Квиргина разбудило солнце. Горячая яркая полоса наискосок подушки. Босиком, зевая, добрел до окна и выглянул. Внутренний дворик был в прохладной тени. Пусто. Плеск фонтана. Служанка из соседнего дома набирает воду. Мозаичные квадратики вокруг фонтана блекло-синие, темно-красные, серые. А где лежит косой луч - ярко-голубые алые и желтые. Квиргин потянулся. Отличный будет денек, ясный. Только что-то мешало и всё портило. Надо вспомнить. Вчера поспорил с братом? Нет, не это. Порвал ремешок на новых сандалиях... Снова пустяки. Квиргин надел штаны до колен и рубашку, похожую на короткую тунику.
Ага, сон. Что же там было... Значит, был стол в какой-то комнате, на полу игрушки валяются. Детская. Главное: шкатулка на столе. Железная, вся в узорах: орнамент чудной, а из него вырастают птицы и звери, цветы и люди. Кто-то открывает крышку, она изнутри - синяя как ясное небо. Внутри целая страна. Города, совершенно крохотные человечки. Квиргин увидел, как дрожит голубая нитка - река, и мельница машет крыльями. Их дом с плоской крышей. Текучее серебро фонтана.
Потом Квиргин оказался в шкатулке. Стены отодвинулись во все стороны света. Крышку захлопнули, и небо, покачнувшись раз-другой, утвердилось сверху от горизонта до горизонта. Кто закрыл шкатулку, было непонятно, Квиргин заметил только два пальца с короткими ногтями.
Мир, как фокусник или торговец-зазывала, раскладывал перед Квиргином множество своих сокровищ. И оказывается, мирок мал, ограничен, сжат железными стенками.
Квиргин вспомнил, что было во сне. Короткий промежуток между сном и явью был таков - шкатулку смахнули со стола, все полетело кувырком: дома, люди - и разбилось о голубую твердь и стены. Потом солнце подманило его к окну, и он было забыл про сон, но что-то тоскливое легло на сердце.
Дом просыпался. В комнате для трапез ставили посуду, кувшины с водою и вином, стукнула дверь - раб пошел через дорогу купить печеного мяса; потом еще раз и еще -принесли молоко и хлеб из пекарни. Вынести теплый хлебный аромат Квиргин не смог и пошел в трапезную комнату. Тополь в окне танцевал под ветром всеми зелено-серебряными листьями, их тени непрерывно двигались на бело-желтом мозаичном полу, на пестро раскрашенной посуде, на ярких изображениях людей и зверей на стенах, застывших с повернутыми вбок головами.
Мать в длинной домашней тунике сидела за столом, служанка расчесывала ей волосы. Другая пыталась причесать сестренку Нииль, но та капризничала и крутила головой. Квиргин отломил кусочек хлеба - корочка хрустнула и уколола палец - и пошел в купальню. Из круглого бассейна вылезал брат, служанка держала для него длинную простыню. Арктус щелкнул Квиргина по затылку, впрочем, не больно. Квиргин на пару минут окунулся в прохладную воду. Потом посидел на краю бассейна, завернувшись в толстую простыню. А вокруг бассейна на стенах плескались в реках и водопадах лесные и речные божки.
- Квиргин, ты что молчишь? - спросила Нииль и шлепнула ложкой по протёртой моркови с фасолью.
- Так. Сон.
Рассказ Квиргина Нииль слушала раскрыв рот, мать - изредка поднимая брови в немного наигранном интересе и ласково поворачивая голову к Толлу, молодому рабу. Их недвусмысленные переглядывания и улыбки злили и сбивали Квиргина. Когда он закончил рассказывать, все немного помолчали, а Нииль, увернувшись от ложки, которую ей пыталась положить в рот служанка, сказала:
-А мне мама сказку рассказывала. Про рыбу.Один рыбак плыл, плыл на лодке и заблудился.
-Ты ешь, ешь.
-Я ем, ем... Видит - большая темная пещера. Ему так показалось, а потом он посмотрел наверх, а это не пещера вовсе, а пасть рыбья. И его туда занесло волной. Рыбак гребет веслами, а его все равно тащит... И вот заглотила его рыба. Плывет он, плывет. Темно там, и рыбой пахнет. А потом светлее стало, потом еще светлее, и вот он увидел целое море, остров и небо. Все как у него дома было. Смотрит - а уже нет никакой пещеры. Даже и непонятно, кто его заглотил. А потом он поговорил с жителями, никто и не поверил, что они в рыбе живут. Рыбак попробовал потом море переплыть, но оно никак не заканчивалось. Так он и остался там жить.
Мать снова рассеянно улыбнулась. Арктус ел, не глядя на прочих, словно и не слышал ничего.
Квиргин проверил, все собрал для занятий или нет, сунул свиток новых стихов Дисция в школьную сумку (ему там нравилось только одно-единственное стихотворение, зато его Квиргин прочел уже несчетное количество раз). Брат заглянул из коридора.
- Что за глупость бродит в твоей голове? Глупость и чушь. Шкатулка!
-Сон, вот и все, - коротко ответил Квиргин. Не хотелось, как вчера, поспорить и поссориться.
-Шкатулку кто-то держит в руках, ведь так? - брат вечно разговаривал вот так, отвечая своим мыслям, а не собеседнику.
-Держит, ну и что?
-Не выдумывай, не надейся на кого-то. И не бойся.
-Я не боюсь. И в сны не верю. Просто хочу понять, что такое мир, каков он, вот и все.
-Есть только то, что есть. Что видишь, что слышишь. Мир прост и устойчив, как широкий крепкий стол. Твердая земля под ногами, пустое небо над головой. Есть люди, зверье, еда и вода. Нет снов и мечтаний - это пар. Никто тебя за руку не держит, сам упадешь - сам встанешь. Или не встанешь, но все-таки сам. Не надейся, но и не бойся,- и брат, не дожидаясь ответа, ушел. Прошуршала занавеска, отделяющая его комнату.
Квиргин, подхватив сумку, крикнул :"Я ушел!" - и открыл дверь на улицу. Жаркое солнце. Высокая черная гора на ясно-голубом полотне неба. Булочники с широкими подносами ходят от дома к дому и продают хлеб. Дети гомонят и бегают во внутренних двориках - там пока еще прохладно. Пестрые фрески богатых домов. Фонтан на перекрестке. Прямая улица через весь город. Слева - торговая площадь, театр, дальше школа. Справа - четыре квартала домов, виноградники, поля и лес. Квиргин решил, что еще успеет немного побродить до занятий.
Пшеницу засеивали ровными квадратами, между ними - расчищенные тропинки. Земля в этих теплых, благословенных краях была удивительная - три щедрых урожая в год. Только на полях и виноградниках рабы трудились помногу, в городе им жилось почти привольно. Бывали они в общественных купальнях, каждую неделю устраивали бдения в честь того или иного божества, ну и разные пирушки, хоть и не такие пышные и шумные, как у богачей... впрочем, ничуть не менее разгульные и бесстыдные.
За желтыми волнами пшеницы виднелись какие-то пестрые шатры. Квиргин тут же свернул туда. На траве сидели, лежали, ели и бегали десятка два людей и зверей. Цирковые актеры переходили из города в город. Квиргин был пару дней назад на их представлении. Зрелище было потрясающее. Гимнасты в костюмах с яркими крыльями почти летали между канатами и кольцами над ареной. Дрессированные кииннисы, разных размеров и мастей, показывали всякие сценки, да такие сложные - дрессировщик, наверно, почти гений. Сейчас киннисы бегали и тявкали где-то в траве. А уж фокусники, жонглеры... чего они только не делали, Квиргин подобного никогда не видел.
Из шатра вышел высокий человек, одетый лучше прочих - наверное, хозяин бродячего цирка.
-Ну, здравствуй! - весело сказал он Квиргину. - Садись, поешь с нами.
Квиргин сел на траву, взял чашу с разбавленным вином. Есть ему не хотелось - ему были ужасно интересны актеры. Вот они ходят из города в город, из селения в селения. Наверно, мир для них не просто большой - он бесконечный. Сколько еще людей, которым можно морочить голову фокусами или восхищать трюками, выманивая деньги.
-О чем задумался, человече? - спросил хозяин. Сам он положил перед собой мясо, хлеб, виноград, творог и ел за троих. Квиргин, глядя на разнообразную снедь, вспомнил отца. Он тоже всегда ел за троих, и вот однажды - умер после пиршественного изобилия.
-Да вот... Вы ведь много лет так путешествуете? И, наверно, видели столько разных мест, совсем не похожих на наши?
-Что, хочешь с нами, а?
-Нет, не хочу, но... немного завидую.
-А уйти страшно, правда? Тут и дом, и мама, и всегда есть мягкая постель и вкусная еда, да и трудиться не надо.
Квиргин промолчал.
-Значит, с нами не хочешь... Оно и к лучшему - не взяли бы. Это я так говорил, подразнить... Ладно, парень, не обижайся. А чего, кстати, не на занятиях?
-Так...
-Гуляешь... Нам, значит, завидуешь... Ты - как та лошадь, что по кругу бегает, да еще жонглера на себе несет? По кругу да по кругу, все одинаково. А мы, решил ты, из круга на прямую дорогу вышли? Нет, парень, все не так. Жизнь - она везде одинакова. Что тут, что там, - он махнул рукой на горизонт. - Еда, сон, работа, починить шатер - чтобы в дождь не протекал, болит зуб, до того городка еще день пути... Идешь вперед, а все - по кругу, по кругу.
-И так у всех и всегда?
-Мир - конечен, вот в чем штука. Но если он где-то заканчивается, то... что-то есть и дальше, так? Если шагнуть за границу? В тех краях, где мы родились (а наша земля очень далеко отсюда, уже не вернемся, если и захотим) есть легенда. Далеко, на краю всей земли, есть стена. Самая простая, из белых камней, по ней ползет плющ и дикий виноград, внизу, где больше тени - мох. За стеной - иной мир, иная жизнь. Стена - до неба и вдоль всего края земли. Обойти - нельзя, перелезть - невозможно. Но кое-где в этой стене есть проломы и разрушения.
-И вы туда идете?
-Да. У нас, видишь ли, не как у других актеров. Они странничают, чтобы заработать на жизнь, а мы зарабатываем, чтобы идти дальше. Вот так.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Потом Квиргин встал, поблагодарил за угощение и побрел прочь. Он размышлял над словами хозяина цирка, но не понимал, стоит ли искать в них какую-то правду... Было жарко. Желтый мяч солнца все катился по голубому небу и замер сейчас над самой головой. В школу идти было уже поздно. И Квиргин пошел в лес.
В лесу было свежо, тихо-тихо тек тоненький ручеек, шевеля кончики наклоненных травинок. Квиргин походил по ручью без сандалий, повесил сумку на дерево и лег животом вниз на траву. Стряхнул муравья, убрал травинки от лица. Черный слепой кротенок зачем-то вылез из норы и свалился в ручей. Он фыркал и захлебывался. Квиргин веткой подтолкнул его к берегу. Крот не то чихнул, не то кашлянул и, радуясь спасенью, пошустрил в траву.
Лесные существа и растения жили, не зная и не желая знать о Квиргине. Перед ним, даже запах щекотал нос, стоял гриб. С толстой ножкой, коричневой шляпкой, прилипшим сухим листом. Квиргин ткнул веткой в гриб. Тот развалился, засыпал серой трухой мох. Так и будет лежать, подумал Квиргин. По крошке исчезать, смешиваться с землей. Шляпка тоже станет землей, и этот остаток ножки. Прорастет мох и трава. А что будет с миром-в-рыбе? Когда рыба перестанет тянуть жабрами воду, дышать, осядет на дно и станет разваливаться, как этот гриб, чтобы напитать какую-то подводную растительность.
Он перевернулся на спину и стал глядеть на небо. Так лежать он мог сколько угодно. Смотреть на редкие облачка, совсем ни о чем не думать. Он любил уйти ото всех и всего, лечь и смотреть в небо. Каждый раз, когда надо было возвращаться, он себе говорил - завтра сюда вернусь. Потом забывал - то дела, то книги, то развлечения. И приходил только через неделю или две. И снова лежал и смотрел, как бесконечно плывут меняющие форму облака по бесконечному небу.
Ветер шелестнул травинами по его лицу. Странный ветер, подумал Квиргин. Не лесом пахнет, а чем-то еще, как будто рекой. Откуда бы? Как будто с какой-то другой стороны.
Он встал. Надо было идти домой, да и уже хотелось есть. Вдруг он заметил чудную компанию.
Человек десять. У всех одежда из хороших, дорогих тканей, но рваная и грязная. Один - видимо, вроде вожака - в центре, прислонился к стволу тополя. Длинные, до плеч, волосы. Все молчали. Кто-то лежал на земле и дремал. Одна парочка обнималась. Трое жевали кисло-сладкие длинные стебли аллиуса, Квиргин его не любил - слишком резкий вкус и, если долго жевать, потом как будто спишь наяву. Вожак кивнул на землю рядом с собой. Квиргин сел, никто не спросил его ни о чем и не посмотрел хоть чуть внимательнее.
-Ну че, как сам? - спросил вожак.
-Хорошо... вроде бы.
Снова молчание. Ветер изменился. Нес уютные и сытые городские запахи - теплый хлеб, корица, вино, мясо на углях. Еще пахло прогретой солнцем травой, аллиусом, бездельем и бессмыслицей. Голубые глаза вожака поймали взгляд Квиргина.
-Ну, валяй, говори, что бродишь тут один, чего ищешь?
Квиргин решился. Рассказал про сон, а потом и про все, что было утром. Вожак наклонился к нему:
- Шкатулка твоя, рыба, стена... Это все - редкостная хрень. Разве в этом правда?
-Не знаю. Наверно, нет. А в чем?
-Сказать? Ну, давай, слушай. Вот ты живешь день за днем, событие за событием. Как будто разворачивается свиток книги, усекаешь? Все заранее про нас известно и записано от рождения.
-У меня есть гороскоп, - пробормотал Квиргин.
-Можешь использовать его при нужде. Ну, если хочешь чего-то другого, понятно, а не того, что за тебя придумали.
-Чего - другого?
-Жить по своим законам, делать то, чего не делают другие. Тогда ты проживешь свою собственную жизнь, какую захочешь, а на ту, которая описана в дурацкой чужой книге.
-Но как?
-Надо выпрыгнуть из обычных условий, не идти по истоптанной колее, ясно? Законы твоей жизни - в тебе.
-И вы нашли их, эти законы?
-Мы ищем, ты же не думаешь, что это так вот просто - выпрыгнуть, выбиться, вырваться? Вот у них там вечером будут состязания, с драками и смертоубийством. Мы туда не ходим и не смотрим. Они целыми часами сидят на пирах - мы это просто презираем. У них там каждый за себя, как хочешь, так и вертись в этой жизни, а мы - все заодно и вместе. Они ничего не хотят - никто, что свободные, что рабы - кроме денег, дорогих вещей, еды. А мы хотим настоящей свободы. Свободы от всех этих...
Он показал куда-то, не то на город, не то на черную гору или на небо. Солнце удлинило его тень, и руки у него на несколько мгновений замерли в жесте непонятном, каком-то молитвенно-угрожающем. Вожак вдруг презрительно оскалился и, переменив положение рук с чересчур картинного, сложил кукиш.
-А если хочешь услышать то же самое, но по-ученому, найди Теулина, жреца. Он мне объяснил все это. Скажи, что тебя прислал Гварр, и он с тобой поговорит.
Храм стоял на площади, на перекрестье двух главных улиц, всегда многолюдных, которые от зари до зари истаптывали торговцы, погонщики, жрецы, девки, чиновники, актеры. Квиргин постоял перед главным входом, перед семью статуями богов и богинь. По-прежнему припекало, только над горой висело темное облачко, наверно, предвестье ночного дождя.
- Кого тебе? - высунулся из боковой двери некто, взъерошенный и сонный, то ли слуга, то ли какой-то помощник жреца.
- Теулина.
- Он у себя дома. Его дом - второй после общественных купален, перед поворотом к скотобойне.
На стене следующего дома был нарисован человечек-указатель, делавший в сторону купален непристойный жест. Квиргина остановил пекарь-разносчик.
- Хлеб горячий, масло впридачу. Вкуснее нет - всего пара монет.
Квиргин купил лепешку, смазанную смесью оливкового масла с орехами. Торговец дал ему сдачу с серебряной монеты. Масло потекло на руки, хорошо, около дома Теулина можно было ополоснуть руки. Над каменной чашей скалилась морда Нухга - демона лихорадки - а его носом был кран. Квиргин обтер руки о штанины и постучал в дверь.
- Что тебе интересно? Богословские вопросы или наука? - Теулин вытянул из шкафа с десяток свитков. - Что именно ты ищешь?
- Просто хочу знать правду.
- Ну... - Теулин усмехнулся. - Опять же возникает вопрос - о чем именно? И почему ищешь ее у меня?
- А вы знаете Гварра?
- Знаю. Но если ты с ним беседовал, то замечу тебе - он совершенно не понял того, что я ему говорил.
- Скажите мне. Может быть, я смогу понять?
- Если тебя волнует вопрос мироустройства, что ж... Нами правят семь богов и богинь. Разумеется, это благочестивая метафора. Семь главных планет, а наша жизнь - проекция их движения. Впрочем, сами планеты движутся не своей властью, они скорее актеры, даже так - куклы, надетые на руку не видимым нам актерам.
- Кто же тогда актеры, которые играют ими?
- Наверно, как в обычном театре. Кто там берет то одну, то другую куклу, переставляет декорации, стучит в медные тарелки, чтобы изобразить гром? Какие-нибудь не слишком усердные рабы - если судить по довольно убогим представлениям, которые дают на главной площади по праздникам и по нашему несовершенному миру.
-Но ведь у них тоже есть хозяин? - Квиргин совершенно не понимал, что же, в конце концов, хочет сказать Теулин.
- Управление и подчинение, причины и следствия. Сколько ни добивайся увидеть иное, ты будешь просто подниматься с одной ступеньки на другую, но с более верхней ты увидишь все одно и то же. Чтобы увидеть что-то совершенно другое, надо сойти с лестницы, понимаешь?
- Как?
- Сделать усилие, не мысленное, а, скажем так, духовное.
- Гварр так и сказал - сделай что-то особенное, выбивающееся из ряда...
- Ну да. Это он так понял. Надень рванину, объешься аллиусом и валяйся под деревом целый день. Не сильно он отличается от упившегося раба, уснувшего в трапезной комнате, пока хозяева не вернулись... Я ему сказал: изменись сам - и изменится все вокруг тебя. Читай книги, размышляй, попытайся проникнуть в смысл религиозных таинств - символы и аллегории скрывают иногда подлинное знание. Ты выберешься из бесконечного повтора заданных другими событий и явлений. Но как он это понял, о боги, знал бы я, и тратить время на него не стал бы.
- Но ведь вокруг все останется таким же?
- Конечно. Но тебе-то это никак не помешает увидеть другие стороны нашей жизни.
Теулин протянул ему свиток, запрятанный в кожаный футляр. На футляре были вытиснены и раскрашены звезды, и луна, и солнце, и еще всяческие непонятные Квиргиу значки.
- Возьмешь?
- Я... наверно, в другой раз.
Теулин не настаивал.
Квиргин поглядел на солнце- золотой мячик катился к западу - и направился домой.
- Где твоя школьная сумка? Почему ты так поздно?
- Ма, я не был в школе.
- Почему? Где же ты был?
- Я прогулял. Был в лесу. Я там и сумку забыл.
- Бессовестный! Мы для этого за тебя платим такие деньги?
- Прости, я завтра обязательно пойду. Я ведь почти никогда не прогуливаю... И очень хочу есть.
- Бедняжка! Иди скорее. Айта, накрой на стол, быстро и закрой окна, кажется, будет гроза.
- Госпожа, такая огромная черная туча!
- Закрывайте живее окна, Айта, где Нииль?
- Ее привели с улицы.
- О боги, что с твоей одеждой? Ты что, возилась в куче угля? Лиция, ты куда смотрела?
- Мама, это грязный дождь пошел с неба.
- Что ты выдумываешь? Лиция, немедленно выкупай ее и дай чистую одежду.
- Мама, но это правда был грязный дождь, и он был сухой!
Квиргин встал и пошел к двери.
- Ма, я сбегаю за сумкой.
- Только обязательно возьми накидку.
Квиргин выскочил на улицу. С неба в самом деле сыпалась какая-то черная гадость. В воздухе пахло чем-то горьким. Он спрятал голову и плечи под накидкой и понесся к лесу что было сил. Если не глазеть по сторонам, то до сумки со свитком Дисция и обратно - четверть часа, не больше.
Желтая утром, а сейчас покрытая серыми хлопьями пшеница. Виноградники. Вот и лес. Что-то сильно стукнуло Квиргина по плечу, потом ударило в висок, и он без сознания упал лицом вниз.
Он не мог видеть и слышать, что сейчас делалось в его доме и в городе. А было вот что.
Арктус вбежал в дом.
- Надо немедленно уходить. Собирайтесь! Над городом туча, из нее сыплется пепел. Скоро невозможно будет дышать.
Началась суматоха.
-Госпожа, мы не сможем идти! С неба падают камни!
По крыше заколотили неравномерной дробью сильные удары. В одном месте пробило черепицу, и в комнату упал камень. Камень был обычный, серый и шершавый, такие валяются на земле, но этот упал из тучи.
- Где Толл?
- Вы ведь отпустили его посмотреть состязания, госпожа...
- Может быть, он догадается убежать и укрыться в каком-нибудь здании, - робко сказала одна из служанок.
-Надо спрятаться в подвале, там узкие окна, и не набьется много пепла, - приказал Арктус. Слуги заметались, брали одеяла - завесить окна, кувшины с водой. Уже открывали круглую крышку к лестнице вниз. Неожиданно пол затрясся под ногами, посуда полетела на пол, с крыши свалилось несколько черепиц.
- Неужели землетрясение? Да что же такое это творится! Арктус, что же нам делать? - закричала мать.
Арктус несколько мгновений стоял неподвижно среди сотрясающейся комнаты. Наконец он решился:
- Мы уйдем. Будем укрываться одеялами от камней, Нииль я возьму на руки. Поднимемся к соседнему городу.
- Но Арктус, камни!
- Здесь мы не спасемся, если на нас рухнет крыша, если пепел повалит сильнее... Там тоже опасно, но может быть, удастся убежать.
-Но надо же собрать вещи! И кого мы здесь оставим, чтобы дом не разграбили? Лиция, останешься ты. Арктус, где же Квиргин?
-Надо идти быстрее. Будем медлить - все погибнем. Мы не можем сейчас его искать. Лиция, когда Квиргин придет, пусть бежит за нами. Ничего не берите, скорее...
Снова тащили одеяла и накидки, мать все равно, несмотря на спешку, увязывала в какой-то узел золотые монеты и драгоценности. Камнепад почти утих, и все выбежали из дома.
А там, в лесу, Квиргин очнулся, сел, потер лоб... Он еле встал - все тело было будто побито камнями... Да так и было, вот они, валяются около него, хорошо, что не такие уж большие, не покалечили и не убили.
Он поднялся на ноги как раз тогда, когда его семья выходила из дома. Чернота переползала на землю с неба. Она убрала последние краски, и почти нельзя было различить, где небо, где городские дома. Квиргин сделал неуверенный шаг - и тут около его лица прошла теплая волна. Потом воздух стал горячее и горячее. А потом выплыло огромное черное облако - его было хорошо видно, потому что оно выбрасывало пламя, как многоголовый древний змей. Квиргин видел, как при свете красных языков очертились контуры домов, видел, как облако налетело и накрыло его город. Он рванулся было туда, к своим, но жар становился все сильнее, и он побежал прочь. Несколько шагов...остановился... Он не понимал, что происходит, потому что он ничего не знал про извержение вулкана, и тем более не думал, что их гора, под которой их предки выстроили город, оживет и станет смертоносной... Воздух казался одним сплошным пеплом, дышать было тяжело, и жар за спиной все нарастал и нарастал.
Он знал, что его город сейчас погибает под облаком раскаленного пепла и понимал, что облако достанет и его. Не проще ли вернуться, подумал Квиргин, и погибнуть со своими. Он замотал лицо накидкой и пошел было обратно. Но тяжелая жаркая волна откинула его прочь. Переведя дыхание, Квиргин снова ринулся в город, и снова остановился, потому что нельзя было вынести этот жар. Тогда он сдался и побрел прочь, решив, что потом, когда не сможет больше сопротивляться, он упадет, просто закроет глаза и подождет...
Чем дольше Квиргин шел, тем реже был в воздухе пепел и сам воздух становился не таким раскаленным. Непонятнее всего было то, что под ногами захлюпала вода. Никогда в их лесу не было ни реки, ни болота. А наверху, над его головой, не стало никакой особенной черноты, только стелились по предутреннему небу темные дождевые облака, а в просветах появлялись и пропадали бледные звезды. Как он мог уйти так далеко и отчего прошло так много времени?
Какая-то высокая и широкая трава с острыми концами. Что-то плеснуло в воде, засеребрилась чешуя. Река и большая рыба. Квиргин плохо понимал, где он и что вокруг, в горле было противно и горько, и голова кружилась и болела, сильно, до тошноты. Он еще побрел некоторое время туда, куда уплыла серебристая рыбина, а потом опустился на землю и закрыл глаза.
Кто-то толкал его в плечо. Совсем рассвело. Пахло речкой и утренним холодом. В воздухе кое-где, как редкие снежинки, кружились черные хлопья.
- Эй, ну что валяешься. Вставай, пошли...
Рыбак... Вон лодка его и сеть, там, в камышах.
- Ну, поднимайся. Погоди-ка, да ты что, живой, что ли?
Квиргин кивнул.
- Вот так так. Живые сюда, кажись, никогда и не приходили раньше. Ну ладно, наше дело - что ж... Лезь в лодку.
- А куда мы поплывем?
- Эк спросил... Уж и не знаю, как оно будет в твоем-то случае. Ну, уж куда-нибудь да приплывем. Ох, и грязный же ты, брат. Хоть умойся.
Квиргин поплескал водой на лицо и руки.
- А мои? Вы не знаете случайно? Может быть, кто-то еще спасся?
-Ну что ты, куда там спастись... Эх, сиротка, - без особой печали вздохнул лодочник. - Пока не поплыли - ты, пожалуй, возьми, - лодочник положил на ладнь Квиргину щепотку пепла и несколько камешков. - Подержи, запомни. Потом ведь все забудешь.
-Зачем?
-А как же. Вот поплывем. Новый берег - новая жизнь. Да еще воды попьешь из реки - вот и забудешь. Ну, а это тебе - как иголка. В счастливой жизни все забудешь, а оно вдруг как заноет - помни, помни... Плохо, когда одно только счастье и благополучие, а если что-то в сердце так вот тихонечко в иную минуту потянет... Тоскливо иногда, сам не поймешь почему, но так правильно. Зачерствеешь, если совсем без этого...
Квиргин шагнул в лодку. Голова была тяжелой и все еще болела, и он почти не понимал, что происходит. Лодочник толкнул веслом берег. Лодка качнулась и поплыла.
-Вот отплывем от берега, там вода сейчас грязновата, сколько от вас долетело... Отплывем и попьешь. Быстрая там, на середине река. Ты руку вниз - а вода между пальцами бежит и бежит... И сладкая. Я ведь много чего повидал, я такого навидался, что не приведи... А выпьешь этой водички - и легче становится. Кстати, за перевоз-то заплати. Хоть ты и сиротка, а все же, знаешь ли, чтобы не себе в убыток...
Квиргин свободной рукой вынул несколько монет из кармана. Лодочник взял одну. Квиргин растер пальцами пепел, один из камешков больно уколол ладонь. Он опустил руку в воду, и вода струилась и струилась между пальцами, щекотала и гладила их.