поручения, нужно было купить хлеба и сто пятьдесят граммов "Одесской" колбасы отцу на завтрак на работу. Совершив покупки, я поглазел на аппетитные витрины прилавков, вздохнул и направился к выходу из магазина. Вышёл, отогнал прочь вкусное зрелище и направился домой. Идти, было не далеко минут 10-15.
  Ниже "Гастронома" находился овощной магазин. Запах из его подвала и подсобки, был не очень приятным, далёким от аромата роз и я ускорил шаг. Возле запасного выхода из магазина стояла грузовая машина с опущенным бортом, её кузов был загружен, капустой, картошкой, овощами и фруктам в ящиках и мешках. Знакомая фигура привлекла мой взгляд. Это, был "Чиж", мой сосед и товарищ по тренировкам, он в одиночку разгружал машину.
  Его двое напарников сладко посапывая, лежали в тени трансформаторной будки, пустая бутылка с наклейкой дешёвого вина стояла между ними. Свой трудовой день они закончили и теперь отдыхали, вот "Чиж" и трудился один.
  Жизнь этого восемнадцатилетнего, рослого парня была обычной для нашей городской окраины. Рано постаревшая мать, работала уборщицей в трёх местах, пытаясь прокормить семью. Отец, по пьяному делу обворовавший ларёк из тюрьмы не вернулся, сгинув там, оставив "Чижа" и двух младших сестёр на плечах матери. Будучи старшим в семье, "Чиж" любил мать и сестёр, жалел их. Он не курил, не пил и не любил пьяных. Закончив восемь классов, пошёл на курсы водителей-профессионалов при таксомоторном парке, мечтал стать таксистом. С утра он учился, получая стипендию, после обеда подрабатывал грузчиком в этом овощном магазине. Он мне нравился, несмотря на разницу в возрасте мы дружили.
  
  Поздоровавшись, я положил портфель и сетку с продуктами, а сам тут же включился в процесс разгрузочных работ. Работали, молча, таская ящики и мешки. Мимо проходил ещё один наш товарищ по тренировкам, "Краб". Он тоже присоединился к нам и вот, уже втроём мы быстро прикончили разгрузку машины, удивив директрису магазина. Так сложилось, что с этого времени мы втроём частенько спасали магазин и отдыхающих коллег "Чижа" по разгрузочному цеху. Директриса овощного магазина не была глупой женщиной, реалии жизни знала хорошо. Труженики разгрузочного рабочего класса, как правило, были яростными врагами всего, что имело градусы крепости и с риском для жизни они уничтожали эти жидкие продукты путём вливания в свои желудки.
  В силу этого они часто выходили из строя. За задержку с разгрузкой машины, директрисе приходилось платить дополнительно. А тут повезло, появились молодые здоровые орлы, которые это устранили! В день зарплаты, она отдала "Чижу" двойную сумму зарплаты. Тот после тренировки подошёл ко мне и " Крабу", протянул деньги и предложил их разделить.
  - Лёнь! А ты взял бы у меня или Вити деньги за помощь?
  Мотнув головой в сторону "Краба" спросил я.
  - Ведь мы друзья?
  Глаза "Чижа" повлажнели, молча, он спрятал деньги и пожал нам руки. Больше разговоров о деньгах не возникало, а мы постоянно помогали ему разгружать машины.
  Отношение ко мне в классе изменилось. Ко мне не лезли с объятиями и поцелуями, но если я задавал вопрос, спрашивал или просил, все наперебой старались ответить или десяток рук протягивали мне просимое. Теперь на переменах все выходили во двор школы, стараясь, находиться около меня, как куры под присмотром петуха гуляют во дворах.
  Робин Гуды старались не замечать наш класс, им хватало других жертв, старших классов в нашей школе было шесть. А у меня появился кормилец, но не сразу. Виталик на большой перемене доставал свои бутерброды с сырокопченой колбасой, бужениной, сыром, честно отделял мне половину, но я стеснялся брать. Доставать свои два куска хлеба, с маслом, тоже было стыдно. Три дня честно поголодав, я плюнул на стыд и честно, делил с ним его трапезу, впервые пробуя такие деликатесы. Потом к нам непринуждённо, простенько присоединилась Зина, и мы перекусывали втроём.
  Тогда впервые попробовал красную икру. Нет, тогда она не была дефицитом, банки икры стояли открыто, честно пылясь на полках магазинов. Но позволить себе купить её могли не многие, в частности моя семья позволить себе такую покупку не могла, ни на праздники, ни тем более в будни. Вот и наслаждался за чужой счёт. Быть нищим нелегко, обидно ..., но уговорить себя не обращать внимания на свою бедность может каждый, тем более, если множество окружающих тебя людей живёт так же, не богато. Сейчас это сделать намного сложнее, слишком уж много разных соблазнов вокруг, вот и растёт преступность. Зависть порождает зло ...
  
  На тренировках переодеваясь в раздевалке, ребята вели разговоры о противоположном поле. Это было нормально. Шестнадцати- восемнадцати летние здоровые лбы уже пользовались вниманием местных красавиц, а главное хорошо разбирались, что делать с противоположным полом. Нет, сегодняшней свободы отношений тогда не было даже в мыслях, всё было строже и иначе, но окраина города всегда криминогенна, это давало свои результаты. Но и народ был такой же, как и сейчас, если чего-то не знали, то просто выдумывал. Главное, что бы было интересно, с ягодкой в середине или конце сказки.
   Я как самый младший права голоса в таких разговорах не имел и только слушал, развесив уши. Однажды, не желая отставать от товарищей, я небрежным тоном старого ловеласа, то же рассказал им страшную тайну, какие классные девчонки в моём классе. Меня выслушали и промолчали, но не забыли, на заметку взяли. В этом я убедился и очень скоро.
  В тот день был дежурным по классу и вынужден был задержаться в классной комнате, вытирая доску и открывая окна. Когда освободился, решил выйти во двор школы, но это оказалось не простым делом. Школьный народ усердно толкался у выхода на крыльцо школы, почему-то не выходя в пустой большой двор школы. Это было, не понятно и странно. Забыли, как выходить в открытую дверь?
  Протолкавшись через эту плотную толпу, я увидел причину затора. На скамейке у крыльца оставив только узкий проход, сидело десяток здоровых ребят, косыми взглядами осматривавших столпившихся школьников.
  Почти загородив своей фигурой проход, в нём стоял "Франт". В белых брюках, парусиновых начищенных зубным порошком туфлях. Полосатая футболка дополняла его не отразимый вид. Загорелый, мускулистый если говорить честно он был не плох.
  Спустившись вниз, я положил руку на его мощное плечо.
  - Не разрешит ли благородный идальго пройти скромному школяру?
  Обернувшись посмотреть, кто это посмел так фамильярно положить руку ему на плечо "Франт" увидел меня. Его грозное лицо преобразилось. Радостно заржав, он пожал мою руку и отступил в сторону. Поздоровавшись с остальными, я пошёл к своей скамейке во дворе школы. Пришедшие здоровяки, освободив входные двери, шли за мной. Гордые принадлежностью ко мне и здоровым парням мои соученики небрежно, проталкиваясь через других школьников, направлялись за нами. Куры, убедившись, что эти страшные волки свои и не съедят их, следовали за нами, распустив хвосты и задрав носы. Робин Гуды столпились отдельным кружком, шёпотом рассказывали друг другу о крутых парнях увиденных вместе в таком количестве. Наши девчонки принимали кокетливые позы, позволяя здоровякам рассмотреть себя в лучшем ракурсе. Виталик и Зина пристроились рядом со мной, как особы приближённые к императору.
  Наглый " Франт" осведомился у Аллы, небольшой, стройной брюнетки:
  - Подскажите, который час?
  Та протянула ему руку, показав не большие позолоченные часы, он взял её за руку близоруко щурясь, делал вид, что смотрит на них. Сам нагло гладил руку девушки, она не возражала, руку не отнимала.
  Остальные из нашей команды тоже не терялись, каждый облюбовал себе подругу. Завязалась взаимная пикировка.
  
  Меня всегда занимала психология человека, в моей работе это необходимый залог успеха, а иногда и цена собственной жизни. Почему, обеспеченные красивые женщины, да и мужчины тоже, тянутся к людям не самого лучшего положения и статуса? Почему, так жаждут их внимания?
  Для себя я сделал вывод, антиобщественные и злые люди, всегда в стае, они лучше понимают жизнь, чувствуют слабости других, умеют играть на чувствах, ибо они привыкли жить в стае, где чувствуют себя сильными и страшными.
  А люди, выросшие в достатке слабы, вот они и ищут защиты в людях злой силы, ибо они притягивают их, как что-то противоположное всему общепринятому им не знакомому.
  Свои выводы рассказал профессору психологии, когда был на курсах повышения квалификации в Москве в учебном центре в Тёплом Стане ещё во времена СССР. Он согласился, но предупредил, что это для личного пользования, так, как можно договориться до того, что непростительно для бойца передового отряда партии. Больше вопросов я не задавал так, как знал, что честные коммунисты стучат на всех.
  Но сказанное выше, касается взрослых людей, их поступков и отношений. В юношеском возрасте всё гораздо проще, хотя мотивы наверно те же.
  
  Прошёл десяток лет, после того дня. Я анализировал мои непростые отношения с Зиной. Решал вопрос, почему красивая и обеспеченная девушка связалась со мной? Человеком, стоящим на социальной лестнице жизни далеко внизу. Очень простой, очевидный ответ поразил меня. Он объясняет и то, почему люди держат собак бойцовых пород, крокодилов, питонов и других опасных животных. Это просто человеческое тщеславие, желание выделиться среди других. Видите, это тигр! Правда, очень страшный зверь? А я вожу его под ручку, могу почесать за ухом, могу поругать, а могу и одёрнуть, при этом он поджимает уши и не рычит на меня. Вот какие мы особенные!
  Это как я думаю, и привлекло ко мне Зину. А все остальные, дальнейшие отношения, сложившиеся между нами, были неожиданны и непонятны даже ей самой. Правда когда, пришла пора прозреть, она решила всё быстро и просто. Но тогда это она просто совершила ошибку, в чём она и убедилась, прозрев. Об этом рассказ будет позже. А тогда ..., остальные красавицы нашего класса завели себе ручных тигров. После занятий ребята часто приходили к школе, провожая домой новых подруг. Всё это мне добавило только забот. Стал общественным письмоносцем. Послания и ответы, носил исправно и так же исправно их читал. Понимаю, не красиво. Хотя и это было не всё. Новостей у девчонок накапливалось много, за перемену обсудить их все, они не успевали вот и навёрстывали на уроках, отсылая друг другу записки. Я бдительно следил, из каких тетрадок вырываются листки для этих записок. На перемене из этих же тетрадей вырывал оставшийся верхний лист. Дальше всё просто. Толчёте грифель простого карандаша, ссыпаете его на лист и растираете кусочком бумаги, лишнее стряхиваете. Дальше читаете проступивший текст и вот вы в курсе всех их тайн. Сейчас понимаю, что это уже тогда, я готовился стать тем, кем стал. Редкое упорство. И главное не впустую потрачены были силы на эти тренировки, опыт приходит только через практику. У меня её хватало ...
  На соревнованиях по борьбе, первенстве района, города, где мы выступали, теперь за нас болел мой класс, вернее его прекрасная половина. Это не могло не сказаться на наших спортивных результатах, тренер тоже был доволен.
  На школьные вечера к нам приходили рослые, мускулистые парни, со значками на груди разрядников по вольной борьбе. Осмелевшие девчонки уже командовали своими вздыхателями, капризно кривя губки. В выходные дни, мы вечерами гуляли этой пёстрой компанией. Своё место в нашей компании, нашли и ребята из моего класса.
  Они, как теперь принято говорить, выполняли, роль спонсоров. Покупали билеты в кино, пирожки, пирожные, бутерброды. Как сознательные спортсмены мы не пили. Хотя в других компаниях это был обязательный атрибут гуляний.
  Так подкармливаемый дорогой и вкусной пищей, я окончил девятый класс. В школе освоился и грыз гранит науки. Дома тоже произошли перемены. Отец женился. Женщина его одногодка занялась нашим хозяйством, своих детей у неё не было. Поэтому она процессу воспитания, меня и сестры, отдалась полностью. Но я был дичком, ко всему новому привыкал трудно. А сестра, хитрая, умная девчонка быстро освоилась и во всём соглашалась с воспитательницей, не спорила, делая при этом всё так, как считала нужным.
  Моя дружба с Виталиком и Зиной стала ещё крепче, мы вместе делали уроки, готовились к экзаменам. Я познакомился с их родителями.
  Как не странно они были ничего, не пыжились. Относились ко мне, как мне казалось с любовью. Хорошо ничего не понимать и жить грёзами ...
  Перед Октябрьскими праздниками, мать Зины принесла темно-серый немецкий костюм. Она сказала, что он разукомплектован.
  Пиджак был 52 размера, а брюки - 50, поэтому его уценили, и он теперь стоит 19 рублей. На мою нестандартную фигуру костюм подошёл идеально. Оставался непростой вопрос с деньгами. Просить у отца, я не хотел и попросил у тёти, покойной мамы сестры. Она дала мне деньги, а чтобы не было вопросов у меня дома, поступила хитро. Костюм она подарила мне, когда мы были у них в гостях. Она сказала, что ей его принесли, для её сына, а он ему не подошёл. Это осталось нашей с ней тайной. Моей тете часто что-то "приносили", тогда это называлось подарком, а не взяткой. Тетя занимала должность, на которой её все любили и очень часто дарили полезные, дефицитные вещи. Это знали все и подаренный мне костюм вопросов не вызвал.
  Мой первый костюм! Говорить об этом можно много. Конечно, молодым людям нового поколения, понять меня трудно. Понять это могут, только мои сверстники. И я этому рад! Слава Богу, что молодые живут лучше нас. Так и должно быть, иначе, зачем жили мы?
  Вот так же, к Новому году мне достались, конечно, уценённые две пары брюк и чешские туфли. А Зина, подарила мне на день рождения джемпер, две рубашки и три пары носок. Я приоделся и был счастлив.
  Много позже я понял, эту любовь матери Зины и её щедрые подарки. Ей было просто, неудобно перед соседями, за то, что её дочь дружит с плохо одетым парнем. Мягко говоря.
  Мать Виталика была манерной дамой. Но узнав, что я племянник инструктора горкома партии и заместителя главного врача нашей больницы, она изменилась, стала доброй, нежной, терпимой. Моя тётя, родная сестра моей умершей матери, была её начальником, и она её очень боялась. Вот и сменила презрение на милость. А выяснилось это случайно.
  Отец послал меня к тёте на работу после занятий в школе, поручил отдать деньги. Мы иногда занимали у неё, когда прижимало, а срочно нужны были деньги.
  Я после занятий пришёл в её кабинет и задержался, мы с тётей, как всегда спорили. Она действительно очень любила мать, свою младшую сестру и свою любовь перенесла на нас с сестрой. Всегда старалась сунуть мне деньги, а мне было стыдно их брать у неё. Поэтому и возникали наши баталии.
  Занятые спором, стука в дверь, мы не слышали. Не дождавшись разрешения войти, Виталика мать открыла дверь кабинета. Так она стала невольным свидетелем нашей борьбы, тети сующей мне деньги и меня сующего их ей назад. Тётя заметила вошедшую без разрешения посетительницу, а я увидел совсем незнакомую мне родную тётю.
  - Вы, видите, я занята!
  Произнесла ледяным тоном, моя ласковая тетя.
  - Выйдите!
  Побледневшая мать Виталика сделала шаг назад. Я положил руку на плечо тёти.
  - Тёть! Это мать, моего товарища и соученика. Познакомься. Здравствуйте Ирина Витальевна!
  Вежливо поклонился я. Чмокнув тётю в щёку, добавил:
  - Ну, я пошёл! До воскресенья!
  Ещё раз, поцеловав тётю в другую щёку, я направился к двери. Скажу честно, знал, что женщины лицемерны, но в тоже мгновение преподанный мне урок этими дамами был интересен.
  Лица обеих женщин расцвели, как будто им сообщили радостную новость. Елейными голосками они принялись, обсуждать свои дела. Я потихоньку закрыл двери кабинета, удивляясь многогранности женской натуры.
  С тех пор мать Виталика говорила со мной, как с чудаком. Это относилось к моей скромной одежде. Но с высоким рейтингом, это по родству. Виталик начал ходить со мной на тренировки. Этим я завоевал уважение его отца, который считал сына ленивой размазнёй.
  С родителями Зины я тоже нашёл общий язык. Не считая моего внешнего вида, который мать Зины изменила, женщина она была простая, относилась ко мне, как к неизбежному злу. Точнее её отношение я понял уже намного позже. Ко мне она относилась ни как. Жизненная премудрость мирила её с моим присутствием. Во-первых, из гадкого утёнка мог вырасти прекрасный и сильный лебедь. Могло ведь случиться чудо?
  А если нет, то вторым вариантом была правда жизни.
  С милым в шалаше рай, если этот шалаш стоит на поляне у большого и сытого дома, а ты зашла туда на минуту за экзотикой. Жить в нём, в нужде и голоде? Это было не для её дочери, девушке выросшей в тепле и сытости.
   Я её не осуждаю, отношусь к её рассуждениям и действиям с пониманием. Двое, дочек Зина и младшая сестра, готовили её к роли тёщи, а анекдотов о тёщах все знали много. Знала их и она, вот и поступала соответственно.
  С отцом Зины мы столкнулись в одной пикантной ситуации. Но здесь лучше расскажу подробно ...
  Уже говорил, что в те годы наш район был окраиной города Киева и как и любая окраина любого города официальным языком назывался криминально не благополучным. Это соответствовало реальности. Многие из жителей нашей слободы носили татуировки на пальцах и телах, знающие люди по ним могли определить статус человека в криминальном мире. Понятно, что эти личности были опытными "сидельцами" нашей передовой страны рабочих и крестьян, но все жители нашего района это воспринимали нормально, особого внимания не обращая. Через дом от меня, на нашей улице, в стареньком домике жила одна семья. Мать-старуха, женщина почтенного возраста лет за шестьдесят и сын мужчина лет сорока, но испитый вечно под лёгким хмельком. Большую часть своей жизни он отсидел в разных исправительных учреждениях, раскинувшихся на просторах страны. Исправился он или нет? Этого не знал, но обязательные атрибуты уважаемого сидельца, золотые зубы и синие обрисованные руки имел. В те годы для меня сорокалетний мужчина был древним стариком, но он таким и выглядел. Зоны, тюрьмы, пересылки в нашей стране от курортов сильно отличались, как тогда, так и сейчас. Изменилась страна, но это осталось без изменения.
  
  Будучи с утра, ещё не сильно накачанный горячительными напитками, к которым чай и кофе не относятся, он был тихим и вежливым человеком. Я всегда здоровался с ним, получая вежливый кивок в ответ. Сосед как сосед.
  Но однажды я возвращался с тренировки поздним вечером.
  Серые сумерки уже готовились уйти, уступив права ночи. Ночь в нашем районе время совсем не подходящее для прогулок одинокого человека по почти пустым улицам. Народ в нашем районе вставал рано, но и рано ложился спать. Тогда хозяевами тёмных улиц становились совсем другие люди, не самые трезвые и совсем не благородные, но я их не боялся. О наличии у меня крутых друзей знали все, понимали, что связываться со мной будет себе дороже, знал об этом их знании и я, поэтому шёл спокойно. Просто автоматически смотрел по сторонам, поэтому и увидел интересную картину. Возле пивного ларька обняв дерево, стоял мой сосед в окружении крепких парней. Эти парни крутились вокруг него, почтительно уговаривая отпустить дерево, взамен предлагали опереться на них и идти домой. Со стороны всё это выглядело достаточно смешно.
  Сосед небольшой щуплый мужчина, отчаянно ругаясь, махал одной рукой и ногой. Второй рукой о0н уцепился за дерево и опирался на отставленную ногу, не участвовавшую в его баталии. Махал своими конечностями он без системно, но иногда доставал, не успевшего увернуться здорового парня. Любой из пострадавших мог прибить его одним ударом, но никто не поднимал на обидчика руку, а только отходил в сторону и кривился, потирая ушибленное место. Остальные парни на пострадавшего внимания не обращали, они почтительно продолжали уговаривать буянившего "дохляка" принять их помощь. Тот упорно не соглашался. В тот момент я многого не понял, просто решил уберечь моего старика-соседа от неприятности, думал, что терпение у этих здоровяков кончится, тогда они угостят соседа кулаками. В наших местах это бывало часто. Больше выпивший человек был более храбр поэтому пытался доказать всем свою силу и естественно нарывался. Зная эти наши нравы, просто пожалел хилого соседа.
  Решительно подошёл к стоявшей у дерева группе, поздоровался, назвав соседа дядей и по имени. Едва я заговорил, парни настороженно обернулись в мою сторону, а буянивший сосед притих. Не знаю как, но он узнал меня и обрадовано сменил ставшее родным ему дерево на меня.
  - Ты это...
  Назвав меня по имени, он заговорил жарким шёпотом, дыша мне перегаром прямо в лицо:
  - Я это ..., немного обопрусь на тебя, что бы из никто этих ..., не заметил, что я чуть выпил и мы ..., разговаривая, пойдём домой. А то придумали ..., они меня доведут! Кыш ...! Сам ходить умею!
  Я подтвердил, что вижу и могу подтвердить где угодно, что он трезв, как стеклышко только устал очень сильно. Обращение с такими "уставшими" наблюдал очень часто и теоретический опыт имел. Оказалось, что теория мать практики. Сосед обрадовано посмотрел на парней, заковыристо выругался и заковылял, опираясь на меня. Парни настороженно смотрели на меня, но не препятствовали тому, что я увожу своего соседа. Уже говорил, что многого в тот момент не понял. Вместо того чтобы оставить нас в покое, четверо из них пошли впереди нас, остальные шли сзади и сбоку, держась на почтительном расстоянии. Так мы и ковыляли до поворота на нашу улицу.
  На углу улицы, под фонарём, стояла толпа разновозрастных подростков. Они расположились вольготно, мешая нам пройти по тротуару, нужно было обойти их по мостовой, что я и намеривался сделать. Но не успел. Шедшие впереди парни тараном прошли сквозь подростков, сталкивая их на мостовую. Подростков было человек 17-20, это была их улица, а кто-то посмел не понять кто тут главный. Раздались возмущенные голоса юнцов. Вот здесь и проявилась суть шедших с нами парней. Их жизненный статус.
  Шедшие сзади нас парни подскочили к четверым, шедшим впереди и растолкали, возмущавшихся юнцов. Мне показалось, что в их руках блеснули ножи и кастеты. В нашем районе блеском ножа или кастетом никого не удивишь и особо не испугаешь, но когда ножей и кастетов много это значило ..., что нарвался. Такой расклад был известен всем, толпа юнцов благоразумно отхлынула, освободив нам дорогу. Уже без приключений мы благополучно доковыляли до дома соседа. Один из парней осторожно открыл дверь хибары, посторонился и я с соседом, не размыкая братских объятий, вошли в комнату.
  Мать, молча забрав сына, повела его в соседнюю комнату. Парень, открывший нам дверь, зашёл в комнату вслед за нами, он положил на стол большой пакет с продуктами и стопку денег.
  Потом подошёл ко мне и протянул свою руку. Я был польщён таким взрослым отношением к себе и поспешно протянул свою руку навстречу протянутой мне руке, наши руки сошлись в крепком мужском рукопожатии. Пожимая мою руку, он внимательно смотрел мнё в лицо. Всё происходящее было тогда мне непонятным, у меня были другие заботы, другие проблемы, другая жизнь. Попрощавшись со всеми остальными парнями, стоявшими возле домика соседа, я отправился домой.
  Этот вечер положил начало моих новых отношений с моим соседом и его парнями. Если нам случалось встречаться с "уставшим" соседом, то я провожал его до его дома. Теперь парни, сопровождавшие его, едва увидев меня, сами просили меня об этой услуге, устав с ним постоянно воевать. Уже значительно позже я случайно узнал, что мой сосед был вором в законе по кличке "Клим", а благодаривший меня за помощь в первую встречу парень, носивший странную кличку "Помидор" был его правой рукой. К этому знакомству отнёсся безразлично, криминал меня не интересовал, для меня сосед так и остался соседом, а эти парни просто стали обычными знакомыми. Встречаясь на улице, они здоровались со мной и часто свидетелями этих встреч были другие люди. Реакция этих людей на этих моих знакомых была, как сами понимаете, не однозначна. Кто они? Знали очень многие, уже говорил о том, кто жил в нашем районе, в те годы бывшем городской окраиной Киева. Но это прелюдия случая столкнувшего меня с отцом Зины. Сама встреча произошла так ...
  Я зашёл в "Гастроном", купил бутылку подсолнечного масла, хлеб и колбасу. Успешно выполнив свою хозяйственную обязанность. Держа всё это в руках, прижимая к груди, направился к столику у витринного окна, что бы сложить покупки в сетку. Был тогда такой плетённый из толстых ниток предмет, в который складывали все покупки. Теперь её заменили пакеты и сумки, а тогда ничего, ни от кого не прятали, не скрывали. Просто скрывать особо и нечего было. Страна равных возможностей, равного дефицита, малых потребностей была одинакова для всех людей. Об исключениях уже рассказывал раньше. Но вернусь к тем событиям ...
  ... Итак, я шёл к столику для укладки, прижимая свои покупки к груди. Понятно своей. В этот момент в магазин заходила женщина с двумя малыми детьми. Я резко остановился, пропуская их. В это мгновение в спину почувствовал толчок. Пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками. Бутылка с подсолнечным маслом выпала из моих рук и разбилась. Всё как у Аннушки из известного романа ...
  Я оглянулся. Трое здоровых мужчин лет тридцати на взводе стояли сзади. Толкнувший меня держал в руках бутылку водки и свёрток. Они хорошо были заправлены и собирались гулять дальше.
  Отодвинувшись в сторону, не горя желанием раздувать конфликт, я посторонился, пропуская нетерпеливых покупателей. Но откушавшие водки люди, сочли этот мой жест доброй воли за свою неотразимость. Толкнувший меня мужчина, сделал шаг вперед. Он приподнял ногу, собираясь дать мне этой ногой по одному месту. Как теперь говорят на вопрос:
  - По какому?
  Отвечу просто:
  - Без комментариев!
  И здесь я снова вспомнил Булгакова и его роман "Мастер и Маргарита". Пролитое мной, а не Аннушкой масло, приняло его ногу. Он упал, толкнув металлический столик и результат этого его действия, последовал незамедлительно, тут же со звоном осыпалась большая витрина. Стекло не выдержало, удара металлической крышки стола. Разбившаяся бутылка водки дополнила объём жидкости в луже подсолнечного масла, а её амбре заполнило воздух. Двое оставшихся стоять мужчин, мгновенно осознали свою общую непоправимую утрату. Вначале горе, а затем праведный гнев охватили их. Виновнику нужно отомстить! Немедленно! Они и двинулись ко мне, сразу назначив главным виновником происшедшего. Я приготовился получить возмездие за не совершённый мной проступок, но просто сдаваться уже не умел, вот и приготовился вести неравный бой с добрыми людьми. Наверное, уже тогда я не был самаритянином?
  Но бой не состоялся, вмешались посторонние силы. За своей спиной услышал знакомый голос, не узнать его не мог, часто слышал последнее время.
  - Ах, сейчас они набьют ребенка!
  Дурачась, произнёс "Помидор", всплеснув руками. Его и четверых здоровых парней с фиксами и татуировками увидел я, оглянувшись.
  - Тетеньки!
  Пропищал двух метровый "Слон" обращаясь к мгновенно образовавшейся толпе женщин.
  - Защитите дитя тёти! Не хотите? Конечно оно сердешное ведь не ваше!
  Собравшаяся толпа молчала, подозрительно поглядывая, на резвящихся здоровяков с расписанными татуировками руками.
  - Придется, нам. Слабым и не мощным встать грудью, перед этими здоровяками!
  Тяжело вздохнув, произнёс вновь вернувшийся к затеянному им представлению "Помидор".
  - Думаю, набьют они нас! Да, ладно. Должен же кто-то порадеть за дитя неразумное!
  Проревел "Слон" в унисон стону "Помидора". Но играть ему уже надоело, и он сгрёб за грудки одного из мужчин, а ногой придавил, барахтающегося в луже масла и водки на полу. Один из оставшихся парней, схватил третьего мужчину за плечо и сильно сжал его. Лицо последнего показало постигшее его удовольствие от этого действия здоровяка. Но "Помидор" продолжал лицедействовать.
  - Ой! Ё, моё!
  Произнёс он, наклоняясь ко мне и близоруко щурясь, всмотрелся в моё лицо, Внезапно его лицо исказила гримаса страха, он повернулся к своим подельникам и радостно сообщил им:
  - Да это кажется "Племянник"! Как нам повезло, что я узнал его! "Дядя" нам бошки оторвёт, если его обидят! Вперёд на защиту ребёнка! Ну, мужики нам повезло, а вот вам не повезло! Влетели вы по полной программе, терпилы родные ..., но с вами разберусь позднее, а пока ...
  - Начальник! Сколько стоит, заменить стекло витрины?
  Обратился он к отцу Зины, стоявшему среди толпы зевак в белом халате.
  - Шестьдесят рублей.
  Печально ответил, тот. Его печальный тон понять было не трудно. Эта сумма по тем временам была очень приличной. Уборщица за месяц работы получала тридцать пять- сорок рублей. Он оценил мое финансовое положение по моему внешнему виду, понял, что за разбитую витрину придётся получать именно с меня, точнее с моих, судя по моей одежде очень небогатых родителей. Пред его взором предстали все трудности этого действия, вот он и был печальным.
  "Помидор" всё понял мгновенно, кривая улыбка исказила его лицо, и он полез правой рукой в свой карман. Спустя мгновение рука вынырнула из кармана, в ней была пачка денег купюрами по три рубля. Отсчитав из неё двадцать штук, он протянул их отцу Зины. Подумав, добавил ещё две троячки.
  - Это начальник рабочему классу на водку и закусь. Доплата за скорость пусть стараются! И за бутылку масла. Давай принеси!
  Отец Зины взял деньги, а одна из продавщиц не ожидая его распоряжения, бегом принесла бутылку масла. Двое парней любезно помогли мне сложить все мои скромные покупки в сетку.
  А "Помидор" занялся мужчинами, моими неудавшимися воспитателями- карателями:
  - Ну, мужики! Вам не повезло! За хамство мы вас немного попинаем. Детей обижать нельзя! Стольник в воскресенье возле этого магазина отдадите. С процентами мне всё вернёте, это ведь справедливо? Вижу вы парни правильные! Все согласны? Или кто-то против моего доброго решения? Говорите сразу! Ты хотел что-то сказать или возразить?
  Он сильно стукнул по голове одного из мужчин. Все пленные дружно закивали головами. Прониклись ситуацией! А "Помидор" продолжил спектакль.
  - Ой! Ну, и тупой же я! Такие бабки должны. А кто поручится? Ты "Слон" подпишешься за них?
  Не ожидая ответа "Слона", "Помидор" продолжил свой монолог.
  - По зенкам вижу, что нет! Вот попадалово! Но деньги уже отдал, слово сказал. Что делать? А? Кто мне поможет?
  Он, посмотрел на одного из парней и мотнул головой. Тот ловко вывернул все карманы стоявших перед "Помидором" мужчин. Не пропустил и лежавшего в луже водки и масла на полу. На пол посыпалась мелочь и разный хлам, ключи, расчёски. Парня интересовали конкретные вещи, их он и брал. Забранные у мужчин паспорта, он протянул "Помидору". "Помидор" спокойно опустил все отобранные паспорта мужчин в свой карман и, потеряв интерес к их бывшим владельцам, оставив их в покое, направился к выходу из магазина. Мы следовали за ним. Так сопровождаемый весело смеющимися парнями я покинул место пришествия.
  Отец Зины был знаком с представителями этого контингента жителей нашего района, он понял всё произошедшее на его глазах по своему, наверно так понял всё не он один. Какие он сделал выводы? Можно не спрашивать, но об этом случае мы никогда в дальнейшем не вспоминали, только иногда я ловил на себе его внимательный взгляд.
  
  Так в учёбе и тренировках летели дни. Я продолжал свой путь, начертанный судьбой.
  
  Через год я снова, как и два года назад оказался на развилке дорог с большим камнем на обочине. Помните, что было написано на нём в сказках детства?
  " Налево пойдёшь ...., направо пойдёшь ...., прямо пойдёшь ..., "
  Вообще сегодня с высоты прожитых лет хочу сказать одно. Я верил, что путь каждого человека предначертан и верю в это сейчас. Вот и шёл начертанным мне непростым путём ...
  Нашей шумной компании было уже скучно гулять до 22 часов. Мы уже ощущали себя взрослыми личностями, поэтому теперь мы гуляли до двенадцати часов ночи и не пропускали возможности доказать всем свою крутизну. Делали это, не раздумывая, едва кто-то задевал или пытался задеть нас. Родителям уже доказали, что мы взрослые, умные и ...
  
  Танцплощадка в парке имени Рыльского была местом нашего обитания и самоутверждения. Собиралось нас человек двадцать-тридцать. Довольно солидная компания. Этим составом мы не навязчиво третировали местных аборигенов.
  Если они не трогали нас, то конечно мы трогали их. Преимущество в количестве вдохновляло на любые действия. Как я понимаю теперь, тогда надоели мы всем. А самоуверенность влечёт за собой, потерю бдительности и прокол.
  Одному из нашей смешанной компании, бедных и не бедных, не бедные родители на день рождения ему исполнилось шестнадцать лет, подарили плащ. Это чудо французского производства переливалось на солнце всеми цветами.
   Я о таком и мечтать не мог. Мы отметили день его рождения, полюбовались плащом, кое-кто и я в том числе, его даже примерили. На меня он был маловат, руки торчали из рукавов, как я их не втягивал. Хозяин плаща был не из парней нашей секции. Помучившись, я снял плащ и вернул его имениннику.
  На этом праздник продолжился ...
  Через пару дней наш красавец в своём шикарном плаще имел не осторожность, отойти в кусты. Припекло бедняге. Как это и водится притеснённые аборигены, решились на "партизанские" действия. Дали парню в ухо, пару раз. Ему этого вполне хватило. Один особо отважный мстителей бритвой махнул по плащу, чудо французского текстиля такого варварства в отношении себя не выдержало. Ткань расползлась, явив миру белый утеплитель. Шикарная вещь была безнадёжно испорчена ...
  Как могли на такое отреагировать мы? Пылая праведным гневом и обидой за потерю товарищем такой прекрасной вещи, мы решили мстить. Месть это блюдо, которое не должно остыть, она и не остыла. Призвав под знамёна всех сочувствующих, бросились на поиски подлых "партизан". Всё делали, как показывали нашему поколению в фильмах про ту страшную войну. Оказалось, что в фильмах не врали о том, что облавы, допросы с пристрастием, могут нас вывели на след "партизан". После проведения как теперь говорят, оперативно-розыскных мероприятий мы их нашли! Небольшая компания с "Мышеловки" была признана виновной, в коварном нападении. Выяснив адрес предводителя врагов, вечером нанесли визит его парадному и квартире.
  Нас было много, поэтому визит был успешным, можно сказать плодотворным.
  Выломанная дверь квартиры. Папа, заступившийся за сына, тоже вниманием обделён не был. Получили по своим лицам оба противника. Нас было много, развернуться особо было негде, поэтому всего по разу врагов стукнул каждый. Но стукнул усердно. Осознавали свои подвиги потом, когда остыли и пришёл страх за всё сделанное нами. Осознали и поняли, что заявление в милицию папа отнесёт. Уверенны были на все 100%.
  Ведь мы били их по лицам, а пострадало ещё и самолюбие. Мне как признанному предводителю грозило удовольствие стать личностью на учёте в детской комнате милиции. Как минимум. Это мне, увы, очень не понравилось. Пятно получал на всю дальнейшую жизнь. Весь вечер и всю ночь я размышлял, искал выход из этого капкана. Тогда и понял, что народные пословицы взяты из жизни, в частности эта:
  "Кто ищет, тот всегда найдёт ..."
  В моей голове созрел план! Утром, ещё не пробило девять часов, а я уже гулял возле опорного пункта дружинников. В пять минут десятого не высокий тщедушный парень в больших очках своим ключом открыл двери опорного пункта.
  Дав ему пару минут настроиться на работу, я зашёл. Небольшое помещение, три стола, десяток стульев. За одним из столов сидел виденный мной до этого момента парень. Он сосредоточенно и заинтересованно наблюдал за попытками большой мухи пройти сквозь стекло. Мой приход разнообразил его нудное сидение, но оторвал от созерцания попыток мухи совершить переворот в физике. Подобравшись и изобразив руководящее выражение на лице, он уставился на меня.
  
  В годы СССР главным показателем работы была отчётность и статистика. Это так, как и сейчас. Приведу простой пример из сегодняшней нашей жизни. Уборщица получает четыре тысячи сто двадцать один рубль. Генеральный директор банка заплатил налоги, с показанной им зарплаты предположим в сто тысяч рублей.
  Итого средняя их зарплата составила пятьдесят две тысячи шестьдесят рублей пятьдесят копеек. По сравнению с прошлым годом доходы граждан выросли на двенадцать процентов. Сбережения увеличились тоже на двадцать процентов.
  Жить стало лучше, жить стало веселей. Ура, ура!!!
  Но тогда были и трудности, которых теперь нет. Тогда план давался на всё, что движется и не движется, был план и на дружинников и в нём был предусмотрен рост численности. Увы, сознательный народ не шёл в дружинники, не проявлял свою сознательность, а партия требовала и не выполнить план, требование партии? Такое могло присниться только в страшном сне. Вот все и выкручивались, как могли. Одним из изобретений тех лет были разнарядки по предприятиям, учебным заведениям. Тезис при этом был простой и понятный, умри, а процент выполнения не только дай, но и увеличивай. Не можешь справиться? Получи выговор на партийном собрании! А вот это было завалом, концом карьеры. Парень был инструктором райкома комсомола, отвечал за работу дружинников, выполняя доведенный ему план, он составлял списки вновь привлечённых, выдумывая фамилии и адреса, но уже исчерпал себя. Замечание за плохую работу уже имел, вот и ждал очередного заседания бюро, где его дружно заклюют. Было обидно, было жалко загубленного светлого будущего и не пройденного кандидатского стажа в члены партии ..., впору было плакать.
  И вдруг ...
  Такая удача! Пришёл Тимур да ещё говорит, что со своей командой. Даже в рассказе шестнадцати летнего командира карательного отряда тамбовских крестьян, так называют его теперь господа честные и чистые демократы, Аркадия Гайдара "Тимур и его команда" не было столько удачи. План мог быть выполнен и перевыполнен, если правильно всё оформить. Оформлять парень умел! Теперь плевать было на заседание бюро райкома комсомола, да и о скором приёме в члены партии можно было уже помечтать ...
  Захлёбываясь от восторга, паренек изложил часть своего успеха по телефону одному из старших инструкторов райкома комсомола. Машина закрутилась. Галопом мы помчались в райком. Хорошо бежать было не далеко.
   В квартале от нас на горке стояло белокаменное величественное здание. На первом его этаже в правом крыле располагался райком комсомола. Остальные, три с половиной этажа занимал райком партии и разные партийные комитеты.
  Мое пролетарское происхождение, изложенное в моём тут же написанном заявлении о вступлении в комсомольский оперативный отряд дружинников, всем понравилось. После короткого совещания, я был рекомендован на должность командира отряда, но возникла проблема, отряду нужен был комиссар. Преданный человек в первую очередь мне, ну и комсомолу. Я предложил на эту должность Зинку, она подходила моим требованиям. Но мне объяснили, что в такой опасной работе нужен парень бесстрашный орёл, а о девушках-орлицах пока указаний нет. Кандидатура Зины была заменена на кандидатуру Виталика, он был мужского пола и она подошла. Сын коммунистов мог стать бесстрашным и умным комиссаром, так учила партия.
  Зинке я решил не говорить, о её несоответствии требованиям партии. Ещё обидится! Но всё было закончено, теперь я был полноправным общественным стражем охраны порядка. Всё это я узнал из вручённых мне двух копий выписок заседаний бюро райкома комсомола. Здесь же мне и объяснили дальнейшие мои действия. Одну копию я должен был отдать замполиту районного отдела милиции, а вторую начальнику ЖЭКа-214, при котором мы в выполнение имеющегося плана райкома и были организованны. Начальник ЖЭК выделит нам стол, пару стульев и комнату в подвале. Где мы и должны были теперь дислоцироваться. Мы там не только дислоцировались. Впоследствии эту комнату использовали ещё, как и пыточную, в которой воспитывали несознательных граждан. Использовали её до тех пор, пока возмущённые жильцы не пожаловались на крики, часто доносившиеся из этого подвала. Признаю сразу, наверно мы в своих методах немного переусердствовали. Так получается.
  Но это было потом, а в тот момент, схватив драгоценные выписки, я помчался по указанным мне инстанциям. Понятно, первой инстанцией был районный отдел милиции. Замполит РОВД поздравил меня, тут же передав участковому инспектору, который был назначен нашим руководителем. Сам замполит бросился писать отчёт в политотдел УВД об усилении роли сознательной общественности в охране правопорядка. В ЖЭК начальник отдал мне ключ от глухой комнатки в подвале, её дальнейшей судьбе рассказал раньше.
  
  С участковым инспектором мы обсудили организационные вопросы, доблесть моего отряда, красочно описанная мной, поразила его. Нам достался самый сложный криминогенный участок знакомый уже парк имени Рыльского. Где если помните, основным криминогенным элементом и была наша компания.
  Через два дня наша доблесть и сила должны были стать на службу охраны общества. От самих себя. Это меня нисколько не смущало и не беспокоило. Первая часть моего гениального плана была выполнена, оставались мелкие штрихи ими и занялся.
  Заявления на вступление в комсомольский оперативный отряд все участники акции возмездия написали с радостью. За последствия содеянного нами нападения на квартиру "партизанского" вожака они испугались не меньше меня. Дальше началась вербовка рекрутов. Проходила она по разным сценариям, одни писали заявления, молча, другие только после убедительной агитации руками вербовщиков по разным частям их тел. Третьи, посмотрев на методы убеждения, применённые ко второй категории рекрутируемых, ворчали, правда, очень тихо и брались за ручки. Рекрутированы были все кому "повезло" попасться на глаза. Это были и Робин Гуды школы, и все сочувствующие им и сочувствующие нам. В общем, всё было, как и в жизни, кому повезло, кому не повезло ...
  Собрав более семи десятков заявлений, вечером я с комиссаром и десятком самых верных сподвижников заходили в маленький кабинет инструктора райкома комсомола. Даже ему такой взрыв общественного энтузиазма, показался нереальным. В маленьком кабинете мы все не уместились, часть из нас осталась в коридоре, инструктор дважды выходил пересчитывать пришедших. Человек бдительный он, заставлял всех говорить свою фамилию и ставить подписи на листе бумаги. Потом занялся сличением подписей на бумаге и на заявлениях. Криминалистики его не обучили, да и опытный криминалист здесь бы ничего не смог бы определить. Заявление передирали друг у друга, передирали внимательно и добросовестно. Это касалось не только текста. Подпись копировали тоже. Оставив свои бесплодные усилия, инструктор сдался.
  Выдав мне и комиссару заполненные удостоверения, он достал два вкладыша. Они давали право бесплатного проезда во всех видах транспорта бесплатно! Представляете? Бесплатно! Это ещё больше вдохновило меня, моё общественное сознание достигло пика. Виталика вкладыш я отдал на "общак", для общего пользования всей команды. Он мог обойтись и без бесплатного проезда, его семья была не бедной.
  Два десятка бланков удостоверений доверялось заполнить мне. Остальным добровольцам был назначен испытательный срок, совсем не большой, до первого дежурства, когда инструктор увидит их всех лично. Мертвые души ему были не нужны, он был честным комсомольским вождём!
  Обрадованные своим новым статусом мы разбежались по домам. Дома моя радость мгновенно пропала. Причиной этого была повестка в милицию, которую достал из почтового ящика. Обе фамилии указанные в ней мне были знакомы. Первая фамилия была моей, а вторая принадлежала участковому инспектору только сегодня ставшего моим начальником. Страх вернулся в мою душу и поселился там. Проворочавшись всю ночь, утром я отправился сдаваться в милицию. Но перед этим запустил вторую часть моего плана спасения. Со слезами на глазах некоторые члены нашей компании из участвовавших в карательной экспедиции, родители, которых принадлежали к местной элите, узнали о страшном происшествии, приключившимся с их нежными и хрупкими чадами. На них напали криминальные элементы, едва не убили их, а после избиения начали запугивать чад до смерти. Именно тогда за них вступились их знакомые и не знакомые простые ребята, случайно проходившие мимо. Они отбили бедных избитых и запуганных чад из рук врагов, а те подло нажаловались в милицию на их избавителей. Не поверить своим чада? Это было глупостью! Вступаться за их друзей-защитников? Оно им было не надо, но здесь начал работать здравый смысл, милиция начнёт допрашивать защитников и следом начнут таскать их чад и естественно их. Вот это было точно никому не нужно! И они начали действовать. Всё это я представлял себе, следуя в здание РОВД, это была последняя надежда ...
  
  Участковый инспектор увидел меня и очень удивился. Встретиться мы должны были в этот день, но вечером возле танцплощадки. Там юным дружинникам их старшие товарищи, участковый инспектор и инструктор райкома ВЛКСМ, учинят смотр и дадут свои наставления, так было по плану. Мой неожиданный приход, шёл вразрез с этим планом и ставил участкового инспектора в тупик. Взяв мною повестку, он прочёл её и помрачнел. Затем из стола достал папку с заявлением потерпевшего и протянул мне. Я взял её и углубился в чтение.
  Заявление потерпевшего было составлено грамотно. Медицинское освидетельствование о повреждениях на телах потерпевших, фотографии разгромленного парадного и квартиры, фамилии и адреса свидетелей, а также фамилии и адреса лиц, произведших этот погром. Среди них первой значилась моя фамилия, как и кто, дал потерпевшему наши фамилии понять не мог, да это было особо и не важно. В парке у нашей компании было много недругов, третировали всех мы усердно, а жили от парка недалеко. Сейчас меня охватил животный ужас перед неотвратимостью наказания за всё содеянное. Даже для меня, не искушённого в милицейском производстве, было ясно, что не знаю, как остальные, а я точно доигрался. Писец подкрался незаметно, но явно. Теперь меня поставят на учёт или засудят и мой дальнейший путь предначертан. Золотые фиксы вместо зубов, синие татуировки на пальцах и теле, мир криминала это и будет моё будущее. Хотелось плакать от такого ясного будущего, предначертанного пути ...
  Тогда был растерян и напуган. Позднее, когда всё закончилось благополучно, придумал свою с юмором историю написанную потерпевшим в его заявлении. Именно её и рассказывал всем, её излагаю и здесь и так ...
  Потерпевший в своём заявлении излагал, как банда численностью в сотню человек, из засады у подъезда дома, напала на его маленького и нежного сына. Под непрерывным огнём бандитов, он и его престарелая мать, бросились на помощь ребёнку. Они отступали, неся потери. В потерях числились три пуговицы, вырванные с корнем с его рубашки. Но озверевшие бандиты продолжили своё нападение, они выломали три входных двери и ворвались в его квартиру. Это был последний рубеж их обороны, он, увы, пал. Распоясавшиеся бандиты начали бесчинствовать в его квартире, разбили два тройных шкафа, стоявшие в его метровой прихожей. Три зеркала висевших на двадцати сантиметрах его коридорной стены, тоже были уничтожены бандитскими пулями. Все члены его семьи получили по двадцать шесть увечий, считая порез, оставшийся на его щеке после бритья двух дневной давности разбросанный на всех. Потом, он просил этот порез не считать. Вспомнил, что он остался у него после бритья с другой недели. Так же, он сообщил ужасную вещь о состоянии его матери и сына. Налёт банды имел для них, тяжёлые последствия. Перепуганная мать теперь живёт под столом, а испуганный сын даже не ходит в туалет, боится заблудиться в двух комнатной квартире. Десяток подписей от его двух соседей нанесенных правой и левой рукой подтверждали этот факт нападения, количество понесенного ущерба и боевые ранения членов семьи. Правда, смешно?
  Здесь я возмущенный такой наглой клеветой, рассказал свою версию этих страшных событий.
  "Пятеро маленьких и хрупких детишек спрятались в парадном так, как на улице собирался дождь. Вдруг открылась дверь квартиры, оттуда выскочил молодой циклоп и принялся, топтать и бить троянцев. Бедные троянцы, молча, сносили побои. Просто плакали и молились своим богам, но на этом их беды не закончились. На рёв молодого циклопа, выскочил старый циклоп, схватив одного из нас, самого маленького и худенького, он потащил его к двери своей крепости, где пытался передавить его шею, зажав дверью. Увидев такое, призрев смерть, мы доблестные троянцы бросились спасать друга, не убоявшись когтей страшной бабы яги помогавшей этим циклопам.
  Случайно проходившие мимо два десятка наших друзей троянцев помогли отереть наши слёзы и довели нас до домов. Они если нужно придут и напишут всю эту правду. Вот их фамилии".
  Я протянул участковому, заранее написанный листок.
  
  Моё изложение событий нравилось мне, и оно же понравилось участковому. Он был обычным человеком и на всё смотрел через призму собственной жизни.
  С молодой женой жил в комнате общежития, которую делил ещё с двумя молодыми семьями. Детей все три семьи ещё не имели, но процесс изучали, преодолевая трудности бытия. Поэтому, потерявшийся в двух комнатной квартире ребёнок и бабушка, умеющая жить под столом, вызывали чувство зависти и пролетарской ненависти. Он мечтал, потеряться в своей комнате общежития или пожить под столом, но у него это не получалось. В силу этих причин он и был на нашей стороне. Но решать, сам не мог. Что делать? Мы не знали. Немного подумав за советом, вместе пошли к замполиту районного отдела милиции.
  Ознакомившись, с заявлением потерпевшего и моей версией, замполит помрачнел. Отчёт о массовом взрыве общественного сознания, взятом им под контроль в райком партии и управление внутренних дел города, он уже отправил. Да и об этом происшествии ему звонили некоторые нужные люди, с просьбой дело закрыть. Как быть теперь?
  Объявить 1937 год? Не мог. Партия такие деяния уже осудила, а он был её член и против партии не шёл никогда. Грудь его украшал значок слушателя университета Марксизма-Ленинизма, как оказалось не зря.
  По внутреннему телефону он позвонил в паспортный стол и в детскую комнату милиции. Политический нюх не подвёл!
  Папа пострадавший, три года назад получил новый паспорт, предъявив справку об освобождении из мест лишения свободы, где отсидел два года за драку в состоянии сильного опьянения.
  Да и в детской комнате услышав фамилию, маленького и доброго сыночка, инспектор, зарыдала в трубку от счастья. Она решила, что монстра отправляют в детскую колонию, а узнав, что ошиблась, горько заплакала уже от горя.
  Красным карандашом замполит написал на заявлении пострадавшего от нападения банды "статья 206 часть 2 УК УССР". Рядом добавил "сын - специальный учёт МВД, злостный нарушитель".
  Грозный взгляд замполита обратился на участкового.
  - Это что же получается? Враги нашего общества анти социальные элементы оговаривают честных граждан! Но партию не обманешь! Все её члены видят затаившегося врага везде, даже если он надевает овечью шкуру!
  - Виноват! Не разобрался, молод ещё!
  Выпалил участковый, восторженно смотря на замполита. И тут же подумал и о себе. "А вдруг мне за участие в таком громком деле, выделят комнату? Или хотя бы утвердят график, прихода соседей?"
  - Учись!
  Произнёс замполит. И тут же дал указания:
  - Объяснения от свидетелей к протоколу допроса оклеветанного комсомольца приложишь. Потом вызови этого волка, овцой прикинувшегося, объясни, что нас не обмануть! Будет продолжать клеветать, заведём уголовное дело! Выполняй!
  Вечером я отдал участковому объяснительные записки моих свидетелей. По возрастающему количеству ошибок можно было выяснить, кто у кого списывал. Как и до этого заявления для райкома ВЛКСМ, так и объяснительные писали, списывая друг у друга, так было проще. В силу этого коллективного деяния и подписи под заявлениями почти не отличались. Уже натренировались!
  На этом, инцидент был исчерпан. Я и мои товарищи остались белыми голубками, людьми, живущими по кодексу строителя коммунизма. Было тогда такое определение поведения и поступков настоящего советского человека.
  Вечером под бдительной охраной моих надёжных сотоварищей, около семидесяти добровольцев сознательных бойцов комсомольского оперативного отряда дружинников собрались у танцевального павильона парка культуры и отдыха имени Рыльского. Толпа была впечатляющая!
  Обрадованные взгляды инструктора райкома комсомола и участкового инспектора оббежали толпу. Затем они, дублируя друг друга несколько раз, пересчитали бойцов по головам. Сверили результаты и радостно посмотрели друг на друга. Цифра получалась приличной! Благословив нас на борьбу, они удалились по своим делам.
  Инструктор занимался на вечернем отделении юридического факультета университета. Инспектор побежал в общежитие. Он очень надеялся до прихода соседей успеть с женой решить вопрос роста численности их семьи.
  А мы начали борьбу за улучшение криминогенной, обстановки среди общества на вверенной территории. Решали эту задачу очень просто. К десяти часам вечера плотные цепи бойцов-дружинников изгоняли из парка всех подряд.
  Вначале народ этому усиленно противился, но получив убеждение понятными нам средствами, потирая ушибленные места, ворча, народ удалялся прочь. В виду нашего численного превосходства никто не сопротивлялся, подчинялся сознательно. Оставшиеся в парке птички и насекомые вели смертельную борьбу, как и положено им природой. Но в сводки и отчеты разных органов это война не вносилось.
  Так мы развлекались почти год.
  
  За это время начальник районного отдела милиции и замполит получили несколько благодарностей в приказах начальника городского УВД, грамоты от райкома партии и комсомола за успешную организацию и руководство общественностью, борьбой за настоящий социалистический порядок.
  Участковый инспектор получил отдельную комнату в родном общежитии. Их, его и жены любознательность получаемый при изучении процесса опыт дали положительный результат. Его жена родила двойняшек, поэтому их поставили в льготную очередь на получение квартиры.
   А я, пресытившись борьбой за общественный порядок, начал сачковать. Остальные сознательные комсомольцы присоединились ко мне. Всему этому была ещё одна важная причина, приближались выпускные экзамены. В стране равных возможностей я мог рассчитывать только на себя, хотя газеты и телевидение говорили совсем другое.
  "Будущее всех нас ждёт светлое и радостное! Ибо вам повезло родиться в стране, где у всех есть выбор пути в обществе равных возможностей для всех!"
  Вот в это я не верил уже тогда. Вопрос учиться или не учиться дальше даже не стоял о том, что нужно любой ценой получить высшее образование знал. Пример краха карьеры отца был перед глазами. А жить мне хотелось хорошо. Кем быть, тоже решил. Конечно военным! Но каким и как? Вот это и был вопрос.
  Идти в военное училище? Значит, жить в гарнизонах, скитаясь по стране? Пугало не столько это сколько понятие того, что придётся командовать большим личным составом, а мне это было не интересно.
  Хотя говоря всё это, я немного лукавлю, Скрывать не буду, мечтал о службе в подразделениях КГБ. Романтика и ореол таинственности очень притягивали, но как попасть туда, не знал. Поэтому оставался один путь, более простой и доступный. Милиция! Конечно уголовный розыск. Все атрибуты романтики в этом подразделении милиции были налицо. Гражданская одежда пистолет под полою пиджака. Слежка, погони, перестрелки, арест опасных преступников. Конечно, меня ждала всесоюзная слава! Шерлок Холмс, комиссар Мегре, Пуаро могли отдыхать, моя слава затмила бы их. Надеюсь, понимаете?
  Семнадцати летний самоуверенный парень, без скромности в своей самооценке, плюс идеологическая лапша на ушах. Да и реалией жизни не знал. Вот и решил. Как попасть в милицию? За год общения с органами я это знал. Самый лучший путь был не идти в школу милиции, а закончить институт. Любой. Главное это чтобы в нём была военная кафедра. Это позволяло легко получить звание "лейтенанта" запаса, затем аттестоваться. При призыве из запаса давали звание на ступень выше, имеющегося у запасника. А там год-два работы и звания, и награды, найдут талантливого сыщика.
  Дорогу в светлую жизнь нужно было сделать гладкой и ровной, покрыть её асфальтом. Этот шанс у меня был ...
  
  В те годы было такое веяние, спорт обязателен для жизни и деятельности всех организаций. За этим партийные органы бдительно следили, спрашивали строго. В силу этого все институты должны были принимать участие в спортивных соревнованиях и олимпиадах. Для ректоров институтов спортивные показатели призовые места ценились не меньше успешно выпущенных специалистов. Имея звание, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе я имел шанс стать студентом без конкурса и экзаменов, но только в институте, где культивировалась борьба.
  Ректор торгового института давно мечтал войти в тройку городских победителей по борьбе. В силу этого его стремления, у меня появился шанс стать студентом факультета "Эксплуатации торгового оборудования". Не очень престижного, но выбора не было. Кроме спортивного звания я рассчитывал, получить ещё и рекомендацию из райкома комсомола за свою общественную работу. На свои скромные знания я честно не рассчитывал. Но пока я собирался сходить в райком комсомола, поговорить насчёт рекомендации, райком меня опередил. Вызов в райком комсомола к инструктору, заставил меня поволноваться. Заброшенная общественная деятельность могла лишить меня комсомольской характеристики, что затрудняло мне жизнь, нарушало мечты и планы. С удручённым видом я переступил порог большой комнаты с десятком письменных столов стоявших впритык друг к другу. Только за одним сидел парень года на два старше меня. Я поздоровался и назвал фамилию инструктора, к которому был вызван. Надеялся, что мне повезёт, нужного мне инструктора на месте не окажется, но мне не повезло, это был он. Только зачем ему нужен был я? Этого он долго не мог вспомнить. Перебирал бумаги, морщил лоб, просительно смотрел на меня. Увы, помочь ему я тоже не мог. От всего сердца обрадовался, когда его трудный поиск завершился успехом. Наконец он вспомнил и облегчённо вздохнув, взял со стола бумажку протянул её мне.
  - Вот! Позвони!
  Произнёс он и, не ожидая моего ответа, снова уткнулся в свои бумаги.
  На врученной мне бумажке, был написан номер телефона. В конце вместо фамилии стояло "добавочный номер 112". И всё! Моё общение с МВД научили меня к телефонам с добавочными номерами относиться настороженно. Коммутаторы в те годы были и в институтах, и на заводах. Связываться со мной через райком ВЛКСМ этим организациям смысла не было. Известным изобретателем я не был, это знал точно, правда и деваться было некуда, приходилось звонить.
  Вздохнув, я попросил у инструктора разрешения позвонить.
  Он раздражённо махнул рукой. Мол, делай, что хочешь, только не мешай! На дальнем столе стоял телефон, подойдя к нему, я набрал написанный на бумажке номер. Сначала в трубке слышались гудки, а потом...
  - Коммутатор Комитета государственной безопасности, семнадцатая. Слушаю вас!
  Услышал в трубке женский голос. В горле мгновенно пересохло. Женщина повторила свой ответ, тогда с трудом проглотив ком в сухом горле, я выговорил цифры добавочного номера. После чего затаив дыхание стал ждать её ответа, очень надеясь на ошибку инструктора, неправильно записавшего номер телефона.
  - Минуточку! Соединяю!
  Сказала женщина, в трубке раздался щелчок и прозвучал мужской голос.
  - Прохоров. Говорите.
  Выслушав мой бестолковый рассказ, он спросил фамилию. Вначале не понял вопроса, волновался очень и ответил:
  - А ..., чью фамилию ...
  - Вашу! Свою фамилию я назвал вначале разговора.
  Ответил мне мужской голос. Я выполнил его требование, голос в трубке исчез, тишина давила мне в ухо. Через некоторое время тот же голос назвал моё имя отчество год рождения и адрес. Деваться мне было некуда, я всё подтвердил, при этом успел подумать:
  "Всё! Приплыли!"
  И тут же начал вспоминать все свои грехи. Увы, их было много. Определить какой именно из них заинтересовал эту организацию? Не смог. А тут ещё голос сообщил, что завтра в десять тридцать я должен быть в бюро пропусков с паспортом. Назвал и адрес улица Владимирская 33.
  Если Вы мой сверстник или читали о моём времени, Вы поймёте чувства охватившие меня. Как говорили в народе, в Киеве было два небоскрёба. Первый располагался по адресу Короленко 15, это было здание городского УВД, народная молва гласила, что с его этажей были видно все тюрьмы и лагеря нашей огромной страны, включая Сибирь. Второй небоскрёб был ещё выше, находился он как раз по адресу улица Владимирская 33, там и находилось управление комитета государственной безопасности УССР. Вот с его этажей виден подземный, загробный мир и небесный мир. Рай?
  Вот и узнаете ответ на вопрос:
  - Какую я провёл ночь?
  Но делать было не чего. Переходить на нелегальное положение не мог, не было опыта, не было средств, не было шалаша. Построить его тоже не знал где ...
  
  Утром в десять часов двадцать пять минут, мысленно простившись со всеми и со своими мечтами, я протянул свой паспорт в окошко бюро пропусков. Женская рука вернула его мне с вложенной бумажкой разового пропуска. Увидев его и прочтя название организации на нём, понял сразу одно, приплыл. Жалко проститься со всеми домашними и друзьями лично, так и не успел. Хотя для меня это значения уже не имело. Какая разница заключённому, простился он со всеми или нет? Главное в том, что для окружающих людей он пропал, пропал без следа. Им не больно и не страшно, эти чувства остаются для тебя, если этот человек ты. Обречённо вышёл из комнаты бюро пропусков и поплёлся к входу в здание. Открыл первую дверь, за ней была вторая, открыл её и остановился у стола, возле него стоял постовой. Он проверил мой пропуск, внимательно изучил мой паспорт, сличил мою внешность с фотографией в нём. И только после этого нажал кнопку. Появился ещё один охранник в форме. Постовой передал ему мой паспорт и пропуск. Тот взял, повторил процедуру осмотра и указал мне рукой следовать перед ним.
  В сопровождении стража в форме я прошёл к указанной комнате. Постучав, мой сопровождающий посторонился, жестом предложив мне войти. Сердце готово было выскочить из груди. Ноги были ватными. Собрав в кулак всю свою волю, я вошёл, закрыл за собой дверь и осмотрелся.
  Небольшую комнату занимали три стола. Два пустовали, а за одним столом сидел парень года на четыре-пять старше меня. Едва я вошёл, он встал. Его пиджак висел на спинке стула. Моему взгляду была продемонстрирована потёртая пустая открытая кобура, она висела на его поясе справа. Сразу понял, что взведенный пистолет лежит в ящике стола. Всё это выглядело комично и меня немного отпустило.
  Указав мне на стул, парень сел на своё место, открыл папку, лежавшую на столе и начал задавать вопросы:
  - Где, когда и зачем родился? Какие награды и медали имею? Участвовал ли в боевых действиях? Если да, то где и когда. Был ли на оккупированных территориях? Был ли за границей? Имею ли родственников, проживающих за границей? Был ли осуждён судом за уголовные или государственные преступления?
  Задавая вопросы, он смотрел в лежащие перед ним бумаги. Выслушав мой ответ, подозрительно смотрел мне в глаза и ..., повторял тот же вопрос.
  От этой процедуры меня спас зазвонивший телефон. Взяв, трубку мой палач важно произнёс:
   - Драгунов. Слушаю!
  Что ему говорили, не слышал, но парень мгновенно вскочил, накинул на плечи свой пиджак, взял в руки папку со стола. Указав рукой мне следовать перед собой, он многозначительно потрогал пустую кобуру. Мы вышли из этого кабинета, прошли дальше по коридору и поднялись на третий этаж.
  У массивной двери остановились.
  Парень постучал, открыл дверь, пропустив меня вперёд, вошёл за мной. Небольшой кабинет, письменный стол у дальней стены, возле письменного стола приставной стол пять стульев. За письменным столом сидел худой высокий мужчина лет сорока в тёмно-сером костюме, под которым была светлая стального цвета рубашка. Его коротко подстриженные светлые волосы скрывал седину. Крупный нос, весёлые глаза. Таким я увидел человека на долгие годы ставшего моим начальником.
  Мой сопровождающий вытянулся, щелкнул каблуками и засветил кобуру.
  - По вашему, приказанию...
  Начал он звонким голосом, но до конца доложиться не смог. Сидевший за столом мужчина вскочил. Его лицо осветила радостная улыбка. Он, всплеснув руками, радостно запричитал:
  - Ой! Радость, то какая! Драгунов ты уже получил оружие? Молодец стажёр! Теперь мы старики можем не бояться за свою жизнь, сидя в нашем охраняемом здании. Понимаешь, я ведь боялся больше всех, даже хотел просить начальника управления установить пулемётное гнездо у дверей моего кабинета. Ещё хотел просить пару БТР по коридору пустить курсировать. Но не решался, сам понимаешь, начальник управления ведь тоже боится врагов. Он мог меня не правильно понять. Теперь это всё уже не нужно, благодаря тебе мне не нужно тревожить по этому вопросу начальника управления, показывать свой страх перед ним. Спас ты меня от позора, спасибо тебе защитник ты наш! Радетель!
  Мой сопровождающий бросил на стол папку и начал пятиться из кабинета. При этом я увидел его лицо и понял, что алый цвет его лица затмил бы алый цвет знамени стоявшего у центрального входа. Хозяин кабинета провожал пятящегося парня весёлым смехом. Давясь им, он ухитрялся вычитывать парня, указывая на допущенные им ошибки, не достойные бойца передового отряда нашей партии:
  - Не по уставу уходите стажёр. А разрешения спросить, а повернуться через левое плечо? Да и честь отдать должен был бы! Хотя без отдания чести можем обойтись, ведь даже прикрытая фуражкой пустая голова, так и останется пустой ...., всё убежал даже замечания не выслушал.
  Со вздохом прокомментировал хозяин кабинета закрывшуюся за парнем дверь. Всё происходящее было очень комично, не выдержав, рассмеялся и я. Хозяин кабинета переключился на меня.
  - Ну, ладно с Драгуновым разберусь позже. Займёмся тобой, проходи, садись!
  Он указал на стул у стола и продолжил:
  - Меня зовут Павел Васильевич. Повеселился, а теперь колись. Организация у нас серьёзная, всё видим и всё знаем. Так сказать всевидящее око! На тебя мы имеем документы доказательства твоего участия в подавлении восстания гражданина Спартака. Что скажешь?
  Мне давали возможность, расслабится, сбросить напряжение. Поняв это, я тут же ответил:
  - Помилуйте! Ваши информаторы Вас обманули, я только воспитывал Помпея и Красса, учил их грамоте это да, но не более того.
  - Ладно! Понял! Ты грамотный, школу не прогуливал и не тушуешься.
  Сказал Павел Васильевич, делая какие-то отметки в папке.
  - А теперь давай по делу. Какие планы на дальнейшую жизнь?
  Я не понял, зачем он этим интересуется, но помнил, где нахожусь, поэтому, не дёргаясь, подробно рассказывал всё. Он внимательно слушал мой рассказ, не перебивал, иногда посматривая на меня. Напряжение спало, страх ушёл, спокойствие овладело мной. Задав ещё несколько вопросов, Павел Васильевич протянул мне листок с номером телефона.
  - Вот мой прямой номер телефона! Позвонишь, сообщишь номер экзаменационного листа, а там посмотрим.
  На этом мы простились, а встретились через пять лет. Но это произошло позже.
  А в тот момент он отметил мой пропуск, и я благополучно покинул грозное здание. Даже не думая о том, чтобы вернуться.
  
  Этот рассказ о моих школьных годах будет не полным, если не вспомнить о главном. Как раз в это время и определились мои отношения с Зиной.
  Как и любой парень моего возраста, я интересовался противоположным полом. Тренировки, учёба, "охрана правопорядка" были большой нагрузкой на меня, оставляя на девушек мало времени. Поэтому, особенно не раздумывая и не утруждая себя поисками, занялся Зиной, она всегда была под рукой. Тем более что тогда по молодости думал, что она без ума влюблена в меня. Очень умного сильного и конечно не отразимо красивого парня. В силу всего этого у неё не было другого выхода, как быть влюблённой в меня. Да самонадеянность молодости очень подвела меня ...
  Первые три месяца мы целовались. Осмелев я сначала осторожно, а потом уверенно запускал руки в её иностранные лифчики. Очень кстати для этого лазанья удобные, особенно "четвертинки". Но опуститься ниже, забраться в свои трусы Зина мне не давала. Она сопротивлялась так сильно, что у меня возникло подозрение в том, что в трусах она хранит бриллианты. Будучи парнем откровенным своими мыслями я поделился с Зиной. Она обозвала меня простым русским словом, его повторять не буду. Главное понял её ответ правильно и больше не пытался выяснять, что она там прячет. Исходя из понятого ответа, мне пришлось довольствоваться достигнутым успехом. Слабые попытки я продолжал, но делал это лениво, по принципу не догоню, так согреюсь. Там продолжалось некоторое время. Изменилось всё совершенно случайно, непонятно по чьей вине.
  Мы с Зиной готовились к выпускным экзаменам вместе. Часто я приходил утром, с трудом поднимая сонную Зину из кровати. Она любила многое, поспать было одним из особо любимых деяний. Часто побурчав что-то, отбившись от моих попыток вырвать её из объятий Морфея, она, блаженно вздохнув, отправлялась досматривать свои сны. Это её однажды и подвело. Мне было скучно сидеть возле её кровати, дома у них никого кроме нас не было, долго не думая я прилёг с ней рядом. Сначала целовал, привычно гладя её грудь, потом спустился ниже. Увы, трусов на ней не было, а из своих трусов я выскочил, даже не заметив этого. Когда Зина проснулась, а я пришёл в себя, было уже поздно что-то изменить. Я был на ней и в ней. В общем, это был уже был свершившийся факт, взрослых отношений, того к чему стремятся безголовые юнцы. Этого "счастья" достиг и я! Мы ошеломлённо смотрели друг на друга, озадаченные произошедшим с нами. Для молодёжи сегодняшних дней, наша реакция покажется смешной и наивной, но тогда были другие нравы и нас иначе воспитывали, вот поэтому мы так реагировали на случившееся с нами. Нам обоим было страшно и хотелось вернуть время назад, но это было невозможно, вот мы и действовали спонтанно.
  - Что, ты наделал?
  Сказала Зина и горько заплакала. Я был мужчиной! Отвечать за свои поступки боялся, но показать свой страх не мог, не имел права, поэтому бросился целовать и утешать, её часто повторяясь:
  - Ну, чего ты? Всё нормально! Не плачь! Мы же любим друг друга! Теперь скоро поженимся! Ну не плачь! Моя хорошая, перестань. Чего ты испугалась?
  Хорошо, что не интересовался, было ли ей хорошо, наша половая безграмотность спасла меня от этих слов. Тогда о том, от близости можно ощущать удовольствие не говорили ...
  ... А дальше были экзамены, получение аттестатов и выпускной вечер. Мой шикарный костюм презентованный матерью Зины делал меня неотразимым принцем из сказки, блиставшем на придворном балу. Тогда был и мой первый рассвет.
  Старой компанией мы проводили беззаботное детство. Вступив во взрослую жизнь, жизнь, о которой много мечтали, но, увы, ничего не знали. Она нам виделась в ярком свете, счастливая и удачная.
  Я, как и собирался, сдал документы в торговый институт на факультет торгового оборудования. Зина тоже сдала документы в этот же институт, но на факультет торговли промышленными товарами. Она была из торговой династии, её родители суетились, подключали знакомых, раздавали деньги.
  Виталик по настоянию своей матери сдал документы в медицинский институт на факультет лечения и протезирования зубов. Он был из другой, не полной династии, вот его мама и крутилась как белка.
  На мой не очень престижный факультет было 0,3 человека на место, зато у Зины было 11 человек на место, а Виталик переплюнул всех. У них был конкурс 22 человека на место и один богаче другого связями, деньгами тогда не мерялись. За всех хлопотали, а за меня безродного и порадеть, кроме меня было некому ..., вот и крутился сам ...
  Позвонил, как было велено Павел Васильевичу. Мне не повезло, его не было на месте, он был в командировке. В первый момент я растерялся, застыл с телефонной трубкой у уха, ответивший мне голос пришёл на помощь, спросив мою фамилию. Услышав её, он записал номер моего экзаменационного листа. Я положил трубку и забыл о том, что был Павел Васильевич и что был этот звонок. Тогда не понял, что грозное ведомство обратило на меня взор и просто так оно не отстанет. Следующий визит нанёс на кафедру физкультуры и спорта института, там тоже записали номер моего экзаменационного листа. Сделав всё это, я успокоился ...
  Экзамены прошли почти незаметно. Благодаря разным обстоятельствам кто деньгам и связям родителей, а я спорту экзамены нашей троицей были сданы успешно. Мы все стали студентами, только разных вузов. Началась студенческая жизнь, мы постигали свои будущие специальности.
  В частности я успешно выступил на городской олимпиаде по борьбе, благодаря мне команда торгового института заняла второе место. Ректор был счастлив! Часть счастья досталась и мне, мне назначили повышенную стипендию в сорок шесть рублей. С учёбой проблем у меня не было. Преподаватели, не желая огорчать ректора, ставили мне зачёты и четвёрки на экзаменах. При условии если я мог сказать, хотя бы два слова по существу вопроса. Тупым я не был, два слова сказать мог всегда, поэтому и преподаватели, и я были довольны и проблем с ними у меня не возникало.
  Зина кормила меня по старой школьной привычке. С тем, что произошло, она уже смирилась и вела себя со мной как жена. Первые два года в институтах изучают одинаковые предметы. Поэтому мы с Зиной занимались вместе, вместе возвращались из института, вместе обедали у них на кухне. Так я прижился в их квартире.
  Зина сдала оборону нижней половины тела, теперь мы периодически занимались, изучением основ половой жизни. Первый опыт и переживания о возможных последствиях не прошли даром. Зина вопрос предохранения от беременности взяла в свои руки. У неё появились книги по анатомии и физиологии человека, а также книги по гинекологии. Что она там изучала, не знаю, но месячные у неё были регулярно.
  
  Мать Зины новую литературу у дочери увидела. Смотрела на нас подозрительно, хотя вопросов не задавала. Умная женщина! Думаю, она наверно всё решила просто. Если ничего не знаешь, то и голова не болит.
  Родители Зины приходили домой поздно. Отец уже стал директором большого нового "Гастронома" построенного на улице Васильковской, не отстала от него и жена, теперь она была заместителем директора универмага.
  От скуки, я гонял младшую сестру Зины пытаясь сделать из неё человека. Зина была ленива, убирать в квартире, а тем более выносить мусор она считала не достойным её занятием. Так, что я пришёлся к месту, взвалив всё это на себя, правда, иногда подключал к этому творческому процессу, чисто в воспитательных целях младшую наследницу семьи. Она противилась моему воспитанию. Выражалась не цензурными словами, но покорялась благодаря моим педагогическим методам. Они были простые. Я выволакивал её за дверь квартиры, вручив мусорное ведро или авоську и деньги. Дальше выбор был за ней. Или сидеть под дверью квартиры, или выполнить поручение. Как теперь говорят "полная демократия".
  Вначале у меня были трудности, зловредный ребёнок сидел под дверью. В знак протеста. Но "младшая" была умной! Она быстро усвоила, что крутясь в квартире, может досадить мне больше. Понятно, при ней ни тебе поцеловаться, ни ....
  Поэтому все поручения выполняла бегом, с радостью смотря на моё расстроенное лицо, когда она через десять минут влетала в квартиру. Я ласково звал её "Змеёныш".
  Родители Зины понимали, к чему всё идёт. Мать пыталась образумить Зину. Основной её аргумент был прост и жизненно правильный.
  - Тебе ещё рано связывать себя семьёй!
  Зина, я теперь думаю, эти доводы матери понимала и осознавала их правоту, но из упрямства отбивала эти её атаки:
  - Ты с отцом, во сколько лет связалась? Молчишь? Вот и не лезь!
  Родители Зины смирились, но меры обеспечения своих тылов приняли. Когда рядом с их домом начали строить новый кооперативный дом, они оплатили пай и через год я помогал переносить вещи в их новую трёхкомнатную квартиру.
  Двух комнатная квартира и вся мебель в ней осталась Зине. Это деяние родителей вызвало бурную реакцию у моей любимой. Три дня она билась в истерике, что ей, как не любимой дочери оставили старье годное на свалку. При этом я вспоминал старый шкаф и буфет фабрики имени Боженко, стоявшие у меня дома.
  По сравнению с чешской жилой комнатой "Хельга" оставленной Зине родителями, это было настоящим хламом. Успокоилась она, только получив от отца уведомление, что в следующем квартале подходит её очередь на получение автомашины "Жигули".
  Уведомление было выписано на её имя, как и чек о внесении денег.
  Через два месяца мы поженились. По закону, после подачи заявления в ЗАГС, полагалось ждать до росписи три месяца. Но это по закону и для простых смертных. Директор "Гастронома" и заместитель директора универмага простыми смертными не были. Вопрос для них стоял только один:
  - Когда вы хотите?
  Конечно, для меня эта женитьба была большой удачей. Я уже привык к сытой и беззаботной жизни, когда не нужно думать, как прожить от зарплаты до зарплаты, что можно купить, а что нельзя. К хорошей жизни любой человек привыкает быстро. А вот для чего это нужно было Зине? Долго искать ответа на этот вопрос мне было лень. Просто предпочитал перекладывать проблему поиска ответов на других. Вот и задал этот вопрос Зине. Она объяснила мне свой мотив очень просто:
  - Ты ведь всё равно живёшь у меня! Родители съехали. Кто-то должен убирать стирать готовить? Не нанимать же прислугу? Вот ты и пригодишься! Заодно решим и вторую проблему нашей семьи. В доме нас все знают, как порядочную семью, вот только твоё нахождение в нашей квартире портит наш имидж. Если мы не распишемся то, что люди скажут?
  В то время по молодости я не обратил внимания на аргументы Зины. Думаю, это и было одной из причин того, что наш брак распался. Но пока всё было хорошо!
  Свадьбу сыграли в ресторане гостиницы "Мир". С моей стороны народа было немного, отец, мачеха, сестра и конечно дядя с тётей. Со стороны Зины то же было десятка полтора родственников и друзей её родителей. Причину такого скромного празднования такого важного события, я понял позже, когда поумнел. Тогда на это просто не обратил внимания, хотя и тогда всё должно было быть мне ясно. Что в этом могло быть такого непонятного? Нужно было только посмотреть на себя и на всё со стороны без эмоций и не пристрастно.
  Я был не завидной партией и родители Зины перед своими знакомыми не хотели позориться новыми родственниками. Пригласили они только тех на чьи разговоры, могли плевать. Увы, потом они об этом пожалели. Когда пришли мои родственники дядя и тётя возник небольшой шок, их знали многие. Из друзей мы пригласили Виталика и его родителей. Мать и отец Виталика объясняли всем статус моих родственников, как будто остальные гости, принадлежавшие к торговым деятелям, жившие в нашем районе могли не знать, заведующего промышленным отделом горкома партии и заместителя главного врача нашей районной больницы.
  Так я не только женился, но и убыл на курсы водителей. Три месяца прошло, новые права водителя позволили мне сесть за руль новеньких "Жигулей" бежевого цвета. Так я смог приносить дополнительную пользу для принявшей меня семьи ...
  
  Преддипломную практику я проходил в институте. А куда ещё могли направить талантливого спортсмена третий год завоёвывавшего первые места для института в городской Олимпиаде?
   Зина, в должности стажёра-заместителя заведующей секцией готовой одежды практику проходила в универмаге под руководством мамы. Она так хорошо работала, что универмаг в лице директора ходатайствовал перед Министерством после окончания ей института, этого торгового работника распределить к ним.
  Вот, что значит знать, в какой семье родиться!
  Занятия в институте не мешали мне утром отвозить тестя и тёщу на работу, это было и ещё экономически выгодно для меня. Мои пассажиры совали мне деньги, прячась друг от друга на бензин и содержание машины. Понятно моей стипендии для этого явно не хватало. Доставив их к местам ударного труда, я возвращался домой, где затем выполнял самую тяжёлую и опасную работу. Входил в прямой контакт с опасным зверем, будил добрую, нежную и ласковую свою жену. В процессе этого действия выслушивая от неё, какой я изверг и сука. Это были самые ласковые слова, достававшиеся мне, не считая попыток нанести ущерб моему телу и лицу. Пока мне удавалось не допускать этого ...
  Ко второй паре мы, наконец, приезжали в институт и погружались в занятия. Так и проходила пора студенческих лет, продлённое беззаботное детство. Но тогда на уме у меня было только одно. Поскорее закончить эту грёбанную учёбу и начать работать. Эх, глупый я был, не понимали своего счастья!
  Наконец диплом получен. Учёба закончена, мечта идиота осуществилась!
  Зина получила направление в универмаг, у неё вопроса с дальнейшим местом работы не было. Нужно было определяться и мне. Мечта работать звала! Откладывать было некогда, боялся не успеть. Ну, и пошёл в первый отдел института за направлением и документами, туда меня почему-то направили из секретариата института. Это было не обычно, поэтому шёл и ломал голову:
  "Причём тут первый отдел? Может меня направляют обслуживать торговое оборудование в горком партии? Или повыше? Это было бы совсем неплохо!"
  Ответа не нашёл, но мой путь закончился, я уже стоял у двери первого отдела. Постучал, получив разрешение, вошёл. Начальник отдела явный отставник сидел за столом в углу кабинета, а преграждая дальнейший путь посетителям в кабинет, возле входа стоял деревянный барьер. За ним стоял стол его помощницы молодой девушки студентки-вечерницы, она изображала работу, особо не усердствуя. Я поздоровался со всеми сразу, улыбнувшись персонально девушке, назвал свою фамилию.
   Она поискала мои документы и не нашла. О чём удивлённо сказала начальнику. Тот, очнувшись от дрёмы ему было лет за шестьдесят, переспросил мою фамилию. Выяснил, что мои документы лежат у него на столе, он нашёл их сразу. Неспешно взял их в руки, задумчиво посмотрел на меня, затем строго посмотрев на девушку, попросил её выйти прогуляться. Предложил и варианты, покушать, попудрить нос, ну попросту говоря исчезнуть. Она выскочила из кабинета, от души хлопнув дверью.
  Начальник первого отдела, не поднимая на меня свой взгляд, подошёл к барьеру и протянул мне журнал, не выпуская мои документы из своих рук.
  В журнале на странице, где я должен был расписаться в получении документов, лежала бумажка. На ней было написано два слова "Павел Васильевич". Я расписался и подвинул журнал к нему, Он отдал мне мои документы и плавным движением забрал бумажку.
  Вначале думал, он её съест и заранее ему посочувствовал. В институте болтали, что он был порученцем у Берии, но я в это не верил. Народ мог выдумать такое, что не каждый мог понять, что ему говорят?
  Но бумажку при мне он есть не стал, скомкав её в кулаке, направился к двери, указав мне глазами на стоящий на столе девушки телефон. Я с трудом сохранил серьёзное лицо, не хотел обижать старика.
  Почти пять лет прошло с того времени когда я звонил Павел Васильевичу, но номер его телефона я помнил всегда. После второго гудка трубку подняли, я назвал свою фамилию. Знакомый не забытый голос Павел Васильевича поздравил молодого специалиста и отдал распоряжение:
  - Приезжай! Надежда и опора! Оформим наши отношения, с женой ведь оформил!
  Пошутил он. Я рассмеялся, действительно был рад слышать его. Но решил в долгу не остаться, привык к тому, чтобы последнее слово в беседе всегда было бы за мной
  - Ох уж это ЧК! Ничего не скроешь!
  Радостно, ответил я на шутку, Павел Васильевич хохотнул и спросил:
  - Куда тебя направили по распределению?
   Я посмотрел в направление на работу и ответил.
  - Не пойдёт!
  Услышал я в трубке командный голос начальника.
  - Позови деда! Между прочим, он был моим учителем так, что ты там не юродствуй!
  Я приоткрыл дверь. Старый чекист стоял на посту.
  - Вас!
  Я указал на телефон и вышел, подыгрывая старику. Он жил в привычном родном мире, тайн и интриг, вдруг оказавшись снова при деле. Переговорив по телефону, старый чекист заменил мне направление. Теперь меня направили в трест по ремонту и монтажу холодильного и торгового оборудования объектов торговли и общественного питания. По прибытию в трест я должен был зайти в первый отдел, его начальника предупредят о моём приходе.
  Клацнув каблуками, я вышел из кабинета. Старик даже не заметил моего ухода, он готовил операцию по внедрению. Снова родная контора нуждалась в нём ...
  
  Входные двери института закрылись за моей спиной. С сожалением окинул взглядом жёлтое здание старой постройки, которое пять лет было моим домом, я направился в новую взрослую, трудовую жизнь.
  Вечером за торжественным обедом я назвал бы это пиром, тесть с тёщей поздравили меня с Зиной с началом трудовой жизни. До этого тёща с женой вначале расстроились, узнав о моём назначении в ряды передового рабочего класса, который в нашей стране решает всё. Но только на словах и бумаге. А в жизни кричит ура и ищет, что украсть. Но тесть заступился за меня, успокоив их. Он рассказал, что механику- холодильщику, закреплённому за его магазином, он доплачивает пятьдесят рублей в месяц! Так делают все, если хотят что бы холодильники у них работали. Кроме того механик, имеет в обслуживании минимум четыре-пять магазинов. Так, что полторы-две зарплаты кроме официально получаемой небольшой ставки каждый механик имеет. Конечно, это было не перспективно, но, в общем, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Женская половина нашей торговой семьи с облегчённым вздохом притворно приняла это слабое утешение.
  Я подозревал, хотя разговора об этом не заходил, что для семьи моя персона ни происхождением, ни работой, идеалом и гордостью не была. Надежда была только на младшую дочь. Не повезло одной с мужем, но сама настояла, наградила никчемным зятем, может вторая будет умнее в выборе мужа?
  
  Следующий день я провёл в процессе трудоустройства. С утра завёз тестя, тёщу и жену по их рабочим точкам. Машину оставил во дворе универмага, сам отдался в надёжные руки городского транспорта.
  Вначале поехал в место расположения конторы передового отряда бойцов, нашей партии. В бюро пропусков мне выписали пропуск, в котором в графе цель визита было указанно, оформление в штат. Это звучало здорово! Проверив мой пропуск, постовой у центрального входа посмотрел на меня тепло, на этот раз постовой у входа уже видел во мне не возможного врага, а своего брата и соратника. Подчёркивая это, он улыбнулся мне и отдал честь ...
  Павел Васильевич спешил к начальнику, в связи с этим он передал меня парню моего возраста или на год старше. Вместе с ним мы и пошли по кабинетам, выполняя нужные формальности. К обеду я уже был стажёром, о чём извещало моё удостоверение простенькое внутри и снаружи.
   Павел Васильевич объяснил мне, что работу для меня подобрали такую, что бы я мог постигать знания и умения бойца передового отряда партии. Все тайные знания я буду получать, занимаясь вечерами. Этому я был рад! Хорошо хоть давали возможность отдыхать ночами. Место проведения занятий и методику представлял так.
  Подвал. С потолка капает вода и я под плащ-палаткой с огарком свечи в руках, читаю затёртую рукопись с секретными знаниями. Наивный романтик! С этим и покинул стены моей новой тайной семьи.
  Предстоял второй этап моего внедрения, трудоустройство в организацию прикрытия будущего талантливого нелегала-разведчика.
  
  Здание треста по монтажу, ремонту и обслуживанию торгового оборудования встретило меня после обеденной тишиной. Первый отдел находился рядом с отделом кадров на первом этаже, искать, долго не пришлось. Постучав, зашёл в комнату, где размещался первый отдел.
  Начальник отдела, отставник с ежиком седых волос, прочёл мои документы и стукнул в стену. В открывшуюся дверь вошёл его двойник, но у него этот ёжик волос окантовывал лысину. Первый ёжик кивнул второму, толи, здороваясь, толи, подавая условный сигнал.
  - Вот пришёл! О нём мы говорили.
  Сказал начальник первого отдела ёжик ? 1, передавая мои документы ёжику ?2.
  Вошедший человек кивнул и пригласил меня следовать за собой. Следуя за ним, я прошёл в соседний кабинет отдела кадров. Пока я заполнял анкету и заявление, начальник отдела кадров заполнил карточку и позвонил по телефону.
  - Степанов? Завтра к тебе придёт новый механик. Парень после института. Примешь без глупостей! Осенью он уходит в армию. Так, что без паники, никого из твоих работников мы сокращать не будем! Понял?
  Забрав заполненные мной бумаги, он протянул мне направление на участок по обслуживанию оборудования объектов районного гастроном торга Железнодорожного района. Забрав направление, отправился выполнить самый главный долг молодого строителя коммунизма. На втором этаже этого же здания заполнив анкету и сдав открепительный талон, я стал на учёт в комсомольской организации треста. Преисполненный гордости, за сделанное дело, я влился в доблестный трудовой коллектив работников треста. Всё, что планировалось, я выполнил! С чувством исполненного долга, направился домой. Жена добрая и ласковая встретила меня на кухне. Я поразился и напрягся. На кухню, она выходила только попить кофе и перекусить, а так это была моя рабочая комната. Там я готовил нехитрый завтрак и ужин, яичницу и бутерброды, мыл грязную посуду и смотрел телевизор. Телевизор, который стоял в комнате был владением жены, как и телефон. А здесь сюрприз! Зина в переднике с видом героини, поджёгшей конюшню и не покорившейся попавшей врагам, стояла у стола. Да и стол говорил о многом. Тарелки с нарезанными в магазине продуктами, колбасой, бужениной, сыром и рыбой, украшали его. Вклад моей работящей жены был большим и тяжёлым, она вымыла помидоры, огурцы и зелёный лук! А так же, похоже, сама нарезала хлеб!
  Окинув взглядом этот натюрморт, приготовился к очередному скандалу. Но здесь ошибся. Ангельский голос моей любимой жены сообщил, что папа взял нам путёвку в дом отдыха в Крым. Но моя родная и любимая жена подумала, что я не смогу поехать? Ведь мне нужно на работу выходить!
  В её голосе было столько горя и надежды, что я не смог обмануть её ожиданий. Со слезами в голосе подтвердил её слова. Она сразу взяла себя в руки, поборов терзающее её горе, молнией метнулась к телефону, оповещать подруг о появившейся вакансии на поездку и о проведении среди них конкурса.
  Я отнёсся ко всему этому спокойно. Своих проблем хватало. Вечером я отвёз свою жену, её подругу и четыре огромных чемодана на вокзал. Билеты на поезд были приложены к путёвкам, тесть сделал комплексный подарок.
  На следующее утро отдохнувший за ночь, я исполнил свой долг, доставив тестя и тёщу на работу. Тесть чувствовал себя виноватым, тёща была готова к бою, если я начну возмущаться отъездом их дочери, моей дорогой половины.
  Но я молчал и был учтив. Оставив машину тёще, поехал городским транспортом на улицу имени Саксаганского, там находилась моя новая работа. В старом доме в полуподвальном помещении располагался участок нашего треста. Дверей в этом месте было несколько, но запутаться в них я не мог, на каждой двери висели таблички с надписями. Читать после института умел.
  Нашёл дверь с надписью "Прорабская", постучав в приоткрытую дверь, вошёл, поздоровался и протянул направление на работу сидевшим в этой комнате двум мужчинам. Мужчины по очереди ознакомились с ним. Потом тот, что был моложе, обратился ко второму грузному и седому.
  - Ну, давай Леонидович! Принимай кадра!
  Тот кивнул и вышёл, позвав меня за собой. Мы прошли в соседнюю комнату с табличкой "Участок".
  Десятка два мужчин разных возрастов и комплекций находились в этой комнате и оживлённо беседовали. Шум стоял такой, что они наверняка не слышали друг друга, но это их не смущало.
  Леонидович представился мне бригадиром, подошёл к письменному столу и громко хлопнул по его столешнице. Его стук услышали, установилась тишина.
  - У нас новенький!
  Произнёс бригадир, указав на меня, он велел одному из мужчин:
  - Антон бери к себе на стажировку.
  Так я влился в дружный коллектив. С Антоном я проработал почти неделю.
  
  Здесь не могу, не вспомнить отца. Руками работать он меня научил, да и возиться с машиной мне приходилось немало. Так, что через неделю мне выделили участок для самостоятельной работы. Участок был не очень удобным, девять выделенных мне магазинов находились в самых неудобных местах, да и были не ахти. Самый большой магазин имел две низкотемпературные витрины и один холодильник, два продавца и директор, парень после института составляли его штат. Остальные магазины были ещё меньше. Один холодильник, одна низкотемпературная витрина, один продавец-заведующая. Получив всё это начал самостоятельную деятельность.
   Каждое утро все механики приходили на участок, просмотрев журнал заявок, расходились по объектам. В штате вверенных мне объектов торговли в связи с их огромным оборотом товаров грузчиков не было. Вот я и помогал разгружать привозимые товары, получая два-три рубля за помощь. За месяц это выходило сорок рублей! По тем временам это были деньги не плохие.
  В связи с выполнением своих обязанностей по доставке, тестя и тёщи, к местам их ударного труда я теперь пользовался "нашей" машиной объезжая свои объекты. Это было удобно и сокращало время моего рабочего дня. Вечера были заняты освоением моей второй профессии бойца передового отряда партии.
  Увы, не было подвалов, были обычные комнаты и аудитории. Занимались мы в разных местах группами по два-три человека, изучали психологию, иностранные языки. Мне достался английский и французский, языки. Ещё изучали самооборону без оружия, вождение, оружие, часами стреляли в тире.
   ... Немного отвлекусь.
  С детства во мне жила страсть к оружию. Она осталась, на всю жизнь. В детстве мой арсенал состоял из пистолетов, изготовленных мной самим, затем я взрослел, а в моём арсенале появились самопалы.
  Для молодого поколения, опишу этот шедевр конструкторской мысли.
  Из дерева выпиливался каркас пистолета. Вместо ствола к каркасу крепилась медная трубка, заклёпанная с одной стороны. В трубке просверливалось отверстие. Из головок спичек счищалась сера. Через открытую часть трубки она засыпалась внутрь.
  Что бы, сера не высыпалась, сверху забивался пыж из картона или тряпок. В просверленное сбоку в трубке изображавшей ствол пистолета отверстие вставлялся запал. Проще говоря, заталкивался кусочек верёвки из пеньки, вымоченный в керосине. Этот кусочек верёвки поджигался спичкой. Оглушительный хлопок и дым имитировали выстрел. Конечно, была опасность переборщить с зарядом и стать калекой. Такие случаи были, но я мужественно и сознательно шёл на этот риск.
  Отец мои эксперименты приветствовал и поощрял, как мог.
  Изготовленные с трудом пистолеты ломал, а душевное поощрение выражал солдатским ремнём моему заду. Было больно. Я плакал, обещал больше глупостями не заниматься, но проходило время, и я снова изготавливал свои шедевры. Борьба у нас с отцом продолжалась, но победа чаще всего была за ним и ремнём.
  Первый настоящий ствол появился у меня в двенадцать лет. Это был дамский бельгийский "Браунинг" калибра 6,5, он был хорош, но имел три не больших недостатка.
  Первый недостаток у него был очень заметен, мой "ствол" имел просверленный ствол. Во-вторых, в этом "стволе" отсутствовал боёк с пружиной. В-третьих, у меня не было к нему патронов.
  Заделать отверстие в стволе я так и не смог, хотя изломал много инструмента отца, а до бойка и патронов так и не дошёл. Мне повезло, этот кусок железа удачно сменял на банку шариков от подшипников. Ими классно было стрелять из рогатки ...
  Второй ствол уже серьёзный, я приобрёл лет в шестнадцать. Это был "Кольт" 9 калибра, он был в рабочем состоянии и имел в барабане два патрона. Как он попал в нашу страну? Какой след имел за собой и несколько трупов? Тот, кто мне его презентовал об этом, не знал, а я об этом не подумал. Месяца два счастливый и гордый таскал его с собой, заткнув его за пояс на спине под курткой. Потом носить его надоело, и я спрятал его в сарае среди металлического хлама. Уже соображал, что металл ищут металлоискателем! В общем, предусмотрел вроде всё. Увы, как оказалось позже, немного ошибся, за что поплатился.
  Перебирая старый хлам в сарае отец, нашёл ствол. Поиски владельца были не долгими. Сестра и сам отец отпали сразу, остался я и кто-то неизвестный. Но это было уже из области фантастики, а отец ей не увлекался. Драгоценный ствол был утоплен в выгребной яме, была такая канализация в частных домах. А я и отец с ремнём в руке, начали игру в догонялки. В случае победы отца мой зад получал шанс повстречаться с ремнём. Предыдущий опыт таких встреч говорил о том, что это моему заду было не в радость.
  
  Своим частям тела я доверял. Вот и носился по саду со всем старанием. Увы, до этого думал, что сад очень большой, но оказалось в процессе бега от преследования, наш сад был не очень велик. В один из моментов я оказался, загнанным в углу между двумя заборами. В те времена, как и сейчас заборы ставили высокие, прятаться от соседей умели. Вот и наш забор был высотой более двух метров. Выбор у меня был не велик, передо мной было препятствие, а сзади ремень в руках отца. Я выбрал препятствие. Ведь легких путей мы не ищем? Как зверь ринулся на забор, уже птицей перелетев через него. Мне повезло, свой зад в тот день я спас.
  После этого удачного преодоления препятствия я не однократно пытался повторить это спортивное достижение. Но свой рекорд так и не смог повторить, отца с ремнём за моей спиной не было. Вот, что значит стимул! ...
  Интересно, как память сохраняет такие подробности, давно ушедших лет. Но вернусь к описываемым событиям.
  ... Были и другие предметы, которые я изучал на своих вечерних курсах. Оперативная и агентурная работа, методика наблюдения за объектом, обнаружения слежки за собой или доверенным опёке объектом. Были и другие специальные предметы. Но один предмет, а именно политучёба, как вы понимаете, занимал среди них очень важное место. Учиться было интересно, вот и старался. Так шли дни.
   Тёща не спускала с меня глаз. Мои вечерние занятия были ей подозрительны. Пришлось сказать, что занимаюсь в аспирантуре, Павел Васильевич, узнав о возникшей проблеме, соответствующей бумагой меня обеспечил. Тёща всё равно проверила, но контора всегда всё делала основательно. На этом она и успокоилась, с гордостью сообщив всем, что безродный зять взялся за ум, поступил в аспирантуру. Может дочь не ошиблась? И с него будет толк? Этот вопрос она обсуждала долго, выясняя мои перспективы после аспирантуры.
   Мою спокойную жизнь прервала пришедшая телеграмма.
  В ней моя отдохнувшая, измученная разлукой половина напоминала мне, что завтра её нужно встретить. Перед зеркалом я даже изобразил обиду ведь я и так плохо спал ночами, считая дни до приезда ненаглядной. На мой взгляд, то, что отражала моя физиономия в зеркале, выглядело очень убедительным, по крайней мере, для меня.
   На следующий день с букетом роз, купленным на левые деньги, я с нетерпением метался по платформе. Поезд, как всегда опаздывал, периодически объявляли о его прибытии, на совершенно разные пути и мне приходилось бегать. Наконец он прибыл!
  Моя загоревшая шикарно одетая жена ступила на родную землю! Она взяла протянутый ей букет роз, рассеяно подставила щеку для поцелуя любимому мужу, при этом она ни на мгновение не прекратила разговора с шикарной подругой! Видно двадцать один день отдыха, плюс время в дороге не хватило для их разговоров.
  Подвернувшийся носильщик, с трудом вытащил из вагона четыре больших чемодана, уже вместе с ним мы с трудом запихнули их в машину. Мимоходом запихнув в салон, двух не прекращающих беседу красавиц. Рассчитавшись с заломившим цену носильщиком, я повёз красавиц по домам. Дорогой крамольные мысли витали в моей голове:
  " А если их обоих отвезти и продать в рабство шейхам? Они, заметя это или нет?"
  Препятствий осуществить это было не много, всего два. Во-первых, я не знал где в нашей стране искать шейха, а во-вторых, у меня было мало бензина. Поэтому пришлось от этого деяния отказаться. А жаль!
  Первой отвезли по месту назначения подругу жены, её муж, пыхтя, таскал её чемоданы. Я ничем помочь ему в этом не мог так, как в это время пытался, напрягаясь изо всех сил оторвать, друг от друга расстающихся на всю жизнь подруг. Расставаться это так трудно!
   До нашего дома мы ехали, молча, жена переживала горечь утраты. Доверив мне, занести чемоданы моя ненаглядная жена, помчалась к родителям. Понятно! Она их так давно не видела! И так хорошо загорела и отдохнула, что не похвастаться этим не могла. Вот и помчалась, противиться ей я не мог, не имел право и времени, был занят доверенным мне женой важным делом.
  Справился! Благополучно занёс чемоданы и нагло уснул, не дождавшись, жены. Обиделась она на это или нет? Узнать утром не смог, я ушёл на работу, а она ещё спала, вечером пришёл поздно, но она говорила по телефону с подругой. Снова уснул, не дождавшись её, через день она вышла на работу, тяжёлые будни захватили её. Так в учёбе, трудах и заботах проходило время нашей семейной ненавязчивой жизни.
  
  Осень и осенний призыв в ряды Советской Армии пришёл к нам, как всегда внезапно. У нас в институте была военная кафедра, я её окончил, получив звание "лейтенанта" запаса. Но для получения звания в моей новой, тайной семье, должен был пройти годичное обучение, окончить специальные курсы. Поэтому, меня призывали на год, как после окончания института без военной кафедры. Моя семья в таких тонкостях не разбиралась, да особо и не интересовалась моими вопросами. Вызванный повесткой я явился в военный комиссариат для прохождения медицинской комиссии.
  Её и проходил в трусах и без них под любопытными взглядами молоденьких медсестёр, так обошёл всех врачей. Мне повезло, как и большинству простых парней у кого не было родителей с деньгами и связями. Вот и был признан годным к службе в рядах Советской Армии.
  Выслушав поздравления заместителя военкома с папкой, где было моё личное дело, я вошёл в кабинет военного комиссара.
  Радостно доложил о прибытии и назвал свою фамилию. С улыбкой счастливого идиота на лице замер, ожидая назначения.
  Военком седой не глупый человек, глупых на такое хлебное и деликатное место не ставят, подозрительно посмотрел на меня. Слишком большой восторг призывника был не понятен, разве, что врач-психиатр просмотрел или ...
  На всякий случай он просмотрел список парней нужных Родине дома, там моей фамилии не было. Военный комиссар решил, что виноват таки психиатр, но для очистки совести просмотрел ещё один небольшой список. Вот в нём моя фамилия стояла, это был очень неприятный список, проблемный.
  Не поднимая на меня своих глаз, наверно он думал, что запомнить лицо человека из передового отряда партии опасно для жизни, военком вызвал помощника. Вошедшему майору он прошептал на ухо что-то очень страшное, решил так потому, что майор скис и сник. Его глаза нашли что-то интересное на полу и больше не поднимались. Я, то же попытался увидеть то, что так заинтересовало майора, усиленно рассматривая пол через его плечо, но, к сожалению, так ничего и не увидел. Жаль. На моё издевательство над ними, высокопоставленные работники военкомата внимания не обращали, они старались, как можно быстрее избавиться от меня с космической скоростью выписывая нужные бумажки. Благодаря их усилиям через полчаса я покинул военкомат, в моих руках был большой коричневый пакет, опечатанный сургучной печатью.
  Военный билет, повестку на расчёт и листок бумаги с адресом военной части, куда я должен прибыть своим ходом, положил в карман плаща.
   В отделе кадров конторы моей тайной работы мне выписали направление и командировочное предписание, ещё один запечатанный конверт лег в мой карман. В кассе передового отряда партии получил проездные и месячное содержание. Павел Васильевич напутствовал меня и пожал руку. Этот вопрос был решён, но оставался ещё один. Его и помчался решать в трест по обслуживанию торгового оборудования. Там повторилось всё уже пройденное в другом месте. Сдал повестку на расчёт в бухгалтерию, в отделе кадров получил трудовую книжку. В других кабинетах получил профсоюзный и комсомольский билеты. Выслушал пожелания всех руководителей служб, быстрей отслужить и вернуться в родной коллектив. Поблагодарил всех и пошёл в бухгалтерию в кассу. Получил расчёт и помчался на участок. По дороге в магазине купил три бутылки водки, две пива и две минеральной воды, батон и арнаутку, килограмм докторской колбасы, по цене рубль шестьдесят копеек за килограмм! Сказка, в которую молодые люди не поверят. Так я простился с коллективом, выставив всё это на стол.
   Дома мой уход в армию вызвал грусть и сожаление всех, ведь с моим уходом в армию ребром вставал вопрос:
  "Кто будет возить нас на работу? Мы привыкли ездить туда и обратно машиной!"
  Своё удовлетворение по поводу возникших трудностей семьи я постарался скрыть. Думаю, моё озабоченное лицо соответствовало их горю. Здесь же семейный совет решил, что Зина пойдёт на курсы водителей. Просветлели лица, печаль покинула всех!
  Две недели я ещё выполнял свои обязанности, доставляя семью на работу и обратно.
  Но вот наступил знаменательный день, последний день моей гражданской жизни. Ночью спал спокойно, попытался проститься с родной женой, пристал к ней, но получил отпор. Понятно, ей завтра предстоял тяжёлый рабочий день, а я со своими глупостями пристаю ..., с этим и уснул.
  
  Утром встал рано, Зина сладко спала и на мой поцелуй в щёчку среагировала адекватно, отмахнулась. Решил не отвлекаться. Одел, старые китайские парусиновые брюки, свитер, ботинки и куртку. В сопровождении толпы родных и близких в полном одиночестве направился на автовокзал. Мне нужно было ехать в город Чернигов. Отец отпросился с работы, ждал меня на платформе автовокзала. Автобусы на Чернигов отправлялись регулярно, через каждые час двадцать. Взяв билет, попрощавшись с отцом, занял место в автобусе. Взревел мотор "Икаруса", собранного в братской Венгрии и я отправился выполнить свой гражданский долг ...
  Через четыре часа 35 минут вошёл на КПП воинской части охранявшей и обслуживавшей аэродром Черниговского авиационного училища. Молоденький сержант бдительно просмотрел моё направление из военкомата и военный билет. Наблюдая за его действиями, я понял главное, враг здесь не пройдёт!
  О чём и сообщил радостным тоном бдительному воину, но тот по непонятной мне причине обиделся. Подозвал мощного молодого солдатика, достававшего мне до середины груди, и строго приказал сопроводить этого "хрена" к начальнику штаба. Его дружеский взгляд, устремлённый мне в спину, обещал нежное отношение старшего товарища. Он не знал то, что знал я. Увы, наша дальнейшая жизнь пойдёт разными путями. Поэтому я даже не среагировал на то, как он меня назвал, душевно поблагодарил его. На прощание, указав на штык, висевший в ножнах на его поясе, осведомился:
  - Скажите любезный! Выдадут ли мне такой автомат?
  А он опять, обиделся. Я так и не понял, почему он всё время обижается? Этот вопрос так и унёс с собой, не найдя и не получив ответа.
  Бравый солдатик проводил меня к кабинету начальника штаба батальона, постучал в дверь, приоткрыл её, всунул свою голову в получившуюся щель и доложил о нашем прибытии. Меня удивило одно. Как его голова влезла в такую щель? И снова вопрос без ответа остался со мной, а солдатик благополучно вытянув свою голову из щели, отошёл в сторону и кивнул мне. Я точно знал, что в такую щель не пролезу, поэтому открыл дверь во всю ширину и вошёл.
  В комнате за канцелярским столом сидел уставший майор. Я протянул ему мой военный билет и направление военкомата.
  Прочитав документы, он сделал отметку в моём военном билете. Затем бумаги из конверта, полученного в военкомате, он вложил в папку, эту папку, ставшую моим личным делом, он поставил на полку. Вызвал дневального по штабу и приказал провести меня на 27 объект. В сопровождении дневального я покинул здание штаба, мы прошли в конец территории их воинской части.
  
  Передо мной предстала обычная картина деревянной ограды хозяйственного двора, в которой была выкрашенная в зелёный цвет, встроенная в этот забор деревянная будка за ней виднелось одноэтажное здание из кирпича. Висевшая возле будки табличка гласила, что это проходная ремонтного завода ?127. Возле проходной солдат остановился, указав мне на дверь проходной, сказал:
  - Вам туда ...
  С чувством исполненного долга он покинул меня, а я, скрывая недоумение, вошёл в дверь проходной. Это было такое же помещение, какое я видел, когда приходил на завод, где работал отец. Мне стало плохо. Получалось, что меня направили изучать не тайны работы разведчика, а постигать производство ремонта самолётов. Тут же возникла безрадостная мысль:
  "Хотел в разведчики? Вот и попал! За год из меня сделают токаря или слесаря и пошлют куда-то работать "почтовым ящиком", как в фильмах ..."
  Если кто-то помнит фильмы о подпольщиках, партизанах, которые показывали в те годы, то тот должен помнить, что явки держали сапожники, слесари, лудильщики старых кастрюль. Это было безрадостным будущим и мне стало обидно за себя, но как дать задний ход? Не знал, поэтому пошёл вперед, к хозяевам заводской проходной.
  В отгороженном закутке, за окошком, сидел человек лет тридцати в форме ВОХР. Второй в такой же форме парень лет двадцати пяти стоял у вертушки. Но их форма никак не соответствовала их цепким взглядам и мгновенно напрягшимся фигурам. Даже такой неопытный физиономист, как я понял, что здесь что-то не так. Память услужливо подсказала мне, где я видел такое поведение и такое выражение глаз и лиц. Точно так реагировали на входившего человека постовые в здании моей тайной работы, получалось ..., это родная контора, но живущая под прикрытием?
  Гадать было бесполезно, бросил это бесполезное занятие и протянул конверт из конторы сидевшему за окошком человеку. Он внимательно осмотрел печати на конверте, сам конверт и только после этого вскрыл его. Успел заметить, что конверт содержал в себе ещё один конверт, к которому скрепкой были прикреплены две бумажки. Постовой, так теперь называл его, внимательно прочёл бумаги, прикреплённые к конверту, сверил их со своим списком и вернул всё мне. Теперь увидел, что бумаги, прикреплённые к конверту, были командировочным предписанием и направление на курсы специальной подготовки сотрудников УКГБ УССР. Круто! Но расслабиться и помечтать мне не дали, постовой произнёс строго и значительно:
  - Вам в кабинет номер шестнадцать. Это прямо по коридору, дверь справа по ходу движения. Проходите!
  Стоявший у вертушки второй постовой, отошёл в сторону, освободив мне проход. Пройдя вертушку, направился по длинному коридору к указанной комнате. Нашёл нужную дверь, постучал, получив разрешение, вошёл. Кабинет был метра 3х4 с одним закрытым решёткой окном. Сбоку от окна за письменным столом сидел человек в коричневом костюме, ему протянул конверт, с прикреплёнными бумажками. Он вначале прочитал предписание и направление, сделал отметку в списке, который был в папке, после этого осмотрел и вскрыл конверт. Прочитав содержимое конверта, он нажал кнопку на стоявшем на столе коммуникаторе, за моей спиной открылась дверь. Мужчина коротко бросил мне:
  - Следуйте за ним!
  Больше за всё время моего нахождения в этом кабинете не было произнесено ни слова. Скажу честно. В этот момент я был согласен учиться на сапожника, слесаря, лудильщика, да на кого угодно, в тех же фильмах, о которых я говорил раньше, так отправляли человека в камеру. Где он и пропадал. Но мой провожатый, который шёл сзади меня, коротко указывая направление движения, времени отдаться таким мыслям не дал. Скажу сразу, всё закончилось хорошо. В его сопровождении прошёл на склад, получил комплект солдатской формы, два синих комбинезона, постельные принадлежности и другую мелочь. Этот же человек показал мне столовую и проводил в комнату, где мне предстояло прожить год. Это была комната или камера? Всё-таки комната, ибо сопровождающий приказал мне через два часа явиться к начальнику учебного подразделения. Самостоятельно! Два часа мне давали осмотреться и приготовиться к новой жизни. Выяснив, что я не арестован, терять отпущенное мне свободное время не стал.
  Вошёл в комнату и осмотрелся. Небольшая светлая комната понравилась мне и начал её обследовать. В не большом коридоре было две двери. За ними обнаружил туалет и душ. В самой комнате у окна стояли две кровати, две тумбочки и большой шкаф. Ближе к двери стоял стол с настольной лампой. Решётки на окнах меня уже не пугали. С этим атрибутом местного интерьера уже смирился. Можно сказать, что мне было уютно. Почти. Развесив в шкаф свои вещи, застелив понравившуюся мне кровать, отправился к начальнику подразделения. Найти его кабинет было не трудно, одноэтажное здание имело один коридор посредине и целый ряд дверей вдоль его до самого конца. Двери имели только номера, но у меня в комнате на столе под стеклом лежал список, где указывалось, что скрывается под номерами. Кабинет начальника скрывался под цифрой 9, наверно для конспирации. В указанное мне время постучал в дверь под этим номером, получив разрешение, вошёл.
  В кабинете сидел мужчина лет пятидесяти, поздоровавшись, он дал мне папку. Я открыл её и пролистал листки бумаги, лежавшие в ней. Читал только заглавия. Распорядок дня. Программа курса. График занятий был плотным, это понял сразу, курорта не получалось.
  Занятия проходили двенадцать часов в день с небольшими перерывами на завтрак, обед и ужин. Воскресенье выходной, этого счастья не лишили, а один раз в месяц давалась длительная увольнительная. На целых двое суток! Или всё-таки я был не прав, почти курорт получается? Но эти мысли держал при себе. Наступил обед и смог познакомиться со своими товарищами по учебному подразделению. Быстро выяснил, что здесь проходили обучение такие же, как и я стажёры, только их направили сюда из разных областных управлений КГБ Украины. Здесь был республиканский учебный центр подготовки оперативного состава КГБ УССР. Крутое, закрытое учебное заведение. В отношении проживания мне повезло, в комнате должен были жить двое, но наша группа состояла из нечётного количества курсантов, а я приехал последним, вот и жил в комнате один. Иногда последнему везёт ...
  
  На следующий день после подъёма в шесть часов утра, началась моя учёба. Учили добротно и серьёзно, гоняли до такого пота, что сосчитать до какого так и не смог, сил не было. Но нас успокаивали, часто повторяя крылатое выражение великого русского полководца Суворова:
  - Тяжело в учении, легко в бою!
  Испытав всё положенное на себе, ответственно заявляю, от знания этого выражения легче не становилось. После занятий приползал, через силу ужинал, из последних сил принимал душ и уже без сил падал на кровать. Засыпал, точнее, отключался мгновенно ...
  Учили нас по программе, составленной наверно ещё в годы Великой Отечественной военные, ибо в жизни применять то, чему обучали, можно было только, если враги захватят нашу страну, или пойдут войной на наших братьев. Тогда я над этим смеялся, позже понял, что был не прав. Пригодилось всё. Курс обучения был насыщен и разнообразен.
  Учили вождению всего, что двигалось, владению приёмами нападения и защиты, стрельбе из всех видов оружия и целой куче специальных предметов. Как вы понимаете, партия всегда была с нами, в нас, поэтому политические занятия проводились два раза в неделю. Был и вообще экзотический предмет курс выживания и адаптации в условиях отсутствия цивилизации, наличия её носителей, людей. И так изо дня в день. Выдерживал всё с трудом, иногда хотелось выть и бежать прочь. Только самолюбие, упрямство и мечта стать разведчиком держали меня, заставляя преодолевать боль в мышцах несчастного тела. Занятие спортом, те нагрузки, которые получал на тренировках, помогли лично мне выжить.
  За всё время учёбы я один раз сходил в увольнение в город. Как всегда мне повезло. Мы носили армейскую форму, изображая солдат-переростков срочной службы, так как числились в рядах БАО, батальона аэродромного обслуживания. По этой причине ко мне прицепился военный патруль ...
  Начальник патруля, подполковник, долго убеждал меня, что моя шинель не соответствует уставу. Согласно ему она должна быть до пяток, а моя немного ниже колена. Уважительно я доказал ему, что шинель не подрезана, а такая от природы. На мои аргументы он согласился, но велел по возвращению в часть доложить старшине его приказ заменить шинель. Он проверит! Я решил не мучить его вопросом:
  - А как он проверит?
  Ответил, как положено по уставу:
  "Есть".
  Больше в увольнения в город я не ходил. Во-первых, было не интересно. Какое удовольствие просто шататься по городу? Во-вторых, ограничений в развлечениях для советского солдата было много, а по носимой форме и имеющимся у меня документам я был именно этим советским солдатом. В дальнейшем свои увольнения проводил отсыпаясь.
  Домой съездил один раз, но мне не повезло, жена была в командировке в городе Риге, поэтому я посетил тёщу и тестя. Подросшая сестра Зины была теперь девушкой, с оформившейся грудью и томными манерами, увидев меня, она скромно заметила, что очень сожалеет об одном. Том, что у них нет огорода, на котором в своей форме я был бы не плохим пугалом. На моё вежливое предложение вынуть вату из лифчика. Она ответила, что вата это дефицит, поэтому у неё всё натуральное.
  Я был заинтригован и спросил:
  - Зачем тебе так много?
  Она пообещала поделиться с сестрой. Авось мне обломиться. Возмущенная тёща прервала наши дебаты, изгнав дитя из кухни.
  Переночевал я у отца. Поупражнявшись в остроте языка на сестре. Утром к радости многих убыл к месту прохождения воинской службы.
  Занятия текли своим чередом, насыщенные ими медленно протекали дни, месяцы.
  Это сейчас вспоминая то время, мне кажется, что время пролетело быстро. А тогда дни тянулись медленно, с нетерпением ожидал конца учёбы. Хотя учится, мне нравилось, преподаватели и инструктора были людьми интересными и знающими.
  Сейчас располагая своим опытом, знаниями, могу сказать, они были профессионалами очень высокой квалификации. За время учёбы я со своей любовью к оружию сжёг патронов не меньше чем весь курс, но в этом нас не ограничивали. Стреляешь? Стреляй на здоровье! Ещё я обучился "русобою". Это специальная система рукопашного боя, создана она преподавателем одного артиллерийского училища. По своей эффективности она превосходила многие другие школы самообороны. Но особой гордостью нашего центра было освоение приёмов нахождения под огнём противника, сближения с вооружённым противником, качание "маятника". Оно давало возможность уходить от пуль противника. Фантастика! Так проходили дни учёбы.
  
  Время имеет особенность когда-то заканчиваться. Закончилось и время обучения в учебном центре, пролетели одиннадцать месяцев, тяжёлая учёба осталась позади. Предстояло сдать экзамены и зачёты. На последнем дыхании преодолел и это. Наконец, осталось сдать последний экзамен! Назывался он не очень оригинально:
  "Выживание в условиях "экстрима".
  Проводился этот экзамен так ...
  Курсанта усаживали в салон пассажирского УАЗ- 467, его окна были заклеены с наружной стороны. Отвозили на расстояние до двухсот километров и выпускали на свободу, без денег и документов. Задача была простой, любым способом, как можно быстрее добраться до нашей части, не попав в руки служителей правопорядка.
  При сдаче этого экзамена проявил себя с лучшей стороны. Побив рекорд по скорости, если он был.
  Начало у меня было, как и у всех. Меня высадили в густой лесопосадке вечерком часов в пять. Внешне выглядел здорово, мой затрапезный вид украшала трёх дневная щетина. Моросил осенний дождь. Мокрая облетевшая листва устилала землю. Мокрые деревья, мокрые кусты, мокрая земля. Брр, сыро и противно.
  Меня не просто отвезли, Бог знает куда, а в дополнении высадив из машины ещё с час, водили пешком с завязанными глазами. Завязали глаза добротно со знанием дела, освободить их должен был самостоятельно. Пока снял повязку, мои экзаменаторы уже исчезли в неизвестном направлении. Остался я один-одинёшенек, ни тебе бабы Яги, ни тебе доброго друга Кощея Бессмертного! В теории всё это решалось намного легче. А на практике? Ужас и завал! Но духом я старался не падать. В разведке мог попасть и в более сложные условия!
  Вот здоровый и наивный мечтатель. Разведчик, ёлки-палки! Но об этом узнал позже, а в тот момент вспоминал всё о шпионах. Всё, что почерпнул из приключенческих книг. Вспомнил и то, что читал о следопытах. Попробовал отыскать какие-нибудь следы, минут сорок лазил по мокрой земле, так ничего и не понял. Потом решил определиться со сторонами света по школьному методу. Увы! И следопыт, и турист из меня оказался ни какой. Оставив бесполезные попытки, повернулся и пошёл, куда глаза глядят. Но мудрым и хитрым был! Попыток определиться на местности не оставил, шёл зигзагом, прочёсывая лесопосадку. Мне повезло! Вскоре обнаружил поляну и просёлочную дорогу, проходящую мимо, а на этой поляне ждал меня подарок судьбы. Автомобиль "Жигули" 2101, приютивший влюблённую пару, которая сосредоточенно изучала процесс продления рода людского. Я им позавидовал. Год без женского тепла дело не радостное в моём возрасте дело, как настоящий мужчина даже завидуя им, я их процесс не прерывал ...
  Дождавшись окончания, открыл переднюю дверцу. В неярком свете салонного плафона скривив зверскую рожу, сладким голосом спросил дорогу на Париж. Женщина завизжала, забившись в угол.
  - Ой, прошу вас, не насилуйте меня!
  Делать этого не собирался, поэтому ответил ей голосом известного злодея-врага друга детей, любимого всеми носатого парня по имени Буратино.
  - Не, не буду, худа ты и больно неказиста!
  Она прекратила визжать, зло посмотрела на меня и демонстративно опустила локти, открыв приличных размеров грудь и крутое бедро. Понял, что она обиделась на несправедливую оценку. Как настоящий мужчина я честно признал свою ошибку, о чём и сообщил ей:
  - Виноват я мадам! Глаза подводят, ошибся, "Блудницу" Леонард да Винчи писал с вас. Простите ...
  Очень сомневался, что она знала Леонарда или его шедевр, женщины с обильными размерами тела, но мой извиняющийся тон её успокоил. Она начала демонстрировать себя откровенно кокетничая, но мне было не до созерцания её прелестей, внимания требовал её спутник. Мужчина лежал на разложенных сидениях, закрыв глаза и подняв руки вверх, думаю, это был его последний урок в изучении биологии. Не повезло! Он впал в ступор и шок у страдальца не проходил, а драгоценное время уходило ...
  Я обошёл машину и открыл дверцу с его стороны. Передо мной были только его ноги, всё остальное было выше. Дёрнул мужчину за то, что было ближе и доступней, за ногу.
  Его тело как воздушный шарик вылетело из машины на мокрую траву, но так и осталось неподвижным. Пришлось продолжить процесс оживления. Два медицинских массажных удара нанесенные по его телу, вернули его к жизни. Справившись с оживлением мужчины, пошёл дальше. Мою команду одеться и оправиться они выполнили, как поняли и смогли.
  Мужчина как солдат новобранец. Женщина медленно, упорно навязывая мне возможность полюбоваться её прелестями. Зловредная баба или догадалась о годе моего вынужденного воздержания, или просто издевалась. Как и во что она одевалась, описывать не буду, просто не хочу шокировать современных женщин, а женщины моего поколения эту сбрую знают. Но я уверен, они никогда и никому не расскажут правду, даже под пытками, поэтому буду скромным и я.
  Пока женщина проводила стриптиз одевания, мужчина успел привести в рабочее положение отброшенные сидения. С волнением он ожидал конца стриптиза своей подруги. Увы, он был не в том состоянии, что бы оценить его, а я по своей натуре не созерцатель. Простите! Просто по жизненным принципам я материалист, грубый материалист, предпочитаю один раз потрогать, чем десять раз увидеть. Жаль здесь утвердить свой принцип не мог. Наконец она стриптиз закончила.
  Я усадил голубков на передние сидения, заблокировал их двери и снова начал третировать бедных людей.
  - Ну, а теперь голуби выясним два вопроса. Неправильный ответ и пущу пулю в спину, каждому в отдельности и обоим вместе!
  Начал я гнусавым голосом, по очереди тыча пальцем руки в их спины.
  - Итак, начнём! Первый вопрос: сколько у нас бе6нзина? Второй: что мне делать с вами? Я только что застрелил двух бабушек. Они решили, что они партизанки на допросе в гестапо! Не хотели сообщить, где дорога на Чернигов? Пытать их времени у меня не было. Как нет его и сейчас. Умерли старушки геройски, так ничего и не сказав. Мой кольт 45 калибра ещё не остыл. Его пули на выходе оставляют отверстие размером с кулак. Ну? Что скажете вы?
  Мужчина закивал головой. Очевидно, он уже имел или видел такие страшные ранения.
  Женщина, презрительно скривив губы, промолчала. Отошла! Но ситуацию понимала, нарываться не хотела.
  Мужчина выдавил из себя ответ на мой первый вопрос и тут же надавил на жалость:
  - Бензина литров тридцать в баке. Да ещё и полная канистра лежит в багажнике. Дорогу на Чернигов знаю, прошу меня не убивать. У меня есть смягчающие обстоятельства. Имею трое детей почти грудного возраста и очень больную старуху мать, а кормилец я один. Если я погибну, они все сразу тут же умрут с голода. Ну и конечно хочу добавить очень важную деталь. Эту женщину я вижу первый раз в жизни. И вообще, я хороший семьянин и больше никогда так делать не буду. Прошу меня освободить на поруки ...
  Женщина молча, красила губы презрительно, посматривая на своего спутника.
  Рассказ мужчины меня очень тронул. Затронул нежные струны моей огрубевшей души. Чуть не заплакав, я приказал двигать в город Чернигов. И без глупостей! Иначе ...
  ... С какой скоростью и как мы ехали, рассказывать не буду. Представить это не трудно. Через три с половиной часа я покинул машину, сдержав слово не убивать их. О случившемся с ними происшествии заявлять в милицию или рассказывать кому-то они не будут, даже не стал брать с них таких обещаний. В этом был уверен на все 100%.
  А мучить их будет только одна мысль. Вдруг пойманный убийца раскается? Осознает свою вину, раскается, попутно расскажет милиции, чем они занимались в машине. Вот тогда будет завал! Ведь их милиция найдёт и сообщит в партком. Им что стреляться? Нет! Нужно взять себя в руки и жить!
  Машина, взвизгнув покрышками, умчалась, унося моих подельников и их тайную любовь к изучению процесса продления рода людского на дикой природе. А я, проводив машину сожалеющим взглядом, через голое поле, заросшее бурьяном, направился в часть ...
  Машина, с нашими сотрудниками отвозившая меня на последний экзамен, вернулась в часть через час после моего прибытия.
  
  Утром я предстал перед экзаменаторами.
  В моём рапорте была изложена немного другая история.
  ... Высаженный из нашей машины, я быстро вышёл к шоссе. Проезжавший по нему человек, увидев мою фигуру на обочине дороги у леса, остановил машину. Я рассказал ему свою историю. Мол, поругался с женой и без денег ушёл из дома. Теперь мне нужно попасть в город Чернигов, где живут мои родители, где меня ждёт меня крыша над головой и стол с едой. Человек вошёл в моё положение и довёз меня до нужного места.
   Моя история понравилась почти всем экзаменаторам. Только начальник нашего учебного подразделения покачал головой. Он был профессионал, руководителем такого центра даже учитывая руководящую и направляющую роль партии, ставили настоящего высококвалифицированного специалиста с большим опытом работы по профилю. Его опыт и интуиция обмануть было трудно профессионалу, а уж "желторотому" новичку в этой специальности, и пытаться не стоило, начальник центра четко уловил не стыковки моей версии. Увы, их я видел и сам. Самая главная нестыковка была в том, что трудно представить героя, который будучи один в машине найдёт в себе силы и мужество остановиться на пустой дороге у леса, пообщаться со здоровым верзилой. Сегодня так не поступит ни один даже со сдвигом по умственной фазе, получить права даже с таким дефектом сегодня не сложно. Тогда было на дорогах и в отношениях людей более спокойно, но и даже тогда едва ли можно было бы найти такого безрассудного героя. Меня подвела моя эйфория и самонадеянность, когда писал этот рапорт. Уверен в этом была виновата та женщина и год моего воздержания! Как себя не уговаривал, а её доступные прелести стояли перед глазами и отвлекали меня, не позволяя адекватно оценивать излагаемые события. Но "то, что написано пером, не вырубить топором" ...
  Рвать на себе волосы, не было времени, теперь главной задачей было не дать времени экзаменаторам подумать о деталях. Самый лучший способ добиться этого, это тарахтеть не прерываясь. Так и поступил. Импровизируя на ходу, бодро доложил, что имел в запасе ещё два варианта. Заинтригованная комиссия замерла, ожидая услышать мои шедевры, надежды их не обманул, скупостью не страдал, да и старался очень, врал вдохновлёно. Делать это мне было не трудно, всё ещё жил в мире иллюзий и видел себя бесстрашным разведчиком.
  Хотя признаю, предложенный мной вариант шедевром не был, но был не плох. Следуя ему, я находил ближайший военкомат и в нём объявлял себя беглецом из части, в которой мы все числились, раскаявшемся в им содеянном поступке. Для разбирательства меня бы доставили в часть, получив подтверждение из неё.
  Переглянувшись, члены экзаменационной комиссии согласились, что это тоже выход.
  Но опять подвёл начальник, по его лицу я понял, что он, как и я заметил слабое место в моём плане. Пока шли бы бумаги по инстанциям с победными отчётами о поимке дезертира и мужестве руководителей подразделений и служб, проявленных ими лично при этом опасном задержании, прошёл бы не один месяц.
  Тяжёло иметь дело с профессионалом! Но сдаваться не хотел и меня снова немного занесло. Помнил, молчать и дать возможность членам экзаменационной комиссии думать, было нельзя! Спасаясь, изложил третий план ...
  По нему собирался остановить патрульную машину милиции, разоружить наряд и вместе с захваченными в плен милиционерами, прибыть в свою часть.
  И вновь подвёл начальник учебного центра. Вот прицепился! Точно решил завалить меня, неугомонный критик.
  - А справитесь!
  Невинно посмотрев на меня, спросил он.
  - Ведь в машине будет трое вооруженных людей, подготовки которых вы не знаете?
  Вот здесь я выдал свой перл.
  - После обучения в вашем учебном центре эта задача по плечу любому из нас!
  Громко отчеканил я, смотря ему в глаза, он, выдержав паузу, продолжил разговор, сделав мне неожиданное предложение.
  - А инструктором не хотите остаться в моём славном подразделении? Звание получите. Квартиру через три месяца гарантирую!
  Спросил он. Как понимаете, для меня это было трагедией. Похоронить мечту? Нет! Ответил в духе требований того времени:
  - Я буду там, куда меня пошлёт партия!
  Только представьте, что мне предлагали! Приземлиться и стать обычным преподавателем? Ежедневно ходить на работу? Серые будни работы в учебном центре меня не прельщали, вера в себя свою одарённость гнали вперёд в неизвестное будущее разведчика. Вот и выкрутился, как оказалось очень удачно.
  Заместитель начальника центра по политчасти от удовольствия стукнул по столу кулаком. Он не был профессионалом. Бывший инструктор райкома партии направленный в органы, по партийному набору, совсем не знал специфики поведения людей и психологии. Начальник посмотрел на него и вздохнул, он был членом партии, вот и должен был думать по партийному. Поэтому и промолчал.
  Больше вопросов у членов комиссии ко мне не было. Начальник центра, он же председатель комиссии приказал мне идти отдыхать, а утром сдать обходной лист и следовать домой.
  
  Последнюю ночь я провёл в своей комнате. За прошедший год привык к ней, расставаться с ней, и со ставшим привычным ритмом жизни было жаль, но большая жизнь уже ждала меня. А в ней! Лавры победителя, фамилия на мемориальных досках, звёзды на погонах, звёзды "Героя" на грудь и конечно любимая жена.
   Утром сверху на форму надел солдатский бушлат, была осень, жарко уже не было. Сдав коменданту комнату и ключи, проследовал в канцелярию нашего учебного подразделения. Там начальник канцелярии выдал мне запечатанный конверт и обходной лист. Быстро оббежав всех, чьи подписи были нужны в обходном листе, зашёл в бухгалтерию. Получил суточные, проездные и направился в штаб батальона, где числился солдатом, проходящим годовую службу.
  Начальник штаба заполнил мой военный билет и дал мне большой коричневый пакет, в нём было моё личное дело. По запарке он пожелал мне успехов в гражданской жизни, потом до него дошло, кому он этого желает, покраснев, он махнул рукой.
  Я вышёл из его кабинета и заглянул в свой военный билет. Здесь был приятно поражён. Из военного билета узнал, что за выдающиеся успехи в боевой и политической подготовке мне присвоено воинское звание "ефрейтор"! Обезумев от радости, помчался в магазин на территории батальона, нужно было срочно изобразить на погонах бушлата то, что написано в военном билете.
  В магазине приобрёл метр узкой жёлтой полоски, меньше не продавали, иголка с ниткой, как и положено солдату была у меня при себе. Быстро соорудил по тоненькой полоске жёлтой ленты в полном соответствии с армейским уставом на каждый погон бушлата. Придирчиво осмотрел себя, сияя от гордости и счастья, направился на КПП батальона аэродромного обслуживания. Там дежурил знакомый сержант, извините старший сержант, которого я встретил, впервые прибыв в эту воинскую часть.
  Он уже давно выяснил, что я из лихих дядей, обитающих за высоким забором. Его сослуживцам от нас доставалось, когда мы отрабатывали проникновение на охраняемый объект и устранение вооруженных часовых. Едва узрев меня, он внезапно обнаружил прекрасный пейзаж за окном и, не отрываясь, начал изучать его. Отвлечься от этого созерцания, обратить своё внимание на какого-то ефрейтора, было выше его сил. А я спешил на автобус, он уходил через четыре минуты. Ждать, следующего, терять полчаса не было смысла. Так мы и расстались, не сказав друг другу ни слова. Не простившись. Не поговорив. Думаю, ему было очень обидно! Но, увы, такова наша суровая жизнь.
  Сорок минут спустя я был на черниговском автовокзале, там таксист набирал экипаж до столичного автовокзала. Требовалось ему четыре человека по цене семь рублей пятьдесят копеек с человека за место, больше в машину, к его сожалению не влезало. Пока вместе со мной набралось только трое, мы уже вместе целых полчаса ждали четвёртого, но он не шёл.
  Один из спутников устав ждать, предложил нам всем сброситься по десятке. Мы согласились, а водителю было по барабану, ему нужна была тридцатка хоть с одного пассажира, хоть с четверых. Через один час и двадцать минут, вечерние огни города - героя Киева встретили демобилизованного ефрейтора Советской армии.
  Взяв в руки свою тощую сумку, я ланью помчался к родному дому и родной изнывающей от одиночества жене. О своём приезде ей не сообщил, хотелось преподнести ей сюрприз, но сделать это у меня не получилось. Сюрприз преподнесла она!
  Но это я забежал несколько вперёд, сами понимаете причину моего нетерпения, извините, впредь буду последовательным в описании событий. И так...
  Я подошёл к нашему парадному. Окна родной квартиры встретили меня темнотой, хотя уже было около десяти часов вечера. Усевшись на лавочку у подъезда, решил ждать, ключей у меня всё равно не было.
  Ждать пришлось недолго. Через минут двадцать к подъезду нашего дома подкатила "Волга", престижная машина тех лет, водитель выскочил из неё. Одет он был прилично в тёмный костюм, белую рубашку и галстук. Оббежав машину, он открыл пассажирскую дверцу машины, ослепительный свет хлынул из салона в темноту угасшего дня. Этот свет был не искусственный от слабой лампочки. Нет! Это было сияние красоты моей дорогой истосковавшейся жены! Вот в этом ослепительном сиянии света моя жёнушка выпорхнула в наш мир. Выпорхнув, она положила свою прекрасную руку на плечо этого молодого человека она, смотря ему в глаза, своим лучезарным взглядом она собралась заговорить. Но не успела, подошёл я. Поспешил! Винил себя за своё нетерпение очень усердно, но уже потом, а тогда ..., у меня было радостное, игривое настроение. Не терпелось обнять мою воздушную, лучезарную жену, как можно скорее, поэтому, не смотря на тяжёлые кирзовые сапоги, я подошёл к ним бесшумно. Положив руку на свободное плечо молодого человека, произнёс загробным голосом восставшего из мёртвых отца принца Гамлета:
  - Пока мы проливали пот не жалея сил во славу нашей Родины, вы тыловые крысы лазили под юбки наших жён. Умри гнида!
  У меня всё получилось очень правдоподобно! Парень проникся словами и моментом, он медленно опустился на асфальт и мне послышался звук льющейся жидкости. Почему-то подумал, что у него что-то разбилось, наверно он не знал, что хрупкую тару нельзя носить в наружных карманах? Вот и разбил. Или это лилась какая-то другая жидкость? Пока я пытался решить этот мучивший меня вопрос, окаменевшая фигура моей жены ожила и неспешно пошла к парадному.
  
   Я уже говорил, что меня поражает способность женщин в любых ситуациях быстро приходить в себя и начинать подстраивать создавшуюся неприятную ситуацию под свою правоту.
  Оставив решение вопроса в отношении льющейся жидкости в разделе вопроса-загадки. Я топал сапогами, имитируя шаг каменной статуи Командора, следуя за своей половиной. Молодой человек остался лежать у машины со своими загадками, брошенный нами без помощи и участия. Забыв о нём, мы вошли в лифт, поднялись на свой этаж. Ожившая статуя нет, не Командора, а моей жены открыла дверь нашей квартиры и направилась на кухню.
  Я задержался в прихожей, как воспитанный человек в прихожей снял сапоги. Это был мой промах, ибо не воспринимаемый мной, но очень хорошо воспринимаемый не привычным к такому духу человеком, резкий запах портянок поплыл по квартире, заглушая тонкий аромат духов моей жены. Сняв портянки, сунул их в сапоги, не понимая, что их амбре не ушло, одел лежавшие под вешалкой носки. В них когда-то ходил по квартире, так было заведено в семье Зины. Одевая их, надеялся, что их хоть когда-то постирали, после последней моей или чужой носки. Уже в носках прошёл на кухню. В связи с моим внезапным появлением своих или чужих тапочек я тоже не обнаружил. В кухне сосредоточенная жена уставляла стол блюдами с нарезки, увидел в ассортименте сырокопченую колбасу, сыр, докторскую колбасу, буженину, красную рыбу. Добавкой служила начатая баночка красной икры, масло, три чёрствых кусочка хлеба, бутылка столичной водки с закруткой и два фужера. По выставленной водке понял, что назревал серьёзный разговор. Отвертеться от него возможности мне не оставляли, деваться было некуда, открутив пробку водочной бутылки, я налил в фужеры её содержимое. Даже не поморщившись, жена выпила свою порцию. Я не отстал. Закусывал, запихивая в рот вкусные закуски, и приготовился к спектаклю. Он не задержался.
  Залившись слезами, мне сообщили, что наш брак был ошибкой, что я сгубил её молодость и жизнь. Прожевав закуску, проглотив прожёванное, я подтвердил, что риск смертельной ошибки присущ многим профессиям: сапёрам, лётчикам, пожарным и ..., жёнам...
  Окончить перечисление всех известных мне профессий повышенного риска мне не дали, спектакль на мои реплики был не рассчитан, мне была отведена роль обвиняемого, поэтому слушать мои реплики моя дорогая жена не собиралась, она самозабвенно играла свою роль, обиженной жизнью, точнее браком со мной, женщины. Стал примерно слушать и узнавать много нового.
  - У всех нормальные мужья окончили институт. Делают карьеру, двигаются по служебной лестнице вверх, откосили от армии. А ты кто? Механик по холодильникам! ... Год служил в армии! Мне стыдно говорить о тебе, твоей работе своим подругам! Стыдно появляться с тобой на людях!
  Трагически изрекла она, залилась слезами, затем переведя дыхание и пару раз шмыгнув носом, она закончила свой монолог.
  - Нам нужно расстаться!
  Приговор прозвучал. До этого мечтал обнять её, прижать и ..., так далее, но после этого разговора всякое желание у меня пропало. Вздохнув, я согласно кивал головой, подтверждая правильность её слов и решение. Чтобы развлечь себя, думал, как лучше поступить? Застрелиться или повеситься? Моё молчание и задумчивый вид взбесили Зину, она тут же сменила пластинку.
  - Дура, я! Дура! Отдала тебе свою любовь, свою девственность, свою жизнь! А ты, ты ..., даже не скандалишь! Тебе всё пофиг, дубина!
  Новый град обвинений и нецензурных слов посыпался в мой адрес. Рассеяно схватив и хлопнув, вновь налитый мной фужер с водкой она выпала в осадок. Наконец, умолкла! Оставленный в покое, перенёс живой труп на кровать. Спать не хотелось, после такого жизненного зигзага заснуть было очень трудно.
  Вернулся на кухню, выпил ещё водки и предался любимому занятию. Анализировать и думать.
  Зину я понимал. Девять лет мы провели бок обок. Такое понятие как "безумная любовь", описанная в женских романах, мне была не понятна. Повезло мне или жизнь обделила меня? Не знаю. Зина всегда хорошо одетая и пахнущая дорогими духами была в моём пользовании, это льстило моему самолюбию. Благодаря связи с Зиной я узнал, что есть сытая, тёплая жизнь. Но в моей жизни моя тайная жизнь всегда была на первом месте, она была самой главной для меня. Для Зины сейчас наступило время задуматься. Что я для неё? Нужен ли?
  Время, детства прошло и старые ценности, поменялись. Заведующая отделом одежды в универмаге должность хлебная и престижная, в будущем она имела шанс подняться ещё выше. Должности директора универмага или директора объединения торговли ей были не заказаны. Конечно, теперь к своему спутнику у неё были другие требования. А я был простым рабочим, механиком по холодильным установкам! В компанию подруг Зины я не ходил, так сложилось с самого начала нашей совместной жизни с Зиной. Их мужья были небольшими начальниками, секретарями комсомола, но имели перспективу роста, на их фоне я был обычным, чуждым их интересам и их жизни человеком. Зина разговоров обо мне избегала, стеснялась. Конечно, моя вторая тайная жизнь поднимала меня над всеми, но она была и оставалась тайной. Всё это я осознавал и понимал, поэтому на Зину не злился. Она не была ни в чём виноватой. Разве, что в своей глупости и жизненной неопытности. Хорошо хоть детей не завели, а то страдал бы ещё и ребёнок. Но если говорить честно, то я не страдал, а по моим наблюдениям не страдала и Зина. Подтверждение этим выводам получил очень скоро.
  Уже светало, когда я закончил свои размышления. Приведя себя в нормальное состояние двумя чашками кофе. Я умылся, побрился и направился в наш районный военкомат. Необходимо было выполнить нужные формальности, откладывать их не хотел, вот и шёл, весь углубившийся в мысли о Зине, о своей дальнейшей жизни. Решить предстояло многое, а пока ..., бодро зайдя в кабинет военкома, доложил:
  - Ефрейтор ....., после прохождения действительной воинской службы прибыл.
  И протянул ему коричневый пакет с личным делом. Военком вскрыл пакет, достал моё личное дело. Прочёл мою характеристику из части и похвалил меня:
  - Орёл! Достойный награды! Молодец, ефрейтор!
  Военком подолгу службы знал, откуда я. Как человек военный и имеющий грешки от своей должности, он не только не любил передовой отряд партии, но и боялся его. Естественно боялся и его бойцов. Поэтому долго мы с ним общаться были не расположены, на этой ноте мы и простились. Получив нужные отметки в своём военном билете, направился домой. Домой?
  
  Моя жена, увы, теперь только по документам уже проснулась. Она лежала на кровати с мокрым полотенцем на голове, устремив страдальческий взгляд своих прекрасных глаз раненой лани в потолок. Умирала бедняжка или решала философский вопрос. Что ей более подойдёт, гильотина или топор? Ужасная боль терзала её, снова употреблю тоже слово, прекрасную голову и ей приходилось выбирать лекарство для её больной головы. Выбирала она из двух лекарских орудий указанных выше, но, что сдерживало её так это сознание, что нужно вставать и идти искать орудие казни. Понимала так же, что потом нужно будет идти искать ещё и палача. А вот на это сил не было тем более. Поэтому она тихо лежала и постанывала, думала, что я не выдержу и пристрелю её. Но у меня не было из чего совершить этот акт милосердия, вот и стал доктором Айболитом.
  Повязав свою голову белым полотенцем, замаскировавшись под доктора, налил в рюмку грамм пятьдесят водки, а в фужер огуречного рассола из банки. Взяв всё приготовленное в руки, подошёл к страждущей смерти и протянул ей рюмку с водкой.
  - Я умру сразу? Это будет не больно?
  Спросила она, нежным голоском умирающего ангела, смотря на меня с надеждой.
  - Не дождёшься! Твоя смерть не будет на моей совести!
  Голосом Синей Бороды проревел я.
  - Идиот, ненормальный! Чего орёшь!
  Взвилась умирающая богиня, схватив рюмку, она решительно опрокинула её содержимое в свой рот. Скривилась, передёрнулась и опорожнила бокал с рассолом. Лекарство начало действовать! Это становилось заметно с каждой минутой. Через десять минут ожившая красавица носилась по квартире, собирая свои вещи. Этот процесс прерывался периодическими походами к телефону. Родной маме, дорогим подругам, бедная девушка трагическим голосом сообщала, что ушла от своего изверга, испортившего ей жизнь и сгубившего её молодость.
  Я всё это слышал, но скромно сидел на кухне пил кофе и запивал его водкой. Или наоборот? Понять меня можно. Ведь у меня было горе!
  Крамольные мысли витали в моей голове.
  "Может предложить моей милой, жить как раньше? Ну, пусть появится в нашей жизни ещё один человек. Подумаешь проблема! Появляются же дети?"
  Героическим усилием сдерживал свой язык, подавлял в себе эту крамольную мысль. Зная свою спутницу, я не был уверен, что эта мысль ей не понравиться. Борьба с собой, со своим языком, отнимала все мои силы, мысли и внимание, поэтому я, вздрогнув, услышав вопрос моей любимой жены, раненой лебёдушки, обращённый непосредственно ко мне.
  - Мы ведь остаёмся друзьями? Ведь было в нашей жизни и много хорошего!
  Прекратив свою суету, внезапно произнесла она. Меня охватил животный страх, я сжался в комок.
  "Читает мысли!"
  В панике пронеслось в моей голове. Не имея сил ответить, я замычал, радостно кивая головой. Она уже жалела меня. О, женщины!
  Но я задержался с ответом и Зина уже переключилась.
  - Вот и чудесно! Ты можешь жить пока здесь, можешь пользоваться нашей машиной. У нас и квартира, и машина есть. В субботу в восемь я закажу столик в ресторане гостиницы "Мир". Познакомлю тебя с одним хорошим человеком. Уверена, вы с ним подружитесь! Хотя, что я говорю, зачем вас знакомить, ты же его хорошо знаешь!
  Выпалила она и по привычке, чмокнув меня в щеку, она тут же подставила свою. Я добросовестно выполнил ритуал прощания супругов. Моя радость, моё счастье упорхнуло. Не мучась, я прилёг на диван и уснул. Проснулся вечером. Сложил в сумку свою армейскую одежду и направился к отцу. Ему моё казённое обмундирование пригодится работать по хозяйству, сестре я решил подарить двадцать пять рублей. Очень приличные деньги в то время.
  Отец обрадовался мне сразу, сестра после вручённого подарка. Отец не задал вопроса:
  "Почему я пришёл сам?"
  Он понимал безнадёжность нашего не равного брака, но с нравоучениями не лез.
  Мы пообедали, выпили по сто грамм огненной воды, немного посидев у отца, я возвратился домой. Домой? Простите, в бывшую квартиру моей бывшей жены, где мне разрешили временно пожить. Пустая квартира встретила меня тишиной, разделся, принял душ и лёг на нашу широкую кровать.
  " ... Рана, от потери любимой, уже зарубцевалась. Но горечь утраты, навсегда поселилась в его раненом сердце ...".
  Вспомнилась строка из прочитанного когда-то романа. Как и положено вздохнул, затем с чувством исполненного обряда боли от потери любимой спутницы жизни я уснул. Ночью спал спокойно, слёзы и кошмары не мешали мне ...
   Наверное, постороннему человеку покажется странным то, что я так спокойно рассказываю о своём разрыве с Зиной, это будто бы необычно для молодого парня моих тогдашних лет. По общепринятым стандартам я должен был скандалить, ревновать, переживать, бороться за неё, а я говорю об этой "трагедии" в своей жизни с улыбкой и спокойно. Это не маска, одетая мной чтобы скрыть свои истинные чувства, обмануть окружающих. Нет! Я говорил так, как и чувствовал потому, что у меня не было любви, не было обожания и восхищения моей половиной, она просто не была моей половиной. Почему? Попробую объяснить. Во-первых, с умением любить и ревновать чужого тебе человека нужно родиться, быть Отелло дано не каждому. Во-вторых, с годами наблюдая окружающих тебя в жизни людей, начинаешь понимать, что все они играют роли, диктуемые им мнениями окружающих людей, обстоятельствами, средой обитания. Я понял это ещё в молодости и жил, наблюдая за игрой остальных людей даже не из зала, а из зашторенной ложи, где пребывал в одиночестве. В-третьих, у меня была тайна, тайная жизнь, которая для меня ещё стояла на первом месте, отодвинув всё остальное далеко в сторону. Именно по этим причинам мой разрыв с Зиной или Зины со мной, был простым незначительным эпизодом, который воспринял спокойно, без общепринятых сцен и страданий ...
  
  ... Утром проснулся, в хорошем настроении, умылся, оделся, выпил большую чашку кофе, поколебавшись, ехать машиной или троллейбусом выбрал последнее, общественное транспортное средство и направился в контору передового отряда. Постовой на входе проверил список, нашёл мою фамилию в нём и пропустил. Быстро взбежал на третий этаж и остановился у знакомой двери, постучал и вошёл.
  ... Павел Васильевич встал из-за стола и радостно приветствовал меня. Вообще я очень коммуникабелен, но очень редко встречаются люди, с которыми возникают тёплые дружественные отношения с первого мгновения встречи. Это и был такой редкий случай. Не смотря на разницу в возрасте, звании, занимаемой должности дружбу с Павлом Васильевичем я пронёс через всю его жизнь, ибо я же проводил его в последний путь. Жизнь забросила меня в другую страну, другое государство, Украина тоже стала другим государством, но и изредка бывая в Киеве, я всегда посещал его могилу, с тоской смотрел на высеченный, на чёрном мраморе барельеф моложавого генерал-майора. Но это было намного позже, а сейчас он радушно встретил меня и суровым голосом приказал зайти в технический отдел, изобразив на лице испуг, я покинул его кабинет.
  В техническом отделе меня встретил щуплый парень в очках, с погонами старшего лейтенанта. Он провёл меня, в фотолабораторию, окинул взглядом мои плечи и вышёл. Вернулся он, неся в руках китель с погонами лейтенанта и петлицами нашего ведомства, защитной рубашкой и галстуком, протянул всё это мне. Я натянул это добро на себя, сел на табурет перед белым экраном. Парень повозился со светом, повертел меня, щёлкнул фотоаппарат. Пара щелчков и парень попросил меня погулять минут десять, указав на столик с журналами.
  Через минут пятнадцать я расписался в журнале. Парень на моих глазах уничтожил негативы и вручил мне три фотографии. Молодое лицо серьёзного лейтенанта было мне знакомо. Одна фотография 5х6 сантиметров, для анкеты в личное дело. Две 3х4 для удостоверения и карточки учёта. С ними и направился в отдел кадров, через полчаса я вышел из кабинета отдела кадров, помахивая новеньким коричневым удостоверением. На лицевой стороне обложки красовался герб нашей страны, под ним было написано название нашей конторы, ниже большими буквами было написано название документа. Все это было написано золотыми буквами. Смотрелось классно!
  Тушь просохла, я спрятал в карман свою драгоценность и пошёл дальше. Конечно, направился в финансовый отдел, где получил деньги. Подъёмные, пайковые и месячное содержание, в соответствии с моим новым званием.
  Вернувшись в кабинет, Павла Васильевича, я доложился, представившись по новому званию. Что меня заставило сделать такое предложение, малознакомому человеку, да ещё и своему начальнику? Не знаю! Радостью от своего нового звания поделиться в силу секретности ни с кем не мог, а хотелось очень! Поэтому сказал просто так, без каких-либо задних мыслей и надежды на положительный ответ:
  - Не сможет ли товарищ подполковник составить компанию молодому лейтенанту скромно обмыть его первые маленькие звёздочки?
  Павел Васильевич усмехнулся, внимательно посмотрел на меня, мои глаза встретили его изучающий взгляд. Это продолжалось какое-то мгновение, потом приняв какое-то решение, он посмотрел на свои часы, махнув рукой, решительно произнёс:
  - Не уважить просьбу молодого человека, только что ставшего офицером, плохая примета! Тут у меня намечалась встреча, да ладно совместим. Надеюсь, никто не будет против дополнения...
  Он снял трубку внутреннего телефона. Коротко переговорив, он прошёл в небольшую дверь в стене его кабинета, велев мне подождать в кабинете. Я остался ждать его, заняв место у окна и созерцая улицу Владимирскую. Вскоре он вышёл, уже переодетый в гражданский костюм, вместе мы покинули здание управления, по пути отметились у дежурного об убытии. При выходе из здания я предъявил постовому своё новенькое удостоверение, улыбнувшись, он отдал честь, так поздравив меня.
  
   На улице напротив входа стояла чёрная "Волга" заместителя начальника управления. Я был новичком, ещё не знавший многого из жизни и нравов нашей конторы. В силу этого я ещё не знал, что этого молодого, для своей должности, полковника с серьёзным строгим лицом мягко сказать, боялись все. Он был ровесник Павла Васильевича но, не смотря на небольшое звание, занимал, генеральскую должность. Моё незнание не позволяло мне тушеваться или испытывать неловкость в присутствии грозного чина, вслед за Павлом Васильевичем я спокойно нырнул на заднее сиденье машины.
  - Где Борис?
  Спросил мой начальник тогда ещё не знакомого мне человека, сидящего на переднем сидении рядом с водителем. Тот бегло окинул меня цепким взглядом, и вновь отвернувшись, спокойно ответил:
  - На месте сбора обеспечивает секретность нашему торжественному обеду. Проводит пробу блюд, рискуя своим желудком.
  Спокойно ответил страшный человек и рассмеялся. О ком они говорили, я не понял. Обо всём узнал позднее, окунувшись в жизнь и интриги конторы моей тайной службы. Борисом они называли полного, круглолицего с постоянной улыбкой на лице человека, который подчинялся лично начальнику управления. Его отдел осуществлял контроль за всеми, работниками передового отряда партии, не зависимо от должности и звания. Теперь такая служба называется управлением собственной безопасности, но суть её работы осталась та же.
  О дружбе этой странной троицы мне приходилось слышать краем уха в мою стажёрскую бытность, но тогда значения этим разговорам не придал, они мне были не интересны, да все и обсуждать её опасались.
  Позже я узнал историю этой дружбы, этих отношений, столь разных людей. Дружили они с раннего детства, росли вместе в одном дворе, ходили в один класс. Вместе поступили в училище, избрав один общий путь в жизни. Я завидовал такой преданной дружбе даже принятый ими на правах младшего друга. Сейчас я понимаю, что и мне достались не менее преданные друзья, Зина и Виталик, не смотря на наши запутанные странные отношения ...
  Знания и сравнения пришли позже, а тогда ..., через полчаса мы вышли из машины, отпустив водителя на три часа, возле ресторана "Ветряк" стоящего на отшибе Киева. Тогда. Теперь Киев разросся, но этот ресторан так и стоит одиноко, за украинской ВДНХ.
  Поднявшись по ступенькам, мы вошли в фойе ресторана и прошли в зал. Народа в ресторане было немного, ресторан считался на окраине, почти за городом и посещали его в основном вечером. Я следовал за своими спутниками, немного отстав от них. Они сориентировались быстро, шли, не останавливаясь, к накрытому столу, у которого суетился полный мужчина. На нас он внимания не обращал, был занят, жевал кусок колбасы. Мои спутники переглянулись и рассмеялись, мужчина обернулся на их смех, махнул рукой и присоединился к смеющимся моим спутникам. Я чувствовал себя неловко в этой компании, рассчитывал на обед с Павлом Васильевичем, а оказался в компании чужих людей, но постепенно осваивался. Павел Васильевич представил меня и объяснил причину моего присутствия, позже узнал, что случайно попал на чужой праздник. Друзья отмечали очередную годовщину своей совместной службы. Павел Васильевич был самый младший из них по должности и значимости в нашей системе, но оба товарища никогда не оспаривали его решений. Поэтому к тому, что он привёл на их торжество молодого незнакомого парня, отнеслись спокойно, без вопросов и возражений.
  Хочу сразу заметить, что ещё более полугода они настороженно и внимательно наблюдали за моим поведением и моими поступками, хотели понять, что я за человек. Смотрели, не буду ли я козырять нашими отношениями, злоупотреблять ими. Но к субординации я относился очень строго. Лишнего не болтал, на их предложения перейти на "ты", сразу ответил отказом, упрямо называл их по именам и отчествам, даже когда мы находились наедине. Это они начали, не только находясь со мной наедине, а и при посторонних обращаться ко мне по имени. От них это подхватил даже начальник управления, хотя он не входил в наш коллектив. Понятно, что это породило много догадок и предположений наших любознательных и наблюдательных сотрудников. Так был причислен к близкому кругу высокородных особ, хотя честно говоря, на эти разговоры мне было наплевать, своё место знал.
  
  ... Между тостами о службе и дружбе, прозвучал и тост в честь молодого лейтенанта. Я немного освоился и просто поведал о своём новом семейном статусе. Говорил с юморком, описывая это, но за столом возникла тишина. Прервал её, как старший по должности, заместитель начальника управления.
  - Везёт же людям!
  Второй грозный человек тоже вздохнул, с завистью посмотрев на меня. Расстроился только мой непосредственный начальник.
  - Может всё ещё наладится?
  Произнёс он, посочувствовав мне.
  Позднее, сойдясь ближе с моими старшими товарищами, я бывал у них дома и понял причину их разных отношений к моей утрате тогда.
  У грозного заместителя начальника управления жена была начальником восьмого отделения, политотдела МВД УССР. Властная женщина, такой она была на работе и дома, поэтому он отдавался работе полностью. Встречался с нами, бывал у каждого в гостях, когда его и не приглашали. В управлении был постоянным ответственным на все праздники, просто стараясь не бывать дома. Детей у них не было.
  Начальник страшного отдела был женат на рослой красивой женщине директоре городского дома торговли. По ошибке и молодости она родила ему дочь, серьезная, полная девочка была точной копией отца. Воспитанием дочери он и занимался, любил её и боготворил. Она также любила отца и холодно воспринимала мать. Мать от этого отношения дочери не страдала, она жила своей цветной, праздной жизнью. В дальнейшем девочка оправдала надежды отца, выросла и стала медицинским гением хирургии, попасть к ней на приём было очень сложно. К товарищам отца она относилась с любовью и уважением. Только со мной, как самым младшим она иногда расслаблялась, шутила, предлагая сделать мне операцию по удалению гена холостяка. Я в долгу не оставался, опустив глаза, сообщал ей как врачу, что дело не в гене, а в полученной мной когда-то травме. В годы моей ранней молодости, превысивший дозволенную скорость велосипедист, врезался в меня, повредив моё мужское достоинство. Вот теперь я и несу тяжёлый груз этого события. Но она не сдавалась. Подумав, отвечала, что я ошибся, велосипедист повредил мне голову. Вот такая умная и добрая девушка, была дочерью моего старшего друга!
  Единственным счастливцем в семейной жизни был мой начальник. Его жена миловидная, стройная блондинка любила и боготворила своего худого длинного мужа. Это было не понятно, ибо посмотрев на его лицо, красавцем назвать его, не поворачивался язык ни у кого, но его жена имела своё мнение. Она воспитывала их сына, вела дом и радостно принимала нас, его друзей, а мы, обнаглев, часто отдыхали в кругу этой счастливой семьи ...
  
  Обед закончился и мы разъехались. Я после долгого спора таки добился своего и заплатил за обед по теперешнему времени смехотворную сумму. Шестьдесят пять рублей! Вообще счёт был на шестьдесят три рубля сорок три копейки. Рубель пятьдесят семь копеек оставил на чай официанту. Это были королевские чаевые.
  С тех пор мы часто обедали, ужинали, выезжали "на пенёк", распить бутылку водки на природе вместе.
  На следующий день меня вызвал заместитель начальника управления по кадрам и быту, он вручил мне ордер на однокомнатную квартиру в кирпичном пятиэтажном доме в Электротехническом переулке. Через день я прописался по указанному адресу. Позже получив доступ к документам паспортного стола, я прописал по этому адресу одного человека. Очень похожего на меня, практически близнеца, но с другими паспортными данными. Точнее фамилией. Это и многое другое, о чём расскажу позже, я сделал это тогда, просто повинуясь какому-то импульсивному порыву, особо не думая, зачем так делаю.
  Но вам об этом своём незнании не скажу. Лучше восхваляйте меня! Называйте провидцем, увидевшим уже тогда, это будущее нашей великой и дружной страны. Страны, разъехавшейся на отдельные страны, по разным комнатам, когда-то большой коммунальной квартиры. Мы забили все имеющиеся двери и теперь по приставным и верёвочным лестницам мы лазили в окна своих комнат нашего когда-то общего дома. В своих комнатах успешно развиваем свой национальный язык и забытую нами национальную культуру. Увы, не в первый раз.
  За всеми этими хлопотами наступила суббота. Перебрав свой не богатый гардероб, я оделся как можно приличней и с опозданием в пять минут вошёл в зал ресторана гостиницы "Мир". Осмотрелся ...
  В углу за тремя сдвинутыми столами гуляла, как теперь говорят компания лиц "кавказской национальности". Тогда к ним, да и ко всем другим "инородцам" относились иначе. Да и они все вели себя скромнее, не было понятия "правоверные и неверные", нищие и избранные богатые. Их широкие души, кавказское гостеприимство и непосредственность привлекали людей, ведь все мы были братьями. А уж те, кто жил от чаевых были просто от них без ума. Деньгами они швырялись, не глядя, прогнуться перед ними было нормальным явлением. Вот все и прогибались. Возле их столика суетились тучей мух, вальяжные официанты, ресторанный оркестр щедро знакомил всех посетителей с кавказскими песнями и мелодиями. Ближе к выходу у окна, за столиком сидела моя бывшая жена, а теперь мой друг! Красавица была одета, в шикарное платье, смотрелась она на пять баллов. А вот рядом с ней ..., сидел сюрприз!
  В пухленьком человеке, одетом в шерстяной серый костюм, белую рубашку и серый галстук, я узнал Виталика! Знал, что он работал в зубном отделении нашей поликлиники, был хорошим протезистом. Из этого соседства понял всё сразу, преуспевающий зубной врач был наградой за муки и не равный брак моей бывшей супруге.
  Это было нормально.
  Виталик благодаря своей специальности занимал довольно высокое положение в глазах людей. С ним было не стыдно ходить в гости к подругам, отвечать на вопрос где и кем работает муж, раздавать обещания о том, что он кого-то примет вне очереди на протезирование зубов. Вот всё и стало на свои места, как и должно, было быть с самого начала. Равный брак двух представителей успешного класса нашего общества. Пусть и с опозданием Зина показала свою практичность. Новый муж всегда был под рукой, был уважаемым человеком, имел побочный доход не меньше, чем она, да и нужными знакомствами располагал. Зубы в разном количестве и соответственно проблемы с ними имели все. То, что Виталик давно обожает Зину и мечтает о ней, я знал. Хотя разговора на эту тему никогда у нас с ним не было. Изобразить безразличие, мне было не трудно, действительно ничего не чувствовал. Ни досады, ни сожаления, ни зависти ...
  Я подошёл к столу, галантно поцеловал руку прекрасной молодой женщине, ободряюще хлопнул по плечу, почему-то сжавшегося друга. Наверное, хлопнул сильно, ибо его перекосило. Но ведь треснул его от большой радости!
  - Поздравляю! Поздравляю! Счастья Вам друзья желаю! Пусть детским криком полнится ваш дом и семеро козлят живут в нём. Деньги пусть текут рекой и подарок вам за мной! Детки быстро пусть растут и внучат вам принесут! Старость встретить поскорей в кругу внуков ...
  Начал петь я пожелания громким голосом Отелло, но закончить не успел. Мой новый друг, бывшая жена, не выдержала моих добрых пожеланий.
  - Дурак, забацаный! Шут гороховый ...
  Взвизгнула она, добавив несколько слов не могущих исходить из нежных уст девушки-красавицы.
  Я поднял руки и нормальным голосом сказал:
  - Не психуй, дорогая, злость портит красоту твоего лица, я действительно рад за вас, моих самых близких друзей-товарищей!
  Обнял их обоих и поцеловал целомудренно в лоб. Ответных эмоций Зины опасался, поэтому тут же добавил:
  - Мы снова вместе, как когда-то в уже ушедшей беззаботной юности ...
  Зина подозрительно посмотрела на меня, увидев, что я серьёзный она шмыгнула носом и прижалась ко мне. С другой стороны моей груди ко мне прижался пухленький Виталик. Мир и покой снизошёл в наши души. Или сердца? Или нужно сказать не так? Ладно. Проехали! Главное, что они шмыгали своими носами, а у меня почему-то повлажнели глаза. Разомкнув тёплые объятия, мы уселись за стол и от души выпили за дружбу и за счастье. Холодные закуски, салаты и нарезки уминали дружно, Зина заботливо следила за наполняемостью тарелок, моей и Виталика, по её знаку, официант принёс горячее. Моя любимая котлета по-киевски! Это был знак внимания со стороны Зины ко мне, знала мою слабость. Но отведать моё любимое блюдо мне спокойно не дали ...
  Возле нашего столика возник горный красавец! Горячий от природы он был подогрет коньяком и чувствовал себя хозяином всех и всего. Положив руку на плечо Зины, он изрёк:
  - Пошли дорогая! Потанцуем, а твоим козлам я дам капусты!
  Сказанное ему самому очень понравилось, и горный орёл радостно заржал, превращаясь из пернатого, толи в коня, толи в ишака ...
  
  Виталик, как новый хозяин этого плеча решил выразить протест против подобной фамильярности, он попытался встать, но быстро передумал это делать. Думаю, он вовремя вспомнил, что сам себе зубы вставить он не сможет и решил не экспериментировать с ними. Я его не осуждаю, каждому своё.
  Например, я в течение времени, происхождения всех этих событий пытался наперекор судьбе, отковыряв кусок котлеты, всё-таки съесть его. Этот процесс поглотил меня всего, отрываться не хотел. Поэтому миролюбиво сказал молодому орлу:
  - Простите уважаемый человек, девушка прекрасна, но она с дефектом "хромая у неё ножка"! В силу этого она не танцует. Стесняется, простите!
  Зина не сумела даже возмутиться за "хромую ножку", от страха её заклинило, она молчала, только страх плескался в её глазах. Горячий не привыкший к отказу горный человек, решил, что моё лицо нуждается в некоторой правке или массаже. Долго он не думал над этим, его кулак полетел к моему лицу. Не могу объяснить причины, почему у меня есть этот комплекс, но я очень люблю своё лицо. Совсем недавно я получил кучу новых навыков, умений и знаний, вот и применил их автоматически, как меня учили делать почти год. Коротким ударом в подбородок, отправил орла отдыхать к столику друзей. Взмахнув руками, как крыльями, этот горный орёл долетел до них и затих, но на этом попытки нанести ущерб моему лицу или организму не закончились, из-за стола вылетело сразу три орла. А говорят, трое одного не бьют! Врали?
  Я человек честный и справедливый, по моему мнению, друзья должны быть всегда вместе. Иначе, зачем нужно понятие "дружба"? Троица друзей-орлов с этим моим мнением согласилась и улеглась рядом с другом. Больше из гордого горного народа друзей у этих лежавших на полу орлов, не было, или они были, но берегли свои перья и тела, руководствуясь этим, они остались сидеть за столом, так им было удобней. Лежать рядом с поверженными братьями на полу, они почему-то не захотели.
  Но у орлов, птиц занесенных в красную книгу, нашлись защитники, борцы за сохранность этого вида вымирающей фауны. Правильно? Или напутал? Может это были борцы за справедливость, порядок и мир? Во всём мире. Но это наверно не очень важно, главное это то, что они поспешили на защиту поверженных орлов и успели! В зал влетел лейтенант милиции в сопровождении сержанта этого же органа. Лейтенант бросился ко мне, опять метя в моё лицо! Далось оно им всем! А может я красавиц? И все завидуют? Решил, подумать над этим вопросом позже, а пока начал спасать своё любимое лицо. Спас. Лейтенант дополнил группу отдыхающих орлов, но сержант схватился за кобуру. Я посмотрел ему в глаза, покачав головой, ласково сказал:
  - Не трогай пушку! Это будет опасно для твоего же здоровья!
  Сержант был не молод, имел жизненный опыт, умел рассуждать трезво. Оценив создавшуюся ситуацию, меня, он проникся и замер, отведя глаза в сторону от лежавших тел. Но неожиданно пришла дополнительная помощь зверски избитым хулиганом гражданам страны советов, она одним махом решила все проблемы.
  В зал ресторана в сопровождении двух сержантов ворвался смелый майор тех же органов, с табельным оружием в руке. Помощь прибыла оперативно и вовремя! Как и положено. Майор, увидев поле сражения с лежащими на нём телами, мгновенно определил виновника этого побоища и сразу же заорал, обращаясь прямо ко мне:
  - Избиение граждан, сопротивление представителям власти, избиение офицера милиции! Ну, у тебя и букет у тебя парень! Лет на пять потянет, если с судьёй повезёт. Советую немедленно сдаться, не усугублять своё положение. Руки вверх и лечь на пол, иначе применю оружие ...
  Я его не перебивал, ибо был занят тем, что тщательно вытирал руки салфеткой, готовился к следующему своему действию. Убедившись, что вытер руки хорошо, не заметно достал своё новое удостоверение, расположил в руке, встал из-за стола и запричитал:
  - Товарищ майор! Как хорошо, что вы пришли. Разберитесь, пожалуйста!
  Подлетевшему майору продемонстрировал вид моего удостоверения с наружной стороны, хотел продемонстрировать и внутренний вид, но ему хватило и вида с наружной стороны. А жаль! Название нашего отдела пугало даже меня. Майор мгновенно что-то понял и тут же сменил врага и тему своего выступления, он гневно закричал:
  - Что ж это твориться? Люди пришли поужинать, а эти торгаши устраивают драки в общественном месте, да ещё бьют сотрудника милиции!
  Свои слова майор сопровождал жестами, указал сначала на нас, затем на пострадавших и последним указал на начавшего шевелиться лейтенанта. Дальше из него посыпались команды и распоряжения:
  - Этих хулиганов в отделение! Официант! Рассчитайте этих драчунов и пусть заплатят за разбитые фужеры и посуду!
  Мудрые сержанты сразу сменили врага на врагов и начали конвоировать задержанных нарушителей порядка, злобных хулиганов. Вид удостоверения моей конторы перевесил те не большие взносы, которые друзья поверженных орлов сунули в карман ответственного работника внутренних органов. Майор, убрав в кобуру табельное оружие, соблюдая конспирацию, склонился к моему уху.
  - Копии протоколов прислать Вам в контору?
  Шёпотом спросил майор. Я отрицательно покачал головой. Обрадованный майор витиевато начал извиняться перед Зиной и Виталиком, за возникшие неудобства и за некоторую задержку в наведении порядка. Мои "друзья и товарищи" озадаченно смотрели на заливавшегося соловьём любезного представителя внутренних органов, ничего не понимая, они медленно приходили в себя после всего пережитого ужаса. Майор, кончив издавать соловьиные трели, прогнав своих подчинённых конвоировать задержанных орлов, повернулся ко мне, встав в подобие стойки "смирно", отдал мне честь и громко спросил:
  - Разрешите идти?
  Я сделал ему страшные глаза и зачастил:
  - Ой, спасибо вам товарищ майор! Большое спасибо от всех посетителей этого объекта общественного питания! Поклон вам ...
  Майор смешался. По его растерянному виду я понял, что он понял страшное, представитель грозного ведомства на задании! Мешать, ему выполнять его задание, которое ему поручила Родина, бороться против врагов нашей страны? Это измена, пособничество врагам! Попасть под такое определение? Ему совсем не хотелось и его мгновенно сдуло ветром.
  Мы остались сидеть за столом. Настроение у всех было испорчено произошедшим инцидентом, праздновать дальше не было желания. Виталик рассчитался с официантом, оставив ему щедрые чаевые. Зина была занята другим делом, она решила докопаться до самого дна, вспомнив всё произошедшее в ускоренном темпе, она спросила меня:
  - Откуда, ты знаешь майора?
  - Я чинил ему холодильник, он меня узнал.
  Мой скромный ответ не задержался, но не удовлетворил её. Майор часто заходил в универмаг, рылся в её подсобке, в силу этого видел её часто, но никогда не узнавал. Не узнал и сейчас, а меня видите ли, запомнил и полюбил, увидев только один раз. Зина это и высказала с обидой в голосе, её надо было срочно утешить, что я и сделал:
  - Он никогда не видел тебя такой красивой вот и не узнал в этот раз!
  Моё объяснение поведения майора ей понравилось, оно не вязалось с её рассказом, но отвлекло от закипавшей обиды. А Виталик, слушая наш разговор, завистливо вздохнул. Он явно пожалел, что не он мастер по холодильникам. Хорошее настроение вернулось к нам, мы поговорили немного о жизни и последних новостях. Зина обрадовалась, узнав, что я получил квартиру. Нет, не за меня или не только за меня, просто у неё были планы, что делать со своей квартирой, решённый вопрос моего жилья позволял их осуществить. Она тут же настояла на том, что бы я забрал её и Виталика старую мебель, она была им теперь не нужна. А мне, по её словам она очень пригодиться, не нужно будет тратиться на мебель для моей новой квартиры. Вот какой у меня был заботливый друг, о таком можно только мечтать! Тепло простившись, мы расстались.
  
  Уже на следующий день после посещения ресторана, Зина начала свои планы осуществлять. Две свои двухкомнатные квартиры, она поменяла на трёхкомнатную квартиру в Печерском районе, самом престижном районе Киева. Естественно купив новую мебель.
  Часть подаренной мне мебели я забрал себе, скромно обставив полученную квартиру, а большую часть мебели отдал отцу. Радость сестры и жены отца была огромна, мебель тогда была дефицитом, как и многое другое, но люди как-то жили.
  Новую трёхкомнатную квартиру молодая семья обставила быстро.
  Зубной врач и заведующая отделом одежды универмага имели и связи, и деньги. А если им не хватало денег, то ресурсы обоих не бедных семей всегда были в их распоряжении.
  Назначен был день новоселья для родных и близких людей.
  Свёкор со свекровью, тесть с тёщей и подрастающей невестой прибыли вовремя. Один я припоздал. Зина и Виталик встретили меня поцелуями и объятиями, может даже излишне жаркими и излишне близкими.
  Тесть и свёкор этого не заметили, накрытый стол занимал их мысли, зато тёща и свекровь, уединившись в угол комнаты, усиленно шипели друг на друга. Я, увидев и услышав, их шипение усиленно вспоминал всё, что знал о первой помощи пострадавшим от ядовитых укусов. Но внезапно они объединились и зашипели в мою сторону. Пришлось дополнительно вспоминать о мерах безопасности при нахождении среди змей. Обстановку разрядил милый ребёнок, обняв меня, она прижалась и спросила:
  - Ты же теперь холостой? Женись на мне! Все равно ты член семьи!
  Тесть со свёкром поперхнулись коньяком. Свекровь свысока взглянула на тёщу вот, куда попал мой бедный мальчик! Зина вознамерилась стукнуть наглое дитя, но крупный ребёнок стукнул хозяйку первым. Хозяйка разрыдалась. Толи от боли, то ли от обиды. Молодой муж-хозяин забегал вокруг плачущей жены, при этом он старательно держался на безопасном расстоянии от наглого ребенка. Ещё и его достанет кулаком! Спасать положение пришлось мне.
  Чмокнув дитя в макушку, я объявил:
  - Увы, я стар! И не смогу играть с тобой в песочнице. Да и в жизни я однолюб. Но моя любимая досталась более достойному и богатому. Я рад за них! А своё раненое сердце я оставлю истекать кровью. Грустя о любимой и радуясь за неё и друга.
  Тесть со свёкром опять поперхнулись. Они, тихо уединившись за столом, разливали и распивали коньяк. Тёща со свекровью уставились на меня заблестевшими глазами.
  Женщины! Они уже жалели и любили меня.
  Зина перестала плакать и вместе со счастливым мужем бросились мне на шею. Все успокоились, счастье вернулось в их дом. Но мне очень не понравился серьёзный женский взгляд наглого ребёнка. О том, что я валяю Вань0ку, она поняла. Умная чертовка!
   Когда попрощавшись, я уходил, молодые хозяева, бросив гостей, уговаривали меня хором, прийти к ним на обед в следующее воскресенье. Угрожая в случае неявки предать анафеме, от такой угрозы я сдался, с того воскресенья началась наша общая жизнь ...
  Сначала каждое воскресенье, а потом и в будние дни появившаяся домработница, кормила меня обедами в этой квартире. Даже в отсутствии хозяев, повинуясь их строжайшим приказам. При моём уходе, она совала мне в руки пакеты, там были баночками с едой, костюмами, брюками, рубашками, галстуками, туфлями и другими вещами. Эти вещи её хозяйка покупала для меня, за счёт их немалого семейного бюджета. Сначала я спорил, сопротивлялся, потом махнул рукой. Усыновили? Пусть тешатся.
  Приходилось посещать и общесемейные сборы.
  Тёща получила урок от дочек, вот и делала вид, что она родила меня. Свекровь менее сообразительная, заявила невестке в присутствии сына, что видеть меня в своём доме не желает, и произошло ужасное ...
  Любимый сын объединился с женой. Вместе довели один маму и вторая свекровь до слёз. Они согласились с ней, но при этом оговорили, что и они больше не переступят порог её квартиры и не желают видеть её в своей квартире. Со слезами свекровь вымолила у любимых деток прощения. Теперь она улыбалась мне при всех, но когда никто не видел выражения её лица, она шипела в мою сторону.
  Думаю, она произошла от змеи. Но это было полбеды, беда была в том, что она вбила себе в голову глупую мысль. Решила, что я награждаю рогами северного оленя её сына, как это делала она, даря такие рога своему мужу. Объединившись в этом деянии с хирургом из их больницы. Как я это узнал? Это простите оперативная информация, но секрета делать не буду, расскажу. Собирать сплетни и слухи бывая у тёти на работе было не сложно. Иногда думал. Сказать, это ей? Или спросить каковы сведения о новых лекарствах они узнали, в период их совещаний на осмотровой кушетке в его кабинете?
  А потом решил не стоит, я ведь не кардиолог и сердечный приступ могу не купировать. Оно мне надо? Только когда она особо сильно шипела, тогда и говорил о своей новой мечте. Стать хирургом, осматривать больных на удобной смотровой кушетке в тиши кабинета, закрыв двери кабинета на ключ.
  Свекровь затихала, подозрительно смотря на меня. Она предположила, что Вольф МЕССИНГ мой предок! Я позволял ей заблуждаться, не открывая истины. Он был мой ученик и не самый лучший. Так мы и жили.
  Вот снова забежал вперёд.
   "Наши мысли, мои скакуны"...
  Это строка из песни Олега Газманова, уважаемого певец, кумира моих ровесников. Наверное, он прав ...
  
  После памятной субботы я провалялся на диване в нашей бывшей квартире. В понедельник утром на подаренной или предоставленной мне во временное пользование, как кому больше нравиться, машине отправился в родной трест "холодильщиков". Долгими формальностями меня там не мучили и через час, вновь оформленный в штат своего старого участка, прибыл к месту продолжения моего ударного труда. Там меня встретили те же лица, как будто расстались мы только вчера. Мудро говорил дядя Саша, старейший механик нашего участка, уже два года носивший гордое звание пенсионер:
  - От нас не уходят сами! От нас выносят в деревянном макинтоше, запомните это молодой человек ...
  Надеюсь, это не относится ко мне, иначе становиться очень тоскливо. Мой новый пятый разряд произвёл впечатление на моих старых руководителей и мне на прокорм выделили двенадцать магазинов! Шесть старых и ещё четыре таких же дерьмовых новых, но дали и два приличных магазина, по моим старым меркам. В одном было целых пять холодильников и десяток низкотемпературных витрин! Второй магазин был меньше, он имел три холодильника и четыре низкотемпературные витрины.
  Первый самый большой магазин располагался на улице Красноармейской возле старого кинотеатра имени генерала Ватутина. Туда отправился в первую очередь. Там меня ждал сюрприз ..., пришёл знакомиться с директором и увидел знакомое лицо. Меня встретил располневший молодой парень, который был директором моего старого, тоже самого большого магазина по тем моим меркам, в нём насчитывалось тогда целых два продавца!
  За этот год этот парень сделал завидную карьеру, три десятка продавцов, два мясника и заместитель, красавица с лебединой шеей имелся и довесок пятеро вечно пьяных грузчиков. Солидный коллектив!
  Вывод напрашивался очевидный. Пока некоторые тупые люди исполняли свой гражданский долг, люди умные делали карьеру. С этим не поспоришь! Устремив восхищенный взгляд на заместителя директора, я был удостоен чести увидеть её округлые коленки под полами разошедшегося белого халата. На мой взгляд, эти ноги были полноваты, а её глупые коровьи глаза сводили на нет всю её же красоту. Но молодой директор был выше этого! Мой взгляд он заметил и расставил всё по местам, указал мне моё место.
  Под благовидным предлогом удалил соблазнительную замшу, он проявил свою власть. Посмотрел на меня строгим барским взглядом и важно изрёк:
  - Ты это..., свои глаза и свои руки держи внизу! Надеюсь не тупой, поднимешь, что выгоню? А будешь умницей? Так буду доплачивать шестьдесят ..., нет пятьдесят рублей, в месяц. Холодильники должны работать как часы! Будет всё тип-топ, добавлю десятку, если нет? Вычту! Понял?
  - Да хозяин!
  Преданно смотря на него, изрёк я. Деньги в среде моих коллег по холодильному цеху значили больше чем прелести, даже такой ослепительной красавицы. Приходилось соответствовать образу, под которым работал.
  "Господи! Ещё один сатрап!"
  Подумал про себя, уже покинув кабинет строгого хозяина ...
  Так и обошёл все выделенные мне для кормления точки. Познакомился со своими благодетелями и узнал свой месячный ресурс, левых денег. Выходило совсем не плохо. Если мою официальную зарплату механика по холодильникам удерживали из моего штатного оклада и всех накруток, то левые деньги не учитывали, наверно считали, что их не должно быть и именно поэтому, нет. Это заблуждение меня не огорчало ...
  Дальше жизнь потекла своим чередом. Я объезжал свои объекты, помогал разгружать, чинил холодильное оборудование, честно получал свой не учтённый финансовым отделом конторы приработок. В месяц выходило сто пятьдесят - сто семьдесят рублей. Сто шестнадцать рублей получал в кассе треста. Контора платила сто пятнадцать рублей оклад, двадцать процентов за секретность и сорок рублей за звание, вот из этого и вычитала все сто шестнадцать рублей с некоторой задержкой. Зарплату в тресте платили с 5 по 7 число текущего месяца, за прошедший месяц, а в конторе денежное содержание за текущий месяц, платили 20 числа текущего месяца. Так, что в деньгах я не нуждался, частенько подбрасывал небольшие суммы отцу и сестре. Но ей старался давать деньги не часто, мне не нравилось, что она всё воспринимала как мою обязанность. Все были почему-то должны всё давать только ей!
  
  Раз в неделю я сдавал в контору отчёт, в котором описывал всё, что видел, что слышал? В мои обязанности входило наблюдение за работниками магазинов розничной торговли. О том, что продавцы обвешивают покупателей разными способами, знали все. Их ловили, об этом писали в газетах, но никто не говорил, что это была система, образ жизни торгового труженика. Если честный человек попадал в эту систему, он имел два выхода. Заплатив за недостачу сменить профессию или стать таким как все. Увы, Гораздо больше людей выбирало второй путь, он был легче первого, да и сытнее.
  Но это были крохи. Основные деньги получали директора магазинов, они по существу были сборщиками дани с продавцов.
  Для примера возьмите батон колбасы, положите его на весы, запомните полученный вес. Теперь возьмите нож и нарежьте его на кусочки, куски положите на весы. Здесь вы сразу увидите, что вес уменьшился.
  Государство учитывало это. Целые институты разрабатывали нормы естественной убыли. Министерство утверждало их и этими нормативными актами пользовались директора магазинов при списании естественной убыли. Если честно, то все эти нормы были не выполнимы. Даже работая по ним честно, вы всё равно прогорали. Но никто не прогорал, а это всё, что списывали по нормам, благополучно разворовывалось.
  Продавец получал товар по весу и делал свой ход, за счёт подкрученных весов, толстой бумаги и облегчённых гирь, он покрывал всё подлежащее списанию и не обижал себя. Платил за всё покупатель. В конце недели при передаче смены продавцами, директор магазина снимал деньги за излишки, руководствуясь государственными нормативными актами. Но это было не много. Ещё, существовало такое понятие, как пересортица.
  Что бы, не утомлять, приведу один пример.
  Была колбаса "Ветчинная рубленная" по рубль шестьдесят копеек за килограмм и был рулет "Ветчинный" по два рубля семьдесят копеек за килограмм. По накладным магазин получал колбасу, а продавал по старым документам рулет. Разговор шёл о десятках, сотнях килограммов, поэтому суммы от таких операций были приличные. А так, как воровали все и везде, на мясокомбинатах, в колбасных цехах, этим же занимались экспедиторы, водители, охранники, начальники и рабочие, масштабы по всей стране были огромные. Вы не подумайте, что директора магазинов все брали себе. Так не было. Они были устройствами по превращению товара в деньги, А дальше деньги шли в виде подношений и взяток, в милицию, управления торговли, райисполкомы, райкомы, горкомы и на самые верха. Эта система бессмертна! Думаю и сегодня она несколько изменившись, живёт и процветает.
  Не думайте, что этого не знали. Густой невод штатных, как я и внештатных сотрудников, платных и добровольных осведомителей был везде, в милиции, торговле, райисполкомах, городских и областных организациях, ресторанах, заводах. Везде и повсюду были уши и глаза передового отряда партии. Все эти люди, как пчёлы в улей мёд, сносили эту информацию в контору, специальные отделы обрабатывали её, обобщали. А вот дальше и был тупик. Верха тоже были в числе получателей дополнительного "презренного металла и сатана там правил бал". Увы, большинство наших правителей и их помощников тогда, как и сейчас были жителями небес. Они не имели представления о жизни людей, которым служили, ибо, как наркоманы жили в мире грёз под постоянной эйфорией, от придуманной ими же прекрасной, сказочной жизнью страны. Но жили они без ломки, друг другу и народу рассказывая о своих грёзах ...
  Простите опять забегу вперёд, ну уж такой я не последовательный. Простите!
  Однажды нас тоже привлекали к мероприятиям по обеспечению безопасности наших вождей и правителей разных рангов, а также их встреч и совещаний. В наш город наведался Генеральный секретарь КПСС, со своей многочисленной свитой! Вот мы и изображали народ нашей республики, счастливых людей, сторожей, журналистов, прохожих. Иногда, были и в собственном обличье, всё равно они наших лиц не запоминали. Были выше таких мелочей ...
  Уже не помню, какое мероприятие проводилось в доме отдыха Совета Министров УССР в посёлке Конча-Заспа под Киевом. Места там чудесные! Природа тогда была изумительной! Мне досталась хорошая роль на свежем воздухе, погожего летнего дня, я был охранником у запасных ворот. Место глухое, особо напрягаться не было необходимости, вот и сидел на скамейке, терпеливо ожидая, когда меня сменят.
   На одну из дорожек вышёл человек лет пятидесяти, и я сосредоточился на нём. По костюму и повадкам я определил, что это какой-то из чиновников отдыхающий в этом доме отдыха. Человеку явно было скучно, увидев меня, он направился к моей скамейке. Здесь не отдыхали простые клерки власти, и этот человек явно не был маленьким винтиком в государственной машине, а скорее был болтом в машине власти. Разобравшись с этим, я встал, поприветствовал его. Он ответил и присел на мою скамейку, руководящим жестом предложил присесть и мне. На меня возлагалась охрана ворот от вражеских агентов, запрета на общение и разговоры не было. Я опустился на скамейку, вернее на её краешек и человек начал общение с народом. Из его слов я и узнал о его жизни.
  
  Он раньше работал в Совмине, а сейчас его перевели в ЦК КПУ начальником отдела. За разговорами о жизни, дошли до благосостояния. Он поинтересовался:
  - А сколько Вы получаете в месяц?
   Я честно ответил о своём денежном довольствии:
  - Двести восемь рублей в месяц.
  - И куда деваете вы эти деньги? Вот я получаю двести рублей. Плачу партийные взносы и почти сто рублей в месяц ложу на сберкнижку. А Вы?
  Я ответил, что у меня большая семья жена, трое детей, дедушка и бабушка мои и жены, которых приходится содержать за мой счёт. Поэтому много денег у нас не остаётся, но рублей двадцать, я тоже ложу на сберкнижку. Ещё немного поговорив, он ушёл. Я вздохнул и посмотрел ему вслед. Небожитель!
  Его расходы я знал.
  За обед в столовой он платил 45 копеек в день. А вот меню ...
  Бутерброд с красной или черной икрой, тарелка ассорти с несколькими кусочками твёрдо-копчённой колбасы, буженина, мясной балык, сыр или ассорти рыбное. По желанию. Овощной салат, первое, второе и сок или компот. Так я тоже мог поесть, но только в ресторане, заплатив 17-19 рублей за один раз. А сколько раз я мог так питаться в месяц на свою зарплату? Сосчитать не сложно. Но и это было не всё в подсчёте жизненного обеспечения "небожителя".
  Каждую неделю он получает продуктовый паёк следующего перечня. Полтора килограмма телятины, два килограмма свинины, понятно, что это вырезки, два батона колбас, килограмм сыра, по полкило балыка мясного и рыбного, по две баночки печени трески, шпрот и икры, ну и ещё картофель, крупы, овощи, фрукты. Это всё доставляет или доставка, или личный водитель.
  Платил он за это 5-6 рублей. Даже не буду говорить, сколько пришлось бы заплатить мне. Понятно, что во много раз больше, если учесть, что килограмм мяса, где по нормативу 25% составляют кости, говядины стоил 1 рубль 90 копеек, а свинины с жиром и костями 2 рубля 30 копеек. Остальное и считать не буду, надеюсь и так всё понятно? Но и на этом забота о слуге народа не заканчивалась.
  Две месячных оздоровительных путёвки с бесплатным проездом в оба конца. Бесплатная квартира и дача. Бесплатно три костюма, плащ, пальто, пыжиковая шапка, туфли и ботинки, рубашки и т.д. на год. Как форма. Ну и ещё он не платит за постоянно находящуюся в его распоряжении машину с услужливым, тоже бесплатным водителем. Согласитесь, что слуги народа тогда жили совсем неплохо? Надеюсь, что и сейчас о них пекутся не меньше ...
  Поэтому меня и удивило, что у него так мало остаётся. Объяснение нашёл только одно, наверное, он кормит птичек! Зимой ...
  Вот такие они жители небес. Добрые и наивные. Поэтому они и умирали от старости на своих постах. Сам разве такое хорошее место бросишь?
  Я не хочу сказать, что всё было так мрачно и плохо, так в жизни не бывает. В любом болоте власти всегда есть и умные грамотные люди. Просто участь их всегда не завидна и жизнь у них не очень простая. Таких людей я научился узнавать по их общим приметам. Ранняя седина, прозябание на не больших должностях, не очень престижная одежда, вселенская безысходность и грусть в глазах, бутылка водки в сейфе. Заметьте, не бутылка армянского коньяка, а именно бутылка обычной водки!
  Такими они становились не сразу, вначале все они пытались изменить что-то в государстве, в жизни страны, но наталкивались на бетонную стену общей поруки особ, прижившихся у власти, не желавших ничего менять. Они с остервенением бились об неё, но пробить стену им никогда не давали, устав сражаться с ветряными мельницами, они сдавались, отходили в сторону и с грустью созерцали мутную воду нашей жизни. В сорок-сорок пять лет такие люди часто умирали от инфарктов, кровоизлияний в мозг, но до этого они тянули на себе всё, делая работу за своих бездарных руководителей.
  Только в науке, там, где нужны были мозги, а не умение говорить красиво и долго, они пробивались. Но это ничего особо не меняло, только умирали они позже, а так пили водку и грустили. Увы, так была устроена жизнь в том государстве или так устроен наш мир? И то, и другое не радовало ...
  Осознав это, я не только писал отчёты в контору, но и по крупицам собирал для себя материалы на разных людей. На всех с кем, мне приходилось сталкиваться или иметь дело, на моём жизненном пути. Замечу сразу, многое из собранного материала пропало без пользы, но многое и пригодилось. Об этом расскажу позже.
  
  Та наша страна успешно шла в светлое будущее, а у меня оно уже было. Бесплатный стол, дефицитная импортная бесплатная одежда, любящие друзья, старшие товарищи, приличные деньги. Я не был аскетом. С женщинами сходился легко, но в петлю брака больше не лез. Опыта первой семейной жизни мне хватило для того, чтобы отбить даже мысли о новом браке. Моё превращение в холостяка, обошлось мне не очень дорого, но испытывать свою удачу больше не хотел.
  Ещё одну звёздочку на погоны, висевшего в шкафу мундира и рекомендацию в кандидаты родной партии мои сверстники получили через год, а я этого счастья ждал более двух лет. Да и потом честные товарищи по партии выдержали меня в кандидатах два года, пока по их убеждениям я не созрел. Может я овощ или фрукт? Но насколько я помню из уроков биологии, зреющих два года овощей и фруктов в природе нет. Или я ошибаюсь?
  Уже говорил, что холостяцкой жизнью не тяготился, наступать на одни и те же грабли второй раз, не хотел. Поэтому немного пошевелив мозгами, изобрёл одну маленькую хитрость, но действовала она безотказно.
   Как только очередная подруга приживалась в моей квартире и начинала чувствовать себя хозяйкой и женой, я начинал считать мелочь, жалуясь, что деньги, как вода. Если подруга не понимала этого, шёл дальше настоятельно интересовался:
  "Сколько она получает денег и куда их тратит? В наш котёл или ...?"
  Подруга сразу же обижалась и мгновенно исчезала, а я заводил себе новую подругу или возвращался на некоторое время к тем, кто был без претензий. Тогда тоже были такие, семейная жизнь всегда была сложной и со своими проблемами у всех людей.
   В одном из обслуживаемых мной магазинов заведующей была молодая женщина. Её муж работал в уголовном розыске районного отдела милиции, ходил с пистолетом под мышкой и пил огненную воду. Объясняя это себе и жене спецификой опасной и тяжёлой работы, на которой только так и лечат свои расшатанные нервы. Находясь под воздействием своего лекарства, он воспитывал жену и детей, больше никого под рукой не имел, они жили отдельно от родителей в своей квартире. Понятно женщине жить в таких условиях было нелегко, хотелось отдушины, ласки, как и любой женщине, но все местные ловеласы, попадавшиеся ей на работе, обходили её стороной. Страшно было! Поймает муж и порвёт или пристрелит по пьяной лавочке, его коллеги его завсегда отмажут, а своя жизнь дороже даже своих удовольствий!
  Но я был не такой! Страх мне был неведом, тем более, что у неё было двое детей и не было претензий. Идеальная подруга! Поэтому мы периодически встречались и изучали приёмы, получения удовольствия от природного процесса продления рода человеческого. Изучали процессы настойчиво с фантазией, всё нас устраивало и всё нам нравилось. Так не обременительно протекала моя жизнь.
  Но протекала жизнь не только моя, у остальных она тоже не стояла на месте! В нашем дружном коллективе произошло радостное событие, Зина родила дочь! Как вы понимаете молодую маму и ребёнка из роддома, забирали счастливый отец и счастливый я. До этого момента, а может и позже весь родом гадал, и думаю, будет продолжать гадать:
  - Кто из них муж? А кто настоящий отец ребёнка?
  В бескорыстную дружбу, бескорыстного друга семьи не верили и тогда. Я всегда был очень самоуверен и самонадеян, поэтому хочу верить и надеяться, что роль отца отводилась мне. Это всё ясно было написано на моём лице, хотя я сидел на месте водителя машины, а Виталик сидел рядом, как и положено ...
   Роддом находился на улице Ульянова, там же, но чуть выше размещался и райком партии. Поэтому работник ГАИ постоянно крутился на этой улице, гоняя машины простых граждан. Мешать проезду машин райкомовских работников и посетителей райкома было не правильно, просто народ сам этого не понимал, вот и пришлось ставить инспектора ГАИ.
  Я тоже был не сознательным потому, что свою "копейку" начал парковать у самого входа в роддом, создавая угрозу свободному подъезду к райкому КПСС. Не успели мы встать на путь нарушения, как грозный страж дорог вырос у моей дверцы и страшным голосом потребовал мои права.
  Я и Виталик страшно испугались, но был наш страх разным. Я изображал испуг, просто дурачась, а Виталик действительно испугался за меня, точнее за мои права. Он выскочил из машины, оббегая её по широкой дуге, помчался к стражу дорог, на ходу решая очень важный вопрос:
  "Сколько дать денег стражу? Три рубля или пять рублей?"
  Он был готов на любые траты, только бы выручить мои права. Настоящий друг! Пока он совершал свой манёвр, я с "испугу" перепутал документы, вместо прав показал стражу свое удостоверение. Увидев его страж дорог, застыл возле моей дверцы каменной статуей, это мой испуг передался ему! Говорят страх, очень заразен. Появившегося затем Виталика с пятёркой в руке, страж принял за хитрого провокатора. Он замахал головой и руками, сбросив окаменелость, тут же умчался километра на два вниз по улице. Пока мы стояли у роддома, он только там и маячил, не приближаясь, с того же испуга перекрыв улицу, направлял все машины в объезд, даже райкомовские. Наверно он решил, что контора проводит спецоперацию и так он помогает ей. Виталик остановился и растеряно посмотрел на меня.
  - Чего это он?
  Спросил Виталик обиженным голосом.
  - Не обращай внимания!
  Успокоил я друга.
  - Понимаешь, я практически отмазался от него, дал ему рубль! А тут он узрел тетя и испугался, толи узнал, толи догадался, что ты доктор зубы прочь! Наши завистники и другие гады, окружающие нас всех, всё время стараются зубы нам испортить и познакомить наши зубы с зубных дел мастером. Грозные, смелые мужчины сам знаешь, не бояться никого, кроме зубного врача. Его боятся сильно яко смерти! Вот он, узнав тебя, и сбежал ...
  Лицо Виталика засветилось от счастья ярче лампочки Ильича. Его боятся! Продолжая излучать свет счастья, он с двумя букетами помчался в приёмную роддома. Вручив жене букет, вскользь чмокнув её в щёчку, он обменял второй букет на завернутого в пелёнки ребёнка у медсестры. Но Зина поступила не совсем ординарно, едва освободившись от поцелуя Виталика, она бросилась мне на шею и стала горячо целовать. Всегда была импульсивной, эмоциональной особой!
  Не сопротивляясь, принимал выплеск её эмоций, при этом с тоской подумал:
  "Бедные роженицы и персонал! Так и голову сломают, пытаясь понять очень важный для женщин вопрос. Кто есть кто?"
  Еле оторвав Зину и Виталика с ребёнком на руках от себя, он, не смотря на свёрток в руках, отставать от жены в выражении своей радости на мне не хотел, с трудом уговорил их сесть в машину. Справившись с этим, отёр пот со своего лба, сел на своё место водителя, завёл машину и тронулся в путь к их дому. Благополучно доставив домой молодую маму и ребёнка, я с трудом сбежал от них. Счастливые родители решили, что я должен пожить у них! Совсем одурели!
  
  В этих хлопотах и заботах прошёл этот год. Незаметно подросшая невеста младшая сестра Зины, по мнению моей бывшей тёщи, ошибку сестры не повторила. И мы праздновали свадьбу выросшего и заканчивавшего третий курс института пищевой промышленности ребёнка. Она выходила замуж за сына директора 4-го хладокомбината. Меня, как часть их семьи притащили с собой Зина с Виталиком. Свадьба проходила на соответствующем уровне приличных материальных положений семей жениха и невесты. Я был спокоен, пока не объявили "белый танец" и невеста, нарушая приличия, пригласила меня. Танцуя, она с грустью сказала:
  - Я предлагала тебе стать женихом, а ты испугался!
  Вот прицепилась! Совсем ничего не соображает? Выкрутился, как смог, сделал вид, что не понял её слов, но успел уловить подозрительный взгляд бывшей тёщи. Даже понял, что выразил её взгляд. Опять нарисовал бич её бедных дочек!
  ... Снова забегу вперёд. Простите, великодушно ...
  Пройдёт более десятка лет, наступит для кого-то счастливая эра приватизации. Папа жениха, как и все остальные директора, приватизирует свой хладокомбинат. Акции новой фирмы поделят три человека. 25% - папу, 25% - сынку и 50%- получит любимая невестка. Папа вскоре отойдёт от дел фирмы по очень важной причине. На двадцати сотках своей дачи он займётся селекцией, надеясь переплюнуть Мичурина, будет скрещивать помидоры с картошкой, колорадского жука с муравьями. Трудные опыты будут идти тяжело, селекция требует большого внимания и времени. В силу сложившихся обстоятельств, в работу родного хладокомбината он не вмешивался, оставив всё дорогим детям.
  Сын, он же и муж, второй владелец хладокомбината, благодаря уму и сообразительности или скорее деньгам, окончил автодорожный институт, но увлёкся изучением анатомии человека, а именно женской отличительной особенностью. Поэтому жене он не мешал руководить работой хладокомбината и воспитывать случайно получившегося сына. Она успешно справлялась с первым и вторым. Генеральный директор боялся её как огня, воровал осторожно и не очень много, при этом очень переживая, волнуясь. Радостно и свободно он вздохнул только тогда, когда она его выгнала и сама стала Генеральным директором своего предприятия.
  Откуда знал всё это? Объясню, я человек любопытный и любознательный, поэтому всегда знал всё о жизни людей, которым симпатизировал. Она никогда мне ничего о своей жизни не говорила, на трудности не жаловалась. Сорвалась только раз в один из праздников, тогда отмечали её день рождения. Я застал её на кухне, плачущей и в дополнение к уже врученному подарку ей подарку, приказал себе подарить ей ещё один подарок. Покой.
  Будучи ответственным человеком, тем, более перед самим собой, через день вечером я встретил её дорогого мужа. Он вышёл из своего "Мерседеса" со счастливой улыбкой на лице, видимо, сегодня изучение анатомии прошло очень удачно, и он был на пороге открытия!
  Я подошёл к нему, поздоровался, похвалил его машину, попросил разрешения, посидеть в этой шикарной красоте. Он разрешил. Я посидел. Мне очень понравилось! Но парню это надоело, он сказал мне, что спешит и нам пора прощаться. С завистливым вздохом, я вылез из его машины, на прощание погладил нежную кожу сидений. Живут же люди! Зависть чувство не хорошее, тем более что человек спешил домой, где его ждали ...
  Давно подметил, что граждане нового класса богатых, обеспеченных и счастливых, обожают, когда кто-то восхищается их атрибутами богатства. Но не долго. Любая лесть им вскоре надоедает, тогда они грубо и обрывают общение с низшим сословием, людьми, не имеющими их статуса.
  Это не было для меня открытием, поэтому всё его поведение было предусмотрено сценарием моего спектакля одного актёра с массовкой, декорацией и атрибутами. Зачем мне нужен был спектакль? Если я мог сам, сделать из него "отбивную котлету"? Объясняется это простой психологией мышления новых "хозяев" новой жизни во всех новых странах, распавшейся страны советов. Такие люди понимают только вечный страх, это позволяет им быть честными и благоразумными. Парень был именно из такой породы людей, поэтому и создал для него весь спектакль. Пора было поднимать занавес ..., я повернулся к нему и уважительно похлопал его по его плечу. Парень брезгливо отстранился, поморщился. Он не знал, что это был условный сигнал для массовки ...
  
  Два чёрных джипа серии "Нисан" с тонированными стёклами влетели во въездную арку дома. Воспитанный газетами и телевидением народ, пенсионеры, бабушки и дедушки, молодые мамы с детьми разных возрастов, подрастающее поколение дерзкой молодёжи, мгновенно исчезли в парадных дома. Во дворе остались только лица, задействованные в спектакле и появившаяся массовка. Взвизгнув покрышками, джипы замерли возле нас. Из каждого выскочило по паре крепких парней. Одеты они были согласно стереотипу американских боевиков, обильно заселившими экраны телевизоров и кинотеатров. Трикотажные чёрные футболки без рукавов, джинсы, кроссовки и солнцезащитные очки. Отсутствие рукавов и глубокий ворот футболок, открывал мускулистые, накачанные мышцы рук и шей этих парней, поверх футболок красовалась кожаная сбруя для ношения пистолетов и запасных обойм, которые в ней и присутствовали. Выскочившие из второго джипа имели ещё и дополнение. Из-за плеча одного виднелась рукоять приличного мачете, а в руках второго было внушительных габаритов помповое ружьё, которое он демонстративно передёрнул. Внешний вид и повадки этих парней были однотипными и для представителей органов власти тех лет и для представителей теневой власти, криминала. Тогда отличить первых от вторых было очень сложно, любому человеку даже из властных структур, народ делать это даже не пробовал, всегда испарялся на всякий случай, ошибка могла обойтись дорого.
  Первая двойка подскочив к остолбеневшему парню, удрать он не успел, я не сразу закрыл дверцу его машины и инстинкт собственника подвёл его, задержав на месте, парни отработанными движениями схватили его за руки и наступили с обеих сторон на его ноги. Носитель мачете подскочил к главному герою спектакля спереди, а человек с ружьём возник за его спиной. Чуть припоздавшие персонажи, тут же отметились на теле парня. Первый врезал кулаком в диафрагму, а второй упёр ствол своего ружья в его спину, предварительно съездив по почкам. Парень поплыл. Носитель мачете отступил в сторону, освобождая место для моего вступления в спектакль, я не промедлил и спустя мгновение стоял перед парнем. Моя оплеуха вернула его к жизни, я начал моральный прессинг любознательного парня-исследователя, надев на своё лицо соответствующую маску и добавив металл в голосе:
  - Мразь! Ты меня достал! Искалечу ..., я настоящий отец твоей жены!
  Скрутив одной рукой рубашку на его груди, поведал я зловеще. Второй рукой взял протянутый мне мачете.
  "Где, он только такой нож нашёл? Специально приобрели или это его инвентарь частого пользования?"
  Мелькнула посторонняя мысль, и я едва сдержал смех, но сумел взять себя в руки. Овладев собой, с трудом сохранил зверское выражение на своём перекошенном от показной ярости лице, продолжил спектакль.
  - Отрежу тебе яйца! Нет, нет ..., лучше отрежу твой член и скормлю его дворовым собакам у тебя на глазах!
  Водя ножом по названным местам, радостно сообщил ему, после чего сделав паузу, добавил с придыханием остальные слова монолога:
  - Если только узнаю, что ты продолжаешь заниматься изучением анатомии тёлок или даже просто думаешь об этом. Ты надеюсь, знаешь, что я известный в телепатии профессор?
  Сознание покинуло парня мгновенно, наверно он обладал хорошим воображением и смог всё обещанное ему увидеть в жизни. Опавшее тело, произвело все положенные ему неосознанные физиологические действия. Поняв это, я удивился, обычно такое бывает, когда человека вешают. Но век живи, век учись! Брезгливо оттолкнув в сторону обмякшее тело, отошёл. Участники массовки ещё попинали это тело ногами, не побрезговали доиграть сцену до конца.
  Я не осуждаю, но просто не понимаю современную молодёжь. Понятно, они не такие, какими в их годы были мы. Нет романтики, когда-то присущей моим сверстникам, смотрят на всех, кто не принадлежит к их конторе с пренебрежением. Даже исполняя задание, свою работу, бьют с излишней жестокостью. Поручили тебе провести акцию физического устрашения? Ну, пусти кровь из носа, дай пару оплеух. Нет, не хотят подходить формально, бьют только ногами и только больно с душой. Это и порождает соперничество между силовыми структурами не на высшем уровне, как раньше, а на уровне рядовых сотрудников. Считаю, это глупо, но каждому времени наверно присуще своё пристрастие и свои понятия. Поэтому я никого не учу и никого не осуждаю. Каждый должен жить так, как живут все из его времени. Это закон выживания в стае ...
  Один из бойцов открыл заднюю дверь одного из джипов, пропустив меня внутрь, закрыл за мной дверь, а сам прыгнул на переднее сидение. Трое других "карателей" вскочили во второй джип. Взревели мощные двигатели, взвизгнула резина покрышек, развернувшись почти на месте, оба джипа покинули двор. Наступила тишина летнего вечера в благодатной свободной новой стране ...
  Когда я вошёл в свой номер гостиницы, квартиры у меня уже не было, вот и жил на съёмной жилплощади, зазвонил телефон. Я снял трубку.
  - Сдурел?
  Услышал я знакомый голос, но продолжил молчать, в трубке установилась тишина и только спустя какое-то время, коротко прозвучало:
  - Спасибо ...
  И тут же раздались звуки гудков отбоя, это она положила трубку. Я выждал некоторое время и тоже положил свою трубку. Вы догадались, кто звонил мне?
  
  Через три дня праздновали день рождения Виталика. Присутствовали все кроме мужа сестры Зины. Четырнадцати летний сын сестры Зины с жаром рассказывал о бандитах, напавших на его отца. О мужественной смертельной схватке отца с полусотней вооружённых пулемётами и ракетными установками врагов. Мальчик серьёзно занимался восточными единоборствами, он очень жалел о том, что его не было рядом с отцом и поэтому он не смог помочь отцу. Уж они бы вдвоём дали бы по мозгам этим бандитам! Сейчас отец лежал дома и отходил от шока и смертельных ран. Все слушали, сочувствовали, возмущались, ахали. Я не отставал, старался душевно. Только насмешливый взгляд выросшей девочки нервировал меня, отвлекал, скажу прямо, мешал. Тут такие страхи, а она глазки строит! О, Женщины!
  Меня всё время подмывало желание спросить её:
  "За кого она меня принимает?"
  Иллюзиями я себя не тешил. То, что в отличие от сестры она видела во мне не холодильного работника, не сомневался.
  Наблюдательная девушка видела и джипы с крепкими парнями, всегда ненавязчиво, но постоянно сопровождавшие меня всюду. Когда на неё наехали, выручая её, я пообщался и с местными криминальными людьми, и с работниками внутренних органов, и с некоторыми чиновниками. Все они как мухи крутились возле управляемого ей хладокомбината, постоянно указывая ей, какие суммы она должна им всем платить или ..., дальше шли разные варианты рассказов об ожидаемом будущем. Но после общения со мной или с посланными мной парнями, они все исчезали, обходили её предприятие стороной, забыв о своих претензиях. Только не поймите буквально, что они исчезали из жизни, ещё решите, что я кровожадный монстр!
  Тогда было такое время, менялась страна, менялись приоритеты и моральные ценности. Менялись люди ...
  Криминальные авторитеты старой и новой формации в глазах обывателей стали вершителями законов, силой, хозяевами жизни и очень почитаемыми людьми. Дурная привычка, до всего докапываться воспитанная во мне моей тайной специальностью, системой вырастившей меня, не давала мне покоя. Но, я терпел. Заводить этот разговор с ней, мне почему-то не хотелось, так моё любопытство и осталось не удовлетворённым. Ответа на мучивший меня вопрос я так и не узнал ...
  Пока был жив отец, я приезжал в новое государство часто, поэтому попадал на торжества и праздники не только моих друзей, но и их семейств. Встречаясь с мужем бизнес-леди, уважительно здоровался с ним. Спрашивал, как "Мерседес"? А он почему-то мычал, забивался в угол, не реагировал на мои вопросы.
   Бизнес-леди жаловалась, что он без неё не выходит из дома. А если выходит с ней, то не отходит от неё ни на шаг. Даже в туалет ходит по нужде только, если она стоит под дверью. Это её раздражало. Вот и пойми этих женщин!
  Но возвращаюсь к прерванному рассказу о том времени, в ту жизнь.
  
  Прошло больше десяти лет моей службе в конторе. Мои сверстники уже носили погоны с двумя просветами, донашивая одну звезду и ожидая приказа, на присвоение очередного звания. Многие разъехались по тогда огромной стране, Заняв должности замов начальников отделов, начальников отделов, районных, городских, областных отделов и управлений. Они сделали правильный выбор! Дело в том, что звёздочки присваивают от занимаемых должностей. Как правило, растут в должностях и званиях те, кто трудится за столом, меняя кабинеты. А я опьянённый свободной жизнью забыл об этом. Хотя мои друзья и заводили разговор, что пора взрослеть и перебираться в кабинет, но понимая их правоту, я это представлял с ужасом. И всеми силами старался избежать этого разумного с точки зрения карьерного роста хода. Вот и имел свои три, но маленькие звёздочки, на висевшем в шкафу мундире, четвёртую обещали не раньше чем через два года, если не совершу подвига. Но враги знали о моём существовании и о моём поиске случая совершить подвиг. Понимая, что в борьбе со мной их шанс узнать секрет изготовления докторской колбасы равен нулю, они прятались, бессильно щелкая зубами.
  Прошедшие годы смешали всё в моём сознании. Я уже точно не знал и не понимал ответа на вопрос. Кто я? Толи механик по холодильным установкам, толи чекист. Пойди, разберись! Хотя всё это создал сам, своими поступками, своим безразличием, своей ленью, но ныл постоянно, правда, не вслух, а про себя.
  Особенно сильно я засомневался в правильности выбора своего жизненного пути, когда нам представили нового главного инженера треста. Им оказался мой однокурсник ещё тот ..., увидев меня, он радостно подошёл, а узнав, что я механик, пообещал помочь с карьерой и быстро отошёл, сославшись на срочные дела. Вообще, если быть объективным, то я просто с жиру бешусь. Ведь у меня есть всё, но жить было неинтересно и скучно!
  Однажды трое больших руководителей нашей героической конторы один генерал - майор, два полковника и один страшный лейтенант заканчивали ужин, получившийся как продление обеда.
  Товарищ генерал-майор был очень оживлён и даже пошутил:
  - Если нет бумаги, можно использовать и рубль!
  Сказал, просто так не по теме разговора, как-то непонятно и загадочно. Такого за ним никогда не замечалось, мы озадаченно переглянулись и уставились на него. За всё время моего с ним знакомства он не шутил, даже так, ни к селу, ни к городу, никогда. А выросшие с ним друзья, говорили, что не шутил он с детства.
  Борис Валерьевич понюхал водку и удивлённо произнёс:
  - Вроде не прокисла?
  Мы все рассмеялись, а товарищ генерал закончил мысль:
  - Вы думали я квадратный? А я прямоугольный!
  Тут мы уже дружно заржали, и он присоединился к нам. Назвать смехом издаваемые нами звуки, было бы большой ошибкой. Успокоившись, генерал объяснил причину своего необычного поведения:
  - Радость у меня! Жену в Москву переводят в МВД СССР, а я теперь снова переезжаю к маме!
  Генерал гордо и счастливо смотрел на нас. Его радость не разделить мы не могли, зная его семейные отношение, и горячо поздравили его. Эта радость за товарища была так безмерна и глубока, что мы заказали ещё водки и ещё, и ещё, и ещё. Расходились мы поздно, когда нормальные люди уже видят первые сны. Прощаясь, Павел Васильевич преподнёс мне сюрприз.
  - Давай рассчитывайся со своей холодильной конторой и готовь мундир. В понедельник выходи на работу в контору. Хватит жиреть и бездельничать, Родина зовёт!
  Произнёс, он голосом нашего вождя героя войны под городом Новороссийском на Малой Земле. Я от души поблагодарил его и невинно осведомился:
  - Тяжело, держать целый вечер гадость в себе?
  А он мужественно произнёс:
  - Такая у нас работа! Гадости всем подносить это наше призвание!
  Я не спорил, ему виднее, всё-таки старший товарищ с большим опытом службы в конторе. Но я запомнил их подлый поступок! Убедившись, что меня моё скромное звание волнует мало, они и решили всё за меня. Теперь мне предстояло весь день высидеть за столом. Это был ужас! Вот удружили сердечные!
  
  Всё оставшееся время до этого знаменательного понедельника я мотался. Обходные листы, расчёт, мундир. Это было не просто, а очень хлопотно. Братья по холодильному ремеслу моему уходу особо не расстроились. У всех были дети, потом родственники, потом друзья и знакомые. В указанной последовательности они претендовали на "хлебное" место. Борьба за место перерастала в локальный конфликт. Иногда он ограничивался словесной дуэлью, где каждый рассказывал всё, что знал о противнике. Иногда вспыхивали кулачные разборки, это имело место, если оппоненты были не очень преклонного возраста, но смертельных исходов с освобождением места не наблюдалось. В данном случае об исходе борьбы за место, оставленное мной, я не узнал. А жаль! Мог бы с усердия помочь кому-то из претендентов, понятно за некую мзду. Уже привык быть материалистом ...
  В понедельник утром уже переодетый в мундир, переодевались мы прямо в кабинетах, на работу и с работы ходили в гражданке, я стоял под кабинетом Павла Васильевича. До начала рабочего времени ещё было семь минут, но я знал, что
  он на работу приезжал на пятнадцать-двадцать минут раньше начала трудового дня. Поэтому я смело постучал в дверь его кабинета, услышав разрешение войти, зашёл. Так начался мой новый день и моя новая жизнь.
  Определили меня в небольшую комнату, из четырёх столов стоявших в ней, три были заняты.
  Старший лейтенант крупный парень 24 лет, свою третью звёздочку он получил, похоже, совсем недавно, его стол рядом с выделенным мне столом.
  Два других отдельно стоящих по углам столов занимали два капитана. Одному было лет 27, второй был старше, ему было лет 29. У старшего по возрасту капитана, даже должность начиналась со слова "старший". На их фоне я 32 летний старший лейтенант, выглядел не очень успешным служакой, но амбиций у меня было больше, чем у них троих вместе взятых. Первым на меня наехал мой молодой сосед, наглый и бесстрашный парень носивший мундир размера 46. Молодой старший лейтенант наверняка сын хороших родителей безжалостно поинтересовался:
  - Почему у такого взрослого дяди всего три маленькие звёздочки? Остальные дядя потерял? Или их украли плохие дяди?
  Оба капитана переглянулись, но одёргивать сосунка не стали, подавив улыбки, они отрешённо уставились в бумаги, настроив свои уши-локаторы на меня. И тут меня понесло. Сынков нужно было ставить на место сразу! Я и поставил, как позже выяснилось, поставил я их на место очень успешно так успешно, что нашёл много приключений на свою голову. Или так мне было предначертано свыше? Думать можно, как угодно. А как оно на самом деле? Увы, увы! Опять философствую! Всё, возвращаюсь!
  В нашем передовом отряде партии ротации, перестановки, переименования, реорганизации, были частым и нормальным явлением. Это знал и я, знали и они.
  Поэтому и начал говорить тихим безликим голосом:
  - На передовой фронта тайной войны ордена и звания дают не часто. Особенно если ты постоянно обитаешь в стане врага. Маска, плащ и кинжал не позволяют увидеть лицо истинного хорошего парня, вот и я к вам переведен из первого управления ....
  Приглушенно произнёс я и замолчал, внимательно рассматривая хилую шею молодого старшего лейтенанта. Произнеся это, замолчал, потом, как бы очнувшись, продолжил почти шёпотом:
  - ... был ликвидатором - чистильщиком ...
  Сказал это и многозначительно посмотрел каждому из них прямо в глаза ..., потом кивнул и замолчал, задумчиво смотря на понравившуюся мне шею соседа. Вёл себя так, вспомнив недавно просмотренный фильм об итальянской мафии. По округлившимся глазам своих новых товарищей понял, они тоже его смотрели и наверняка и не один раз. Выдержав многозначительную паузу, тем же свистящим полушёпотом продолжил:
  - Это в тылу звания и ордена получают все вовремя. А там наши будни это тяжёлая и грязная работа. Грязная..., да. Часто бывают и ошибки. Один раз ошибся и я! Так случилось! Вместо двоих убрал пятерых. И вот результат той ошибки ..., я здесь с вами! С маленьким званием и большим возрастом. Хорошо хоть так, отделался, могли ...
  Оглянувшись, подозрительно посмотрел на телефонные аппараты и зашептал:
  - У нас в основном увольняют быстро. Как правило, из списка живых ...
  Так говорил один из героев того фильма. Плагиат тоже нужен, чтобы знали первоисточник. После этих слов я драматически вздохнул. Последняя фраза была сказана на французском языке, а до этого, как бы в забывчивости иногда говорил на английском языке.
  
  Знание одного из иностранных языков, было обязательным для каждого работника конторы. Мои преподаватели говорили, что английским языком я владею хорошо, даже говорю с лондонским акцентом. Льстили? Также был не плох и мой французский, если не говорить с французом. Это было не удивительно, ведь работал над языками усердно, не ленился, для практики толкался среди студентов вузов иностранного языка. Там учились в основном девушки, вот с ними и практиковал иностранные языки с русским акцентом, который они не замечали, потому что имели его сами. Зная это, я вёл разговоры со студентками этих вузов, смело выдавая себя за иностранца. Делал это только с одной целью, тренируя и совершенствуя свои знания в языках. Верите? Вообще это дело индивидуальное, известно, что честный человек верит всем, именно потому, что сам никого не обманывает. Убедительный довод?
  Практики общения с иностранцами не имел и не искал. В продуктовые магазины они не ходили, а крутиться возле гостиниц Интуриста не мог, там тоже работали наши парни и я это знал. Попадать даже по ошибке в картотеку подозреваемых лиц, было глупо и чревато последствиями. Партия бдительно следила за "облико морале" простых граждан. В силу всего сказанного ранее пользовался тем, что имел в наличии, компенсируя всё остальное своей же актёрской игрой ...
  
  ... Так проговорился и тут, как бы ушёл в воспоминания, замолчал. Дал время новым товарищам провести обмен мнениями, выяснить правильно ли они поняли старого полиглота.
  По тому, как молодой старший лейтенант потёр и втянул свою шею в плечи, помешав моему внимательному её изучению, а двое остальных с сочувствием смотрели на него, я понял, что они всё поняли. Поняли, как мне было и нужно. Толковые попались мне парни! Так я влился в тот коллектив ...
  
  Работники конторы были обычными канцелярскими клерками. Иногда они выезжали в низовые подразделения. Проявляя мужество и оперативное мышление, оказывали помощь оперативным работникам на местах. Оперативники стонали и плакали, от тупости указаний руководителей с центра. Но со временем, уже в годы построения социализма, было выработано лекарство, им с успехом пользовались и сегодня. Проверяющим товарищам из центра подсовывали девочек, в картотеке их хватало. Поили товарищей из центра, до состояния полной абстракции всё время, нахождения их в этой командировке. Довольными оставались обе стороны.
  Наличие в коллективе клерков профессионального "ликвидатора" поднимало и престиж всех работающих с ним рядом. Это было равносильно геройскому поступку, аналогом входа в клетку с тигром и чесанию за ушком милой кошки. Понятно они пообещали мне хранить всё услышанное ими от меня в строгой тайне. Хотя я точно знал, что это обещание они нарушат, но даже не мог представить, как это их не соблюдение своих обещаний отразиться на моей жизни.
  Быстро проглотив обед в столовой, троица моих товарищей уединилась на совещание.
  Меня они не пригласили, обиды я на них не держал и поступил иначе. Вечером после работы переодевшись в гражданку, я пригласил новых товарищей на ужин, решил "проставиться" или "прописаться", так называют накрытие поляны новичком, отмечающий вступление в новый коллектив. Новый коллектив, немного подумав, согласился. Пока они думали над моим предложением, времени не теряли, внимательно осматривая мою одежду. Мой импортный костюм, импортная рубашка и конечно импортные туфли, нижнее бельё и носки они не осматривали, подтверждали правдивость моего пребывания за пределами Родины, у нас таких вещей в продаже они не видели. Я не объяснял им, что меня одевает моя бывшая жена, теперь получившая новый статус и новое звание. Мой добрый друг! И что этот "друг" заведующая отделом готовой одежды большого универмага, с хорошими связями на базах ...
  Провести "прописку" мы пошли в посещаемый мной совместно со старшими товарищами ресторан. О чинах старших товарищей там знали или подозревали, рестораны тоже имели наши глаза и уши. Стучали понемногу все. Моё присутствие в этой компании соответствовало определению
  "Он молод, но не прост..." или "Молод, но имеет мохнатую лапу, которая вешает ему звёзды не по возрасту ..."
  Проще говоря, думали, что и я чин, но не спрашивали, а я не горел желанием и не стремился уточнять свой истинный статус, справедливо полагая, что глас народа это глас истины ...
  Мест в ресторане как обычно не было. Жаждущий вкусить ресторанных благ народ толпился на ступеньках, надеясь всучить швейцару пятёрку и проникнуть в ресторан. Но это был простой народ, а увидев меня швейцар, сверкая золотом галунов, рискнул жизнью и бросился вперёд, расталкивая стоявшую на ступеньках толпу. Несмотря на немолодой возраст, он был шустрым, уже известил директора о прибытии ценного гостя и тот топтался в дверях, заменив отважного стража ворот. Тепло, поздоровавшись со мной, швейцар, сдерживая толпу, освободил мне дорогу. В сопровождении своих товарищей, головы которых гордо смотрели вверх поверх толпы, мы протиснулись в дверь. Затем уже спокойно прошли в холл ресторана. Проходя, я услышал разговор, который происходил между стоявшими на ступеньках двумя прилично одетыми мужчинами:
  - Что за хмырь?
  - Ослеп, что ли? Иностранец! Со своими псами!
  Мои коллеги переживали свой новый статус, этого определения своего статуса не услышали, поэтому приподнятое настроение сохранили. Мы уселись за организованный директором нам столик и славно посидели. Попили водки, поели икры и других деликатесов. Себя не жалели. Осознание не правильности совершённых поступков, пришло утром вместе с головной болью, каждому индивидуально. Несчастные страдальцы встретились на рабочем месте и до обеда мы дружно всей комнатой мечтали о приходе палача.
  Ведь если отрубить голову станет легче?
  К сожалению, знакомый палач был только один, это, по мнению товарищей офицеров, был я! Они видели, что я тоже страдал, как и они, но изредка бросали на меня подозрительные взгляды, которые я замечал. Их взгляды я смог понять, они думали, что я притворялся! Вот ненормальные. Или я очень убедительно рассказал о нравах государственных "убийц"? Решил не обращать на них и их взгляды внимания. Башка раскалывалась, а во рту ..., ну, было очень гадко ...
  До обеда молодые организмы при помощи воды побороли полученную смертельную дозу яда, попавшего в него вместе с водкой. Яд, выдавливаемый водой, вышел в писсуар и пошёл по трубам на городские очистные сооружения. Ожившие товарищи, побежали с известными им новостями по нашей конторе.
  Тогда я понял почему, нам доплачивали за секретность! Когда за молчание платят, болтать просто легче и престижней.
  
  Так я и вписался в дружный коллектив канцелярских работников конторы с грозным названием. Основным требованием для работников управления было одно, сидеть всё положенное время и немного сверх него на своём рабочем месте. Теперь, поставленный в эти жёсткие рамки жил, как настоящий чиновник. С 09.00 до 18.00 сидел на стуле за своим столом, что-то писал, что-то читал, куда-то звонил и немного ходил. Имеется в виду на обед и в кабинеты других работников, это если не было политучёбы и полит информации. Так и мучился, привыкал с трудом.
  В связи с изменившейся производственной обстановкой, в семейном кругу с Зиной и Виталиком я обедал теперь два раза в неделю, вечером в среду и днём в воскресенье. Подросшая дочка моих друзей иногда называла меня "папой". Зину и Виталика это веселило, а тёщу ввергало в ужас. Она со страхом ожидала, что когда подрастёт сын младшей дочери, он станет обращаться ко мне также. Этот имеющийся и ожидаемый ужасный кошмар портил ей радость от наличия внуков. Свекровь Зины имела отношение к медицине, поэтому перед тем, как переживать по поводу того, что говорит её внучка, она внимательно осматривала девочку и вздыхала облегчённо. Лицом и фигурой та была точной копией Виталика, но, к её сожалению, характером внучка напоминала свою маму. Это бабушка выяснила, сделав девочке замечание, как нужно называть меня. Девочка ей ответила ..., услышав ответ дочери, даже сама Зина пришла в ужас. Понять так и не смогла, где дочь набралась этих слов? Но эти мелкие недоразумения не мешали нам жить дружно и счастливо.
  На работе тоже всё было нормально и серо. Слух обо мне страшном и ужасном расходился по конторе и все с любопытством смотрели, как я ем в обед в столовой, что ем, сколько раз хожу в ..., комнату для мужчин. А я, не привыкший целый день сидеть на месте, мучился и ходил с хмурым, кислым лицом.
  Народ объяснял это моё состояние просто. У меня была ломка, от отсутствия трупов и крови, поэтому обедал в столовой за столом я в одиночестве. Есть рядом с непредсказуемым кровожадным тигром ведь опасно? Кто хочет проверить? Вначале желающих не было. Но в этот четверг моё столовское одиночество было нарушено.
  К моему столику подошла первая красавица конторы, девушка 26 лет с погонами капитана, в короткой юбке и кителе в обтяжку. Она числилась инспектором финансового отдела, но была первым претендент на должность заместителя начальника этого отдела. Имеющийся на данный момент заместитель начальника отдела, женщина-подполковник через полгода уходила на пенсию по полной выслуге лет.
  
  Красавица-капитан была талантливым финансистом по рождению, ибо она являлась, дочерью заместителя начальника нашей конторы по политической и воспитательной работе и плюс к этому была ещё женой перспективного работника аппарата ЦК КПУ. Перспективу сыну обеспечивал его папа, советник Генерального секретаря этого же ЦК КПУ. Естественно вела она себя соответственно. Если кто-то посмел засомневаться в том, что она первая красавица? То он имел только один выход в жизни, кончить свою жизнь самоубийством, ибо это был для него лучший, самый безболезненный и самый простой вариант!
  В конторе все были умными, жить хотели, поэтому она и слыла первой красавицей нашего курятника. Другое мнение могло быть только у того чьи родители или родственники были круче её родни, но таких людей у нас в конторе не было.
  И вот эта краснеющая красавица стояла у моего стола, и томным голоском спрашивала разрешения у старшего лейтенанта, которого она даже не заметила бы если бы, не ...
  Я не был полным кретином, её смущение и нерешительность не могли скрыть от меня её неземной красоты, мгновенно вскочив, я подскочил к ней и любезно отодвинул стул, помогая красавице присесть. Победно окинув взглядом всех находившихся в этот момент в столовой, она грациозно уселась на предложенный ей стул. А дальше открыла свой рот ..., и принялась щебетать о духах и кремах, при этом жестами предлагая толи понюхать, толи потрогать её. На всех мнение всех окружающих посетителей столовой о её слишком свободном поведении, по меркам общепринятой, лицемерной, но строгой морали тех лет, ей было наплевать. Наверно на её свободное поведение и презрение к окружающим влияло и то, что высшие руководители конторы обедали в отдельном зале, а здесь в помещении самой столовой обедали чины не выше зама начальника отдела. Мнения этой мелочи её и не интересовала, прекрасно знала, что вслух никто её осудить, не решиться. А лично для неё главным было то, что она сидела с тигром, смело чесала его за ушами, и он мурлыкал!
  С этого дня в обед наш столик всегда был накрыт, даже если я отсутствовал. Заведующая столовой была мудрым советским человеком, как и работники бухгалтерии, выдававшие мне зарплату вне очереди. Мнения подполковников, майоров и капитанов, терпеливо ожидающих своей очереди, их не интересовали. Обслуживая меня, кассир преданно смотрела на перспективную помощницу начальника отдела. Уловив её одобрительный взгляд, они замирали от счастья. Отношение первой красавицы дочери такого отца и жены такого мужа, работало на легенду обо мне. Ведь такие люди знали всё обо всех! Свою благосклонность и драгоценное внимание они кому попало, не дарили, а тут ещё всплыли дружеские отношения двух полковников и генерал-майора со старшим лейтенантом. Глаз и ушей в конторе хватало. Вот и подумайте! Никчемный старший лейтенант и такие люди. А может он совсем не старший лейтенант, а полковник, которого укрыли здесь в конторе от бдительных глаз врагов?
  Слухи ходили разные, а получив столько обоснований и подтверждений, они обрели твёрдую уверенность среди всех работников нашей конторы низшего звена. В слухи поверили так крепко, что если бы враги смогли поставить моих товарищей по ремеслу к стенке перед расстрельным взводом и сказать, что всё это ложь и выдумка, результат будет не однозначным, но в основе один. Большинство героически примут смерть, а те, кто проявит слабость, спасая свою жизнь, согласятся с этим утверждением врагов. Но согласятся они только на словах, основываясь на надежде остаться в живых, получив обещанную жизнь, они всё равно останутся при мнении, что всё в этих слухах, правда! Увы, слаб человек и не все готовы умереть за свои убеждения, хотя опять-таки на словах все утверждают обратное ...
  
  Любая канцелярская контора имеет не только сплетников, но и лгунов. В своих отчётах и сводках они лгут постоянно, улучшая общую статистику, знают об этом и эту свою приобретённую привычку лгать, они переносят и в нашу общую жизнь. Благодаря умению верить в свою же ложь, они показывают свою мнимую осведомленность и мнимую близость к высшему руководству, поднимая в глазах окружающих свою значимость.
  Как выяснилось через неделю, слухи дошли и до старших руководителей конторы, а они на всякий случай, у нас в конторе, по мнению знающих людей, могло иметь место всякое, тоже согласились с ложной версией.
  Это был обычный вечер. Я со старшими товарищами мирно ужинал в ресторане. Мы болтали о разных мелочах. Товарищ генерал-майор пребывал в счастливом состоянии "нирваны", единственным вопросом, занимавшим его сознание, был вопрос:
  - Почему жену не перевели раньше?
  Ему было спокойно и хорошо.
  Выпив очередную рюмку, Борис Валерьевич крякнул и наколол на вилку солёный огурчик. Он внимательно осмотрел его, откусил, прожевал и сообщил новость:
  - Вы слышали друзья-однополчане последнюю новость? У нас в конторе есть человек, переведенный из первого управления, чистильщик!
  Услышав это, я едва не подавился куском буженины, которую в этот момент засунул в свой рот. Но обошлось! Борис Валерьевич снова откусил огурчик, с аппетитом прожевал его и продолжил, но теперь в его голосе звучала обида:
  - И самое интересное, что об этом я узнаю от моих подчинённых! А самое противное это то, что слушая их, я вынужден кивать головой, чтобы не уронить свой авторитет в глазах этих же подчинённых. Ведь такое не может пройти мимо меня! Или может?
  Он подозрительно посмотрел на товарища генерала, но тот, пребывая в этот момент где-то в мире грёз, не воспринимал слов окружающих. Хотя понять это по его поведению было очень трудно, большие начальники умеют делать деловой вид, даже пребывая в нирване. Он многозначительно кивал головой, периодически пожимая плечами и сохраняя многозначительное выражение на задумчивом лице.
  Я был уверен на 100%, что он даже не слышал вопроса Бориса Валерьевича. Но Борис Валерьевич кивок, пожатие плеч товарища генерала увидел, понял как ответ ему на его вопрос и надулся. Уже с обидой он посмотрел на нас и с горечью сказал:
  - Не думал, что в нашем управлении есть секреты от меня. Такого ещё не было!
  Он выпил две рюмки подряд, снимая стресс и глуша свою обиду. Павел Васильевич подозрительно посмотрел на меня, он умел быстро складывать 2+2 и делать выводы. Но я уже овладел собой и занимался нелёгким делом. С лицом невинного младенца пытался достать кусок мясного балыка из тарелки с нарезкой. Не знаю, как кому, но мне в этот вечер точно не везло, ибо тарелка случайно попала очень близко к товарищу генералу. Занятый своими мыслями он взял её под свою бдительную охрану и успешно отражал мои попытки поживиться кусочком мясного балыка.
  Павел Васильевич за время нашего долгого знакомства знал, что чекистские штучки типа признайся во всём и мы тебя поцелуем, со мной не проходят. Я твёрдо знал истину, набьют в обоих случаях больно, не зависимо от того, признался ты или нет? Но в первом случае хоть знаешь, за что тебя бьют. Всё-таки легче! А во втором случае бьют тоже, не смотря на твоё признание, осознание и покаяние. Тогда к боли от побоев добавляется ещё обида за свою доверчивость, точнее глупую веру в правдивость других людей. На такое я бы не повёлся! Поэтому он махнул рукой, пытать меня не стал, справедливо решив, что почешут языками и забудут. Старое правило гласило, что если пропустить сплетню мимо ушей, она быстро теряет свою актуальность и умирает. Руководствуясь этим, он с удовольствием выпил водки, налив её прямо в фужер.
  
  Так болтовня моих изнывающих от тяжёлой работы коллег дошла до верхов. По боязни принадлежавших к руководству людей, что от них есть тайны в жизни управления и это указывает на их низкий статус в нашей структуре, версия получила подтверждение кивками, многозначительными взглядами и другими жестами, от которых всегда можно при необходимости отказаться. Жест это жест, а не сказанное и услышанное кем-либо слово! Павел Васильевич тоже непроизвольно подтвердил эти слухи, хотя сделал это без умысла, а чисто из гуманных человеческих побуждений. Он понимал, что я привык к свободному бесконтрольному образу жизни и тяжело переносил ежедневное сидение за столом. Человек добрый он посылал меня с незначительными поручениями в областные, городские управления. Но это было не единственное и не только его деяние способствовавшее утвердиться ложной информации обо мне. Приложил руку к этому всему и я, и товарищ генерал. Чтобы показать полную картину мне придётся в своём рассказе вернуться во времени назад ...
  ... Ещё учась в институте, я ходил на тренировки на стадион Динамо в зал борьбы. Там наш институт арендовал на два часа, два раза в неделю зал и тренера по вольной борьбе. Говорили, что Бровченко Василий ..., его отчества, к сожалению, уже не помню, был учеником самого Подубного! Правда это или нет? Не знаю! Помню только, что тогда ему было 62 года, по моим тогдашним понятиям это был глубокий старик. Но этот старик ухитрялся делать стойку на плечах, да и каждый попадавший в его захват знал, что такое "железные тиски" лично. Вот у этого тренера я и тренировался. На одной из тренировок нам предложили дружескую встречу с подопечными тренера Школьника, энтузиаста и пропагандиста борьбы самбо, тогда она только зарождалась как вид спорта. До этого детище Замятина использовалось для подготовки десантников, армейских разведчиков и милиции. Эта встреча меня впечатлила, будучи не сильно обременён учёбой в институте, я ещё два раза в неделю посещал тренировки по борьбе самбо. Тогда все секции для желающих работали бесплатно, о новых экономических отношениях ещё не подозревали, поэтому занятия спортом были не накладны для граждан. Я тренировался, постигая премудрости самбо без какой-либо цели, просто для себя, но оказалось, что полученные навыки и знания мне пригодились позже.
  ... В бывшей столице братской республики городе Киеве улице Красноармейской параллельно шла улица Горького, а в одном месте две улицы Д.Ульянова и Фёдорова, тоже параллельные, пересекая их, создают квадрат, на котором расположился Полицейский сквер и комплекс старых зданий. Эти здания закрывает интересный старый забор, из кирпича выложенные колоны и низ, а между колонами металлическая решётка из кованых квадратных пик. Сзади эта решётка заварена цельными металлическими листами, забор и эти листы тогда были покрашены в жёлтый цвет. Так вот, здесь тогда размещалась республиканская школа подготовки оперативного состава и республиканские курсы повышения квалификации работников нашей конторы. В то время любая организация имела штатное расписание, имело его и это учреждение. Преподавателей политэкономии и основ марксизма-ленинизма было в нём две единицы, а преподавателей-инструкторов по стрелковой подготовке и физической боевой подготовке было по одной единице преклонного возраста. После института именно в этой школе я и занимался перед зачислением в штат и отправкой в учебный центр в Чернигове, поэтому всё это знал.
  После возвращения из черниговского центра подготовки, вступив в ряды холодильщиков, будучи не очень обременённый работой я долго не колебался и снова вернулся в эту школу подготовки, точнее в её спортзал и тир, расположенные в обширных подвалах старого комплекса зданий. Помог мне в этом товарищ генерал, он позвонил начальнику школы и приказал разрешить мне посещать эти подвальные помещения. Так я все годы работы в холодильном цехе этим занимался. Теперь перейдя в штат управления, я выторговал себе право продолжать заниматься тем же, там же, но два раза в неделю после обеда. Товарищи, полковник и генерал мою просьбу уважили и после непродолжительного спора согласились. Так получил возможность ещё два раза в неделю сбегать от сидения за столом, даже не предполагая о последствиях полученных поблажек ...
  ... В школе меня встретили не очень радушно. Начальник школы подозревал во мне соглядая руководства конторы, а престарелые преподаватели посчитали меня своей заменой и гоняли соответственно. Ещё, будучи стажёром, я, используя знания, полученные из занятий самбо, был самым лучшим учеником в спортзале, а своим прилежанием покорил преподавателя-инструктора по стрелковому делу. После того, как они перестали видеть во мне претендента на своё место, они вернули мне своё былое расположение и щедро делились своим опытом и знаниями. Со временем изменилось ко мне и отношение начальника школы и курсов. Причиной этой перемены послужило то, что как говорил штатный состав преподавателей, был в основном из людей почтенного возраста и естественно был подвержен человеческой слабости, болел. Тогда у начальника и возникали проблемы, но с боевой физической и стрелковой подготовкой этих проблем не было. У него под рукой был я! Пару раз доверив мне проводить занятия, подменяя заболевших преподавателей-инструкторов, он присутствовал на них. Всё увиденное его удовлетворило, и он больше не контролировал меня. Престарелые преподаватели, убедившись в чистоте моих помыслов, вернули мне не только своё личное расположение, но облекли и доверием. Они спокойно дремали, оставив на меня курсантов школы и слушателей курсов повышения квалификации. Я их не подводил, гонял курсантов, демонстрируя им своё мастерство и превосходство, те и трепетали передо мной, как школяры перед учителем. О моей личности они естественно, много придумывали, все преподаватели-инструктора имели звания подполковник или полковник и естественно специфический боевой опыт. Кем был я? Они не сомневались! Фантазировать умеем мы все. За прошедшие, десяток лет до моего зачисления в штат управления, многие прочли школу и тем более курсы повышения квалификации, познакомившись со мной. Все они были с разных отделов и управлений конторы республики Украины, кое-кто из тех учеников, за эти годы попал и в штат управления. Теперь встречая в управлении меня, они узнавали своего преподавателя, вновь вспоминали отношение ученика к учителю. Выражалось это в том, что они, открыв двери, уважительно пропускали меня вперёд, освобождали дорогу, становясь по стойке "смирно", оказывали другие знаки внимания. Это было бы мелочью, на которую никто не обратил бы внимания, если бы их плечи не украшали погоны капитанов, майоров, а на моих плечах не были бы погоны старшего лейтенанта. А вот это плюс гуляющие вымыслы обо мне уже привлекало внимание. Таких странных капитанов и майоров брали в оборот, настоящими чекистами оказались не все. Кто-то и признался, что я был его преподавателем, когда он был курсантом или проходил курсы повышения квалификации перед получением очередного звания. Во всех рассказах я был и Гераклом, с которым не могли справиться десяток здоровых парней тоже не пальцем сделанных и стрелком попадавшим комару ..., то есть мухе в глаз десятью пулями из десяти выстрелов. А насчёт звания? То кто слышал о преподавателях-инструкторах в звании ниже майора или подполковника? Вот и соображайте ...
  
  А вот это умели все. Ничего не подозревающий обо всём этом, я получал несколько дней относительно свободной жизни, а работники конторы новую возможность умственных изысканий. Они были изобретательны и старательны, искали подтверждение своим вымыслам в доступных всем сотрудникам документах, оперативных сводках. В течение суток все они постоянно поступали в дежурную часть управления и подшивались там, в специальную папку. Дежурные по управлению ругались затейливым матом, постоянно разыскивая папку подшивок оперативных сообщений и ориентировок о совершении особо опасных преступлений и розыске подозреваемых. Конечно, девяностые годы ещё были впереди, но и тогда опасных преступлений с убийствами хватало. Вот наш служивый, скучающий народ находил эти сообщения и ориентировки, показывал друг другу, многозначительно тыкая пальцем в их текст. "Вампир напился крови, проявил свою сущность!"
  Это находило и своё дополнительное подтверждение, после отсутствия я появлялся весёлый, довольный. Но всем было невдомёк, что это была радость совсем по другой причине.
  Поэтому думаю, что убийство Джона Кеннеди президента США так же считали делом моих рук, как месть за убийство доктора Кинга, друга нашей страны, пламенного борца за права чернокожих граждан США. Может и время этих смертей не стыкуется с моим отсутствием, но какая разница? Главное ведь то во что верите вы! Так текло время этого сказочного мира, созданного моей выдумкой.
  Мне исполнилось 33 года. Можете верить, можете не верить, а вот я верю, что жизнь и судьба каждого человека написана и предопределена ещё при его появлении в нашем мире.
  Для себя я это утверждение принял, иначе как объяснить такое? Один человек опоздал на поезд, автобус, самолёт, пароход, а другой, случайно купил билет именно на этот транспорт, и именно на этот рейс. Далее этот поезд, автобус, самолёт, пароход потерпел аварию, сошёл с рельсов, попал в ДТП, упал, утонул. Можете это объяснить чем-то другим или случайным совпадением? Значит моё объяснение и утверждение справедливо!
  Увы! Будучи таким умным я не знал, что перейдя рубеж 33 лет, начинаю новую жизнь, жизнь не простую и не праведную ...
  Мой день рождения мы отмечали в нашем ресторане, только в этот день наша компания увеличилась на моих друзей, Зина и Виталик делили со мной радость этого дня. Тогда и убедился в наличии интуиции у людей некоторых специальностей. Торговый работник и зубной врач с более чем солидным стажем, на подсознательном уровне чувствуют людей, наделённых властью. Кроме интуиции, они очень наблюдательны, скрыть от них подчёркнутую суету директора ресторана и официантов невозможно. Товарищи полковники и товарищ генерал были одеты в костюмы советского индивидуального пошива, это было не круче импортных костюмов надетых на меня и Виталика, но шить тогда умели. Товарищи от власти всегда предпочитали хороший индпошив из хороших материалов. Зина была опытным торговым работником одеждой, стоимость материала могла назвать, едва взглянув на него, а уж качество пошива могла определить и подавно. Цена этих трёх костюмов, определённая ей, была значительной по тем временам и никакой простой гражданин страны с такой сумой легко расстаться не мог. Да и достать такой материал в те годы привычного дефицита было нелегко. Понять они ничего не могли, поэтому просто забившись в уголок, вместе созерцали силу и притягательность самого вкусного блюда нашей жизни. Моё поведение и отношение с этими людьми, было не объяснимо, ведь я по их понятию принадлежал к обслуживающему классу и не был птицей высокого полёта. Особенно большое впечатление на них произвел товарищ генерал. Он, как обычно был в прострации, его отсутствующий, но пристальный взгляд пугал моих близких друзей. Они думали, что попали под лучи рентгеновского аппарат и в его лучах видны все их левые дела. А такое знание сделать этот вечер приятным быть не могло! Я попытался пару раз снять с них эту напряжённость, но мои попытки успехом не увенчались и я оставил их в покое. Мы вчетвером расслабленно отдыхали, наслаждаясь закусками и водкой, коньяк в нашей компании уважением не пользовался. Приятный вечер, приятное событие, приятная компания, приятные близкие люди. Чего ещё можно хотеть? Я и не хотел ...
  Славно посидев, мы с сожалением начали прощаться, пришло время разъезжаться. Мы стояли возле ресторана, внизу лестницы стояли три "Волги" и водители возле них, наступили мгновения уже самого последнего и самого тяжёлого прощания. Расставаться всегда тяжело, ибо в этот момент понимаешь, что осталось что-то не договоренное, что-то не досказанное. Обычно так расстаются женщины, но по моим наблюдениям и мужчинам так расставаться не чуждо. Товарищ генерал поборов горечь расставания вынырнул из своего состояния нирваны, махнув рукой Павлу Васильевичу, он сказал:
  - Паша садись со мной, всё равно нам по дороге!
  Павел Васильевич согласно кивнул и обернулся к своему водителю:
  - Саша! Отвези именинника и его гостей! Завтра как обычно!
  Зина с Виталиком нырнули на заднее сидение, устроились и ожили. Деловым тоном Зина спросила:
  - Это твои коллеги по холодильному ремеслу? Тоже механики? А всем механикам теперь положено по чёрной "Волге" с водителем, странно ...
  Что мог ответить я проницательной девушке? Правильно, только кивнуть головой. Зины промолчала, но в её глазах читалось выразительное не доверие. Мысли Виталик мог прочесть, особо не напрягаясь, все они были написаны на его лице: "Может я сделал ошибку, став зубным врачом, а не мастером-холодильщиком?"
  С ветерком мы промчались по городу.
  Постовые ГАИ отдавали честь, перекрывали дорогу, пропуская нашу чёрную "Волгу". Водители, возившие слуг народа или больших начальников, были особой кастой плевавшей на народ. Они ездили по дорогам, не обращая внимания на остальной транспорт, пешеходов и окружающий мир. Всё это каждый видит и сегодня, прошедшие годы, изменившаяся страна, эту касту так и не изменили, всё так и осталось ...
  
  Зине эта поездка очень понравилась и думаю неделю как минимум, служило темой телефонных бесед со всеми, кто её слушал. Виталик тоже не отставал от жены, захлёбываясь, он восторженно рекламировал корпорацию холодильщиков. Продолжаться это могло долго, но всегда есть тот, кто всё испортит. Нашёлся такой человек и среди слушателей Виталика, этот ушлый спросил у него номер машины, на которой везли его холодильщики. Виталик здесь не оплошал, он его запомнил и назвал. Может и не очень точно назвал цифры, но серию номера назвал точно, сказанного ушлому человеку хватило. Он на ухо, шёпотом оглядываясь по сторонам, как и положено, было в той стране говорить об этом, сообщил Виталику на какой машине холодильщиков он ехал. Узнанная новость взволновала Виталика, он едва дождался вечера и времени отхода ко сну в семейной постели. Оказавшись в ней, естественно накрывшись одеялом, сунув голову под подушку и потушив свет, он сообщил об узнанной им тайне родной жене. Зину это очень взволновало, но она мужественно терпела, сберегая эту тайну в себе и только во время нашего семейного воскресного обеда, Зина спросила меня:
  - А почему в холодильном цехе машины имеют номера серии конторы передового отряда партии?
  Загнать меня в угол было очень трудно. Ну, я ей и ответил первое, что взбрело на ум:
  - Понимаешь дорогая! Ничего непонятного или тайного в этом нет, передовой отряд имеет в своих подвалах много холодильников. В них хранят продукты и лучших бойцов передового отряда, что бы дольше и лучше сохранились, но есть в тех подвалах и другие холодильники, они более низкого класса. В них тоже сидят люди, но несколько другого плана, это те, кто задаёт много неправильных вопросов. Держат этих людей в холодильниках, потому что от них отрезают части тел по кусочкам для того, что бы они успели ответить на вопросы бойцов передового отряда о том, кто им говорит разные секретные вещи? Для оперативного обслуживания всех этих холодильников нам и дают машины с номерами такой серии, но это тоже тайна ...
  Виталик всё это слышал и у него почему-то пропал аппетит. Наверно, он видел себя сидящего в таком холодильнике, с отрезанными частями тела, истекающего кровью после очередного допроса. От него добивались ответа:
  - Кто сказал Зине о серии номеров? И какой ещё разведке он передал эту тайну?
  По его испуганному страдающему лицу было видно, что он решил сдать всех, а от показаний Зины отказаться, заявив, что это сказал ей не он! Любовь любовью, а своё тело дороже! В наш разговор он не влезал, только слушал.
  Но Зину мой ответ обидел, она сдаваться и отступать не умела, язвительно спросила:
  - И в каком холодильнике сохраняешься ты?
  Я честно посмотрел ей в глаза и ответил:
  - В том, какой в момент потребности в нём свободен!
  Аппетит у меня не пропал. С удовольствием доел вкусный обед, а Зина ещё сильнее обиделась и со мной почти не разговаривала. Почему? Вот этого и не понял. Решил это выяснить при следующей встрече на совместном обеде, но этой следующей встречи по старому графику не получилось, вмешался господин непредвиденный случай ...
  Через два дня, после того неудачного воскресного обеда, наша контора напоминала разворошенный улей. Работники конторы, оставив ежедневную важную работу, покидали свои рабочие места, собирались группами и гудели, как и положено потревоженным пчёлам. Причиной этого послужило случившееся ЧП ...
  В не большом городе носившем имя национального героя, тогдашней братской республики, ныне ставшей суверенным государством, произошло чрезвычайное происшествие. В городе Хмельницком из городской тюрьмы посредством подкопа совершили побег два особо опасных рецидивиста. Город был областным центром одноимённой области, поэтому в центре его, как и было положено по статусу, красовалась тюрьма. Она была построена в годы, как теперь нам говорят светлого царизма, с тех пор она здесь и стояла, изредка получая косметический ремонт. Веяние нового времени выразилось в появлении пивных автоматов, поставленных возле её прочной на первый взгляд, но старой стены.
  
  Это всё я увидел позже, попав в этот славный город. А пока события стремительно развивались, набирая обороты и я, как и все следил за ними со стороны. ЦК КПУ взяло на контроль это дело века, тогда это было самым страшным для всех исполнительных органов, такое вмешательство грозило оргвыводами означавшими падение одних и возвышение других. Указания по телефону даваемые работниками аппарата, инструкторами, советниками, нервировали, заставляли пить валокордин, но в поимке бежавших злодеев, не помогали, обстановка накалялась. Прошло три дня, а бежавших опасных и ужасных рецидивистов не смотря на строжайшее указание ЦК партии, не нашли! Контора перешла на казарменный режим, как будто неудобства и лишения, терпимые нами могли помочь решить проблему. Но и на этом не остановились, пошли на крайние меры того времени. В случае возникновения значимых проблем, в помощь местной власти и исполнительным органам направлялись команды советчиков из министерств, управлений. Наша контора тоже в стороне не осталась в помощь местным бойцам передового отряда и для координации действий внутренних органов направили группу опытных товарищей. По сложившейся традиции в её состав включили лучших людей, которых не жалко будет потом в случае неудачи безжалостно размазать по стенам. А если всем повезёт и они решат задачу? Их можно засунув в конец очереди за наградами самим встать впереди и "гавкать", простите, они не будут.
  В состав такой группы от конторы тогда включили следующих лиц: заместителя начальника политотдела, меня, инспектора из отдела кадров и старшего инспектора отдела строевой и общефизической подготовки. Приказ об увольнении последнего на пенсию, а языком конторы перехода в действующий резерв, ожидали со дня на день.
  Расскажу о каждом члене нашей группы, как и положено, по статусу, начну с руководителя нашей группы.
  Заместитель начальника политотдела был полковником, уже полгода служил в конторе. Обладал большим опытом выживания в партийных органах. В контору прибыл из райкома по партийному призыву для усиления политработы среди личного состава. Его богатый оперативный опыт был, почерпнут из двух знаменитых книг пособий настоящего политически грамотного чекиста:
  "Один в поле воин" и " Майор Пронин".
  Они были разрешены к печати, все их герои были членами партии и он знал их наизусть. Рассказывал мне их содержание постоянно всё время, проведенное в пути до города Хмельницкого, и если ловил меня во время пребывания в нём. Всё остальное время его благодарными слушателями были местные товарищи.
  Думаю, эти книги после нашего отъезда они выбросили из своих библиотек, хотя в стране и был книжный голод. Отдохнуть от его рассказов смог только на обратном пути и этого города ...
  Но начиналось всё нормально. Товарищ полковник отметил наше убытие и умирал от похмельного синдрома. Я хотел, облегчить его муки и пристрелить, но два фактора сдерживали меня. Первый, это уже привычное отсутствие оружия. А второй это то, что свои желания и мысли я держал при себе. Товарищ полковник вылечился самостоятельно и тогда взялся за меня. Едва это произошло, я тут же пожалел об имеющемся первом факторе.
  О себе говорить не буду. Всё достойное внимания изложил раньше.
  Инспектор отдела кадров был опытным чекистом. Двадцать лет работы в передовом отряде, сделали его грамотным специалистом по оформлению и ведению личных дел, но он был майором и имел удостоверение с грозной аббревиатурой. Книги о делах и подвигах чекистов он не читал, ему вполне хватало инструкций и приказов по ведению кадровой работы.
  Последний член нашей группы подполковник отдела строевик уже мысленно жил на даче. Душой, сознанием и сердцем. Погони, перестрелки и все остальные подвиги его не интересовали. Он был доктором-любителем. Изучал воздействие водки на организм, как фактора способствующего закалке и работоспособности последнего.
  Вот такое мощное подкрепление получили местные товарищи, когда мы на вокзале их города вышли из вагона поезда. К их счастью они этого не знали и встречали нас радушно и торжественно, пригнав две чёрные "Волги" местного управления. Посадкой в эти машины руководил наш руководитель товарищ полковник. Именно он и распорядился. В новенькую 2410 "Волгу" начальника местного областного управления нашей конторы сесть троим товарищам: начальнику местного отделения конторы, себе и мне. Остальные получили приказ садиться во вторую более старую "Волгу". Своё размещение вместе с полковниками я понял! С товарищем полковником мы ехали вместе в одном купе спального вагона, и он наверно привык за время пути ко мне. Может даже привязался или полюбил меня?
  В нашей конторе народ такому составу группы не удивился. Читая приказ о создании оперативной группы и командировке её в город Хмельницкий наши мудрые товарищи, всё поняли правильно. В этой группе главным оружием был Я! Остальные трое это прикрытие моей миссии, понятно бежавших наглых зеков определили на ликвидацию. Об этом кто-то по дружбе и сообщил местным товарищам. Поэтому они ничему не удивлялись.
  В местном управлении освободили кабинет зама в одной приёмной с кабинетом начальника местного управления. В нём должен был, расположится наш командир товарищ полковник специалист по политическому воспитанию масс. Для нас троих поставили три стола в одной из комнат. Они так и остались пылиться не востребованными.
  Сразу же по прибытию в город, товарищ полковник убыл в тюрьму. Так сказать решил работать на месте совершения побега. Как майор Пронин! Мне с глазу на глаз было приказано, сообщать в контору о его героических усилиях. Кадровик засел в отделе кадров, он проверял все личные дела, выявлял не правильность их ведения местным отделом кадров. О найденных недостатках писал на листах бумаги, с которыми никогда не расставался. Ну, а товарищ подполковник засел в номере гостиницы, его опыты требовали тишины, покоя, покоя, сосредоточенности.
  Ещё забыл основной момент.
  По прибытию мы были удостоены внимания, представлены первому секретарю обкома! Он пожал руку нашему товарищу полковнику, кивнул подполковнику и майору, когда их представляли, а старшего лейтенанта даже не заметил. Меня это удивило. На нас были гражданские костюмы и мой, не хвастаясь, скажу, был самым лучшим, ибо был импортным. В те годы ценилась не натуральность ткани, из которой пошито изделие, а этикетка внутри пиджака. Первый секретарь наверно не знал этого или не помнил народной мудрости, где прямо сказано по этому вопросу:
  "Встречают по одёжке, а провожают ..."
  Но дальше не важно, нас пока только встречали, до провожания было ещё время ...
  
  Начальник общего отдела обкома, присутствовавший при этом приеме, тоже крутился возле нашего полковника. Вначале подумал, что он следует примеру первого секретаря обкома, но истинную причину такого внимания узнал позже. Она была жизненна и банальна.
  Оказалось, что его сын, не хватавший звёзд с неба парень 27 лет, успешно делал карьеру во внутренних органах, а именно в уголовном розыске. После знакомства с этим парнем могу сказать, он был безобидным, безвредным и относительно неглупым парнем. Что собой представляет? Знал и жил без претензий. Звёздочки капитана не мешали ему жить полной жизнью, получать скандалы от жены, такой же простой девушки дочке кого-то из власти, пустоголовой куклы получившей диплом местного института, но не ходившей в родную бурсу в силу своего происхождения. Конечно, это всё жить ей не мешало, она считала себя умной и светской дамой из этого своего мнения и исходила.
  Начальник городского отдела внутреннего органа, был человек умный и осторожный. Молодого подающего надежды работника уголовного розыска он назначил начальником созданной спецгруппы, оставив общее руководство операцией за собой. Рассудил здраво. Повезёт? И он при деле. Не повезёт? Папа сына не бросит. Всех поставит на ноги. А так, как он близок к первому секретарю обкома, то отдадут на съедение какого-то сержанта. Его выгонят, навешают всех собак, а остальным дадут по выговору. От этого не умирают, все знают, что выговор, постоянно с собой надрываясь, не носят. Это было в духе времени того. Да как я вижу и сегодня, все делают так же. Подставь чужую ....... Прикрой, свою ..., она каждому роднее и ближе.
  Контора, как обычно в деле не мелькала, но руководила и контролировала всё и всех. Без нее ни шагу!
  Как уже понятно, рабочей лошадкой остался я, других кандидатов из нашей прибывшей четвёрки на этот пост не было. Понял это сразу и принял не сопротивляясь. В помощь мне наша местная контора выделила майора. Он, как и наш товарищ, строевик подполковник, готовился перейти в действующий резерв, просто говоря на пенсию, был исполнительным и осторожным. Без возражений и эмоций он признал моё старшинство, руководствуясь простым соображением. Кто знает их посланцев столичной конторы? Затопчут и не заметят. Поэтому старательно козырял мне каждую минуту, при людях и наедине. С учётом возраста и полной бесполезности я усадил его, дежурить на телефоне, писать бумаги в кабинете, выбитом для себя товарищем полковником, нашим руководителем. Работы у майора, почти отставника хватало, требуемых бумаг было огромное множество! План розыскных мероприятий, планы допросов, справки, запросы и много других бумажек. Майор оказался на высоте! За два дня его стараниями, папка розыскного дела, проводимых мероприятий, стала толщиной в кирпич.
  Ещё ему было поручено, решить вопрос продовольственного обеспечения меня. Он обратился к секретарше начальника местного областного управления. Местная хозяйка, послала его ..., найти еду в общественном заведении питания, помещения находящегося в конце коридора первого этажа их здания.
  Майор подумал, взвесил всё и пошёл к начальнику областного управления. Тот выслушал его и не думая, вызвал секретаршу, когда она вплыла в его кабинет, сразу назвал её состояние одним словом. Та поняла и позвонила в столовую конторы, передала строгий приказ заведующей столовой. Так решился вопрос моего питания.
  Майор доложил мне обо всех своих действиях, когда я поедал вкусный обед и слушал его доклад. Претензий не имел. Вопрос он решил, а методы решения поставленных задач, меня не волновали.
  Капитана розыска из внутренних органов назначил руками и ногами. На более высокий пост он не годился. Себя назначил головой. Вот и получился человек для работы, осталось решить вопрос с транспортом.
  Я поручил капитану, решить этот вопрос с начальником городского "внутреннего органа". Тот решил его быстро, выделив нам патрульный " луноход", капитан обиделся. Он высказал мысль о том, что товарищ из столичного передового отряда партии может испугаться. Гремящий, дребезжащий, исторгающий хлопки чёрного дыма патрульный "луноход", он может принять за дракона и отразить это в своём рапорте далёкому и грозному начальству. Далёкое начальство может понять это, как не уважение к нему и сделать оргвыводы. Например, послать товарища начальника в помощь сельским товарищам, местным участковым. Кому такое нужно? Начальник "внутреннего органа" с приведенными доводами согласился, он забрал серую "Волгу" у своего зама и великодушно отдал в распоряжение товарища капитана вместе с водителем.
  
  Водители начальников это особая каста уже это говорил. Так было тогда, так есть и сегодня. Водитель уже пять лет возивший зама начальника естественно тоже был из этой касты, поэтому он сразу рассказал товарищу капитану, во временное распоряжение которого он поступил, как мы будем работать. Вернее утвердил наш рабочий распорядок дня, исходя из своих потребностей.
  С половины восьмого до девяти утра он отвозит своих дочек. Одну в садик, другую в школу, попутно завозит свою жену на работу. Далее до двенадцати часов уделяет время нам, а с двенадцати до трёх он занят, забирает дочь из школы, кормит себя и её обедом и отдыхает. С трёх до пол шестого опять уделяет внимание нам. В шесть ему нужно забрать жену с работы и дочь из садика. Ну, а дальше он просто отдыхает. Была и оговорка. Это расписание его времени, уделяемого им нам, может измениться, если у него возникнет что-то срочного. Ну, например: приедет в гости его мать или тёща, или какой-то родственник.
  Капитану сказочно повезло! Машину ему дали в 10 часов утра. Поэтому он приехал на ней к конторе местного передового отряда партии, войдя в наш кабинет, доложил мне об условиях работы нашего транспорта. Условий изложенных ему лично, самим товарищем сержантом-водителем!
  Товарищ майор, присутствовавший при докладе товарища капитана, ехидно улыбнулся. Я это заметил и понял, что не могу допустить падения авторитета головы нашей группы! Которой я сам себя и назначил. Всплеснув руками, радостно заорал:
  - О, нам повезло! Такой добрый водитель достался!
  Капитан и майор уставились на меня на пару. Первый смотрел с легко читаемым недоумением во взгляде. Во взгляде второго сквозил вопрос:
  "Может наш командир из центра просто недоумок?"
  Их мысли и эти нелестные выраженные в мой адрес я прочёл в их взглядах, но не расстроился, только подумал:
  "Вот и открыл в себе новую способность, оказывается, обладаю даром читать чужие мысли!"
  По своему плану собрался ехать в бывшую тюрьму, теперь носившую новое название, областной изолятор временного содержания, нужно было решить вопрос:
  "Помогал ли в организации побега кто-то из охраны или нет?"
  Понять это можно было, только осмотрев место совершения побега. О своём плане сообщил своим подчинённым, майор увязался с нами. Прикрылся он грамотно, сказал, что для розыскного дела ему нужно описать место побега и нарисовать план. Всё это уже было сделано до нас, вот я и понял, что это просто предлог. На самом деле майор хотел посмотреть, как я упаду на колени перед водителем. Это меня устраивало, пусть увидят оба мои помощника, что я не только самый главный, а и ..., спешить рассказывать не буду. Ведь говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать ...
  Мы вышли из кабинета, спустились по лестницам, вышли из подъезда и направились к стоявшей в стороне машине. Это был первый и последний раз, когда я шёл к машине пешим ходом. В дальнейшем она или стояла у крыльца здания, где я пребывал в этот момент или подлетала к нему, только я показывался в дверях. Моя команда, водитель, капитан и майор устраивали соревнования. Толкая друг друга, они рвались к ручке задней двери, что бы открыть её передо мной и получить мой рассеянный кивок благодарности. При этом им было наплевать, что думают люди о них, видящие их потуги.
  
  А сейчас я шёл к стоящей машине, в которой дремал наш грозный и категоричный водитель. На моё приближение он не обратил внимания, продолжал дремать, наслаждаясь этим мгновением покоя. В первый и последний раз я открыл левую заднюю дверь машины и сел на сидение. Капитан уселся на переднее пассажирское сидение, а майор сел сзади за водителем. Такое размещение у нас соблюдалось и в дальнейшем. Я аккуратно прикрыл двери, стараясь не потревожить грозного водителя. Мои товарищи оказались более грубыми, их закрываемые двери хлопнули. Этот звук вернул к жизни водителя, вожатый "телеги" приоткрыл один глаз.
  - Аккуратней с дверями!
  Проорал он грозно.
  - Это вам не колымага а "Волга"!
  Через зеркало заднего обзора он посмотрел на меня. Ухмылка полная презрения украсила его лицо. Опустив голову, я несмело представился, назвал свою фамилию и имя, а так же своё презренное звание. Водитель, продолжая ухмыляться, повторил моё имя, пропустив всё остальное.
  - Ладно. Постараюсь запомнить!
  Величественно произнёс он, не скрывая своего презрения. Я поднял голову и посмотрел на него. Полный стали суровый взгляд бойца передового отряда партии, устремился на водителя. Тот сжался, его голова сама по себе, не зависимо от тела развернулась на 180 градусов. Взгляд кролика на удава, устремился на моё окаменевшее лицо. Что он на нём увидел? Не знаю, но он страшно побледнел, на его лице появился даже синий оттенок. Мои сподвижники моего лица не видели, они, недоумевая, смотрели на ставшее страшным лицо водителя. Голосом полным стали я спросил у нашего водителя, говоря в пространство:
  - Как вы, относитесь к возможности валить лес в Сибири? Там лучшие комсомольцы закаляют свой характер, становясь стойкими членами партии! Но там есть и те, кто осознают свои заблуждения и ошибки, тяжёлым трудом искупая свою вину перед нашей партией!
  Мой голос и произнесенные слова дошли до моих помощников. Они восприняли их в свой адрес и сползли по сиденьям машины, забились в углы. Их лица по цвету и выражению, повторили лицо водителя. В машине установилась тишина, только муха билась о лобовое стекло. Я молчал, но все понимали, что сказанное мной требует ответа, хуже всех было водителю, он видел ещё и мой жёсткий полный стали взгляд бойца передового отряда нашей партии и этот взгляд требовал ответа ...
  Первым сдался водитель, мои помощники тормознули. Срывающимся голосом он сообщил, что у него двое маленьких детей, мать, тёща, у которых есть ещё больные свинья и корова. Добавил, что он всю жизнь жил в средней полосе нашей огромной страны, в мягком климате, поэтому суровый климат Сибири не закалит, а погубит его. Ещё в детстве он болел "ветрянкой", а у кроликов было воспаление лёгких. Да и вообще в машине нужно заменить трамблёр. Завгар, гад и враг, не даёт новый!
  Из его ответов понял главное, он не любил Сибири!
  Теперь вспоминая те события, осознал всё под новым углом зрения и понял, что именно тогда я открыл причину распада нашей великой страны. Сейчас я твёрдо знаю! Отделение нашей братской республики, превращение её в независимое не братское государство имело одну главную причину. Весь народ этого нового государства не любил суровой Сибири и поэтому бежал от страны, страны, которой достался этот суровый край.
  Даже сейчас они предпочитали жить в нищете, правительственной неразберихе, бардаке, но только без Сибири. Вот какой мужественный народ! Увы, это я понял только сейчас, а тогда я толкнул капитана в спину, выводя его из шока, и грубо сказал:
  - Командуйте!
  Майора я не трогал, пусть отдыхает старик! Хотя он тоже был в состоянии шока и по человеческим понятиям, нужно было его спасать, но я решил этого не делать, не маленький оклемается!
  Очнувшийся капитан, держась от меня подальше, с трёх раз произнёс:
  - Давай шевелись, езжай, в ..., эту тюрьму!
   Водитель вздрогнул, обречённо вздохнул, завёл двигатель, включил сирену. Распугивая кошек, собак и немного народ, мы устремились к конечной цели нашего пути. Отчаянно сигналя мигающая проблесковым маячком и ревущей сиреной машина, остановилась у ворот тюрьмы.
  Я для краткости буду называть её так, как она называлась в годы царизма, пока угнетённый народ не сверг власть угнетателя. Хотя думаю и тогда, и сейчас этот народ никто не спрашивал, нужно ли ему это. Сказали вперед и всё! А кто не пошёл? Просим, проходите, пожалуйста, к этой стенке, с врагами не возятся. Их перевоспитывают или ..., ну пуля тоже метод убеждения.
  Машина только успела затормозить, а мои два помощника вылетели из неё, вместе, дружно подбежали к воротам и при помощи мата объяснили дежурному по КПП, кто приехал. Тот понял убедительный мат и включил привод открытия ворот. Медленно створки ворот поползли в стороны. Желая ускорить их движение мои помощники, вместе с присоединившимся к ним дежурным по КПП, принялись толкать их, но ворота были сильнее. Поняв это мои товарищи, впрыгнули на свои места в машине, душевно хлопнув дверями. Наш водитель этого не заметил. Так с сиреной и включённым проблесковым маяком, мы подлетели к крыльцу административного корпуса заведения. Стоявшая у крыльца "Волга" начальника местной конторы конфискованная без вопросов и сомнений нашим товарищем полковником взревев двигателем, отлетела в сторону.
   Наверное, водитель подумал. Это нападение! Вот и принимал соответствующие меры безопасности, спасая доверенное ему государственное имущество.
  Мои помощники и теперь присоединившийся к ним наш водитель бросились к дверце машины, где сидел я. Так, как ручка на двери была одна, а их трое, то завязалась короткая потасовка. За их борьбой с обречённым видом наблюдали вышедшие на крыльцо начальник тюрьмы пожилой полковник и его замы, два майора. За три дня наш товарищ полковник, так забил их цитатами и примерами с двух прочитанных книг, что они покорились судьбе и с радостью ожидали появления расстрельного взвода или палача-одиночки, монстра, который прекратит их муки. Смерть была избавлением от ежедневной пытки, которой их подвергали постоянно ...
  
  В борьбе за право открыть мне дверцу машины, в этот раз победил капитан. Вытянувшись в струну, он замер у открытой дверцы. Побеждённые противники тоже замерли, но с ясно выраженной досадой на лицах. Стоявшие на крыльце тюремные работники тоже застыли, приложив руки к своим фуражкам, они отдавали честь прибывшему начальнику. Как уже говорил все члены нашей комиссии ходили в гражданской одежде, а на ней погон нет. Поэтому местные товарищи козыряли всем подряд, на всякий случай, действуя по пословице:
  "Кашу маслом не испортишь ..."
  Я медленно вышёл из машины, с интересом осматривая внутренний двор бывшей тюрьмы, до этого случая в таких заведениях бывать, не приходилось. Но моё изучение местных достопримечательностей было прервано, растолкав офицеров, стоявших на крыльце по ступенькам небольшой лестницы, сбежал товарищ полковник. Подбежав ко мне, он сходу заключил меня в свои объятия, лишив возможности доложиться. Наверное, он очень скучал и переживал, лишённый общения со мной, ведь целых два дня проявляя невероятную изворотливость, я избегал его. И вот попался!
  Объятия были очень крепкими, единственное как мог ответить на них, это похлопать его по спине. Что и сделал. У меня не было другого выхода, тогда за тёплое однополое отношение была очень строгая статья, в уголовном кодексе и в ней не было ни слова о том, как эти отношения происходили, по обоюдному согласию или нет. Наш руководитель воспринял это похлопывание, как сигнал к окончанию ритуала братания. Разомкнув объятия, заботливо поддерживая меня под руку, он повёл меня к корпусу тюрьмы, где содержали преступный элемент.
  Мои помощники, оттолкнув несчастных руководителей тюрьмы, пристроились за нами. Покорившись доставшейся им судьбе, мальчиков для битья, руководство учреждения поплелось в конце нашей колонны. Только мой водитель в процессии не участвовал, он остался охранять наше транспортное средство.
  
  Процессия прошла двор и вошла в старое мрачное здание. И я увидел место лишения свободы во всей красе. Глухие коридоры, освещённые лампами, установленными в разнообразные светильники разных эпох, перегораживали перегородки, сваренные из прутьев толстой арматуры, выкрашенных краской зелёного цвета потемневшей от времени. Стоявшие у этих перегородок контролёры в засаленной форме, открывали перед нами двери. Двери тоже были сварены из толстой арматуры и запирались на древние, вваренные в них замки.
  Контролёры прятались за этими дверями из арматуры, наверно раньше они умели перемещаться между мирами, но теперь это умение потеряли.
  Конечно, сначала мы поднялись на второй этаж, где кипела ударная стройка. Там под руководством нашего товарища полковника, ставшего теперь прорабом, шёл ремонт камер с учётом совершённого побега. Стены, пол и потолок камер теперь перекрывал каркас из сваренных решёток, материалом для решёток служила двадцати миллиметровая сваренная арматура. Потолок и стены штукатурили, а пол заливали 30 сантиметровым слоем бетона. Из такой камеры не убежит даже мышь!
  Я выразил своё восхищение всем увиденным. Тогда зардевшийся от похвалы товарищ полковник-прораб вспомнил о своём долге. Извинившись передо мной, он убежал гонять рабочих. Своим поведением наш товарищ напомнил мне члена правительства-прораба в предвоенные годы строившего московское метро. Кстати об этом факте, мне до сих пор не понятно, почему метро назвали метрополитеном имени В.И. Ленина? А не ..., но это не моё дело, отмечу общую черту обоих товарищей прорабов, их объединял энтузиазм и добротность. Меня это не удивляло, ведь оба прораба были старыми членами одной и той же партии. Увы, во всём остальном они были дети разных народов.
  Уходу товарища полковника, как я заметил, был рад не я один, некоторые товарищи были рады гораздо больше.
  Этим уменьшимся на одну важную персону, но оставшимся дружным коллективом мы спустились на первый этаж. Двое вооружённых автоматами солдат охраняли двери запертой камеры, места свершившегося побега. Начальник заведения достал два полукилограммовых ключа и открыл дверь. Войдя в камеру, окинул её взглядом и сразу похоронил версию о сообщниках из охраны. Из этой камеры не бежать мог только очень ленивый или кристально честный человек. Выглядела она очень убого.
  Прогнившие доски исторического пола покрывала стяжка из потрескавшегося цемента слоем сантиметров в пять. В имеющуюся дыру было видно, что земля под полом за сотню лет с момента постройки здания просела и была уже ниже фундамента. Особо опасным рецидивистам терять было не чего, вот и воспользовались создавшимися обстоятельствами. Позже, я узнал многое об этих "рецидивистах", в том числе ещё об одной причине, толкнувшей их на побег. По моему глубокому убеждению, эта причина, была основной и единственной, ибо оба особо опасных рецидивиста были обычными алкоголиками. Больными людьми. Четыре месяца пребывания в камере предварительного заключения, без доз привычного алкоголя это не сахар. Они спасались, как могли, иногда пили "чефир", но это не спасало от алкогольного синдрома. А тут представился шанс! Вот и бежали, прокопавшись под разрушенный прошедшим временем фундамент, вышли у пивных автоматов. Где такой же грязный и испитый народ лечил себя пивом. Думаю, отобрали у кого-то пару стаканов пива, взбодрились и исчезли, растворившись среди своих собратий алкашей.
  Вот только куда исчезли? Этот вопрос нам нужно было решить, иначе ..., вот об этом думать не хотелось. Хотя тогда начальству за любую неудачу только пальчиком грозили, были всегда простых исполнителей живущих там внизу. Мы были присланы из центра и могли надеяться уцелеть ..., прекращаю говорить о неприятном будущем, до него ещё предстояло дожить.
  
  Пока я предавался этим мыслям, товарищ майор действовал, он организовал себе помощников. Вручив рулетку двум замам-майорам, он гонял их по камере. По его указаниям они замеряли стены, высоту фундамента, размеры отверстия в полу, размеры выходного отверстия. Он трудился, составлял план камеры и все данные подкопа, я ему не мешал. Бумажки майор писал и составлял грамотно, основательно, согласно всем инструкциям и рекомендациям, мне до его умения и его знаний было очень далеко. Настоящий профессионал в этом деле он был докой. Попросив начальника заведения, доставить моего майора, когда он закончит в контору, направился к выходу. В своей импортной одежде я выглядел чужим, в этом суровом, грязном и облезлом мире ограничения свободы человека. Моё желание быстрее покинуть это мрачное место, лично мне было понятно и не обсуждаемо. В сопровождении начальника шёл по коридорам СИЗО, контролёры отдавали мне честь. Отвечал им капитан. Мог бы отвечать и сам, но придерживался уставов, которых практически не знал в силу специфического прохождения самой воинской службы. Здесь руководствовался догмами слышанных речей:
  "Дооррогие товарищи! К пустой голове, руку не прикладывают! Мы не американцы!" Эти слова нашего героя Генсека звучали в моей голове.
  
  Водитель на этот раз успел первым, он стоял у открытой для меня задней дверцы с видом победителя поглядывал на товарища капитана.
  "На-ка, выкуси!"
  Это выражение ясно читалось на его лице. Я и подумал:
  "Может дать каждому из них по дверце? Ублажить?"
  Именно с таки мыслями сел на заднее сидение "Волги", водитель закрыл за мной дверцу и побежал на своё штатное место. Взревел двигатель, машина рванула с места, под вой сирены, распугивая редких прохожих и ещё более редкие машины, мы доехали до крыльца конторы. Здесь товарищ капитан открыть мою дверь, успел первым. В реквизированном нашим товарищем полковником и теперь представленном мне кабинете дверь за хозяйским креслом вела в маленькую комнату. Там находилась так называемая комната отдыха. Это был остаток тех дней, когда отец всех времён и народов мог позвонить в три-четыре часа ночи любому руководителю. Отсутствие ответа на телефонный звонок могло стоить не только места, оно могло стоить и жизни, не зависимо от должности отсутствовавшего на рабочем месте чиновника. Те времена ушли, но эти комнатки так и остались. Мне она очень пригодилась, она служила мне столовой, и сейчас в ней был накрыт стол. Деликатесами меня не удивишь. Зина столы накрывала, дай Бог каждому! Но здесь была настоящая экзотика жизни! Густой украинский борщ с большими кусками мяса, обжаренная курица, рыба и моя слабость ..., котлеты по-киевски! А ещё стояли блюда с горячими пирожками пяти видов.
  Время обеда прошло, но есть всё равно почему-то хотелось!
  Я предложил товарищу капитану разделить со мной трапезу. Он отказался, занял место перед дверью кабинета, охранял мой покой. Хотя в мой кабинет никто не рвался, очереди посетителей не наблюдалось.
  Я поел и позвал часового-капитана, он зашёл и честно доел все остатки моего обеда. Не думаю, что он голодал. Папа и родители его жены были люди у власти. А он ел и кейфовал! Ведь он сидел на моём месте! Ел из тех же тарелок что и я!
  Извращенец! Но ему наслаждаться этим счастьем не мешал, слишком большая радость светилась на его лице. Пусть наслаждается.
  Пока он ел, я думал.
  Проблемы одна за другой всплывали передо мной, а решений не было. Этому удивляться не стоит. У меня не было ни опыта проведения оперативно-розыскных мероприятий, ни даже теоретических знаний как это делать. Уже более десяти лет я прослужил в грозной конторе, но прослужил в отделе, который опытные оперативники называли ..., нет, не буду этого говорить. Додумайтесь сами! Чем отдел занимался? Уже рассказывал. Большая часть работников собирала слухи, а небольшая часть сотрудников отдела, сидя в управлении, разбирала, подшивала, систематизировала полученный материал, заносила всё в картотеку. Вот и назовите все эти действия, одним словом. Назвали?
  Вообще-то был у меня один выход, забиться в угол и не мелькать перед остальными. Это было нормально и обычно, но тогда меня давил кураж. Ведь по всему выходило, что мне нужно было вступить в схватку с криминальным миром, его возможностями и ресурсами. Это был вызов мне, моим мечтам, системе, которую я представлял, поэтому спрятаться в уголке и просто отсидеться, я не мог. Приходилось принимать вызов. Тогда, здесь будете смеяться, вспомнив, как я глумился над нашим руководителем, я начал вспоминать всё из прочитанных детективов и приключений. Постепенно в голове оформился план начальных шагов, осталось только следовать ему ...
  
  Когда счастливый капитан предстал передо мной, я изложил ему задание. Через полтора часа весь в пыли он положил передо мной шесть запыленных папок и две новые. Строго по количеству судимостей беглецов.
  Подвинув к себе первую папку, я углубился в чтение. Читал и всё больше удивлялся, меняя папки уголовных дел, по существу читал одно и то же дело, изложение преступленных деяний "рецидивистов". Наверняка, уголовный мир весь повесился бы, узнав как эти люди стали особо опасными рецидивистами. Тогда это умели делать, умеют ли сейчас? Утверждать не берусь, ибо теперь от этого всего живу очень далеко. Но те прочитанные дела запомнил прекрасно так, как все дела в этих папках были написаны как под копирку ...
  Первая судимость. Двое восемнадцати летних парней выпили, отмечая перейденный ими жизненный рубеж. Они жили в одном дворе, но постоянно собирались в квартире, где жил один из них на два месяца младший первого. Причина этого была в том, что у первого в двух комнатной квартире жили бабушка, отец с матерью и он с сестрой, а второй жил вольготней.
  Их двухкомнатную квартиру занимали бабушка, старшая сестра и он. Поэтому они и избрали её штаб-квартирой. Семьи как понимаете, были пьющие. По этой причине парни от традиций семьи не отказывались, они от души выпили дешёвого суррогатного вина. Ну, а какой праздник без песни? Они вышли во двор уселись на скамейку и запели. Кобзон, Боярский, Антонов думаю, от горя, что у них такие конкуренты, узнав, минимум три дня не выступали бы. Но один зловредный старикан ветеран, пенсионер, который ничего не понимал в пении. Он сделал им замечание! На увлечённых пением парней оно не подействовало, они только на мгновение прервались и послали заслуженного человека по известному адресу. Увы! По старости лет он не знал, где это, поэтому вооружился палкой и вышёл во двор. Дальше грянул тяжёлый и кровавый бой. Старость уступила молодости. Старика увезли в больницу. Молодых победителей в камеру при местном отделении милиции. Потом их поместили в КПЗ. Следователь оценил их работу и талант. Суд поддержал его. Им вручили премию. Поездку на зону по статье 206 части 2 УК УССР. Так начался их путь к вершинам славы. Через 2 года они вернулись.
  Возвращение нужно было отметить. Они и отметили. Уже тремя бутылками суррогатного вина запиваемого "чифиром". Так, как они праздновать начали с утра, то к вечеру оклемались, взглянули на часы и ..., едва не сомлели. Водочный отдел работал до девятнадцати часов, времени было в обрез, а выпить хотелось до икоты. Они и помчались за добавкой. Оказалось, что таких умных людей, жаждущих приобрести огненную воду немало, поэтому возле водочного отдела стояла плотная толпа-очередь. Стоявшая очередь, изложенную ими причину, уважительной не признала, пропускать без очереди их не согласилась. Они бросились отстаивать своё приоритетное право по понятиям. Запугать очередь-толпу словами не удалось, отступать было не по понятиям, выход был только один и снова завязался бой. Потери были не только со стороны очереди. Пострадала и обстановка вокруг места сражения. В пылу боя не заметили, как разлетелась витрина магазина, как пол усыпали осколки бутылок. А сколько добра с градусами смешалось в лужах на полу! Ужас!
  Так они снова выиграли конкурс по той же статье. Но часть вторую сменили на более высокую третью, плюс материальный ущерб, плюс порча государственного имущества. Частных магазинов тогда ещё не было, всё было государственным, народным. Если так рассуждать, то получается, что всё было и их тоже? Тогда товарищ Чубайс ещё это не подтвердил законом и ваучером, поэтому суд этого не знал, но учёл, что это была вторая судимость. Руководствуясь всем выше изложенным, народный суд и осудили их, за злостное хулиганство, порчу государственного имущества, нанесение тяжких телесных повреждений некоторым гражданам и в дополнение удостоил их почётным званием, "рецидивист"!
  Назначенный государством адвокат от их имени признал всё, раскаялся и согласился с определённым им новым сроком. Уже знакомым путём они поехали на зону, где и отбыли срок. От звонка до звонка. Но уже в кругу почитающих их новое звание товарищей, попутно приобрели татуировки, как и положено по их почётному званию.
  В родные пенаты вернулись через 5 лет.
  
  И они снова наступили на, те же самые грабли. Им требовалось отметить возвращение, от традиций не уйти. На этот раз они проявили осторожность. Учли прошлые ошибки, приобретённый опыт подсказал выход, чай и вино закупили с запасом. Но, увы, его хватило только на одну неделю. Всё имеет свойство заканчиваться. Закончились и приобретённые запасы тогда однажды они пришли в себя. Осмотрелись, всё обыскали и с ужасом бедняги мучимые жаждой обнаружили, что запасы кончились, тщательная ревизия подтвердила это. Их охватил ужас. Собрав пустые бутылки и наличные деньги, они бросились в магазин за лекарством. До этого они были счастливы, а счастливый человек течения времени не замечает и за ним не следит. Счастливы они были давно, целую неделю, вот и приобрели эту дурную привычку не понимания времени. В свой поход за лекарством отправились в 2 часа ночи.
  Люди бессердечны, а торгаши ..., даже говорить не хочется. Всё было закрыто! Они не сдались, оббежали все известные им точки. Результат был тот же. Осознав постигшую их неудачу, они стояли перед витриной водочного отдела магазина и глотали слюни. Им было очень плохо, болела душа, горело внутри. Только стекло витрины отделяло наших страдальцев от лекарства. Собравшись с силами и духом, они преодолели эту преграду. Лекарства было много! И всё в их руках. Схватив по бутылке водки тут же с горла, начали лечение, но проклятая жидкость подвела. Она коварно ударила в голову и ноги. Что они могли сделать? Что бы сделал кто-нибудь другой, попав в их положение? Это можно гадать. Они сделали, как получилось. Оба упали, сжимая в руках, не допитые бутылки и отключились. В таком положении и были обнаружены милицейским патрулём. Доставленные в отделение милиции тела, не смотря на титанические усилия всех сотрудников, так и остались телами. Но эти тела были обысканы ...
  И здесь к общей радости установили их личности. Оп-па! Это же опасные рецидивисты! Установили это легко, ведь просроченные справки об освобождении с зоны с фотографиями и печатями были в их карманах. Старший патрульный ППС узнав, что задержанные рецидивисты дописал в рапорте ещё две страницы их совершённых преступлений. Теперь там было, что тела оказали отчаянное сопротивление при задержании, но благодаря умелым и самоотверженным действиям наряда под руководством начальника отдела и замполита были задержаны. В первом варианте он написал об оказании вооружённого сопротивления. Подумав, это убрал. Рассудил трезво, раз было вооружённое сопротивление, то должно быть и оружие, и стреляные гильзы. Ещё могли потребовать раненых и убитых, среди личного состава. И что делать? Стрелять друг в друга? Руководствуясь всем этим, он и заменил, в своём рапорте, вооружённое сопротивление, на простое сопротивление представителям закона. Хотя было жаль! Хотелось ордена или медали. Не получилось! Но зато рапорт получился очень хороший.
  Согласно их заслугам и имеющегося у них чина задержанные были отправлены в КПЗ. Местный криминал принял уважаемых людей. Отпоил "чифиром" и вином, товаром, поставляемым за вознаграждение охранной КПЗ. И покатилось ...
  Через два дня добрый следователь угостил их сигареткой, после чего и сообщил им, что из магазина похищены материальные ценности. Перечень похищенного товара установили после переучёта. И он протянул список, длинный и обширный.
  Ящик макарон, мешок крупы, ящик сливочного масла, два ящика консервов, три коробки сигарет, десять батонов колбасы, три ящика вина и два ящика водки.
  Всего на сумму ..., услышав сумму и количество похищенного ими товара, рецидивисты впали в шок. Ещё легко отделались! Если посмотреть на эти суммы и количество недолго хлопнуться в обморок. Следователь это понял, оценив их габаритные размеры и мышечную массу тел, он предложил им выдать главаря и сообщников. Пообещав, что суд учтёт их помощь следствию и добровольное признание. Последнее предложение он произнёс для проформы. Рецидивисты на такую глупость не покупались. Честные ответы клятвы и уверения задержанных, что сообщников и главаря у них не было, совпадали слово в слово. Но ничего другого от этих многоопытных уголовников следователь и не ждал.
  
  Законы уголовного мира, очень строги, они запрещают сотрудничать со следствием, выдавать подельников, идти на сделки. За нарушение законов отступника ждёт суровая расплата, презрение сотоварищей, исключение из числа "правильных" людей и смерть ...
  Товарищ следователь и подключившийся ещё один товарищ, следователь по особо важным делам от прокуратуры, пытались уговорить их назначить одного из них главарём. Но они упорно не соглашались! Утверждая, что это их совместное решение. Это тоже никого не удивило, рецидивисты законы и статьи знают лучше следователей. Тогда товарищи следователи изменили тактику, предложили им взять на себя хотя бы два зависших дела.
  Ограбление пивного ларька и киоска "Союзпечати". Оба эти преступления произошли полгода назад, взамен им пообещали пять пачек чая и две бутылки вина. Обещанная награда захватила обоих опасных преступников в свои сети. Они даже не вспомнили, что полгода назад они ещё топтали зону и подписали все бумаги.
  Следователи не обманули! С допроса они вернулись пьяными с пачками чая в карманах. На суде говорили правду. Но суд провести им не удалось, судья и народные заседатели решил, что они упорно скрывают главаря и сообщников в первом деле, правда учли их добровольное признание и помощь следствию по двум другим эпизодам смягчили наказание. Назначив на год меньше, чем просил государственный обвинитель ...
  И снова этап. Тюремная почта, опережая их движение к месту назначения, пронеслась по этапам, она достигла назначенной им зоны раньше, чем туда доставили их. Они не выдали главаря и сообщников, всё взяли на себя. На зоне их встретили как героев! Определив на хорошие места, обеспечив уважением и чифиром.
  Так эти горемыки получили и провели третий срок, но уже в качестве особо опасных рецидивистов.
  Заявления граждан сидельцев о том, что тюрьма и зона их родной дом и что они рвутся туда ..., мягко говоря, ложь!
  Поэтому отсидев полученный срок, наши герои вернулись с готовым планом, как больше не попадать в "дом родной". Учли и продумали всё! Времени хватило...
  На следующий день после возвращения, они встали на учёт в местном органе, сразу же подали документы на паспорт и прописку. Уже только после этого сделали нужные запасы и начали праздновать освобождение. Наслаждаясь свободой!
  Каждое утро, придя в себя, они в первую очередь проверяли имеющиеся на этот момент в наличии запасы чая и вина. Если обнаруживалось, что они иссякают? Немедленно принимали меры. За пополнением запасов отправляли бабку или сестру, сами нос из штаб-квартиры не высовывали. В качестве платы за услуги по доставке, гонцы получали дополнительный стакан вина. Денег у них хватало, теперь они принадлежали к воровскому сословию. Поэтому, как и положено получали помощь из "общака", которую должны будут позже возместить, но они об этом пока не думали. Всё было хорошо, ни что не предвещало беды, увы, в этот раз злую шутку с ними сыграла любовь к свежему воздуху.
  В один из дней они выползли из затхлого воздуха своего логова, решили немного подышать кислородом. Помня о печальном песенном выступлении, они не пели, просто дышали и курили.
  На их беду на двух скамейках не далеко от них расположилось десяток молодых людей с гитарой. Они не уважительно ответили воровским авторитетам на какое-то, замечание, обозвав их "алкашами" и "вонючками".
  Законы преступного мира суровы. Требовалось ответить, даже если приходилось идти на верную смерть. И снова грянул бой. Силы сражавшихся сторон были не равными. Получив, по лицам и другим частям тел криминальные элементы бросились в квартиру за оружием. Просто хотели уровнять силы, отступать не собирались.
  Быстро схватив два столовых ножа, ничего другого не нашли, они бросились назад. Бой продолжился ..., с огромным трудом своими тупыми ножами, по протоколу холодным оружием, они нанесли целых три резаных раны! Представителям другой стороны. Думаю, это были безобидные царапины, с трудом обнаруженные пострадавшими на своих телах. Бдительные жители заметили непорядок и позвонили в милицию, прибывший наряд решительно пресёк бой, спас пострадавший десяток парней. Убийцам не дали довести дело до конца!
  Личность задержанных бандитов установили быстро, учитывая их социальную опасность, сразу отправили в СИЗО, известную бывшую тюрьму. Предписав держать, отдельно от остальных задержанных. Четыре месяца шло следствие. Поднимались все старые дела по нападениям и убийствам, проверялась возможность причастия к ним этих особо опасных рецидивистов.
  А они сидели и изнывали, без привычного допинга. В тюрьме назревал очередной косметический ремонт. Сидельцев со второго этажа перевели на первый, потеснив народ уже сидевший в камерах на этом этаже. А что было делать? Не по домам же отпускать!
  Так, как на карточках двоих особо опасных рецидивистов имелась отметка о содержании их в особом режиме, их и поместили отдельно. Вдвоём. От безделья и муки кто-то из них вспомнил о прочтённом в детстве романе Дюма "Граф Монте-Кристо" ...
  Хотя это я загнул. Читать они этот роман точно, не читали, на чтение толстых книг требовалось определённое усилие и напряжение внимания, это им было не по силам. Скорее всего, один из них просто от безделья и тоски ковырнул потрескавшийся пол. Дальше всё уже известно. Молнией их озарила одна и та же мысль, вспомнили игры в песочнице, начали копать, очевидно, уловив запах пива, они бежали. Причины дерзкого побега и истинные личности, их статус и возможности скрыло их высокое звание "особо опасных преступников". Кто-то из руководства силовых ведомств видно был фантастом, он и переполошил всех, насочиняв ужасных историй. Долго не раздумывая, сразу же приняли меры по обеспечению безопасности самого дорого достояния страны, первых лиц и их семьи взяли, под усиленную охрану. Подстраховались и проявили заботу!...
  Я захлопнул последнюю папку и задумался. Что-то уцепилось за край сознания, снова начал листать листы, подшитые в папки уголовных дел ...
  
  Немного отвлекусь.
  Через десяток лет один из моих сослуживцев, сидя за накрытым столиком в ресторане, рассказал мне историю типичную в период становления нашего нового демократического государства. Его товарищ по службе в Афганистане работал начальником поселкового отдела милиции. Посёлок находился в трёхстах километрах от города Нефтеюганска, входя в состав одноимённого района.
  В посёлке постоянно проживало около сотни человек, да ещё тысячи две человек работающих вахтовым методом. Они прилетали со всех уголков нашей Родины. Статус посёлка подразумевал наличие поссовета и отделения милиции. Всё положенное имелось. Весь этот конгломерат жил нормально, дружно, до той поры пока прозревшая власть, не обнаружила, что в стране есть этнические преступные группировки. И началась охота на "ведьм". Начальство на местах всегда было народом сообразительным и покладистым. Вверху решили, что такое есть! Значит нужно найти затаившихся преступников! Ну, а уж искать врагов умели давно ещё с тех времён, когда отец народов боролся с врагами народной власти, прячущихся среди народа. И понеслось ...
  Быть среди нерадивых руководителей силовых структур не хотел никто, это грозило вылетом из тёплого кресла, полученную установку поняли и везде обнаруживали преступные сообщества. Пресса естественно не осталась в стороне, она боролась за читателя, вот и оповещала об успехе этих поисков, запугивая всех, граждан и власти, а так же извещая хулиганов, что теперь они бандиты. Узнав об этом, бывшие хулиганы, а теперь бандиты делали всё, что бы быть достойными этого гордого звания. Да ещё на них списывали всё подряд и то, что они делали и то, что делали сами органы. По существу общество разделилось. Власть и деньги имущих людей усиленно защищали и охраняли все силовые структуры, плюс они сами создавали свои службы безопасности. Зачастую эти службы творили дела более криминальные, чем творил сам криминал. Весь остальной народ и мелких коммерсантов отдали на разграбление и кормление всем кому не лень органам, рэкетирам, мошенникам.
  Товарища моего сослуживца били и песочили на всех совещаниях. Ну не мог он обнаружить среди сотни постоянно прописанных жителей посёлка нужные ему этнические банд группы, хотя очень старался.
  О его старании говорило то, что он нашёл двух дам, которые согласились считаться "проститутками", но на бандиток они не тянули и были местными отбросами. Доказать, что они оказывают услуги интимного характера за деньги он не мог. За выпивку да, они оказывали любые услуги, в этом и признавались, охотно называя своих сексуальных партнёров. Те тоже на бандитов не тянули, ибо были такими же алкоголиками только мужского пола. Безрезультатные поиски, постоянное битьё, сказывались на здоровье этого человека, стрессы плохо снимало даже известное лекарство, не смотря на увеличение принимаемой дозы.
  Но однажды его осенило или подсказал кто-то, но это не особо важно, главное он вспомнил, что есть вахтовые работники! Дальше всё было легче. Он засел за листки временной регистрации и прозрел, начальство не ошиблось! Сложным оперативным путём быстро установил три этнические бандитские группировки.
  Дагестанскую группировку, скрывающуюся под видом водителей и экспедиторов отдела рабочего снабжения.
  Чеченскую группировку, носившую лица строителей одного строительного управления.
  Молдавскую группировку, работавшую на ремонтном участке сантехнического управления.
  Начало было положено, осталось подготовить нужные бумаги. К этому были привлечены все наличные силы местного отделения милиции ПОМ. Двое оперативных работников, трое участковых за два дня нарисовали оперативные и наблюдательные дела. Начальник поселкового отдела, взял дела и помчался в районный центр. Там и доложил о своей находке этнических преступных сообществ, его похвалили, приказали начать с ними борьбу, о чём присылать еженедельно отчёты и ..., от него отстали.
  Криминал в той или иной форме был всегда, под это понятие подвести можно бы что угодно, но его никогда не считали этническим, то есть принадлежащий разным национальностям. Придуманное теперь деление, оказалось плодотворной почвой для национализма и ксенофобии, кривая преступности уже не в отчётах, а в настоящей жизни поползла вверх, теперь были в этих отчётах и преступления, совершаемые на основании национальной неприязни. Понятие этнические бандитские группы стало узаконенным, и это узнали все преступники многонациональной страны, Особенно это ударило по городам газовых и нефтеносных районов, где были всегда многонациональные коллективы рабочих. Узнав, что они всходят в этнические преступные сообщества, обычные бандиты и начали делать всё, что бы быть достойными. Путём побоев и удушением не до смерти, а до испуга шнурами от утюга, они убедили местных лавочников бывших кооператоров, директоров частных фирм, воришек бензина и других платить им дань. Позже дошли и до простого народа, каждый улетающий на отдых рабочий, платил им небольшую сумму. Но этого им показалось мало и они, входя во вкус, начали грабить кассиров и бригадиров развозившим деньги по участкам и бригадам. Вымышленная преступность стала явной, теперь с ней начали бороться. Но это уже была новая демократическая страна, в ней все боролись ещё и за власть, и за демократию, и за новые экономические отношения, поэтому с растущим бандитизмом бороться, просто не успевали. Да и тех, кто мог бы бороться с растущим беспределом, становилось всё меньше и меньше. Платили в силовых ведомствах копейки, толковые бежали в бизнес, оставались бестолковые или те, кто приспособился получать деньги от всех и за всё ...
  Нашу контору реформировали, переименовывали, реорганизовывали, сокращали, делали, что кому в голову взбредёт. Но оставшиеся люди работали, стараясь не дать растущему криминалу, всё захватить и подмять под себя. Были и другие причины роста преступности. Чисто экономические. Закрывающиеся предприятия, отсутствие работы, сотни не нужных нищающих людей вливались в ряды криминала, а очень часто просто сами совершали преступления. Переполненные голодными заключенными тюрьмы и лагеря, тоже вносили свою лепту. Конечно, и до этого времени были такие язвы, как проституция, организованный преступный мир, но со всем этим боролись, молча, или ничего этого не замечая. Нет такого явления и всё. Да и массовость участников, масштабы всего были скромнее.
  Но были отрасли, где с попытками растущего криминала подмять их под себя боролись жёстко, не взирая, на нормы демократии и разговоры о ней. Нефть была под особым контролем. Это ясно. Во-первых, она именуется стратегическое сырьё и является одним из столбов существования государства, власти. Во-вторых, все близкие к власти кормятся от неё, и делиться с каким-то криминалом или чужаками не желали. Они имели пусть и ослабленные, но силовые структуры могущие осуществить нужные действия.
  Моего сослуживца с группой в шесть человек и послали в этот район. По первой легенде, это была бригада монтажников-электриков, но кроме отвёрток и плоскогубцев, в своём багаже бригада привезла пистолеты и короткоствольные автоматы. Поэтому по версии и возникшей среди, народа легенде они были командой от "Белой стрелы". Простые люди всегда прятались за выдуманных героев, которые защитят их не нужных власти. Так возникали сказки и легенды, служа утешением для народа и прикрытием для специальных операций.
  Все семь монтажников-электриков обладали хорошей боевой подготовкой, это они доказали всем этническим группам. Приказа уничтожать эти группы полностью не было, им просто показали черту, переступать которую можно, только если надоела жизнь. Но у бандитов кружилась голова и они периодически указанную черту переступали, поэтому работы у ребят всегда хватало.
  Мой сослуживец оформлял временную регистрацию в посёлке на себя и своих людей. В коридоре он увидел майора милиции и узнал своего сослуживца по Афганистану. Обнялись. Здесь же выяснили, что майор начальник поселкового отдела милиции. Прошли в его кабинет и продолжили общение. Что бы, не было лишних вопросов мой сослуживец, показал своё удостоверение, добавил и приказ министра внутренних дел. В нём всем сотрудникам не зависимо от должности и звания приказывалось оказывать содействие и помощь предъявителю удостоверения ?...., личный знак ?...
  Была и приписка. Выполняемое ими задание является государственной тайной. Любые сведения о нём и его задании переданные другим лицам, являются разглашением служебной и государственной тайны, лицо, повинное в этом деянии подлежит ответственности согласно УК РФ.
  Всё это прочитал начальник поселкового отдела. Как и положено, при ознакомлении с такими документами, он на обратной стороне приказа расписался, указав свою фамилию, номер удостоверения и номер личный. После чего предложил отметить встречу.
  Во время отмечания он и рассказал, как выпустил джина из бутылки в своём посёлке. Но мне кажется, переживал он напрасно, так делали многие его коллеги и делали так уже давно.
  
  Это я рассказал, как у нас умеют делать что угодно, даже из ничего делали преступников, создавали преступность. Конечно, кроме этой придуманной преступности должна была возникнуть и настоящая, почва для её рождения и процветания имелась хорошая. У некоторых людей появлялись немалые деньги, а делить и отнимать их у людей, всегда было легче, чем заработать самому. Поэтому банды росли как грибы после дождя. Но то, что я рассказал, тоже имело место. Кто-то создавал хорошую отчётность, кто-то хотел выбить дополнительные деньги и штаты, возвыситься, объявив себя искоренителем бандитов и борцом с криминалом. В подоплёке всего было простое желание человека, власти, славы, жизненных благ, большой должности, более высокого звания, желания поменять имеющийся кабинет. А кого-то банально заклевали, заставив заниматься выдумкой, подтасовывать факты. Отстаёшь от всех! Эх ты ...
  И вот сначала на бумаге рождался джин, а потом он шёл к людям и забирал их жизни, счастье, здоровье. Второй причиной рождения банд, как я уже говорил, была разваливающаяся экономика, остающиеся без средств существования люди. Но вернусь назад к прерванному рассказу.
  
  Когда я в третий раз пролистал эти папки, меня осенило! Все три раза адрес при задержании и исходная точка похода на магазин был один и тот же. Это был адрес их постоянного базирования, адрес штаб-квартиры.
  Просмотрел все восемь папок ещё раз и тогда только поверил в правильность своих выводов. Когда-то слышал высказывание кого-то из светил психиатрии, больные люди, а так оно и было на самом деле, в своих привязанностях постоянны ...
  Чем чёрт не шутит! А вдруг ...
  Поднимать тревогу, собирать рать для проверки своих предположений не решился. Боялся, что это ошибочные предположения, а становиться объектом насмешки не хотелось, поэтому решил провести "операцию" имеющимися в моём распоряжении силами. Товарищ майор уже вернул и работал, цветными карандашами он рисовал план камеры, дыру и установленный маршрут побега. Мой приказ следовать за собой выполнил молча. Хотя подозреваю, что в душе он возмущался, ведь его оторвали от дела. Ещё больше он занервничал тогда, когда мы в дежурной части получили оружие.
  Водитель моему приказу ехать в городской отдел "внутренних органов" за оружием, не обрадовался. Он не видел его, уже пять лет и от этого не страдал. Товарищ капитан с довольным лицом, он выиграл борьбу за право открыть мне дверцу машины, услышав приказ о получении оружия, расцвёл ещё больше. Причину его радости я и мои помощники узнали позже и этому новому знанию причины его радости не обрадовались.
  Мы подъехали к зданию городского органа "внутренних дел". Водитель обречённо поплёлся получать оружие. Радостный товарищ капитан полетел ему вслед. Через пять минут скучный водитель вышел и сел за руль. Он не был героем, не мечтал о подвигах и не хотел стать Героем Советского Союза. Тем более посмертно. Поэтому его печаль была земной и понятной.
  Товарищ капитан появился через двадцать минут, после печального водителя.
  Увидев его, я и мои помощники поняли причину его радости. Голову бравого воина украшала армейская каска. Он забыл или не знал, что под каску надевают подшлемник, по причине отсутствия последнего, она периодически сползала ему на лицо, закрывая глаза. Увы, тогда на этот факт внимания я тогда не обратил. О чём и пожалел. Позже.
  
  Капитан всё время поправлял каску, стойко перенося не только это неудобство. Его тело прикрывал армейский пехотный бронежилет с фартуком, дополнительно подложенные титановые пластины прикрывали, одна грудь, вторая ..., ну, в общем, то место, которое на пятьдесят семь сантиметров ниже и не менее важное для каждого мужчины.
  В правой руке он держал автомат АКМ 1959 года образца. Я увидел автомат в его руке, и мне мгновенно стало не по себе, представил пули калибра 7, 62 обильно летающие рикошетом по замкнутому пространству квартирки дома. Как и из чего строили дома в этом городе? Не имел представления и на всякий случай, представлял самое худшее, что их строили из железобетонных панелей. Именно в такую неизвестно из чего построенного дома, квартиру мы и должны были ехать на захват особо опасных преступников. Но мне стало ещё хуже, когда два новых вопроса возникли в моей голове. Вопросы были простыми, до той квартирки ещё нужно было доехать ..., а это могло оказаться не просто, если товарищ капитан загнал патрон в патронник, в ствол и рычаг управления не поднял вверх. Второй вопрос был ещё ужасней, а если ему выдали не только бронежилет, но ещё и гранаты? Тогда о нашей возможности пережить эту поездку и операцию, можно было забыть. Радовало то, что это мне предстояло выяснять ...
  Товарищ капитан приблизился к нам и озадаченно затоптался возле машины, открыть дверцу ему было нечем, во второй руке он сжимал два магазина к автомату, приготовился к многочасовому бою. Помочь ему никто не спешил, все были заняты важным делом, открыв рты, рассматривали его экипировку. Воспользовавшись этой минутой тишины, я задал ему мучившие меня вопросы по очереди. Товарищ капитан победно посмотрел на меня и успокоил, ответив на первый вопрос:
  - Да патрон в ствол я загнал, но рычаг управления стоит на положении предохранитель! Всё как положено по инструкции обращения с оружием!
  Я был благодарен ему за это, но ещё оставалось получить ответ на второй не менее важный вопрос. Его пришлось повторить:
  - Ну, а гранаты ты взял?
  - А они нужны? Елки-палки, у нас их нет, не положено! Может, возьмём взаймы у армейцев?
  С надеждой в голосе ответил вопросом на вопрос он. Моё состояние улучшилось, смог вздохнуть свободно и радостно поспешил успокоить его:
  - Ладно, не переживай, раз не положено? То обойдёмся без них! Если что-то пойдёт не так? Танки и штурмовую авиацию вызовём!
   По тому, как два мои остальные помощники встревожено переглянулись, понял, товарищу капитану они в отсутствие у него гранат, не поверили и лихорадочно искали выход. Ничего лучшего не придумав, они всё время пути, жались к своим дверцам, очевидно, надеялись выскочить на ходу в случаи взрыва гранаты. Наивные люди! Такие большие надежды на свои способности и это при их подготовке? Но этих моих мыслей они не знали, поэтому продолжали надеяться на своё мастерство и удачу. Я им не мешал, только подбодрил подсказку, произнёся дважды в пустоту пословицу:
  "На Бога надейся, а сам не плошай!"
  Слышали ли они сказанное мной или нет? Не знаю! Они мне не ответили ни словом, ни взглядом, были очень заняты. Не отрываясь, они внимательно следили, за всеми движениями рук товарища капитана, не расслабляясь и не отвлекаясь ни на мгновение. Длинный и нервный путь казался бесконечным им и мне в одинаковой степени, но вот мы приехали по нужному адресу ...
  Нашим взглядам представился невзрачный ободранный дом, он стоял в окружении таких же красавцев. Скажу сразу, по тем временам это было удивительно не понятное зрелище. Тогда услуги ЖКХ ещё не стоили так дорого, не росли на 20-30% каждый год, но дома содержались и ремонтировались постоянно. Такие ободранные заброшенные дома видел впервые. Но сейчас было не до выяснения причин такой бесхозяйственности ...
  Машина остановилась на расстоянии от этого дома, осталось распределить роли и наметить план. Попробовал товарища капитана-автоматчика, оставить прикрывать наш тыл, он не согласился, зато делать это вызвался наш водитель. Но я из зловредности навстречу ему не пошёл. Решили идти все вместе, разделить риск на всех, послав товарища капитана вперёд. Он был в бронежилете и мог встретить пули опасных бандитов грудью без особого риска. Товарищ капитан согласился рискнуть немногими открытыми частями своего тела, ради поимки особо опасных преступников. Распределив роли, соблюдая осторожность, мы зашли в ободранное загаженное парадное, оно источало ароматы туалета и помойки. Меня слегка замутило, но сумел перебороть свою слабость и продолжить идти вперёд.
  Дверь в нужную нам квартиру была открыта. Судя по внешнему состоянию её и замка, она открыта была уже давно. Воров и грабителей здесь не боялись по понятной причине.
  Товарищ капитан отстранив нас, мужественно ринулся вперед навстречу неизвестности. Он двигался, усердно приседая, старательно уменьшая возможную площадь поражения на своем теле, при этом устрашающе водил стволом автомата по сторонам. Я очень боялся, что начав своё движение к встрече с "врагами" рычаг перевода режима стрельбы, он установил в среднем положении, как положено по инструкции ведения ближнего боя с реальным вооружённым противником. Но посмотрев на автомат в его руках, увидел ..., прекрасную картину, обрадовавшую меня. Рычаг был опущен вниз! Товарищ капитан включил режим одиночных выстрелов. Меня обрадовало то, что он или перепутал, или не до конца выучил наставление по эксплуатации автомата. Видели ли это остальные? Выяснять не стал, ибо теперь был занят наблюдением за действиями товарища капитана, даже одиночную пулю получить не хотелось. Особой сноровки наш боевой "бронированный" солдат не демонстрировал, из его неуклюжих движений стало понятно, что свой опыт захвата врагов он почерпнул из просмотренных боевиков. Тогда они были экзотикой и в основном советского производства. Но выполнять всё почерпнутое в них ему было очень нелегко из-за внешних факторов. Каска сползла ему на глаза, мужественный и смелый боец передвигался практически вслепую.
  Водитель первым оценил опасность, исходящую от товарища капитана. Выход нашёл сразу. Он остался охранять входную дверь парадного. Товарищ майор тоже не оплошал. Низко пригибаясь, бросился вперёд, закрепив за собой осмотр помещений туалета, ванной, кладовки и кухни. Я заподозрил, что он так старательно пригибался к полу, надеясь укрыться не от выстрелов в упор бандитов, а от получения возможного выстрела в спину от товарища капитана. Все были умные и осторожные, самую большую опасность вычислили мгновенно!
  
  Но у меня выбора не было, спрятаться не мог, не имел морального права. Увы, я был командиром, сам по глупости себя назначил, и кроме этого ещё был и членом партии, теперь приходилось за всё это расплачиваться. Трусливо прятаться за спины других хотел, но позорить эти гордые звание не мог по морально-идейным понятиям. Поэтому сначала вспомнил все свои грехи и попросил прощения у Бога, выполнив всё это, затаил дыхание и шагнул вперед ..., навстречу реальной опасности! Дальше плюнул на гордость и приличия, старательно заметался, стараясь постоянно оставаться за спиной товарища капитана. Мне это удавалось, не смотря на то, что он вертелся как уж, но это ему не помогало! Я был более ловок и виртуозно уходил от встречи с чёрным зрачком ствола его автомата.
  В основе моего старания лежало понимание того, что это был мой единственный шанс не попасть под его пулю. Старался честно "качать маятник", как меня учили когда-то в республиканском центре подготовки в Чернигове. Так, как все мои силы и внимание были сосредоточены на этих действиях вокруг по сторонам, не смотрел. Не до того было!
  Наконец товарищ капитан остановился, растерянно застыв у последней стены квартиры. Я мгновенно понял главное, слава Богу, закончилась квартира! Мне она показалась бесконечной, как "пляжи" Сахары. Живут же люди!
  Товарищ капитан потоптался перед непреодолимым для его тела препятствием. Совершив несколько бесполезных попыток преодолеть возникшую на его пути стену, он понял, что пройти сквозь неё не сможет. Осознав и приняв это, он повернулся ко мне и доложил:
  - Все помещения осмотрены, разыскиваемые беглецы не обнаружены!
  Но я не отвлекался, бдительность не терял. Как оказалось, жажда жизни была во мне сильна. Виртуозно изогнувшись, шустро уклонился от ствола его автомата, ушёл в сторону, но здесь и проявилось коварство товарища капитана.
  Палец его правой руки лежал на спусковом крючке автомата, удобно и надёжно фиксируемый спусковой скобой. Там он и остался. Левая рука, оставив упор автомата, метнулась вверх поправить каску. Ствол автомата пополз вниз, ещё мгновение и он мог найти меня, но я всё понял заранее и не растерялся! Нырнул под его левую руку, прижался к его ногам и шустро проскочил ему за спину. Даже не переведя дыхания, дорога была каждая секунда, нейтральным голосом, посоветовал ему поднять рычаг управления вверх. Он выполнил мой совет. Услышав щелчок рычага в положении предохранитель, товарищ майор отирая пот, вошёл в комнату. Его жалкий измученный вид вызывал сочувствие, но мне было не до жалости. Вид и состояние у меня были не лучше. Пот струйками сбегал по моей спине, ноги противно дрожали. В таком состоянии и придумал решение нашей проблемы.
  Товарища капитана направил к входной двери квартиры. В засаду. Пусть теперь помечется хитрый водитель! Ведь товарищ капитан, даю голову на отсечение, снова опустит рычаг в среднее или нижнее положение, отключив в любом случае предохранитель.
  Товарища майора тоже решил добить, поделился с ним своими видениями. Рассказал ему своё мнение и представление, как пули калибра 7,62 прошьют эти хлипкие стены внутренних перегородок, если товарищ капитан нажмёт на спусковую скобу автомата. Товарищ майор оказался сообразительней меня. Он заметался по квартире, на ходу простукивая стены перегородок. Его действия были понятны и вопросов не вызывали, он искал капитальные перегородки! Надеясь укрыться от возможных последствий от действий товарища капитана, точнее пуль из его автомата. При этом он без всякой задней мысли поделился со мной своим опасением. Вдруг товарищ капитан не правильно меня понял? Возьмёт и займёт позицию для обороны от противника могущего напасть изнутри квартиры, а не снаружи? Его опасения нашли во мне отклик, я едва не заметался по квартире вслед за ним. Но вовремя вспомнил, что я командир! Страшным усилием воли подавил свой страх. Взяв себя в руки, осмотрел комнату, где стоял в этот момент. Теперь, когда самая страшная опасность именуемая "товарищем капитаном" миновала, сделать это было возможно.
  
  Перед моим взором предстала картина нищеты, которую увидишь не часто. Две старые кровати с грязным постельным бельём на них. На одной кровати лежала старуха. Безучастным взглядом она смотрела в облупленный потолок. Покосившийся шкаф с треснутым зеркалом. Вот и вся убогая обстановка. Перешёл, в соседнюю комнату. Она была больше первой, но такая же, облезлая и грязная. Диван с торчащими пружинами, старый буфет с оторванной дверцей, ободранный стол, прикрытый засаленной газетой, два поломанных стула возле него. В углу стоял телевизор мой ровесник на старой тумбочке вот и вся обстановка.
  Прошёл на кухню.
  За столом, уставленным грязной посудой, сидела женщина не определённого возраста. Перед ней стола пустая бутылка с наклейкой знаменитого дешёвого вина, известного в народе под названием "чернила". Рядом с ней стоял стакан на одну треть наполненный бурой жидкостью.
  Женщина присутствовала здесь только телесно, а её сознание было далеко отсюда. Думаю, мысленно она пребывала на Марсе или Венере, отбросив суету и реалии этой жизни. Возвращать её на Землю, было долго и сложно, поэтому пошёл дальше. В туалет заглядывать не стал, побоялся за съеденный обед и зашёл в ванную комнату. Это было ошибкой, ибо это помещение было в состоянии не лучшем. Мой самоотверженный подвиг был вознаграждён, под ободранной ванной заметил скомканные брюки и рубашки. Скривившись, ногой подтянул их к себе и увидел, что все эти тряпки, условно называемые словом "вещи", были испачканы уже подсохшей землёй. Вывод был один. Наши беглецы побывали здесь! Может, они укрылись поблизости? Версия имела смысл. Нужно было продолжить наши поиски. Настало время размышлений. И так ..., начинаем "мозговой штурм", так сейчас действуют герои разных книг, кинофильмов. Тогда это называлось "проведу совещание сам с собой". Не знаю, как и кому это помогает сейчас, но мне эти действия не принесли мгновенного успеха тогда. Брал все места подряд, начал с верха дома, с крыши ...
  Чердак не подходил для укрытия, но я отправил своих помощников осмотреть его. Водитель и товарищ майор потребовали, оставить товарища капитана охранять тыл. Они боялись возможного нападения врагов с незащищенного тыла, и без прикрытия его осматривать чердак отказывались. Пришлось им уступить и нервничать самому. Товарищу капитану всё время требовалось общаться со мной, при этом он старался ткнуть ствол автомата в меня. Я уже устал уклоняться от него, последние силы были на исходе, а подлые помощники не спешили возвращаться с осмотра чердака. Они отдыхали в безопасности, набираясь сил перед новым этапом опасности под названием "товарищ капитан с автоматом". Но прятаться до утра на небольшом чердаке не могли, с обречённым видом отряхивая пыль, они, наконец, спустились к нам.
  Видимо за время, проведенное на чердаке, они выработали план, как уменьшить существующую опасность и сейчас действовали по нему. Товарищ майор и водитель уговаривали товарища капитана, дать им подержать автомат или хотя бы магазины к нему. Разумеется, они говорили обо всех трёх автоматных рожках имевшихся у него в наличии. Но это было их ошибкой! Запасные рожки товарищ капитан им бы дал подержать, а вот отсоединить магазин с патронами от автомата считал опасным и глупым действием. Их уговоры он принял за разговоры людей, не имеющих боевого опыта, практического или теоретического, поэтому им в их просьбе отказал. Я даже не пытался им помочь, заранее знал, что товарища капитана числившегося в уголовном розыске разоружить не получится. Споры и уговоры продолжались около часа, я сумел отдохнуть и морально, и физически перед последним этапом. Из всех мест дома не обследованным оставался подвал дома, но здесь тоже была проблема. У нас был только один фонарик и был он у товарища водителя. Необходимость его использования установили, заглянув в подвал и констатировав факт, в этом подвале уже давно стояла вековая тьма. Как всегда встал извечный вопрос:
  - Что делать?
  Он стоял всегда перед всеми великими и простыми людьми. Великие даже статьи писали с таким названием. Мы их конспектировали и тщательно изучали, поэтому этот вопрос для меня был ясен.
  Но что-то сказать не успел, товарищ капитан высказался первым, нарушая субординацию. Он бодро и радостно объявил, что видит в темноте даже лучше чем при свете и ему фонарь не нужен. Товарищи майор и водитель, услышав его слова, страшно побледнели и на отрез, отказались участвовать в эксперименте. Увы, он не унимался. Выход они нашли, заявив в один голос, что очень обижены на него, и идти вместе с ним никуда не желают. Он сам в этом виноват! Не дал им ни автомата, ни магазинов с патронами подержать. Это не по-товарищески! Препираться они могли ещё очень долго. Но я нашёл выход прекратить их спор, оставив товарищей водителя и майора охранять отдушины из подвала. Они имели размер 10Х15 сантиметров, вроде бы и мелочь, но их было много, а враг был коварен! Мог и через них просочиться. Так они мне объяснили, подтверждая мудрость моего решения. Пришлось поверить в своё умение предвидеть. Из имеющихся в наличии бойцов, для проведения операции осмотра подвала осталось двое. Я и смертельно опасный капитан. Выбора у меня не было. Ухватив за ворот бронежилета товарища капитана одной рукой, пропустил его вперёд. Во второй руке у меня был включенный фонарь. Все мои мысли были заняты одним. Думаете чем держать пистолет? Нет! Думал совсем другое. Смогу ли не дать товарищу капитану, повернуться и прошить меня очередью из автомата? Таким построением мы двинулись в тёмный подвал ...
  
  Я старательно прикрывался товарищем капитаном не от возможного огня врагов, а от него самого. Вот и вспомнил слова великого человека:
  "Сбереги меня Бог от друзей, а уж от врага я оберегусь сам!"
  Какие мудрые слова! Так стараясь не менять стратегию движения, мы прошли два закутка. В третьем закутке на двух старых грязных матрасах лежали тела наших беглецов. Между матрасами был расстелен кусок картона, импровизированный стол, на нём стояли две бутылки вина и остатки какой-то еды. Пустые бутылки были аккуратно сложены в углу. Это было понятно, возвратная тара. Стоявшим на этом "столе" бутылкам повезло! Выпитыми им быть не грозило.
  Я, оставив в покое ворот бронежилета, освободившейся рукой обнял товарища капитана за руку и зажатый в ней автомат. Опасался за него. Вдруг рубанёт длинной очередью? В половину магазина? С него станется! Слава богу, обошлось!
  Он сам застыл от неожиданности и даже не реагировал на моё объятие. Свободных рук у меня больше не было из-за анатомического строения человека, но вернуть его к жизни было необходимо. Вот мне и пришлось дать ему коленом ..., ну, вывести из ступора. Делая это, бдительно не ослабевал хватку своего объятия. Он вскрикнул, потянулся к пострадавшему месту и очнулся. Не теряя бдительности в прежнем порядке, пятясь задом, мы покинули подвал. Автомат под моим бдительным присмотром был поставлен на предохранитель. Я облегчённо вздохнул, расслабился и усталым голосом сказал товарищу капитану:
  - Ну, давай вызывай!
  Контора своё дело сделала. Теперь она уходила в тень, оставив пожинать лавры поимки беглецов "внутренним органам". Для этого они и нужны организму.
  Товарищ капитан схватил рацию и заорал. От его крика в некоторых окнах стоявших вокруг домов, загорелся свет, Народ у нас, знаете ли, любознательный, но и осторожный. Если честно это было не важно. Скоро всё равно, проснулись все. И глухие, и слепые. Операции поимки милиция проводить умела, со всей широтой советской души.
  Мои мысли вскоре подтвердились. Во двор потоком влетали машины с включёнными сиренами и проблесковыми маяками, скоро ими был заполнен весь двор. Из машин выскакивали смелые и сильные милиционеры, они бесстрашно и грамотно окружали дом, блокировали выход из подвала, из окон первого этажа, из дверей парадных. Скоро они стояли стеной в четыре ряда. И только после этого во двор въехал руководитель операции по розыску и задержанию бежавших особо опасных рецидивистов. Да теперь он был уже руководителем! Начальник городского органа внутренних дел выскочил из машины. Вслед за ним выскочил замполит той же организации. Они действовали, как один организм. Начальник отдавал приказы, замполит дублировал их.
  Куча приехавших с ними фотографов и кинооператоров занимали удобные позиции, устанавливали "Юпитеры". Сумерки отступили, во дворе стало светло, как днём, в окнах домов погас свет, но во всех окнах толпились проснувшиеся жители квартир, чьи окна выходили во двор. Интересно, впустили они в свои квартиры соседей, окна которых во двор не выходили или не впустили?
  В этой суете конторские не участвовали, три чёрные "Волги" нашей местной конторы скромно стояли в стороне. Возле них товарищ полковник делился своим прорабским опытом со стоявшими рядом людьми. Начальник нашей местной конторы и два его зама внимательно слушали товарища из центра. Я с майором отошли к ним, скромно встав в стороне, но нас заметили, слушавшие товарища полковника бросали в мою сторону любопытные взгляды.
  Наконец, товарищ полковник тоже заметил меня. Оборвав свой рассказ на полуслове, он бросился ко мне и обнял, забыв о своих слушателях. Прижавшись ко мне, он рассказывал похожий эпизод одного из дел майора Пронина. Местные товарищи деликатно не подходили, они поняли, товарищ полковник отчитывается или докладывает. Слух обо мне страшном и ужасном им уже донесли длинные языки из нашего республиканского управления. С товарищем полковником мы обнимались не долго. Нас отвлекли творившиеся во дворе действия, события развивались стремительно. Дирижировал главный оператор, он же начальник местного УВД.
  За это время во дворе всё было приготовлено для заключительного акта сцены задержания особо опасных рецидивистов. Артисты выстроились и приготовились. Десяток одетых в бронежилеты и каски милиционеров выстроились за также одетым товарищем капитаном, ему уже дали подшлёмник и каска не падала на его лицо. По команде начальника городского внутреннего органа продублированной товарищем замполитом, прикрывая друг друга, артисты-бойцы устремились на штурм подвала. Так, как для участия в штурме отбирали только отличников боевой и политической подготовки, а они были несколько полноваты, вышло не очень страшно. Спасал всё наш товарищ-капитан, он самозабвенно прыгал и орал за всех. Этой толпой они и скрылись в подвале.
  На фотоаппаратах и камерах тех лет звук не записывали при съёмке, его накладывали потом в студии. Поэтому взрывов гранат и автоматных очередей сейчас не требовалось. Через двадцать минут по переданной по рации команде штурмовая группа вышла из подвала. Две группы по четверо бойцов втягивая солидные свои животы, тащили тела. Одной рукой каждый из них тащил за руку или ногу кому, что досталось тело, во второй руке каждый сжимал автомат. Тела они поднять высоко не старались и те стучали по земле, ступенькам подвала, задевали все углы. Но, не смотря на эти приличные удары, они продолжали оставаться неподвижными телами. Сзади группы носильщиков тел шествовали двое счастливчиков, им повезло, они ничего не несли. При этом тоже были задействованы, их автоматы были направленные на тела, демонстрируя готовность немедленно открыть огонь на поражение, если захваченные тела оживут. Но это было не реально.
  Сзади прикрывал всех, шествовал главный герой товарищ капитан. Он снял каску и подшлемник, что бы лучше было видно его злобное лицо, в подтверждение своих серьёзных намерений он хищно водил автоматом с одного тела на другое. Иногда под ствол его автомата попадали и участники захвата, и массовка, и зрители.
  Я очень надеялся, что магазины с патронами у него отобрали, но, уже зная его упрямство, решил не рисковать. И бдительно уклонялся от движений ствола его автомата, выделывая при этом потрясающие финты. Брейка тогда ещё не знали, но я, опередив время, уже танцевал его. Товарищ майор не отставал от меня, не смотря на свой почтенный возраст. Увидев автомат в руках товарища капитана, он как поётся в песне:
  "... и всё былое, в душе моей отозвалось ...".
  Товарищ полковник и местные начальники нашей конторы неуклюже, но старательно повторяли наши движения. Они думали, что все крутые бойцы передового отряда партии так отмечают свою победу над врагами! Ведь исполняли танец индейские воины над поверженным телом врага! Их мысли были ясны и понятны даже человеку, не обладающему телепатическими способностями.
  "Майор почти четыре дня пробыл с этим из центра, вот и постиг специфику выражения эмоций принятую в республиканской конторе. Товарищ полковник из центра тоже делает похожие движения, значит, это у них в столице так отмечают свой успех. А чем мы хуже? Нет, уж извините мы ведь тоже из той же конторы что и они! Ну и что из того, что живём и служим в провинции или родились здесь? А товарищ Генеральный секретарь, откуда родом?"
  Я мельком посмотрел на них и подумал: "Знали б вы опасность наличия автомата у товарища капитана! То и старания и прыти у вас прибавилось бы. Жить ведь хочет каждый!"
  Занятые своим делом участники увековечивания героической поимке особо опасных преступников на нас внимания не обращали. Во дворе под молнии вспышек и свет софитов шло завершение спектакля, пойманных преступников грузили в "луноходы" милиции. Но тут выяснилась не приятная вещь, главного руководителя операции и его помощника, товарища замполита не было зафиксировано, ни в одном кадре. Как только этот факт установили, все тут же засуетились в поиске виновного и поиске решения, как исправить допущенную ошибку? Виновного нашли быстро и тут же изгнали прочь, а вот с решением второго вопроса застряли. Но в трудные минуты советский человек мобилизовал все свои резервы и силы, как всегда нашёлся один самый смелый он и принял командование на себя. По его команде тела выгрузили из "луноходов", оттащили под кустик и бросили там. Руководитель и замполит под прицелами объективов фотоаппаратов и камер, присели на корточки, рассматривая беглецов. В руках товарищ замполит держал журнал "Коммунист"! Так подчёркивая, кто вдохновитель наших побед.
  Снимки сделали. Ошибку устранили.
  
  После этого уже не нужные тела небрежно забросили назад в "луноходы" без страховки автоматчиков. Съёмки закончились, поэтому бдительной охраны доблестных милиционеров отличников политучёбы с автоматами в руках уже не требовалось, ведь опасность от неподвижных "тел" исходить не могла. Теперь все сняли маски, прекрасно понимая, что, даже ожив, вернувшись к жизни, эти "особо опасные рецидивисты" для окружающего начальства и корреспондентов опасности не представляли. Представление закончилось, "юпитеры" погасли. Для местного руководства наступило время писания отчётов. Вспомнив об этом, все участники этой героической акции поимки особо опасных рецидивистов, начали спешно разъезжаться.
  Наш товарищ водитель довёз меня до гостиницы. Я поблагодарил его и товарища майора за службу, пожал им руки. Товарищу водителю пообещал прислать руководству "внутреннего органа" письмо, с рассказом о его мужестве и героизме. Он тут же слёзно попросил не делать этого и честно изложил мотивы своего отказа. Они были жизненны, он просто боялся изменить свою размеренную жизнь. Терять ему было что. Сейчас он живёт как нормальный человек. Спокойно крутит баранку. Вовремя ест и спит. Вот и боится, что если прочтут моё письмо да переведут в уголовный розыск? Да ещё и в подчинение к товарищу капитану, которому разрешат ходить всё время с автоматом? Такого напряжения он не вынесёт! А у него, трое детей, жена, тёща, мама, семь поросят и три коровы! Поэтому он просит пожалеть его родных и близких!
  Услышав это, понял, как мне повезло в жизни, какого скромного человека я встретил на своём жизненном пути. Со слезами на глазах дал ему обещание письма не писать, несчастным его и его близких людей плюс животных, не делать. После моих слов товарищ-водитель от души пожелал мне доброго пути, резко рванув с места, поспешил всё-таки быстрее уехать. Очень не хочу думать, что он так поступил потому, что боялся, что я могу передумать! Этого не могло быть, ведь свой спешный отъезд он объяснил необходимостью отвезти домой нашего боевого товарища-майора.
  Чтобы мне не говорили о людях хорошего и плохого, а вывод из всего этого я сделал один, люди в провинции проще, добрее, отзывчивее и скромнее ...
  С просветлённой душой поднялся к себе в номер. Только войдя в него, вспомнил, что целый день ничего не ел. Голод начал терзать меня, взглянул на часы и понял, что ничем своему желудку помочь не смогу. Буфет и ресторан в гостинице уже были закрыты. Всё что мог сделать, это выпив воды лёчь спать. Так и поступил. Усталость взяла своё и, не смотря на требования желудка, не желавшего довольствоваться водой, всё-таки уснул.
  Едва дождавшись утра, помчался в буфете, где очень плотно позавтракал, только после этого вернулся в свой номер. Лёг на кровать и задумался чем заняться до вечера, до отхода поезда. Решил ещё поспать, но в мой номер ворвался товарищ полковник и сделать этого не дал, ни сейчас, ни позже. Он поднял меня с кровати, сообщив, что на одиннадцать часов нас пригласил первый секретарь обкома партии. В партийные органы всегда любезно приглашали, но попробуй не пойти!
  Я не раздумывая, ни мгновения быстро вскочил, оделся, потрогал подбородок и радостно вздохнул. Утром я побрился, поэтому только освежился одеколоном и спустился вниз к стоящей возле входа в гостиницу машине. Вскоре ко мне присоединились товарищ майор и подполковник, мы дружно топтались рядом с машиной, ожидая нашего руководителя. Товарищ полковник выскочил без десяти одиннадцать. Как настоящий начальник он накинулся на товарищей майора и подполковника:
  - Копаетесь как сонные мухи. Из-за вас и опоздать можем! Бегемоты!
  Закончив их отчитывать, он пожал мне руку, хотя мы уже виделись. После этого он плюхнулся на переднее сиденье машины рядом с водителем. Мы как селедки утрамбовались сзади и машина тронулась. Обком был не далеко от нашей гостиницы. Доехали, выгрузились, под окрики товарища полковника помчались на второй этаж. Остановились, только влетев в приёмную, не отдышавшись, выстроились по ранжиру, массивные двери кабинета первого секретаря обкома партии распахнул его секретарь и мы вошли в огромный кабинет ...
  Первый секретарь обкома шёл нам на встречу. Мы остановились и замерли, выстроившись в ряд, так получилось, точнее, так распорядился товарищ полковник, что я стоял рядом с ним. Нас снова представил ему его помощник, вошедший с нами. Товарищ секретарь вначале сказал небольшую речь, в конце которой поблагодарил нас за помощь, оказанную нашей группой местным органам, в розыске и поимке особо опасных преступников. После этого подошёл к нам и поочерёдно пожал всем руку. Ненадолго задержался возле меня, кинул взглядом, приветливо отечески улыбнулся и похлопал по плечу.
  Что подумали остальные члены комиссии о таком тёплом отношении ко мне? Не знаю! Но я понял, что сказок ему страшных и геройских рассказали от души. Вслед за первым секретарём нас поблагодарил и поздравил, правда, без речи, а только рукопожатием заведующий общим отделом обкома партии. Этот тоже выделил меня, он долго тряс мою руку. Причину такой нежности одну я знал, а вторую узнал позже. После рукопожатий нас проводили в обкомовскую столовую, предложив пообедать. Время ещё было не обеденное, но отказываться от приглашения? Было не разумно и глупо. Мы с радостью согласились, от нашего имени товарищ полковник произнёс небольшую ответную речь и поблагодарил первого секретаря за внимание, за помощь, за заботу. Так же строем за помощником первого секретаря обкома, мы проследовали в столовую, зав общим отделом обкома партии шёл с нашей колонной, но возле меня. Тоже полюбил?
  
  В отдельной комнате в столовой обкома стоял шикарно накрытый стол. На правах хозяина за ним первым сел заведующий общим отделом, усадив меня слева, а товарища полковника справа от себя. Мы славно, не спеша пообедали, отдали должное и напиткам. После обеда и хвалебных речей нас отвезли в гостиницу. Отдохнув несколько часов и собрав свои вещи с чувством исполненного долга, мы поехали на вокзал.
  В газетном киоске товарищ полковник купил все газеты, где были фотографии и репортажи о задержании совершивших побег особо опасных рецидивистов. Так как он был первым покупателем, то никому из нас не досталось ни одной газеты.
  Обратные билеты нам брали по броне обкома, мы заняли два купе в спальном вагоне, так же разместившись, как и ехали сюда. Товарищ полковник забрал меня к себе, я приготовился к его рассказам, но ..., дорога домой прошла прекрасно! Товарищ полковник был занят. Он составлял списки, кому подарить газеты, имеющегося количества не хватало, ему приходилось нелегко, он всё время пересчитывал количество имеющихся экземпляров газет и корректировал списки. Вычёркивал одних, вносил других, этот титанический труд занимал всё его время. Он даже пожертвовал сном! А я спал и скучал без цитат из прочитанных им книжек. Привык как-то!
  С вокзала товарищ полковник, не смотря на время, помчался в контору. Ему нужно было доложиться и разнести газеты. Товарищ майор руководителя не бросил, помчался за ним вслед. Кадры и партийные органы в той стране всегда шли рука об руку. Только двое не сознательных членов нашей команды, это я и товарищ подполковник, поехали по домам.
  Товарищ подполковник был задумчив и трезв, он резко прекратил свои опыты и изыскания. Пил только воду, на всё имеющее градусы даже не смотрел. Его мучила проблема, он точно знал, что добился успеха и совершил подвиг, но не мог понять. Какого успеха достиг? Какой подвиг совершил? Какую принял для этого дозу?
  Выход из прострации, резкий отказ от опытов, дело страшное! Здесь обнаружилась главная его ошибка, никаких записей он не вёл и теперь мучительно пытался восстановить всё по памяти. Это было очень сложно и трудно! Но он духом не падал. Старался.
  Поезд приходил рано утром. Успел, и отдохнуть с дороги и сообщить о своём приезде, вечером отобедал в кругу семьи. Они очень тяжело переживали моё отсутствие. Едва я переступил порог их квартиры, подрастающий ребёнок, бросился ко мне, залез на руки. Крупные габариты ребёнка заставили меня быстро сесть на стул, но ребёнок меня не покинул, уселся на мои колени и сказал:
  - Па! Не езди к кимендировке! Она плохая! Я лучше!
  Довольные родители Зина и Виталик довольно заржали, а присутствующая на обеде тёща поперхнулась и закашлялась. Я со всей мгновенно рванулся к ней, хотел помочь, от души постучав по её спине кулаком. Но она не далась! Так по своей глупости и кашляла весь вечер. Бедняга!
  На следующее утро пошёл в контору. Там меня встретили с радостью и интересом. Народ уже как-то ухитрился, не смотря на ограниченное количество газет, ознакомился с газетными фотографиями и статьями. О том, что в подвале я побывал раньше группы захвата? Никто не сомневался даже на мгновенье! И это было правдой, которую подтвердил лично я, отвечая на поставленный вопрос. Вот поэтому то, что тела несли и два руководителя местного внутреннего органа рассматривали их, тоже было понятно. Тела несли потому, что трупы сами не ходят, а товарищи милицейские чины склонились над трупами, рассматривая страшные раны. Им показали мастер-класс, и они смотрели, учились устранять врагов нашего народа. Такая трактовка была принята всеми на основании косвенных данных, в газетных статьях о том захвачены трупы или живые бандиты не было сказано ни слова. Упустили? Или просто читателей травмировать не захотели? Спросить меня, живыми или мёртвыми были захваченные, а так же чем устранены страшные бандиты? Стеснялись. Но воображение, включили на полную катушку. Шептались и долго обсуждали различные версии, правда, шептались очень громко.
  
  Основных версий было две. Первая. У трупов ударом в основание черепа перебиты шейные позвонки. Вторая была проще. Тонкая заточка в сердце, каждому. Фотографии в газетах рассматривали внимательно. Использовали и технические средства, микроскоп и увеличительное стекло. При их помощи искали следы крови на земле и одежде или их отсутствие. Но газетные снимки были крупнозернистые, поэтому смогли увидеть только отсутствие. Вот и пришлось остановиться на этих двух версиях. Сдались не сразу. Вначале по очереди насели на остальных членов нашей группы, кроме меня. Увы ...
  Товарищ полковник на поставленный вопрос ответа не давал. Рассказывал только о цементе, арматуре, каких-то полах и камерах. Понятно, старый и опытный чекист!
  Но настоящее возмущение вызывали товарищи майор и подполковник.
  Первый на поставленный вопрос отвечал краснея:
  - Виноват! Не успел проверить все дела! Слишком мало времени мне дали.
  А второй затравленно озирался, матерился, в рот не брал грамма спиртного и раздражённо орал:
  - Не мешайте думать! М ...!
  Это очень напрягало и обижало народ. В ответах участников этой экспедиции заподозрили специфику нашей чекистской работы. Понятно обиделись, назвали их не хорошими словами, но про себя, а не вслух. С улыбкой смотря на них, думали:
  "Твари ...., змеи, ползучие! Сволочи, конспираторы хреновы! Мы ведь свои ..."
  Но тут некоторых посетила мысль о другой причине получаемых ими непонятных ответов от старых чекистов:
  "Стоп! А если им так приказано отвечать и докладывать, кто им задаёт вопросы? Тогда ..., лучше не задавать вопросов, не проявлять интереса ..."
  Интересующих теми событиями людей, становилось всё меньше и меньше, срабатывал инстинкт самосохранения ...
  Меня всё это устраивало, быть героем, легендой, находиться в центре внимания не любил. Спокойная размеренная жизнь прельщала меня всё больше, наверное, сказывался возраст? Ведь с годами человек становиться мудрее, умнее, ленивее, более тяготит к покою ...
  ...Через неделю пришёл приказ.
  Товарища полковника назначили начальником политотдела управления! Дали медаль, а ещё раньше его наградили грамотой ЦК КПСС.
  Товарищу майору присвоили очередное звание. Подполковника. Он краснел и заверял всех, что использует свой очередной отпуск для работы. Закончит проверку всех дел!
  Товарищу подполковнику вручили приказ, о переходе на пенсионное обеспечение и третью звезду с папахой. Из этого щедрого подношения он понял одно. Пребывая в полной прострации, он совершил смертельно опасный подвиг. Больше спиртного он не потреблял так, как очень боялся совершить ещё более страшный подвиг..., и погибнуть. Для человека, дожившего до пенсии, это было непростительно глупо. Но так ничего и, не вспомнив, он постоянно мучился страшными вопросами, которые не давали ему покоя:
  "Почему? За что? Как?"
  Ответов не находил, спросить было не у кого, а нам бывшим с ним там в командировке он не доверял. Почти тридцать лет службы в ЧК наложили на него свой отпечаток, поэтому он был задумчив, молчалив и патологически недоверчив.
  Как узнал позже героев того захвата особо опасных преступников, прославленных в статьях местных газет, тоже не забыли и не обидели.
  Руководитель операции получил орден " Красной Звезды" и внеочередное звание. Так же отметили товарища замполита.
  Товарищ капитан получил звание майора и медаль "За отвагу".
  
  Это он мне потом отработал. Его папа извлёк урок из этих событий. Будучи человеком умным и осторожным, любящим своего сына, он сделал свои выводы. Не смотря на сопротивление боевого сына, добился его перевода в более спокойное место службы, в паспортно-визовый отдел. Там в тишине кабинета, среди вороха бумаг тот боевой офицер и продолжил делать карьеру. На вечеринках и собраниях товарищей по новой службе, в кругу красавиц и не красавиц в форме и платьях, боевой офицер рассказывал о своём подвиге, который он совершил, служа в уголовном розыске самом боевом подразделении МВД. Иногда его пробивало на откровенность. Тогда он, бдительно оглянувшись по сторонам, убедившись, что вражеских ушей нет, шёпотом добавлял по секрету, всем и конечно на ухо:
  - Той операцией руководил человек, якобы носивший звание старший лейтенант. Ну, оттуда..... Сами понимаете откуда! Он был несколько староват для этого невысокого звания. Была ещё одна странность. Этого переростка старшего лейтенанта сопровождали полковник, майор и подполковник. Своими глазами я боевой офицер видел, как полковник обнимал, этого старшего лейтенанта, прижимался к нему и докладывал! Из этого я понял, что этот полковник был у него связным, но это нормально, такова специфика тайной работы этих органов. Я ведь с ними работал, вот многое и узнал из их приёмов работы. А ещё я лично наблюдал чудо совершённое этим "старым лейтенантом"! Случилось никогда никем ни слышанное чудо! От взгляда и двух слов этого "старшего лейтенанта" личный водитель заместителя начальника городского отдела выполнял всё, что говорилось ему мгновенно, понимал всё сказанное ему с полуслова, с взгляда, да ещё получил оружие и участвовал в боевой операции!
  Последнее из рассказа бывалого боевого работника паспортно-визового отдела было самым странным и не понятным. Касту личных водителей руководства все знали лично. Если кому-то приходилось обращаться к лицам из этой касты, то те не реагировали на них, не удостаивали их ни взглядом, ни словом. Если кто-то пытался добиться чего-то от них, они спокойно посылали его ..., а тут оружие получил и участвовал? Уму непостижимо!
  Рассказам майора не верили, но это старательно скрывали. Его папа продолжал работать в обкоме и курировал силовые ведомства области, неприятности были не нужны никому ...
  
  Наградами не обошли и меня, дали звание капитана, а Павел Васильевич обещал ещё три дня отгулов. Но потом он своё обещание благополучно забыл ...
  Ещё друг называется!
  Новое звание получил не один я. Уже товарищ майор, уже заместитель начальника финансового отдела, моя верная подруга, первая красавица нашей конторы горячо поздравила меня. В коридоре она бросилась мне на шею, тёплыми поцелуями покрыла всё моё лицо. Проходящий в этот момент по коридору народ, наблюдая эту картину, только умилялся. Чья она дочь и жена помнили все, сплетничать по её адресу опасались. Все помнили золотое правило жизни:
  "Лучше окончить свои дни на тёплом месте от старости, чем молодым подвижником служить в Богом забытых местах за сплетни о родственниках сильных мира сего".
  Наступило спокойное время.
  Я ходил на работу, тренировки и занятия. Вкусно накормленный и прилично одетый, отсиживал положенные мне часы за столом, перебирал и переписывал бумаги. Изучал потолок, а также мух и комаров, бьющихся в стёкла окна, их поведение в состоянии ползания и полёта. От скуки в серьёз увлёкся изучением жизни этих насекомых и думал, что так будет продолжаться вечно ...
  Но наше правительство под руководством партии не дремало, боролось за победу нашей идеологии и передового образа жизни во всём мире. Полицейские операции 1948, 1953, 1956 и 1962 года проведенные в братских социалистических странах и братских республиках, успешно отбили попытки врагов социализма разрушить наш лагерь. Взоры наших вождей бдительно следили за всем происходящим во всём мире и сразу приходили на помощь всем, кто нас просил о ней или не просил ..., во втором случае помогали попросить тоже.
  ... Восставший народ Афганистана решил встать на путь строительства социализма. Для чего захватил дворец эмира, преодолев отчаянное сопротивление охраны, сверг его. Образованное народом народное правительство заключило договор о дружбе и помощи с нашей страной. Конечно, мы радовались! Прославляли братский народ, следующий по нашему пути. Сильно и сразу мы влюбились в них, наших братьев в чалмах и халатах, с винтовками и маковыми полями.
  От имени всех нас наш Генеральный секретарь горячо целовал их избранного главу. Делать это он любил и умел.
  В нашей многопрофильной конторе все проводимые операции и разработки их не афишировались. Участники и готовившие их люди ни о чём таком не болтали. Но наш служивый народ был наблюдательным и ушлым, умел читать и видеть между строк, а главным было то, что клеркам всегда скучно. Выдержать канцелярскую работу сложно и трудно, нужно иметь силу и мужество. 60%, наших работников занималось именно рутинной работой под названием "бумажная", чисто лишённой романтики, приключений. Но это и вырабатывает такие качества как наблюдательность, умение по заявке на оружие, снаряжения, средства обеспечения, определить не только, где, но и кем проводиться та или иная операция ...
  Сказанное "по секрету" одному распространялось быстро, обрастая подробностями. Вот поэтому мы и знали многое. В частности знали, что "восставшим народом" успешно захватившим дворец эмира была группа "Зенит". А оказывающая ему некоторое сопротивление охрана, оставшаяся верной эмиру, была подготовлена и обучена инструкторами из "девятого" управления. Учителя и ученики атаковали своих учеников и коллег, потому, что эмир решил нашу дружбу, сменить на дружбу и помощь американцев. Наших извечных оппонентов и врагов. Вот за такое неправильное поведение он и получил "восставший народ".
  Потери нападавшей стороны были не большие, защищавшаяся сторона понесла большие потери за счёт молодых безрассудных бойцов. Взрослые бойцы быстро разобрались в обстановке, всё поняли, осознали. Не раздумывая, они влились в ряды любопытных, собравшихся на звуки выстрелов у стен дворца, с интересом наблюдавшими за всеми происходящими событиями.
  После подписания договора о помощи, а думаю ещё до подписания этого судьбоносного документа, наш Генеральный штаб разработал планы этой помощи. Вообще Генеральные штабы всех стран мира имеют планы "помощи" соседям и странам оппонентам. Так, на всякий случай. Все знают, что все правители люди тонкие и не предсказуемые, улыбаются, целуются, а что думают не понятно. Вот и приходится всегда работать, как говорят на упреждение.
  План был разработан, рассмотрен и одобрен. Забыли только одно. Обросшие в грязных халатах афганцы 17 лет противостояли английским войскам, не самым худшим войскам в мире и противостояли им не плохо пока те не ушли. Хотя техника и вооружение у них было одним из лучших в то время, их противники афганцы не имели никакой военной техники. Этот факт никого не насторожил или просто не остановил, победила точка зрения, что это они, а не мы! Мы другие! Народа у нас много, задавим кого угодно своим количеством.
  План был хорошим и толковым. Наметили точки выброса десанта в тылы вражеской линии обороны. Линии наших окопов и направления ударов танковых групп поддерживаемых мотопехотой. Определили группы авиационной поддержки. Командиры частей получили пакеты с картами и приказами. Вскрыть их предписывалось по кодированному сигналу.
  
  В дружественной нам стране нашлись силы преданные свергнутому народом эмиру, так писали наши корреспонденты, они строили козни и оказывали отпор народно-революционной армии. Нужно писать это название с большой буквы, но не могу. Я её видел в начале и в конце, и немного знал о ёё делах.
  И вот за двенадцать дней до Нового 1980 года, года, в котором все граждане нашей большой страны или точнее "нынешнее поколение, советских людей" должно было жить при коммунизме, так обещал предыдущий Генсек, этот час "Х" наступил.
  Откликаясь на просьбу правительства и народа Афганистана о помощи, Советская Армия перешла границу, устремившись на помощь братскому народу. Вот так сразу и вошла, случайно оказавшись именно у этой границы. Повезло афганскому народу несказанно!
  По получению кодированного сигнала были вскрыты все пакеты с приказами, инструкциями, картами. Началась ускоренная переброска войск и техники. Задачу помочь братьям возложили на 18-19 летних солдат. Их высокая выучка, боевая подготовка, по мнению наших военный начальников, позволяли им в кратчайшие сроки решить задачу.
  Тут и началось, не понятное.
  Роту Белоцерковской десантной дивизии выбросили на горное плато, а там оказалось минное поле. Оно было заложенное ещё в период войны с англичанами и забыто. Старые мины оказались качественные, рота понесла потери убитыми и ранеными. Ещё две роты выбросили также неудачно, понятно, что ориентироваться в горах действительно очень сложно, но это не учли. В результате этой ошибки десятки десантников погибли, многие получили травмы и увечья. Мотопехота с трудом и упорством достойным лучшего применения окопалась в твёрдом скалистом грунте, но противника перед собой не нашла, не нашла противника и сзади. Упрямые моджахеды по нашим планам воевать не хотели, окопов не рыли, оборонять горы и устраивать линию фронта не собирались. У них была своя ещё с англичанами обкатанная тактика ведения войны. Днём они пасли овец, работали на небольших участках земли и бескрайных маковых полях, вечерами, а иногда и днём охотились на наших офицеров и охотились на транспорты перевозившие горючее, продукты, оружие и боеприпасы. Первое им делать было очень удобно, золотые погоны и звёзды, вместе с золотой кокардой на фуражке были отличительной частью обмундирования наших офицеров и делали их хорошей мишенью. Выросшие с оружием в руках моджахеды оказались отличными стрелками, хотя вместо мундиров носили довольно потрёпанные халаты и чалмы. Потери в офицерах стали очень ощутимы. Всему личному составу офицеров приказали переодеться в полевую форму, но и она отличалась от солдатской формы, а духи-стрелки имели хорошее зрение.
  Отчаянно заработали институты Министерства обороны. Они разрабатывали рекомендации по ведению боевых действий, новую форму для солдат и офицеров. Обувь пригодную для условий афганского рельефа, облегчённые бронежилеты. Генштаб разрабатывал новую тактику ведения боевых действий.
  Такой бардак продолжался целый год.
  Не подготовленность солдат и офицеров для ведения этой войны, наконец, стала видна даже партийным вождям. Они поступили так, как поступают правители всегда в таких ситуациях, дали по мозгам нашим военным стратегам. Но те тоже были не простыми парнями, они отделались замечаниями и выкрутились, строго наказав мелких стрелочников. Далее привычно отрапортовали, что все ошибки исправлены, всё устранено и теперь мы в кратчайшие сроки победим всех врагов. Ура!
  Для исправления ошибок в посёлке Кушка организовали лагерь. Там три месяца по плану, а в жизни как получится, тренировали и готовили молодых солдат. Их учили вести боевые действия в сложных горных условиях, учили противостоять тактике ведения боевых действий неправильными духами-оборотнями. Задумано было хорошо и правильно. Но, выполнено ...
  Как всегда не очень.
  Призывников по общему призыву в армию с гражданки выросших на лесистой равнине, за такой срок не подготовил бы и Суворов. А он, увы, давно уже умер, нового не нашлось. Вот и получали соответствующий воинский контингент для ведения этой ненужной войны. Выручали молодые люди патриоты нашей страны и идеи братской помощи. Тогда идеологическая работа была на высоком уровне, ведь и я, и мои ровесники не говоря, о старшем поколении свято верили идеям коммунизма. Да так было. Скрывать это глупо и не правильно, а отрицать это и осуждать не стоит. Ведь эти люди наши родные и близкие. Пусть они уйдут с чувством гордости, а не вины и растерянности за глупо прожитую жизнь, за служение плохим идеям.
  Свои мысли никому не навязываю. Просто прошу подумать.
  
  Но тогда это и обуславливало то, что немало было добровольцев, парней и девушек разных национальностей с просторов нашей огромной тогда страны. Они были нормальными честными людьми, искренне верили в то, что защищают правду и делают хорошее нужное дело. Не раздумывая, они шли умирать за те идеи, за ту жизнь. Покой, мир их душам и вечная память!
  Всё было не просто, они были просто народом, людьми той страны. Лучшими ...
  Энтузиазм умело подогревался в газетах, телевизионных передачах, на собраниях, обязательном атрибуте той страны. Он и собрал многих под знамёна интернационалистов, но подготовлены они были, как и призывники. Никак. Учили всех по ускоренным программам подготовки для ведения боевых действий в условиях Афганистана. Такое уже было. Вовремя Великой отечественной войны, тоже были ускоренные курсы подготовки лётчиков, артиллеристов, пехотных командиров. Результат был известным, миллионы погибших молодых парней, но тот урок забыли и всё повторялось. На бумаге отчитались, что обучили молодых парней, а затем их направляли в район боевых действий. Подготовленный за три месяца юнец для врагов был очень опасен и страшен. Особенно в тех непростых условиях. Но жизнь не стояла на месте, командование видело просчёты и недоработки, искало выход. В ход шли любые идеи. Вот в них недостатка никогда не было, в стране советов советовать умели не хуже, чем это делают многочисленные советчики, не ответчики сейчас.
  Нашлись и очень умные люди. Они и решили, если юноша родился в горах, то он готов уже на генном уровне к боевым действиям там же. Эту мудрую идею начали воплощать в жизнь. Но, слава Богу, в Афганистан направляли не только новобранцев, теперь в Афганистан направляли и части из округов, где были горы. В этих частях солдаты и офицеры умели передвигаться по ним и на учениях действовали уверенно и слаженно. О найденном решении отрапортовали нашим вождям, но забыли сказать только одно.
  Уметь передвигаться по горам, показывать отличные результаты на учениях и воевать в горах против настоящего противника это не одно и то же. Понимание этого успешно скрывалось всеми. Пресса писала только о героях и суровых буднях этих же героев. Нашёлся и очень умный стратег! Он рассуждал разумно, с горными партизанами ведь могут воевать не только солдаты призывники, у нас есть много офицеров, профессионалов именно для такой войны. Почему бы не использовать их? Идея кому-то из вождей понравилась, он дал отмашку и её быстро воплотили в жизнь.
  Министр Обороны, а за ним и два остальных силовых министра издали приказы. О том, что каждый офицер должен получить боевой опыт, пройти горнило войны и закалившись в нём, стать настоящим бойцом. Офицером, слышавшим свист пуль над головой, бойцом, видевшим наяву кровь и смерть. Тут и началось. Одни офицеры рвались в бой, другие прятались, как могли, третьих посылали не спрашивая.
  Вот в эту третью категорию попал и я.
  Думаю, не последнюю роль в этом выборе моей персоны сыграла моя тайная слава. За фантазии приходилось платить, за свой глупый язык тоже.
  Волна нового энтузиазма захватила всех рационализаторов. Тут ещё кто-то из руководящей партийной когорты, это теперь не установит никто, вспомнил о своём героическом прошлом. Или их советники просмотрели фильмы, прочли книги о событиях гражданской и Отечественной войн. А может, читали и смотрели специально? Это уже не важно, главное там везде была одна особенность тех суровых лет. Чекист, встав из-за стола, возглавлял таких же, как он работников пера, дальше они начинали читать мысли врагов, без труда взрывать его технику, обводя вокруг пальца контрразведку противников. О том, какой кровью и сколькими жизнями оплатили эту науку, никто не показывал и не писал. Всё началось по новой спирали. Опять наступали на, те же грабли. Но главное была идея! Она была взята к исполнению, тем более что для воплощения в жизнь этой идеи много не требовалось, всё было под рукой.
  Этот умный человек и подсказал, что молодые бойцы передового отряда партии достойная смена старых кадров. Так мы все без исключения стали разведчиками и диверсантами. Сразу попав в составы спецгрупп и отрядов "Кобальт", "Альтаир", "Гранит" и другие, с номерами и без, все они приняли наших боевых товарищей, в основном из состава канцелярских бойцов.
  Не имевшие опыта, навыков, подготовки эти бойцы совершали ошибки, были самоуверенны, гордо нося свои офицерские звания, они гибли, как и молодые рекруты этой войны. Учить их было некому, да и многие из них были излишне самоуверенны, считали себя опытными и грамотными. Вот и погибали, часто глупо ...
  Мне повезло! У нас в группе было трое из спецуправления при главной конторе, позднее названого "Альфа" и двое из оперативников, людей имевших представление о ведении боя и спецоперациях не по теории, а на практике. Они стали учителями для нас бойцов невидимого фронта не имевшими нужных навыков и знаний. Именно благодаря этим людям, их терпению и вниманию многие из нашей команды остались живы и смогли вернуться к своим временно оставленным столам живыми и целыми в окружёнии ореола боевой славы.
  
  Но пока я впервые летел в приграничный район, где и сосредотачивались счастливчики вроде меня. Там в первый раз вышел из самолёта и увидел посёлок Кушку. Тогда это было не большое скопление хибарок. Сборные дома казармы и склады только начинали возводить и мы вновь прибывающие, не зависимо от званий, принадлежности к конторам, ютились в обычных стандартных палатках, как и солдаты срочной службы.
  Через два дня такой жизни нас перебросили в базовый лагерь под городом Кандагаром. Я впервые попал за границу! Перебрасывали нас вертолётом. Всё было новым и интересным. Я не отлипал от иллюминатора, но видел только горы и разных размеров кишлаки. Для меня, городского жителя эта суровая красота была экзотикой жадно, с интересом я знакомился и восхищался не виданной природой. Радость познавания переполняла меня, но она быстро закончилась, когда я столкнулся с действительностью. Увы, она не радовала.
  Перепады дневной и ночной температур были очень чувствительны. Днём жара, липкий пот пропитывает всё. Уже перестаёшь замечать исходящий от себя и товарищей густой запах, воняющего немытого тела и грязного белья. А ночью всё тело сковывает такой холод, что кажется, замерзает всё внутри тебя. Всё это дополняли изнурительные ежедневные тренировки в лагере. Дополнительным неудобством являлось и обмундирование. В тех первых укороченных сапогах лазить по горным тропам было каторгой. Помогли всё те же опытные товарищи.
  По их совету двое из нашей команды вместе с ними сходили в расположившийся недалеко от нашего расположения большой кишлак на местный базар. Там они купили свитера, шерстяные носки и кроссовки на всех. Конечно, вонять мы не перестали, но жить стало легче, учёба продолжилась ...
  
   ... Новому правительству братской страны нужны были деньги. Сами понимаете, страна строилась и нуждалась во многом, да и деньги всегда нужны. Единственным продуктом для экспорта в этой стране был опий, героин и остальные из этого же ряда. Ничего другого здесь давно не выращивали. Поэтому даже народное правительство вынуждено было торговать тем, что имелось, оно так и поступало. Правительственные караваны с травкой и героином продуктом сельского хозяйства Афганистана пропускались нашими заслонами и даже прикрывались. А караваны врагов с этой же продукцией и тем более обратные с оружием беспощадно уничтожались. Шли все эти караваны в сторону Пакистана на Запад и обратно. Волна наркотиков шла к нашим идеологическим противникам, работала против наших врагов и мы прилагали к этому руку.
  Но новые знания постигали и мы старшие братья. Наши военные, кто имел возможность по должности, учились торговать боеприпасами, снаряжением, бензином, оружием, продовольствием. Излишки создавать умели, вот и осваивали премудрости демократического западного мира свободной торговли на американские рубли.
  Кого ловили, сразу же шёл на сотрудничество с органами, сдавал полученные американские рубли. Конечно не все! Разве так можно думать? Коллег и врагов, с которыми имел дело, он естественно сдавал всех. Их было не жалко! Так он сознательно помогал следствию и искупал свою вину. Хочу ещё раз подчеркнуть оступившийся человек "сознательно" осознавал свои ошибки и заблуждения. Его прощали. Это и объясняло то, что все операции проводимые контрразведкой и носили конкретный адресный успешный характер.
  Но возможность торговать имели не многие, большинство были вынуждены выполнять свой интернациональный долг. Они честно несли службу, погибали и потихоньку пили, пробовали травку. Но это всё считалось в пределах нормы существующей действительности и как обычно кого-то устраивало. Поэтому внимания на такие мелочи жизни контингента командование не обращало.
  За три месяца наша команда трижды прикрывал правительственные караваны, два раза поучаствовал в разгроме караванов врага. Один караван был с травкой, мы её по незнанию сожгли. Второй вёз оружие..., этот караван дался нам нелегко.
  Моджахеды сопротивлялись отчаянно и умело. Одного из наших канцелярских разведчиков приложили насмерть, троих зацепило. Наши потери на начальство не произвели впечатления. Всё в норме. Караваны мы захватили? Захватили! А потери? Не превышают нормативов потерь при ведении боя. Так что всё здорово!
  Да в Советской Армии были утверждённые проценты потерь личного состава, вооружения и техники при ведении боевых действий. Эти проценты есть во всех армиях всех государств мира, но наши были самые щедрые. Плановая жизнь, страны планового хозяйства, страны жизненных планов! Обо всём этом и думал, тогда бродя среди трупов людей и туш тягловой техники моджахедов. То есть осликов, мулов, коней, я больше жалел этих погибших, ни в чём не повинных животных, чем лежащих неподвижно тел людей.
  Всё это зрелище было, страшно и не привычно для моего сознания. Это были первые трупы, увиденные мной тогда, когда мне пришлось стрелять в живых существ, в кого-то из них попали и мои пули. Пережил это зрелище и состояние внешне спокойно, всего лишь чуть подташнивало, но, в общем, было терпимо. Показывать свою слабость перед другими было стыдно, вот и делал вид бывалого воина. Бродил, посматривая на остальных бойцов. Их поведение заинтересовало меня. Заметил, что бывалые ребята что-то прячут по карманам и рюкзакам, а до этого роются в тюках разгромленного каравана, но делают это осторожно. Стараясь не привлекать внимания других. Присмотрелся и всё понял! Они занимались сбором трофеев, добычи победителей!
  Решил не отставать от товарищей и обзавёлся первым своим трофеем, "ГЛОКОМ" с тремя обоймами и насадкой для бесшумного ведения огня. В народе эта насадка называется "глушитель". Ещё прихватил браунинг 22 калибра и две обоймы.
  Мог унести и больше, но подходил конец моей командировки. Как провезти этот не большой груз? Знал, опытные товарищи подсказали. Да и таким премудростям как, что-то прятать меня тоже обучали. Вот и пригодилось!
  Этих трофеев мне хватало. Дух собирательства мной ещё не овладел, да и препятствий на пути было не мало.
  Из рассказов бывалых товарищей знал точно одну вещь. По прилёту на Кушку, перед отъездом на Родину, всех досматривали как рабов на алмазных копях. Заглядывали всюду и везде.
  
  Остальное оружие разгромленного каравана мы сдали по описи. На вопрос товарища полковника руководившего приёмом трофеев:
  - Себе ничего не взяли на память из игрушек?
  Я честно и наивно, смотря ему в глаза, ответил вопросом:
  - А можно?
  И направился к столу с трофеями. Товарищ полковник уцепился в меня и рассказал, что можно. Ещё и послал. Я и пошёл по указанному им адресу, сохраняя не понимающий вид.
  О том, что в нашей группе есть "глаза и уши", я знал. Это было обычной практикой тех лет в той стране. Народ наш за границей без присмотра не оставляли. Даже для доверенных бойцов передового отряда партии исключения не делали. Толи не доверяли нашей сознательности, толи что-то знали о наших страстях и привычках. Своё трофейное оружие тогда провёз так, что даже сам не заметил.
  
   Хочу сказать, что в этой командировке мне повезло. Народ братского Афганистана ещё только присматривался к нам. Они привыкли, что их постоянно кто-то завоёвывает, вот и относились к этому философски.
  В спину стреляли редко, наши воины ещё, не слишком их достали. В общем, и особых боёв в первый год ещё не было. Потери в основном были, когда мы нарывались сами или перегибали палку. Такая себе вяло текущая война, со своими боевыми эпизодами и героями. На общем патриотическом подъёме в том обществе воинов-афганцев ещё уважали и чествовали.
  На этой волне и закончилась моя командировка. Я вернулся в родные пенаты родной страны, впервые побывав за границей.
  В конторе моё возвращение отметили подарками, получил отпуск, медаль и путёвку на 24 дня в санаторий в Сочи. О присвоении досрочно следующего звания я не мечта, недавно ведь мне уже присвоили очередное звание, вот и пролетел.
  
  Медаль спрятал в стол в своей квартире. К рабочему кителю прикрепил орденскую планку. Носить медаль полагалось только на парадном мундире, которого у меня не было по ненадобности. Он одевался только на большие праздники и торжества, в парадах как понимаете, мы не участвовали.
  Гораздо тщательней спрятал оба привезенных ствола. И убыл в предоставленный отпуск.
  Отпуск провёл хорошо. Путёвку мне дали в военный санаторий имени товарища Ворошилова. Обычно на отдыхе, в то время, народ отрывался по двум программам. Бухал, как в последний день жизни или упорно атаковал противоположный пол. Этот противоположный пол занимался тем же. Друг друга оба пола на отдыхе стоили!
  Пить до потери пульса мне не нравилось, поэтому выбрал второй вариант, но и здесь был скромен. За 24 дня успел переспать только с двумя невестами. Или они со мной? Мой сосед по номеру был более активен он менял невест или они его ежедневно. Это обусловливалось тем, что он был майором, ракетчиком, а меня он знал как капитана, пехотинца, поэтому и старался обскакать во всём. Ракетчики это элита! Первые во всём! Я не возражал.
  После отпуска потекла обычная жизнь, а в стране происходили перемены, с прилавков магазинов исчезал товар и продукты. Хотя по отчётам предприятий и газетным публикациям товаров и продуктов производили всё больше и больше, вопреки этому всему прилавки всё больше пустели. Остатки товаров уходили под прилавки, там было всё. Народ всегда приспосабливался ко всему, приспособился и к этому, доставать всё начали по знакомству. Знакомые, знакомых и так далее.
  В холодильниках у всех было всё! Конечно, приходилось немного переплачивать два-три рубля на продуктах, а на крупные вещи, обувь, одежду, до двадцати-ста рублей. Само собой разумеется, на холодильники, телевизоры, мебель, таксы были выше, чем на продукты и мелкие товары. Но народ платил. Деньги были. Уборщицы работали в трёх местах, как минимум, мотались, но за 6-7 часов успевали всюду, получая по 180 рублей. Ставка инженера, к примеру, была 105 рублей. Так же крутились все другие, сантехники, электрики и другой работный люд, но они хоть работали.
  А большинство откровенно воровали. Перепродавали всё, к чему имели доступ, брали взятки. Тогда это называли отблагодарить. Конечно, не думайте, что всё в стране было плохо. Мы летали в космос, строили дома, города. Забота о пенсионерах и детях была не на словах, а на деле. Но я, по своей работе, сталкивался, только с негативной стороной нашей жизни о ней и пишу. Такое было всегда тогда и сейчас. Хотя сегодняшняя жизнь кое-чем отличается, сейчас всё это делается с большим размахом, но меньшим количеством людей. Другое время. Другие реалии!
  
  А тогда муравьи тянули по крохам. Кто не мог воровать, тот яростно изобличал воров, сначала вступив с ними в переговоры. Если договаривались, то получая деньги и подарки за молчание, молчал. Если не договаривались, то ...
  В семье престарелого, больного Генерального секретаря появился молодой стремительно делающий в МВД карьеру зять.
  Где-то там громыхала война, гибли наши граждане. Там ограниченный контингент выполнял свой интернациональный долг, но это уже было не интересно. Страна жила своей жизнью, а народ своей.
  На следующий год умер Генеральный секретарь ЦК КПСС. Почти семнадцать лет он как мог, руководил страной. Его приемником, новым Генеральным секретарём ЦК стал наш Председатель, тоже не молодой и не здоровый человек, но информацию о действительном положении в стране он имел настоящую. Конечно, она была причёсанна и сглажена, но и та, что была, была не радостна.
  Не знаю, куда информация девалась раньше? Почему её игнорировали? Но теперь она была у первого человека страны, и он попытался навести порядок.
  Но делал это методами присущими нашей конторе. Страхом наказания. Увы, только так и можно заставить наш свободолюбивый, трудолюбивый народ жить по правилам общества. Понятно, что любые правила жизни устанавливаются кем-то и в первую очередь для защиты своей власти, своих интересов. Но так живут везде, только одни привечают народ, а другие только себя, да и сам народ тоже не ангел. В нашей стране люди живут только с одним желанием. Увы, не желанием пахать с утра до ночи, а просто получать больше денег и благ. Теперь в новой стране это никто не скрывает. Зависть, ложь, ненависть не прячут под сладкими речами, воруют, обманывают, ненавидят всех подряд, не деля на чужих и родных.
  Простите, отвлекусь. Хочу высказать своё мнение. Конечно, не претендую на то, что оно приемлемо для всех и что оно является судом нашей жизни. Нет! Историю жизни целого народа, поколения судить считаю нельзя. Это жизнь наших родителей и наша. Она такая, какая есть. Со своими хорошими и плохими сторонами иначе не бывает. Люди есть люди! Хорошее и плохое всегда есть в жизни любой страны, в жизни любого народа. Какую страну не возьмёте. По моему мнению, всё нужно воспринимать так, как оно есть. Беспристрастного и честного судьи не существует, его нет в природе! Глупо слушать то, что говорят о нашей истории чужие люди. Они выросли в других условиях, с другим менталитетом, поэтому вообще ничего не понимают в нашей жизни. Историю народа и страны нужно уважать уже за то, что этот народ и страна существуют, а люди могут говорить о себе на родном языке. Разговоры о демократии, свободе всегда велись, ведутся и будут вестись. Правильны ли они? Ведь это тоже понятия и мнения отдельных людей, людей имеющих свои цели в жизни и свои взгляды на эту жизнь. Когда они своё видение, свои взгляды навязывают другим, заставляют принимать их, жить по их правилам, это называется демократия?
  Ещё в древние времена, когда появились первые ростки государственности, люди, объединялись в род, жили по законам, которые диктовал вождь рода. Власть сосредоточилась в руках одного человека, он и диктовали условия и правила жизни остальным людям, исходя из своего понятия и ощущения правды и справедливости. То есть объединение людей в род, племя, государство всегда заставляло жить людей по понятиям того кто правил этим их сообществом. Так оно было, так и будет. Только есть и некоторое различие в методах правления. Как понятно, недовольные всегда есть и будут. В одних государствах они могут высказывать своё не довольствие жизнью и не согласие с политикой вождя, открыто свободно ничем не рискуя. А в других государствах за это же можно заплатить своей свободой и жизнью. Хотя по большому счёту, если вдумчиво посмотреть ни первое, ни второе не имеет значения. Ничего не меняет. Правители всё равно делают всё как считают нужным, не считаясь ни с кем и ни с чем.
  И мне как человеку, как гражданину страны, не понятно вся та радость по поводу чёрных пятен и смакование горя народа. О чём захлёбываясь говорят и пишут тоже далеко не самые идеальные люди. Или чужое горе и боль радуют? И главное кто говорит? Говорят люди сами служившие той же власти! Сначала они проводили в жизнь её решения, восхваляли все её дела. А теперь прозрели! Топчут и чернят нашу историю, ломают жизнь миллионам людей. Восхваляют давно прошедшее время, возвеличивая его. Хотя это не совсем так.
  Сегодня, превозносится всё, что было при царях. Ими восхищаются, но кое-что упустили, кое-что не сказали, вот и получилась яркая картина давно ушедшей жизни. А куда деть сотни тысяч погибших?
  Пётр первый огнём и штыками насаждал новую жизнь и веру. На костях людей построил Петербург, прорубил окно в Европу. Народ всегда своими жизнями платил за движение к прогрессу. Залитые кровью восстания Болотников, Пугачёва. Демократическое восстание декабристов. Освоение Сибири Ермаком. Толпы нищих и бездомных. Сотни могил. Реки крови.
  Это ведь тоже наша история!
  Да если взять любую демократическую как принято считать страну. К примеру, мечту и восхищение многих в 80-90 годы прошлого века демократическую и свободную США. Уничтожение индейцев, создание резерваций для них. Война севера и юга. Унижение чёрнокожих граждан своей же страны. Разгул преступности в годы "сухого закона". Годы Маккарти. Всеобщее преследование всех граждан, поиски "ведьм", по политическим убеждениям.
  А чем лучше история Канады, Франции, Германии, Англии? У кого, нет таких страшных периодов? Не ищите счастливых стран, всё равно не найдёте! Но везде к своим скелетам в шкафах относятся спокойно. Делают свои выводы и стараются не повторять этих ошибок. Никто не смакует и не обсасывает их, делая на этом себе имя и политическую карьеру. Вот этому у них нужно нам учиться!
  По моему мнению, заслуга государства и правителей оценка их деятельности должна быть одна. Люди говорят на родном языке. Их землю не топчет сапог захватчика. Дети и старики сыты и ухожены. Нет бомжей, нищих и голодных. Нет пропасти между богатыми и бедными. Талантливый человек имеет шанс в жизни. Каждый может заработать на хлеб и нормальную жизнь для себя и своей семьи.
  Вот, на мой взгляд, высшая оценка деятельности правителей. А история? Она и есть история. Это уже прожитая жизнь, уже свершившееся то, что судить и политизировать нельзя. Её нужно просто знать и уважать или не уважать, но молча, не выставляя на общее обозрение со злобными комментариями. Она ведь наша! Это жизнь нашего народа, наших дедов и отцов, её не переделаешь и не изменишь.
  Ещё раз подчеркну это лично мои убеждения и мысли. И я их не навязываю никому. У нас ведь демократия? Не так ли?
  Вернусь к своему рассказу. Извините! Накипело на душе, слушая разные изобличения и осуждения...
  
  ... Новый Генеральный секретарь ЦК сразу начал наводить порядок, укреплять дисциплину. По Министерствам, предприятия, институтам, конторам, сновали различные комиссии с одной целью. Они проверяли наличие на рабочих местах, управленцев и всех остальных тружеников. Кого не было на рабочем, на момент проверки, их должности сокращали. Как всегда перегнули палку.
  Специальные патрули проверяли кинотеатры, кафе, столовые, останавливали людей на улицах. Выясняли:
  "Где работаете? Почему не на работе?"
  Всё это делалось у нас так, как в природе волны моря набегают на берег. Сначала идёт огромная волна, но чем ближе к берегу, тем больше она теряет силу. Подчиняясь законам физики, волна теряет силу, идёт на спад. И на берег накатывается уже ели-ели, вскоре наступает полный штиль. Но время начала волны и её мощного бега к берегу не пропадало даром. Некоторые головы успели полететь.
  Мы получили приказ передать имеющиеся материалы агентурной работы по торговым организациям прокуратуре и МВД. Работали наши подразделения плодотворно, этих материалов было кучи. Многое из собранных материалов долгие годы хранилось в архивах, было уже ненужной макулатурой. Но приказ был передать всё, так мы стали грузчиками. Загружали ящики и связки папок в спецмашины. В сопровождении вооружённой охраны ночами эти машины развозили тонны бумаг по указанным адресам. А уж там клепались дела ...
  Дело по знаменитому "Елисеевскому" гастроному уже не сходило со страниц газет. Начались аресты в системах разных торгов, "Автоматторга", "Плодовощторга", "Комиссионторга", "Гастрономторга". Правда, пока всё это происходило только в Москве. Столице той страны, это и были результаты собранных нашей структурой материалов. Все торговые большой страны работники затаились, они жили по известному русскому "авось мимо меня пронесёт".
  Меня как старого тайного агента включили в группу по надзору за прокуратурой и милицией. Способность отдельных сотрудников этих органов хоронить дела за деньги, была и тогда. И тогда, как и сейчас об этом знали все. Знала власть, знали органы, знали все участники тех деяний, знал народ.
  Поэтому контора получила приказ отслеживать все дела. Она этим пороком общества страдала меньше. Причины такой честности были простыми. Конечно, боялись не без этого. Но была и профессиональная гордость за своё звание и историю нашей службы. Тогда мы ещё были героями, а не палачами и прислужниками сатрапа.
  Понятно, расхитителей не могли находить только в столице страны, столицы наших сестёр-республик отставать не хотели. Начинать аресты и в столицах республик.
  Я не могу объяснить, почему так поступил, иногда действовал импульсивно не думая. С детства был авантюристом, вечно искал на свой зад приключений и всегда их находил. Хотя в дальнейшем это очень помогло мне ...
  ... Парень, начинавший со мной трудовую деятельность директором малюсенького магазина, как уже говорил, сделал карьеру, вырос, стал солидным мужем в торговой сети. Трудился он директором большого магазина на углу улицы Саксаганского и улицы Красноармейской. Это был почти самый центр Киева, его магазин стоял на центральной улице не далеко от площади Льва Толстого. Назывался он звучно и красиво "Гастрономом Киевский" это было обозначено на козырьке его фасада большими буквами с подсветкой.
  Как тоже уже говорил, тогда уже был дефицит частично истинный, частично созданный и практика государственной торговли была особой. Все дефицитные товары, икра, коньяки, мясные и рыбные деликатесы, продавались через подсобные помещения магазинов. Вход в подсобку магазинов был доступен только знакомым или доверенным, или нужным людям, имевшим рекомендации или пришедшим от разного руководства. Я знал много фамилий руководства разного уровня, называя эти фамилии, представляясь их посланником, я с трудом, но проник в подсобку этого магазина. В подсобке была очередь из перечисленных выше людей желающих попасть в кабинет директора для получения его благословления. Попав и получив, счастливцы переходили в руки замов. Замы записывали пожелания просителя, согласовав с директором просьбу просителя и получив его визу, метались, отоваривая деликатесами этих счастливцев. Прождав час, я тоже попал в желанный кабинет, предстал перед светлыми очами директора-благодетеля. Он долго напрягался, тёр подбородок, но наконец, после моей подсказки вспомнил меня! Его лицо приобрело барское выражение, присущее господину при подаче милостыни нищему:
  - О! Старый знакомый! Опять встретились! Ты мой механик по холодильникам? Ну, будут хорошо работать холодильники, получишь премию в 100 рублей в месяц!
  При этом он достал, из-под стола ополовиненную бутылку "Армянского" коньяка, две стопки, блюдце с двумя дольками лимона и тремя кусочками колбасы. Ещё на его столе лежала пачка сигарет "Столичные". Это были самые крутые в то время сигареты. Барской рукой он налил коньяк в рюмки. Себе на донышке, мне полную рюмку до краёв.
  - Ну, давай пей и иди. У меня много работы!
  Всё это время я стоял у двери, присесть мне не предлагали. Пришлось проявить самостоятельность, что я и сделал сам подошёл к столу. Идти было не далеко. Перед этим повернулся, снял замок с предохранителя и захлопнул дверь. Достал из кармана пачку сигарет "Кэмел" и бросил её на стол.
  
  - Ты ведь новый мастер по холодильникам?
  Спросил директор, наблюдая за мной и не теряя надежды, что всё хорошо. В Киеве уже начались аресты работников торговли, о которых писали в газетах и рассказывали по телевидению. Работники торговли напряглись, но свою плодотворную деятельность не прекращали. Директор стух и уже со страхом и надеждой смотрел на меня. Но я оправдать его надежд не смог ...
  - Нет! И никогда им не был.
  Ответил я и назвал контору, в которой трудился и тружусь. Представившись, прошёл к его столу и сел на стул. Директор побледнел и рухнул на свой стул, дрожащей рукой, взял предназначенную мне рюмку, расплёскивая коньяк, выпил. Теперь он с тоской смотрел на мою не дешёвую импортную одежду и импортные сигареты, небрежно брошенные на стол. Он вздохнул ..., и окончательно скис, но я пришёл не пугать его. Давая возможность ему успокоиться, я закурил сигарету из своей экзотической пачки, хотя курил очень редко и обратился к нему:
  - По старому знакомству сделаю тебе подарок! Ты плохо выглядишь. Наверно болен? Пиши адрес больницы и фамилию доктора Айболита. Завтра пойдёшь и посетишь его. Этого человека я предупрежу. Конечно, ты так поступишь, если не хочешь отдохнуть на нарах, попить "чифира" и покурить сигареты "Огонёк" или "Памир". Это твой выбор. Откроешь рот о нашем разговоре? Перед этим вспомни, что земли в стране много и вся, она наша общая, народная. Ты ведь тоже принадлежишь к нашему народу? Вот и для тебя найдётся немного, одной безымянной могилой станет больше! Прощай! Провожать спасибо меня не надо ...
  С этими словами покинул кабинет. Под удивлёнными взглядами продавцов я вышёл с подсобки с пустыми руками.
  На следующий день мне позвонили и сообщили, что направленный мной товарищ пришёл. Мой диагноз подтвердился, у него обнаружили страшное заболевание и он госпитализирован. Теперь врачи будут бороться за его жизнь.
  Я поблагодарил звонившего человека и положил трубку. Более подробный диагноз меня не интересовал. При этом подумал:
  "Оказывается, у меня есть талант экстрасенса, ауру вижу! Вот повезло! Может заняться этим?"
  Активные аресты директоров магазинов начались через неделю. Машина правосудия заработала, перемалывая людей, но как говорил вождь всех времён и народов:
  "Нет, человека, нет и вопросов".
  Да и не до единичного человека было. Хватало многих других попавших в сети законов страны Советов. Сотни тысяч арестованных и не меньшее количество под подпиской о невыезде. Во всей великой передовой стране развитого социализма!
  Суды, следователи были завалены делами. Не хватало доказательств и времени на следствие. По существующим тогда законам, агентурные материалы доказательствами не являются. А сверху требовали судов и процессов, громких резонансных дел. Тогда придумали простое решение. Задержанные работники торговли обвинялись в хищении естественной убыли! Законно списанной убыли по государственным нормативам за предыдущие четыре года. Чем больше была торговая точка, тем большая была сумма хищения социалистической собственности. Суды принимали всё! Дела рассматривали быстро, давали сроки щедро, по 10-14 лет, по статье 86 части второй с конфискацией личного имущества. Наполнялись сначала камеры СИЗО, затем колонии ...
  Но в стране опять произошли перемены. Умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, бывший Председатель нашей конторы. Его сменил следующий старый и проверенный член ЦК, увы больной человек. Сменил не на долго. И снова похороны ..., и новый приемник. Не желая больше удивлять мир частыми похоронами ЦК КПСС избрал новым своим Генеральным секретарём самого молодого члена политбюро ЦК. В наследство он получил огромную страну, с огромными проблемами, с Афганской войной и работающей на полную мощность судебно-карательной машиной. Первые вопросы были сложными. Последний вопрос становился страшным. Нет, среди арестованных невинных людей не было, но стало видно, что больна сама система власти. В ходе следствия многие обвиняемые чересчур активно сотрудничали с органами дознания. Они охотно выдавали все свои связи, сдавали верхних руководителей, которым давали взятки они. Следы тянулись в райисполкомы, райкомы партии, горкомы и выше. Стать посмешищем всего мира? Показав гнилость и коррумпированность самой прогрессивной и передовой системы никто? Этого власть не хотела, ведь под нашим руководством находился целый социалистический лагерь и много сочувствующих нашей идеи.
  Вот и начали тормозить. Выполняя приказ руководства, наша группа изымала такие материалы изобличительные материалы. Доходчиво объясняя проснувшейся совести и сознанию подследственных граждан, бывших членов партии, что это поклёп на саму партию и их дело становится политическим, а не уголовным. По политическим делам и статьи, и жизнь в колониях с более жёстким режимом гораздо сложнее. Они понимали и больше о таком не говорили. Да и следователи знали, где нужно тормозить.
  
  Но полученные сведения от неразумных подследственных не пропадали, их теперь отправляли наверх в управление делами ЦК КПСС по неизвестному адресу. Кто-то собирал компромат на всех сподвижников по вертикали власти. Я решил не оставаться в стороне и приобрёл первый компромат на некоторых лиц для себя.
  Первый, но не последний! Попал он ко мне в процессе выполнения мной своих служебных обязанностей. Просматривая одно из законченных дел, перед сдачей его в архив поразился странному факту, послужившему смягчению наказания для одного из фигурантов этого дела. При вынесении приговора судья учёл то, что этот осужденный был участником Великой Отечественной войны и назначил ему меньший срок. Судьи в этот период ещё давали сроки, которые просил прокурор, этот неординарный случай привлёк моё внимание. Несложные подсчёты дали странный результат, по моим прикидкам в то время этому человеку было 15 лет. Он мог быть сыном полка, но не рядовым Красной Армии, как было указанно в выписке из военкомата. О своём открытии я никому не сообщил просто потому, что это никого не интересовало, но очень заинтересовало меня. Бумажная нудная работа надоела, вот и начал копать ...
  Уточнил дату, год и место рождения этого человека. Полученные ответы подтвердили, в моих расчётах ошибки не было. От имени адвоката, указанного в деле направил запрос в архив Министерства обороны СССР. Они прислали заверенное печатью письмо, в котором сообщалось, что часть списков солдат служивших в этот период в указанной воинской части, утеряны. Подтвердить факт службы в ней этого человека можно, собрав показания свидетелей имеющих документы подтверждающие факт их службы в этой части в этот период через военкомат. Это письмо показало мне направление дальнейших поисков, следы вели в районный военкомат.
  Здесь копать глубоко было нельзя, да этого и не требовалось. Прекрасно понимал, что имеющиеся показания свидетелей службы с ними этого человека это "липа". Поэтому старательно собрал все данные на лиц, работников военкомата, чьи подписи были под документами признания этого человека участником Великой Отечественной войны. Выяснилось, что это были рядовые сотрудники военкомата, ничего не могущие сделать без указаний военного комиссара. Побеседовав с работниками магазина, где был директором осуждённый, без протокола, но немного запугав их, выяснил знакомство и отношения того военкома с осуждённым. Работники магазина тряслись от страха за себя, запугивать их особо и не пришлось. Они честно рассказывали обо всех посетителях их подсобки, опережая мои вопросы. Приходилось самому отбирать нужные мне бумаги, из обильно написанных ими изобличений на свободную тему. Не нужные бумаги я выбросил, а касавшиеся военкома аккуратно подшил в папку. Эта папка положила начало создания моего личного архива компроматов. Понимаю, что был не первопроходцем, следовал примеру неизвестного начальника, но это меня не угнетало и не останавливало.
  Вскоре пришёл приказ. Новых дел не возбуждать, новых арестов не производить, но по уже возбуждённым делам делопроизводство довести до конца. Доказательств вины с потолка брать запретили. Конечно, многие дела разваливались, так и не дойдя до суда. Некоторых обвиняемых восстановили в партии и должности, под общий шумок кое-кто и откупился. Но я был внимательный и мой архив компромата пополнялся.
  Вскоре нашу группу расформировали, и всех вернули по своим местам прежней дислокации. Вместе со всеми к обычной рутинной работе вернулся и я, продолжив прежний образ жизни ...
  После командировки в Афганистан ещё более активно посещал спортзал и тир уже известной школы. Вообще-то по приказу начальника нашего управления все работники конторы должны были раз в месяц посещать тир и спортзал. Но все это успешно обходили, вот я и занимался за всех, выполняя приказ начальника управления потому, что был очень дисциплинированным. Возился в зале школы два раза в неделю и столько же раз посещал тир.
  В спортзале терзал своё стареющее тело, развлекал скучающего инструктора, разучивая с ним разные подлые приёмы. Всем изученным щедро делился с молодыми курсантами и слушателями курсов повышения квалификации оперативного состава. Так же жёг патроны в тире, оттачивал свою стрелковую квалификацию. На меня мои сослуживцы по конторе уже внимания не обращали, рассказы обо мне уже всем наскучили и приелись. Тем более что в нашем управлении появился новый колоритный человек, снявший меня с должности кумира нашей конторы. На этом посту меня сместил молодой подполковник со звездой Героя Советского Союза на груди. Он был переведен к нам с какого-то областного управления, после своей командировки в Афганистан, где он отличился. Стареющая первая красавица нашей конторы теперь вилась возле него, накрывала стол в столовой, вне очереди обслуживала у кассы. А я теперь обедал за разными столами, сам приносил и относил посуду, стоял в очереди за зарплатой. Как, не постоянна и быстро проходящая капризная женщина Слава! Осветила, погрела и прошла мимо ...
  Что мне оставалось делать? Совершить подвиг? Перевести бабушку через дорогу? Но я избрал другой путь, мужественно переносил забвение. Не плакал и не стонал! Или то, что сейчас говорю и есть стон?
  
  К концу года мне понадобилось решить один скользкий вопрос. Я мог решить его официально, представившись, но не хотел оставлять своих следов.
  В этом вопросе мог оказать помощь директор магазина. Благодаря мне он бы вылеченный от страшной болезни и благополучно работал в старой должности на старом хлебном месте.
  Я следил внимательно за перемещениями всех людей, которые становились персонажами моего архива. В один из дней поехал к нему в магазин. Мог бы навестить его и дома, мог бы застать и в других местах, но шокировать и пугать его пока не хотел. Поэтому поехал на место его работы.
  За прошедшее время общая картина обслуживания по блату не изменилась. Привычная толпа толкалась в районе подсобки, ожидая приёма. Грозовые тучи пронеслись, кто-то пострадал, но их места заняли другие и продолжили дела пострадавших. Всё вернулось на круги свои.
  Ждать приёма мне не хотелось, поэтому надев на своё лицо маску наглеца, прошёл в кабинет директора, проигнорировав всех. В этот раз дверь своего кабинета директор закрыл сам. При этом изгнав находившегося там просителя, шёпотом сообщив ему, что товарищ "оттуда".
  Изгнанный из кабинета человек, передал эти слова всем, стоящим в очереди на посещение кабинета директора. Народ не понял, откуда прибыл посетитель, но на всякий случай попрятался. Строго соблюдая очередь.
  Я этого не видел, но представлял эту картину, объясняя директору свою просьбу. Он снял трубку и позвонил нужному человеку, сказал, что подошлёт своего человека забрать результат. Договорились на завтра в двенадцать.
  Потом он предложил выпить, но я поблагодарил его и отказался. Тогда из ящика своего стола он достал открытый конверт и протянул мне. Из конверта высовывался уголок пачки сторублёвых купюр. Я взял. Мне эти деньги были не нужны, но зачем обижать человека, который хочет вас отблагодарить? Подставы не боялся, не тот случай. Знал, что у денежных людей свои понятия о благодарности. Я не воспитатель и не моралист, знал и пословицу:
  "С волками жить, по-волчьи нужно и выть ..."
  Когда я уходил он проводил меня до выхода. Прощаясь, сказал:
  - Я Ваш должник! Если, что нужно только позвоните!
  Я поблагодарил и мы расстались. Встретились через четырнадцать лет ...
  
  ... К его чести хочу сказать, что своё обещание он выполнил.
  Я позвонил ему, представился человеком, имеющим для него личное письмо от старого знакомого, назвал того человека имя и фамилию. Он сразу же назначил мне встречу, на тот момент он был хозяином и директором десятка супермаркетов в больших городах не зависимого государства. Разговаривая с ним по телефону, я представился именем, под которым приехал в независимое государство Украину. На это имя имел паспорт далёкого южного государства. Передал ему привет от самого себя и сказал, что имею поручение от этого же лица.
  Он отложил все встречи. Прислал за мной машину и помощника с распоряжением не медленно провести к себе. Попасть к нему на приём было очень не просто. Он тогда был депутатом Верховной Рады, в его приёмной часто сидели, ожидая очереди на приём главы регионов и министры. На глазах этих именитых людей меня чуть ли не на руках втащили в его кабинет.
  Он узнал меня сразу, но будучи опытным конспиратором, назвал другим именем. Именем, под которым я ему представился по телефону, и которое было напечатано на моей визитке врученной ему.
  Я улыбнулся ему и сказал, что его знакомый просил помочь моей фирме. При этом потянул ему уже готовый договор на поставку ликёров и вин из южной страны моей фирмой его фирме. В договоре уже была указанна и сумма контракта 150.000 долларов США. Он не читая договор, подписал его и вызвал зама.
  Ему приказал зарегистрировать договор и перечислить указанную сумму на реквизиты моей фирмы. Передал ему мою визитку. И дал приказ. Всем предложениям от этой фирмы зелёный свет. Зам начал говорить ему, что деньги перечислять авансом неизвестной фирме не разумно. Да и предложения есть более приемлемые. С 30 дневной отсрочкой платежа. Бывший директор магазина, а теперь крупный бизнесмен и государственный деятель посмотрел на своего зама и сказал:
  - А у меня есть более приемлемая мне кандидатура на твоё место!
  Зама унесло сквозняком. Хозяин кабинета подошёл к сейфу, достал две пачки по сто долларов в банковской упаковке и протянул мне.
  - Может мало?
  Я покачал головой, как и в нашу последнюю встречу в стране под названием СССР мне его деньги, слава Богу, были не нужны. У меня в дипломате лежали две такие же упаковки, а в одном надёжном месте лежало 50 000 этих же денег. Обижать человека привыкшего жить единым понятием.
  "За услуги нужно обязательно платить!"
  Я просто не хотел. Люди, имеющие дело с деньгами иначе благодарить не умеют и искренне обижаются, если их подарки не принимают. Поступил я, как положено, поблагодарил и взял. За прошедшие годы этот человек возмужал, заматерел. Из воришки социалистической собственности превратился в бизнесмена, но главное не забыл добра. Вот это было большой редкостью! Надеялся, что он и дальше будет нормальным человеком, не смотря на богатство и власть. На этом и простились. Друзьями мы не были, единомышленниками тоже. Больше никогда мы не встречались и не виделись, но хорошие воспоминания о нём я сохранил ...
  
  ... Новый год встретил в привычном семейном кругу. Зина с Виталиком подарили мне шикарные вещи. Шерстяное югославское пальто, мохеровый шарф, финский костюм тройку и три рубашки, чешские. Точно усыновили! Это заметили все. Реакция была разная.
  Свекровь шептала на ухо тёще, что ей не подарили даже десятой части этого. И возмущалась тем, сколько денег потратили на подарки мне? И вообще, как это понимать?
  Тесть со свёкром просто пили и говорили о новой политике нового Генсека ЦК КПСС.
  Тёща скромно промолчала, не удостоив ответом свою сваху. Сколько всё стоит? Она знала! Но берегла нервы и здоровье. Как оказалось не зря!
  Я не остался в долгу. Благо средства у меня были. Первой вручил подарок самому младшему члену семьи. Это были очень красивые серьги с бриллиантовым осколком в середине цветка. Девочка давно хотела серьги и по секрету сказала мне о своей мечте. Взяв коробочку и открыв её, она завизжала от радости. Поцеловала меня и с криком:
  - Вот, что мне подарил па!
  Бросилась к теще и свекрови. Те даже не обратили внимания на её слова. Они прикидывали стоимость подарка и подозрительно смотрели на меня. Ожидая, что отчебучу дальше. Они не ошиблись, я не успокоился и продолжил чудить. Попросил Зину закрыть глаза, она выполнить мою просьбу не отказалась. Послушная моя!
  Тогда при общем внимании одел ей на шею цепочку с ажурным кулоном всё из золота. Кулон был украшен тремя небольшими бриллиантами, а посредине краснел рубин. В отличие от ребёнка Зина целовала меня долго. Если б не необходимость бежать к телефону поздравлять подруг, а заодно или наоборот, похвастаться дорогим подарком она б не оторвалась от меня.
  Свекровь гневно смотрела на тёщу. В её глазах был вопрос:
  "Как это понимать? И что Вы мне теперь скажите?"
  С одной стороны её душила обида за сына, с другой стороны её душила зависть. Её хирург дарил ей розу. Иногда. Но зато часто занимал у неё деньги, понятно без отдачи. Она дарила ему всё без вопросов! Даже себя! И что взамен? А здесь такой ценный и дорогой подарок! И главное она висит у него на шее при всех! Вот наглецы! Свекровь не успокоилась даже после того как я подарил Виталику авторучку с золотым пером, мечту многих начальников и руководителей тех лет. Здесь заволновался свёкор. Он увидел у сына то, о чём только слышал.
  Тестю было всё равно. Складывать получаемые подношения он был согласен и без записей такими ручками. Было бы чего складывать! А тёща на ручку внимания не обратила и всплакнула ещё до этого дарения. Она жалела меня, неприкаянного бедолагу, страдающего от любви к её дочкам. Дело в том, что ещё об одном моём подарке младшей дочери она знала.
  Младшей её дочери я подарил тоненькую цепочку и ажурное колечко ручной работы. В отличие от сестры она ценила красоту, а не вес и объём. Подарок она приняла, но грустно вздохнула. Мы сидели в небольшом кафе, куда я её привёз, умыкнув в обед с её рабочего места. Было это за два дня до Нового года. Его она встречала в кругу своей семьи и своего свёкра со свекровью. Ведь Новый год семейный праздник?
  В этом мне пришлось убедиться самому.
  
  Тесть, тёща, свёкор и свекровь, честно высидели до двух часов ночи. Потом начала клевать носами мужская часть их семей. Уже не молоды все они были, да и пили честно, не пропуская ни одного из обильного количества звучавших из их же уст тостов. Свёкор, не мучаясь, вызвал дежурную машину со своего автопарка, она и повезла их по домам. Я посидел ещё немного и тоже начал собираться домой, предложив выпить на "посошок". Традиционный русский тост прощания.
  И тут разразился скандал. Младший по возрасту, но самый главный человек в семье заявила, что она меня не отпустит домой. Я буду спать с ней! Иначе она спать не ляжет и всё! Уговоры родителей разбились о решительный её отказ изменить своё решение, этот отказ сопровождался обильными слезами ребёнка.
  Виталик просительно посмотрел на меня, ради дочери он готов был на всё. Спешить мне было не куда, меня никто не ждал дома и я согласился. Мне постелили в комнате девочки, как настоящая нянька я уложил её спать. Даже рассказал сказку! Уже и не помню какую. Девочка уснула счастливая и довольная.
  Мне спать не хотелось, я вернулся в столовую. Там сидела одна Зина. Виталик собирался с утра идти поздравить своего непосредственного начальника, заведующего поликлиникой, отнести ему конверт с подарком. Поэтому он пошёл спать. Я и Зина посидели ещё часа три. Вспоминая общих знакомых и просто болтая. В окна уже стучался рассвет нового дня Нового года, когда мы разошлись спать. Долго пребывать в объятиях Морфея мне не дали. Часа через три меня растормошила девочка. Она собиралась идти в гости вместе с Виталиком к его начальнику. У того было двое детей. Младшая дочь была на год старше дочери Виталика и числилась подружкой девочки. Ребёнок хотел похвастаться перед подругой подаренными мной серьгами. Естественно меня девочка тащила с собой, объединив усилия с Виталиком, мы с трудом уговорили дитя отказаться от её плана. Основную роль в её согласии идти без меня, сыграл мой аргумент. Подружка, увидев такие красивые серёжки у неё, заставит меня купить ей такие же. А так, как она дочь начальника папы я вынужден буду это сделать, или папу уволят с работы. Соображал ребёнок мгновенно. Последний аргумент был явно лишним. Девочка тут же потребовала, что бы я спал. Огорчать ребёнка я не мог, лёг и уснул мгновенно.
  Проснулся от ощущения тепла, тепла исходившего от другого тела прижавшегося ко мне. Горячего женского тела. Ещё не очнувшись от сна, действовал чисто автоматически на уровне заложенных природой инстинктов. Как говорят на автопилоте. Именно на нём и набросился на это горячее женское тело.
  Мы как умирающие от жажды жадно терзали друг друга. Пытаясь вдоволь напиться из вечного источника жизни. Полностью насытившись, обессиленные мы лежали рядом, ошеломлённо, смотрели в глаза друг друга, пытаясь понять случившееся.
  Первой нарушила молчание Зина:
  - И зачем я ушла от тебя? Правду говорят! Волос у бабы длинный, а ум короткий! Народная мудрость!
  - Ну, волос у тебя не длинный! Значит пословица не в цвет!
  Улыбнувшись, ответил я.
  Зина довольно рассмеялась и убежала в ванную. Дождавшись своей очереди, нырнул туда и я. Одевшись, я посидел ещё немного и ушёл. Видеть Виталика мне почему-то не хотелось.
  Больше ни в разговорах, ни в делах, к этим событиям мы не возвращались. Если говорить честно этому я был рад. Это был просто порыв, без чувств и желания.
  Говорят, как встретишь Новый год, так и проживёшь весь год.
  Встретил я его хорошо, а вот в отношении прожить ..., пословица ошиблась.
  
  В общем даже не могу оценить хорошо или плохо или не очень. Досталось всего.
  На 23 февраля пришёл приказ, нас почему-то считали военными и в этот праздник дарили подарки, как и всем служивым.
  Павлу Васильевичу и Борису Валерьевичу присвоили звания генерал-майоров. Они стали замами нашего начальника, появились новое штатное расписание нашего управления.
  Товарища генерал-майора, увы, понизили в звании, он стал генерал-лейтенантом. И был переведен в Москву в главную контору, начальником одного из управлений.
  Я никак не могу понять. Кто придумал эту лесенку званий? Генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник и так далее. Первое и последнее мне понятно, но почему генерал-лейтенант, а не генерал-подполковник? Думаю это кто-то, хотел запутать служивый народ.
  Праздник не оставил без подарка и меня. Наконец, мне присвоили звание майора! Хоть и староватый майор, но всё-таки это вам не ..., на ровном месте.
  О своём не понимании порядка генеральских званий, рассказал товарищу генерал-лейтенанту, когда собравшись вчетвером, отмечали наши новые звания. А он послал меня по известному адресу!
  - У меня горе, а ты о всякой ..., бери моё звание и езжай к моей "стерве" жене!
  С горечью произнёс он после своего посыла меня по тому адресу. Я на него не обиделся, знал какое это для него горе. Ему хорошо было жить с мамой, возврат к семейной жизни был для него очень болезнен.
  - Да, майора может обидеть любой генерал!
  Так выразил я свою обиду и выпил рюмку в не очереди. Яко бы с обиды, но этот номер не прошёл. Следующую рюмку мне просто не налили. Борис Валерьевич с начала нашего отмечания назначил себя тамадою, сгрёб бутылки себе под руку и был настороже. Он бдительно следил за очерёдностью опорожнения рюмок, моя обида не прошла. Вот зловредные генералы!
  Через три дня мы провожали нашего грустного товарища. Фирменный поезд ?1 увозил его к родной жене и столичной жизни. Он ехал в город пока ещё столицу нашей большой тоже, пока страны, а мы оставались здесь в будущей столице другого уже независимого государства ...
  
  Перед 8 Марта дня за три до этого светлого праздника, когда все бегали и суетились в поиске подарков для женщин, получил свой подарок и я. И это не смотря на то, что женщиной я не был, но мне повезло! Я получил приказ и забегал от счастья. Благо время до времени назначенного в приказе было.
   15 марта с подмосковного аэродрома улетал "ИЛ-76" на его борту было зарезервировано мне место. Конечный пункт полёта этого борта был не близко и назывался он аэродром у посёлка Кушка.
  Это и был преподнесенный мне подарок. Я получил командировку "за речку" в братский Афганистан!
  Горячо поздравил всех имеющихся женщин и сообщил всем радостную весть. Мол, еду на Всероссийские курсы повышения квалификации холодильщиков! Срок учёбы на ней полгода. А после этого обучения мне дадут самую хлебную должность. Целых два, да нет, целых три центральных "Гастронома" нашего города!
  Все от чистого сердца были рады за меня. Я их радость почему-то не разделял и был очень грустным.
  Героическая романтика войны уже прошла, побед в ней у нас не было. Наступили грязные кровавые будни. Писать об этом было нельзя, затянувшаяся война поменяла все ценности. Все, кто имел могучих родственников, знакомых, друзей, сразу уклонялся от командировки в эту страну, включив все связи и возможности. Или прибыв на место, покрутившись два-три дня, включив все связи и возможности, убывал в местную командировку в посёлок Кушка. Там было тихо. В спину не стреляли, опасных рейдов не было, а числился человек, как теперь принято говорить в "горячей точке". Это и давало всё. Внеочередное звание, "боевые", а если напрячься то и медальку. И самое главное срок службы начислялся так же, как и для тех, кто ходил под пулями, один день шёл за ...
  А если покровители были очень высокими, сильными, то командировать могли и в родные места. Тем, у которых не было таких связей или была совесть, позволяли исполнять свой интернациональный долг. Пополняя ряды погибших, раненых, искалеченных на этой войне.
  Не хочу обливать грязью всех подряд, люди всегда были разными хорошими и плохими. Поэтому были и добровольцы те, кто сам лез в эту мясорубку, но их считали не совсем нормальными те, кто косил и отвиливал.
  Сам себя я относил к совестливым людям. У меня были влиятельные друзья, очень не малое место они занимали в нашей системе. Но просить их отмазать меня? Язык мой не поворачивался. Ещё у меня была неустроенная жизнь, у меня не было семьи, жены и детей нуждавшихся во мне. Я был одинок, и в случае моей гибели плакать обо мне было некому. Это тоже было одной из причин моей совестливости.
  Отцу перед отъездом отнёс 1500 рублей. Мог бы дать и больше, но он участник войны получал рабочую пенсию 132 рубля. Военной пенсии не получил, по причине изложенной вначале моего рассказа о своей семье. Из своей пенсии он постоянно помогал вышедшей замуж сестре. Она, кроме этой его самостоятельной помощи особо не стесняясь, часто сама одалживала, у него деньги, забывая отдавать. Я ругался с ней, но она меня и мои высказывания игнорировала. Поэтому не сомневался, что ноги приделает и тем деньгам, что я оставил отцу. Вот по этим соображениям и оставил ему эту сумму, простился с ним и убыл в командировку.
  В самолёте кроме нас пассажиров, семидесяти человек командировочных с разных ведомств МВД, нашей конторы и Бог знает, откуда ещё, был и груз. Десятки тюков, ящиков, бочек и ещё чего-то. Груз размещался впереди и в середине, для пассажиров были предназначены откидные лавки вдоль бортов, они были добротными и крепкими сделанными из металла, дюрали. Если знаете, что, это такое? То поймёте мои утверждения, что они были очень удобные и очень "мягкие". Мой зад это уяснил к концу полёта прочно, хотя я помогал ему усердно, подкладывая под него всё, что мог взять. Не помогало. Поэтому на Кушке я не вышел, а выполз из чрева самолёта, спасибо опустили аппарель.
  Кушка меня поразила. Она выросла раз в десять, по сравнению с той, что я запомнил после первой командировки. Щитовые домики, сборно-щитовые здания казарм, госпиталя, административные, сборные металлические ангары складов тесными рядами стояли рядом с аэродромом. Мазанки старого посёлка терялись среди них. Везде было людно, толпы людей сновали среди этих строений. Думаю, что если собрать всех и отправить за речку, то ограниченный контингент утроился бы точно.
  Как узнал позже, изменилась и жизнь, и нравы на этом последнем клочке нашей земли. Медсёстры, связистки и другие вольнонаёмные и служащие женского пола были нарасхват, невзирая на возраст и внешние данные. Все жили, как теперь говорят гражданским браком. Тогда это было не приличным новшеством, но у всех возникала пылкая любовь с первого взгляда, а это снимало все ограничения и преграды. Правда эта пылкая любовь и совместная жизнь заканчивались вместе с окончанием срока командировки, но это уже были гримасы жизни и о прошедшей любви и совместной жизни никто не печалился. Женщины здесь собрались разные были влюбчивые простушки, но таких осталось очень немного, жизнь закалила и превратила многих в опытных женщин. Они уже битые жизнью именно на такой случай в своих стойлах держали запасных жеребцов. Постоянно даря им надежду, давали подержать себя за руку или за ногу, лишь бы не сбежали в другую конюшню. Но это особо и не требовалось, мужиков было в разы больше женщин, поэтому все представительницы нежного пола были заняты. Если кто освобождался, то претендентов стать их спутниками на время командировки, хватало. Все находившиеся там женщины трезво оценивали имеющиеся отношения и искали других, более прочных отношений. У них особым спросом пользовались солдаты, сержанты, прапорщики, молодые лейтенанты, по не особо страшному ранению или отбывшие срок службы и убывающие домой. Такие парни были более востребованные, ведь они могли и женится. Счастья ведь хочется всем! Наверно были и светлые души. Они есть всегда и везде, так уж устроен наш народ, но я их не искал в том мирке, мне они были не нужны. Я собирался уходить за "речку", точнее улетать в компании таких же "счастливчиков" для некоторых из них эта речка носила название Стикс. Имя реки из греческой мифологии, реки разделявшей мир живых и мир мёртвых. Только отдавая дань времени и прогрессу, их не перевозил в своей лодке старик Харон, а уносили "вертушки" или увозила колёсно-гусеничная техника. Туда за "реку" везли живых здоровых, сильных, целых парней, а назад некоторых везли грузом "200" или "300" искалеченных в разной степени. Об этом думать не хотелось. Я и не думал. У меня были другие предотъездные заботы.
   Вечерами посёлок гудел. Отмечали всё подряд! Дни рождений, встречи, расставания, заход солнца, годился любой повод. Утром, приняв 100-150 грамм лекарства понятно, того от которого и заболели народ расходился по своим рабочим местам, для маскировки обильно полившись разными сортами одеколона. Запах цветочного, тройного и других сортов устойчиво витал над всем. Начальство, как и положено, закрывало на всё это глаза. Они занимались своими делами и им разные комиссии с проверками были не нужны.
  
  Как положено любому мегаполису, бывший посёлок имел рынок. Он был как айсберг, сверху маленький легальный рынок, а под водой огромный подпольный. Купить там можно было всё. Водка, оружие, снаряжение любых видов, любых марок, наше и импортное. Документов и разрешений у покупателей не спрашивали, не требовали. Есть деньги? Плати и получай всё!
  Заплатив, я приобрёл нужные мне вещи, кроссовки, две пары шерстяных носок из козьей шерсти и свитер. Не забыл и о защите тела, и о снаряжении, приобрёл американский бронежилет тонкий и легкий не уступающий по характеристикам нашим тяжёлым пехотным и разгрузочный жилет тоже американский. Понятно, что из этого было куплено в открытой торговле? А что из запасов хранимых отдельно. Но самым большим и дорогим моим приобретением были трое верных товарищей! Майор и капитан пограничники и старший инспектор таможенник. Это они и их подчинённые проверяли отъезжающих на Родину людей, которым повезло вернуться самостоятельно, своими ногами. А я был фаталистом, надеялся не только вернуться своим ходом, но и вернуться не с пустыми руками. А если не повезёт? То и вопросов ко мне ни у кого не будет! И вот на пятый день, после прилёта на край нашей Родины, рано утром я вышёл из "вертушки" в родном и знакомом базовом лагере.
  Почему рано утром? Ответ прост. Потому, что с утра "духи" занимаются своим хозяйством и на войну не отвлекаются. За эти годы их порядки и нравы немного выучили, а они наши нет. Причина этого у "духов" была уважительной, мы были таинственны, не предсказуемы и не понятны. И всё это из-за наших с детства воспитанных чувств, жизненной простоты и обычной расхлябанности. Мы сами не знаем, что сделаем через пять минут, как поступим, что будем делать. Какая тут система? Это всё вместе у наших врагов и зовётся загадочная русская душа. Именно по этой причине всем воевать с нами очень трудно ...
  Но это лирика, а пока я стоял и осматривал лагерь, он тоже, как и посёлок изменился, стал более обжитым. Появилась баня. Палатки исчезли. Их сменили щитовые казармы и домики, о здании столовой и штаба вообще молчу. Они поражали своей фундаментальностью, думаю, их собрали первыми.
  В дальнем углу лагеря располагался комфортный туалет, который посетил сразу, едва ступил на землю. Только посетив его, продолжил осмотр. На небольшой выложенной дорожными плитами площадке стояли четыре вертолёта, на одном мы прилетели, уже знал, что они приписанные к нашей базе. Эти птички доставляли группы к месту высадки и осуществляли их эвакуацию. Если было кого вывозить. Лагерь делили три силовых ведомства нашей страны.
  Армейская разведка, сводный отряд МВД и мы, перечислил их в такой очерёдности исходя из количества личного состава. Нас посланцев передового отряда партии было всего человек семьдесят. Это с командованием, радистами, кладовщиками и "глазами с ушами".
  Все три организации имели всё отдельное и жили обособленно, но сделано это было своеобразно. Штабное здание было разделено на три части глухими перегородками, каждая часть здания имела свой отдельный вход. У каждого ведомства была своя охрана, свой узел связи, свои отчёты и свои задачи, а так же свои "глаза и уши". Общих для всех зданий было только три. Баня, столовая и туалет. Кроме последнего здания, остальные мы посещали отдельно друг от друга. Это всё напоминает три пальца. Один ковыряется в носу. Второй в ухе. А третий ковыряется в ..., ну там где осталось. Надеюсь понятно, где ковырялись мы? Ведь мы главный палец!
  Свои оперативные и агентурные данные все оберегали бдительно, как от врагов, так и от соседей. Несмотря на такую общую разобщённость, было и кое-что общее присущее всем. Перегаром тянуло от всех. Даже сладковатый запах травки можно было унюхать. При желании, но этого вот желания и не было, ни у кого из разобщённых начальников. Меньше знаешь, крепче спишь! Это было общим.
  Сразу замечу. В нашем отряде всё это было тоже, но в минимальных дозах. Выпить могли, только вернувшись с задания, поминая погибших и за выздоровление раненых. И это у нас было не от высокой идейности или страха перед "ушами и глазами" по численности, которых мы не уступали даже армейцам. Причина была очень проста. В этот раз средний возраст в нашем подразделении был выше, чем у всех остальных подразделений, поэтому желающих покуражится перед другими, показать свою удаль и бесстрашие среди нас не было. Было только одно желание, не стать героями посмертно и по возможности вернуться домой целыми, живыми хотели все. Оказалось, что даже такие свободные люди как я об этом думали не меньше остальных. Это не значит, что мы прятались за спины других или уклонялись от выполнения боевых заданий. Если обстоятельства складывались не в нашу пользу, мы тоже дрались до последнего и честно умирали, но делали это без бравады. В таких случаях просто говорили:
  "Этим парням не повезло ..."
  
  Отряд наш состоял из трёх групп.
  Первой группой командовал подполковник. Был он лет на пять младше меня, имел звезду Героя Советского Союза и отбывал второй срок продлённой по его рапорту командировки. В его группе было четырнадцать бойцов-офицеров, майор, пять капитанов, остальные старшие лейтенанты. Трое, как и он, продлили командировки. Причин никто не спрашивал, это было не принято. Этот подполковник был и заместителем командира нашего отряда.
  Второй группой командовал майор. Вот он был на лет восемь младше меня, имел орден Красной Звезды и несколько медалей. В его группе было без него одиннадцать бойцов, старшие лейтенанты и три капитана. В командировке они были уже три месяца.
  Третью группу из одиннадцати человек доверили мне. Оказали доверие человеку уже побывавшему в этих местах и имевшего звание майора. Состояла она из восьми вновь прибывших молодых офицеров трёх старших лейтенантов и пяти лейтенантов. Поэтому она была усилена двумя старшими лейтенантами и капитаном, людьми уже отбывшими здесь два месяца и имевшими опыт проведения боевых операций. Мой новый товарищ капитан не влюбился в меня с первого взгляда. Увы, мне не повезло. На протяжении двух месяцев он изводил меня взглядами и достающими до печени вопросами. Типа:
  - Командир! Вы в туалет сходили? А вдруг нарвёмся на "духов" с хорошим нюхом, а вы ...?
  Потом после одного случая стал моим настоящим и преданным другом. Он оставался им даже став генералом, замом начальника конторы наследницы нашего передового отряда в новом созданном волей народа из братской республики независимом государстве. Давал мне людей и прикрывал меня, хотя знал, что ни к его конторе, ни вообще к конторе я уже не принадлежу. Но об этом расскажу позже.
  А пока ко мне сразу пристала кличка "Старый". Она была честной! Я стоял на пороге своего сорокалетия, вот без обид и отзывался на неё. Долго отдыхать и расслабляться нам не дали. Уже на следующий день после прибытия нам выдали всё, что положено. Ну и началась каждодневная, обычная работа ...
  Переодевшись в халаты и головные уборы местных жителей, мы ходили в разведку, оправдывая придуманную кем-то истину, что все мы разведчики от рождения или от рода службы.
  Наша маскировка могла обмануть только ребёнка ясельного возраста. Язык знал только прикомандированный афганец, когда-то он обучался на курсах "девятки", потом служил в гвардии эмира, а теперь служил народу и помогал нам. Он был нашим переводчиком, проводником, советником. Был ли надёжен? Пока был. А как будет дальше? Вопрос это хороший. Только ответить на него не возможно.
  Первое время нам везло, уровень нашей подготовки наш командир знал, поэтому в стычках мы не участвовали. Ходили на встречи с местной агентурой, обживались. Так и проходили дни. Время не стоит на месте, оно идёт и идёт ...
  Пять раз в течение двух месяцев удачно для себя сходили на караваны. Три раза просто просидели в засаде несколько суток. Безрезультатно. Толи караваны перехватили в другом месте, толи, полученные нами об их маршрутах сведения, были не верными. Агентура была ещё та! Как сказано у Дейнеки:
  "... Самое главное умение человека быть глухим и слепым! Тогда и умрёшь на своём ложе от старости. А если ты этого умения лишён? То имеешь шанс умереть героем в молодости. У каждого свой выбор ..."
  Это подходит к нашей агентуре. Понять их мотивы и ментальность мы не могли по причине, что мы совсем другие. Ведь мы выросли в другой среде, в другой культуре с другим менталитетом.
  В начале третьего месяца моей командировки я увидел настоящий переполох.
  
  По полученным разведданным из Пакистана ожидался особый караван. В чём была его особенность? Нам не говорили, да и других странностей хватало, задавать вопросы командованию можно было только мысленно. Понимая это, каждый мог задавать вопросы только себе. Этим я и занимался. Странно было то, что для отслеживания этого каравана мобилизовали всех, армейцев и милиционеров, но брать караван должны были только мы. Таков был приказ. Это вызывало удивление, мы знали свои возможности и уровень подготовки, могли сравнивать его с остальными. Самыми крутыми и опытными среди нас были армейцы. К этому определению мы относили команды армейской разведки, в отличие от нас у них не было командировок на 3-6 месяцев, воевать они учились всегда, в отличие от нас. Не смотря на то, что это знали все и командование в том числе, захват каравана поручили нам. Почему? То, что это не рядовой караван говорило поведение "духов". Моджахеды проявляли небывалую активность, не жалея своих людей они везде атаковали наши блокпосты и гарнизоны. Проехать по дорогам или провезти горючее, боеприпасы, продовольствие, даже под прикрытием войсковых колонн стало очень сложно. "Духи" нападали непрерывно, сковывая силы и технику в разных местах страны, но латали дыры другими, нас не трогали. С полной выкладкой мы торчали в вертолетах, не покидая их ни на мгновение. Еду нам подвозили из столовой в термосах, по нужде ходили по одному, облегчались везде, не удаляясь от вертолётной площадки. В таком напряжении, днём изнывая от жары, ночью дрожа от холода, мы просидели двое суток. И вот пришло избавление! Взревели двигатели вертолётов, они взлетели и унесли нас к точке высадки. В непонятную неизвестность, освободив от размышлений ...
  Караван был обнаружен, его старательно теснили и направляли по определённому маршруту, но "духи" баранами не были, поэтому подключили аналитиков и они просчитали возможный маршрут каравана, нашли определённое место, которое караван обойти не мог. Нас высадили в этом месте на пути движения каравана. В штабе этот караван считали серьёзной проблемой, а нас оценивали объективно, поэтому на операцию шёл весь наш отряд, все три группы. Командовал отрядом подполковник, командир первой группы и заместитель командира нашего отряда. Сам командир отряда находился в госпитале с каким-то заболеванием. Подполковник поставил задачи мне и второму, майору, указал места размещения бойцов и сектора обстрела, отпуская нас, ещё раз предупредил:
  - Караван должны взять любой ценой! Даже положив большую часть бойцов. В случае неудачи тому, кого назначат виновным, о трибунале можно будет только мечтать. Эта информация только для нас троих, бойцы о ней знать не должны.
  Такое слышал впервые. О том, что командир это прибавил от себя, даже мыслей не было. Такими словами не разбрасываются. Очень не обрадованные, мы разошлись по своим командам. Дел было много, нужно было расставить бойцов и поставить им задачи.
  С этим справились быстро, все заняли указанные места, замаскировались, через несколько минут всё замерло. Ни растяжек, ни мин мы не ставили, это было второй необычностью проведения этой операции, но и об этом можно было только думать, не задавая вопросов. Разместились и затихли в ожидании. Рации, по отданному нам приказу, были отключены ещё до высадки. Сканеры для перехвата радиосвязи у моджахедов были, пользоваться ими они умели хорошо.
  Приказа нашего командира был строг, мы должны были не шевелиться, не обнаруживать себя, а атаковать караван должны были только после его выстрела.
  И началось самое трудное действие. Ожидание. Жара дня сменилась холодом ночи, мы мёрзли, дрожали, но ждали. Солнечные лучи не только осветили всё, они и согрели наши иззябшие измученные тела. Наступил благодатный момент, ожидание закончилось. Холод, сухой паёк всё было мгновенно забыто, началась другая жизнь. Грань между жизнью и смертью уже была перейдена. Каждому оставалась только его судьба!
  "Что приготовила она мне?"
  Знать не хотелось. Иногда неизвестность лучший подарок, можно хотя бы надеяться, что у тебя ещё есть завтрашний день.
  
   ... Из-за поворота показалось двое "духов". Остановившись, они настороженно осмотрелись. Затем один из них поднёс к своему лицу рацию, что-то сказал. Через некоторое время за ними возникла ещё двойка "духов", эти заняли позиции, укрылись за камнями. После этого первая пара "духов" прижимаясь к скалам и укрываясь за валунами, двинулись вперёд по дороге. Вторая двойка "духов" внимательно следили за ушедшими вперёд и окружающей местностью. Когда первая двойка укрылась под карнизом следующего поворота, вперёд двинулась вторая двойка, переговорив по рации. Они шли осторожно, не расслабляясь и не отвлекаясь. Стояла тишина и всё происходило, как в старом немом кино.
  Сразу за второй двойкой на тропу вышли ещё четверо "духов". Двое вели осла. Я осторожно рассмотрел его груз и только вздохнул. Серьёзный пулемёт и коробки с патронными лентами составляли поклажу их ослика. Радости мало. За "духами" с животным шли ещё двое "духов". Автоматы в руках за спиной трубы в чехлах. "Стингеры"? Разобрать было трудно. Пройдя с десяток шагов, эта компания остановилась, начала вертеть головами. Осмотрелись. Затем отчаянно жестикулируя, советовались. После этого один из них поднёс к своему лицу рацию. Вот он опустил её и что-то сказал. Двое автоматчиков с трубами быстро вскарабкались на гору, разместились выше небольшой площадки, сняв и приготовив "Стингеры" теперь видел, что это именно они. После этого они сбросили верёвки, а двое других "духов" сняли с ослика пулемёт, короба с патронами и, цепляясь за верёвки, потащили всё это вверх, оставив животное возле валуна. Они разместились на площадке. В сектор их обстрела попадала и тропа, в обе стороны и противоположный склон горы. Грамотно ...
  Очевидно, по рации передали команду, на тропу вышла ещё одна четвёрка. Точная копия команды описанной раньше.
  Они быстро проследовали по тропе до следующего поворота и так же заняли позиции, взяв под обстрел тропу и всю местность до следующего поворота. Я заметил, что у одного из автоматчиков за спиной висела небольшая, но мощная рация. Две двойки передового дозора ушли вперёд по тропе прежним порядком.
  Я описал эти действия "духов" так подробно для того, что бы было всем понятно то, что понял я. Пришло время для меня и моих товарищей стать героями посмертно. Под таким плотным огнём тяжёлых пулемётов шансов у нас остаться в живых не было даже одного из тысячи. Путь к подвигу и смерти был открыт всем нам!
  Осознав это, вспомнил наших правителей и вождей, пославших нас на эту чужую войну. Злорадно помечтал увидеть их лица и тела рядом с собой. Но, увы! Они нужны стране и народу, поэтому они всегда в тылу, а народ здесь. Отогнав от себя глупые мысли, положил перед собой две гранаты. Понимал! Они мне не пригодятся, но видел их, и мне было спокойней. Мысленно простился со всеми, устроил свой автомат между камней и приготовился становиться героем. Охрана каравана была очень профессиональна и вооружена не хило. Их подготовка была на пять голов выше всех, с кем мы имели дело до этого. Хотя и до этого лохов мы не встречали, охраняли караван те, кто знал своё дело очень хорошо.
  Стало понятно, что груз каравана был не простой. Сам караван уже вышел из-за поворота я видел его весь. Это был не большой караван из двух десятков гружённых тюками мулов, коней, но имел такую сильную охрану неспроста. Я насчитал пятьдесят три человека, четыре крупнокалиберных и десяток ручных пулемётов, два десятка "Стингеров", гранатомёты. И это против наших тридцати девяти довольно средних бойцов? Да им на нас наплевать и растереть. Вот так! Это понимал, но что мог сделать? Только поплакаться в жилетку и приготовиться предстать перед ним..., но здесь оказалось, что и мне, и всем нам повезло! Командир у нас оказался человеком не глупым, не тупым исполнителем полученного приказа. Он всё увидел, понял и не испугался ответственности за не выполненный приказ, не дал нам стать героями. Понятно посмертно.
  Сигнал об открытии огня от командира сводного отряда не поступил, караван прошёл место нашей засады спокойно. Временно наш путь в герои был отложен, но об этом думаю, не жалел никто.
  Пропустив караван мы, командиры групп, собрались вместе. Все видели действия охраны каравана. Это были профессионалы численностью и вооружением превосходившие нас. Захватить их неожиданно? Это мечта была очень глупая и пустая, можно сказать сказочная или фантастическая. Вызвать помощь? Но кого? Наши все были здесь, а по имеющемуся приказу привлекать группы других ведомств запрещалось. Эта секретность выбора не оставляла, поэтому мы молчали, уткнувшись в свои карты, как будто могли увидеть там подсказку. Что делать?
  Предложение подполковника дерзкое и опасное было единственным и разумным. Согласно карте, дальше был двух километровый участок тропы, открытый и прямой. Он был самый опасный для этого каравана, так, как был открыт для атаки с воздуха. Наши "вертушки" и штурмовики постоянно патрулировали всё вокруг, могли атаковать в любой момент. Путь для движения каравана выбрали грамотно. Везде здесь тропу от авиации прикрывали горы, и она большей частью проходила под карнизами, как бы укрывалась под ними. Уязвимым местом был только этот открытый участок, но и обойти его было не возможно, карты были точными, их постоянно проверяли по спутниковым снимкам. Караван шёл медленно и осторожно, но можно было предположить, что этот открытый участок караван постарается проскочить как можно быстрее. При движении по открытому участку всё внимание будет уделено опасности удара с воздуха за счёт ослабления внимания на окружающую местность. Это был шанс и единственный вариант откладывающий последнее решение. Атаку в лоб и путь в герои. Мёртвые герои. Иллюзий не было, все были взрослыми. Вера в чудеса, осталась в далёком беззаботном и счастливом детстве. Перед нами была реальность не самая хорошая.
  
  Прозвучавший приказ командира следовать к выбранному месту обсуждению не подлежал, но, все мы были счастливы безмерно. Жизнь ещё не надоела, у каждого появился шанс пожить ещё.
  Проводник у нас был хороший, местность знал хорошо. Горными тропами, остановившись только тогда, когда тьма окутала горы, и идти по ним мог только безумец, мы шли к назначенному месту. Осторожно идущий караван, двигался медленно, на ночлег остановился заранее, поэтому мы его опередили и первыми вышли к долине, открытому участку тропы.
  В нашем сводном отряде было одиннадцать снайперов два крупнокалиберных пулемёта и семь ручных, "мухи" были у всех.
  Подполковник распорядился трёх снайперов и один расчёт крупнокалиберного пулемёта расположить на выходе из долины. Эта группа должна были атаковать караван в лоб. Две самые удобные площадки при выходе из долины, мы честно оставили для моджахедов охранения не занятыми. Но один снайпер и один автоматчик расположились над ними. Взяв их под свою ответственность. Пятеро снайперов и второй расчет крупнокалиберного пулемёта заняли позиции на входе в долину. Они должны были атаковать караван с тыла. Две наиболее удобных площадки для моджахедов здесь тоже оставили свободными. Пусть выбирают! Засевшие выше наши имели возможность забросать гранатами обе. Была одна надежда, что нас они не заметят, и мы сможем атаковать караван внезапно. Это давало шанс сократить их численное преимущество, а так же наши потери. Призрачная надежда сберечь людей. Остальные бойцы залегли вдоль дороги. Тщательно замаскировавшись. Все понимали, что на кону стояла жизнь каждого.
  Три оставшиеся снайпера засели подальше от дороги, перекрыв её биссектрисами своего огня. Они должны были веерным огнём прикрывать остальных. Сектор обстрела у них был широкий. Открытый участок хорошо просматривался, это повышало наши шансы ..., уцелеть, хоть кому-то.
  Все устроились. Подполковник осмотрел всё и замаскировался сам.
  Потянулись томительные часы неизвестности и ожидания.
  Рассматривалась нами и такая версия. "Духи" постараются проскочить опасный участок в темноте. Но это было очень притянуто, ночью и они, и тем более мы предпочитали не передвигаться. Это было сложно, опасно и глупо. Увы, исключать этот вариант не могли и меры приняли. У нас было семь приборов ночного наблюдения, их разделили. Два прибора отдали группам засад у входа и выхода из долины. Они должны были сказку сделать былью, кто пользовался ночниками, тот меня поймёт. Им поручили снять заслоны "духов" при этом заставив, одного из моджахедов сообщить каравану:
  "Всё нормально".
  Иногда приходиться прикрывать зад и более смешными заданиями. Пять приборов отдали снайперам, их винтовки имели насадки ПБС, приборы для бесшумной стрельбы и они якобы могли незаметно снимать противника. Когда ставились эти задачи ни командир, ни никто из нас, в лицо другим не смотрел, боялись рассмеяться. Единственное что сделали по делу, это вдоль дороги расставили кассеты с осветительными ракетами. Сделали что могли, а дальше, как карта ляжет. О том, как оценит наши действия начальство? Старались не думать. Командира в любом случае сольют, мы все имели шанс разделить его участь.
  "Духи" оказались умней, чем мы, они подошли к этому месту в сумерках. Уже рассказанным мной раньше порядком. Две четвёрки, пулемётчики и их прикрытие заняли площадки у входа и выхода из долины. Две двойки, передового дозора вооружились "Стингерами" и присоединились к ним. Караван неспешно собирался у входа в долину, уже в темноте они собрались все.
  Ночь в горах особенная. Она наступает внезапно и всё покрывает такая густая темень, что увидеть что-то практически не возможно. Караван замер на месте ..., и устроился на ночлег буквально за мгновение до того как темнота поглотила всё. Костров они не разводили, фонарей не зажигали и мы никого, и ничего не видели.
  
  "Духи" как выяснилось после, отдыхали, а мы получили бессонную ночь, в постоянном напряжении. Наличие ПНВ у них не исключалось, поэтому шевелиться и двигаться все опасались. Минуты тянулись как часы, холод сковывал тела, а шевелиться нельзя. Это ещё та пытка! Всё, что мы могли это отогревать свои окоченевшие пальцы, засунув руки под мышки. Представить всё это очень трудно. А уж рассказать обо всём словами, передать ими все свои чувства и ощущения? Не могу. Тот, кому приходилось, пережил такое, поймёт меня и моих товарищей. В такие минуты даже смерть кажется избавительницей очень желанной. Так и мучились, окоченев.
  Не знаю, как дожил до того момента, когда темнота медленно начала отступать. Серый сумрак наступающего дня опускался в долину, отгоняя ночную тьму. В этом сумраке рождающегося дня караван зашевелился и начал движение, ускоренным темпом он устремился вперёд под спасительную защиту гор. "Духи" всё рассчитали правильно. В такое раннее время наша авиация ещё не летает, ночь, переходящая в рассвет затрудняет видимость. Это было понятно. Но, не смотря на очевидность этого факта, они были настороже, внимательно наблюдая за небом. Учли и продумали всё! Только не учли нас от этой ошибки и пострадали.
  Когда караван достиг почти середины пути спереди и сзади по нему хлестнули наши крупнокалиберные пулемёты. Защелкали пули снайперов. Открыли огнь и мы. Все те, кто укрылся у дороги.
  Вначале внезапность помогла нам, плотный прицельный огонь уложил многих из каравана, попавшего на открытую местность. Укрыться было негде, пули хлестали людей и животных, те и другие падали, устилая землю своими телами. Крупнокалиберные пули разрывали и тюки поклажи, усыпая землю своим содержимым. Но я уже говорил, моджахеды были не простыми воинами, они были наёмниками-профессионалами высокого класса. Возникшая обстановка паники у них не вызвала, в ситуации они разобрались быстро. Спасти караван они не могли. Ну что ж контракт не выполнен! Этот риск был заложен в их условия, а бессмысленно погибать профессионалы не умеют, но дерутся до конца. О личном спасении не думают, это просто мои предположения, что и как думают они? Знать не мог. Да и мне было не до отвлечённых размышлений. Нас "духи" превосходили во всё. Умением вести групповой и одиночный бой, владение оружием. Умением оценить обстановку и принять единственно верное решение, численностью. На нашей стороне было то, что мы атаковали их из засады, а они были на открытой дороге. Но и это наше преимущество они быстро свели к нулю. Быстро укрываясь за трупами животных и телами погибших, они принялись за нас. Только благодаря огню снайперов, позиции снайперов располагались выше в горах и "духи" были у них на виду, пули продолжали косить их. Давая нам хоть какой-то шанс не погибнуть сразу, но они сокращали и этот шанс.
  Четверо уже имевших ранения моджахедов шансов уйти уже не имели. Это поняли и приняли решение быстро. Вскочили и опёрлись спинами друг на друга, в руках у каждого были взведенные "Стингеры". Они были смертниками при любом раскладе и это знали. Полученные раны обрекли их, но они могли или вернее имели шанс помочь остальным. Наш автоматный огнь сбил их, отобрав последние мгновения их жизни, но и они не остались в долгу. Четыре ракеты взорвались, разметав тела наших четверых пулемётчиков и двух снайперов горных заслонов. Осколки камней и ракет обильно оросили всё. Ещё трое наших снайперов корчились от мучительной боли ран, двое получили тяжёлую контузию. Одному осколки камней посекли лицо, больше стрелять он не мог. Пулемёты наших заслонов перекрывавших долину с обеих сторон замолкли. Около двух десятков моджахедов укрываясь за валунами, уходили, прикрывая друг друга огнём. Мы им не препятствовали, просто не имели возможности, вот и стреляли им вслед, кто мог. Наш радист, включил рацию, прервав режим молчания, передал кодовый сигнал и наши координаты. Караван мы перехватили, а преследование уходивших "духов" отдали авиации. Первыми прилетели штурмовики, потом подтянулись "вертушки". На их подвесках были установлены реактивные пусковые установки (РПУ). Все дружно они ударили по оставшимся и уходившим "духам". Была ли в этом необходимость? Но приказ есть приказ. Авиаторы честно дробили камни. Спасибо хоть не нас!
  Мы прекратили огонь, переждали их удар, убедившись, что летуны отработали, начали собирать своих убитых и раненых. Заворачивая в плащ-палатки первых и перевязывая вторых, а также подводя печальный итог боя. Наш командир сознательно или нет, не носил бронежилета, сейчас это подвело его, автоматная очередь прошила его тело. Ещё семерых постигла такая же участь и их завернули в плащ-палатки.
  Командир второй группы лежал без сознания, он получил две пули в ногу и одну в бедро. Было ещё пятеро бойцов тяжелораненых, они имели осколочные и пулевые ранения.
  Одиннадцать человек отделались легко, получили лёгкие ранения. В их числе и я.
  
  Бронежилет я носил не снимая. Он выручил меня, поймав три пули, предназначенные для моего тела. Пули он поймал, но спасённое тело на эти удары реагировало очень приличной болью. Собравшись с духом, сбросил бронежилет, ощупал и где смог осмотрел себя. Выводы были относительно не плохие, синяки будут приличные, дышать было больно, но ребра вроде были целыми. Четвёртая пуля задела предплечье почти по касательной, порвала кожу и мышцу не глубоко. Крови пролилось не мало, но, в общем, всё это были мелочи. Мне повезло!
  Один из бойцов перевязал меня, постанывая и корчась от боли, я приходил в себя. Хлебнул из фляги спирта, стало легче. Шестерым бойцам повезло ещё больше, они были целы. Ни одной царапины! На войне бывает и такое, хотя и редко.
  Из командиров групп я более-менее целым остался я один. Как и положено принял командование оставшимися от отряда бойцами на себя, озадачил всех, кто мог передвигаться самостоятельно.
  Убитых отнесли и уложили в стороне. Тяжелораненым вкололи сыворотку и морфия, уложив на собранные куски войлока и халаты убитых моджахедов.
  Уцелевших бойцов, добавив к ним двух легкораненых, разделил на две команды и отправил на фланги, собрать оружие убитых и помочь раненым, если они там найдутся. Хотя предположения были не радостными. Умолкшие пулемёты говорили о том, что потери там есть и приличные.
  Восьмерым оставшимся легко раненым поручил собрать оружие и амуницию убитых моджахедов и нашу здесь на дороге. Сам потихоньку двинулся к одному месту. Оно заинтересовало меня еще во время боя. Находилось это место ближе к хвосту разбитого каравана.
  Заинтересовало оно меня тем, что во время боя очень плотным огнём "духи" прикрывали одну группу вокруг коня с вьюками. Стараясь дать этой группе из трёх человек и коня вырваться из боя. По моему предположению один из этой троицы был командиром, он распоряжался в караване, а двое остальных из этой группы всё время были рядом с ним, что очень смахивало на поведение телохранителей.
  Старательно держа в своём поле зрения бойцов, бродивших на дороге, подошёл к интересующему меня месту. Три трупа лежали практически горкой, два накрывали третьего. Рядом лежали ещё двое, преграждая дорогу к тем. Осмотр начал с этих двоих. У одного за поясом торчал пистолет-пулемёт "УЗИ" и два магазина, в руках он сжимал М-16. Бросив взгляд на снующих бойцов, я уже говорил "глаз и ушей" в наших рядах хватало, вынул из-за пояса убитого "духа" "УЗИ" и магазины к нему. Эту добычу засунул в свой заплечный мешок, который лежал у моих ног. Ещё один такой же комплект обнаружил у второго убитого моджахеда и так же отправил его в мешок. К уже лежащему там брату. Приподняв свой "сидор", перешагнул через обследованные трупы и занялся "горкой", растащив три трупа.
  У убитого телохранителя командира забрал "Кольт-38". Мёртвый главарь подарил мне "Браунинг" в замшевой кобуре. Третий труп ничего мне не подарил. Сбор оружия закончил, всё утащить было не реально, и подошёл к лежащему на боку трупу коня.
  Два больших кожаных ящика обёрнутых в войлок были его поклажей. Один из ящиков придавленный трупом коня попал на камень и был несколько деформирован. Но оставался целым. Лежащий сверху ящик лишился войлочной обёртки и был хорошо виден. На его боковине блестели головки трёх замков.
  Я подергал крышку, она ожидаемо не поддалась. Большого ума для того чтобы понять где искать ключи от этого сундука не требовалось. Наличие замков на сундуке в таком количестве говорило, что в нём лежит что-то ценное, а кроме как у командира искать ключи было не у кого. Вот и занялся его трупом. Искать долго не пришлось, ментальность жителей востока была хорошо известна, я знал, что искать и где.
  На шее убитого главаря увидел небольшой мешочек. Сорвать его было минутным делом, но не простым. Тесёмки у мешочка были кожаные, но и к этому я был готов. Мой острый нож помог мне и вот мешочек в моих руках, в нём обнаружил шесть ключей. Открыть три замка ни труда, ни много времени не потребовало. Здесь обнаружил странную вещь, Ящики были не простые. Под кожей обшивки был каркас из металла. Судя по всему, он был из прочной стали, вскрыть этот ящик в полевых условиях было не возможно. Значит ...., и я продолжил исследование содержимого этого сейфа. Под крышкой лежал войлок, я вытянул его и увидел ...
  
  Запаянный в плёнку кирпич плотного ряда портретов одного американского президента. Сегодня эти портреты на бумажках знают и дошкольники нашей страны, а тогда это даже для меня было диковинкой. Дивный портрет был на купюрах зелёного цвета, в углах купюр стояла цифра 100. Всё это смотрело на меня сквозь целлофан банковской упаковки. Три кирпича лежали сверху, запаянные ещё и вместе. Взял их в руку из чистого любопытства, ни о чём не думая.
  В те годы понятие валюта для советского человека, никогда не покидавшего пределов Родины были относительным понятием. В нашей стране тогда только в Москве был магазин "Берёзка", где всё продавали за валюту, а так в столицах братских республик были магазины, где импортные товары продавали за чеки "Внешпосылторга". Ещё в городах, где находились крупные морские порты, были магазины торговавшие импортом за боны. Основная валюта нашей могучей советской страны, рубль был самым востребованным и дорогим, доллар тогда не дотягивал до 70 копеек и курс его был постоянным, ежедневно не менялся.
  Поэтому я и рассматривал диковинку, краем глаза следя за копошившимися на дороге бойцами. И внезапно пришло осознание. В тогдашнем уголовном кодексе была статья "за приобретение, хранение и распространение иностранной валюты" сроки по ней давали не хилые даже за несколько бумажек, а здесь ...
  И весь ужас предстал передо мной. Если у меня найдут всё "приватизированное" оружие, то мне дадут выговор по партийной линии, ну и "не полное служебное соответствие". Если уж попаду под самую крутую раздачу, то ещё и направят продолжать служить Родине в "Крыжополь", а вот даже то, что я держал этот пакет с американскими деньгами в руках, грозило мне очень большими неприятностями. Мог не только погон лишиться, это в лучшем случае, а мог и на очень долгий срок загреметь на нары с клеймом "валютчик". Это от звонка до звонка. Ведь никто, никогда мне не поверит, что я себе отсюда ничего не взял. Описи этих сундуков нет, мёртвые ничего в мою защиту не скажут. Вот и будет мне пипец! Осознав и переварив всё это, я покрылся холодным потом, сердце ухнуло в пятки, воздух стал густым и тяжёлым. В этот момент заметил, что один из возившихся на дороге бойцов разгибается и поворачивается в мою сторону. Дальше действовал автоматически. Упаковка выскользнула из моих рук и упала на землю, я сноровисто затолкал войлок в сундук, ещё немного и добавил его, войлок лёг хорошо, заполнив всё свободное место. Крышка встала на своё место, замки защёлкнул и закрыл. Зажав ключи в руке, я смотрел в сторону входа в долину, повернувшись к этому складу добра спиной, это и смог увидеть повернувшийся в мою сторону боец. Я продолжал следить за ним, скосив глаза. Как только он отвернулся, я, убедившись, что на меня никто не смотрит, засунул упаковку в мешок, понимал, что бросить её здесь было бы очень глупо. Затянув горло "сидора", подцепил его за лямку ногой, волоча его по земле, осторожно перемещался прочь от этого места. Среди россыпи мелких камней и гильз, похоронил ключи. Теперь мог и немного расслабиться и думать о постороннем, вот и думал. Понял причину, почему караван так охраняли? Почему мы должны были умереть, но взять его? В то время доллары госбанк менял командируемым за рубеж и туристам по 62 копейки за зелёный рубель на сумму 200 рублей.
  Так, что в мешке лежало денег не очень много, по тем временам. Но на "вышку" хватило бы мне и даже внукам, если они у меня будут. Решил выбросить эту "мину" позже и так, чтобы её не нашли. Уже успокоившись, внимательно осмотрелся и увидел прозаическую картину из воинской жизни. Народ собрал оружие и снаряжение, как было приказано, при этом занимался поиском трофеев. Личных. На меня внимания особо не обращали, но старались и не привлекать моего внимания. Каждый старался для себя и прятался от других, даже "глаза и уши" участвовали в этом, от трофеев и они не отказывались. Просто выполняя свой долг, потом сдавали остальных, но не себя. Не желая смущать народ, действуя по принципу:
  "Взял сам! Не мешай другому!"
  я пошёл к месту, где лежал в засаде. Официально придерживаясь версии о сборе пустые рожки от автомата, на самом деле упаковать свои приобретения и выбросить лишнее из заплечного мешка. Позиция у меня была не плохая, просматривалось всё. Быстро занялся делом. Успешно, выполнил задуманное. Потряс мешок. Ничего не стучало и не звенело, не стучало. Забросил его на плечо, сверху накинул на себя плащ-палатку и через место боя пошёл к раненым. Шёл и шарил глазами вокруг. Трофеев и денег много не бывает. Тем более столько добра валяется на земле! Так и шёл, не ослабляя внимания, с помощью ног осматривая попадавшиеся вещи. На моём пути мне попался убитый мул, рядом валялись тюки его груза. Животное и его груз попали под огонь станкового пулемёта, крупнокалиберные пули порвали тело мула и тюки его поклажи, они и рассыпались. Распавшийся тюк явил мне чёрный футляр шириной сантиметров около тридцати, длинной сантиметров девяносто и толщиной сантиметров двадцать. Заминированным этот груз быть не мог, иначе от удара пуль он бы взорвался, взвесив все доводы, я нагнулся якобы зашнуровать шнурок кроссовки и начал рассматривать заинтересовавшие меня футляры. Из завёрнутых в серый войлок таких футляров и состоял весь тюк груза, этого животного. Осторожно подтянул к себе один футляр, две боковые защёлки долго не сопротивлялись и он открылся. Мощная пуля сбила только кусок угла футляра, не повредив содержимого, его и увидел ...
  Это была разобранная снайперская винтовка американского производства фирмы Купера, бывшего олимпийского призёра, марки AWM-F под натовский патрон. Все её составляющие лежали в ячейках футляра, там же лежала и насадка для бесшумной стрельбы. В правом углу футляра была ячейка, закрытая крышкой. Снял её и увидел лежавший в ячейке немецкий прицел, под ним лежали две прозрачные пластмассовые коробочки, в которых лежали патроны с жёлтыми и зелёными ободками на удлинённых пулях. Сейчас это всё смешалось в повреждённом футляре в общую кучу. Разве можно пройти мимо такого добра? Я не смог.
  Выбрал целую упаковку с футляром и втиснул её в родной мешок, выбросив всё не представлявшее ценность. Благо "сидор" был из брезента и мог принимать любые формы. Увы, он потяжелел, увеличился в размере и стал напоминать подушку. Долго не думая, использовал его в этом качестве, подложил под голову одному из бойцов имевшего серьёзные раны. Дополнительно укрыл этого бойца своей плащ-палаткой и присел рядом. Мне самому было несладко, кружилась голова, болело раненое предплечье. Это сказывалась потеря крови, да и действие укола прошло, меня лихорадило, знобило. Укутался куском найденного здесь же войлока, пытался преодолеть озноб, немного согреться ...
  
  Вернулись бойцы, посланные на фланги. Они притащили трофейное оружие, оружие наших раненых и весть о погибших. В этот момент в небе раздался гул вертолётных двигателей. К нам приближались закреплённые за нами "вертушки", которые вызвал радист. Рядом с местом боя была только небольшая площадка для одного вертолёта. Один и сел.
  Остальные "вертушки" барражировали над нами, они были готовые прикрыть нас огнём своих пулемётов. Севший вертолёт не глушил двигателей, только сбросил обороты. Открылась его дверь, второй пилот и механик застыли в проёме, мы начали погрузку своих убитых и раненых товарищей.
   Я был компанейским парнем, с вертолётчиками меня связывала крепкая дружба. Она была скреплена обильной выпивкой, щедро выставляемой мной. Вот по причине такой крепкой дружбы мне и поведали о тайниках, которые летуны делали в своих вертолётах. Помогая заносить укутанного мной раненого, попутно затащил свой мешок и спрятал его в одном из тайников. Выходя из вертолёта, жестами, при работающем двигателе не поговоришь, показал второму пилоту, что этот тайник занят и выпивка за мной. О том, что кто-то будет ковыряться в моём грузе, не переживал. Не гласный кодекс за такое мародёрство сулил солидные неприятности, это знали все, поэтому случаев таких не было. Троих легкораненых оставил в "вертушке", присматривать за тяжелоранеными. Сам не смотря на паршивое состояние, вылез из вертушки и поплёлся к стоявшим в стороне бойцам. Из командиров групп остался только я, а командир при эвакуации уходит последним. Дверь закрылась. Взревев двигателями, вертолёт взлетел, набирая скорость он, понёсся в сторону лагеря. Для раненых, чем быстрее они попадут в руки медиков, тем больше их шанс выжить. Это понимали все. Двигателей не жалели. На смену улетевшему вертолёту, приземлился другой вертолёт из тройки вертолётов барражировавшей над нами. Едва смолкли двигатели севшей машины, как открылась её дверь, механик выставил лесенку, по ней осторожно сползли семь человек. Полковник командир нашего отдельного отряда, два подполковника из штабных и майор начальник наших официальных "глаз и ушей". Последнего сопровождали два капитана и старший лейтенант, его непосредственные подчинённые, такие же "гавнюки" как и он.
  Вместе эти "глаза и уши" не обращая внимания на нас, бросились осматривать вьюки разгромленного каравана. Наблюдая за их беготнёй, понял, что об особом грузе командование знало, значить знал о нём и наш погибший командир.
  Я доковылял до прибывшего начальства, доложил полковнику о выполнении задачи и потерях. Он рассеяно слушал меня, наблюдая за мечущейся четвёркой. С охватившим меня безразличием понял, на нас и наши потери всем было наплевать. На душе стало горько и противно. Хотя и понимал, что так было и так будет всегда. Но почему-то было обидно!
  Один из искателей, замахал рукой и закричал. Нашёл! Трое остальных поисковиков, бросили свои поиски и помчались к нему. Полковник, резко оборвав свои вопросы, рысцой потрусил к ним, подполковники последовали за ним. Нам приказали оставаться на месте и не шевелиться.
  Место находки было не очень далеко, поэтому мы могли наблюдать за их действиями. Пока происходили эти события, меня озарило! В лагере нас осмотрят, как на медосмотре. Что бы не вызывать подозрений быстро нагнулся и взял из кучи трофейного оружия лежавший сверху парабеллум. Он был не плох в деле, но был громоздок и принадлежал к другому уже ушедшему времени. Его и сунул под разгрузочный жилет, приготовив подарок "падальщикам". Понятно было, если у меня ничего не найдут, то зачислят в категорию очень умных хитрецов. За такими людьми присматривают внимательно. О том, что все что-то тащат, знали. Поэтому из толпы лучше не выделяться, быть таким как все проще и безопасней. Пусть умными они считают себя. Я это переживу.
  За время моих размышлений у места находки собрались все, действия "искателей" разворачивались дальше. Оба знакомых мне ящика были сняты и вытянуты из-под трупа коня, осмотрены.
  Майор попробовал ножом вспороть ящики, твердая кожа верхнего покрытия его ножику не поддалась. Мысленно пожелал ему удачи и порезов на руках, конструкцию этих сейфов помнил. Старался не улыбаться, наблюдал с интересом. Майор был упорным и глупым человеком. Он ковырял ножом, бил камнем по замкам. По тому, как он периодически тряс и подносил к своему рту свои руки, понял, что он изрезал и сбил свои бедные руки прилично, а результатов не добился. Всё было сделано на совесть. Своим помощникам притрагиваться к ящикам он не разрешил. Устав, бросив бесполезные попытки вскрыть ящики, взялся за один угол упаковки, рыкнул на остальных. Четверо "глаз и ушей" кряхтя и потея, тащили ящики к вертолёту. Кряхтя, затащили внутрь. Майор и один из капитанов так и остались в вертолёте.
  Нам дали команду грузить остальное имущество каравана и трофейное оружие. Под бдительным надзором полковника бойцы таскали всё к вертолёту. Два подполковника, капитан и старший лейтенант грузили всё в открытые двери. Бедные вспотели, устали. Так они не трудились никогда! Бойцы им в этом ударном труде помогали, носили всё бегом, подгонять их не приходилось, но полковник всё равно подгонял всех, обозначая своё присутствие и участие в процессе.
  И вот вертолёт с ценным грузом и погрузившимся в него начальством взлетел. Под прикрытием МИ-24 вертолёт с ценным грузом и начальством не стал ждать нас. Они полетел на базу, спешили, а мы не спешили. Я лежал у вертолёта и грелся в лучах солнца, закрыв глаза. Дал парням время забрать припрятанные трофеи, они их заслужили честно. Так не спеша погрузились в последний вертолёт. Взлетев, наша "вертушка" взяла курс на базовый лагерь.
  
  Долетели без приключений. Сели. Не успел наш пилот заглушить двигатели, как у вертолёта образовалась толпа встречающих. Официальные "глаза и уши" в полном составе, все штатные девять человек, окружили наш вертолёт. Штурман открыл двери и выставил лестницу. Впереди своих "орлов" у лестницы стоял главный "орёл" товарищ майор. Уже знакомый нам кладоискатель. Он стоял и радостно улыбался. На его счастливом лице было написано:
  "Попались голуби!"
  Он многозначительно посмотрел на стоящих у выхода бойцов и приказал голубям выходить по одному. Мы подчинились. И тут я увидел, что глупыми у нас были все!
  Товарищ майор обыскивал каждого лично, несмотря на порезанные в ссадинах свои руки. Один из бойцов выразил ему своё сочувствие. Он предложил раздеться наголо и дать посмотреть у себя в одном укромном месте. Майор обиделся и стукнул его своим истерзанным кулаком. Есть такие люди, не ценят сострадания! Два капитана рылись в наших вещах. Успехи были у всех! То товарищ майор, то товарищи капитаны оглашали воздух победными криками. Нашли!
  Кучка реквизированного имущества росла, но одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что всё конфискованное это дерьмо, никому не нужный хлам.
  Стоявший передо мной капитан был закутан в плащ-палатку. Вздохнув со скорбным видом обречённого человека, он спустился на землю. Товарищ майор радостно взревел. Под плащ-палаткой он обнаружил винтовку, точнее обрез времён англо- афганской войны. Когда-то эта винтовка когда-то было не плохое оружие, но сейчас это был раритет для музея. Уже обысканные наши товарищи играли публику. Глубокими вздохами они выражали досаду и своё сочувствие товарищам, всем было жалко изымаемых трофеев. Но глаза у всех горели весело, музейный экспонат они встретили горестными вздохами, тщательно пряча свои лица и глаза. Боялись рассмеяться.
  Я спустился последний. Товарищ майор охлопал мои карманы и ноги. Под разгрузочным жилетом обнаружил пистолет. Мои товарищи оценили его находку, их вздохи были очень глубоки, при этом некоторые грызли свои грязные кулаки, повизгивая. Причину понял, посмотрев на отобранный у меня трофей.
  Пуля попала и деформировала затворную рамку возвратного механизма, она и застыла деформированная, не дослав патрон в ствол. Этот пистолет годился только в качестве молотка для забивания гвоздей. Товарищ майор был горд добычей, а мои товарищи решили, что я юморист. Нарочно выбрал такой пистолет. Правду знал только я. Всё дело было в том, что я просто не посмотрел на него, когда подобрал. Выгнав и тщательно обыскав экипаж и салон вертолёта, товарищ майор ничего не нашёл, но врагов себе среди летунов нажил.
  Нам разрешили разойтись, и мы пошли по своим делам ...
  Ночью я перепрятал свои трофеи в тайник. Перед тем, как упрятать "сидор" хотел извлечь из него опасную упаковку с американской валютой, но пожалел распаковывать уже увязанный "сидор", снова отложил избавление от "мины". Понятно, дело было не в лени, не в нежелании перепаковать "сидор", это всё был просто предлог. Моё нелёгкое детство оставило во мне свои следы, выбросить что-то попавшее мне в руки я физически не мог, сделать такое было выше моих сил. Вот и уговорил себя, отложить избавление от "мины" на потом, ведь до окончания командировки нужно было ещё и дожить. Это тайник был известен только мне одному. Если погибну? То мне уже будет всё до лампочки. А уцелею? Тогда и буду решать ..., эту проблему. Кольт и три бутылки водки отдал командиру вертолёта, довольными остались и мы, и его экипаж.
  В связи с ранением получил передышку. Неделю меня не трогали, спал, ел, ходил на перевязки. Рана затянулась, остался шрам, он был ещё красный, но уже почти не болел. Синяки на теле от ударов пуль в бронежилет тоже начали сходить, не болели, стали бледно-жёлтыми. Закончились перевязки, посещения санчасти и мой отдых закончился. Через полторы недели с пополненной командой уже ходил в разведку. Особых проблем не возникало. Мне везло. Но, как я уже убедился, за полосой удачи идет полоса другая, она больно бьёт по голове и по другим местам. Вот и получил. Это случились в последний день месяца и этот день, я запомню на всю свою оставшуюся жизнь ...
  
  Начался день обычно. Моя группа выдвинулась в указанный мне квадрат, осмотрели местность, выставили наблюдателей, встретились с местной агентурой. Выставив заслоны, перекрыли проход в ущелье и принялись ждать "духов", но "духи" не появились. Всё это время мы просидели в засаде, не разжигая костров, мёрзли ночью, изнывали от жары днём. Наконец в 13.00 нам по рации передали команду "Отбой". Собравшись, в 13.30 группа почти бегом двинулась в обратный путь к базе. Оставалось ещё часа полтора пути до базы, а мы уже предвкушали ждавшие нас там блага, нас ждала баня, горячая пища и нормальная постель.
  Пятый день жевали сухие пайки, костры разводить было рискованно, сухомятка уже надоела. Как всегда продвигаясь горными тропами, соблюдали осторожность, впереди группы двигался дозор. Жизнь была суровой, расслабиться значило получить неприятность, напороться на "духов". Такая неожиданная встреча может кончиться, как кому суждено. Самым плохим вариантом было стать тяжёлым "300" или убыть на Родину сразу грузом "200". Перспектива не желательная и не радостная. Оканчивать свой земной путь по глупости? Желания не было ни у кого, поэтому не расслаблялись, были осторожны и собраны. Вначале всё шло нормально, но вдруг по цепочке пришёл сигнал тревоги от передового дозора. Все мгновенно рассредоточились, приготовили оружие и затаились, заняв круговую оборону. Я поспешил вперёд к дозору.
  Дозорные лежали, укрывшись под валуном. Когда я проскользнул к ним, один из бойцов отодвинулся, уступая мне место. По их поведению понял, что враг близко. В горах, как уже говорил, даже самый слабый звук разносится далеко. Стараясь, не производить лишнего шума выглянул из-за камня и замер, задержав дыхание.
  Метрах в тридцати ниже меня около сотни "духов" занимали позиции, они растягивались вправо и лево по карнизу горы. Внизу под ними на расстоянии метров в шестидесяти вилась дорога. Она хорошо просматривалась и с моей позиции, и тем более с позиции "духов". Вдали на дороге поднималась пыль. Моджахеды располагались толково. По краям и в центре, подоткнув полы халатов, десяток гранатомётчиков размечали сектора обстрела, четыре крупнокалиберных пулемёта они установили на флангах, в полусотне метров друг от друга. Остальные "духи" вооружённые автоматами и пятью ручными пулемётами занимали позиции ниже своих пулемётчиков. Под их плотный огонь попадало около пятисот метров дороги. Идущая колона была обречена. Моджахеды всегда действовали наверняка. Они прекрасно знали все тропы, все перевалы и ущелья, если колона попадала под них, то они раздалбливали её до упора. Отбиться шансов практически не было ни у одной колоны, при любой численности. Был единственный шанс спастись, если на помощь приходили "мишки". Так называли МИ-8. Реактивными снарядами с подвесок и огнём пулемётов они доставали "духов" во всех щелях. "Духи" их боялись, но не меньше боялись их и мы. Случалось и нам попадать под их огонь. Удовольствие было не забываемое! Потом долго даже от писка комара все прятались очень усердно. Знал это не с чужих слов, досталось один раз. Того раза хватило. Говорить об этом не хочу так, как попали под "мишек" по своей глупости и ошибке. Но сейчас "мишек" по близости не наблюдалось, поэтому на колоне можно было поставить крест.
  Я перевёл окуляры бинокля на дорогу, пыль была не густой и видеть колону почти не мешала. Порядок её движения вызвал у меня одно горячее желание, набить лицо их командиру. Машины шли почти впритык одна к одной, передние два БТР и три БМП были облеплены людьми. За ними шло пять грузовиков с кузовами укрытыми тентами, открытыми над кабиной, дальше видел три бензовоза. Остальную колону пока скрывала пыль, но и то, что увидел, мне хватило. Всё было понятно. Молодые солдаты после двух-трёх месячной подготовки следовали в свои подразделения, а мудрый и экономный хозяйственник поручил им доставку бензина, боеприпасов и продовольствия. Всё равно ведь едут, что им трудно? Не посылать же ещё и специальный конвой для сопровождения грузов снабжения. Вот они и ехали навстречу славе и своей вечной молодости, навстречу смерти.
  
  Я отполз, махнув рукой дозору следовать за собой. Через пару минут группа была в сборе. Коротко описал обстановку и посмотрел в глаза каждого бойца. Потом сказал:
  - Вы все знаете имеющийся у меня приказ! Не ввязываться в бой, не светиться, а выполнять только поставленную перед группой задачу. Согласно этому приказу мы должны уйти, продолжить следовать на базу. Все мы люди военные и приказ для нас это закон, нарушить его это значить получить возможность попасть под трибунал, как посмотрит командование. Там на дороге "салаги", они сейчас будут умирать! Шансов у них практически нет, их родители получат похоронки и цинковые гробы. Понятно, что они могут погибнуть и потом. Это война и у каждого своя судьба. Но сейчас, если я уйду, их смерть будет на моей совести. Жить с этим я не смогу и не хочу. Поэтому я остаюсь здесь, нарушив приказ, попробую им помочь.
  Говорить больше было не чего. Я замолчал и отошёл в сторону, буквально вслед за мной шагнул капитан. Мой недруг. Он ничего не сказал, да и слова сейчас были не нужны. С этого момента и началась наша дружба. Вот уж воистину говорят от ненависти до любви один шаг. Среди группы были доверенные люди "глаз и ушей" тогда такой был порядок. Это знали все. Остаться со мной не оказался ни один боец из моей группы, остались все. Я быстро распределил участки обстрела позиций "духов", бойцы поползли занимать указанные им позиции. Было ясно, что моджахеды в первую очередь постараются подбить первые и последние машины, чтобы закупорить колону, не дать ей расползтись. Это общепринятая тактика атаки колон на марше. Из этого вытекал и их расклад боя, первыми его должны были начать пулемёты и гранатомётчики, расположившиеся на флангах. Для нас был самый простой и разумный ход это открыть огонь по пулемётчикам и гранатомётчикам в тот момент, когда те изготовятся к атаке. Так и поступили.
  Удар в спину смешал планы "духов", но ненадолго. Часть "духов" полегла сразу, но уцелевшие оставили свои намерения насчёт каравана, и занялась нами. Здесь выяснилась неприятная деталь. Оказалось, что "духи" оставили две пары наблюдателей выше наших позиций на горном хребте. До момента нашей атаки, они занимались наблюдением за воздушным пространством, но едва мы начали стрелять, они переключились на нас. Плотный перекрёстный огонь "духов" обрушился на нас, вжимая в камни ...
  ... Если посмотреть на моджахедов, то кроме жалости их внешний вид других чувств не вызывает. Засаленные халаты, грязная такого же состояния чалма. Тощие тела под халатами. Но это незавидная внешность. Воевать и стрелять они умели хорошо так, как занимались этим всё время. Ума, хитрости и опыта у них выросших здесь, прекрасно знающих местность, было больше, чем у нас. Это был опытный и умелый противник, не уступающий нам, не смотря на отсутствие у них тяжёлой техники, вертолётов, самолётов. Отрицать этот факт тот, кто воевал с ними, не из-за стола кабинета в далёком тылу, а лицом к лицу не может. Поэтому мы крутились, как у кого получалось. Конвой атакованной колоны вначале растерялся, заметался, но пули к ним не летели, уяснив это, они на мгновение замерли, ничего не поняв. А потом конвой очнулся и помог нам бороться с "духами". Лучше бы они не отмирали подольше и нам не помогали! Со всех видов имеющегося оружия они открыли огонь. Его у них оказалось много и самых разных калибров. Вначале их огонь был не очень страшный и для нас, и для "духов". В горах есть свои особенности ведения огня, стрелять вверх не просто. Но они быстро приспособились, свинцовые и осколочные подарки обильно полились на всё пространство горы. Это они нас так благодарили за помощь и своё спасение, благодарили от души сердечно и со всех видов оружия.
  Частоты, на которой работали их рации и позывных конвоя мы не знали. Да и не до переговоров по рациям нам было. Зажатые огнём "духов", плюс, оказавшись под градом "помощи", мы сделали то единственное разумное и возможное в такой ситуации. Схватили своих убитых и раненых, и бросились бежать. Единственное, что дал огонь конвоя хорошего, это было то, что "духи" прекратили гасить по нам и бежали вместе с нами. "Духами" и мы забыли, что только что воевали между собой. Под огнём конвоя колоны нам стало не до того.
  Бежали мы так быстро и ловко, что горные козлы умерли бы от зависти, увидев наши прыжки. Остановились только примерно километра через три, упав без сил на землю. Оценить это может тот, кто ходил по горным тропам. Потому как думаю, что опыта бега по горам нет ни у кого. Ума у всех нормальных людей пока ещё хватает. Огонь конвоя по покинутому нами месту не ослабевал, старались добрые люди!
  Из моей группы 3 были убиты, шестеро получили разные ранения. К счастью тяжелораненых не было, все могли передвигаться самостоятельно. Мне опять досталось. Бедную руку зацепило рядом с уже заживающим шрамом, чуть выше его. О количестве синяков под бронежилетом я молчу. Всё это мне и моим бойцам в основном досталось от своих товарищей по оружию. Таким успехом не могли похвастаться даже враги, они урона нам почти не нанесли. Понять, где нанесенные ими, а где нашими раны было трудно, АК и гранатомёты у них были и нашего производства тоже. В тот момент я твёрдо уяснил то, что слышал не раз от людей: "Добро всегда наказуемо! Добрыми делами услан путь в преисподнюю ..."
  Почему мы все умны потом, а не сразу? Кто знает ответ?
  
  Убитых товарищей завернули в плащ-палатки и несли с собой, сменяя друг друга. Так и доползли до базы.
  Я доложил командиру отряда обо всём случившемся. Вину за случившееся размазывать на всех не стал, прятаться за чужие спины не умел и не любил. Чем бы это мне не грозило. Сказал сразу, что моджахедов атаковали по моему приказу.
  Начальство от такого хода событий растерялось. Что со мной делать? Не знали. Наградить посмертно? Расстреляв перед строем или поцеловать? Как любил наш ушедший в другой мир широкобровый Генсек.
  Как принято в таких сложных ситуациях отправили рапорт, в главную контору. Они главные пусть и решают! А меня на всякий случай посадили под домашний арест. Тюрьмы и гауптвахты в лагере не было, а везти меня в гарнизонную комендатуру не решились. Наверно потому, что ожидали приказа всё-таки расстрелять, на месте наверно это было сделать удобнее или проще. Был составлен график охраны моей персоны, толи чтобы не сбежал, толи чтобы не застрелился без приказа сверху. Делать не собирался ни первого, ни второго. Зачем радовать начальство?
  Первым охранять меня был назначен старший лейтенант из отдела "глаза и уши". Он должен был показать остальным, как это нужно делать. Дальше в графике стояли фамилии бойцов моей группы. Другие группы были на заданиях вот и обходились теми, кто был под рукой.
  Домашний арест, это запрет покидать место обитания. Вот здесь и возникла первая проблема. Горшка мне не дали, но организм требовал, поэтому я попросился в туалет. Товарищ старший лейтенант отказать мне в этом не мог. Приказа не разрешать мне оправляться, не было, поэтому мы вместе и пошли. Пришли на место. Как человек компанейский предложил ему присоединиться ко мне, всё равно он стоял рядом. Он отказался, я настаивать не стал, занялся собой.
  Добросовестно принялся облегчать свой мочевой пузырь и желудок, издавая соответствующие звуки. Мой страж внимательно, наблюдал за процессом и сопровождавшими его звуками. Исходя из его внимания, я понял, что он исследователь физиологических процессов человеческого организма! Помогая ему в его исследованиях, старался изо всех сил. В течение всего процесса и даже когда я закончил он не произнес ни слова, даже не поморщился. Тогда и понял свою ошибку. Он не был исследователем, а был просто извращенцем. Но процесс закончился, и я перестал размышления об этом. Хотя мне было бы интересно узнать правду, но прямо спросить его постеснялся. Так и остался жить с этим нерешённым вопросом.
  Ночью дежурил мой новый друг товарищ капитан. Я привык подчиняться приказам и дисциплине, поэтому и сообщил ему, что мне нужно в туалет. Он поступил не правильно, кивнул и перевернулся на другой бок. Не смотря на опустившуюся ночь и темноту, мне пришлось идти самому, но я не испугался. Может, хотелось сильно? Как бы там не было, быстро справив нужду, занялся важным делом. Из своего тайника вынул заплечный мешок, при помощи войлока придал ему более округлую форму, укрыв угли лежащего в нём товара. Придирчиво осмотрел сделанную работу, взяв мешок, направился на вертолётную площадку. То, что меня отправят на Родину, для разборок не сомневался. Должны были наказать строго, хотя бы в назидание другим дать урок.
  Площадка с четырьмя стоящими на ней вертолётами не охранялась. Враги были далеко, свои даже хорошо выпив, в небо не рвались. Двери вертолётов были закрыты, но давно известно, что замки от честных людей, а я честным не был. Из четырёх вертолётов один был с пассажирскими сиденьями, а не с откидными металлическими скамейками. Его любило начальство, он и летал на Кушку. Я открыл его двери, залез в салон. В известный мне тайник спрятал свой мешок. Закрыл двери и вернулся в казарму. Оставалось ждать приговора. Неопределённость тянулась три дня. Было нудно и скучно, но делать было нечего, от меня ничего не зависело. Вот и мучился.
  Через три дня пришёл приказ из Москвы, из Главной конторы. Прервать командировку и отправить меня по прежнему месту службы. В наручниках? В клетке? Об этом в приказе не было сказано, раздумывали не долго. В приказе сказано, отправить? Ну и ...
  Меня освободили от домашнего ареста и на следующий день отправили на Кушку. Отправили одного без конвоя. Приказ есть приказ, его не обсуждают, а исполняют, не зависимо от личных чувств. Но среди этих чувств не было одного чувства, мне никто не завидовал. О том, что меня ожидает? Говорить не хотели. Знали, что ничего хорошего не ждёт. Но забегу вперёд и скажу сразу, как не удивительно всё прошло тихо. Кроме прерванной командировки меня ничем не наказали. Не наградили, но и не набили. Причину такого мягкого наказания узнал позже. Через десяток лет добрый работник отдела кадров одной рукой отдал мне моё личное дело, а второй рукой взял 2000 американских рублей. Деньги с изображением американских президентов уже горячо любили в нашей стране. Дома, перед тем как уничтожить своё дело я внимательно прочёл его. Там имелась запись, вот из неё всё и узнал.
  Рапорт командира специального сводного отряда находящегося в командировке в Афганистане изъяли, согласно резолюции имеющейся в деле, моего друга товарища генерал-лейтенанта его передали для расследования по месту моей службы генерал-майору Борису Валерьевичу, моему второму другу. По совместительству заму начальника республиканского управления УССР по ..., но это не важно. Важно то, что Борис Валерьевич и похоронил его в куче бумаг и отчётов. Мои друзья помогли мне, но никогда не говорили об этом. Поэтому я и отделался так легко ...
  
  С вертолётом, который должен был доставить меня и других на Кушку я не ошибся. Это был тот, где я спрятал свой багаж. Перед отлётом нас осмотрели работники отдела "глаза и уши". В моём мешке они обнаружили мой старый испытанный бронежилет с заклеенными дырками от пуль на наружной стороне. "Глаза и уши" решили его изъять. Я доказывал, что это личное имущество, что это память о командировке. Спорил усердно, хотя он был мне по существу не нужен. Но сдаться просто так? Не испортив им настроение? Не поспорив? Я не мог. Увы, победили они. Мой верный побитый пулями "духов" и своих бронежилет изъяли. С обиженным видом юркнул в салон вертолёта, случайно оказавшись рядом со своим тайником. Со мной летело пятеро из нашего отряда, остальные места заняли весёлые парни из отряда МВД. Отъезд они начали отмечать ещё несколько дней назад, да так и не прекратили своё занятие. Только сменили казарму на салон вертолёта. Пятеро моих сослуживцев были ими рекрутированы в отмечание. Вовлечь в это мероприятие они хотели и экипаж, но те отказывались. Их стыдили, ругали, в общем, достали, победила настойчивость наших храбрых парней. Командир экипажа взял налитый стакан и произнёс тост:
  - За нас всех! За свежих покойников!
  Мгновенно протрезвевшие орлы выпить ему за этот тост не дали. Мгновенно отобрали у него стакан. В один голос они заявили, что экипажу при исполнении своих обязанностей как и часовому на посту пить не положено. Я с этим был согласен и отказался ещё в начале, сославшись на слабость после ранения. От меня отстали, благодаря этому никем не замеченный я поменял свой мешок на мешок из тайника.
  В Кушке нас тоже вниманием не обошли, нас встречали пограничники и таможенники. Вертолёт сел на площадку территории огороженной двумя рядами колючей проволоки. Территорию по периметру охраняли пограничники. Понятно! Ведь мы прибыли из-за границы, туристы по своей воле. Вот нам и завидовали, и охраняли, и ..., ну об этом не нужно говорить, понятно и так.
  В небольшом здании мои друзья таможенник и майор пограничник проверяли документы и багаж пассажиров нашего вертолёта. Из вертолёта я вышел последним,
  поэтому в комнату досмотра и проверки документов попал уже в конце. И начал прохождение процедуры досмотра и проверки.
  Таможеннику дал с конверт тысячей рублей, так прошёл таможенный контроль. Майору-пограничнику протянул замшевую кобуру с никелированным браунингом, граница тоже вопросов ко мне не имела.
  Пограничник и таможенник, были довольны, моим прохождением проверки и досмотра. Второй получил классную игрушку, а первому, не нужно было делиться с ним. Доволен был понятно и я.
  Отметил в комендатуре положенные командированному человеку документы. Получил наши родные деньги и записался на самолёт. Он улетал вечером, время было, вот и решил заняться подарками, но хотелось ещё и есть. Этот вопрос решил просто, пообедал в офицерской столовой и направился на известный мне рынок, решать первый вопрос. В первую очередь приобрёл прочную дорожную сумку из нейлона. Купил новый бронежилет, с верхним белым покрытием и занялся приобретением подарков. На это ушло целых часа два, но до отлёта время ещё было. Убивая его, бродил по Кушке, твёрдо веря в то, что вижу её в последний раз. Горя от расставания с этим местом не испытывал. Был рад! Снова посетил столовую, не спеша поужинал и пошёл на посадку в самолёт.
  ИЛ-76 взлетел и понёс меня в Москву с посадками на дозаправку. Так как имелась ещё и разница во времени прибыли к месту назначение к обеду.
  
  Взял билет на вечерний поезд до Киева и позвонил товарищу генерал-лейтенанту, пригласил его пообедать, а заодно и встретиться.
  Моему звонку он обрадовался. Наверное, опять прятался от раннего прихода домой к родной жене. Встретились в ресторане, и я в первую очередь передал ему свои подарки. Бутылку настоящего французского коньяка, хотя в этом утверждении не был уверен и кофту из ангорской шерсти для жены. В то время обедать за границу ещё не летали. Мои подарки были очень редкими и роскошными. Исполнив ритуал дарения и принятия подарков, мы приступили к ритуалу общения. Первое, что сообщил мне товарищ генерал-лейтенант, поразило меня. Он сделал открытие! Его жена оказалась нормальной женщиной! Особенно после жизни врозь. Через месяц по её предложению его мать переезжает к ним в Москву. Мать духа невестки не переносила, но теперь всё изменилось! Она уже трижды побывала у них. Как не странно былая вражда ушла, и они с невесткой подружились. Второе сообщение было сделано начальственным тоном:
  - Вы там хорошо устроились! Втроём отдыхаете, а я здесь один. Мне плохо и скучно, поговорить не с кем. Вот я и решил. В ноябре в Тёплом Стане будут организованны курсы повышения квалификации старших офицеров нашей конторы. Ты уже зачислен в списки слушателей, а потом я оставлю тебя в Москве.
  Он строго смотрел на меня, подчёркивая своим взглядом, что никакие возражения не принимаются. Да их у меня и не было. Проведать отца раз в два месяца, сходить на могилу матери я могу и приехать из Москвы. А больше меня там ничего не держит. Поэтому я просто кивнул головой, толи, соглашаясь, толи, принимая сказанное им как уже свершившийся факт.
  Мы хорошо посидели. Обед плавно перешёл в ужин. Говорили о разных мелочах. О своих неприятностях я молчал. Поезд уходил вечером, поэтому я никуда не спешил, а товарищ генерал делился своими новыми планами дальнейшей жизни. Администратор ресторана женщина лет 30 несколько раз подходила к нам. Мы выпили и я утверждал, что это она делала из-за моей красоты. Понять меня и моё игривое настроение не сложно. Я видел госпиталя, они были полны ранеными, искалеченными парнями. Видел штабеля грузов "200", запаянных цинковых гробов ожидавших отправки на Родину. За несколько часов проведенных на аэродроме, вдоволь насмотрелся на погрузку "ИЛ-76". Грузили раненых, искалеченных молодых ребят и гробы. Война набирала обороты, собирала свою жатву, жизнями и здоровьем в основном молодых ребят. Поэтому для меня вернувшегося живым, пусть и немного поцарапанным, но не искалеченным все женщины были красавицами. Об этом можно и не говорить. Ну, а если говорить честно, женщина была не плоха, очень не плоха!
  Стройной брюнеткой с симпатичным лицом. На руке её не было обручального кольца. Не знаю почему, но внимание на это обратил сразу. Не теряя времени и сообщил ей, что я холост и что мы будем хорошей парой. Она дежурно улыбалась. Выпившие посетители наверняка говорили ей и не такое. Вот она и пропускала всё мимо ушей, а может, это ей было не нужно? Её имя и фамилию я прочитал, на приколотой к её жилету карточке. Свой телефон и адрес, не смотря на мою просьбу, она не дала. А напрасно! Узнать его мне было не трудно, но она этого не знала. Ну и ладно ...
  Если говорить серьёзно, то подходила она по другой причине. Сидевший со мной, мой товарищ генерал-лейтенант, даже одетый в гражданский костюм излучал силу и власть. За долгие годы руководящей работы, он приобрёл это ощущаемое людьми излучение флюидов власти. Это было заметно даже простому прохожему, а уж работники сферы обслуживания чувствовали силу власти и деньги на уровне инстинкта. Вот такова была истинная причина её внимания.
  Но я от неё, даже понимая всё это, не отставал, назвал своё имя. Думаю, она его сразу и забыла. Опять повторюсь. Напрасно! В общем, мы посидели тогда хорошо, душевно. Товарищ генерал-лейтенант погрузил меня в мой вагон поезд на Киевском вокзале. Мы с трудом простились и еле расстались. Застучали колёса и я отключился. Тогда ещё не было таможен и границ между братскими республиками и народами, мы были одной страной, а не двумя государствами. Поэтому ночью меня никто не беспокоил. Утром уже нормальным человеком я вышёл на Центральном вокзале города Киева. И радостно вдохнул воздух родного города. Я приехал домой с той не нужной никому и непонятной войны. Приехал сам, живой и целый! Царапины были не в счёт ...
  
  Вечером этого же дня я проведал отца, отнёс свои подарки.
  На следующий день явился в контору. Доложился, отчитался за командировку, получил, что положено и почувствовал облегчение. Вечером отметили мой приезд с товарищами генерал-майорами. Передал им привет и новости от товарища генерал-лейтенанта, вручил им подарки. Мы хорошо посидели, ну и выпили ..., тоже хорошо.
  На следующий день мне было не очень хорошо, промучился весь день, и снова пришлось вечером пить. Вечером у Виталика и Зины мы собрались уже всем семейством. Подарки вызвали восторг у женской половины и определённые вопросы у мужской половины. Виталик всё время пытался узнать у меня о моих романах с женщинами. Он по секрету рассказал мне, что у него роман, с одной из пациенток и медсестрой одновременно. Я не хотел разочаровывать его, рассказывать о своих романах с камнями под пулями и придумывал пикантные истории на ходу. Он был очень доволен и смаковал все подробности моей фантазии. Тогда и решил подарить ему, как только достану "Камасутру". Пусть практикуется!
  Все мои близкие знали, что я был на курсах переквалификации в Москве, изучал новое холодильное оборудование. На том и успокоились.
  Эта командировка не принесла мне наград и новых званий, только пополнила мой арсенал и денежный клад. Но мне это нравилось больше. Я был доволен и совсем не переживал. Светлые дли счастья от возвращения, прошли быстро, потекла обычная рутинная жизнь, разбавленная работой. Наш отдел теперь разросся и занимался обобщением агентурных, оперативных данных для картотеки. Так же мы знакомились с материалами аналитиков прогнозирующих возникновение возможных ситуаций.
  До нового Года я скучал и занимался всем этим, но в конце января уже нового года мне попался обзор одного молодого аналитика по афганцам. Цифры в нём поразили меня. В этой войне страна несла не только потери убитыми, искалеченными, но получила и резкий рост преступности. Причёсанная и приглаженная статистика не могла скрыть этого факта. Молодой аналитик пошёл в своих исследованиях дальше, он ссылался на статистику роста преступлений после Великой Отечественной войны. Тогда с войны вернулись миллионы людей умевших убивать и не боявшиеся вида крови. Основываясь на тех данных, он прогнозировал всплеск роста преступности, увеличение особо тяжких преступлений. При этом он подчёркивал, что люди прошедшие Афганскую войну, из-за проводимой государством не разумной политики, пополнят и потеснят старые кадры уголовного мира. Я сам был в Афганистане, видел всё своими глазами. Государство готовило людей для войны, учило убивать и не бояться крови, не просыпаться по ночам от кошмаров, когда сняться убитые тобой люди. А потом оно бросало этих людей в жизнь нашего мира, совершенно не заботясь о том, что у них уже другая психика, другие понятия о чести и жизни.
  Часть из этого отправленного в жизнь контингента попала к нам, пополнила ряды МВД, армии. Но это было едва ли 8-9%. Да и то, попадая в боевые подразделения, они ещё как-то приживались.
  А кому-то уж очень повезло, и он попал в конторы, пополняя ряды клерков. Основной закон успеха и продвижения в рядах клерков это умение прогибаться и вилять хвостом. Они это делать не умели и в конторах не приживались, пополняя ряды уволенных на гражданку. Вот для таких не прижившихся людей, людей, не имеющих никаких специальностей, умеющих только стрелять и убивать, дальнейший путь был один с двумя дорогами. Тихо спиваться или становиться преступниками людьми вне закона.
  От них взяли всё, а взамен, как всегда не дали ничего. Эти лишние люди выживали, как могли, сбивались в стаи себе подобных или вступали в уголовные кланы. Здесь их бесстрашие, умение убивать, не боязнь крови были устрашающим фактором и очень ценились.
  Я настолько заинтересовался этим вопросом, что на совещании начальник отдела отметил моё служебное рвение. Вот с его разрешения я и занялся изучением архивов.
  Меня интересовала статистика совершённых преступлений и данные на лиц совершивших их, после Великой Отечественной войны. Цифры поразили меня.
  Более 40% заключённых лагерей составляли лица прошедшие войну, многие из них сидели за тяжкие уголовные преступления, разбои и убийства. Бывшие воины, защитники Отечества по разным причинам пополнили уголовный мир, занимая в нём не последние места.
  
  Как-то я посмотрел фильм "Холодное лето 53". Не помню режиссера, но запомнил, что в этом фильме свою последнюю роль сыграл гениальный актёр Анатолий Папанов. В фильме шла речь об амнистии 1953 года, когда амнистированные уголовники захлестнули страну, сея смерть и издевательства. В прессе эту амнистию, уничтожив амнистированных, определившись с приемником вождя, назвали провокацией и подлой подставой врагов нашей страны, почему-то боровшихся за власть в нашей же стране. Однако ознакомившись с отчётами и цифрами статистики тех лет, я имел другое мнение.
  Это моё личное мнение, я не пресса, что бы навязывать его кому-то. Картина получалась такой. Лагеря переполнены, огромные средства уходят на охрану, Перевозку заключённых, их содержание. Пусть оно и полуголодное, но после войны, разрухи и это было не посильно для той страны.
  Что бы решить эти проблемы и пошли известным путём. Амнистии для уголовников. Идите в жизнь мы вас простили, мы гуманисты. По существу просто зверей выпустили на свободу. Они и занялись привычным делом, начали грабить, убивать. Вот отребье! Вы наше милосердие не оценили? Ну, в таком случае умрите.
  Органы НКВД, специальные войсковые группы, просто озверевший народ били на поражение. Более 70%, отпущенных на свободу уголовников закончили свой бренный путь. Я уже цитировал крылатую фразу вождя всех времён и народов:
  "Есть человек, есть проблема! Нет человека, нет и проблемы".
  Его тезисы свято выполнялись, они были из жизни. По всей стране эта цифра была так огромна, что не хочу даже и вспоминать о ней. Но уголовному миру был нанесен страшный удар, в течение десятка лет он зализывал свои раны.
  А сейчас в дополнение к этому происходило первое расслоение общества.
  Самое страшное, что отслаивалось молодое поколение, обученное убивать, не боящееся крови. Они начали сбиваться в стаи, жить по своим придуманным законам и понятиям. Пока они теснили уголовников, подминая под себя тех, кто производил левую продукцию. Другого применения эти стаи пока не находили. Трупами и кровью они утверждались, как новая преступная сила, беспощадная и безжалостная.
  Но большая часть афганцев не находя себе места в жизни, просто спивалась, а это было невосполнимой потерей для демографии. Пока всё это было особо не заметно, будущее обещали всем светлое. Впереди были последствия всего этого, уменьшение численности населения, рэкет, увеличение численности наркоманов. Но это было не интересное никому будущее ...
  Не хочу, что бы кто-то подумал, что я говорю огульно обо всех, кто воевал в Афганистане. Нет! Около 65-70 процентов прошедших Афганистан, были обычными рабочими войны. Они сопровождали конвои, стояли на блокпостах в горах на перевалах, охраняли склады и аэродромы, штабы и госпиталя. Да, они участвовали в стычках с моджахедами, стреляли, но не видели трупов врагов, не орудовали ножами и саперными лопатками, не участвовали в зачистках кишлаков. Они видели только своих товарищей, убитых, раненых, искалеченных. Они видели страшный лик войны. Вот эти люди старались забыть все эти ужасы, выбросить их из памяти. Поэтому они лучше вписывались в мирную жизнь и не становились кадрами для преступного мира.
  Я говорил о бойцах разведки, спецгрупп и спецподразделений. Тех, кто убивал, видя лицо врага, смотрел в его угасающие глаза, ощущал его холодеющее тело, вдыхал запах крови из нанесенных им ран. Этих людей и должно было в первую очередь жалеть и любить государство. Но ...
  Странная картина истории нашего того государства предстала передо мной. Слабость и либеральность царской власти, мечта интеллигенции о демократии, о которой никто не имел чёткого представления, родили революцию. Затем все очнулись, и началась гражданская война. Разруха после неё, коллективизация, раскулачивание, борьба с оппортунистами, по существу бывшая борьбой за власть среди партийных лидеров всё это усиливало криминал. С ним боролись между этим всем. Великая Отечественная война, разруха после неё дали следующий толчок росту криминала. Новая война на чужой земле тоже внесла свою лепту. Увы! За всё и всегда расплачивался простой народ, которого у нас всегда хватает. Будущее было совсем не безоблачным, но я даже представить не мог, насколько. Тогда не предполагал, что эта война для нас не последняя, что нас ждут новые потрясения и новый всплеск криминала, который сольётся с самой властью ...
  В своей докладной отобразил только сухие цифры старой и новой статистики роста преступлений, свой прогноз и предложения, как с этим, по моему мнению, нужно бороться, приложил к ней и записку аналитика. Начальник нашего отдела молодой полковник Герой Союза внимательно прочёл мою докладную. Хочу заметить, что это высокое звание давали и из пропагандистских, политических и других соображений. Но в Афганистане простому офицеру его нужно было заработать, и это было не просто. Тем более если офицер был без связей и просто участвовал в боях. Наш начальник это высокое звание получил честно. Поэтому в резолюции его мнение совпадало с моими выводами, бумага ушла наверх к начальству. Что с ней было дальше? Не знаю. А моя правота ещё в более чёрных красках, проявилась уже через три года. Тогда все и заметались, но до этого Бог решил, что горя бессмысленной войны нам мало. Решил добавить ...
  
  ... В апреле взорвался четвёртый блок Чернобыльской АЭС. Мне только не понятно. То ли это был подарок к моему сорокалетию? То ли это было наказание всем нам за наш образ жизни?
  В городе Припяти, где жил персонал Чернобыльской АЭС по делам службы бывал часто. Такие места были под особым контролем нашей конторы. Это был красивый новый город, город, построенный за короткий срок на пустом месте.
  Что меня удивляет, так это одно. Все АЭС строили в самых живописных местах и обязательно рядом с большим скоплением городов.
  До этих событий не очень было заметно разделение того общества, на власть имущих, их прислугу и весь остальной народ. А так же то, что у нас плохой рулевой. Сначала то, что произошёл взрыв на АЭС, попытались замять. А вдруг само потухнет? В городе Припяти объявили учения гражданской обороны. Отключили связь. Закрыли въезд в город и выезд из него. Один из сотрудников нашего отдела был по делам конторы там в это время, он и рассказал нам о тех событиях. Утром часов с 9, народ с детьми высыпал на улицы, занял крыши высотных домов и любовался огнём и дымом пожара над четвёртым реактором. Общую эвакуацию начали только на вторые сутки после взрыва. А о произошедшей катастрофе сообщили, только получив дипломатический запрос правительства Швеции.
  После прозвучавшего по радио и телевидению сообщения началась паника. Заверениям, что всё под контролем и опасности нет, никто не верил, умели слышать и читать между строк. Кто, что-то понимал в атомных делах или ничего не понимал, действовали одинаково, все бросился вывозить свои семьи подальше от этих мест. Пресса усиленно вбивала в головы людей одни и те же утверждения. Всё хорошо! Всё под контролем! Всем нужно только повесить на форточки влажную марлю и мирный атом не придёт в ваш дом! Правда, просто?
  Все, кто ещё не уехал или не мог уехать по разным причинам, старательно выполняли эти советы. А что было делать? Толком не знал никто. Те, кто имел хоть малейшую возможность и был осторожен, поступал проще. После этих заверений и советов, бросался вслед за уже уехавшими людьми, уезжал сам и вывозил свою семью, подальше от бушующего атомного котла. У кого не было такой возможности просто пил. Помог этому прошедший слух, что красное вино выводит радиацию, это приняли и пили всё подряд. Выживали.
  Наблюдая за действиями людей, которые боролись с вырвавшимся на свободу атомным джином, даже не очень сведущие люди поражались. Когда проводят работы в реакторной зоне или с реакторным топливом, все работающие там люди надевают костюмы радиационной или химической защиты. Это знали из научно-популярных фильмов, хроник и репортажей. Но пожарные, задействованные в тушении этого пожара, были одеты в брезентовые костюмы. Да и тушили всё водой. Накалённые графитовые стержни взрывались, их осколки разлетались вокруг вместе с клубами пара. После суток такой безуспешной борьбы приняли новый план ликвидации стихии. 20-тый вертолетный отряд, до этого воевавший в Афганистане и выведенный оттуда для переформирования, бросили на тушение пожара.
  По новой методике вертолёты теперь сбрасывали мешки со смесью свинца и бора на горящий реактор. Помогало ли это тушить? Не знаю. Но кое-что видел своими глазами на окраине Киева в микрорайоне "Нивки" на листьях деревьев блестящие капли свинца. И это почти в ста километрах от горящего реактора! Но на это внимания не обращали, борьба продолжалась ...
  Ночами чёрные "Волги" неслись в направлении небольшого киевского аэропорта "Жуляны". Все подъезды, подходы к нему были оцеплены милицией и работниками нашей конторы. Рёв двигателей взлетающих самолётов стоял непрерывно. Они уносили прочь из опасной зоны домочадцев правителей и слуг народа, уносили их подальше от мирного атома.
  На вокзалах люди дрались за места на поездах, чтобы вывезти, спасти детей. А правители заявляли, как попугаи, повторяя друг друга. Всё хорошо! Всё под контролем! Они под прицелами камер и объективов купались в Днепре, ели выловленную там рыбу. Газеты пестрели этими фотографиями и статьями-интервью. Никто, правда, не задавал им вопросов типа:
  "А где сейчас находятся Ваши близкие? Где Ваши дети, внуки в настоящий момент?"
  Понятно, что это были не корректные вопросы, а тогда корректность и толерантность были присущи всем партийным работникам СМИ. Смелые корреспонденты гнали репортажи с места событий, описывая героизм наших вождей, ну и простого народа, солдат срочной службы, шахтёров, добровольцев и нет. Они все тоже проявляли сознательность и героизм так, как собирали радиоактивные осколки голыми руками. Техника с электроникой даже импортная работать отказывалась. Без защитных костюмов, в обычной одежде и марлевых повязках или пылезащитных респираторах они работали возле взорвавшегося реактора, откачивали воду из-под него. Очень не простую воду. Тогда у нас всё было наполовину военным, наполовину гражданским, продукция заводов, разработки институтов, остатки от деятельности реакторов атомных электростанций. Перечислять подробно очень долго, поэтому заниматься этим не буду. Но самым страшным было то, что никто не знал, не мог сказать, что и как нужно делать. Каждый с умным видом давал свой рецепт борьбы с вырвавшимся на свободу атомом. Но, установка партии была четкой и конкретной. Не допустить паники! Успокоить народ! Это усердно и выполнялось всеми.
  На первомайский парад выгнали народ. Конечно, добровольно, но приказным порядком и он счастливый и весёлый прошёл по экранам всех стран.
  Верха спасались. Народу дали возможность проявить героизм, пусть ценой своей жизни и здоровья. Но дали! Об этом можно говорить много и долго. Но это будет повесть о том, как народ бросили один на один с мирным атомом, а я пишу о своей жизни. Сегодня можно говорить о том, что это был один из примеров слабости прогнившей, застойной власти, но тогда так никто не только не говорил, а даже не думал. Всё воспринималось нормально, каждый боролся и спасал себя, своих и своё. Единственное, что поразило меня тогда, это то, что многие наживались на этой панике, на этой трагедии. Не было сочувствия, сострадания, желания помочь ближнему своему, всего того, чем всегда славился наш народ. Сейчас понимаю, что это и был первый росток того, что мы имеем сегодня. Может мы и стали свободней, богаче, умнее, но мы потеряли милосердие, уважение к старикам, сострадание к слабым и обездоленным людям, человеколюбие ..., вот это и жаль.
  
  ... В августе из Москвы на меня пришёл приказ. Направить меня на курсы повышения квалификации во всесоюзный учебный центр КГБ СССР. О переводе в Главную контору там не было сказано ни слова, но я и мои старшие товарищи об этом знали. Товарищ генерал от своих товарищей генералов в секрете это не держал, поэтому я простился со своими старшими товарищами Мы сидели в нашем любимом ресторане, но былой радости за столом не царило, было грустно. Я уезжал, оставляя своих друзей, своё детство, свою память и дорогую мне могилу матери. С годами эта ранняя утрата осознавалась всё больше, думать о ней было всё больнее. Простился с отцом, Зиной и Виталиком, сестрой Зины. Их дети с тёщей и свекровью были ещё в мае вывезены на юг, возвращаться пока не собирались. Всем им сказал, что предложили место в Москве, понимал, что это звучит очень глупо, но придумать ничего не мог. Естественно, обещал всем звонить и приезжать при первой возможности, на этом и расстались.
  Поверили мне или нет? Даже не задумывался. Через два дня вечерний поезд увозил меня прочь из родного города, от близких людей. Он увозил меня в новую жизнь.
  За спиной осталось сорок лет жизни. Как понял в дальнейшем, это были самые спокойные, тихие и счастливые годы моей жизни. Хотя насчёт счастливых я не прав ...
  В моей квартире остались мои тайники и их хранитель, очень честный человек, которому я безоговорочно доверял. Он работал на Крайнем севере, поэтому квартира большей частью времени находилась под охраной вневедомственной охраны так, как была оборудована сигнализацией подключенной на пульт охраны. В паспорте этого человека была фотография с моим лицом, моим именем, но другой фамилией и отчеством. Поэтому наверно я ему и верил, и доверял. Сам ведь себя не предашь!
  ... Москва встретила меня мелким дождём. По народным приметам дождь по приезду это к удаче. Ещё до отъезда позвонил товарищу генерал-лейтенанту и сообщил номер поезда, номер вагона. Поэтому меня встречал посланец товарища генерала и престижный по тем временам транспорт. Черная "Волга" отвезла в Тёплый Стан в общежитие учебного центра конторы.
  Оставил вещи в выделенной мне комнате и поехал на Лубянку. Выполнив все формальности в отделе кадров, поднялся к товарищу генерал-лейтенанту. Он тепло и радостно встретил меня. Время было обеденное, мы и поехали в знакомый нам ресторан, где сидели после моего возвращения из Афгана.
  Женщины-администратора приглянувшейся мне не было. Может, она была выходной, но её имя и фамилия у меня были. Просто так от скуки и упрямства, попросил товарища генерала узнать её адрес и телефон. После обеда меня отвезли в общежитие, до утра был свободен. Идти никуда не хотелось, было лень. Помылся, повалялся на кровати, посмотрел телевизор, поужинал в буфете и лег спать.
  А утром началась новая жизнь. Очевидно из-за моего скромного звания, меня определили в группу, где были два майора, 34 и 32 лет, а остальные семеро были капитанами, а один был старшим лейтенант 27 лет. Странный состав для курсов повышения квалификации старших офицеров оперативных подразделений. Толи не досмотрели, толи работали родственные связи, обычный путь в верхние эшелоны той, да и как смотрю теперь этой новой страны. Это не менялось. Менталитет? Этот вопрос меня не особо мучил, мучило более важное, для меня знание своего возраста. Мне было сорок лет и среди этой молодёжи, мне не стать замыкающим будет трудновато.
  Утешался только тем, что как я уже говорил, два-три раза в неделю занимался в спортзале и столько же времени уделял тиру, сбегая от сидения за столом. Это должно было теперь помочь мне. Здесь не ошибся! Именно это всё и помогло мне не опозорить свои седины. На первом занятии по рукопашному бою мне подсунули здорового капитана, парня 30 лет. Я выложился весь, и ему досталось очень не хило. Инструктор вначале не мешал молодым жеребцам издеваться над стариком. Но когда увидел летающего по углам спортзала здоровяка, сразу же, от греха подальше, перевёл меня на должность своего спарринг-партнёра. Но и с ним я тягался на равных, иногда отправляя его на пол, или загонял в угол, нанося разящие удары.
  После таких неудач инструктор сделал меня исполнителем наказания для остальных. Моими противниками становились провинившиеся курсанты, все кто имел замечания или отлынивал на тренировках. Но со временем все подтянулись, попадать под меня желающих не было. Инструктору приходилось назначать мне противников приказным порядком, а мне, условно выводить из строя, то руку, то ногу, то ..., ну это не важно.
  В тире я тоже был не последним. Народ у нас был любознательный и скоро все знали не только мою автобиографию, но и всю подноготную. Знали, что я дважды побывал в Афганистане, а однажды нарушил приказ. Будучи командиром спецгруппы, ввязался в бой и разгромил отряд "духов" за что и был наказан.
  То, что в глазах начальства было проступком, в глазах молодых офицеров было геройством. Об этом не говорили прямо, но меня уважали и обращались на "вы".
  Дни шли за днями. Кроме спортзала и тира было много других предметов. Что бы выглядеть достойно, мне приходилось заниматься и в свободное время. Так, что гулять было не когда, да я и не стремился.
  Народ в нашей группе был с разных республик нашей тогда большой страны. Мы сдружились. Эта дружба осталась с нами и потом, когда многие из нас служили уже разным государствам. В отличие от правителей и новых вождей между нами не возникло границ и отчуждения, все охотно помогали друг другу, если кому-то нужна была помощь.
  Несколько раз в выпадавшие выходные гостил у товарища генерала. Пару раз сходили с ним в ресторан, но той женщины-администратора в те дни на работе не было. Может просто не попадали в её смену? Адрес и телефон её товарищ генерал мне дал, при этом что-то пробурчал о каких-то странностях, но я пропустил это мимо ушей. Её происхождение и чья она родственница меня не интересовало, серьёзных намерений не имел. Да и действовал с ленцой. Пару раз покрутился у её дома, но её не встретил, занятия много времени для этих дел не оставляли.
  Три месяца прошли, занятия окончились. Мы отметили окончание учёбы, обменялись телефонами адресами и разъехались по своим республикам. Разъехались все, а я остался. Меня зачислили в оперативно-агентурный отдел, дали однокомнатную квартиру в доме гостиного типа. Были тогда такие дома. Большой коридор и два десятка однокомнатных квартир на этаже, но по сравнению с общежитием это был настоящий рай!
  Комната 16 метров квадратных. Небольшая кухня 6 метров квадратных. Туалет и душевая кабина вместе, в одном помещении, плюс маленький коридор. Я был один, и мне этой квартиры хватало с головой. Ремонт сделал сам. Не потому, что не было денег, причина у этого была другая, нужно было сделать в квартире тайники. Разве такое можно кому-то доверить? Ответ понятен, вот и делал ремонт сам. Обставил квартиру скромно и со вкусом, но не загромождал. В комнате на полу положил большой ковёр. В углу поставил диван-кровать, два кресла и журнальный столик. Не забыл и шкаф. Телевизор на ножках, радиола и магнитофон. В коридоре вешалка, зеркало. Под ним подставка для телефона и тумба для обуви. Небольшая кухня вместила два подвесных шкафчика, тумбу-мойку, стол, четыре табуретки и холодильник. В ванно-туалетной комнате стояла стиральная машина. Вот и вся моя обстановка. Моё жильё мне нравилось. Ещё обеспечил себя транспортом, купил трёх годичную "шестёрку". После этого смело начал свою новую жизнь в новом городе ...
  
  ... В это время наш народ начал активно покидать нашу, а для людей покидающих её, свою родину. Железный занавес подняли, разрешили выезжать всем кого примут в других странах. Мгновенно возле посольств разных государств выросли гигантские очереди. Людей гнали амбиции, надежда на свою гениальность и исключительность, каждый думал, что его там ждут. Народ бросился уезжать, не зная языка, менталитета, традиций и моральных ценностей других народов. У посольств США, Германии, Израиля, толпились самые большие очереди за анкетами. Никто не думал о том, что иммиграция это нищета и унижения, тяжёлая и грязная работа, презрение коренного народа. Другие понятия ценностей жизни и тяжёлый путь становления. Хотя думаю, даже если бы говорили об этих трудностях на всех углах, всё равно люди не поверили бы. Мысль была бы у всех всё равно одна и та:
  "Обманывают! Не хотят, что бы мы уезжали! Вспомнили о нас, но я на ваши уговоры не подамся, не надейтесь ..."
  Так устроен человек, и ничто его не изменит, пока каждый сам не расшибёт себе лоб, ни во что не поверит.
  Удивительно! Но все забили о своём отношении к беженцам с Кавказа и переселенцам с других мест. Кто их любил? Или хотя бы понимал и сочувствовал им. Хотелось бы посмотреть хотя бы на одного такого маргинала!
  Мне было странно, что все добровольно и с радостью шли на такую жизнь, понять это не смог. Но и осуждать не хотел, ведь это был добровольный выбор каждого. Среда стремившихся уехать людей была не однородной, были среди будущих иммигрантов и другие люди, они это всё понимали и знали, но их из страны гнали сложившиеся обстоятельства. Они были разные. Одних обложил и прижимал криминал, вокруг других сжималось кольцо ОБХСС, третьим надоело изображать простых граждан страны, все они имели материальные ценности и ехали не с пятью долларами в кармане. Думаю, что у одних это был психоз и романтизм, если это возможно вместе, у других необходимость и расчёт.
  Как и любая служба, нашего направления, мы пользовались случаем и возможностью сложившейся ситуацией, отбирали кандидатов среди отъезжающих для своих нужд. Делали это не спеша, осторожно беседовали с ними, объясняли ситуацию и склоняли к сотрудничеству. Естественно обещая некоторые послабления и блага при выезде из страны в оформлении документов, в прохождении таможни. Проще сказать вербовали. Естественно мы имели доступ к паспортным столам, архивам, ЗАГС. Беседовать с кандидатами в будущие помощники нужно было осторожно, соблюдая конспирацию, чтобы их не засветить. Вот я и придумал ноу-хау, не прошёл мимо имеющихся возможностей доступа к органам учёта. На свет появился Михаил Исаакович. Он был похож на меня, как близнец, но жил в городе Шатуре и согласно записям в свидетельстве о рождении имел обоих родителей, евреев. Этот Михаил Исаакович вёл переговоры с отобранными мной кандидатами, люди легче шли на контакт и результаты моей работы были очень результативны. Начальство было мной и моей работой довольно, о своём изобретении и сотрудничестве с Михаилом Исааковичем я никому не говорил. После того, как отпала необходимость в Михаиле Исааковиче, я его документы не выбросил, а убрал в один из своих тайников. Фильма "Ширли - Мырли" тогда ещё не сняли, и зритель его ещё не увидел, но я его сюжет уже украл и проводил в жизнь. Посмотрел этот фильм позже и обвинение в плагиате с себя снял, мой сценарий в жизни отличался от сценария фильма. Близнецы у меня были только на фотографиях документов, в жизни клонироваться не мог. Хотя интересно было бы попробовать это сделать, имел бы свою надёжную команду близнецов. Круто!
  Как уже говорил, Михаил Исаакович беседовал с людьми, теми, кто подал заявление на выезд. Обещал помощь в прохождении таможни и вывозе имеющихся ценностей, в обмен на обещание содействовать органам нашей страны на новом месте жительства. Вначале ему понятно не верили, но он доказывал свою близость к органам, без каких либо обязательств, помогал получить некоторые нужные справки, а затем опускал шлагбаум. Пометавшись опекаемый им человек, сам находил его и подписывал нужные бумаги. У меня ещё тогда закралось подозрение, что эти соглашающиеся люди имели свой план ...
  Мне интересно было бы знать статистику. Сколько человек пересекли границу и забыли свои обещания? Думаю большинство! Если не все. Они уезжали от идей и жизни нашей страны, уезжали навсегда. О каком сотрудничестве и помощи органам на новом месте их жительства могла быть речь? Кто придумал, эту идею был большим мечтателем и романтиком. Да были их расписки и обязательства, ну и что? Многие меняли имена, фамилии, изменяя их на местный лад. Найти их в чужой стране? Думаю было не просто, а шантажировать теми бумажками обязательствами, было бесполезно. Многие меняли даже почерк, да и в суд их наши потащить не могли. Сдать местным спецслужбам? Думаю, те отнеслись бы к такому приличному количеству этих бумаг очень скептически, как к попытке оговорить эмигранта и сорвать выезд других желающих. У нас ведь и на вербуемых агентов был план, а так же соцобязательства по его перевыполнению. Старались, как и все приблизить светлое будущее. Ну а после распада СССР о данных подписках можно было забыть и органам, и завербованным ими людям.
  Но тогда нам приказали и мы выполняли, хотя многие из наших сотрудников без сомнения думали, как и я. Если думали. Тогда это было не модно и не нужно никому. Жили по принципу, выполняй приказы и карьера твоя. А теперь разве что-то изменилось?
  ... Работа вербовщика была не особо напряжённой, теперь у меня было больше свободного времени. Его и использовал, за два вечера посещения ресторана попал в смену женщины-администратора и увидел её. За то время, что мы не виделись, она не изменилась. Была так же аккуратно одета, холодна и неприступна. От полного безделья я приступил к осаде. Приходил в ресторан в её рабочие дни, стараясь попасть к концу её рабочего дня.
  Посетителей в ресторане хватало. Особенно громкоголосых горячих братьев с Кавказа. Они вели себя, как свободные граждане, хозяева страны и всего чего в ней есть. Швыряли деньгами, щипали официанток, платили музыкантам за исполнение родных мелодии и любимых свои песни для всех посетителей. Замечу сразу. Этому никто не сопротивлялся. Деньги любили все! Руководствуясь этой любовью, все и вертелись возле них. Сфера обслуживания обожала чаевые! Обожала левые деньги! Вот и старалась ...
  ... Я заказал горячее и салат, на десерт кофе. Клиент я был фиговый, заказ сделал бедный, официантка приняла заказ, ушла и пропала. Но я не спешил и ждал спокойно. Из мести решил рассчитаться с ней копейка в копейку! Сознание придуманной мести меня грело. Через час она вспомнила обо мне и принесла заказ. Я не скандаля, не возмущаясь, спокойно ужинал.
  
  До этого я сидел и гипнотизировал женщину-администратора. Она очень не сразу ощутила мой взгляд. Просто как любая женщина почувствовала кожей, что на неё смотрят. Женщины это умеют, ибо гипнотизёр из меня был не очень. Она бросила пару взглядов в мою сторону и ..., отвернулась. Вот и приехали! Моя красота её не поразила! Совсем не понимаю женщин. Сидит такой парень, добрый, красивый, нежный, не бедный, холостой, а они ноль эмоций! Поразительная не сознательность и не практичность. Я обиделся, но отступать не собирался. Во-первых, соскучился по женской ласке, тогда такого обилия предложений, как теперь не было. Во-вторых, больше удовлетворяющих моим запросам кандидатур в моём поле зрения не было. В-третьих, сопротивление заводит ...
  Могу приводить ещё много аргументов такого же типа, но смысла разводить говорильню не вижу, я начал действовать. По залу ходила девушка и предлагала цветы. Подозвал её, выбрал большую розу, подошёл к столику администратора и радостно выкрикнул:
  - Здравствуйте! Виктория Андреевна! Какая радость, мы, наконец, встретились!
  После этого крика протянул ей розу, попутно попытался схватить её руку. Хотел поцеловать её. Она не дала, отбивалась отчаянно. Наверно подумала, что я хотел укусить её за руку? Но при этом на её лице осталась служебная улыбка, хотя в глазах плескалась тоска.
  "Опять пристаёт очередной выпивший ловелас! Надоели!"
  Прочёл, я её мысли, но не отступил. Сначала объяснил, что кусать её не собираюсь. Далее напомнил ей о нашей давней встрече. Но она не смогла меня вспомнить! Выходит наша встреча её не впечатлила? Не снилась бессонными ночами? Ладно, начнём сначала! Я попросил разрешения проводить её после роботы домой, но она отказалась, сославшись на то, что её встретит муж. Здесь я ей не поверил. Работала моя интуиция! Поэтому, не прощаясь, отошёл от её стола. Вернулся за свой столик, выпил кофе, с садистским удовольствием рассчитался по счёту. Копейка в копейку! Довольный яко слон покинул ресторан, но уходить не собирался! Понятно, отступать от осады крепости по имени Виктория тоже не собирался. Офицеры и гусары неразумным капризам женщин не сдаются! Удобно устроился в машине, включил двигатель и приготовился ждать.
  Первыми из ресторана вышла компания горячих и щедрых кавказских братьев. Они тащили с собой бутылки шампанского и коньяка. Гуляла их широкая душа. За ними начали выходить официантки. Компания цеплялась ко всем. Ведь настоящему джигиту после выпивки нужна женщина. Да и не только джигиту. Но это понимали не все женщины. Только, тройка работниц сервиса и остались с ними. Женщины бывают бессердечными! Последней вышла Вика. Набравшись наглости, так интимно называл её я, правда, про себя. Сопротивление всегда заводит. Девиз:
  "Покорить строптивую!"
  Живёт в душе каждого мужчины. Чем это может обернуться? Когда пытаешься её покорить, о таком не думаешь, плачешь уже после, покорив ...
  Один из "горячих" парней обратился к ней. Пригласил присоединиться к компании. Она отказывалась! Не понимала своего счастья. Есть же такие бестолковые женщины! Кто-то из компании что-то говорил ему, но я их не слушал, их разговоры меня не беспокоили и не интересовали.
  Включил передачу, газанул, подъехал и распахнул пассажирскую дверь. "Джигит", приглашавший Вику, наклонился и спросил:
  - Ты чиво хочешь?
  Я не ответил, молча, посмотрел на него взглядом серийного маньяка-убийцы. Он понял и отстал. Вика юркнула в машину и захлопнула дверцу. На улице стоял февраль, соответственно было холодно, а в машине было тепло. Звучала тихая музыка. Включив передачу, я плавно тронулся с места.
  - Нравится мне моя работа!
  Произнесла она задумчиво.
  - Только ваши мужские приставания надоели до смерти.
  Я пожал плечами и продолжал ехать. Она замолчала. Ехать было не далеко, она жила на улице Дмитрия Ульянова. Возле её дома остановил машину. Она с удивлением оглянулась.
  -Я не говорила Вам свой адрес!
  Подозрительно посмотрела она на меня. Так мне показалось.
  - Но есть и сердце!
  С пафосом произнёс я, устремив на неё честный взгляд кота на сметану. Она всё увидела, улыбнулась, поблагодарила и вышла из машины ...
  
  Вычислив график её работы, встречал её каждый вечер после работы. Как истинная женщина она сначала отказывалась, но скоро машину, меня и розу на сидении воспринимала как должный атрибут. Даже перешла на "ты". Так и продолжались наши платонические отношения. Но у меня не было дров, которые, спасаясь от зова природы, колол товарищ Челентано. Ему было хорошо! Мне было хуже.
  На восьмое марта она работала, я, как обычно, встретил её после работы. На сидении машины её ждал большой букет роз и маленькая коробочка. Вика открыла её и замерла. На тоненькой ажурной цепочке висели два сердечка. Одно было с бриллиантом, другое сердечко с изумрудом. Тогда, как и сейчас хорошее золотое изделие было дефицитом. Это чудо ручной работы досталось мне от одного из моих подопечных. Подарок был с намёком.
  Один человек, ювелир по профессии, уезжал на свою историческую родину. Он дал подписку о сотрудничестве и ехал не с пустыми руками. Я решил вопрос с таможенной службой, а он подарил это для моей жены. Излагать ему свою биографию и семейное положение было глупо, как глупо было, и отказываться от этого подарка. Поэтому просто, не жеманясь, взял эту вещь и сунул в аппарат для уничтожения бумаги его агентурное дело с распиской о сотрудничестве. Так отблагодарив его. Но для кого был предназначен этот подарок, запомнил, вот он мне и пригодился. Вика с восторгом рассматривала золотое изделие. Потом поцеловала меня в щёку. Я возмутился. Это за такой подарок и ..., о своём недовольстве сказал ей:
  - Могла бы и в губы!
  Она мне ответила:
  - А ты сам виноват! Не пристаёшь, домой к себе не приглашаешь! Даже в гости ко мне на чашку кофе или чая не напрашиваешься!
  Обиженно заявила она. Я уже не однократно говорил, повторю снова:
  "Женщин понять не возможно!"
  А Вика не молчала, она атаковала.
  - Или ты женат? Или нет квартиры?
  Подозрительно спросила она, внимательно смотря мне в глаза.
  - Я холост и говорил тебе об этом ещё в первую встречу. А насчёт квартиры ты права! Ни московской прописки, ни квартиры, у меня нет, поэтому я коварно и кручусь возле тебя!
  Ответил я и сгрёб её в объятья. Она даже сопротивлялась! Вот и пойми, что они хотят? Долгий поцелуй только в кино бывает долгим. Когда хочется рубить дрова он заканчивается быстро. Закончился и этот.
  Вика отстранилась от меня и заплакала. Я сидел и молчал. Просто не знал, что говорить или делать. Вика успокоилась сама и начала рассказывать о себе. У неё двое детей. Девочка 12 лет и мальчик 9 лет. Училась в институте гостиничного хозяйства. Вышла замуж. Жили хорошо. Муж окончил Московский авиационный институт и работал в аэропорту "Шереметьево". Получили трёх комнатную квартиру. Купили машину. Всё было хорошо до того чёрного дня 1982 году. Муж возвращался с работы. У ехавшего сзади грузовика отказали тормоза, он сбил машину мужа. Тот погиб на месте. С тех пор она одна.
  Её отец военный, мать домохозяйка. Она и помогает ей с детьми. Живут её родители на улице 1905 года. Дети сегодня у родителей.
  Я слушал молча. Обычная история жизни, но в её словах был и намёк. Его понял ..., развернул машину и повёз Вику к себе.
  Моя холостяцкая квартира ей понравилась. Сначала она настороженно осматривалась в ней. Не обнаружив следов женского присутствия, успокоилась и быстро освоилась. Утром я отвёз её к родителям, сам поехал на работу.
  Так началась моя семейная жизнь. Сначала мы иногда ночевали только у меня. Потом начали ночевать и проводить время у Вики. Она переживала, как меня примут её дети, но всё прошло нормально. Первое время они относились ко мне настороженно. Как к врагу-захватчику, но я был находчив и коварен. По выходным если Вика работала, я с ними ходил в кино, парки, музеи. Если Вика была выходной, мы гуляли вместе. Так и ассимилировался. Называли меня они по имени и на "ты". Вика возмущалась. Я улыбался. Потом это ей надоело, она и перестала третировать детей.
  Мальчика я записал в секцию самбо, девочка уже до меня занималась в теннисной секции. Я помогал им делать уроки, проверял сделанные ими домашние задания. Вот и стал семьянином. Разговоров о том, что бы оформить наши отношения, у нас с Викой не возникали. Вика понимала, что двое взрослых детей отпугнут любого мужика. Поэтому и молчала, не желая опять остаться одной. Материально она была обеспечена. Работа кормила не плохо. Она не бесилась от жира, не голодала, ей просто было одиноко. Я тоже просто жил, не забивая себе голову этими проблемами. Так было проще и удобней.
  
  1 мая Вика работала, а 2 мая мы поехали к её родителям. Отец Вики генерал-майор преподавал картографию в Высшем командном училище. Принял меня как курсанта, только не поставил по стойке смирно. Завёл в свой кабинет и устроил допрос с пристрастием, но в таких вещах я разбирался лучше. Поэтому он говорил в основном о себе, а я выдал ему свою детскую мечту. Хотел стать военным! Но не получилось ..., а теперь для армии я уже стар. Из кабинета мы вышли довольные друг другом.
  Матери Вики я помог на кухне, мобилизовал для помощи и детей, выгнав Вику. Выгнал её под предлогом, что она устала вчера на работе и ей нужно отдохнуть. Мать довольная за дочь сразу приняла меня, одиночество дочери её пугало. Родители Вики, всё понимали и лишними разговорами ни её, ни меня не доставали. Её родителям и самой Вике сказал, что работаю старшим инженером в одном из научно-исследовательских институтов. В те времена их было море, нужных и не нужных.
  5 мая был день рождения у жены товарища генерал-лейтенанта. На его празднование мы прибыли всем семейством. Семейный выезд для меня был в новинку.
  Компания собралась не большая. Кроме нас были два генерал-майора МВД в форме с жёнами, подруга именинницы полковник МВД с мужем. На отвороте пиджака её мужа красовался значок депутата Верховного Совета СССР.
  Товарищ генерал-лейтенант тоже надел мундир, его жена и её подруга были в платьях. Но носили они их, как мундиры, женственностью в их походке и не пахло.
  Вика увидела столько генералов и вначале растерялась. Тем более что товарищ генерал-лейтенант жался ко мне, как щенок к матери. Народ знал, где он служит и старался находиться от этого щенка подальше. Именинница и её подруга вместе с матерью генерала занимались детьми. Это занятие выражалось в одном, они усиленно кормили их. Заботой о них восполняя отсутствие своих детей и внуков.
  Вика присоединилась к остальному женскому коллективу, его развлекал товарищ депутат, изредка вздыхая и облизываясь. Хотел сладкого? Но мы ведь только начали пить! Простите, ошибся, хотел сказать есть, а сейчас был перерыв между седьмой рюмкой и следующей. Сиротами стояли мы с товарищем генералом. Моим генералом! В стороне от нас два генерала из МВД были такими же сиротами. Ведомства наши не дружили, ломать устоявшиеся традиции не хотелось. Вечер прошёл хорошо при общем взаимопонимании, которое пришло потом. После нескольких небольших перерывов. Домой мы уехали на такси. ГАИ я не боялся, но боялся доверить себе руль дорогих пассажиров. Дети шли к машине с огромными пакетами в руках. Я им помочь, увы, не мог, сам шёл на автопилоте. Я умею пить, хотя особой любовью к этому делу не страдаю, но в этот день немного отпустил вожжи, впервые был в гостях в роли отца семейства. Походы к родителям Вики не считают за семейные выходы в свет. Именинница тепло простилась с Викой. Поцеловала её и сунула ей записку, со своим служебным телефоном и званием. Приглашала приходить чаще к ним в гости. При этом сама приглашений не ждала, не церемонилась. Приходила к нам домой в любое время, без предупреждения. Однажды я спросил её:
  - Ангелина Петровна! Может Вам ключ от нашей квартиры дать? Вам будет удобней. Кнопку звонка нажимать не надо!
  Она на мгновение задумалась и ответила:
  - Нет! Не надо! Свою кучу ключей с работы таскаю. Обойдусь!
  Так она стала частым посетителем у нас дома. Забирала детей к себе, возила их на тренировки. Даже к родителям Вики приезжала. Так как она была женщиной простой, то и явилась в форме. Отец Вики увидел женщину генерала и растерялся, не знал, как с ней поздороваться. Вот так я нашёл приключения на свою голову, совершив семейный выход в гости ...
  ... В тот день, мои мучения с приездом домой не закончились. Дома уложив детей спать, Вика устроила мне допрос:
  - Кто эти люди? Откуда ты их знаешь?
  Мне было очень тяжело, сопротивляться допросу сил не имел, поэтому признался сразу:
  - Я их внебрачный сын!
  - Чей?
  Не сдавалась она. Хотя и видела моё тяжёлое состояние. Я думать не мог и сказал:
  - Обоих!
  Вика отвернулась и надулась. А я воспользовался этим моментом и быстренько уснул. Знал, что долго дуться она не умеет и снова примется за допрос. Вот и воспользовался моментом, её вопросы так и остались вопросами.
  После брака с Зиной твёрдо знал своё место. Хотя прошедшие годы изменили моё имущественное положение, но к девушкам хороших родителей относился настороженно. Понимал, что не прав. Генерал-майор начинал с лейтенантов. Ему досталось и счастье помотаться по маленьким отдалённым гарнизонам. Потаскать с собой и всю семью по просторам нашей тогда необъятной Родины, прежде чем попасть в Москву и стать генералом. Но как говорят:
  "Ожёгся молоком. Дуешь на холодную воду!"
  Целый год присматривался к Вике, пока не успокоился. Так и жили. Иногда мне казалось, что вместе мы жили всегда. Это почему?
  
  Однажды у Вики образовались отгулы, совпавшие с каникулами у детей. Я тоже решил устроить себе каникулы, отдохнуть вместе со всеми. На работе взял неделю в счёт отпуска, написав рапорт предоставить мне её по семейным обстоятельствам. Сидеть дома не хотелось, с моей подачи договорились съездить в Киев. Мне хотелось проведать отца и могилу матери, были ещё кое-какие дела.
  Дети были в восторге. Ехать так далеко на машине? Это здорово! Выехали рано утром. Я не стеснялся и давил педаль газа от души. Вика тоже имела права, я и пускал её за руль. К шести часам вечера мы были у дома отца.
  Оставив детей у отца, я с Викой поехали на квартиру, где жил работник Севера. Мой близнец, но с другой фамилией. В квартире всё было покрыто пылью. Понятно, северянин был на Севере. Нас это не испугало, навели порядок и легли спать. Дождавшись пока Вика уснула, я и занялся этими кое-какими делами, опорожнил тайники, подготовил оружие и деньги к перевозке.
  Утром оставил Вику с детьми в доме отца. Вдвоём с отцом мы поехали посетить кладбище, убрали на могиле матери. Проведали ещё одну могилу. С грустью я отметил, что этих дорогих моей памяти мест стало больше, умер муж тёти сестры моей матери. Да мы стареем, жизнь проходит ...
  Вернулись с кладбища, пообедали, помянули всех усопших. Ещё вчера по приезду я позвонил Павлу Васильевичу и Борису Валерьевичу, мы договорились о встрече в нашем ресторане в 18.00. Отдельный кабинет я заказал. Свою машину оставил возле квартиры доброго северянина. Тогда машины воровали тоже, но меньше, да и была она у меня не новой, вот и не боялся её оставить.
  К 18.00 мы с Викой и детьми были в ресторане. Мои друзья в парадных мундирах с орденами прибыли в пять минут седьмого. С ними был и мой бывший начальник отдела Герой СССР молодой полковник. Они приехали с торжественного собрания и были при полном параде.
  Павел Васильевич обнял меня и чмокнул в щёку.
  - Только не целуйте взасос!
  Вскрикнул и изобразил страх, прошептал:
  - Тот Генсек уже умер!
  Все рассмеялись. Павел Васильевич передал меня другим и подошёл к детям и Вике. Мальчику вручил коробку с железной дорогой, девочке куклу с набором нарядов. И как узнал? Когда успел? Понятно чекист! Вике он поцеловал руку и сказал:
  - Да, у нашего, парня, губа не дура! Такую красавицу, отхватил! Да и дети, что надо! И главное на всё готовое! Ну и жук! Эх, был бы, я моложе, да без лысины, точно отбил бы!
  Тут я отвлёкся от приветствий и влез в разговор:
  - Во-первых. Были бы моложе, то не были бы генералом и таким наглым тоже не были бы. Во-вторых, Лидия Владимировна услышит последние волосы, вырвет. В-третьих, я могу за такое могу и забыть кто Вы!
  Павел Васильевич поднял руки и склонил голову:
  - Всё перечисленное тобой меня и останавливает. Сдаюсь! Ну а уж своего "бэби" могли соорудить? Или времени нет?
  Вика, покраснела.
  - Что вы говорите? Старая я!
  - И это говорите вы? 25 летних старух в своей жизни я не встречал!
  Возмущенно воскликнул он. Умеет старый ловелас обращаться с женщинами!
  Вика счастливо улыбнулась. Комплименты женщины любят. Не напрасно говорят, что женщины живут эмоциями и ушами.
  Все уселись за стол. Дети с сожалением отложили подарки. Ели они с такой скоростью, что я посоветовал им не проглотить тарелки и вилки, но они не обратили внимания на мои слова. Спешили поскорее сбежать из-за стола к своим подаркам. Мы хорошо поужинали, Павел Васильевич сыпал тостами, Борис Валерьевич как обычно наполнял рюмки и фужеры. Было легко и хорошо. Я обратился к полковнику:
  - А ты пристроился! Начальство тебя усыновило!
  Он улыбнулся и ответил:
  - А ты думал! Кто-то сбежал и таких друзей бросил. А место бросил хлебное! Вот я и подсуетился, пристроился. Теперь они мне карьеру сделают! Соображаешь?
  Рассмеялись вместе. Уже выпили за дружбу, за здоровье, за удачу. Было уже почти восемь часов вечера, вот и стали прощаться. Друзьям нужно было домой, это был праздный день, и дома их ждали их родные. Нам тоже было пора, рано утром нужно было выезжать домой. Домой! Да теперь дом мой был в другом месте. Свою местную "семью" я не посетил, о своём приезде не сообщил. Почему-то решил этого не делать ...
  Павел Васильевич отдал свою "Волгу" доставить нас к месту временного обитания. Водитель старый знакомый поприветствовал меня по уставу, здороваясь, он сказал:
  - Здравия желаю!
  В ответ я просто пожал ему руку, сохранял конспирацию перед Викой, усадив детей, мы вслед за ними забрались в машину. Дети внимания на нас не обращали, были заняты подарками. Так их занятых своими подарками мы и оставили в доме моего отца. На наш с Викой отъезд они внимания не обратили. Счастливые!
  Временно предоставленная машина отвезла нас на мою или точнее моего двойника квартиру. Утром нужно было рано вставать, поэтому спать решили лечь раньше. Решить решили, но не выполнили. Как и все женщины, Вика сама решившая, что нужно спать, вдруг вспомнила, что у неё есть вопросы:
  - Почему у тебя друзья полковники и генералы? Может ты тоже генерал?
  Последний вопрос произнесла мечтательным тоном. Я ответил ей честно:
  - Увы, не генерал и даже не полковник. Тут тебе не повезло! А насчёт друзей? Я же не спрашиваю, почему твой папа генерал? Ведь мой отец простой рабочий! Вот и пытаюсь компенсировать эту свою неполноценность, дружу с генералами. Это ведь престижно!
  Отвечая на её вопросы, был при деле, старательно подбирался поближе к Вике. Подобрался совсем близко и новых вопросов она задать не смогла. Мы занялись, решением совсем других, гораздо более интересных вопросов. Их решали душевно и долго!
  
  Утром быстро принял душ и уступил ванную комнату Вике. Пока она плескалась и наводила марафет своей внешности, вынес приготовленную заранее сумку, заполненную моим арсеналом и богатством, положил её в багажник машины. Таможен и границ тогда ещё не было, мы жили в одном большом и дружном государстве. Пока возился, Вика вышла из ванной, оделась и мы поехали за детьми. Дети собирались долго, поэтому успел посидеть с отцом. Странно, не виделись долго, а сидели, молча, говорить было не о чём. Каждый жил своей жизнью, и мы постепенно отдалялись друг от друга. Своей старой семье Зине и Виталику не звонил. Почему-то встречаться с ними не хотелось. Хотя вру! Всё знал и понимал. Просто говорить об этом не хочу.
  Но вот сборы закончились. Все сели в машину и тронулись в путь. Мы ехали домой! На педаль газа Вика жала не слабее меня, к четырём часам дня мы уже подъезжали к её дому. Выгрузил вещи и оставил семейство заниматься хозяйством. Сам сказал Вике, что на часик отлучусь. Придумал и повод, нужно съездить на мою квартиру и забрать документы кое-какие документы. Уехал на своей машине, ценная сумка была в её багажнике.
  В своей квартире быстро разложил всё своё богатство по тайникам. Как говорят всё моё, было теперь при мне. Сел в машину и вернулся к Вике.
  Так мы и продолжили жить дальше тихо и спокойно. Приближалось лето, мы дружно планировали, куда поедем летом отдыхать. Но жизнь распорядилась иначе. Так всегда бывает, когда всё идёт хорошо.
  Меня вызвали в кадры, вручили приказ и командировочные документы. Согласно тем бумагам 5 июня я должен был убыть в родной моему сердцу Афганистан. Товарищ генерал-лейтенант ругался с кадровиками, доказывал, что я уже дважды побывал там. Но в ответ ему тыкали график, утверждённый самим нашим председателем, с ним генерал спорить не мог. Устав не разрешал.
  Оснований для отказа от командировки у меня не было. Вот и начал сборы. Нарисовал слонов, продал поросят. Вике сказал, что меня направляют в загранкомандировку в ГДР на завод изготавливающий системы для программного управления станков, которые разрабатывает наш НИИ. Нужные бумаги я подготовил, особо не стараясь, всё равно Вика в них ничего не понимала. Оформил на неё доверенность на свою машину, тогда это можно было сделать только через нотариуса. Ключи от моей квартиры у неё были. Нет, ни о чём плохом я не думал, верил, что всё будет хорошо! Но плохие мысли лезли в голову, начертанной мне судьбы не знал. Тревожить Вику своими страхами не хотелось. Не может же снаряд, попасть дважды в одну воронку? К чему эта пословица поселилась во мне? Так и не понял, но именно ей успокаивал себя, хотя помогало мало. Вика рвалась меня проводить, этого допустить не мог, красноречиво объяснил ей то, что придумал на ходу. Нас перед отъездом собирают на последний инструктаж в КГБ и горкоме партии, поэтому не понятно:
  Как и куда, она собирается меня провожать?
  Она сдалась, поплакала на моей груди и отпустила одного ...
  В назначенное время ИЛ-76 взмыл в небо, унося меня исполнять интернациональный долг. Через положенное время я радостно ступил на аэродром Кушки, с которым простился когда-то навсегда. Бывает и такое счастье, дарованное судьбой.
  Жизнь в посёлке стала ещё веселей, запах перегара уже не маскировали, выпивали теперь открыто и в обед. Шатающихся бездельников стало ещё больше, количество тыловых тружеников возросло. Базар от общего роста посёлка и жителей, тоже не отставал, он разросся и стал настоящим рынком. Продаваемые особые товары уже не прятали, они лежали теперь открыто прямо на прилавках для удобства покупателей. В общем, бардак не уменьшился, а рос как метастазы в поражённом раком организме. Я проведал своих друзей пограничников и таможенников. Пограничник сменил погоны капитан, он получил майора. Таможенник был тот же. Мне они обрадовались, старая дружба не забылась.
  Пару дней я попоил их от души, рассказал столичные сплетни. В общем развлекал. Узнал о выросших таксах, но не забывал и о делах. Приобрёл на базаре нужную амуницию бронежилет, разгрузочный лифчик, кроссовки всё добротного импортного производства. Местного производства были только носки и свитер из козьей шерсти. Каково ночью в горах? Знал. Дважды испытал всё на своей шкуре. Уложил покупки в пятнистый импортный рюкзак и стал томиться в ожидании отправки за речку.
  Счастье долго ждать себя не заставило. В один из дней вертушка унесла меня на ту сторону за границу. Знакомый пейзаж не вдохновлял, радости от поездки не испытывал. Условия изменились и в местах базирования. В этот раз попал в лагерь сводного отряда, к нашим конторским бойцам добавлялись контрактники и солдаты срочной службы. Это вызывало только недоумение, бардак добрался и до этого важного для жизни вопроса. Сам этот лагерь был меньше базового лагеря специальных команд конторы, армейской разведки и МВД, где успел побывать. Условия быта тоже были намного хуже. Большая казарма была разделена на отсеки, команды по пятнадцать человек жили вместе. Оружейная была общей, но в ней стояли пирамиды и шкафчики отдельно для каждой команды.
   Отдельное здание занимал склад вооружения и боеприпасов, вещевой и продовольственный склады занимали половину большого щитового здания. На его второй половине разместился штаб отряда. Там я получил всё причитающееся мне по карточке. В штабе отряда начальник штаба вручил мне приказ о назначении меня командиром сводной группы. Под кодовым названием "Кодар-17", это был и позывной для радио связи. Узнав, что я уже в третий раз исполняю свой долг, помощи братскому народу начштаба меня долго не мучил. Выдал карты закреплённого за группой квадрата и объяснил стоящие перед группой задачи. Их было две. Первая задача была знакомой. Привычная разведка, поиск караванных троп, лагерей "духов", наблюдение за всеми передвижениями людей в отведенном районе. Вторая задача была старой и одновременно новой. Предписывалось уничтожать караваны теперь без различия, чей караван, правительственный или моджахедов. Теперь у нас здесь не было друзей. Правительственные чиновники растаскивали все поступающие в казну деньги, не задумываясь и не стесняясь. Понимали к чему идёт. Политическая обстановка ухудшилась, с правительственных войск дезертировали уже не единицы солдат. Теперь это были десятки солдат и офицеров. Они не просто дезертировали и разбегались, они уходили и уносили своё оружие и боеприпасы. Потом вливались в отряды "духов" или организовывались в свои отряды. Народ уже не поддерживал своё правительство, поэтому в форме правительственных войск могли быть и враги. Так всё смешалось, что не разберёшь.
  Группу мне обещали сформировать за три дня. Баклуши быть не хотелось, свободное время использовал на пристрелку оружия, изучение карт района и оборудование нескольких тайников для своих нужд. Уже приобрёл пагубную привычку "несуна". Стал страдать этой болезнью, как и весь народ. Чем был хуже других?
  
  Через три дня группу сформировали. Когда я их выстроил, мгновенно понял, что меня не обманули. Группа действительно была сводной, точнее сказать сбродной. По принципу с миру по сосенке и будет густой лес. Если не присматриваться ...
  Три лейтенанта только успели окончить училище погранвойск, но были добровольцами. Ещё два лейтенанта были профи! Имели солидный стаж! Отработали год стажёрами в конторе. Два старших лейтенанта вообще, были "волкодавами" работали в районном отделении нашей конторы в не большом городке на Севере, оперативными уполномоченными по надзору за паспортным режимом в особых районах. И ещё был капитан боевой парень из политотдела. Он сразу назначил себя замполитом и начал воспитывать личный состав, проводил политзанятия и политинформации. Это были люди из моей конторы. А ещё было в сводной группе семь человек из армейской разведки. Два прапорщика уже два года служили в ограниченном контингенте. Три сержанта были здесь уже чуть больше год, если считать ещё и три месяца учебной подготовки, то старослужащие были налицо. Двое рядовых этим, увы, не блистали. Один после окончания трехмесячной подготовки на Кушке. Второй имел стаж службы больше, к сроку в учебном подразделении он добавил ещё целый месяц. Понимаю, что не совсем объективен. Ведь это смотря где быть, в некоторых точках это действительно огромный срок. Но эти парни там в таких точках не были, им пока везло.
  Передавая мне, списки группы начштаба горестно вздохнул и развёл руками. Он всё понимал, но других людей ему взять было негде. Он дал мне неделю на подготовку группы, это был добрый жест с его стороны.
  Делать было нечего. Плакать? Жаловаться? Кому? Только себе! Это знал, поэтому ныть перестал и занялся личным составом. Прапорщики были опытными добросовестными ребятами, их назначил пулемётчиками, а двух солдат определил вторыми номерами к ним.
  Двое из лейтенантов после училища прилично стреляли, они получили снайперские винтовки. Три сержанта тоже были не плохие бойцы, но они демонстративно "сачковали" снисходительно посматривая на меня. Их мысли были написаны на их лицах, и я их прочёл без труда:
  "Салага ты мужик! Хоть и майор!"
  Хотелось лечь и завыть от всего этого, но хотелось и жить! Такое знаете не простое желание, заполняло меня всего, оно и руководило мной, моими дальнейшими действиями. Первым делом приказал снять накладки на погонах со знаками различия. Все выполнили приказ, молча, только самозванец замполит взбунтовался и возмутился:
  - Коммунист и офицер от врага не прячется!
  Я объяснил ему, что мы не простые воины, мы разведчики! Привёл примеры из фильмов о войне. Когда разведчики уходили в тыл врага они снимали и сдавали всё. Погоны и документы, личные письма и фотографии. При этом они все были коммунистами и комсомольцами. Он поворчал и сдался, такие фильмы он тоже видел. Начались трудовые будни ...
  
  ... С утра после завтрака направились на стрельбище. Зловредные сержанты попросили показать, как им нужно стрелять. Я показал. Стрелял с двух рук, с положений лёжа, сидя, стоя. Стрелял из штатных пистолетов и автомата одиночными и очередями. Вся группа меня поняла, как нужно стрелять. Понял и я, что с борзыми сержантами нужно было срочно что-то делать. Иначе они сядут на голову и будут большой проблемой.
  Объяснить им кто здесь главный? Решил на доступном и понятном этим парням языке. После обеда и провёл занятие по рукопашному бою. Дал по ножу каждому из сержантов и предложил нападать на меня. Парни они были здоровые, сильные, самоуверенные. Моё предупреждение, что работаем в полный контакт, встретили с удовольствием и начали атаковать меня ...
  Сначала они ехидно улыбались. Потом получили по носам и увидели свою кровь. От такого озверели, но это помогло им мало. Знал, что такие наглецы уважают только силу и не церемонился с ними бил в полную силу. Они достать меня не могли, ни ножами, ни кулаками, ни ногами, не помогло даже их численное превосходство. Через минут десять вся троица корчилась на земле, с трудом дыша и подвывая от боли. От дальнейших занятий в этот день я их освободил. Поддерживая друг друга, с трудом сохраняя равновесие и делая длительные остановки для отдыха, они медленно ковыляли к казарме. Остальных я отправил лазить на небольшую горку не далеко от лагеря. Выдержали нагрузку этого дня только прапорщики.
  Вечером подкараулил момент, когда в курилке были только три сержанта я вошёл к ним.
  - Можете не вставать! Будете продолжать вести себя нагло? Искалечу!
  Спокойным голосом сообщил им. Один из сержантов поднял голову и посмотрел мне в глаза.
  - А не боишься? Пули летают быстро!
  С кривой ухмылкой сказал он.
  - Вот, завтра ты и это проверишь!
  Спокойным голосом ответил ему и хищно улыбнувшись, продолжил:
  - Дам тебе шанс убедиться, что я быстрее!
  Прекратив на этом дискуссию, покинул курилку.
  Утром группа построилась и бегом покинула территорию лагеря. У подножья небольшой горы, где вчера тренировались, остановил бойцов. Сержанты стояли в строю и настороженно наблюдали за мной. Выстроив всех в одну шеренгу, встал перед строем и заговорил:
  - Сегодня покажу вам, что человек без оружия может справиться с вооружённым противником. Покажу вам это лично я, работать буду с вооружённым "противником", имеющим боевые патроны.
  Во время своего выступления достал из своей кобуры табельный пистолет, вынул из него обойму, показал всем, что она с патронами. Вставил её на место и протянул пистолет вчерашнему оппоненту-сержанту. Он не шелохнулся, пистолет не взял, криво улыбнулся и сказал:
  - Да я понял! Я раню или убью командира и пойду под трибунал? Спасибо! Не хочется!
  - Наверно ты прав!
  Ответил ему я. Над этой стороной показа не подумал, колебался не долго.
  - Ну, этот вопрос сейчас решим, волноваться не стоит.
  На листе бумаги набросал приказ о проведении занятий с применением боевых патронов. Под ним перечислил всю группу и дал каждому расписаться. Бумагу вместе с пистолетом я протянул сержанту:
  - Думаю этого тебе достаточно? Расстояние выбирай сам!
  Сержант взял бумагу, внимательно прочёл её, расписал, сложил и спрятал в карман. После этого осмотрел пистолет, передёрнул затворную рамку, посылая патрон в ствол, отвернулся и отошёл метров на двадцать от меня.
  Остальная группа столпилась на некотором расстоянии за его спиной. Все стояли и смотрели на меня с недоумением. Понятно, все думали, что майор тронулся умом, но я был в своём уме. Когда-то ещё на учебных курсах в Чернигове инструктор по рукопашному бою научил нас "качать маятник".
  Простым языком это значит, двигаться к противнику хаотично меняя направление своего движение, его амплитуду, угадывать направление выстрела. По лицу противника, его мимике, движению ствола. Угадывать и уходить с линии огня. Мы тогда много тренировались, это было интересно и у меня делать это, получалось очень неплохо. Приобретённое умение старался не терять и постоянно тренировался. Конечно, не под пулями. Во время учёбы на курсах перед переводом в Москву я его продемонстрировал, по разрешению инструктора тренировался с однокурсниками. Вот и надеялся, что былое умение не растерял, кроме того знал, что сержант стрелок не очень. Так, что шансы остаться живым я имел не плохие.
  Сержант был извергом и поставил условие. Двигаться к нему, согласно договорённости мог только после его первого выстрела. Он наслаждался этим своим преимуществом, медленно целился, старательно наводя пистолет на моё мужское достояние. Я считал, что расставаться мне с моим достоянием рано и старательно качал маятник. Наконец сержанту надоело издеваться, он выстрелил. Меняя траекторию движения и раскачиваясь, я бросился вперед. Два других выстрела сержант произвёл подряд, надеясь просто попасть куда угодно, но я уже был около него. Ногой я достал по его мужским признакам. Отомстил за его покушение на моё хозяйство! Правый кулак впечатал в его висок, а левый кулак впечатал в губы. Результат моих действий сказался сразу. Обливаясь кровью из рассеченных губ, он упал на землю и застыл без движений. Стояла тишина. Только насекомые жили своей жизнью. Бойцы стояли оцепенев. Я подобрал свой пистолет, вынул обойму, выщелкнул патрон из патронника. Он упал на землю, нагнулся, поднял его. Вытер от песка, вставил в обойму. Обойму вложил в рукоятку пистолета и убрал его в кобуру.
  Всё это я проделал не спеша, давая бойцам время прийти в себя.
  Но моя не торопливость им не помогла, они так и стояли не шевелясь. Камней вокруг и без них было предостаточно. Увы, они этого не понимали, и мне пришлось крикнуть на них:
  - Всё! Кино окончено. Вперёд! А вы останьтесь!
  Указал на сержантов. Остальные повернулись и побежали к горке. Сержанты стояли, скосив глаза на неподвижного товарища. Их мысли понял и сказал:
  - Жив он! Не дрожите! Оттащите его в тень и приведите в чувство. Вперёд! И помните, что я вам обещал. Или тоже хотите попробовать выступить в роли стрелков?
  Они отрицательно покачали головами и бросились выполнять мой приказ. Я повернулся и побежал догонять убежавших к горке бойцов.
  Ещё пять дней группа упорно тренировались. Сержанты были послушны и прилежны. Остальные напуганы, но делали всё без вопросов и понуканий. Неделя прошла, подарок начштаба закончился, и настало наше время включаться в работу. Получив сухой паёк, на пять дней, группа вышла на патрулирование отведенной ей территории. Начались обычные будни жизни на войне. Первый месяц нам везло. Мы лазили по своему участку, трижды обнаружили логова и скопления "духов". Действовали строго по инструкции. Отошли на безопасное расстояние и вызвали авиацию, но этого расстояния для нашей безопасности не хватило. Рассчитали всё верно, но авиаторы накрыли район больше указанного в моих координатах. Это за ними водилось, усердие у них поощрялось. Пришлось бежать прочь со всех сил, еле удрали ...
  Кроме этого дважды вступали в бой с охраной караванов, но они были мелкими. Постреляв "духи" обычно уходили прочь. Очевидно это была разведка обстановки в районе. Доложил начальнику штаба об этих происшествиях и высказал свои предположения. Он подумал и согласился. Поэтому три каравана мы пропустили, последив их маршруты движения и отметив места удобные для атак. После прохода этих караванов случилось невероятное дело. Наступило затишье! Создавалось впечатление, что "духи" покинули наш район. Это было из области сказок. От своих кишлаков "духи" далеко не уходили. Но общая картина была именно такой. Спокойной и сказочной!
  Второй месяц мы караулили обнаруженные тропы спокойно. Ещё дважды по ним прошли одинокие перевозчики травки, мы их не трогали. Четыре раза дали возможность спокойно переночевать и пройти группам "духов". Создали видимость спокойного участка, на соседних участках воевали по полной программе, громили всё и всех. Но только заниматься караулом тропы нам не давали. Не однократно мою группу бросали на помощь другим группам. Дважды мы помогли отбиться конвоям. Участвовать в боевых столкновениях и не нести потери? Такого в реальной жизни не бывает, но группе везло, за прошедшее время в группе было всего трое раненых. Молодой лейтенант получил пулю в руку. Она была гуманна, прошила мягкие ткани, кость не задела. Он лежал в лагерной медсанчасти. Старшему лейтенанту и молодому солдату повезло меньше. Первому осколок мины выпущенной "духами" из миномёта распахал бедро. Второй получил очередь из автомата почти в упор. Бронежилет спас ему жизнь, он отделался несколькими сломанными рёбрами. Но одна ударила в локоть, раздробив сустав.
  Их обоих отправили в базовый госпиталь в Кандагар, сделали операции. Старшего лейтенанта отправили в госпиталь в Ташкент. Солдата отправили в Москву. Искалечили молодого парня! Но мы были на войне, а здесь и калечили, и убивали. Счастье было, если оставался жив, остальное было не так важно, жизнь очень желанна, когда знаешь, что потерять её просто ...
  
  От разведки поступило донесение, что ожидается большой караван с оружием, но маршрут его движения был не известен. Все нервничали. Москва предупредила об ответственности за этот караван. Что это такое? Говорить лишне и так понятно.
  Мне обещали пополнить группу, но обещать жениться и жениться это вещи разные! Причина была объективной, людей не хватало. Поэтому мы и оставались в уменьшенном составе. Время шло. Заканчивался третий месяц моей командировки. В строй вернулся молодой лейтенант. Все шутили. Тринадцать это сила! И дошутились, накликали ...
  Девятого числа пришло сообщение, на соседнем участке обнаружили караван, который ждали. Его сопровождала целая толпа "духов". Двигался он медленно, петляя на местности, а вскоре разделился на три части. К охране присоединился ещё один отряд подошедших "духов". Эта расчленённая змея дошла к квадрату перед районом нашего отряда и распалась на два каравана, которые разошлись разными тропами. Один из них продолжил двигаться по территории зоны ответственности нашего отряда. Командование отряда приняло решение, этот караван пропустить к участку, охраняемому моей группой и там брать. Остальные группы нашего отряда перебросили на участок моей группы. По разведданным с караваном был отряд "духов" численностью в 6-7 десятков стволов. Вместе с остальными группами отряда прибыл и командир нашего сводного отряда. Он и руководил всей операцией. Моей группе поставили задачу, закрыть тропу за караваном, пропустив его. Мы заняли позицию. Два звена, "стаканов" и "крокодилов", МИ-24 и МИ-24Д с подвесными гондолами ГУВ-1 и ГУВ-8700 ждали нашей команды, экипажи не покидали вертолётов. Сутки прошли в ожидании.
  Наконец показался передовой дозор "духов". Двигался караван в уже известном мне по прошлой встрече с караваном порядке. Тактику движения караванов "духи" не меняли. Если быть объективным нужно отметить она была очень хорошей. Не спеша занимали свои места "духи" команды прикрытия и только после этого появилась тягловая сила каравана, лошади, мулы. Часа через два показался хвост этого каравана. Взвилась сигнальная ракета, закипел жаркий бой. Хвост каравана попытался повернуть назад, но понес потери и залёг. Плотный огонь "духов" не только не давал нам продвинуться вперёд, он был таким плотным, что не возможно было поднять голову, а тем более высунуться. Впереди зажатого каравана звуки выстрелов начали захлёбываться, затем доносившаяся канонада вспыхнула с новой силой. Позже узнал причину этого перепада. Две передние наши группы были атакованы "духами" с тыла. Атакованный нами караван вызвал помощь. Наше положение становилось тяжёлым. Долго ли передовые группы выдержали бы такой огонь? Кроме того ведь могли подойти ещё отряды "духов" и тогда всем бы был просто ..., но подоспели вертушки.
  Одно звено атаковало отряд "духов", который атаковал наши передовые группы со спины. Второе звено вертолётов заняло эшёлоны по высоте и пошли по широкому кругу. Не давая моджахедам возможности отступить, досталось и каравану. "Духи" были нормальными вертикально ходящими и атаки вертушек не любили, это их мнение поддерживали и мы. Точнее те, кто сам хоть раз попадал под удары родных вертушек, такой опыт как уже говорил, имели многие. Особенно тоскливо было попасть под раздачу штурмовых МИ-24 разных модификаций, а уж с несущими гондолы с пулемётами, пушками, гранатомётами? Это было "туши свет"! Но в тот момент я "духам" не сочувствовал, а злорадствовал над их проблемой. Уцелевшие моджахеды, кому очень сильно повезло, разбегались как тараканы. Караван полёг практически весь. Наш огонь прекратился, стрелять было не по кому. Мы могли осмотреться и подвести свои печальные итоги. Бойцы занялись нашими ранеными и убитыми. Первых перевязывали, делали обезболивающие уколы, укладывали удобней. Вторых заворачивали в плащ-палатки. По очереди всех сносили к ровной площадке, где мог сесть вертолёт.
  Наши потери были большие. Двадцать четыре убитых и двадцать шесть раненых, из них девять тяжелораненых. Это из пяти групп! Практически 2/3 всего нашего отряда! Пять человек получили царапины. В их числе и мой капитан, самозванец замполит. Пуля, чиркнула ему по щеке, но он тремя перевязочными пакетами обмотал голову и гордо красовался перед всеми.
  Мою группу тоже не обошли потери, 13 число не счастливое. Эту примету и подтвердили "духи". Один из молодых лейтенантов лежал на площадке без сознания среди раненых. Старший лейтенант сидел там же и баюкал перевязанную руку. Ещё троих завернули в плащ-палатки, заменившие саваны. Не повезло ребятам! Подведя итог потерям, пошёл к останкам каравана. По дороге подобрал "ГЛОК". Он был близнецом того другого, что лежал у меня в Москве, в тайнике в моей квартире. Считаю, братья должны быть вместе!
  Подобрал ещё два понравившихся мне ствола. Это были 15-зарядный "Браунинг" 38 калибра и 8-зарядный "Браунинг" 22 калибра. Вместе с запасными обоймами они отправились в мой мешок. Пули 20 калибра пулемётов вертушек разорвали тело одного из "духов", под остатками тела лежал не большой кожаный баул. Я вытянул баул и оттёр с него кровь. Оглянулся по сторонам, за мной никто не следил. Расстегнул найденный баул. Знакомые президенты смотрели на меня с упаковок американских рублей сквозь пластиковую банковскую упаковку. Я закрыл баул и сунул его в свой мешок. Снова воровато оглянувшись по сторонам, но вроде бы беспокоился напрасно. Все были заняты поисками трофеев. Мои действия прошли не замеченные, но мой мешок уже имел подозрительный вид. Поэтому со сбором трофеев я уже закончил, только из чистого интереса пошёл дальше. У трупа одной из лошадей увидел распоротый тюк. Из него вывалились и теперь лежали на земле пачки по 50 и 20 долларов, но меня смутило то, что они были россыпью без банковской упаковки в целлофан. Да и в обычном тюке? Не останавливаясь возле тюков с подозрительными бумажками, прошёл дальше, уходя от запаха крови, мух и изуродованных тел. Выйдя на чистое место, сел на камень метрах в двухстах от залежей добра.
  
   Послышался рёв двигателя, прилетевшая вертушка, МИ-8, заходила на посадку. Села. Открылась дверь. По лестнице спустился генерал, явно из нашей конторы. За ним вывалилось четверо "глаз и ушей". Прибыли родные! Как тяжело нам было без вас! В вертушку начали грузить раненых и оружие, наше и трофейное. Загрузили быстро. Вертушка взревела двигателями и взлетела. На посадку зашла вторая, прилетевшая за это время "командирская" МИ-8. В это время "глаза и уши" бегали мимо разгромленного каравана. Как сторожевые псы они отгоняли наших бойцов, не успевших удрать самостоятельно. Обыскивали убитых "духов", осматривали тюки. Один наткнулся на разорванный тюк с американскими рублями, подозвал второго. Тот взял несколько пачек осмотрел их. Оставил одну в руках, а остальные небрежно бросил назад к генералу. Подошёл и протянул ему пачку долларов. Тот разорвал её, достал одну купюру, "глаза и уши" начал, что-то ему объяснять. Генерал слушал и вертел в руках купюру, потом отдал купюру и разорванную пачку своему собеседнику и махнул рукой. В вертолет загрузили часть тюков с оружием разбитого каравана и тюки с непонятными деньгами. Двое "глаз и ушей" залезли в вертолёт. Вслед за ними в "командирскую" вертушку сели генерал, командир нашего сводного отряда и оставшиеся двое из "глаз и ушей". Место в вертушке ещё было, и они забрали всех поцарапанных. Нам приказали загрузить в третий, последний МИ-8, уже круживший над нами, наших убитых и оставшиеся тюки каравана, самим затем топать своим ходом на базу. "Командирская" вертушка взлетела и в сопровождении двух "стаканов" улетела. Последний "мишка" сел, мы забросили в его оставшиеся тюки, погрузили тела своих убитых. Он взлетел, сделав круг над нами, направился в сторону базы. Звено "крокодилов" ещё раз по большому кругу прочесало местность над местом боя, выпустило остаток снарядов с гондол и улетело вслед за остальными. В двадцать четвёртых есть десантные отсеки на восемь душ, но или они были заняты, или ещё по какой-то другой причине об этом не говорили. Не зависимо от званий, мы были рядовыми рабочими этой войны, задавать вопросы, требовать объяснений мы не имели права. Поэтому получив приказ следовать в место расположения своим ходом, молча, козырнули и отправились в обратный путь пешим ходом. Шум винтов вертушек унёсся вдаль и вскоре затих. Оставаться на месте боя было глупо и опасно, хозяйственные "духи" скоро наведаются сюда ...
  Из пяти команд численностью 74 человека осталось 19 человек, уставших и измотанных. Оставшись без начальства, мы немного расслабились, побурчали, вздохнули и двинулись в путь. Остатки моей команды шли последними. Уже начинало темнеть. В горах темнеет быстро, идти по горным тропам в темноте может только самоубийца. Мы ими не были, и через час остановились на ночлег. Я первым заступил на пост, охраняя лагерь со стороны расщелины, нижний пост на тропе занял один из лейтенантов чужой группы. Остальные разделили смены и легли спать. Устали все страшно, поэтому отключились мгновенно. Старшим нашей сводной группы назначили подполковника. Из пяти командиров групп уцелели мы двое, но он был старшим по званию вот и командовал нашим отрядом. Точнее его остатками, всеми уцелевшими в этом бою ...
  
  Дождавшись пока лагерь успокоиться, я выбрал укромное местечко, накрывшись плащ-палаткой, включил маленький фонарик, вынул из вещмешка и открыл баул. Мой трофей ...
  Знакомые банковские упаковки содержали по десять пачек сто долларовых купюр в каждой. Их было четыре. Под ними лежали пачки с купюрами по 50 английских фунтов. Их тоже было четыре. Ещё, в бауле в углу стояла плоская коробка из пластмассы. Достал, осмотрел и задумался:
  "Может быть это мина? Хотя вряд ли! " Дух" вёзший это по их меркам был одет прилично, значит, рядовым бойцом он явно не был. Стал бы он класть себе мину? Да, нет! Логичней было заминировать баул на открытие. Ёлки-палки! Как я об этом не подумал?"
  Холодный пот выступил на лбу. Решил не останавливаться и совершать глупости дальше, зажмурил глаза и открыл коробку. Ничего не произошло и я, выждав несколько мгновений, осторожно открыл глаза. На бархатном основании лежали женские украшения и четыре кольца. Они были изумительной красоты! Теперь глаз не закрывал, а рассматривал всё внимательно.
  Первыми рассматривал колье и наручный браслет. Прямоугольники из золота составляли основу, на них были напаяны квадратики из белого золота. Острые их углы были направлены на грани прямоугольников. В центре каждого квадратика были пять лепестков цветка из золота. Эти лепестки цветков были усеяны осколками бриллиантов. В центре одного цветка был вставлен изумруд, в центре второго цветка вставлен рубин, так они чередуются через один. Красивая вещь!
  Рядом лежали две ажурные цепочки с кулонами.
  Первый кулон был тонкой работы, с бесчисленными завитушками причудливой формы. В центре его была овальная пластина, на которой лежала золотая ящерица. Её глаз был из изумруда, а более мелкие изумруды шли от головы до кончика хвоста. Такие же мелкие изумруды шли по бокам.
  Второй кулон тоже не подкачал. На прямоугольной ажурной пластине была изображена выпуклая рыба, её глаз украшал рубин, а плавники были украшены осколками бриллиантов. Рядом лежали кольца и серёжки. Четыре комплекта. Их украшали, бриллианты, изумруды, рубины.
  Всё это упаковал в свой заплечный мешок. Теперь он уменьшился и в глаза не бросался. Баул и коробку спрятал в расщелине, завалив камнями. Очень надеялся, что найдут их только наши потомки-археологи, через сотни лет. Вот будет им удача!
  Я всегда считал, что о потомках должны заботиться мы сами, уже сейчас. Свой долг исполнил.
  Остаток времени моего дежурства прошёл спокойно, разбудил своего сменщика и улёгся на его место. С рассветом мы наскоро перекусили и двинулись к лагерю. К обеду второго дня вошли в лагерь, помылись и отобедали уже горячей пищей в столовой. Нам дали три дня отдыха. Их использовали рационально, два дня отсыпались и отъедались. Третий день у нас украли "духи", они сошли с ума и озверели. Не считаясь ни с чем, нападали на конвои, отдельные гарнизоны и блок посты. Обстреливали большие лагеря и даже города. Заставляли нас метаться, как крыс попавших под яркий луч мощного фонаря. Так продолжалось беспрерывно почти месяц.
  Мы падали с ног, спали на ходу. Нормально отдохнуть времени не было. Целыми днями стрельба, непрерывные атаки "духов". Ночами обстрелы и постоянное ожидание появления врагов. Измотаны все были до предела. Думаю это и была причина случившегося, моя группа напоролась на засаду. Нарвалась глупо, но так всегда и бывает ...
  
  ... Блок пост располагался на горном перевале, он охранял проходившую через этот перевал дорогу, заняв площадку над перевалом. Охрана дороги обеспечивалась силами взвода мотопехоты и одной САУ (самоходная артиллерийская установка). Капитан был начальником этого блок поста, лейтенант командиром взвода и прапорщик командиром САУ все вместе они составляли мозговой центр блокпоста.
  Оборону своего объекта они разместили грамотно. Площадка, где размещался блок пост, с трёх сторон обрывалась в пропасть. Широкую четвёртую сторону полукругом прикрывали окопы взвода мотопехоты. Два БМП (боевая машина пехоты) с пулемётами прикрывали фланги. БТР был установлен за бруствером в центре, он перекрывал оба фланга и центр. За бруствером в тылу окопов стояла САУ. Огнём орудия и пулемётами она создавала ещё один рубеж огня. Всё было установлено и рассчитано грамотно, но уже почти год на блок пост никто не нападал и не обстреливал. Народ обленился и обжился, ну, как у нас и положено. Поэтому внезапное нападение "духов" и серьёзные потери вызвали панику, среди защитников блокпоста. Им крупно повезло только в одном. Авиация была занята и её не прислали. А то бы врезали всем и им, и "духам", по полной программе мало не показалось бы. Но отсутствие авиации компенсировали тем, что всем находившимся поблизости группам приказали идти на помощь подвергшемуся нападению "духов" блокпосту. Мы тоже получили такой приказ так, как были в этом районе, поблизости. Выполняя его, ускоренным темпом мы шли к месту боя с "духами", да, увы, не дошли ...
  Трое шедших впереди бойцов передового дозора: прапорщик, солдат и молодой лейтенант погибли сразу, нарвавшись на плотный огонь в упор. Капитан и старший лейтенант, шедшие первыми в голове группы тоже получили хорошую порцию свинца, но успели укрыться за валунами. Остальные бойцы группы мгновенно упали за камни и открыли ответный огонь. Я шёл последним, одна из "слепых" пуль, щёлкнула по моему бронежилету. Было больно, но не смертельно. Упав, осмотрелся и отполз за ближайший валун. "Духи" вели огонь со всех сторон, укрывшись за валуном, открыл ответный огонь. Повоевать мне дали не долго, последнее, что увидел это упавшую гранату, дотянуться до неё не мог, откатиться было некуда. Успел сжаться в комок, зажмурить глаза ..., ощутил удар, и наступила темнота.
  В себя пришёл от боли. Уложенного на плащ-палатку меня тащили к вертолёту. Свой мешок держал мёртвой хваткой, так и не выпускал из рук. Отдал только своему бойцу уцелевшему после этого боя. Лазить по чужим мешкам при живом хозяине? Негласный кодекс чести считал это самым страшным преступлением, если кто-то преступал его и "крысятничал"? Наказывали жёстко, невзирая на чины и звания содеявшего это. Об этом знали все, знал это и я. Свой мешок отдал бойцу без колебаний, тем более что это видели многие.
  Окончательно в себя пришёл уже в госпитале. Недалеко от нашего лагеря стояла мотопехотная дивизия и при ней развернули полевой госпиталь. Там я и оказался. На следующий день на обходе хирург сказал:
  - Под счастливой звездой родился майор! Получил ты два осколочных ранения. В ногу и бедро. Первый осколок разрезал мышцу икры. Рану я зашил. Второй впился в бедро, артерий не задел. Его удалил. В общем, ты отделался достаточно легко, но потерял много крови, поэтому и слабость. А так ни чего страшного, полежишь пару недель и будешь, как огурчик.
  Остатки моей группы, получившие ранения были здесь же. От них узнал, что нас отбил подошедший взвод армейской разведки. Они ударили по "духам" в последний момент нашего скоротечного боя, с боку. Те ввязываться в дальнейший бой не стали, поспешно отошли. Это и спасло нас и остатки, защитников блокпоста. О троих погибших уже знал. Капитана и старшего лейтенанта отправили в стационарный госпиталь в Кандагар, их раны были сложными.
  Через неделю я уже хромал, опираясь на костыли по госпиталю. Раненый народ, едва начав шевелить конечностями, обольщал санитарок и врачей женского пола. Мужик оклемался! Давайте бабу!
  А я был не стандартным и занимался другими делами. Пользовался неразберихой и бардаком, лазил по картотеке, архивам и канцелярии госпиталя. Порядок и то относительный был только с хранением спиртосодержащих медикаментов. Раненых привозили круглосуточно, персонал был измотан да его и не хватало.
  Поэтому раскрытые кабинеты никого не удивляли, а закрытые на примитивные замки для меня не были преградой. В столе комнаты архива нашёл печать и различные бланки. В отдельной коробке лежали карточки с подколотыми удостоверениями и военными билетами офицеров и солдат, скончавшихся от полученных ранений. В этих документах нашёл карточку и удостоверение погибшего майора. Он был из Корсунь-шевченковской мотострелковой дивизии Киевского военного округа.
  Привлёк он моё внимание тем, что в карточке значилось, холост, родственников нет. Был он на год младше меня. Не высокое звание его объяснялось просто. Он закончил только среднее командное общевойсковое военное училище и больше в науку не лез.
  Подумал и взял его документы. Здесь же в канцелярии заполнил извещение в его часть по месту ее дислокации. В извещении сообщалось:
  "Майор после полученных ранений признан "не годным к дальнейшей службе". Направлен в головной госпиталь посёлка Кушки, для дальнейшего лечения и прохождения медкомиссии".
  Направление в головной госпиталь и историю болезни я нарисовал, списывая всё с аналогичных историй болезни. Сделал отметки в продовольственном и денежном аттестатах. Всё было сделано как надо.
  Правда, для этого пришлось напроситься в помощники пожилой задёрганной женщине ведавшей канцелярией. Я честно отработал у неё неделю, пока меня не выписали в мою медсанчасть для амбулаторного лечения. Так в нашем лагере и проболтался до конца командировки. Ещё хромая получил в штабе отмеченную командировку, аттестаты и сопроводительные документы. Утром летящий на Кушку вертолёт принял меня и мой мешок на свой борт.
  
  Я улетал от этой, всем уже опостылевшей не понятной войны. Хоть и раненый, хромающий, но живой и не калека. Мне повезло, я искренне рад был своей удаче. В душе верил в бога и в судьбу, наверно это они меня сберегли, был этому очень рад и благодарен.
  На Кушке всех пассажиров этого рейса "из-за реки" ждала обычная процедура пограничного и таможенного контроля. Знакомый майор-пограничник и таможенник приветствовали меня, как дорогого родственника. Я положил на стол конверт, таможенник смахнул его в ящик своего стола. Успел заметить, что там лежало довольно много конвертов. Дело было поставлено на поток, желанным пассажиром был не я один. Что только парни не тащили на Родину!
   Но в основном везли оружие. Позже оно и заговорило, разя граждан нашей страны и ближайшего зарубежья. Это и была цена деньгам, деньгам в конвертах, лежавшим сейчас в столе таможенника. Но так жила вся страна. Брала взятки, не задумываясь о последствиях. А о чём думал я? Тоже ангел!
  В первую очередь перекусил в гарнизонной столовой и отправился на местный рынок. Подарками натолкал большую сумку. Набрал на всех стандартный набор. Женщинам кофточки из ангорской шерсти, духи, халаты. Мужчинам, ручки, коньяк, сигареты, свитера, тёплые халаты. Детям куртки, портфели, наборы шариковых ручек. С упаковкой всего и провозился до вечера. Вечером плотно поужинал и улетающий на Москву ИЛ-76 забрал груз "200", раненых отправляемых в московский госпиталь и среди улетающих счастливцев меня.
  Через сутки стоял на Подмосковном аэродроме. Кругом лежал снег, было - 27 градусов и до Нового года оставалось ещё две недели. Плотнее запахнув, купленную на Кушке кожаную куртку на меху пошёл вслед за остальными попутчиками к КПП. Мы расселись в стоявшем там автобусе и поехали в Москву ...
  На Ленинском проспекте у перекрёстка попросил водителя автобуса остановиться, вышёл из тёплого салона. Перешёл боковую дорожку на улицу Дмитрия Ульянова и направился к Викиному дому.
  На звонок в дверь детский голос ответил:
  - Мамы нет! Дверь открывать она не разрешает!
  Потом подошла девочка и спросила:
  - Кто это?
  Я с выражением ответил:
  - Это бедный, голодный, околевший прохожий! У-у-у! Привёз вам подарки в обмен на пищу, тепло и крышу над головой. Но могу и уйти! Попросить пристанища у других детей...
  Договорить я не успел. Двери квартиры распахнулись и две фигуры повисли на мне, радостно, повизгивая. Вместе мы затащили мою огромную сумку. Вика была на работе. Дети накрыли стол, с интересом посматривая на сумку. Что бы их не мучить достал подарки.
  Мальчик получил куртку, портфель, ручки и жвачки. К куртке он отнёсся прохладно. Девочка наоборот схватила куртку, кофточку и умчалась примерять обновки.
  Парень использовал момент её отсутствия и забрал у неё жвачки.
  Я занялся приготовлением ужина. Время летело быстро и не заметно.
  Раздался щелчок дверного замка, строгий голос Вики разнёсся по квартире:
  - Почему не спите? Я же говорила вам! Когда вы должны быть в кроватях!
  Дети, размахивая подарками, выскочили к ней. Затем вышёл я, увы, горячей встречи не получилось, скомкав её, вручил Вике предназначенные ей подарки. Вика их небрежно положила на диван, начался ужин. Он не затянулся, все молчали, думали о своём, вскоре Вика отправила детей спать. Надутая она вошла на кухню и сразу бросилась в бой:
  - Ты мне не звонил, не писал. Что я должна была думать?
  Изрекла она в женской манере смертельной обиды. Слова оправдания я придумывал всё время обратного пути и сейчас выдавал ей свои заготовки:
  - Любимая всё очень легко объяснить. Мы жили в общежитии при заводе всё время, в город нас повезли в последний день. До этого я упал и повредил ногу. Лежал две недели! Искать откуда, можно позвонить? В тот последний день не мог. Бегал, высунув язык со всеми вместе по магазинам, хотел порадовать вас подарками, импортными уже говорил тебе, что в обычные дни нас в город не пускали. ГДР дружественная нам страна. Но заграница! И руководитель нашей группы был, сама знаешь откуда! Как доверенное лицо своей организации он с нас глаз не спускал, следил за каждым нашим шагом.
  Во-вторых. Все письма домой нужно было сдавать руководителю нашей делегации в не заклеенных конвертах. Он и его помощники, треугольник, их читали и решали, можно отправить или нужно переписать, убрав то, что они сочтёт лишним. Я и так не люблю писать письма. А если ещё и под такой коллективной цензурой? Рука не поднималась!
  Далее она засыпала меня коварными вопросами:
  - Сколько женщин было в нашей группе? Какого они возраста? Какой размер у них груди? Сколько женщин работало на заводе? Какие они?
  И ещё бесконечный список подобных вопросов. Вначале я старательно отвечал, но вскоре допрос мне надоел. Обиделся, помылся и лёг спать. Через пару минут притворился спящим. Вика зашла в спальню в халате. Покрутилась, душевно погремела. Я честно сопел, изображая глубокий сон и наблюдая за ней. Увидев, мой крепкий сон она сдалась. Ушла в большую комнату разбираться с подарками. Их подбирал старательно. Шерстяной костюм. Укороченный пиджак в комплекте с брюками и юбкой. Белая нейлоновая кофта с жабо. Итальянские высокие сапоги. Тонкий кожаный плащ на меховой подстёжке. Два флакона французских духов. Так, что ей было чем заняться. Она всё примеряла, довольно мурлыча. Вот под это мурлыканье я и уснул, уже не притворяясь, честно ...
  
  Утром Вика отправила детей в школу, их возни и сборов не слышал, проснулся, ощутив прижимающееся ко мне тёплое женское тело. Дальше спать было не правильно. Со всей душой мы отметили мой приезд. Да так душевно! Что только мельком взглянули на часы и пулей вылетели из кровати. До прихода детей из школы оставалось двадцать минут.
  Быстро оделись и навели порядок. Вика начала накрывать стол, при этом горестно переживала, что не успела продемонстрировать мне привезенные мной подарки. Я её успокоил, сказал:
  - Всё, что ты продемонстрировала мне в кровати, было превосходно! Мне это понравилось гораздо больше, чем демонстрация твоего одетого тела.
  Звонок в дверь прервал возникшую дискуссию. Пришли ученики.
  Мы все вместе пообедали. За столом дети с восторгом рассказывали, как в школе приняли их обновки. Организовав меня на уборку и мытьё посуды, Вика погнала детей делать уроки. Справившись с возложенными на меня работами, я поехал на свою квартиру. Заполнил тайники привезенным имуществом, взял из рублёвой заначки десять тысяч. Понял, что за полгода Вика привыкла к машине. Что бы избежать обид, нужно было покупать ещё одну машину.
  Из своей квартиры я позвонил товарищу генералу. Сообщил о своём приезде и договорился о встрече в субботу.
  Этим вечером мы собрались поехать к родителям Вики. Сборы были долгими, целый час бедная девушка не могла решить проблему. Что одеть? Брюки или юбку? Хотелось одеть и сапоги, и всё остальное ..., я ей не мешал. Наконец выбрались. Викиной матери подарил кофту и духи, её отцу ручку и бутылку коньяка. И целый вечер кормил всех байками, врал про жизнь в ГДР. Врал вдохновлено и красочно все остались довольны. Так и закончился этот день. В то, что я уже дома, всё ещё не верил. Казалось это очередной сон!
  На следующее утро поехал в контору. Сдал командировочное удостоверение, написал отчёт, получил деньги. Мне предоставили две недели отпуска по ранению.
  Написал рапорт на положенный отпуск, получил ещё 45 суток, не считая дороги. В общем ближайшие два месяца был свободен. Закончил дела в конторе и поехал на автомобильный рынок. Походил, посмотрел машины. Мне понравилась ВАЗ-2106 золотистого цвета, с хозяином мужчиной 53 лет мы договорились о цене. Он сел за руль моей машины, я сел за руль его и мы поехали. Двигатель машины, на которой ехал я, работал чётко, она хорошо слушалась руля. Мою машину мы оставили у Викиного дома, а сами поехали в ближайший комиссионный автомобильный магазин. Оформили справку-счет, я расплатился с продавцом, довёз его до ближайшей станции метро. Высадил и поехал в ГАИ.
  Викин паспорт взял ещё вчера вечером, справка-счёт на машину была на её имя. В ГАИ знакомый начальник дал команду и мне быстро оформили все документы. Даже прикрутили номера. И я поехал домой.
  Вечером после ужина Вика начала атаку на мою машину. Она рассказывала мне, как ей удобно было с машиной жить в этой жизни. Я её выслушал, а потом сказал:
  - Ну, так и езди ..., на своей машине! А то приросла к моей машине!
  - У меня бедной девушки нет машины!
  С горечью на мгновение смешавшись, произнесла Вика.
  - Нет? Я понимаю, что это не красиво, но в серванте я нашёл ключи и документы на машину. Ты завела себе любовника?
  Произнёс я и устремил на неё подозрительный взгляд. Вика хотела уже ответить мне. Она даже набрала воздух, но тут что-то сообразила и бросилась к серванту. Ключи и документы, о которых я говорил ей, лежали сверху. Она взяла их, внимательно прочла документы, а затем, не говоря и слова, бросилась одеваться. Уже в дверях спросила:
  - А как я узнаю машину?
  - Можно по номеру, а можешь по велению сердца!
  Важно изрёк я уже ей в спину. Она, не дослушав меня, уже умчалась. Вернулась через час и бросилась мне на шею.
  - Задушишь!
  Простонал я, легонько вырываясь из её объятий.
  - У тебя будет две машины! Но не будет меня.
  Она отпустила мою шею.
  - А где ты взял деньги?
  Спросила Вика. Я честно признался ей, что как бдительно нас не охраняли, проявив, хитрость и ловкость я связался с иностранной разведкой. Сообщил им страшную государственную тайну, о том, что люблю её! И что она спит со мной. Добавил и кое-какие подробности. За эти сведения иностранная разведка выплатила мне большую сумму. Вот откуда у меня деньги!
  Вика махнула рукой. Пожив со мной это время, она поняла, что ответы на некоторые вопросы она не получает. И с этим уже смирилась.
  Уже в кровати она вспомнила мои слова, про заведенного ей любовника и спросила:
  - А ты ревнуешь?
  - Ты забыла? Меня зовут Отелло!
  Вскрикнул я и схватил её за горло. Больше вопросов не было, Вике было не до вопросов. Приобретение ей машины отметили с похвальным старанием.
  В субботу поехали к товарищам генералам. Вика настояла, что бы ехали на её машине. Объяснила, что так мне будет комфортней, я могу расслабиться, выпить. А она приносит себя в жертву, ради меня! Будет нашим водителем, так и решили.
  Приехал в гости и начал процедуру подношения подарков. Женщинам вручил кофточки из ангорской шерсти, обоим товарищам генералам женскому и мужскому по авторучке. Товарищу генералу ещё вручил свитер и бутылку французского коньяка. За столом Вика сетовала, в каких тяжёлых условиях я провёл полгода. Женский генерал смотрела на неё подозрительно, думала, что Вика вешает им лапшу на уши. Где я был и где служил? Она знала. Потом поняла, что лапша висит на Викиных ушах! Плюнула слушать её и занялась усиленным кормлением детей.
  Товарищу генералу Вика могла говорить и о космосе, и о косметике. Он умел слушать, не слушая при этом сохраняя заинтересованный и внимательный вид. Настоящий профессионал!
  Новый год встретил в настоящем семейном кругу. Вика не работала. На школьные каникулы женский генерал взяла детям путёвки в Ленинград от их министерства. Девять дней мы с Викой отдыхали, ходили в театры, музеи. Один раз посидели в ресторане. Пригласив товарищей генералов.
  Ходить в рестораны Вика не любила, ей хватало и работы в ресторане.
  За это время я и документы товарища майора прошли медкомиссию в госпитале имени Бурденко. Моё заключение было хорошим! "Здоров. Годен. Для дальнейшего прохождения службы. С товарищем майором было хуже. Его признали "Не годным для дальнейшей прохождения службы. Его комиссовали, присвоив третью группу инвалидности. Он стал инвалидом войны ...".
  После прохождения комиссии он был направлен в Киевский военный округ для оформления документов. Но в новой жизни товарища майора было и радостное событие. Он женился на Вике! Это было записано в свидетельстве о браке, но она о своём счастье ещё не знала. Пока.
  Закончились школьные каникулы, дети пошли в школу, а я засобирался в Киев. Проведать отца и решить вопросы товарища майора. Бросить инвалида я не мог! Была снежная и холодная зима, но я решил ехать машиной. Выехал утром. Сильно не гнал и к ночи был в Киеве.
  
  Три дня наносил визиты и раздавал подарки. Наконец сумка опустела, и я успокоился, смог осмотреться и подумать. У всех была своя жизнь, свои заботы. Я и мои интересы, моя жизнь, были далеко. С грустью понял, что отдаляюсь от друзей, выпадаю из их жизни. Увы, так всегда и было. Что-то теряешь, что-то находишь. Кого-то теряешь, кого-то находишь ...
  Ещё до этого, среди встреч и визитов выкроил время, позвонил в военкомат, записался на приём к военкому под фамилией товарища майора.
  В назначенное время сидел в приёмной военкома, ждал своей очереди. Наконец меня вызвали, я вошёл в кабинет. Военком, полковник лет 56, встретил меня радостной улыбкой, скосил глаза и прочёл в списке мою фамилию. После чего вежливо осведомился, чем может мне помочь. Я улыбнулся и протянул ему папку из моего личного архива компромата. В ней была выписка из протокола допроса одного арестованного, справки из архива Советской Армии и ещё кое-что. В самом низу, под всеми бумагами лежало моё удостоверение. Он всё прочёл и скис. Исчезла улыбка, на лбу выступила испарина. Полковник лепетал, что подал рапорт об отставке и ждёт приказа. О внуках и больной жене, о своих болезнях. Я слушал молча. Он повторил всё по второму кругу и умолк. Повисла тишина.
  Прервав, нависшую тишину сказал:
  - Вы всё сказали? Значит, всё осознали, свои ошибки и свои грехи признали. Это хорошо! Ваше раскаяние вам зачтётся, если Вы поможете органам, то органы забудут об этой Вашей ошибке. Так как?
  Военком перевёл дух и ожил. Он заверил меня, что помочь органам это его гражданский долг! И он свято выполнит его! Честное коммунистическое!
  Я протянул ему другую папку с документами инвалида-майора. Он внимательно просмотрел их. Во время его знакомства с документами, сказал ему, что если будут трудности с паспортом, то этот вопрос решу сам. Но военком был очень любезен и заверил меня, что начальник районного отдела милиции его друг, проблем не будет. Убрав папку, он попросил зайти через три дня и если его не будет на месте, то забрать готовые документы у его секретаря. На этом мы простились навсегда, я был уверен, что документы получу у секретаря. Три дня провёл в хлопотах. Квартиру северного работника сдал. Квартиранты могли вселиться после моего отъезда. С квартиросъёмщиком договорился, что деньги за съём квартиры он будет отдавать отцу. Тот уже был на пенсии и эти деньги ему пригодились бы. Хотя меня не покидала уверенность, что моя сестра доберётся до них, как добиралась и до пенсии отца. Но это было дело её совести, что-то изменить я не мог.
  В назначенный день был в приёмной военкома. Его секретарь, не молодая женщина, сообщила, что товарища военкома на месте сейчас нет, он в городском военкомате. Я назвал фамилию майора и сказал, что должен быть пакет у неё для меня. Она открыла ящик стола, достала из него пакет и протянула его мне.
  К пакету была приколота записка, военком извинялся за своё отсутствие. Если есть у меня вопросы и нужда? То просил звонить. Здесь же были указаны его рабочий и домашний телефоны. Поблагодарил секретаря и покинул военкомат.
  Дома вскрыл пакет и просмотрел его содержимое. Новый паспорт. В него были вложены два листочка, форма ?6 и ? 15. С места жительства инвалид-майор был выписан, в связи с переездом на постоянное место жительства, по месту прописки его жены. Пенсионное удостоверение. Из него узнал, что майору-инвалиду назначена пенсия в 109 рублей 65 копеек. Удостоверение инвалида третьей группы. Там была запись: "Инвалидность назначена по состоянию здоровья и частичной утрате трудоспособности в результате ранений полученных при ведении боевых действий в составе ограниченного воинского контингента Советской Армии в республике Афганистан". Открепительный лист в военкомат и отдел социального обеспечения по новому месту жительства. Два удостоверения на медали. Одно на боевую медаль "За отвагу". Второе удостоверение на медаль "За воинскую доблесть при исполнении интернационального долга". Последним документом из пакета я достал свидетельство о браке. Естественно везде на всех документах были мои фотографии. Всё было сделано как надо. Вечером сделал два звонка.
  Позвонил военкому домой. Поблагодарил и сообщил, что соответствующими органами инцидент забыт, он может служить дальше спокойно. Второй звонок сделал Вике. Сказал ей:
  - Выезжаю завтра. При этом везу тебе только один подарок. Себя!
  Она ответила:
  - Я согласна на этот подарок! Получить его я готова, немедленно ...
  Утром едва начало светать двинулся в дорогу. Дорогу домой! В одиннадцать часов вечера я открыл дверь Викиной квартиры. Она меня ждала. Накрытый стол на кухне и натюрморт, бутылка водки и вина, а посредине стола стояли свечи. Теперь это называется романтический ужин. Дети спали.
  Мы поужинали. Я рассказал все новости о знакомых. Потом Вика потребовала подарок. Я и сам за ней скучал, поэтому пошёл навстречу пожеланиям трудящихся. На следующий день Вика работала, а я занялся делами.
  Позвонил в городской паспортный стол, поинтересовался, как попасть на приём к заместителю начальника, назвал фамилию.
  Мне ответили:
  - Сегодня должен был принимать граждан начальник паспортного стола, но он заболел. Поэтому приём будет вести интересующий меня заместитель. Узнав об этом, многие из записанных на приём граждан отказались. Поэтому можете приходить, но если у Вас серьёзный вопрос, то лучше подождать начальника или записаться на приём к другому заместителю.
  Я поблагодарил. Из совета стало понятно, что мой знакомый авторитетом не пользовался, но для меня это роли не играло. Я собрался и поехал. Приёмная находилась на первом этаже старинного здания, вход был свободным. Я зашёл. В углу большой пустой комнаты за столом сидела девушка-секретарь, она откровенно скучала. Увидев меня, девушка приободрилась. Хоть какое-то разнообразие в этом скучном дне.
  
  Подошёл к ней, поздоровался и сказал:
  - Вот пришёл на приём. Можно?
  Она вздохнула и нажала кнопку селектора.
  - К вам посетитель!
  - Пусть войдёт!
  Ответил ей голос из динамика.
  Я и вошёл. За большим столом уставленным телефонами сидел человек, в форме с погонами полковника милиции. Это был пополневший капитан уголовного розыска из города Хмельницкого, участник моей первой операции. Той операции по поимке бежавших из тюрьмы особо опасных рецидивистов.
  Не поднимая глаз, полковник предложил мне стул.
  - Слушаю вас!
  Произнёс он, продолжая изучать бумаги.
  Я сел на предложенный стул у приставного столика, достал пачку "верблюда" и закурил. Запах дыма и наглое поведение посетителя заставило полковника поднять голову и посмотреть на наглеца. Сначала его лицо выражало возмущение. Затем, когда он узнал меня, на его лице появилось удивление и радость. Он вскочил со стула, вытянулся и громко выпалил:
  - Здравия желаю!
  Его рёв наверняка был слышен и в приёмной. Но он пошёл дальше, нажал кнопку селектора и тоном большого начальника произнёс:
  - Я занят! Не беспокоить!
  - А никого и нет!
  Язвительно ответила девушка, но он на её слова внимания не обратил. Полковник рассказал мне всё о себе и своих буднях. Он постоянно тренируется, стреляет в тире и готов к выполнению любого задания конторы передового отряда партии! Даже с риском для жизни, смерти он не боялся ...
  Дождавшись конца его речи, протянул ему папку и объяснил, что нужно. Он многозначительно посмотрел на меня, кивнул и начал смотреть бумаги, окончив их изучение, снял трубку телефона и набрал короткий внутренний номер.
  - Зайди ко мне, я в приёмной!
  Коротко бросил в трубку. Прошло минут десять. В углу комнаты открылась дверь и в приёмную вошла женщина лет тридцати. Китель с погонами капитана был расстегнут. Под ним белая форменная рубашка обтягивала большую грудь. Короткая юбка и туфли на высокой шпильке выставляли на обозрение стройные ноги. Лицо немного подкачало.
  - Чего надо! Не мог сам зайти? Уработался?
  Злым голосом осведомилась капитан у полковника. Моё присутствие её не смущало.
  Полковник вскочил, подбежал к ней, схватил под руку и, прижавшись к её уху, громко забубнил:
  - Это тот человек ..., из органов ..., он руководил той операцией. Ну, я вам всем рассказывал!
  Я понимал. Его однообразный рассказ уже надоел всем. Он давно перешёл в разряд выдумки. А тут вдруг нарисовался живой человек из приевшейся легенды! О его бесстрашии и сообразительности им этот ..., прожужжали все уши. Интересно то, как!
  Полковник протянул ей мою папку, объяснил, что нужно сделать. Кивнув головой, капитан медленно развернулась, явив мне свой обтянутый юбкой зад. Медленной походкой манекенщицы она направилась к выходу, давая мне возможность полюбоваться и своим задом, и своими ногами. Смысл был прост, авось клюнет!
  Дождавшись её исхода, полковник доверительно сообщил:
  - Дочь замминистра, нашего! Сами понимаете ...
  Развёл он руками, объясняя грубое поведение капитанши в начале разговора, и продолжил рассказ о своих занятиях и тренировках. Прерывая свой рассказ, он с радостью вспоминал нашу совместную работу, снова возвращался к своим тренировкам. Внезапно вспомнив, с гордостью достал из своего портфеля несколько книг и показал их мне:
  - Вот готовлюсь к делу. Читаю труды по психологии, военному искусству и тактике боя. А также учусь стрелять в темноте, на звук шагов!
  Я слушал его и думал:
  "Последнее он делает зря. Он и так был смертельно опасен для окружающих. А теперь? Стал смертельно опасным и для самого себя".
  Еще минут сорок он изводил меня своими рассказами и мыслями. Я терпел. Наконец пришла капитан. Она принесла папку с документами и сказала, что всё сделала. Форму ? 1 сейчас заполнят, она уже позвонила в районный паспортный стол и вызвала начальника. Он скоро приедет и заберёт все справки форму ? 1, ? 6 и ? 15. Предложила обращаться и заходить к ней лично ..., если будут вопросы, но можно заходить и просто так ...
  Я поблагодарил её и галантно поцеловал руку. Убирать её она не спешила, подарив мне томный, многообещающий взгляд. Полковника она игнорировала, а он это воспринимал как должное. Его папа и тесть были на пенсии, теперь он был никто. Такова незавидная участь "золотых" детей. Я попрощался и, покинув его, поехал домой.
  Дома открыл папку и просмотрел документы, находившиеся в ней. Раскрыл паспорт отставного майора-инвалида, он был прописан у своей жены, по Викиному адресу. Вика перешла на фамилию мужа, это сообщил мне её новый паспорт. Всё было сделано, как просил.
  Ещё три дня прошли в хлопотах. Поставил майора на учёт в военкомате, открыл ему счёт в сберкассе для перечисления пенсии. Ну и конечно устроил его на работу в школу, преподавать гражданскую оборону и начальную военную подготовку. Школа о постигшем её счастье, новом учителе, так и не узнала ...
  Все документы положил в ящик серванта в Викиной квартире, подсунул под самый низ лежавших там документов.
  Отпуск окончился, я вышёл на работу. Здесь меня ждали две новости. За героизм и мужество, проявленное мной, при выполнении ответственного задания партии и правительства, меня наградили орденом "Красного Знамени". Ещё и присвоили пересроченное звание подполковника! Вот радость-то ...
  Вместе с восстановлением справедливости в отношении меня восстановили справедливость и в отношении товарища генерал-лейтенанта, ему присвоили звание генерал-полковника! Я был рад за старшего товарища! Поздравляя его с этим событием, я сообщил ему о своей радости за восстановление справедливости. А он обозвал меня "балаболом и пустомелей". Обидеться на грубость генерала не имел права, согласно пунктам воинского устава ...
  Старшему по званию на обиды младшего по званию ..., в общем плевать. Я свои мысли и сообщил ему, когда мы обмывали новые звания в ресторане, понятно не том, где трудилась Вика.
  Ей исходивший от меня запах перегара, и несколько неуверенные движения объяснил счастьем от постигшей меня радости. Меня перевели на должность ведущего инженера! Повысили и оклад. Теперь с премией буду получать на целых 30 рублей больше! Вот я и отметил с коллегами взлёт своей карьеры.
  Она посмотрела на меня с состраданием. Так смотрят на больного ..., головой, но промолчала. Я заподозрил, что она заодно с товарищем генералом.
  - Никто не понимает и не любит меня!
  Вслух с грустью констатировал я. Вика добрая душа и верная спутница без совета меня не оставила. Посоветовала когда протрезвею обратиться к врачу. Психотерапевту! Может и вылечит? От души поблагодарил её за заботу и сказал:
  - Милая не волнуйся! Эта болезнь половым путём не передаётся. Я узнавал! Звонил в институт имени Сербского.
  С этой обидой и уснул ..., засопел, захрапел ...
  
  Всё это время я жил своими заботами и проблемами. Выживал в Афганистане, оформить документы майору-инвалиду. Будучи занят всеми этими делами, на жизнь страны внимания не обращал. Отпуск это есть отпуск, пребывая в нём нужно отдыхать или заниматься чем-то своим, а не разными глупостями. Так и поступал, но когда вышёл на работу после отпуска был вынужден во всё вникнуть.
  Вник и не обрадовался, ибо в стране творился бедлам. Молодой новый Генсек вещал, что нужно изменять страну, развивать экономику. Выдумывал новые слова и понятия, ратовал за то, что человек может работать хоть сорок часов в сутки и получать сколько хочет. Последнее было понятно, получать, сколько хочешь, это хотели все. Но за двадцать четыре часа суток отработать сорок? Не мог и не хотел никто! Как и птица "говорун" из мультфильма, умом и сообразительностью обладали все!
  Чья-то больная голова придумала выборы на все должности от бригадиров до начальников и директоров предприятий. Получалось, что если начальник требовательный и строгий его могли и не избрать. Ведь самый дружный и самый говорящий народ составляли нарушители, все кому постоянно влетало за их деяния. Лентяи, прогульщики, воришки, пьяницы, они и кричали больше всех, и громче всех. Никакой руководитель не хотел терять свою должность. Теперь все это принимали и закрывали глаза на всё, пока не прошли выборы. Потом эта глупость сама по себе умерла, но вред принесла ощутимый, внесла и свою лепту в развал страны. Но были и другие лепты.
  Появились первые кооперативы. Народ напрягся и понял, идёт золотой дождь! Все директора, начальники управлений срочно через доверенных лиц открывали при своих организациях кооперативы. Налог у кооперативов был смешной 2-5 % от всей выручки. В свои кооперативы сбрасывали всё, что можно и нельзя. В ожидании какой-либо услуги от государственной организации можно было просидеть и месяц. А кооператив при этой же организации делал то, что нужно за пару дней, за те же или чуть большие деньги. Ни кто не обращал внимания на то, что всё делалось из материалов того же предприятия, на его оборудовании и людьми тоже того же предприятия. В руки людей хлынул поток денег. И началось ...
  Разметалось всё подряд. Газеты рассказывали о росте благосостояния народа и гении Генсека. Корреспонденты писали хвалебные статьи о новом Генсеке и ругали прежних Генсеков за их бездарное руководство. Фамилии под этими статьями были фамилиями тех же людей, которые раньше подписывали хвалебные статьи о старых Генсеках, когда они были у власти. Прозрели родимые!
  
  Часть вторая: "Рождение новой страны, появление нового флага, нового герба, новой жизни в новом демократическом государстве с рыночной экономикой ..."
  
  Смысл передовиц, выступлений и речей новых руководителей, демократических лидеров, новых вождей ...
  
  Самый молодой, на фоне остальных членов ЦК КПСС, Генсек, вдохновлённый поддержкой народа, выдвинул идею о реорганизации страны и власти. Партию предложил убрать от руководства страной, подписать новый союзный договор, дающий больше прав республикам. Себя он предложил в Президенты СССР. Как у нас было заведено, высказывание вождя не обсуждалось, а претворялось в жизнь. Партию отстранили от власти, а Генсека выбрали Президентом СССР, единогласно.
  Но оказалось всё не так гладко. Среди членов ЦК имелись и другие мнения, они тоже хотели руководить и уходить из власти не желали. Все вместе они, не смотря на свой преклонный возраст, начали борьбу за место под солнцем и развалили большую страну СССР. Приложили к этому руку и сподвижники нового Президента. Они испугались атак клики своих товарищей, которые теперь именовали себя демократами. Просто закачались их стулья, вот они и решили возглавить неразумный народ, мечтателей. Привычный уклад жизни рушился, многие просто растерялись и забились в щели. В августе 1991 года мы узнали новое слово "ГКЧП". В столицу вошли танки и войска, но здесь и проявилась бездарность наших вождей. Вернее вождя у старой когорты так и не нашлось.
  Позже многочисленные ораторы скажут:
  "Это народ победил! Он встал на защиту демократии и благодаря своему мужеству победил мракобесов! Армия перешла на сторону народа и демократии! Войска отказались выполнять приказ разгонять народ!"
  Придумали всё это с одной целью, что бы скрыть все интриги и торги, которые одни выиграли, а вторые проиграли. Когда и кто считался с народом?
  Выступление ГКЧП было провалено самими чиновниками, они просто спрятались, решили переждать. Главное было вовремя понять, кто победитель и успеть стать в его ряды, остаться у власти хотели все. Поэтому они не спешили выполнять приказы из центра, часто просто тормозили их. А члены ГКЧП растерялись, их приказы не выполняются. Их сотоварищи вступают в торги с врагами, выторговывая себе место во власти и блага. Благодаря всем этим действиям смена власти и обернулась путчем. И не просто путчем, а подавленным путчем! Это некоторым из судьбоносных власти имущих людей стоило не головы и жизни. А более страшной кары, потери власти и хлебной должности.
  Дальше было проще, на местах всё поняли, не тормознули, вот и последовал развал страны братских республик на независимые государства.
  Хотя раньше это всё тоже происходило. Смена власти всегда вещь болезненная, но тогда были личности, решительные, авторитетные, смелые авантюристы. Это они устранили товарища Берию, но здесь перестарались. Объявили его английским шпионом. Чушь! Просто использовали рецепты вождя народов, даже не подумав. Уже келейно убрали Хрущева, а он перед этим убрал своего сподвижника маршала Жукова.
  Но ещё раз повторюсь, тогда были личности! А теперь у власти остались нерешительные трусы. Вот и получили.
  Дальше каждый спасал себя сам, бросив идеалы, идеи, сподвижников. Партия каялась! Отказалась от передового отряда, обвинив его во всех преступлениях, которые он делал под её руководством. Народ, выпуская пар, снёс памятник основателю передового отряда. Вроде бронзовый постамент был виноват в том, что делал его прототип верный сын партии трудового народа. Перед Лубянкой появилась клумба.
  Передовой отряд партии то же каялся в том, что выполнял приказы партии и власти. Можно подумать у кого-то из его членов был выбор! Хотя, как говорили товарищи демократы, выбор у всех всегда есть. Они просто не озвучивали его. Да он был! Пуля в висок от своей руки или пуля в затылок от чужой руки. Или подчиняться и исполнять, но это не гарантировало от второго варианта. Как повезёт! Вот только когда позже, некоторые из этих демократов тоже получили выбор, позор или пуля в висок, они выбрали позор. Выходили с поднятыми руками, сидели в камерах, отвечали на вопросы следователей. Время отца всех народов прошло. Поэтому их не избивали, хорошо кормили, представили комфортные камеры и не расстреляли. Но это ведь они ...
  Не каялись только честные писатели и журналисты. Они внезапно прозрели и начали изобличать всё и всех. Но как показывает жизнь в демократическом государстве всё проще.
  "Собака лает, а караван идёт".
  На конторе отыгрались, ей досталось много чего. Её сразу же переименовали в ФСК и начали урезать. В связи с изменением задач из её состава вывели первые управления со всеми буквами. Разведку. Сократили, урезали и полученную после этих преобразований организацию назвали СВР. Дальше убрали следственное управление, вывели из состава конторы пограничников. Назвали их новое ведомство департаментом пограничной охраны и назначили директора департамента.
  Может это сделали и сознательно? Слишком большими силами и влиянием располагал передовой отряд партии. Да и компромата у него на многих было накоплено немало. А если вспомнить Ежова? Его попытки подмять под себя всех и всё? Вопросов много, но ответов нет. Думаю, их ещё долго или никогда и не будет. Убрали "Альфу" и "Вымпел" подчинив их президенту.
  Провели переаттестацию всего личного состава. Кто не соответствовал новым критериям? Быстро уволили в запас. Хотя не понятно, кто и как определял эти критерии лояльности. Всё те же бывшие партийные руководители и те же чиновники, что правили до этого. Правда, многие сами ушли на вольные хлеба, не дожидаясь приговоров аттестационных комиссий. В стране возникали частные охранные структуры, спрос на готовые кадры из конторы был. Платили там работникам хорошо. Даже действующие сотрудники нашей новой организации и внутренних органов с удовольствием подрабатывали в них. А были и такие сотрудники, которые остались на службе и успешно "крышевали" разные отрасли бизнеса, сливаясь с преступными группами, подминая их под себя.
  В стране появились деньги. Появились и те, кто заставлял всех с ними делиться. В первую очередь это были чиновники, но возникла им и конкуренция. Слово "рэкет" появилось даже в детском лексиконе. Бывшие спортсмены и прошедшие Афганистан теснили криминальных авторитетов, они постоянно воевали между собой, за территории, влияние. Под разборки попадали простые граждане и новая элита, "новые русские". Вот придумали название нового класса!
  Новая власть не зависимого государства с этим новым классом была связана родственными, деловыми, материальными связями и интересами, поэтому она их безопасностью озаботилась.
  В обескровленной конторе создали новую структуру по борьбе с организованной преступностью. Я попал в её состав.
  
  Сейчас немного отвлекусь. В моём рассказе есть пропуски. Я не говорю о талонах на мыло, масло, сахар, водку. Не вспоминаю о бензиновом голоде, ночных стояний людей за бензином на заправках. Не говорю о глупостях и перегибах антиалкогольной компании. Обо всём этом знал, всё это было перед глазами. Но я не рассказываю историю страны, не рассказываю о бездарных действиях вождей, властей и чиновников. Я рассказываю о себе, о своей жизни. Многие события прошли мимо меня, не влияя на мою жизнь, не оставляя в ней следа.
  Отец Зины работал директором большого продуктового магазина, затем работал в районном гастроном торге. Зина и её мать работали в универмаге. Вика работала в большом ресторане. По роду своей работы я имел список заправок, там всегда был бензин для нужд конторы. На работе в те нелёгкие времена нам давали хорошие продуктовые пайки. Поэтому многие из тех трудностей и не коснулись меня лично.
  В моей жизни было много авантюр, часто совершал разные противоправные действия, часто ходил по лезвию ножа, рискуя многим. Зачем так поступал, зачем так делал? Над этим много думал позже, но ответов так и не нашёл, хотя объяснить многое могу. Мою тягу к сбору оружия понимает любой нормальный мужчина, ведь он поступил бы так же, будь у него возможность. Это заложено в каждом мужчине самой природой на генном уровне. С этим всё ясно.
  Мои действия по собственному клонированию, приобретению документов? Это объяснить не могу, хотя впоследствии все эти документы мне пригодились. Назвать это предвидением? Всегда легко после того. Или назвать это своей предусмотрительностью? Всё это будет не правдой, ничего такого я не думал. Просто появлялась возможность, вот я и не проходил мимо, брал всё, до чего дотягивались руки. Это, как и сбор иностранных денег, и ценностей. Какой советский человек мог пройти мимо того, что лежит на земле бесхозным? Я за всю свою жизнь таких людей не встречал. По крайней мере, я не обманывал, не обворовывал людей, не имел дел с криминалом. Даже не воровал у нашего общего родного государства, как делали это все вокруг. Иначе, как объяснить такое большое количество выросших, как грибы миллионеров за такое короткое время. Кто из них сумел изобрести или создать что-то необычное, очень востребованное? Я был не только в моих глазах намного честнее всех этих "новых русских", кто может сказать о моих действиях что-то плохое? Вот так! Да всё было необъяснимо. Что руководило мной? Что толкало это делать? Понять так и не понял. Хотя благодаря этому собирательству иностранных денег мог не думать о голодной и холодной старости, ставшей уделом многих моих сверстников. Людей, которых бросило заботливое, демократическое государство, заставив просить милостыню, собирать бутылки, рыться в мусорных ящиках. Я не был ясновидящим. Но истово верю в одно! Жизнь каждого человека, его поступки определены при его рождении. Его вся жизнь расписана тогда же, кем-то стоящим над нами. Я это говорил, и буду говорить, ибо я в это верю! Да ничего не зависело от меня, просто шёл предначертанным путём ...
  
  Наверно, так мне было начертано, но я не ушёл из конторы тихо в период реорганизаций и сокращений, когда это делали многие. Я просто струсил и испугался начать новую жизнь в 46 лет. Рассчитывал дотянуть до 50 и уйти на заслуженную приличную пенсию. Наивным был! Позже насмотрелся на жизнь пенсионеров и о своём решении не пожалел. Увы, это решение окунуло меня в ту непростую жизнь, с чужими смертями, болью и кровью. Заляпавшись во всём этом по уши, я от такой жизни и конторы потом и сбежал. Нет, меня не замучила совесть, не снились кошмары. Те люди, которым я помог сесть в лодку Харона для переправы в царство мёртвых хорошими людьми не были. Жалости и сочувствия других людей они не достойны. Всё сделанное мной им было лишь малой толикой их искупления за ту боль и горе, что они причинили другим людям. Я просто был карающим мечом в руках своей и их судьбы, выполнял своё предназначение ...
  Но вернусь к своему рассказу о своих делах и своей жизни.
  В этот период я ещё раз воспользовался помощью полковника, заместителя начальника городского паспортного стола.
  Мой клон, работник Севера обратился в милицию с заявлением. У него украли в Москве бумажник и паспорт. Указанный выше товарищ и помог ему без проволочек получить новый паспорт, с вкладышем о гражданстве России и пропиской в Москве. Клон был очень признателен ...
  А в старом паспорте работника Севера "украденном у него в Москве неизвестным лицом" я поставил печать гражданства Украины. Таких умных людей тогда было много. Народ был не глуп и старательно обзаводился паспортами поголовно. Быть одиноким, не прописанным нигде, теперь таких называют "бомжами", работник севера быть не хотел и принял меры. Через районный отдел социального обеспечения нашёл одинокую старушку, не имевшую родственников. Она жила в однокомнатной квартире в трёх этажном доме на улице Вавилова. Северянин заключил договор о её содержании до смертного часа и погребении, его и прописали к ней. Понятно, договор нужно честно выполнять и я нанял женщину ухаживать, убирать, готовить еду, ухаживать за бабушкой. Ежемесячно давал старушке деньги на жизнь и платил женщине за оказанные услуги. Несчастной одинокой старушке я обеспечил спокойную старость. Деньги давал с пенсии, которую платило государство майору-инвалиду. Причин было несколько. Первая это то, что он был виртуален. А нет тела, нет и потребностей, нет потребностей и деньги не нужны. Вторая причина то же была важной, клон помогал клону, жизненная солидарность. Мне это было приятно и было не в тягость.
  В 1996 старушка умерла. Я оплатил похороны и поминки. Собравшиеся старушки очень хвалили внука и мечтали о таком. Спустя некоторое время я сделал в квартире ремонт, попутно сделал и несколько тайников. В эту неизвестную никому квартиру я перенёс свои военные трофеи. Квартира была очень скромной, не имела ко мне никакого отношения. Обстановка в ней тоже была скромной. Диван-кровать, шкаф, небольшой холодильник, телевизор и столик, две табуретки, шкафчик с посудой на кухне. В прихожей вешалка во встроенном в стену шкафчике. Появлялся я там всегда в старой не притязательной одежде. Соседи считали меня тихим алкоголиком, я не протестовал. Но с этим статусом и видимым достатком воров я не боялся. А о "чёрных" риэлторах тогда ещё не знали или я им в поле зрения не попадал. Везло?
  Работой не пренебрегал, успевал везде.
  В этот период мы занимались ещё привычным делом, создавали картотеку преступных групп и сообществ, собирали материалы на всех участников банд. Они и не прятались, действовали открыто. С милицией, прокуратурой и нашей структурой, через денежные подношения наладили крепкие контакты. Об этом мы знали, поэтому работали как шпионы. И это в своей стране! Но такова была действительность, картотеку внедрение хранили в зашифрованном виде, а вербовку агентуры проводили тайно. Пока рэкетиры облагали данью мелкие предприятия, мелких коммерсантов и остальной народ уже новой демократической страны это особо власть страны не волновало.
  Но аппетит приходит во время еды и наши Робин Гуды полезли на банки, большие заводы, полугосударственные большие предприятия. Доли во всех этих организациях имели жившие у власти мужи, а кроме долей там они имели власть в стране. Нам и спустили приказ передавать данные в прокуратуру и милицию. Это было самой большой глупостью, ведь большая часть чинов этих карательных органов находились на зарплате у бандитов, да и в нашей конторе тоже были такие люди. Все эти двойные работники прилежно информировали своих неофициальных работодателей.
  Они не только информировали тех о любых телодвижениях своих контор, но и участвовали в помощи им. Исчезали улики, свидетели меняли показания или умирали. Судьи знали свою незащищённость, да и деньги давали им не малые. Вот они и принимали нужные подсудимым решения. Кто-то выступал против бандитов? Тот быстро получал именную или безымённую могилу.
  Имелись среди бандитов ребята из числа прошедших Афганистан, людей исполнивших свой интернациональный долг, были и просто молодые отморозки. Вот они и убивали всех, не задумываясь и не переживая.
  Пресса с целью увеличения своего тиража и рейтинга с радостью описывала страшные подробности и публиковала фотографии изувеченных трупов. Не отставало и телевидение. Обыватель читал, смотрел и сам себя запугивал. Он был беззащитен и пытался выжить, как мог, закрывая глаза и уши на всё творившееся вокруг, забиваясь в свою раковину. Страх созданный этими статьями и репортажами способствовал росту безнаказанности для бандитов, они и наглели.
  Количество особо тяжёлых преступлений достигло уровня военной статистики. На органы уже никто не надеялся, им просто уже не верили. Тогда в стране как грибы вырастали частные силовые структуры. Службы безопасности, охранные предприятия. Все они получали оружие официально, но они защищали интересы и безопасность только своих хозяев, а народ был брошен на произвол судьбы. Все представляли и защищали его интересы, на словах, но он был никому не нужен на деле. У нас была демократия! И ей мы упивались. Все знали всё! Как и что нужно делать для процветания страны, для хорошей жизни народа, для построения новой экономики. Знали и советовали все, но делал всё один. Вот его и критиковали все. Говорить всегда легче и проще!
  Так же на словах боролись с преступностью. Демократическим путём. Но она этого не замечала, явно не читала газет, не смотрела политических дебатов. Бесполезные потуги юридическим путём уничтожить преступность провалились. Это поняли и те, кто имел право принимать решения. Они дали приказ нашему руководству, увы, устный, устранить криминальный "беспредел" в стране физическим путем. Ликвидацией. Это делалось и после революции и после войны, других путей вскрыть гнойник, не придумал ещё никто.
  
  Приказ получили и работа закипела. Аналитический отдел определил самые криминальные регионы. Определил и наиболее активные группировки в них.
  И здесь без зазрения совести были использованы наработки криминального сообществ. Он первым начал легализовать часть своих "быков", создавать свои охранные предприятия. Кроме того, что часть бандитов теперь на законных правах носила стволы, это была ещё и легализация рэкета. Часть поборов перешла в официальные договора об оказании охранных услуг и оплату этих услуг через банки. Но не оказался и от наличных доплат. Об этом нам доносила агентура. Материалов хватало. Чужой опыт пригодился.
  В Москве зарегистрировали частную охранную фирму, а в обозначенных аналитиками городах эта фирма открыла свои филиалы. Наша новая контора некоторым банкам, учреждениям и людям бизнеса не настойчиво предложила заключить договора с этой охранной фирмой и её филиалами. Директорами фирмы и филиалов стали выведенные за штат работники нашей конторы. Они принимали на работу людей из действующего резерва, отставников конторы. Создавая себе имидж и помогая им жить более-менее достойно. Эти отставники и занимались официальной деятельностью, охраной и решением правовых вопросов.
  При фирме и в каждом филиале был создан оперативный отдел. В его дела не имели права лезть никто, кроме зама директора по оперативной работе. Располагался эти отделы не в помещении фирмы и филиалов, а в других местах, в помещениях удаленных от офиса фирмы и филиалов. Все эти отделы имели свой транспорт, машины с частными номерами, средства связи и официальное оружие. Но они имели технические средства и специальное оружие новейших образцов, не учтённые в бухгалтерских документах. Работники этих отделов были выведенные за штат сотрудники конторы, они должны были действовать автономно. В случае провала контора никого не прикрывал. Помогала нам контора только одним, снабжала необходимой информацией, агентурными данными и специальными изделиями. Ещё если позвонить дежурному по конторе и назвать данные наших удостоверений, то он в зависимости от обстоятельств, мог признать нас сотрудниками конторы. Так же было и с нашими удостоверениями от МВД. При таких условиях работы нужна была и конфетка для нас. Нам её и дали. Нам шёл стаж службы, а самое главное мы были на хозрасчёте, сами устанавливали себе зарплату и премии, сами добывали средства для этого. Сыр в мышеловке был обильный и вкусный.
  О нём расскажу позже.
  Согласились на эту работу все, кому предложили. Для меня это было решением многих проблем. Во-первых, это решало мои чисто финансовые проблемы, платили нам довольно скромно, все подрабатывали, как могли. Во-вторых, все НИИ умирали в новых экономических отношениях, я лишался легенды прикрытия для Вики. В-третьих, мне нужно было оправдывать свои ночные отлучки из дому перед Викой. Руководствуясь всем этим, когда мне предложили быть выведенным за штат и работать в этой охранной фирме, я с радостью согласился и сразу же сообщил о новом месте работы Вике. Я стал охранником, сторожем с хорошей оплатой и хорошей легендой для Вики.
  К тому, что я из старшего инженера переквалифицировался в охранника, она отнеслась на удивление спокойно. Почему так говорю? Просто это было время, когда куда не плюнь, везде попадёшь в Генерального директора фирмы, часто только на бумаге. Поэтому я был готов к возражениям Вики, но их не последовало, и я был счастлив.
  С таким хорошим настроением и окунулся в новую работу. Как начальство не давило, но почти два месяца ушло на организацию и оснащение этих отделов-групп. Но прошло это время, и мы были готовы начать порученную нам работу хирургов, вскрывать гнойники демократической страны.
  Если кто-то помнит статьи и репортажи 1993-1996 годов тот и помнит, что начался новый криминальный передел. Так писали и говорили в СМИ. Наверное, внешне это всё так и выглядело. Группировки стреляли друг друга, при разных обстоятельствах гибли предводители преступных сообществ. Находили трупы их сообщников, покровителей. В этой войне немало дел прошло с нашей помощью и участием. Многих особо активных бандитов устранили мы, под видом разборок и не понятных случаев. Устраняли их сами, стреляя, взрывая, действуя ножами. Другие войны и разборки спровоцировали, отстреливая противников, сталкивая их лбами. Ничего нового не изобрели. Всё это в жизни нашей страны уже было, но тогда не было демократии. Была диктатура пролетариата и решения партии. Сейчас в новой действительности поступали так же, но прятались, прикрываясь от запада и правозащитников. Своих и чужих. Хотя прекрасно знали, на какие средства живут все эти пропагандисты западной демократии. Разведки без работы и средств не остались, их работники за пособием по безработице не пошли. Да и навыков работы не растеряли. Просто мы, всё это зная, старались сохранить лицо и чистые руки. Зачем? Думали, что Запад нас любит? Что ему нужна сильная Россия? Что-то очень наивно! Наверно хотели показать всем, что мы забыли прошлое и нас не нужно бояться? Не знаю, я не политик. Историю помню. Как расправлялись с криминалом в те годы лихолетья? Знаю.
  После революции преступность уничтожали, объявив красный террор. Заодно с ними уничтожили и своих оппонентов, могущих поколебать незыблемость своей власти. После Великой Отечественной войны всех кого отнесли к криминалу, просто стреляли. Ничего не объявляя. В Одессе этим руководил сам Жуков!
  Теперь решили бороться тайным путём, это была черта нашего демократического времени. Но расходным материалом были и мы. Конечно, и среди нас хватало отморозков, которым это дело нравилось. Но большинство не любили быть мясниками. Убийцами. Думаете легко убивать отморозков? Хорошо когда делаешь это на расстоянии или посредством взрывчатки. Увы, так везло не всегда, часто приходилось работать в контакте. Вот это и напрягает. Умирает человек красиво только в кино, а в жизни это очень не приятная картина. Часто приговор приходилось приводить в исполнение, когда приговоренный был не один. Тогда гибли и те, кто окружал его, это были ..., говорить об этом не хочу. С нами работали психологи из конторы, это понятно, кому нужен слетевший с катушек ликвидатор? Вот и старались. Наверно, такие случаи среди исполнителей устранений в годы сталинских чисток были, вот и принимали меры заблаговременно. Интересно, что собирались делать с этими психологами в дальнейшем? Таких людей оставлять в живых очень рискованно, думаю, их и не оставили. Авария, сердце, кирпич на голову, это можно перечислять долго. Но и мы были лишними ...
  Кто жил в реальном мире, тот и задумывался. Что будет с ним? Знали то многовато. К этой категории наших сотрудников относился и я, и знал, и задумывался. Будущее было очень туманным, а если быть реалистом, то конкретным. Как говорил великий вождь всех народов?
  "Нет человека? Нет проблемы!"
  Обречённость заставляет думать и искать любую лазейку, как спрыгнуть с подножки вагона этого поезда в царство мертвых, не доезжая до конечной остановки. А тут случилось событие, подтолкнувшее меня принять решение и подсказавшее, как спрыгнуть.
  
  Викина дочь заканчивала институт. Осенью она продолжала праздновать лето, ходила легко одетая. Осень начала уступать место зиме, а она так и не сменила лёгкий гардероб. Понятно. Возраст! Мальчики! Я пытался с ней бороться, проводил утреннюю политинформацию. Она все понимала, соглашалась, надевала шарф, тёплые колготы, застёгивала куртку, но ..., выйдя за порог квартиры от части вещей избавлялась, продолжала блистать своими прелестями. Результат не заставил себя ждать. Она простудилась, но упрямо продолжала ходить на занятия. Приближалась последняя сессия, а она тянула на красный диплом. Вика пыталась уложить её в постель. Девушка слушала мать, не спорила, но продолжала ходить на занятия и гулять с подружками. Пришлось вмешаться мне. Поступил грубо. Забрал её одежду и вызвал врача. Пожилая женщина-врач выслушала её хрипы и покачала головой. Диагноз поставила не радостный. Запущенное двух стороннее воспаление легких, приписала уколы и лекарства. Две недели мы все боролись с её болезнью. Вроде победили, но прошёл месяц и девушка начала ощущать слабость и частое головокружение. Вика вначале всполошилась, кроме тошноты были все признаки известные ей дважды. Она поделилась своими подозрениями со мной и устроила скандал. Виноват был я, сказал ей:
  - Ну и что? Будешь бабушкой! Пора уже по возрасту ...
  Мне повезло, что она не дала мне закончить свою мысль, иначе скандал был бы долгим и громким. А так он получился не продолжительным и начала его Вика со слов:
  - Конечно! Тебе то что? Это ведь не твоя дочь! Найду папу и сделаю его ...
  Дальше шла брань не позволительная в устах прекрасной девушки. По глупости сказал ей об этом, она и переключилась на меня:
  - Все вы мужики суки! Попользовались и в кусты? Так ты этого ..., защищаешь?
  Понятно я отрицал её предположения, и здесь Вика вспомнила часть первого моего предложения, высказанного мной в начале скандала:
  - Подожди! Я не поняла, что ты там сказал насчёт моего возраста?
  Скандал перешёл в новое русло. Спасаясь, я спрятался в туалет, но Вика, блокировав своим телом, дверь в туалет и ещё минут 20 третировала меня и там. Только спустя указанное время, она применила новую тактику, обиделась. Я осторожно выбрался из туалета и вздохнул облегчённо. Так и закончился этот день ...
  На следующий день начал суетиться с самого утра. Вика ушла на работу, а я начал насиловать телефон. Записал больную на приём к известному профессору. Слава Богу! Наступило время, когда нужно было только платить и любой профессор к вашим услугам. Платная клиника находилась не далеко от нашего дома на улице Лобачевского 43 при 31 городской больнице.
  Дальше действовал, как тиран. Посадил подозреваемую в свою машину и повёз её на приём к медицинскому прокуратору. Кроме консультации оплатил рентген грудной клетки и УЗИ области живота. Вначале две медсестры и один врач занялись подозреваемой, полученные снимки они занесли профессору вместе с ней, оставив меня в коридоре. Профессор честно отрабатывал заплаченные деньги, он почти сорок минут занимался с пациенткой. Затем дверь открылась, и она вышла в коридор, а меня медсестра пригласил зайти за вердиктом. Я вошёл, мне предложили присесть. Профессор писал заключение и попросил меня подождать. Но вот он закончил писать и поднял взгляд на меня, помолчал и сказал:
  - Обрадовать вас не могу. Воспаление дало осложнение. Остальные органы в норме.
  Он показал мне снимок. Я посмотрел, но естественно ничего не понял. На доктора учатся годами, а я эти же годы учился совсем другому ремеслу. Спасать всё человечество, а не отдельного человека. Вот как раз отдельного человека я учился ..., но это про меня, и, ни какого отношения к этому случаю не имеет.
  Дав мне время рассмотреть снимок и покачать головой. Профессор продолжил:
  - Вот я написал свои рекомендации, но лучше всего ей сменить климат. Неплохо было бы ей переехать в Крым или на Алтай, желательно с переездом не тянуть.
  Я поблагодарил профессора и покинул его кабинет. В коридоре захватил виновницу всей суеты и начал конвоировать её к своей машине. За неимением наручников держал её за руку. Она шла, молча, не сопротивляясь. Посадил её в машину, завёл двигатель и поехал домой. Глаза наблюдали за дорогой, это мне не мешало думать.
  "Нужно сменить климат? Значит сменим! Вот только Крым это теперь другая страна, вот Алтай ..., попробуем ..."
  Размышлял я над словами профессора, и внезапно меня пронзила другая мысль: "Это знак свыше! Он указывает мне дальнейший путь! Не понять этого, или не последовать его подсказке? Оно мне надо?"
  Оставив дочь дома, я поехал к Вике на работу. Больную тему насчёт её превращения в бабушку пропустил, а всё, что сказал и рекомендовал профессор рассказал ей. Она скандалить на работе не могла, поэтому тихо задумалась.
  
  Вопрос предстояло решать не простой. Сын учился на втором курсе Академии имени Плеханова. Срывать его? Было не просто, он мог воспротивиться, да и не хотелось. Выход был, я его ей и подсказал. Его можно было оставить на родителей или на вышедших в запас товарищей генералов.
  Но дочь должна была ещё окончить институт, получить диплом. Осталось ей совсем ничего, бросать было жалко. Да и переезд это не так просто. Проблем хватало! Вот и выходило. Нужно было беречься, принимать таблетки и готовиться переезжать. С Викой мы остановились на Алтае, решили, что поиском нового места жительства займусь я немедленно.
  Вердикт был вынесен, взял недельный отпуск вылетел в Барнаул, столицу Алтая. В аэропорту взял напрокат машину, купил карту окрестностей и путеводитель. Почитал путеводитель, изучил карты, отметил понравившиеся места и тронулся в путь. То, что пишут всегда нужно увидеть самому, чужое восприятие и мнение можно разделить или не разделить. Поэтому сам предпочитал смотреть городки, посёлки. Селиться нужно было ближе к природе, большие города отпадали. Смотрел, сравнивал и думал. Из осмотренных городков один мне понравился. Очень.
  Он расположился в изумительном месте, среди прекрасной природы, как говорят в экологически чистом районе. Хотя сейчас умершие предприятия почти не портили природу. Хоть что-то в нашем разваленном хозяйстве радовало. Промышленная страна становилась страной торгашей, ни тебе производства, ни тебе сельского хозяйства, ни тебе желающих работать. Демократия, благодать! Но от политических вопросов вернусь к описанию этого городка ...
  По северной окраине городка проходили железнодорожные пути и широкое шоссе федеральной дороги. До окраины Барнаула было 32 километра. По московским меркам это почти рядом. Кроме автобусов до Барнаула ходили ещё и электрички.
  Южная часть вытянутого эллипсом городка выходила к большому озеру, лесу и сопкам. Покрытые лесом сопки уступами уходили вдаль к виднеющимся горам.
  На западной части городка раскинулся, блестя стёклами большой тепличный комплекс, когда-то он принадлежал процветающему хозяйству. В нём выращивали женьшень и другие травы Алтая, а так же овощи.
  В восточной пологой части начинались поля. Зеленели сочные луга. Раскинулась большая ферма, рядом с ней стоял небольшой заводик, как узнал по переработке молока и мяса.
  Города стоял из сотни домов, может и больше. В основном это были трёх-пяти этажные здания и десятка три зданий старой ещё довоенной постройки. Центром городка была площадь с памятником вождю мирового пролетариата. Он продолжал стоять, не смотря на то, что в новом демократическом государстве его не признавали и осуждали. Вокруг площади, очерчивая её и памятник вождю, стояли семь помпезных домов сталинской эпохи всё подавляющего классицизма и монументального объёмного строительства. Между ними ютились новые здания из бетонных панелей. Старые здания были административными памятниками прошлой эпохи бывшего райкома партии и райисполкома. Теперь в них размещались мэрия и городская администрация, преемственность власти соблюдалась. Здание дворца культуры, универмага и бывшего гастронома, теперь супермаркета, поликлиника, гостиница, ресторан и кафе своё назначение не изменили, как и вывески. Различные учреждения занимали здания из железобетонных панелей, но теперь эти учреждения делились на государственные и частные. Я увидел среди обилия вывесок вывески трёх банков, сбербанка и аптеки. Остальную часть города составляли частные дома. Особой роскошью они не блистали, среди них высились только четыре приличных особняка. Обычный провинциальный городишко. Этот городок, как и тысячи подобных по всей России, переживал не лучшие времена.
  На берегу озера стояло не большое здание. Облупленное с выломанными дверями и покосившейся вывеской "Кафе...". Остальная часть вывески была разбита. Рядом раскинулся песчаный берег с остатками грибков. Когда-то это было пляжем, этот бывший пляж был душевно загажен разным мусором. За этой развалиной шла асфальтная дорога. Через триста метров дорога выходила к пятиэтажкам и вливалась в сеть дорог городка. Эти триста метров занимали частные дома, они уходили вправо и влево от дороги и были разными. Покосившиеся лачуги, халупы, нормальные небольшие домики. Так было во всей стране. Народ жил или выживал, как удавалось. Мой желудок подсказал, что его пора кормить. Спорить с ним не хотел, сдался и поехал в центр городка. Остановил машину возле нужного здания и зашёл в ресторан, заказал обед.
  Посетителей было очень немного. Словоохотливый скучающий официант рассказал мне все про городок, все сплетни и слухи. В благодарность, оставил ему хорошие чаевые и снова поехал к частным домам у озера. Теперь занялся целенаправленными поисками. Заходил в дома и спрашивал:
  - Не подскажете? Кто-то продаёт дом с участком или участок земли.
  Ко мне относились настороженно. Ужастиков знали много, прессу читали, телевизоры смотрели. Это было понятно, но у меня выхода не было, поэтому упорно ходил и спрашивал. В старой гостинице снял номер для себя.
  На третий день мне повезло, одна пожилая женщина сжалилась надо мной. Показала на соседний участок. Он выглядел не очень презентабельно, но был очень приличным, соток восемнадцать заросшей неухоженной земли и старый покосившийся дом. Женщина рассказала:
  - Старуха хозяйка умерла более двух лет тому, а её дочь имела квартиру в пятиэтажке на углу.
  Женщина посоветовала поговорить с ней, дала адрес. Уточнила, что лучше зайти к ней вечером, днём эта женщина на работе. Времени до вечера было ещё много, вот и решил проехаться в местную администрацию. Познакомиться, представиться, попросить о совете и помощи. С властью лучше попробовать подружиться, такие связи всегда пригодятся.
  
  Старое здание бывшего горисполкома, это ведь был городок, поменяло вывеску, было свежевыкрашенным, но по московским меркам было убогим. Я человек не притязательный и мне это было по барабану. В фойе здания суеты не было, одинокий милиционер описывал по нему круги. На меня внимания он не обратил. В этом городке террористами видно не пахло. Вывеска возле лестницы помогла разобраться, где искать первых лиц. Как и положено они разместились на втором этаже, власть от земли не отрывалась. По коридору, устланному ковровой дорожкой, изредка проходили клерки с бумажками в руках. Попытался обратиться к одной, но она, что-то невразумительно промычала и пошла дальше. Вздохнул и начал искать власть сам. Дверей на этом этаже было не много и на них были таблички. Благодаря этим табличкам, нашёл приёмную, постучал, приложив усилие, открыл высокие и тяжёлые, не услышав из-за них разрешения войти. Открыв их, понял, что моего стука за этими дверями услышать не могли, как и я не мог бы услышать приглашения войти. За столом сидела женщина в чёрном жакете и белой блузе, остальное скрывал габаритный стол.
  Я привык к порядкам наших московских чиновников, их постоянной занятости и недоступности, поздоровавшись, спросил:
  - Скажите, пожалуйста! На когда можно, мне записаться на приём к кому-то из Вашего руководства?
  Женщина удивлённо посмотрела на меня и ответила:
  - Главы администрации сейчас нет, но есть его зам. Если хотите я узнаю, может ли он Вас принять сейчас или Вам нужно будет немного подождать.
  Сказать ничего не мог, только кивнул головой, и она сняла трубку телефона. Я уже обожал провинцию! Положив трубку, она указала мне на одну из дверей:
  - Проходите, пожалуйста, в эти двери, Вадим Петрович примет Вас ...
  Заместитель главы администрации оказался отставным военным и тоже афганцем. Познакомились. Я представился, показал документы майора-инвалида, рассказал о болезни дочери и о том, что посоветовал профессор. Спросил о хозяине кафе на берегу озера. Поделился планами о переезде. Рассказал о желании купить старое здание кафе и взять в аренду пляж. Понятно, что рассказал о себе, о службе в ограниченном контингенте, о том последнем бое ..., рассказал, конечно, не правду. Правду рассказал только об имеющемся жилье в Москве, да и то наполовину. Попросил совета, рассказал о финансовом положении и стартовом капитале. Под эти понятия подвёл имеющееся жильё в Москве, трёхкомнатную квартиру и квартиру, оставшуюся от родителей. Эту часть рассказа не детализировал. Московские цены на жильё знала вся Россия, представление о моём стартовом капитале он получил. Ещё рассказал, что мне дали адрес женщины. Сказали, что она продаёт участок и дом. Заместитель главы администрации выслушал меня ..., и вызвался помочь. Слово с делом у него не расходилось.
  Он подвинул к себе телефон и начал звонить.
  Выяснил всё об интересующем меня "кафе", положив трубку, рассказал мне, как обстоят дела. Здание кафе было выставлено на продажу ещё в прошлом году, но покупателю было выставлено условие. Профиль кафе нельзя менять, а здание перестраивать. По этой причине желающих купить его не было. В собственность продавалось полуразвалившееся само строение, земля сдавалась в аренду на 49 лет. Здание было оценено в 106 тысяч рублей, по тем временам это примерно 21 тысяча долларов, но с этой суммой можно было и поспорить ...
  Я с такой суммой спорить не собирался, сразу согласился стать покупателем на этих условиях. Вадим, так он попросил называть его, поручил юридическому отделу готовить договора к завтрашнему дню. Мы были ровесниками, вот он и предложил быть на "ты". Я не возражал, человек он был приятный.
  Ещё раз, сняв трубку внутреннего телефона, он поручил землеустроителю подготовить план участка пляжа и договор аренды земли на 49 лет. Затем позвонил бухгалтеру и сказал:
  - Ты, там с платой за аренду этой свалки особо не усердствуй! Покупатель мой сослуживец по Афганистану и инвалид.
  За всем этим незаметно наступил вечер, мы вместе приехали по адресу к хозяйке участка. Мою просьбу о продаже дома и участка она выслушала подозрительно, не снимая цепочки с двери, и сразу же ответила:
  - Извините! Вы ошиблись! Я ничего не продаю!
  Вадим отстранил меня и подошёл к двери. Он был депутатом областной думы. Женщина его знала, город голосовал за него, его портреты тогда красовались везде.
  Цепочка была снята. Нас пригласили войти в квартиру. Она была чистенькая, но богатством не шокировала, бедности хозяев не скрывала. Да и откуда богатству взяться у женщины работающей поваром в муниципальном садике, да ещё и живущей, вдвоём с дочерью-студенткой. Уже в квартире она и сказала:
  - Участок и дом хочу продать. Но боюсь! Как людей обманывают при покупках домов, Вы сами знаете!
  Вадим за меня поручился, рассказал всё обо мне. Я стоял и слушал его рассказ о герое, инвалиде. Было приятно, хотя всё правдой не было, но женщина успокоилась и спросила:
  - А сколько вы мне предложите?
  Полученной характеристики я соответствовал. Это и продемонстрировал присутствующим.
  - Цен ваших я не знаю, обманывать Вас не хочу!
  Ответил я и посмотрел на Вадима. Он пожал плечами и ответил:
  - Дом там только под снос, поэтому цена в основном за участок. А это тысяч сорок рублей. Для наших мест это хорошая цена. Да Вы и сами это знаете. В прошлом году я подписывал документы на голый участок у развилки, его продали за 27 тысяч.
  Для женщины здесь и по тем временам это были огромные деньги. Она согласно закивала головой. По московским меркам это были копейки. Вот этим столица и отличается от российской глубинки. Там и люди и цены другие. Другая жизнь, другие ценности и понятия. Всё проще и чище ...
  - Я дам вам сорок пять тысяч рублей. Вас эта сумма устроит?
  Спросил я у женщины. Она улыбнулась и кинула головой. Покупатель попался щедрый. Повезло!
   Из своей папки достал упакованную пачку, 100 купюр по 50 рублей и протянул ей.
  - Здесь пять тысяч это задаток. Завтра к 10 часам мы заедем за вами, подготовьте документы, остальную сумму отдам вам после оформления документов у нотариуса. Договорились?
  Женщина кивнула, она смотрела на деньги в своих руках. Они ей помогали решить много проблем, и главное они уже были её! Мы попрощались и уехали.
  При гостинице был ресторан. Я пригласил Вадима поужинать, он согласился. За ужином мы вспоминали Афганистан. Блок пост, последнего места службы майора-инвалида Вадим знал. Он часто проезжал мимо него, знал и госпиталь, в котором лежал я и умерший майор. Вечер прошёл в воспоминаниях. Так бывает всегда, когда встречаются люди опалённые войной.
  
  Вадим жил не далеко от гостиницы. Мы простились в фойе гостиницы, я его провожать не пошёл. Утром я заехал за ним, целый день мы носились по инстанциям, оформляя документы. Зато к четырём часам я имел на руках кучу документов. Договора купли-продажи участка и дома, старого здания кафе. Договор аренды земли, договор аренды участка у озера. Оба на 49 лет.
  Я попросил Вадима посоветовать порядочных строителей. Маленький городок хорош тем, что все всех знают и всё рядом. Через 10 минут мы въехали во двор строительной фирмы. Территории двора поражала чистотой, в длинном бараке находилось производство и администрация. Там нас встретил директор, мужчина наших лет. Вместо правой руки у него был протез. Вадим нас познакомил и представил друг другу. Мой, новый знакомый Андрей руку потерял в Афганистане. Узнав, что я тоже инвалид-афганец и переезжаю жить в их город, он искренне обрадовался.
  Хочу заметить, что в отличие от чиновников власти не помогающих никому, афганцы старались помогать друг другу и были рады встречам.
   Я рассказал ему о своих проблемах. Мы съездили на место, втроём всё посмотрели. Вернулись. Андрей выложил передо мной фотографии домов, к ним имелись утверждённые и согласованные проекты. Я выбрал небольшой дом. В полуподвале гараж и котёл отопления. На первом этаже спальня, туалет, большая ванная, столовая и кухня. На втором этаже две небольшие спальни. Большой холл, туалет и душевая. И ещё крытая терраса.
  Андрей уговаривал меня выбрать больший и более шикарный дом, но я проживший жизнь в домах с типовыми квартирами, посчитал и такой дом лишней роскошью. Ответил дипломатично:
  - Денег у меня не много. Детей не ожидаю! Доживать век места для моей небольшой семьи нам такого дома будет достаточно. Вадим меня поддержал. Такой же чурбан, как и я. Но это выяснилось позже, а пока мы оформили договор и я оставил Андрею денег. Ещё попросил Андрея найти фирму для поставки кухонного оборудования, посуды и мебели для кафе. Через два месяца я должен был приехать и полностью рассчитаться за все работы и заказы. На этом с делами закончили, я пригласил Андрея и Вадима обмыть мои покупки. Мы сидели в ресторане и вспоминали Афганистан, погибших товарищей. В углу зала ресторана за тремя сдвинутыми столиками гуляла компания крепких парней в спортивных костюмах коротко стрижеными волосами на головах.
  - Местные бандиты! Наш криминал!
  Сказал презрительно Андрей, заметив, куда устремлён мой взгляд. Я их запомнил, но решил заняться ими в следующий раз. Мне здесь предстояло жить, и осторожность не мешала.
  
  Утром в аэропорту города Барнаула сдал машину и вылетел в Москву. Вечером был уже дома и включился в нашу жизнь семьи, у которой были не радостные проблемы. Вика переживала за дочь, была задумчива и молчалива. О своей находке городка ей рассказал, о приобретениях не сказал ни слова. Это был мой сюрприз.
  За прошедшее время я скопил около двухсот тысяч долларов и триста двадцать тысяч рублей. Сейчас пришло время выполнить обещание и рассказать о сладкой конфетке, из-за которой мы согласились стать нелегалами. Человек, придумавший эту конфетку для нас, был гением! Но я выразился не правильно, называя конфеткой брошенную нам приманку. Просто не хочу принимать истину, она не возвысит меня в глазах других людей, но истина это всегда что-то нелицеприятное ...
  Знаете, как на Востоке упрямого ослика заставляют бежать? Нет? Тогда расскажу. Берётся палка, на дальний её конец привязываю верёвку, на другом конце этой верёвки привязана морковка. Длину палки и длину верёвки выбирают так, чтобы качающаяся морковка моталась перед носом ослика. Всё это сооружение укрепляют на голову животного. Он и мчится за морковкой, пока не упадёт, выбившись из сил. Этими глупыми осликами были мы! А вот морковкой для нас ...
  При проведении операций по нейтрализации банд групп и их лидеров в наши руки попадали и счета, и драгоценности, и крупные суммы денег в иностранных валютах и в родных рублях, и другие материальные ценности. По устному указанию руководства 40 % всей добычи мы сдавали. Это была плата за работу аналитиков, оперативников и специальные изделия, яды и прочее. Полный хозрасчёт! Оставшиеся деньги шли нам. По нашей внутренней договорённости мы поступали с ними так: 10% оставляли в своём страховом фонде, это была заначка на случай гибели кого-либо или для покрытия других неприятных случаев. Остальные деньги шли на оплату бойцам отдела, понятно деньги я получал приличные. В месяц мы проводили 5-6 операций, а из них минимум три были очень "хлебными". В связи с этим мои покупки и стройка в том городке не затронули моих загашников. Имеющихся у меня денег хватало и на переезд, и на обустройство на новом месте. Оставалось жить и ждать назначенного часа. Коротать время ожидания помогала работа, она скучать не давала. Постоянные приключения, со стрельбой, слежкой, погонями, были её составляющей. За этим всем время шло быстро. Из всех дел того периода мне запомнилось одно дело, которое провернули тогда. Оно запомнилось мне потому, что в нём увидел первый откровенный сигнал, подтверждающий мои не хорошие предположения об ожидавшем меня будущем ...
  В один из дней мы получили пакет, доставленный специальным курьером из конторы. В нём были материалы по одной очень известной всем, благодаря СМИ, преступной группировке. Как и все их коллеги, они занимались тогда всем: рэкет, проститутки, наркотики, транспортные услуги, охранные услуги, выбивание долгов, банковская деятельность. Эта разнообразная деятельность дала довольно неплохой доход, но аппетит рос, хотелось больше и больше ...
  Удивлялся всегда человеческой ненасытности, люди очень странные существа, которые никогда не довольствуют тем, что имеют. Ловите рыбку в мутной воде нашей жизни? Вот и ловите! Так нет, им стало этого мало, и они замахнулись на власть, полезли к артериям государства, его денежным потокам. Увы, там всё разделено и прикрыто не хило, они это не поняли или проигнорировали, поэтому попали к нам. Кормушки и артерии власти лучше не трогать, даже если она кому-то кажется слабой. Такого в жизни не бывает, в любой власти всегда найдётся топор, который обрубит руки, протянувшиеся к её добру. Эти люди или этого не понимали, или посчитали себя очень крутыми? Это теперь останется только их тайной, факт свершился, они сделали всё, чтобы попасть к нам и попали ...
  ... И в годы страны советов, и сейчас в демократической стране есть категория молодёжи, которую называют "золотая молодёжь". Я бы их назвал иначе, назвал бы "головной болью всех высокопоставленных лиц" и той, и этой страны. Это были детки и внуки этих людей обличённых властью над всем народом, они и были их проблемой. Постоянные тусовки, с пьянками, наркотой, игнорирование всех законов государства этими парнями и девушками были опасной миной для их высокопоставленных родителей. Часто им приходилось страдать из-за шалостей своих чад, это как раз и был такой случай. Дочь одного из замов министра финансов подсела на иглу, понятно, что ей это сделать помогли, но это были никому не нужные подробности. Важен был сам факт, больная девушка за дозу была готовая на всё. Её и использовали, по указанию своего благодетеля она похитила у отца важные документы, за что получила свою дозу. Бандиты начали шантажировать зама министра, требуя от него информацию по разным вопросам действий министерства финансов, позволявшие их банку быть всегда первым и на коне. Финансовые шаги и действия всегда составляют важную тайну государства. У того человек выбора не было, любовь и жалость к дочери отошли на задний план на кону стояла уже не только его должность, о том, что уже ищут "крота" он знал, поэтому и сообщил об этом соответствующему товарищу. Тот сообщил это всё кому-то из нашей конторы. Огласки не хотели, такие проблемы с деточками были у многих, их гасили быстро и тихо. Хранить молчание умеют только покойники, приказ решить вопрос о переводе виновных в эту категорию отдали нам. Контора сработала быстро и качественно, наша группа получила список лиц подлежащих зачистке. К списку прилагались адреса их возможного пребывания, мест развлечения и много других данных. Среди полученных агентурных данных сообщалось о предстоящей встрече этой и другой группой бандитов, покупающей у первой группы партию наркоты. Место и время встречи уже было согласованно, это был старый заброшенный завод в районе Копотни. Нам оставалось только произвести полную зачистку этой группы и остальных членов этого клана, которые этим не занимались, а вели другие направления. В банде было чёткое разделение труда по всем направлениям. Начать было решено с ликвидации участников этой встречи.
  Просматривая всё полученные документы из конторы, я обратил внимание на некоторые особенности. Обычно всегда в передаваемых нам документах были фотографии людей, которых нужно было немного поцарапать, но оставить живыми. Это было понятно! Своих агентов оперативный отдел берёг. Во-первых, их было не так просто завербовать. Во-вторых, ликвидация банды все вопросы не решала, её место и территорию занимала другая группировка. В-третьих, к новым людям в банде относятся настороженно, а здесь человек, уцелевший при ликвидации, поцарапанный, но хорошо знающий с каких овечек стригли шерсть. Можно ещё перечислить много чего, но факт остаётся фактом, своих "кротов" берегли, а здесь приказ на полную ликвидацию, всех без исключения.
  Удивившись, я снова начал внимательно читать материалы на всех участников группировки, данные по месту встречи, перечисление личностей участвующих в этой встрече. Информация была полной и объёмной, такую подробную информацию без агента или агентов в ближайшем окружении главарей не получить. Значит, своих агентов спускают со всеми вместе? А почему? Вот здесь ответ был один. Потому, что они знают о заме министра и бумагах похищенных у него! Кто же тогда оставит жить нас? О какой пенсии я размечтался? Два на два метра и хорошо, если именную могилку получишь! Больше вариантов за последнее пристанище где-то в болоте или на свалке ...
  Мои последние колебания исчезли, но всё нужно было сделать умно. Пока буду ждать удобного момента, а пока работаю ...
  
  На место встречи я и два командира звеньев прибыли заранее, всё осмотрели, наметили, где могут обосноваться бандиты из групп прикрытия. То, что эти группы будут? Сомневаться не приходилось, на этой сделке был дорогой товар и большая сумма денег, бандиты глупцами не были. Они не только остерегались действий силовых структур, но и друг другу не доверяли, поэтому огневое прикрытие будет с обеих сторон участвующих в сделке.
  С силовыми структурами им было проще. Бандиты имели покровителей в силовых структурах, деньги от их деятельности у них крутились не малые. Зарплаты в силовых структурах были стабильно скромные, а соблазны стабильно постоянные. Давно известно, что бедный и голодный страж, верностью хозяину не страдает. Тем более, если он видит, как хозяева не пропускают мимо себя ничего, понятно, что ему хочется тоже, вот он и готов рассмотреть любое достойно оплаченное предложение. Даже предательство. На достойную оплату услуг благодетелей из силовых структур бандиты денег не жалели, за сообщаемую им информацию и помощь, они платили щедро ...
  Отрабатывая получаемые деньги от благодетелей, "кроты" сообщали им обо всех намерения и телодвижениях своих структур. Этот "крот" становился раковой клеткой своей структуры, она поражала весь организм, заражая других. Так росли ряды сообщников бандитов. Они прикрывали попавшихся членов бандитской группы, закрывали дела. В судах из отъявленных преступников делали ангелов. Кровью других повышали своё благосостояние, на скромные зарплаты строили дворцы, покупали дорогие машины, драгоценности, квартиры. Об этом явлении знали, поэтому руководствуясь этими, знаниями о нашем существовании ни с кем не делились. Что мы существуем? Знал очень ограниченный круг людей из высшего руководства, но даже они не знали планов и мест наших действий.
  Оставив двух наблюдателей на большом расстоянии от места встречи, я и оба командира звеньев уехали. Эту операцию проводил я, наш командир осуществлял общее координирование всех действий, находясь в центре связи, там же находился и я со всеми бойцами принимавшими участие в этой операции.
  Получив сообщение от наблюдателей о прибытие к месту встречи групп прикрытия бандитов и занятие ими позиций, мы выдвинулись к месту операции. Основная группа заняла позиции в отдалении, подтянуться она должна была после приезда продавцов и покупателей. Группа "ниндзя" выдвинулась вперед и начала вплотную приближаться к группам прикрытия бандитов. Наши "ниндзя" отличались от тех, которых показывают в боевиках и внешне, и по вооружению, но проворством им не уступала. Шесть щелчков в наушнике моей гарнитуры, известили меня, что они заняли позиции. Бандиты из групп прикрытия наших передвижений не обнаружили, не та у них была подготовка, против нас они были мелки. Все замерли, ожидая прибытия основных действующих лиц.
  В условленное время прибыли покупатели и продавцы. Их группы прикрытия сообщили им, что всё чисто, и они контролируют, и место встречи, и своих коллег. С двух сторон в цех въехали машины продавцов и покупателей. Процесс покупки-продажи начался. Пока одни проверяли товар, вторые проверяли деньги. Свои своим не верили, у них были свои понятия о чести. Мы им заниматься своими делами не мешали так, как сами были заняты. Основная группа окружала здание цеха, отрезая пути отступления, а "ниндзя" снимали их снайперов бандитских групп прикрытия, меняли их на себя. Наконец, процесс передачи товара и денег завершился. Наступила самая сложная часть их встречи расставание, им нужно было разойтись. Покупатели и продавцы внимательно следили, друг за другом и приготовились расстаться друзьями, но в наши планы это не входило и мы открыли огонь и по покупателям, и по продавцам. Различия не делали по той простой причине, что ликвидации подлежали все! Раздались первые выстрелы и первые тела рухнули на землю. Внезапность нападения мы использовали, как удалось ...
  Уже говорил, что в бандах были не только обычные быки, были в них и "афганцы", были и бывшие сотрудники силовых структур. Да они были морально опустившимися людьми, с точки зрения государственной морали, людьми, не считавшимися с чужой жизнью, людьми, не имеющими понятия о сострадании. Но все они были солдатами, слышавшими не раз свист пуль над своей головой, умиравших и умевших убивать, это была их привычная среда.
  Быстро разобравшись в обстановке, они укрылись за машинами, старыми станками и прочими предметами в брошенном цехе и открыли ответный огонь. Закипел настоящий бой. Бандитов было раза в три больше нас, и большая часть их были вояками. Даже застигнув их врасплох, своим неожиданным огнём мы не смогли сравнять счёт. Плотный огонь заставлял нас замереть, не высовываться. Но недаром мы считали себя и действительно были элитой! Воевать умели, это было наше ремесло. Бой захватил нас и заставил атаковать противника, уничтожать его. Мы стреляли реже, но более результативно. Наши позиции находились выше позиций бандитов, один за другим замолкали их автоматы и пистолеты. Скоротечный бой заканчивался, вскоре ответные выстрелы смолкли, в цехе лежали только трупы. У нас тоже был потери. Это неизбежная дань любой операции, трое раненых и один боец погиб. Вот так мы платили за ту конфетку или морковку, называйте как угодно. Но наша операция на этом не закончилась, она продолжалась. Разделение обязанностей было отработанно давно, это дело у нас было не первое. Одни осматривали трупы бандитов, другие собирали оружие и кейсы, третьи шприцами вводили в пакеты с порошком специальный состав. Через сутки этот наркотик будет пригоден только, как добавка в побелку. Дело в том, что часто конфискованный наркотик пропадал из хранилищ прокуратуры и внутренних органов. Лекарства от этого не было и вот его нашли. В наших лабораториях был разработан специальный состав. Первичный анализ показывал да это наркотик. А через некоторое время начиналась реакция, теперь этим наркотиком можете красть и белить стены. Четвёртые загрузили наших раненых и убитого в одну из машин, один боец занял место водителя, машина унеслась прочь. Трупы продавцов обыскали, вычистили всё и из их машин, после этого немного переместили их, создавая нужную картину внезапного нападения кого-то на них. Трупы покупателей грузили в их машины, эти машины в сопровождении нашей машины уехали. Эти машины с трупами отогнали за километр от места встречи, там их обстреляли из автоматов, создав видимость нападения до встречи с продавцами.
  Сделав всё это, я осмотрел созданные нами картины, всё было нормально, по моей команде оставшиеся бойцы покинули место недавнего боя ...
  Этой же ночью прошлись по адресам членов этой банды. Верхушку и тех, кого захватили дома, ликвидировали. К сожалению, под раздачу попали и некоторые домочадцы, но это входило в план. Ведь убийцами были естественно их конкуренты. Квартиры разгромили, инсценировав ограбление и ограбив.
  Изъяли похищенные у замминистра бумаги. Оставшейся в живых части бандитов отводилась роль мстителей. Они нас не подвели.
  Такая ситуация жестокой войны криминальным группам, была не выгодна. Она нарушала возможность получения денег. Больших денег! Все жившие этим делом и всполошились. Начались следствия и разборки. Делалось это привычными, для них методами. Назначили виновных, отлавливали их, пытали, убивали, загремели выстрелы. Трупы авторитетов, бригадиров и быков находили ежедневно, с попавшими под подозрение коллегами не церемонились. Им отвечали тем же, сначала пытали, потом стреляли, так все искали истину.
  Внутренние органы отрапортовали об успешно проведенной операции против наркомафии. Как обычно они сообщили, что операция готовилась давно, что под видом покупателей были внедрены оперативники. Наркоторговцы оказали сопротивление и все уничтожены. Наркотик изъят. Потерь среди работников органов нет. Ура, ура! Очередная победа!
  Бандиты этим победным репортажам в прессе поверили, взяли в оборот своих осведомителей из силовых структур. Те говорили правду. Когда поднятые по тревоге подразделения прибыли на место, откуда раздавалась стрельба, то стрельба уже стихла, и они обнаружили, только трупы и порошок. Всё что в СМИ говорится о проведенной операции силовыми органами это ложь и пиар! Но их работодатели им не поверили. Несколько милиционеров и прокуроров с не маленькими звёздами на погонах погибли при странных обстоятельствах. Их коллеги, знавшие о связях погибших и помогавшие им, в долгу работодателям не остались, они очень оперативно слили всю имеющуюся у них информацию по бандитам, благодаря этой информации, были быстро арестованы и уничтожены многие из участников банд. В этом рвении причин было две. Первая, это никто не хотел погибать при странных обстоятельствах, а вторая, это представилась возможность очиститься от ненужных свидетелей их предательства. Вот и постарались.
  Руководство этой победой не обольщалось. Оно прекрасно понимало, что на месте разгромленной банды появиться новая банда, очень большие и лёгкие деньги стояли на кону. Но это была цена демократии, свободы выбора каждого, борьба с таким выбором была наша забота, увы, мы могли только вскрывать и чистить гнойник, а не лечить причины его возникновения.
  Два набитых зелёными американскими рублями кейса и приличная сумма денег досталась нам. За эту операцию я получил семьдесят тысяч долларов. Такова была цена крови. Нашей и чужой ...
  
  Через неделю мне нужно было вылетать в Барнаул. До этого я снова отвёз дочь к тому же профессору. Снова она прошла все процедуры, профессор осмотрел её. Когда дочь вышла, как и в прошлый раз, я зашёл в кабинет.
  Профессор обрадовал и огорчил. Затемнение на лёгких не увеличивается, но и не уменьшается. Ещё раз посоветовал быстрее сменить климат.
  Я всё сказанное профессором пересказал Вике. До получения диплома дочери оставалось два месяца.
  - Что будем делать?
  Спросила Вика.
  - Слушай! Может, съездим в тот городок? Где я был. Там есть у меня пара друзей. Они говорили, что помогут во всех вопросах. Природа там чудесная! Давай съездим на той неделе? Посмотрим вместе, решать нужно срочно. Время идёт!
  Вика повеселела, даже что-то замурлыкала. На следующий день пошла на работу и договорилась со сменщицами. Она отработает за них на этой неделе, а на следующей неделе они подменят её. В понедельник следующей за этой неделей ударного труда, мы вылетели в Барнаул. Стояла весна и алтайская природа встретила нас во всей своей красоте. В аэропорту нас встречали Вадим и Андрей. Ещё по телефону я предупредил их, что моя жена о том, что мной приобретено ничего не знает, хочу сделать ей сюрприз. Ребята обещали молчать. Они привезли нас в гостиницу, номер уже был заказан Вадимом.
  
  Мы, я и Вика, умылись и переоделись после дороги. Вика навела боевой марафет московской красавицы. И уже вчетвером поужинали в ресторане. За ужином Вика рассказала Вадиму и Андрею о нашей беде и о последнем разговоре с врачом. При знакомстве Вики с ребятами я представил её, назвав моей женой. Поэтому в Викином рассказе её дочь была нашей общей дочерью, вот и получалось, что мы женаты уже сто лет. Я не возражал. В принципе так оно и было, по крайней мере, в моих ощущениях. Снова прижился! Ребята принялись расхваливать природу своих мест и целебные свойства Алтая. Рассказывали легенды и сказки, накормив Вику ими, они предложили переехать в их городок, обещая свою помощь во всех вопросах. Проведенным временем все остались довольны. При расставании договорились, что утром они заедут за нами и устроят нам экскурсию по городку.
  Андрей обещал показать два объекта, на которых сейчас работает его фирма. Они по его утверждению расположены в самых прекрасных местах их городка, а затем Вадим покажет нам весь их городок. Так и решили. Я с Викой отправился в наш номер, а ребята по домам.
  По дороге в номер Вика упрекнула меня.
  - Ты об этих людях никогда не рассказывал! Они такие добрые и хорошие! У тебя ещё много друзей, о которых я не знаю?
  - Хватает.
  Буркнул я подумав:
  "Да и врагов имею не мало!"
  Но основной вопрос Вика задала в номере, дотерпела!
  - Ты представил меня своей женой, позволь мне, как твоей жене узнать ответ на один вопрос. Давно ли мы женаты?
  Я с недоумением посмотрел на неё и ответил:
  - Да уже девять лет! На следующий год у нас юбилей! Что с тобой милая? Ты даже этого не помнишь?
  - Не делай из меня полной дурры, страдающей амнезией!
  С обидой и негодованием выкрикнула Вика. Что я мог ответить ей на этот правильный диагноз? Только одно! Я достал из кармана и протянул ей наши паспорта и свидетельство о браке:
  - На! Смотри! Документам ты хотя бы поверишь?
  Вика спрятала руки за спину и настороженно смотрела на документы в моих руках.
  Потом нерешительно взяла их и долго вертела в своих руках, не решаясь открыть. Переборов себя, она первым открыла свидетельство о браке. Долго смотрела и читала всё написанное в этом документе, рассматривала печати. Потом перешла к паспортам, так же тщательно рассматривала их, листала страницы, сверяла номера на них. Это изучение документов продолжалось около получаса. Потом она закрыла документы, но из своих рук не выпустила. Села прямо на пол номера, подняла на меня растерянный взгляд и сказала:
  - Хочу выпить! И очень крепкого!
  Бутылку коньяка и коробку конфет я заранее взял в ресторане. Быстро всё откупорил и щедрой рукой налил до половины два стакана из номерного набора. Вика сделала два приличных глотка. Спиртное она не любила, а сейчас пила как воду.
  - Слушай! Что это со мной? Я ни чего действительно не помню! Как такое может быть? Ущипни меня!
  Я добросовестно исполнил её просьбу, отнеся её на кровать. Щипок был долгий и мы порядком подустали. Вика свернулась клубком и засопела. Я решил, что она уснула и начал дремать сам, но внезапно Вика произнесла:
  - А почему у нас нет ребёнка? Или есть?
  Сон от меня сбежал. Вопрос был хороший и по существу. Ответил первое, что пришло на ум:
  - А как ты представляешь? Маму далеко за тридцать и папу далеко за сорок с грудным младенцем? Хочешь посоревноваться с дочерью и сыном?
  Вика махнула рукой:
  - Убедил! Опоздала! А жаль!
  И уснула, а я ещё долго ворочался, думая над её словами.
  Утром мы встали, приняли душ. Позавтракали в буфете, спустились вниз. Вадим и Андрей уже ждали нас. Сначала мы поехали к озеру. Величественная картина алтайской природы для жительницы Москвы была картиной рая.
  
  Вика любовалась и восхищалась все этим одновременно. Территория части пляжа, отведенная нам по договору аренды, была огорожена крепким забором. Согласно одному из пунктов договора, мы должны были очистить весь берег прилегающий к нашей территории. Это было выполнено, берег был очищен и весь мусор уже вывезли.
  В углу огороженной территории расположилась пристань и навес для хранения лодок. Сарай для инвентаря примыкал к навесу. Дорожки и территория вокруг здания на расстоянии десяти метров от стен была выложена цветной дорожной плиткой. Само здание преобразилось. Большие витринные окна тёмно-бордового цвета, декоративно отделанные стены, дверь сделана под старинные ворота.
  Слева от здания раскинулся застеклённый навес, его пол был выложен той же дорожной плиткой, но другой формы. Отделочные работы шли внутри здания. Андрей показал эскизы будущего внутреннего интерьера.
  Большой зал был разделён перегородкой обложенной звукоизолирующими плитами на два зала. Меньший и больший. Меньший был отделан под старину. Канделябры и тяжёлая мебель дополняли интерьер. В углу небольшая сцена.
  Больший зал светлый с панно на стенах уставлен лёгкой деревянной мебелью. Небольшая эстрада. Отделанные зелёной плиткой с большими зеркалами туалеты. У входа гардероб. Просторная кухня. Холодильные камеры и кладовка. Комната и туалеты для персонала. Под застекленным навесом пластмассовые столики. Летом у навеса лицевая сторона фасада открывалась.
  Зимой на территории детского мелкого пляжа можно было устроить каток. К застеклённому навесу были пристроены две капитальные обогреваемые раздевалки.
  Мне всё понравилось, но Вика кое-что посоветовала изменить, Андрей с ней согласился. Я в их разговор не вникал, сидел и любовался всем нарисованным на листах ватмана. Вскоре они закончили спор. Покинув это место, нас повезли ко второму объекту фирмы Андрея, строительству жилого дома. Я помнил старое состояние этого места, но теперь его было не узнать.
  Участок был очищен и спланирован. Широкая подъездная дорожка к дому выложена цветной тротуарной плиткой. На участке работали озеленители, сажали кусты и деревья. Территория была огорожена не высоким ажурным забором. Сам дом уже был выведен под крышу. Рабочие заканчивали покрывать её финской металлизированной черепицей. Другие рабочие отделывали дом снаружи, вставляли окна, двери. Работа кипела.
  Андрей с эскизом и проектом в руке подошёл к нам. Он показал бумаги Вике, она взяла их, и они снова оживлённо заговорили. Мне было не интересно, я покинул их, бродил по дому и прикидывал более важные вещи. Где сделать тайники?
  В Москве приобрёл датчики движения и обзорные камеры. Всё это решил установить позже, когда дом будет готов, но закладку проводов нужно было произвести сейчас. Устанавливать приборы и делать тайники собирался сам. Такие вещи посторонним не доверяют, этому меня хорошо научили. Благодаря отцу я был не белоручкой и кое-что делать умел своими руками, вот всё и прикидывал места применения своего умения ...
  Вика закончила разговор с Андреем. Скучавший Вадим оживился и предложил начать экскурсию по городку. Я отказался, сославшись на имеющиеся у меня дела. Мне или поверили, или просто на меня плюнули, ибо ко мне с уговорами не приставали. Вадим с Викой уехали. Я ждал Андрея, который разобрался с рабочими, давал им ценные указания. Вскоре он оставил их в покое, и мы поехали в его контору. Пришло время расчёта за выполненные работы и сделанные заказы. В конторе он протянул мне счета на материалы, сметы, акты и ещё кучу бумаг. Я с тоской посмотрел на этот ворох и сказал:
  - Андрей пожалей меня, я не бухгалтер! Ты только скажи мне. Сколько я тебе ещё должен? Я заплачу, и мы закончим с этим делом.
  - Но ты должен всё проверить! Это ведь деньги! И немалые!
  Настаивал он, подвигая ко мне эту гору бумаг. Но я знал, как заставить его прекратить это издевательство над собой ...
  - Что проверять? Умеешь ты считать или нет? Проверять, не обманул ли ты меня? Нас с тобой проверили "духи"! Они проверили нашу порядочность и честность пулями. Подтверждали её мы, деля последний сухарь на всех. Оставляя могилы своих товарищей в той чужой земле.
  Ответил я ему. Андрей притих, воспоминания о тех днях мелькнули в его глазах, они блеснули влагой.
  - Извини! Ты прав! Я не подумал, совсем не хотел тебя обидеть. Спасибо за доверие!
  Сказал он после паузы.
  - Мебель для кафе я сделаю сам. У меня есть хороший мастер. Посуду столовые приборы холодильное оборудование и всё для кухни уже поставили. Сейчас поедим в фирму нужно рассчитаться. В другой фирме закажем всё для дома. А вот расчёты твоего долга за кафе и дом.
  Он снова протянул мне теперь только две бумаги. Я попросил его пересчитать всё в долларах. Андрей провозился ещё минут пять и протянул мне уже одну бумажку. Я посмотрел на цифры и едва не закричал. Вот это да! В Москве за такие деньги капитальный ремонт с заменой сантехники и отопления в трёхкомнатной квартире не сделаешь! А здесь за всё ..., за кафе и пляж я должен был доплатить 56 тысяч долларов, а за построенный дом 38 тысяч! Сказка!
  Достал из дипломата десять пачек по сто долларов и протянул Андрею. Он взял деньги девять пачек отложил в сторону, а десятую пачку разорвал и начал отсчитывать лишние деньги. Я остановил его, сказав:
  - Не нужно! Считать умею и сам. Бери все. Заплатишь премию рабочим, если закончат в срок.
  Покончив с расчётами, мы поехали в офисы фирм поставщиков оборудования и всего остального. В одной я рассчитался за уже выполненную поставку, в другой заключил договор и оставил предоплату. С директорами договорились, что все вопросы они будут решать с моей женой. Она к ним подъедет позже. Так и пролетел день.
  На ужин нас пригласил к себе домой Вадим. Когда мы приехали то Вика, жена Андрея уже были в квартире Вадима, они накрывали стол, помогали Вадима жене. Вадим тоже работал. Он усердно мешал женщинам, вертелся у них под руками, старательно пробуя все блюда. Он нарушал создаваемый ими натюрморт, поэтому они дружно гоняли его, но он не сдавался. Мой с Андреем приезд Вадим встретил с радостью, ведь теперь можно было сесть за стол.
  Жена Вадима работала учительницей в одной из школ городка. Один из сыновей уже закончил, военное училище, служил в Кавказском округе. Второй сын ещё учился в военном училище. Жена Андрея работала главным бухгалтером в их фирме, а их сын окончил университет в Барнауле, сейчас учился там же в аспирантуре. Все жили одни. Я смотрел на них и с грустью думал:
  "Вот так и проходит жизнь. Дети вырастают и разъезжаются. А мы стареем!"
  Разговор за столом вертелся вокруг наших проблем. Переезда, поиска работы, местных цен на жильё. Посидели хорошо, разошлись уже за полночь. Прощаясь, спросил у Вадима:
  - Скажи, пожалуйста! Где можно взять две машины? На 3-4 дня?
  Вадим протянул ключи от своей "девятки". Стоявший рядом Андрей отдал ключи от своей "пятёрки". Я поблагодарил товарищей, и мы с Викой пошли в гостиницу. Вадим с женой уговаривали нас остаться у них. В большой трёхкомнатной квартире места хватало, но мы поблагодарили и отказались. Не хотели их обременять.
  
  Утром проснулся часов около 9. В кровати я был один, это обнаружил сразу. Вику увидел сидящей у стола и сосредоточенно что-то писавшей. Заметив, что я проснулся и зашевелился, она встала и с листком бумаги в руках подошла к кровати. Улыбнулась мне и улеглась поверх одеяла:
  - Спишь? Лентяй! А вот я уже час работаю, тружусь яко пчела! Благодаря своему трудолюбию, я прикинула, что мы сможем собрать для переезда. И сколько нужно нам денег на обустройство здесь.
  В роль жены и хозяйки, как я понял, она вжилась быстро, отбросив все сомнения. Есть в документах отметки и штампы? Значит так и есть! А помню, не помню это всё амнезия. И точка!
  Я потянулся и попытался обнять её, но она увернулась.
  - Тебе на уме только глупости! А решать нужно серьёзные вопросы нашего будущего, ведь начинать всё нужно с нуля ...
  Обиженно произнесла она. Я сдался, убрал руки под одеяло и она начала говорить:
  - Мою и твою квартиры мы продадим. Это тысяч 130-140 долларов. Ещё продадим и машины, но это не много. Сына пропишу к родителям. Мать давно уже об этом говорила. Они и присмотрят за ним пока он учиться, а там будет видно. Денег купить квартиру и обстановку здесь нам хватит, я консультировалась у Вадима. Будет трудно с работой, но выкрутимся! В крайнем случаи поищем что-то в Барнауле. Как ты считаешь?
  Я кивнул головой, откинув одеяло, сел на кровать. Вика отпрянула, но я на неё не покушался, играл роль. Подделываясь под восточного человека, произнёс свою реплику:
  - О, женщина! Тебе повезло! Имеешь мужа- султана. Была бы доброй и нежной предложил бы тебе другой план. Сейчас выдерну три волоса с твоей головы или нет ..., извини дорогая, со своей груди...
  Вика надулась и перебила:
  - Во-первых, мои волосы это моё богатство и ты на них не рассчитывай, со своей груди можешь рвать сколько хочешь. Не мелочись! Рви хоть все! Я о серьёзных вещах, а ты юродствуешь! Ты как всегда на всё готовое пристраиваешься! На взрослых детей, на меня ...
  Тут я не выдержал и возмущенно крикнул:
  - Ах, так! Вот как ты заговорила? Женщина!!!
  Из стоящего у кровати дипломата я достал бумаги и положил их перед Викой.
  - Владей и помни о щедром султане! Кротком! Добром! Отныне развод и девичья фамилия!
  Голосом Отелло произнёс я. Вика уже забыла, что она сердится. Она рассмеялась:
  - Не дождёшься! Свой паспорт и свидетельство о браке я забрала и ношу в секретном месте. Никто не найдёт!
  Ответила она и взяла бумаги. Минут двадцать читала и перечитывала их, потом вскочила и заметалась по номеру. Лихорадочно одеваясь, она что-то бормотала под нос. На слух я не обижаюсь, но подумал, что ослышался, ибо услышанные мной слова очень походили на мат. Может так она выражала радость? Прекратив метаться, она села и снова уставилась в бумаги. Я молчал, а Вика снова и снова перечитывала данные ей мной документы. Я их уже читал раньше и никак не мог понять, сколько можно читать одно и то же?
  Вот привожу текст этих бумаг. ЗАО " Семь Я" имело трёх учредителей. Вику, её дочь и сына. Лицензия на право предоставлять услуги в сфере питания и досуга. Договор аренды земли. Договор на её имя о покупке здания кафе и аренде земельного участка. Договора сметы на ремонт и строительство дома. Квитанции об оплате. Договора о поставке оборудования и всего остального для кафе и мебели для дома. Квитанции о внесении задатка. Все документы были выписаны на её имя. Как частного лица, так и генерального директора ЗАО.
  Вика бросилась к двери. Я еле успел отдать ей ключи от машины Вадима и папку с бумагами. Двери номера захлопнулись за ней, я остался в номере один. Пора было и мне двигаться по делам. Встал, принял душ. Сходил в буфет, съел завтрак. Вернулся в номер, взял ключи от машины Андрея и вышёл. Дел действительно было много. Очень! Ими и занялся.
  ... Через три дня знал о местных "бандитах" всё. Бабушки и ребятишки, щедро угощаемые конфетами, дали мне полную информацию. Добавил к ней и свои наблюдения за ними. Теперь знал имена и фамилии, адреса обитания всех членов этого "криминального сообщества" и даже их тайную штаб-квартиру, а также логово и находившуюся в нём тюрьму. Этими местами были квартира в одном из домов и старенький домик в частном районе у леса. В домике, логове-тюрьме, они содержали не сговорчивых коммерсантов, если такие попадались. Один из крутых парней был племянником начальника УВД, другой крутой парень был зятем заместителя городского прокурора. Они считались бригадой от одной группировки из Барнаула и по московским меркам были почти ангелами. Самым страшным их деянием было несколько избитых коммерсантов и владельцев магазинов, да ещё две драки с залётными коллегами. Два не понятных убийства приписывали им. Это было убийство хозяина двух ларьков и похищение дочери директора местного рынка. Её нашли затем мёртвой. Эти дела были не раскрыты. В них было много не понятного, "глухари". А молва народа рассказывала о них страшилки и определила их в герои этих страшилок. В бригаде было семнадцать человек. Увы, на клан крутой мафии они не тянули, но оставлять без внимания этих отморозков было нельзя. Осторожность не бывает лишней. В заведенной тетрадке все эти сведения и записал.
  Вика тоже эти дни не скучала, она металась, занималась делами. Я заехал на две фирмы. Вика там уже побывала, заказы уточнила и естественно добавила. Я не сказав ни слова, за всё рассчитался. Директора знали Вадима, и я попросил их все вопросы поставок согласовывать с ним.
  К субботе мы закончили все дела. Вечером собрались у Андрея. Посидели, поговорили. В воскресенье утренним рейсом вылетели в Москву.
  Только в самолёте Вика спросила:
  - А где ты взял деньги на всё? Мой щедрый султан!
  - Продал свою квартиру и взял кредит под залог твоей квартиры. Хотел заложить и тебя, но тебе повезло и так хватило!
  С удовольствием ответил ей. Вика в ответ сказала только одно слово, но я на мгновение отключил слух и его не услышал. Вот и остался при своих понятиях и заблуждениях:
  "Я муж и глава семьи! Мои поступки не обсуждаются, я всегда прав!"
  О том, что это может быть правдой только тогда, когда это не касается финансов, воспитания детей и ещё сотни вопросов, и не противоречит решениям жены, просто старался не думать. Оно мне надо? Ведь всем известно, что у женщин очень странная логика. Не правда ли?
  
  Прилетев домой, мы окунулись в мир суеты и проблем переезда. Вика уволилась с работы и была занята с утра до поздней ночи. Она паковала посуду, бельё, одежду, заказывала контейнер, выписала нас всех из квартиры. Сына прописала к родителям, здесь заволновался я и скромно поинтересовался:
  - Меня куда-нибудь пропишут? Хотя бы в собачью будку?
  Вика мне ответила. Лучше бы и не спрашивал!
  Через две недели нашёлся покупатель на её квартиру. Он купил квартиру с мебелью, но без нас за 153 000 долларов. Вика оставила три тысячи себе на расходы. Остальные деньги отдала мне для погашения взятого мной "кредита". Честная жёнушка! Продала и свою машину, но деньги за неё снова забрала себе!
  Жили мы в квартире товарищей генералов. Свою квартиру я ведь продал! Вот товарищи и приютили нас. Увы! Она у них теперь была лишней. Мать товарища генерала умерла и чета двух генералов, уже отставников честно жила на даче. Развивая сельское хозяйство или точнее садоводство и огородничество.
  Мы продолжали заниматься сборами. В один из дней в приютившей нас генеральской квартире раздался звонок телефона. Я снял трубку. Услышав голос не генеральской четы, "человек в трубке" представился мне. Я тоже ему представился. Но услышал сказанное им и шутливое настроение пропало. Голос Борис Валерьевича внезапно осип и стал едва слышен.
  - Паша умер! Сердце ...
  Сдавленно выговорил он.
  Я опешил. Минуту мы молчали. По моим щекам катились слёзы. Я их не замечал, просто молчал и молчал ...
  - Сейчас заеду за генералом, мы немедленно выезжаем!
  Проглотив горький ком в горле, с трудом выдавил из себя. Положив трубку, из которой раздавались гудки отбоя, сел. Немного пришёл в себя и набрал номер телефона генеральской дачи. Сообщил генералу скорбную новость и сказал, что сейчас выезжаю за ним ...
  ... В этот день Вика была на товарной станции грузила вещи в контейнер. Новая техника уже вошла в нашу жизнь, у неё был мобильный телефон. Мы купили его для сына, так решила Вика. Тогда это ещё было не дешёвое удовольствие, но это давало ей возможность услышать сына, позвонив ему в любое время.
  Сейчас телефон пригодилось мне. Я позвонил ей и сказал о полученной скорбной вести и сообщил об отъезде в Киев. Затем быстро схватив пачку долларов из стола, побежал к своей машине.
  По дороге к генеральской даче купил две канистры и залил полный бак бензина. Дальше весь путь к ней мчал на всех парах. Генерал в мундире при орденах ждал меня у ворот. Молча, сел в машину и мы понеслись. Мундир генерала отпугивал инспекторов ГИБДД, так теперь называли ГАИ. Я ехал, выжимал из двигателя машины всё, что мог. Товарищ, генерал скорость свыше 70 километров в час считал лихачеством, но сейчас стрелка спидометра не опускалась ниже ста двадцати. Опускалась ниже она только там, где выбоины на дорожном полотне шли очень густо. Вскоре мы подъехали к границе ...
  ... Два независимых государства отделились друг от друга границами и таможнями. Вереница автомобилей встретила нас перед этими препятствиями. Очередь была часа на 4-5. Ждать было некогда, по обочине объехал стоявшую очередь, подъехал к шлагбауму и посигналил. Возмущённый пограничник и два таможенника обернулись к нам, но увидели генеральский мундир, мгновенно подняли перекладину. Они же любезно отогнали мешавшую нашему проезду машину, отдали честь и пропустили нас. Но оказалось, что на этом наши проблемы не закончились ...
  Украинская граница встретила нас ещё большей очередью и вконец измученным, обозлённым народом. Они ругали тех, кто разделил страну на страны, поимённо. Здесь явно была какая-то неувязка, ведь нам со всех трибун говорили:
  "Страну разделили по воле и желанию народа! Желание это было высказано народом на референдуме!"
  Вот и возникает вопрос:
  "Если не эти люди голосовали на этом референдуме, то кто голосовал? И кто тогда народ? Это было не понятно".
  Но я отложил эти мысли и вопросы подальше. Снова по бровке подъехал к шлагбауму. Сигналить и просить было бесполезно, бывшие братья нас не любили. Если у них была малейшая возможность, то они радостно шкодили. У стоявшего стража "кордона" спросил:
  - Где найти начальника?
  Минут пять он думал или переводил мои слова на свой национальный язык. Видно перевёл потому, что указал пальцем в неопределяемом направлении и изрёк:
  - Воны там!
  Я обошёл шлагбаум и пошёл к стоявшему невдалеке контейнеру-домику, а не в направлении указанному его пальцем. Толкнул дверь с надписью "Начальник поста". Вошёл. За столом сидел молодой подполковник и читал бумаги. Лицо сидевшего человека мне показалось знакомым. Подняв голову от бумаг человек, устало посмотрел на меня, и вдруг его лицо изменилось, стало более человечным.
  - Командир? Это Вы?
  Всматриваясь в моё лицо, произнёс подполковник. Его вопрос подтолкнул мою память. Ушли прожитые годы. Я тут же узнал его, это был молодой старший лейтенант из моей второй не счастливой командировки в Афганистан. Он подскочил ко мне, мы обнялись. Прошедшие двенадцать лет изменили нашу внешность, жизнь, но солдатская дружба осталась. Рождённая под огнём она жила в нас.
  - Извини! Очень рад тебя видеть! Но у меня сейчас горе. Умер мой друг! И мы спешим проводить его в последний путь. А очередь здесь на сутки! Как минимум. Помоги!
  Произнёс я. Имени его, увы, не помнил. Прошедшие годы выветрили многое из седеющей головы. Пропустив меня вперёд, подполковник вышёл на крыльцо. Подозвал капитана и приказал ему пропустить нашу машину. Капитан козырнул и направился к шлагбауму.
  Обняв и поблагодарив подполковника, я побежал к своей машине.
  По команде капитана пограничники подняли шлагбаум, я запустил двигатель и двинулся вперед. Два таможенника возмущенно замахали руками и бросились к моей машине. Капитан встал на их пути и что-то сказал. Они сразу потеряли интерес к моей машине и вернулись к прерванному делу, усердному досмотру вещей стоящих машин.
  Моя машина неслись вперед. Генеральский мундир все пограничники провожали, взяв под козырёк. Стоящий на крыльце подполковник последовал их примеру. И потом долго смотрел нам вслед. Он встретил свою молодость и прежнюю жизнь. Она была не так уж и плоха, но осталась позади. А будущее ...
  
  К вечеру мы были на месте. Борис Валерьевич ушёл в отставку ещё в 1992 году, а Павел Васильевич в начале 1993. Тогда старые кадры усиленно отправляли на пенсию, новому государству нужны были свои преданные новым вождям кадры. Но старые кадры без дела не остались. Их с удовольствием подобрал развивающийся капитализм. Первый работал в службе безопасности первого частного украинского банка, который теперь разросся и стал ведущим банком нового государства. Павел Васильевич тоже возглавлял службу безопасности большой транспортной фирмы, её фуры перевозили грузы и за рубеж. На дорогах новой страны было не спокойно, грабили и собирали дань с транспортных средств, все кому было не лень. Бандиты, государственные службы, частные предприниматели и другие. Павел Васильевич в этом "бардаке" жизни новой страны навёл порядок для своей фирмы. Фуры с эмблемой фирмы ездили без сопровождения, тронуть их решался только самоубийца или человек потерявший разум. Сами местные Робин Гуды старались всеми силами обеспечить безопасность грузов перевозимых машинами этой фирмы. Они не были альтруистами, просто знали возможные последствия нанесенных обид. Обиды, нанесенные фирме, не прощались. На разборки выезжала бригада охранников бывших элитных бойцов, тогда горе было всем, и тем, кто затронул перевозимый груз и машины, и тем, кто громко заявлял, что это их территория. Обычно с этих "смотрящих" и начинали, а дальше наказывали всех остальных не зависимо от покровителей или принадлежности от принадлежности к власти. После нескольких таких эксцессов, молва разнеслась быстро, а жить хотелось всем. Вот и отворачивались, старались держаться подальше и охранять от "залётных" машины и их грузы ...
  Мои товарищи генералы пребывая в отставке, получали хорошие деньги, о той пенсии, что им платили и не думали, жили нормально. Но жизненный путь не бывает гладкой дорогой. На нём людей ждёт не только радость, но ждёт и горе ..., Павел Васильевич умер. Просто однажды остановилось его сердце, спасти не смогли. Хорошая, лёгкая смерть! Утром уехал на работу, смеялся, шутил, а вечером не вернулся ..., его просто не стало. Для родных такая внезапная смерть очень тяжёлое испытание, к которому они не готовы. Человек не болел, не ждал смерти, как избавления, как облегчения страданий своих и близких ..., это горе! Но я хотел бы тоже получить от Бога такую смерть, как дар ...
  При новой власти Павел Васильевич практически не работал. Хоронить его как ветерана органов безопасности? Значить признать стаж чекиста? Признать, что когда-то в горе и радости мы были одной семьёй? А как же национальные идеи? Слишком много возникло проблем, но положение спасла фирма, где умерший генерал-чекист работал. Ему она была обязана многим и процветанием в том числе. Хозяева фирмы и постарались ...
  Полированный гроб установили в большом зале. Он был окружён венками и цветами. У гроба в почётном карауле стояли товарищи и сослуживцы. На стоявших вдоль гроба стульях сидела семья ушедшего генерала. Жена, сын, жена сына, двое их детей. Осиротевшая семья. Там же сидели Борис Валерьевич и бывший мой начальник. Полковник уже был генерал - лейтенантом. На груди его блестела звезда Героя СССР. Борис Валерьевич то же был в форме при орденах. Остальные участники этой печальной церемонии в форме и штатском толпились в зале.
  Генерал-полковник прошёл к семье выразил свои соболезнования и замер у гроба, я встал рядом. Мы стояли долго, думая об ушедшем товарище. Он был первым из наших друзей, начав горький счёт ушедшим. Нас узнавали. Лица многих пришедших почтить память нашего товарища были мне знакомы. Не знаю, какие легенды ходили обо мне, но любопытных взглядов ловил на себе много. И они были очень разные ...
  Похороны были назначены на следующий день на 13.00. Ночь мы, товарищи и семья умершего провели у гроба Павла Васильевича, только отправили детей. Последняя ночь давила своей тяжестью на всех, сидели молча. С утра начал собираться народ. Пришёл и бывший член моей команды второй афганской эпопеи. Бывший капитан. Теперь он был начальником отдела, в этом отделе я начинал работать под командованием Павел Васильевича. Он дохаживал последние дни полковником, представление на генерал-майора уже было направленно на подпись.
  Пришло много бывших и действующих сотрудников СБУ, приемника конторы в независимом государстве. Военкомат расщедрился и выделил отделение курсантов с карабинами. Они и отдали последний воинский салют ушедшему генерал-лейтенанту. После похорон мы заехали в зал транспортной фирмы, где раньше стоя гроб. Теперь за накрытыми столами здесь поминали усопшего. Я подошёл к жене Павла Васильевича. Отдал ей конверт с пятью тысячами долларов от друзей Павла Васильевича. Она, обняв меня, заплакала. Я понимал, что слова утешения были бесполезны, свежая рана утраты болела очень сильно. Пройдёт время и эта боль утихнет сама, она уйдёт, великий лекарь время излечит её, сейчас, только слёзы облегчали эту боль ...
  Впятером мы поехали в наш когда-то любимый ресторан. Время изменило и его, оно не щадит никого и ничего. Сидели, молчали и выпивали, поминая товарища ушедшего от нас в другой мир. Если он существует, то наш товарищ, ушедший первым, будет ждать нас там. Старуха с косой подобралась к нам, настала наша очередь платить ей своими друзьями. Я её не боялся, принимал, как неизбежную веху в конце пути ...
  Ночевать товарища генерал-полковника забрал к себе Борис Валерьевич. Я понимал, что им было тяжелее всех. Они потеряли друга детства, их дружба выдержала испытание временем и жизнью, но оказалась бессильна перед ликом смерти. С этим приходилось смириться, пережить понимание этого, осознать это и понять. Сделать это им нужно было вдвоём.
  Прощаясь с генералом, моим товарищем и бывшим начальником, попросил его решить вопрос с границей. Мы въехали без документов и деклараций, в связи с этим при выезде могли иметь большую головную боль. Зависело всё от случая, на кого нарвёшься. Вот этих проблем и не хотелось ...
  Он выслушал просьбу и попросил не беспокоиться, ехать спокойно. Больше он не сказал ничего, но я знал, что он настоящий друг и никогда не подведёт, не предаст, не обманет. Об этом не говорят. Ночевать я поехал к отцу. Он сильно постарел, сдал. Жизнь не баловала его. Доставалось по полной программе теперь это стало заметно. Мы сидели на скамейке у его дома. Он дремал, а я думал...
  Не виделись долго, а через час говорить было не о чём. У каждого своя жизнь, свои проблемы и горечи. Это печально! Но каждый жил сам по себе. Утром мне нужно было уезжать. На работе я отпросился на три дня.
   У нас была проблема и очень большая. Но о ней позже.
  Я протянул отцу пятьсот долларов, мог дать и больше, но знал, куда они перекочуют. Отец начал отказываться. Говорил у него хорошая пенсия и за аренду моей квартиры отдают регулярно, ему на всё хватает. Я промолчал. Хотя правду знал. Деньги моего квартиросъёмщика у него не задерживались. Отец отдаёт их моей сестре. Она их собирает для его внуков, так она ему внушила.
  Что-то говорить отцу не хотел. Для него это была больная тема. Спорить не стал. Деньги положил на сервант и лёг спать. Утром меня ждала дорога.
  
  Встал рано, с отцом простился ещё вечером, но он всё равно встал и грустно смотрел на мои сборы. Мне было немного не по себе, но это старался скрывать. Наконец последние объятия и я уехал. Поехал за товарищем, генерал-полковником, забрал его, и мы поехали домой. Да теперь наш дом был там далеко, в другом государстве, в другой стране и главное, нас там ждали. Ехали молча. Спешить было некуда, вот я и не гнал.
  На украинской границе нас пропустили сразу только мы подъехали. Приказ видно получили строгий, вот и старались. Моего бывшего бойца-пограничника сегодня здесь не было, узнав об этом, я останавливаться, не стал. Российскую границу проехали тоже без задержек. В моей машине сидел товарищ генерал, а действующий он или отставник? Это особой роли не играло, проблемы не были нужны ни от какого генерала. Незаметно добрались и до места нашего назначения. Я завёз товарища генерала на дачу к его жене и сдал с рук на руки.
  Товарищ, женский генерал встретила нас у калитки. Обняла мужа, всплакнула и повела его к дому. Она за последние годы очень изменилась, стала более простой и доброй. Так мне казалось. Изменились и их отношения. Генерал доверчиво жался к своей жене. Проводив их взглядом, я сел в машину и поехал в квартиру генеральской четы, где теперь обитал. Вике была дома. Контейнер она уже отправила, позвонила Андрею, он обещал встретить его и разгрузить в дом. Для переезда осталась только одна задержка, получение диплома дочерью. А у меня была очередная проблема по работе. Об этом уже говорил.
  Криминальный раздел страны уже заканчивался войны пошли на убыль. Ещё постреливали директоров и хозяев, но это был внутренний передел, смена владельцев, избавление от партнёров, совладельцев. Большие предприятия и отрасли были уже разделены. Бывшие бандиты и рэкетиры стали теперь банкирами и хозяевами фирм, предприятий. О своём прошлом они старались не вспоминать, безжалостно убирая всех, кто напоминал им об их кровавом прошлом. У них были деньги, теперь они хотели власти. Естественно власть не хотела видеть криминал в своих рядах. С ними сотрудничали, лоббировали их интересы, брали у них деньги в виде взяток и подарков. Но сидеть рядом? Это было не прилично!
  Многие понимали это и довольствовали тем, что имели, но некоторые зарвались. Закусив удила, они упорно тащили одеяло на себя. Один дошёл до того, что напомнил некоторым высоким лицам. На чьи деньги те пришли к власти. Он потребовал отдачи за все свои затраты. Для того, что бы должники прониклись ответственностью и могущими возникнуть проблемами для них, по телевизору оплаченные журналисты прокрутили видео. Убойный компромат на одного чиновника из правительства. Он лезущему во власть человеку был не нужен и поэтому стал козлом отпущения. Видеоролик посмотрели все, телевизор роскошью уже не был. Чиновника не сняли, он сам подал в отставку. Но это ничего не изменило, борьба продолжилась. Человек этот был упорным, к своей цели шёл напролом, сметая все преграды. Не подумал он только об одном.
  Власть всегда имеет больше силы и административного ресурса. Ни у кого не хватит средств и сил тягаться с государством, даже если это государство раздробленно и ослаблено, оно всё равно грозно и опасно.
  События 1991 и 1993 годов ввели кое-кого в заблуждение. Победа народа в обоих случаях была обусловлена совсем другими факторами, а не немощью государства. Это сама власть делила власть, убирала людей ставших лишними, людей отживших своё время. Разбиралась они келейно, убираемые были свои братья по власти. Отец всех времён и народов это делал более жёстко, он не нужных и лишних просто лишал жизни. Он нашёл "врагов народа" и всех их арестовали, судили, кого сослали в лагеря, кого расстреляли. Но Борис Николаевич рассудил мудро, он не хотел проливать кровь, не только своих противников, но и своего народа. Захваченных противников даже не судили, их подержали в комфортных камерах ..., и отпустили. Отстранив от большой политики и власти.
  А здесь лез чужой! Да ещё со своими понятиями и требованиями. Его участь решили не без указания верхов, передали нам для устранения, которое должно было послужить наукой и предостережением другим.
  Он понял, что зарвался? Не думаю! Скорее его предупредили, но ситуацию он понял и принял меры. За хорошие деньги нанял хороших специалистов из бывшего 9-го управления. Проще говоря, из "девятки". Не обошёл и управление по охране первых лиц государства. Они и разработали для него систему охраны. Вопрос безопасности был серьёзный, поэтому денег на свою безопасность он не жалел. За хорошие деньги нанял бывших работников этих контор. Они были тоже людьми, у них были семьи. Есть нужно всем! Им платили деньги, а они делали свою работу, охраняли жизнь того человека, не рассуждая о том, хороший он или плохой?
  Если быть честным и объективным человеком, нужно сказать правду. Некоторые прежние их подопечные руководители и вожди тоже были не идеальны. Но это значения не имело, эти люди просто делали свою работу и делали её хорошо.
  Благодаря охране квартира и офис в центре Москвы стали не преступной крепостью. Они были оборудованы всеми доступными за деньги средствами наблюдения и защиты. Воздушные каналы зданий были перекрыты сеткой, в них установили датчиками объёма и движения. Бросить гранату или опустить шланг от баллона с газом было не возможно. Лифт вместо кнопки этажа имел специальный ключ. Лестничная клетка оборудована датчиками движения и камерами видео наблюдения. Камеры и датчики движения на крыше здания и его стенах. Окна на лестничной клетке и в квартире изнутри оклеены защитной поляризованной плёнкой. Три бронированных близнеца "Мерседеса" при движении менялись местами. Определить в каком из них, едет наш клиент, было не возможно. Да и бессмысленно. Класс броневой защиты машин был высокий, а открывать в людном городе стрельбу из гранатомётов? Это было невозможно. Единственным уязвимым местом был путь охраняемого лица из машины и в машину. Но охрана это знала и на этом отрезке использовала "коробочку". Это специальное построение охранников. Четверо рослых охранников одеты в бронежилеты, они закрывают охраняемое лицо со всех сторон, зажав его между собой и прижав к спине впереди идущего. В это время трое снайперов с чердака дома контролировали противоположные здания и улицу.
  Когда за неделю наблюдения за объектом мы выяснили всё это, то нам стало тоскливо. Добраться до клиента не представлялось возможным, а начальство торопило.
  Мы проигрывали все варианты, но шансов на успех акции найти не удалось. Даже жертвуя исполнителями, мы не добивались нужного результата. Да и бойню в центре города устраивать было нельзя. Вот и крутись!
  Все ломали головы. Придумывая варианты, но ничего толкового не могли предложить и начали прикалываться. Кто-то предложил привлечь человека-невидимку, но где его найти? Никто не знал. В процессе общего поиска убийства принял участие и я, тоже внёс свою лепту.
  Как-то смотрел по телевизору какой-то боевик. В нём герой-полицейский для проникновения в логово бандитов взорвал стоящий в стороне автомобиль. Народ ринулся бежать в стороны от места взрыва, спотыкаясь и падая. В этом хаосе герой и проник в логово ...
  Плагиат это дело хорошее, у меня созрел план.
  Использовать путь выхода клиента из машины в офис или в подъезд дома, ускорить движение охранников, подстегнув их взрывом. Затем сбить двух задних охранников из построения "коробочкой" и поразить клиента. Для этого дела нужно было три снайпера и два снайпера для подстраховки. Это было не проблематично.
  Я изложил свой план. Все согласились. И тут слова попросил молодой парень. У нас он занимался техническим обеспечением. Толковый технарь предложил поднять мой план на более высокий технический уровень.
  Парень предложил заменить снайперов с винтовками, компьютером с устройством наведения и стрельбы. А пули заменить иглами с ядом. С новой техникой я не особо дружил, возраст у меня был не тот, но более молодые члены нашей команды этот план одобрили. Под место операции выбрали территорию офиса и начали подготовку.
  
  В одной из квартир в стороне от офиса установили компьютер с устройством беспроводной связи радиусом действия до 800 метров. Территория перед офисом была огорожена декоративными металлическими столбиками с цепями. Срочно изготовили похожие столбики. В них вмонтировали коробочки с устройством наведения и стрельбы сжатым воздухом, по два заряда игл из каждой. В коробочку было вмонтировано устройство беспроводной связи, оно было согласованно с устройством в компьютере. Там же находилась емкость с кислотой. По сигналу с компьютера срабатывал пиропатрон. Он разрушал емкость, кислота разливалась внутри коробочки, уничтожая устройство и все следы. Оставалось только заменить столбики ограждения. По моему настоянию столбиков с устройствами изготовили три. Мой жизненный опыт учил страховаться ...
  ... В один из дней грузовик с продуктами попытался развернуться на дороге, бордюр которой составляло ограждение парковки у шикарного офиса. Водитель был предельно осторожен, но грузовик имел габариты, которые не вписались в габариты дороги. Грузовик сдавал назад и согнул несколько столбиков ограждения стоянки, бдительная охрана не дала ему скрыться с места преступления. Охранники скучали и уже давно наблюдали за действиями водителя и манёврами грузовика. Наверно, это было их обычное развлечение, поэтому они отреагировали сразу и жёстко. Водителя-диверсанта они молниеносно выдернули из кабины грузовика, немного попинали его и начали прессовать. У испуганного водителя они конфисковали его грузовик с товаром, дала два часа на ремонт ограждения. Испуганный человек заметался в поисках спасения. И удача улыбнулась ему! На его счастье не далеко от этого работала бригада, рабочие ремонтировали водоотводный сток. Он обратился к ним за помощью, умоляя помочь, простой народ у нас очень отзывчивый и всегда готов помочь попавшему в беду, за деньги и выпивку эти чуткие люди согласились помочь бедному водителю. Быстро и качественно они выпрямили согнутые столбики ограждения стоянки фирмы, даже подкрасили черной краской остальные столбики. Понятно увеличив цену своей работы, за счёт выпивки. Водитель попытался торговаться, но после спора уступил. Тем более что рабочие-спасители заменили три столбика ограждения, которые выправить не удалось. Они нужную замену даже спёрли где-то! Главное, что их не поймали, дело было житейское и подозрений не вызвало. Все столбики ограждения стоянки блестели одинаково. Охранники приняли работу и поступили с водителем честно. Они забрали у него оставшиеся у него деньги, как компенсацию за моральный ущёрб и отдали ему его грузовик. Водитель как-то рассчитался с рабочими и все разошлись ...
  ... Ещё до этого, включенный компьютер показал готовность и управляемость всего установленного оборудования. В отремонтированном стоке сигнал готовности пришёл от схемы подрыва петарды, это была хлопушка с дистанционным взрывателем от радиосигнала. Техника была готова к акции, теперь оставалось ждать.
  
  Через день нам сообщили, что в этом офисе назначена важная встреча. Час "Х" наступил. С утра я, автор проекта и наш командир сидели у компьютера. Мы были просто статистами, главным исполнителем был автор. Честно говоря, сомнения в возможности так выполнить задачу у меня остались, я недоверчиво следил за действиями парня. Пальцы левой руки парня бегали по клавишам, а правой рукой он управлял джойстиком. Видно было, как красные кружки прицелов перемещались по экрану монитора. Увы, это всё было похоже на игру, но своё недоверие держал при себе, сохраняя невозмутимое выражение на лицо. На два других монитора поступали изображения с камер наблюдения за прилегающей к офису территорией и подъездными дорогами. Решил наблюдать за ними и переключился на эти мониторы. Как раз в этот момент увидел на них подъехавшие знакомые машины, из крайней вышёл наш "клиент". Охранники его моментально закрыли "коробочкой". Наш "клиент" и охранники отошли примерно на метр от столбиков с устройствами. Сидевший за управлением компьютера парень, набрал нужный код. Началась работа и я задержал дыхание. Гулкий хлопок петарды микрофоны донесли до нас, как и рассчитывали этот взрыв, ускорил движение группы. Вновь пальцы оператора забегали по клавиатуре, а я посмотрел на средний экран. Там менялся только цвет, никаких звуков не было, но я представлял, что происходило. Практически не слышный, хлопок пиропатрона вскрыл баллончик с жатым газом и две иглы с парализующим составом укололи ноги охранников. Состав действовал секунды, но этого хватило. Ноги заднего охранника подломились, он вынужден был ухватиться за плечи охранников, прикрывавших "клиента" сбоку.
  Шедшие впереди и сбоку охранники, решили, что он просто споткнулся, прикрывая "клиент", они продолжали двигаться, стараясь быстрее войти в помещение. На эти несколько секунд "клиент" открылся сзади, две иголки с ядом замедленного действия укололи голени его ног. Он продолжил двигаться, задний охранник уже пришёл в себя и занял своё место. Это уже значения не имело, "клиент" был поражён. Парень нажал клавишу, давая команду на уничтожение устройств. Экран монитора тоже погас, микрокамера была уничтожена, как и всё остальное ...
  За иголки волноваться было не нужно. После укола и введения яда за счёт веса задней тяжёлой части они выпадали из тела. Поршень впрыскивал яд и попутно разрушал сосудик с кислотой, она и уничтожала иглу. Парализующий состав и яд разлагался в организме быстро, не оставляя следов. Сам яд вызывал паралич дыхания и остановку сердца, симптом подходил под многие болезни сердца.
  Просматривая плёнку контрольной съёмки, мы увидели полностью заключительный этап операции по устранению "клиента".
  
  На плёнке было видно, как споткнувшийся охранник удержался, уцепившись за плечи идущих по бокам, он пришёл в норму через пару секунд. Когда споткнувшись, начал падать "клиент", он вместе с шедшими по бокам "клиента" охранниками, подхватил его и уже втроём они втащили его в здание. Шедший впереди охранник открыл им дверь и прикрывал их. Остальные охранники, обнажив стволы, суетились вокруг, ничего не понимая.
  Как мы и предполагали расследованием произошедшего никто особо не занимался. Охране после смерти клиента никто не платил. Соратники занимались делением оставшегося наследства. Как и положено, делали это со стрельбой и трупами. Они всё поняли и стремились только к одному, отхватить кусок наследства по больше и не повторить судьбы клиента. На телевидении и в ряде газет журналисты пытались решить вопрос:
  "Что это было? Кому эта смерть выгодна? Чьих рук это дело?
  Но им никто не платил за эти статьи и передачи. А бесплатно раздувать, никого не интересующий скандал было не интересно. Через пару дней о происшедшем все забыли. Деньги и наследство достались не только сподвижникам, какие-то счета и имущество отошли кому надо. С этого и оплатили нашу работу. Можно сказать её оплатил сам "клиент".
  Я получил деньги и причитающийся мне отпуск, а дочь получила диплом. Больше переезду ничего не мешало, мы снялись с нажитого места. Оплатили купе, забили его вещами. Втроём устроились среди них и отправились поездом в Барнаул. Среди наших вещей была и большая сумка с моим арсеналом и деньгами. Имелось всё для спокойной жизни и сытой старости. Мы и ехали к ней ...
  На вокзале Барнаула нас встретили Андрей и Вадим.
  Андрей приехал на грузовой машине марки "Газель", чуда российского автомобилестроения. В её кузов загрузили вещи, Вика и дочь сели в машину Вадима. Я сел в кабину "Газели" к Андрею, понятно, что со своей сумкой я не расставался даже на мгновенье.
  Через час пятнадцать минут мы были у нашего нового дома. Дружно разгрузили вещи. Пока всё сложили в большой комнате первого этажа, там же лежали и вещи с контейнера. Повернуться было негде. Ребята завезли нас в гостиницу, Вадим оставил свою машину нам. Мы все вместе пообедали в ресторане и простились.
  На завтра договорились с Андреем о встрече в его офисе, для передачи документов. Ребята поехали по домам, а мы направились в свой дом растаскивать вещи. Мебели ещё не было, поэтому мы управились быстро.
  Следующие две недели вспоминаю с ужасом. Тот, кто переезжал меня поймёт. Мы мотались. Прописывались. Получали и сдавали горы документов. Вика пропадала в кафе, там устанавливали оборудование, вешали шторы, люстры и светильники. Привезли посуду, скатерти, столовые приборы. Дом она оставила на нас с дочерью. Поделила всё честно! Совестливая моя! Хорошо, что я заказал мебель со сборкой и нанял двух человек вешать всё и устанавливать, иначе умер бы точно. Многое Вика привезла в контейнере, поэтому вешать карнизы, светильники, ковры, шторы, устанавливать холодильник, телевизоры, плиту смогли сразу, до прибытия мебели. Когда всё закончили я сел и пытался сообразить. Куда завтра бежать? И только через полчаса сообразил, всё финиш!
  Вика купила и поставила на учёт машины. На себя "девятку", на фирму грузовую "Газель" для нужд кафе. Из гостиницы мы, наконец, переехали в дом. Ещё некоторое время я потратил на оборудование тайников, установку камер и датчиков движения по периметру участка. Дом стал крепостью, гарнизон её занял. Дальше пошла уже новая жизнь новых людей на новом месте. У всех у нас были другие паспорта другие фамилии, другие биографии, но этих подробностей, кроме меня, не знал никто. Дочери ещё перед нашим отъездом я сказал, что их с братом записал на себя, удочерил и усыновил. Она на это внимания не обратила, уже давно дети считали меня своим отцом ...
  Как выяснилось, покой нам только снился. В один из дней Вика пришла домой и рассказала знакомую всем предпринимателям историю.
  Сегодня днём подъехала к кафе старенькая иномарка марки "БМВ", из неё вылезли два шкафа. Они представились представителями охранной фирмы и предложили свои услуги по охране. Гарантировали тишину и покой, если заключат договор с ними, а иначе ..., последовали обычные страшилки.
  Условия они поставили не тяжёлые. Открыть счёт фирмы нужно было в конкретном филиале банка из Барнаула, который находился в нашем городке. Десять тысяч рублей перечислять их фирме за охрану по договору и пять тысяч платить наличными. Это пока! В дальнейшем если дело пойдёт хорошо сумма будет пересмотрена. Они оставили договор, пообещав заехать за ответом завтра.
  Рассказав всё это, Вика спросила меня:
  - Что мне делать?
   Я пожал плечами.
  - Подписывать!
  Ничего нового мне она не сообщила. Вся страна платила всем чиновникам и бандитам за покой и возможность работать, да просто жить. Ещё платили и налоги. За это государство обещало обеспечить всем гражданам покой и порядок, но не могло. Средств не хватало! Аппетит у всех был хороший и он рос. Все считали себя голодными и чиновники, и милиция вот и кормились сами как удавалось. До всего остального, а тем более до людей и их проблем, им конечно дела не было. Попадающий в их охотничьи угодья человек вынужден был крутиться сам, как мог. Выход у простого человека был только один, платить всем, всем. По описанию Вики я узнал её посетителей менеджеров охранной фирмы. Это были известные мне типы, глава и его правая рука, вожди местной банды. Новые экономические отношения достали и нас ...
  
  ... Стояли жаркие летние дни. Кафе, пристройка и пляж были заполнены народом. Приезжали люди и из самого Барнаула. Весть о благоустроенной зоне великолепного озера, прекрасном месте отдыха разносилась быстро. Количество посетителей росло, росла и выручка Викиного предприятия. Набранному персоналу была обещана по местным меркам хорошая зарплата. Они и старались.
  Дочь помогала Вике в кафе. Вика моталась по сёлам, закупала продукты. Вечером падала и сразу засыпала, но не жаловалась. Думаю, ей это нравилось.
  Я помогал ей, как мог. Мой возраст работать мне официантом не позволял, как повар я тоже был не пригоден из-за отсутствия таланта. Вот и оставались функции дворника, мелкого ремонтника и разнорабочего, этим и занимался, но мой отпуск заканчивался ...
  С Викой мы решили, что ещё годика два я поработаю в Москве. Деньги там мне платили хорошие. Замужняя женщина, бизнес-леди не возражала. Она была сильно занята! Штамп о регистрации нашего брачного союза в её паспорте её успокаивал. Поэтому после использования отпуска я вернулся в Москву и вышёл на работу в свою охранную фирму.
  В Москве продолжал жить в квартире семьи товарищей генералов, она всё равно стояла пустой, сдавать они её не сдавали. Им хватало их двух пенсий, генерал никуда работать не шёл, сидел в подполье. В свою квартиру наведывался редко. По воскресеньям если был свободен приезжал на генеральскую дачу. В один из таких приездов мы с товарищем генералом пили чай. Был тёплый прекрасный вечер, и мы устроились чаёвничать на веранде. Мадам-генерал дома не было, она проведывала одну из местных подруг. Я начал разговор о своём сегодняшнем положении и планах на дальнейшую жизнь. Я уже перешёл пятидесяти летний рубеж, приближалась старость, а вокруг были только проблемы. Работали мы инкогнито, занимались ликвидацией. Уже не мог даже понять, кто я? Офицер органов или ликвидатор?
  Врагов себе этой непонятной деятельностью нажил много. Было достаточно преступных кланов, которые не пожалели бы денег за информацию о некоторых непонятных смертях их сотоварищей и именах исполнителей этих непоняток.
  Заказчик им был известен, но его не тронешь! Раздавит и не заметит. Желающих подзаработать в нашей системе, к сожалению, не уменьшалось, а наоборот увеличивалось. Слишком много соблазнов было вокруг, а на их получение требовались только деньги. Заработать их честно не могли, а слить сведения ..., это было просто и заманчиво. Да и знали мы много лишнего, поэтому нас просто могли нас и сдать, в немые тела превратить чужими руками. Носить над головой этот меч? У меня уже был не тот возраст. По этим соображениям и решил исчезнуть, пока не поздно. Исчезнуть просто так? Спрятаться? Было глупо! Искать будут все, наши и не наши. Из этих соображений и нашёл самое простое решение инсценировать свою гибель. Притом так, чтобы никто не смог в ней усомниться, да ещё и постараться запутать свои следы.
  Товарищ, генерал выслушал меня. Помолчал. И согласился со мной. Систему он знал хорошо. Сам ушёл красиво, ушёл с должности какого-то администратора, просидев почти год за штатом и полежав в госпитале. Симулянт он был ещё тот! Те, кто оставался в системе были в группе риска, повышенного риска. Все кто много знал? Имели шанс или прийти во власть, или ..., умереть от болезни, или погибнуть в авто аварии, или погибнуть при другом несчастном случае. Этот случай мог произойти и при исполнении своих служебных обязанностей, и в обычной жизни, и просто на улице.
  Я и был кандидатом во вторую или третью категорию. Но третью категорию можно было и ..., инсценировать.
  О том, что свой план я начал осуществлять уже давно и обо всех деталях своего плана я не говорил даже товарищу генералу. Не потому, что я ему не доверял, просто не хотел подставлять своего старого товарища. Я был профессионал и твёрдо знал, что исполним только тот план, о котором никто ничего не знает.
  План мой был не прост, он был многоходовым. Кроме официальной гибели моего тела был предусмотрен и выезд в иммиграцию другого тела, и пережидание там.
  Я долго думал, куда направить свои стопы? В США? Путь был долог, документы тщательно проверяли, всё могло растянуться на годы.
  В Германию? Но и здесь были препятствия, как и при выезде в США. Рассматривал и другие варианты. Зарегистрировать фирму, положить определённую сумму на счёт, приобрести недвижимость это всё давало право получить вид на жительство в некоторых странах. Деньги у меня были. И не малые! А фирм оформляющих такие дела было море. Но думаю, эти все операции отслеживались. Иначе как объяснить? Моментальное вычисление другого гражданства, пребывание в других странах криминальных лидеров и бывших руководителей власти? Других объяснений этому быстрому успеху я не вижу!
  Оставалась одна страна. Израиль. Поток желающих уехать в неё иссяк, стал тоненьким ручейком. Это было плохо! Тяжело было в нём затеряться, но у этого варианта были и свои преимущества. Документы оформить проще. Главное докажи, что хотя бы твоя бабушка была еврейка. А уж если ты сам еврей? То тебе зелёный свет. Да и кому придёт в голову искать меня среди евреев, среди маленького количества людей, людей уезжающих на свою историческую родину? Это было бы не логично. Но я решил ещё больше усложнить задачу, будущему поисковику. Что бы исключить возможность даже предположить этот вариант, я решил выехать в составе еврейской семьи. Оставалось только найти такую семью. Этим я и занялся.
  Часто бывал у посольства Израиля, оно находится на улице Большая Ордынка и наблюдал. Ещё ходил к московскому отделению еврейской организации "Сохнут" и тоже наблюдал. Моё внимание привлекла женщина лет 38-40. Скромно одетая она постоянно расспрашивала толкающихся возле этих организаций людей:
  - Как жизнь в стране обетованной? Что нужно для выезда?
  Должен заметить, что удовольствие выехать дело не дешёвое. Узнать о женщине всё, проследив её до её дома, для меня труда не составило. Совсем этим управился за два дня и теперь знал о ней всё.
  Женщина имела дочь и сына. Муж её умер семь лет назад. Он с детства имел врождённый порок сердца. Жила она в трёх комнатной квартире, где кроме её и её детей проживали ещё её мать и брат. Брат работал в строительной фирме прорабом. Сама женщина работала бухгалтером в небольшой торговой фирме. Жили они очень скромно, если не сказать бедно. Девочка оканчивала среднюю школу, мальчик учился в восьмом классе. Были они обычными детьми, особыми школьными успехами не блистали. Но мать считала своих детей непризнанными гениями, она внушила себе, что её одарённых детей притесняют по национальному признаку. Хотя теперешняя окружающая жизнь это отвергала. Проблемы были, но общие для всех, не зависимо от национальности.
  Платное высшее образование для неё было не доступно, даже для одного ребёнка. А для двоих? Увы. Вот она и решила, что счастье для её детей возможно только среди родного народа, на исторической родине.
  Я никогда не понимал этой убеждённости отдельных людей. Самая подготовленная эмиграция это были люди изгнанные революцией. Они знали языки и культуру стран куда попали, имели хорошее образование. Да и ординарных личностей среди них было не мало. Но даже они если не смогли, вывезли с собой больших ценностей или не имели солидных счетов за границей, имели один удел. Грязная работа, нищенская жизнь, осознание своей никчемности. Эмиграция всегда была и есть тяжёлой ношей. Особенно для первых поколений эмигрантов ...
  А здесь ехали люди без языка, без знания местных традиций и обычаев. Да и самое основное было то, что ехали нищие. Что их могло ждать?
  Конечно, были и умельцы, золотые головы и руки, а так же люди вывезшие деньги и другие ценности. Об успешной адаптации таких людях писали в газетах, но правды, что таких людей единицы не говорили.
  Понятно, что в любом человеке живёт внутренняя уверенность, надежда на то, что вот мне и именно мне повезёт! Да и человек всегда умеет утешить себя. Так столкнувшись с действительностью нищего бесправного существования, все утешали себя одной общей мыслью:
  "Лучше быть нищим в цивилизованной стране! Чем нищим на Родине".
  Может они и правы. Мне этого не понять! Я не был нищим и обделённым на Родине. Да и не собирался выезжать с пустыми руками. Кроме того я просто заметал следы и собирался вернуться и мне было куда вернуться и к кому.
  Но в данный момент стремление и желание этой женщины мне было на руку. Начал свою атаку, подстроил наше знакомство, якобы случайно попав на глаза этой женщины. Как и она, я интересовался условиями для выезда и жизнью в стране обетованной. Устроить так, что бы она услышала мои расспросы? Для меня было не сложно. Они должны были вызвать её интерес. Несколько раз я мелькал перед ней, делая вид, что не замечаю её. Когда подготовил её познакомился, случайно неуклюже повернулся и наступил ей на ногу. Попытался отскочить в сторону, но неуклюже взмахнув рукой, выбил сумку из её рук. Это классика! Знакомиться, вести разговоры и заинтриговать любого человека в конторе учили основательно. Вот и выполнил всё на "пять"!
  Извинился за свою неуклюжесть, затащил женщину в кафе, заинтриговал её разговорами и поведал душе щипающую историю.
  ... Двенадцать лет назад моя жена. Девушка из порядочной еврейской семьи, забрала двух наших дочек. Чудных детей, моих дорогих близнецов! И ушла от меня с ними ..., представляете какой позор, она ушла к своему любовнику. Оказалось, что у неё был любовник! Я вернулся жить к своей маме, а жена и её новый муж уехали в Америку! Любимых дочек я не видел и страдал, не спал ночами. Моя мама утешала меня, но три года назад мама умерла. Я остался один! Никто не утешал меня! Тоска по дочерям продолжала изводить меня. Я хотел быть с ними рядом! Может моим бедным крошкам, нужна моя помощь? Я человек не бедный! Владею фирмою, да и кое-что имею на чёрный день. Вот и хочу выехать в Америку к моим доченькам, но это сложно и долго. А тоска изводит меня постоянно ...
  Мне уже пятьдесят! Больное сердце! Я не знаю, сколько ещё проживу? Поэтому хочу выехать в Израиль и уже оттуда переехать в Америку.
  - Это ведь можно? Там же не так сложно выехать в Америку? Как отсюда?
  Но одному ехать страшно, а добрых и надёжных попутчиков? Нет! Вот так я и мучусь ...
  Слёзы душили меня и я зарыдал.
  Самое главное, как учили меня инструктора это вжиться в рассказ, проникнуться ним. Так учат и актёров. Но хочу заметить! Не обижайтесь уважаемые актёры! У нас талантливых людей было больше или нас учили лучше?
  С задачей справился. Легко! Мой рассказ и мои слёзы растрогали женщину. Она плакала вместе со мной, сочувственно взяв меня за руку. Мне не было стыдно за свои действия. Женщина хотела выехать, я мог решить её финансовые проблемы и помочь выехать. И на земле обетованной с меня можно было кое-что получить для своей жизни. Женщина это всё прекрасно понимала. Ей улыбнулась удача! Бог послал ей глупца, он решит все проблемы на пути к её счастью. Она тоже играла, разводила меня, но делала это не профессионально. Понятно, как могла. Получалось всё очень неуклюже. Выдавали её глаза и лицо, хотя слова говорила она правильные. Но сейчас она помогала мне, а я ей, каждый преследовал свою цель.
  Прелюдия была закончена, участие проявлено, женщина успокоилась и назвалась:
  - Я Белла ...
  - О, извините! Михаил ..., я, Исаакович! Можно просто Миша.
  Представился я.
  Белла рассказала о себе, не совсем правду, но мне это было не важно. Всё это я уже знал, но внимательно и сочувственно её слушал. Кивал, где требовалось головой, мычал в знак поддержки и согласия. Наконец она перешла к нужной мне теме, описанию своим материальных трудностей.
  Я выслушал её и воскликнул:
  - Ведь мы можем помочь друг другу! Я беру на себя все расходы по выезду, после приезда в Израиль дам Вам 10.000 долларов для становления. Что бы Вы были уверены, что я выполню обещанное, мы можем оформить брак! Разумеется фиктивный. Вы поможет мне перебороть моё одиночество и тоску до встречи с дочерьми, а я помогу Вам выехать в Израиль. Из Израиля я уеду в Америку, к своим дочкам! Моя, мечта исполниться!
  И я горячо принялся благодарить бога, что он помог нам встретиться! Пусть Бог меня простит, за эту ложь! Но в ней не было зла и корысти с моей стороны.
  Не менее горячо я благодарил Беллу за помощь и сочувствие. При этом я говорил так, как будто всё решено. Белла отказывалась, мол, неудобно. И как она скажет детям? Матери? Брату? Я и посоветовал, что ей проще спросить у них! Пусть решают. Ведь она это делает ради счастья детей! Им ведь лучше жить среди своего родного народа! Жизнь так тяжела. Последние аргументы якобы добили Беллу, мои мысли были созвучны с её желаниями и мыслями. Прощаясь, я дал ей свою визитку, на ней был номер моего мобильного телефона.
  И этот телефон, и визитку приобрёл специально для этого случая. Попросил Беллу поскорее поговорить с семьёй и позвонить мне. Она обещала подумать и уверила меня, что в любом случае позвонит мне, сообщит о своём решении. Она выдержала паузу в целых три дня и этот телефон зазвонил. Хотя этот ожидаемый звонок и раздался в не очень подходящий момент, я был очень занят, но отказываться от разговора не стал. Белла была спасибо ей очень краткой и категоричной, она сказала:
  - Моя семья хотела бы встретиться и поговорить с Вами! По Вашему же вопросу!
  Последние слова Беллы убедили меня, что о неожиданной удаче матери, сестры, дочери, семья говорила постоянно. Но они были осторожны, боялись упустить удачу, продешевить. Вот и научили Беллу, как говорить, что бы всё выглядело убедительно. Она жертвует собой, своей девичьей честью! Понятно для меня! А её жертва стоит ..., поживём, посмотрим сколько. Отчасти так оно и было.
  Я, уточнил адрес и время визита. Неизвестным для меня было только время, адрес знал. В ближайшую субботу и пришёл к ним. В руках нёс пакеты с дорогими гостинцами. Ободранный подъезд и убогая квартира, с запахом бедности, встретили меня. Семья была в сборе. Они все сидели за столом, усадив меня несколько в стороне от него. На меня смотрели подозрительно. Их мысли были написаны на их лицах:
  "А вдруг он имеет виды на нашу квартиру? Сейчас столько проходимцев! Даже среди евреев! А Белла такая доверчивая и глупая ..."
  За всех это озвучила мать Беллы. Я парировал её беспочвенные страхи. Сказал:
  - Помилуйте! Зачем мне ваша квартира? Я ведь тоже уезжаю вместе с ними! А в Израиле мне ваша квартира не нужна. Да и за прописку, и за оформление фиктивного брака я готов заплатить 5.000 долларов.
  Это и был первый вопрос торга. Мать и брат Беллы начали торг с 10.000 долларов. Они расхваливали Беллу в два голоса, как скаковую лошадь. Какая стать! Какие зубы! Клялись своим и её здоровьем, что дешевле их ни кто мне это не решит. Я отказывался и от стати, и от зубов Беллы, и от их всех здоровья, спорил и торговался с азартом. Сошлись на 7.000 американских рублей. Половину я отсчитал и отдал им сразу в виде задатка. Мать и брат Беллы уезжать не собирались. Эти деньги предназначались им. Они и успокоились. Белла чувствовала себя неловко. Толи не одобряла действий матери и брата, толи обиделась, что ей ничего с этих денег не досталось. Но я их не осуждал, лезущая в глаза из всех углов бедность этих людей была их оправданием. Подвернулся случай! Почему не использовать? А главное они убедились, что у меня есть деньги и я готов платить за свою мечту. Оставив их угощаться принесенными мной деликатесами, я попрощался и ушёл. Белла пошла, проводить меня и я, договорившись с ней о встрече в понедельник у здания ЗАГС.
  В понедельник ЗАГС не работал. Дежурная сотрудница только вела запись желающих изменить свой статус. Она просмотрела наши документы и предложила ознакомиться с их прейскурантом. Я начал знакомиться. Услуг было множество, предлогами различный транспорт, оркестр, хор, услуги фотографов, киносъёмку, поздравление прославленными артистами и многое другое. Все цены стояли в условных единицах, так теперь у нас называли доллары. Пока я изучал прейскурант, она готовилась внести нас в очередь на регистрацию с исполнением заказа через три месяца. Это меня не устраивало. Прекратив изучение цен на услуги, я положил перед ней 300 условных единиц совсем не условными тремя бумажками. Начал объяснять ей то, что было очевидно. Мы не молоды и особого торжества нам не надо, просто нужно решить всё быстрее. Она колебалась. Я добавил ещё триста таких же условных единиц, женщина сдалась. Закрыла входную дверь и отвела нас в канцелярию. Там мы задним числом написали заявление и заполнили карточки. Забрав наши творения, женщина выписала нам свидетельство о браке. В книгу регистрации внести эту запись она собиралась позднее. Здесь я поступил не хорошо. Когда женщина на мгновение отвернулась я наши бумаги и украл. Это свидетельство мне было не нужно, всё здесь делал для Беллы. У меня был чистый бланк свидетельства о регистрации брака, его я собирался использовать. Он был с подписью и датой регистрации, но шестью годами раньше. Белле я отдал обещанную мной вторую половину денег, 3.500 долларов. Хотя решил оформить нашу прописку в Московской области.
  Полковник заместитель начальника городского паспортного стола был на месте. Все вопросы он решил. Мы договорились об оформлении ещё четырех загранпаспортов для ПМЖ. Когда я принесу ему все документы. Кроме всех этих дел я занимался ещё и работой. Приходилось мотаться и крутиться, но с текущими трудностями я справлялся, они меня никогда не пугали.
  
  Подробно описывать всю беготню не буду, это долго и не интересно. Тиски любой бюрократической машины одинаковы. О них хорошо сказал покойный Райкин:
  - Принесите справку, о том, что Вам нужна справка и о том, что нам нужна справка, а Вам ...
  Это приходилось всё преодолевать, как обычному гражданину, светиться не имел права. Но вот добрались и до посольства. После собеседования в посольстве прошло четыре месяца. Народа ехало не много и с этим делом особо не тянули. Обычно уведомление из посольства отправляли заказным письмом с вручением на почте. Мы были прописаны в Московской области, но там естественно не проживали. С почтой вопрос я решил. Заведующая почтовым отделением была женщина пенсионного возраста, увидев только обложку удостоверения, она всем прониклась, при поступлении заказного письма на указанное ей имя она позвонила на номер моего левого телефона. Я приехал, она отдала мне конверт и обо всём забыла, её не пришлось даже предупреждать. Вот что значит старые кадры! Так мы получили уведомление от израильского министерства по репатриации о том, что наша просьба о предоставлении израильского гражданства рассмотрена и удовлетворена. Поставив штампы въездных виз в посольстве, мы могли брать билеты.
   За это время ожидания Белла взяла у меня деньги на оплату курсов и преподавателей по изучению иврита. Ещё ей понадобились деньги одеть детей и себя для отъезда. Она входила во вкус, и доить меня не стеснялась. Мне это не нравилось, но менять что-то было поздно. И я давал ей деньги, не споря и не возмущаясь. Благо их было достаточно.
  Всё это я проделал заранее. Когда перевёз Вику и дочь к новому месту жительства, всё уже было сделано. Загранпаспорта оформлены, визы в посольстве получены. Оставалось взять билеты и "погибнуть". Случай подходящий представился. Хотя план у меня был и так, но представившийся вариант был более естественным. Тогда мы получили обычное задание, убрать главаря и его подручных одной из группировок.
  Попалась эта команда просто. Дело они начали обычно, опыт имели не малый. Группировка наехала на очередной банк. По указанию главаря его подручные начали третировать банкира, похитили его семью. В этот раз отморозки перестарались. После очередного ужина с обильной выпивкой решили попугать женщину и её дочь, угрожая изнасилованием. Начали вроде бы пугать, но потом водка затмила мозги. Они и выполнили обещанную угрозу, изнасиловали обоих. На этом не остановились, разгулялись и придушили мать. Дальше испугались, с испуга убили дочь, убрали свидетеля. Узнав обо всём этом, испугался сообщник бандитов водитель банкира. Он признался во всём банкиру, объявив себя жертвой. Назвал главного виновника и остальных участников похищения. Просто так крупными банкирами у нас не становятся. Сказки об умных людях, сделавших молниеносную карьеру или резко ставшими богатыми, это для несмышленых детей. В жизни всё немного иначе. Такие люди имеют не только деньги, но и очень крутые связи. Узнав о смерти жены и дочери, он плюнул на всё, ему оставили только месть. Он и задался именно этим. Через кого-то из своих покровителей вышел на наше руководство. Нам дали это задание и машина начала работать. С подручными разобрались жёстко и быстро. Привезенный на место разборки банкир, увидев, что мы сделали с этими отморозками, едва не лишился сознания, рвало его долго. Мы не были зверьми, но иногда в прибывших бумагах были указания о состоянии тел приговорённых, мы их и выполняли. Работа это работа. Проблемой стал главарь, он был не глуп.
  Понял, почему быстро и страшно погибли его дружки. Понял, что попал под танк. Понял, что его ищут серьёзные люди. Поэтому залёг в одном заброшенном доме старого дачного посёлка. Он не доверял ни кому. Еду и выпивку ему доставляли в другое место, он забирал всё сам. О его логове знал только один человек, его верная правая рука. Это был преданный и надёжный парень, но правой рукой он был давно. Как любая правая рука он хотел стать головой, это естественный процесс и примеров его в жизни знает много любой из нас.
  Наступали новые времена. Убийства, грабежи, вымогательства уходили в прошлое. Криминальный мир накопил большие средства и имущество. Главари и их приближённые переходили в новый класс, класс владельцев и собственников. Основной фигурой становился грамотный менеджер-управленец. Эти люди и брали власть в преступных сообществах. Старых главарей, безжалостных и кровавых убийц убирали сами или сдавали властям, сообщая о местах их нахождения. Новые главари охотно сотрудничали с властями и силовыми структурами. Они были умны, не имели кровавого прошлого. Чиновники не боялись быть замаранными знакомством с ними и шли с ними на контакт. Брали у них деньги и поддерживали их. Оставались и старые кровавые группы, вот они и шли в расход.
  Правая рука сотрудничал с операми конторы, он и сообщил, где скрывается разыскиваемый нами его шеф. Все полученные сведения шли по цепочке и попадали к нам вместе с приказом, действовать или нет. В данном случае эта бюрократическая цепочка была мне выгодна. Начальник оперативного отдела учился со мной на курсах в Тёплом Стане. Получаемые оперативные сведения по теме, которую работал я, он передавал мне сразу, не ожидая указаний начальства. Поэтому, где прячется наш разыскиваемый, я знал ещё до официального уведомления. Получив эту информацию, съездил на место и осмотрелся.
  Не приметный домик находилась на краю дачного посёлка. С трёх сторон его окружали густые заросли кустов малины заросшего участка, четвёртая сторона выходила к соседнему участку. Туда же выходила и дверь домика. Я прикинул все варианты и у меня созрел план.
  Со стороны соседнего участка подход к домику был идеальным. В кустах спрятал потрепанный плащ старую шляпу и сапоги с носками. Клейкой лентой связал три гранаты, к кольцам привязал длинный кусок верёвки. Сделал классическую "растяжку". Еще налил из канистры бензина в литровую банку, закрыл её полиэтиленовой крышкой. Плотно обмотал крышку клейкой лентой и завернул в тряпку. Все это спрятал под старый ржавый тазик, валявшийся рядом с кустами. Закончил все эти приготовления. Осмотрел все окрестности, стараясь быть не замеченным, и покинул дачный посёлок.
  К вечеру пришли оперативные данные и приказ действовать. Два человека из моей группы были направлены наблюдать за участком. Операцию наметили провести на рассвете часа в 3-4 утра. Для её проведения решил взять с собой двоих бойцов. В два часа ночи мы должны были сменить наблюдателей и провести операцию. Распределил роли между напарниками, им поручил блокировать участок, прикрывать меня.
  По предложенному мной плану я должен был в условленное время проникнуть в дом, ликвидировать объект, после чего присоединиться к напарникам и вместе с ними покинуть место действия. План был простой. Да и это дело само по себе было не сложным. Возражений не было, мой план был принят.
  В час двадцать ночи мои напарники заехали за мной. Я был в своей квартире, её давно дала мне ещё та старая контора. Моя машина стояла у дома, эту старенькую шестёрку я бросал, как и квартиру, как и прежнюю жизнь. Все тайники в этой квартире были пусты и по возможности ликвидированы. В последний раз я окинул взглядом своё жильё. Вика знала, что эта квартира уже давно продана и мне не принадлежит. Простившись со всем, повернулся и закрыл дверь квартиры. Вышёл и сел в машину напарников. Старенькая шестёрка простилась со мной. Всё должно было выглядеть правдоподобно. Мы уехали в ночь ...
  Без десяти два сменили наблюдателей и заняли условленные заранее места. Дачный посёлок спал спокойным сном. Наш объект то же не подавал признаков жизни. От наблюдателей мы знали, что он находиться в доме и выходил только один раз. Они опознали его по фотографии и сняли на камеру. Мы терпеливо и привычно ждали своего часа.
  В половину третьего я дал сигнал действовать, начал действовать и сам. Ржавый тазик сберёг всё доверенное ему мной. Растяжку из гранат и банку с бензином. Взяв всё это в руки, я направился к входной двери дачного домика.
  Осторожно приоткрыл её и осмотрелся. Как я и ожидал, объект приготовил сюрприз, элементарную сигнализацию. В дверях висели на верёвках разной длины два ведра. Ещё одно ведро и кастрюля стояли чуть дальше. Прижимаясь к стенам, я проскочил мимо хитрой сигнализации. Вторая дверь была закрыта на внутренний замок и защёлку. Преодолевать такие устройства умел, этому меня научили много лет назад. Последние годы использовать эти знания приходилось часто так, что квалификацию я не потерял, а только повысил. Открыл дверь, приготовил пистолет с глушителем и проскользнул в комнату. Окна были завешены. Посредине её стоял стол уставленный бутылками и остатками еды. На столе стоял мощный фонарь, он был включен, а его раструб был направлен на входную дверь. За столом стоял старый диван, на нём спал человек, а на полу лежал и сопел второй.
  Судя по их дыханию и стоявшим в комнате запахам, они были прилично пьяны. Оно и понятно, страх терзал одного, а интуиция говорила, что кольцо сжимается. Умирать никому не охота, а если вспомнить, тела подельников? То, не оглушив себя приличной дозой, не уснёшь. Но их чувства и проблемы меня не интересовали. Второй посетитель был для меня даром судьбы. О том, что в домике двое, наблюдатели не докладывали. Я начал работать. Осмотрел эту комнатку и удовлетворённо хмыкнул. Она была маленькой, осколки двух РГ легко порвут оба тела спящих. Быстро установил растяжку. Но мне нужно было, чтобы взрыв не оставил сомнения ни у кого в том, что от меня немного чего и осталось. Поэтому рядом с лежавшим на полу положил три брикета "мыла", вставил натяжной взрыватель. Привязал капроновую веревку от него к такой же верёвке от растяжки. Общую веревку пропустил через ручку приоткрытой двери. Снял свой пиджак, в его карманах был бумажник и куча ключей, укрыл им лежавшего на полу человека, рядом положил свой пистолет. По моим прикидкам ямка здесь должна была образоваться приличная и тело разнести на очень мелкие фрагменты. Рядом с дверью поставил банку с бензином. Размотал верёвку и устремился подальше от старого домика. Затаился в кустах соседнего участка, возле свёртка с одеждой. От участка с домиком меня укрывал угол домика соседнего участка. Всё это заняло минут пять. По рации сообщил напарникам:
  "Прошёл входную дверь! Вижу примитивную сигнализацию из вёдер ..."
  Получив от них подтверждение:
  "Всё чисто ..."
  Сообщил:
  "Подошёл ко второй двери ..., она закрыта на замок ..., так открыл замок ..., Внимание! Вхожу ..., твою ..."
  Вспышка, мощный взрыв поглотил два более слабых взрыва, взметнулось жаркое пламя. Это всё произошло мгновенно, и ослепило, и оглушило моих напарников. Придя в себя, они метнулись к остаткам домика. Пламя разгоралось быстро, дым ел глаза. Они сфотографировали это место, хотя сомневаюсь, что снимки получатся, разве что потом у экспертов. На месте домика были горящие развалины с солидной ямой. О моих останках не было и речи. Всё было ясно. Я нарвался на сюрприз! Такое может случиться с каждым, издержки ремесла. Жаркое пламя разгоралось.
  Напарники покинули место трагедии. С потушенными огнями их машина унеслась прочь. Я проводил её взглядом. Замаскировавшись в своё старьё, побрёл к железнодорожной станции. Вскоре пришла первая электричка. Смешавшись с редкими первыми пассажирами, сел в неё. Через сорок минут входил в метро. Одна пересадка и вот стация метро "Ленинский проспект". Через пятнадцать минут я вошел в квартиру на улице Вавилова. Помылся, переоделся, позавтракал. В 14.10 улетал мой самолёт в государство Израиль ...
  
  ... В 11.20 был в Шереметьево-2. С собой у меня был небольшой чемодан. Среди вещей первой необходимости в нем лежали три пачки из стодолларовых купюр и кулон с рыбкой на цепочке. Рядом с кулоном лежало кольцо и серёжки. Рубиновый глаз рыбки соответствовал рубинам на кольце и серёжках. В Москве я оценил эти изделия, ювелир давал мне 25 тысяч долларов, рубины были не мелкими. Моих попутчиков ещё не было и я начал изучать обстановку. Мне нужно было найти одного таможенника, вообще-то он был не один. Это была, как говорят оперативники устойчивая группа, которая за определённую сумму пропускала всё, что заплатившие им люди хотели вывезти без вопросов. В моём архиве компромата была папка с фамилиями, фотографиями и всеми данными на всю группу. Это были мои личные документы, и естественно я лично пользовался ими для себя. Нужного мне представителя этой группы, работающего в этот день, я нашёл, осталось дождаться своих попутчиков.
  Белла, со своими детьми и горой чемоданов появилась в 12.30. Регистрацию билетов на наш рейс уже объявили, народ заполнял декларации. Заполнил их и я. Отъезжающим на ПМЖ много не положено, поэтому долго писать было нечего. Выстояв очередь, вошли в зону таможенного контроля. Нужный мне человек из таможни окончил проверять очередного пассажира, и я подошёл к нему, поставив предварительно на ленту транспортёра свой чемодан. Вместе с паспортом, декларацией и билетом я подал ему конверт. На нём стояла фамилия посредника, который поставлял им клиентов. В конверте была стандартная с6умма, согласно таксе. Бегло просмотрев мои документы, и внимательно просмотрев содержимое конверта, таможенника убрал конверт, прикрыв его моей декларацией и кивнув мне. Я и мой чемодан прошли таможню. За мной Белла со своими чадами суетилась у горы чемоданов, но я ей не помогал. Она меня уже раздражала. Наконец они прошли таможню и начали двигаться к стойке регистрации, я шёл в стороне от них, сидеть рядом в самолёте три часа с ними мне не хотелось ...
  
  У стойки регистрации выяснилось. Вес багажа семейства Беллы превышает норму на двадцать три килограмма. Требовалось доплатить по полтора доллара за килограмм рублями по курсу 6 рублей 12 копеек за доллар. Получив квитанцию для доплаты, Белла требовательно посмотрела на меня.
  Уже говорил, что раздражала меня своей бесцеремонностью. Странное превращение нищей тихой женщины в женщину наглую и бесцеремонную, проходило очень быстро. Она, забыв обо всём, возомнила, что жертвует собой для меня и поэтому я ей обязан всем и должен всё больше и больше. Она уже не просила, а требовала, постоянно подчеркивая мне свою жертву.
  Меня такое отношение злило, но сейчас спорить я не стал. Мне только засветиться в скандале в этот последний момент не хватало. Но мелкую месть ей устроил, демонстративно, собирая требуемую сумму, выворачивал все карманы. Платить нужно было в кассе доплаты за багаж, в общем зале аэропорта. Бегать тоже не собирался, протянул собранные деньги Белле. Она с презрением взяла собранную мелкими купюрами сумму и отправилась платить. Наконец мы зарегистрировались и встали в очередь на прохождение паспортного контроля. Это было последнее испытание на моём пути исчезновения.
  Дело в том, что Михаил Исаакович был не совсем моим двойником. Несколько изменить лицо человека можно не только при помощи грима, париков и пластических операций, есть другой способ. Он проще и намного дешевле. За щеки или под губы вставляются пластины, они преображают лицо и если конкретного человека не ищут со всем старанием, то это может пройти. Лично меня в этот момент не искали, поэтому моя фотография в паспорте имела некоторое отличие от оригинала. Сделал это и по другой причине. Каждый улетающий за пределы нашей страны проходил паспортный контроль. Он подходил к будочке, в которой за стеклом сидит девушка или парень из пограничников и давал им свой паспорт. Сидевший парень или сидевшая девушка в этом теремочке, брали ваш паспорт и внимательно смотрели на вас, затем паспорт клали на столешницу перед собой. Вот тогда и начиналась подлинная проверка. Стоящая камера передаёт изображение вашего паспорта на терминал, и там проверяют его на подлинность по базе ОВИРА, по базе МВД и конторы проверяют личность на розыск. После этого при соответствии выдачи паспорта именно вам по базе ОВИРА и при отсутствии вас в базах на розыск, ваш паспорт возвращают вам, поставив отметку о вылете. Возвращать то возвращают, но его изображение в базе данных сохраняется. Может я вообще очень мудрил и страховался, когда сняли занавес и наш народ начал осваивать мир, миллионы людей выезжали временно или навсегда, вряд ли бы кто-то решил искать меня среди этой кучи. Это понимал, но с возрастом становишься более осторожным, дуешь даже на холодную воду. Поэтому я всё так и усложнял, мне так было спокойней.
  Михаил Исаакович паспортный контроль прошёл и первую условную границу Родины покинул ...
  По закону находясь в здание аэропорта и на борту воздушного судна, ты подчиняешься законам страны, к которой они приписан. Последнее обошёл, взяв билеты на самолёт израильской компании "EL-AL". Ещё одна страховка?
  После зоны паспортного контроля мы попали в закрытую зону международного аэропорта, посадку ещё не объявили. Осмотревшись, Белла заявила мне:
  - Я и дети не успели позавтракать! И ещё. Нужно купить здесь в зоне беспошлинной торговли французской парфюмерии. Я узнавала в Израиле это очень дорого!
  Сказать мне ей было нечего, молча, протянул ей остатки мелочи. Её лицо налилось краской, она возмутилась:
  - Вы обещали оплачивать все расходы по переезду! И вы ещё должны мне десять тысяч долларов!
  Уже здесь козней её я не опасался, поэтому с удовольствием ей ответил:
  - Вы уже взяли у меня приличную сумму на вашу учёбу и одежду. Так же четыре месяца я вам давал по 5 000 рублей на жизнь. Вон больше ста килограммов груза тащите! Десять тысяч я вам отдам в Израиле, как мы и договаривались. Мне их там должен передать один человек. На этом все мои обязательства по отношению к вам заканчиваются! Мы живем каждый сам по себе, пока я не уеду в Америку.
  Белла надулась, её дети сгрудились возле матери, они бросали на меня осуждающие взгляды. Так и просидели до посадки в самолёт.
  Самолёт, взлетел и взял курс на Израиль. В полёте в газетах прочёл статьи с громкими названиями.
  "Жертва отомстила убийце!", "Убитый криминальный авторитет забрал с собой своего убийцу!".
  Во всех статьях об имевшем место происшествии рассказывалось одинаково. Убийца нарвался на минную ловушку, и от него мало чего остались, но оперативники обнаружили искорёженный пистолет с глушителем. А далее шли длинные и глупые рассуждения и догадки. Меня они не интересовали.
  Израильский аэропорт "БЕН ГУРИОН" встретил нас буднично. Кроме нас на ПМЖ этим рейсом прибыли ещё шесть семей. Наша была самой многочисленной, остальные состояли из одного, двух человек. Четыре семьи встречали родственники, ещё две семьи так же, как и мы беспомощно озиралась по сторонам.
  К нам подошла женщина, представитель "Сохнут" и объяснила, куда нам идти. Толкая тележки с вещами, наши три семьи прошли в большом зале. В дальнем его конце стоял не большой столик на нём термос и три кувшина с соком. Рядом стояли три небольшие тарелочки с бутербродами и разовые стаканы. В самом углу зала за двумя сдвинутыми столами у одного компьютера сидели две женщины, а за отдельным столом сидел мужчина лет 40. Все вместе мы выглядели жалко на фоне этого большого и пустого зала. Уже говорил, что поток эмигрантов в эту страну составлял еле заметный прерывающийся ручеёк, сейчас это было хорошо видно.
  Я с документами, как глава семьи направился к одной из женщин сидевшей за столом. Белла со своими детьми направилась к столу с напитками и бутербродами. Они дружно налегли на бесплатное угощение.
  
  Со стоявшей у этого стола и пившей кофе женщиной, Белла затеяла разговор. С полным ртом она не внятно хвалила Израиль. Какая хорошая и добрая страна! Бесплатно кормят и поют. У нас вам бы, что ни будь дали?
  Прикончив всё стоявшее на столе. Моя "семья", подошла к столам. Карточки на них уже заполнили, теперь они расписывались в разных бумагах. У стола, за которым сидел мужчина, я получил подъемные и возврат денег за проезд в местных шекелях. Мы погрузили вещи в ожидавший нас микроавтобус, он поехал в выбранный нами город Бат Ям. Город спутник столицы Израиля Тель-Авива. На этом забота государства Израиль о новых гражданах закончилась.
  Простите! Забыл. Ещё нам дали направление в "УЛЬПАН" на полугодовые языковые курсы. Бесплатно. Нас поселили в небольшой гостинице, но за проживание в ней нужно было платить, жить там для нас было дорого. Нужно было искать квартиру. Объявлений было много, но все на иврите. Без языка с небольшими средствами мы оказались одни в чужой стране, но мир не без добрых людей. Утром нас в холе гостиницы нас встретил молодой улыбчивый парень. Он представился Гришей, рассказал, что в стране живёт уже семь лет, знает иврит и с радостью поможет нам найти квартиру, приобрести необходимые вещи. Понятно, Белла с радостью приняла его помощь. И началось хлопоты обустройства. Добрый малый целые дни крутился возле нас. Нашёл квартиру, но на окраине города. Помог купить подержанные электроприборы, холодильник и телевизор.
  Мне наш помощник не понравился сразу. Скользкий тип, с постоянной улыбкой на лице этот парень был явно не прост. Он всё время брал у Беллы деньги, рассчитываясь за покупки. Позже выяснилось, что он за всё брал по двойной цене.
  Пойманный и изобличённый в этих махинациях, он пожал плечами и ..., исчез. А мы остались практически без денег на жизнь.
  Я отдал Белле 10.000 долларов, как и договаривались. Спас этим их от создавшегося вакуума безденежья. Она, сразу повеселев, со своими детьми пошла на языковые курсы, а я открыл русскоязычную газету. Нашёл раздел объявлений и начал их изучать. Одно привлекло моё внимание, на стройку требовались разнорабочие, знание языка было не обязательным. Позвонил по указанному телефону, мне объяснили куда идти, я пошёл, заполнил бумаги. Всё общение велось на русском языке, своё знание иностранных языков я не демонстрировал. Через пару дней вышёл на работу.
  Небольшая фирма строила дома, точнее десяток домов. Они и стояли 3-4 этажные в разной степени готовности. Фирма, нанявшая меня, была на субподряде у строившей фирмы. Руководил ею племянник хозяина строительной фирмы, меня взяли на работу временно. Всё было, как и у нас с рабочими из бывших братских республик развалившейся страны. Нелегалами.
  Мы тоже были бесправными работниками, только с израильскими паспортами и жили в снимаемых квартирах. Кроме нас на стройке работали арабы и человек 7-8 молодых израильтян. Моих соотечественников было десятка два.
  Говорить о том, что в самой фирме и во всех подрядных фирмах работали одни родственники излишне. Для сегодняшней России это не новость. У нас всё тоже так, плюс откаты за подряд. Но среда эмигрантов меня поразила. Все рассказывали одно, какими крупными начальниками они были на старой Родине. Простых рабочих среди эмигрантов не было! Все сжились со своим выдуманным миром, верили своим выдумкам. Жили в них, превратив их в реальность, все говорили одно и то же: Вот выучим иврит и займём подобающее место в этой жизни!
  Говорили это убеждённо и сами верили в свои слова. Но существующая действительность была другой. В стране они жили по пять и более лет, язык худо-бедно знали, но так и работали временными подсобниками. Их разговоры за неделю мне надоели, старался держаться подальше от товарищей по строительному ремеслу разнорабочих.
  Ещё меня поразила техническая оснащённость строительства. Кирка-лопата, лом, лопаты и вёдра были основным инструментом. Всё носилось вручную. На всю стройку были только два электрических отбойных молотка.
  Арабы были специалистами. Они выполняли отделочные, малярные и другие работы требующие квалификации. А нам, элите руководящих работников, доставалась работа подсобников под неусыпным надзором. За нами всё время следили истинные израильтяне. Сын хозяина фирмы, прораб или старший рабочий-израильтянин, отдохнуть или присесть они никому не давали.
  За мной перестали следить через три дня. Работал добросовестно, причина этого была простой, поддерживал свою физическую форму и таскал всё бегом. Хватал сам без указаний всё самое тяжёлое для переноски. Произошёл и комический случай. Однажды мне дали лом и отправили сбивать бетонные неровности, оставшиеся после заливки раствора на пол. Ну, я и постарался! Наросты сбил и сорвал все, но лом пострадал, моего усердия не выдержал. Он согнулся прилично и выглядел очень неприлично. С тех пор хозяин запретил давать мне лом.
  Так я и трудился почти три месяца, получал для эмигранта не плохо. Около девятисот долларов! В шекелях это было 3270. Платил за нашу квартиру 600 долларов. Ещё 300 долларов оставалось на жизнь. Этого хватало для не очень богатой жизни.
  Белла и её дети упорно изучали иврит, они учили его и до отъезда и уже могли говорить и понимать. За учёбу они получали небольшую стипендию, за квартиру платил я. Данные мной 10.000 долларов тоже шли в ход. Они себе ни в чём не отказывали.
  Каждый вечер после работы и все выходные дни я бродил по городу. Сидел на пляже. Ужинал и приходил в снимаемую нами квартиру. Там имел свою комнату с отдельным туалетом и душем и обычно только ночевал. Уходил на работу в 5 часов утра. С остальным семейством не пересекался и от этого не страдал. Такой покой продолжался эти три месяца. Четвёртый месяц начался с того, что вечером в мою комнату вошла Белла. За это время она отъелась, от былой затурканности не осталось и следа. Я уже говорил. Она стала наглой и без комплексов стеснения в отношениях со мной.
  - У меня заканчиваются деньги.
  Заявила она, едва переступила порог моей комнаты. Не здороваясь ...
  - Простите! А какое это отношение имеет ко мне? Меньше тратьте. Устраивайте свою жизнь. Идите работать и своих чад определите. Уже не грудные у вас детки!
  Такой мой ответ она ожидала, здесь Беллу и понесло.
  - Я бросила в Москве квартиру и работу, где получала большие деньги! Ради вас приехала сюда! А вы? Неблагодарная скотина! Идите работать, идите работать, вы бесчестный человек! Да вы должны нас содержать, как обещали мне ...
  Ничего не отвечая ей, я встал, закрыл дверь в свою комнату на ключ. Она ещё некоторое время бушевала под моей дверью. Не дождавшись никакой реакции, ушла. Производимый ей шум не смог помешать мне, уснуть ...
  ... Утром собрал свои вещи и покинул эту квартиру. Как раз перед этим я заплатил хозяину за начавшийся месяц, но об этом не жалел. Пусть живут. Был даже рад, что всё как-то определилось. Знал, что Белла попытается меня прижать, попытаться заставить содержать себя и своих детей, но у меня не было имущества и солидного счёта в банке. Дети были не моими детьми, и она была трудоспособна, даже по местным законам ей ничего не светило. Так я избавился от своей попутчицы и её чад ...
  
  Как снять квартиру? Это уже знал. В течение дня снял меблированную двух комнатную квартиру. Дороговато! 650 долларов в месяц, но я мог себе это позволить. Работа на стройке мне надоела, я решил менять свой имущественный статус, перейти в класс бизнесменов. Это был обычный для всех эмигрантов следующий шаг. Немного поработав на тяжёлых, грязных и мало оплачиваемых работах все пробовали заняться бизнесом. Делали это своеобразно, сначала бегали по местным бизнесменам, предлагая свои связи и возможности на покинутой Родине. Увы, израильтяне были осторожны и не лопухи. Денег они не давали и задавали один вопрос:
  "Если у тебя такие связи и возможности, зачем ты работаешь на таких грязных работах? Пусть тебе твои знакомые дадут денег! Или сделают предоплату за какие-то поставки. А мы за 5-6% от суммы поможем тебе советом!"
  Сами искали лопухов! За это время таких историй наслушался множество, повторять чужие ошибки? Было глупо, я и пошёл своим путём.
  Ещё три недели отработал на стройке. Потом сообщил своим нанимателям, что переезжаю жить в другой город, там якобы нашёл себе работу. Они не уговаривали меня остаться, а честно отдали мне чек за отработанное время. Это было удивительно, гораздо чаще нашего брата обманывали. Без денег и языка, что мы могли? Ругаться на русском и сопеть. Так обычно и поступали.
  По объявлению в русскоязычной газете нашёл русскоязычного адвоката. Девушка закончила, израильский университет, родители вывезли ее, когда ей было десять лет. Она училась здесь, сдала экзамен и получила лицензию на занятие деятельностью адвоката. Вышла замуж за израильтянина, имела маленького сына. Муж работал в какой-то небольшой израильской фирме.
  Профессия адвоката в Израиле, как и у нас в России одной из самых престижных и высокооплачиваемых при условии наличия богатых клиентов. Но пробиться и получить доступ к имущим клиентам очень сложно, поэтому девушка занималась мелкими делами. Её основными клиентами были эмигранты так, как она говорила на русском, хотя и понимала уже не всё. Достаток этих клиентов был очень скромным, соответственно, заработки девушки-адвоката то же были скромными. Но она не унывала, верила, что ей повезёт.
  Всё это она рассказала мне при знакомстве, когда я изложил ей свою просьбу зарегистрировать фирму и вести дела фирмы, заключить договор на бухгалтерское обслуживание. Она выслушала, вздохнула и честно сказала мне, что уже зарегистрировала около полусотни фирм. При этом выслушала столько же таких же предложения. Но люди истратили все свои небольшие сбережения и ничего и не добились, кроме одного, они похоронили мечту разбогатеть. Жить было нужно, и они вернулись к оставленной работе, тяжёлой и не очень оплачиваемой. Кормить семью это не просто. Сказав мне всё это, она честно посоветовала бросить эту затею, не тратить свои сбережения на пустую мечту. Откровенность девушки мне понравилась. Я поблагодарил её за предостережение и повторил свою просьбу, и предложение. Посмотрев на меня грустно, она вздохнула и занялась бумагами.
  Я оплатил оформление документов для фирмы и за услуги по ведению дел фирмы. Документы она сделать обещала к концу недели.
  Эту неделю посвятил организационным делам. Заказал визитки, не броские обычные. Снял офис. Мне предложили готовый офис с мебелью и оргтехникой, я согласился, оплатил его аренду на полгода вперёд. Сдававший мне офис мужчина смотрел на меня и качал головой. Теперь нужно было решать кадровый вопрос. Лозунг:
  "Кадры решают всё!"
  Из истории помнил и одного кандидата на примете имел. Ещё в свой рабочий период на стройке познакомился с одним эмигрантом. Бывший учитель из Прибалтики выехал в Израиль 8 лет назад. На своей родине он преподавал русский язык и литературу. Когда из большой страны возникли национальные независимые государства, бывший имперский язык из школ изгнали, он остался без работы. Попытался устроиться, но не смог. Да и "пятая" графа не была любимой в новом государстве. Выхода не было, вот он с семьёй и выехал на историческую родину, как ему и намекали. Невысокого роста, худой он работал старательно. В разговорах и воспоминаниях не участвовал, держался в стороне. На меня произвёл хорошее впечатление. Иврит он знал, подходил мне по всем параметрам. К нему и оправился в один из вечеров. Жил он на окраине города в старом доме. Взял торт, коробку конфет, бутылку вина и пришел к ним в гости. Обычно это было делать без приглашения не принято, но я нарушил условности.
  
  Семья занимала квартиру из трёх комнат. Его жена бывшая учительница истории убирала подъезды в двух домах и школу. Нелёгкий труд не сломил эту не высокую, хрупкую женщину. В её глазах жила постоянная тоска, но она была приветлива и не показывала своей тоски от нелегкой жизни. Старшая дочь окончила школу уже здесь в Израиле. Сейчас она училась днём в колледже на банковского менеджера, а по вечерам работала в кафе. Ещё в семье было две девочки. Близнецы. Они были на семь лет младше сестры и учились в школе. После занятий они помогали матери убирать школу, мыть подъезды. Особых иллюзий насчёт своего светлого будущего никто из них не питал. Скромное жилье и скромная жизнь их не пугала, они все были дружелюбны и веселы.
  Обычно, когда собирались эмигранты разговоры шли о прошлой жизни и о невозможности заработать денег для нормальной жизни. Мы тоже не были исключением, но мне понравилось одно. О прошлом они рассказывали с грустью, без выдумок и бахвальства. О потерянной работе и стране они грустили, но понимали истинное положение. Они просто смирились с тем, что оказались не нужными людьми, а о нелёгкой сегодняшней жизни и отсутствии денег не говорили. Понимали, изменить что-то они не в силах. Вот и жили, как могли. Только Давид, так звали главу семьи, смотрел на детей и жену грустными глазами. Он испытывал бессилие, самое страшное чувство для мужчины, для отца семейства. Печальное перерождение Беллы мной не забылось, но эти люди мне казались нормальными.
  Я предложил Давиду и его жене работать в моей фирме. В глазах женщины вспыхнула и погасла искра надежды, лицо Давида не изменилось.
  - Думал, что ты действительно нашёл хорошую работу. Порадовался за тебя. А ты повторяешь путь всех эмигрантов. Мечта об удаче? Увы! Так было у всех. Работать в твоей фирме? Это хорошо, но у нас дети и есть им нужно сегодня и завтра. А ждать пока твоя фирма заработает денег и заплатит мне зарплату? У меня не на что. Извини, спасибо за приглашение! Но я считал тебя умнее.
  Улыбнувшись, я посмотрел на них.
  - Здесь ты Давид не прав, я не фантазёр! На работу вас беру уже с завтрашнего дня. Тебя, менеджером с окладом тысячу долларов в месяц, а Риту секретарём - делопроизводителем с окладом в 600 долларов в месяц.
  Из кармана, я достал 800 долларов и положил на стол.
  - Вот аванс! Платить буду вперёд, за каждые полмесяца. Этого ведь хватит, что бы кормить семью и не гадать заплатят или не заплатят? А ваши тяжёлые и грязные работы всегда востребованы, вернуться к ним вы сможете всегда. Ну, как? Попробуем?
  Давид посмотрел на жену.
  - Мы согласны! Большое спасибо!
   Тихо произнесла женщина, задумчиво смотря на деньги. В глазах её зажглась искорка робкой надежды. Простившись, я оставил их и ушёл. С кадрами вопрос решил, теперь пора было выводить корабль в реку под названием "бизнес".
  На следующий день мы с моими работниками встретились в офисе. Я отдал им ключи от офиса и загрузил работой. Поддерживал имидж крутого бизнесмена.
  Поручил Давиду заказать визитки для него. Бланки для фирмы и купить нужные канцелярские товары. Дал ему 400 долларов. Доллары в Израиле любили больше шекелей. В этом жители этой страны были подобны нам, но в магазинах цены были в шекелях. Хотя брали и в долларах по курсу. Истинно, страны побратимы! Израиль и Россия.
  У адвоката забрал документы на мою фирму. На счёте фирмы в банке лежало 100 шекелей! Огромная сумма! На целых 20 пачек "Парламента" хватит, любимой марки наших эмигрантов, но это было поправимо.
  У Давида ещё остались деньги от данных ему мной на хозяйственные нужды. Вот и поручил ему заказать неброскую вывеску для фирмы. Рите поручил по справочнику созвониться с фирмами-производителями и взять у них предложения, прейскуранты цен на товары. Перечень ей продиктовал. Мои работники с надеждой и энтузиазмом принялись за работу. А я взял цепочку с кулоном и кольцо с серьгами и отправился к ювелирам.
  В нашем городке тоже были ювелирные магазины, но я решил пойти в самый большой магазин. Поэтому и поехал в Тель-Авив. Полчаса езды автобусом и я вышел на авеню Бен ГУРИОНА. Имя первого президента страны носил аэропорт и эта центральная улица города, промышленной столицы Израиля. Здесь размещались посольства, офисы крупных фирм, представительства крупных компаний, дорогие магазины и дорогие высотные дома.
  В одном из них и размещался большой и шикарный ювелирный магазин, с зеркальными витринами и стенды. Обилие золотых изделий украшало всё это. Чувствовалось сразу, что ты попал в царство роскоши и золотой красоты. Мне этот магазин подходил я и вошёл.
  Ко мне сразу подошла девушка. В белой блузке, чёрной юбке и чёрных туфлях на высоких каблуках. Улыбаясь, она ..., заговорила на иврите. Увы! Мои познания в этом языке были более чем скромные, решил не мучиться и ответил ей на английском языке:
  - Здравствуйте! Простите, я хотел бы увидеть хозяина этого магазина, если можно ...
  Девушка меня поняла и перешла на английский:
  -Я сейчас передам Вашу просьбу хозяину магазина. Прошу Вас идёмте сюда, здесь Вам удобней будет ждать. Прошу!
  Она проводила меня к стоявшему в углу столику. Вокруг него стояли кожаные кресла. Предложила кофе, я согласился, она приготовила мне кофе, повернувшись походкой манекенщицы, пошла в находившуюся в углу дверь. Без внимания я не остался, вышедший из той же двери парень, встал за витрину и ненавязчиво посматривал за мной. Я сидел в кресле, пил кофе, курил и ждал, не обращая внимания на этого хилого стража. Через десять минут в зал вышёл не высокий полный мужчина лет 60. Он подошёл к столику внимательно посмотрел на меня ..., и поскучнел.
  - Вы ..., русский?
  Спросил он, явно надеясь на отрицательный ответ.
  - Стоило еврею приехать в Израиль, и он тут же стал русским!
  Рассмеявшись, ответил я и продолжил:
  - Даже не знаю, что Вам ответить? Решите сами!
  - Извините! Я не хотел вас обидеть! Слушаю!
  Человек говорил вежливо, но в глазах его стояла скука и явное нетерпение, мечтал поскорее расстаться. Я достал привезенные мной драгоценности и положил перед ним. Лицо человека преобразилось. Он взял и внимательно осмотрел мои ювелирные изделия.
  - Извините! Я Ицхак.
  Уже совсем другим тоном представился он.
  - Просто ваши соотечественники замучили своими проектами и очень выгодными предложениями. Я думал вы тоже с таким вопросом. Извините!
  - Понимаю! Меня, зовут Михаил, и уверяю Вас, в отличие от соотечественников свои идеи я осуществляю сам. Они эксклюзивны! А к вам пришёл по делу.
  Ответил я и протянул ему свою визитку. Он внимательно ознакомился с ней. Потом вернулся к моему товару.
  - Купить это я могу, как золотой лом и камни. Получите не много. Вы потеряете 50% от стоимости.
  Подумав, сказал Ицхак.
  - Нет! Меня так не устроит. Я хочу выставить эти вещи на продажу. По цене 25.000 долларов. Свои комиссионные добавите сами.
  Ицхак снова взял изделия и ещё раз осмотрел их. Потом посмотрел на меня.
  - Согласен! Но мне нужно выполнить некоторые формальности. Эти вещи проверят по учётам Интерпола, а так же проведут не зависимую экспертизу на подлинность камней и пробу золота. Это займёт время. Ответ может быть и отрицательный. Вас это устроит? Стоимость экспертизы войдёт в мои комиссионные. Если вы решите забрать назад свои изделия или в случае отрицательных ответов, эти затраты вы мне возместите.
  
  Я пожал плечами и кивнул головой. Ицхак обратился к девушке. Поручил ей подготовить договор и позвать его сына принять товар. Девушка ушла. Из подсобки вышёл мужчина лет 40. Он был очень похож на Ицхака. "Поляроидом" он сфотографировал каждое из изделий. Дважды. На английском языке и иврите описал их. Девушка принесла договор. Он тоже был на двух языках. Внизу договора на иврите стояла приписка на английском языке. Ицхак отвечает за идентичность текстов на обоих языках. Мы подписали договора. Подпись Ицхака заверили печатью его фирмы. Мне вручили один экземпляр договора и комплект фотографий. Попрощавшись с Ицхаком. Покинул магазин.
  Через три дня Ицхак позвонил мне на мобильный телефон. Он сообщил мне, что все проверки по моим ювелирным изделиям проведены и на них уже есть покупатель. Покупатель хочет встретиться со мной на предмет торга завтра в 12 часов. Если мне это время удобно. Я согласился.
  На следующий день под мелодичный перезвон часов отбивающих полдень я вошёл в магазин Ицхака. За знакомым столиком в креслах сидели двое. Ицхак и худощавый мужчина лет 58-60. Познакомились. При знакомстве он представился Элей.
  Поговорили о погоде, о жизни. Обо всём, в общем, и конкретно ни о чём. А дальше начался торг. Здесь я и убедился, что евреи действительно жители востока! О восточных базарах читал, но в жизни узнал, что это такое только сейчас. Это нужно ощутить! В книжках писали много разного. Было там и одно высказывание. Если покупатель не торгуется и просто платит, его игнорируют, просто ничего не продают. Раньше я не мог понять почему?
  И только после торгов этого дня понял! Торг это форма общения и получение удовольствия от общения. При этом не важно, упадёт цена или нет, важен факт участия!
  Эл спорил отчаянно. С покрасневшим лицом и блестящими глазами объяснял, что только он может предложить настоящую цену. И предложил ..., 20 тысяч долларов за все ювелирные изделия. Я поднял цену до 27 тысяч. Ицхак тоже участвовал в нашем торге. Он становился то на мою сторону, то на сторону Эля. Своё участие в общем процессе выражал бурно. Вздохами, качанием головы, взмахами рук. Все были при деле! Развлекались так около часа. Жаль, что у меня не было камеры, думаю, этот любительский фильм затмил бы лучшие фильмы режиссера Гайдая.
  Но вот мы ударили по рукам! Сошлись на цене 24850 долларов. Плюс комиссионные. Эля с Ицхаком благодарили меня за доставленное удовольствие. Оба приглашали меня приходить к ним просто так пообщаться. Эл дал свою визитку. Уже позже узнал, что этот торговавшийся за 150 долларов человек владеет заводами, строительными и транспортными фирмами. Но и тогда, после оглашения суммы сделки, выражение удивления на моём лице было очень заметно. Они это заметили, переглянулись, рассмеялись и Ицхак сказал:
  - В молодости мы начинали обычными торговцами. Да вы правы! 150 долларов для нас значения не имеют, но иногда хочется вернуться во времена молодости. Тогда мы были бедны, но молоды и здоровы, и перед нами лежал весь мир! А сейчас есть всё! Взрослые дети, внуки, достаток, врачи, болезни и диеты. Вот и хочется назад! Увы! Это возможно только в мечтах или так в торгах за цент. Как в молодости ...
  Тепло распрощавшись, я покинул этих понравившихся мне людей. В кармане уносил чек. За полученные деньги приобрёл машину для фирмы. Новенькая легковушка "СУБАРУ" носила название и телефоны моей фирмы на своих дверцах. Деньги ещё и остались. Репатриант первую машину может купить в Израиле без ввозной пошлины. Через три дня взяв с собой документы и печать фирмы, вылетел в независимое государство Украину. О заключении первого договора поставок украинской торговой фирме уже рассказывал. Такие же договора с моей фирмой заключили торговые фирмы других государств. Латвии, Белоруссии, России, Казахстана. Я не был гением от бизнеса, человеком, умеющим продать что угодно, кому угодно. Нет! Просто в этих теперь государствах были люди, ведущие бизнес, на который в моём архиве компромата имел кое-что. Помогали и люди, знавшие меня по прежней работе. Скорее всего, они были уверены, что моя фирма это одно из прикрытий конторы. Я их не разубеждал. Всего по заключённым договорам перечислили на счёт моей фирмы 800.000 долларов. Это для торговой фирмы очень приличная сумма. О поступлении этих денег на счёт фирмы сообщил мне Давид к концу месяца.
  
  За этот месяц две недели провёл с Викой. Побывал на своей могиле, побывал на могилах матери и Павла Васильевича. Проведал отца. Он болел. Недавно ему сделали операцию. Сестра рассказала мне свою проблему. Ей приходиться тратить много денег на отца! Она не изменилась. Я дал ей две тысячи долларов, она успокоилась и три дня к отцу не приходила. Это были дни моего пребывания в Киеве. В общем, проведал и повидал всех, так и прошло это время.
  В аэропорту Израиля меня встречал Давид. В этот раз я с собой привёз колье и браслет. Продавать его в России я не хотел. Подарить Вике? Было глупо, какой за всем этим тянется след? Увы! Не знал. Можно было засветиться, а в лишней рекламе я не нуждался. Поэтому и решил продать этот гарнитур в Израиле. По прилёту я позвонил Ицхаку и Эл. Договорился о встречах.
  На следующий день сел за руль своей машины первым делом заехал в магазин Ицхака. Он уже ждал меня в торговом зале. Выпили кофе, поговорили о жизни, политике, обсудили обстановку в мире. Я уже начал ёрзать в кресле.
  - Ты быстро учишься!
  Рассмеявшись, сказал Ицхак.
  - Но твоё нетерпение перейти к делу очень заметно. Ладно, я слушаю.
  - Извини! Просто много дел. Через час у меня встреча.
  Честно ответил я и приступил к делу.
  - Вот посмотри! Мне нужно продать этот гарнитур. Тебе предлагаю первому. Из уважения!
  И я выложил перед ним колье и браслет. Ицхак достал лупу и осмотрел их.
  - А ты растёшь! Нашёл пещеру Али? Сколько ты хочешь?
  Подняв, на меня, взгляд, произнёс он. В глазах, его, горел огонь, уважения.
  - Цена этого гарнитура сто семьдесят тысяч долларов. Если его выставить на аукцион, то можно получить больше. Но меня устроит сто шестьдесят тысяч.
  Ицхак кивнул.
  - Я согласен, но сумма очень крупная. Проведу проверку. Ты не в обиде?
  - Договорились!
  Произнёс я. Дальше пошла обычная процедура. Фотографирование, описание, договор. Покончили с делами и распрощались. Я спешил на встречу с Элей.
  Сорок минут езды по жаре, и я припарковался у офиса компаний Эли. Здание пять этажей из стекла и бетона в городке ПЕТАХ-ТЫКВЕ принадлежало Эли. Он сдавал его под офисы, ресторан и магазины. Его три компании ютились в четырёх комнатках, пятая комната метров 5 на 3 била в дальнем углу коридора пятого этажа. Это и был его кабинет.
  Какие у нас кабинеты у генеральных директоров? Знает каждый, видели по телевизору, если не попадали в них в жизни. Здесь роскошь не ценили. Главным было из всего выжать больше денег. Это было основным. Я поднялся к нему в кабинет.
  Опять кофе и неспешные разговоры. Но я уже не спешил и выдержал прелюдию до конца. Эл сам спросил:
  - Слушай! У тебя дел нет?
   Я рассмеялся. Достал и протянул ему лист с перечнем нужных мне товаров. Он погрузился в чтение, ознакомился и посмотрел на меня. Подумав немного, перешёл к делу, начал с самого важного и главного для себя финансового вопроса, от которого зависел дальнейший разговор:
  - Как оплата?
  - Под гарантию банка. Вексель. Ясно банка израильского! О закрытии нужной суммы на счёте, оплата после приёма и проверки товара.
  Ответил я, он кивнул. И я продолжил:
  - Но меня интересуют цены и сроки отгрузки. Скрывать не буду! Уже имею и другие предложения. Если предложенные тобой цены меня устроят? Мы поговорим подробно.
  Я протянул ему приготовленную Ритой таблицу с ценами фирм. Эл просмотрел её с кислым выражением лица. Вздохнул и продолжил разговор:
  - Ты подготовился хорошо! На какую сумму хочешь приобретать товаров?
  - Тысяч на 500 долларов в квартал.
  Ответил я. Эл снова задумался. Потом ответил:
  - У меня есть транспортная фирма. Если ты закажешь с моей доставкой дам скидку в 5%. От самой низкой суммы предложенной тебе другой фирмой на первую партию. Потом 7% при годовом контракте. Устроит?
  Мои знания и желания торговаться уже иссякли. Я был уверен в одном, к любому делу нужны знания, желание и талант. В торговле этим я не обладал, себя не обмануть, да и делать это не собирался. Вот и закончил переговоры:
  - Договорились! Завтра мой директор и юрист у тебя подпишут договор и представят вексель на сумму первой поставки товаров. Они же передадут тебе адреса получателей. Но хочу сразу предупредить тебя! Не пытайся решать вопросы с получателями. Даже бесплатно, они у тебя ничего не возьмут, а я с тобой работать после этого не буду. Ты мне нравишься, не сделай ошибки!
  Эту тираду произнёс прощаясь.
  Эл мне ответил:
  - Ты мне тоже нравишься! Сказанное тобой я принимаю. Хотя мысль попробовать поступить так у меня мелькнула. Но я знаю, что в государствах бывшего СССР всё странно и не просто. Хотя рынок сбыта там большой и богатый. Именно из-за этих сложностей и непонятностей мы туда и не лезем. Примеров сломавших там ноги хватает. До встречи!
  
  Хочу заметить. В обращениях я применяю "ты" не от своей возросшей значимости! В Израиле так принято. Мне это давалось с трудом, часто сбивался, переходил на "вы", но приходилось привыкать.
  На следующий день Давид с моим адвокатом приехали в офис Эли, заключили договор и оставили банковский вексель. Далее началась работа, Давид и Рита занялись работой с поставщиками и получателями товара.
  После первой сделки, оплаты счетов, расходов и налогов остался доход 107 670 долларов. Давид и Рита поверили в мою фирму, мой талант бизнесмена и успокоились за своё будущее. Они целиком отдались работе. Я выдумал для них новое задание, поручил им узнать местные цены на лес, металл, цемент, а также выяснить крупных покупателей этих товаров здесь. Они занялись этим делом. Так я занимал себя, играя роль делового человека. Но играть не привычную роль, очень не просто, я начал нудиться и в это момент позвонил Ицхак. Он попросил меня заехать к нему перед обедом. Это как-то разнообразило мою жизнь, я согласился на встречу. Ицхак ждал меня у магазина и сразу сел в мою машину, едва я подъехал. Хотел съязвить, но не успел, он опередил:
  - Приглашаю тебя на обед ко мне домой. Жена приготовила фаршированную рыбу и стушила картошку в рыбном соусе, это мои любимые блюда. Приглашаю тебя разделить обед со мной, а потом поговорим о делах.
  Я начал возражать, предлагая пообедать в ресторане. Ицхак понял, что я ничего не понял и принялся мне объяснять.
  К себе домой в Израиле, настоящие израильтяне, "сабры", чужих не приглашают, не принято. Семейная жизнь это очень личное для каждого человека. Обычно семья собирается по пятницам для проведения "шабата" и по праздникам. Если празднуют какое-то значимое событие, где приходят не члены семьи заказывают ресторан. Домой партнёров по совместному бизнесу приглашают тоже не часто. Выслушав его, я извинился и сдался.
  Через час мы подъехали к дому Ицхака. Большой ухоженный участок. Слева за апельсиновой рощей стоял большой двухэтажный дом. Белые стены, коричневая крыша черепицы. К дому от ворот вела асфальтовая дорога, метра 3 шириной. Площадка перед домом была выложена дорожной плиткой трёх цветов. Дом, состоял из передней части и двух крыльев. Сверху смотрелся как буква "П". Внутри сад и бассейн. Остальную часть участка занимала ферма и поле. От дома эту часть отделял участок засаженный деревьями. У дома стояли две машины. Я припарковался рядом. Через большие стеклянные двери мы вошли в обширный холл. В середине холла стоял широкий длинный стол. Вокруг него стояло десятка три стульев. Справа открытая большая кухня и бар со стойкой. Слева широкий проём с лестницей на второй этаж. В стенах, справа и слева двери.
  Большой зал заканчивался остеклённой верандой. На ней стоял стол и шесть стульев. В углу четыре больших кресла и небольшой столик посредине. Мебель тяжелая, полированная. Стулья с жёлтой атласной обивкой. Всё добротное и дорогое.
  Я впервые попал в дом богатого израильтянина и с интересом осматривался вокруг. Мне приходилось бывать в домах богатых людей в России. Там был Запад другая цивилизация, а здесь был Восток. Колоритный и самобытный!
  От людей изучающих Восток слышал странную вещь. Слово "еврей" на арабском языке обозначает "белый араб". Не знаю, может это и так. Ведь образ жизни и поведение израильтян это подтверждает.
  На застеклённой веранде был накрыт стол. Возле него хлопотала невысокая женщина. Это была жена Ицхака. Мы познакомились. Окинув взглядом стол, она осталась довольна и попрощалась, ей нужно было забрать внуков из школы. Она уехала, и мы остались сами. Ицхак провёл меня в туалетную комнату, я вымыл руки и мы сели за стол.
  За обедом Ицхак рассказал о своей семье. Три дочери и два сына. Все они со своими семьями жили здесь. Сейчас все на работе и в школе. А так! Гам и суета в доме постоянно, но это так принято. После обеда мы пили кофе, расположившись в креслах. Здесь Ицхак и заговорил о деле.
  Жене исполняется в этом году 58 лет. Есть и другая круглая дата 40 лет их семейной жизни. Колье и браслет ему очень понравились, он решил подарить их жене. Проверки и экспертизы уже прошли и можно говорить о цене. Здесь и начался ритуал торговли. Думаю, всю правду они с Эли мне не сказали. Придираться и копаться не стал, поддержал его байку. Сошлись на цене в 164.000 тысячи долларов. Ицхак рассказал мне тайну. Оказалось, что обеспеченные израильтяне деньги хранят в американских и европейских банках. Он протянул мне чек американского банка и визитку своего адвоката. Этот человек поможет мне открыть счёт и даст совет, куда вложить деньги. Я всё понял.
  Через три дня я был владельцем небольшого счёта в швейцарском банке. Ещё владел небольшим пакетом акций и играл по мелочи на бирже. Мои капиталы работали на меня! Вот счастье-то ...
  
  Больше никаких дел у меня не было. Деньги сами делали деньги. Делами фирмы занимались Давид и Рита. Моего участия ни в чём не требовалось. Снова был никому не нужен!
  Брошенный на произвол судьбы я пять дней отдыхал, как настоящий турист в государстве Израиль. Съездил на жемчужину этой страны, необычное Мёртвое море. Но здесь мне было скучно, и я улетел в Россию. Не задерживаясь в Москве, купил билет на поезд, поехал в Киев. Неделю пожил у отца, ему уже стало легче, болезнь отступила, и он был рад моему приезду.
  Зина, Виталик их повзрослевшая дочь, сестра Зины, Борис Валерьевич и мои друзья из СБУ все мои добрые, старые друзья были рады мне. Взял у Виталика машину, свозил отца на кладбище. Вдвоём проведали могилы умерших родственников, матери и Павла Васильевича. Кладбище на Берковцах становилось последним приютом для моих родных и друзей.
  Я предложил отцу переехать ко мне на Алтай, правда точного адреса места своего проживания не называл и ему. Понимал, что найти меня через него не сложно и в случае его согласия, пришлось бы придумывать, как запутать следы его переезда. К этому уже начал готовиться и кое-что уже сделал, но отец переезжать на отрез, отказался. Свой отказ объяснил. Здесь была могила его жены, дом, построенный им. Где он пусть и не долго, но был счастлив! Здесь прошла вся его жизнь. Да и сестру он жалел оставлять одну, хотя и понимал её сущность. Всё это я понимал, понял и то, что своего решения он не изменит, поэтому уговаривать его не стал. Поступил, как обычно, оставил денег и уехал в Москву, проведал генералов и улетел в Барнаул. К вечеру был дома, озабоченная Вика моему приезду была рада, она сразу запрягла меня в работу. Честно скажу, что этому я был рад, хоть кому-то пригодился! Дела моей бизнес-леди шли хорошо. Кафе и пляж пользовались успехом у наших горожан, да и из Барнаула народ ездил усердно. Вечерами кафе и пляж были заполнены народом, а в ресторане места клиенты заказывали заранее. Процветание бизнеса Вики не прошло не замеченным местным народом. Первыми на рост благополучия отреагировали местные моськи, охранная фирма бандитов повысила свои расценки, но денег хватало. Я посоветовал Вике платить и не возмущаться. Плохой мир, лучше хорошей войны, разменяв шестой десяток прожитых лет, это теперь понимал хорошо. Принимал и другую пословицу:
  "Береженого человека, Бог бережёт ..."
  Помогая Вике, нашёл время и проверил все имеющиеся у меня данные по местным бандитам. Всё у них было без изменений, они только сменили старые машины на более новые образцы да потолстели от сытой жизни и обильной выпивки.
  Давид сообщил мне о поступлении новых платежей от наших фирм-партнёров. Некоторые увеличили объёмы закупок и перечень заказываемых товаров. Подводить Давида и его семью мне было неудобно, поэтому решил развивать фирму и кроме поставок товаров решил ещё заняться торговлей. Связался с фирмами-изготовителями цемента, лесоматериалов, металлопроката в России, цены предложений поставщиков этих материалов на внутреннем рынке Израиля, Давид и Рита мне составили. Я прикинул и выяснил, что мог поставлять эти материалы в Израиль значительно дешевле. Новое направление требовало моего присутствия на месте, понимая это, я вылетел в Израиль.
  По прилёту созвонился с Эли. Годовой договор Давид уже с ним оформил, моя фирма была солидным заказчиком. Встречу Эли назначил немедленно.
  Моё предложение о поставках выслушал внимательно, когда я высказался он, усмехнувшись, сказал:
  - Цены ты предлагаешь хорошие, но этот рынок уже давно разделен и насыщен. Тебя в этот рынок никто не пустит. Стрелять не будут. У нас цивилизованная страна и совсем другие методы. Тебя замучают сертификацией, проверками, мелкими пакостями и всем остальным в таком духе. Но выход есть. Ты поставляешь всё моей итальянской фирме, а дальше я уже сам буду паковать товар в свою упаковку и продавать его буду от своего имени. Сам понимаешь, цены закупки товара у тебя буду выставлять я. Не миллионы, но какие-то деньги ты заработаешь. Согласен?
  Я кивнул головой. Всё сказанное им было правдой. Это знал.
  Через два дня Давид и адвокат вылетели в Италию. Договора с российскими фирмами заключила моя фирма, теперь моя фирма заключала договор с итальянской фирмой, которая принадлежала Эли. Первую партию поставок из России оплатил со своего счёта. Продал полученный товар "итальянцам", сделка прошла нормально, свои деньги вернул с прибылью и новое направление заработало. По российским меркам ведения бизнеса полученная прибыль в 11% была мелочью, но все западные фирмы прибыль в 2-3% считают нормальной прибылью. Моя фирма была западной фирмой и по документам, и по прибыли ...
  У фирмы добавилось работы. Давид с Ритой работали с утра и до вечера, им было тяжело, но они работали молча. Однажды я к вечеру зашёл в офис и застал там дочь Давида. Сам он улетел в Италию по делам фирмы, Рита уехала к адвокату готовить декларацию и отчёты. Девушка училась и после занятий помогала родителям. Выяснил, что это было уже давно. Как порядочный работодатель, по местным меркам, я должен был это не замечать. Из работников полагалось извлекать всё, платя взамен поменьше. Но я был плохой бизнесмен, считал, что людям нужно платить честно. Понимал, что со временем не правильное отношение к местным традициям и правилам приведёт мой бизнес к банкротству, но это проигнорировал. Поручил девушке переделать контракты Давида и Риты, а так же составить контракт на себя. Давид стал директором фирмы с окладом в 2500 долларов. Рита менеджером с окладом в 1500 долларов, их дочь секретарём с окладом в 800 долларов. Вечером мне позвонила Рита, она поблагодарила меня. Голос её был весёлый и счастливый из нашего разговора понял, что 1917 год мне не грозит! Мой пролетариат кроме своих цепей теперь имел и много другого. Историю и её уроки нужно помнить ...
  Жизнь бизнесмена-бездельника потекла дальше.
  
  Дефолт 1998 года получивший в народе имя "чёрный четверг" меня не коснулся. С российским государством и его банками в азартные игры я не играл. Но в ликвидации его последствий я поучаствовал, пришлось выступить спонсором для российских фирм. Оплатить поставки им товаров со своего счёта. Знал, что добро наказуемо и что хорошими делами прославиться нельзя, но так поступил. Понятно, что только на человеческую порядочность я не рассчитывал, имел и другие аргументы, поэтому в силу или первого аргумента, или второго, это не важно, но позднее они всё вернули. Разнеся славу о моей фирме как о надёжном партнёре, могущем и помочь в трудную минуту. Это добавило ещё двух заказчиков из регионов. Запущенная машина работала без моего участия, а я сидел возле Вики помогал ей и был счастлив. Всё было спокойно и хорошо. Городок жил своей жизнью российской глубинки, немного замедленной и сонной, но что нужно человеку, которого проходящее время переводит в разряд стариков? Дом построил, деревья на участке росли, дети были, пора было бы подумать и о внуках. Тем более что прокормить их мог. Но я забыл свой старый опыт жизни, старую истину, если всё спокойно и хорошо не расслабляйся и жди подарка. Жизненный опыт игнорировать нельзя, а я проигнорировал и дождался удара от жизни. В этот вечер сидел перед телевизором, у меня появилась новая страсть, всегда старался смотреть новости, знал, что они и дозированы, и причёсанны, но умел ловить оговорки и читать между строк, поэтому их старался не пропускать. Хотя в этот раз мог бы их, пропустить, но случиться этому, было не суждено, поэтому всё и увидел, и услышал ...
  
  По телевизору в новостях сообщили о криминальной разборке, неизвестные обстреляли офис охранной фирмы. На месте остались тела девяти погибших охранников. Офис и показанные крупным планом лица погибших я узнал. Сердце кольнуло, ибо это был офис оперативного отдела фирмы, где я работал до своей "гибели". Погибшие охранники были моими коллегами и товарищами, среди них был и командир нашей группы. То чего я боялся для себя, досталось другим, а я сумел в этот раз улизнуть от костлявой бабки с косой ...
  Не так давно нашу контору снова переименовали и реорганизовали, она стала называться ФСБ. Начальника нашего управления уволили, отправили в отставку по выслуге лет. Изменили задачи управления, сократили штаты. Старые кадры стали ненужными, стали лишними. Их и оставили за бортом. О том, что их подставило новое руководство, убрав чужими руками, даже не думал. Это была чушь! Но наличие предателя среди уволенного руководства и их приближённых не исключал. Мотивов руководивших предателем могло быть много. Месть? Это вряд ли, так не мстят. Зависть? Тоже сомнительно. Корысть? Желание подзаработать? Это могло иметь место. Предавать за деньги уже становилось новым образом жизни.
  У меня был телевизор с встроенным видеомагнитофоном, Вика и дочь записывали свои сериалы и потом страдали, неоднократно смотря их, когда выпадало свободное время. Кассета в видеомагнитофоне была всегда, поэтому сразу включил запись передачи и начал смотреть то, что показывали на экране. Камера скрупулёзно двигалась по разгромленному помещению, приближала тела погибших, щербины от пуль на стенах, оператор старался душевно. То, что сейчас видел, позволяло сделать и кое-какие предположения. По положению тел, пулевым отметинам на стенах, другим мелким деталям, понял, что сделали это не профессионалы. Слишком грубо и не чисто сработали. В этом хорошо разбирался, своего опыта зачисток для этого хватало! Решил пока голову этими выводами не забивать, тем более что этот репортаж уже закончился. Выключил запись и занялся математикой, приступил к подсчётам. В группе нас было четырнадцать человек, я "погиб" раньше, теперь погибли девять человек. Могли бы вместо меня кого-то добавить? Если судить по тому, что происходило в стране и конторе, то вряд ли. Тогда не хватает до общей численности четверых. Будут ли их искать? Если знают полную численность группы, то, скорее всего да. Оставлять живых мстителей за спиной? Большая глупость! Это тоже что и оставить живых "кровников". Надеюсь, знаете, что это такое? Понятно всё это знают даже убийцы-любители! Думаю, офис они осмотрели, в бумагах поковырялись, и численность группы знают точно, значит, должны искать не достающих живых, чтобы добавить их к убитым. С этим понятно ...
  Погибших было жаль. У них остались семьи, никому теперь ненужные женщины, старики, дети. С этими людьми я ходил под пули, жил одними интересами. Они погибли не в схватке, как положено, умирать бойцу, нападая или защищаясь. Их просто предали и убили. Понимаю, что это вызовет улыбку. Высокие слова, а ведь мы поступали так же. Двойная мораль? Может быть, но мы работали на государство и выполняли приказ и нас это же, государство воспитало, подготовило, сделало такими. Смейтесь защитники прав! Всё равно я своей правоты и права мести не уступлю. Да я собака власти, хорошей или плохой, но я ещё и человек. Бросить их семьи? Не отомстить за погибших? Для меня это было позором! Жить с этим мне было бы не возможно ...
  Я понимал, что сделать это будет трудно. Можно и не добраться до всех виноватых, но предателя и непосредственных исполнителей достать и наказать можно. И нужно в первую очередь мне! Решение было принято, на следующий день вылетел в Москву. Вике как всегда наплёл три короба, даже стыдно стало.
  
  Столица встретила меня дождём. До вечера болтался по улицам, сидел с разными типами в забегаловках, выяснял подробности произошедшего. Время и место похорон погибших товарищей узнать было не трудно, каждая семья хоронила своего погибшего отдельно, контора не светилась. Уже в темноте пришёл в свою квартиру на улице Вавилова. Времени терять не стал. Из тайника достал оба "Браунинга" и патроны к ним, разложил это всё на куске простыни и занялся делом. Разобрал оба пистолета, снял консервирующую смазку с разобранных деталей, вычистил их, собрал пистолеты, проверил патроны, нашпиговал ими обоймы, зарядил пистолеты. Приготовленное оружие и запасные обоймы положил на тумбочку возле диван-кровати. Есть не хотелось, успел это сделать в течение дня, поэтому помылся и лёг спать. Перед тем, как лечь спать сделал ещё одно дело. Из мобильного телефона, зарегистрированного на постороннего человека, позвонил операторам компании по обслуживанию пёйджеров. На четыре номера пейджеров сбросил безобидную для непосвящённого человека информацию, условный сигнал сбора. Это были пейджеры тех четверых, кого не было среди погибших. Твёрдо знал, что если они живы то придут, другого выхода у них не было. О гибели группы они знали, знали и о своей теперешней роли мишеней. Не исключал и другого варианта, они могли погибнуть и вне офиса. Так, что их гибель могла бы не быть, приплюсована к гибели остальной группы. О назначении группы, её численности знали немногие. Проводили ли они собственное расследование? Это было вопросом, ответ на который я не знал, поэтому действовал прямолинейно.
  Место и время встречи было указанно в переданном мной сообщении. Час дня, одна из могил расположенная на 23 участке на углу главной аллеи кладбища Никулино через три дня ...
  Утром проснулся около 9 часов, не спеша встал, умылся, позавтракал. Оделся в старую, потрёпанную одежду, на футболку одел, лёгкий бронежилет скрытого ношения, пристроил пистолеты в подмышечные кобуры. В надетые на пояс брюк расшивки, засунул запасные обоймы к пистолетам. Достал из тайника удостоверение майора РУБОП и небольшой блокнот в кожаном переплёте. Это был хитрый блокнот, если он попадёт в чужие руки, то прочесть записи в нём будет невозможно, если не знать, как читать. В нём я хранил важную информацию, в частности списки бойцов моей группы со всеми их данными и адресами. Удостоверение положил в верхний боковой карман. Блокнот и паспорт северного работника положил во внутренний карман пиджака. Сверху накинул старый плащ и одел шляпу. Получился такой себе пожилой мужичок, каких тысячи бродят по улицам с одной мыслью, как прожить этот день. Занятые своими проблемами люди уже давно не обращают внимания на разных бедолаг, передвигающихся по городу благодатной столицы нового демократического государства. Понятно, каждый выживает сам ...
  На Ленинском проспекте поймал такую же, как сам простенькую машину и поехал на Люберецкий автомобильный рынок. Народу там, несмотря на рабочий день, крутилось не мало. Для многих теперь этот рынок был местом работы или выживания. Покупатели в основном ходили и смотрели выставленные на продажу иномарки. Среди изделий доблестного российского автомобилестроения маячили только продавцы. Не хотел народ поддерживать продавцов подержанных изделий отечественного производителя! Прошёлся вдоль этих не поддержанных народом торгующих людей, в самом углу возле забора заметил старика. Он сидел у своей старенькой "шестёрки", даже редкие любопытные к нему не подходили, а я подошёл. Осмотрел двигатель. Машина была в хорошем состоянии. Несмотря на почтенный возраст, она была ухоженная и чистая. Не броская старенькая машина, не смотря на возраст, имела крепкую ходовую часть, мне она подходила. Спросил о цене. Старик просил за неё 600 долларов, но готов был уступить. Мы разговорились. Старый пенсионер не мог содержать машину, пенсии не хватало и на скромную жизнь, вот он и вынужден продавать свою родную машину. Я предложил ему 1000 долларов, если не снимать машину с учета в ГИББД, а выписать на неё генеральную доверенность на меня. Он с радостью согласился, и мы здесь же на рынке всё оформили. Я отдал ему деньги и довёз до метро. Машина бежала хорошо и слушалась руля, но для моих целей кое-что нужно было переделать. И я поехал в один сервис на улице Рябиновой. Там отдал 3500 долларов и через два часа забрал машину. Механиков этого сервиса знал, они меняли детали в двигателе, карбюраторе, меняли ходовую часть и резину. Так делали из наших машин оперативного отдела дорожных монстров. Внешне неказистые машины могли уходить от преследования и догонять даже крутые иномарки. Два часа ожидания провёл с пользой, думал, иногда это очень нужно для успеха задуманного дела.
  Меня всегда поражали люди, которые писали и рассказывали о глупых противниках и умных героях-одиночках. Понятно, что часто это была простая пропаганда для глупцов. Использовали её всегда. Глупый, тупой белогвардеец, главарь банды и противостоящий им умный, ловкий герой-красноармеец, комсомолец или коммунист. Такие же глупые немцы, которых косит сотнями рядовой или сержант красноармеец, естественно комсомолец или коммунист. Это всегда поражало меня, как и поражал ум тех, кто такую муть читал, или смотрел в кинотеатрах, или на экранах телевизоров. Унижая врага, выставляя его глупой бездарью, слабоумным, тем самым унижают миллионы погибших в борьбе с ним людей. Самое страшное, что и преступников, порождённых новшествами экономики наших вождей-реформаторов, показывают такими же глупыми и тупыми людьми. Но это далеко не так или точнее не всегда так. В том городке, где обитал, это действительно были пустоголовые отморозки, но только потому, что у них не было конкурентов. Маленький городок, малочисленное население по соседству с большим городом. Заправляли всем из Барнаула, а эти "быки" заправил устраивали. Гораздо сложнее было в больших городах. Конкурентов хватало, выжить в такой среде, подмять всех под себя могли только умные, жестокие, волевые люди. Когда-то отец всех народов подмял под себя огромную страну, держал её в железных руках, заставлял работать. Точно так же теперь делали это множество людей, лидеров расцветающего криминала. Понятно, что это пока цветочки, ягодки будут, когда они придут во власть, а раньше или позже они расширят границы своих империй и пойдут во власть. Противостоять этому отдельный герой может только в сказках и в больных мечтах.
  Это всё прекрасно понимал и осознавал свои возможности выступить в роли мстителя. На моей стороне были опыт, наличие оружия, умение им пользоваться, наличие финансов, но за плечами у меня были прожитые годы, разменянный шестой десяток и одиночество. Вот его и нужно было ликвидировать в первую очередь. Четыре человека, если они или кто-то из них жив, если он не предатель, если он не испугался и не сломался, если ..., да этих "если" ещё есть много. В размышлениях и составлении планов действий прошли эти два часа ожидания. Обретя транспорт, я стал более мобильным и теперь мог заняться очень важным делом ...
  До назначенной мной встречи оставалось ещё почти 48 часов. За это время мне нужно было установить наличие в живых этой четвёрки и проверить их, на предмет возможного предательства. Исключить то, что предатель один из них? Было глупо, лихое время ломало и меняло людей, это понимал, поэтому и взял 48 часовой тайм-аут. Жить ещё хотел, да и "помирать, мне было рановато ..." По крайней мере, так считал я сам. Задачу поставил перед собой не простую, разорваться на четыре части не мог, помощников не имел, но и другого пути не было тоже ...
  
  Мне сейчас нужно рассказать то, что было известно части группы тем, кто был непосредственно моими подчинёнными. У нас была своя тайна ...
  Уже говорил, что вся группа насчитывала 14 человек. Во главе группы стоял наш командир. Он тоже числился за штатом, но я предполагал, что это ложь. Дело в том, что через него шла связь с тем, кто отдавал нам приказы в конторе, кто снабжал информацией, специальным оружием, техническими устройствами и многим другим. Именно наш командир отвозил полагавшуюся долю добычи в контору, и он же был держателем нашего страхового взноса в 10% от выделяемой нам доли. Он был среди погибших, предателем быть по идее не мог. А вот подставить именно его? Было выгодно и удобно. С его смертью обрывались все концы, ведущие наверх, пропадал и наш страховочный взнос. Но это был уже путь для поиска предателя, а сейчас это мне было не нужно.
  Замом командира по проведению силовых акций был "погибший" я. В моём подчинении было десять бойцов-ликвидаторов. Две двойки и две тройки. Старшие троек были моими замами, моим штабом планирования операций. У моей команды и была своя тайна, у нас был тайный резервный фонд и тайный оружейных запас. В команде все парни были тёртые, прошли горячие точки, да и в конторе работали в разных силовых подразделениях. Среди таких "глаза и уши" конторы отсутствуют, не любят "дятлы" свиста пуль над головой. Поэтому, ещё вначале, нашей деятельности, часть добычи, оружием и американскими рублями, новые российские рубли были ненадёжны, мы прятали в свои тайники. Где они расположены? Знал я и два моих члена штаба. Утаивать эту толику всего нам было не сложно, мы проводили акции и первыми собирали трофеи. Я "погиб" раньше, тела старших троек были среди тел, погибших в офисе группы. Из моей этой моей команды среди убитых отсутствовала одна двойка, два друга капитана. Парни были надёжные, свои горячие точки прошли вместе, дружили ещё с училища. Я им верил, но всё равно собирался проверить ..., всякое могло случиться.
  Среди погибших отсутствовали ещё двое. Майор, он был лет на семь младше меня, занимался в нашей команде материальным обеспечением, техникой, вооружением, штабными бумагами. Его я знал плохо, а он знал много и подлежал проверке в первую очередь. Вторым отсутствующим, среди убитых, был молодой старший лейтенант из нового поколения "головастиков", фанат техники. На роль предателя он не тянул, знал почти ничего и единственный из нас, он официально был уволенным из конторы. Но и его нужно было проверить, он мог носить и маску ...
  В первую очередь проверил тайники с нашей секретной заначкой. Все сигнальные устройства были целыми, их никто не посещал. Пока занимался этими делами, наступил вечер, город украсился огнями фонарей, а дома - разноцветным светом в окнах. Это было мне на руку. Первым посетил официальные места проживания моих бойцов-капитанов. Двухкомнатную квартиру, одну на двоих, они получили, ещё молодыми холостяками в старой стране, в новой стране квартирный вопрос решался только для старшего руководства, молодёжь квартирами не баловали. Тем более, после всех реформ и реорганизаций. Но я был хорошим отцом-командиром и из незаконно изъятых денег в наш страховой фонд выделял деньги на нужды бойцов. Поэтому они жили с семьями в ближайшем Подмосковье тоже в одном доме, но по другим неизвестным никому кроме моих бойцов адресах. Вот и наведался к ним, по этим адресам. Свет горел в кухонном окне только одной из двух квартир. У самого надёжного источника информации, скучающих бабушек, узнал, что Виктор и Николай дома у Виктора, а вот их жён и детей, уже дня два не видно. Понял, парни спрятали семьи, а сами затаились. Версия о том, что они предатели? Была зыбкой, обычно предатель скрывается вместе с семьёй. Но ..., подозрения осталось ..., так воспитали меня когда-то. Сигнал они получили, поживём, последим, увидим ...
  Майора я обнаружил сидящего в подполье у своей тёщи, благо её адрес мне сообщили всё те же бабушки. Тёща чекисткой не была, приезжая в гости к дочери, она всё разболтала подружкам-бабушкам. Тёща жила в деревне Мешково, а майор выходил курить во двор ночами. Он прятался и был под подозрением у меня. Старший лейтенант в отставке был полным раздолбаем. Он жил по своему адресу вместе с мамой и просто сидел дома. Так предатели не прячутся, даже если они борзые, хотя ...
  В общем, за эти 48 часов я выясним, что все четверо живы, и ведут себя, кто глупо, кто не адекватно. Подозрения так и остались, плотно обложить их, сесть им на хвост я не мог даже одному из них. Выразился несколько не точно. Сесть на хвост, может и смог бы, пару суток без сна, наверное, выдержал бы, но обложить плотно, следить за передвижениями членов их семей, телефонными разговорами? Это было из области фантастики. Назначенное время встречи наступило ...
  
  Люди, которые не хотят закончить свой жизненный путь именно сейчас, на опасные встречи приходят заранее. Изучают местность, где намечена встреча, пути отхода, вероятные места нахождения наблюдателей или снайперов. Это не трусость или излишняя осторожность, это жизненная необходимость, ведь на встречу вызвали сигналом расстрелянного отдела. Не мёртвые же посылают вызов? Осторожность это залог жизни до старости. Не прейти? Но обстановку понимали все, если их ищут это какой-то шанс уцелеть. Все считать умеют, кого не было среди лежащих тел в офисе, уже вычислили. Было одно только но, сигнал сбора могли поменять, но я надеялся на косность нашей системы, такое делают только шпионы врага ..., хотя если это и так? Я знал, где искать этих "подпольщиков", но это оставил на крайний случай. Кроме потери времени, в этом случае можно было напороться мне на подставу, а так? Поглядим, поглядим ...
  Место встречи я подбирал сам, всё, что нужно изучил и проверил сразу, но на встречу прибыл за два часа. У калитки кладбища оставил машину, ближе к дороге, вдруг придётся бежать? Ещё выбрал из просивших милостыню людей, одного мужичка. Дал ему стольник и велел прийти на нужную мне могилу в указанное для встречи время, там, в щели между плитой и фундаментом, его будет ждать ещё несколько таких же купюр. О том, что он придёт на могилу раньше указанного времени? Не переживал! Главное это было то, что он усердно будет искать купюры, общее количество которых я ему не указал. А тщательные поиски неизвестного количества денежных купюр, займут много времени, на условленном месте встречи он застрянет надолго. Сам я на назначенное место встречи идти не собирался, остатки ума ещё имел. Для себя выбрал пункт наблюдения, расположившись через два ряда, на противоположной стороне дороги от условленной могилы. Выбрал скромную могилу старушки, она прожила 92 года! Я ей не завидовал, но был согласен дожить до таких лет. Увы! Бабушка не была моим коллегой, а как показала жизнь моя профессия не для долгожителей. Но это лирика. А я работал. Выбранное мной для наблюдения место было не очень удобным, но удачно перекрывало пути возможным наблюдателям или прибывшим на встречу. Предстояло сделать ещё одно дело, этим и занялся, оборудовав свой НП (наблюдательный пункт).
  По большому кругу обошёл всё кладбище. Внимательно осматривая и запоминая внешний вид и размещение редких посетителей. О сигнале сбора и месте знали только члены нашей группы. И если предатель не среди них засады можно не опасаться. Когда есть слово "можно" или "наверно", я не теряю бдительности. Поэтому пока и жив. Проверил все точки, удобные для удалённого наблюдения за местом назначенной встречи и занял место у могилы старушки, внимательно контролируя местность. Осталось ждать ...
  
  За час до назначенного времени встречи засёк человека. Он старательно, но неуклюже осматривал кладбище и назначенное место встречи. Одет он был ещё хуже, чем я, но я его узнал. Это был Николай, тот майор хозяйственник о котором рассказывал. С интересом наблюдал за его карикатурными действиями. Он шёл, пригнувшись, замирая возле каждого даже не пригодного для этого укрытия, обойдя всё по кругу на мгновение замер. Осмотревшись, как Робинзон Крузо осматривал горизонт, он занял позицию для наблюдения. Место выбрал не самое худшее, на меня внимания не обратил, видно посчитал деталь пейзажа, которую конечно зафиксировал, но счёл не опасной для себя. Я сочувствовал и понимал его. Да он принадлежал к солидной организации, но был обычным хозяйственником, ведомости, заявки, графики, акты списания, раз в квартал тир, стрельба по мишеням. Попал, не попал, зачёт всё равно поставят, портить общие показатели не будут. Так и жил из года в год, ожидая пенсии, но жизнь бросила его на линию огня, погибли его коллеги и он растерялся, испугался. И вот поступил сигнал сбора ..., не пойти? Он не посмел, вот и пришёл, подчиняясь приказу ...
  Через минут двадцать появились ещё двое. Два капитана, два друга, мои бойцы. Эти действовали грамотно и чётко, майора они засекли моментально и осматривались, фиксируя его, но заняв позиции в стороне от него. Они бы и меня прокачали, но их отвлёк появившийся на могиле, месте назначенной встречи, нанятый мной искатель денежных купюр. Он суетился очень добросовестно, искал свой клад усердно, то ложась на плиту, то переползая, то вставая возле неё. Такая необычная активность движений привлекала взгляд любого человека, поэтому они вынуждены были его просчитывать, а это требовало внимания. Через десять минут они поняли, что он не при делах и чужак, но условленное временя встречи, ещё не наступило и они продолжили наблюдение, включив меня в уже имеющуюся обстановку. Меня это устраивало.
  Без одной минуты час появился молодой технарь. О его не глупой голове я рассказывал. Предложенный им план с помощью компьютера и специальных устройств с ядовитыми иголками и позволил нам тогда устранить хорошо охраняемого клиента. Он, даже не осматриваясь, прямо прошёл к месту встречи, вспугнув нанятого мной "кладоискателя" и присел на скамейку у той могилы. Остальные сразу пришли в движение, меняя диспозицию. Один из капитанов подошёл к нему, по пути сказав майору, что ему делать. Слов капитана я не слышал, но они для меня загадкой не были. Капитан приказал майору ..., поступить в распоряжение второго капитана и продолжать контролировать обстановку. Это вопиющее нарушение устава майор пережил без скандала, теперь он больше смотрел на своего нового командира, чем наблюдал за местностью. Минут пять, капитан и технарь подождали, капитан внимательно осматривал местность и подходы к могиле, а технарь верхушки деревьев. Мальчишка явно сачковал! Время встречи и назначенное контрольное время ожидания прошло. Капитан дернул за рукав технаря, явно вычитал ему, они начали отход, прикрывая друг друга. Технарь это делал демонстративно небрежно. Мне хотелось его отшлёпать, но это отложил на более позднее время. Все они направились к выходу с кладбища. Встреча не состоялась и по законам жанра они должны были смыться быстрее отсюда, а затем залечь на дно. Путь их отхода пролегал мимо меня. Вот они поравнялись со мной я и негромко спросил:
  - Спешите товарищи?
  Они замерли, настороженно осматриваясь вокруг. Трое весьма заметно схватились за пистолеты. Один технарь стоял спокойно, с улыбкой идиота на губах. "Может крыша съехала?"
  Осторожно подумал я, но решил не отвлекаться, понимал, что нервы их напряжены. Поэтому решил не искушать судьбу, под их пули не лезть. Поступил просто, снял свою потрёпанную широкополую шляпу. Три пары глаз уставились на меня настороженно, и только четвёртая пара глаз, принадлежащих молодому технарю, смотрела на меня с интересом. Он смотрел и продолжал улыбаться той же улыбкой божьего человека. Беспокоясь за его здоровье, к нему и обратился:
  - Слушай лимона или горького перца у меня нег! Но теперь буду что-то из этого носить с собой постоянно. Ты вроде бы поработал немного в группе, мог бы и усвоить некоторые элементарные вещи. Но, увы, не усвоил ничего. Пришёл на встречу как простой лох! Ты ведь знаешь, что случилось с нашими товарищами? А что делаешь ты? Местность не осмотрел, элементарных правил безопасности не выполнил. Решил умереть молодым или к доктору пора?
  Парень слушал меня, молча, дождавшись конца моей нотации, он язвительно улыбнулся и ответил мне:
  - На приведение и старших по званию не обижаются! Даже если они думать не умеют или не хотят. Родителей и начальников не выбирают! Кто остался в живых? Я вычислил. На месте встречи их и увидел. То, что предатель среди нас не верил! Лучше них осмотреться и вычислить посторонних наблюдателей я не могу, не умею. Поэтому и подошёл спокойно. Встречи с Вами не удивился, волки погибают только волками, а не баранами! О Вас всегда говорили как о "волке", вот поэтому и не верил в Вашу смерть. Хотя свои мысли держал при себе, и заметьте, что даже цветы на Вашу могилу принёс!
  - Ладно! Умник, язык придержи! Со старшим по званию пусть и покойным разговариваешь!
  Пробурчал я и подошёл к настороженной троице. Пожимая им руки, смотрел каждому в глаза. Нет, на меня не смотрели глаза предателей, в людях немного разбирался. Окончив ритуал приветствия, сказал:
  - Давайте сразу расставим точки. Вы остались живы, товарищи наши погибли. О вас не забудут, искать будут, если не совсем глупцы убийцы. Можно прятаться. Делать это вы умеете! Для себя я решил, разобраться в их смерти и отомстить. Дело это плохо пахнет. В случайность не верю, их сдали, предали. Что такое может случиться предполагал, поэтому и погиб, но теперь решил воскреснуть. Мстить и разбираться дело опасное, ниточки могут тянуться куда угодно. Предателем может оказаться кто угодно. Вам решать, как кому поступить, залечь на дно или присоединиться ко мне. В общем, это дело добровольное, вы выведены за штат, приказать вам никто ничего не может. Думайте!
  Парни переглянулись. Ответил за всех Николай, привык к тому, что он старший по званию:
  - Мы с тобой командир!
  Я благодарно кивнул, другого ответа от них и не ждал:
  - Тогда перейдём к делу. Трубки у всех на чужие паспорта?
  Все кивнули. Я протянул свой телефон технарю и сказал свой номер.
  - Номера всем всех забей по порядку от 1 до 4. Установи пароль и код. Если телефон попадает в чужие руки, то эти номера должны быть не доступны или стёрты. Дальше! Николай со мной. Остальные разделитесь. Свяжитесь с прокуратурой и милицией, нужно знать всё, что они накопали. Вот 10.000 долларов. Разделите их между собой. Это на расходы, позже дам ещё, денег не жалеть. Информация за любую цену! Я и Николай занимаемся организационными вопросами. Связь по телефонам. Всё парни, до связи!
  Мы разошлись. Николай отдал свою машину одному из капитанов, а мы сели в мою машину и я изложил ему свой план действий.
  - Сейчас съездим в два места. Там кое-что заберём и обговорим дальнейшие шаги.
  Плащ и шляпу убрал в багажник машины, а поверх бронежилета надел ношенную кожаную куртку. Мы сели в машину и поехали в сторону МКАД.
  
  Сначала мы поехали на улицу Люблинскую. Преодолев её бесконечные пробки, подъехали к блочному девятиэтажному дому. Здесь оставили машину, и пошли в торец дома к входу в подвал. Входная дверь была открыта, и мы вошли в подвал. Я здесь уже побывал, поэтому шёл уверенно к нужному мне месту туда, где в углу лежали куски труб, чугунные отводы, керамические обломки канализационных труб. Это был мусор в хозяйстве не годный, поэтому на него никто не покусился. Но он был не нужен и мне, отбросил его в сторону. Куском железа начал рыть песок обильно смешанный с мусором. Рыть глубоко не требовалось, на глубине в полметра лежала линия керамического коллектора, она была бутафорией и никогда не использовалась. В нечистотах испачкаться не боялся, о том, что этот коллектор не рабочий - знал. Смело разобрал стык и отодвинул один элемент в сторону. Ещё сантиметров тридцать песка и я вытянул небольшой 100х60х60 металлический ящик. Он был завёрнут в полиэтилен и промасленные тряпки. Освободил его от упаковки. Вставлял отвёртку поочерёдно в четыре забитых смазкой отверстия и провернул 1 и 4 по часовой стрелке, а 2 и 3 против часовой стрелки. Поддел отвёрткой крышку. Банковские упаковки долларов открылись нашему взгляду. Перегрузили содержимое ящика в сумку, закрыли ящик и уложили его на место. После этого убрали все следы нашего присутствия и покинули подвал. Сумку бросил в багажник своей машины. Мы сели в машину и снова влились в поток движущихся машин.
  Майор сидел, молча, вопросов не задавал. Ему уже стало легче, страх и неизвестность отступили, он снова был в команде и выполнял чужие приказы, так привык жить. Мне пока сказать ему было нечего. Следил за дорогой, за "обезьянами с гранатой", которые ехали со всех сторон, спокойно игнорируя мой автомобиль, как участника движения.
  Наш дальнейший путь лежал на Варшавское шоссе. В это время Москва это большая пробка, особенно выезды из города. Кое-как доехали. На 46 километре Варшавского шоссе в стороне от самого шоссе располагалась территория одного садоводческого товарищества. Товарищество как таковое давно распалось, место было не удобное, овраги и грунт глина. Людей желающих строиться здесь теперь не было, раньше, когда народ хватал всё подряд это место и схватили, но теперь осознали и ..., многие участки, расположенные на краях оврага лежали заброшенные. На тех, которые были на более ровной площадке, ещё теплилась умирающая жизнь в лице бомжей.
  С трудом преодолев колдобины и ямы заросшей грунтовой дороги, мы доехали до крайнего участка у оврага. Покосившаяся полуразваленная хибара, заросший засохшим бурьяном участок. Подъехать ближе было не возможно, поэтому оставили машину у разбитой дороги. Я вылез из машины, майор следовал за мной. Вместе пошли к хибаре. Двери отсутствовали, и мы беспрепятственно вошли внутрь. Деревянный стол, две скамейки вот и вся обстановка. Пол из сгнивших кусков ДСП. Монтировкой поднял рассыпающийся кусок ДСП, под ним разгрёб землю, откопал канализационный люк. В две его дырки вставил два крюка, повернул люк против часовой стрелки и поднял.
  В метровой яме с залитыми бетоном стенами лежали завёрнутые в рубероид пакеты. Достал их и начал разворачивать. В пакете, который начал разворачивать первым, лежали упаковки 100 долларовых купюр. Их забросил в прочную сумку и, застегнув молнию замка, поставил её на стол. После этого занялся остальными пакетами, которые достали из этого тайника. В них лежали игрушки для взрослых и разные приспособления к ним.
  Три пистолета-пулемёта "УЗИ", четыре "Браунинга" 22 калибра. Два китайских "ТТ", три нашего производства "Макарова" и шесть "ПСМ". Там же лежали патроны, запасные магазины и обоймы. Отдельно завёрнутые лежали приспособления для бесшумной стрельбы. Все было в консервирующей смазке и специальной бумаге. Патроны в цинковых коробках. Сумки "оккупанта", крепкие брезентовые сумки с широкими ремнями ручек были с собой, и мы прилежно начали всё это паковать в них. Покончив с упаковкой, начали заметать следы. Тайник мог пригодиться в будущем, чем делать новый тайник, проще воспользоваться уже готовым. Люк поставил на место, засыпал грунтом, его утоптал, сверху прикрыл куском ДСП, на который сверху насыпал мусора и грязи. Майор добросовестно помогал мне, вместе покончили с этими делами, мы присели к столу и я начал инструктаж майора:
  - Николай! Эти доллары в сумке и всё оружие заберёшь с собой. По двести тысяч передадите семьям погибших. По двадцать тысяч отдашь капитанам это им на расходы и жизнь. Они продолжают выполнять поставленную мной им задачу. Пятьдесят тысяч отдашь технарю, пусть купит нужную аппаратуру и оргтехнику. Остальные деньги у тебя. Оружие подготовь и распредели его среди товарищей. Лишнее спрячь. Завтра возьмёшь ксерокопии паспортов у всех, зарегистрируешь фирму. Снимешь офис. Ищи помещение в здании с несколькими выходами. Себя оформишь директором фирмы. Купишь пару джипов. Не новых! Доведёшь их до ума. Ну, там бронестекло, титановые пластины ..., в общем, сам всё знаешь. Ещё купишь две старые иномарки с мощными двигателями, их тоже приведи в порядок.
  Там, где снимешь офис, должна быть закрытая стоянка для машин. Выясни, чем занимаются люди из Подмосковного филиала. Нужно подобрать десяток бойцов и двух технарей. Кандидатуры технарей согласуешь с нашим технарём. Всё назначай встречу ребятам. Я тебя на место встречи подвезу.
  Добра было немало и нам пришлось сделать несколько ходок к машине. Наконец, управились, все сумки сложили в машину. Я сел за руль, и мы поехали к месту встречи, назначенному майором для остальной команды. Я оставил майора разбираться с людьми, а сам поехал домой.
  Сумку с деньгами, извлечёнными из первого тайника, занёс в квартиру. Машину оставил под окном. Не новая "шестёрка" глаз не привлекала, а против молодых любителей покататься была хитрая сигнализация.
  День был насыщенный и напряжённый. Устал прилично, да и попотеть пришлось. Свой возраст старался не замечать, но не чувствовать его не мог. Превозмогая себя, пошёл под душ, стало немного легче. Поужинал, посмотрел телевизор и лёг спать. Завтра предстоял такой же не лёгкий день.
  С утра занялся делами. Первыми подсчитал имеющиеся у меня зелёные рубли, получил сумму в 2.600.000 долларов. 1.100.000 долларов я оставил на расходы, план у меня уже был. 1.500.000 долларов отвёз в одну из известных мне фирм. Там обналичивали и пересылали деньги за любую границу, на любой счёт, в любой банк за небольшой процент. Счета у меня были ...
  500. 000 долларов переслали на мой швейцарский счёт. 1.000.000 долларов перевели на счёт израильской фирмы. Давиду я позвонил и предупредил:
  "Эти деньги не трогать!"
  Покончив с этим, занялся остальными делами, их было много.
  
  Неделю мотался по городу. Посетил десяток фирм, по торговле недвижимостью, просматривал предложения по выставленным на продажу объектам. Картинкам и фотографиям особо не доверял, поэтому все подходящие мне объекты посещал и осматривал лично. Моя простенькая машина, говорила о том, что я очень не перспективный покупатель на осматриваемые мной объекты, но агенты фирм были вежливы. Западное любезное отношение к любому клиенту, потенциальному или нет покупателю, уже приживалось у нас. Из просмотренных вариантов мне больше всего понравился один. В спальном микрорайоне Ясеневом на отшибе стояло недостроенное здание. Какая-то контора строила для себя административный корпус и склад, но успели только огородить территорию и выстроить два этажа коробки административного здания. Девяностые годы похоронили контору, этому её имуществу, те, кто её приватизировал, ни покупателя, ни применения найти не смогли и оставили стройку как памятник своей конторе. Памятник зарос зарослями бурьяна и городская администрация ставшая наследником всех и всего, выставила здание и участок на свободную продажу. Здание стояло у теплотрассы, рядом проходила дорога и мачты ЛЭП, но никаких коммуникаций к участку подведено не было, поэтому охотников купать такое тоже не было. Хватало зданий с готовыми коммуникациями, бывших гастрономов, баз и других более привлекательных объектов в центре города. Вот за них боролись упорно, давали откаты. А это стояло на продажу для гласности, как не перспективное.
  Я вызвал майора с документами его фирмы. Его фирма и моя израильская фирма оформили совместное предприятие. Майор свой пост не потерял! Он так и остался директором совместного предприятия. Вот лопухи эти иностранцы! Ведь израильская фирма внесла в уставной капитал 1.000.000 долларов, против 100.000 долларов российской фирмы. Это глупое СП приобрело этот участок и недостроенную коробку административного здания.
  С проектным институтом заключили договор на разработку и согласование проекта гостиницы на пятьдесят номеров с магазином и рестораном на первом этаже и подземной автостоянкой. Так же, не скупясь, заключили договор на осуществление авторского надзора за строительством. По рекомендации этого института заключили договор на выполнение строительных работ с частной строительной фирмой имевшей очень влиятельных в городском правительстве учредителей.
  Все договора особо большими цифрами не впечатляли, институт и строители были почти спонсорами фирмы заказчика. Объяснялось это просто, майор имел с институтом и со строителями особую договорённость. По договорам платили частично по перечислению и частично наличными. Это устраивало всех, интересы государства никого не интересовали. Работники института и строители работали в три смены, ударным трудом приближая светлое будущее, окончание строительства. Городские власти тоже помогали, город за счёт средств федерального и своего бюджета, подвёл все коммуникации, поставил трансформаторную подстанцию, государство сорило деньгами плативших налоги людей, за откаты чиновникам, а близкий к этим чиновникам народ уходил от оплаты этих налогов. Чиновник получал конверт с наличными, все вопросы решались без проволочек. Естественно так делали все. Сроки сдачи объекта были нами оговорены. На всё давалось три месяца, штрафные санкции были не малые. Но мы не были извергами, наличные платили вовремя без задержек. Ударная стройка работала ...
  ... Вот так и прошла ещё неделя. В пятницу мы собрались в офисе снятом майором. Все мои указания он выполнил полностью, офис отвечал тем требованиям, которые были указаны мной. В этом убедился во время ознакомительной экскурсии проведенной для меня майором.
  Первым доклад начал я, рассказал о своих планах и что уже сделано. Вторым докладывал майор, он отчитывался в основном передо мной. Указанные мной суммы деньг семьям погибших переданы. Машины приобретены, все работы по переделке их выполнены. Дополнительных людей подобрали, капитаны набрали две "пятёрки" бойцов. Технарь сам подобрал себе одного помощника и аналитика. С понедельника новые люди готовы приступить к работе.
  Я в эти вопросы не вмешивался, доверял товарищам. Капитаны сообщили, что все доступные материалы по расстрелу людей в офисе охранного предприятия они собрали и передали технарю для анализа. Технарь попросил еще неделю для обработки данных. Просимую неделю получил, но получил и дополнительное задание. Оборудовать машины и радиотелефоны всех сотрудников "маячками" и подключить к общей системе контроля. Это давало возможность обеспечить безопасность людей, знать места нахождения транспорта и наших людей в любое время.
  Переговорили о дальнейшей работе, дебаты не устраивали. Демократия у нас не прижилась, роли распределил я сам.
  Майор и технарь со своими людьми плюс двое меняющихся оперативников находятся в офисе постоянно. Капитаны со своими людьми продолжают собирать информацию. На этом совещание закончилось и мы расстались.
  Через неделю аналитик докладывал мне и майору о проведенном им анализе. По собранным и переданным ему материалам он выделил двух человек, которых уволили из конторы за месяц до трагедии. В настоящее время один из них жил в государстве Украина, а второй в Белоруссии.
  Так же он определил три группировки исполнителей этой акции, на которых падало подозрение в расстреле наших товарищей. Возможности доступа к информации у нас были меньше конторы, но не намного. У нас имелись деньги и самое главное, мы знали, кому их дать. Оставшись вдвоём с майором, мы наметили дальнейший план наших действий. Согласно ему капитаны со своими людьми должны били работать по группировкам, а я должен выехать на Украину и в Белоруссию, собрать материалы на проживающих в этих государствах подозреваемых. Естественно никаких возражений от моего собеседника не поступило, он только записывал и кивал головой. Отпустив его, занялся подготовкой своих поездок. Моя записная книжка с хитрыми записями была со мной, и я по телефону связался с товарищами, занесенными в неё. Мои собеседники работали в новых конторах государств, в конторах принявших эстафету от нашей общей конторы передового отряда. О товарищах из независимого государства Украины рассказывал, в Белоруссии тоже сослуживцев хватало. Вот и звонил им ...
  Покончив с делами, на неделю слетал к Вике. Забеганная и озабоченная своим бизнесом она даже не обратила внимания, на моё отсутствие. Встретила так, как будто мы расстались только этим утром.
  Дочери стало лучше, затемнения в лёгких уменьшились. Врач порадовала меня этим сообщением и уверила в радостном будущем. Ещё выяснил ошарашившую меня новость, дочь встречалась с сыном Андрея! Парень мне нравился, но удивило то, что статная, красивая девушка обратила внимание на худощавого, не высокого парня в очках. Воистину, Бог парует! Вмешиваться в дела дочери и Вики не стал. Честно пробыл неделю с семьёй и отправился в намеченное турне.
  
  Ознакомился с материалами предоставленными товарищами из Белорусского КГБ. Этого человека из списка подозреваемых людей исключил. К нашему делу он отношения не имел. В Минске жили родители его и его жены, сам он тоже родом были из Белоруссии, их переезд ближе к родным был логичным. Образ жизни этого человека не вызывал у меня подозрения. Жил не шикарно, работал в школе. Преподавал военную подготовку и гражданскую оборону, ещё подрабатывал охранником в одной из фирм. С криминалом связи не имел. Просто жил. Поблагодарив товарищей за помощь, уехал в Киев.
  Генерал-майор, бывший афганский капитан, передал мне сведения об интересующем меня человеке. Ознакомившись с ними, я задумался.
  В Киев этот человек с семьёй переехал ни к кому. Сам он был родом из Курска, а его жена была родом из небольшого городка в Тверской области. По приезду в Киев он купил двух комнатную квартиру и участок на Позняках. Там построил очень не плохой дом. Зарегистрировал охранную фирму. Принял украинское гражданство. При этом схитрил, перевёл свою фамилию и отчество на украинский язык с фантазией. Вычислили его только по прошению о гражданстве, да и то благодаря тому, что его искало СБУ. Было ещё одно подозрительное обстоятельство. Его недавно появившаяся фирма имела солидных заказчиков, охраняла фирмы и один не маленький банк. Все эти фирмы и банк по сведениям СБУ контролировались чеченской группировкой. Это было интересно!
  Среди выделенных аналитиком трёх группировок могущих иметь отношение к расстрелу наших товарищей была и чеченская. За два месяца до своей гибели группа проводила операцию против чеченской группировки в Москве. В ходе этой операции, уничтожили группу чеченских боевиков, которые перевозили собранные и изъятые деньги в Чечню. Понятно кому ...
  Обо всём рассказал генерал-лейтенанту, генерал-майору и Борису Валерьевичу, он уже был не конторским, но его банковская служба безопасности конторе почти не уступала, кое к каким сведениям имела и лучший доступ. Товарищи попросили ещё три дня для более внимательного изучения этого человека. При расставании генерал-майор указал мне на чёрных джип.
  - Эти ребята будут охранять тебя.
  Сказал он.
  - Или охранять от меня окружающих?
  Спросил я кротко. Генерал усмехнулся и пожал плечами, помолчал и честно сказал:
  - Может и так! Ты всегда был не предсказуем! За это тебя и люблю! Но есть и долг. Служба сам понимаешь. Охранять людей согласно своим обязанностям я должен, и от врагов, и от не предсказуемых "волкодавов". Пойми и прости!
  Выделенные мне три дня провёл с пользой. Воспитал мужа сестры Зины, об этом рассказывал раньше. Съездил на могилы матери, родственников и Павла Васильевича. Отец окончательно сдал. Его когда-то большое и сильное тело ссохлось, сахарный диабет отобрал ногу. Сестра к нему приходила редко. Я понимал её. Работа, своя семья. Ругаться с ней не хотелось, это было бесполезно, и я нашёл выход. С одной из соседок отца, работавшей медсестрой договорился, что она будет ухаживать за отцом, а я ей буду платить. Заплатил за три месяца вперёд, оставил денег на покупки, купил радиотелефон, оставил номер своего и бдительного генерала. Генералу оставил 1000 долларов и просил присмотреть за отцом. Ещё раз поговорил с отцом о переезде ко мне, но он снова отказался. Мотив отказа был тот же. Понять его мне было не сложно. Здесь прошла его жизнь, здесь он похоронил мать и вторую жену, друзей. Умереть хотел здесь! Хотел лежать рядом со всеми. Мне было горько и больно, но я всё понимал и принимал.
  На четвёртый день мне передали все материалы наблюдения за интересовавшим меня человеком. Делать мне здесь было нечего, попрощавшись со всеми, вечерним поездом уехал в Москву.
  Майору уже становился настоящим руководителем-администратором, оперативником он стать не мог, но кивать головой и поддакивать уже старался. Я это принял, показал привезенные мной материалы, рассказал о своих выводах. Естественно, он со всем согласился. Улыбнувшись про себя, все привезенные материалы я передал аналитику. Страховался от ошибки? Нет! Просто обкатывал свою команду.
  В субботу штаб команды собрался в офисе, аналитик доложил о своих выводах. Он подтвердил мои догадки и предположения. На этом внимания не заострял. Капитаны со своими людьми отслеживал подозреваемых людей. Прослушивали их переговоры по стационарным телефонам и радиотелефонам. Есть такой хитрый прибор сканер, он позволяет прослушивать переговоры по мобильным телефонам. У нас он в наличии был.
  Через неделю плотного наблюдения за подозреваемыми чеченцами мы выяснили о них всё, что возможно. Группа эта была интересной. Пятеро из этой группы окопались на Украине, там жить им было вольготней. Шестеро находились здесь в Москве и занимались обычным криминалом, но получаемые деньги, с "верных" и "не верных", отвозили на родину. Семеро постоянно дислоцировались в Чечне, теперь она называлась республика Ичкерия. Они служили в шариатской милиции одного из посёлков в Хасавюртовском районе. Все эти группы поддерживали между собой связь, а по установленным данным в момент расстрела нашей группы они находились все вместе здесь в Москве. А следующий за расправой день первая и третья группа покинули Москву и убыли в места своей дислокации. Кроме того, члены группы оставшейся в Москве, интересовались расследованием, теребили звонками своих информаторов в милиции.
  Вообще, для меня очень странен всплеск национализма в новом государстве, особенно со стороны кавказских народов.
  У нас был интернациональный коллектив, была дружба народов. Нас объединяла совместная работа и идея общих ценностей. Мы прикрывали спину человеку, не интересуясь его национальностью. Да были государственные перегибы в отношении евреев, но и они были очень раздуты. Так было и в СССР. После развала страны эти ценности пропали. Во имя создания новых государств некоторые национальные правители их опоганили и похоронили. Результат этого наш народ пожинает сейчас.
  Но мы не были страной, у нас всё сохранилось. Среди наших бойцов были и чеченцы, и дагестанцы, и украинцы, и люди других национальностей. Мы так и остались товарищами и берегли друг друга, всегда приходя на помощь людям, а не национальностям ...
  
  Когда установили место нахождения семерых человек из подозреваемой группы бандитов в Чечне, двое наших бойцов выехали туда. Они должны били отследить и выяснить распорядок дня бандитов. Для них это было не сложно, они были чеченцами по национальности и от местных жителей внешне не отличались.
  А я и майор выехали поездом в Киев, майора тащил с собой, как статиста и для поднятия его имиджа. Кроме нас туда выехал один из капитанов с двумя бойцами из своей группы, они в отличие от нас ехали машиной.
  На второй день после приезда у меня разболелся зуб. Что такое зубная боль? Думаю рассказывать никому не нужно. Не откладывая дела в долгий ящик, поехал в частную клинику Виталика, преуспевающего зубного врача.
  Увы! Я как-то не подумал позвонить Виталику и предупредить о своём визите, за свою забывчивость и поплатился. Миловидная молодая медсестра на вопрос о возможном приёме, удивлённо посмотрела на меня, похлопала глазками и отказала мне в вежливой форме:
  - Извините! Но на приём нужно записываться заранее. На сегодня и завтра всё расписано. Доктор Вас принять не сможет!
  Боль отшибла мне мозги, я даже не сообразил, что могу позвонить Виталику сейчас, услышав меня и мою проблему, он бросит всех и всё, и тут же бросится спасать меня. Но для того, чтобы это уяснить, нужны работающие мозги, которых у меня в этот момент не было. Поэтому я стоял с выражением умирающего лебедя на лице перед девушкой. Она сжалилась надо мной, дала какую-то таблетку обезболивающего лекарства и стакан воды. Я честно всё выпил, а добрая фея даже предложила мне посидеть. С благодарностью на словах и ещё большей на лице, присел на мягкий стул в приёмной.
  Майор, тоже скривив лицо, присел рядом. Двое из наших сопровождающих, людей генерала СБУ скромно присели у входа. Так мы и сидели в шикарной приёмной. Прошло около минут десяти и мне стало лучше. Лекарство помогло! Поняв это, я с майором уже собирались покинуть приёмную, но мы не успели. Внезапно входная дверь в приёмную зубоврачебной клиники резко распахнулась, и в дверном проёме возник ходячий шкаф с бритой головой. Едва узрев его, я сразу сел и замер на месте, понял, что это мафиози местного разлива и решил избежать неприятностей. А события продолжали развиваться, вошедший "шкаф" осмотрел чинно сидящий народ и весело заржал. Повеселившись над народом пару минут, он любезно осведомился:
  - Сильно страдаете болезные? Могу помочь! Бесплатно зубы выбью! Без наркоза!
  И он ещё сильнее заржал, получил удовольствие от своей тупой шутки. Больше не говоря ничего, он направился к двери в кабинет Виталика. Вслед за ним вошёл крепыш моих лет, за его спиной возник ещё один шкаф, копия первого. Лица всех троих от интеллекта не страдали. Но народ в приёмной затих и не возникал. Было ясно всем, что крутые парни пришли за взносом в свою подконтрольную фирму. Лицо крепыша моего сверстника показалось мне знакомым, а моя память подсказала мне его имя. Когда он проходил мимо меня я робко тронул его руку:
  - Простите! Вы ..., Павлик?
  Шедший сзади его шкаф, рванулся ко мне, выдавив из себя:
  - Ты чё? Мужик!
  Произнеся это, он двинулся ко мне, с явным намерением близко познакомиться с моим телом, а на его лице я прочёл:
  "Затопчу! Урою!"
  Понятно я испугался и чуть не заплакал, но меня спасли добрые люди! Дорогу верзиле преградил один из сопровождавших меня парней, его лицо выражало откровенное презрение к грозному верзиле. Этот мой защитник откинул полу своего пиджака и продемонстрировал верзиле своё табельное или не табельное оружие. Тот увидел оружие и сразу скис, потерял интерес к моему телу и лицу, он застыл на месте и начал изучать потолок. Честно говоря, это меня удивило, странно, но в его голове ещё что-то похожее на мозги было!
  Второй мой сопровождающий продвинулся к нам, намериваясь прикрыть меня собой, при этом его рука нырнула под полу пиджака. Человек, которого я остановил, стоял и молчал, ни во что не вмешиваясь. Он всё заметил, и тупое выражение его лица изменилось.
   Его взгляд скользнул по мне, мгновение он всматривался в меня, но наконец, узнал и радостно воскликнул:
  - Ой, это ты? Привет!
  Схватив, он пожал мою руку. Сопровождающие меня уловили мой знак, расслабились и отступили. А шкафы облегчённо перевели дух, против власти они не выступали. Понимали, что это ведь не запуганный обыватель, а довольно сильный противник, могут легко в лучшем случае настучать по голове. А сдачи им не дашь, пристрелят суки!
  
  С Павликом мы поговорили о наших общих знакомых, вспомнили юность. К сожалению, мне нужно было уже уходить и я начал прощаться. Сославшись на занятость, попросил Павлика организовать ресторан для старых друзей и вспомнить обо мне. Достал из своего кармана бумажник, отсчитал 1000 долларов и протянул Павлику. Он взял деньги, обещал всё сделать, а прощаясь, сказал:
  - А ты при бабле! Да и люди при тебе серьёзные, но на бизнесмена ты не похож.
  Я развёл руками.
  - Стараюсь! Соответствовать стандартам.
  Мы весело рассмеялись и простились. Эта случайная встреча вернула меня в ушедшую юность. Наши пути разошлись, но дружба осталась ...
  Зуб у меня прошёл, я сердечно поблагодарил девушку за помощь и покинул зубную клинику. Как и все мужчины зубного врача боялся, да и дел было ещё много. Нужно было заехать к отцу, поговорить с его врачом, а ещё предстояла встреча с генералами СБУ и Борисом Валерьевичем.
  О группировке чеченцев я с ними не говорил, не хотел ставить в глупое положение. Чеченцы подлежали ликвидации и вскоре должны были стать телами. Увязать мой интерес к ним с их отстрелом было не трудно. Помощь их мне была не нужна. Как собрать сведения? Выйти на лёжки этих бандитов? Уже придумал и кое-что предпринял. Замотанные дневной беготнёй мы с майором поужинали в ресторане и разошлись по номерам. Тело и мозги нуждались в отдыхе. Принял душ и лёг спать, но уснуть долго не мог, ворочался, пытался пристроиться. Мозги как телевизор не выключишь, но наконец, уснул. Проснулся часов в девять и заказал завтрак в свой номер.
  О своей встрече с Павликом, бригадиром местной известной криминальной группировки рассказал раньше, но рассказал не всё. Эта встреча была не случайной, а Павлик не был тупым быком. Эту маску он надел и успешно носил уже давно. Она помогала ему быть простым и не заметным. Ещё в юношеские хулиганские годы я это понял, именно тогда я и Павлик нашли общий язык. Мы уважали друг друга, эти отношения и сохранились.
  У Виталика в прошлый свой приезд я выяснил, когда и кому он платит за крышу? Узнав, подстроил нашу случайную встречу. Вместе с деньгами передал ему записку о встрече в номере гостиницы "Мир", где остановились я с майором и капитан со своими людьми.
  Гостиница имела один общеизвестный выход, с лестницы и с лифта вы попадаете в вестибюль. Люди генерала и караулили в вестибюле, но попасть в гостиницу можно было и из ресторана. Павлик и воспользовался этим ходом. На следующий день утром он и пришёл в мой номер. На сервированном столике стояла бутылка коньяка, кофе, бутерброды и нарезанный дольками лимон. Павлик разделил со мной завтрак, за кофе мы перешли к делу.
  На стол я положил фотографии чеченцев и бывшего сотрудника нашей конторы. Их добыли мне ещё в Москве. Рядом с фотографиями положил пачку 10.000 долларов. Павлик посмотрел фотографии и, положив их, посмотрел на меня.
  - Ты их знаешь?
  Спросил я, Павлик в ответ кивнул.
  - Отморозки! И этот козёл с ними, в одной компании.
  Указал он на фотографию бывшего нашего коллеги. Я забрал фотографии и подвинул Павлику пачку денег:
  - У меня к тебе просьба, укажешь моим людям, где эти обитают и расскажешь всё, что знаешь о них. Ну а затем обо всём этом забудешь и о нашей сегодняшней встрече, и об этом нашем разговоре, и о моих людях, лады?
  Павлик усмехнулся:
  - Мог бы это и не говорить! Я с мозгами дружу, понимаю, что видел фотографии уже умерших быков. Лишних головных болей мне в этой жизни не надо. Поэтому уже всё забыл. Я для тебя всё это сделал бы и без денег, но у меня есть проблема, две дочери учатся в институтах на платном отделении. Поэтому прости и пойми меня правильно, эти деньги я возьму. Спасибо тебе!
  На мобильном телефоне я набрал номер телефона майора. Подождал двух посылок и отключился. В мой номер зашли майор и капитан с двумя бойцами.
  Павлик внимательно посмотрел на них, криво улыбнулся и повернулся ко мне:
  - Да, парни серьёзные! Посмотришь на них и твои предупреждения, становятся понятны и аргументированы, вопросов не имею. Всё понял!
  Павлик и капитан в сопровождении двух бойцов простились и покинули мой номер.
  Вскоре после них, покинули этот номер, и ям с майором, вещей у нас с собой не было. У стойки администратора майор расплатился за наши номера, поблагодарил за гостеприимство и мы, сопровождаемые людьми генерала, покинули гостиницу.
  Заехали к отцу. Все остались у машин, а я вошёл в дом. У отца в этот момент был врач. Решил не мешать ему и подождать его на крыльце дома. Вскоре он вышел и встал передо мной. В глаза мне он не смотрел, развёл руками. Всё было ясно и без слов ...
  Кивнув врачу, я зашёл к отцу. Немного поговорили и он уснул. Женщине ухаживавшей за отцом оставил денег, попросил звонить. Больше сделать ничего не мог, от меня, увы, ничего не зависело. Как ни горько это было признать ...
  Спустившись с крыльца дома, я покинул дворик дома, сел в ожидавшую машину и мы поехали в аэропорт "Борисполь". Ближайший самолёт на Москву улетел с нами на борту. В аэропорту "Внуково" нас уже ждала машина, переделанная скоростная иномарка. Едва мы сели в неё, она тронулась, выехала на Киевское шоссе. Взревел мощный мотор, машина устремилась к Киеву. На границе между Россией и Украиной, двумя независимыми государствами, ходили проводники. За небольшую плату они предлагали провести в обход таможни и границы. Одного из проводников мы подрядили и уже в темноте прибыли в Киеве.
  По мобильному телефону связались с капитаном, он назвал мне адрес. Город я знал прекрасно, вскоре наша машина остановились у одного из высотных домов на Левобережном массиве. Чёрная тень скользнула в открытую заднюю дверцу нашей машины. Это был капитан ...
  Найденные чеченцы гуляли в одной из квартир этого дома. Уже подогретые горячительными напитками они заказали дам. Для души. Сканеры фиксировали все их разговоры. Нас это их желание очень устраивало. Двое бойцов блокировали квартиру, затаившись на лестничной клетке один вверху, второй внизу.
  А мы остались у подъезда дома дождались приезда дам, отменил вызов, заплатили 600 долларов доставившему их быку. Нашего водителя оставили охранять вход в парадное, а сами поднялись лифтом на нужный этаж.
  Майор и капитан встали по бокам двери. Для майора это была первая настоящая боевая операция, его уровень я знал, поэтому отвёл роль прикрывающего тыл. Подав знак капитану приготовиться, позвонил, дверь открыли сразу же, ничего не спрашивая. Грозные парни никого не боялись. А напрасно!
  "ГЛОК" с глушителем в моей руке коротко хлопнул. Я подхватил обмякшее тело. Капитан проскользнули в комнату, майор дисциплинированно держался сзади. Когда я вошёл в комнату капитан уже всё закончил, шесть трупов окружали стол. Смерть застала их внезапно, и они замерли уже навсегда в разных позах. Кто склонился на стол, кто упал на толстый ковёр. Он лежал на полу, покрывая всё пространство комнаты. Теперь кровь впитывалась в него, бурыми пятнами покрывая его, меняя рисунок ковра ..., правки не требовалось ...
  Убрать этих людей, можно было поручить нашим бойцам, но это было бы не правильно. Эти твари убили наших товарищей, и это была наша месть им. Осуществить её должны были наши руки, так гласил наш кодекс, этого требует и душа. Использованные пистолеты бросили на пол. Пусть все ломают головы, решая, кто и за что их убил.
  
  Неспешно, соблюдая осторожность, мы покинули эту квартиру, уходивший последним капитан захлопнул дверь квартиры с трупами. Осторожно спустились по незадымляемой лестничной клетке, которой никто не пользовался, так и покинули дом, никем из жильцов мы замечены не были. Здесь же у дома простились и разбежались.
  Капитан со своими людьми отправились в гостиницу. Они покинули её через чёрный ход ресторана, этим же путём и вернулись. Я и майор уселись в нашу машину и помчались к границе.
  Человека предавшего наших товарищей решили не трогать. То, что из этой группы он был единственным оставшимся в живых, было уже подозрительным. Когда начнутся поиски виновных в смерти этих бандитов, он не минует рук разгневанных родственников убитых, они и зададут ему много вопросов. Это и будет ему расплатой за предательство и смерть наших товарищей. Думаю, умирать он будет нелегко и долго, жестокость сынов гор была известна. Тем более что он не был правоверным. Убить такого по их понятиям было доблестью, называлось это деяние служением истинной вере. Хотя ислам, как и другие религии, убийство считает смертельным грехом и осуждается. Но это уже было не моей проблемой, и я все эти размышления выбросил из головы. В моей жизни это были не первые убиенные мной люди и, увы, пока не последние ...
  ... Машина мчала в ночь, покидая город моей юности, теперь столицу независимого государства. Порезали всё по живому ..., вот с этим и предстояла нам доживать свой век. К утру миновали потаёнными тропами таможню и границу между обоими государствами. Фикция, это и есть фикция ...
  Уже начало светать, когда въехали в Москву. Ранним утром Москва совсем другая, чем в остальное время суток, пустые улицы, пустые дороги, лучи солнца, приветствующие начало нового дня. Первым завезли майора, вторым на Ленинском проспекте, возле площади Гагарина машину покинул я. Свою берлогу я не светил, хотя своим людям доверял. Сбор был назначен в офисе этим вечером.
  Ночью мы были в пути, кроме водителя могли подремать, но этой ночью второй капитан и технарь посетили квартиры московских чеченцев. В одной из квартир они застали двух чеченцев в компании трёх бандитов из Орехово-Зуевской ОПГ. Убрали и тех, и других. Никто из них так потом и не признался, кто придумал эту инсценировку.
  После зачистки, они подложили свои "Макаров" и "ТТ" одному из чеченцев и одному из бандитов. Получилась разборка между бандитами, непонятная и запутанная. Любой человек с мозгами быстро найдёт здесь несуразицы, но мы не были народными мстителями и визиток не оставляли. Теперь в живых оставалась только последняя группа, находившая в Чечне. Они считала себя в безопасности на своей родной земле, а это их заблуждение надлежало исправить.
  На вечернем совещании приняли решение, майор и капитан, который должен сегодня ночью вернуться из Киева, остаются на хозяйстве. Хлопот со стройкой тоже хватало, оставлять её без присмотра было нельзя. А я, капитан и технарь с тремя бойцами ночным рейсом вылетали в Дагестан. Технаря тоже нужно было уважить, по молодости лет он был очень эмоционален и считал, что месть нужно осуществлять только лично. С годами это проходит, знаю по себе. Двое бойцов, из троицы, едущих с нами успели по контракту повоевать в Чечне, их часть и сейчас квартировала там же. Они знали многих офицеров и контрактников, которые продолжали нести службу в этой части в Чечне. Через сутки мы были у посёлка, возле которого размещалась нужная нам часть. С собой имели телефон спутниковой связи, очень не дешёвое удовольствие, но очень удобное, по нему и связались с двумя нашими бойцами-чеченцами. Они наблюдали за нужными нам людьми, которые теперь стали милиционерами новой власти. Шариатские милиционеры вынужденные соблюдать хотя бы внешне уважение к Корану. Днём они несли службу, а вечерами пили и гуляли за плотно закрытыми окнами и дверями. Такой их образ жизни соответствовал моему плану, вот его ещё предстояло выполнить. Для этого требовалась некоторая помощь, которую могли организовать двое служивших в этих местах по контракту моих бойцов.
  Рота спецназа, в разведывательном взводе которой служили мои два бойца, была на прежнем месте. Размещалась она возле полевого аэродрома, на котором базировалась вертолётная эскадрилья осуществлявшая патрулирование этого участка, а также доставляла к месту назначения и забирала группы после проводимых зачисток.
  Удостоверения корреспондентов и разрешение командования группы войск на проведение съёмок, подкрепил звонок из штаба группы. Подробностей того, как мы добились этой помощи, раскрывать не буду, они и так понятны любому. Скажу просто, что все эти затраты открыли нам доступ к вертолётам.
  Нас направили к командиру звена, после обеда они вылетали на патрулирование и должны были прихватить с собой нашу съёмочную группу. С командиром звена майором я говорил один на один. Вначале разговора предъявил ему удостоверение подполковника ФСБ и рассказал полуправду. Месяц назад чеченскими боевиками была зверски уничтожена группа оперативников ФСБ, наших товарищей. Здесь шла "странная" война, днём дружинники, милиционеры были друзьями русским, а ночью из-под земли появлялись боевики, убивали, резали неверных. С рассветом эти правоверные боевики бесследно исчезали, растворялись, в воздухе или в земле, оставляя после себя изувеченные тела наших воинов. Так гибли люди, группы бойцов постоянно. Поэтому я был особо не далёк от реалий жизни, когда рисовал кровавую картину смерти своих товарищей. Среди боевиков появились арабские наёмники, звери. Чеченцы вначале не были зверями, это были благородные противники, но теперь дурной пример, не желание отставать от "истинных воинов ислама", делал жестокими убийцами и их. В дальнейшем это должно оттолкнуть от боевиков многих представителей этого народа, но пока всё было так. Они зверствовали, а наши не отставали, тоже мстили. Это было реальностью, захваченные наши парни умирали страшно, но боевики тоже умирали нелегко. Майор об этом знал. Не новым было и наше решение отомстить убийцам не официально. Так поступали часто многие из тех, кто воевал здесь и кто терял своих товарищей. В конце рассказа я изложил ему свой план. В подкрепление своей просьбы выложил на стол упаковку долларов. 50.000 для его людей месяцами не получающих зарплаты были хорошим подспорьем. Эти же деньги убедили его в правдивости моего рассказа. В его глазах мы были фанатами, людьми, идущими на всё ради своей цели. Единственной цели жизни, достать и наказать убийц! Деньги он взял и убрал, так выразив своё согласие. Дальше пошла уже работа, уточнили план, согласовали детали и мы присоединились к экипажам вертолётов вылетающих на патрулирование. Моя группа при разговоре не присутствовала, они готовили снаряжение и оружие, а я с экипажами обговаривал, оттачивал детали предстоящей операции, планировали действия каждого экипажа по времени. Это уточнение деталей заняло почти два часа, вылетели мы в 15.10.
  
  Через полчаса полёта наше звено разделилось. Один вертолёт, на его борту был боец с камерой, отправился в район патрулирования, а два вертолёта отвернув в сторону, легли на другой курс. На борту командирского вертолёта находилась наша группа. Вертолёты направились в нужный нам район.
  За не большой горой поросшей лесом вертолёт командира звена приземлился, высадил нас. Пока мы выгружались, экипаж заклеивал опознавательные знаки на своём вертолёте. Второй вертолёт барражировал в воздухе, прикрывая нашу высадку.
  С командиром звена мы сверили часы, на проведение операции нам отводился ровно один час. Взмахнув рукой, простившись с командиром звена, я бросился догонять группу, бойцы бегом направились к посёлку. Через 7 минут за нашими спинами взревев двигателем, взлетел вертолёт. 16 минут пробежки и мы были у нужного дома на окраине поселения. Бойцы рассредоточились, окружив дом. Осмотр местности постовых не выявил, оно и понятно, горное поселение, единственная дорога из долины упиралась в другой конец поселения. Местные жители работали на своих участках, никто посторонний с дороги проникнуть сюда не мог. А со стороны гор, обрывистая голая местность хорошо просматривалась. Естественно кто-то должен был контролировать обстановку. Время шло, а я команды выдвигаться не давал, нужно было обнаружить наблюдателя. Его засёк один из бойцов на чердаке дома. Еле слышный хлопок снайперской винтовки с глушителем и путь был свободен. Подав знак капитану и технарю следовать за собой, я двинулся к входной двери, замер возле неё и легонько толкнул. Дверь приоткрылась, она оказалась не заперта. Осторожно ступая, вошёл в дом. Небольшой коридор был пуст. В конце его приоткрытая широкая дверь вела в глубь дома. Проскользнул к ней, мои спутники следовали за мной, приготовив оружие. Заглянул в щель приоткрытой двери, из которой доносились громкие голоса. За накрытым столом нужные нам правоверные мусульмане обедали, запивая еду явно не водой. Подал знак своим спутникам и стремительно влетел в распахнутую мной дверь. Громкий гомон за столом, умолк, сидевшие за ним люди, застыли и удивлённо смотрели на нас, ничего не понимая. Громко я передал им привет от расстрелянных наших товарищей. Поняли они или нет? Не знаю! Мгновение спустя их трупы лежали на столе и около него. На пистолетах у нас были глушители, поэтому звуков выстрелов слышно не было. Просто в доме стало тихо. Технарь предложил кровью убитых написать на стене "месть", но я только посмотрел на него. Это была жизнь, а не кино, мы сделали своё дело, пугать нам было некого. Мы покинули дом, ставший могилой для убийц наших товарищей. Сняли охранение и бегом направились к месту встречи с вертолётом, время поджимало. На подходе к условленному месту услышали два взрыва. Это командир звена выпустил две ракеты с подвески по пустынному выгону за посёлком, так было предусмотрено нашим планом.
  Когда мы прибыли к условленному месту, вертолёт уже приземлился и экипаж отдирал заплаты, закрывавшие его номера и звёзды. Мы помогли экипажу освободить опознавательные знаки, вскочили в вертушку. Взревели двигателями, вертушка взлетела. Барражировавший над местом подбора группы вертолёт присоединился к нам. Уже вдвоём наши вертолёты полетели к месту встречи с третьим вертолётом звена.
  Строго в назначенное время звено совершило посадку на своём аэродроме. На следующий день технарь прокрутил офицерам эскадрильи во главе с командиром отснятый материал.
  Начиналась плёнка с двух летящих по бокам от снимавшего оператора вертолётов звена. Дальше на плёнке были кадры обнаружения группы боевиков и атака на них. Кончался материал кадрами летящих несколько сзади двух вертолётов и их заход на посадку. Командиру эскадрильи материал понравился, он попросил сделать две копии. Одну оставил себе, а вторую вместе с рапортом отправил в штаб вертолётного отряда. Нас прилетело больше, чем улетало, но этого никто не заметил. При высадке из вертолёта два лишних человека исчезли в темноте. Прощальный ужин окончился глубокой ночью. Едва рассвело, мы, не смотря на бессонную ночь, начали собираться, тепло простились с вертолётчиками и покинули Чечню. Через Дагестан знакомым путём убыли в Москву.
  
  Прошло несколько дней и в московских газетах были напечатаны перепечатки репортажей некоторых иностранных журналистов. Они пристрастно рассказывали о варварском обстреле, вертолётом российского производства, но без опознавательных знаков, мирного чеченского селения. Прямо обвиняя в этом деянии российскую армию. Им ответили правительственные газеты и телевизионные каналы, к которым присоединились и объективные газеты. Чеченцы часто сами устраивали провокации, надеясь привлечь на свою сторону мировую общественность. Об этом знали, ведь воевали не только оружием. Эти газеты напечатали и по телевидению показали интервью с заместителем командующего группой. При этом интервью он демонстрировал аэрофотосъёмки посёлка. Обозначенные места обстрела находились далеко от домов. Кроме этого он заверил корреспондентов, что согласно маршрутам полётов в этом районе в указанное время вертолётов российской армии не было. Ближайшее звено находилось в двухстах километрах севернее. И это было правдой. Вертолёты, которые работали на нас, выполняли частный заказ, он был оплачен частным лицом. Об убитых шариатских милиционерах не говорили. Дело в том, что обстановку дома с телами убитых лежавших у стола видели многие простые люди. Убитые были здесь чужими, а по законам шариата они были преступниками, нарушителями законов веры. Замять это не могли. Среди местных были и истинно верующие. Не смотря на оплачиваемые чеченскими боевиками статьи, лезть в это дело журналисты не хотели. Слишком было бы понятно от кого, они кормятся. Журналисты ведь тоже люди и очень разные.
  Скандал и утих, так и не разгоревшись. Для чеченских боевиков осталось загадкой, мотив расстрела шариатских милиционеров. Можно было думать или забыть. Поступили, как проще, всё списали на месть. В России были частные структуры, они освобождали пленных, похищенных, мстили за убитых, если были заказчики, платившие за эти желания. Спрос рождал предложение. Оставлять после себя трупы чеченских боевиков, они не стеснялись и не боялись. Поэтому списать всё можно было на кого угодно. Мы отомстили сами. Можно сказать тронутые! Может быть, но выражение "око за око", мне и моим товарищам было ближе и понятней, чем христианское всепрощение. Наверно ещё не доросли. Пусть простит меня Бог! Дело мы сделали и забыли ...
  
  Жизнь пошла своим чередом, забот и дел хватало. До окончания стройки оставалось полтора месяца по плану. Теперь нужно было решать много хозяйственных вопросов. С майором составили список всего нужного для жизни. Посчитали стоимость, урезали, снова пересчитали, выходило как раз в тютельку. Я выгреб все свои старые заначки, оставил только 50.000 долларов резерва. Сосчитал, с фунтами стерлингами набралось чуть больше 2.000.000 долларов. Ещё на 10.000.000 долларов майор взял кредит в одном банке. До этого я побеседовал с главным хозяином банка, дал ему почитать и посмотреть кое-какие мои архивные материалы. После ознакомления, хозяин банка согласился на дружбу, а банк дал льготный кредит.
  На полученные деньги майор приобрёл в Воронежской области умирающий цементный завод. В Читинской области выкупил разорённый леспромхоз с перерабатывающим цехом. И занялся кадрами. Они для бизнесменов тоже решают всё! На работу взяли оставшихся не удел наших товарищей из оперативных отделов местных отделений нашей частной охранной конторы. Они с радостью взялись за спокойную работу. Никто из нас не был садистом и убийцей. Обстановку и людей в своих регионах они знали.
  Предприятия переоснастили, закупили новое оборудование. Не обошлось и без казусов. Близкие к местной власти бизнесмены решили изгнать чужаков и забрать восстановленное дело. Себе в помощь взяли всех, и местных бандитов, и внутренние органы, и налоговиков, и других чиновников власти, получающих от этих бизнесменов дополнительную зарплату.
  С бандитами разобрались привычно и просто. Самые настырные бандиты все дружно погибли в разборках. Я со всей командой выехал в помощь местным товарищам. Через руководство местного ФСБ намекнули властям и руководителям разных структур кто мы. В ФСБ работали знавшие нас, они и объяснили всем, что новые бизнесмены это парни из старого и доброго КГБ. Если их загнать в угол можно и нарваться. Компромат на себя получить? Так это можно будет считать счастьем! Понимаете старая школа, сметёт, затопчет и главное следов своих не оставит. О КГБ в тот период писали много гадкого, народ читал всё и верил. Журналисты ведь врать не могли! Вот от нас и отстали.
  Но мы хвостов и не законченных дел не оставляли. С бизнесменами желавшими съесть наш кусок мы поговорили дружески. Закрыли их в подвалах, устроили разгрузочные дни. Диету предложили особую без воды и пищи. Все сразу всё поняли, прониклись своими ошибками, похудели, стали здоровей и умней.
  Только один бывший спортсмен, местный авторитет по совместительству и крутой бизнесмен был не сговорчив. Он ошибочно считал, что убивать может только он один, а у других кишка тонка. При нашем общении он постоянно грозил, обещая резать на кусочки и кормить своим же мясом. Я испугался, страшно испугался. Крутой понял мой испуг и ..., повесился в подвале своего дома. Хотя уже два дня находился в отъезде, по официальной версии. Его охрана нашла покойника на третий день его отсутствия, случайно заглянув в подвал. Прислуга сказала, что из него плохо пахнет, вот и проверили. Дом охранялся круглосуточно, были и камеры наружного наблюдения, были и ротвейлеры. Вот и решили. Суицид!
  Эта смерть ввергла в шок всех. В версию суицида, никто не поверил, о том с кем он схлестнулся? Знали, поэтому желающих продолжать дразнить волков не нашлось. От наших предприятий отстали, они и заработали. Дали новые рабочие места и налоговые платежи в бюджеты. Чиновники и власть это после всего восприняли с радостью и уважением, о чём сообщили в местных газетах и интервью местным телеканалам. Развитию бизнеса у нас не мешают, а помогают ..., когда бизнес имеет большие зубы.
  Я с группой поддержки вернулся в Москву. От нашей конкурентной и рыночной экономики меня тошнило. Удивляло только одно. Неужели правительство ничего не знает? Или притворяются? Ломать голову над этими вопросами не стал, эти вопросы, да и сам "бизнес" с его грязью мне надоел. Это настроение лечил нашим старинным лекарством. Сначала сказал всем:
  "Не беспокоить! На связь выйду сам!"
  Сам и засел с бутылкой. Пил и думал, как жить дальше? На второй день лечения, уже отойдя от первого дня, снова наливался водкой. Это занятие пришлось прервать, зазвонил один из мобильных телефонов, выложенных в ряд на столе. Сначала хотел запустить его в стену, но потом вспомнил, что этот номер знали только двое, генерал СБУ и женщина, которая ухаживала за отцом. Нажал кнопку приёма и услышал голос украинского генерала:
  - Извини! Я с плохой вестью. Ночью умер твой отец. Когда и где тебя встретить?
  
  Смысл сказанного был мне не понятен, слова доходили до моего затуманенного водкой сознания с задержкой. Мой собеседник молчал, это и помогло мне разобраться с услышанными словами. Правда, не сразу. Наконец мой мозг зафиксировал всё услышанное, а разум разобрался и ужаснулся. Отец болел, был уже далеко не молод, подсознательно я был готов к его смерти, но это так только казалось. Действительность оказалась совершенно другой ...
  - Я выезжаю машиной. Встреть на Глуховском переходе.
  С трудом произнёс я мгновенно, протрезвев. В услышанное известие не хотелось верить, не хотелось его принимать. С трудом взяв себя в руки, отключил и положил ненужный уже телефон. Из моих глаз катились слёзы, но я их не замечал. Подгоняемый мыслью, что что-то нужно срочно делать, взял другой телефон и нажал кнопку забитого в память номера телефона майора. Вызванный абонент ответил сразу же, как будто ждал звонка. Проглотив ком в горле, срывающимся голосом повторил сообщение генерала и добавил:
  - Вышли машину с водителем на Ленинском проспекте в сторону области. Напротив магазина "Фарфор" пусть ждёт меня!
  Отключившись, заметался по комнате. Схватил деньги, телефоны, накинул первую попавшую под руку куртку и помчался к месту встречи. Попадавшийся по пути народ от меня дружно шарахался. Вначале не обращал на это внимания, но попавшаяся по дороге зеркальная витрина объяснила мне реакцию народа. В ней отразился очень неприятный тип, обросший, с воспалёнными глазами, в старой потрёпанной куртке, пожилой мужик выглядел потрясающе. Но я на это отношение людей плевал, мне было не до своего внешнего вида ...
  Машина уже ждала меня в условленном месте. Возле неё стоял один из капитанов, а перед ней стоял джип с проблесковым маяком на крыше. Капитан открыл заднюю дверь машины, я сел в неё. Закрыв за мной дверь, капитан сел рядом с водителем. Ещё мгновение и машина неслись по Ленинскому проспекту, впереди её мчался джип, синий мигающий свет проблескового маяка разгонял едущие впереди машины. Перекрёстки пролетали под вой сирены, за рулём моей машины сидел второй капитан. На огромной скорости мы неслись к выезду из Москвы. Я ничего, не замечая вокруг себя, сидел и думал над странностями человеческого сознания.
  Странно устроен человек! Множество смертей я повидал, умирали мои коллеги, умирали мои противники и враги. Но все эти смерти я воспринимал спокойно, не переживая, а вот смерть близких мне людей меня ошарашивала. Павел Васильевич умер внезапно, моя реакция на его смерть мне была понятна, но о том, что отец может умереть в любую минуту, я ведь знал. Знал и то, как он страшно мучился, смерть для него была избавлением от мучений, благом. Но, не смотря на это знание и понимание всего, известие о смерти отца было для меня шоком, гром среди ясного дня. Только в это мгновение я осознал, что теперь я остался один! Совсем один ...
  Я был чужим в этом мире, жил по своим законам и понятиям. Отец был последним, кто привязывал меня к моему настоящему имени, прошлой настоящей жизни. Теперь я жил под чужими именами, чужой жизнью. Мысль о том, что у меня есть Вика и друзья, немного утешала меня. Мне было жалко себя, такого одинокого, неприкаянного, впервые с далёкого времени своего детства я заплакал. Вообще стал замечать, что становясь старше, а особенно перешагнув порог своего пятидесятилетия, я стал становиться более сентиментальным. Просмотренный фильм или прочитанная книга могли вызвать слёзы на моих глазах. Старею? Когда голова занята всякими мыслями, время пути летит незаметно ...
  
  С воющей сиреной джип въехал на пропускной пункт российской границы, моя машина следовала за ним. Джип остановился, а моя машина продолжила движение дальше. Выскочивший из джипа сопровождающий ткнул пограничникам удостоверение, те открыли шлагбаум, таможенники всё поняли правильно и препятствий не чинили, моя машина покинула российскую территорию и мы поехали дальше. На украинской стороне нас ждали два джипа с включёнными проблесковыми маяками и поднятый шлагбаум. Взревели сирены джипов, и мы неслись дальше ...
  Вернулся в реальный мир от тишины и отсутствия движения. Капитаны сидели, молча, неподвижно. Я вышёл из машины и осмотрелся. Мы стояли у дома отца, в котором прошло моё детство. Когда-то он казался мне огромным и светлым, теперь этот старый, невзрачный дом был хмурым. Казалось, понимал свою утрату, понимал, что лишился своего хозяина. Я вошёл в дом. Капитаны, покинув машину, последовали за мной. В большой комнате, бывшей столовой, отец обосновался после начала болезни, там он и лежал на тахте. Лицо разгладилось и посветлело. Я запомнил его лицо другим. Оно было омрачено сдерживаемой болью и мыслями о собственном бессилии. Теперь его муки окончились, сейчас он был в другом мире. В нём не было боли и страха перед безрадостным будущим. Я присел на стоящий стул и застыл ...
  К действительности вернулся утром. Капитаны сидели за моей, спиной. Как потом жаловалась сестра они ни кого не подпускали ко мне. Люди генерала все хлопоты взяли на себя, они заказали гроб, венки, автобусы. Оформили все документы. На кладбище решили вопрос о месте погребения у могилы матери. В ресторане заказали еду и выпивку для поминок. Меня никто не трогал и не беспокоил ...
  Не бритый, с воспалёнными глазами, в старой одежде я имел вид спившегося человека. Приходившие проститься с умершим отцом его соседи косились на меня. Косились и на крепких рослых парней, которые не соответствовали моему внешнему виду. Они неспешно прохаживались возле дома покойного, под пиджаками этих парней иногда мелькали рукоятки пистолетов. Время было не простое и люди думать, задавать вопросы, проявлять любопытство опасались.
  На кладбище приехали все мои товарищи. Борис Валерьевич, оба генерала СБУ, Зина с Виталиком, они пришли разделить моё горе и стояли рядом. Они остались со мной и когда народ разъехался. Уже начало темнеть, когда мы покинули кладбище. До отъезда с кладбища сестра сумела, прорвалась ко мне. Прямо у свежей могилы отца она начала решать вопросы:
  - Нужно решать вопрос с документами на дом отца! Ты опять уедешь и оставишь мне эту головную боль. Всё как обычно! Оставил на меня больного отца, заботу о нём. Знаешь, как мне было тяжело? Хотя думаю решать здесь нечего. Ты должен оформить у нотариуса отказ от наследства в мою пользу. Это я отрывала деньги от своей семьи, содержала отца и дом, так будет справедливо! У меня двое сыновей, а ты сам, без семьи. Вот так и решим ...
  Сказать ей я хотел многое, но ещё в автобусе у гроба с телом отца слышал её слова. Она рассказывала соседям, как дорого обошлись ей похороны и болезнь отца. А ей ещё нужно и поминки справить, брат, как всегда всё взвалит на неё. Это ужасно, что всё ложится на неё одну, а у неё ещё и семья есть. После таких разговоров говорить с ней и видеть её мне не хотелось. Я пригласил всех помянуть отца в ресторане. К моему удивлению выяснилось неприятное дело. Несмотря на солидные цены получить номер в гостинице, заказать зал в ресторане было большой проблемой, но люди генерала все решили. СБУ у граждан нового государства было в авторитете, нечета ФСБ в России. Оно и понятно, ведь ФСБ было наследником кровавого КГБ, а СБУ? С этим или народ, или я не определились ...
  Одноместный люкс для меня и двухместный люкс для капитанов организовали в гостинице "Киевская Русь". Там же накрыли столы в отдельном зале. Мои гости немного посидели, помянули отца и разошлись. Я решил остаться в Киеве решить все дела и справить девять дней, понятно, что капитаны остались со мной. Мне запомнилось изумлённое лицо шикарной дамы, она выдавала нам ключи от номеров. Мой потрёпанный вид и странная куча сопровождающих наверняка, заставили её всю ночь решать кроссворд. Кто это и почему?
  Но меня, её мысли не интересовали, последние дни измотали меня, я уснул, едва добравшись до кровати. Проснулся часа в два следующего дня. Вызвал в номер парикмахера, привёл себя в божеский вид. Капитанов отослал с задачей купить одежду, бельё и парфюмерию. Горечь от смерти отца не ушла, она просто затаилась во мне. Вернул себе божеский вид и ожил. Заказал легкий завтрак в номер. До вечера просидел думая как жить дальше. Хандра не проходила.
  Бизнес мне надоел. Наигрался! Я не бахвалюсь и не рисуюсь. Бизнесменом от природы или в мечтах я не был. Старая система сделала из меня устройство для охраны её интересов, я так и остался этим устройством. Воспитавшая меня система развалилась, она попросту умерла, оставив ржаветь созданные собой устройства своей защиты. Новой системе я был не нужен, она формировала свои устройства защиты своей власти. Это были устройства, отвечающие её потребностям и параметрам. Мне оставалось только одно, просто доживать свой век. Мои успехи в бизнесе были обусловлены остаточной силой той старой системы, связям и компромату. Моей гениальности в этом не было. Это я понимал. С годами мой круг интересов сузился, для жизни нужно не так уж и много. Понимаю! Мои высказывания звучат странно. Может это и так. Кто-то решит, что это человек бесится от жира! У него деньги, бизнес, мощная организация. Живи и плюй в потолок. Всё есть, чего ещё нужно?
  Попробую объяснить, может и поймёте, если захотите!
  Я много ездил, посмотрел мир, читал много разной литературы. Среди прочитанных книг были книги по истории, философии, психологии. Из них я понял одно. Библия это не просто церковная книга, это собрание мудрости человечества. В ней есть одно высказывание, оно и определило моё окончательное решение о моей дальнейшей жизни.
  "Самое тяжёлое испытание для человека, это испытание властью и богатством". Не я первый понял и узнал это. Один древний император отрекается от трона и становится обычным огородником, земледельцем. Хотя его государство процветало, было сильным и богатым.
  Знаменитый и богатый род купцов, заводчиков Демидовых вырождается, исчезает. Да и таких примеров много. Богатство и власть требуют от человека многого и самого страшного, отказа от любви и дружбы, от себя. История Петра Великого поучительна. Наперекор всему он завёл себе друга, умного простолюдина Александра Меньшикова. И как, этот друг окончил свою жизнь? Умер он, прожив не сладкую старость, в изгнании, только потому, что пережил своего венценосного друга.
  А я не хочу отказываться от дружбы, от друзей. Мне хорошо и уютно с ними и рад, что они у меня есть, и что их много. Ни на какие деньги, ни на какую власть, променять их и свою жизнь я не хочу. Не нравится мне это! Поэтому я хочу уйти от всех соблазнов и тяжестей не популярных решений, поступков. Не подумайте, что в монастырь! До этого нужно дорасти духовно, чем похвастаться не могу. Я поступил просто, решил уйти от всего к своей семье и жить обычной жизнью, обычного человека.
  Но просто плюнуть и уйти, бросив всё? Я не мог. Слишком много человек теперь зависело от меня. Голова моя ещё работала, не смотря на прожитые годы и не праведную жизнь, вот и продумал все свои шаги, чтобы не подвести людей стоящих за мной. На всё это мне хватило суток, решение принял и начал действовать ...
  
  Начал с пункта номер один. Из телефона, стоявшего в моём номере, позвонил снимавшим мою квартиру людям. Они всё время соблюдали условия нашего договора, были честными и порядочными, деньги за съём квартиры отцу отдавали своевременно. Порядочность должна быть вознаграждена, вот и решил сделать им небольшой подарок. Предложил купить мою квартиру за 10.000 долларов. Это было скромно, очень. По ценам тех дней моя квартира стоила 20-23 тысячи долларов. Но у меня было только одно условие. Я оформляю на них генеральную доверенность, и мою квартиру они переоформляют на себя сами. Они согласились сразу. Мы договорились встретиться у нотариуса завтра в 12 часов. Вечером я с капитанами поужинал в ресторане гостиницы, это был мой последний свободный день. Последующие дни прошли в хлопотах. Я выписал из моей квартиры хозяина, работника Севера, получил деньги за квартиру. Оформил отказ от наследства в пользу сестры. Так в хлопотах и заботах пришёл девятый день после смерти отца. До этого попросил людей генерала заказать автобус и накрыть стол в доме отца. Сам в этот дом не ездил. Мне было тяжело видеть наш старый дом без отца. Свежая рана от потери ещё очень болела. С утра в сопровождении капитанов и эскорта приехал на кладбище. Не замечая времени, сидел у свежей могилы отца. Вспоминал детство, когда мои отец и мать были молодыми, здоровыми. Вспоминал и себя ребёнком, счастливым и беспечным. Так и сидел, весь углубившись в воспоминания. К обеду подъехал автобус, привёз соседей отца и сестру. Следом подъехали мои товарищи. Сестре отдал оформленный у нотариуса отказ от наследства. Она схватила его и начала торопить соседей отца с отъездом, вскоре они и уехали в старый наш дом. Теперь он принадлежал только ей. Я проводил её взглядом, только я знал, что это была наша последняя встреча с ней. Она навсегда уходила из моей жизни. Всегда завидовал добрым отношениям близких людей, тёплым и близким, но мне такое не досталось.
  В Киев я приехал ещё раз, в годовщину смерти отца. На ухоженной могиле стояла стела из чёрного мрамора. Старый памятник матери был одним краем врезан в эту стелу, рядом с ним была фотография отца и надпись. На могильной плите лежали свежие цветы. Рядом со старой берёзой посаженной отцом на могиле матери росла молодая берёзка. Младший генерал выполнил всё, о чём я его попросил. Фотография этого дорогого и печального для меня места лежит в моём небольшом альбоме. Это было моё последнее посещение Киева ...
  Старые чувства боли и утраты снова охватили меня, я кое-что пропустил. Чтобы быть последовательным вернусь назад. Тогда я вместе с друзьями посетил могилу Павла Васильевича. В ресторане помянули отца. Я оставил младшему генералу 5000 долларов, попросил организовать поминки на 40 дней и поставить памятник на годовщину. Простился, поблагодарил друзей и уехал в Москву.
  
  Здание гостиницы уже сдали. Майор перебрался со всем персоналом фирмы в новую офисную пристройку. Первый этаж гостиницы занимал большой ресторан, а первый этаж офисной пристройки занимали два магазина. Отделанный зеркалами ювелирный магазин с мастерской и небольшой парфюмерный магазин. Второй магазин пока был ещё пуст. Гостиница, ресторан и ювелирный магазин уже работали. Ювелирный магазин продавал дорогие эксклюзивные изделия, их изготавливали здесь же в мастерской два художника, три ювелира и два огранщика. Майор заключил договора на поставку золота и драгоценных камней с фирмами в Магадане и Якутии. Пока дела шли не шибко, но я верил всё наладиться. И знал, что для этого нужно делать.
  Майор провёл меня в большой кабинет с шикарной мебелью. Я окинул его взглядом. У окна стоял массивный рабочий стол, возле него приставной столик с двумя креслами. В углу длинный стол для совещаний окружённый креслами. Посредине от двери к столу лежала широкая красная ковровая дорожка. Я усмехнулся, увы, мы все были детьми своего времени, жили стереотипами своих понятий о кабинетах начальников. Шутник-технарь приколол на двери листок, текст на нём был отпечатан на компьютере. Это было всего одно слово "Командир". Майор постарался прикрыть его спиной и показал кулак технарю, а тот в ответ смотрел на него и невинно моргал глазами.
  В этот кабинет я вошёл в первый и последний раз. Провёл совещание, сидя во главе стола. После этого дня я ещё пару раз посещал офис и всегда видел дверь этого кабинета без таблички. Как рассказал мне сын, это был всегда пустующий кабинет, кабинет таинственного никогда не виденного хозяина. Известно было только странное его имя. Вернее псевдоним "Командир". Для работников фирмы самым страшным наказанием было услышать от Генерального директора или трёх его замов:
  - Иди! Отдыхай! Резвись! За твою промашку перед "Командиром" отвечать мне!
  Но вернусь к тому последнему совещанию, которое проводил я. Справа и слева от меня за столом для совещаний сидели майор, два капитана и технарь.
  Окинув взглядом соратников, я начал тот разговор:
  - Итак! Ставлю Вас в известность, что я отхожу от дел. Старшим назначаю майора.
  Указал на одного капитана и продолжил:
  - Ты назначаешься замом майора по кадрам и филиалам фирмы.
  Указал на второго капитана.
  - А ты замом майора по безопасности всей фирмы. Технаря назначаю замом по экономическим вопросам. Все вопросы и планы работы обсужу с майором, а он даст указания вам. Сейчас идите и думайте о штатном расписании своих подразделений. Все свободны! Майор останьтесь!
  Такой тон и порядок разговора моим товарищам был привычен и понятен. Майор остался, остальные поспешно покинули кабинет. Мы пересели за приставной столик, майор открыл блокнот и приготовил ручку. Я говорил, а он прилежно всё записывал, уточняя не понятные вопросы. Всё было, как на тех старых совещаниях, в те старые времена.
  Через четыре дня я, майор и технарь вылетели в Израиль. Время до отлёта использовал с толком, связался с одной фирмой. Она разместила в газетах США, Англии, Франции, Германии объявления:
  "Израильско-российская фирма в Москве предоставляет свои услуги по организации проживания, охране и сопровождению приезжающих в Россию бизнесменов. Так же решает вопросы проверки российских фирм-партнёров и маркетинговые услуги. Представляет интересы иностранных фирм работающих на территории России. Решает возникшие проблемы. Телефон, факс".
  По указанному телефону сидела женщина. Она свободно говорила на английском, французском и немецком языках.
  
  Забегу вперёд и немного расскажу о работе этого направления. Придуманная мной эта работа была чисто по нашему старому профилю и позволяла не тосковать о своём прошлом некоторых работников созданного мной подобия многопрофильной фирмы. Этакой сплав бизнеса и старой конторы страны советов. Почти полгода этот телефон молчал, но нанятая женщина получала зарплату и ждала ..., однажды этот телефон ожил, раздался звонок. Звонивший человек представился менеджером небольшой австрийской фирмы. Его русский язык был плох. Женщина извинилась и перешла на немецкий язык. Звонивший прислушался и удивлённо поинтересовался:
  - Простите фрау, вы немка?
  Поверил он или нет её отрицательному ответу, так и осталось его тайной, но он продолжил разговор на немецком языке. Дальше разговор пошёл проще, менеджер сообщил свою проблему.
   ... Два года назад их фирма решила открыть своё собственное производство в России, они специализируются на изготовлении мясных и молочных продуктов. Заключили договор с администрацией района о сотрудничестве. В одном из районов Подмосковья, фирма хотела построить небольшой мясомолочный перерабатывающий комплекс с цехом по изготовлению упаковки. Договор аренды земли с администрацией заключили, оплатили все платежи, приобрели и завезли оборудование. По рекомендации главы администрации заключили договор с одной фирмой на строительство и монтаж ...
  И вот уже более года дело застопорилось. Фирма оплачивает хранение оборудования и платит аренду за землю, то есть несёт убытки. Один из хозяев фирмы уже трижды прилетал в Россию. Ходил везде, по всем инстанциям, пытался сдвинуть дело с мертвой точки. Но, увы! Увы! Улетел он, так ничего и не добившись. Отчаявшийся он уже хотел всё бросить, но случайно увидел ваше объявление и поручил менеджеру позвонить. Узнать сможет ли фирма помочь ему? И естественно выяснить, сколько это будет стоить.
  Инструкции женщина получила давно. Она и ответила:
  - Фирма с радостью поможет Вам! Мы можем принять представителя Вашей фирмы для проведения переговоров. Только Вам нужно сообщить дату прилёта, номер рейса и фамилию представителя фирмы.
  На этом разговор закончился. Через день вновь раздался звонок, тот же менеджер сообщил:
  - Мой хозяин согласен на переговоры, мы вылетаем с ним завтра.
  Дальше он сообщил остальные данные. В аэропорту у трапа самолёта из Вены первого клиента встречал лично майор, сопровождаемый охранником. В руках охранника была табличка с названием нашей фирмы. Первым к встречающим подошёл парень лет тридцати, он представился менеджером. Майор знал немецкий язык на бытовом уровне, поэтому проблем с общением не возникло. Вторым подошёл мужчина лет 50. Он задержался, прощался с попутчиками. Теперь они провожали его любопытными взглядами. Майор пригласил всех пройти к машинам. У самолёта стояли два джипа и машина аэродромного сопровождения. Мужчина увидел джипы и заспорил с майором, настаивал, что он лучше возьмёт такси. Майор понял колебания клиента. Он объяснил, что встреча это дань уважения к заказчику. Наша фирма обеспечивает и проживание в своей гостинице, денег за это не берёт. Больше клиент не спорил. Он только настороженно смотрел на рослых охранников и вежливый внимательный персонал. Страхов о жизни в России на Западе гуляло много. Вопросов нет, они цивилизация! А у нас медведи на улицах гуляют! И народ круглый год ходит в тулупе да ушанке.
  Переговоры проходили в кабинете майора. Там и подписали договор. Он был составлен заранее. Состоял из текста на русском и немецком языках. Заверен был лицензированным переводчиком о соответствии русского и немецкого текстов. В договоре был драконовский пункт. "В случае невыполнения нашей фирмой своих обязательств по договору. Наша фирма возмещает все расходы заказчику. И выплачивает неустойку в размере 2000 долларов". Понятно в глазах австрийского бизнесмена мы были "лохами"! Это его устраивало. Да и стоимость услуг была очень приемлема, она была оговорена в три тысячи долларов!
  Мужчина внимательно прочёл договор, передал его менеджеру. Извинился и сказал, что ему нужно переговорить с партнёром. Достав телефон, он попросил предоставить ему место, где он может поговорить с партнёром, после недолгого разговора он подписал договор. На следующий день майор и приехавшие представители фирмы поехали в администрацию района. Их погоняли по кабинетам, предложили приехать завтра. Следующий визит они нанесли строительной фирме. Их приняли холодно, выдвинули кучу надуманных претензий. В общем, съездили безрезультатно, день протолклись, так ничего и не добившись. На обратном пути совладелец фирмы сказал майору:
  - Знаете, мне это надоело! Я решил продать завезенное оборудование и на всё плюнуть. У вас здесь ни порядка нет, ни законов. Договор подписан, деньги оплачены и никто ничего не делает, но самое страшное, что управы на это нет! Как можно работать в такой стране?
  Майор его выслушал и заметил:
  - Согласно условиям нашего договора мы имеем десять дней для выполнения своих обязательств. Так?
  Гость согласился. Утром следующего дня фирма занялась проблемами, замы Гендиректора по безопасности и экономики выехали на место. Они и сопровождающие их лица нанесли визиты, организовали несколько звонков из областного центра, совесть у всех тут же проснулась. Через два дня совладельцу австрийской фирмы позвонили с районной администрации, позвонил и директор строительной фирмы. Они в один голос извинялись. Произошла накладка! Все недоразумения уже устранены, строительные работы идут в три смены. Через месяц завод уже с работающим оборудованием будет сдан заказчику. Ещё три дня воспрянувший духом австрийский бизнесмен выезжал на стройку, с удивлением наблюдая ударный труд и уважительное отношение местной администрации.
  Вторник следующей неделе был триумфом. Австриец позвонил майору и попросил о встрече. Майор отложил дела и принял его. Бизнесмен пришёл один, поздоровавшись, он протянул майору чек на три тысячи долларов и подписанный протокол выполнения. Майор всё отдал своей секретарше и заказ кофе. К кофе майор выставил бутылку коньяка. Неспешная беседа продолжалась около получаса. Австрийского бизнесмена интересовала наша фирма. Майор честно отвечал на все его вопросы. Он рассказал о наших дочерних компаниях, ответил и на вопрос о владельцах фирмы. Сказал, что это он и три его зама, здесь австриец сделал неожиданное предложение. Он предложил майору заключить договор на управление предприятием австрийской фирмы в Московской области сроком на год за 30% от чистой прибыли. Пообещав, что при успешном сотрудничестве, через год он готов передать нашей фирме 25% акции этого завода и продлить контракт на управление. Бизнесмен сказал:
  - Подумайте! Посоветуйтесь с партнёрами. Я здесь пробуду ещё два дня и подожду Вашего решения.
  Здесь как, сказал мне майор он и прокололся. Удивлённо посмотрел на бизнесмена и сказал:
  - А причём здесь я и совладельцы? Мы просто исполнители! Сейчас доложу командиру, он всё и решит. Подождите минутку!
  И он начал набирать номер моего мобильного. Австриец удивился. Странная страна эта Россия, есть владельцы, а есть и главный хозяин, да и у этого главного хозяина такая странная фамилия? Совсем запутавшись, он попытался спросить ..., но майор его уже не слышал. Стоя у стола он докладывал ...
  Этот ход событий и всю картину происходящего представил себе я, когда слушал майора. Получилось не плохое полотно, нашей жизни. Выслушав его, улыбнулся своему творчеству и дал добро. Если государство не может заставить чиновников соблюдать свои законы, ему нужно помочь делать это, потому, что в нём живут дорогие мне люди, а я хочу чтобы они жили в нём хорошо. Майор подписал контракт на управление предприятием иностранной фирмы в течение года и договор дальнейших намерений. На этом они простились, австриец и его менеджер, убыли домой.
  А фирма занялась работой по управлению предприятием австрийской фирмы ...
  Директором завода назначили моложавого майора, изгнанного из органов за нежелание прогибаться и закрывать дела. Капитан зам Генерального директора по кадрам помог ему подобрать помощников. Не обошлось без наезда чиновников и криминала. Для второго капитана заместителя по безопасности и его людей это была обычная работа. Через год австрийцы подписали акт передачи 25% процентов акций компании и долгосрочный контракт на управление предприятия. Посыпались звонки. Представители компаний теперь сами за свой счёт приезжали в Москву и записывались на приём. Попадались и хитрецы, и мелкие мошенники, но теперь майор сам выбирал клиентов ...
  Теперь вернусь назад к текущим событиям тех дней.
  
  На пятый день после моего приезда майор, технарь и я вылетели в Израиль. С собой мы везли официально оформленные образцы наших ювелирных изделий. В аэропорту Израиля нас встретил Давид. По дороге до офиса я объявил Давиду, что ухожу от дел. Представил ему майора, своего приемника. Технарь представился сам. Дал Давиду последнее указание, заключить договора на поставку эксклюзивной французской парфюмерии и разных кремов на основе солей Мёртвого моря.
  Оставив технаря с Давидом и Ритой в офисе заниматься делами, я с майором поехал к Ицхаку. Ицхак выскочил сразу, едва мы вошли в магазин. Он даже пренебрёг восточным гостеприимством, с нетерпением посматривая на меня. Томить его я не стал. Представил майора руководителя российской фирмы. Его фирма занималась изготовлением эксклюзивных ювелирных украшений. Майор открыл дипломат. На чёрном бархате лежали оригинальные золотые изделия, сверкали огранённые камни. Всё это время, едва мы сели в самолёт, летящий в Израиль, я ловил на себе задумчивые взгляды майора. Он настороженно прислушивался к моему разговору с Давидом и Ритой. О наличии израильской фирмы, нашего соучредителя он знал, знал и фамилию её владельца. Но теперь он узнал, что это моя фамилия. С английским языком он не был хорошо знаком, но кое-что понимал и мой разговор с Ицхаком, наши приветствия и объятия тоже видел. Вначале искоса поглядывал на меня, а затем я уловил в его взгляде уважение и понимание. Всё понятно мне стало тогда, когда он обратился ко мне, назвав меня именем владельца израильской фирмы. Тогда меня и озарило! Майор решил, что я инсценировал свою смерть потому, что получил задание от новой конторы СВР так, как являюсь её действующим сотрудником. В его глазах я стал резидентом в этой стране, а весь наш бизнес прикрытием. С трудом удержавшись от смеха, я сохранил серьёзное лицо, спасаясь от восхищённо признательных взглядов майора, оставил их и ушёл на набережную. Майор решил, что я назначил его резидентом, на своё место! Решил его не разочаровывать, пусть мысленно снова станет чекистом. Он это доказал так, как нашёл меня в небольшом кафе на набережной. Я там сидел и смотрел на море, прощался с Израилем. Эта страна не стала для меня моей, она была только этапом моей жизни. Но мне эта страна нравилась! Ночью самолётом Аэрофлота мы вылетели в Москву, а уже ближайшим рейсом из Москвы я улетел в Барнаул. Не было проводов, не было прощаний, я просто исчезал, как делал уже не раз, отбрасывая уже не нужную мне маску, имя и биографию ...
  
  ... Вика меня и моё сообщение об увольнении из московской фирмы встретила с удовольствием. Она, сразу начала думать, куда меня пристроить работать? Свои предложения тут же озвучивала. Мне предлагались разные должности, в нашем семейном бизнесе начиная от должности дворника до должности разнорабочего. Я её слушал внимательно, но ничем не соблазнился, оставив её предложения в виде приработка, я гордо объявил:
  - Не переживай за меня! Себе место я нашёл, иду работать в школу учителем! А твоё предложение оставляю, как приработок, на зарплату учителя мне не прожить.
  Её глаза округлились и она спросила:
  - Ты ещё и учитель? И чему ты учишь? Сколько прожили вместе, а твоя многогранность продолжает меня удивлять! Может ты ещё и иностранный шпион? Сейчас проверим!
  Ну и проверила. Со всем старанием я доказывал ей, что я не иностранный шпион, а согласно выводам майора, да шпион, но наш российский. Думаю, что сумел ей всё это доказать так, как она больше об этом не спрашивала.
  Этот вечер отдыхал, осваивался ..., работал дворником и подсобником в ресторане, кафе и на пляже. Упал вечером в полном изнеможении и крепко уснул. Спал так крепко, что не слышал, как пришла Вика, как попыталась достучаться до меня и как отстала.
  Утром проснулся от того, что меня тормошила дочь. Пора было вставать, семейный бизнес это ещё та каторга! Вскочил, умылся, позавтракал, помахал метлой на придомовом участке, ещё одной головной боли. Завязав с этим, принял душ и отправился трудоустраиваться.
  В нашем городке раньше было четыре школы, два ПТУ и техникум. Перестройка внесла свои коррективы, общество расслоилось. ПТУ умерли первыми, вслед за ними умерла одна школа, расположенная на городской окраине в старом здании, построенном ещё до войны. Эти развалины школы так и остались, никого не заинтересовав. Зато здание одного ПТУ вместе с мастерскими сдали под офисы мелким фирмам. Здание второго ПТУ капитально отремонтировали, в нём теперь был частный детский сам и частная школа с бассейном. В здании одной из школ после ремонта разместились городская гимназия. Частная школа с углублённым изучением иностранных языков была платной. Гимназия полу платной, но тоже престижной её выпускники, обучаясь в выпускных классах, одновременно учились на платных подготовительных курсах одного из вузов Барнаула. Поступали в этот вуз все обучающиеся на подготовительных курсах. Учителям из обоих этих заведений платили хорошо. Попасть учителем в эти заведения можно было только при наличии высоко поставленных чиновников-родственников. Хотя в гимназии платили поменьше, но конкурс для учителей и в неё был приличный. Техникум переименовали в колледж, отсрочек от Армии он не давал, поэтому и дышал на ладан.
  В двух оставшихся школах учились дети народа, у родителей которых не было денег на обучение в обоих престижных заведениях. В этих школах учителей не хватало, в них работали в основном пенсионеры. Учили детей, они не утруждая, наскоро отчитывали положенные часы в школе и неслись на свои огороды. Прожить на нерегулярно выплачиваемую пенсию и зарплату мог только отшельник, питаясь жучками и травкой. У них так не получалось, вот и метались ...
  Я мог попросить Вадима похлопотать за меня. В городке он был значимой фигурой и его протеже не отказали бы. Но мне о выживании думать нужды не было, в моих закромах "зёрнышек" хватало на очень долгую и приличную жизнь, да и мой приемник "резидент" ежемесячно перечислял в эти закрома круглые суммы. Я был тайным миллионером, играющим рядового гражданина, нового демократического государства, с новой экономикой. Поэтому поступил проще, демократичней. Рядом с нами была одна ободранная народная школа, в неё я и направился. Уставшая замотанная пожилая директриса встретила меня радостно. Моя инвалидность её не смутила, её привлекла моя "молодость"! Я ведь добрался всего лишь до 55 летнего возраста, она всё время обращалась ко мне "молодой человек"! Через 10 минут я покинул школу, меня приняли на работу. В приказе директора школы было написано, что я принят на должность учителя физкультуры и на полставки учителем английского языка. Ещё для поддержки моей жизни она мне дала читать военное дело, тоже на полставки. Мой директор честно сказала мне, что приказ это для бухгалтерии, а в жизни мне придётся быть многостаночником, пенсионеры-учителя здоровьем похвастаться из-за преклонного возраста не могут. Меня это не испугало ...
  
  Радостное известие о своём трудоустройстве и о моей будущей лепте в семейный бюджет, тут же сообщил Вике и дочери. Хотел их обрадовать вот и пришёл в место, обитания семейной каторги. Моё известие дочь встретила радостно, чмокнула меня в щёку и сообщила, что вечером нас ждёт сюрприз. Вика тоже отреагировала, усмехнулась, косо посмотрела на меня и ..., запрягла в работу. Правда сказала, что сегодня закончим свой труд раньше так, как вечером будет торжественный семейный обед. Я обрадовался, честно говоря, не ожидал, что в честь моего начала работы мне устроят торжественный семейный обед. Было очень приятно! С таким радостным настроением и вкалывал до назначенного Викой времени. Приехав домой, принял душ, побрился, переоделся и честно помогал им накрывать на стол. Тогда у меня и зародилось подозрение, что этот праздник не в честь меня. Слишком всё было обильно и шикарно, Вика даже достала из серванта новый сервиз, который у нас был без употребления уже много лет. Постарался отогнать от себя свои подозрения, увы, оказалось, что делал это напрасно, интуиция меня не подвела. Вечером за обедом дочь представила своего жениха, это был сын Андрея. Вчера утром молодые подали заявление в ЗАГС, через три месяца их должны были расписать. Вот и узнал истинную причину торжества. Постарался изобразить радость на своём лице. Успокоил себя тем, что это известие было хорошим и радостным. Новая жизнь ждала и меня. Простая жизнь, простого человека. Выдержу? Не знаю. Попробую. Обед прошёл на высшем уровне с увеличившимся семейством. К наведению порядка после обеда, меня тоже привлекли. Отнеси, вытри, забери ..., эти команды выполнял чётко. В отместку Вике лег первым и сразу же уснул. Она пыталась меня разбудить, но моя подготовка была великолепной, и ей пришлось, нецензурно выразившись, сдаться. На следующее утро я пошёл в школу, на свой первый урок. Приём устроенный мне детьми напоминал посещение дома для проживания людей с нарушенной психикой, но я старался. Перекричать их у меня получилось, через неделю военных действий на моих уроках была тишина. Дети ходили строем, получали наряды за нарушения, летали по первому слову или взгляду. Секрет своего педагогического успеха скрывать не буду. Всё было очень просто. Я рассказал им по наказание "шпицрутенами", толково объяснил весь процесс, даже посетил городскую библиотеку, где нашёл наглядные пособия, старые учебники с цветными картинками. В конце сообщил им, что наша школа удостоена чести Министерством образования России, участвовать во внедрении этой новой методики передового обучения российских школьников. И этой чести она добилась своими низкими показателями успеваемости на уровне страны. Не скрыл от детей и того, что я и есть экзекутор, который намечает будущих жертв. После этого сообщения, сел за стол, придвинул к себе лист бумаги и ручку, и внимательно начал смотреть на них ..., до конца урока. Уже говорил, что это была "народная школа" и дети знали, что родители за них скандалить не будут. Подумаешь, высекли одно из чад? Это может и пойдёт им на пользу, не будут мыть полы или таскать тяжести, как их родители. Да и жаловаться эти дети не привыкли. Так проявлял свои таланты педагога ...
  Наступившая размеренная и спокойная жизнь меня не угнетала. С утра уроки в школе, после занятий физический труд в лоне семейного бизнеса. Вот поэтому скучать было некогда. Так текли дни ...
  Домой приходили поздно, пили чай и ложились спать. Однажды проснувшись ночью, зашёл на кухню и обнаружил там Вику. Она сидела в темноте.
  - На кого засада?
  Поинтересовался я, включая свет ..., и умолк, увидев её расстроенное лицо. Долго держать в себе неприятные вещи она не умела. Её и прорвало. С возмущением она рассказала о своей проблеме. Окончивший институт сын поступил в заочную аспирантуру, ему предложили работу в институте, но молодой парень экономист по образованию имел огромные амбиции. Работать он хотел в фирме, где мог применить свои огромные знания. Как теперь принято, он всюду разослал своё резюме. Отказ получил из всех фирм куда обращался. Экономисты были нужны, но только с опытом работы, которого у него не было. Он полученными отказами расстроился, а уж как этим расстроил мать! Поэтому она и сидела ..., в засаде.
  Я выслушал трагичный рассказ и предложил Вике:
  - Подумаешь трагедия! Пусть приезжает к нам ...
  Она посмотрела на меня осуждающим взглядом и спросила:
  - Поехать пожить в таёжном селе не хочешь? Или тебе здесь устроить испытание? На годик поселить в землянке в горах! Советчик ..., лучше скажи у тебя знакомых крутых бизнесменов нет?
  Всё мне стало понятно, из Москвы сын уезжать не хотел. Сначала хотел ответить Вике, что жить в землянках и палатках умею, но понял, что это она пропустит мимо ушей. Ответил почти честно, для убедительности пожав плечами и покачав головой:
  - Прикалываешься или издеваешься?
  Вика надулась и три дня со мной не разговаривала. Она могла бы не разговаривать и больше, но я сдался. Позвонил майору и спросил:
  - Нужен в фирму экономист?
  Майор ответил:
  - Позарез! Технарь мне не даёт прохода, угрожает голодной забастовкой. Ему одному, видите ли, очень трудно! Дали объявление в газету, но приходят такие кадры ..., в общем, у меня слов нет!
  Я его за язык не тянул и ответил:
  - Вот и ладно! Завтра подойдёт парень, поговорите. Может он ему подойдёт?
  - Какой стаж у него работы?
  Поинтересовался майор.
  - Такой же какой был у тебя, когда ты пришёл на работу в контору.
  Ответил я, майор скис. Я это понял и добавил:
  - А ты не напрягайся! За разговор денег не берут. Забыл? В своё время и ты начинал с нуля. Вот и дай шанс другому человеку.
  Закончил я разговор. Поймав за руку, пробегающую мимо меня, дующуюся Вику примирительно сказал:
  - Слушай дорогая, я кое-что вспомнил! Когда-то проезжал Ясеневое и на Бутлерова видел здание фирмы. Позвони сыну! Пусть подойдёт туда, поговорит. Может его и возьмут!
  - А ты там никого не знаешь?
  С надеждой, спросила она, уже забыла об игре в молчанку. Я в ответ покачал головой. Потухшая Вика, вздохнула и тут же позвонила сыну. Этот вечер прошёл почти мирно. На следующий день после обеда Вике позвонил сын, радостным голосом он сообщил:
  - Мама! Мама, меня взяли!
  Ещё около получаса он рассказывал Вике подробности. Хвастался, какая крутая его новая фирма! Счастливая Вика летала по кафе, даже напевала. Мне от этой радости тоже досталось кое-что. Меня покормили обедом! Мир был восстановлен.
  Вечером мне позвонил майор. Он и рассказал мне подробности этого события.
  С парнем сначала побеседовал зам по кадрам, потом он отправил его к технарю. Через полчаса из кабинета технаря раздался крик. Майор проходил по коридору, услышал крик и зашёл в кабинет технаря. Технарь и парень стояли возле стола и орали друг на друга. На вошедшего майора внимания не обращали. Парень что-то рисовал на листе бумаги. Он с жаром доказывал технарю, что тот не прав. Взбешённый технарь выхватил из стола книгу, открыл её и сунул под нос парню. Тот засмеялся и пальцем показал какое-то место технарю, тот прочёл и замолчал. В кабинете повисла тишина. Технарь нарисовал на листе график и подвинул парню. Тот что-то исправил и вернул лист. Технарь хлопнул парня по плечу:
  - Убедил! Ты прав, а я нет, проехали ...
  Рассмеялись оба. Майору надоело стоять в роли статиста, он и спросил технаря:
  - Так ты берёшь парня на работу?
  - А Вам, какое дело начальник? За своих работников отвечаю я! Надеюсь, Вы помните приказ командира?
  Ответил технарь, отмахнувшись от майора, он опять говорил с парнем.
  Через месяц сына назначили начальником планово-экономического отдела. На совещания технарь таскал его с собой, они часто спорили. Разница в возрасте их дружбе не мешала. Свободное время они проводили вместе. Технарь имел двух сестёр, старшая была замужем, а за его младшей сестрой начал ухаживать сын. Майор мне отойти от дел не давал, он раз в неделю звонил и подробно докладывал обо всех и обо всём, что происходило в фирме. Понятно "резидент" должен передавать центру всё! Вначале пытался его отучить от этого, но он делал вид, что моих намёков и матов не понимает, вот я и сдался. Так и жил с этими докладами ...
  До свадьбы дочери оставалось немного больше месяца, вот здесь жизнь и преподнесла мне подарок. Наверное, он там наверху решили, что я живу очень спокойно.
  В один из вечеров уже выпившие местные бандиты ввалились в наш ресторан-кафе. Они уже начали наглеть, увеличивая поборы и требуя бесплатного обслуживания. Главарь местных шакалов схватил за руку, проходившую мимо их столика Вику, притянул её к столу и зашипел ей в лицо, обдавая перегаром:
  - Жиреешь овца! А нам платишь копейки? Даю тебе три дня! С тебя 15 тонн зелени! А что бы ты шевелились и быстрее чесались, на эти три дня я заберу тебя к себе. Хотя нет! Ты старовата, возьмите её дочь!
  Правая рука главаря и ещё один шакал схватили дочь. Она пыталась вырваться, но два здоровых бугая были намного сильней её, смеясь, они легко скрутили её. Народ увидел назревающий скандал и начал спешно покидать помещение. Главарь небрежно оттолкнул Вику, она упала. Машинально я бросился защищать Вику и дочь, но сработало осознание возможных последствий этого столкновения, я остановился, затевать разборки в ресторане было глупо. Но мой жест не прошёл незамеченный, правая рука главаря оставил вырывающуюся дочь в руках одного из шакалов и шагнул ко мне:
  - Ой, парни! Это же сам глава семьи, защитник и кормилец этих овец!
  Размахнувшись, он ударил меня в грудь. Привычно погасив удар, я упал возле Вики. Посчитав, что возникший инцидент с главой семьи закончен, главарь продолжил своё выступление:
  - В общем так! В течение трёх дней принесёшь деньги и получишь свою курицу. Целой. Не принесёшь денег? Мы её всей "братвой" используем, повеселим.
  Он наслаждался своей силой и властью, стоя надо мной и Викой. Я лежал тихо и смирно, примерный и послушный. Лежал и представлял, что я сломаю, и что отобью, этим шакалам, но чуточку позже. С такими мыслями лежать было комфортно и легко. Радостные шакалы направились к выходу из кафе, дочь они тащили за собой. Проводив их взглядом, я, поднявшись и отряхнувшись, подошёл к Вике. Протянув руку, хотел помочь ей встать с пола. Она, наградив меня не очень приятным взглядом, оттолкнула мою руку. Понятно! Каждая женщина видит в мужчине защитника семьи. Увы! Сегодня я её очень разочаровал, защитить её и дочь от шакалов не смог, мой рейтинг в её глазах упал до нуля. Что-то объяснять было бесполезно, я просто, молча, отошёл от неё. Вика встала с пола и направилась домой. Идти было минут пятнадцать, я пошёл вслед за ней. Дома она прошла в спальню, закрыла дверь, в замке повернулся ключ. Пожал плечами, пошёл на кухню, заварил кофе и погрузился в мысли ...
  ... Люди объединялись в роды, роды в племена, племена в государства. Причин этому было много, но одной из главных причин была жажда безопасности, защита личности. Государство создавало на деньги граждан институты защиты для себя и людей. Милиция, прокуратура, ФСБ. Эти многочисленные структуры должны были защищать и оберегать народ по своему назначению, а на деле они оберегали власть и деньги имущих особ. На простой люд им было наплевать, вот люди сами и заботились о себе. Платили дань криминальным структурам, чиновникам, всем кто вымогал. Но это не было гарантией покоя, у вымогателей ехала крыша, они откалывали номера. Человек искал защиты у кого и где угодно, иногда защищался сам. Тогда и появлялось государство, и оно вспоминало о своих законах. Если мститель, устанавливая справедливость, оставался жив, его тогда судили и сажали. Вот странная логика и понятия!
  Ладно! Оставим политику! Есть вопросы важнее ..., и я начал анализировать сложившуюся ситуацию.
  ... "Итак, возник конфликт с местными "бандитами", конечно, это для них очень громкое название, но будем именовать их так. С меня не убудет. Итак, конфликт. Можно было бы им заплатить, но это, увы, не решало вопроса. Орлы не отстанут. Из курса психологии знал, что вымогатель, если жертва идёт ему на уступки, её ненавидит и презирает.
  В этом городе мне жить, здесь я уже обосновался. Уезжать не хотелось. Оставался один приемлемый вариант, устранить возникшую проблему! Прощать не уважение к моей семье и к себе? Не мог! Устранение было частью моей прежней работы, моей жизни. Так решали проблему раз и навсегда. Вариантов решения проблемы было два. Первый, это вызвать команду из Москвы, второй, сделать всё самому. Первый вариант мне не очень подходил, о месте моего проживания и имени под которым я здесь жил никто не знал. Это была моя гавань, моя тайная пристань. Я доверял друзьям, но светиться не хотел. Кроме того, как любой человек я имел гордость, оскорбили меня, подняв руку на мою семью. Вот и выбрал второй вариант, решил действовать сам. Личные обиды лучше решать самому. На этом и остановился. Честно сказать? Я хитрил! Долго рассуждая, просто тянул время, решение принял сразу, ещё, когда лежал на полу в ресторане-кафе. Руку подняли на меня и моё самое дорогое. Здесь уместна пословица:
  "Кто на нас меч поднимет, тот от него и погибнет".
  Вот и будем жить по народной мудрости, она проверена веками ..."
  
  Провинциальные городки глубинки живут спокойной, тихой, патриархальной жизнью. Первое время это течение жизни меня поражало. Я жил в больших городах, где ритм жизни был подвластен времени, где люди суетились, спешили, неслись не понятно куда круглосуточно. Только ночами жизнь в больших городах немного замирает на короткое время, а затем вновь набирает обороты. Здесь всё было иначе быт, образ жизни, понятия. Вечером после 21 часа городок вымирал, жизнь прекращалась. Ложились спать рано, но и вставали рано. Приусадебные участки, огороды, имели практически все, у многих имелась и живность. Единственной данью времени было отсутствие коней и коров на подворьях, а всё остальное, куры, утки, гуси, индюки, свиньи, козы было в наличии. Утро у всех начиналось с хозяйственных работ на своих участках и подворьях. Затем народ шёл на свои рабочие места. После окончания рабочего дня все снова возились со своим хозяйством. Проходившие годы, меняющаяся страна, гибель старой страны, рождение новой ничего в этом распорядке жизни не изменяло. Даже наше, популярное, развлекательное заведение ресторан-кафе пустело после 20.00. Я уже сам привык к такой жизни, а сегодня она мне была на руку.
  Распорядок жизни шакалов и их адреса, обитания и время провождения, я знал. Они были жителями этого города и жили по его распорядку. Только у них не было работ на приусадебных участках, огородах и забот об имеющейся живности. Ложились они спать позже своих сограждан и спали дольше. Свободное время коротали за столом с выпивкой, просмотром видеокассет и в кровати в объятьях Морфея.
  План действий у меня уже был продуман и начертан в моей голове. Я просто отвлекал себя, изображая сомнения и размышления, этому меня не учили и я никогда им не предавался, разве только когда коротал время, ожидая нужного мне часа. Этот час "Х" наступил. Забыв о своих рассуждениях, начал действовать. Я снова превратился в машину смерти, забыв о своём возрасте, забыв обо всех человеческих ценностях и понятиях. Эти шакалы напрасно тронули мою семью, напрасно наехали на меня. Теперь у них уже не было будущего, не было ничего, не было и их. Всё человеческое покинуло меня. Осторожно подошёл к дверям спальни, которые закрыла Вика, прислушался затаив дыхание. За дверью стояла тишина. Удовлетворённо кивнув, улыбнулся и беззвучно проскользнул вниз, через кухню спустился в гараж. Из тайников извлёк нужную для сегодняшнего дела экипировку. Бронежилет, "ГЛОК" с глушителем и "Браунинг" 22 калибра к каждому из стволов взял по две обоймы. Облачился в чёрный тонкий спортивный костюм, на ноги обул старые кроссовки на толстой подошве. Подошвы кроссовок обработал специальным составом, он устранял возможность скольжения и был очень большим сюрпризом для носов собак, если их пустят по моему следу. Сверху спортивного костюма надел бронежилет, сделал несколько наклонов, помахал руками, попрыгал. Нигде не жало, не болталось, не стучало. После этой проверки натянул поверх всего рабочий комбинезон. Далее занялся размещением оружия. "Браунинг" положил в боковой карман комбинезона на груди, в кармашки ниже спрятал все запасные обоймы. Карманы и кармашки комбинезона были на "липучках", поверх накинул старый плащ. Взял холщевую сумку, бросил в неё инструмент и туда же уложил заряженный "ГЛОК". Моя машина стояла у ресторана- кафе. Выскользнув из гаража, я неспешно направился туда. Частный сектор подразумевал наличие собак во многих дворах. Их лай мне был не нужен, кроме того в одном месте меня ждал переход через лесок. Как обычно, любой засыпающий город становится владением бродячих собак, новое время их породило множество. Передвигаться, в сопровождении их лая, было всё равно, что идти средь белого дня на виду у сотен глаз. Мне такая реклама была не нужна, поэтому в карманах моего плаща лежали две небольшие коробочки. Они были включены, о чём говорил зелёный свет светодиода, теперь из них разносился ультразвук, от которого бедные собаки забивались в любые щели. Почему приборов было два? Ответ прост, рисковать я не любил, вот и страховался ...
  Ещё было светло, народ трудился на своих подворьях, чтобы не светиться перед этим народом, я проскользнул за дом к оврагу, обильно заросшему кустарником. Идти здесь было не очень удобно, зато меня никто не мог увидеть. Шёл, особо не таясь, здесь обитали только брошенные друзья человека и сейчас они усиленно разбегались в разные стороны от идущего напролом меня. Причина этого крылась в работающих приборах в моих карманах, а не в запахах исходящих от меня. Так без приключений, никем не замеченный, я добрался до своей машины. Двигатель завёлся мгновенно, я включил первую скорость и тронулся с места ...
  
  Без двадцати восемь на лестничной площадке дома в щитке ковырялся электрик. Это могло бы вызвать подозрение у любого бдительного пенсионера, остальные у нас на такое не обращают внимания. Хотя разве кто-то видел работников ремонтных служб работающих вечером, после рабочего дня? Их и днём не всегда дождёшься! Но в этом доме это было не удивительно, дом населяли городские чиновники верхних эшелонов власти и правоохранительных органов, поэтому обслуживающий дом персонал крутился здесь круглосуточно. Поэтому жильцы дома проходил мимо рабочего, не обращая на него внимания. Понятно, кто мы, а кто он. В восемь часов на этой лестничной клетке появилась, фигура правой руки главного местного бандита. Толкнув рабочего, хотя тот ему не мешал, правая рука открыла дверь квартиры на этой площадке, не запертая дверь впустила посетителя. Главарь был родственником высокого чина и жил в этом элитном доме. Дверь этот орёл не запер по двум причинам, во-первых, он никого не боялись, во-вторых, он ждал свою правую руку. Тот пришёл, зашёл в квартиру босса и захлопнул входную дверь. Он тоже был не простым парнем, но имел родственника рангом ниже. Поэтому не жил в этом доме и двери всегда замирал. Привычка вещь сильная, но бывают и другие обстоятельства, мешающие ей, замок двери щёлкнул, но она так и осталась открытой. Тонкая пластинка закрывала паз, не пуская в него язычок защёлки замка. С этим замком поработали "чьи-то" злые руки ..., я осмотрелся, прислушался. Всё было тихо, народ уже засел в своих квартирах и мне не мешал. Нанёс последний штрих, вывернул лампочку на лестничной клетке и бесшумно скользнул в квартиру.
  Главарь и правая рука сидели за накрытым столом и обедали. У них распорядок дня отличался от остальных людей существенно. Возникшая фигура с пистолетом в руках их не обеспокоила, они просто ничего не поняли. Я их долго не мучил и не обежал, быстро всадил по пуле в переносицу и горло каждому. Пули отбросили тела на толстый ковёр, выстрелов и падения тел было не слышно.
  Снова прислушался. Вокруг было тихо, я выскользнул из квартиры на лестничную площадку, захлопнул дверь, вкрутил на место лампочку и спокойно спустился вниз. По дороге забрал сумку с инструментами, положил в неё "ГЛОК", не спеша спустился вниз по лестнице, покинул подъезд и направился в соседний двор. Там стояла моя машина. Залез в неё, завёл двигатель, прогрел его и тронул машину к выезду из этого двора. Теперь мой путь лежал на западную окраину городка, там, в небольшом частном доме у местных бандитов была тайная гостиница для заложников и воспитуемых. По моим прикидкам дочь должна находиться именно в ней, больше её им держать было негде. Уже говорил, что городок наш мегаполисом не был, вскоре приехал в нужное место. Машину загнал в кусты, за две улочки от нужного мне дома. Дальше пошёл пешком. Сумку с инструментом оставил в машине, пистолет уютно покоился в моей руке. Эта окраина граничила с заросшим кустарником и деревьями пространством, переходившим в лесок. Пошёл краем этого леска, миновал два заросших тиной озерца и пробрался к нужному дому.
  У дома стояла машина, два ближайших ко мне окна дома были ярко освещены. Осторожно заглянул в одно из них. Не плотно прикрытые шторы позволяли видеть комнату. В углу слева от этого окна светился экран работающего телевизора, под ним стоял включённый видеомагнитофон. Шёл сеанс видео просмотра, невольно присоединился к нему. По экрану металась пышная блондинка с огромной грудью,
  она усердно ублажала двух чернокожих мускулистых парней. Наслаждались этим зрелищем двое быков. Они сидели или точнее лежали в креслах правее ведущей в эту комнату двери. Перед ними стоял журнальный столик уставленный бутылками и лежащей на бумаге закуской. Они пили, ели и наслаждались зрелищем на экране телевизора. Следующее окно было завешено толстой тяжёлой тканью, свет она не пропускала. Вывод напрашивался сам собой, я не ошибся, в "гостинице" бандитов был заложник. Внутреннее расположение комнат в этом доме мне было известно, в своё время осмотрел его очень внимательно, вот и начал действовать. Открыл не сложный замок входной двери и проскользнул вовнутрь дома. Небольшой коридор, справа кухня слева и в конце его двери. Левая дверь была открыта, из неё лился свет и страстные стоны. Проскользнул к ней и замер. Эта была комната в окно, которой я заглядывал. Одного из жующих быков я видел хорошо, второй бык был закрыт открытой вовнутрь комнаты дверью. Мне было очень стыдно, но я понимал, что время меня поджимает, и я не смогу дать этим парням досмотреть крутое кино. Было жаль, но я переборол себя и шагнул в комнату. Обычно в боевиках герой входит в комнату к бандитам, берёт их на мушку и начинает много говорить. Я никогда не мог понять, зачем это делают? Мёртвые всё равно никому и ничего не расскажут. Они ведь не говорят, в этом убеждался не раз. Со временем понял одно, что говорят они для зрителя. Ну и пусть говорят, я им не завидовал, потому, что я спешил. "ГЛОК" в моей правой руке едва слышно кашлянул четыре раза. Опыт и глаз меня не подвели, правки не требовалось. Оба быка практически одновремённо ушли в другой мир. Пропуском в него им были дырки на переносице и шее у каждого. Со стороны казалось, они просто замерли, сильно заинтересовались зрелищем на экране. Может и так! Меня это уже не интересовало. Покинув эту комнату, проскользнул ко второй двери. Осторожно приоткрыл её и замер, открывшаяся мне картина была интересной ...
  ... У стены с закрытыми глазами извивалась дочь. Её связанные руки были подняты вверх и привязаны к трубе, рот был заклеен широким скотчем. Сидела она на полу, а напротив неё на стуле сидел бык, в руке он держал нож и незатейливо развлекался. Срезал пуговицы с блузки дочери, при этом весело хохотал и щекотал девушку острием ножа. Несколько уколов с выступившей кровью уже украшали её тело. Он веселился! Решил повеселиться и я. Откладывать своё намерение не стал и начал. Два негромких хлопка и обе руки быка повисли плетьми. Бык взревел, попытался вскочить и повернуться ко мне. Ещё два хлопка и пули разбили коленные чашечки его ног, он упал, начал кататься по полу марая его кровью и воя от боли. Несколько мгновений я любовался делом своих рук, затем задал быку вопрос:
  - А чего ты перестал смеяться?
  До него смысл сказанного мной не дошёл, но это меня не озаботило, повторяться не стал. Я не садист! Поэтому ещё раз нажал спусковую скобу. Ещё не увидев результата, уже понял, что поступил не правильно! Стрелял в подбородок мечущегося тела, не промазал, попал ...
  Здесь есть один нюанс. Пуля имеет закруглённую верхнюю часть. С большой скоростью она вылетает из ствола пистолета. Пробивает переднюю мягкую часть подбородка. Проходит перегородки и мягкие ткани черепа и с силой ударяет в верхнюю часть черепной коробки. Удар такой силы выбивает затылочную пластину черепа и осколки черепа, мозги, кровь брызгают вокруг. Естественно дочь они обрызгали с головы до ног. Бык упал и катался по полу сбоку от неё, вот и оросил её. Дочь, почувствовав попавшие на лицо сгустки мозгов и крови, открыла глаза, увидела развороченный череп и опять закрыла глаза, уже потому, что потеряла сознание. Я её понимал, такое зрелище и ещё увидеть впервые! Такое даже мужику увидеть не сладко, а тут девчонка ..., в общем, сам виноват.
  Долго заниматься самобичеванием было не когда. Поднял выпавший из руки уже трупа нож, разрезал верёвки на руках дочери. Резко рванув кусок скотча закрывавшего рот, снял его. Боль привела девушку в чувство. Её взгляд упал на меня, она узнала меня и радостно вскрикнула:
  - Ты? Ты здесь? Как ты нашёл меня?
  Опустив взгляд, она снова увидела труп с развороченной головой, и всё снова вернулось на круги свои. Долго возиться с дочерью времени не было. Взял её на руки, поднял и направился к раковине на кухне. По дороге схватил какой-то халат и полотенце. Они были не первой свежести и чистоты, но выбора у меня не было. По дороге стащил с дочери кофту и юбку, забрызганные пятнами крови и мозгов убитого. Намочил полотенце и тщательно протёр её лицо и тело. Во время этой процедуры дочь пришла в себя. На меня она смотрела с ужасом, но уже оклемалась, только тихонько скулила, как щенок. Завернул её в найденный халат, посадил её на табурет и занялся более важными делами. Сбросил с себя комбинезон, он впитал пороховые газы и был уликой. Завернул в него полотенце и одежду дочери, добавил в середину свёртка чугунную сковороду. Связал и затянул узлы на получившемся свёртке. Взвалил дочь на плечо и покинул дом, прикрыв дверь. Вышёл через калитку в конце забора и сразу свернул в лес. Идя по его краю, направился к своей машине, по дороге забросил свёрток в заросшее озерцо. Разобранный пистолет полетел в тину второго озерца. Быстро содрал специальный состав с рук. Создаваемая им плёнка позволяла при прохождении теста на остатки пороха на руках получать отрицательный результат. Без температуры тела эти "перчатки" разлагались в течение 10 минут. Снова взвалил дочь на плечё и пошёл дальше. Вскоре мы добрались до моей машины. Усадил в неё дочь, включил двигатель и печку. Дочь укрыл своим плащом, а халат отнёс через два дома и перебросил через забор. Быстро вернулся к машине, нырнул в тёплый салон. Дочь никак не могла согреться, хотя в машине было жарко, её била нервная дрожь. Подоткнул под неё плащ и не спеша поехал к своему дому ...
  
  Окна домов в нашем районе уже были тёмными, народ, закончив хозяйственные работы, уже улёгся спать. Уставших людей уважил, выключил двигатель и остановил машину на углу улицы ведущей к моему дому. Дочь уже немного пришла в себя, расслабляться ей было рано, строго посмотрев на неё, сказал:
  - Сиди тихо! Всё ещё не закончилось, за нами могут следить ...
  Она сжалась, втиснулась в сиденье и только слабо пискнула, когда я покидал салон машины. Пока мы ехали к нашему дому, обдумывал, сложившуюся ситуацию. Кое-что требовало корректировки. Нужно было проникнуть в свой дом взять одежду и обувь для дочери, легенду для Вики я уже подготовил, заставить дочь подыграть мне надеялся без труда. Она немного отошла, но шок от всего увиденного так быстро не проходит, сейчас это было мне на руку. Мой дом встретил меня чёрной темнотой окон, но так и должно было быть. Остановился возле гаражных ворот, прислушался, тишина лучший друг ..., многих, проскользнул в гараж. Быстро снял спортивный костюм, одел, домашнюю футболку, до половины, прикрывшей мои трусы, в отдельный пакет положил домашние тапочки и проскользнул в ванно-туалетную комнату возле кухни. У нас там стояла стиральная машинка и короб для грязного белья. Дочь на работу одевалась классически, белая блузка, чёрная юбка и чёрные туфли без каблуков, будучи девушкой запасливой и серьёзной, она имела четыре одинаковые блузки и юбки. Один комплект лежал в коробе для грязного белья, это я заметил ещё утром, когда клал туда свою рубашку. Быстро забрав этот мятый комплект, выскользнул назад, по дороге прихватив из обувной тумбы туфли дочери, чёрные без каблуков. В одежде она придерживалась одного стиля и сейчас это меня радовало. Покинул дом, как и пришёл в него, через гараж и через мгновение уже был возле своей машины. Дочь сидела, с головой укутавшись в мой старый плащ, открыв её дверцу, сдёрнул его с её голову:
  - Ты талант! Здорово изображаешь из себя улитку, но я вынужден, просить тебя прерваться. На вот твои вещи одевайся, хватит светить своими прелестями, поторопись!
  Нарочито грубо произнёс я, протянув ей её одежду и туфли. С человеком в таком состоянии сюсюкать нельзя, иначе долгая истерика гарантированна. Плащ я после недолгой борьбы у неё забрал и она начала торопливо одеваться с ужасом посматривая на меня.
  Подождав пока она оделась, накинул на себя плащ, сняв с ручника, толкнул свою машину. Поставил её на подъёме, передом вниз, сейчас она легко катилась к следующему перекрёстку. Рулил, стараясь держаться середины дороги, это было не просто. Темнота уже укутала всё вокруг, а фар я не включал. Вскоре благополучно скатился к перекрёстку, где с облегчением включил фары и запустил двигатель. Мы уже нормально ехали к ресторану-кафе, где собирался оставить машину. Дочь застыв, бездумно смотрела в лобовое стекло, снова и снова переживая ужас этого вечера. Успокаивать её мне было не нужно, она мне нужна была именно в таком состоянии, поэтому я молчал.
  Дорога много времени не заняла и вскоре моя машина стояла там, откуда уехала несколько часов назад. Выключил двигатель и занялся дочерью:
  - Кончай изображать статую. У тебя сегодня день фигур? Всё! Вытирай сопли и слушай меня внимательно. Маму волновать твоими фантазиями не будем, всё забудь. Скажешь ей, что они заперли тебя в сарае, но он был старый, ты нашла отставшую доску и бежала. Понятно, туда везли тебя с завязанными глазами, а оттуда ты бежала гонимая страхом и дороги не запомнила. Это ты расскажешь матери. Если тебя вызовут в милицию, хотя это вряд ли, о том, что тебя забрали, знали только пятеро отморозков и мы. Они об этом никому не скажут, а мы тоже ...
  - Ты ..., ты ..., их убил ...?
  Перебила меня дочь, дрожа от ужаса.
  - Нет! Они просто умерли от страха, что тронули тебя и мать. Тебя так устроит?
  Зло бросил ей я. Мой тон подействовал, она заревела, размазывая слёзы и грязь по своему лицу. С удовольствием смотрел на её лицо, лучшего макияжа трудно было представить. Кофточку и юбку я испачкал, до этого, кое-где порвав. Для Вики этого маскарада должно было хватить.
  - Всё, хватит!
  Рявкнул я, дочь вздрогнула и затихла. Теперь нужно было срочно менять тон и говорить с ней спокойно, обращаясь к её разуму. Да учили меня хорошо! Прошло столько времени, а я чувствовал и мог спокойно манипулировать чувствами человека. Гордиться собой было некогда, занялся делом:
  - Ты представляешь, что будет с матерью, если мы расскажем ей всю правду? Она ведь уже не молода, здоровье уже не то. Доверю тебе одну тайну, она часто жалуется на боли в сердце, но просила тебе и брату об этом не говорить. Ты ведь меня не предашь? Ей не расскажешь? Ты ведь у нас уже взрослая, невеста, молодая сильная, умная, а мы уже старики. Я уже на половине пути, к своим 60 годам, у меня тоже, то там, то здесь кольнёт или заболит, а так хочется твоих детей, своих внуков понянчить ...
  Прервался, сделал вид, что смахнул невольную слезу и продолжил:
  - Дочь ты поможешь мне, уберечь нашу мать от волнений?
  Дочь, прекратив плакать, кивнула и уже деловым тоном начал её инструктировать:
  - Сейчас выходим из машины. Я уду первым, ты должна будешь идти через некоторое время после меня. Вот держи эту коробочку, это специальный прибор. Видишь этот зелёный светодиод? Это значит, что он включён и работает, испускает излучение специального спектра. Ты его не чувствуешь, но собаки, человек и другие живые организмы попадая в этот спектр излучения чувствуют страх и убегают, поэтому иди спокойно, ничего не бойся. Когда будешь уже возле двери нашего дома, нажми эту кнопку и прибор отключится, не забудь, иначе наша мать попадёт под это излучение. Ты меня не подведёшь? Всё поняла?
  Дочь усердно закивала головой. Моя полуправда её удовлетворила. О том, что собаки от неё будут разбегаться, она увидит сама, а люди в такое время в нашем районе никогда не ходят. За это я был спокоен.
  
  Мы покинули мою машину. Завернувшись в плащ, засунул в освободившийся его карман комнатные тапки, включил во втором кармане такой же прибор, какой дал и дочери, помчался к своему дому. Мне нужно было опередить дочь, а то, что долго она здесь не усидит, был уверен на 100%. Бежал как олень, надеюсь безрогий, но мне было не до шуток. Свой возраст ощутил быстро, в конце пути уже ковылял. Снова в гараж, снял кроссовки, плащ, достал из кармана плаща пакет с комнатными тапками, одел их, успел удивиться, зачем таскал их с собой? Старею или уже становлюсь ...? Ладно, на себя наговаривать не правильно! С этим и проковылял в спальню на втором этаже дома, там смог отдышаться и даже успел поковыряться в своих чувствах и ощущениях.
  Было одно странное ощущение на протяжении всего этого вечера ..., даже не знаю, говорить об этом или нет? Но не сказать о ней не могу, конечно, это похоже на мистику, выдумку, но клянусь, такое ощущение у меня было.
  Я оперативник со стажем, прошёл Афганистан. Со временем у человека с моим опытом появляется чувство окружающей обстановки на уровне инстинкта. Так вот ответственно заявляю, что за всё время пока расправлялся с бандитами, я практически не оглядывался. Чувствовал, что мой тыл был прикрыт, что меня страхуют, что я работаю не один. Это чувство не покидало меня всё время, поэтому работал спокойно и уверенно. Мистика? Но это было так реально! Усомнится, в тех ощущениях не могу, даже когда пишу эти строки и переживаю всё снова. Мои друзья были далеко отсюда. Что же это было? Души погибших? Даже не знаю, что и сказать. Эту загадку так и не решил, сколько над ней не думал впоследствии, но вернусь к рассказу о событиях того вечера, о котором идёт рассказ ...
  Затаившись в спальне, разбросав кровать, я стал ждать. Через некоторое время раздался настойчивый звонок в дверь. Он звучал, не переставая, но я не реагировал. Щелкнул замок двери нашей спальни, Вика пронеслась по лестнице и из холла раздались громкие голоса. Заспанный и взъерошенный я спустился вниз и застал картину. Плачущая Вика обнимала плачущую дочь. Обе они плакали не всё время, периодически они смеялись. Как им только удавалось это совмещать? Решать не стал, а с радостным, криком:
  - Доченька! Ты вернулась!
  Я бросился к дочери, попытался обнять её и Вику. Вика змеиным движением уклонилась от моих объятий и зашипела. Дочь с наполненными ужасом воспоминаний глазами, попыталась последовать примеру матери, увернуться от моих объятий тоже. Ага! Придумала! Я был проворнее, её попытка не удалась. Она затрепыхалась в моих объятиях, попыталась вырваться, но я держал её крепко. Сдавил её и прошёптал на ухо:
  - Без истерик! Отправлю плакать к мышам. В подвал! Помнишь, что мне обещала?
  Вика пришла на помощь дочери. Она вырвала её из моих объятий и зло бросила:
  - Как защитить семью, то ты отлеживаешься на полу! А как радоваться, так мгновенно прибегаешь!
  Дочь уставилась на мать, потом посмотрела на меня, но промолчала. Вика потащила её к столу на кухню. Я, оставшись без внимания, вздохнул и пошёл спать. Разговор с Викой отложил на следующий день, время было ...
  
  Утро началось спокойно, встал первым, завтрака не дождался и некормленым ушёл в школу. Работа это ..., очень важное и ответственное дело. Закончив свой рабочий день, в этот день у меня было всего две пары, пошёл в кафе-ресторан. Вика и дочь были там. Плюнув на приличие, съел всё, что увидел. Потом помогал всем, кому надо и не надо. В процессе этой помощи поймал Вику в подсобке, закрыв дверь начал объясняться:
  - Ну чего ты на меня злишься? Что я мог сделать против этих здоровых парней? Ты видела, как весь народ разбежался? Или ты хотела, чтобы они меня искалечили? Я ведь не каратист, не герой ..., видишь, всё обошлось, они ведь отпустили дочь, это просто была их "дебильная" шутка!
  Вика ответила мне. То, что она это сделала, обнадёживало меня, намекало на скорое примирение, я внимательно слушал её:
  - Отпустили? Да она случайно сбежала! Шутка ...
  - Хорошо, это была не шутка, а ей повезло, пусть будет так. Вот придут они сегодня сюда, к нам мы с ними и договоримся, заплатим им больше и разойдёмся мирно. Не пойдёшь же ты жаловаться на них в милицию, знаешь сама, чьи они родственники. Ещё и наш ресторан сожгут ..., лучше покориться им ...
  Покорно заметил я, осторожно приблизившись к Вике. В ответ она повисла на мне, горько плача. Гладил её по волосам, целовал их, в перерыве продолжая гнуть своё:
  - Ты поговори с дочерью, пусть она, как и мы забудет, что они её похищали. Свидетелей этого кроме этих отморозков и нас нет, а и нам, и им это не нужно. Так будет лучше ...
  Вика согласилась с моими доводами, мы расстались с миром и любовью в душах. Оторвавшись от меня, она пошла, поговорить с дочерью, а я продолжил ударный труд на ниве нелёгкого и не безопасного нашего российского бизнеса.
  Мы добросовестно ждали наших "охранителей" весь день, но в этот день они почему-то не появились. Вечером, закрыв ресторан-кафе, наша семья дружно шла домой, идти, молча? Было не очень здорово, радость от состоявшегося примирения распирала мою грудь, моё сердце. Радостью нужно делиться и я решил поднять настроение своим девушкам, для чего радостно им сообщил:
  - Вот видите, а я был прав! Эти сегодня не пришли, им тоже стыдно за своё вчерашнее поведение. Теперь всё образуется ...
  Договорить не смог. Дочь с полными ужаса глазами, отпрыгнула от меня в сторону, затем метнулась к Вике, спрятала голову у неё на груди и заревела белугой. Вика приговаривая, гладила её по волосам, успокаивая. Свободную руку она сжала в кулак, затем выпрямила указательный палец и покрутила им у своего виска. Я совсем тупым не был и понял, что этот её жест характеризовал моё умственное состояние в её понимании. Понятно, обиделся и ушёл вперёд. Хотел их подбодрить, а получил ...
  
  На следующий день наши "друзья" снова не появились. Я начал волноваться и предложил Вике поискать их самим. Сделать шаг к перемирию первыми. В этот раз был осторожен и этот разговор завёл, только убедившись, что дочери нет поблизости. Вика была чем-то занята и отмахнулась от меня. Я и отстал, даже не обидевшись, провозился весь день. А к вечеру город взорвался, люди даже изменили своему устоявшемуся образу жизни, забросили все хозяйственные работы и собирались кучками, обсуждая новость. А она для нашего городка была шокирующей, милиционеры обнаружили трупы в доме на окраине. Помогли в этом деле нашим органам бездомные собаки. Не знаю, почему, но собаки чувствуют мертвецов, собравшись в месте наличия мёртвых, они оглашают окрестности жутким воем. Люди, жившие в приличном радиусе от этого дома, выдержали этот вой почти сутки. Кто в него приезжал? Знали, связываться с посетителями дома не хотели. Нет, они не просто слушали этот вой, они пытались разогнать собак, но это было бесполезно. Вой бездомных собак подхватывали их дворовые и домашние собаки. Бить и гонять их, было жалко, своё ведь, родное! Гнев издёрганного народа обрушился на местную администрацию, те направили на место милицию ..., а она нашла в доме три уже попахивающих трупа. Дальше, больше. Следователи быстро вычислили, чьи это трупы и сообщили родственникам главаря банды и его правой руки, своим начальникам. Те вспомнили, что родственники дома не появлялись более суток и послали верных людей на квартиру в элитном доме, которая числилась за бабушкой. Сладковатый запах, вызывающий тошноту, они ощутили, едва приблизившись к двери нужной квартиры. Он был посланным людям знаком, по их указанию слесарь вскрыл дверь квартиры, они вошли и нашли ..., ещё два трупа. Городок наш маленький и слухи разнеслись быстро. Тем более что такое количество трупов для нашего городка было сопоставимо с количеством трупов оставшихся после расстрела царскими сатрапами рабочих на Ленских приисках в 1912 году. Всполошился народ, всполошилась власть. Все забыли, что погибшие были не очень законопослушными гражданами, но власть вспомнила, что они российские граждане и бросились искать убийц.
  Главный местный "внутренний орган" выступил по местному радио и телевидению. Успокоив всех, он объявил план "Перехват". Через полчаса выступил снова и ввёл план "Кольцо". Не скупился и в дальнейшем, ввёл план "Грозу"! Граждан заверил, все под контролем, спите спокойно! Толи, опровергая его заверения, толи, подтверждая их, по городу воя сиренами и сверкая проблесковыми маяками, носились машины внутренних органов. Прибыла и помощь с Барнаула. Остатков банды видно не было. Думаю, они вспомнили, где скрывался вождь мирового пролетариата? И последовали его примеру, засели в шалашах. По местному телевидению выступил приехавший из Барнаула главный эксперт криминалист. Он был хмур и весомо заявил:
  - Нам удалось установить, что все молодые люди убиты из оружия иностранного производства. Нашими экспертами ведётся обработка проб воздуха и других следов. Результаты скоро будут готовы, преступники будут изобличены и задержаны! Это я Вам твёрдо обещаю!
  К вечеру выступил другой чин, он уже не был так категоричен. По его словам компетентные органы установили:
  "Действовала группа профессионалов, очень высокого класса. Все убитые застрелены из одного оружия! К сожалению, каких-либо других следов обнаружить не удалось. Поэтому расследование вести очень сложно, но власти приложат все силы. Убийцы будут задержаны ..."
  Если перевести это на простой язык, это звучит так:
  "Парни! Увы, у нас очередной "глухарь!"
  Но власти не дремали! По указанию главы администрации городка собрали местных бизнесменов. Не пропустили ни кого, владельцы торговых мест на базаре, владельцы палаток, ларьков, всю экономическую элиту. Перед этими слушателями выступил зам начальника "внутреннего органа". Он говорил долго, а в конце своей речи посетовал:
  - Малая зарплата не позволяет привлечь на работу в органы настоящих следователей-криминалистов. Таких как:
  Шерлок Холмс, комиссар Мегре, майор Пронин.
  Но самое главное это техника! Во внутренних органах на сегодняшний день всего две иномарки! У начальника и у меня. Остальной транспорт это старые машины УАЗ и "Жигули". А вот преступники разъезжают на новых дорогих иномарках, обедают в дорогих ресторанах, живут в больших домах и квартирах.
  Речь была длинной, но я привожу только смысл, Вика уговорила меня сходить на этот форум вместо неё. Я и пошёл, отметившись в списках за неё, делавшая эти отметки девушка отметила меня Викой, не сказав и слова против. Из этого понял, что не только Вика прислала себе замену. Окончание выступления оратора отметили густыми аплодисментами. Следующим слово взял глава администрации. Он был конкретен и краток, сразу объявил:
  - Дело чести всех честных бизнесменов помочь органам. Материально!
  Дальше всем раздали листочки с номером счёта и реквизиты банка, куда все в течение трёх дней должны перечислить деньги. Главным общественным контролёром назначили прокурора. Бизнесмены прониклись и сознательно, и добровольно, помчались перечислять деньги. Я бежал вместе со всеми, как и остальные представители бизнесменов городка правильно понял наше предназначение укрепление органов страны. Страны, где всем правит народ укреплять органы и есть дело народа. Сейчас часть его и привлекли к этому делу.
  Вика честно перевела указанную карандашом на обратной стороне принесенного листка с реквизитами сумму. Она оказалась хреновым бизнесменом, остальные поступили мудрее, подняли цены на свои товары и раскинули часть перечисленных на указанный счёт сумм на своих работников. Понятно, чуть-чуть набавив. Бизнес должен быть прибыльным. Так привлекли к участию в сборе денег карманы всех.
  Собранных денег хватило приобрести новые иномарки для главы администрации, прокурору, начальнику городского органа и всем его замам. Старые иномарки они списали и за копейки приобрели в свою собственность. Понятно, они очень привязались к ним! Ещё хватило денег на новую мебель и евроремонт кабинетов выше перечисленных лиц. В планах была и поездка в Париж. Уже и определили лиц для этой поездки. Это были Глава администрации, прокурор и начальник органа. Эта делегация направлялась для изучения иностранного опыта борьбы с преступностью. Определили и срок изучения французского опыта. Два месяца. Но денег на выполнение этого уже не хватило. Собирать новые деньги? Отчитываться за использование уже собранных денег? Совестливые начальники посчитали не удобством. С этим патриотическое движение и умерло, но события продолжали развиваться.
  Среди убитых были родственники прокурора и начальника внутренних органов. Поэтому ещё три дня пошумели и затихли ..., но убитые принадлежали к группировке Барнаула. Те удовлетворены результатом расследования не были и начали своё. В сопровождении джипа с охраной прибыл в наш городок один из авторитетов. Остатки группы местных шакалов встретили его, для встречи они почему-то выбрали наш ресторан. Иногда слава бывает вредной, вновь происходящие события затронули меня. Как злой рок висел надо мной ...
  
  Я возился в сарае, ремонтировал какой-то шнур для кухонной техники. Закончив его ремонт, с отремонтированным шнуром в руках прошёл мимо стоящих машин. Возле них прогуливались трое здоровяков в чёрных костюмах. На этот тревожный фактор внимания не обратил, именитые посетители с охраной тоже посещали наше заведение. Я спокойно вошёл в зал и топал в нужном мне направлении. Столик у двери окружали остатки банды шакалов, они жались друг к другу, на окружающих внимания не обращали. Мой взгляд скользнул по залу. Заметил двух парней с коротко остриженными волосами, в тёмных костюмах с галстуками. Они скучали за одним из столиков и были копией троицы замеченной мной возле машин. Только тогда насторожился, но отступать было поздно. Они меня уже зафиксировали и вели взглядами. Конечно, Барнаул это город большой, но не столица. Эти парни кое-что понимали, но до "девятки" им было далеко. Это понимал, провоцировать их всё равно было не разумно. Не меняя моторику походки, продолжил свой путь. Хотя старательно шёл под стенкой зала, сгорбившись и опустив взгляд, всю обстановку в зале видел и фиксировал. Понял, что приехавший в сопровождении этих охранников человек проводит разборки с нашими "бандитами". Ясно стало, что милицейское расследование хозяев не удовлетворило, и они затеяли своё. Это меня сильно не обеспокоило. Понятно, сейчас за деньги можно нанять любого следователя, опера, детектива, но я был уверен, что сработал чисто, следов не оставив. Мой опыт и опыт местных детективов был не сопоставим. Эти мысли промелькнули в моей голове и успокоили меня. За отдельным столом обедал хорошо одетый мужчина, по тому, как все разместились вокруг его стола, понял, что здесь он главный, постарался обойти его стороной и быстрее. Рассеянный взгляд сидевшего отдельно авторитета скользнул по мне, я не успел опустить голову, наши взгляды на мгновение встретились ...
  Узнали друг друга мгновенно, хотя и времени прошло после нашей встречи много. Передо мной сидел располневший сержант из моей последней афганской команды.
  "Вот и всё! Вляпался! По самые..."
  Мелькнула мысль, но опережая эту мысль моё тело начало действовать. Левая рука со шнуром рванулась вверх, прикрывая лицо и я, пригнувшись, укрылся за столом. В открытую дверь ресторана влетел уличный звук местной природы, свист какой-то птицы, ей ответили три-четыре подруги. Но мне было не до природы, я готовился к схватке. Избежать её было не возможно, "сержант" узнал меня, сопоставить всё и понять, кто убил пятерых "шакалов" было легко. Судя по всему к этим убитым, или расследованию их смерти, он имел прямое отношение. Иногда бывает, что как не изворачивайся, обстоятельства встают против тебя. Я не хотел вступать в схватку с убитыми бандитами тогда, не хотел светиться, но теперь другого выхода не было. План действий был прост. Перестрелять этих, затем хватать Вику и дочь и бежать, до этого связавшись с майором и дав ему указания. Было жаль, бросать всё, но ..., значит не судьба. Бежать после побоища придётся далеко и навсегда. Плакать и жаловаться на судьбу, было некогда. Резко взмахнул правой рукой и "Браунинг" скользнул в мою ладонь. Переместился, включил в сектор обстрела стол с двумя парнями и бывшим сержантом, теперь местным авторитетом. Приготовился открыть огонь веером, фиксировал всех. "Браунинг" это по многим причинам не очень удобное оружие для такого боя, но у меня был запасной магазин и моё умение, оружие охранников уже тоже было моим. Решив всё для себя, спокойно прокачивал обстановку, определяя приоритеты.
  "Напуганные шакалы опасности не представляли. У них оружия точно нет. После недавних событий предугадать их поведение было не сложно. При первых выстрелах они бросятся в дверь и закроют меня от выстрелов находящихся снаружи. Этих секунд мне хватит, что бы уложить охранников, авторитета и завладеть стволами охранников. Хватит киснуть, работаем!"
  Мои приготовления и перекличку птичек сержант понял, кое-каким премудростям боя он был обучен. Узнав меня, мою сноровку и былое время вспомнил, на мгновение он застыл. Я уже всё, решив и взвесив, начал действовать, напряжённо обдумывал, что соврать Вике и дочери. После этой бойни нам придётся всё бросить и бежать из городка. Уговорить Вику сделать это мне будет нелегко, женщине бросить налаженный быт и уютное гнездо сложней, чем мужчине. Остальное меня не волновало. Московская команда профессионалы высокого класса, они вытащат нас с любого места. В средствах они не стеснены, а в их преданности и надёжности я не сомневался. Со средствами проблем не имел и я. Сделать новые документы или вернуть старые? Это не сложно. Устроиться на новом месте, жить безбедно при моих закромах, не проблема. Хотя и жаль, прижился! Начали ...
  От этих мыслей и начала действий, меня отвлёк и удержал крик бывшего сержант:
  - Командир, прошу Вас, не стреляйте, не убивайте меня! Дайте отбой своим людям, я без оружия и не при делах! Поговорим?
  Срывающимся шёпотом закончил он свою речь, подняв руки и едва не плача. Его крик остановил мой палец. Охранники, удивлённо посмотрев на фиксирующий их движения ствол пистолета в моей руке, последовали его примеру, подняв руки. Кроме нас в ресторане никого не было. Вика уехала за продуктами, посетители разбежались, едва увидев этих, дочь наученная горьким опытом, вместе с остальным персоналом затаилась на кухне.
  "Каким людям? Какой отбой?"
  Подумал я. И вдруг пришло уже знакомоё мне чувство. Меня страхуют, ситуация под контролем. Стало спокойно, я расслабился и улыбнулся, опустив руку с пистолетом. Чувство локтя успокоило меня, но на сержанта моё спокойствие и улыбка подействовали удручающе. Он получил подтверждение обоснованности своих страхов. По его понятиям одиночка в такой ситуации спокойным быть не мог. Моё спокойствие и опущенный ствол, покоившийся в моей руке, добили его, он побледнел и с ужасом следил за мной. Я подошёл к его столу и положил шнур на него, затем пригладил волосы. Делал это, даже не задумываясь о реакции на мои жесты сержанта и его команды-банды. Пересвист птичек заставил вздрогнуть всех, но его ждали. Поэтому страх не ушёл, но лица у всех просветлели. Появилась отсрочка от смерти и слабая надежда выжить. Телохранители если судить по их действиям и мимике лиц в серьёзных переделках не бывали, но боевиков насмотрелись! О событиях трёх дневной давности в городке хорошо помнили. Помнили и выводы экспертов. Эти пять трупов сделали очень крутые профессионалы. Помнили и вывод опытных экспертов и следователей. По их прикидкам действовала группа, убийц было не меньше десятка. Пробовать тягаться силами с десятком крутых профи? Никто не хотел. Шанс стать трупом был 100%, а шанс остаться в живых равнялся 0. Бледный крутой авторитет решимости своей команде не добавлял. Таким они его не видели никогда! Видно он знал что-то очень не хорошее о своём собеседнике, хотя внешне этот пожилой мужик выглядел не очень страшно. Думать, когда тебя терзает страх очень трудно и сложно. Все поступили разумно, замерли не шевелясь.
  - Поговорить хочешь главный бандит? Давай поговорим. Если ты так уважительно просишь, отказать тебе грех. Ну, говори!
  Произнёс я и поднял правую руку, "Браунинг" матово блеснул и исчез в рукаве. Обречённость скользнула по лицам всех. Такие фокусы в боевиках проделывали только крутые ребята. Они валят всех, ..., штабелями!
  - И этих убери! Пусть пока посмотрят друг за другом. Шевельнётся один? Свинцом накормят всех, душевно.
  Продолжил я и металл звучал в моём голосе. Это им было понятно и близко, так говорили в боевиках. Раньше у нас было самая читающая страна, теперь она стала самой смотрящей и свято верящей в то, что всё в боевиках взято из жизни. Как и в порно фильмах ...
  
  "Главный бандит" заикаясь, строго приказал своим телохранителям присмотреть за шакалами. Те всё слышали и всё поняли, из-за шакалов умирать никому не хотелось. Как говорил раньше, посетители ресторана-кафе покинули его мгновенно едва эти приехали и вошли в него. Персонал предусмотрительно укрылся на кухне. Там столов для разделки хватало. Лишних свидетелей всего происходящего не было. Я присел к столу. Выждав пока я, по его мнению, устроюсь, к этому же столу осторожно присел и сержант-авторитет.
  - Командир! Я увидел Вас и всё понял. Стрелял один человек, остальные страховали. Помню и Вашу привычку стрелять в голову и шею. Стреляли Вы! Знаю, что Вы не садист. Вы их наказали?
  Я кивнул головой и рассказал о предшествовавших отстрелу событиях.
  - Командир! Вы отпустите нас? Пощадите?
  Спросил сержант просительно и зло добавил:
  - Скажите и я сам этих отморозков живьём в землю зарою!
  Я молчал, смотря на него. Сержант сидел и тоже молчал. Он ждал приговора и я, наконец, его произнёс:
  - Ты же сам сказал, что я не садист. Тех, кто тронул мою семью? Уже нет. С ними я рассчитался, а так я не моралист. Не трогай меня и мою семью и живи, как хочешь. Исчезни!
  - Спасибо командир!
  Обрадовано произнёс сержант. Он встал и направился к выходу, но я его остановил:
  - Стой! У меня есть ещё одно условие. Всем обо мне забыть, открытый рот сочту за оскорбление и закрою лично! За всех отвечаешь ты, тебя убьют первого, умирать будешь долго и тяжело ..., теперь плыви и помни ...
  Замерший при звуке моего голоса сержант закивал головой, а на его лицо возникло выражение обиды.
  - Могли бы и не говорить! Не дитё!
  Ответил он и покинул зал. Вслед за ним я скользнул к двери и притаился. Увиденное зрелище вызывало смех и слёзы. У стены здания с руками за головой сгрудились напуганные, дрожащие и растерянные шакалы, окружавшие их охранники авторитета, вид имели не лучший. Все дружно вздрагивали от любого шороха. Оно и понятно. Ведь они видели страшную картину, знакомую им с просмотренных боевиков. В их спины смотрели зоркие глаза страшных боевиков, но и это было не всё. Они видели направленные в эти же родные и беззащитные спины, пулёмётные стволы, страшные и огромные, ну, как в том боевике ...
  Их носили накачанные и безжалостные коммандос ..., убийцы. Жалко себя было до слёз! Они ещё пожить и попить вволю не успели и вот абзац. Свой страх они вымещали на шакалах, за любое движение они награждали тех ударами ног. Ведь это по вине этих ......, под стволы боевиков попали они. Сержант-авторитет стоял на крыльце и смотрел на них. Вид он имел жалкий, тоже трусил.
  Страх других ещё больший, чем терзавший его страх, успокаивал. Он заговорил почти нормальным голосом:
  - Идите в машины! Не бойтесь! Люди командира без команды не шевельнутся. Я сам и .....,
  Он назвал не известные мне клички, многозначительно помолчал и продолжил:
  - ... были полгода в его команде в Афгане! Нас направили в его команду профессионалов из конторы. В засаде даже если по нас ползли змеи, мы все бы умерли, но без команды не вздохнули бы ..., вот ...
  Его слова не успокоили, они ещё больше напугали всех. Названные сержантом клички были знакомы этому народу. Реакция напуганных бандитов подсказала мне, что эти погоняла принадлежали авторитетам. Очень крутым. Лапшу сержант вешал профессионально ...
  Бандиты получили представление обо мне, страшном и ужасном! Понятно, этот человек заставил всех этих крутых терпеть такое, значит, он был и есть монстр! Безжалостная жизнь столкнула их с ним ..., о, горе!
  Втянув головы в плечи, вздрагивая, телохранители быстрее лани неслись к машинам. Мысленно они видели себя, не имеющих права дышать и ползущих по их телам змей. А ещё они видели этого страшного человека наблюдавшего за ними ..., было очень страшно и неуютно. А ещё главарь кричал им вдогонку:
  - Да ..., услышу хоть одно слово об этом человеке? Искать того кто виноват или разбираться, кто протрепался, не буду, языки оторву всем присутствующим ..., и съесть их каждого заставлю! Это утешит меня, когда меня будут резать на куски люди командира!
  Закончил сержант свою речь. Хотя её слышали не все. Телохранители уже спрятались в машинах, поэтому слышали его речь полностью только шакалы. Они так и стояли, не шевелясь, заложив руки за головы. Тирада главаря ещё переваривалась в их головах, но сержант прервал этот процесс. Он снова взялся за них:
  - Ну а теперь вы, мои послушные соратники! Расскажите мне вашему кормильцу и благодетелю, кто требовал с жены командира 15 штук зелени? Кто поднял руку на его и его жену? Кто брал в заложники его дочь? Кто решил подставить меня под стволы людей командира?
  Закричал он.
  - Ну? Кому я смерть мучительную должен!
  Тут шакалы и ожили. Жалобными голосами они валили всё на мёртвых. Рассудили здраво! У тех ни кто не спросит. А если и спросит? Мёртвые всё равно не ответят! Это они знали точно, сами у тех спрашивали:
  - Кто вас замочил? Братаны!
  Один договорился до абсурда. Я с удивлением узнал! Они все защищали мою бедную семью от злых намерений погибших. Те даже избили их! В подтверждение своих слов этот рыцарь показал свежий синяк на своём лице. Остальные всё поняли и тоже принялись искать царапины и прыщи на своих телах.
  
  Сержанту-главарю надоела их дурость, он громко выругался и заорал:
  - Глохните! Я выкупил вашу жизнь под свою и других уважаемых людей ответственность. Если вы только посмотрите в сторону кого-то из семьи командира или скажите о нём кому-то? Его люди найдут нас и укоротят на голову. Убьют нас, ваших поручителей и спасителей, но командир обещал дать нам время найти вас и живьём порезать на куски. Это утешит нас перед нашей смертью. А теперь кыш! Твари!
  Сам сержант не мене шустро пригнул в машину. Взвизгнули покрышками и обе машины унеслись прочь. Брошенные шакалы переглянулись, отталкивая друг друга локтями и ногами. Они лезли в свои машины. Не дожидаясь пока закроются дверцы, эти машины срывались с места и уносились прочь. Все действовали по принципу, дальше будешь от этого места, целей будешь. Вскоре шум отъезжающих машин стих. Я, взяв метлу, принялся подметать площадки для стоянки машин и прилегающую территорию. Прошло ещё минут двадцать, пока начал вылезать из своих укрытий персонал, осторожно осматривая всё вокруг, последней появилась дочь. Нужно ли говорить, что ожидала увидеть она? Думаю это лишнее. Увидев меня убирающего территорию, она вздрогнула и отвела взгляд. Затем появились посетители, жизнь вошла в обычное русло. Вечером приехала Вика, привезла продукты. Я помог водителю разгрузить машину. Работники Викиного бизнеса, меня за хозяина не считали и старательно эксплуатировали, я не возражал. Только иногда требовал оплаты своего труда. Вика выучила украинскую пословицу, которую произносила отчаянно коверкая:
  - Ой! Человече на другое у меня ничего нет! Хоть сома лягай!
  Я на такую оплату соглашался, так и решали этот вопрос.
  Вечером, закрыв ресторан-кафе, мы шли домой, дочь старательно шептала ей на ухо о событиях этого дня то, что видела. Вика охала и ахала, а я молчал. Нервы у меня были не железные!
  Прошло несколько дней. В этот вечер мы ужинали дома, за ужином Вика рассказала о непонятном происшествии, случившимся с ней.
  Наступил день платежа бандитам наличную сумму за их услуги, но никто за деньгами не приходил. Вика удивилась, раньше такого не было. Наши благодетели могли прийти за деньгами раньше положенного времени, но не прийти вообще? Такого за ними не замечалось и вот ..., как честный коммерсант она долгов не любила. Положила предназначенные им деньги в конверт и носила его с собой, надеясь встретить кого-то из них и отдать ему деньги. Ей повезло! Однажды она пересеклась в городе с двух знакомыми ей быками. Они стояли у своей машины и о чём-то оживлённо говорили. Вика остановила свою машину, вышла из неё и с конвертом в руках направилась к ним. Они её манёвров не заметили. Вика подошла, поздоровалась и протянула конверт. На звук её голоса быки обернулись. Узнали её, побледнели, увидев в её руке протянутый конверт. Заложив свои руки за спины, они затравленно переглянулись, бросили испуганные взгляды по сторонам. Одновременно вскочили в свою машину и под визг дымящихся покрышек унеслись прочь. Растерянная Вика посмотрела им вслед и вернулась в свою машину. Вот теперь она и не знает, как ей поступить? Что делать с этими деньгами в конверте?
  На меня она ещё немного дулась. Вопрос был произнесен в пустоту, но адресован был мне. Я продолжал делать вид, что ничего не произошло, что между нами нет ссоры и обид, поэтому ответил сразу:
  - Они тебе не нужны? Тогда перечисли их в любой фонд. Эти фонды создают ежедневно!
  Вика вздохнула и ответила:
  - Тут впору открывать фонд помощи для себя. А ты говоришь, деньги не нужны! Только страшно! А вдруг они придут завтра? И потребуют деньги с процентами? Оно мне надо?
  Я ответил не думая:
  - Брось! Они люди честные, наверно их совесть за нанесенную нам обиду замучила. Вот они и освободили тебя от своих поборов ...
  На этом наша сора была забыта. Я был прощён и этот вопрос был закрыт. А я улыбнулся, вспомнил угрозы сержанта шакалам. Викино появление с конвертом они поняли как покушение на их жизнь. У быков мог случиться инфаркт, спасаясь от него, они бежали прочь. Надолго ли хватит у них памяти? Не знаю! Но я ещё жив и смогу им напомнить ...
  
  ... Через месяц сыграли свадьбу дочери и сына Андрея. Ещё до этого затеяли пристройку к дому. Это была полностью автономная пристройка с кухней, столовой и спальней. Имелась и дверь в столовой, которая вела на нашу половину дома. Теперь я был очень предусмотрительный и на возможное прибавление семейства глаза не закрывал. Закончить работы и обставить всё успели к свадьбе, молодые сразу вселились в своё жильё. На свадьбу сестры прилетел и сын. От своей работы и друга-начальника он был в восторге. Под конец своего визита он сделал нам подарок. Торжественно пригласил всех на свою свадьбу, заявление в ЗАГС они подали месяц назад. Спасибо! Целых два месяца нам дали сердешные! Осознать тот факт, что дети выросли, а мы, увы, постарели ..., было нелегко, но нам с этим предстояло сжиться и смириться.
  Мы с Викой проводили сына в аэропорт и возвращались из Барнаула домой. Внезапно Вика прижалась к обочине и резко затормозила, я едва успел упереться руками в торпеду, спасая свой нос. Она на это внимания не обратила, а произнесла озабоченно:
  - Слушай! А где же сын будет жить? У него же нет квартиры!
  Я вежливо осведомился:
  - Может можно об этом поговорить дома? А не делать пируэты на дороге, сердце у меня уже не молодое ...
  Вика виновато и возмущенно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Молча, тронула машину. Дома она снова задала этот вопрос. И так теперь происходило каждый день. Но мне повезло! Этими вопросами она доставала меня только одну неделю! А затем в школе начались каникулы, и я был командирован Викой в Москву, решить вопрос места проживания сына и его будущей жены. Мне это было на руку, назрела необходимость решить и свои вопросы. Я безропотно сел в самолёт и полетел в столицу, о своём вылете майору не сообщил.
  Москва встретила меня своей обычной суетой. Город рос и хорошел. Взял такси и поехал на дачу генеральской четы, встретили меня они радостно. Думал от любви ко мне, но ошибся, меня встретили как дополнительную рабсилу! Генеральская чета занималась работой на участке, я переоделся и включился в процесс. Так и провозились до вечера. А вечером ...
  Генеральская чета возилась на кухне, готовила нам ужин. Я сидел в выделенной мне комнате и записывал прошедшие события в эту тетрадь. Звука подъехавшей машины я не услышал, зато услышал звук закрываемой входной двери и громкий крик:
  - Дед! Ба! Ваши внуки пришли! Они себя голодных вам привезли!
  И громкий смех. Голос кричавшего я узнал, это был голос сына. Удивил меня раздавшийся в ответ дружный топот бегущей генеральской четы. Люблю преподносить сюрпризы людям! Отложил свои записи и вышёл в столовую. Открывшаяся мне картина была душевная, два седых генерала в передниках обнимали и целовали сына и стройную девушку. После общих приветствий они разделились. Женский генерал сгрёб сына, а товарищ мужской генерал девушку. Моё появление прошло не заметно, но я о себе заявил сам:
  - А мне кого обнимать? У вас кошки или собачки нет? Или установим очередь, или мне идти к соседям?
  Женский генерал схватилась за сердце и командным голосом закричала:
  - Отставить! Господи, совсем забыла, что нас головорез посетил! Только своего чекиста отучила подкрадываться, а тут второго принесло! Да ещё и перещеголявшего учителя рыцаря плаща и кинжала! Мать твою ..., будешь демонстрировать своё мастерство? Подкую!
  На протяжении всей этой тирады товарищ, генерал предатель, смотрел на меня укоризненным взглядом. Мне стало ясно, они спелись и теперь "они, как говорят, муж и жена одна сатана" ...
  Девушка смотрела на меня испуганными глазами, а сын удивлённо:
  - Ба! Это же отец! Причём здесь чекисты? Он же только недавно был пехотным майором, а до этого инженером в НИИ, а теперь ..., кто вы доктор Зорге?
  Всё ещё сердитая товарищ генерал ответила:
  - Пехотный майор? Инженер НИИ? Ха-ха ..., волк в овечьей шкуре, вот кто он, это он Вам всю жизнь лапшу на уши вешал! С одной они конюшни! Той самой! А если по делам судить? То твой дедушка ангел, а вот о папочке к ночи лучше не вспоминать! И вообще это я что-то лишнего наговорила. Пошли ужинать.
  За ужином установился мир. Сын познакомил меня со своей невестой. В разговоре и выяснилось, что невеста уже и не невеста, молодые уже месяц живут в генеральской квартире на улице Тверской. Сообщила это товарищ женский генерал, после этого сообщения она снова набрала воздуха, готовясь подавить мой протест. Товарищ-предатель, генерал подвинулся к супруге, выражая согласие с ней и поддержку. Точно спелись! Но пар женскому генералу пришлось выпускать не на меня. Я сердечно поблагодарил их за заботу и доброту. Чувство вины госпожи генерала передо мной снизошло до того, что она даже обратилась к сыну:
  - Ты меня не слушай! Это я старая с перепуга на твоего папочку гадостей наговорила. Извини!
  Парень, ей ответил:
  - Ладно! Проехали! Теперь ты мне лапшу на уши вешаешь.
  На этом все и успокоились. Я и товарищ генерал знали, если на изобличения и наговоры не отвечать и не ввязываться в спор, доказывая, что ты не верблюд то разговор быстро забывается и затихает. Этому нас учили ещё в юности, когда мы задирали носы и радовались, тому, что влились в славную когорту передового отряда партии. Увы! Как давно это было ...
  Сын с невестой или не невестой уехали после ужина в свою квартиру, в этом уже можно было не сомневаться. Я лёг спать, завтра мне предстоял тяжёлый день. Ночь проспал сном младенца. Утром забрал эту тетрадь и папку с документами на квартиру, сложил всё в пустую сумку и поехал на улицу Вавилова.
  В квартире из тайников извлёк оружие, остатки денег и кое-какой компромат. Всё это аккуратно упаковал в сумку, но перед этим из папки с компроматом взял два листа. Их положил в папку с документами на квартиру, в самый низ, сверху прикрыв эти листки ксерокопией паспорта работника Севера, хозяина этой квартиры. Сам паспорт, спрятал в сумку со своими ценностями, документы всегда могут пригодиться, поэтому их я берёг. Свою драгоценную сумку отнёс к соседке, она присматривала за квартирой, когда я трудился на далёком и холодном Севере, за её заботу я ей доплачивал. Ей сказал:
  - Вот, покидаю Вас, переезжаю на Север, там буду доживать свой век. Квартиру свою продаю, поэтому забирайте всё, что есть в этой квартире себе или отдайте нашим соседям мне ничего не нужно, буду всё выбрасывать, освобождая квартиру. Свою сумку я оставлю у Вас до вечера, если можно ...
  
  Она разрешила. Я ушёл, унося в руке спортивную сумку с инвентарём и папкой с документами. Есть такая услуга, которая существовала давно, а сейчас она расцвела в огромный бизнес. Гостиниц в Москве никогда не хватало, если вы не принадлежите к высокопоставленным чиновникам или не имеете знакомых из этой сферы, то номер вам не добыть никогда. А в новой экономической реальности эти номера стоили ещё и баснословных денег, вот и возникла альтернатива, народ сдавал комнаты и квартиры почасово, посуточно, выручая приезжих. По прилёту в Москву, хотя проблемы с жильём у меня не было, я воспользовался этой народной услугой. Предложений было много, но иногда попадаются клиенты со сдвигом, им подходит не каждое предложение. Требуют комнаты или квартиры с видом на Кремль или "белый" дом и так далее. К моему стыду я принадлежал именно к таким клиентам, мне требовалась квартира на Ленинском проспекте в районе определённого номера дома, пришлось попотеть, но нашёл! Не торгуясь, заплатил за пять суток, с хозяйкой договорился, что если съеду раньше, то ключ оставлю на столе в комнате, а входную дверь захлопну. Сейчас я и направлялся на эту квартиру с сумкой в руке. В квартиру зашёл, никого по дороге в подъезде не встретив, хотя встреч не опасался и от них не уклонялся специально. Обычно так и бывает, вот если бы мне нужно было зайти незаметно, то обязательно кого-то бы встретил, закон подлости ...
  Войдя в эту квартиру, сразу занялся делом. Из сумки достал небольшую косметичку и в ванной перед зеркалом немного поработал. Надетый парик с седыми волосами дополнил мой труд, из зеркала на меня смотрел старик с бородой и редкими седыми волосами на голове. Старый свитер, брюки и пыльные туфли создали образ одинокого, неухоженного старика. Сверху этот шедевр моего творчества прикрыли старый плащ, выгоревшая такая же старая шляпа, в руки взял папку с документами на квартиру и отправился на Ленинский проспект в дом ? 40. Там в комнате 232, располагалась фирма по торговле недвижимостью с ласковым названием "Надежда". О шикарной женщине Генеральном директоре этой фирмы и её делах я кое-что знал, эти мои знания содержали два листка, лежавшие в папке под документами. Дошёл до нужного мне дома, поднялся на этаж и вжился в созданный мной образ старика.
  Шаркающей походкой, сгорбившись, натянул на уши шляпу в таком виде вошёл в дверь офиса. Сидевшей за столом девушке объяснил своё дело, она выслушала меня и вежливо ответила:
  - Вам нужно подождать директрису, эти вопросы решает только она. Сейчас попробую связаться с ней ...
  Добрая девушка позвонила директрисе на мобильный телефон, сообщила ей об ожидающем её клиенте и о его деле. Я присел на стул, сделал вид, что задремал. Минут через 15 хлопнула дверью, в офис стремительно вошла красивая, шикарно одетая женщина, запах её дорогих духов наполнил небольшую приёмную. Она лично помогла мне подняться и пройти в свой шикарный кабинет, девушке поручила приготовить кофе и печенье.
  Поддерживаемый ей я вошёл в шикарный кабинет. Полированный стол, кожаная мебель, могли вызвать зависть у любого, но не у старика. Директриса заботливо усадила меня на стул. Сняла дорогое пальто, повесила его в шкаф. Она осталась в платье, мягко облегавшем её фигуру. Это платье с глубоким вырезом давало возможность обозреть атласную кожу и приличную грудь ..., от вида этой красоты оторваться было нелегко. С трудом вспомнил и осознал, что я старик, только после этого смог отвести взгляд от этого великолепия и уставиться на пустую поверхность стола, незаметно сглатывая слюну ...
  
  В дверь постучали, она открылась и в директорский кабинет вошла девушка. На небольшом подносе она принесла две чашечки кофе и вазочку с печеньем. Поставила одну чашечку передо мной, вторую она поставила перед директрисой. Вазочку с печеньем подвинула ко мне.
  Как и каждый уважающий себя старик я макал печенье в кофе, пальцами мочил его там, затем ронял крохи на стол и свою одежду с увлеченьем жевал, издавая звуки, которые прерывал шумом втягиваемого в себя кофе. На лице директрисы застыла гримаса ласковой улыбки. Но долго она такое не выдержала и отвернулась от меня. Выражение её лица мгновенно изменилось, его исказила гримаса отвращения. Наблюдая за её лицом, понял, во мне умер великий актёр! Как минимум второй Станиславский! А может ещё не поздно? Оставил поиск ответа на более позднее время. Я решил не расслабляться, ведь именно сейчас я работал ...
  Отвернувшаяся женщина умело выспрашивала меня о моей семье, об имеющихся родственниках. Дедушка, в моём исполнении был с ней предельно честен, не скрывал ничего. Я поведал ей, что одинок, что никого у меня нет, кроме далёкой родственницы, такой же одинокой старухи, как и я. Она доживала свой век в далёком маленьком селе. Вот я решил продать свою квартиру и переехать к ней. Свой рассказ прервал вопросом:
  - Дочка! Скажи мне денег за мою квартиру на переезд и похороны хватит?
  "Дочка" заверила меня, что она очень постарается мне помочь. Я ей поверил и едва не заплакал от охватившего меня всего благодарности к ней. Об этом ей и сказал, брызгая крошками печенья и слюной ...
  Этот сценарий я взял из жизни, такой один случай её помощи я и разыгрывал. Тогда её дружки помогли одному старику переехать в другой мир. Избавив его от всех хлопот и волнений, просто закопали его тело в лесу. Тогда этой компании не повезло, упокоенный ими старик был одинок, но его опекала семья другого старика, которому в годы войны этот спас жизнь. Старик опекун этого старика был дважды Героем Советского Союза, генерал-полковником в отставке и имел семью. Оба его сына пошли по стопам отца и были генералами ФСБ и МВД, ну а внуки генерала и дети генералов тоже шли по стопам деда и отцов. Они тоже носили звания и погоны, вот поэтому исчезновение первого старика и не прошло не заметно. Под таким контролем оперы рыли землю, а следователи этим делом занимались самые лучшие. Вот они и нашли, и могилу старика, и исполнителей, увы, их не смогли взять живыми, они вроде бы сильно сопротивлялись. С их смертью ниточка, ведущая дальше, и оборвалась ...
  Но причина крылась в том, что старик-генерал похоронил своего спасителя и отстал от сыновей, а у тех своих проблем хватало. Таких исчезнувших стариков по всей стране было много и ими заниматься, разыскивать их? Никому не было нужным. Но наши оперативники, работая по одной группировке, эту цепочку отследили полностью. Увы, это был не наш профиль, поэтому этот материал выбросили, а я подобрал. У меня много чего было именно из таких выброшенных материалов. Зная весь сюжет, я старался от души.
  - Помоги, доченька! Век за тебя молиться буду!
  Просительно прошамкал я и протянул ей папку с документами. Она открыла её и углубилась в документы. В ксерокопии паспорта она посмотрела только прописку или как теперь называют "постоянную регистрацию". Ждал её слов, что нужен сам паспорт, это уже продумал, но этого законного вопроса не последовало. Остальные страницы с моими данными она пропустила. В уме поставил ей целых две двойки. Ведь в ксерокопии был мой год рождения и моя фотография, всё это не соответствовало моему внешнему виду. Поэтому готовился закончить этот спектакль, но она всё пропустила и я ей смотреть остальные документы, лежавшие в папке, не мешал. Что, самое интересное она найдёт в конце папки, был уверен. Ведь сам всё в эту и положил. В ожидании этого момента приготовился. Снял шляпу, бороду, достал сигареты. Одну взял в губы и приготовил зажигалку. Наконец, она дошла до листков в конце папки. Прочла несколько строк, побледнела и подняла глаза на меня. Увидев меня без шляпы и бороды, побледнела ещё больше. Я продолжил нагнетать обстановку, щёлкнула золотая зажигалка, запах дорогого табака поплыл по кабинету. Теперь вместо старика передней ней сидел крепкий мужчина с сигаретой в руке и тяжёлым взглядом. Этот взгляд давил и ломал, она его знала.
  - Ну "доченька", дедушка для раскрутки подходит? Кому будешь звонить?
  И я назвал ей два номера телефонов, её хозяина и подельников.
  - Решай! Чего застыла? Наши люди замучились, слушать тебя и следить за тобой. Как понимаешь я не из внутренних органов и тем более не из твоих конкурентов дружков-бандитов. Свои дела и виновных в суд мы не передаём, действуем по методу твоих дружков. Кончу сейчас тебя и твою девку, закрою ваши бренные останки здесь в шкафу. Твоё тело могут найти уже разложившееся с червячками. Как тебе такая идея?
  И я сильно ущипнул её за шею. От боли она вздрогнула и пришла в себя.
  - Я выполню любой Ваш приказ!
  Взвизгнула она.
  - А у тебя есть выбор?
  Затянулся, выпустив дым кольцами, спросил я. Женщина опала в кресле.
  - Не дрожи! Сейчас отдашь двадцать тысяч долларов. В сейфе не вздумай брать деньги с правого угла. Их можешь взять с собой в другую жизнь. Всучишь Харону за перевозку. Запомни! Квартиру у тебя купит наш человек. Пароль начинаешь говорить ты: "У меня есть квартира на вашу сумму". Его отзыв " Я плачу 25 тысяч с вашими процентами за услуги". Если не обратятся в течение года? Квартиру продавай, кому хочешь. Ксерокопию паспорта после оформления сделки уничтожишь. И смотри! Без внимания тебя не оставим. Нарушишь мой приказ или начнёшь чирикать? Умрёшь! И умрёшь очень плохо и больно.
  Дрожащими руками она открыла сейф, достала и протянула мне указанную сумму. После этого упала в своё кресло и замерла в нём. Я снова превратился в старика, натянув шляпу и прицепив бороду, направился к двери. Открыл её задом, вышёл в приёмную, шаркающей походкой покинул это здание.
  Выйдя из него, направился на снятую квартиру. Через 40 минут из парадного вышёл мужчина со спортивной сумкой в руке и углубился в проходы между домами, возле одного мусорного контейнера он задержался, незаметно осмотрелся и бросил сумку в контейнер. После этого я направился на улицу Вавилова. По дороге в голову лезли разные мысли:
  "Опять играю в игру насчёт судьбы. Пароли, отзывы ..., полный бред. А вдруг кому-то повезёт? Да и эту "добрую фею" хотелось напугать. Как прожить год, каждый день, ожидая визита? Ждать, что решит визитёр в отношении её? Нужно суметь выдержать такое. Пытка, что надо! Я уже становлюсь похожим на Европу и нашу демократию. Осудили на 50 лет? Сиди и жди когда умрёшь. Да, становлюсь очень цивилизованным. Ладно, что сделано, то сделано, пойдём жить дальше".
  Придя в свою квартиру, увидел, что соседи постарались душевно. Она стояла пустая, даже полы протёрли. Молодцы! У соседки я забрал свою ценную сумку. Достал из неё эту тетрадь, пристроился на подоконнике, записал последние события и задумался. Вся моя жизнь, прожитые 54 года вместились в одной тетради. Когда всё это записывал, вспоминал и переживал всю свою жизнь снова. Мне было хорошо и больно не всё проходит бесследно. А вот чем закончить рассказ об этом периоде своей жизни? Не знаю! Ведь по существу отдаю всю эту свою жизнь, со всеми праведными и не праведными делами, с мечтами, с надеждами, сбывшимися и не сбывшимися на суд чужого мнения и суждения. Да на суд ...
  Радует только то, что вынесенный мне приговор я так и не узнаю. Да мне по существу и всё равно!
  Это моя жизнь, мои ошибки и мои преступления. Всё равно ничего не вернуть, не переделать. Как говорил один мудрец:
  "Дважды войти в одну и ту же воду не возможно! Да и не нужно ..."
  Вы знаёте, чьи это слова?
  В голове постоянно всплывают строки прочитанного когда-то стихотворения.
  
   О прошлом не жалею, обо всём ушедшем, не грущу
   Я солнышко встречаю и ветер, и листву.
   Дождь скуку навевает, снег радует глаза
   И я уж не страдаю, что жизнь моя прошла.
   Уже большие дети и внуки уже есть
   Жена уже старуха и возраст наш не счесть.
   Покой земли уж сладок и ивушка родней
   Кто обо мне заплачет? И вспомнит из людей.
   И недруги и други давно уже ушли
   На их могилах маки кроваво расцвели.
   Придёт пора я тоже в их тесный стану строй
   Свою печаль и радость я заберу с собой.
   Прощайте! Вы живые! Не плачьте обо мне
   Живите! Улыбаясь! Как жить хотелось мне!
  
   ............
  
  Это был последний лист. Я перевернул его, закрыл тетрадь. Так закончился рассказ, закончилась жизнь, о которой узнал из этой обычной тетради в неброской клеёнчатой обложке. Теперь я понял! Почему шикарная и вальяжная директриса бледнела и дрожала от моих слов. Слов произнесенных ободранным и никчемным человеком. Почему мне так дёшево досталась эта квартира? Теперь мне стало понятно, для неё я был человеком "оттуда". Богом! Вершителем её жизни ...
  
  Последнее время я стал заходить в церковь. Прожитая жизнь, отказ от Бога не позволяли мне стать лицемером, изображающим неистового верующего. Но я всегда верил, что есть кто-то над нами. Что где-то там есть наш судья и вершитель добрый, справедливый и честный.
  Человек, имени которого я не знаю, был для меня ангелом, посланцем этого вершителя. Ангелом, подарившим мне и моей семье счастье и покой. Может его дела и черны, может он и убийца, судить его я не могу и главное не хочу! Жене и сыну эту тетрадь не покажу и ничего не скажу. Но пока я жив я буду ходить в церковь, и ставить свечу за здравие этого человека. Буду молить Бога о прощении его грехов. Молитв я не знаю, поэтому молиться буду своими словами, словами из моего сердца. Бог простит меня и поймёт, и примет мои просьбы, и мои молитвы. Я буду просить его даровать этому моему неведомому благодетелю прощение и покой души.
  Я простой человек, то же прожил свою жизнь. Могу с сожалением заметить, что описания моей жизни хватило бы листов на десять. Да и читать их было бы не интересно. Рядовая жизнь простого человека ..., в молодости верившего рассуждениям о том, что все дороги для нас открыты, что все пути лежат перед нами.
  А потом ты узнаёшь пословицу:
  "Может ли сын майора стать полковником или генералом?
  Нет! Не может! Ведь у полковника и генерала есть свои сыновья!"
  И эту правду понимаешь, когда жизнь уже прожита, когда всё уже позади. Поезд ушёл! Последний перрон остался далеко, далеко, там за горизонтом, увы, назад уже не повернёшь ...
Оценка: 8.13*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"