Как зимой рано темнеет... Я дотянулась до выключателя, а потом взяла с журнального стола томик Северянина. Из развернувшейся книги вылетел листок и птицей покружился над ковром. Глянув на вырванную страничку, вспомнила...
Я пишу, когда находит вдохновение - в автобусе, в гостях, в торговом центре, пишу то в блокноте, то на отдельных листках или рекламных бумажках, если забываю блокнот. Это стихотворение, еще недописанное, я начала две недели назад. Вечером Андрей позвонил, что задержится на работе, и я ушла гулять в парк. Запоздалая зима сыпала снегом, как пухом из перин своих небесных теремов, ветер подхватывал его, гнал и кружил над асфальтом. Я шла по дорожкам, снег поскрипывал под ногами, я не то слышала, не то чувствовала в душе ритм нового стихотворения - об одиночестве, далеком зимнем городе, черных деревьях на краю длинного спуска к замерзшей реке, о старой, времен Годунова, церкви, где вечером нет почти никого из прихожан и горят на главном подсвечнике две или три свечи, а с купола вниз глядят темные лики и там же, где-то вверху, тихо переговариваются ангелы.
Я потянулась за карандашом. Раз его нет на столике, значит, затерялся на диване. Так и есть, вот он, под подушкой... Принялась перечитывать и править, грызла кончик карандаша и мучительно думала...
Конечно, на самом деле я не одинока и совершенно к этому не стремлюсь. У меня есть муж, любимый и самый лучший. Неделю назад мы отпраздновали шестую годовщину нашей свадьбы, Андрей заказал столик в очень хорошем ресторане - он захотел, чтобы мы были только вдвоем. Шесть лет - но я люблю его с каждым годом все больше и больше. Он мне больше, чем муж - Андрей заменил мне и отца, и старшего брата, которого у меня никогда не было, но всегда мечталось... Я с ним очень, очень счастлива!
В конце года их отдел просто пригнули к земле бесконечной работой, и последнее время мы были вместе совсем мало, мне так не хватало общения с ним - даже просто посидеть вечером, пусть бы он читал, а я бы сидела рядом и держала его за руку... Зато у нас будет полторы недели зимних выходных - и тут уж мы отыграемся за все! Остался один день - завтра уже тридцать первое.
В прошлом году мы уезжали на Новый Год и Рождество в Париж, а в этом муж предложил побыть дома, без суеты, сказал, что хочет просто отдохнуть, погулять, поваляться перед телевизором. На " просто отдохнуть" я отвела первое и второе января. А на потом мы (в основном я, Андрей так устал, что ко всему был безразличен) запланировали тучу интересных вещей.
Да, у нас грандиозные планы: шашлыки на даче, театр, один раз в гости, лыжи, еще думаем взять к себе на день или даже два Мишуню - это племянник Андрея, ему шесть лет. Я его очень люблю и уже представляю, как мы станем играть в солдатики (купила во время многочисленных предновогодних походов по торговым центрам, дорогущие), потом закажем пиццу, посмотрим втроем какой-нибудь из его любимых мультиков.
Мне нисколько не тяжело с ним - наоборот, когда муж стал последние недели перед Новым Годом задерживаться на работе даже по субботам, я специально "выпрашивала" себе Мишуню. Мы гуляли с ним по парку, заходили куда-нибудь перекусить и прикупить пирожных к чаю - он всегда выбирал их сам, потом шли к нам домой - я заранее продумывала, во что мы будем играть, готовила книжки, чтобы почитать Мишуне, когда он устанет. Если новых книг или игр не хотелось, доставался наш "золотой запас" - "Карлсон", "Чук и Гек", "Винни-Пух"... Мне так хорошо с Мишуткой всегда и легко. И он меня очень любит.
В дверях повернулся ключ, щелкнул выключатель в коридоре. Андрей! Я и не ждала так рано, как же удачно, что я не поехала к маме сегодня! Я выбежала в прихожую и бросилась мужу на шею. Где-то в подсознании отметилось - вошел муж деловито-собранным, а сейчас стал раздраженным и суетливым... Дальше, заледенев от какого-то гнетущего предчувствия, я увидела, как Андрей, отодвинув меня, быстро прошел в комнату. Я побежала за ним. Муж молча доставал верхнего отделения секретера какие-то свои документы, кредитные карты.
-Андрей, что такое? Что-то случилось?
Муж, наконец, повернулся ко мне, заставив себя остановиться на полдороги от секретера к платяному шкафу, он глядел куда-то мимо меня.
-Нет... В общем-то, да... Я должен тебе сказать... Тянул, тянул до последнего, не знал как. В общем, я решил уйти. Мы должны расстаться. Скоро Новый Год, надо подвести итог старому... и самое правильное время, чтобы начать новую жизнь.
Подвести итог? Сразу увиделось - пыльная бухгалтерская книга, вылинявшие записи, потом черта - яркими чернилами, высчитывается и записывается некий итог, и книга захлопывается навсегда...
-Я хотел оставить записку - чтобы ничего не выяснять, - муж вытянул из-под шкафа чемодан и принялся собирать вещи.- Мне казалось, так проще. Но не вышло...
Андрей ходил по комнате, то выдвигая ящики стола, то снова открывая шкафы. Зацепился за край журнального столика, задел вазу с цветами, и та покачнулась. Я подхватила вазу - машинально, конечно - не все ли равно, хоть бы и упала. У лиловых и желтых хризантем не завял еще ни один лепесток. Подаренные на годовщину свадьбы, они простоят себе еще неделю или две, такие же свежие... А семьи уже нет. Ваза выскользнула из рук и покатилась по ковру. Вода пролилась на тапочки, и ногам стало мокро и противно...
"...Гек был разиня, но зато он умел петь песни..."
Андрей наступил на одну из хризантем. Хрустнул сломанный стебель. Муж не смотрел на меня, и я его понимала. Я бы тоже не смогла, если б это не он сейчас уходил, а я... В сердце защемило от жалости к Андрею - как же ему тяжело. Тяжело и больно... Видно, его захватила страсть, влюбленность, сумасшествие... Наверно, бороться было не по силам, и он - просто жертва этой беды, как и я...
Лучше бы он не молчал, думала я. Лучше бы мы сели рядом на диване, и хоть немного вместе поговорили бы... ну, пусть даже перемолчали бы, но вместе, нашу беду... Я тихо обняла бы его, не как мужа - просто как самого родного в мире человека, с которым стряслось такое... у которого тоже - жизнь пополам...
Муж заталкивал в чемодан свитера, все так же не глядя на меня. Я понимала, что нужно сказать что-то, попытаться выяснить, переубедить... попросить... Но я не знала - как. Если ты не нужна, как стать снова нужной и любимой за две минуты до того, как он уйдет? Мне было очень плохо. Хотелось выплакать горе, но слез, как и слов, не было.
Андрей застегнул чемодан, и я поймала, наконец, его взгляд. Он смотрел на меня с раздражением, как на торшер или журнальный стол, которые он, блуждая по комнате, периодически задевал. Смотрел хмуро и нетерпеливо - я все это время стояла на дороге и мешала ему собираться.
Я вдруг поняла, что не чувствует он сейчас никакой беды - я больше не была ему родным человеком и второй половинкой... а была просто ужасно досадной помехой...с которой надо еще тянуть резину с разводом... и она, кто ее знает, еще может что-то потребовать себе из общего имущества... хорошо хоть сейчас молчит...
И лишь в тот момент озарило очевидное: Андрей надеялся, что не застанет меня не дома, я бы вернулась от мамы, вошла в темную квартиру, откуда он бы уже унес свои вещи, а на кухонном столе лежала бы записка... Странно, что не догадался просто послать смс... Вдруг дыхание перехватило, как будто спазм... воздуха не стало...
Щелкнул замок и где-то, как мне показалось, очень далеко, захлопнулась входная дверь. Я кашляла и давилась, схватившись за горло и стараясь глотнуть хоть немного воздуха... Ничего не помогало... В ушах зазвенело - все громче и громче... я согнулась пополам, чтобы хоть как-то избавиться...от чего? ... чтобы просто вздохнуть... Ударилась о край столика... От резкой боли спазм прошел. Я опустилась на мокрый ковер, и смогла, наконец, и дышать, и плакать.
...Зима была пустая (как и моя жизнь) - снег таял, из туч лил дождь. Деревья были мокрые, голые и черные, с них слезами стекал нападавший вчера снег. Я смотрела вниз, держа ладони на холодном стекле. Не хотелось ни думать, ни чувствовать (да, вот если бы сейчас ничего не чувствовать...). Часы тикали на стене, отсчитывая свое время, не имевшее сейчас отношения к моему времени - остановившемуся. Только что-то слышалось... какой-то ритм... Что-то тянуло, теребило и не давало покоя, пока я не стала подбирать слова, размер и рифмы, строчка за строчкой. Когда стихотворение было готово, то, тянущее и тревожное, замолчало и уползло куда-то, вглубь души... до времени...
Курю сигареты - одну за другой
Перед размытым окном.
И думаю - Бог послал мне любовь,
Пролившую дождем,
Смывшую золото и медь,
Чтобы застыть серебром.
Любовь - это осень, а значит - смерть.
В землю уйди - дождем...
Мне казалось, первый день будет безнадежным и горьким, второй - тяжелым, но я начну привыкать к случившемуся ужасу, третий - еще немного легче... Но все было не так. На второй день, тридцать первого, у Андрея на работе был корпоратив. В прежние годы он приводил меня... а сейчас, чтобы "подвести итоги", пришел с ней... ну с той, к которой ушел... Словом, если в первый день его ухода все было совсем плохо, то на второй стало еще хуже...
Мне под вечер стали названивать мои бывшие приятельницы с Андрюшиной работы...я не буду пересказывать... Сплетни, сплетни... Змеиные сплетни... Почему-то во всем обвиняли меня - не поняла, не удержала, не любила...
Я не видела сейчас их лиц - и никогда уже не встречусь ни с кем из них, и что мне, в сущности, до этих людей... Просто я поняла, что именно чувствует человек, которого поставили к позорному столбу и закидывают грязью или камнями...
Снова зазвонил телефон - к счастью, это была мама. Она уже все знала - с Андреем вместе работала моя троюродная сестра Татьяна, которая нас когда-то и познакомила...
-Алина, солнышко, что же ты не сказала мне... Я еду, ты только держись....
И снова появился ритм, требовательный и рваный, и я стала записывать странные, полубредовые строчки... и мне становилось легче...
Вы сказали,
Что в полночь я на метле под звездами мчусь...
Вы солгали!
И я в паутине неправды бьюсь.
Что порчу посевы,
Оставляю круги в овсе...
Один нашептал - первый,
И поверили все.
Люди с лисьими головами
Встали вокруг.
Ни одной руки протянутой нету
Среди ваших рук.
Судили и приговорили...Зелье
Выпить - боль и страх...
Ошиблись вы - не метла, а крылья,
Освобождающий взмах!
Да, все же мне повезло несравненно больше, чем тем бедолагам, которых в средневековье выставляли к столбу - к ним не мчалась на выручку мама, и они не могли убрать веселящуюся толпу... А я могла - взяла и отключила телефон.
Через час примерно приехала мама с Таней. Они привезли живую елку, множество салатов, мандарины, торт, икру...
-Мне ничего не хочется... простите уж... не до праздника...
-А ты посиди, мы сейчас сами все сделаем. Ты ведь наверняка не ела с утра? Сейчас сделаем горячего чаю...
Как изменился мой мертвый дом, когда они пришли! Черные тени разбежались по самым дальним углам, запахло Новым Годом - хвоей и мандаринами. Сестра сунула мне тарелку с бутербродами ("Перекуси пока") и чашку с дымящимся ароматным чаем, мама достала с антресолей большую коробку с елочными украшениями. Елку наряжали все вместе, и каждая игрушка была как маленькое, крутящееся на ниточке воспоминание.
-Достань-ка вот те мягкие игрушки, да-да, младенца и звезду, Таня, помнишь их? Это еще нашей прабабушки, дореволюционные, рождественские. А этот набор наша бабушка покупала... Алина тогда сразу синий шар разбила...
-О, морские коньки! Знакомые лица! У нас тоже такой один есть.
-Ну да, это Борька, папа твой, его к нам привезли Новый Год отмечать, вот он одного и выпросил...
-Сколько ж ему тогда было?
-Да лет шесть... А вот эти сосульки мне крестная Алинкина подарила, из Германии привезла... Помните, начало девяностых, денег нет, на работе не платят, и вдруг она - с двумя сумками вкусностей и вот этой красотой...
...Вот звездочки, вырезанные бабушкой из бумаги - украшали елку во время войны... Вот огромный шар, а внутри, если встряхнуть - серебринки снега... подарок от дедушки мне, трехлетней, за полгода до его смерти... Но эти воспоминания - не тяжелые, не гнетущие - наоборот... Как будто вся семья сейчас была с нами, невидимо, тайно, но я их чувствовала рядом - своих самых родных людей...
...Неужели в отношениях между мужчиной и женщиной всегда есть привкус предательства, ожидание измены? Живут вместе, вьют гнездо, свивают из двух жизней одну... А потом "прости, но не ты моя половинка...", "ты меня не понимаешь...", "я вдруг понял, что мне нужна только она...". Ведь семья... Не соседи по квартире или даже постели... Никто не скажет: "Пойду поищу другую мать, эта меня больше не устраивает"... Или "Прости, сынок, но я отдаю тебя в детдом - мне захотелось теперь другого сыночка, поспокойнее и посимпатичнее..." Да, бывает, бросают и предают и родителей и детей... Но ведь все - осуждают, ведь это - не норма! Но почему же если муж... "Ах, ну что поделаешь...встретил, полюбил... сердцу не прикажешь..." Но ведь любовь - это и доверие, и понимание, чувство не только физическое... Оно растет, крепнет, находит дорогу к сердцу... Значит - сначала просто встречался, потом уже, постепенно, прикипел сердцем... А зачем было потворствовать своему чувству? Почему не пресечь сразу?
...Я больше не хочу такого... не хочу строить жизнь, зная, что любой, по своей прихоти, подлости или глупости сможет ее разрушить...
Без четверти одиннадцать, мы сели за стол. Включили телевизор, говорили обо всем, кроме того, что случилось... Мама и Татьяна поняли, что я не могу и не хочу заново все переживать и мучиться сделанными и несделанными поступками, сказанными и несказанными словами...
Полночь... Бой курантов... Пусть в Новом Году будет новая жизнь!
-Алина, послушай... - Татьяна переглядывается с мамой. - А поехали завтра ко мне? На все праздники?
-Ну, даже не знаю... Далеко, я как-то и не думала...
-Далеко? А как я каждый день на работу езжу? И к тому же, ты у нас и не была, в новом доме...
Танины родители, да и она сама, отлично зарабатывают, купили дом под Москвой... И я там действительно ни разу еще не была. Может, правда лучше уехать, чем сидеть в тех же стенах? Они уйдут завтра, а тени снова выползут из углов... и запах елки, и огоньки гирлянд могут уже не помочь... И я согласилась.
Маленький, весь одно-двухэтажный городок... Снегопад... Тихие семейные вечера... В сочельник Татьяна мне сказала неожиданно (я стояла в тот момент у окна и пыталась высмотреть Рождественскую звезду):
-А ты не хотела бы пожить в нашем городе? Тихо, лес рядом... И новая обстановка...
-У вас? Мне неловко как-то...
Но выяснилось, что все намного интереснее (и идея эта возникла явно не сегодня). Мне предлагалось снять квартиру в их городке и сдать мою московскую. Таким образом, изничтожались два зайца - не нужно было искать работу, так как отлично можно было жить на разницу, и я убегала от моей квартиры и воспоминаний о муже, хотя бы от тех, которые роились около не взятых им или купленных вместе вещей. Квартира была в старом доме, на городской окраине, рядом с церковью времен еще Годунова. И я поехала ее посмотреть - одна, без Татьяны. Мне хотелось походить под медленно падающим снегом, зайти в храм...
Квартира мне понравилась - впрочем, я нетребовательна... И церковь рядом... Я пошла к ней. Снег поскрипывал под ногами и вился клубами вокруг меня, ветер бросал колючие снежинки в лицо, а они, пролетая из темноты в темноту под желтым кругом фонаря, серебрились ломкими гранями.
Из храма, где заканчивалась всенощная, вышла семья - молодой мужчина с бородой, женщина в белом теплом платке и короткой шубе и трое детей - младший ехал у отца на руках. Я смотрела, как они шли к машине, устраивались там - а из какого-то порвавшегося пакета выкатились на снег яркие оранжевые мандарины... Они, наконец, собрались и уехали. А мое сердце заходилось не то от горя, не то от зависти... Когда-то, лет семь назад, в институте, я так и представляла себе свою будущую семью... Я понимаю, что каждому - свое... Просто трудно увидеть наяву свою давнюю мечту, осуществившуюся, но не у тебя...
Вошла в храм, откуда уже расходились люди. Постояла в полутемном приделе, присоединила свой огонек, дрожащий над свечой, к другим, горящим в таинственной полутьме.
Перекрестившись на темные, с поблескивающими через снег золотыми крестами, купола, пошла по дороге, ведущей к городу. Странно знакомое место, а ведь я тут никогда не была раньше. Вдруг я вспомнила свое стихотворение... то, об одиночестве, храме, зиме, обрыве. Все вокруг - как я тогда увидела... Может быть, я просто предчувствовала будущее? Или, окунувшись в свои фантазии, накликала все случившееся? Ветер был холодным, снежным и сильным, он словно выдувал душу, вырывая ее из реальности и делая родной не людям, а черному небу, полету, пространству вне времени. Чувство причастности ко всему - и ненужности никому...
- Почему же никому не нужна? А я, а мне?- словно спросил обрыв, отвесный, уходящий далеко-далеко. - Разве у тебя сердце не замирает, когда глядишь вниз? Настоящая пропасть. А черная, непрестанно движущаяся река подо льдом? А невидимая, глухая, подземная жизнь корней? Разве ты не хочешь обо мне и о них написать? Спрошу иначе - разве ты не должна об этом написать?
И лес на том берегу, с темные деревья в больших белых шапках, заговорил на своем языке:
- Посмотри на меня, ты ведь видишь и сказочных волков, и таинственный желтый огонек среди веток, там, в окне ветхой избушки? А история? Здесь много столетий назад шел с войсками Дмитрий Донской, потом здесь прятались остатки разбитых отрядов Самозванца. Ну, и война двенадцатого года... У меня запасено столько сказок и былей! Ты только слушай и записывай... Иначе все пропадет.
Мне казалось, что я стою на перекрестке, где гуляет ветер дальних эпох, а пространство расходится тысячами дорог, которые видны мне, все одновременно, во вьюжной и бездонной вечности...
...Может быть, я смогу записать все, что мне видится и слышится, и те образы, картины и голоса, которые требуют, чтобы я дала им жизнь, действительно оживут. Но, может быть, мои дни так и будут падать - листок за листком, тетрадь за тетрадью, невидимые никому.
Кто знает, что будет? Поживем - увидим...