Аннотация: Третий рассказ О Былом , Серафиме и Ленке
Ух ты, какой мороз! Кажется, что воздух хрустит, как снег. А снега в эту зиму насыпало много. По краю тротуаров такие сугробищи! Ленка еле-еле пробиралась через них, чтобы улицу перейти. Сейчас вот через проспект перебежит - и, считай, дома. А там быстренько поужинает, переоденется да на каток. Хорошо, что мама дома. Обещала картошки со свиными шкварочками нажарить. Любимая Ленкина еда. А если еще соленого огурца к ней добавить - объеденье. С холодным молоком тоже, конечно, хорошо. Но тогда уж без огурца. Понимания между ними нет.
Ленка влетела в подъезд и бегом, через две ступеньки поднялась на свой третий этаж. Открыла дверь в квартиру и сразу почувствовала запах жареной картошки. Хотела было крикнуть маме, что уже пришла, но застыла с открытым ртом. Из туалета, пятясь задом, выходил незнакомый мужчина.
- Катерина, тут у тебя труба на ладан дышит, - сказал он, - надо менять, пока соседей не затопила. Или хомут поставить на крайний случай.
Мама выглянула из кухни и стала не то сетовать, не то оправдываться, что вот ремонта этот дом отродясь не видел, а без мужских рук, Пётр Тереньтич, сами знаете, как по хозяйству обходиться.
Ленка стало как-то не по себе. Чего это она оправдывается? Мама и незнакомец прошли на кухню, так и не заметив Ленки. А она тихо-тихо выскользнула на лестничную клетку. Картошки со шкварками уже решительно не хотелось. Эх, дура, коньки не взяла! Сейчас бы к Таньке, верной подруге, побежала. Нашли бы, во что Ленке переодеться и на каток пошли. А теперь куда? Еще и портфель таскать с собой. В школе за логику математик хвалит. А вот где она, эта логика, когда ты без коньков, с портфелем и в твоей квартире чужой дядька трескает твою жареную картошку? Делать-то что? Можно, конечно, к Линепалне с бабушкой Фимой. Но те точно спросят, что да почему. А на эту тему говорить ей не хотелось.
И пошла Ленка вниз по лестнице, волоча за собой портфель. Ни одна умная мысль в голову ей не приходила. Мысль о том, чтобы съехать вниз по перилам, никак умной не назовешь. Тем более, что Ленка точно знала - между третьим и вторым этажами из перил торчит большой гвоздь. Старый, толстый буржуйский гвоздь. Она об него как-то сильно ногу поцарапала.
Во двор Ленка не пошла, мать из окна могла ее увидеть. Вышла через парадное на проспект. Прохожие торопливо шли по своим делам. Холодно. К ночи обещали мороз градусов в двадцать пять. А это по ленинградским меркам много. В сквере, мимо которого Ленка ходила в школу, треснуло дерево. Жалко его. Если не выживет по весне - спилят.
Она перешла на другую сторону улицы. Пошарила в кармане пальто. Всего ничего, на булочку не хватит... Послонялась вдоль витрин магазинов, полюбовалась новогодним оформлением. Скоро праздник. Ленка, конечно, уже большая и не верит ни в каких дедов морозов. Само собой, что подарок под елку кладет мама. А все же... Все же есть волшебство и - самое главное - ожидание его. Если ждешь, то оно обязательно произойдет. Она обернулась и посмотрела на свой дом. Свет горел во всех окнах. Сидят себе люди в тепле, телевизор смотрят, чай пьют. Все больше хотелось есть. Была - не была. Пойдет к соседям. Чаю нальют, это уж точно. Потом она дома поест чего-нибудь.
А на кухне у Былого и Серафима шел непростой разговор.
- Ты, Катерина, дитё совсем забросила. Любовь любовью, но тебе не восемнадцать годков. Голова-то на плечах есть, аль нет? - Фима разливала по чашкам заварку. - Ленке в перву очередь мать нужна. Отца она и не знала, да и хахаль твой его не заменит.
- Фима, ну что ты так на Катю накинулась? Легко ли ей в тридцать с небольшим жить одной?
Катерина хлюпнула носом.
- Линапална, мы с тобой тоже не при мужьях живем. Бог так распорядился. И война. А у Катерины Аленка есть. Истинно - подарок. А мужика-подарок найти... И-их...
Фима махнула рукой, долила в чашки кипяток и поставила на стол вазочку с клубничным вареньем.
Катерина еще раз хлюпнула носом и взяла варенья.
- Ну, мы с тобой, дорогая - случай особый. А в мирное время жить и радоваться надо. Ты бы тоже не отказалась, если бы кто замуж позвал.
- С моей-то красою да приданным грешно в девках сидеть, ты Линапална права. "Красавица без волос, румянец-то во весь нос", - Фима грустно улыбнулась. А замуж-то он тебя хоть звал, Катерина?
На сей раз из глаз Кати покатились слезы. И сказать ничего не сказала, только головой помотала. Фима продолжила:
- Ты уж прости... А ко греху склонял?
Линапална чуть чаем не поперхнулась и насколько могла грозно посмотрела на Фиму. А Катерина и про чай, и про варенье забыла, спрятала лицо в ладонях и разрыдалась, бормоча что-то сквозь слезы. Только и понятно было, что склонял. Не далее как сегодня склонял, паскудник. Но она честь свою блюла, тем более что Ленка вот-вот должна была прийти. Так что кроме совместного ужина ничего у них не произошло. А Ленка-то из школы не пришла. Уже и Танюшка за ней забегала, на каток они договорились пойти. И не до греха, и не до еды Катерине стало. Как бы чего с дочкой не случилось.
- Ладно, голубка. Ты на старуху-то не обижайся. Сама понимаешь - отцов-полярников на всех детей не хватит...
К концу этого разговора Ленка как раз и подоспела. Мать сидит заплаканная, Линапална тоже, видно, чем-то расстроена. Одна бабушка Фима спокойна. Ленке чаю налила и еще блинков со сковородки положила.
- Сметанку бери, варенье, - сказала Фима и, глядя на Катерину с Линапалной, добавила, - дайте дитю поесть спокойно. Потом уж с расспросами приставайте.
А Ленка сама, чтобы и потом не приставали, сказала, что ходила на витрины смотреть. Очень, мол, красиво. Да засмотрелась. А на каток они с Таней сходят завтра, сегодня больно холодно.
Вдруг Линапална застыла с чашкой в руке, так и не донеся ее до рта.
- Господи, я думала, что меня эта чаша минует. Так нет.
- Чего минует-то? - Фима с тревогой посмотрела на нее, потом на чашку.
- Склероз, Фима, склероз. Память стала как дуршлаг.
- А я говорила, что ваш кофей до добра не доведет. Только до склероза. - Фима сложила руки на животе. - Чай надо пить. В нем все здоровье, в чае.
- Фима, ты нам сейчас лекцию прочтешь про свой чай. А я опять забуду то, что вспомнила только что. - И Линапална вышла из кухни.
А Фима налила себе еще чашку чая, отколола щипчиками краешек кусочка сахара- рафинада и улыбнулась:
- Говорит, на три года моложе. Ну-ну.
Линапална вернулась с открыткой. Пушистый котенок - словно живой! - ловил лапкой падающие снежинки. А на обратной стороне было написано: "Елене Прекрасной с наилучшими пожеланиями в Новом году! Виктор Павлович и Николай". Сердце у Ленки подпрыгнуло и заколотилось как овечий хвост. Она раскраснелась и немного смутилась. Уж очень внимательно смотрела на нее бабушка Фима. Только и сказала "спасибо", да заторопилась домой. Уроки делать.
А какие там уроки, если тебе первый раз в жизни открытку прислали? Котенок был Ленкой расцелован, а по оборотной стороне открытки она несколько раз ладонью провела. Будто погладила. Подпись особенно. Радостно ей, а глаза на мокром месте. Быстрые слезы побежали по щекам, но плакать было отчего-то приятно. Совсем не так, как если коленку разобьешь или кляксу в домашнем задании поставишь. Так плакалось Ленке, когда она фильм хороший смотрела и за героев переживала, а у них все в конце концов хорошо заканчивалось.
Свет в комнате она не включала, чтобы лучше были видны колючие, закоченевшие на морозе звезды. Где-то там, высоко-высоко в тихом небе скоро зазвенит для Ленки легкий колокольчик волшебства...