Кирьякова Инна : другие произведения.

Медное небо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Анна Виельгурская правит замком Дрозды и Королевством Медных Часов. За три месяца до торжества ее свадьба расстроилась, и теперь родственники предлагают ей целый список безупречных (на первый взгляд) женихов. Ей нужно только выбрать. Требований не так уж много, но, как минимум, будущий муж должен видеть подданных королевы Анны, а видят их не все. Кроме того, время в мире ее подданных не бесконечно, оно уже сейчас как будто утекает сквозь пальцы, это неизбежно. Каков будет конец истории их мира - счастливый или безнадежный - зависит от Анны и жителей Королевства Медных Часов. Книга будет выкладываться на ПродаМане https://prodaman.ru/Inna-kir/books/Mednoye-nebo Полный текст появится на Призрачных Мирах
   Пролог
  
  За три месяца до свадьбы помолвку расторгли.
  "Конечно, - думала Анна, - Казимир очень благородно поступил. Он рассказывает всем и каждому, что я сама порвала с ним и отказалась от свадьбы. Но ведь все и каждый знают, что это - неправда. Сколько он ни говори, что уехал в родовое имение залечивать сердечные раны и повстречал некую добрую и чуткую душу, которая и вылечила его вдребезги разбитое сердце. Чуткая душа, конечно была... к ней он и сбежал".
  Под стенами замка билось о бесформенные прибрежные валуны холодное море, с белой пеной на гребешках волн, похожей на белые кружева на свадебном платье. А замок, когда-то бывший центром и украшением поместья Виельгурских, которое называлось Дрозды, казался неуместен тут.
  Одиночество тут было абсолютным. Две ближайших страны были в невообразимой дали. Королевство Черноводье отделялось от замка океаном. До княжества Дикое Поле пришлось бы пробираться по скалам, потом ехать по степи дня два.
  Дикий берег, северное побережье, безлюдье, разве что летом - рыбаки на бедных лодчонках. Серые бесформенные камни скал, которые напоминают обломки какого-то древнего мира, с бушующими стихиями, наивного, чуждого человеческим сложностям.
  И раздвинувшие себе место под площадку на отвесной скале крепостные стены из красного кирпича, башенки по бокам ворот, в два этажа, с конусообразными рыжевато-коричневыми крышами, напоминающими высокие шляпы. Пара зданий, приспособленных для хозяйственных дел, надстроенный за три пролетевших века, на один или два уровня - это было видно по кирпичной кладке другого цвета. Сам замок - семиэтажный, прямоугольный, с двумя эркерами-башнями по краям, наводил на мысли о практичности прежних хозяев. У окна одной из боковых башен, с восьмого, возвышающегося над черепичной крышей этажа, и стояла Анна-София, правительница Дроздов и Королевства Медных Часов. Самая знаменитая из правительниц всего мира (как минимум небольшая статья о делах Королевства Часов в любой ежедневной газете и серьезная статья в каком-нибудь из аналитических журналов) и самая несчастная женщина во всем мире. Последние две недели, по крайней мере...
  "Она даже не красавица! То есть, совершенно, - возмущенно писала Эрна, подруга детства. - Хочешь, я пришлю тебе ее фото? Из журнала".
  Письмо Эрна отправила магическое, потому прилетело оно в тот же день, в виде бабочки с розовыми крыльями в стразах, совершенно отвратительной. Далось оно только в руки Анне, на фрейлину зашипело.
  "Нет, нелюбопытно", - ответила ей Анна. Письмо отослала тем же способом. Оно взмахнуло острыми крыльями и взмыло в воздух маленьким целеустремленным стрижом.
  "Будь она красавицей, это было бы обидно. То, что Казимир полюбил ее не за внешность, это... еще обиднее".
  Так она думала, но ни с кем, кроме приехавшей на днях тетушки, об этом не говорила. Было невозможно заговорить о несостоявшейся свадьбе хоть с кем-нибудь посторонним. Но тетушка приехала помогать и спасать - ради нее Дрозды перенеслись небольшой город Брахов, интересный, собственно, только тем, что в нем время от времени появлялся замок, отодвигавший в сторону парочку старинных улиц. И тогда жители спальных районов, теснивших старый центр, любовались, отодвигая белье с балконов, лучшей - и временной - своей достопримечательностью. Еще в городе был портал, ради него Дрозды и перемещались. Секретарь Анны, Нарицкий, встретил тетю Беату, ее горничную, ее семь чемоданов, и отвез в замок. Анна обняла тетушку, а потом снова вернула замок к морю, в отшельническое уединение.
  
  - Значит, за год нашей с ним помолвки он не увидел во мне ничего... достойного любви.
  - Прекрати, - заявила тетушка. Они сидели в гостиной, за столиком с маленькими чашечками шоколада и пирожными. - Надо искать дальше, ровным счетом ничего страшного. Одного претендента вычеркиваем, начинаем прицениваться к другим.
  - Нет так это просто, - покачала головой Анна.
  - Да, сердцу не прикажешь, но... - понимающе кивнула Беата.
  - И сердцу... И три условия - ведь он так подходил. В дальнем родстве с одной из королевских семей, значит, дипломатические связи. И по магии. И не главный наследник в своей линии.
  - Разумеется, стать всего лишь принцем-консортом и не править - не всякий на такое согласится. Мужчины вторых ролей не любят, это так.
  - И, наконец, мы должны любить друг друга. Пусть никогда не говорилось, что любовь необходима - это мое условие. Разумеется, я понимаю, что королевские браки не совершаются по любви, слишком много изначальных расчетов - но как минимум, взаимная приязнь и уважение.
  - И у меня уже есть пять кандидатов, - объявила тетушка. Потянулась к дивану и выудила из-под оставленной шали красную папку. - Вот, возьми, тут их портреты и основные сведения. Подумай как следует... час или два... и скажи, с кого начнем. Я не хочу тебя неволить или торопить - но вопрос надо как-то решать, не так ли? Муж - не мышь, сам собой не заведется.
  Анна подумала, что и ее мать, и тетя Беата, в которых проявилась магия нигте, всегда бывали немного ехидными, своенравными. У матушки вообще был скверный характер А в ней самой сильнее магическая линия ильос. Как и в отце - спокойном, добродушном человеке... Но у нее нет выбора, только две эти магические линии из пяти возможных в мире могут дать наследника для управления замком Дрозды и, самое важное, Королевством Часов. И супруги должны принадлежать к разным...
  - Хорошо, дай я посмотрю.
  Анна разложила портреты на столе. Прочитала краткие описания - кто из какого рода, чем может быть полезен королевству - богатством, родством или еще чем-то.
  - Ну, как?
  - Тетя, десять минут только прошло!
  - Да, я понимаю... ну подумай еще немного.
  - Да что можно сказать по картинкам? Ну, все они вроде неплохи. И я уверена, что, раз уж они согласились предварительно... Ведь так?
  - Да, предварительные переговоры проведены, - важно подтвердила тетушка.
  - Значит, видят для себя выгоду и все просчитали. Они будут любезны и милы, но кто знает, каковы они на самом деле?
  - Все до свадьбы ведут себя примерно. Да-да, отсюда и многие проблемы в дальнейшем. Да и я сама, кстати... Увы, все мы хотим казаться лучше, это естественно. И на первых порах даже правильно. Я третий раз замужем, поверь, девочка моя, я знаю, что говорю.
  - Я притворяться не собираюсь. Какая есть.
  Тетя пожала плечами.
  - Ну, это дело твое. Некоторые и в старых девах отлично живут. Одной даже спокойнее. Ну, не вздыхай, не вздыхай. Мы, вся наша семья, тебя на произвол не бросим. Видишь?
  Она вытянула из-за ворота золотую цепочку, выпутала ее из волос, цеплявшихся за замок, и положила на ладонь медальон-сердечко.
  - Красивый.
  - Не в красоте дело, хотя он и в самом деле хорош и стоил недешево... Это - волшебная вещица. Твой лучший советчик и бескорыстный подсказчик. Видишь? Если открыть медальон, вот тут камешки, двенадцать штук по кругу и стрелка. Это... как бы сказать... годы брака. То есть поставишь стрелку на первый камешек - его поведение будет соответствовать первому году после женитьбы. Ну и так далее, до двенадцатого. И очень советую проверять именно по последнему, потому что в первый год многие еще как-то держатся.
  - Тетя Беата, я вам очень благодарна. Я подумаю и отвечу завтра утром. Если бы с Казимиром я все проверила с самого начала... Да, с такой вещицей дело пойдет надежнее и быстрее.
  - Ну... на "быстрее" рассчитывать не советую, правда скорому замужеству не способствует. Но проверять женихов по медальону - не забывай.
  
  
   Часть 1
  "Все, что случается - это зеркало, в коем отражаются потаенные желания, а равным образом страхи, глупость, слабость. В точности таким же образом слагаются новые контуры земного города, не придуманные мной. То, что создал я - это чертеж Города Небесного. Хотя иногда я сомневаюсь, я ли его придумал или всего лишь нарисовал то, что вложил в меня некто более могущественный. Земной город - это всего лишь условность, не город, разумеется, а все, что существует на семи движущихся материках, страны, города - все, до самой крошечной деревушки. И все это, остановившись в положенный час, должно стать отражением Небесного Города. Когда стрелка дойдет до двенадцати, это конец времени". Тадеуш Виельгурский.
  
  Не окончивший курса студент императорского университета, лейтенант кавалерии, вышедший в отставку после трех дней службы, несостоявшийся помощник первого секретаря в столичной судебной канцелярии, так и не доехавший до места, которое ему выхлопотали по протекции, наследник огромного родового имения (и маленькой усадебки Дрозды, перешедшей к нему от троюродной бабушки) Тадеуш Виельгурский придумал и создал Королевство Медных Часов. ("Что потребно для подобного деяния? - рассказывал он потом, когда осуществил полностью замысел, восхищенным слушателям. - Старые походные часы, доставшиеся от прадедушки, стопка магических книг до потолка, усердие, толика чародейного таланта...").
  Его родители терпели, пока он ночами и днями сидел над стопками исписанных листов, планов, расчетов. Они сдерживались до поры до времени и не требовали от него вернуться к обычной жизни, когда он ночи проводил в размышлениях о делах государственных (благо, его подданные никому не докучали), а утром, едва придя в себя после короткого сна, с красными от усталости глазами снова управлял, изменял законы Королевства, карал, миловал... Вычислял, предугадывал, обращался то к магии, то тяжелым томам хроники императорских деяний.
  Но всему же есть предел, рассуждала родня. Есть дела семейные, есть карьера. Есть обязанности, наконец! Спор за спором, ссора за ссорой - и в одну ночь, когда лил беспросветный дождь и молнии раскалывали небо, Тадеуш Виельгурский ушел из дома. Покидал в дорожную сумку книги, записи, забрал своих подданных (просто положил в карман камзола) и хлопнул дверью...
  
  На следующее утро когда Анна спустилась к завтраку, тетя Беата уже ее ждала в гостиной, раскладывая пасьянс. На столе блестел кофейник, на тарелках были разложены оладьи, гренки, рассыпчатый творог.
  Анна пила горячий кофе, посматривал на огонь в камине - здесь было холодно, как обычно (в тех краях, куда она предпочитала перемещать замок) бывало зимой. Тетя Беата решила "развеселить девочку" и принялась рассказывать какие-то сплетни из светской жизни, несколько, правда, однотипные - кто на ком женился, кто развелся, кто застал свою половину с любовником (или, соответственно, с любовницей). Анна отвечала с рассеянной улыбкой и снова погружалась в мысли. Наконец, тетушка спросила о чем, собственно, племянница задумалась.
  - Да знаешь, тетя, заглянула сегодня в один университет в нашем королевстве, - Анна подцепила вилкой ломтик копченой рыбы и тут же забыла про него.
  Тетя Беата потянулась за блюдом с сырами - чтобы скрыть понимающую улыбку и Анна не подумала бы, что посмеиваются над ней.
  - Ну-ну, сразу вспомнилась сестра, когда она выходила после того, как позанимается делами Королевства и начинала рассказывать то об одном, то о другом.
  - Ну вот... там сейчас зима, студенты, как дети, в снежки играют. И я заглянула на экзамен по философии. Одному студенту досталось отвечать... я не помню, как это называется, знаете, когда человек не верит, что мир реален, и считает, что все вокруг только его представление.
  - Ну да, ну да, - сказала тетя Беата. - Знаем такое... и что же?
  - И, как я поняла, их профессор и был философом подобного направления. А студент скверно подготовился, путался. И профессор, конечно, погнал его с экзамена и начал стыдить, вот мол, чем ты занимался весь семестр. А студент ему говорит - если вы меня придумали таким, что я по вашему представлению ничего не выучил, то чем я виноват? Выдумали бы меня отличником, и мне хорошо, и вам проще.
  - По-моему, остроумно. А что профессор?
  - Он сказал, что в его картине мира этот студент - умный, пусть и не без лени, однако все возможности выучить предмет у него есть. Тот ему ответил, что если профессор до конца не знает, чего ждать от того или иного студента или, как он сказал, "возьмем шире - явления", то не вся реальность субъективна - есть и независящие от профессора вещи. А значит, его философия ошибочна.
  - Пошел ва-банк, - понимающе кивнула тетя.
  - От отчаяния, как я понимаю. Потом они немного подискутировали, и профессор все же поставил ему какую-то оценку... едва ли высокую, но студент ушел довольный.
  Анна помолчала немного, снова задумавшись. Затем чуть тряхнула головой, отгоняя какие-то посторонние мысли.
  - Ну, так что же? Ты кого-нибудь выбрала? - спросила тетя. - Обещала подумать.
  Анна кивнула. Выложила на стол фотографию молодого человека, глядящего ясными глазами со снимка и улыбающегося открытой радостной улыбкой.
  - А-а... Петер из Цвикова. Да... я его отца знала прежде. Хороший мальчик. Он тебя на год младше, ну, это пустяки. Я дам знать им. И, думаю, нужно будет съездить к ним погостить. Вообще любого предполагаемого жениха стоит понаблюдать в естественной среде обитания... Но, для начала, пригласим его к нам?
  - Да, сначала к нам. Надо проверить, сможет ли он увидеть Часы. Иначе все бессмысленно. А потом уже я поезду в Цвиков, если все пройдет благополучно и если он мне понравится.
  - А какие там горы... - тетушка мечтательно прикрыла веки.
  - Возможно... но какая разница, ведь он все равно должен будет переехать?
  - Ну, в гости ездить туда придется, хоть изредка. Лучше уж в приятное место. И Цвиков хорош, такой старинный город... знаешь, эти улочки, затейливые вывески... уютный такой городок...
  После завтрака тетя Беата принесла племяннице энциклопедию родословных, с листком, заложенным на странице Цвиковских.
  Ветвистое фамильное дерево, золотые витиеватые буквы. Пять поколений назад они уже были в родстве с Виельгурскими, хотя кто из наиболее знатных семей - не был? Двоюродная пра-пра-прабабушка нынешнего графа Цвиковского была замужем за братом тогдашнего правителя королевства.
  Анна посидела несколько минут, разбирая затейливые надписи. Неожиданно поняла, что вникать совершенно не хочется. Почему же, удивилась она самой себе? Да, конечно... она вспомнила, как вот так же изучала родословную Казимира, радовалась, когда видела среди его родни знакомых или друзей своей семьи. Как бывала у него в гостях и говорила с его бабушкой о старых временах, со старшим братом - о тонкостях дипломатии. И родители его очень ей нравились. Нет, нельзя прикипать душой, даже самую малость, пусть сначала все определиться. Анна вспомнила о письме матери Казимира, его тоне, огорченном и виноватом... Рано мечтать о чудесном городке, горах и полезных связях.
  Стучали в дверь - негромко и настойчиво. Наверняка Нарицкий. Ну да, естественно, он... Принес пачку писем, газеты, журналы - все это пересылалось из наиболее влиятельных государств. Периодика стран помельче тоже отслеживалась, но получали оттуда почту раз в неделю или реже. Письма - кроме личных. Их обычно читала Анна, а теперь - тетя Беата. Анна была этому рада... не то, чтобы нечастые родственные и дружеские послания ее так уж заботили или отнимали время, но сейчас ее мысли были совсем о другом. И еще все эти выражения сочувствия...
  Письма Нарицкий вскрыл и прикрепил к каждому небольшую записку - о чем письмо. В газетах статьи о Дроздах и Королевстве Часов обвел красным карандашом, просто любопытные - синим. В журналах важные материалы отметил закладкой и приложил к каждому краткий пересказ.
  Нарицкий был педант... Секретарствовать стал при родителях Анны, одновременно занимался безопасностью замка - в той мере, насколько это важно было для неприступной в принципе крепости.
  - Спасибо, положите вот сюда. Есть что-нибудь важное?
  - В газетах - ничего особенного. Два прошения на временный отдых, вот - одна их кухарок и помощник доктора. Конюх докладывает, что кони застоялись - надо бы их выпустить, дать поразмяться, а то на манеже да на манеже. Я передаю его слова, Ваше Величество. лунницы говорят, что осеннюю росу можно собирать еще только три недели, потом будет уже ни к чему не годная.
  - Хорошо, спасибо.
  Нарицкий закрыл за собой дверь. Что ж, тут было славно - у моря, в молчании, в отсутствии многолюдных толп - которые пусть за стенами, но и видны, и слышны... но - пора оставить это место. Нужно подумать о семейных делах и о делах своих замковых подданных (о живших в Королевстве Часов она и без того думала всегда и для них перемещение Дроздов было безразлично).
  Обитатели замка - кроме лунниц - были связаны со своими сюзеренами обычным магическим контрактом, предполагавшим определенные взаимные обязательства. В прежних Дроздах жили три магические семьи, связанные с родом Виельгурских сродной магией и вассальными отношениями. Когда Тадеуш ушел из родительского дома, он отправился в Дрозды. Но отец потребовал или серьезно заняться делами поместья - выращивание ржи, гречихи и льна, покос, заботы по небольшой ткацкой мануфактуре, продажа полотна, зерна, прочего, произведенного в поместье. Или дело делай, или передай управление брату, заявил он.
  - Замок - не отдам! - заявил Тадеуш. И - на изумление всему миру сделал то, что было до того дня возможно только теоретически. Перенес часть местности, отделенную стенами, за два дня хода от поместья. Перенес - как будто и не было ни замка, ни стен, под которыми с одной стороны был обрыв к реке, с другой - деревенька и поля. Крайние дома мирно примостились под замковыми стенами. Как удивились деревенские жители, когда утром повыходили из своих домов и, почесывая затылки, глянули за заборы и увидели, что их ворота теперь выходят прямо к обрыву...
  Все жители предпочли остаться в поместье. Одни лунницы ушли с Тадеушем - легкий, равнодушный народец. Теперь их потомки жили в новых Дроздах, пряли свою серебристую пряжу, учили детей в школе при замке.
  Анна полистала газеты, журналы. Отложила. Стоило бы еще раз пойти к Часам.
  Она поднялась на седьмой, самый верхний этаж замка. Села за стол. В высоких шкафах вдоль стен были книги, тетради... записи не одного поколения правителей и правительниц Королевства Часов. На самом же столе, на гладкой, темной, полированной поверхности лежал лишь один предмет. Медные Часы размером с ладонь. Закрытые крышкой с завитками вензелей и гербом Виельгурских.
  Анна нажала кнопку сбоку часов, крышка неспешно откинулась. Острые тонкие стрелки, часовая на девяти, минутная на двенадцати. Картинка на циферблате - тонкие линии коричнево-охрового или голубого цвета как будто обозначают горы, прожилки рек, моря, аккуратные буковки многочисленных названий теснятся по всей поверхности. Циферблат похож на карту мира... нет, почему "похож"? Это и есть карта маленького мира, скрытого под медной часовой крышкой.
  Этот мир создал Тадеуш Виельгурский. Сам собрал часовой механизм, над скрытыми колесиками нарастил части будущей суши - движущиеся материки. Придумал океан, солнце, поднимающиеся утром из-за рамки циферблата и заходящее вечером обратно и небо с неподвижными созвездиями и луной, водоемы, горы, полезные ископаемые. О видимую еще из-под воды тонкую иголку одного из колесиков уколол палец и отдал Часам каплю крови - и мир задышал, засверкали невидимые днем звезды, покатилось по небосклону солнце, Часы ожили и стали жить как любое живое существо, независимо от создателя. Тадеуш наколдовал и разбросал по суше и под водой крохотные семена тысяч растений. Заселил мир всяческой живностью. И, разумеется, людьми, потому что мир, над которым Тадеуш раздумывал долгими часами, был затеян для них.
  Анна наклонилась над Часами. Часы оставались, как всегда неподвижны, но для нее пространство менялось. Исчез циферблат со стрелками, нарисованные линии стали объемнее, океан дышал, поднимая волны подволяя им падать вниз. Анна смотрела сверху, оттуда, где звезды и облака. Потом дотронулась до одного из облаков, чуть-чуть, до краешка, и полетел снег - большие мягкие хлопья. Она улыбнулась и опустила взгляд ниже, к земле... еще ниже, на один из городов, на площадь перед университетом. Тем же, который разглядывала утром. Продавцы книг и хлеба, те, что торгуют на переносных лотках, принялись поправлять или устанавливать тенты. Дети смеялись и ловили снежинки на варежки. Какая-то лохматая собака открывала пасть и пыталась ухватывать хлопья, щелкала зубами. Снег летел и летел - на университетский шпиль и ограду, на брусчатку площади, на все улицы Старограда и переулки, к реке Бобровке...
  
  Ирма сидела за столом у окна, подперев голову рукой. Раскрытая тетрадь, ручка, стопка учебников. Ирма глядела на мягкие хлопья снега, делать уроки не хотелось, даже казалось немного обидным перестать глядеть на снег, такой пушистый, так чудесно кружащий. Оседающий на ветках, на фонарях, на сломанной лодке, вмерзшей в речной лед.
  - Мечтаешь?
  Селина поставила перед сестрой чашку чая, облачко ароматного дыма поднималось над ней.
  - Я сейчас, сейчас...
  Ирма опустила взгляд в учебник, отыскивая потерянный абзац. О чем там шла речь, она, как выяснилось, вообще забыла.
  Селина снова зашла, уже в пальто и шляпке.
  - Ну как? - придерживая неширокие поля шляпки, повернулась вокруг себя.
  - Да, - со знанием дела кивнула Ирма. - Стиль ретро... красиво.
  Старшая сестра повесила сумочку на плечо и послала младшей воздушный поцелуй.
  - Все, пока, я зайду в наш магазин, потом еще кое-куда. Если Ник вернется, скажи, чтобы ел суп.
  - Хорошо.
  - Лучше сама погрей ему... а пирог будет вечером.
  - И тесто ты поставила уже? - оживилась Ирма.
  - Да-да.
  - А Ник к Августину ушел? Ну, тогда он придет неголодный.
  - Может быть. Я убежала!
  И Селина скользнула в приоткрытую дверь.
  
  Ирма подошла к окошку и оперлась ладонями о холодный подоконник. По тротуару, затаптывая только выпавший снег, шли девушки с сумочками через плечо, многие с длинными волосами, рассыпавшимися по плечам из под вязаных шапочек, с зацепившимися за пряди пушистыми хлопьями. Молодые люди студенческого вида с рюкзачками на спине, пожилые домохозяйки, тянущие тележки на колесиках с покупками.
   Ирма задернула прозрачный тюль и отправилась по пустой квартире. Зашла на кухню. Приложила руку к теплым печным кирпичам, постояла, греясь. Понюхала сладковато пахнущее тесто, медленно ползущее к краю кастрюли. Почесала за ухом спящего на батарее кота.
  Вернулась в комнату, полистала толстую тетрадь с потрепанными углами. Картинки - карандашные, акварельные и вырезанные из журналов. "Секретики", завернутые в треугольником сложенную страницу - стих, признание, необычайно остроумная надпись "тут ничего нет".
  Побрела в гостиную и открыла крышку пианино. Не садясь, наиграла одним пальцем короткую мелодию, потом другую... побежала в прихожую, стащила с верхней полки шкафа старый палантин Селины, который та иногда носила осенью и весной. Обернула его вокруг шеи, закинула конец через плечо, представляя, что это - изысканное боа. И снова заиграла, напевая на пол-октавы ниже, чем обычно, низким, интригующим, как ей казалось, голосом.
  - Звезда нашего кабаре, Ирма Лодзак.
  Она благосклонно улыбнулась несуществующей публике и продолжала петь увереннее и громче. Затем раскланялась, снисходительно принимая овации и цветы. Изящно оперлась рукой о комод, опустив локоть рядом с белоснежной вышитой салфеткой. Взяла со стола ручку и, небрежно закинув голову, поднесла к губам. Ручка была в длину сигареты с мундштуком, и Ирма неспешно выпускала невидимые колечки дыма.
  
  Ник Лодзак шагал по промерзлой дороге, оставляя следы на свежевыпавшем снегу. Он поднимался в гору, к монастырю, и высокое белое здание храма со шпилем, целящим прямо в небо, становилось все ближе, серые перины туч нависали, почти задевая иглу стального шпиля. Вошел в ворота вместе с редкими паломниками. Редкими - оттого, что в будние дни экскурсий тут было мало, а до вечерней службы оставалось еще несколько часов. Ник зашел в храм, прочитал короткую молитву (сегодня он был не в молитвенном настроении). Потом неспешным шагом направился к братскому корпусу, зданию старинному, массивному, с галереями и арками. Заходить туда мирянам не то, чтобы настрого не разрешалось, но не приветствовалось. Ник остановился поодаль, рассеянно оглядывая присыпанные снежком туи, какой-то кустарник с мелкими листочками, газоны с пожухлой травой. Он выжидал момент, чтобы юркнуть в дверь главного входа.
  Августин, послушник, крался по коридору. Освещенные пространства он перебегал на цыпочках, по темным шел, стараясь слиться с колеблющимися около стен тенями. Электрические лампы, сделанные в виде факелов, освещали каменный истертый пол.
  - Кто-то шебуршится возле кладовой, - послышался издали настороженный голос. Стены отразили его гулким эхом и отправили звук гулять вдоль по коридору вместе со сквозняками.
  - Мышь, - ответил второй равнодушно.
  Звук шагов и голосов становился тише - уходят.
  - Но там что-то звякнуло, разве мышь может...
  - Сквозняк стукнул рамой. Оставьте, брат Целестин.
  Ушли. Августин пошарил в широких карманах рясы - вот ведь слух, и звякнуло-то еле-еле. Нет, ничего не разбилось. Пригнувшись и прислушиваясь, осторожно отправился дальше.
  Одна из теней - послушнику показалось, что это тень факела шевелится от сквозняка - отслоилась от стены и помахала Августину рукой.
  - Я тут, - сдавленно прошептала тень.
  - Тихо, тихо, - испуганно замахал ладонью Августин.
  Он вытянул из кармана ключ от кельи и, озираясь, провернул его в замке. Впустил Ника и быстро зашел сам. Щелкнул выключателем. Желтая лампа в простеньком абажуре осветила келейку с каменными стенами, маленькое окошко. Перед окошком на подоконнике, образованном толщей стены, лежала стопка книг, потрепанная тетрадка.
  Августин запер дверь и выставил на стол бутылку белого игристого староградского. Ник вытащил из рюкзачка сверток с чуть подостывшей жареной колбасой, пакетик соуса, нарезанный ржаной хлеб. Пальто перекинул через спинку стула. Единственного - Августин сел на кровать.
  - С завершением сессии, друг!
  Ник важно кивнул в ответ.
  
  Селина вышла из серого неприметного здания. Оно хоть и находилось почти на главной площади, но, в отличие от прочих центральных достопримечательностей Старограда, было выстроено лет семьдесят-сто назад без особой фантазии - очевидно, в нем располагались торговые фирмы и деловые конторы.
  Заглянула в сумочку - дамскую, изящную, но довольно объемную. По крайней мере, в ней умещались перчатки, несколько мягких упаковок кошачьего корма, книга в дорогу, толстая тетрадь, расческа, кошелек. Селина постояла несколько секунд, вытащила тетрадь, закусив губу, посмотрела на нее... встряхнула головой, отгоняя какие-то мысли - видимо, невеселые, потому что брови хмурились, между ними виднелась морщинка, пока совсем тонкая, скорее, только еще намек на будущую морщинку, и все же... Но она заставила себя смотреть спокойно, так что ни следа огорчения или разочарования больше не нельзя было заметить.
  Селина обежала взглядом площадь, тихую под падающим снегом, серую от ранних сумерек, с многочисленными брусчатыми переулочками, расходившимися от нее в разные стороны. Поглядела было на стоянку такси, потом чуть заметно качнула головой и отправилась к остановке трамвая.
  В трамвае было тесно, душно и одновременно холодно. Селина заплатила кондуктору и стала смотреть в окно - в небольшой клочок оконного пространства между плечами и головами, где убегали назад дома, фонари, вывески. Селина думала о том, что одна небольшая дверца в другую, более интересную жизнь, очень ненадежная дверца... но но где найдешь лучшую? - закрыта. Напрасно она надеялась на толстую тетрадь.
  Еще она думала, что пространство ее жизни сужается. Лавка канцелярских товаров, кухня, интересы брата и сестры. И это все, а дальше станет еще меньше. Год назад Августин ушел в монастырь, перестал у них бывать, как раньше, почти каждый день. Хотя он - всего лишь друг и сосед, не родственник, но стал как родной. Старше Ника на два года, вечно в каких-то старых курточках или поношенных пальто со слишком короткими рукавами. Понятно, что тетке он тоже не слишком был нужен, она думала, как своих бы прокормить и присмотреть. Он был сирота. Как и у Лодзаков, родители умерли десять лет назад во время эпидемии. Ирме тогда недавно исполнился год - ну, это и к лучшему, она и не помнила родителей. Нику было восемь, и он уже все понимал и переживал... А самой Селине тогда исполнилось семнадцать, и запомнила она о том самом первом времени после похорон только бесконечные хлопоты - о том, чтобы младших отдали ей в опеку, о том, как не забросить лавку - чем иначе кормиться? Ей казалось, что она отлично понимает свое положение. А теперь кажется - нет, ничего она не понимала.
  Ни учебы, ни семьи. Но раньше думалось - как много дел, как разнообразна жизнь, дети, их друзья и подруги, школа... А Ник с этого года студент, и его толком и не видно целыми днями. Ирма... Несколько лет, выйдет замуж и она. И что останется ей самой?
  Хорошо, сказала она сама себе. Останется кот, будет новая толстая тетрадь. А у Ирмы и Ника появятся семьи, дети, и она станет приглашать их к себе в гости. И все, в конце концов, будет прекрасно.
  
  Вечером Ирма стояла у окна с куском мясного пирога. Ник позвонил, сказал, что придет к восьми, но они не выдержали и сели ужинать чуть раньше. Сладкий пирог, впрочем, Селина резать не стала, сказала, что надо оставить хоть что-то для торжественного отмечания. Вот и ждали Ника - это же его праздник, конец сессии. Вот и он. Рюкзачок за спиной, снежинки на шапке, на темных волосах челки. Прошел мимо катка, не выдержал, разбежался и проехал, размахивая руками. Ловок!
  Ирма заметила, что у соседнего подъезда стоит Ханна. Тоже смотрит на Ника, как он хорош в золотом свете фонаря, под пушистым медленным снегом. Лицо у Ханны круглое и доброе, и глядит она грустно... ну, да что делать. Ник - это Ник, умница, всеобщий любимец. Он не для нее.
  В дверях повернулся ключ, послышался голос Ника, стук каблуков - он сбивал налипший снег. Селина спросила, выглянув с кухни:
  - Ну, как поживает Августин? Ты голодный? Хочешь чай и мясной пирог?
  Она, пытаясь делать несколько дел сразу - ставить чайник на огонь, мешать в кастрюле что-то очень вкусно пахнущее, ставить оставшуюся от их с Ирмой ужина посуду в таз с горячей водой. Ирма выглянула из комнаты и помахала Нику, тот обнял ее и поцеловал в макушку.
  - Не очень голодный, я поел. Но чай с пирогом буду. А Августин - отлично, - рассказывал Ник. - Мы с ним немного отметили конец моей сессии, поговорили о том, о сем. Он читает сейчас Стефана Тарносского. Ну, знаешь, о монастырской жизни, о том, что это - как второе рождение для человека.
  - Да? - спросила Селина. Она наливала ему чай, на тарелке перед Ником лежал щедрый кусок пирога, пахнущего сладковатым тестом и мясом с приправами. Едва налила чай, пришлось кидаться к супу: тот решительно лез из кастрюли, сбрасывая крышку. И сползший с батареи кот потребовал свою долю в наступившем пиршестве.
  - Но это - допустим. Ух, как вкусно!
  - Мне приятно слышать, я над ним долго колдовала.
  - А еще он полагает, что самый верный путь самосовершенствования - молчание, молитвы и уединение. Ну, он был отшельником, если ты знаешь. Любопытная идея, но я не согласен.
  Селина внимательно слушала рассуждения Ника, стоя вполоборота, то наливая мыльную воду в таз с посудой, то поглядывая на кастрюлю и на вновь закипающий чайник.
  - Тебе подлить чайку?
  - Да-да, так вот...
  Ирма тоже пришла послушать про отшельников и потянулась к пирогу. Селина поставила перед ней чашку.
  Потом огорченно вздохнула, оглядела кухонный пол и взяла метлу.
  - Ну откуда столько пыли, просто не понимаю. Уголь или сажа... Как будто не подметала неделю.
  - А ты не подметала неделю? - заинтересовался Ник.
  - Да нет, вот только после обеда. И что с этим поделать, даже не знаю.
  Ирма задумалась, так и застыла с надкушенным куском пирога.
  - Можно наш вентилятор, который от жары, поставить на пол. Он будет сдувать всю пыль в один угол. А оттуда уже проще выметать.
  Ник тоже поразмыслил немного.
  - Я думаю, это пустяки, о которых не надо слишком много хлопотать. Жить нам пыль не мешает и думать о важном - тоже. Подметать время от времени, а если наберется пыль, то относиться к этому философски.
  - Вот видишь, целых два предложения! - сказала Ирма радостно. - Какое тебе больше нравится?
  Селина засмеялась.
  - Ты чего? - спросила Ирма.
  - Я надеялась, что вы предложите мести полы по очереди. Но, видимо, этот логический ход для вас оказался сложен!
  - А-а... - переглянулись младшие брат с сестрой.
  Но вот несколько быстрых и ловких движений - и уже нет ни мусора, ни метлы, а старшая сестра наливает себе чай и и садится за стол.
  
  Тетушка написала графу Цвиковскому, приглашая его семейство погостить день-другой. Конечно, никаких намеков на будущую свадьбу не не было и быть не могло, но смысл приглашения был очевиден. Ответ получили тем же вечером. Граф писал, что жена и второй сын, Петер, будут рады принять приглашение, он же пока, увы, слишком занят. Но будет счастлив принять госпожу Виельгурскую... и так далее...
  - Когда они приедут? Замок перенесем поближе к ним? - спросила Анна.
  Тетушка помотала головой.
  - Лучше всего - в Кромль. Я им предлагала еще ближе - отказались. Они отправятся сначала порталом, дальше - скорым поездом, а если переносить, там самое близкое - все равно полдня езды, да еще на автомобиле. Поездом дольше, но комфортнее. Приедут через три дня.
  Она фыркнула.
  - Знаю, почему тянут, небось, Агнессе нужно накупить новых нарядов, сделать какую-нибудь сногсшибательную прическу. Как еще они не неделю себе на подготовку взяли! Кстати... - она чуть нахмурилась. - Смех смехом, а и тебе тоже не помешает что-нибудь новенькое. Да и прическа...
  Анна прикрыла глаза, размышляя.
  - Хорошо, сделаем так... Переедем в Кромль, закупим кое-что. Прическа? Подумаю... Но слишком уж суетиться не стану.
  - Кто же говорит, просто произвести впечатление... Кстати, сегодня написал Бенедикт. Он хочет приехать, ты не против ведь?
  - Бенедикт? А когда?
  - Завтра днем.
  - Не против, разумеется. Я ведь его почти год не видела. Тогда пусть берет портал в Кромль. Встретим его, потом съездим за нарядами.
  - Прекрасно, встретимся с ним в Кромле.
  Бенедикт - троюродный брат Анны, из захудалой ветви Виельгурских. Впрочем, быть хотя бы косвенно причастным к королевскому (и чародейскому) роду - удача в жизненной лотерее. Бенедикт - один из исследователей мира Часов. Анна с детства помнила - приезжал, читал книги, взятые из Королевства - и беллетристику, и философию, беседовал с ее родителями. Написал сам несколько книг о Королевстве. Анна очень ценила, что он относился к маленькому миру ее подданных не только исследовательски-любопытствующе, но так осторожно, бережно, уважительно. И еще - Бенедект воспринимал происходящее там как семейное, даже - личное свое дело. Все же он был потомком Тадеуша. Анна нахмурилась - вспомнила, как Эрна глядела на Королевство. Она ей разрешила посмотреть на Часы один раз, другой - и тут ее терпение лопнуло: Эрна (это произошло наутро после празднования Новолетья, и она пришла с бокалом светлого игристого, который был уже не первый) оперлась локтями о стол, схватила карандаш и принялась стучать по медному ободку циферблата:
  - Эй, человечки! Э-эй! Как вы та-а-ам? Человечки-и!
  Мало на белом свете людей, которые могли бы полностью, как о своем личном, необыкновенно важном деле думать о Королевстве Часов. Был Доминик, тоже потомок Тадеуша, исследователь Королевства, друг детства... Но в нынешней, взрослой жизни, уже не то... Анне он казался слишком несерьезным. Эта его шляпа, длинный шарф... Не то рассеянный ученый, не то праздный прожигатель жизни. Была Мария, самая задушевная подруга со школьных времен, но увы, она не видела, что происходит внутри Часов - видела циферблат, стрелки и ничего больше.
  
  - Ну, если мы хотим в Кромль сегодня, чтобы с утра встретить Бенедикта, стоит ли тянуть? Здесь вид великолепный, не спорю, но до чего холодно, а ветер какой!
  - Тогда переместимся сейчас, - решила Анна.
  - Погоди... Я выйду на балкон.
  Анна вышла вместе с тетушкой. Для нее перемещение было делом совершенно заурядным. Любое из двадцати мест на выбор. Хочешь уединения, выбирай - северное море, лес - до самого горизонта лес, зелень, золото, багрянец, долина в предгорье? Столица с музеями, респектабельными торговыми центрами, театрами и маленькими малоизвестными пабами? Четыре на выбор. Нужен портал к брату или другой родне, но без суеты столиц? Это в Брахов или Седмериц. Город-порт, чтобы попутешествовать на корабле? Железная дорога? Есть все. А тетушка, которая с юности не жила в замке и бывала в родовом гнезде наездами, воспринимала, конечно, совсем иначе. "Захватывает дух, - говорила она. - Тебе привычно. А нам, нечастым гостям замка, никогда не надоест".
  Анна закрыла глаза и сосредоточилась, чтобы понять, все ли ее поданные на территории замка и сада. Магический контракт давал ей возможность почувствовать, где они, если они находились не далее, чем в десяти лигах от Дроздов.
  - Всех собрала своих?
  - Да, все тут.
  Анна снова прикрыла глаза и произнесла про себя заклинание.
  Вокруг начало темнеть - сначала так, словно на солнце наплыли облака. Затем стало ясно - не облака, грозовые тучи. Потемнело так, что ничего невозможно было увидеть дальше замкового двора. Солнце горело черным золотом. Что-то клубилось, проносились тени, можно было увидеть или угадать контуры зданий, каких-то предметов.
  - Пирожки полотенцем накрой! На противне у окна остывают, - раздался голос снизу, из кухни. - Вдруг пыль налетит.
  - Не налетит. Перенос - совершенно иной процесс, не как по дороге ехать, - это уже из библиотечного окна с другого этажа.
  - Поучи еще. Тридцать лет тут. Перемещались, знаем.
  - Так пора бы и понимать!
  - Поучи еще...
  Тревожное ржание лошадей. Замирающие вихри, рассеивающиеся тени.
  Затем все стало стихать.
  - Свет можно выключить, прилетели! - это из мастерской.
  За садом, прямо за кустами шиповника, покрытыми оранжевыми и красными плодами, не было больше моря, там возник город. Он окружал крепостные стены, шумел, жил будничной жизнью. Как будто он прятался до того где-то там, за серыми бесприютными скалами, а сейчас подкрался в круговерти и темноте, и вот - высится домами, расчерчивает линии улиц, сигналит автомобильными гудками. Запахло теплым камнем, пылью, кофе и выпечкой из небольших кофеен. Слышался шум автомобилей, дребезжание трамвайных звоночков и множество изумленных голосов. (Когда замок с садом и хозяйственными постройками появлялся, раздвигая пространство вокруг себя и устраиваясь в положенном месте, вокруг - если только замок не перемещался в совершенно безлюдное место - немедленно начинался ажиотаж. Тем более в Кромле.)
  Тадеуш двести двадцать лет назад выбрал здесь удобный уголок за тихим александрианским монастырем. Между монастырем и замком был небольшой, запущенный и заброшенный парк. Тихое, малолюдное место. Но прошло одно-два столетия. Город разросся, окружил монастырь, забрал в камень землю и траву. Теперь это почти центр. Рядом со старым городом, рядом с каскадом торговых современных центров, с Королевским Театром. Площадь переполнена местными жителями, приезжими, экскурсантами, детьми, приехавшими в школьных автобусах в Музей Искусств. Туристы, едва замок появился, восторженно взвыли и схватились за фотоаппараты. Это ведь для обитателей замка за оградой появился город. А для города, напротив - чудесным и, как всегда, неожиданным образом появился замок.
  Обычно ажиотаж спадал через час-другой. А завтра Дрозды снова станут важной, но привычной достопримечательностью. Анна велела подготовить автомобиль к следующему утру.
  
  Наутро, едва Анна с тетушкой сели завтракать, у ворот раздался звон колокольчика.
  - Приехал господин Ольховецкий.
  Анна подумала, что в том году Бенедикт овдовел, и хотя она писала ему, но они еще ни разу не виделись после известия о смерти его жены. Значит, следовало бы сейчас выразить сочувствие. Не сразу, времени прошло много, но навести разговор нужно обязательно.
  Она была рада Бенедикту. Приятно снова увидеть его - усталого после дальней дороги (оказывается, он заезжал еще кое-куда по делам, и до портала там оказалось далеко - тетушка попеняла ему, почему не предупредил пораньше, они бы переместились ближе или перехватили где-нибудь на полпути), немного постаревшего, поглядеть в его умные, понимающие глаза.
  За завтраком разговор шел легкий, о том и о сем, важное началось в "королевской комнате", куда они вдвоем с Бенедиктом поднялись после.
  - Спасибо за книги. Они мне очень пригодились, - он положил стопку книг и журналов на стул около книжного шкафа. - Жаль, что из-за домашних дел не смог приехать раньше.
  - Я знаю. Твоя жена... соболезную.
  Бенедикт молча кивнул, показывая, что слова сочувствия приняты, но говорить он об этом больше не хочет.
  - Ну что ж? Сначала - посмотришь?
  Он снова кивнул и наклонился над Часами.
  - Ты рассказывай, - попросил он Анну. - Что в последнее время нового?
  Анна рассказывала, Бенедикт слушал, разглядывая сверху неспешное движение материков. Было видно - он скучал без этой удивительной картинки, зеленого океана - теплого на экваторе, остывающего по мере удаления от линии, параллельной движению солнца. Он скучал - а Анна вообще не понимала, как без этого можно жить.
  Она видела, куда направлен его взгляд и смотрела вместе с ним. Пустыни, скальные пещеры, редкие рыбачьи деревни Тарноса, маленького материка с небольшой орбитой, почти не отходившего от экватора. Шкадарен... Силения... Лонгальб... Варс...
  - А это что - дирижабль? - Бенедикт показал на движущуюся между ними и землей точку в небе. - Я думал, они отказались от паровых двигателей во всех механизмах и машинах, кроме паровозов. Или тут другой принцип?
  - Да, отказались. И дирижабли они больше не используют, а это - аэролет.
  Они увидели, приблизившись к серебристой точке, сверкающей на солнце, небольшую (Анна подумала. что едва ли больше двух человек вместится туда) летающую машину.
  Ей представился летчик - в каком-нибудь их маломестном смешном аэролете, серебристом и пузатом. Летчик озабоченно выглядывает из окошка, вертит головой, пытается понять, что же там изменилось, в небе, что стало как будто светлее? Облака? Что-то там, за облаками?
  Подумалось - а вдруг они видят все же там, внизу, как убирается преграда между двумя мирами, когда она открывает медную крышку Часов?
  Хотя, конечно, так, обычным зрением, этого не увидишь. Тадеуш писал - другой мир они могут увидеть только духовным зрением.
  Бенедикт смотрел внимательно, приближаясь то один, то другой материк. Один год по времени верхнего мира и сорок лет по календарю нижнего почти прошло с того момента, как он смотрел на Королевство Медных Часов в последний раз. Спрашивал об изменениях, о новых границах стран, изобретениях, уточнял и кое-что советовал.
  - Ну что ж, - сказала Анна, когда поняла, что Бенедикт смог - идя по истории мира семиверстными шагами - прожить с ней эти полвека. - Сейчас достану тебе новые книги.
  - Хорошо.
  Она сосредоточилась, вглядываясь в очертания материков - городов - улиц... Ближе, ближе, ближе... Дребезжит трамвай, сигналит автомобиль на перекрестке. Старый трехэтажный дом и книжный магазинчик на первом этаже.
  Она чувствует запах книг. Старый, пыльных. Новых, еще никем даже не пролистанных. Из подсобного помещения пахнет кофе. Скрипит входная дверь - входят двое студентов, с рюкзачками, один держит черный тубус. Девочка с косичкой в черном берете тянется к книжке с яркими заманчивыми картинками. Пожилая дама рассматривает ту часть прилавка, где выложены любовные романы в мягких обложках.
  В дальнем шкафу - книги по философии, искусству, поэзии. Анна двигалась взглядом вдоль полок и шептала заклинание и названия книг. И вот - стопка из двенадцати копий. Точных копий - пусть даже с опечатками...
  Бенедикт бережно взял с вершины шаткой книжной башни первую, развернул.
  - Что ж... Я тебя оставлю пока.
  Он кивнул, ничего не замечая вокруг себя.
  
  - Ну, идем прямо сейчас? - тетушка сидела в гостиной, неспешно раскладывая карты.
  - Минут через пятнадцать зайду за тобой, - предложила Анна.
  - Кстати... - Тетушка постучала по лежащим веером картам. - Тебе выходит любопытная комбинация. Валеты разных мастей, от двоих, кстати, опасность. Не тебе... впрочем, за одного из валетов все же не поручусь... Кое-где попадаются дамы, но беды от них не вижу, безобидные дамы. Хотя кое-что мне в них сомнительно. Одна вроде как умерла, - тетя Беата присмотрелась повнимательнее к трефовой даме - дама признаков жизни действительно не подавала. - Еще одна тоже, я бы сказала, ни тут, ни там - эта вот бубновая, не спрашивай, как это, я не знаток загробного мира... пока что... И с пиковой, боюсь, нехорошо выйдет...
  - Печально, но, надеюсь, не я виновата?
  - Нет-нет, небеса с тобой, не ты.
  - Тогда зачем ты мне об этом говоришь?
  - Но гадала-то я на твой жизненный путь...
  - Он будет полон опасностей и усеян трупами, я поняла.
  Анна нетерпеливо нахмурилась и вышла. Она терпеть не могла гаданий.
  
  Наконец они собрались, сели на заднее сидение автомобиля. Один охранник ехал в их машине, еще несколько следовали за ними издалека во втором автомобиле. Ворота открылись, автомобиль плавно выехал на площадь.
  Тут, как всегда, площадь оживилась. Туристы загомонили, посетители кофеен повставали, бросив кофе и вазочки с мороженым.
  Щелканье фотоаппаратов. Вспышки, вспышки, вспышки...
  Анна смотрела через затемненные окна и думала: хорошо было бы дождаться ночи, надеть самую заурядную, некоролевскую одежду и погулять по прохладной площади, освещенной белыми лунами фонарей - и разноцветными фонариками над уличными кафе. Она знала несколько таких уютных местечек... Или зайти в торговый комплекс, походить по мостам-переходам, посмотреть на текущие по ночным улицам огни автомобилей, на башни деловых офисов, упрямо и высокомерно нацелившихся в небо... Что ж, не в этот раз.
  Не то, чтобы ей уже приелись окончательно почет и привилегии, связанные с ее положением, но она уже уверилась, что в безвестности и неприметности есть приятные стороны.
  Автомобиль ехал и ехал, сворачивая в переулки, и вот, наконец, они миновали очередную каменную ограду и остановился около железной двери. Один из охранников вышел и нажал на блестящую кнопку звонка. Из динамика что-то негромко спросили. Когда охранник объяснил, кто подъехал, дверь медленно отворилась.
  Анна и тетя Беата прошли маленький дворик, с дорожками, вымощенными брусчаткой, фонтанчиком, высокими тополями. Трехэтажное желтое здание с белой лепниной под старину и жалюзи на окнах.
  Швейцар поклонился, открывая дверь, произнес заклинание перемешения, и лифт, сверкающий зеркалами, поднял их на третий этаж.
  Прохладный воздух, мягкие ковры, свет из невидимых глазам источников.
  Им принесли кофе, сливки и блюдо крохотных печений. Госпожа Ганчева, хозяйка маленького, очень дорогого, закрытого для большинства дома мод, сама вышла к ним. Десяток моделей было предложено - и продемонстрировано девушками-манекенщицами. Анна выбрала два новых платья - к ним тут же принесли на выбор целую гору сумочек, поясов, туфель, каких-то бесчисленных мелочей.
  Тетя тоже кое-что себе присмотрела.
  - Госпожа Анна, позвольте поблагодарить. Вы мне прислали тогда журнал мод, конечно, все устарело, если смотреть по-нашему, но некоторые идеи меня вдохновили!
  Госпожа Ганчева кивнула куда-то за ширмы, вышла модель в длинном платье.
  - Узнаете, не правда ли? Этот ведь их нынешний стиль, Королевстве Часов. Юбки каскадом, тут - пелеринка...
  Анна, из любезности отправившая Ганчевой журнал мод, ничего не узнавала, потому что отсылал, естественно, Нарицкий, а она не полюбопытствовала пролистать.
  - Да, сделано чудесно. Но это уже давно не их нынешний стиль. Лет тридцать как - по нашим меркам.
  - Тридцать! Не понимаю я этого, Ваше Величество, а присылали месяцев восемь назад.
  Анна чуть улыбнулась и встала. Ганчева снова сделала некий еле уловимый жест, три ее помощницы быстро упаковали отобранные вещи, а прочее так же молниеносно унесли - Анна и не заметила, как.
  "Удобно и, самое главное, недолго", - подумала Анна, пока ожидавший их в приемной охранник расплачивался. Две девушки несли за ними покупки.
  Парикмахер, на котором настояла тетя Беата (Анна, поглядев на себя в новых нарядах, подумала, что ей итак хорошо) приехал в Дрозды. Поразмыслив, мастер Радомил не стал менять стрижку, только слегка подровнял Анне ее волосы, чтобы только чуть задевали плечи, и челку.
  - И вот, сударыня, позвольте предложить две чародейные вещицы, новинка, да... Скоро, не сомневаюсь, будут весьма и весьма популярны.
  Протянул ей заколку в форме черно-перламутровой плоской раковины. Приложил к пряди слева, и заколка мягко подняла прядь и закрепила на затылке. Асимметричная прическа удивительно к темным прямым волосам Анны. Вторая заколка была в виде серебряной стрелы. Тетя Беата довольно покивала - ей понравилось, как выглядела племянница.
  
  День прошел в суетных разговорах, обед и вечерний чай в положенное время. Наконец наступил вечер, время отдыха и задушевных разговоров. Тетя Беата отправилась к себе, а Бенедикт и Анна поднялись в ее небольшую гостиную на седьмом этаже башни.
  Анна, устав от шума за окнами замка (ночная жизнь большого города, особенно в центре - всегда шумна и суетна), перенесла замок в тихое местечко. Поле, заросшее высокой, спутанной травой с пышными полуосыпавшимися метелками, песчаный берег реки.
  Анна села на диван, Бенедикт опустился в кресло напротив, явно намереваясь поговорить о чем-то. Одна из лунниц принесла поднос - вино, два высоких бокала, сыр на тарелочке. Поставила на столик и скользнула в дверь, словно облако, на мгновение прошедшее мимо луны.
  Вино было отличным. Анна молчала, ожидая, что Бенедикт начнет разговор первым. Пила небольшими глоточками терпкий, кружащий голову напиток, слушала умиротворяющий стрекотанье цикад в сухой траве и мерный шум волн. Благословенное время. Тишина закатного часа, вино, отдых от всех дневных дел. Анна чувствовала, что ей так спокойно, так хорошо... Если бы Бенедикт погостил подольше. Они каждый день утром занимались бы делами Королевства Часов, обсуждали бы, советовались о разных делах. А вечерами отдыхали бы, как сейчас.
  Бенедикт думал о чем-то, не начиная разговор. Наконец взглянул на Анну:
  - О многом хотелось спросить. С чего начать - не знаю.
  - Начни с чего-нибудь, - предложила Анна.
  - Хорошо... У тебя есть любимчики? Твоя мать вечно выбирала себе семью или несколько, какого-то особенного человека...
  - Есть те, которые интересуют больше - но любимчиками я их не назову. Все одинаковы, обо всех надо заботиться. Да и как выделишь из миллионов?.. То есть, на самом деле... Да, бывает кто-то интереснее прочих. Но я стараюсь никем не заниматься больше, чем остальным.
  - Интереснее прочих... В чем именно?
  - Например, месяц или два назад я заглянула в один дом. Это было в Шкадарене, есть там небольшое местечко, Старгород. Я там часто беру книги, вот и сегодня взяла тебе оттуда. Милое местечко - университет, которому уже четыреста лет, монастырь. И вот я глянула случайно в одно окно. Увидела девушку, та хлопотала на кухне и вдруг, кое-как вытерев испачканные тестом руки, достала из кармана фартука листок и маленький карандаш. Отодвинула деревянную доску с пирожками, пристроила листок на краю стола. Это был такой чудесный порыв вдохновения. С того дня я ее полюбила... У меня копии ее рукописей. Она пишет сказки. Вообще чудесная семья, у нее брат учится в университете, я его недавно видела на экзамене. Еще помню маленькую и очень музыкальную девочку... хотя сейчас она, наверно, уже не маленькая. Но любимчиками их не назову и не выделю их из многих других - в том смысле, что не буду заботиться о них как-то особенно. Так же, как о всех.
  Бенедикт улыбнулся понимающе.
  - Принципиальная! А помнишь ту девушку, Агату Крешевич? Мы год назад переносили на твой семиструнник ее песни. Помнишь, как про нее говорили? В музыке - как рыба в воде, среди людей - как рыба на песке.
  - Да, помню, конечно. Я ее слушаю иногда.
  Анна достала с полки томик в плотной обложке, раскрыла и показала фотографию: памятник из белого мрамора - высокая женщина в свободном платье, напоминающем одеяния древних, с короткой стрижкой, она положила руку на гриф поставленной на землю гитары.
  - Да, похожа... - тихо сказал Бенедикт. - Прекрасная музыка, чудесный голос. Она еще выступает?
  - Умерла лет десять назад по их счету из-за эпидемии.
  Они помолчали, неспешно отпивая из бокалов вино, глоток за глотком, глядя на гаснущий свет и тонкий до прозрачности месяц на еще не потемневшем небе.
  - Тадеуш предполагал - если не дать миру магию, станет быстрее развиваться техника, наука и искусство. Насчет науки - и изобретений, соответственно, никто не спорил. Если же говорить об искусстве - это было неочевидно. Но он снова угадал.
  Бенедикт улыбнулся, он не был пьян, да Анна никогда и не помнила его пьяным, но видно было, что он расслабился, готов прикрыть глаза и просто слушать. Как в компании лучших друзей.
  - Часть творческих сил, которая в нашем мире уходит на магию, у них реализоваться не может. И, значит, должен быть другой выход силам, - сказала Анна.
  - Да. И вот еще - для самого Тадеуша поиск самого себя, познание - это была цель... одна из целей его жизни. Тадеуш считал, что самым важным для них должны быть две вещи. Познание и изменение мира. В любом случае, он их творец - значит, и они таковы же. Каждый по-своему. Поэтому у них - по сравнению с нами - просто расцвет всяческих искусств, философии.
  - В их философии трудно разобраться, столько направлений, школ.
  - Уникальность мира и любого определенного человека доказывает, что существует творец. Тот, кто задумывает, кто делает нечто единичное, особенное, отличное от прочего. Если же нет представления о творящей личности, тогда появляются всякие философские монстры, - Бенедикт мимолетно улыбнулся. - Они видят Вселенную как бесконечность, где элементы вечность за вечностью хаотично складываются в бесчисленные ряды миров, которые так же вечно будут повторяться, вечно, как волны прибоя, возвращаясь и уходя.
  - Но человек не может не сознавать себя и свой мир продуманным и неслучайным.
  - И, долго размышляя над этим и над самими собой, не выведут ли они, в конце концов, Тадеуша на чистую воду? - улыбнулся ей Бенедикт. Анна покачала головой, тоже улыбаясь.
  Ночь спустилась, прохладная, чернильно-черная тихо дышала за окном шумом волн и шуршанием травы - под ногами человека или мягкими лапами зверя.
  - И все мне иногда странно. Особенно задумалась сейчас, когда предполагаю уехать на неделю. Я на всякий случай оставляю помощника всегда, даже если еду на три-четыре дня. Но все же... Почему Тадеуш так легкомысленно распорядился жизнью целого мира, словно подвесил на прочную - но тонкую ниточку. Пропустишь время завода Часов - и все. Погублен целый мир.
  - Ведь и мы так же - можем умереть в любое мгновение. Тадеуш не дал им против нас никакого преимущества. Но, если честно, я считаю, что это по молодости. Да... Будь он моего возраста...
  - Не думаю, - удивленно сказала Анна. - Мне столько же, сколько было ему, когда он создавал Часы, а я понимаю, что он поступил рискованно.
  - Хм... Все люди чувствуют по-разному. А женщины, по крайней мере, в некоторых вопросах, взрослее нас. Тадеуш, полагаю, хотел дать урок нам: помните, как все непрочно. А еще, знаешь? У него тогда не было детей. Я уверен, если бы он был к тому времени женат, защитил бы мир Часов куда надежнее. А так... свою голову не жалко, так и прочих заодно. Молодость.
  
  Тетушка сидела в своей гостиной. Всю комнату освещать не стала, только небольшой огонек подвесила над креслом и столиком. Анна села в кресло напротив тетушкиного. Та налила ей чая, подвинула коробку шоколадных конфет с коньяком и ликером. Сама взяла очередную конфетку из горького шоколада. Анна, поразмыслив, выбрала белую. Надкусила конфету - сладкий вишневый ликер показался обжигающим.
   - Вы с Бенедиктом и утром, и сейчас проговорили довольно долго.
  - Да, у него разнообразные теории... и он дал несколько советов, довольно разумных. По крайней мере, кое-что непременно проверю.
  - Да... да... Старый друг лучше новых двух...
  Анна пристально посмотрела на тетушку. Какие-то новые интонации. Заговорщицки-смущенный тон.
  - Он ведь тоже Виельгурский, и чародейные способности у него сильные. Вижу, тебе с ним интересно, и в делах твоих он мог бы быть хорошим помощником.
  - И?.. Тетя, давайте без обходных маневров.
  - Хм... извини, может быть, это лишнее... или бестактно говорить с тобой об этом. Возможно, ты ты воспринимаешь Бенедикта почти как старшего брата. Но скажу вот что: вы довольно похожи, он исследует Королевство Часов - оно для него, как и для тебя, одна из важнейших в жизни вещей. Пока он был женат, да и ты связана помолвкой, говорить об этом не было смысла. Но сейчас - дело другое. Однако есть одна важная вещь. Тебе известно, что у Бенедикта есть вторая семья? Незаконная, конечно. Уже восемь лет.
  - То есть, он жил на две семьи?!
  - Я не хочу сказать, что именно тут была двойная жизнь. Он помогал, пересылал деньги, а сына - хотя Бенедикт его официально не признал - определил в дорогую частную школу. О разводе речи никогда не было: там вышел бы ужасный мезальянс, и в первой семье у него уже были дети... Понимаю, это некрасиво. Хотя так обыденно...
  Анна молчала несколько секунд. Ничего подобного она предположить не могла. Не то, чтобы совершенно не могла - ее картина мироустройства совершенно не была идиллической. Просто никак не ожидала от Бенедикта. Он казался... правильным. Прямолинейным. Надежным.
  - Он женится во второй раз, я полагаю, - сказала тетя Беата задумчиво.
  - А другая семья?
  - Бросить их непорядочно. Да... Порядочность тоже бывает обузой, неудобной вещью. Но что делать?
  Анна резко мотнула головой.
  - На месте его первой жены я бы просто выгнала его. Разумеется, если там бы продолжалась связь. Не стала бы терпеть.
  - Максимализм - тоже неудобная вещь, - назидательно сказала тетя. - Так бывает в жизни... Я не говорю, что это хорошо! - она предупреждающе подняла руку с зажатой конфетой. - И еще раз - вы были бы неплохой парой. Однако ты должна быть предупреждена. Возможно, там давно все перегорело... Но если вдруг он заговорит о браке, его отношение ко второй семье необходимо прояснить.
  Анна поднялась в свою спальню, полутемную, с готовой постелью, как будто наполненную предчувствем отдыха и сна. Переодеваясь в мягкую сиреневую пижаму, думала о Бенедикте, о том, что она всегда любила его как старшего брата, но и он был женат тогда. Думала о Петере из Цвикова и о других. Будущее было совсем рядом, и перемены были рядом, и от этой неизвестности у нее появилось странное чувство. Как будто она выпила волшебного вина, куда добавили капельку радости, щепотку страха, зернышко ожидания... Она заставила себя успокоиться и закрыла глаза. Завтра тоже будет день. Завтра.
  
  Молодой граф Цвиковский приехал утром (Анна еще до завтрака перенесла замок обратно в Кромль). Он был один, без матери. Видимо, свой приезд он отсрочил на несколько дней не из-за того, что графиня Агнесса хотела поразить всех новыми модами и прической ("Все равно не зря ходили за новыми нарядами", - заявила тетя Беата). Петер выглядел как мальчишка. Чуть встрепанные золотистые волосы (чувствовалась рука дорогого дизайнера), легкие спортивные брюки.
  - Не надевай сразу медальон, - советовала тетушка. - Сравни сейчас и потом.
  В сущности, Анне он всем понравился. Обаятельный, искренний, веселый.
  Внезапной влюбленности, которая ударила бы, словно молния, не случилось. Но им приятно было быть вместе, они вспоминали общих знакомых, две свои давние встречи в детстве. Петер казался весьма неглупым, говорил остроумно, умел слушать. О Королевстве Часов расспрашивал с настоящим, ненаигранным любопытством.
  Часы Петер увидел (Анна вздохнула облегченно), тут же сел за стол и принялся наблюдать. Он был в восторге, задавал бесчисленное количество вопросов и слушал ответы, широко распахнув глаза, удивлялся и снова о чем-то спрашивал... Анна радовалась его любопытству и изумлению. Она старалась прогонять воспоминания о Казимире - как они так же стояли вместе, склонившись над Часами, и он тоже спрашивал, и удивлялся, и вдруг, взглянув на нее, чуть хмурил брови (она вспомнила эту его привычку), как будто разгадывал загадку...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"