Ли Дмитрий Васильевич : другие произведения.

Зеркала Рая Часть вторая. Глубокие Темные Воды

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Друзья найдите возможность оставить комментарий. Возможно вам что то не нравиться или наоборот вы хотели бы других поворотов сюжета. Помните, не читатель для писателя, а писатель для читающего.

Часть Вторая. Глубокие Темные Воды
  
  War never change
  
  Станция "Восток". 2 года назад
   - Вы понимаете, что здесь происходит? - капитан Эзра Бен Эйхе стоял перед створом грузовых ворот верхнего кемпера "Востока" и смотрел вверх почти в зенит.
   - А что происходит? - полюбопытствовал Юрий Белецкий
   Эйхе в свою очередь с любопытством опустил взгляд на него. После долгого рассматривания уставшей и равнодушной физиономии Белецкого, он пришел к каким - то своим особенным выводам и усмехнулся.
   - Нет, похоже, не понимаете.
   Они были только вдвоем и собирались опускаться на "Восток" который вот - вот должны были доставить на базовый причал его упперкампа. Собственно скип гипертоннеля ждал только их. Внутри упакованная в полное боевое снаряжение сидела группа "Гамма" шесть боевых специалистов внутренней команды КомКона - 2. Даан только что покинул Европу со служебным челноком, на котором прибыла группа. У Юрия сложилось четкое впечатление, что это похоже на бегство. Питер Даан знал о предстоящих проблемах и пытался побыстрее смыться от них. Да, похоже, он давно перестал быть бесшабашным оперативником и агентом, а больше становился политиком. Что конечно было неизбежно при его должности и зависимости его положения и поста от внутренних дрязг Совета ООП и разных группировок Комитета. А в результате Юрий Белецкий остался один на один с той кучей дерьма что начало немилосердно протекать и распространять зловоние, выходящее далеко за границы системы Гиганта. Юрий прямо пятой точкой чувствовал наступление, какой - то большой, даже огромной задницы, но не мог ее идентифицировать. И вот какой - то капитан из залетных "белых гусей", а парадная форма СБР КомКона 2 была белой от мундира до ботинок, сам зеленый как сопля, собирался посвятить Юрия, в какую глубокую темную нору Белецкий упал вслед за злосчастной Алисой и станцией "Восток". Конечно это могла быть байка из разряда тех что боевики из Ком 2 любят скармливать "чистоплюям" и "жеванным воротничкам" из КомКон 1, но при том уровне информированности которым обладал Белецкий сейчас, даже слухи из портового бара на Ганимеде показались бы достоверной информацией.
   - Вы слышали о веществе Водород - 123?
   - Это полумифическое вещество, химический элемент, предсказанный Юити Томичи 150 лет назад. Математически доказанный, но не найденный до сих пор. - Юрий пытался вспомнить что - то еще, - кажется, с ним связана какая - то катастрофа с экспериментальным реактором в Дубае.
   - Да. Международный консорциум пытался синтезировать этот элемент на специально построенном для этого реакторе, но крайне неудачно. С тех пор он превратился в подобие "философского камня". Предполагается, что его энергетическая ценность превысит Гелий - 3 в сотни тысяч раз, а физические и химические свойства даже еще неизвестные, а только предполагаемые уже признаются подобными чуду. Это одновременно сверхтекучий газ и сверхпроводимая жидкость обладающая кристаллической структурой и решеткой. Вещество с феноменальными, невероятными, невозможными с точки зрения современной физики свойствами. Но самое главное его энергоемкость. Предполагается что даже реакции солнечного ядра по энергетическому выходу в кривой Стреве - Гульнова уступают реакциям водорода -123. Грамма такого вещества хватит для энергетического обеспечения современной человеческой цивилизации на несколько десятков лет. С получением такого вещества человечество переберется на новый энергетический уровень. Межзвездные перелеты, освоение других солнечных систем, терраформирование. Мы сможем гасить и зажигать звезды, чем черт не шутит!
   - А вы неплохо образованы для простого капитана сил быстрого реагирования, - заметил Белецкий без всякого уничижительного подтекста. На что Эзра Бен Эйхе картинно оскорбился, хотя глаза его таили смешинки, а рот силился скрыть усмешку.
   - К чему вы все это рассказывали?
   - Видите вон ту яркую звезду в зените? - Эзра указал толстым пальцем в металлизированной тактической перчатке, - Это новейший китайский дрононоситель "Жемчужный Шаньдун - 4" в несколько десятков тысяч тонн с бортовой группой несколько сотен пилотируемых и автоматических аппаратов, на высокой орбите Европы.
   - А вон там, - толстый палец перенацелился чуть левее на две искорки чуть поменьше, - висит штатовский эсминец "Тикондерога" с фрегатом сопровождения "Игл". По космическим меркам они с китайцами практически уперлись пушками друг в друга.
   - Вон там чуть подальше группа всякой мелочи от европейцев, всякие фрегаты и разведчики. А еще чуть дальше, кстати в очень выгодной позиции отрезающей всех от дальнего космоса, русский крейсер "Петр Первый". А между всеми этими большими и маленькими дядями с большими пушками и напряженными пальцами на курках вот эта целая плеяда ярких звездочек - это 1 - я эскадра 3 - его флота ООП в полном составе вместе с флагманом, пытаются развести этих драчунов по углам. Пока им это удается. Но боюсь это только начало. Просто эти были ближе всего. Сейчас сюда на всех парах ломятся еще куча военных утюгов, и в ближайшие сутки тут на орбите будет, как на матче галактической суперлиги не протолкнутся. А в ситуации, когда все ощетинились оружием рано или поздно у кого ни будь, сдадут нервы и....
   Юрий Белецкий до того загруженный своими переживаниями только сейчас обратил внимание на небосвод Европы действительно усыпанный маленькими и крупными звездочками, неторопливо меняющими свое положение тени Юпитера и далеких звезд.
   - Значит затравка про Водород - 123 была не просто так. На Европе нашли "мифический философский камень"?
   - Не просто нашли. А самое важное, где и как? Почти полтора килограмма вещества в жидком виде. Большую часть в "Мангусте" террористов на спинках кресел и полу, какую - то часть на "Востоке" в каюте одного из них. И еще какое - то количество в пустом разломе на дне под Пирамидой, там, где и нашли "Мангуст" без экипажа.
   Белецкий помолчал
   - Как - то очень оперативно сработали, - сказал он, наконец.
   - Здесь как раз ничего удивительного, - ответил Эзра, - не забывайте, что "Восток" в первую очередь научная станция, здесь, несмотря на все передряги и эвакуации, все еще собран неплохой научный коллектив.
   - А Водород?
   - Пока весь собранный Водород 123, находиться на "Востоке", - тут Эзра сам помолчал, - я не удивлюсь, что его подъем искусственно затягивают. Потому что когда его поднимут, здесь может такое начаться....
   - А откуда они вообще все узнали? Разве это не закрытая операция КомКона?
   - КомКон сейчас вообще как проходной двор, могло утечь и оттуда. Но скорее всего, судя по полноте и информированности источника это из научного сектора "Востока". Гражданские, что с них взять. Им главное научный приоритет. А поскольку связь у них заблокирована, то у них оставался только канал через спасателей. А все спасатели как вы знаете, по сути частные структуры, то информация о энергетическом Граале попала к заинтересованным корпорациям я думаю в течении часа после дешифровки данных по находке.
   - Ах, ну да во всем виноваты деньги! Как же без них, - саркастически усмехнулся Юрий
   - Вот здесь вы и не понимаете главного, - уже серьезно без усмешки сказал Бен Эйхе, - знаете, сколько стоят сутки действия современного дрононосителя даже без участия в боевых действиях? Несколько миллионов эртов. И если некто, обладающий властью и деньгами, ни секунды не сомневаясь, кидает на кон десятки, а то и сотни миллионов даже с риском потерять все и начать безнадежную войну, то очевидно он рассчитывает получить намного больше. Я думаю, он не верит ни в какую мистику, ни в каких загадочных обитателей глубин, ни в какую Тьму. Но ему достаточно даже этих полутора килограммов вещества, которые сами по себе даже не куш, а просто "рука Мидаса", триллиарды и триллиарды эртов, не знаю даже сколько, но достаточно что бы разобрать этот спутник просто на песчинки. А если сведения о залежах Водорода подтвердятся....
   - Кто взял на себя предварительную георазведку?
   - Там уже несколько корпораций, повизгивая, в очередь стоят, - с кривой усмешкой ответил Эзра, - Местные нефтяники и газовики, пара маркшейдерских и геологоразведывательных компаний. Как бы они там свою войну не начали. Все равно там все делается под вывеской Совета ООП, а оно может явочным порядком утвердить самого наглого.
   - Насколько я помню, там достаточно сложный рельеф дна. Еще сама Пирамида. Понадобиться очень серьезное оборудование, хорошая организация. В - общем, настоящие профессионалы.
   - Почему? - удивился Эйхе, - мне сказали там достаточно высокое дно? Километров двадцать. А чем помешает эта Пирамида? Она же вроде не на дне, а что - то вроде большого буммока изо льда торчащего вниз?
   - В принципе да. Только вот площадь верхнего основания этой обратной пирамиды около 30 километров, а высота в сторону дна около 8. Что как вы понимаете, очень затрудняет доступ ко дну в этой точке сверху через поверхность льда. Да и со стороны шельфа достаточно непростой подход. А дно там действительно высокое. Только с очень глубокими и сложными разломами. В одном из которых, подозреваю, и находиться выход мифической философской жидкости.
   - Вы не верите в то, что они нашли там Водород - 123? - удивился Бен Эйхе
   - Не то что бы ни верю, - заломался вдруг Белецкий, - но предпочитаю выждать, чем все кончится.
   - А не важно, - махнул рукой Эзра, - даже если не выйдет с быстрой геологоразведкой, насколько мне известно, разведчикам разрешено применить особые средства.
   - Это что - то вроде ядерного взрыва в глубоких пластах, для сканирования геоданных? - подложил язык Белецкий
   - Ага, что - то вроде, - буркнул неохотно Эзра, но Юрий, почувствовавший, что - то неладное надавил на него и Бен Эйхе без особого удовольствия сообщил
   - 'Тикондерога' по неподтвержденным, правда, данным имеет на борту две единицы тектонических ракет 'Скальпель - 4А', с плазменной пенетрацией и с кобальтовым боеприпасом, способных работать даже по мантии планет.
   - 'Раскалыватели планет'! Они же запрещены конвенцией Трех! Я думал после испытаний на Земле и двух использований на Марсе их все попилили на подшипники.
   - Ну, в - первых они запрещены только на Земле, Марсе и Луне, - с ленивой усмешкой заметил Эзра, - про все остальную Солнечную систему речи в конвенции не было. Во - вторых, вы когда ни будь, видели что бы военные, заполучив в свои руки смертоносную игрушку сами добровольно от нее отказывались.
   - Черт бы побрал этих толстожопых звездоносителей, - выругался Юрий, - они хоть понимают что после применения этих бетонобойных ракет, Европа может просто напросто расколоться на куски?
   - О - о, я думаю, они не так глупы, как может показаться, - хмыкнул Бен Эйхе, - думаю, они все прекрасно понимают. Но кому - то там, может показаться, что проще решить проблему просто уничтожив ее. Нет спутника, нет залежей Водорода, нет новой глобальной войне, которая может затронуть несколько планет, десятки спутников, сотни станций и тысячи человеческих поселений. Согласитесь небольшая цена за мирное решение вопроса?
   - Да, - мрачно ответил Белецкий, - если в качестве искупительной жертвы не выступаешь ты сам!
   - Теперь вы понимаете, что нам нужно делать? - улыбнулся Эзра.
   Риторический вопрос не требовал ответа, но Белецкий решил поддержать браваду в стиле черного юмора, хотя на душе у него скребли черные кошки
   - Найти этот чертов водород, пока у парней на орбите не сдали нервы и они не сделали из нас новые кольца Юпитера.
   И тут Эзра Бен Эйхе захохотал. Широко открывая рот с ровными белыми зубами, закидывая голову, он веселился вполне искренне, по видимому не испытывая ни малейшего волнения и страха по поводу нависшей над их головами смерти и других неприятностей. И Юрий Белецкий окончательно уверился в его не совсем нормальности. Впрочем, сама работа у 'белых гусей' служила синонимом неполной адекватности. Редко кто из них доживал до пенсии по выслуге лет, не такой уж сказать и значительной. Чаще всего если они и оставались живы, то уходили или комиссовывались по ранению, инвалидности, а то и психическим показателям.
   Они спустились на платформу основного дебаркадера. Все четыре грузопассажирских скипа были на месте. На платформе было необычно пустовато, только приветливо светился автомат по продаже снеков и напитков, да широкие листья аренговой пальмы лениво покачивались в кондиционированных потоках воздуха. На спинках металлопластиковых кресел зоны ожидания валялись тусклые голографические одноразовые листы газет и упаковки из под еды. Под одним из кресел лежала детская игрушка. Людей не было вовсе, только на дальнем краю последней платформы рядом с кучей наваленных беспорядочно коробок и мешков возле распахнутого зева грузового люка скипа вяло переругивались двое в форме техслужбы с непонятными эмблемами. Юрий незаметно кивнул на них Эзре, но тот отрицательно качнул головой. Скип на первой платформе действительно ждал только их, гостеприимно распахнув все двери. В просторном салоне на пару десятков кресел сидело только шесть человек. Четверо в бронированных стриггерах 'Мерлин - 5', одна из них, Юрий был удивлен, молодая женщина с короткой стрижкой, ее 'Мерлин' был в пятнах оранжево - цыплячьего цвета. И еще двое в простых легких скафах оперативников КомКона, но шевронами СБР, с вечно хмурыми и озабоченными лицами завсегдатаев научного департамента. На вопрос Белецкого Бен Эйхе недовольно буркнул, что это приданные 'яйцеголовые' со своими задачами. А по поводу знакомства с группой, небрежно бросил, что еще успеется. Они сели впереди всех, бойцы группы и оперативники заняли места сзади поближе к хвостовому выходу, предоставив им большой выбор передних вип - кресел.
   - А у вас хорошие познания о месте поисков, - как бы между делом заметил Бен Эйхе, пока они устраивались в креслах, путаясь в застежках и подгоняя под габариты скафов.
   - Еще бы, - ответил Юрий пыхтя и ворочаясь, в его кресле до него сидел кто - то малогабаритный и ему пришлось долго копаться в настройках, - я на днях сам собирался посетить Пирамиду Птицеголовых.
   - Птицеголовых? - удивился Эзра
   - Вы что не проходили выходной брифинг?
   - У нас вообще не было никакого брифинга, нас выдернули прямо с планового тренинга, даже не дали толком собраться. Засунули в стриггеры, навешали снаряжения и погрузили в челнок и вуаля, мы здесь.
   - То есть по персоналиям и по самой местности рекогносцировку вы не получали?
   - Ну не сказать что вообще ничего. Пока летели в челноке нам довели детали краткой сводки текущей обстановки по Европе и ситуацию по 'Востоку' и аномальным явлениям. По явлениям Тьмы. Остальное, - усмехнулся Бен Эзра, - получено по внеслужебным личным каналам.
   Юрий покачал головой и вздохнул. КомКон в своем репертуаре. Еще даже не разобравшись в ситуации, решили просто наобум долбануть кувалдой, даже с риском попасть по своим пальцам. Впрочем, военные и Совет ООП не лучше. Белецкий неосознанно посмотрел наверх, наткнувшись взглядом на гладкий белый потолок скипа, но все еще представляя висящие над головой боевые корабли с жерлами пушек и головками ракет нацеленными на него. От которых не прикроет ни многокилометровая толща льда, ни глубоководный океан. Ему на мгновение стало зябко, словно в салоне скипа дунуло стылым сквозняком.
   Юрий устало закрыл глаза. Он уже забыл, когда он спал. Последние часов двадцать он держался на синтетических стимуляторах. МТРСК не успевал уничтожать в крови продукты распада. Спать в некоторые моменты хотелось зверски. Вот как сейчас. Но почему - же все - таки Даан не сказал ему ничего о Водороде - 123? Потом словно мягкая медная колотушка стукнула его по затылку, и Юрий моментально провалился в темноту.
   ...дергали за плечо. Юрий недовольно брыкался и одергивал предплечье, но его не оставляли в покое. Какого хера? Он хочет спать.
   Продрав глаза, по - другому и не скажешь он хотел зевнуть, но челюсть застыла у него на полпути. Мимо большого иллюминатора медленно проплывал покойник. С маской на лице, но растрепанными волосами, в аккуратном комбинезоне и без ноги, практически до середины бедра. Кровь уже перестала сочиться и тело не оставляло кровавой мути, но поддернутые серой пленкой глаза и открытый в безмолвном крике рот, не оставляли сомнений в состоянии утопленника. Хотя на секунду Юрию почудилось, что он еще жив. Рот его кривится в гримасе, мертвые глаза с безмолвной злобой рассматривают живых. Но тут из черноты вынырнула инфернальная зубастая пасть и, целиком заглотав покойника, канула во тьме.
   - Что там, капитан Белецкий? - рядом с его креслом, продолжая держать руку на его плече, стоял Эзра Бен Эйхе и наклонившись тоже выглядывал в иллюминатор. За которым тянулась грузовая платформа, похоже, запасного гипертерминала. Слишком уж невысокие были своды и маленькое пространство за стеклом и всего две ветки для скипов.
   - Простите, не хотел вас будить, понимаю устали, - извиняющимся тоном промолвил Бен Эйхе.
   - Пустое, - отмахнулся Юрий. И еще раз, глянув за иллюминатор, отстегнулся и медленно выбрался из кресла. Все же надо поспать, иначе он вырубится в самый неподходящий момент. Надо, надо поспать. Но будет ли у него такая возможность в ближайшее время?
   Захламленная платформа только показывала насколько нечасто использовался запасной терминал. Чистыми и свободными оставались только пути. Даром что терминал считался аварийным выходом станции. Заваленный и заставленный контейнерами, коробками и мешками, невостребованными грузами и неиспользуемым оборудованием, он постепенно превращался в еще один неучтенный грузовой склад. Слой пыли, грязи и потеков технических жидкостей на платформе из давно не обслуживаемых механизмов говорили о бедственном положении с обслуживанием станции. Или о недостаточном контроле со стороны командования станции. В прошлый раз у него не было возможности побывать здесь. Сейчас же ему представится возможность выяснить это. Если ему захочется, потому что это вовсе не входит в его обязанности. А ему, откровенно говоря, не хочется. Как и спрашивать, почему они прибывают на запасной терминал. Все вопросы Юрий решил оставить на потом. Потому что их встречал сам коммандер станции Аксель Грин. Настроение и без того не особо радужное упало ниже плинтуса. С самого первого прилета их встречал и оказывал всяческую поддержку заместитель директора станции Радко Стоянов жизнерадостный южанин из Бански - Быстрицы, наполовину болгарин - наполовину грек. По человечески он был гораздо приятнее самому Юрию и его команде. И по строгому внутреннему мнению Белецкого гораздо профессиональнее и осведомленнее своего босса. Грин был креатурой какой то волосатой шишки из Директората ООП и осуществлял скорее парадно - декоративную функцию, поскольку в глубоководных станциях разбирался как свинья в апельсинах. До 'Востока' достаточно долго он подвизался в качестве второго пилота на пассажирских лайнерах Лунных линий. Скорее всего, заполучив такое 'золотое местечко' благодаря тем же самым связям. Его прочили в скором времени в капитаны корабля, но судя по всему, и там у него не все задалось, если вместо нагретого кресла на капитанском мостике он оказался на борту старой ржавой подледной станции. Впрочем, достаточно нерядовой станции надо сказать. И наверняка не без участия покровителей из высоких сфер. Выяснить бы чьим внебрачным отпрыском или троюродным племянником является Грин, но у Юрия совершенно отсутствовало желание копаться в чужом давно не стиранном белье. Тем более Аксель Грин вполне осознавал уровень своей некомпетентности, не слишком усердствовал в управлении станцией, не лез в чужие дела и был вполне безобидным начальником. Если бы это касалось любой другой заштатной станции. Но не 'Востока' в его нынешних реалиях. Грин был одет как на парад, в белоснежный китель отставника Гражданского Космофлота, со всеми положенными ему висюльками и планками, белые штаны с красными лампасами и начищенными до солнечного сияния ботинками. Понятно, что чем дальше от фронта и боевых действий парадная форма все представительней и помпезней, но надо отметить Аксель Грин производил впечатление. Даже, несмотря на слегка одутловатое лицо давнего пьяницы и неуловимый запах старого перегара не перебиваемый конскими дозами сногсшибательного парфюма. Аксель Грин был представителем старой школы, вымирающим ныне видом homo bibitor, предпочитающего всем новомодным синтетам и комбинаторикам старый добрый алкоголь в разнообразных видах и сочетаниях.
   Рядом с Грином стоял двухметровый чернокожий гигант в костюме не корпоративного 'Космоспаса ООП' надгосударственной не частной организации под эгидой ООП. Открытое приветливое лицо, короткий ежик крашенных под блондина волос, яркая серебристая татуировка от левой брови до шеи, уходящая в полуоткрытый ворот водолазки на мускулистую выпуклую грудь. Юрий знал это лицо, как, наверное, и все зрители местных и системных сфероканалов. Mr. Day O. Деймон Орколана, легенда местных и системных спасателей околосолнечного пространства, создатель внекорпоративного 'Космоспаса', по сути бросившего вызов всем космическим корпорациям с их коммерческими спасательными организациями. На личном счету Орколаны было несколько тысяч спасенных жизней, на счету его организации количество спасенных просто не поддавалось учету. Стоявший у истоков создания спасслужбы Гиганта, координационного совета спасателей системы Юпитера еще более пятидесяти лет назад, Даймон Орколана выглядел лет на сорок. И это при том, что возрастом он уже давно перевалил за столетний рубеж, выглядел он невероятно молодо даже для современных геронтотехнологий продления и омолаживания жизни. Молодое без единой морщинки лицо, мощная атлетическая фигура и мягкая изящная животная грация движений хищника на пике сил.
   А еще рядом с этими двоими стояла неприметная на первый взгляд личность. Невзрачная незапоминающаяся внешность, довольно неожиданная во внеземелье форма одежды, обычный потрепанный сильно помятый, словно владелец в нем периодически в нем спит, серый костюм двойка, свитер толстой вязки и тяжелые гравиботинки. Сумасбродно - эклектичный стиль подходящий и для немедленного выхода в открытый космос и для немедленной попойки, дополнялся двухдневной щетиной, растрепанной шевелюрой и постоянно убегающими глазами. И если бы не острый, проницательный непрямой исподлобья взгляд периодически замирающих холодных глаз и едва заметный на лацкане пиджака жетон специалиста, даже Юрий не смог бы догадаться, что перед ним сотрудник КомКона.
   А потом взгляд Белецкого скользнул дальше за эту встречающую их несогласованную друг с другом троицу и он на несколько мгновений забыл обо всем. Чуть дальше за ними на всем протяжении перрона лежали рядами тела в пластиковых мешках. Десятки тел. На его глазах двое спасателей внесли еще один неполный мешок, скорее всего с фрагментами тела.Юрия передернуло когда спасатели немного небрежно бросили мешок с останками на платформу рядом с другими телами и равнодушно отвернувшись, скрылись в переходах. Наверно у них было еще очень много работы. И очень много не обработанных тел. Умом Белецкий их понимал, но душу такое бездушие коробило и возмущало. Впрочем, тела паломников с 'Эглиса' с которыми они сами работали ранее наверняка где - то здесь. И сказать что Белецкий, Верхневольский и Бурдони были более почтительны к останкам тех несчастных тоже, наверное, нельзя.
   Аксель Грин мельком оглядев прибывших и очевидно не удовлетворившись увиденным, с надеждой поглядел на выход из челнока. Очевидно, он ждал более представительной делегации, на худой конец очередной проверочной комиссии. Кого - то из сенатского комитета ООП буде такой случился на этот момент в системе Юпитера по своим делам. Или хотя бы чертова Питера Даана в ранге Уполномоченного Комиссара от КомКона. В- общем кого угодно на кого можно будет сбросить весь этот тоскливый и непрекращающийся последние месяцы ужас, творящийся на станции и в его душе. Скинуть это ярмо, получить свою порцию трендюлей, пусть отставка, пусть дисквалификация, увольнение к черту, статья с позором и без пенсии. Все что угодно и оказаться подальше от этой проклятой станции и изматывающего душу как зубная боль ожившего воспоминания.... Нет только не об этом. Не об этом сейчас. Аксель сжал зубы и прикрыл глаза пытаясь отвлечься. Вспомнить, например тот прекрасный вечер в баре на Столичной Центральной Лунной. Когда уходящий мягкий ватно - голубой серпик Земли нависал над изогнутым горизонтом, а Анабель в переливчатом голубом с открытыми плечами глубоким декольте, сидела на высоком стуле у барной стойки и была ослепительно хороша. Она звонко смеялась, закидывая голову и открывая белоснежную шею, требующую поцелуев, и глаза ее обещали.... Аксель почувствовал взгляд и тоскливо открыл глаза. Белецкий смотрел прямо на него.
   Юрий заметил взгляды Грина на выходящих из челнока пассажиров и прекрасно понял эту мимолетную пантомиму. Акселю Грину требовался громоотвод. Любое высокопоставленное лицо, на которое можно будет сбросить ответственность за все происходящее на борту станции. Но, к сожалению Грина, он не мог, как Питер Даан покинуть 'Восток' сославшись на служебную необходимость. Юрий это понимал, а Аксель Грин злобно глядя на него, понимал, что он понимает. Титаническим ясно видимым усилием выдавив из своего кислого лица дежурное приветливое выражение, Грин кивнул Белецкому
   - Еще раз приветствую вас на борту 'Востока', - сухо объявил он, на приветливый тон его усилий уже не хватило, - наконец - то на станции появиться хоть кто - то ответственный за расследование этого происшествия.
   Он так и назвал все происходящее. Происшествие. Грин бросил довольно острый неприязненнный взгляд в сторону взъерошенного в костюме. На что тот довольно индифферентно начал рассматривать свои руки и немного грязные ботинки. Между этими двоими пробежала даже не кошка, а целая лошадь. Белецкий поочередно посмотрел на этих двоих. На Грина и на так и не назвавшего себя специалиста.
   - А что не так с расследованием? - мрачно спросил он. Мысль о том, что ему еще предстоит бодяга следствия, вгоняла в уныние.Аксель Грин еще не успел открыть рот готовый вывалить целую кучу претензий, как взъерошенный встряхнувшись, его опередил
   - Да все в порядке с расследованием, - хриплым, даже немного скрипучим голосом заявил он, спокойно подняв голову, - следствие ведется. Место... места происшествия осмотрены, свидетели опрошены, документальные данные регистраторов записаны и опечатаны. Времени, конечно, прошло мало, но кое какие выводы сделать уже можно...
   - Выводы...- фыркнул Грин и демонстративно закатил глаза. Белецкий не обратив внимания на его эпатаж, вопросительно поднял брови, глядя на жетон специалиста на лацкане пиджака взъерошенного. Тот поняв немой вопрос хрипло представился
   - Геннадий Серов, старший детектив следственного Департамента КомКона Ганимед, - и Юрий вспомнил где он видел это лицо и этот пиджак засыпанный сигаретным пеплом, - мы с вами встречались как то на служебном совещании в центральном аппарате на Орбитальной Юпитера. По поводу 'Горизонта', помните? Да Юрий помнил. В тот день он познакомился с Жасмин Нойманн. Он машинально кивнул.
   - Я прибыл сюда вместе с Дааном больше суток назад, случайно оказался под рукой на Центральной когда пришел вызов, - хмыкнул Серов, - всю первичную работу я сделал. Сейчас требуется техническая поддержка, работа криминалистов и экспертов. Я слышал доктор Верхневольский был здесь? Он прибыл с вами?
   - Нет, - покачал головой Белецкий, - доктор Верхневольский покинул Европу вместе с Питером Дааном. При упоминании Даана Алекс Грин вскинул голову, а потом помрачнел.
   - Жаль, - вздохнул Серов, - Мацей Верхневольский редкий специалист, его присутствие здесь было бы бесценным.
   Он резко потерял интерес к разговору и опять принялся рассматривать свои ботинки. Интересный и своеобразный персонаж, о котором Белецкий был наслышан. И очень хорошо известный в узких профессиональных кругах. Своего рода незаметная и невидимая легенда внутреннего КомКона. Юрий Белецкий внимательно оглядел Серова с ног до головы. Работать с ним будет сложно, но все же, Юрий был благодарен Даану, что тот позаботился о процедурной и профессиональной стороне вопроса. Заниматься еще текучкой и незначительными деталями расследования было бы тяжко.
   - Где тело Анджело Бурдони? - обращаясь к нему, Юрий рассматривал бесконечные ряды пластиковых мешков на платформе. Но ответил ему неожиданно Грин
   - Тело вашего человека в морозильной камере медицинского сектора, я распоряжусь, что бы вам предоставили беспрепятственный доступ, - заявил Грин, возвращаясь к роли высокопоставленного начальника. Он развернулся, собираясь уходить, и бросил через плечо отработанную фразу, - если вам что - то понадобиться, вы знаете, где меня найти.
   И удалился напыщенный и высокомерный как индюк накануне Дня Благодарения. Найти его наверняка будет несложно, у ближайшей же бутылки алкоголя. Но кое - кого Белецкому действительно не хватало прямо сейчас. Юрий, с сомнением глянув на равнодушного Серова, который зачем - то именно сейчас начал стряхивать с рукавов пиджака пепел, обратился к благожелательно молчащему Деймону Орколане, который до сих пор не произнес ни одного слова.
   - Вы не знаете где сейчас заместитель директора Радко Стоянов? Он есть в списках погибших?
   Орколана недоуменно покачал головой и, улыбнувшись, протянул руку собираясь представиться. Юрий, отрицательно качнув головой, опередил его
   - Я думаю, вы мистер Орколана в представлениях не нуждаетесь. Очень рад познакомиться с вами, хоть и в такой безрадостной обстановке. Впрочем наверное для вас такая обстановка привычна. Я Юрий Белецкий, в данный оперативный представитель КомКона на 'Востоке'. Скажу, что нам повезло, что человек вашего уровня возглавляет спасательную операцию. Даже не представляю обстоятельств, которые способствовали вашему появлению здесь и в этом качестве. Как продвигаются спасательные работы?
   Лицо Орколаны приняло озадаченное выражение, как будто он не ожидал таких вопросов. Но потом, помолчав, он кивнул, словно ответив самому себе, заговорил приятным бархатистым баритоном
   - Собственно на текущий момент, спасательные работы закончены. 'Восток' надежно заякорен на базовом реперном столе, все выжившие сейчас распределены либо по своим каютам, либо собраны в рекреационных зонах или в случае необходимости в медотсеке, все оказывается медицинская либо психологическая помощь и поддержка. Наиболее пострадавшие и пациенты с тяжелыми ранениями, которым местные врачи не смогли оказать помощь ввиду отсутствия необходимого оборудования или навыков, уже эвакуированы спасательным челноком в Медцентр Ганимед Центральная. Продолжается ряд очистных процедур и дезактивация ареалов враждебной среды....
   Он покосился на ряд мешков
   - Хм. В - общем, насколько я знаю, спасатели ждут только экспертно - криминалистическую группу КомКона, что бы завершить....
   - Спасатели? - перебил Орколану Белецкий удивленный оговоркой
   - Да, - Деймон Орколана улыбнулся мягкой обаятельной улыбкой. Вне сферосетевого экрана он оказался довольно приятным располагающим к себе человеком, - тут какое - то недоразумение. Спасательную бригаду возглавляет Гвидо Орси, надежный и компетентный специалист и профессионал. Знаю его лично много лет. Один из моих учеников и участников моей первой спасательной команды. Поверьте спасательные работы в надежных руках. Я же здесь по другой причине.
   Он сделал паузу, пока Белецкий выжидающе глядел на него. Похоже, Деймон запрашивал, что - то по закрытому шифрованному каналу в оверлее. Потом еще раз улыбнулся Белецкому
   - Простите. Все эти протоколы, - извинился Орколана, - я возглавляю группу георазведки от ООП. Мы ищем источник или место выхода залежей водорода в донных разломах под Пирамидой.
   - Георазведки? - удивился Юрий, - а какое отношение вы имеете к геологии?
   - Вообще - то по первому образованию я именно геофизик, окончил Университет Аделаиды, - ответил Орколана, - монографию на докторскую степень я писал на тему влияния внешних внеземельных факторов на процессы палеогеологии в истории Земли. И потом еще два года работал в изыскательских разведывательных партиях в астероидном поясе. Собственно я организовал первую изыскательскую компанию по аппаратному научному сканированию и разведке труднодоступных месторождений астероидного пояса. Заказы на наши работы были расписаны на годы вперед.
   Он помолчал
   - А спасателем мне пришлось стать поневоле, - грустно сказал он, - астероиды, особенно внешнего пояса, крайне негостеприимное место. А люди зачастую очень самонадеянны и алчны. Ради прибылей они готовы выходить в космос в яичной скорлупе. Вы бы видели, на чем им там приходится летать. Порой смотришь корабль перед тобой или сарай на плоту, увешанный кислородными баллонами с фонящим за сто миль реактором.
   Орколана тряхнул головой
   - Простите, - улыбнулся он, - не самые приятные воспоминания. Навеяло после увиденного здесь. Это излишне. Давайте вернемся к нашим делам. Исполком ООП знаком с моими изыскательскими работами в прошлом. Их заинтересовал мой опыт по проникновению к труднодоступным месторождениям в скоплении астероидов. Они и сами частенько меня раньше нанимали. К тому же я оказался поблизости и самое важное я - достаточно не ангажированное лицо, которое устроило всех.
   Он опять грустно усмехнулся и пригласил Белецкого во временный штаб разведчиков в кают - компанию главного уровня 'Востока'.
   Мимо не спеша проследовали сотрудники группы 'Гамма' нагруженные оборудованием и оружием словно шерпы, тащившие тяжелые зеленые чемоданы из металлопласта и крупногабаритные ящики на рейлах. Эзры среди них не было, Юрий даже не заметил, когда он исчез. Очевидно тогда же когда и Алекс Грин. Что ж, баба с возу.... Так даже проще. Белецкий не особенно доверял Бен Эйхе. Понятно что у 'белых гусей' свое задание, возможно даже диаметрально противоположное задачам Белецкого. Например утопить 'Восток' в случае непредвиденных осложнений. Или что - бы не достался никому.
   - Скажите Даймон, я могу вас так называть? - Орколана любезно кивнул и они с Юрием еще раз пожали друг другу руки, - а где сейчас, то вещество?
   - Вы имеете ввиду водород? - спросил Орколана, - очень любопытное вещество. Порой у меня складывается впечатление, что оно живое....
   Он покачал головой. Они шли через пустынную анфиладу залов и коридоров, заваленных какими - то грузами, накрытыми защитными пленками. В некоторых из них возились с чем - то люди в форме научного департаменте ООП.
   - Я просил Питера Даана забрать это вещество с собой на Орбитальную Юпа, там научный сектор гораздо лучше оснащен, - сказал Орколана, - но он категорически отказался.
   Да уж, подумал Юрий, никто не хочет первым открывать сосуд Пандоры. Даан с таким грузом мог вообще до Орбитальной не добраться. Да и сейчас их прикрывает лишь жалкие несколько километров льда и воды. Скажем так, эфемерная защита против магменных 'Скальпелей'. По спине опять пополз предательский холодок и Белецкий поежился.
   - Так я могу на него взглянуть?
   Водород - 123 был густой, голубовато - серебристой жидкостью консистенцией жидкой ртути, и вначале не производил впечатления 'неведомой философской воды', разве что медленно бурлил и ворочался как заторможенная вулканическая лава. Но потом замечалось что это неведомое вещество, заполняя сосуд, не касалось стенок, а крупные капли, в виде крупных шариков взлетая, замирали на несколько секунд над 'кипящей' жидкостью. А затем на несколько мгновений водород - 123 вдруг мгновенно превратился в голубоватый мелкозернистый песок, который впрочем, продолжал 'кипеть'. Все эти невозможные превращения завораживали и притягивали внимание. Хотелось просто стоять и не отрываясь смотреть на жизнь этого, несомненно, живого существа, как выразился Орколана. В чем - то он был прав.
   - Мы нашли еще одно интересное свойство этого элемента, - сказал Паскаль Вузье, один из двух ученых проводивших презентацию для Белецкого. Впрочем, презентация это громко сказано. И ученые выглядели достаточно странно. Словно их выдернули из постели посреди ночи, засунули в халаты и впихнули в лабораторию помимо их воли. Нет, сам предмет исследования, конечно, вызывал их нездоровый интерес. Глаза их горели фанатичным блеском, по пальцам пробегала нездоровая дрожь, речь была лихорадочна и бессвязна. Было заметно, что они провели здесь уже немало времени и, в общем - то не собираются покидать лабораторию в ближайшее время. Но выглядели они достаточно странно. Халаты были напялены прямо на одежду и голое тело. У сухощавого и длинного Паскаля Вуазье под халатом из одежды были только облегающие лосины от акваланга. И тапочки на босу ногу. Его коллега Терренс Тамм из Массачусетского университета обладал примечательной внешностью в век торжества косметической генетики. Жердяй с плохой темной кожей и грязными растрепанными вьющимися волосами. Халат его обсыпанный перхотью, и следами небрежных перекусов неопределенной давности, был криво застегнут на майке с принтом 'Свободу Барлогам' и шортах из которых торчали кривые волосатые ноги в дырявых носках. Он беспрестанно злобно косился на Белецкого и Серова и что - то недобро бурчал себе что - то под нос. На этом его участие в презентации и заканчивалось. Все остальное время он не отрывался от гаммаскопа, компьютера и засохшего бутерброда с тофу. Впрочем, сказать, что Поль Вузье посвятил им все свое время, проведя блистательную демонстрацию, тоже было нельзя. Периодически он отвлекался на громкие восклицания Теренса Тамма, они зависали на какое - то время у компьютеров или измерительных приборов, оживленно и бурно дискутируя, или же сосредоточенно и молча следя за потоком данных. И только в перерывах между исследованиями, безусловно поглотившими их целиком, Вузье словно вспоминал, что они в лаборатории не одни и продолжал обзорную лекцию. Наверное, для Орколаны и Серова, это не было внове. Но все что можно было выдать на скорую руку в захламленной, полуразгромленной лаборатории с плохо убранными следами грязи и крови на стеклянных перегородках, с небольшой частью уцелевшего оборудования, Поль Вуазье сделал. Юрий Белецкий оценил это. Как и не стал спрашивать о причинах погрома в одном из отсеков научного сектора, и почему не используется какая ни - будь уцелевшая лаборатория, которых на 'Востоке' было предостаточно. Достаточно того что это устраивает Вуазье.
   Поль взял небольшую мензурку и набрал в нее немного жидкого вещества, которое в мензурке немедленно превратилось в крупные фиолетовые кристаллы и ощутимо нагрелось. Волну тепла ощутил даже Юрий, стоявший от Вузье в двух шагах. Полю державшему мензурку на вытянутых руках, тоже видимо было неприятно, даже, несмотря на толстые перчатки. Но мгновенный тепловой выброс энергии прекратился так - же внезапно, как и начался. Кристаллы оплыли, превратившись сначала в темный, потом в серебристый песок. А спустя секунду опять в серебристо - голубоватую жидкость. Причем на несколько секунд мензурка ощутимо заледенела, покрывшись морозными узорами. Капли от оттаявшей изморози капали с перчаток Поля.
   - Да это интересно, - пробормотал Юрий, но Поль помотал головой.
   - Смотрите, - сказал он, почему то шепотом. Он сделал несколько шагов назад от сосуда с водородом и сначала Белецкий не понял зачем. Но приглядевшись, увидел. Взметнувшиеся над кипящим веществом брызги и нити в сосуде и мензурке застыли и словно ожившие ложноножки изогнулись в направлении друг друга. Поль Вузье сделал несколько шагов назад и в сторону и нити и ножки от всплесков синхронно двигались вместе с ним. Вещество в колбе, в его руках презрев законы гравитации, перелилось почти вертикально на стенку ближайшую к сосуду. Выглядело это немного пугающе и завораживало своей синхронностью. Поль вернул водород в одну емкость, причем повторного превращения в кристаллы и песок не произошло, вещество, просто слилось воедино.
   - На расстоянии проверяли? - сразу же спросил Белецкий
   - В пределах станции, и с разным количеством, за различными барьерами и экранами реакция одна и та же. На предельное расстояние экспериментов пока не проводили, - Поль с возмущением посмотрел на Орколану и Серова
   - У вас есть объяснение э - э...этому 'магнетизму'?
   - Пока гипотезы строить рано, - сразу включил режим 'яйцеголового' Вузье, - у нас еще недостаточно данных....
   - Я думаю это единая сущность, - сказал Даймон Орколана с подкупающей безмятежностью на лице
   - Простите?
   - Сущность, вещество, полуразумный элемент, рой которое вне зависимости от расстояния, объема и множественности частей всегда ощущает себя единым целым.
   Орколана был серьезен и невозмутим, несмотря на ехидно хмыкающего Теренса Тамма и скептически покачивающего головой Вузье. Серов с самого начала сделавший вид, что ему все это неинтересно, стоял где - то позади почти у дверей и втихомолку курил, скрывая сигарету ладонью. Юрий помнил еще по памятному совещанию, Серов был заядлым курильщиком. И курил эти самые дешевые и мерзко пахнущие марсианские 'Gitanes - 19'. Мерзко пахнущие потому, что табака в них не было ни грамма, слишком уж он был дорог, а для космоса почти эксклюзивен.
   - Считаете это....м -мм, вещество имеет зачатки разума? - осторожно спросил Белецкий
   - Ну, разумом бы я это не назвал, - казалось, опомнился Даймон Орколана, - это что - то сродни надвидовому магнитному компасу у перелетных птиц, коллективному инстинкту пчел или муравьев, где каждая частичка одновременно является самостоятельным индивидуальным и единым целым.
   Вузье кашлянул, но в дискуссию вступать не стал.
   Сам Юрий Белецкий сначала не знавший как ему реагировать на сентенции Орколаны, наконец собрался и вычленил главное
   - Вы уже придумали, как использовать эти свойства в поисках месторождения?
   Теренс Тамм не отрываясь от бутерброда, крошки тофу засыпали весь его халат, с некоторым пренебрежением посмотрел на Белецкого, с выразительным намеком, мол, тут не идиоты сидят. Вузье не успел открыть рта.
   - Ребята кое - что соорудили на скорую руку и на коленке, - сказал Даймон Орколана, - правда, назвать это серьезным оборудованием нельзя. Но что есть, то есть. Непосредственно сейчас моя команда проводит испытания этого прибора. Предлагаю направиться в штаб и проследить за его ходом.
   Юрий Белецкий кивнул, и они направились к выходу. Но у самого входа Белецкий притормозил.
   - А что вам разве не надо убрать элемент в сейф, хранилище? - спросил он Орколану, который следовал за ним, - под какую ни - будь охрану?
   Даймон сначала недоуменно посмотрел на него.
   - Вообще - то они с ним постоянно работают, - сказал он, - а охрана тут без необходимости. Это закрытый сектор полностью отделенный от научного отдела и остальной станции. Вокруг только броневые переборки, нет даже контакта с внешним прочным корпусом. И только один вход и выход. Вы видели эти гермоврата. Они под полным контролем главного компьютера 'Востока'. Доступ имею только я или уполномоченный КомКона, то есть в данный момент это вы. Даже Аксель Грин не имеет такой возможности.
   Юрий Белецкий оглянулся.
   - А эти ребята? - кивнул он в сторону замерших Вузье и Тамма, напряженно следивших за их разговором. - У них тоже есть доступ?
   - А эти молодые люди здесь живут, - улыбнулся чему - то Даймон Орколана, - и да доступа у них нет.
   - То есть, как живут? Они что не выходят отсюда? Это что, какой - то трудовой научный героизм? Они так хотят получить Нобелевку, что днюют и ночуют в лаборатории?
   - Да, наверное, Нобелевскую премию они получить были бы не против, - покачал головой Орколана, - но здесь несколько другое. Они так сказать на особом положении...
   - Мистер Орколана хочет сказать, - внезапно проскрипел Геннадий Серов, - что господа Поль Вузье и Теренс Тамм находятся под арестом. И в рамках своего заключения выполняют некий комплекс научных работ и исследований по данному аномальному объекту.
   - Что? - поднял брови Белецкий, - арест?
   - Да мистер Орколана забыл отметить, - невозмутимо продолжил Серов, - что это именно господа Тамм и Вузье послужили причиной утечки информации о загадочной находке на 'Востоке' после аварии.
   Белецкий, не опуская бровей, перевел взгляд на растрепанных ученых. Теренс стыдливо опустил глаза, а Поль Вузье немедленно надулся как галльский петух.
   - Вы не имеете права скрывать такое эпохальное открытие. Человечество имеет право знать об этой уникальной находке. Это вещество принадлежит всей человеческой цивилизации. Это открытие перевернет все представления о Вселенной и изменит всю нашу жизнь.
   Он вещал вдохновенно, с чувством и искренней верой фанатика, не снижая пафоса несколько минут. А Юрий Белецкий, с грустью глядя на него, думал, что таких не переубедить ни словами не угрозами. Их можно жечь, резать на куски, но они не откажутся от своих убеждений. Но хорошо это или плохо сказать Юрий не мог. Их можно уважать, но то, что истину эти люди ставят превыше всего, не позволяло с ними примириться. Скажи этому Вузье, что в результате их утечки на орбите повисли несколько эскадр боевых кораблей готовых вцепиться друг другу в глотки и нацеливших хищные боеголовки ракет в ледяной аквариум Европы, которые разнесут их на куски, он будет счастлив. Погибнуть во имя науки, что может быть лучше такого самопожертвования. И даже скажи, что в результате последующей войны само человечество может исчезнуть с просторов вселенной, он только фыркнет. Все ради истины.
   Белецкий вздохнул. Ему жутко хотелось плюнуть, но жесткие рамки стратификации, впитанные с молоком матери, сжавшие его словно корсет, не позволяли ему даже накопить слюны для этого.
   В кают - компании третьего уровня, превращенной в временный оперативный центр спасателей и геологов разведчиков, царил бедлам. Пожар и потоп в публичном доме. Кают - компания бывшая одновременно кафе - столовой, с небольшим баром, игровой голосферой и биллиардным столом, сейчас была переделана в кризисный центр. Стойки компьютеров и искинов, сферо и 3 - д панели дисплеев расцвеченные объемными картами местных глубин океана и моделью 'Востока' в разрезе. Толстенные жгуты проводов и шин, проброшенных прямо на полу, об которые все спотыкались и никто не обращал внимания. Рамки дисплеев с динамикой глубин и температур в онлайне, распечатки голографий прямо на столах и под ними. В углу за баром грязнущий комплект кислородного оборудования, а на биллиардном столе разорванный гермокостюм и пятна на зеленом сукне подозрительно похожие на кровь. Пара десятков человек среди этого суетилась у приборов, залипала в экраны завороженная строчками данных и диаграмм, таскала с места на место, какое - то оборудование оживленно галдела и переговаривалась, местами переходя на ор с размахиванием руками, в облаках дыма от синтета и сигарет. Или просто безмятежно храпела на потрепанном кожаном диване, сняв ботинки и носки, положив под голову шлем гермокостюма и пуская слюну. Царил хаос и беспорядок. В общем люди плодотворно работали. Внимания на вошедших никто не обратил, только пара ребят в красных рабочих комбинезонах спасателей оторвались от рамок интерфейсов и с возгласами 'чиф' и 'дио' обступили Орколану с двух сторон и, подхватив под локотки, потащили к своим дисплеям. Тот, оглянувшись на Юрия, виновато пожал плечами и покачал головой. Еще несколько человек не отрываясь от дел и разговоров, мельком неприязненно посмотрели на Серова и комконовский скаф Белецкого и отвернулись.
   - Похоже, нас тут не очень любят, - прищурился Юрий, - или мы этим обязаны вашему дружелюбному обаянию?
   - Нас вообще мало кто любит, - даже не стал отрицать очевидного Геннадий Серов, равнодушно пожав плечами, - и вы прекрасно об этом знаете, поскольку работаете не первый год. А впрочем, желающие могут подать жалобу, я ни в чем не нарушил процессуальных норм и ничьих прав.
   Белецкий хмыкнул и мрачно оглядел Серова
   - Ладно. С этим разберемся позже, - сказал он, - у нас мало времени и есть еще одно незаконченное дело.
  
   Лицо Анджело Бурдони сейчас было спокойным и умиротворенным, словно он не умер, а ненадолго безмятежно заснул. Юрий смотрел на него, и ему не верилось что молодой, жизнерадостный и немного наивный итальянец мертв. Все казалось, что Анджело сейчас, вот прямо сейчас в любую минуту проснется, улыбнется своей широкой заразной улыбкой. И немедленно заговорит, оживленно жестикулируя, удивленный, несдержанный и утомленный своим долгим бесконечным молчанием. И Юрию, наконец, станет легче от натянутого, подспудного чувства вины за его смерть. Но безмолвный итальянец молчал, безучастный ко всему происходящему, в том числе и к своему телу. А Юрию хотя он и понимал абсурдность упреков совести за мимолетное решение оставить Бурдони на 'Востоке' легче не становилось. Сейчас тело Анджело в какой то мере соответствовало своему имени. Вся поверхность его кожи была покрыта сияющими искорками сейчас в полумраке едва заметными. Он словно был усыпан сверкающим конфетти или мельчайшими каплями ртути впитавшимися глубоко в кожу.
   - Что с его телом?
   - Понятия не имею, - простодушно ответил Серов, разминая очередную сигарету, - я же не эксперт. Я вызвал экспертную группу 12 часов назад. А вместо нее прибыли вы. Возможно, доктор Верхневольский мог бы еще помочь, я надеялся на его присутствие, но....
   Если он рассчитывал вызвать у Белецкого приступы совести и вины, то не преуспел.
   - Кое - что мы выяснили сразу, - продолжил Серов, не дождавшись реакции, - структура внешнего эпидермиса кожи претерпела серьезные преобразования.... Собственно это теперь и не совсем кожа. Во всяком случае, не человеческая кожа....
   - На что вы намекаете, - раздраженно перебил его Юрий, - он что теперь, не человек?
   - Я ни на что не намекаю, - огрызнулся Геннадий Серов, - я здесь не за этим. Для этого у меня нет ни знаний не компетенции. А строить гипотезы - это не мое. Не хватает воображения.
   Ой, что - то лукавит, мелькнула мысль у Белецкого. Признаться, что у тебя нет воображения, мог бы не каждый человек. А строить из себя тупоголового служаку, имея такой послужной список....
   - Ее не берет не обычный, не лазерный, не плазменный скальпель. Мы даже соскоб не смогли взять. И нет никаких остатков отмершего эпидермиса. В общем, это и не кожа совсем, а какая - то броня. Мы не смогли просканировать тело Бурдони. Оно не поддается ни рентгеновскому, ни гамма, ни вообще никаким известным видам излучения. Остается только гадать что у него внутри. И поэтому вопрос о его человеческой составляющей пока остается открытым. Ждем экспертную группу с оборудованием.
   - А что это за сверкающая дрянь на его теле?
   - Пока нет никаких идей. Оно не излучает, абсолютно инертно ко всем видам химического и другого воздействия. Как, в общем - то и вся его кожа, с которой оно составляет единое целое. То есть можно предположить, что это не результат внешнего воздействия, а явление внутренней эволюции.
   - За несколько десятков часов? - неприкрытый скепсис Белецкого не смутил детектива, минуту назад демонстрирующего недалекого стража закона с едва заметными зачатками интеллекта.
   - Причина смерти?
   Геннадий Серов пожал плечами
   - Если бы это было простое человеческое тело без аномалий, - он сделал легкий акцент на слове 'человеческое', - это все равно было бы непросто. Медицинский отсек 'Востока' перегружен сверх меры и до сих пор занят учетом и каталогизацией останков и фрагментов погибших в аварии. Достаточно быстрый аппаратный осмотр и сканирование ничего не дало, как я уже говорил. Мы не знаем внутреннего состояния организма Бурдони. Возможно, экспертная группа что - то скажет.
   - Может он и мертв вовсе? - ядовитый сарказм Белецкого пропал втуне. Серов опять индифферентно пожал плечами
   - Может. Но в этом случае вряд его тело спокойно перенесло бы ту дозу гамма - излучения которой мы его облучили.
   Белецкий чертыхнулся
   - Кто дал санкцию?
   - Питер Даан, - Серов с неуловимой иронией поглядел на Юрия и тот, сдерживая медленно накатывающееся бешенство, спросил
   - Ну, хоть обстоятельства его гибели известны?
   - В общем и целом да, - неожиданно ответил Серов, - у нас даже есть запись. То есть мы приблизительно знаем, где и когда. Но конечно подробности произошедшего не известны. Запись я вам скину, но коротко на словах, произошло следующее. В момент аварии Анджело Бурдони находился в каюте своей подруги Туи Конг....
   Белецкий удивленно поднял брови
   - Его подруги?
   - Да. Его девушки Нам Туи Конг, работающей на 'Востоке' в должности техника - оператора 2 разряда по обслуживанию подледного оборудования вот уже 4 месяца. Что вас удивляет?
   - Да собственно ничего, - буркнул под нос Юрий, - кроме того что наша группа прибыла на 'Восток' несколько дней назад.
   - Мда? - озадачился Серов, - ну что могу сказать? Наверное, ваш Анджело был очень шустрым парнем. Хотя в данном случае их личные отношения значения не имеют.
   - Вы так считаете?
   - Пока что я в этом убежден. Тут нет состава преступления. Кроме разве что нарушения инструкций КомКона, когда Бурдони из личных мотивов пытался спасти только свою подругу, по большому счету наплевав на остальных. Они пытались покинуть станцию на 'Мангусте' через запасной грузовой шлюз. Остальные не знали о такой возможности. Центральный искин заблокировал все шлюзы и все ГПА в своих эллингах, но Бурдони использовал свои служебные коды доступа КомКона и навыки Туи Конг. Пока большая часть экипажа станции пытались покинуть 'Восток' через гипертерминалы, они проникли в грузовой отсек шлюза и вывели 'Мангуст' на выходную аппарель. Дальше произошло, что - то странное.... Вам лучше посмотреть запись
   Белецкий открыл в служебном оверлее входящий файл. Запись была не очень хорошего качества и не обработана. По - видимому записывающую камеру в грузовом шлюзе не обслуживали с самой постройки станции. Видео начиналось с момента появления Бурдони и девушки в шлюзовом отсеке. Изображение периодически тряслось, в шлюзе сыпались искры, и падали брызги воды, словно где - то была нарушена изоляция. Было, похоже, что эта часть станции попала под гидроудар и заполнялась водой. Девушка лица, которой не было видно с этого ракурса, сразу бросилась к контроллерам подачи на грузовую аппарель и, наверное, стала вызывать 'Мангуст'. Анджело подошел к ней, они коротко о чем - то поговорили. Анджело проделал, какие - то манипуляции с пультом, потом поднял голову вверх и что - то сказал. Было странно, несмотря на то, что он глядел прямо на камеру, лицо его виделось нечетко, будто в тени. Потом грузовой автомат подал 'Мангуст' на выпускную аппарель и девушка лица которой так и не удалось разглядеть быстро забралась в ГПА, даже не одев гидрокостюм. Анджело задержавшийся возле входного створа, что бы вручную запустить процедуру шлюзования, обошел ГПА, но почему - то остановился у входного люка. Он тоже был без гидрокостюма. И в этот момент Белецкий очень хорошо разглядел его лицо. Это был Анджело и в то же время как будто не он. Какое - то чужое, серьезное выражение лица, не свойственное жизнерадостному итальянцу. Чеканный обострившийся профиль. Он смотрел в сторону открывающегося створа, словно видел что - то чрезвычайно интересное и в то же время неожиданное. Створ грузового шлюза не должен был открываться, если ГПА не готов к подводному выходу, например, открыт люк. Или тем более, если в шлюзе присутствует человек без скафандра или гермокостюма. Тем не менее, он открылся. Но отсек заполнила не вода, а ярчайший белый свет. Туи Конг которую теперь было хорошо видно выбралась из 'Мангуста' и они с Бурдони медленно, словно завороженные вышли в открытый створ, покинув шлюз и станцию, находившуюся на глубине в несколько километров в подледном океане.
   - Это все? - мрачно спросил Белецкий, - записи с других камер, с контура внешнего наблюдения есть?
   - Почти все камеры вышли из строя в момент....э-ээ, - задержался с ответом Серов, - в момент инцидента. В частности, два новых операционных регистратора непосредственно в выходном контуре шлюзовых врат. Остальные показывают запись только до момента происходящего. И то по большей части с помехами, либо вообще тьму.
   Юрий отметил, что Серов старается избежать определений авария или теракт, но решил не акцентироваться на этом. Позже если будет возможность и желание. Очевидно, у опытнейшего сотрудника КомКона имеется свое видение произошедшей катастрофы.
   - А что там с этим выходом? Они точно покинули станцию? Шлюз был открыт? И почему там нет воды? Откуда свет?
   Серов как то обреченно покачал головой
   - Даже предположений нет. Створ точно был открыт. Примерно 42 минуты. Запись об этом сохранилась в памяти центрального искина 'Востока'. Почему в шлюзовой камере не залило все водой, откуда там свет и куда в океан ушли Бурдони и Конг без всякого глубоководного снаряжения и где они были все эти сорок минут. Об этом нет даже идей. Их и нашли то благодаря этой записи в памяти искина. О несанкционированном проникновении на станцию. Их тела нашли в том самом 'Мангусте'.
   - Тела?
   - Прошу прошения. Тело Бурдони. Туи Конг была в состоянии клинической комы от переохлаждения. Замедленный пульс, пониженная температура тела. Но достаточно быстро пришла в относительно нормальное физическое состояние без всякого оперативного вмешательства. Мы обследовали ее. Но не в медицинских целях. А скорее убедиться, что она это....
   Серов замолчал, не зная, в какую форму облечь свои подозрения.
   - Убедились?
   - В том, что она человек, да.
   Белецкий посмотрел на Серова долгим тяжелым взглядом, но тот не отвел глаз.
   - И что она говорит?
  
   Каюта Нам Туи Конг находилась тут же недалеко. На втором среднем подуровне, где находились кубрики обслуживающего и технического персонала 'Востока'. Практически рядом с морозильными камерами служебного пищеблока среднего уровня, в одной из которых, а не медицинском секторе, находилось тело Бурдони. Юрий Белецкий отметил это где то на периферии сознания, мельком. Он до сих пор был под впечатлением от увиденного в холодильной камере. Всю дорогу до кубрика Конг он никак не мог уложить известные факты и предположения в стройную теорию в голове. Да и о чем тут строить предположения? О том, как двое вышли в открытый подледный океан Европы без изолирующих костюмов и дыхательного оборудования? О том, что они провели там больше получаса, причем одна из них осталась жива, а другой вроде бы умер, но не утонул, не погиб от декомпрессии, и не замерз. А просто умер от неизвестных причин, заодно покрывшись непонятной серебристой дрянью которая превратила его кожу в гранит. Конг вроде бы ничем не покрылась, что вроде бы должно успокаивать, что это не какая - то опасная заразная внеземная дрянь и карантина не требует. Но кто это может утверждать твердо? Здесь нет ни одного врача эпидемиолога эксперта по внеземным патогенам. Ключевой момент это выход из шлюза. Очевидно, что если шлюз не наполнился водой, значит за бортом в этот момент, был не океан. Тем более рабочих камер, что бы засвидетельствовать этот момент не осталось. Что уже наводит на размышления. Но если не океан, то тогда что? Еще этот невероятный свет, падающий снаружи, сбивает с толку. Фиксирующая камера висела не очень удачно внутрь, не показывая непосредственно выходной створ. Подледный океан может быть разным, в том числе и очень ярким. Но, то буйство лучистой энергии, заполнившее полутемный шлюз.... Такое может быть, где - ни будь на Земле в яркий солнечный день. И еще лица Анджело и Туи Конг. Они не выглядели испуганными или удивленными. Скорее любопытствующими. Как лица людей неожиданно получивших давно и безнадежно желаемое. В любом случае, что бы они там не увидели, они выходили не в океан. Да что там за? Портал в другой мир прямо в рамке выходного контура шлюза? Ребята Орколаны, по словам Серова, буквально облазили там каждый метр вдоль и поперек, в том числе и через рамку створа ворот. Но выход там был только один. В холодный темный океан.
   В любом случае ответ знает только один человек.
   Каюта Туи Конг была заблокирована снаружи. Пока Геннадий Серов снимал блокировку, Белецкий вопросительно посмотрел на него. Серов покачал головой, потом, позже. И вошел первым. Первое что увидел Юрий это тростниковая циновка во всю стену и бамбуковый ковер на полу. Наверное, раньше здесь было достаточно уютно. И небольшой двадцатиметровый кубрик Нам Конг представлял собой претензию на маленький лофт модного интерьерного экодизайнера. Интерьер человеческих обиталищ в космосе всегда определялся многофункциональностью и минимализмом, технологической скупостью в шведском или японском стиле. Но кубрик Туи Конг расцвечивал это однообразие множеством маленьких и больших фишечек в национальном этническом стиле. Ковры, украшения, растения, полочки, перегородки. Все раньше наверняка выглядело мило. Но сейчас обиталище Нам Конг представляло, что - то среднее между камерой заключенного смертника и палатой буйного сумасшедшего. Разорванная одежда и обувь из распахнутых настежь шкафов, битая посуда, тяжелый запах какой - то протухшей еды. И повсюду рисунки. На стенах, на коврах, на мятых и рваных листочках разбросанных на полу, на всех свободных поверхностях, даже на крышке кухонного комбайна. Наброски казалось бы неумелой детской ручкой и в то же время жесткие, рельефные и контрастные, словно схваченные бездушным глазом фотографической камеры. Простым угольным карандашом, густыми штрихами в основном густая, глубокая чернота. И иногда в этом мраке перемежаемая неяркими пятнами света и белыми яркими контурами человеческих фигур без лиц и подробностей. Возможно именно эти тяжелые, хоть и на вид бесхитростные рисунки, создавали тяжелую гнетущую атмосферу беды и подсознательного страха царившую в каюте. А может они только подчеркивали и служили фоном своему автору, самой Туи Конг, от которой едва заметно, на краю чувствительности, шли вибрации какого - то затаенного ужаса и тревожности. Сама Нам Туи Конг сидела, скрестив босые грязные ноги, на неубранной, мятой постели и мерно покачиваясь, едва слышно что - то шептала. Она была, в каких - то полувоенных брюках и куртке оливкового, защитного цвета с прожженными дырами на рукавах. Спутанные грязные волосы закрывали склоненное лицо, качаясь из стороны в сторону. Впечатление полной невменяемости только подтвердило слова Серова, когда он ответил Юрию в морозильной камере, о чем говорит Нам Конг. Белецкий попытался прислушаться в горячечный монотонный шепот, что бы разобрать хоть какие - то слова, но ничего не понял.
   - На каком языке она говорит? - вполголоса поинтересовался он у Серова. Почему то громко разговаривать не хотелось.
   - В записи служебный оверлей идентифицировал это как ханойский диалект, с вкраплениями старофранцузского. Но содержание полностью бессвязное и лишено смысла. И да мы проверяли. Она этническая вьетнамка по отцу, мать немка. Родилась в Мичигане, и большую часть жизни провела в Европе. Родной язык английский, немецкий. Во Вьетнаме никогда не была, языковой адаптации не проходила, гипнолингвистическое программирование и погружение не использовала. Да и потом для такого владения языком необходимо не просто знать, а постоянно пользоваться и жить в той местности и среде.... А тут еще настоящий старофранцузский практически неиспользуемый язык.
   Где же ты была девочка, подумал Белецкий. Он присел на корточки, пытаясь осторожно заглянуть под копну черных давно нечесаных волос. И неожиданно увидел довольно милое, даже красивое лицо, сейчас, правда грязное и искаженное гримасой с закрытыми глазами. Неожиданно глаза открылись, и Юрий чуть не откинулся назад, настолько они показались безумными и нечеловеческими. Когда то черные, сейчас они словно были покрыты белесыми бельмами и смотрели невидяще.
   Белецкий поднял один из зачерканных черным листков с контрастными белыми фигурами, который его заинтересовал. Рассматривал несколько мгновений. А потом, не вставая, внезапно протянул его Нам Туи Конг, прямо под копну слипшихся волос, в затянутые белесым глаза.
   - Что это? ЧТО ЭТО?
   Несколько секунд пока до Нам Конг доходило содержание ее же рисунка, из ее глаз уходила пленка, он темнели, расширялись узнаванием, страхом. Она отшатнулась, забиваясь подальше в угол постели к стене
   - Parfaits.... parfaits....
   Обхватила свои колени руками, сворачиваясь в позу эмбриона и начала раскачиваться еще сильнее. Больше ничего им добиться от нее не удалось. Потратив еще полчаса, Юрий понял, что тут нужна помощь специалиста - психиатра. Выходя из каюты, он уже не спрашивал, зачем Серов запирает ее снаружи. Пока они возвращались в небольшое служебное помещение выделенное Грином на 'Востоке' еще команде Белецкого, кабинет какого - то мелкого карго, которое ничтоже сумняшеся занял и Геннадий Серов, они молчали. Лишь в самом конце у самой двери кабинета, на которой кто - то из местных острословов уже успел наскоро написать несмываемым маркером по-русски 'Пыточная', Серов вдруг спросил его
   - Вы обратили внимание на ее ноги? На ступни?
   - Они грязные, - буркнул Юрий, невидяще глядя перед собой, прямо на надпись, - и что?
   - А то, что они не грязные, - объяснил Серов, - они в земле.
   Он испытующе смотрел на Белецкого, но того уже раздражали эти ребусы. Они стояли в коридоре перед дверью с издевательской надписью и Юрию не хотелось лицезреть каких - нибудь зевак. По счастью в этой части коридора и станции было пустынно.
   - Частички грунта, идентичные по составу обычной земной почве, были найдены на ступнях их обоих, Бурдони и Конг. Когда они покидали станцию, они были в обуви. А нашли их босыми в этом самом, так и не покинувшем станцию 'Мангусте'. Со следами земли на ногах.
   Он опять уставился на Белецкого. Юрий покусал губу
   - Это еще ничего не значит. Они могли где - угодно найти эту землю. Любят они.... Любили они босиком по земле ходить. И что?
   - А то, что на 'Востоке' нет открытых экорекреаций с живой почвой и грунтом. И вообще нет никакой почвы и земли, даже оранжерея на гидроморфном принципе. И на несколько миллионов километров вокруг нет, ближе Земли. Разве что на каких - нибудь дорогих частных станциях где не тараканьи фермы, а настоящая гидропоника. Но как мы понимаем, дотуда, они добраться бы не успели. Да и каким образом?
   Да нет, подумал Юрий, земли вокруг можно найти навалом. Другой вопрос, где именно они ее нашли?
   - На что вы намекаете? - наконец прямо спросил он
   - Я не на что не намекаю, - разозлился внезапно Серов, - люди вышли как бы в 'отрытый' океан без соответствующего снаряжения, даже без кислорода. А вернулись непонятно как, да еще босыми ногами, испачканными в земле. Чего ж тут странного?
   Да Белецкий его понимал, но Серов не мог сказать того, что понятно им обоим, не дезавуировав себя и свое расследование. Его в лучшем случае снимут с расследования. Сказать что Анджело Бурдони и Нам Туи Конг, покинули станцию через рядовой шлюз и пробыли сорок минут не подледной Европе, а где - то в другом месте, возможно другом измерении, либо еще где - то, это как минимум поставить свою карьеру следователя под удар.
   Нет, все - таки не о том они сейчас думают. Упускают что - то. Вопрос, где были Бурдони и Конг сейчас не главный. И пока может заинтересовать может с научной точки зрения. И даже не что или кого они там встретили. Это важно только в свете главного вопроса, который и должен их волновать. Что или кого принесли с собой Бурдони и Конг. Вот самое важное. И тогда введенная КомКоном изоляция 'Востока' оказалась очень к делу, хотя и по другому поводу. Вынужденный карантин позволит хотя бы на время оттянуть неизбежное и попытаться разобраться в происходящем. Правда, находиться на борту станции битком набитой людьми в состоянии стресса зная, что в любое мгновение можешь оказаться под прицелом магменных ракет, было очень неуютно. И будет ли помощь и прибытие экспертной группы в данных обстоятельствах оставалось под большим сомнением.
   Они, наконец, прошли в кабинет. Крохотный по сути закуток с выдвижным столом и стулом, кожаным диванчиком и фиолетовым кактусом в углу. Серов сразу втиснулся за стол и, включив дисплейную рамку, стал надиктовывать вполголоса очередной рапорт. Он прервался только на минуту, уточняя у Белецкого через оверлей перевод слова 'parfaits'. И повторил, смакуя на губах перевод с старофранцузского 'совершенные'. 'Совершенные'. Белецкий вспомнил, как попросил Серова перед уходом из морозильной камеры включить полный свет, что бы получше рассмотреть кожу Бурдони. Серов сначала отрицательно покачал головой, а потом, сокрушенно вздохнув, повернул выключатель.
   Тело Анджело засияло как солнечный свет. Тысячи искорок на его коже сверкали и переливались как звезды спрятанные внутри. Правда, свет был скорее холодным, чем теплым. Казалось перед ним лежало существо из живого сверкающего мрамора. Будто тело ожившего ангела.
   'Parfaits', подумал Юрий внезапно. 'Совершенные'. Очень емкое слово.
   Несколько минут он бездумно смотрел, как Серов набирает строчки официального отчета и сам не заметил, как провалился в сон. Во сне он видел гибкую спортивную фигуру Жасмин цвета бронзы равномерно и неутомимо бегущую по тренажеру, ее сильные ноги, ее нежную кожу под которой переливались крепкие, но небольшие мышцы, ее грудь, пот на ее красивом волевом лице....
   Он проснулся мгновенно, от ощущения чужого взгляда. Прошло, наверное, не больше пяти минут. Серов уже закончил с отчетом и смотрел прямо на него через полупрозрачную дисплейную рамку. Заметив, что Белецкий проснулся, он не смутился и не отвел взгляда.
   - Вам, наверное, надо отдохнуть, - сказал он нейтрально без тени участия. Просто констатировал факт.
   Юрий смотрел на него испытующе, несколько мгновений давя взглядом. Потом словно опомнился, тряхнул головой и жестко потер лицо ладонями.
   - Что у вас по основному расследованию?
   - В общем - то предварительное расследование закончено, предстоят еще некоторые следственные действия, необходимые процедуры и работа экспертной группы. Но в целом более - менее картина ясна. Все основные материалы и предварительный отчет забрал с собой в на Орбитальную - Юпитер Питер Даан. Вы хотите ознакомиться? Я сделаю вам копию.
   Юрий хотел отказаться, поскольку с краткой выжимкой отчета уже был знаком. Но потом, глядя, как Геннадий Серов сбрасывает ему файл на служебный аурел и копию на физический носитель, передумал. Решил перечитать позже поподробнее. Взяв в руку кристаллическую пластинку квантово - цифрового носителя он посмотрел на Серова.
   - А что Даан сказал по поводу всего этого..., - Белецкий неопределенно двинул шеей куда - то в сторону назад, но Геннадий Серов понял.
   - Все что касается обстоятельств смерти Анджело Бурдони, - Серов помолчал, сделав паузу пожевав губами и не глядя на Юрия, - и в целом всего происшествия в грузовом шлюзе, и касательно Нам Конг, Питер Даан приказал вывести за рамки основного расследования в отдельное дело. И сказал, что этим будете заниматься вы.
   Юрий не выдержал и вполголоса выматерился. Серов никак на это не отреагировал, словно такие эмоциональные выплески происходили в его присутствии каждый день.
   Они помолчали, каждый думая о чем- то своем. Потом Серов внезапно сказал
   - Вы знаете в этих случаях, в аварии на станции и в происшествии в шлюзе есть кое - что общее. И я не говорю об общей связующей ситуации и одновременности происходящего. В чем - то это действительно разные инциденты, несмотря на то, что одно является частным случаем второго, и связано общими обстоятельствами. Например, сбоем компьютера. Нет в общей аварии и катастрофе на станции как не странно, я не усматриваю ничего особенно странного и таинственного в отличие от моментов с Бурдони и Конг. Да там, в частности на гипертерминале произошла большая трагедия. Но к ней привела скорее цепь невероятных, но трагических случайностей и совпадений. По отдельности все эти опасные моменты не могли привести к столь невероятному исходу. Но в совокупности причин они и вызвали такую масштабную трагедию.Станция 'Восток' очень надежная станция. С множеством дублирующих и защитных систем. Норман Экк был одним из ведущих инженеров по обслуживанию станции, но он не был специалистом по компьютерному оборудованию. И не мог вывести из строя главный искин станции и тем более перепрограммировать его. Главный бортовой компьютер станции хоть и надежен, но уже достаточно устаревшего типа. Несколько дней назад началась его плавная перепрошивка и перепрограммирование. Это не страшно, общую жизнедеятельность станции поддерживала дублирующая сеть. Но диверсия устроенная Экком в основном охлаждающем контуре 'Востока' вызвала каскадное обрушение терморегуляции множества систем. И в частности в системе охлаждения главного компьютера, в охлаждающем контуре основного энергетического реактора, и в системах навигации и ориентации, а также в системах внешней защиты. По отдельности все это не было бы так критично. Но одновременное повышение температуры охлаждения центрального искина и недостаток энергии, привели к цепной реакции сбоев управляющих систем и потере связи. Что привело к главный искин к неправильной оценке ситуации и соответственно ошибочным неверным действиям и гибели людей. Например, сбой навигации привел к потере ориентации и бесконтрольному погружению 'Востока' на более низкие и более опасные глубинные горизонты. Где обитают более опасные твари. Сбой во внешнем контуре защиты привел к срабатыванию штатной акустическо - вибрационной системы репеллера, предназначенной отпугивать наиболее опасных существ на стандартных подводных горизонтах, где обычно и пребывает 'Восток'. Но на более глубоководных тварей вибрации этого репеллера действует совершенно противоположным образом, вызывая бесконтрольную и беспричинную ярость. Пока 'Восток' стремительно погружался, акустическая волна не отпугнула, а наоборот привлекла бесчисленные орды тварей со всех близлежащих горизонтов. Компьютер, верно оценив внешнюю угрозу, полностью заблокировал транспортную и эвакуационную систему станции, что привело ничего не понимающих людей в еще большую панику. А нехватка энергии, а затем эта злосчастная авария в выпускном створе гипертерминала.... Все эти случайности и совпадения по отдельности не могли привести к такому катастрофическому результату, будучи купированы на более ранних стадиях или даже в процессе аварийного срабатывания защитных систем. Но как частные элементы более крупного системного сбоя они только увеличили в прогрессии негативные факторы случившегося. Как будто кто - то специально подстроил такой набор случайностей, что бы получить наиболее кровавый результат чреватый огромными жертвами.
   Геннадий Серов помолчал.
   - Не знаю, часть ли это Божьего или дьявольского промысла, я не достаточно религиозен и ортодоксален, что бы судить о таких вещах, - сказал он после паузы, - но даже моего агностицизма хватает понять, что простыми объяснениями здесь не обойтись. Не то что бы Камос и Экк слишком тупы или не сообразительны. Но назвать их опытными террористами или гениями зла и смертоубийства было бы немного опрометчиво. Мне кажется, они даже не совсем осознавали, что они делают, а уж тем более не могли представить, что это приведет к таким последствиям. Я даже не уверен, что они вообще хотели именно таких результатов.
   - Вы считаете, они не хотели никого убивать?
   Серов неопределенно покачал головой
   - Как я уже сказал тут нет простых объяснений. За всем этим чувствуется влияние и присутствие некой незримой и недоброй потусторонней третьей силы, марионетками которой и выступили неосознанно Экк и Камос. Уж слишком много в их действиях необъяснимого и невнятного с точки зрения простого здравого смысла. Необъяснимого с нашей человеческой точки зрения. Но не с позиции этой таинственной могущественной силы имеющей возможности влиять на события на уровне причинно - следственных связей, человеческого подсознания и субатомного программирования квантового интеллекта искинов. В - общем, Бог или Дьявол, это слишком общие рассуждения, которые я, к сожалению, не могу внести в свой отсчет, и которые много бы объяснили, но нет.
   - А в чем вы видите связь между катастрофой на терминале и случаем с Бурдони и Конг? Кроме того что они произошли в одно время и в рамках одной аварии?
   В этот раз Геннадий Серов собирался с мыслями дольше. Он поправил рукава пиджака, стряхнув заодно пепел. Откинулся на жесткой сидушке поудобнее устраиваясь. Закинул ногу на ногу, покачивая грязной подошвой ботинка. И закурил, загасив предыдущую сигарету в горшке с карликовым бонсаи, заботливо лелеемым, где - то канувшим владельцем кабинета. Глубоко вдохнув, выпустил дым, вверх разглядывая клубы, поднимающиеся к потолку и наконец посмотрел на терпеливо ожидающего Белецкого
   - За последние пару суток мне пришлось перелопатить кучу документов, просмотреть много записей и переговорить с множеством человек. Но даже без этой порой слишком замороченной груды информации, я мог бы сказать что на 'Востоке' в последние недели царила излишне нервозная атмосфера и очень напряженная морально эмоциональная обстановка и полный хаос и дезорганизация в работе. Станция 'Восток', конечно большая и в то же малонаселенная станция, что бы несколько сотен человек обитающих здесь если и не были знакомы, но в то же время, хотя бы пару раз видели друг друга. И вот в обстановке нервозности и страха на станции вдруг начинают замечать незнакомых людей. Конечно до закрытия станции на карантин, о котором надо говорить отдельно, на станцию прибывало много людей. Но обычно такое прибытие это заметное событие и с такими новичками рано или поздно встречается большая часть населения станции. Но когда станция закрыта, то появление таких гостей, к тому - же еще и малокоммуникативных, становится странным. Да и сами гости.... порой достаточно неординарные. Ммм....да. Так вот, рядом с Камосом и Экком, в последнее время, несколькими свидетелями и очевидцами были замечены незнакомые люди. И достаточно примечательные личности скажу вам, на которых мне удалось с помощью искина составить относительно неплохой фоторобот. И которых никто из опрошенных на станции не опознал и не идентифицировал. Почему именно фоторобот? А здесь обратите внимание. Потому что ни в каких наблюдательных и записывающих системах станции эти, да и другие гости, не зафиксированы и не идентифицированы. А само хранилище видеоинформации страдает лакунами и провалами в памяти и порой вообще необъяснимыми выключениями аппаратуры и следящих камер. Отсутствие записи и порой черные экраны, а то и выход из строя следящих камер. Нет никаких записей из кают Камоса и Экка, в некоторых записях из мест общего пользования, коридоров, кают - компаний, кафе и рабочих отсеков, где они присутствовали в этот момент. Просто отключающееся или выходящее из строя видеонаблюдение и его архивы. Улавливаете аналогию с произошедшим в шлюзе? А в 'Мангусте' Камоса и Экка, помимо этой 'божественной слизи', от которой все мгновенно потеряли остатки критического мышления, отсутствовали не только виновники этой катастрофы, но и нормально работающее оборудование. Не то, что записи видео и аудиоархивов, стерто было все начисто до железки, даже в черном ящике на уровне БИОСа. Внешне целые и невредимые приборы и аппаратура, словно только с завода, но абсолютно в нерабочем состоянии. Кто - то очень не хотел что - бы мы увидели хоть что - то. Или у нас просто недостаточно продвинутые технологии что - бы зафиксировать это что - то. Хотя фотороботы получились неплохие. Жаль, у меня здесь нет соответствующего оборудования для сканирования памяти свидетельских показаний. Экспертная группа может прибыть поздно и воспоминания могут уйти на более глубокий уровень памяти, куда доступ можно получить только через комиссию ООП. Хотя даже голографических роботов достаточно для того что бы понять как все не просто с этими знакомцами Камоса и Экка. Рядом с Марио Камосом видели эффектную блондинку, которую вряд ли кто ни - будь, сумел бы забыть хоть раз бы увидев. И еще очень молодого латиноса. А рядом с Норманом Экком мужчину достаточно преклонного возраста, почти старика. Уже это могло бы опровергнуть версию об обычных гостях. Слышали, старикам тут не место? В космосе очень мало людей явного геронтологического возраста. А уж в дальнее Внеземелье, в зону повышенного риска им вообще доступ запрещен. Но молодой латинос рядом с Камосом, очень молодой человек с явными следами побоев и окровавленной повязкой на глазу, это вообще из ряда вон. С нетерпением жду ответа из баз КомКона по поиску соответствующих совпадений. А пока эта часть расследования, как и случай с Бурдони в не вошел в первичную версию отчета, которую увез с собой Питер Даан. Теория о ком то или чем - то стоящем за Экком и Камосом идет слишком уж вразрез с версией о безумных террористах одиночках. Как уж они собираются натягивать этого тюленя на глобус, не знаю. Например, куда отправились, покинув станцию после своей диверсии Марио Камос и Экк? И куда вообще собирались? До ближайшей обитаемой станции несколько сотен километров и она вообще в другой стороне. Почему они не поднялись в базовый камп - лагерь 'Востока' на поверхности? Хотя конечно делать им там было нечего, челноков там не было, но вопросы остаются. Как и куда они планировали скрыться после теракта и вообще планировали ли? Нет, они берут первый же попавшийся 'Мангуст' и вместо осмысленного бегства лезут, куда - то на глубину под Пирамиду под седловину Камарры в поисках непонятно чего....
   Тут Геннадий Серов осекся и остро глянул на Белецкого
   - Сдается мне что события, приведшие в итоге к этому ужасному происшествию, начинаются задолго до всей этой истории с Камосом и Экком. Вы ведь в курсе, зачем клирики и паломники братства так рвутся на станцию, что угробили 'Эглис' при несанкционированной посадке на камп - лагерь 'Востока'?
   Юрий Белецкий знал. С того самого момента как Камилла Вайс сказала что именно ищет Братство Ольма в подледном океане Европы. Тогда всего лишь робкое подозрение, сейчас превратившееся в твердую уверенность.
   'Тьма'. Не Белецкий, не Серов оба так до сих пор и не озвучили этого слова, но оно незримо повисло между нами. Как и не озвученная квинтэссенция всего монолога Геннадия Серова, так и мыслей самого Белецкого. 'Тьма'.
   А еще в мозгу Юрия неосознанно стала зреть мысль, которую он пытался гнать от себя последние часы. О той неясной, но такой напрашивающейся связи между жертвоприношением Братства у 'Жемчужных врат' и чудовищной катастрофой на 'Востоке' с огромными человеческими жертвами. А что если этот неведомый и ненасытный подледный Ктулху которому клирики скормили столько людей все таки проснулся. Или это все - таки чудовищная диверсия совершенная клириками 'Райских врат' при помощи одурманенных Камоса и Экка? Кто была та женщина рядом с Марио?
   Юрий Белецкий вдруг поймал себя на мысли, что уже несколько минут стоит у дверей собственной каюты, держась за ручку, но, не открывая ее. Он даже не помнил, как распрощался с Серовым, но помнил, что очень хотел спать. Он вроде бы послал на время все это запутанное потустороннее расследование с его загадками, решение которых приводит к еще большим загадкам. И решил просто поспать. И вот тупо стоит возле своего сьюта и опять и опять прокручивает в голове по кругу очередные бесконечные вопросы.
   Он слегка покачнулся, удержавшись на ногах, а по коридорам проплыла короткая гармоничная мелодия. Станция все еще не пристыкованная к реперным столбам совершала очередную переориентацию в пространстве, удерживая глубину и местоположение под напором мощного местного течения.
   Юрий открыл дверь и вошел в сьют. В каюте было неубрано. Именно из его каюты команда отправилась на тот незапланированный вызов после падения 'Эглиса'. Небольшой баульчик с его вещами специально для выходов валялся открытый на разобранной постели, грязные чашки из под кофе - концетрата на столе. Голографические флаеры ресорта в долине Олимпии, которые ему предложила посмотреть Жасмин, лежали среди посуды вперемешку с картами дна и глубин Европы и данными сейсмодатчиков. Он ведь так и не сказал Серову, что его команда прибыла на 'Восток' не для расследования падения 'Эглиса'. И вообще за несколько дней до этого падения. И именно для расследования исчезновения нескольких человек и появления на станции неизвестных персоналий и других непонятных и неясных явлений. Тогда они еще не имели понятия о богатой предистории этих загадочных явлений. И уж точно не связывая их с полувековой давности событиями из разряда городских легенд.
   Юрий попытался вспомнить видел ли он тогда фигурантов. Камоса, Экка. Загадочную броскую незнакомку. И у него сразу мучительно заболела голова. Он видел тогда десятки человек, со многими из них разговаривал, и вспоминать еще и посторонние эпизоды было выше его сил. Спать.
   Сейчас ему нужно просто поспать.
   Он торопливо, злясь на неудобные застежки, сбросил опостылевший вонючий скаф, сбросил мерзко пропотевший комбез и несколько секунд поборовшись с желанием принять душ, мысленно плюнул и упал на постель. Проваливаясь в сон, он помечтал опять вернуться к красивой фигуре Жасмин и перегруженный мозг выключился.
  
   В связи с некоторыми обстоятельствами повествование главного героя теперь будет вестись от второго лица
  
   ЛЕД...
   Лед. Лед. Лед....
   Ему снился лед. Кристально белый обжигающий лед. Который растекался по его венам, мышцам, нервам и костям. Который замораживал его изнутри. Он не вмерзал в глыбу льда. Он сам был этой глыбой льда. Казалось упади он сейчас и превратиться в мириады маленьких ледяных осколков. Ему было холодно.
   Холодно. Холодно. Холодно.
   Виктор попытался открыть глаза, но они словно были залеплены чем то. Смерзлись? Ресницы смерзлись? Со второй попытки это удалось. Глаза резанул белый свет, и Виктор опять смежил веки. Ненадолго. Опять открыл и увидел клубы белого пара выдыхаемого изо рта. Потолок покрытый изморозью и льдом. Черт ему не приснилось, тут действительно было холодно.
   Какая - то морозильная камера. Вдоль одной стены продолговатые иллюминаторы, сплошь покрытые изморозью, несколько металлических каталок столов, стойки с хирургическими инструментами? И полки заставленные колбами и сосудами явно медицинского значения. Белый режущий свет слепил, глаза немного заслезились. Каталки были пусты, стальные поверхности стерильно отражали свет. Только возле дальней стены отделенной гибкими шторами из полупрозрачных лент виднелась каталка занятая чем - то завернутым в белую холщевую ткань.
   Виктор был обнажен и накрыт толстым покрывалом оранжевой термофольги. Ощущения были, какие - то непонятные. Он чувствовал слабость и в то же время невыносимую легкость. С трудом, покачиваясь и испытывая головокружение и приступы тошноты, он слез с холодной каталки и опустил ступни на ледяной пол. Накинув на тело термофольгу, он сделал пару неуверенных шагов. Кажется, дверь была за полупрозрачной завесой.
   Пройдя мимо груженной каталки с телом под белой тканью Виктор дернул простой рычаг на двери и шагнул в очень яркое стерильно белое помещение похожее на операционную. Вполне возможно так оно и было. Ярко освещенный операционный стол в центре был пуст, а в дальнем углу невысокий коренастый мужчина в белом хирургическом комбинезоне склонился над вскрытым женским телом. Услышав шаги, он поднял голову и посмотрел на Виктора. Взгляд его в первые мгновения растерянно удивленный быстро сменился профессиональным, холодно - оценивающим. Виктор вспомнил его.
   - Такеда Уэно? - собственный голос показался Виктору незнакомым, хриплым каркающим. Слова выталкивались через глотку, словно через колючую проволоку.
   Доктор снял окровавленными перчатками в одной из которых оставался лазерный скальпель, маску с очками и шапочку. Открыв приятное широкое немолодое уже лицо с усталыми глазами под коротким седым ежиком волос.
   - Да? - скальпель он так и не положил.
   - Не скажете, что я делаю в морге? - Виктор пытался пошутить, но сразу понял, что вышло не очень, - Это ведь медицинский сектор?
   Доктор Такеда молчал, выжидающе глядя на него, и Виктор немного занервничал
   - Меня зовут Виктор Нойманн, я инспектор КомКона. Только вчера прибыл на ...., - тут Виктор запнулся, нахмурившись, пытаясь вспомнить. Но Такеда Уэно поднял ладонь, прерывая его мучения. Положил скальпель на стол к облегчению Виктора и неторопливо стянул окровавленные перчатки. Потом поднял взгляд на Виктора.
   - Нет. Да. И знаю, - Нойманн вопросительно вздернул брови, и Такеда вздохнул.
   - Нет. Это не морг. На станции 'Восток' нет морга. Да. Это медчасть станции 'Восток'. И я знаю Виктора Нойманна.
   Слегка озадаченный манерой разговора Виктор молчал, собираясь с мыслями. И мельком подумав, откуда его мог знать Такеда. Из давних репортажей голонета или по работе, хотя по личным встречам он Такеду не помнил. И почти не задумался над его формулировкой 'я знаю Виктора Нойманна'.
   - Почему я тут? Я болен?
   - А вы как думаете?
   Сосредотачиваться Виктору было очень тяжело. Сознание, словно всплывало с глубины. Но все - же ему удался достаточно тяжелый взгляд, что бы Уэно понял, что играть в доктора не стоит. Впрочем, он даже не подал виду, что его что - то смущает.
   - Если это медицинская часть 'Востока', то у вас интересные палаты, - решил смягчить интонации Виктор, - вы лечите пациентов холодом? Занимательный метод.
   Качнувшись, он сделал пару шагов и оперся о стол. В теле была настолько невыносимая легкость, что его замутило. Такеда сноровисто бросился к нему и помог присесть на неведомо откуда взявшийся металлический табурет.
   - Как вы себя чувствуете? - профессионально доверительным голосом осведомился Такеда Уэно, светя ему в глаз фонариком, - вы позволите вас осмотреть?
   У Виктора не было сил возражать, он просто прикрыл глаза от режущего света.
   Такеда Уэно действительно оказался высококлассным специалистом. За несколько минут пока он рассказывал, что на 'Востоке' нет морга, зато есть множество морозильных камер, потому что изначально проект глубоководной станции предназначался как промысловая база для подводных дрифтеров, Такеда успел полностью осмотреть Виктора, проверить реакции глазных яблок и нервов, взять анализ крови и генный мазок. Измеряя температуру, он хмыкнул, кивая своим мыслям. Виктор хотел ему ответить насчет проекта станции, что это полный бред, но Уэно в это время тянул его за язык двумя пальцами и Нойманн решил оставить это до лучшего случая. Когда настойчивый японец угомонился, меня очередную пару перчаток Виктор поинтересовался
   - Ну что доктор? Жить буду? - дежурная присказка в медсекторе оперативной части КомКона Юпитер - Орбитальная, на которую неизменно следовал ответ, пущенный с легкой руки Мацея Верхневольского 'Да. Весело, но недолго!', доктором Такедой, абсолютно лишенным чувства юмора, была не принята. Он задумчиво смотрел на Нойманна, словно прикидывая, сейчас его начать резать или подождать пока мясо дойдет?
   - Я хотел бы провести полноценное сканирование и сделать пару более серьезных анализов, - сказал с легкой досадой Такеда, но пожал плечами, - Но с медицинской точки зрения естественная смерть вам больше не грозит.
   - Это какая - то шутка? - Виктор обратил внимание на оговорку Такеды про естественную смерть, - Как я вообще сюда попал? Была какая - то авария? Где реанимационная команда КомКона?
   - А что вы помните? - Такеда с интересом следил за его реакцией. Виктору даже показалось, что Уэно больше интересны его воспоминания, чем его состояние.
   - Ну-у...эээ, - задумался на мгновение Виктор, - мы спускались в долину лавовых гейзеров Утриды на Ио, там был лагерь геологов....
   Он внезапно замолчал и замер на несколько минут
   - А потом мы сели на камп - лагере 'Востока', - сказал он шепотом, - я получил приказ...
   Он замолчал и поднял заполненные ужасом глаза на Такеду
   - Что со мной? Что с моей памятью?
   - Все в порядке, - доктор сделал паузу, словно подбирая слова, - все реакции соответствуют норме.... эээ.
   И он окончательно замолчал, не сумев быстро подобрать удобный ответ.
   - Какой к черту норме? - заорал Виктор, брызгая слюной, - пациентов душевнобольницы? Что вы несете? Почему я ничего не помню.... Нет стойте!
   Он замер. Мысли вертелись в голове как бешенные. Нахмурив брови, до боли зажмурив глаза, он склонил голову и поднял ладонь, будто останавливая Такеду. Доктор впрочем, и не пытался прерывать его, спокойно даже флегматично наблюдая за такой яркой и агрессивной реакцией. Складывалось впечатление, словно он каждый день наблюдает такие сцены.
   - Нет, подождите! - проговорил быстро Нойманн, не открывая глаз, не поднимая головы и покачивая указательным пальцем перед носом Такеды.- Я ПОМНЮ! Я помню все!
   Лицо его исказилось в досадливой гримасе
   - Но это как - то странно! - растерянно проговорил Виктор, - я помню многое. Но не помню, когда это было. Вчера или месяц назад. Или может год назад. А некоторые воспоминания кажутся вообще чужими. Не моими. Словно виденными чужими глазами. Хотя сейчас я понимаю это мои воспоминания. Но это как будто мой родной дом, увиденный впервые чужим взглядом. Все вроде бы знакомое и все не мое. Это ведь очень странно, да? И ведь где то это видел. То, что это делают. Я уже слышал про это где то. Как берут воспоминания из головы, переворошат их рассматривая. А потом пихают обратно в беспорядке. Я это знаю. Вы применяли ко мне ментальное сканирование?
   - Нет, - покачал головой Уэно, высоко подняв брови и наморщив лоб.
   - Вы так и не ответили. Как я сюда попал?
   - Вас принесли.
   - Кто?
   - Я, - Виктор обернулся на голос. У открытой двери стояла высокая, очень красивая девушка, с фигурой достоинства которой не мог скрыть даже бесформенный служебный комбинезон, заляпанный масляными пятнами, - я вас сюда доставила.
   В голове Нойманна едва шевельнулось воспоминание о женщине верхом на касатке, но сосредоточиться не удавалось. Он нахмурился. Да он точно, где - то ее видел.
   - Габи? - неуверенно спросил он.
   Девушка мельком посмотрела на Такеду Уэно, и тот едва заметно ей кивнул, прикрыв глаза. Она, встряхнув своей золотистой гривой, смело направилась к Виктору. На секунду замерев перед ним вытянувшись в струнку, Габи пронзила его взглядом невероятных глазищ. И взяв его за голову обеими ладонями, прижалась к его губам.
   Сказать, что на Нойманна обрушился поток потерянных воспоминаний, было нельзя. Но кое - что этот поцелуй ему напомнил.
   - Ты не думаешь о нас. Ты не думаешь обо мне. Не думаешь об Электре. Ты даже не думаешь о себе. Ты думаешь только о работе. И если бы только о работе. Тебе ведь предлагали место начальника департамента в Фарсиде на Марсе. Но нет. Ты зачем то поперся в эту богом забытую дыру на краю цивилизованного космоса. Что ты тут нашел?
   Жасмин была хороша. Даже сейчас разгневанная, скандальная с распахнутым злым ртом и тычущая пальцем в широкий иллюминатор. За которым тянулась уныло - багряная равнина Ганимеда перемежаемая белыми льдистыми пятнами и над которой высился серо -белополосный Гигант. Да она была чертовски хороша и ослепительно сексуальна. Полностью обнаженная, она стояла, широко расставив длинные стройные ноги, размахивая руками на фоне Юпитера и тряся грудью с упрямо стоящими сосками, злая и невыносимо возбуждающая. Как всегда после бурного и крышесносящего упоительного соития, она была чертовски хороша. И так же невыносима.
   Виктор смотрел на нее и удивлялся. Даже сейчас после стольких лет сложного брака, общего ребенка и двух абортов, семейной терапии, почти развода, она все равно продолжает сносить ему голову и заводить с полпинка. Оставаясь такой же красивой и свежей словно и не прожив всех этих лет. Да он понимал силу современной индустрии красоты и генетического картинга, но тут было много другого. Гены, хорошая наследственность, аристократическое воспитание, вкус. Тугой воротничок как у выпускников Итона. И совершенно безбашенный характер, по крайней мере, пока не родилась Электра. Жасмин всегда была красива и восхитительна. Виктор никогда не переставал восхищаться ею, даже когда она стала его женой.
   Как говорил Валерий Гуркий инструктор по тактической и квантово - электронной разведке на их курсе, сам бывший женатым уже три раза, имевший несчетное количество любовниц и кучу внебрачных детей
   - Ты должен понимать. Женщины делятся на две категории. Бляди латентные и бляди откровенные. И все. Других вариантов нет. Либо те, либо другие. Если она не явная блядь, значит в ней, это еще не проявилось, и может даже не проявится. Но это не отменяет того что какой ни будь случай или обстоятельства могут сделать ее такой. И это не оскорбление, не осуждение и не штамп и не клише. Просто они такие. Это надо понимать и смириться с этим. Если мужчина этого не знает, а пытается 'понять' женщину, то изведет и себя и всех женщин, попавших ему на пути. Если хочешь что бы баба была твоей, то ничего сложного тут нет. Просто трахай ее до умопомрачения, так что бы у нее мозги через уши летели и все. Она будет твоей до кончиков пальцев. Будет счастливой и поверь, сделает счастливым и тебя.
   С красивой груди Жасмин стекла капелька пота и прочертив по загорелому подтянутому животу блестящую полосу, скрылась в аккуратно стриженном V - образном треугольнике волос между ног. Нойманн невольно сглотнул комок в горле. Он восхищался Жасмин.
   Как он мог столько с ней прожить? Это уму непостижимо! Кому то хватает и пяти минут, что бы понять, что женщина стерва. А кому то не хватает и всей жизни. Знал ли Нойманн когда женился на Жасмин, что она стерва? Знал. Не то что бы знал. Догадывался. Она была еще очень молодой и еще той безбашенной оторвой. Но даже тогда в ней проглядывались ростки той безудержной стервозности, которые проросли годы семейной жизни спустя. Непростой жизни, несомненно. Оправдывает ли это ее? Оскорбленное эго внутри Виктора бурчало сквозь зубы - НЕТ! Но сейчас он понимал, брак это совместное дело обоих супругов. В этом и смысл всей семейной жизни. Пара разделяет не только счастье, которого, по правде сказать, не так часто встречается в семейной жизни, а больше разделяет горести, которых гораздо больше. И терпит обыденность, которой в браке больше всего. Терпит ДРУГ ДРУГА. В этом и есть тяжелая семейная каждодневная работа. И Виктор в стервозности Жасмин виноват был не меньше ее. Ведь даже в этом назначении на Департамент которое устроил отец Жасмин, они проявили не самые лучшие черты друг друга. Непомерные честолюбие и амбиции Жасмин столкнулись с неуместной гордыней Нойманна. Он прекрасно понимал, какие шепотки пойдут за его спиной даже, несмотря на его репутацию, прими он это назначение. Гордыня не позволила ему принять этот пост. Он предпочел уйти, скрыться, где в неведомой дали.
   К черту!
   Он немного свесился с низкой постели и попытался схватить Жасмин за загорелую ногу, но она в последний момент отстранилась.
   - Вот в этом ты весь, - горько усмехнулась она, искривив губы, - ты вспоминаешь обо мне, когда тебе удобно. Все остальное время тебя занимает работа. Если бы ты мог, ты бы и трахал меня не вылезая из своего рабочего кабинета.
   Вот в этом она несправедлива. Она любила это дело не меньше его. Не сказать, что бы она была слаба на передок, или не разборчива в связях, но до встречи с ним она меняла мужчин как полинявшие перчатки. Оргии, секс - пати - вечеринки, свинги, тройнички и групповухи, в общем, все новомодные и классические развлечения 'золотой молодежи' во все времена. Виктор и встретил ее в ту очередную пору, измененного осознания сексуальности, когда она считала себя сторонницей Лесбоса. Впрочем, после рождения Электры она явила новое перерождение, оказавшись очень заботливой и терпеливой матерью. Виктор никогда не знал чего от нее можно ожидать. Он сел на кровати, прикрывшись простыней, и стал наблюдать, как Жасмин суетливо ищет белье и одежду, а потом торопливо натягивает трусики и немного измятое платье. Выпрямившись, она посмотрела на него. Было заметно, что скандальный запал у нее прошел, но и просто промолчать она не хочет.
   - Ты хоть помнишь, что подарил на последний День Рождения Электры? - насмешливо спросила она. Виктор помрачнел. Это был нечестный удар под дых. В это время он был на очередном выходе и не смог вовремя поздравить дочь даже по сумасшедше дорогой гиперсвязи. И, разумеется, не мог подарить ничего лично. Только попросить купить что - то от себя Жасмин.
   Она посмотрела долгим взглядом за иллюминатор, где начинался редкий восхитительный восход солнца над покатым горизонтом Ганимеда. Робкие лучи невообразимо далекого Солнца тонули в экзосфере Юпитера, окрашивая ее в розоватый свет, и четко вычерчивали маленькую тень спутника на белесых полосах.
   - Боже как я ненавижу это место, - сказала она с чувством и босиком, держа сандалии в руке, вышла из каюты. Стремительная и прекрасная. Как вкус соленного морского ветра на губах. Виктор посмотрел на нависающую над равниной тяжелую громаду Юпитера. Невыносимо хотелось закурить, и он до боли зажмурил веки.
   А когда открыл, сразу увидел напротив изумрудно - голубые глаза Габриель Айвен. Она была так же невыразимо прекрасна. Но Виктор приобрел, словно иммунитет к ее красоте. Они смотрели друг на друга, Виктор спокойно ожидающе, а Габи словно искала что - то на его лице.
   - Что произошло после того как мы покинули нефтяной хаб? - спросил наконец он
   -Ничего, - видимо не найдя чего то в его глазах, она пожала плечами, - Вы умерли.
   - Как это произошло? Что - то случилось? Я не выдержал пути? - небольшое волнение пробилось, наконец, сквозь равнодушие Нойманна
   - Ничего не случилось, - спокойно ответила Габи, - до станции мы добрались нормально. Нас никто не преследовал. Девочки выложились на полную, побив все свои же рекорды скорости. И, по-моему, распугав всю живность на несколько миль в округе. Вам в состоянии искусственной комы ничего не угрожало. А потом как только мы зашли на станцию, у вас остановилось сердце. Просто без всякой причины.
   Она замолчала, глядя на него в ожидании вопросов, но Виктор молчал, опустив голову.
   - Значит, я обязан вам жизнью? - обернулся он, наконец, к Такеде, - Ваш метод заморозки действительно так эффективен?
   Такеда Уэно покачал головой, непонятно отрицая или соглашаясь.
   - Причина смерти?
   Уэно переглянулся с Габи и предложил перейти в соседний зал. Виктор Нойманн тяжело поднялся с металлического табурета, опустив босые ступни на холодный пол, но Айвен остановила его. Достав из какого - то стеллажа пакет она подала его Виктору.
   - Я тут принесла кое - какую одежду, - сказала она, - размер насколько я помню ваш.
   Виктор помнил, что она была без пакета. Значит, одежду она принесла заранее. Еще когда он был в коме. Или при смерти? Или мертв? Черт тут сам запутаешься. Значит, она знала заранее, что он придет в себя. Но это нисколько не упрощало объяснения. Он раскрыл пакет. Там были шелковые трусы, тонкие светлые брюки, мягкие мокасины и бежевый свитер с растянутым воротом. Пока Виктор одевался, Габриель не отрывала от него взгляда. Но он почему - то смущения не испытывал. Мокасины были чуть малы, но на босой ноге сидели очень удобно.
   Такеда Уэно ждал их в соседнем помещении, которое выглядело как операционный медотсек с реанимационными капсулами. Он вытащил на один из столов с медицинскими инструментами что - то в стеклянной кювете и сейчас задумчиво на это смотрел. Виктор приблизился, Габи осталась у дверей. В кювете с толстыми стеклянными стенками лежало что - то небольшое прозрачное с темными прожилками, сейчас окровавлено - расплывшееся.
   - Что это?
   - Это причина вашей смерти, - сказал Такеда, - Я вытащил это из вас. Вырезал из вашего сердца. Я не знаю что это, но догадываюсь, что это что - то из ваших специфических комконовских штучек.
   Виктор вспомнил
   - Это МТРСК, служебный мобильный искин. Вживляется в тело сотрудника на время службы.
   Такеда покивал
   - Не знаю почему, но это он вас убил. Просто остановил сердце.
   Виктор внимательно рассмотрел своего прозрачно - мутного убийцу. Похоже, тот все еще функционировал. Нойманн вежливо поблагодарил японца.
   - Спасибо что откачали, - и увидев непонимающий взгляд Уэно, - реанимировали, вытащили с того света....
   Такеда кивнул. А потом огорошил
   - Не надо меня благодарить. Я этого не делал.
   - Что это значит?
   - Это значит то, что и значит, - сказала Габриель, - он не проводил никаких реанимационных предприятий. Я принесла сюда твое мертвое тело, а он просто вырезал из тебя эту гадость. И все.
   Нойманн долго смотрел на нее, потом на Такеду
   - Так кто же меня откачал?
   Такеда Уэно неопределенно посмотрел наверх, вниз, оглянулся по сторонам в поисках ответов. И пожал плечами, словно подразумевая, какие - то горние или потусторонние силы.
   - Понимаете, - сказал он, - реанимационные предприятия подразумевают, что пациент пребывает в состоянии клинической смерти.
   - Ну так что? Вы же сказали, я был мертв?
   - Да, - кивнул Такеда, - это так. Но я называю, то состояние, в котором вы пребывали 'клинической смертью' просто по привычке. Из удобства. Реанимационные предприятия возможны в течение достаточно короткого промежутка времени после смерти. Сейчас это достаточно большой промежуток благодаря современным технологиям, медкапсулам, стазису и анабиозу. Но если не оказать человеку помощь вовремя, он все равно умрет. Но вы, например, пробыли в состоянии физической смерти несколько суток. Делать реанимацию в таком случае все равно, что пытаться воскресить труп.
   Он помолчал, давая время Виктору прийти в себя после ошеломляющих новостей
   - К тому же реанимация вам все равно не понадобилась, - кивнул ему Уэно, - вы же себя прекрасно чувствуете?
   Нойманн долго молчал, переводя взгляды с Такеды на Габриель, все еще рассчитывая, что это обернется глупой неумной шуткой. Но все больше осознавая, что это какая - то несуразная, но жесткая, правда.
   - Это какой - то бред! - высказался, наконец он, - может вы еще скажете, что я воскрес?
   Габи опустила глаза, а Такеда вильнув взглядом, отвернулся. Но потом, собравшись с духом, посмотрев прямо на Виктора, ответил
   - Я не могу пока дать однозначного ответа на этот вопрос, - и, остановив возмущенно вскинувшегося Нойманна жестом, продолжил, - я провел еще слишком мало исследований и опытов.
   - Каких опытов? Вы проводили на мне эксперименты? - от возмущения Виктор аж задохнулся.
   - На вас, то есть с вашим телом, нет. Но мне и без вас хватает подопытных.
   - Что вы хотите сказать? - медленно спросил Виктор, - что я не единственный такой.... 'воскресший'?
   Вместо Такеды ответила Габи
   - На станции 'Восток' если не считать модификантов, нет ни одного человека который хотя бы раз, а некоторые уже и по два не прошли бы через состояние клинической смерти. Так или иначе, здесь остались только они. Так что добро пожаловать в клуб, на станцию мертвецов.
   И Габи одарила его мрачной улыбкой
   - Это какой - то черный юмор? - оглянулся Нойманн на Уэно, - вы действительно считаете их...тьфу! Всех мертвецами? Для этого есть основания?
   - А вы чувствуете себя мертвым? - спокойно спросил Такеда. Виктор не чувствовал. Впрочем, логично предположив, что вряд ли такое вообще можно почувствовать.
   - Габриель немного торопит события, - сказал Такеда, а девушка упрямо тряхнула головой, - все немного не так. И не так просто. Да все оставшиеся на 'Востоке' в том или ином виде перенесли клиническую смерть, но это не значит, что они умерли.
   - А что это значит? Они живы?
   - Скажем так, - неторопливо продолжил Такеда, - они перенесли некое пограничное состояние, сопровождаемое рядом клинических дестабилизирующих эффектов и долговременным изменением своего физического состояния.
   - И что это означает?
   - В общем, они умерли! - Габи была кратка и лаконична как спартанка.
   Такеда поднял брови, но промолчал, покачав головой
   - Вижу, вы подготовились, - произнес неопределенно Виктор в пространство между Габи и Уэно, - Вы пытались, хоть кого ни будь спасти?
   - Разумеется. Я ведь врач. Я давал клятву. В первые несколько случаев я пытался вытянуть, реанимировать. Не задумываясь, иной раз над невероятными обстоятельствами и невозможными с точки зрения науки повреждениями и причинами смерти. Но современный уровень медицины, несмотря на свои безграничные технологические возможности, здесь оказался бессилен. Мне оставалось только фиксировать факт смерти и наблюдать. И ждать.
   - Ждать? Ждать чего? Как это вообще происходит?
   - Ждать возрождения! - промолвил Такеда, словно обкатывая новое слово на губах, - Вы очень удачное слово подобрали. Емкое. Во всех смыслах. Вы знаете, ведь не все проходят через эту процедуру в результате перерождения. Не всегда через смерть. Некоторые вполне благополучно обходятся без этого. У меня есть несколько случаев. Но, к сожалению, я не смог проследить последовательность и лично наблюдать течение этих моментов. Как и сами рецепиенты, разумеется. Иногда это происходило в их каютах, иногда даже во время сна. Разумеется, они ничего не помнят, так как ничего не контролировали. Обращаются ко мне уже после. А я могу только фиксировать результаты трансформаций, которые мало отличаются от постсмертных. У некоторых это происходит по несколько раз.
   Он выразительно посмотрел на Габриель
   - У меня был один момент клинической смерти, - сказала она, глядя на Виктора, - и два случая без, как вы называете, перерождений. Для меня это выглядело как сумеречное сознание. Как во время сна, когда после пробуждения ничего не помнишь.
   На ее выразительное лицо набежала тень
   - Один раз это было в открытом океане, как и первый раз, который был с клиническим исходом. В обоих случаях меня спасли касатки. А последний раз это случилось в том терминале....
   Она посмотрела на меня затуманенным ускользающим взглядом
   - Да, - энергично закивал Уэно, - в каком - то смысле ей повезло. У нее рядом оказалась какая - то поддержка. Это очень важно в этих случаях. Ведь я не уверен, что те кто перенесли это самостоятельно, например в своей каюте не пережили на самом деле клиническую смерть, они ведь ничего не помнят. И никто ничего не мог наблюдать, в отличие от тех моментов, когда пациенты доставляются сюда. В наблюдаемых мною случаях, все всегда происходило по более менее одному же сценарию. Кроме модификантов. Ни один из них не прошел не через процедуру клинической смерти, не через периоды.... сумеречного сознания. Они вообще просто умерли. Не все, конечно. Да и недостаточно их было для систематизации, хоть каких - то наблюдений. У меня есть кое - какие предположения, но выводы, как и во все этом, делать рано. А так большая часть случаев наблюдаемые проходят через те же метаморфозы, трансформации.... А затем изменения.
   - То есть изменения все - таки происходят? - поймал его за слово Виктор, - что с ними потом происходит? Люди остаются людьми?
   - Но вы ведь остались человеком? - полюбопытствовал Такеда, глядя на него, - Кем вы себя чувствуете? Я все еще занимаюсь исследованиями, и пока не размышлял над психологической составляющей. Остается ли человеком тот, кто возвращается к жизни после клинической смерти спустя столько часов, а то и нескольких суток. И вообще человек ли это? Не знаю можно ли назвать человеком того чьи ткани уже начали разлагаться, а потом внезапно подверглись чудовищным изменениям и вернулись к жизни. Как у бабочки сбрасывающей кокон.
   - Постойте, но это, же какой - то нонсенс! Клиническая смерть еще не делает из человека монстра!
   - В общем - то да, - согласился Такеда. Потом вытащил из кармана скальпель и внезапно резанул Нойманна по руке. Хлынула кровь. Нойманн инстинктивно отшатнулся и схватился за глубокий порез на ладони.
   - Какого черта?! - заорал он, тем не менее, стараясь держаться подальше от скальпеля, который Такеда продолжал держать в руке.
   - Все в порядке, - невозмутимо ответил Уэно, - посмотрите на разрез.
   Виктор осторожно приподнял ладонь, открывая рану, которая невыносимо чесалась. Никакого разреза на ладони уже не было. Тонкий едва заметный уже исчезающий шрам, покрытый засохшей кровью. Виктор с изумлением смотрел на белесый след от скальпеля и не мог прийти в себя.
   - Моментальная регенерация, ускоренный метаболизм и реакция. Замедленный цикл дыхания, вы сможете долго обходиться без воздуха. Устойчивость к радиации, к высоким и низким температурам, к давлению, пониженное выделение молочных кислот в мышечных волокнах, то есть очень высокая выносливость.... Я могу еще много перечислять. Это пока только те новые свойства организма, которые я более менее изучил и могу назвать общими для всей группы наблюдаемых, хотя способы метаморфоза порой отличались кардинально. Да и еще повышенная общая температура организма в районе 42 градусов по Цельсию. Это в трансформации после наступления клинической смерти общее для всех выживших. Именно этим и объясняется методология морозильных камер. В ходе одной из трансформаций мне не удалось удержать температурный режим и один из.... 'пациентов' погиб уже по - настоящему. Просто сгорел дотла. Температура поднялась до 600 градусов, дальше приборы наблюдения уже не выдержали. Я нашел только пепел. Хотя говорить о его окончательной и бесповоротной кончине я пока бы не стал. Были у меня еще более невероятные случаи. Но в любом случае теперь все 'воскресшие' проходят через морозильник.
   Он посмотрел на Виктора
   - Ну как теперь? Не пошатнулась ваша вера в собственную императивную человечность? Чувствуете себя по - прежнему человеком?
   Нойманн долго молчал, разглядывая уже исчезнувший шрам на руке.
   - Мы что теперь бессмертны?
   - Я бы не делал столь далеко идущих аналогий, - пожал устало плечами немолодой уже японец, - хотя по обстоятельствам происшествий, в ходе которых мне приходилось наблюдать.... Не реанимировать, а просто наблюдать вторичные случаи смерти и вторичного же 'воскрешения' можно сделать определенные выводы....
   Он замолчал
   - И какие же выводы? - поторопил его Виктор Нойманн, - в чем причина таких аномальных событий?
   Такеда Уэно посмотрел на Габриель Айвен, а Нойманн проследив за его взглядом и увидев горящие глаза Габи, немного разочарованно покачал головой
   - Только не говорите, что вы являетесь сторонником этой теории 'Тьмы'. Вроде того что она все объясняет.
   - Я бы не стал на вашем месте так с пренебрежением относиться к данной гипотезе, - сказал Такеда, почесав подбородок, - тем более в обстоятельствах, произошедших с вами.
   Виктор молчал, качая головой и мучительно вспоминая и пытаясь понять, почему он заговорил о Тьме и почему это связано с Габриель Айвен. Такеда Уэно не замечая его переживаний, продолжал
   - И тем более, теория, как вы выразились, 'Тьмы' ничего не объясняет. По причине того что никто до сих пор не знает что такое 'Тьма'. Между тем я стараюсь придерживаться научно - методического подхода, согласно которому никакая теория не может служить доказательством без документально подтвержденных объяснений. В космосе, в общем, и на этой луне в частности и так достаточно загадок, аномальных явлений и неизученных законов, что бы пытаться объяснить причиной происходящего здесь одним единственным и малоизученным явлением - артефактом. Упрощение в таких случаях неизбежно ведет к тупику.
   - Вы не верите в Тьму?
   - Я же говорил вам о 'ловушке упрощения'. Людям свойственно пытаться объяснить все непонятное одним единственным фактом, явлением или причиной. Пусть даже она сама по себе будет загадочной и непознаваемой. Хотя и здесь нельзя быть уверенным в рано или поздно приземленном очеловечивании. Существование всемогущего и вездесущего таинственного Бога объясняло все. Но очень скоро он превратился в благообразного старца в белоснежных одеяниях с белой бородой, нимбом и посохом в руках, сидящем на облаке и грозящим грешникам пальцем. И это притом что никто его так и не видел и так и не смог объяснить или познать его могущество. Так и 'Тьма' с каких - то пор начала превращаться, в какого - то неуловимого монстра или непознанное аномальное явление. Вам не кажется, людям так стало легче жить и уживаться с этим невыносимо абсолютно чуждым артефактом. Я же просто стараюсь воспринимать это явление в целом. Как часть невероятно сложного и одновременно простого окружающего мира.
   Такеда замолчал, и Виктор некоторое время смотрел на него, ожидая продолжения
   - Я понял, у вас объяснения нет,- заключил он, - а объяснения с Тьмой вас не устраивает.
   - А вас? - вопросительно посмотрел на него Уэно
   Виктор Нойманн в свою очередь погрузился в раздумья. То, что произошло с ним, если верить этим людям, ставило его на грань жизни, разделяя все; жизнь, работу, семью, друзей, мировоззрение, весь его мир на до и после. Разрезая по живому, причем определять границы будет не он, а другие по отношению к нему. Ему не хотелось становиться в оппозицию к человечеству, версус хуманити, в оппозицию к своему прошлому миру, к своей жизни и своим принципам, на которых он был воспитан и прожил. Тем более он не чувствовал никакого такого желания. Коснулись ли изменения его нравственно - моральных императивов, его внутреннего Я? Сам он чувствовал себя прежним по мере постепенного возвращения памяти. Может это перерождение не касается внутреннего человеческого осознания? Не меняет его? Кто может это знать? Ему хотелось в это верить.
   - А то, что вы перечислили, в общем - то не превышает пределов модификации человеческого генома, - сказал, наконец он, - Мы же не считаем модификантов не людьми?
   - Но модификантам не надо умирать и возрождаться, что бы получить данный набор уникальных свойств организма, заметьте более обширный комплекс, чем могут предложить даже самые продвинутые клиники и центры картирования. Они либо рождаются с заранее перешитым геномом, либо получают его в ходе сложнейших операции и длительной и тяжелой реабилитации. И я еще не стал травмировать вашу психику показом способности полного регенеративного восстановления. Например, отрезав все ваши пальцы. Такого наше генетическое картирование не позволяет, только длительная процедура отращивания и восстановления. Просто потому, что в геноме человека не такой способности, мы слишком далеки от простейших. Хотя если хотите?
   Он покрутил скальпелем, но Нойманн спрятал ладони, свернув их в кулаки
   - Нет спасибо!
   - Жаль! - довольно искренне и простодушно ответствовал Такеда Уэно, - никто не хочет жертвовать во имя науки. Даже практически ничем не рискуя. Ведь это же нужно нам самим. Разобраться в своем новом геноме, что бы осознавать последствия.
   - Так значит мы все теперь модификанты? - попытался отвлечь его от идефикс Нойманн
   - Не в коем случае! - безапелляционно заявил Такеда, но затем поскучнел, - к сожалению, у меня еще недостаточно данных. В том числе и потому что мало желающих на проведение некоторых категорических процедур. Но одно могу сказать точно. Все что произошло, например, с вашим организмом не имеет ничего общего с процедурами генетического картирования и модификациями. Источник или скорее исходник в этих случаях совершенно разный. Модификация это грубое вмешательство в естественные процессы организма. В нашем же случае имеет скорее процесс пробуждения внутренних сил и резервов человеческого тела, и его генома, по сути, в общем - то до сих пор малоизученного процесса организма. Да - да, малоизученного. Мы подобны кучке малограмотных полуобезьян научившихся тыкать скальпелем в разрезанный организм, вызывая рефлекторные реакции, по сути, не понимая природы происходящего действия. Мы даже научились использовать эти процессы себе во благо. Но до сих пор не понимаем, как все это возникло в таком виде и как начало работать.
   - Постойте! - Виктора пронзила внезапная мысль, - вы сказали, что все живущие на станции прошли через процедуру клинической смерти. То есть должны были умереть?
   - Да
   - А когда это началось?
   Такеда переглянулся с Габи
   - Да в общем - то когда и началось все. Несколько месяцев назад. Габи вам ведь рассказывала.
   Виктор торопливо кивнул
   - То есть за несколько месяцев у вас произошло столько клинических смертей? Или несчастных случаев? И никто не обратил на это внимания?
   Такеда пожал плечами
   - За пару месяцев у нас было два десятка реанимационных случаев. Не сказать, что бы никто этого не заметил. После первых же случаев, о которых я еще сообщал на Орбитальную и просил помощи, со мной много общались и даже организовали закрытый консилиум и конференцию. Прислали даже двух специалистов. Потом в дело вмешался КомКон и обмен информацией постепенно сошел на нет, как будто всем это стало неинтересно. Да и я в общем то перестал фиксировать новые случаи в открытой сети и сообщать о них на орбиту.
   - Почему?
   - К тому времени многое изменилось. И в первую очередь мое мировоззрение. Я тоже прошел через 'перерождение', - Такеда Уэно жестко сжал губы и словно обратился взглядом внутрь себя, помолчал и продолжил, - и многое переосмыслил.
   - С вами произошел несчастный случай? Кто же вас откачивал? Те спецы?
   - Нет, не было никакого несчастного случая. Я вскрыл себе вены сам, - с мрачным весельем Такеда посмотрел на Нойманна, - как и любой ученый я должен был пройти через это лично. Не дожидаясь милостей от мироздания. А помогла мне пройти через это наша милая Габи!
   Он улыбнулся и кивнул Габриель, которая пожала плечами
   - У нее оказался своевременный и непрофильный опыт, очень пригодившийся в этом деле. Ее помощь мне трудно переоценить.
   - То есть вы намеренно пошли на это? Вы сами покончили с собой? Что бы проверить вашу теорию об этом 'возрождении'? Вы осознавали все риски?
   - Да абсолютно.
   - Вы могли умереть!
   - Я и умер!
   Виктор посмотрел на Габриель, а Такеда заметив его взгляд, помахал ладонью.
   - Риск, в общем - то был минимален. Только если бы аномалия не сработала со мной, как в случае с модификантами. А в остальном Габи надо было просто проследить за моим состоянием в медкапсуле и вовремя перевезти меня в морозильник.
   Уэно собрав лицо в улыбку, кивнул Айвен. Девушка индифферентно наклонила голову к плечу, глядя на Нойманна.
   - Я все - таки не понимаю такого маленького интереса и отсутствия внятного резонанса вне этой станции, - сказал Нойманн, - Такие события должны были поднять большой шум и вмешательство КомКона задолго до начала кризиса.
   - Они и вызвали, - промолвила Габриель, - только очень уж специфический и в достаточно узких кругах, благо уже наученный горьким опытом КомКон вовремя купировал происхождение слухов и ограничил распространение информации. И организовал карантин на станции. Почти все, как и два года назад. И почти по тем же обстоятельствам. Во всяком случае, на станцию после этого попало считанное количество людей. Например, та парочка якобы медиков, которых прислал медицинский департамент Центральной Ганимеда, оказалась клириками запрещенного два года назад братства Ольма, которое и прославилось именно здесь и тогда. Один из них почти сразу попал под процедуру возрождения, а другой еще долго шнырял по станции и в ближайших окрестностях, суя свой нос во все дыры. Видимо втайне все мечтал отдать свою душу Тьме. Не понимал, что Тьма сама выбирает, когда и к кому прийти. И к своему несчастью он еще и оказался модификантом. Поэтому когда Тьма все - таки настигла его, конец его оказался незавидным.
   - Но почему КомКон не вмешался?
   - А ты разве не выполняешь сейчас эту миссию? - прищурилась на Виктора Габриель.
   Виктор смущенно помолчал, мучительно вспоминая о своем задании.
   - Нет. КомКон должен был вмешаться значительно раньше, - сказал он.
   - Он и участвовал, - хмыкнула Габи, - я думаю даже сейчас он ведет наблюдение за нами, хоть и не получает информации своевременно. Но когда связь восстановится, то немедленно получит записи со всех камер станции, даже 'Мама' не сможет ему помешать. Я думала твоя просьба о связи через Буббу, имеет целью именно это.
   - Нет, это не так, - резко отрицательно покачал головой Нойманн, - но это сейчас не важно. Я имел ввиду не аппаратный контроль. Кто то из КомКона должен прибыть сюда давным давно.
   - Он и был здесь с самого начала, - сказала Габи, и Виктор изумленно посмотрел на нее
   - И где же он?
   - Разве вы его не видели? - спросил Такеда, - вы наверняка проходили мимо него в холодильнике.
   Покрывало действительно было похоже на грубо обработанную бежевую льняную ткань. Правда лен вряд ли мог перенести такие температурные режимы, вблизи от каталки прямо пыхало жаром. Нойманн уже протянувший руку к ткани помедлил и оглянулся. Такеда стоявший напротив и Габи позади него молчаливо ожидали, предоставив ему право самому осмотреть тело. Виктору, смотревшему на силуэт под тканью, показалось тот, едва заметно дрожит и кажется вот - вот загорится. Такеда уловивший паузу и сомнения Нойманна кивнул и сам быстро сдернул покрывало.
   - Вы, кажется, хотели увидеть начальника станции Бена Себастьена? - спросила Габриель Айвен, - боюсь именно сейчас, он вас принять не сможет.
   В ее голосе не было слышно издевки. Просто равнодушная констатация факта. А Виктор неотрывно смотрел на то, что вроде было телом Себастьена. Над ним казалось, висела еле видимая дымка. Дрожащее марево как в жаркий день над асфальтовой дорогой. И в этом мареве было видно вполне живое функционирующее тело. Собственно функционирование и жизнедеятельность тела было очень хорошо видно потому - что оно было почти насквозь прозрачным. Еле видимые кости скелета, контуры внутренних органов, белесые связки мышц. Только разветвленная кровеносная система и желтоватые нити нервов и сухожилий выделялись в водянистом массиве тела. А точки соединений сосудов, нервов и лимфоузлов горели ярко - красными клубками огня, разбрасывая желтые протуберанцы по нервам и нейронам.
   - Лучше его не трогать, - сказал предупредительно Такеда, хотя Нойманн и не собирался, - температура еще достаточно высока. Можно получить неслабый ожог. Я думаю, конечно, не все 'воскресшие' достигают таких температур в ходе трансформации, иначе у нас на станции уже случилось бы парочка пожаров, ведь я фиксировал не все случаи эээ... гм... 'переходов'.
   - Я тоже так выглядел? - спросил Виктор, смотря на тело Себастьена.
   - Не совсем, - уклончиво ответил Уэно, - ваш случай интересен другим. Чем дольше люди пребывают в этом состоянии 'несмерти - нежизни' тем дольше они приходят в себя. Морально и психологически. К некоторым осознание приходит спустя несколько дней. Также и с физиологическим состоянием. Вы первый кто так быстро и самостоятельно пришел в относительно нормальное состояние, несмотря на несколько дней пребывания за гранью.
   - Мне должно это льстить? - несколько грубовато поинтересовался Нойманн, холодно смотря на японца.
   - Это вам решать, - пожал плечами доктор, - я лишь констатирую факты.
   Виктор еще раз осмотрел Себастьена.
   - С чего вы решили, что он работал на КомКон? Он сам вам сказал?
   - Нет, конечно, - сказала Габриель, - мы не знали. Откровенно говоря, даже если бы и знали, всем было бы на это наплевать. Это Бубба с помощью 'Мамы' взломал его зашифрованный личный искин. После того как Бен Себастьен впал вот в это состояние, нам понадобилось больше информации о нем лично что - бы знать каких ожидать...последствий.
   - В том, что он работал на КомКон, нет ничего удивительного, - добавил Уэно, - станция принадлежала Картелю, а на должности начальника представитель спецслужб. Вполне в духе ваших договоренностей.
   Габи фыркнула, но ничего не сказала.
   - Мне неясно одно, - задумчиво пробормотал Виктор, - он здесь давно? Ведь когда я прибыл на станцию, он уже был здесь в морозильнике, верно?
   Он посмотрел на Габи и она утвердительно кивнула
   - То есть я уже здесь.... - запнулся Виктор, - Несколько дней. И в том числе и в таком состоянии. А Себастьен в таком виде сколько?
   - Восемь недель, - едва разжав зубы, сказал Такеда.
   - А это как? Нормально для такого положения?
   - В общем - то нет, - потер подбородок Уэно, - но сами понимаете, слово и понимание нормальности в данной ситуации достаточно условно. Большинство рецепиентов прошли эту фазу за несколько дней. Вы кстати короче всех. Но как понимаете для устойчивой статистики и понимания происходящего, у нас слишком мало данных. У него, кстати, такой симбионт как у вас, отсутствовал. Возможно, он не был профессиональным сотрудником комитета. Может присутствие этого биоискина имеет значение, может, нет. Может, имеются какие - то другие обстоятельства, но Себастьен никак не может пройти эту фазу, скажем так 'окукливания' и завершить процедуру. Что - то мешает. А может мы чего - то не знаем и это все в пределах нормы. Этой 'нормы'.
   Такеда поднятыми бровями показал, что имеет ввиду, хотя и так было понятно.
   - Рад бы в рай, да грехи не пускают, - вполголоса по русски пробормотал Нойманн.
   - Простите?
   - Ничего. Это не имеет значения.
   Виктор Нойманн погрузился в мрачные размышления. Что ему делать? По забитой глубоко в мозг привычке он все еще чувствовал себя сотрудником КомКона. Это подразумевало ответственность за все его поступки и жесткий контроль происходящего. 'Во благо человечества'. Как бы не пафосно звучал девиз с шеврона Патрульных сил КомКона, но для Виктора Нойманна это было смыслом и категорическим императивом всей его жизни. Но после произошедшего Виктор не понимал, что ему делать. КомКон сам вычеркнул его из своих рядов. В то что КомКон непричастен к срабатыванию МТРСК и его смерти, Виктор не верил не на грош. Благо проработал в этой организации несколько десятков лет. Такие вещи там просто так не происходят. КомКон списал его из рядов защитников Человечества, но делает ли это его простым наблюдателем? Что ему говорит это занудливое и доставучее создание - его совесть?
   Виктор оглянулся на Габи
   - Кто сейчас руководит станцией?
   Габи переглянулась с Такедой и японец ответил
   - Обязанности заместителя начальника станции сейчас выполняет руководитель научного сектора станции доктор Джованни Песка.
   - И где я его могу увидеть?
   - На станции его сейчас нет, - быстро ответила Габи.
   - И? - пауза после быстрого ответа затянулась, и Виктор вопросительно взглянул на Габриель.
   - Он находиться в Пирамиде, - наконец ответила она после длительной паузы, - это над седловиной Камарры. Он там безвылазно последние почти две недели.
   - И чем он там занимается все это время? Там есть системы жизнеобеспечения?
   - В Пирамиде вот уже шесть лет существует полевой научный лагерь, - ответил Такеда Уэно, - правда он давно заброшен. Исследования свернули несколько лет назад. Но существовать там вполне можно, условия жизнеобеспечения вполне удовлетворительные. Доктор Песка осуществляет там.... э - э...некоторые.... ммм.... научные исследования и эксперименты.
   - Да голубых человечеков он там ищет, - фыркнула Габи, - и Тьму призывает.
   - Что? - поднял брови Виктор, но не Габи ни Уэно в подробности вдаваться не стали.
   - Ладно, это не столь важно сейчас, - кивнул Нойманн, - и что есть какие - то затруднения с тем что - бы попасть туда?
   Он посмотрел испытующим взглядом на Габриель, и она покачала головой
   - Вообще - то нет. 'Восток' в любом случае не удаляется от Пирамиды дальше, чем на двести километров. 'Мангуст' доберется за пару часов. Но...., - она покусала красивую губу, - доктор Джованни Песка, как бы так сказать, слегка не в себе. Не очень - то привечает незнакомцев.
   - Даже так, - ухмыльнулся Нойманн, - а я думал, что мы тут все немного тронулись кукушкой.
   - Простите? - не поняла Габи
   - Неважно, - отмахнулся Виктор, - там проблемы с доступом в Пирамиду?
   - Вообще - то там со времен первой экспедиции стоят автоматические военные системы защиты. Они, конечно, были отключены и запаролены. Но доктор Песка помимо докторской степени по истории, имеет бакалавриат по военному программированию и конфликтной ксенопсихологии. Проще говоря, если он не захочет, в Пирамиду мы не попадем.
   Размышления Виктора длились не больше нескольких секунд. Он, почему то чувствовал, что ему надо побывать в этой пресловутой Пирамиде.
   - Но попытаться то, надо? - заметил он и повернулся к Такеде, - мы закончили? Я могу покинуть медицинский сектор?
   Такеда покачал головой. Габи внезапно спросила у него что - то по японски, он резко ей ответил. А потом неожиданно между ними вспыхнула целая перепалка по японски, причем Габи настаивала, а доктор недовольно отбивался.
   - Вы в курсе что я ничего не понимаю по японски? - спросил у них Нойманн иронично. Никакого присутствия аурела на станции не чувствовалось, а служебный искин с полными базами данных лежал смертоносной медузой в стеклянной кювете на столе. Виктор ничего не понимал, а эта перепирающаяся парочка, даже не обратив внимания на его возглас, продолжала на его взгляд грязно ругаться. В конце концов, Такеда уступил, нехотя качнув головой.
   - Вы можете идти.
   Габриель сделала жест Нойманну следовать за собой. Весьма самоуверенная особа, решил Виктор, направляясь за ней. Но в соседнем помещении почти у самого выхода он задержался возле тела прикрытого стерильной накидкой, из - под которой капала кровь. Это было то самое тело, с которым работал Такеда когда Нойманн вывалился из морозильника.
   - Хотите взглянуть? - Такеда пристально смотрел на Виктора, стоя в дверях морозильной камеры.
   - Это еще один перерожденный? - спросил Нойманн, - почему вы его вскрыли? Он не прошел, какую ни будь фазу?
   Такеда молча, проследовал к столу и, не отрывая глаз от Виктора, резко откинул накидку с тела.
   Женщина. Молодая. Рыжая. Когда то красивая.
   Но сейчас искаженные мукой черты посиневшего лица, превратились в какую - то искривленную мольбой и ужасом гримасу. Виктор бы не узнал ее. Если бы видел только лицо. Но голова девушки, каким - то чудовищным нечеловеческим усилием была провернута на стовосемьдесят градусов и сейчас Нойманн мог видеть одновременно ее лицо и спину поскольку она лежала на животе. Часть спины была вскрыта, в кровавой взвеси белел позвоночник и ребра, но нежная кожа над копчиком была не тронута. И там, на нежной и белой коже казалось до сих пор еще живая, трепетала изумрудно - розовая бабочка.
   - Вам знакома эта женщина инспектор Нойманн? - медленно спросил Такеда Уэно глядя ему прямо в глаза.
  
  
   - Почему вы не сказали Уэно, что вы узнали эту женщину? - спросила с интересом Габриель, - я следила за вашим лицом, вам ведь она без сомнений знакома.
   Те же и там же, с ухмылкой подумал Виктор, глядя на оверлей ГПА. Он, Габриель Айвен и 'Мангуст' в мрачных океанских глубинах Европы. А нет, не совсем там, сейчас их ГПА буравит серо - черные от пыльной взвеси глубины по направлению местной достопримечательности последней пары сотен тысяч лет - Пирамиде. Перевернутому ледяному пику высотой или скорее глубиной почти десяток километров, почти достающему в этом месте до открытых известково - силикатных пород открытого голого от биомассы дна. Разрезанного на несколько десятков длинных извилистых еще более глубоких трещин. Глубина некоторых из них вообще была неизвестна, может даже доходила до магнитной мантии. Кто - то называл Пирамиду 'Хеопсом', кто - то просто Пирамидой. Но никто не сомневался, что она является артефактом давно сгинувшей цивилизации. Местной ли или пришедшей, это оставалось предметом споров и гипотез, но явно не естественного происхождения. И технологии позволявшие построить и поддерживать данный объект из самого обычного льда, в полной неприкосновенности и сохранности вот уже несколько сотен тысяч лет, пока земной цивилизации были недоступны.
   Виктор оглянулся на Габриель в пилотском кресле которая, не отвлекаясь на управление, с жадным где - то даже детским любопытством смотрела на него.
   - Я видел ее, - ответил он подумав, - но я с ней не знаком. Это разные вещи.
   - И где вы ее видели? Здесь на станции или.... Где ни - будь еще?
   - Это имеет значение?
   Станцию как не хотелось Виктору они покинули не сразу. Во - первых, Такеда Уэно попросил держаться от медицинского сектора 'Востока' неподалеку хотя бы часов двенадцать. Несмотря на неплохое состояние Нойманна требовалось, какое никакое наблюдение. Все - таки несколько суток в состоянии по сути клинической смерти это не отдых в анабиозе. Во вторых Габриель туманно сказала о неблагоприятной пилотажной обстановке в окрестностях станции и придержала вылет еще на несколько часов. Плюс требовалось связаться с доктором Джованни Пеской и дождаться разрешения на посещение научного лагеря. Все это включая таинственные 'камлания' Габи на улучшение обстановки вокруг 'Востока', причем у Нойманна сложилось впечатление что она попросту кого то боится, заняли почти сутки. Из которых к своему изумлению, большую часть Виктор просто проспал. Успев перед этим принять горячий душ, проглотить почти в буквальном смысле, будто он не ел несколько месяцев двойной то ли ланч, то ли поздний ужин. И заглянуть в сьют Вуко Младича, которого почему то подсознательно ожидаемо, не оказалось на месте. Усталость навалилась так внезапно как повышенная тяжесть во время возвращений домой. Нойманн еле добрался до каюты, не раздеваясь, обрушился на кровать и канул в мертвый беспробудный сон без сновидений. А потом пришло это....
   - Папа?!
   Шепот прямо за ухом, холод и волосы на загривке дыбом.
   - А? Что? - вынырнул Виктор из провала беспамятства и оглянулся, моргая и мотая головой. Полутемный мрак в кабине 'Мангуста', приглушенные огни оверлея приборов контроля и управления. Мрак с пылью за лобовым триплексом кокпита. И светлый овал лица Габриель обращенного к нему.
   - Вы спросили, имеет ли это значение, - ответила Габи, недоуменно глядя на него.
   - А!? - прохрипел он, сглотнув, - мм - м, да! Да!
   Он потер глаза ладонью, жестко массируя глазные яблоки
   - И что? - не смотря на Габи, спросил Виктор, понемногу приходя в себя, - Это имеет значение?
   Габриель с подозрением посмотрела на него и отвернулась к оверлею управления.
   - Вообще - то да, - сказала она, - здесь все имеет значение!
   Она отключила автопилот и взялась за джойстик ручного управления.
   - И если бы мы задержались там подольше, а вы оказались чуть откровеннее, кто знает? Вы могли бы узнать много нового. И может немаловажного для вас именно сейчас!
   Виктор немного раздраженно посмотрел на нее. Как будто он уже мало узнал. Того от чего сейчас голова гудит и словно чешется изнутри. Таких знаний, которых будь его воля, он с большим удовольствием преспокойно не знал бы и дальше. И она, несомненно, провоцирует его на новые вопросы, на которые и сама наверняка не имеет ответов. Они здесь, все они глубоко увязли и заигрались. Только все это далеко не игры, где они словно дети кичатся всемогуществом и якобы тайными знаниями. Они и, правда, дети, которые не осознают, что они уже давно не игроки, а фигурки на чужой шахматной доске. Которые, судя по всему совсем скоро собираются смахнуть в темный ящик, завершая партию.
   Но во всей этой игре, где фигуры чувствуют себя всемогущими хозяевами, а таинственные неведомые игроки вообще не имеют, ни человеческого разума не логики что бы понять правила этой человеческой игры и слепо тыкают щупальцами по фигурам и доске, есть одно главное по - настоящему не эфемерное обстоятельство.
   'Папа?'
   Виктор почувствовал, как холодный пот проступил на лице, а сердце забухало в груди как кузнечный молот. Нет. Далеко не потустороннее нематериальное обстоятельство. Увесистое и впечатляюще материальное. Которое не объяснишь с небрежностью Оккама вмешательством внеземных сил из других измерений. Это устрашающе мерзко и реально.
   Стена Пирамиды выскочила из океанской тьмы внезапно и неожиданно. Хотя он до последнего смотрел на навигационный оверлей, прозрачно - белая наклонная поверхность Пирамиды идеально ровная, словно из жидкого стекла выплывшая на них из мрака заставила его невольно вздрогнуть. Огромная не охватываемая взглядом, теряющаяся во тьме, она довлела над ними, поглощая своей монументальностью и невероятной чуждостью. Прозрачная поверхность казалось, не скрывала ничего, и в то же время, там только краем глаза мельком замечалось какое - то неощутимое и непрерывное движение и жизнь. Особенно это ощущалось когда Габи вроде бы теперь без больших скоростей, хотя выглядело все равно жутковато, вынырнула у стены Пирамиды. И сразу без паузы бросила машину в пологое пике вдоль стены нависшей теперь над ними. Поле гладкого жидкого стекла стремительно проносилось над головой. Но когда Виктор убирал взгляд в сторону, ему сразу казалось что оттуда кто - то на него смотрит. Что - то живое и бесконечно чужое. Впрочем, у него частенько бывали такие чувства. Потому что это и была его работа.
   В поверхности Хеопса не было ничего экстраординарного. Это был обычный лед по составу. Ну, может не совсем обычный. Что может быть необычного в замерзшей воде, пусть даже она выглядит как замерзшее стекло? Виктор не был склонен доверять мнениям разных там академиков, жопы которых не поднимались дальше орбиты Луны, да и то только для того что бы зависнуть в лупанарии Луна - Сити, которые заявляли что возраст замерзшей воды составляющей поверхность Пирамиды больше двух миллиардов лет. Что теоретически старше возраста самой Европы. И не так далеко от времени зарождения самого Юпитера и Земли. В составе льда обнаружены остатки якобы протореликтовых излучений, словно эта Пирамида путешествовала через космос еще во времена образования солнечной системы. Звучало достаточно бредово, никто из них рядом с Хеопсом не был, а исследования на удаленке равносильны исследованиям черной дыры через микроскоп. То ли это черная дыра, то ли женская вульва, не пощупав, все равно ничего не поймешь. Можно нести любую чушь, главное, что бы гранты вовремя выделялись.
   Но что действительно было необычным в поверхности Хеопса это нанобактерии - симбионты живущие прямо во льду и выполняющие функцию защиты и восстановления поврежденных структур внешней оболочки льда. Вот это была настоящая фантастика. Они были похожи на продукт земных нанофабрик запрограммированных на определенные функции и действия нанороботов. Но сравнивать их было все равно, что сравнивать раба из древних времен и современный кибернетический механизм. Вроде бы оба выполняют похожие функции, но... Но бактерии именно живые. Не запрограммированные, не выполняющие определенную функцию, а просто живущие в льду Пирамиды. Поселил ли их туда неведомый инопланетный разум, либо затейливый скачок давно канувшей во времени чужой эволюции, неизвестно. Но именно нанобактериям Пирамида была обязана льдом похожим на жидкое стекло. А также твердостью спорящей с кристаллами углерода. Жизнедеятельность мельчайших организмов без всяких нанопрограмм повышала живучесть Пирамиды, не только делали ее крепче алмазов, но и постоянно восстанавливали ее идеальное состояние. Они не просто жили во льду, они сосуществовали со своим обиталищем, симбиоз бактерий и Хеопса был всеобъемлющим. Они не могли существовать без этой воды, а Пирамида была бы давным - давно разрушена без их непрестанной и невидимой работы. И именно благодаря им, саморазмножающимся и самодостаточным структурам и микроорганизмам Пирамида вполне могла прожить миллиарды и миллиарды лет.
   Ледяная стена пирамиды вдруг кончилась, оборвавшись во тьму. Вершины Хеопса как таковой или что там вместо нее Виктор в темноте не разглядел, как ни вглядывался. Хотя он и так знал, самой верхушки там и нет, сколько не ломай глаза. Только в сфере обзорного оверлея нависающая сверху громада Пирамиды казалось, уходит на самое дно. На самом деле до самого дна было еще порядка километра. А вот там из прогреваемых подземными источниками силикатных глубин и поэтому покрытых густым слоем планктона и различной биомассы навстречу Пирамиде выпирает Черный Пик разломанный напополам. Седловина Камарры. Пик Дьявола. Говорят это вторая пирамида, стоявшая на дне Европы прямо напротив Хеопса и со временем засыпанная остаточными силикатными породами и донным илом. Своеобразный рисунок придонных течений, закручивающийся вокруг Седловины и кочующие редкие подводные лавовые гейзеры, создают неповторимый сферический сгусток взбаламученной воды, закручивающийся спиралью внутри Камарры. И бьющие сквозь него отблески кипящей лавы и сернистого пара, придают ему окончательно инфернальный вид зрачка Дьявола. Даже сейчас хоть Виктор и не видел практически ничего даже в оверлее, ему казалось, он видит там глубоко на дне ворочающееся в бессильной злобе полыхающее кровавыми всполохами око Ада.
   На самом деле все это невероятно мрачное великолепие было безобидно как подледный прилив. Да ужасающая стихия. Да невероятная мощь. Но надо лишь соблюдать правила и быть осторожным. Понапрасну не рисковать и не создавать аварийных ситуаций. И можно показывать это завораживающее явление в 'incredible space magazine'. Если конечно не вспоминать о Тьме.
   Виктор никогда не был в Пирамиде, и тем более не знал, как туда попадают. Отчеты КомКона и сетевые документалки не в счет, они не давали таких подробностей. Он предполагал, что вход может быть снизу через вершину, но как? Габи сначала спикировала вниз прямо в глаз Дьявола, а потом головокружительным маневром перевернула ГПА и устремилась вверх в отливающую глянцем темноту. Виктора сначала замутило, а потом когда глянцевая стена рывком приблизилась, комок мути провалился ему в желудок. Вершины пирамиды там не было. За мгновение до столкновения Габи резко погасила скорость и в дрожащую глянцевую муть они погрузились неторопливо, почти нежно, словно стараясь не потревожить иллюзорный барьер.
   А за ним открылся сияющий столб света. Виктор даже зажмурил глаза. Записи и голограммы не давали понятия о яркости гаммы внутри колодца - тоннеля проходящего сквозь всю Пирамиду снизу вверх. Кто - то говорил что это двигательная установка Пирамиды ноль - двигатель. Виктор не видел тут ничего. Яркий сияющий вертикальный тоннель и стены из черного льда. Наверное, нужно обладать более богатым воображением, чем у него, что бы увидеть здесь что - то.
   Воды в Пирамиде не было. Пустоты, переходы и залы внутри Хеопса заполнял обычный земной воздух. Но доставили его сюда не земляне. Он уже был тут даже при первом посещении Пирамиды почти восемьдесят лет назад. Еще одна из многочисленных загадок. И это притом, что большую часть пустот на океанских глубинах Европы заполняли сероводородные газовые соединения с остатками жизнедеятельности организмов на основе кремния. Хотя на данный временной сол в океане Европы царствовала углеродная форма жизни. Ну так и океан то кислородно - водородный. Да и жизнь на основе углерода казалась более живее и злее что ли, больше приспособленной к быстрым эволюционным переменам и катаклизмам вселенских масштабов. Правда и атмосферу в Пирамиде совсем уж земной тоже назвать было нельзя. Повышенный уровень кислорода, пониженный азота и углекислого газа. Говорят, он больше соответствует докембрийскому периоду Земли. То есть при желании, найти связь между этой и тысячами других пирамид понастроенных по всем уголкам Земли за последние несколько сотен тысяч лет не было бы никаких трудностей.
   - Вы так и не ответили, - спросила Габи, не отрываясь от управления. Она направила ГПА в узкую горизонтальную щель охватывающую колодец по кругу. К тому, что не работал Аурел, Виктор уже давно не удивлялся. Но к тому, что не будет работать и простейший оверлей, даже навигационный спокойно относиться было нельзя. Это означало, что либо, области вокруг не были картографированы. Либо что - то внутри пирамиды глушит весь коммуникационный интерфейс. И возможно нейросетевое управление. Что впрочем, после 'Востока' отнюдь не удивляло. Оверлей показывал только белый туман неизвестности, но, похоже, Габи здесь ориентировалась свободно, видимо бывала тут немало раз. И уверенно управлялась аппаратом, лихо загоняя его в щели или проходы чуть больше его самого на пару тройку десятков сантиметров.
   - Где вы видели эту женщину?
   - Да? - Виктор, с какой - то задумчивостью медленно сопровождал взглядом пируэты 'Мангуста' в темном лабиринте, спирально поднимающемся вверх, - я не встречал ее раньше. До станции. Мне так кажется. А увидел ее в первый раз здесь, в день, когда ты предложила мне прогулку в ночном океане....
   - Где? - жадно спросила Габи глядя прямо на него, так что Виктор на мгновение испугался за управление. Но они уже выскочили, в какой - то большой зал с высоким потолком, который был заполнен водой только наполовину. Красивый ледяной зал с идеальным сферическим потолком, который некто грубо и безлично превратил в карго - шлюз с наспех намороженным больверком изо льда и металла. Возле которого сиротливо покачивался грузный плавник многофункционального грузового ГПА 'Наргул'.
   - Внимание неидентифицированный глубоководный аппарат 'Мангуст'! Говорит охранный комплекс 'Сфинкс - 4' защитного периметра Пирамиды. Немедленно обозначьте себя! В противном случае будет открыт огонь! Десять, девять, восемь.... Громовой голос раздавался отовсюду, прекрасная акустика зала проецировала звук, многократно отражая его от стен, давя на психику. Еще и всполохи красных огней не давали сосредоточиться, отсчитывая истекающие секунды.
   - ....ть! - выругался Виктор
   - ....пять, четыре, три..., - Нойманн уже представил, как где то в глубине ледяных стен открываются амбразуры, раскручиваются приводы скорострельных реактивных пушек, жадно заглатывая металлизированные ленты снарядов, хищно поводя стволами и нащупывая зелеными маркерами прицелов их беззащитный ГПА. Как вдруг что - то скрипнуло, бумкнуло и все немедленно затихло и погасло к их огромному облегчению.
   - Buongiorno amici! Прошу прощения за ваши волнения! К сожалению, местная охранная система постоянно барахлит. Она настолько древняя, что это и неудивительно. Она конечно моложе Пирамиды, но наверняка старше меня.
   Что - то там упало, покатилось и кто - то вполголоса пробормотал
   - Когда ни - будь, эта Dues ex machina по ошибке прикончит и меня....
   Виктор, под неопределенным взглядом Габи, медленно и с натугой выдохнул, не разжимая губ, и откинулся на спинку кресла. Оказывается последнюю минуту он сидел, сжавшись в неудобную позу, так что все тело затекло. Габи мимолетно усмехнувшись, взялась за джойстики управления и направила 'Мангуст' в небольшой малозаметный тоннель рядом с больверком. Похоже на нее эта ситуация не произвела никакого впечатления, может она сталкивалась с ней уже не раз. Может и ожидала ее и реакции Нойманна на угрозу, кто знает. Может эта часть представления для всех новоприбывших новичков в Пирамиде.
   Габи в прямом смысле буквально втиснула ГПА в узкий тоннель и почти сразу выключила все оборудование.
   - Так надо, - качнула она головой на недоумение Нойманна, - все равно сканер этого долбанутого Сфинкса здесь все отключит. Проще и быстрее выбраться самим.
   Нойманн не заметил, как она откинула пилотский кокпит. Стало заметно свежее, но дышалось заметно легче. Мельком скользнула мысль, что они не одели шлемов и дыхательных аппаратов. Габи в полутьме натыкаясь на Виктора приятными выпуклостями, вылезла из кабины наружу на пилон 'Мангуста'. Потом требовательно протянула ему руку.
   - Не хочу, что бы вы тут сверзились с ГПА. В тоннелях вас потом не найти, они все тут связаны.
   Рука у нее была одновременно мягкая, нежная и то же время неожиданно очень сильная. Во всяком случае, Виктора в гермокостюме она выдернула из аппарата как пробку из бутылки. Он опасливо переступил ногами по пилону оглядываясь в темную воду под ГПА и спрыгнул к нетерпеливо ожидающей Габи на узкий ледяной уступ, который исчезал в глубине тоннеля. Они гуськом, он вслед за девушкой сделали несколько десятков шагов, и вышли в явно наскоро сделанный в покатой стене проем. Поднявшись чуть выше по небрежно вырезанным ступеням во льду, они оказались в очередном тоннеле куда более крупного диаметра по спирали уходящего, куда - то вверх. Поверхность прохода из темного в узорах льда была залита падающим неизвестно откуда белым мягким светом. Идти по ней наверх было бы неудобно, если бы не странно смотрящаяся здесь красная ковровая дорожка из пенометаллизированного ковролина. Она вывела их в немаленький торообразный зал с большим круглым проемом посредине в полу и потолке.
   - Не спрашивайте, - коротко бросила Габриель, - делайте как я!
   И схватив Виктора за руку, она вдруг стремительно прыгнула в проем, поджав под себя ноги. Виктор не успев даже испугаться, почувствовав мгновение дурноты, а потом секунды свободного полета сменились внезапной тяжестью и ускорением вверх. И вот они уже в другом торообразном зале с проемами, покатые стены которого отдавали оранжем. Причем прибытие или выброс их сюда не зафиксировался ни одним из чувств. Они просто вдруг стояли на скользком полу в кольцевой галерее с несколькими выходами. Из ближайшего коридора ощутимо тянуло теплым воздухом, и звучала приглушенная музыка. Виктор с изумлением узнал звуки скрипки. Габи вдруг оробела и в коридор двинулась нерешительно и с сомнением. Ледяной проход, не отличавшийся ничем от других, заканчивался длинной полукруглой анфиладой комнат явно сделанных человеческими руками прямо из ледяных тоннелей.
   Краем глаза Виктору показалось, в глубине анфилады мелькнула тонкая фигурка, но когда он повернул голову, там никого не было. Фасадной частью анфилада выходила на небольшой водоем в ледяной каверне на глубине которого Виктор увидел, каких то эндемичных еврорыбок. А задней стороной анфилада выходила на рукотворный крохотный уютный дворик, заставленный по периметру кадками и массивными кашпо с множеством зеленых растений и даже раскидистых деревьев. Все это было залито ярким теплым светом падающим опять неизвестно откуда сверху. Здесь было ощутимо теплее, влажно и умопомрачительно пахло зеленью и садом. В дворике стояло несколько деревянных столов и стульев, заваленных всякой мелочью и барахлом. Пара тепловых экранов между ними, струящихся красноватым горячим воздухом и большой кухонный комбайн автомат. И еще какая то непонятная аппаратура и неуклюжие механизмы словно шагнувшие сюда из эпохи паропанка. В центре дворика стоял человек и самозабвенно, отрешенно закрыв глаза музицировал на сомбаре - универсальном квантовом синтезаторе музыки, гибриде скрипки, пианино и органа.
   Доктор Джованни Песка оказался достаточно интересным и своеобразным персонажем. Одно то, что Виктор практически не имел о нем никакой информации из досье КомКона на персонал станции, говорило о многом. И увидев его лично, Нойманн понял почему. Доктор оказался представителем того самого почти забытого движения человечества чьим девизом было 'трансформация недостатков человеческого организма, читай шире Генома, технологическим, читай механическим путем'. Попросту частичной или полной замены органов, мышц, скелета, частей организма и конечностей искусственными биомеханическими имплантатами, либо вообще сторонним технологическим оборудованием, приборами и механизмами. Тогда это носило звучное название киборгизация. Забытое почти столетней давности движение, чьих представителей все еще можно было встретить тут и там, было признано ошибочным. Под натиском гравитационного катка генетического картирования и модификации движение, по - сути всегда бывшее уделом достаточно узкого круга маргиналов и фанатиков, не боящихся экспериментов и потери 'драгоценного человеческого начала', а в общей человеческой массе лишенных обыкновенного страха и комплекса неполноценности, оно быстро потеряло популярность и растворилось в многобиллиардной массе жующего двухного планктона. Для которых даже малодоступное, но безболезненное и не заметное генетическое картирование, во время которого не надо страдать и превозмогать, оказалось проще и понятнее. Синтеты, люди - синтетики, а слово 'киборг' не особо любимое среди них так и не получило распространения в их среде, постепенно растворились на расширившихся просторах человеческой цивилизации и можно сказать канули в лету. Иногда выныривая впрочем, в виде вот таких острых осколков выброшенных на обочину ошибками человеческого прогресса.
   Худощавая и высокая фигура Джованни Песка была облачена в стиле викторианского постпанка ХIХ века. Кожаный сюртук и лосины, кавалерийские ботфорты и черная же широкополая шляпа скрывавшая узкое породистое лицо, почти без морщин, с тонкими аристократическими губами и ироничным взглядом прищуренных жестких глаз, один из которых впрочем, отдавал краснотой квантового зрачка. Длинные седые волосы, выбивавшиеся из под шляпы, довольно хорошо скрывавшие другие черепные техноимпланты, были связаны в косичку легкомысленным серым бантом. Руки с такой нежностью, державшие сомбару и извлекавшие из нее волшебные звуки хоть и драпировавшиеся широкими рукавами сюртука и черными перчатками, не скрывали своего искусственного происхождения. Впрочем, операция по имплантации костей и мышц рук, синтетами делалась всегда в первую очередь. Уступая по первичности только лишь, пожалуй, имплантации глазных хрусталиков и яблок.
   Джованни Песка играл...м-м...вдохновенно. Виктор никогда не был особым любителем классической музыки, но с возрастом, особенно после знакомства с Жасмин которая, в традициях своей привилегированной семьи была преданным поклонником Марсианского оркестрового холла, стал понимать и восхищаться ею. Он, конечно, не стал знатоком классики, но некоторые композиции стали задевать какие - то струны в его душе. Вот как эта исполняемая Пеской казалось бы, смутно знакомая переливы которой, скрипичными стаккато и легато взлетали и падали над его сердцем, завораживая и затягивая куда то в неведомую глубину. Виктор мог сравнить, в Марсианском Холле исполняли лучшие музыканты Солнечной системы, люди и квантовые искины, на интуитивном уровне Нойманн осознавал, Джованни Песка играет очень талантливо. И это было...странно. Волшебная, завораживающая музыка исполняемая одиноким эклектичным киборгом в холодной, инопланетной пирамиде, где то в глубинах космоса.
   Они стояли прямо перед ним уже несколько минут, когда музыка вдруг закончилась, но ее магия еще держала их какое - то время, затухая в их сердцах и душах. Потом Песка поднял на них взгляд.
   - Вивальди, - грустно произнес он, - Времена года. Не правда ли, люди прошлого умели чувствовать, понимать и сопереживать Природе. Быть ей близкой. Быть ее частью. Даже несмотря порой на свой страх перед ней. И не понимание первопричин. Они были близки. Они были едины. Они ее обожествляли. И через Природу они были близки с самой Вселенной. Они понимали ее истинные законы. И, пожалуй, понимали Вселенную лучше нас....
   Он положил сомбару на стол и протянул руку в черной перчатке Виктору
   - Доктор Джованни Песка, - рука даже через перчатку показалась очень горячей, - прошу прошения за столь неласковый прием инспектор Нойманн! Я был немного занят. Обычно в эти часы я музицирую. Это помогает бороться с пустотой и одиночеством этого места. Помогает поймать гармонию с Вселенной.
   И все - таки это оказалось не дозированное пожатие синтета, а вполне человеческое приветствие, подумал Виктор, наблюдая как Песка и Габи вполне доброжелательно, как очень старые друзья расцеловываются в щечки и улыбаются друг другу.
   - Вы очень хороший музыкант, - заметил Виктор, - такое сейчас нечасто встретишь.
   - Я двадцать лет отдал скрипке, - сказал Джованни Песка, собирая несколько крепких деревянных стульев и приглашая их к столу, - когда живешь долго, то можешь себе позволить такую дань вечности.
   Виктор только сейчас с изумлением понял, что и стулья и стол, за которым они устроились, никакая не имитация, а настоящее дерево.
   - Особенно если это помогает тебе примиряться с чужеродным космосом. Вам ведь это знакомо, инспектор?
   - Знакомо что?
   - Чужой и непознаваемый Космос. Ведь эта ваша профессия. Стоять на страже земных устоев и безопасности. На самой границе обитаемого мира, фронтире, лицом к лицу с холодным и бесконечно нечеловеческим космосом. Что вам помогает примиряться с этим инспектор Нойманн?
   В отличие от многих других киборгов, виденных Нойманном, у Пески было очень живое и подвижное лицо. Глаза, собираемые в сетке морщин, когда он улыбался, тонкие яркие не старческие губы, открывающие желтоватые зубы во время смеха и аристократический трепетный нос. Кто бы ни делал ему лицо, это был мастер высокого класса. Впрочем, среди синтетов попадалось немало оригиналов, сам их изначальный выбор подразумевал некоторую маргинальность, некоторые из них продолжали стареть и всеми силами сохранять свой естественный пусть даже и старческий облик. Песка насмешливо посмотрел на молчащего Нойманна и продолжил.
   - Для меня это музыка наших великих соотечественников прошлого, я имею виду по Земле, которые поверьте мне, гораздо больше понимали в этом. Именно она помогает мне осознать гармонию чуждой Вселенной вовне и принять чужеродность космоса внутри меня. Не пытайтесь понять этого. Сейчас в этом нет необходимости. Может я и объясню вам позже. Но рано или поздно вам это понадобиться.
   - Знаете здесь у всех как в дешевом шпионском романе, манера говорить загадками, - немного раздраженно заявил Виктор.
   Песка мельком посмотрел на Габи словно проверяя что то.
   - Может потому, что они говорят о чем - то понятном всем им и непонятном для вас?
   - Может, - согласился Нойманн, - а может, кто ни будь, наберется смелости и объяснит мне, что все - таки здесь происходит.
   - И вы решили, что это буду я? - развеселился Джованни Песка, - вы слышали о законе Конвея? Нет?
   Нойманн пожал плечами
   - Наверно вы мне сейчас расскажете
   - Может быть позже, - Нойманн скептически хмыкнул, но Песка утвердительно покачал головой, - нет, в самом деле. Только позже. Сначала расскажите мне, почему вы решили, что у меня есть объяснения?
   - Может быть, потому что вы капитан станции?
   - Ах это, - в голосе Пески послышалось разочарование, - должен вам заметить. Что вся эта история с капитанством 'Востока', мне была совсем не по душе. И была, по сути, мне навязана группой этих безответственных авантюристов....
   Он строго и в то же время по отечески посмотрел на Габи и добавил
   - Хотя, по правде говоря, Бен Себастьен во время своего командования станцией обладал еще меньшим уровнем компетенции по поводу происходящего. Несмотря на то, что работал на ваш КомКон. Впрочем, уровень компетентности КомКона в последнее время меня тоже не впечатляет.
   Джованни Песка задумчиво помолчал минуту, словно вспоминая что - то.
   - Однако в чем - то вы правы. И думаю, действительно имеете право, на какие - то ответы. Все мы так сказать теперь в одной лодке. Но у вас есть одна проблема. Для того что бы получить ответы надо знать о чем спрашивать. ВЫ ЗНАЕТЕ, О ЧЕМ СПРАШИВАТЬ?
   Виктор Нойманн сначала возмущенно опешил, и сначала было открыл рот.... Но потом, задумавшись под насмешливо - любопытствующим взглядом Пески, закрыл его. Он действительно не знал о чем спрашивать. Нет, вопросов была куча, но какие из них важные? О чем конкретно спрашивать, что бы не прослыть пустопорожним глупцом с недалекими вопросами, или не получить ответы которые вызовут еще больше вопросов. Виктор не боялся оказаться тупицей, профессия подразумевала отработанную процедуру иногда настолько дебильных вопросов, что под ними более менее умные люди начинали искать второе или третье дно, подразумевая провокацию. И тем самым попадали в ловушку своего собственного интеллекта. Им просто в голову не могло прийти, что вопросы могут составляться настолько недалекими людьми что под ними может подразумеваться именно то о чем там и спрашивается. Но применять эту процедуру здесь? Где все неглупые люди сразу поймут эту игру? Да и к чему? Все встреченные люди в меру своего понимания стараются быть искренними, разве что, что - то недоговаривая, но именно в силу того что объяснить что то простыми ответами иногда просто невозможно. А иногда человек и сам может не знать ответов. Иногда, а здесь скорее чаще всего, он может просто догадываться или даже предполагать, но отвечать своими предположениями он еще не готов. Во многих знаниях много печали, не так ли? Виктор чувствовал внимательный взгляд синтета и его это немного раздражало. Да и вопрос то ведь тоже с подвохом. Словно подразумевающий что отвечающий знает все. А что знает доктор Джованни Песка? И главное. На что он ЗАХОЧЕТ ответить?
   - Вижу, вы поняли. И пока еще не ГОТОВЫ ко всем ответам, - Песка, неотрывно смотревший на него, словно прочитал его мысли, кивнул самому себе.
   Похоже, он возомнил себя богом, подумал Нойманн. Одна из прогрессирующих стадий пустотной лихорадки, болезни космического одиночества и сумасшествия. Джованни Песка раскинул руки, покрутился, показывая все вокруг.
   - Как вы находите этот небольшой райский уголок? Между прочим, этот сад был создан здесь в невероятно враждебных условиях последней экспедицией 2 года назад. Выращен наверняка в качестве эксперимента, но позже, несомненно, расширен и организован с большой любовью уже для себя, небольшого сплоченного коллектива ученых. Для отдыха и релаксации, для воспоминаний о далекой Земле. Экспедиция большей частью состояла из сотрудников земных институтов. И имеющая неслабые финансовые возможности, она смогла доставить с Земли эти растения и деревья, некоторые очень редкие, вместе с эндемичной почвой. Что без сомнения позволило обеспечить столь быстрый и обильный рост. Конечно, Пирамида тоже внесла свой вклад, в развитие этого райского уголка Земли, создав благоприятный атмосферный, световой и радиационный фон. К сожалению, сад был внезапно оставлен земной экспедицией в ходе событий двухлетней давности и брошенный прозябал, медленно угасая без ухода. Так что если бы не вклад вашего покорного слуги, боюсь, мы бы сейчас не имели возможности наслаждаться этим прелестным уголком эдема.
   Он шутливо приподнял шляпу над седыми волосами похожими на старый свалявшийся припорошенный пудрой парик.
   - Что значит вклад Пирамиды? Вы говорите, словно она имеет свою волю и интеллект.
   - Предпочитаю думать именно так. Большая часть ученого сообщества со мной возможно не согласится. Но в любом случае факты, свидетельствующие о том, что Пирамида обеспечивает присутствующим внутри нее живым существам наиболее благоприятные для них условия, говорит сам за себя. Ведь даже дышим мы с вами не кислородом из земных компрессоров, а обычным земным воздухом созданным неизвестным образом самой Пирамидой, несмотря на то, что ни единого механизма для генерации такой атмосферы, да и вообще любых условий жизнеобеспечения внутри нее не обнаружено. Или на существующем технологическом уровне человечества мы их обнаружить не можем. Хотя и воздух достаточно древний времен палеозоя, что мы, кстати, обнаружили совершенно случайно, но он, вполне, нам подходит. Вопрос даже не в том как Пирамида делает его. Но откуда она знает состав воздуха планеты Земля несколько сотен миллионолетней давности и главное, почему предоставляет его нам? Ведь человечество появилось гораздо позже?
   Песка требовательно взглянул на Виктора
   - Что вообще вам известно о Пирамиде? Как человек со свободным доступом к закрытым сведениям вы должны обладать всей полнотой информации и вполне возможно сами сможете поделиться со мной данными, которые мне интересны?
   - Сожалею, но моя область работы и профессиональный круг были далеки от интересов по данному вопросу. Все что я знаю это передачи из голонета и сетевых документалок, как и большинство обывателей.
   Песка покивал головой. Было непонятно, верит он или нет, но спорить он не стал. Поднявшись, он галантно предложил руку Габриель и посмотрел на Виктора
   - Ну что ж. Тогда позвольте предложить вам небольшую ознакомительную экскурсию по Пирамиде. Даже в свете ваших нынешних познаний она составит вам достаточный интерес.
   И не объясняя своих двусмысленных предложений, он потащил Габриель и Виктора вглубь переходов.
   Джованни Песка оказался великолепным рассказчиком. К тому же он оказался сильно увлеченным историей вопроса человеком. Его экскурс в историю начинался с нескольких тысяч лет назад с земных пирамид и терялся в глубинах галактики несколько сот миллионов лет назад в истории расы так называемых птицеголовых. К тому же его версия происхождения Пирамиды заметно расходилась с господствующей ныне гипотезой распространенной в широких научных кругах. Прежде всего, в теории происхождения Пирамиды. В отличие от большинства, Песка, как и небольшой конклав оппозиционных теоретиков, были не согласны с ее искусственным происхождением. Несмотря на, казалось бы, очевидные доводы, они придерживались теории естественного появления загадочного артефакта. Вселенная настолько многообразна и многомерна, полагали они, что появление и проявления бесчисленных образов видов сущностей жизни и нежизни не просто закономерно, но и предопределено. И было бы не только недальновидно, но и попросту глупо принимать какие либо виды разумных, полуразумных и невитальных сущностей за искусственные или воссозданные артефакты и свидетельства вторичного разума, как стыдливо именовали ксеноскептики, инопланетный искусственный интеллект.
   Джованни Песка попал в Пирамиду около двух лет назад, сразу после событий доклада Белецкого. И практически мгновенно стал фанатичным сторонником глубоких исследований Пирамиды и одним из адептов теории палеопосева и ксенопалеожизни в космическом пространстве. Высокоорганизованной и возможно в своем роде разумной жизни. В бесконечно пустом и одновременно заполненном трилиардами в н -ой степени частицами космическом пространстве. Вымораживающе холодном, пронизанном жесткими лучами протоизлучений, бесконечно недружелюбным и жестоким отношением к проявлениям любой жизни. И в то же время до предела заполненном безбрежным океаном бульоном квантовых частиц протожизни. В котором и зародилась когда то миллиарды лет назад квантово - кристаллические молекулы - предки Пирамид.
   - То есть вы хотите сказать Пирамида... живая? Живое существо?
   - В некотором роде так и есть! - подтвердил Песка. - Конечно, не том смысле, в котором мы это подразумеваем.
   - Но как же широко распространенное мнение о реликтовом инопланетном корабле?
   Немного пафосно заявив, что мнение большинства вовсе не гарантия истины, пусть даже это обширные научные круги и авторитетные ученые, Аристотель тому свидетель, Песка хитро улыбнулся. Сказав, что его теория псевдопалеожизни вовсе не противоречит общепринятому мнению. Тем более спорить с очевидным глупо. В некотором смысле Пирамида сейчас действительно представляет артефакт третьей стороны - некоей внеземной цивилизации, сумевшей приспособить Пирамиду или Пирамиды в качестве межзвездного транспортного средства. Цивилизации изначально не бывшей хозяевами Пирамид или ее создателями, и, в общем - то так и не ставшими ими. Так что да, огромный инопланетный артефакт, который видеться человечеству огромным звездолетом с неизвестными технологиями, в какой - то мере им и является. Но.... Всегда есть но. А здесь оно даже не огромное - Гигантское. Впрочем, для Пески это было всего лишь несколько нюансов его и узкого круга единомышленников теории. Которая могла объяснить несколько моментов необъяснимых с точки зрения общепринятой версии. Та пыталась сделать это, пусть даже и с помощью палочки выручалочки неизвестных неизмеримо продвинутых инопланетных технологий, но не всегда могла. Во первых у Пирамиды не было никаких признаков двигательной установки - так сказать межзвездных колес. Во вторых даже если предположить, иной способ передвижения, скажем по гравитационным струнам или типа Ноль - транспортировки, то где источник энергии? Реактор так сказать процесса? Судя по преодоленным расстояниям или по приложенным мощностям, он должен быть огромным. Ибо закон сохранения энергии, непреодолим, сколько бы не пытались некоторые с пеной у рта кричать о немыслимых энергетических процессах, бушевавших в квантовом микромире и источнике энергии с горошину размером, Пирамида, или корабль существовали в реальном мире классической физики и ее законов. А горошина с энергетическим пределом Роха равном выходу тысячи земных цивилизаций, весила бы как средних размеров черная дыра. Которая появись в реальном нерелятивистском мире просто мгновенно проглотила солнечную систему целиком. И таких нюансов, что - бы не считать Пирамиду просто физическим линейным артефактом, было множество. И самое главное. Возраст. По последним данным возраст Пирамиды составлял несколько миллиардов лет. За немногим чуть не превышая возраст солнечной системы. И чуть ли не приближаясь к возрасту самой Вселенной. Даже представить цивилизацию такого возраста было бы затруднительно. Хотя для палеогалактической жизни это было бы оптимальное время появления. А между тем артефакты и некоторые свидетельства существования других форм жизни и обитателей пользовавшихся Пирамидой не превышали нескольких сот или даже десятков миллионов лет назад. Правда главный затык и парадокс Пирамиды не могла объяснить и эта теория. Найденные в Пирамиде свидетельства пользования доисторической цивилизацией существовавшей на Европе еще до охлаждения Юпитера и обледенения атмосферы ставили всех в тупик. Каким образом цивилизация, исчезнувшая несколько сотен миллионов лет назад, могла оставить следы в Пирамиде, которая очевидно появилась здесь уже после обледенения? И это был, пожалуй, один из главных вопросов ксеноскептиков доводивших ожесточенные споры до диллемы недостаточно технологически совершенного измерительного оборудования или методов определения хронологии останков. Или до несусветного уже предположения о непоследовательности релятивистских событий. Простое объяснение о возможном возвращении цивилизации 'протоевропейцев' после катастрофических событий обледенения даже не рассматривалось за примитивностью.
   И в заключение своих умозаключений Джованни Песка привел их в огромный зал в виде октаэдра, назвав его залом управления. Габи здесь видимо бывала не раз и не испытывала особенного потрясения. А Виктор видел это сооружение только в документалках сетевого голонета, но увидеть его вживую оказалось двумя большими разницами, насколько монументальным и чужим оно выглядело. Первые мгновения он чувствовал некоторое головокружение и тошноту, пока возмущенный вестибулярный аппарат привыкал к местным перевернутым пространствам. Это было похоже на ощущения в строящемся орбитальном кольце Альфа - Прайм когда вместо неба над головой висит гигантский фрагмент кольца и покрытая белыми шапками облаков Земля. Впрочем, для космонавтов это было частью работы в открытом космосе чувство без пространства и привычка к постоянной дезориентации. Но здесь в ледяной пирамиде выход из тесных запутанных тонеллей и переходов на открытое и перекрученное пространство оказался неожиданным и внезапным. Гигантский зал объемом в несколько сотен метров формой неправильного немного скрученного октаэдра лежал на боку по диагонали по отношению к центральной оси пирамиды. И это было, несомненно, образцом логики, геометрии и архитектуры чужого пространства и чуждого разума. Люди бы так никогда не построили, просто потому - что не смогли бы тут жить, насколько чуждым и неуютным оно ощущалось.
   Они попали в зал, вступив в небольшой ручеек, появившийся из стены прямо в переходе, в который они вышли после лифтов. Выглядел он как небольшая речушка в полу тонелля, даже журчал вполне по земному, но водой это не было. Во - первых она не была мокрой. Она вообще никак не ощущалась. Кроме какого - то ощущения сопротивления, во время движения. Во - вторых....
   Она выходила прямо в зал.... Именно выходила, а не текла. Выходила в зал октаэдра и, покидая поверхность и коридора и зала, как ни в чем не бывало, текла прямо в воздухе, немного сплюснутой прозрачной лентой жидкости. И более того. Где - то, не доходя до середины пространства зала, она поворачивала под прямым углом и 'падала' наверх на 'потолок'. И таких 'речушек' в зале оказалось десятки. Они выходили из стен, потолка, пола, 'текли' сквозь пространство октаэдра, в разных направлениях изгибаясь под невозможными углами и петлями, нарушая все законы гравитации и физики, как, в общем - то и сам зал 'управления'. И все эти потоки 'воды' от тонких дождевых нитей до мощных горных водопадов искрясь в невидимом свете, отдавали разными оттенками от фиолетового до изумрудно - голубого.
   Внизу на 'полу', на изогнутых гранях стен, наверху на потолке немного на искосок было что - то вроде водоемов - небольших озер, над поверхностью которых и вокруг торчали немаленькие, в два три человеческих роста сталагмиты похожие на разноцветные кристаллы и ледяные сосульки. Почему то это назвали 'сад камней', хотя Виктор не видел тут ничего общего.
   Виктор Нойманн попытался сделать шаг назад, когда водяной поток вынес его в октаэдр, даже пошатнулся, оступившись на краю провала. Но невидимое силовое поле 'реки' держало его крепко и невидимо, даже не дав наклониться. Где то внизу мерцали острыми пиками сталактиты кристаллов, но здесь на высоте, пожалуй, сотни метров по щиколотку в 'сухой' воде чувствовалось спокойствие и безопасность. Песка и Габи стоя в потоке, вели себя невозмутимо, только Габи кинула пару насмешливых взглядов и Виктор успокоился. Пока поток не подошел к прямому повороту наверх. Легкое головокружение мгновение тошноты и Нойманн уже движется вверх перпендикулярно предыдущему движению. Оглянувшись, он увидел как небольшое течение, принесшее его сюда, падает из проема сверху и прямо за его спиной, словно разбиваясь о невидимое препятствие, поворачивает к нему. Габи уже с откровенной улыбкой смотрела на него, ожидая реакции, но он покачал головой усмехнувшись. Ближе к концу движения уже освоившись Виктор так же умело, хотя может и не так ловко и привычно, или изящно, вслед за Пеской и Габи спрыгнул на розовый песок близ озерца. Поток воды здесь слышимый как журчание горного ручья исчезал позади в скальной каверне. Группы разноцветных сталагмитов, разбросанные вокруг озера, играли радугой над поверхностью воды. Было очень красиво, аж захватывало дух. Здесь это место уже не казалось таким чужеродным, нечеловеческим. Однако стоило поднять взгляд и оглянуться, все очарование сразу исчезало. В нескольких сотнях метрах, на потолке и стенах октаэдра было разбросано еще несколько таких же озер связанных через пространство зала десятками водяных потоков и струй в нарушение всех законов гравитации и здравого человеческого смысла и сразу приходило понимание, что ничего человеческого здесь нет.
   - Как вам здесь понравилось? - поинтересовался Джованни
   - Не знаю, - честно ответил Виктор, игнорируя удивленный взгляд Габи, - а почему это место 'залом управления'?
   Песка сделал паузу, потом пожал плечами
   - В отличие от большинства своих честолюбивых коллег, я не боюсь признаться, что понятия не имею, что это на самом деле. Это может быть все что угодно. Логику разума этих палеопришельцев нам понять до сих пор не удалось. Это может быть рекреация, зона отдыха, транзитный зал, гигиеническое помещение, бассейн, библиотека или едальня, мы не знаем. А предположение о назначении возникло, возможно, из - за этого....
   Он сделал несколько шагов к кристаллам возле озера, над которыми, как только сейчас заметил Виктор, шел дождь. Что - то вроде дождя, который возникал из ниоткуда и падал только возле сталактитов и был очень странный если здесь вообще можно было назвать хоть что то нормальным. Это были не капли дождя, а сплошные едва заметные струи воды, тонкие как серебристые струны. Джованни коснулся одной из струн и в зале, что - то произошло. Виктор поднял голову и застыл. Потоки воды через весь зал, которые здесь, как понял Виктор, служили чем - то вроде средств передвижения, лифтов и эскалаторов начали менять направления, углы и изгибы, поляризацию и световые оттенки.
   - Это только одна из понятых нами возможностей, - сказал Песка, - эксперименты тут шли многие годы. Струн управления тут тысячи, но мы смогли освоить не более десятка. И то подозреваю не совсем по назначению, да и не в полной мере. К тому нашлось много противников таких, в - общем то непродуманных экспериментов. Аналог обезьяны с играющей с рычагами реактора, это самое безобидное сравнение. Доступ сюда полностью закрыт искином автоматической защиты. Мне только недавно удалось влезть в контуры защиты искина охраны оставленного последней экспедицией и обеспечить себе свободный проход. Я когда то знаете ли баловался квантовым программированием искусственных интеллектов....
   Он немного самодовольно ухмыльнулся
   - Просто лично я считаю, что у Пирамиды и так существует защита от дурака. Иначе какая ни будь катастрофа случилась бы давным - давно. Я предполагаю этот 'зал' был создан, какой - то палеорасой в незапамятные времена в качестве интерфейса общения с Пирамидой. Не управления, а именно общения. Они могли только просить Пирамиду сделать то или другое, но никак не управлять ею. Это своего рода храм посвященный Пирамиде. Впрочем, это только предположение, ничем не хуже и не лучше любого другого.
   - Почему же при таких интересных результатах экспедиция была свернута? - спросил Виктор после долгого молчания
   Песка тоже помолчал, словно раздумывая о чем можно сказать, а где оставить границы недосказанности.
   - Экспедиция была эвакуирована вовсе не из - за незначительности результатов. Вы наверняка знаете, какая тогда сложилась здесь ситуация. Команда исследователей, скорее стала жертвой политики. Также как и последующие попытки продолжить исследования. Научный комитет ООП даже планировал создать институт на базе исследовательского сообщества и даже успел выбить из Директората ООП какие то фонды но, увы....Некий конфликт интересов в верхах после произошедшего здесь инцидента начисто похоронил все мысли об исследованиях Пирамиды, пожалуй, на ближайшее десятилетие. Если бы был жив профессор Меркатор, глава последней экспедиции, можно было бы попытаться что ни будь сделать. Но, те загадочные события накануне инцидента в научном лагере и исчезновение в Пирамиде Меркатора и еще пары ученых, только ускорили сворачивание исследовательской программы. Эвакуация в результате конфликта и военных действий всего лишь завершили финал трагедии.
   - Какие загадочные события?
   Песка, ни слова не говоря, коснулся двух едва заметных струн отдававших фиолетовым и жестом поманил Виктора и Габи за собой. Направившись прямо к скальному гроту, в котором исчезал падающий из потолка, стены? искусственный водопад. Ни на мгновение не останавливаясь, он прошел через струи и исчез. Виктор, не колеблясь ни секунды, последовал за ним и оказался в большой каменистой пещере. Нойманн не промок ни капли, вода была, какой - то неестественной и заторможенной, словно струи геля.Чувствовалась прохладной, мокрой, но не оставляла следов. В спину ему ткнулась Габи и он отшагнул в сторону. За спиной кроме скалистой стены, из которой хлестал бурный поток воды и исчезал внизу, и Габриель, которая слегка мотала головой, будто стряхивая капли с волос, ничего не было.
   - Прошу прошения, что не подготовил вас к особенностям перемещения внутри Пирамиды, но здесь объяснять было бы дольше. Хотя объяснения были бы из рода упрощенных инструкций 'как этим пользоваться', потому как, принципов работы некоторых из них мы до сих пор не понимаем, - извинился Джованни Песка, - тем более что в Пирамиде существуют коммуникационные связи, транзитные пути и переходы как минимум трех цивилизаций в разное время владевших Пирамидой. Пару из них вы уже видели и пользовались. Но это самое простое и безобидное из того что в Пирамиде существует. Например, никто до сих пор не смог установить местоположение этой скалистой камеры в Пирамиде, поскольку попадаем мы и выбираемся отсюда, как вы заметили достаточно необычным путем. Как вы знаете сканирование Пирамиды, мало что дает, обычно мы довольно приблизительно понимаем, где находиться то, или иное место в топологии Пирамиды. И то в большинстве своем просто исследуя ножками, пешим так сказать путем от известных и просчитанных координатных точек.
   Сканирование этой камеры, как вы сами видите, не похожей на лед, материала составляющего основной массив Пирамиды, ставит больше вопросов, чем ответов. Это место находиться в глубине скальной породы, каменном массиве вулканических и базальтовых пород. Причем на всю глубину горизонта сканирования. Скальный массив такого объема внутри Пирамиды, мы бы, безусловно, зафиксировали, у нас очень чувствительные масс - спектрометры, поставленные сюда именно для фиксации сверхтонких гравитационных колебаний и воздействий. Кое - кто из ученых надеялся написать диссертацию на тему гравитационных полей Пирамиды и возможного способа передвижения. Из чего следует довольно простой и в тоже время опасный и провокационный вывод. Эта пещера находиться не на Пирамиде. И даже не на Европе. И возможно даже не в нашей Галактике. Впрочем, об этом чуть позже. Пока же предлагаю ознакомиться с бытом и рабочей средой первых исследователей Пирамиды.
   Прямо рядом с местом, где они появились, на пыльной поверхности валялся старый грязный велосипед со спущенным колесом. Виктор споткнулся об него, когда выскочил....Из неизвестно откуда.
   В глубине пещеры, на небольшой естественной ровной площадке слегка возвышавшейся над поверхностью стояло несколько палаток, и столик под тентом. На столе был открытый термос, кружка, Виктор на мгновение показалось, что из них вьется дымок, пара тетрадей и карандашей и неожиданно черные закрытые очки. На складном стуле лежал, когда - то белый потрепанный научный комбинезон. Рядом на камнях валялся шлем с запыленной маской и пара баллонов с дыхательной смесью. Чуть в глубине пещеры почти у стен виднелись быстровозводимые полусферические рабочие корпуса научных лабораторий и складских помещений и ангаров, дававшие понимание насколько огромно здесь свободное пространство. Между ними стояло несколько тележек и транспортеров с оборудованием. Один транспортер опрокинулся, рядом валялись разбитые приборы, осколки стекла, листы бумаги и обесточенные прозрачные голограммы. Рядом было подозрительное большое черное пятно в виде безобразной кляксы. В лучах неизвестно оттуда берущегося света неторопливо кружились пылинки. Но самое главное в самом центре пещеры на небольшой высоте висело что - то белое, переливающееся, больше всего похожее на немного бесформенное вертикально стоящее яйцо, чуть выше человеческого роста.
   - Ну, по крайней мере, достоверно мы знаем две вещи. Само это место, скорее всего, находиться, где - то вне Пирамиды, хоть и скорее всего, является ее частью. Второе это то, что кто - то из пользователей Пирамиды бывавших здесь был примерно наших размеров.
   Песка тихо посмеялся, словно приглашая присоединиться, и указал пальцем на сияющее яйцо.
   - Во всяком случае, ЭТО сделали они. Пирамиде такие мелочи ни к чему.
   - А что это?
   - Лично я называю это коммуникатором. И заодно архивом. Но многие предпочитают считать это Астрогатором. Что - то вроде аналога наших навигационных искинов. Вы поймете почему.
   - Я пойму? С чего вы взяли?
   - А разве вы не чувствуете желания присоединиться к ЭТОМУ?
   Они втроем стояли прямо возле яйца. От него лился мягкий успокаивающий свет, Виктор чувствовал тепло, и какое - то умиротворение идущее прямо оттуда. И впрямь где - то в глубине души мелькало едва заметное желание прикоснуться к ЭТОМУ. И если бы не застарелый профессиональный скептицизм он бы уже шагнул внутрь этого пульсирующего светового пятна, поскольку оно явно было нематериальным, а чем - то энергетически - виртуальным. Но ВЕРА, вернее отсутствие веры в человечность любого проявления чужого, не давала ему сделать глупости.
   - Вы можете не опасаться, инспектор, - понял его сомнения Песка с добродушной отеческой улыбкой, - это совершенно безопасно. Сотня с лишним прошедших здесь людей могла бы вам это сказать, среди которых, кстати, было много и ваших коллег. Так что если бы здесь таилась какая - то прямая или скрытая угроза, я думаю ваш департамент, здесь все наглухо уже давно бы перекрыл. А посмотреть ЭТО проще, чем объяснить, тем более для каждого это строго индивидуально.
   Он смотрел с ожидающей улыбкой, но Нойманн не сделал, ни единого шага. И Джованни Песка отступил, деланно сожалеюще раскинув руки
   - Что ж, уважаю ваш выбор. Тогда попытаюсь объяснить.....
   Но тут оттолкнув Виктора, Габи сделала шаг внутрь яйца, и Нойманн рефлекторно схватив ее за руку, провалился внутрь....
   Это было.... Это было как.... Он почувствовал себя эмбрионом в матке, плывущем в теплом белом молочном тумане в окружении ауры неги, любви и обожания. Черные искорки звезд, темные брызги и пятна галактик. Звездные шары скоплений и черных дыр как игрушки перекатывающиеся в руках. Щекотные иголки рвущихся сверхновых и тягучие течения межзвездной пыли. Голубые гиганты и крошечные красные карлики. Немного холодные прозрачные межгалактические пустоты и пышущие жаром миллионов солнц плотные ядра галактик. И все это было мое.... Родное. Такое близкое и уютное. А потом все кончилось....
   Я лежал с закрытыми глазами на чем - то жестком неудобном, а вокруг меня опадали звездные образы и тепло и нежность далеких звезд.
   - Я понимаю Габи зачем ты это сделала. Но это было крайне непредусмотрительно....
   Голос Пески звучал мягко увещевающее, но с некоторым беспокойством
   - Конечно, вероятность этого была небольшая, но вспомни Коула, Явару и особенно Печински. Тогда тоже никто не ждал ничего неожиданного, никаких рисков. И, тем не менее.... Хорошо, что сейчас все прошло без больших осложнений. Я считаю, медицинская платформа была излишней, хотя его реабилитация оказалась дольше, чем у большинства. Он вполне мог остаться и прийти в себя там.
   - Вы же видели профессор, он сам бы этого не сделал. Я не могла поступить иначе.
   - Мотивы твои мне ясны, непонятно другое. Почему именно он? Почему ты считаешь, что именно этот человек сможет вам помочь? Именно он последнее звено цепи?
   - Нет не он! И не последнее....
   - Хорошо, хорошо..., - успокаивающе согласился Песка, и после недолгого молчания продолжил, - ты знаешь, я не во всем разделяю эту вашу теорию языкового генного программирования. И не уверен, что эта темная масса способна воспринимать наши языково - логические матрицы. Все это может быть впустую. И не совсем понимаю твою уверенность в том....
   - Это не уверенность Джованни.... Я просто это чувствую.
   Теплая мягкая ладонь взяла его за руку, и Виктор открыл глаза.
   Белые стены. Белый потолок. Прозрачные шкафы вдоль стен. Стерильные инструменты с холодным металлическим блеском. Неприятный яркий свет, режущий глаза.
   - Как вы себя чувствуете? - обеспокоенно спросила Габи стоявшая слева от него и держа его за руку. Джованни Песка, стоявший по правую руку молча, наблюдал за Виктором.
   Нойманн присел на каталке и опустил ноги на пол. К немалому облегчению он был одет все в тот же гермокостюм. Значит, прошло не так много времени и все не так уж серьезно.
   - Не хотелось бы что бы это вошло в привычку. Приходить в себя и встречаться с вами в различных медотсеках.
   Несмотря на его явный сарказм Габи облегченно рассмеялась.
   - Что это было, дьявол вас забери? И какого черта вы это сделали?
   Виктор с нарастающим и подспудным гневом глядел на Габриель, которая неожиданно покраснела, но ответил ему Песка
   - Что вы видели мистер Нойманн?
   Виктор сначала недоуменно оглянулся на него, а затем надолго задумался, впав в оцепенение. Черные огни звезд, молочная пустота бесконечности, восторг осязания всего вокруг.... Все это было....
   Виктор перевел растерянный взгляд на Джованни Песку, и даже с какой - то обидой произнес
   - Я не знаю.... Не знаю, как сказать. Как описать то, что там было. Это было что - то.... Большое. Родное. Это был как будто ребенок в колыбели, а вокруг все было ласковое.... Нежное. Весь этот космос. Вся вселенная. Но не враждебные. А как будто заботливые объятья матери.... Да.
   Виктор выдохнул это с горечью, словно с этим из него ушло это осознание и понимание сопричастности и единения со всей вселенной.
   - Мда, - глубокомысленно буркнул Песка и многозначительно замолчал.
   - Это все что вы имеете мне сказать? Какого черта там происходит? Вы так и не ответили мне на вопрос.
   - Да. Простите. Я просто вспоминал, было ли что - то похожее. Как вы, наверное, понимаете через это.... Этот портал. Через него прошло множество людей. И ни у кого видения не повторяются. В каких - то деталях, мелочах да. Но, в целом у всех все по-разному. Считается что, в общем, все люди видят что - то одно. Но в силу разницы мировосприятия, интеллекта, воспитания, образования, менталитета, возраста, характера и жизненного опыта и ограниченности понятийного аппарата все описывают это по-разному. Такие образы, какие были восприняты вами, попадались еще у нескольких человек. И я сейчас пытался вспомнить подробности их докладов и анализа образов. Это очень интересный маркер архивного хранилища. Простите, я так называю это место и доступ к нему. Полагаю это что - то вроде памяти Пирамиды. А ваши ощущения, это самое главное подтверждение нашей теории. Пирамида по сути своей изначально была живым существом которое возникло в незапамятные времена, в эпоху большого взрыва и появления Вселенной, возможно из того же звездного протовещества и затем выделившись в уникальный вид протоматерии и энергии, стала отдельным видом условной межзвездной жизни.
   - Постойте профессор, - замотал головой Нойманн, - не надо мне сейчас этих замороченных гипотез. У меня и так голова кругом. Я не об этом спрашивал. Зачем вы и Габи, если все так безобидно, хотели что бы я обязательно вошел в это самое яйцо? Что бы я что - то там увидел? Зачем это вам, если как вы говорите, множество людей побывали там и поделились с вами своими видениями. Вы что сами там не были? Зачем вам еще и мое участие?
   На какую - то долю мгновения профессор смутился
   - Ну как вы понимаете не все так просто, - сказал он, и, посмотрев на Габриель Анвар, погрозил ей пальцем, - вот, кстати, Габи там уже была. А с вашей помощью уже дважды. Но не все так однозначно. В - первых, не каждому выпадает такая удача. Больше половины посетителей не видели абсолютно ничего. Во - вторых, побывать там и что - то увидеть, можно только один раз. Сколько не пытались повторить эксперименты, но никто не мог ничего увидеть второй раз. Пирамида делиться воспоминаниями только при первом контакте.
   Джованни Песка помолчал пару минут, прикрыв свой искусственный зрачок. Без красного отблеска из под шляпы он на несколько мгновений показался очень древним экстравагантным стариком.
   - В - третьих, - словно проснулся он, - никто и не говорит, что нам нужны были ваши видения. Мне было любопытно, не более. Так сказать in masse, для статистики. Но ваше участие.....
   Он совсем по - стариковски пожевал губами и помычал, вытянув их в трубочку, словно сомневаясь говорить или нет.
   - Прежде всего, я хотел бы принести извинения за Габриель. Она молода и зачастую бывает слишком импульсивна, особенно когда дело касается ее лично. Поверьте, она рисковала не меньше, а может и больше вас. Вторичные прохождения через контур чреваты для здоровья и для психического состояния организма. Как впрочем, и спонтанные неподготовленные проходы в портал. Я не хочу скрывать, тут было несколько не очень удачных случаев прохождения. Люди пострадали. Кто - то вернулся без памяти. Кое - кто лишился разума. Кое - кто жизни.... А кто - то вообще исчез.
   - Кто это? Коул? Печинский?
   Песка остро глянул на него
   - Значит, вы все слышали? Что же тем лучше, - скупо бросил он, - сейчас это неважно. Вы уже прошли через портал и с вами все в порядке. Мы сняли энцефалограмму вашего головного мозга. А тогда все было гораздо сложнее. Вам все равно интересно кто это был? Ну хорошо. Если вам так станет легче. Это был Явара. Причем он очень хотел это сделать. Был в числе добровольцев. Но в момент перехода он оказался не готов. Накануне у него родился ребенок. Он узнал об этом за несколько мгновений до входа..... В общем, он просто исчез. Мы не знаем, что произошло и как. Больше таких трагедий не повторялось.
   Габриель все время пока говорил проф молчала и старалась не смотреть в лицо Виктору.
   - Поверьте, тут нет никакого заговора, - пытался убедить его Песка, - прежде всего потому, что я сам не очень верю в эту теорию. Но, тем не менее, с вами все по-другому. У ребят.... У экипажа станции.... На фоне всех происходящих событий, на фоне полного информационного вакуума и официального признания. На фоне жалкого трепыхания науки и внятных объяснений и расследования. Согласитесь у них не могло не возникнуть какого - то более менее рационального объяснения. Некоей упрощенной теории, которая, по крайней мере, не даст им просто не сойти с ума.
   - И причем тут этот ваш портал и я? - Виктор посмотрел на Габи, которая в этот раз не отвела взгляд. Джованни Песка не ответил, посмотрев на Габриель, словно предоставляя ей продолжить с его спич, но девушка молчала, продолжая буравить Виктора огненно - зеленым взглядом гипнотизирующих глазищ и он нехотя заговорил.
   - Суть их теории в установлении коммуникации с этим таинственным артефактным феноменом дьяволом Мбанга, - Песка махнул перед собой ладонью смахивающим отрицающим жестом, - с помощью программы основанной на генетическом коде и цепочках человеческой ДНК.
   Он усмехнулся, глядя на ошарашенное лицо Нойманна.
   - То есть попросту, они скармливают ему человеческую кровь, пытаясь объяснить, что людей есть нельзя!- Песка откровенно веселился, делая вид, что не замечает возмущенного вида Айвен, - а я вам говорил, что не являюсь сторонником этой идеи, но люди склонны цепляться за свои предрассудки, если считают, что это поможет им выжить. Что - то вроде пятницы 13 ого или черной кошки.
   Песка сокрушенно повесил голову и совершенно по человечески пожал плечами. А потом опять посмотрел на Габи уже недобрым прищуром.
   - Тем более если они считают что, найдя с ним контакт, они смогут получить себе новые игрушки, - с неприкрытым сарказмом добавил он
   - А вы? - Песка, даже с каким - то недоумением оглядел Виктора, - а вы, почему то считаетесь ими подходящим кандидатом на кровосмесительное сообщение этому монстру в глубинах. Якобы кусочка именно вашего генетического кода и не хватает этой программе в мозаике которого уже вплетены ДНК всех членов станции для того что бы донести до него наконец их чаяния и надежды. Не обольщайтесь вы не единственный избранный, просто на 'Восток' в последнее время прибывает не так много гостей, и особого выбора у них нет. Да понимаю, все это звучит как бред. Но согласитесь в этом не меньше логики, чем в человеческих жертвоприношениях каких ни будь тихоокеанских аборигенов что бы избежать сокрушительного шторма.
   - Это правда? - Нойманн смотрел на Габи
   А та абсолютно спокойно пожала плечами
   - Даже если бы это было ложью, вам не все ли равно кому верить? Я вам говорила о Песке.
   Виктор немного подумал
   - Нет не все равно. Особенно если кто - то из вас все - таки говорит правду.
   - Хорошо, - неожиданно согласилась Габриель, - но вам никто и не лгал. Это была идея Маркуса Гарви и Такеды Уэно. Сформировать квантово - генетический сигнал на основе кодов ДНК членов экипажа станции и послать его вниз. Этому Существу. Или этой аномалии. В любом случае эта идея была ничем не лучше и не хуже других озвученных тогда на собрании экипажа станции. Во всяком случае, не намного бредовее остальных. Там звучали предложения и пожестче и покровавее. Я не была сторонницей не одного из них, но выбирала меньшее из зол. Тем более в этом накатывающемся хаосе сидеть ничего не предпринимая психологически невозможно. Надо делать хотя бы что то. И не вам профессор Песка об этом судить!
   Габриель в гневе была ослепительно хороша. Щеки раскраснелись, глазищи сверкали.
   - Вы не согласились присутствовать на том собрании даже виртуально. И вообще устранились с самого начала этих событий, спрятавшись на этом айсберге....
   Джованни Песка ничего не ответил, смотря на рассерженную Габи снисходительно, даже с какой то жалостью. Нойманн прервал Габи внезапным вопросом.
   - Ну, зачем все эти испытания? Этот портал? Эта экскурсия с сомнительной охотой? Это ведь все тоже было проверкой?
   Габи стремительно покраснела, стараясь не смотреть на Нойманна.
   - И да, и нет, - выдавила она из себя, после неудобной паузы, - мы.... Я ничего такого не планировала. Вы ведь сами выбирали и хотели. Но, разумеется, все это использовалось для наблюдения и подтверждений. Выбор состоялся еще тогда на станции в вашу первую ночь.
   - В чем он заключался?
   - А вы не помните? Или не поняли?
   Виктор недоуменно глядел на Габи
   - Разве к вам никто.... не приходил? - смотря на него, с непонятным выражением спросила она. В пустой как ведро голове, нечеловечески громыхая, пронесся гомерический медленно стихающий хохот. Вначале ему показались в нем оттенки смеха Белецкого. Но ничто человеческое так звучать не может. Виктор неторопливо покрывался холодным, потом и понемногу осознавал, что сходит с ума. Кто там был? Белецкий? Кармен? Что это было? Сон? Или...? Стоять! А спал ли он? Что это было? Сон наяву? Воплощение человеческой психоэмоциональной стороны его подсознания во плоти? Обвеществленная компиляция образов выдернутых из его памяти воссозданных чуждой сущностью? Было ли это людьми? Или невыносимо реальными симулякрами?
   - Это кто - то из ваших друзей? - догадалась о чем то, внимательно следящая за его лицом Габриель Айвен, и немного приглушенно, почти шепотом, нехотя, - ваших мертвых друзей?
   Нет, это бред. Даже здраво рассуждая, все аргументы и доводы приводили именно к этому выводу, умом это понимая, поверить в это было выше сил Нойманна. Заполошенные мысли бились в пустой голове как набат, сердце бухало где то возле горла, Виктор вспотел, эму не хватало воздуха и хотелось куда то выйти. Туда где будет посвободнее дышать. Наружу.....
   - Мне надо подумать, - торопливо пробормотал Виктор и, подхватившись с кушетки, устремился наружу, собственно не задумываясь куда это - наружу? В бездонный подледный океан? В безграничную пустоту там, где то за километрами льда? Он не хотел об этом думать сейчас. Он вообще не хотел ни о чем думать. Он хотел просто оказаться подальше отсюда. От этих людей. От этой бессмысленной бесконечной говорильни. От этих бесконечных вопросов, которые разрывают голову, на которые никто не может ответить. И собственно он и не уверен, что хочет получить на них ответы. Они его страшат. Ему просто хочется сейчас уйти и просто помолчать. Он выскочил из палаты и пролетел, не оглядываясь несколько освещенных и темных помещений и пару коридоров, даже не смотря, следуют за ним или нет. А потом вдруг осознал себя в небольшом полутемном зале, выплавленном в массиве льда. Он стоял в центре окруженный несколькими невысокими контейнерами. Тусклый свет дежурной цепи светильников не давал с ходу понять предназначение длинных ящиков. Мысли постепенно возвращались в норму, Виктор приходил в себя, задумываясь, как он здесь оказался. Защитная реакция мозга отложила неприятные вопросы и тему, куда - то вглубь, на потом и Виктор с готовностью согласился с этим. Он подумает об этом завтра. При мысли, что ему придется еще и что - то решать в желудке появился вакуум и Виктора замутило. Он немного наклонился, опираясь рукой о гладкую покатую поверхность одного из контейнеров, и попытался отдышаться. Контейнеры были слегка похожи на саркофаги. Или эти невольные мысли о покойниках навеяли ему эти ассоциации?
   Виктор поднял голову и огляделся. Нет, все - таки это было похоже не на саркофаги, а на старые медицинские или анабиозные капсулы. Опутанные кабелями, шлангами и оборудованием древние криокамеры столетней давности или медкапсулы без стазиса и искина. И под матовой округлой полупрозрачной крышкой явственно проглядывались очертания человеческой фигуры. При скудном освещении Нойманн наклонился почти вплотную к стеклу. Там в гелевом растворе едва заметно колыхалась фигура молодого безволосого мужчины. Во всех капсулах одного и того же. Его было достаточно сложно узнать, но даже в молодых чертах проглядывалось одно лицо. Лицо молодого Джованни Пески. Виктор пытался осторожно отшагнуть и запнулся о беспорядочное сплетение черных гофрированных шлангов позади. И едва не упал, опять ударившись о матово - прозрачную крышку капсулы. Какое - то оцепенение охватило его, когда он увидел, как в нескольких сантиметрах от его лица, за тонким прозрачным барьером молодой, без волос и бровей, бледный Джованни Песка медленно открыл глаза и посмотрел прямо на него.
  
   Станция 'Восток' 2 года назад
  
   В дверь давно и безнадежно стучали. Возможно даже ногами. Голова была настолько чугунная, что Белецкий не мог ее оторвать от подушки, сколько не силился. Глаза были словно залиты клеем. Он попытался хриплым не своим голосом просипеть 'открыто', но внезапное воспоминание, что он сам вчера отключил в своей каюте аурел, пронзило его. Не открывая глаз, он сполз с ложа, покачиваясь, направился к двери и на ощупь нашел ручное свитч - реле. Яркий свет из открытого створа залил его лицо, и Белецкий не открывая век, недовольно зажмурился еще сильнее и невнятно промычал
   - Что? - и только потом неимоверным усилием открыл глаза
   За дверью стоял донельзя самодовольный и невыносимо бодрый Бен Эзра. Он не улыбался, но каждая черточка его чисто выбритого и благоухающего мужественного лица казалось, вопила 'проснись и пой' как с какого - то полузабытого пропагандистского плаката времен первых космопроходцев дальнего внеземелья. В полном снаряжении, в боевом стриггере, разве что без вооружения. Эзра молчал, пожалуй, целую минуту, рассматривая в дверях покачивающегося всклоченного Белецкого с красными глазами. Потом, наконец, произнес спокойно, словно и не он сейчас долбил пустотным ботинком в створ
   - У нас побег со станции...
   Белецкий заторможено смотрел на Бена несколько мгновений, потом молча посторонился, пропуская его внутрь. Эзра в стриггере сразу заполнил большую часть пространства небольшой каюты, и Белецкий с трудом протиснулся мимо него к столу. Машинально вызвав внутренний интерфейс, он попытался взбодрить организм стимуляцией, но МТРСК категорически отказал в энергетической встряске. Несколько суток на стимуляторах и нейроагентах могли истощить нервную систему и вызвать необратимые последствия в коре головного мозга. С ненавистью выслушав предупреждение, Белецкому захотелось вырвать из своей головы проклятую склизкую субстанцию и размазать ее по стене. Медленно выдохнув, он оперся руками о столешницу
   - Кто?
   - Я думал, вы догадаетесь, - лицо Бен Эзры было нарочито безучастным, но в голосе явственно чувствовалась насмешка, - это некая Нам Туи Конг. О которой вам, оказывается, было уже известно в отличие от меня. Оставлять потенциально опасный объект в неприспособленном для этого помещении без всяких средств охраны и наблюдения в простой каюте под запором в высшей степени м-мм...непредусмотрительно. Если бы я был заранее извещен я бы смог предпринять, какие никакие меры для изоляции э-ээ...объекта.
   Завуалированный упрек капитана Эзры тронул Белецкого не больше чириканья воробьев за окном весенним утром. Он набрал привычную комбинацию на кухонном комбайне и на столешницу перед ним шлепнулся стакан одноразового пластика с темной парящей смесью кофеина, энергетика и стимуляторов. Белецкий с отвращением сделал глоток этой бурды и закашлялся.
   - Каким образом, - спросил он отдышавшись, - ушла?
   - Самым обыкновенным. Через дверь.
   - Она что вскрыла замок?
   - В какой - то мере да, - с кривой усмешкой ответил Эзра, - вскрыла. Но думаю, на это вам стоит посмотреть самому.
   - А дальше? Как она покинула станцию? И куда направилась?
   - А дальше самое интересное! Доступ к гипертерминалам и эллингам скипов как вы знаете закрыт. Покинуть станцию обычным, да и в общем - то любым другим безопасным мыслимым путем невозможно.
   - И? - Бен Эзра сделал длинную драматическую паузу, но Белецкому было не до игр.
   - Я не знаю, кто она такая и почему вы содержали ее под замком, - Эзра опять сделал красноречивую паузу, глядя на Юрия, - но то, что она сделала не всякому модификанту по плечу. Она взяла запасной глубоководный скафандр и плазменную горелку с грузового склада. И вырезав блокировочные стопоры, в режиме ручного управления вышла через служебный гермоотвод аварийного выхода.
   - А дальше? Зачем она вышла в открытый океан? Куда она направилась?
   Бен Эзра на секунду прекратил играть в скучающего сверхчеловека
   - Не знаю, что бы делал нормальный человек. Но что бы сделал самоубийца или в данном случае Нам Конг, теперь знаю. Она просто продула кессоны скафандра и со скоростью реактивной ракеты улетела наверх.
   - Декомпрессия?
   - Поэтому и говорю, не каждый модификант способен на такие подвиги.
   - Вы нашли тело?
   - Нет, - почти мгновенно ответил капитан Эзра, не скрывая ехидной усмешки на красноречивый взгляд Белецкого.
   - Это тело, судя по показаниям датчиков, сейчас в достаточно бодром темпе удаляется от 'Востока'.
   Юрий молчал пару минут и наконец, пробормотал как будто про себя
   - Как такое возможно? Ее должно было сейчас разорвать от перепада давления. Тем более эти старые гидрокостюмы не предназначены для таких режимов работы.
   - Спрашиваете меня? - саркастически поинтересовался Бен Эзра, - Это вы ее прятали, не я.
   Белецкий вдруг вспомнил что 'Восток' был пришвартован к реперному столу, а это, в общем - то небольшие глубины. На что Бен Эзра пожал плечами мол, это вы близки к командованию станции, вам виднее, где сейчас может находиться 'Восток', под реперным столом или на пятикилометровой глубине? Но что это меняет? По совокупности совершенного признать ее простую.... человеческую природу уже вряд ли получиться.
   На слове 'простая' Бен Эзра сделал паузу и многозначительно хмыкнул. Юрий машинально кивнул головой.
   - Куда она направляется?
   - Не знаю. Мы потеряли ее на полпути от станции до выходных каскадов гипертерминальных каналов. Судя по направлению, она пытается выбраться наверх.
   - Как она собирается это сделать? Прорубиться через несколько километров льда? Будь она хоть инопланетным исчадием ада, там работы даже серьезной маркшейдерской компании с бурильной установкой на месяц.
   - Думаю, она хочет пройти тонеллями гипертерминала, - капитан Эзра изобразил бровями небрежную работу мысли.
   - Там несколько километров криогелевой плазмы в закольцованных электромагнитных полях. Там даже паук не смог бы удержаться на стенах если бы даже не сгорел в раскаленном газе.
   - Да человеку это не под силу, - кивнул утвердительно Эзра, - а этому 'существу' не знаю.
   Белецкий, сморщившись, сделал еще один глоток мерзкого пойла пытаясь простимулировать работу головного мозга или на худой конец проснуться.
   - Вы сообщили в верхний камп 'Востока'? Ее встретят?
   Капитан Бен Эзра поскучнел и нахмурился. Потом с неохотой произнес.
   - Некому сообщать. Верхний лагерь 'Востока' пуст. Полчаса назад там обьявили срочную эвакуацию всего персонала, включая 'Комкон'. На орбите начались, какие - то осложнения. Кто то в кого то стрелял, кто то получил повреждения, в общем, военный бардак во всей красе. Возможно, поэтому 'Восток' тоже сейчас погружается поглубже от реперного стола и вообще поверхности.
   В этот раз Юрий смотрел на Эзру дольше и пристальнее. Не сообщив вовремя Белецкому важную новость, капитан совершил серьезный проступок, если не преступление, в свете возможных последствий. Бен Эзра же выглядел достаточно безмятежно, если не считать легкую хмурость и озабоченность. Это только убедило Белецкого, что Бен Эзра не тот за кого себя выдает. Возможно очередной контролер от службы внутренних расследований 'КомКон - 2' вне юрисдикции. Либо представитель какой ни будь 'группы влияния' которая решила половить рыбку в взбаламученной воде. В любом случае ссориться с ним сейчас не следовало и конфликт и разборки отложить на потом. Только будет ли это? Потом?
   - Что еще я пропустил? - подчеркнуто нейтрально спросил Белецкий
   Эзра оскорблено пожал плечами мол, не я же отключил все коммуникаторы и даже служебный оверлей.
   - Что вы предприняли? - уже более настойчиво надавил Юрий
   - Сообщил вам, - с видом оскорбленной невинности добавил Бен Эзра, но уловив многообещающий взгляд Белецкого, понял что переиграл и мгновенно перестроившись пошел на попятный. Добродушно усмехнувшись, поднял руки, тип я вам не враг.
   - Если ее не встретят наверху, почему вы не преследуете, если знаете, куда она направляется?
   - Не знаю куда. Мы только что с вами обсуждали, что такое в принципе невозможно. Человеку выбраться через скоростной гиперканал невозможно. Это изощренное самоубийство. Но если она это сделает и выберется, мы об этом сразу узнаем, наблюдение на верхнем кампе у нас есть.
   - Но почему вы не выдвигаетесь сейчас, когда она еще недалеко ушла?
   - Выход на поверхность и с 'Востока' и с подледного океана у нас один. И для нее и для нас. Гипертонелли. Пока не вышла наверх она, скорее всего, находиться там. Скип движется со скоростью сотни километров в час, и не сможет мгновенно остановиться, даже если успеет отреагировать на препятствие. Если вы не хотите размазать ее по стенкам гипертонелля то нам лучше подождать.
   Белецкий хмуро посмотрел на часы. Было пять часов утра. День обещал стать долгим.
  
   Дверь в каюту Нам Конг была не взломана. Ее скорее 'разорвали' как бумагу, если подбирать такие сравнения. Да конечно она не была из керамопластовой корабельной брони, но усиленная металлопластом рама могла выдержать давление в несколько тонн воды. Юрий мрачно смотрел на рванные ошметки двери и начинал понемногу осознавать с какими стихийными силами ему придется столкнуться. Нет, верить во все 'это' он уже начал, но осознавать.....
   Возле каюты Конг кроме пары спасателей и оперативников Эзры обнаружился и Геннадий Серов в своем потрепанном пиджаке и потухшей сигаретой на губах. Он меланхолично и в то же время внимательно осматривал ошметки дверного полотна, не обращая внимания на окружающих. Юрий Белецкий вместе с капитаном Эзрой по дороге на шлюзовую палубу, где их ждал грузовой скип, забежавший к каюте Нам Конг, решил задержаться на минуту. В самом сьюте мало что изменилось, разве что бардака и грязи стало больше. Но это могло быть эксцессом смотровой команды склонной, как и в большинстве случаев затаптывать все следы преступлений по умолчанию. Он слегка коснулся плеча Серова.
   - Что ни будь интересное?
   Геннадий, обернувшись, посмотрел на него недоуменно, пару мгновений словно вспоминая. Потом тряхнул нечесаной головой, рассыпая пепел с рукавов.
   - Что ни будь интересное, есть всегда.
   - Можете, что ни будь сказать?
   - Вот вы поймаете ее и привезете сюда, - со скрытой усмешкой сказал он, - тогда и можно будет что сказать. А пока, увы....
   Он картинно развел руками и отвернулся. Юрий посмотрел на сгорбленную спину Серова беззвучно ругнулся про себя и отрицательно мотнув головой на внимательный взгляд капитана Бен Эзры устремился на гипертерминал. Уже в переходах на развилке к лифтовым створам и центральному управляющему посту он внезапно остановился, вспомнив о кое - чем неприятном.
   - А где руководство станции? Директор, заместители? Чем занимается начальство? Где спасатели? Орколана? Почему не объявлено особое положение? Где объявления о происходящем на орбите?
   - Особое положение объявлено еще до нашего прибытия. Сразу после инцидента. Думаю, поэтому никаких объявлений и действий пока не предпринимается. Станция в режиме карантина, передвижения по станции ограничены, команда распределена по каютам и кубрикам. Люди до сих пор напуганы и пребывают в перманентном стрессе. Наверное, решили не усугублять. К тому же мы и сами пока не очень много знаем о происходящем на орбите.
   - А кто принимает решения? Где Аксель Грин?
   Бен Эзра деликатно промолчал, что Белецкий в данный момент тоже является частью руководства станции. Но когда Юрий сменил направление, собираясь в пункт управления, остановил его.
   - Я думаю, мы застанем его там же, куда собирались. На шлюзовой палубе....
  
   На служебной палубе глубоководных подводных аппаратов, несмотря на карантин и ограничения по выходам из станции, было достаточно многолюдно. Хоть это не был и пассажирский терминал гипертоннелей для скипов со всеми удобствами, в обстановке сурового аскетизма жесткой необходимости жизнь здесь била ключом.
   Группа спасателей в ярких гидрокостюмах возилась возле большого грузового ГПА перетаскивая туда сюда и внутрь какие то ящики и оборудование. Среди них выделялась высокая атлетичная фигура Орколаны и маленького невысокого толстячка с суетливыми движениями и истеричным требовательным голосом, очевидно Гвидо Орси.
   Чуть поодаль стоял полностью готовый к вылету ГПА с парой скучающих фигур в боевых экзоскелетах возле открытого створа. Одна из оперативников Эзры оказалась давешней блондинкой в стриггере цыплячьей расцветки. Юрия неприятно поразило количество оружия, в том числе и тяжелого, на них.
   А в самом центре ангара возле закрытого и обесточенного директорского ГПА дорогой и эксклюзивной модели оригинальной расцветки, стояла группа ответственных товарищей директората станции и заместителей, среди которых Юрий со скрытым удовлетворением не увидел Радека Стоянова, и ругалась с пилотами очевидно не собирающимися никуда лететь. Те вяло отбрехивались, непроизвольно косясь на вооруженных комконовцев. Аксель Грин практически малиновый от бешенства истерично орал брызгая слюной требуя немедленно взлетать. Один из пилотов тайком вытащил платок и вытер лицо. Безликая троица замов Грина за его спиной безмолвно внимала горячему спичу своего босса и не менее значимым гневом и осуждением смотрела на бедных авкалетов.
   - Вот и крысы побежали с корабля, - иронично бросил капитан Бен Эзра.
   Тут Аксель Грин, наконец, увидел их и к немалому облегчению пилотов немедленно устремился навстречу, потрясая руками.
   - А вот и вы коммодор Белецкий! - с нетерпением и апломбом воскликнул Грин, - это возмутительно! Это не лезет, ни в какие ворота. МЕНЯ не выпускают со станции!
   К удивлению Юрия он был абсолютно трезв. Разве что немного растрепан, словно впопыхах собирался. И действительно позади него и его сопровождения возле ГПА валялась груда чемоданов и другой поклажи. Зато глаза были трезвые и никакого запаха перегара. Только где то в глубине зрачков плескалось что то. Можно было списать на перевозбуждение. Но Белецкому показалось, что это страх. Именно запах страха перебил все остальные ароматы. Перегара, пота и возбуждения. Кто то из миньонов Грина безлико стоящих за его спиной обильно потел. Пот градом лился из под волос на лицо, виски и срез гермокостюма. От другого отчетливо пахло перегаром дорогого алкоголя. У третьего заметно дрожали руки.
   Грин перевел дух и немного успокоившись, потребовал начальственным даже скорее сибаритствующим тоном
   - Немедленно распорядитесь о разрешении на вылет. Прикажите вашим громилам выпустить мой экипаж и катер. Мне и моим людям необходимо срочно покинуть станцию по не терпящим отлагательств делам.
   Капитан Бен Эзра с любопытством переводил взгляд с одного на другого, не скрывая предвкушения от скандальной сцены. Юрий Белецкий с сарказмом покосился на груду багажа за спиной Грина и с заметной усмешкой поинтересовался
   - А это вам тоже необходимо по делам?
   - Это вас не касается! - взвизгнул Грин, - Немедленно выпустите мой катер. Или вы пожалеете о последствиях!
   Юрий Белецкий поморщился от истеричных ноток Грина. Потом покосился по сторонам. Все присутствующие в ангаре, бросив работу, пялились на них. Заметив взгляд Белецкого, некоторые смущенно, другие поспешно возвращались к своим делам, старательно изображая, что ничего не происходит.
   - Прекратите истерику и немедленно успокойтесь коммодор Грин! - Юрий говорил нарочито громко и спокойно, как бы для всех. В случае паники и неразберихи лучшим выходом будет дать людям понимание того, что происходит, несмотря на то каким бы ужасным это не было. И что руководство, по меньшей мере знает, что оно делает, - Вернитесь в каюту и приведите себя в порядок. На станции объявлен карантин. Проследите за его соблюдением! Никто не покинет станцию до особого распоряжения! Только по безотлагательной СЛУЖЕБНОЙ необходимости! Вам все ясно?
   Последние слова Юрий произнес очень громко, обращаясь ко всем. Аксель Грин постоял перед ним несколько мгновений, надуваясь красным и порываясь, что - то сказать. Но к его чести, надо сказать, он сумел удержаться. Он стремительно развернулся, не дожидаясь своих миньонов, и рванул на выход. У комингса он оглянулся на Белецкого, и взгляд его был полон чистой незамутненной ненависти и не сулил Юрию ничего хорошего.
   Как выяснилось, этот взгляд заметил не только Юрий.
   - Крыса, загнанная в угол, - сказал задумчиво Бен Эзра, - может очень больно кусаться.
   - Наплевать, - бросил Белецкий, но под ложечкой у него неприятно засосало. Он не знал покровителей Грина но, похоже, простыми неприятностями они могли, не ограничится. Может, стоило выпустить этого мудака, промелькнула, где - то глубоко малодушная мысль, но Юрий яростно задавил ее. В такой ситуации стоит только начать. Одно исключение, другое, и ты уже не заметишь, как выпустишь вожжи из рук и все вокруг катиться в тартары.
   К ним практически бесшумно и плавно для такой массивной и высокой фигуры приблизился Деймон Орколана. Он был в красно - желтом гермокостюме со флюоресцирующими вставками и босой. Крупные темные четко отчерченные ступни с нежно розоватыми подошвами резко контрастировали с ячеистым металлизированным полом. На его красивом мужественном лице не было ни грамма озабоченности. Тем не менее, он извиняюще спросил
   - Простите мистер Белецкий. Мы не успели отправить запрос на разрешение на вылет дополнительной группы. От одного из поисковых отрядов поступила важная информация, и мы торопились, как могли. Я искал вас и надеялся, что вы составите нам компанию в этом выходе, но не нашел вас. Там возможно есть кое - что важное для нас. Для всех нас....
   Орколана замолчал, словно задумавшись над определением, и Юрий не дождавшись продолжения, поднял успокоительно ладонь, но не успел даже открыть рта. К ним подкатился как колобок и немедленно затарахтел в экспрессивной манере, размахивая руками и глотая окончания фраз, маленький ершистый Гвидо Орсини
   - Нет, нет, нет кэптен Белецкий! Это решительно невозможно! Мы не можем отложить.... Нам немедленно... Просто необходимо.... Ребята нас ждут.... Как вы не понимаете? Нам срочно, просто незамедлительно надо попасть под седловину Камарры.... Там.... Там....
   Толстячок, захлебнувшись своей речью, пытался вздохнуть и успокоится, а Орколана положил руку ему на плечо и успокоительно или возможно предупредительно крепко сжал его.
   - Они все поняли Гуидо.
   - Да мистер Орколана. Мистер Орсини. Вам не стоит беспокоиться. Все эти ограничительные меры ни в коей мере вас не касаются, уж простите за тавтологию. Ваша поисковая группа действует согласно своей программе и вас должны были предупредить по линии вашего командования. Мои инструкции в отношении вас ясны и однозначны господа. Я должен оказывать вам всемерную поддержку и при необходимости обеспечить вас всем необходимым. Вы в чем ни будь нуждаетесь?
   Толстячок просиял. Орколана удостоил Юрия глубоким задумчивым взглядом. Юрий ответил простодушным невинным выражением лица. Все всё прекрасно понимали.
   - Нам очень жаль, что вы не сможете отправиться к этому феномену, - произнес Орколана, но Юрий не успел вдуматься в смысл его слов. Он заметил среди команды спасателей, тощую и долговязую фигуру взъерошенного Поля Паскаля Вузье. Неуклюже обряженный в тяжелый гермокостюм, Паскаль с потеряно - рассеянным видом разглядывал груз оборудования. Деймон проследил за взглядом Белецкого.
   - Месье Серов подписал нам разрешение на участие Вузье, - не дожидаясь вопросов, сказал Орколана, - собственно именно эксперименты Вузье - Тамма и позволили нам осуществить прорыв в поисках. Без этого мы могли провозиться тут еще несколько месяцев без всякой гарантии на успех. Нам он действительно нужен.
   Последние слова он произнес немного мягче, и просительно глядя на Белецкого. Юрий, помня о своем вопросе заданном несколько минут назад сжав губы и опустив глаза, не очень довольно кивнул. Он не опасался никаких эксцессов с 'фрондирующими' учеными, тем более там, на глубине нескольких километров под присмотром спасателей. Но он не любил исключений из правил.
   Толстячок Орсини уже нетерпеливо тянул за рукав Орколану к группе спасателей, от которой доносились возбужденные возгласы и призывы. Они уже закончили погрузку в ГПА и кое - кто уже нетерпеливо размахивал руками, привлекая внимание руководства. Деймон Орколана извиняющее улыбнулся, кивнул Белецкому и размерной уверенной походкой направился к спасательному ГПА. А Юрий вдруг вспомнил, что зацепило его в словах Орколаны. Как обычно все - то же, что он слышал в последние дни по поводу различных происшествий и событий вокруг 'Востока'. Феномен. Аномалия. Артефакт. Он открыл, было, рот окликнуть 'Мистера Ди' и поинтересоваться у того, что именно тот знает о подоплеке событий произошедших на станции в последнее время. Знает ли он о Мвана Кали? Но тут в свою очередь его тоже отдернули за локоть.
   - Нам пора, - категорично заявил Бен Эзра. Юрий увидел, как от входа в ГПА комконовцев, им подает знаки блондинка в 'цыплячьем' стриггере. Эзра перешел в защищенный режим аурела, лицо его сначала нахмурилось, и потом он даже потер лоб.
   - Есть информация по поводу нашей беглянки, - бросил он коротко, увлекая Белецкого с собой к ГПА, - Нам надо немедленно наверх.
   Перед тем как закрылся люк аппарата, Юрий увидел, как Орколана встал на одно колено перед створом ГПА и перекрестился. Потом салон на несколько мгновений погрузился во тьму и затем озарился тусклым сиреневым светом навигационного аурела. В пилотских креслах сидели оперативники Эзры, а сам Бен сидел в глубине салона и через служебный защищенный планшет КомКона - 2 пытался установить связь с орбитой. Юрий сел рядом с ним.
   - Есть что ни будь? - Связь только до поверхности. До орбиты, не говоря уж о ЦЕО Ганимеда, все глухо. Военные как с цепи сорвались, глушат все напрочь. Даже гражданские навигационные спутники и аварийные маяки, что вообще - то запрещено всеми конвенциями и нещадно карается. Видно у них дошло до крутых замесов.
   Оба помолчали, представив себе начало новой мировой войны. Юрию на мгновение стало страшно до жути, словно его на секунду коснулось смрадное и прохладное дыхание смерти. Думать об этом уже было не по себе, и хотелось немедленно отвлечься.
   - Что наша беглянка? - немного хрипло спросил он после длительной паузы, - они не пытались ее задержать? Когда она выбралась из тонелля?
   Бен Эзра тоже был рад переключиться
   - Нет. Они и не пытались. У меня там всего пара человек. Да и то не из оперативников. Я и сам им изначально такой команды не давал. Вы представляете, на что способен человек.... Существо, которое может двигаться в условиях суперскольжения, сверхнизких температур и отсутствии воздуха в гипертонеллях, да еще и снизу вверх. Я думаю, даже команда модификантов не справилась бы, даже если бы она у меня была. Тем более я своих людей берегу.
   Белецкий глянул на Бен Эзру с легкой степенью уважения и скептицизма. То, что он бережет людей это хорошо. Но вот выполнение заданий в таком случае всегда остается под вопросом.
   - Как же они ее пропустили? Просто смотрели, как она шествует мимо и исчезает вдали? Кстати где она?
   - По данным сурфайнавигации она пока ушла недалеко, почему то после подъема заметно снизила скорость, - Бен Эзру видимо задел едкий комментарий и он немного недовольно добавил, - а насчет выхода из верхнего терминала..... Я думаю вам самому надо лично взглянуть на это. Без всякого аурела. Потерпите немного.
   Юрий кивнул и опять устроился в не очень удобном кресле. Все время казалось, что все тело затекло и жутко хотелось почесаться. Пытаться вздремнуть в таких условиях, нечего было и мечтать. Тем более осталось совсем немного времени. Судя по завихрениям и встряске вестибулярного аппарата, скип проскочил последние крупные ропаки (см) в расщелинах каннопая и устремился в расцвеченный невидимыми голубоватыми огнями и кипящим пенистым потоком вакуумной завесы, вход гипертоннеля. Белецкий прикрыл глаза, пытаясь если и не поспать, то хотя бы выключить мозг.
   Рядом через проход кто - то грузно опустился в кресло и спросил голосом Бена Эзры
   - А что мы планируем делать дальше? - таким выразительным тоном, в котором явственно читалось 'вы'. Юрий открыл воспаленные глаза и вопросительно уставился на 'белого гуся'.
   - Я имею в виду, когда мы найдем ее. Раньше у меня были некоторые сомнения по этому поводу, но сейчас после того как она замедлилась..... И после того как вышла на поверхность. И как вышла....
   Он почесал кончик носа пальцами и, задрав брови, покрутил глазами по кругу уставился, куда - то вверх
   - Я хочу уточнить какова наша задача? Задержать ее? Или... остановить?
   На Белецкого он не смотрел, но Юрий его прекрасно понял. Попытаться захватить без особых шансов на успех. Или попросту убить. Лишившись возможностей хотя бы в чем - то разобраться.
   Тут не было особых терзаний морального выбора, как это не раз бывало в жизни Юрия Белецкого. Да и вообще в жизни и работе любого мало-мальски крупного функционера КомКона, в подчинении которого зачастую случается немалое количество людей. Риск и опасности здоровья или даже жизни того или другого человека, выбор порой складывается из множества различных факторов. Но всегда подсознательно сопровождается чувством вины.
   Но не в этом случае. Юрий не чувствовал ничего. Абсолютно ничего. Словно Нам Туи Конг уже не была человеком. Или вообще не была.
   - Прежде чем отказать ей в праве первородства, - задумчиво сказал Юрий Белецкий, - после всего увиденного и познанного нами, мы должны определиться человек ли она или.... А как определяется человек?
   Он внимательно посмотрел на Бена Эзру. Тот скривился, словно съел лимон. Очевидно, таких вопросов он не любил.
   - Не знаю, - он пожал плечами, - антропоморфно? Генетически?
   - Человек определяется по поступкам, - нарочито и в то же время безразлично ответил Белецкий и отвернулся к окну. Очевидно, ему тоже было что, вспомнить по этому поводу.
  
   Первое что они увидели, это были совершенно белые от ужаса глаза одного из оперативных работников Эзры. Расширенные зрачки, бледное лицо и трясущиеся губы за лицевым створом скафа без всяких слов описывали почти невменяемое состояние научных ассистентов из команды Эзры. А уж пыль, белый известковый осадок и обожженные пятна запекшейся грязи на поверхности скафа и полный кавардак на ПП - терминале верхнего дебаркадера 'Востока' они увидели уже после.
   Сигнал о разгерметизации станции они получили почти перед самым прибытием, несмотря на то, что она произошла еще в момент выхода Конг наружу. Герметизация скафов много времени не заняла, но подготовка скипа к аварийному выходу и десантированию боевиков Эзры стоила не только времени, но и нервов. Стоя за спинами боевиков Эзры Белецкий почти физически ощущал их нервное напряжение. Даже через броню стриггеров. За открывающимся створом шлюза их могло ждать что угодно. Пожары, разрушения, монстры. Да сама Нам Туи Конг. Они конечно в отличие от него видели запись аурела из дебаркадера переданную по закрытому каналу. Где якобы было очень явственно показано, что она покинула 'здание'. Но с таким же успехом она могла вернуться пока они были в мертвой зоне приема. После такой эффектной демонстрации своих возможностей, игнорирования не то что шлюзовых камер, но даже защитных скафов, она ясно показала им, что прогулки босиком при ясной луне под жестким радиационным излучением для нее не более променада перед сном. Почему бы ей и не вернуться? Отдохнуть после прогулки. И это сразу ставило перед Белецким несколько неразрешимых вопросов, после которых он мог только позавидовать оловянным солдатикам Эзры. У них только один вопрос: стрелять или нет? А что должен делать он? Остановить ее? Задержать? Поговорить с ней? Спросить? О чем? Человек ли она? Какого черта здесь происходит? Что там за той 'дверью на дне'? Пустые мысли....
   И поэтому Юрий испытал почти физическое облегчение, когда за открытым створом скипа не оказалось никого и ничего кроме полуразрушенного зала терминала и перепуганных сотрудников Эзры. Но легче не стало. Потому что вопрос остался. И даже приобрел животрепещущую остроту.
   Он стоял перед оплавленным отверстием в форме человеческой фигуры в метровой толщины стене и старался не обращать внимания на испуганные взгляды людей вокруг. Даже если бы она захотела говорить. Смогут ли они?
   Глядя на желтые свежие подтеки изолирующей пены, Юрий вспомнил кое - что. Невидящим взглядом, погрузившись в записи служебного аурела оперативников, переданные ему несколько минут назад, он нашел нужный отрезок. Запустил его в замедленном почти покадровом режиме, потому что в обычном все выглядело взрывом водопада, строительного мусора, пыли и огня. Сначала замедленный выплеск бушующего потока воды, действительно похожего на подводный взрыв вырвавшегося из гипертонелля. Сгусток, капля черноты почти мгновенно даже на замедленном повторе трансформировавшаяся в гротескную человеческую фигуру смазанную движением. И вот она уже идет. Нагая, ибо не один скаф, не говоря уж об одежде, не выдержит таких нагрузок. А в остальном почти человек, только ладная невысокая хрупкая фигурка словно облита серебром тысяч серебряных искорок. Обычное человеческое тело пусть немного серебристое. Правда, разогретое до нескольких тысяч градусов. Сейчас она пройдет сквозь стену. Проплавит стену за несколько миллисекунд. И неспешно прошествует дальше прямо по нетающему льду. Вот сейчас стена начнет вспухать перьями, хлопьями и пузырями пластика, в конце - концов лопнув наполнителем и брызгами металла. И да. Вот оно. Взгляд. Буквально на мгновение лицо, глаза, взгляд обращенные в камеру. Она знала что там была камера оверлея. И посмотрела на нее. Любой нечеловеческий разум даже не задумался об этом. Не обратил внимания. Не задержался бы не секунды. Но не человек. Не существо с человеческой ментальностью. Кем бы она не была сейчас, где то в глубине ее еще осталось, что то человеческое.
   - Постараемся ее просто задержать, - скомандовал Юрий, стараясь не глядеть на Эзру и его людей. Он принял решение, но далось оно ему не просто. И возможно он еще об этом пожалеет.
   Людей на верхнем кампе оказалось маловато, мельком подумал Белецкий. Дежурную смену отменили сразу после аварии на 'Востоке', а после объявления карантина люди со станции вообще перестали здесь появляться. Все было переведено на автоматический режим под контролем искина и эпизодического наблюдения через аурел с 'Востока'. Да и то пока здесь не появились команды КомКона и спасателей. И вот после срочной внеплановой эвакуации от обоих Департаментов остались лишь множество неразобранных коробок и контейнеров. Кучи оборудования, спутанных кабелей и армированной проводки, техники и роботизированных комплексов. Контейнер неиспользованных одноразовых поисковых зондов спасателей, комконовский робот для работы в агрессивных средах, горы мусора и упаковок из под еды и синтета. А вместо комконовских монтажников стену на скорую руку заделывают оперативники и бойцы Эзры.
   Оперативники, явные 'белые воротнички' бестолково мечутся у проема с универсальными, но непрофильными для строительных работ киберами, мешая друг другу. Как они вообще смогли закрыть эту брешь под давлением, раздраженно подумал Юрий, с такой ловкостью они должны были выдуть всю пену в космос. Впрочем быстрозатвердевающий раствор оказался умнее этих 'операторов мозга' и застыл быстрее чем кончился. На глазах Юрия короткостриженная блондинка из 'Гаммы' используя приводы своего 'цыплячьего' стриггера подняла полутонный армированный облицовочный каркас и ловко прилепила на место дыры, закрыв уродливый проем. Стряхнув воображаемую пыль с перчаток она оглянулась и с лукавой улыбкой подмигнула Юрию, заставив того опешить.
   - У нас небольшая проблема, - положил руку на плечо Белецкого Эзра. Юрий непонимающе оглянулся и прищурился, - 'комконовский' челнок поврежден. Туи Конг прошла прямо через взлетное поле. Мимоходом перевернула шеститонный треккер и задела наш корабль. Сломаны две стойки шасси. Взлетать и перемещаться он может, но приземлиться вряд ли. Больше тут ничего летающего нет, кроме спасательного 'борта', все эвакуировались. Но пилот спасателей помогать отказывается наотрез. Его понять можно, компания в общем то частная, да и Департамент Спасателей отдельно всегда стоял особняком и никому не подчинялся, в том числе и КомКону. Нас они зачастую вообще посылают далеко и надолго....
   Эзра хмыкнул и на мгновение опустил глаза.
   - МЫ, - выделил он, - конечно могли бы надавить, но если присутствует начальство.... Может можно как то по - другому решить с ним проблемы?
   Белецкий понял, на что намекает Эйхе. Воспользоваться знакомством с Орколаной было бы заманчиво, но оставаться должным именитому спасателю, Юрию как - то не хотелось. Чувствовалось, что скоро наступят непростые времена, когда все долги предъявляют к оплате и лишний вексель может оказаться той соломинкой что переломит горб верблюду.
   - А что с вашим пилотом? - спросил Юрий
   - Да здесь он, - недовольно отвел взгляд Бен Эзра Эйхе, - шпоц....
   Белобрысый веснушчатый щуплый паренек заблажил, заканючил сразу, как увидел Белецкого, вообразив, что его притащили на разбор. Упав на пол, он закрыл голову руками
   - Я тут не при чем! Я не виноват! - ныл он, завывая как подраненная птица, - это все 'голубые воротники'.... Они не сдержали.... Не задержали.... Они не предупредили.... А я.... Это все она...
   Эзра Эйхе брезгливо смотрел на катающегося по грязному полу пилота, не делая ничего, что бы его остановить. К сожалению, планка отбора в нелинейные структуры КомКона год от года падала все ниже и ниже, и в организации появлялось все больше не просто случайных, а зачастую неблагонадежных малоподходящих людей. Глаза у этого пилота тоже были пустые, хотя вряд ли он успел разглядеть Нам Конг вблизи. Просто страх за ответственности за содеянное и небрежность. Юрий посмотрел на завывающего и заговаривающегося пилота и подумал, что пора уже прекращать этот перфоманс.
   - Как его зовут? - Юрий посмотрел на Эйхе.
   - Пит Фицуотер.
   - Зачем он нам?
   - У меня есть одна идея, - деловито произнес Бен Эйхе.
   В кабине спасательного 'Орена' было тесновато, учитывая, сколько человек, да еще и в скафандрах туда набилось. Пилот спасателей Стан Врабовски, Пит Фицуотер в кресле второго пилота, Юрий Белецкий и Бен Эзра Эйхе возвышавшиеся над ними в угловатых стригеррах. И даже стриженная блонди Эзры, по имени Петси Мел, от которой в кабине присутствовал только увесистый ствол штурмовой винтовки весело скалилась из просторного салона спасателей. Стан Врабовский сидел на пятой точке между кресел и баюкал поврежденную руку, которую ему чуть не открутила Петси пару минут назад, когда он сдуру чуть не вздумал играть в героя, вытащив невесть откуда взявшийся пистолет, древний, но вполне убойный 'зауэр'. Глядя недобро исподлобья на непрошенных гостей, он периодически вздрагивал, когда ствол винтовки щекотал ему ухо. Пит Фицуотер улыбался до ушей, исподволь предвкушающе поглядывая на пилотский оверлей управления. Он светился с того момента как узнал о 'гениальном' плане Эйхе о реквизиции спасательного челнока. Временной разумеется. В результате все довольны, пилот спасателей не несет ответственности, КомКон быстро получает челнок, спасатели повод для жалобы на произвол карательных органов и страховой компенсации, а Фицуотер шанс на реабилитацию. И если бы не неожиданный взбрык Врабовского превращенный благодаря мгновенной реакции с короткостриженной Петси в замысловатый кульбит по пилотскому копиту, все было бы просто идеально. Кроме еще одного мааа - аленького нюанса.
   - Карты района? Какие еще к чертовой матери карты? - безудержно распинался Пит Фицуотер, - это же Европа, голый биллиардный шар. Лед и торосы, топонимика ноль. Перепады местности на уровне метровых погрешностей. Разве что очередной разлом подвалит, но уж от водяного фонтана я уклонюсь.
   Он победно усмехнулся, небрежно и свысока глянув на поверженного Врабовского сидящего на полу.
   - Дайте мне доступ в пилотский оверлей, и я привяжусь к навигационным маякам Европы. Прыгнем суборбитально, чем кучу времени тащится по карте.
   - Он у вас дурак? Или притворяется? - вопрос Стана Врабовского смотрящего на Эзру снизу вверх не нес никакого негативного оттенка, разве что усталое удивление. Юрия Белецкого, в свою очередь недоуменно глядящего на самодовольного Фицуотера, тоже интересовал этот вопрос. Как, в общем - то и всех присутствующих.
   - Сколько часов налета у вас в системе Юпитера? - спросил он прямо у пилота КомКона.
   Фицуотер мгновенно стушевался и покраснел
   - Пятьдесят, - выдавил он стараясь не глядеть на Эзру и Белецкого, - из них двадцать без сопровождающего.
   - Где ты летал раньше?
   - На грузовых ролкерах. Линии Луна - Кольцо Орбитальное.
   Юрий хмыкнул и вздохнул
   - А это точно не он сломал опоры челнока? - посмотрел он на Эйхе. Тот мотнул головой.
   - Там в общем то ничего сложного. Даже этот щегол разберется, - кивнул Врабовский в сторону Фицуотера, - главное не поломайтесь на посадке. Лед коварен. После выброса свежемороженая склянка (см) и тем более нилас (см), сверху могут выглядеть как столетний наст. А таить под собой провалы в десятки метров. Там не то что челнок, лайнер потерять можно.
   Он покачал головой глядя на Пита
   - На Европе что бы ты знал щегол, ледовая обстановка меняется каждый час. Не то что карты, снимки устаревают быстрее чем обновляются. Европа живет. Дышит. Приливы ежеминутно прокатываются подо льдом деформируя поверхность, перепады ледовых полей по высоте могут составлять десятки метров, огромные многокилометровые куски льда прыгают вверх вниз словно в танце. Океан играет ими как картоном на волне. И никакие навигационные маяки щегол, спрогнозировать это подледное дыхание Европы не могут. Как например где и когда лопнет тонкий лед, появится трещина и будет выброс. Уяснил пацан?
   Он устало мазнул рукой и обратился к Белецкому
   - Свежие карты и снимки района с ледовой обстановкой и существующими каналами я вам дам. Навигационный буй будет там через пятнадцать минут и примерно на полчаса. К сожалению именно в том районе что вам нужен ожидается выброс. Спрогнозирован еще сутки назад. Что там нужно вашей...., - Стан сбился пытаясь найти определение, потом плюнул, - короче не знаю что там такого важного, но место там в ближайшие несколько суток будет гиблое. И еще....
   Он помялся, а потом продолжил
   - Делать суборбитальный прыжок и вообще.... Возиться возле орбиты я бы на вашем месте не стал. Вы же лучше меня знаете, что сейчас происходит на высоких евростанционарных орбитах. От боевых кораблей там не протолкнуться. Кишмя кишит. А военные сейчас очень нервные, не знаю уж от чего. Парень с контроля сказал, могут стрельнуть просто за неправильный ответ. А ваши ребята слишком уж резкие....
   Он исподлобья покосился на скалящуюся Пэтси. В салон поднялся один из бойцов Эзры и что - то ей прошептал. Эйхе наклонил голову, вслушиваясь в защищенную связь. Потом отрицательно помотал рукой и посмотрел на Белецкого. И Юрий принял решение
   - Мистер Врабовский вы видели ЭТО существо?
   Пилот заторможено кивнул, очевидно, вспоминая эффектное появление Нам Конг во взрыве бетонной пыли и раскаленного металла. Он находился непосредственно в корабле на посадочном поле, когда Туи прошла, вернее, промелькнула рядом, зацепив служебный космодромный траккер и топливозаправщик, к счастью пустой. Полет многотонного траккера прилетевшего на опоры челнока комконовцев он наблюдал лично.
   - Представляете, что она может натворить?
   Пилот все так же заторможено кивнул.
   - Теперь вы понимаете насколько важно нам ее остановить? И как можно быстрее? Вы поможете нам?
   Стан начал приходить в себя
   - А-а.... Послушайте, а причем тут я?
   - Ну, вы же понимаете, насколько тут важен опытный пилот? - вкрадчиво спросил Белецкий, поднимая брови, косясь и предлагая это сделать всем на злосчастного Фицуотера, красного как закат на Ио, - я не предлагаю вам выходить за рамки ваших профессиональных обязанностей и заниматься ловлей монстров. Просто доставьте нас на предполагаемое место и предоставьте все остальное ребятам 'Гаммы'.
   Юрий широким щедрым жестом руки окинул Эзру и его бойцов.
   - А - а...
   - А общение с вашим начальством и самим мистером Орколаной предоставьте мне. Что - то мне подсказывает, что мы быстро сможем договориться.
   В щедром, но жестком выборе возможностей, Стан Врабовский вполне ожидаемо занял позицию героя на добровольных началах, чем бессловесной скотины взнуздываемой начальством.
   А договариваться со спасателями даже не пришлось. Орколана вышел на связь сам, сообщив, что они кое - что нашли и им требуется срочное присутствие представителя КомКона, то есть его Белецкого. И возможно кого - то из ООП. Что именно нашли, он не сообщил, но по взволнованному тону казалось что - то серьезное. Юрий в глубине души надеялся, что не залежи Водорода 124, но закон подлости никто не отменял. Даже если нашли пару старых пустотных башмаков, пока это известие дойдет до орбиты, а оно несомненно дойдет, обрастя слухами, оно примет настолько гротескно - извращенные, гиперболизированные формы превратившись в руки Мидаса, Рога Изобилия и фонтаны Рая, что останется только удивляться богатству человеческих фантазий.
   Ребята Эзры за пару минут до взлета показали ему самодельную 'намоловушку' сделанную из стандартного комконовского сеткомета 'Невод' стреляющего клейкими молекулярными нитями и пустотного пенного пульверизатора для аварийных работ, вроде того что заделывал дыру дебаркадера. Правда он стрелял жидкой металлопластовой пеной под огромной температурой и давлением, но вряд ли это могло повредить чем - то Нам Туи Конг. Вспоминая ее фигуру, вспарывающую метровой толщины стену терминала, Юрий внутренне передергивался. Да и ребята, внешне горящие энтузиазмом, тоже помнили это. В глубине их глаз таился страх и неуверенность. И Юрий их понимал. И вовсе не собирался кидать их под каток со смехотворными средствами. Останавливать разъяренную стихию паутиной и брызгами бетона? Нет уж, увольте! А что делать? И Юрий Белецкий задумчиво смотрел в окно, где исчезало внизу изуродованное здание кампа едва сочащееся дымом в разреженном воздухе Европы и в едва заметной голубизне проступали иглы далеких звезд. Юпитер был чуть в стороне, и Юрию не хотелось на него смотреть. Его вдруг охватило тошнотворное отвращение ко всему окружающему, и ко всему происходящему. К тоскливой изматывающей работе, таящей загадки и тайны, грозящие неведомыми ужасами и смертью. Ко всей системе гигантского и уродливого Бога молний, засыпанной мусором, спутниками и аномалиями. И всему холодному и равнодушному космосу безжалостному ко всему живому. Невыносимо вдруг захотелось на Землю. На большой летний луг, лежать, раскинув руки глядя на бездонно голубое небо с редкими пухлыми облаками и слушать, как по травинке ползет большой гудящий жук.
   Белецкий почти зримо физически ощутил вкус травинки на языке и басовитое гудение жука, но тут его грубо выдернули из мечты.
   - Мы не успеваем, - негромко произнес стоящий за плечом Эзра, - кто - то уже слил информацию о находках спасателей. Эскадры противоборствующих сторон начали перегруппировку и сближение в предполагаемый район захвата.
   Кто бы сомневался, подумал Юрий, что информация уйдет так быстро. Когда на кону такие деньги! Впрочем, какие деньги? На кону будущее человечества и того кто станет доминировать ближайший век. Это стоит любых триллионов эртов, и это хорошо понимают те, кто там на орбите. Глупо и наивно было ожидать, что ему дадут хоть немного времени. Впрочем, зачем ему время, Белецкий и сам не смог бы ответить. Что он хочет узнать у Нам Конг? Захочет ли она с ним говорить?
   Он поднялся и прошел в пилотскую кабину. Бен Эйхе последовал за ним. Сидящий за штурвалом в кресле первого пилота Стан Врабовский полупогруженный в пилотский оверлей, мельком кивнул им и опять ушел в управление. Пэтси развалившаяся с удобствами в кресле второго пилота белозубо улыбнулась, не поднимаясь даже для мнимой субординации. Пит Фицуотер сидел в салоне вместе с остальной командой.
   - Сколько нам еще лететь?
   - Минут пятнадцать, - пробормотал Стан. Выбравшись на поверхность, Нам Конг относительно замедлилась и за прошедшее время продвинулась всего - то на пару сотен километров. Босиком, без скафандра, легкая прогулка под ласковым для загара, радиационным облучением. Плевое дело. И Юрия интересовало только почему по поверхности, а не в океане подо льдом напрямую. Если он прав, и он знает, куда она идет.
   - Мы успеем ровно впритык, - пробормотал Врабовский, не отрываясь от бесконечных колонок иероглифов и кривых, ползущих в ауреле, - по прогнозу выброс будет через час. Это будет очень мощный выброс. Поле там не ломалось уже лет стопятьдесят да и не должно было еще столько же. Это палеольды, край монолитной плиты Хеопса, там такое случается о - очень редко.
   - А это разве не там....? - спросил его вполголоса Эзра за спиной и Юрий не оборачиваясь, кивнул. Там.
   Там откуда спасатели сообщили о последней находке. Недалеко от перевернутой Пирамиды в одном из ущелий под отложениями донного грунта, на десятикилометровой глубине. И где почти рядом 'внезапно проснулся' подледный вулкан, о существовании которого даже не подозревали еще вчера. И который уже сейчас напором кипящего водяного вала прорывает многокилометровые палеольды. И вот - вот вырвется наружу тысячекилометровым кипящим гейзером. Ровно в той точке, куда предположительно так стремится Нам Туи Конг.
   - Меня беспокоит не выброс, - сказал Стан Врабовский, - меня беспокоят эти ребята.
   Он поднял руку и указал пальцем на россыпь ярких точек различной цветности неторопливо, но достаточно шустро взбирающихся по небосклону над ними.
   - Военные. Эта армада уже минут десять как снялась со стационарных орбит и на всех парах до расплава стержней мчит нам примерно навстречу. Причем все одновременно, невзирая на принадлежность. И больше всего пугает, что они ушли из открытого эфира и перешли на шифрованные каналы. Хотелось бы надеяться, что они летят не за нами.
   - Нет, - разлепил губы Юрий, - не за нами.
   И даже не за Нам Конг, подумал он, о которой они наверняка даже не знают. Просто все мы движемся в одном направлении.
   В район предполагаемого выброса, в район подледной пирамиды, район планируемого скопления боевых кораблей, в район, где спасатели, возможно, нашли 'божественную' жидкость. В очередное место, где возможно приоткрылись очередные Врата Рая.
  
   Новости Голонета висевшие в трее аурела беспрерывно что - то бубнили и нагнетали без того нелицеприятную обстановку. Желто - голубой шарик Европы показывался во всех сферах главных и мало-мальски известных местных сетевых каналов и студий. С длинными столбцами пояснений и характеристик, иногда в разрезе с океаном до силиконовой мантии. Вызывая непроизвольные неприятные ассоциации, словно уже препарированный 'Скальпелями' труп планетоида. На экранах достаточно скромное облако мошкары роилось над спутником, постепенно скапливаясь в районе плато Пирамиды, где подо льдом с минуты на минуту ожидалась находка спасателями артефактных залежей Водорода - 123. Дикторы, ведущие и голоблогеры, с полнейшей убежденностью говорили об этом как о свершившемся факте. Репортажи велись практически как будто с места. Юрий дивился достоверности происходящего и уверенности комментирующих. Несомненно, утечка информации была прямо от спасателей Орколаны участвующих в поисках. Но там, на дне, скорее всего не подозревали о происходящем над ними прямо на орбите и том огромном резонансе охватившем солнечную систему после находки. Даже отсюда в - общем то вблизи, эскадры и боевые корабли на экране казались безобидной мошкарой вьющейся над горящей лампой. Но Юрий понимал насколько обманчиво такое впечатление.
   Рой враждебных кораблей интенсивно маневрировал, распределяясь по высоким и низким орбитам, пытаясь занять более выгодное положение, относительно друг друга и в пространстве. Темная набухающая вена будущей трещины под тонкой кожей льда нервировала всех. Гейзеры из подледного океана могли достигать высоты от нескольких сотен метров до нескольких километров, а порой и нескольких десятков километров. Разлом в долине Пешта в 73 году выдал выбросы воды в сотни километров. Снежно - ледяной шлейф Европы тогда достиг стратосферы Юпитера. За снимки тропосферного урагана Кассея засасывающего часть желто - голубой мантии Европы малоизвестный голоблогер стал миллионером.
   Тем не менее, юсовскому 'Тикондероге' и крейсеру Еврокорпа 'Кельн' носителям магменных 'Скальпелей' в силу своего предназначения приходилось занимать наиболее низкие орбиты. В то же время китайцы, бывшие в каждой попе затычкой, заявляли, что не позволят бомбардировать Европу, якобы из человекогуманистических убеждений. Никого этот псевдогуманизм не обманывал, лицемерие торгашей новых азиатских иудеев не знало границ. Все понимали, что китайцы хотят половить в мутной воде рыбку, но для этого надо было, что бы разборки в - первых состоялись, а во - вторых, что бы Европа осталась целой иначе нечего будет делить. И китайский дрононосец 'Шеньдун' медленно, но неуклонно дрейфовал на низкие высоты не свойственные для таких больших носителей, но зато близкие к американскому эсминцу и немецкому крейсеру. Пламя войны медленно, но неотвратимо разгоралось на мушках, дрожащих от напряжения орудий. А маленький клоп челнока спасателей, ползущий под этой изготовившейся к битве армадой, сполна чувствовал все это напряжение и страх.
   Юрий посмотрел вниз на медленно проплывающую под ними ледяную равнину. И почувствовал, что его тошнит от этого ледяного преддверия Рая, тошнит от всего этого однообразия ледяных глыб, холодного космоса, мутных взвесей и невообразимых штормов в тропосфере Гиганта, от пустынных гулких коридоров пустотных станций и безликих тесных кают, от переполненных терминалов и душного, спертого воздуха на сурфейсных базах спутников Галиллея, от всей системы Юпитера и всего дальнего космоса. Боже каким он был молодым и безмозглым идиотом когда бездумно по мальчишески рвался сюда. Он поругался с матерью, с дядей, спорил до хрипоты с юношеским апломбом, Белецкий горько усмехнулся, с чувством неоспоримой правоты. Идиот!
   Марс. Благословенный Марс, где он, кстати, уже был, и который предлагался ему в качестве распределения по протекции дяди, и других дальних родственников вот что казалось, отсюда, землей обетованной. Да это конечно не сама Земля - Прайм, и даже не сама Земля, но.... Да и какая разница. Главное подальше отсюда. В этом они и сошлись во взглядах с Жасмин. Не сразу конечно. О таком сразу не говорят. Но вот на почве общей любви к Марсу....
   Белецкий поднял взгляд и посмотрел в иллюминатор в другую сторону от Юпитера. Прозрачную тьму пронзали иглы звезд. Жасмин. Где то там. Она должна быть, где то уже рядом. Если бы не это срочный вызов, Юрий должен был бы встречать ее на терминале Орбитальной. Возможно, прямо сейчас ее корабль проходит посадочные процедуры, она проходит транзитные коридоры.... Белецкий зажмурился и покачал головой. Нет. Он успел сообщить ей, что его не будет. Конечно не получив ответа. Гиперсвязь особенно с борта лайнера стоит совершенно безумных денег, а он то, воспользовался служебной. Но все равно хотелось надеяться, что она уже рядом и думает о нем. Сердце вдруг кольнуло. А если Виктор вернется раньше? Они могут встретиться на станции. Конечно Орбитальная очень большая, но департамент КомКона на ней один. А что если....
   - Мы нашли ЕЕ! - Эзра выглянул из пилотской кабины и нетерпеливо дергал головой. Белецкий с явной неохотой оторвался от иллюминатора и заглянул в пилотский кокпит. На центральном экране пилотского оверлея в первом приближении виднелась крохотная фигурка, неторопливо бредущая по заснеженному насту местами утопая в неглубоких сугробах. Сейчас она совсем не походила на иноземную сущность, походя сметающую многотонные челноки и пробивающую метровые стены. Так, усталый человечек, бредущий по снежной пустоши к далеким холмам, с натугой выдирающий ноги из густого снега. Разве что почти полное отсутствие всяческой одежды на блестящей серебристой фигуре в 200 градусный мороз могло бы вызвать некоторые вопросы у стороннего наблюдателя.
   - Что то свежего снега многовато, - пробормотал Эзра, глядя на карабкающуюся по сугробам Туи.
   - Месяц назад здесь уже был выброс, - сказал Врабовский, показывая на далекие холмы, которые оказались грядой торосов и ледяных полос, налезших друг на друга, устремив в небо хищные острые иглы, - такое здесь нередко бывает. Слишком большое давление на свежий припой, особенно в несхватившемся канале под давлением приливной массы. И лопается практически в том же месте....
   Он помолчал, едва двигая стиками, и добавил неохотно
   - Правда именно здесь это случается редко. Льду над Пирамидой много миллионов лет.
   Челнок неторопливо, но незаметно поглощал оставшиеся километры. Они приближались к стене торосов и проломам старого ледяного канала. На месте которого вот - вот был готов прорваться новый.
   - Что делаем комендор? - прямо спросил Эзра у Юрия, - Надо садиться. Готовить людей.
   Белецкий поймал обеспокоенный взгляд обычно жизнерадостной Пэтси, сидевшей тут же в кресле второго пилота. И невольное внимание насторожившегося Стана. В воздухе повисло вдруг сгустившееся напряжение и тревога. Юрий их понимал. Это этим ребятам, если что, спустя несколько минут предстоит охота на смертельно опасное существо, загнанное в угол. Он посмотрел на крохотную фигурку, такую безобидную отсюда, бредущую к ледяной стене торосов за которой виднелось широкая быстро темнеющая полоса бугрящегося снега и льда. Казалось там, где - то неглубоко подо льдом шевелиться и бьется что - то живое, чудовищно могучий и гигантский в десятки километров ледяной червь. Лед крошился, местами шипели, взбиваясь снежной пылью гейзеры, чернеющие поля и трещины ходили ходуном, это было видно даже отсюда, казалось червь вот - вот вырвется из ледяного плена. А ритмичное бормотание бесконечных новостей голонета, накачивало всех тревогой, словно отчитывая последние секунды мира.
   - Нет, - сказал Белецкий. Команда с недоумением и беспокойством посмотрела на него. Ему пришлось внутренне собраться, - я пойду один.
   - Вы уверенны? - сомнение и внутреннее несогласие читалось на лице Бена Эзры большим знаком вопроса. Между тем в глазах команды Эйхе промелькнуло заметное облегчение, к их чести надо сказать только промелькнуло.
   Ну конечно по законам жанра я и должен сделать это один. Героический и непонятый современниками. Белецкий внутренне поморщился от переизбытка пафоса и синтонила. Непоколебимый страж безгрешного образа идеального комконовца - МТРСК, щедро вбрасывал в кровь сонмы наноботов и биостимуляторов. Юрий с трудом удерживал сознание в ясности. Покачнувшись, он схватился рукой за кресло.
   - С вами все в порядке? - придержал его под локоть Эзра, но Белецкий аккуратно освободился. Не хватало еще грохнуться в обморок от излишков боевой химии и морализаторов. Надо держаться. Юрий хотел быть уверенным, что решение принял он сам, а не под воздействием психосоматических коктейлей синтезированных симбионтом КомКона. Решение пойти одному выглядело вполне логичным.
   - Я не могу вас отпустить одного.
   В - первых не одного. Группа поддержки ему все - таки будет нужна. В - вторых, даже если он погибнет, кто - то должен донести полученную информацию. И в - третьих, он не хочет, что бы действия бойцов Эзры как то спугнули ее или вызвали немотивированную агрессию. Ведь они уже выяснили, что по сути дела они не имеют никаких средств, что - бы задержать ее, не говоря уже о том что - бы причинить ей какой либо вред.
   - Что вы хотели с ней сделать? У вас есть, какой ни будь вменяемый несамоубийственный план?
   Эзра сжал зубы и опустил голову. Ему хотелось бы сказать, что задачи ему ставит непосредственно Белецкий. И если они невменяемые, то это не проблемы исполнителей. Ну, с другой стороны именно Белецкий и предлагает решение и выход. И именно он командует операцией.
   - Слушайте, но вы же не считаете, что я всерьез собираюсь ее задержать в одиночку? Как вы думаете, я собираюсь это проделать? Мне нужна информация. Мне нужно с ней пообщаться. Пока она еще сохраняет в себе хоть что - то человеческое. Да уверен. Я увидел это там, на записях терминала. Нет, не могу объяснить. Да и как вы думаете, зачем она проделала такой долгий путь сюда? А вы мне в этом абсолютно не поможете. Мало того все ваши попытки как либо воздействовать на нее обречены на неудачу и вы сами это понимаете. Более того они смертельно рискованны. Я не могу отдать такой приказ, который поставит под удар не только жизни вверенных мне людей, но и саму возможность приблизиться к разгадке этих тайн.
   - В - общем, считайте это приказом, - наконец не выдержал Юрий Белецкий, ему надоела эта беспредметная полемика о его безопасности, - у нас слишком мало времени. Согласуйте, какой ни будь план о поддержке и начнем....
   - 'Шеньдун' начал поднимать дроны, - закричал из пилотской кабины Врабовский, - 'Игл' и 'Кельн' разворачиваются для атаки....
   Если это 'Скальпели', мельком подумал Юрий, нам всем конец. Он протолкнулся в кабину грубо дернул за плечо Врабовского, неотрывно погруженного в аурел разворачивающейся трагедии на орбите, и заорал тыкая вниз на еле заметную фигуру в снегу.
   - Немедленно заходи на посадку, - Стан яростно замотал головой
   - Я в эту дрожащую кашу не полезу, - категорично заявил он, - даже если сядем, выбраться оттуда уже не сможем. У вас только один выход - прыгать.
   Юрий в бешенстве чуть не врезал ему. Чудовищным усилием, сдержавшись и сдержав еще и Эзру и Пэтси, он двинулся через салон. - Выпускай кормовую аппарель, - крикнул он Стану Врабовскому, проходя в маленький грузовой отсек.
   - Что вы задумали? - спросил его Бен Эзра
   - А на что это похоже? - злобно пыхтя Юрий пытался совладать с страховочным валом.
   - Я не дам вам этого сделать, - заявил безапелляционно Эйхе, - что вы удумали? Здесь на борту достаточно подготовленных людей, что бы профессионально лезть в петлю. Поставили вас работать головой вот и руководите. А не занимайтесь не своим делом.
   - А что могут ваши люди? В чем вы уверенны? Если бы мне надо было убить ее, я бы может и прибег к помощи ваших ребят. А мне надо поговорить. Мне нужна информация. Могут ее обеспечить ваши головорезы? Знают о чем спрашивать? Мне некогда их учить. И оставьте споры, у нас нет времени. Если Европу уничтожат, я бы хотел знать почему?
   Бен Эйхе неуверенно отступил в сторону, и Белецкий поощрительно похлопал его по плечу.
   - Отправьте, кого ни будь мне на подстраховку. Я сообщу, когда меня нужно будет выдергивать. Держитесь где ни - будь поблизости, но не садитесь. Возможно, убираться придется очень скоренько....
   Он встал на край рампы, поглядел вниз на заметно клубящийся снег, еще раз внимательно посмотрел на Эйхе, кивнул ему и спрыгнул вниз. Трос через несколько метров натянуло. Висящий на небольшой высоте катер заметно тряхнуло, но Белецкий уже стоял в снегу. Фал, дергаясь и извиваясь как танцующая змея, исчез наверху. Больше пока никто не появился. С темно синего неба, где висела гроздь крупных звезд падали все более превращающиеся в хлопья снежинки. С восхода над крутым горизонтом проявляясь сквозь голубое выползала молочно - желтая туша Юпитера. Нам Конг была недалеко, метрах в ста впереди, медленно пересекая равнину под усиливающимся снегопадом в направлении сплошной стены зубчатых торосов и щербатых скал. За ними кое - где начали пробиваться мощные струи и просто фонтаны воды и льда, хорошо заметные на фоне встающего Юпитера. Надо было знать высоту торосов, что бы понимать какой высоты были брызги воды, вылетающие пока что из сотен появляющихся маленьких трещин. Здесь был достаточно твердый материковый лед. На более тонком покрове Белецкий бы уже чувствовал тряску и инфразвуковой, инфернальный грохот накатывающегося прилива. Но все равно давление было столь мощным, что вода даже при такой температуре успевала улетать на сотни и тысячи метров, испаряясь и замерзая уже почти в открытом космосе. И уже там делясь на ледяной шлейф Европы и обильный снего и сосулькопад. Белецкий подумал, что может потерять Конг в этой неожиданной метели. Еще раз, нетерпеливо посмотрев наверх, он не дожидаясь поддержки неуклюже высоко задирая ноги, побрел за Туи Конг. Челнок Стан Врабовский подвел достаточно близко, но не вплотную. Воочию понаблюдав, что может сотворить эта хрупкая беглянка он не собирался приближаться к ней ближе ста метров. В любом случае эта нелепая колченогая погоня в неизвестно откуда взявшихся сугробах лишала ситуацию всего налета пафоса и трагедии.
   Уже метров через двадцать Юрий сипло дышал, монотонно выдирая пустотные ботинки из неожиданно липкого снега. Фигурка Нам Конг ни на йоту не приближалась. Скаф с экзоскелетом были и так тяжелыми, но облепленные снегом превратились в подобие вязкого снеговика. Хлопнув себя по лбу и презрев последние остатки маскировки, Юрий включил усилители и начал неуклюже прыгать. Если бы не расчеты искинов стриггера, Белецкий не проскакал бы и десяти метров, постоянно проваливаясь глубоко в снег и падая набок. А так каждый раз искин каким то чудом удерживал его растопыренную фигуру от падения и отправлял в следующий прыжок. Нам Конг стремительно приближалась. В ней было что - то не совсем правильное. И в то же время со спины она казалась такой маленькой и беззащитной. Юрий даже успел подумать, что можно было и рискнуть с силовым захватом. Он сделал крайний прыжок и падая чуть ли не на спину Нам Конг, постарался сгруппироваться и встать на ноги. Он успел еще разогнуться и подумать, как он будет добиваться ее внимания, не используя ничего резкого и агрессивного. И все.
   И все! Вот она уже стоит, смотрит прямо на него, а его словно заливает изнутри кипящим обжигающим азотом. И он понимает что в ней не так.
  
   Вся ее фигура состоит, словно из прозрачно золотистого льда. Внутри видны темные сгустки то ли органов, то ли костей, они пребывают в беспрестанном движении, вибрациях. Все тело пронизано разветвленной кровеносной системой, по которой вместо крови толчками бьется что - то бело золотое. Густое и непонятное. Снежинки, падающие на кожу моментально тают, но превращаются не в воду, а в нечто вроде жидкого льда, стекающего тяжелыми каплями. Обрывки чудом сохранившегося комбинезона обгоревшими останками свисают по всему телу. Ничего человеческого в Нам Конг уже нет. Или есть?
   Глаза. Глаза, на которые и обратил внимание Белецкий на записи в терминале, показывали, что - то человеческое, что - то неясное, но вряд ли присущее чуждому разуму. Интерес? Любопытство? Сомнение? Белецкий не смог бы дать этому внятного определения. Он и сам не понимал этого. На него смотрели еще вполне человеческие глаза, чем - то смутно знакомые. Очень уставшие, очень мудрые и очень равнодушные. Выглядевшие очень по человечески и в то же время смотрящие абсолютно бесчеловечно. Такие глаза бывают у людей стоящих на пороге вечности. Одной ногой уже за гранью.
   - Кельн выпустил противокорабельные ракеты, - заорал вдруг, откуда - то издалека Врабовский, - Шеньдунь прекратил подъем дронов. Пытается совершить противоракетный маневр, отстреливает ловушки.... Время подхода 57 секунд....
   По космическим меркам это практически в упор, мельком подумал Юрий и вдруг вспомнил, где он видел эти глаза. У Нам Конг глаза были зеленые. А эти черные глаза были глазами Анджело Бурдони. Он поднял взгляд и посмотрел в глаза Нам Туи Конг. И замедленный взмах ресниц как взмах крыльев бабочки.... ЕГО нет. МЕНЯ нет. Есть только взгляд со стороны. Не холодный. Равнодушный. Любопытство? Нет, это слишком по человечески. Интерес. Все ощущения, чувства, эмоции, эффект полного присутствия. Но никакого сопереживания. Так, наверное, человек видит свою жизнь перед смертью.
   - Игл уходит, - да уходит за горизонт, прячется за Европу, янки в своем репертуаре, подставить других под удар и свалить в туман. Эскадра союзников? Нейтралов? На более высоких орбитах дружно как тараканы на кухне при включенном свете под тапком разбегаются в разные стороны, прикрываясь эскадрой седьмого флота ООП. На которую неумолимо как облако саранчи наползают дроны Шеньдуня.
   - Шеньдунь подбит, подбит, - истерично заорал Врабовский, - снижается. Пытается уйти. Дроны атакуют Кельн..... Боже.... Боже сколько огня....Попали! Они попали....Вспышка! Боги... Боги... Кельна нет! Его просто нет! Он распался на атомы. Боже.... Что там было у него в трюмах?! Шеньдунь падает.... Шеньдунь падает.... Он падает прямо на нас!
   Истеричный вопль Стана Врабовского словно всколыхнул что - то внутри Юрия и выбил его из себя. Белецкий вдруг понял эти странные ощущения. Он будто смотрел на душу Нам Конг со стороны. Вот так перед смертью. Словно кто - то препарировал ее душу, ее чувства как лягушку на операционном столе. Вот так холодно без любопытства, из научного интереса. Это было неприятно. Даже омерзительно. Будто кто - то тыкает скальпелем в нервные окончания разрезанного тела, вызывая непроизвольные конвульсии. Это мерзко. Отвратительно.
   Грязь под босыми ногами. Жирная, маслянистая сочная земля в саду под деревьями. Которую она любила месить босыми ногами в детстве. Черная грязь после теплых майских дождей полная дождевых червей проступала между пальцев, лаская кожу, и засыхала белыми разводами на ступнях.
   Самым ярким впечатлением детства Туи Нам Конг был фруктовый сад старого дядюшки Вонга в период цветения. В этот сезон в саду собирались тысячи разнообразных бабочек с окружающих долину лепидоптераферм и все вокруг; деревья, цветы, столы и стулья в саду, дом, каменные дорожки, все поверхности были буквально усыпаны тысячами и тысячами бабочек. Едва заметным почти неслышимым хлопаньем десятков тысяч невесомых разноцветных больших и малых крыльев. Они не боялись резких движений и не улетали. Их можно было свободно брать на руки. А бабушка Ма научила маленькую Нам особому фокусу. Если подсыпать немного подкормки, которая используется на лепидофермах на голую кожу рук и лица, то бабочки смело садятся прямо на тебя. Дядюшке Вонгу такое не нравилось, он ругал Ма, кричал, что это все равно, что приучать насекомых предназначенных в корм к человеческому мясу. В ответ, на что Ма всегда называла его старым дураком. А маленькой Нам нравилось ощущение щекотки и бархатистой вибрации сотен ножек, усиков и крылышек на руках и лице. Легкий терпкий аромат и едва заметное веяние от взмахов крылышек завораживали. Это вызывало такой восторг, что ей хотелось прикусить губу, на которой уже налипла паутина с шелковичных коконов. Ей в память навсегда врезался образ смеющейся старой Ма раскинувшей руки к солнцу, проглянувшему среди фруктовых деревьев, и с головы до ног покрытой сплошным ковром шевелящихся разноцветных бабочек. А сейчас она чувствовала будто эти образы, эти ощущения, это чувство соленой крови, паутины и солнца на губах, смеющаяся Ма будто утекают из нее, слово песок из часов и растворяются в ничто.
   Туи очень любила жизнь. Она не понимала этого раньше. Возможно, потому что никогда не задумывалась об этом. Потому что просто жила каждое мгновение своей жизни. Проживала каждый кусочек. И в горестях и в радостях. Она с восторгом принимала все, что происходило с ней. Каждое событие, все перемены, хотя со стороны могло показаться, что ее жизнь скучна, ординарна и в ней ничего не происходит. Маленький незаметный техник на одной из далеких полузабытых частных станций Внеземелья. Но не для нее. Нам Туи Конг умела и любила жить и наслаждаться этой жизнью. Может именно поэтому они так быстро сошлись с Анджело Бурдони. Она не считала себя ханжой, но даже для нее мимолетная связь с историей в несколько дней была не в обычае. Но почему - то воспринималась как нечто самой собой разумеющееся. Будто некто изнутри вдруг сказал, что жить осталось всего несколько дней, и она должна взять от жизни все. Любила ли она Анджело? Даже если опустить всю ничтожность времени проведенного вместе, и отбросить трансцендентную муть по поводу любви с первого взгляда, она не знала. Вернее не понимала, да и не задумывалась тогда. Им было хорошо вместе, что еще? Но вот потом после всего. Когда он ушел с теми 'сияющими', она вдруг осознала, как из нее выдрали кусок души и как она вдруг внезапно, резко и бесповоротно любит его до безумия. И как это безумное осознание все эти дни и ночи медленно проникало в нее, отравляя разум. И как, наконец, прорвалось желанием вырваться из этих давящих стен. Сначала просто, куда - то подальше, а потом просто куда - то где он.... Она хотела найти его.... Хотела найти.
   Хотела? Его? Кого?
   Любила? Любовь? Любить?
   Белое теплое во тьме за закрытой дверью. Теплое чувство в груди. Страх! И восторг! Едва слышные убегающие шаги на лестнице, невыносимое ожидание, бледное лицо и губы....
   Что такое любовь?
   Любовь это когда ты целыми днями сидишь у ненавистного телефона, прислушиваясь к шагам у двери и звукам лифта. Любовь это когда сердце трепещет, как бабочка в груди, когда ты видишь ее стоящую у окна.... Любовь это когда ты тридцатилетнюю женщину называешь моя маленькая.... Любовь это....
   Зачем?
   Где то посреди своего неотвратного пути куда - то в неизвестное Нам Конг как - то отстраненно поняла, что не понимает цели своего пути. Из нее вдруг словно вытащили стержень, вытащили свет и погасили все краски жизни. Она просто перестала хотеть чего либо. У нее исчезли все желания и чувства. В этот момент она и осознала разумом, как велика была мера ее жизнелюбия и как это нечеловечески кошмарно, такой как она, лишится одновременно сразу всех желаний и чувств. Если бы она еще могла бы чего - то хотеть, она бы просто умерла, потому что для нее прежней ее это было бы эквивалентно. И словно услышав ее, это некто внутри словно издеваясь, вернул все ее яркие воспоминания и образы об красочных впечатлениях, ощущениях, эмоциях и чувствах пережитых ею в жизни. Дав ей пересмотреть ей еще раз, и лишь потом медленно стирая. Она чувствовала словно отголоски эмоций, словно далекие крики птиц, словно запоздалое дыхание ушедшего любовника, ей одновременно хотелось умереть, и одновременно она не понимала зачем? Потому что не чувств, не желаний уже не было, и это были фантомные ощущения ампутированной руки. Вроде ты ею что - то делаешь, а на самом деле ее нет.
   Вокруг били многометровые гейзеры кипящей воды. Все поле по руслу будущего разлома темнело, трескалось, бугрилось и шевелилось как живое, прорываясь десятками фонтанов водных брызг и льда. Некоторые из них взмывали вверх на километры, в космическую пустоту медленно осыпаясь мириадами снежинок и снежных хлопьев покрывая темную трескающуюся долину искрящимся ковром на фоне стремительно голубеющего неба, резко очерченного у горизонта космической тьмой. Очередной гигантский разлом обещал стать субконтинетальным. Но не достаточным что - бы заставить все небо Европы поголубеть. Это было одновременно и прекрасно и страшно. Ужасающее буйство стихий завораживало, заставляя замереть на месте, как суслик в столбняке, в цепенящем осознании свой ничтожности перед природным катаклизмом. Все вокруг беззвучно трещало, вибрировало и дрожало, передавая даже малейшие вибрации через толстые подошвы пустотных ботинок. Многометровые ледовые плиты, торосы, целые ледовые поля наползали, друг на друга сотрясались и лопались как стекло. Беззвучный и ужасающий рев прорывающейся снизу массы воды заставлял содрогаться и пробирал до костей. Поверхность сотрясалась и дергалась, будто под ударами гигантских молотов изнутри, билась и прыгала так, что удержаться на ногах было просто невозможно.
   Ей было холодно. На мгновение она ощутила себя человеком. И глядя на человека стоящего перед ней в скафандре, она попыталась сказать это важное, пока она помнила это. Но не смогла.
   Пэтси дернула его за руку, чуть не вывернув локтевой сустав. Белецкий даже не понял, откуда она взялась. Они стояли на краю бездонного пролома, а перед ними никого не было.
   - Бежиииммм! - заорала Пэтси, прижимаясь к его скафандру, словно он не слышал ее через интерком. И они побежали. Она стремительными красивыми прыжками. Он неуклюже, как подстреленный сайпан. Спотыкаясь и падая на ходу, он оглянулся и увидел. Никогда потом он не мог бы сказать, что это ему не показалось. Человеческое воображение творит и не такие чудеса. Это было ужасно и невыносимо прекрасно. Словно в замедленной съемке невообразимо огромная черная туша 'Шеньдуня' падала с небес на лед, закрывая полгоризонта. А на краю одной из вздыбившихся от рвущихся снизу потоков воды иззубренных льдин стояла ажурная золотистая фигурка, раскинув руки навстречу падающей смерти.
   Вокруг творился локальный Армагеддон. Здоровенные многометровые куски льда проваливались вниз, исчезая в бездонной глубине. Оттуда выплескивались кипящие потоки воды. Не все они успевали испаряться от давления и температур, превращаясь в диковинные волны и заросли из ледяных кристаллов и снега. Рядом на снегу орошая его голубой кровью бился гигантский белесый червь, очевидно выброшенный через разлом приливной волной. Ужасающая пасть, усыпанная густой щетиной острейших зубов колыхалась волнообразно, дробя в мелкое крошево случайно попадающие в нее куски льда. Такое происходило нечасто. Иногда в разломы на поверхность попадали подледные существа. Порой достаточно крупные, вернее раздутые давлением. Но чаще всего многометровые фонтаны уносили в космос обыкновенный гляционейстон, подледный планктон на химическом и тепловом симбиозе. Юрий заметил это мельком краем глаза, пока они прыгали над сдвигающимися торосами пытаясь уйти подальше от полыней, трещин и провалов, знаменующих зону будущего разлома. Не везде из них била вода, где то лезли куски потемневшего льда - припая. С неба сыпался уже не только снег, но и крупные градины и даже куски льда. Они бы, наверное, не успели, но в густом снегопаде мелькнула тень и спасательный челнок с откинутой аппарелью не останавливаясь, повис перед ними. Не прекращая прыгать, Пэтси схватила Юрия за армирование стриггера, опять прижавшись к шлему, заорала
   - Прыыы - гай!...
   И что есть силы, дернула с собой. Многотонное усилие двух экзоскелетов выдернуло их из снежного круговорота как пробку из шампанского. Но до аппарели они не долетали. Сердце Юрия ухнуло, куда - то вниз. Он посмотрел, куда им падать, но тут Пэтси схватилась за метущийся перед ними невидимый во вьюге фал и ловко пристегнула их скафандры к тросовой системе.
   Ледовое поле под ними шевелилось и дрожало как живое. Змеясь и множась трещинами, сминая многотонные ледовые торосы и километровые льдины как картон. Разлом, из которого уже явственно било и заливало темной водой, оставался уже, где то позади, но даже здесь чувствовалась мощь стихии. Где то там осталась Нам Конг и упавший 'Шеньдунь'. Но катастрофа в рамках человеческого мировоззрения, в масштабах происходящего местечкового катаклизма оказалась незамеченной, за полнейшей ничтожностью.
   Спасательный челнок болтало как потерянную детскую игрушку в стиральной машине. А вместе с ней и их с Пэтси, дергающихся на тросе из стороны в сторону каждую секунду грозя размазать о пролетающие в считанных метрах торосы. Юрий не понимал, что вокруг происходит, его дергало верх вниз, кружило и болтало, желудок висел где - то в горле. Только понимание что блевать в скафандр будет не лучшей идеей, каким- то чудом удерживало его от последней крайности. Когда лебедка подтянула их на рампу, он несколько минут сидел не о чем не думая, приходя в себя. Зрелище разверзнувшегося катаклизма, рядового, в общем - то события в масштабах Европы, заставляло усомниться в величии достижений человеческой цивилизации. Вспыхнувший неожиданно для сторон бой на орбите затихал. Обломки неудачников тлеющими звездами падали на льды. Уцелевшие, испуганными сайгаками, прыснули в разные стороны от многокилометровых ледяных гейзеров. Сотни больших и маленьких кусков льда выброшенных фонтанами подледного океана, в ближайшие сутки пройдут ледяной метлой по орбитам Европы, сметая множество навигационных и коммуникационных спутников. Не поздоровиться даже некоторым станциям. Тем, у которых не нашлось денег на собственную систему маневрирования и ориентации. Или на буксир. И это лишь маленькая толика того что грозит человеческим поселениям и их инфраструктуре на Европе и на ее орбите в результате ординарного ледового выброса. Горькая ирония происходящего заставляла Юрия кривить губы в сардонической усмешке. Особенно в свете пафоса поднимаемых им недавно человеческих проблем. Человечество неспособно пока еще обуздать стихии даже в ближайших окрестностях своего собственного светила. А мнит туда же. О сложностях контакта незнамо с чем. На полном серьезе готовясь дать соответствующий ответ. Не смешно ли? Муравьи в муравейнике, которым солнце застила тень. Ах, как мы ее! Только разберемся что это такое. Бедные муравьишки. За тенью они не видят медведя, от которого она падает.
   Только сейчас сидя на скользкой рампе челнока, Белецкий осознал мысли? Видения? Образы? Вброшенные в его мозг агонизирующим сознанием того что когда то было Нам Туи Конг. Горькую иронию остатков той человеческой личности в полубезумном вопросе ЗАЧЕМ? К чему это все? И такого же глухого смутного непонимания того что стало ее темной половиной. Ее альтер эго. Того нечеловеческого, чужеродного для которого все ее эмоции, чувства, воспоминания и образы были сродни кипящему вареву в бульоне. Бурлит, кипит, вкусно пахнет, интересно, но что там непонятно. Зачем?
   Кто - то присел рядом, коснувшись его плеча. Бен Эзра глядя на него словно сожалеющее, произнес.
   - Совет Безопасности ООП объявил о закрытии Европы на неопределенный срок. Карантин касается не только 'Востока', а всех поселений и станции на спутнике, исключая орбиту. Внеочередная сессия СБ собирается в ближайшие дни.
   Он посидел на краю рампы, рядом с Белецким пару минут глядя на темнеющий, на глазах, разлом.
   - Ты сделал все что мог, - произнес он, уже не смотря на Юрия, и ушел обратно в кабину.
   Зачем? Может это безумие заразно? Мельком подумал Юрий, стараясь не разжимать твердо сжатых губ. Что - бы не выпустить тот дьявольский с горечью смех, рвущийся из него наружу. Зачем? Теперь и его терзал это назойливый вопрос сходившихся в этой критической точке стихий и сущностей. Человеческой, чужеродной и некоей.... Третьей силы? Зачем?
   Юрий наблюдал, как из нежно голубой дымки небосвода Европы медленно выплывает пыльный бок Юпитера, а внутри его неторопливо поглощал все более и более усиливающийся хохот безумия.
  
  
   Ропак (Standing floe): Отдельная льдина, стоящая вертикально или наклонно и окруженная сравнительно гладким льдом.
   Нилас (Nilash ): Тонкая, эластичная корка льда, легко прогибающаяся на волне и зыби и при сжатии образующая зубчатые наслоения. Имеет матовую поверхность и толщину до 10 см. Может подразделяться на темный нилас и светлый нилас.
   СКЛЯНКА (Ice rind): Легко ломающаяся блестящая корка льда, образующаяся па спокойной поверхности воды в результате непосредственного замерзания или из ледяного сала обычно в воде малой солености. Толщина ее до 5 см. Легко ломается при ветре или выше, причем обычно разламывается на прямоугольные куски.
  
   Пирамида. Станция 'Восток'. Где то теперь.
  
   - Что это?
   - Клоны. А на что это похоже?
   Тон Джованни Песка был откровенно насмешливым и не имел не малейшего грамма смущения. Они стояли против солидного нагромождения стазис капсул и смотрели друг на друга. Виктор еще периодически оглядывался на судорожные подергивания тел клонов за стеклами, и ему было немного не по себе. Хотя, в общем - то ничего особо необычного тут не было. Разве что само место и обстановка. И количество клонов.
   - Ваших клонов, - утвердительно спросил Нойманн.
   - Разумеется, моих, - сварливо ответил Песка, но потом до него дошло, - ах вот вы о чем....
   Само по себе выращивание не генномодифицированных тканей и клонирование не было запрещено. Кроме, разумеется самого модифицирования. Иначе находились такие любители примерить на себя корону Создателя или Извечного Его Врага и создать ТАКОЕ.... Что творцы голосетевых сериалов Ужасов плакали от кошмаров под подушкой. Ну и конечно закона о генетической собственности. 'Закон 51' столетней давности был основан именно на всем памятном случае. Когда злоумышленник одержимый сексуально - маниакальным психозом держал в собственном подвале 51 клон одной очень известной актрисы.
   Прямого запрета на клонирование не было, хотя само, регулирование и лицензирование было поставлено очень жестко. Связано это было, с экономическими, а не морально - этическими причинами. Государство и корпорации ВПК плотно занимающиеся работами по генной модификации немыслимыми без клонирования, ревностно следили за ограничением количества частных корпорации и компаний, которым лицензировали такого рода деятельность. В том числе и с помощью ограничения продаж соответствующего оборудования. Клонирование, достаточно несложная с давних пор процедура, по нынешним временам обходилась очень недешево. И была доступна весьма не бедным корпорациям, но никак не индивидуалам одиночкам. И тем более в таком месте, где грамм чего угодно доставленного с земли стоит дороже золота.
   - Не знал что 'Sinealog' занимается клонированием - пробормотал Виктор, глядя на капсулы
   - Не занимается - категорично заявила Габриель, входя в хранилище - Это не 'Sinealog'. Объем Пирамиды экстерриториален для всех частных корпораций.
   - Очевидно, вы очень богаты, мистер Песка? - пристально посмотрел Виктор на Джованни
   - К большому сожалению, нет, - позабавился Песка, - я бы и не против. Хотя клоны и мои, но юридически в некотором смысле они мне не принадлежат.
   - Что это значит?
   - В некотором смысле они принадлежат фактически уже несуществующей организации. В том числе и юридически несостоятельной. Признанной незаконной и с полностью конфискованными активами. Данных клонов не конфисковали из за забавной юридической коллизии. Как видите, они все созданы на основе моего генетического материала и следовательно в каком то смысле отобрать их у меня нельзя. Джузеппе Песка дробно захихикал, только, что руки не потер от удовольствия.
   - Это все равно ничего не объясняет, - добавил Виктор после паузы, дождавшись пока Песка, перестанет ухать и веселиться. Зрелище забавляющегося Пески было примечательно и в то же время чем то неприятно.
   - Клоны принадлежали клерикальному братству 'Врата рая', - объяснила Габи заметив недоумение и неприятие Нойманна. Виктор непонимающе переводил взгляд с Габи на Песку. Очевидные совпадения уже не удивляли, но причем здесь клоны Пески и Пирамида?
   - Я был одним из верховных клириков Братства, - притворно смиренно или же просто незатейливо, теперь уже Виктор не мог понять, произнес Джузеппе Песка, опустив очи долу.
   - Что? - удивился теперь уже непритворно Виктор. В голове промелькнули образы памяти Юры Белецкого, станция 'Жемчужные Врата', скальная каверна в океан, песнопения паломников Братства, жертвенное падение девушки в тентакли монстра.... Песку Белецкий там не видел, но кто может поклясться, что его там не было. - Тогда что вы делаете тут? И каким образом вы избежали участи высших клириков Братства? Насколько я помню, их почти всех поймали и судили. Во всяком случае, тех, кто остался жив....
   - Ну, вы значительно преувеличиваете кровожадность Земного Правосудия. Если бы суд происходил здесь, думаю, никто из них дожил бы до суда или тюремной камеры. Но в Метрополии, где мало кто знал об их преступлениях лично, где все они мгновенно оказались медийными персонами, к ним отнеслись с большим снисхождением. Да даже здесь я встречал парочку своих собратьев в Ольма, не высших понятно, но клириков среднего звена. Вполне благополучно и не скрываясь существующих в местных диаспорах и обществе, даже после секуляризации Братства. Что касается меня, то я покинул 'теплый и дружественный' круг ордена задолго до его Катарсиса. Со стороны властей после происшедших событий вопросов ко мне не возникло. И я даже смел, претендовать и получить это скромное место смотрителя ледяных пирамид.
   Он опять дробно и мелко рассмеялся. Его способность смеяться разным смехом поражала и внушала непонятную подсознательную брезгливость.
   - Чем вы занимались в Братстве? И почему ушли? Разочаровались?
   - Разочаровался? Я? - усмехнулся Джованни Песка. - Нее - т! Невозможно разочароваться в том, во что не веришь. Преподобный Октавиус Бун был конченным сукиным сыном и отъявленным мерзавцем, каких свет не видывал. Но одно у него нельзя было отнять. То во что он истово верил и во что мог заставить верить в других. Я видел, как люди готовы были не просто идти за него на смерть, а готовы были отдать за это своих новорожденных детей. Это была не вера, а скорее, какое - то инфернальное идолопоклонение. Я не верил в Буна, но я верил в то, во что верил Бун. А он верил в 'божественное предназначение'. Правда, он верил в свое. Но принцип был правильный. Во всем сущем есть свое предназначение. А занимался я в Братстве, в общем - то тем же чем и сейчас. Поиском этого предназначения. Входило в это и пресловутая 'евгеника', клонирование, генное модифицирование.
   - Так почему же вы все - таки разошлись с братством?
   - Как всегда в мире, - грустно вздохнул Джованни Песка, - что разрушает самую лучшую дружбу, сотрудничество и благие намерения? Деньги, интересы, борьба за власть и влияние.
   - Вы перешли дорогу Буну? - с усмешкой спросила Габи. Виктор удивленно покосился на нее. Он думал, что вся эта история давно ей известна. Ведь не первый раз она тут и Песка на станции не один месяц. Выходит Виктор первый удостоился такой откровенности Пески. Если конечно все это не игра.
   - Нет, нет что вы, - замахал экспрессивно руками Джованни, вдруг вспомнив свои итальянские корни, - в нелояльности меня никогда нельзя было упрекнуть. Просто когда 'Братство Ольма' было на Земле еще небольшой камерной организацией, сборищем, орденом не очень большого количества фанатов, клириков и последователей это было мило и не более. Но когда в братство пришел, вернее, ворвался Бун, все вокруг закипело и взорвалось бешеным водоворотом страстей, миллионами обезумевших приверженцев и приходом серьезных денег. Это Бун сделал из Братства то что мы знаем сейчас, возвысил ее из мелкой региональной секты, во что она понемногу превращалась после смерти Ольма, в один из серьезных клерикально - корпоративных орденов всей Системы. И именно это его и сгубило. Возросшая конкуренция и нарочитые вызовы более серьезным игрокам на корпоративно - политическом рынке оказались Буну не по зубам. Власть это дело такое, религиозно экспрессивным гипнотическим психозом ее не завоюешь. Требуются более серьезные ресурсы и умение лавировать. Бун перешел дорогу очень серьезным людям и организациям. И бегство или по-другому миссия уход из Метрополии были единственным выходом. Вы думаете, это было его желанием оказаться здесь на задворках Солнечной системы? Конечно же, нет. Это уже потом когда он узнал о Тьме, Мвана Кали, Мунго, Бездне, аномалии 'Свет' он всерьез заинтересовался ею. Думаете, он просто так называл ее Deus?
   Джованни задумался и едва слышно пробормотал
   - Как иронична иногда бывает судьба. Именно здесь он наконец нашел Бога.
   - Вы не сказали о себе, - спросила Габи, и Песка посмотрел на нее невидящим взглядом.
   - Да - да, о себе, - пробормотал он, кивая и помолчав, продолжил, - когда в организации появляются большие деньги, сразу появляется множество желающих встать во главе или, по крайней мере, рядом и порулить денежными потоками. Я был заместителем Буна по научной секции ордена и через меня проходили очень большие гранты. Исследования и научное оборудование стоит очень дорого. Мне даже не делали никакого предложения. Даже не предложили уволить.
   Джованни похмыкал и ухнул пару раз, посмеявшись
   - Знаете, есть такие законы или принципы иерархии Питера. Один из них гласит. 'В каждой организации есть человек, который действительно знает, что в ней происходит. Вот его то и надо уволить'. Нет, Бун тут был не причем. Хотя тогда он уже был гораздо жестче, чем раньше. И решения его стали стремиться к радикализации. Человека проще убрать, чем решать с ним проблемы. Ну и я решил не дожидаться предложений и решений, а самоустраниться сам.
   Песка замолчал, задумчиво глядя на свои клоны. Габи задумчиво завозилась у входа
   - Мы не могли бы уйти отсюда? - взмолилась она. - Простите Джузеппе, но мне здесь очень не по себе.
   Виктор оглянулся. Десяток обнаженных подрагивающих тел в густой жиже капсул. Все как один со слепыми глазами бездумных лиц Джузеппе Пески, зрелище было действительно не для слабонервных. Габи можно было понять.
   - Конечно дорогая, - засуетился Песка, - какой я никудышный хозяин, выбрать для беседы такое неудачное место.
   Он опустил преамбулу их появления здесь с бегством Нойманнна и Виктор в глубине души был ему благодарен. Поднимать сейчас диллему восставших призраков или мертвых было сейчас выше его сил. Что бы отвлечься и уйти подальше от неприятных воспоминаний Виктор спросил у Пески потащивших их на выход.
   - А чем опыты с клонированием помогают вам в понимании Аномалии? Надеюсь, вы не выстраиваете коммуникацию с этим нечто, скармливая эму клонов?
   Виктор внезапно осекся, осознав, что шутка за гранью может оказаться в местных пенатах вовсе не шуткой. Он остановился за внезапно замершим Пеской, который не показался обиженным. Он словно вслушивался во что - то. Потом словно придя в себя Песка, как ни в чем не бывало, ответил.
   - Парадигма жертвоприношения в отношениях со сверхъестественным вовсе не нова, и имеет опыт тысячелетий человеческой истории.
   Джованни вещал академическим тоном, словно не шел перед ними в прорезанном во льдах коридоре, а стоял где ни - будь на кафедре флорентийского университета.
   - И конечно при неожиданном столкновении с неизведанным, люди в большинстве своем прибегают именно к закрепленным историческим стереотипам. Вроде молись, приноси жертвы или уповай на бога. Наука лишь эмпиризировала их в рамках методологической классификации....
   Голос его вдруг растянулся в низкие тона, время на мгновение замедлилось, что - то ударило по ушам, и Виктор вдруг очутился на полу. Для разнообразия в этот раз сознания он не терял. И успел заметить, как посреди коридора прямо из воздуха появляются размытые фигуры в полупрозрачных подвижных изломанных радужных узорах, на которые было неприятно смотреть. Это было похоже на новомодный камуфляж в стиле 'Роршах' затрудняющий прицеливание и наблюдение.
   Значит все - таки люди, мельком успел подумать Виктор, прежде чем последовал чей - то повелительный окрик и жесткий удар по затылку с искрами из глаз погрузил его в темноту.
  
  
   Закон Конвэя: В любой организации всегда найдется человек, знающий что на самом деле происходит. Его-то и надо уволить.
  
   Сознание возвращалось, какими - то кусками. Тут громкий звук, удаляющийся грохот, там взблеск света, солнечный зайчик. Цветовая муть расплывающихся разноцветных масляных пятен, чувство тошноты. Густые объемные звуки то близко, то далеко, будто кваканье. Речь? Шаги? Металлический пол? Прохладный. Потом словно включили мир.
   Красные подошвы пустотных ботинок Габи. Прямо перед глазами. И длиннющие лодыжки потрясающих ног уходящих куда - то вбок вдаль, глазами сразу не обхватить, закатываются. Кружиться. Голова. Кажется, они лежат на полу. Виктор лежит неудобно на животе, лицом в ребристый ячеистый металлический пол, под которым виднеются какие - то механизмы. Щека, наверное, в следах от ячеек. Опять тошнит. Надеюсь его не блевало. Или как это правильно? Сосредотачиваться тяжело. Мысли как кисель.
   - ....то... ксиканцы..., - со слухом, что - то не в порядке, но это вроде Габи говорит. Звуки плавают вокруг головы, не попадая в уши. При чем тут мексиканцы?
   - Китайцы? Ты уверена? - а это кажется Джузеппе Песка.
   - Абсолютно. Это они прижали нас два дня назад у Банки Гувера. Пытались загарпунить 'Мангуст'.
   Виктор поднимает голову, но затылок простреливает острая боль.
   - Чччертт!!! - шипение сквозь стиснутые зубы, ладонь чувствует большую шишку на затылке и что - то мокрое.
   Они, Виктор, Габриель и Джованни Песка сидят на гофрированном стальном полу, в каком - то нешироком трубообразном проходе окруженные множеством механизмов, труб и кранов. В торцах прохода с обеих сторон массивные гермодвери с крохотными иллюминаторами и кремальерами. Габи и Песка сидят, вытянув ноги, Виктор, скособочившись, лежит на боку. Они не связаны. Голова у Нойманна еще немножко кружится, но чувствует он себя немного лучше. Откуда- то веет свежим воздухом с привкусом озона.
   - Как вы себя чувствуете, мистер Нойманн? - с участием спрашивает Песка.
   - Боже мой! У тебя кровь! - вскрикивает Габриель, хватая его за ладонь.
   - Да нет, - недоволен Нойманн, голова гудит и кружится, - пустяки. Ссадина.
   Габи сжимает губы и, не слушая его возражений, берет его голову и осматривает затылок. Руки у нее сильные и нежные. Впрочем, Виктор это уже знает. Под пальцами, аккуратно перебирающими его волосы, хочется млеть и таять. Если бы не зудящая боль на затылке....
   - Да на первый взгляд ничего серьезного, - говорит недовольная Габриель, - но тут все равно ничего не видно. Нам нужен медотсек!
   Выругавшись по португальски неугомонная Габи вскочила и начала стучать в дверь отсека.
   - Открывайте boceta da puta, - грязные ругательства не украшали Габи, но в то же время чертовски возбуждали, - Caralho!Kusou!
   Не получив никакой реакции, Габриель принялась стучать в люк ботинками, на что Песка флегматично ей заметил, что ее наверное даже не слышат. Посмотрев на него, раскрасневшаяся Габи принялась стучать еще громче, а потом оглядываться в поисках чего ни будь тяжелого. Песка покачал головой.
   - Ты только что ни будь, поломаешь, но ничего не добьешься.
   Но к всеобщему удивлению кремальеры двери вдруг загудели и она начала открываться. Совершенно неожиданно из открывающегося проема выскользнула гибкая напружиненная фигура в отключенном камуфляже с маской на лице. И немного грубо рукой и стволом, незнакомого оружия висевшего на груди стала отталкивать Габи от люка, сопровождая свои действия шипяще - визгливой речью, которые транском немедленно перевел. Габи была права. Таки китайцы.
   - Отойти от двери. Сидеть! Не разговаривать!
   Каждое слово охранник подтверждал энергичным повелительным жестом, так что и вправду стал напоминать китайского болванчика.
   - Нам нужен медик! - Габи и не думала подчиняться и слушать охранника, продолжая размахивать руками перед его маской, - у нас раненый! Ты чертов идиот! Вызови кого ни будь поумнее!
   Виктор начал уже было беспокоиться по поводу бесстрашия Габриель и его последствий. Как Джованни Песка вдруг произнес спокойно несколько фраз на неплохом кантонском. Охранник заткнулся, как будто споткнувшись о столб. Посмотрев на Песку долгим невидимым из за маски взглядом. Он медленно не поворачиваясь спиной, выскользнул из отсека и тихо захлопнул дверь.
   - Не нравиться мне это, - произнес Нойманн
   - Да пусть подавятся, - Габи еще выругалась по португальски, но уже вполголоса, - хотели бы нас убить, уже убили....
   Джованни Песка с абсолютно индифферентным лицом перевел взгляд с Габи на Виктора, который задумчиво произнес.
   - Меня радует твой настрой, но я не об этом. Если это китайцы, мне бы хотелось знать, сколько у них было подводных лодок?
   Габриель несколько мгновений смотрела на него непонимающе, а потом нахмурилась
   - Ты имеешь ввиду, что это может быть та самая субмарина? - она чисто по-женски пожала плечами, - на самом деле я думаю, лодка у них была одна. Ты говоришь, она была сильно повреждена и практически уничтожена. Но это видел только ты. Не то что бы я тебе не верила, но больше этого никто не видел. А мы сейчас как ты видишь наверняка на такой же субмарине и она вполне на ходу. Так что ты вполне мог ошибаться. Либо по поводу серьезности ее повреждений. Либо по поводу ее непременной кончины.
   Она тряхнула копной волос, сняв резинку с руки, перетянула, сделав простой, но роскошный хвост. Потом обратилась к Песке, который уселся на полу удобнее, вытянув ноги и оперевшись спиной о нагромождение труб.
   - Что вы ему сказали?
   Виктор тоже было интересно. Проклятый МРСК лежал на столе лаборатории на станции 'Восток'. Да и все равно в отсутствие полноценного оверлея и аурела, толку от него было мало. А собственные познания в кантонском ограничивались парой десятков слов, достойных скорее военно - полевого разговорника.
   - Ничего особенного, - пожал плечами Песка, - просто попросил медицинскую помощь и кого ни будь поглавнее. Выяснить, что они хотят.
   - Чего они хотят это и так ясно. - Габи тоже присела на неудобный пол, - На 'Восток' они хотят попасть. Хотят, что бы мы отключили защитные системы.
   Виктор с интересом перевел взгляд с Габи на Песку и обратно.
   - Вы уже получали такие предложения?
   Они не ответили, пытаясь избежать его взглядов. Потом Песка неохотно ответил
   - Не в такой форме. Но да. Сначала они хотели просто договориться.
   - Они не понимают, что это зависит не от нас, - выкрикнула Габриель, глядя, куда - то вверх, очевидно обращаясь к хозяевам.
   Виктор Нойманн задумчиво помолчал.
   - Зачем это им думаю лучше не спрашивать, - утвердительно спросил он, - очевидно у Гуверовой банки они были за тем же.
   Он посмотрел на Габи и она неопределенно пожала плечами.
   - Они хотят попасть на станцию потому что верят что она является ключевой точкой для... для появления Тьмы.
   Виктора охватило раздражение
   - Поразительно как заразно это сумасшествие! Есть тут хоть кто ни будь кто не поддался этой лихорадке подводного монстра?
   Никто не ответил. Габи продолжала смотреть вверх, а Песка угрюмо ссутулившись на свои колени.
   - Ладно, это неважно сейчас. Надо решить, что будем делать дальше. Вы не можете допустить их на станцию. Это понятно. Это, по сути, вторжение на чужую частную территорию. Непонятно что это им даст? Интересно, а ЦКК* в курсе, что творят его анабазлы - саттелиты? Или это чисто корпоративная война? Почему вы не заявили в КомКон? Это уже не корпоративное, а международное право. Что это вообще значит, что это не зависит от вас?
   Нойманн остановился, чувствуя, что раздражение накрывает его с головой. Попытавшись успокоиться, он начал глубоко дышать.
   - Не зависит, потому что...., - Габи запнулась, - потому что кто получает доступ на станцию, решает сам центральный искин 'Востока'. А насколько он подвергся влиянию этой аномалии, мы даже сами не знаем. То что вы... видели, это лишь малая доля того что с ним происходит.
   - Все это не имеет значения, - Песка говорил, не поднимая головы, - судя по тому, как далеко они зашли, останавливаться они не намерены. Они попадут на 'Восток' с нами или без нас.
   - На 'Востоке' есть защитные системы?
   - Конечно. Но это неважно. На Пирамиде они тоже были. Я сам их устанавливал.
   - Так как же они умудрились проникнуть?
   - Механизация была чистой, а вот программные оболочки ставились из Юго - Восточной Азии....
   - Вас взломали?
   - Не знаю. Все может быть, - Песка покачал головой, - что бы разобраться, мне надо вернуться на Пирамиду. А это теперь вряд ли возможно.
   - Думаете, они взломают защиту 'Востока'?
   - Не думаю. Не знаю. - Песка задумчиво произнес посмотрев наконец на Нойманна и Габи, - Искин 'Востока' после эмм....неизвестного воздействия представляет что то более сложное чем исскуственный разум с элементами инопланетной логики. Мне иногда кажется, что он живет сейчас в нескольких измерениях и временных координатах. Вряд ли его можно будет смутить сбоем или вирусом в программной оболочке. Но это и пугает.
   - Почему?
   - После последнего переоборудования корпорация 'Sinealog' встроила в системы защиты несколько независимых боевых защитных комплексов последнего поколения. Не спрашивайте зачем, я могу строить только предположения. В лучшем случае китайцы захватят станцию. В худшем.... Не думаю, что вам понравится зона горячего боевого конфликта на глубине нескольких километров подледного океана, в котором нам придется волей неволей принять участие.
   Кремальеры двери вдруг закрутились и с легким шипением люк начал открываться. В него ввалились сразу два охранника в легких комбинезонах с оружием и толчками и тычками оружия заставили их подняться. Затем вошла она. Виктор сразу узнал ее и немного растерялся. Потому что не ожидал ее здесь увидеть. И вообще увидеть. Эта была та самая девушка, что пыталась похитить их у банки Гувера. Виктор узнал ее по голубым глазам и взбитой копне золотистых волос. Милое личико было скрыто маской, а сама она была облачена в обтягивающий костюм с небольшим ребризером за спиной. Она была неестественно бледна с синяками под глазами, и зачем ей ребризер Виктор понял буквально через пару минут. Когда она сняла маску и тяжело закашлявшись, вытерла с губ кровь. Кессонная болезнь. Без кислородной маски ей будет очень тяжело. Виктор удивлялся что она вообще может как то стоять на ногах и даже передвигаться после того что произошло. Очевидно хорошая подготовка и сильный организм. И характер. Впрочем после того что она выжила в такой передряге, главное это везение. Значит киты - убийцы не всегда доводят дело до конца? Или им просто не ставили такую задачу? Виктор покосился на Габи вытянувшуюся как струна в вызывающей позе. Девушка откашлялась и не одев маски, подняла голову обвела их взглядом, задержавшись на Нойманне.
   - Господа, надеюсь, вы оцените наше гостеприимство и не будете делать глупостей, - говорила она на сокращенном интерлингва.
   Габи фыркнула, но ничего не сказала. Песка оглядел товарищей и кивнул.
   - Думаю, мы не доставим вам неприятностей. Однако наш друг ранен, - Песка показал глазами на Нойманна, - нам не помешала бы медицинская помощь. И более гуманное отношение тоже не будет излишним.
   Говорил он тоже на интерлингве, но очень спокойным выдержанным тоном. Однако реакция девушки с ребризером оказалась весьма неожиданной.
   - Гуманное? - вдруг яростно прошипела она, гневно сверкая очами, - человеческое? А кто ответит за гибель двух десятков моих товарищей у плотины Гувера? Им не то, что медицинской помощи, даже тел некоторых мы не смогли найти.....
   Дальше проследовало несколько приглушенных ругательств на кантонском диалекте. Но, еще не успев разойтись она явственно видимым усилием воли подавила вспышку ярости и попыталась улыбнуться побелевшими губами.
   - Прошу за мной.
   И первой перешагнула через комингс.После некоторой паузы, переглянувшись они последовали за ней. Один из охранников перед ними, периодически оглядываясь, другой следовал последним, иногда гортанным окриком одергивая Песку крутившего головой по сторонам. Блондинка, очевидно представительница начальствующего состава двигалась неторопливо немного впереди. Иногда она останавливалась перевести дух, на лице ее не было ни одной кровинки. И тогда Виктор получал возможность, не привлекая раздраженного внимания охраны оглядеться. Песку он понимал. Сам он никогда не бывал на Сивулфах, хотя и проходил практику на Рубине. На других лодках прошлого и даже позапрошлого века да. Но впрочем архитектура подобных военно - технических мастодонтов в целом одинакова и мало менялась во времени, служа одной утилитарной и практичной цели - быть невидимым убийцей. Но даже неопытный наблюдатель мог бы заметить, как много изменений постигли сей агрегат. В первых здесь было неоправданно и неожиданно просторно. Судя по всему, было вырезано и убрано много устаревшего и излишнего военного оборудования и громоздких систем жизнеобеспечения. За двести лет они претерпели множество изменений и достигли большого прогресса и не требовали уже такого количества пространства и оборудования. О военном оружии и говорить не приходилось. Субмарины последних военных поколений прошлого века были огромны и напоминали океанские лайнеры времен золотого века голубой ленточки. По сравнению с современными боевыми кораблями смешанного класса глубина - поверхность в основном дронами и дроидного состава, они выглядели китами рядом с акулами. В любом случае они служили сейчас больше подводными носителями человеческого экипажа, чем выхолощенными военными кораблями. Однако здесь, в миллионах миль от родных вод, в подледном мире Европы, где не могли подолгу функционировать обезличенные искины и дроны без человеческого присутствия они еще выглядели грозными хищниками военного прошлого человеческой цивилизации. Даже с урезанным спектром вооружения и оборудования, но на вполне современном уровне, в мире Европы у них не было конкурентов, они выглядели ультимативным доводом в споре двух сторон. Человеческих сторон. О темных малоизвестных, а то и совсем неизвестных монстрах подледных глубин речи не было. Их возможности вообще представлялись чем то мифическим и полулегендарным. Что впрочем и подтверждалось недавним столкновением этой самой подлодки с Пустотным Пауком , из которого она судя по всему еле убралась. Что уж говорить о столкновении с какой ни будь Тьмой, Мбвана Келе, не при детях будь сказано?
   Помимо неожиданно просторных хорошо организованных и уютных помещений, лабораторий, мастерских и жилых рекреаций, сменявших друг друга, на лодке оказалось неожиданно много людей. В форме, в белых халатах, технических комбинезонах и цветастых ленточных балахонах, очевидно являвшихся формой нарядной одежды, они в большинстве своем были жизнерадостны, деловиты и целеустремленны. Впрочем, под этими эмоциями могло скрываться все что угодно. Даже какие ни будь синетические наркотики распыленные в воздухе. Нойманну как то мало верилось в искреннюю доброжелательность людей только что побывавших в такой переделке, из которой они еле выбрались. И следы ремонта кое - где длящегося до сих пор которые обнаружились на некоторых палубах, только зримо подтверждали это. Яркие всполохи бесконтактной сварки и ровное гудение голубой плазмы резаков и стук гидромолотков сменялись визгливо - шипяшим гомоном дискуссий в стиле восточного рынка. Большую часть экипажа составляли граждане Китайского Директората Метрополии, среди которых попадалось много этнически подобных, так называемых 'чистых', с неизмененной исторической внешностью ханьцев. Которые все равно терялись в толпе, так называемой псевдоевропеоидной расы. Впрочем, после реакционных столкновений второго века клонирования, в которых Китай безапелляционно отказался соблюдать требования и ограничения политики клонирования, Всемирной Организации, тогда еще ООН, такой результат был закономерен. Едва технология генетического картирования стала общедоступной массовым слоям населения, эпоха 'чистых' ограниченных этносов стала историей. Юго - Восточной Азии это коснулось больше всего, не так Африки и Пан - Америки. А Китай переносил это болезненнее всех. В силу исторических и национальных традиций. Мода на европейскую внешность, белую расу, оказалась сильнее зова Рода и Национальной партии Китая. Сразу как это стало возможно, родительские пары китайцев валом повалили в генетические клиники заказывать будущим отпрыскам голубые глаза, белокурые кудри и белоснежную кожу. О проблемах гендерного дисбаланса можно было и не говорить. Традиционное стремление азиатов к рождению мальчиков уже приводило их к проблемам в прошлом. И лишь волшебная палочка клонирования вытащила их из гигантской задницы. Нойманну казалось, что он неплохо знает внутреннюю конструкцию лодок Сивульф - 2, он даже один раз был на практической экскурсии в океанском музее - доке Куре в восстановленной версии 'Агалака' последнего поколения американских лодок Апокалипсиса. Но ЭТА лодка казалось, была в разы больше. Да конечно с нее сняли почти 80 процентов обеспечивающего оборудования и механизмов, но освободить столько пространства было чем - то невероятным. Они пересекали уже второй отсек заполненный оранжереей и стрекозиными питомниками. Для ферм они были слишком крошечными. Влажный и густой воздух с ароматами сельвы и мускуса тяжело ложился на легкие и слегка дурманил сознание. Версия про распыление псевдосинтетических аэрозолей уже не выглядела такой уж дикой. Решечатые мостки, пружинившие под ногами, казалось, висели прямо над буйно раскинувшимися джунглями. Некоторые деревья и ветки нависали над проходом так, что Виктор периодически терял из виду спину идущего впереди Пески, скрывающуюся в зарослях. Внезапно на ветку перед Нойманном вспорхнула еще растущая стрекоза с ладонь величиной и с любопытством уставилась на Виктора. Крупные фасеточные глаза раздробили мир на десятки Нойманнов. Охранник, шедший позади Виктора подтолкнул его в спину и стрекоза улетела.
   Они пересекли еще пару отсеков. Содержание одно из них напомнило Виктору недавно виденные стазисные капсулы. Разве что раствор в расположенных по кругу отсека стены до стены капсулах был зеленоватым. Отчего фигуры людей, внутри коконов в клубках трубок и коммуникаций, казались опутанными водорослями. Следующий отсек поразил закрытым круговым бассейном, знакомым Нойманну по военным кораблям с отделениями рекреации. Только тут не было циркулярной центрифуги с насосами и бешенным водоворотом от которого не спасали маски. Здесь вообще не было заметной циркуляции, люди плавно перемещались, вернее их плавно несло в толще воды. А вместо масок на них было что - то наподобие полушлемов, какие лет пятьдесят назад использовались для оверлея. И уверить что люди в них сейчас не находятся в состоянии транса, Нойманн бы не смог. Но следующий отсек поверг его в шок.
   Это был храм. Не очень большой. Но это был самый эклектичный храм в мире, который видел Нойманн. Десять метров пустого пространства в диаметре, перетянутых тросами, веревками, лестницами и переходами. Усыпанный лепестками благовоний, расписанный иероглифами, монадами и 3 - д изображениями Будды и Конфуция. И огромной статуей Святого Ольма на фоне красных полотнищ восхваляющих мудрость ЦКК и Старшего Брата. Все это напоминало шаманизм и мистификацию, что прямо намекало на присутствие Братства. Еще одним аргументом в пользу этого довода служило наличие немалого количества вычурных фигур в белых бесформенных балахонах паломников. Ах, это Великое, неуничтожимое Братство каноника. Его разорвали, запретили, загнали в подполье, но оно вновь возвращается как неизбежная птица Феникс. Виктор не мог не восхититься жизнеспособностью этой секты. Созданное когда то несчастным отшельником, оно оказалось гораздо живучее своего создателя, вновь и вновь возвращаясь после сокрушительных поражений, возрождаясь в разных образах и личинах. Потому что из раза в раз служило очень удобным инструментом манипулирования, обогащения и лжи которое приносит благоденствие, своим очередным хозяевам одурманивая миллионы очередных страждущих. И как перерождающийся из раза в раз дракон, пожирающее своих детей и хозяев. Больше всего о сути храма, сказало лицо Джованни Пески, застывшего на месте как камень. Мертвенно бледное, неживое, словно увидевшего призрак. Он почувствовал черную душу этого молельного места даже сквозь вуаль восточного ориентализма. Если бы у него была бы шерсть она бы сейчас стояла дыбом.
   Командный отсек был совершенно не похож на командный пост боевой субмарины. Скорее на прогулочную обзорную палубу круизного лайнера. Широкий полукруглый со слегка покатым потолком он скорее представлял собой один сплошной экран. Правда заполненный сейчас не строками данных, индикаторами состояния оборудования и машин, расчетами боевых курсов, навигационными переменными и картами. На весь экран демонстрировалось обзорное видео подводных глубин. Правда, не местных. Сочная, красочная картина какого - то земного тропического подводного кораллового рифа. Мириады разноцветных мелких рыбок, красные кораллы и белоснежный песок, залитый ласковым голубоватым солнечным светом. Конечно это не боевой пост. Если он где - то и есть на этой лодке, то явно не здесь. Можно было бы здесь даже ожидать виртуальное управление в сфере аурела, если бы это все - таки не была бывшая боевая субмарина. Дежурная смена: две девушки и трое мужчин, все были в белоснежной парадной форме и белых перчатках. Судя по фуражке и регалиям, один из них, высокий представительный седовласый мужчина был капитаном корабля. Однако и он, и вся смена неожиданно поднялись и коротко склонили головы перед сопровождавшей их девушкой. Значит все - таки парадный ничего не значащий демонстрационный пост. Китайцы такие китайцы. Это их заложенное в крови стремление к пафосу и церемониалу, не отпускает их даже спустя несколько генетически модифицированных поколений.
   Девушка вполголоса и не очень разборчиво спросила у капитана что то по китайски и он не поднимая глаз утвердительно ей ответил. Они проследовали мимо стоящей со склоненными головами команды. Трое чужаков под охраной и представительница то ли крипто, то ли теократии, а Нойманн пытался удержаться, что бы ни хмыкнуть. Но моментально забыл об этом, потому что следующим отсеком был выход из лодки.
   Да, похоже, они так долго были в отключке, что не заметили, как лодка пришвартовалась. Осознать сколько прошло времени, несколько десятков минут или несколько часов, было невозможно. Лодка могла уже оказаться в другом полушарии, европейский океан конечно бездонный, но вовсе не безграничный. Хотя с таким же успехом они могли сделать несколько витков вокруг Пирамиды, или даже самого Востока, кто знает? Толстенный створ во весь отсек представлявший округлый пакет из легкого и прочного корпусов был открыт наверх во всю ширь, открывая вид не на причал, а на зеленоватое марево защитной сферы похожее на купол водопада. Пересекая который ты мгновенно теряешь зрение и связь с пространством, потому что свет.... Нет, не так. Потому что...
   СВЕТ!!! Яркий, ослепляющий, сжигающий. Он буквально поглощает тебя, растворяет в себе. Пока несколько мгновений спустя ты не осознаешь себя в этом оглушающем желто - белом мареве раскинув руки в стороны, щурясь вокруг и пытаясь ухватить пространство в ослепительном зное. Зной. Это еще одно помимо ослепительного света, что проникает в тебя, до самой последней клеточки, заставляя покрываться липким потом и беспрестанно думать о солнечной короне с ее протуберанцами. Пекло.... Пока, наконец, некто в солнцезащитных очках не выныривает, откуда - то из солнечной геенны и не хватает тебя за рукав и тащит куда - то в относительную тень. Относительную, потому что абсолютно скрыться от сияния этих миллионоватных нитридноанотных дуговых ламп практически невозможно. И если бы они попали под прямое излучение этих прожекторов, то скорее всего кожа бы их сейчас покрывалась волдырями, а то и вовсе слезала бы клочьями. Все что они ощутили всего лишь на несколько мгновений, это был лишь небольшой крытый переход между лодкой и поземной галереей. И потом пока ты стоишь несколько томительных секунд в относительной тени, закрыв глаза и покрываясь испариной, привыкая к полумраку. Вернее к нормальному свету. Ты, наконец, осознаешь тот бесконечный, едва заметный шум, проникающий сквозь закрытые веки и дрожащие барабанные перепонки. Словно мелкий песок наждачным шорохом сыпется где - то вдалеке на границе слышимости. Как будто ветер играет песчинкам на берегу моря.
   Неназвавшаяся сопровождающая, оказавшаяся особой высокого ранга, была в предусмотрительно, но невесть откуда взявшихся солнечных очках, как и их охранники. Не Виктору, не Габи, не Песке такой услуги не предоставили. Возможно, Джованни это и не требовалось, но им с Габи это могло грозить ожогом сетчатки. Их вывели в длинный темный коридор, который шел под наклоном вглубь очевидно очередного скального убежища на дне океана, кои весьма любили высшие клирики Братства. Где и был устроен весьма немалый эллинг для Морского Волка, ведь лодка тем более модифицированная обладала более чем солидными размерами. Но чем глубже они опускались по гладкому скальному проходу, тем более охватывали Нойманна сомнения. Оттуда снизу неслись резкие и ритмичные звуки музыки, и коридор все более расширялся, превращаясь во все более обширное помещение, но вовсе не выбитое в скальном грунте, а выполненное вполне в постмодерновом стиле хайтек из металла. Которое вполне могло оказаться частью любой подледной станции или даже крупного космического корабля. Если бы не происходящее здесь действие.
   Это было похоже на буйную вечеринку в дорогом ночном клубе, и в то же время синкретичность происходящего сбивала с толку. Виды космоса в стилизованных под огромные панорамные иллюминаторы, экранах на стенах, сменялись пейзажами подледного океана. Полумрак в зале расцвечивала пульсирующая радужная иллюминация, разрывающая тьму в ритм тяжелой музыке. В неверном свете на глянцевом черном полу, за роскошными диванами, столиками заставленными спиртным и едой, среди раскидистых растений двигалось, танцевало, жрало, пило, совокуплялось и даже молилось великое множество людей. Всех рас, цветов и национальностей. Любого пола, неопределенных конфессий и неясных социальных статутов. Больше всего было людей в зеленоватых комбинезонах сезонных рабочих ферм маленьких азиатов из одной трудолюбивой, но нищей страны с синдромом дислексии. Тут были и моряки в белой парадной форме, похожие на стюардов в интерьере клуба. Просто 'китайцы' и этномодифицированные 'европоды', как и наша сопровождающая. Тут были паломники в серых балахонах с накинутыми капюшонами. Было даже пара спасателей в желтых флуоресцирующих накидках. И просто множество людей в разнообразной одежде и различной степени одетости, до белья или без оного. Или просто голых. Все они двигались в такт музыке, непрерывно, что - то бубнели друг другу, даже не пытаясь понять или перекричать шум, курили, впитывали и нюхали синтет, зримые клубы которого висели под потолком. Весь воздух был пропитан острым и дурманящим ароматом одной из популярных разновидностей синтета. А в центре зала на слегка приподнятом подиуме в окружении одурманенных танцующих фигур и коленопреклоненных паломников происходил, какой - то религиозный обряд. Звучала, слышная даже через резкие звуки музыки, низкая монотонная, пугающая речь, мелькали руки, казавшиеся в рваном свете окровавленными, качались головы. Казалось, кого - то там убивают. Методично, неторопливо, с завываниями.
   Когда они вышли из зала в галерею, Нойманн даже вздохнул с облегчением, настолько гнетущая атмосфера этого инфернального сборища давила на сознание. Габи казалась в трансе, Виктор не был уверен, что она не подалась стадным инстинктам, охватывавших всех присутствующих в том зале. Песка был смертельно бледен и выглядел потрясенным.
   - Я только что окунулся в прошлое, - прошептал он ни на кого не смотря, - мне казалось ничего этого уже давным - давно нет. Все было уничтожено, разогнано и кануло в лету. Но здесь я словно вновь оказался на первых проповедях Преподобного. Он любил проводить свои проповеди в ночных клубах и сборищах. Где как не в таких местах душа человека открыта, восприимчива и беззащитна, и ближе всего к Богу, Свету.... или Дьяволу и Тьме.
   Коридор, протянувшийся перед ними, плавно изгибался, скрываясь за поворотом. С одной стороны он ограничивался глухой стеной, из - за которой явственно доносился неумолчный шорох, словно ветер играл океаном песка и периодически бросал его тяжелые горсти с той стороны на стену, отчего казалось она вздрагивала. Несомненно, это была иллюзия, однако мелкие вибрации проникали через пол в каждую клеточку тела. С противоположной стороны стена полусферой от пола до потолка сплошным безрамочным стеклом открывала вид в океан Европы. Вернее на бесконечные плантации водорослей, растянувшиеся вдоль скального белого массива слева, увенчанного шапкой мха, до самого видимого горизонта смыкающегося вдали в мутно синей тьме. Невысокие столбы геотермальных маркеров пульсировали голубоватыми кольцами света, высвечивая темное покрывало водорослей, по которому пробегали волны от течений. И поле травы в свою очередь казалось неспокойным морем с бушующими волнами, в котором тонет мерцающий свет. Вот почему здесь так много биооператоров. Краеугольный камень экономической экспансии ККА - Китайского космического агентства. Водоросли, вертикальные пустотные оранжереи, тараканьи фермы от колец Сатурна до венереанских кондоминиумов. Пищевые обрабатывающие и химические комбинаты, вакуумные пищевые концентраты, сухая вода и обезвоженные жидкости. Нойманн слышал, что китайцы пробовали выйти на перспективный рынок элитного и дешевого космического алкоголя. Но верить в это ему не хотелось, он прекрасно помнил истории о перенаселенных китайских станциях с замкнутым циклом производства сжиженного спирта из непереработанных человеческих экскрементов. Конечно, замкнутые циклы жизнеобеспечения подразумевают такое. Но только китайцы додумались делать из дерьма дорогостоящий пищевой продукт высокой переработки - пустотный желевый коньяк и кубики концентрированного самогона и тому подобное.
   Длинный живописный и мрачноватый коридор завершился двумя боевыми дроидами последнего поколения перекрывающими вход - массивные двустворчатые двери, украшенные самодельной, но довольно искусной резьбой по металлу. Замысловатые завитушки изображали нечто вроде из сцен 'Махабхараты' древнеиндийского эпоса, впрочем, Нойманн мог и ошибаться, стилизация была довольно упрощенной. После сканирования их запустили внутрь и Виктор, Габи, Песка и блондинка изображающая чахоточную аристократку, сопровождаемые угрожающе красными следящими камерами дроидов, вошли в красочные двери. Охранники остались снаружи. Хозяин апартаментов, очевидно очень любивший жизнь опасался вооруженных людей, даже своих охранников с оружием. Но страха перед небезобидными модификантами коими, в общем - то являлись и Габи и Нойманн, он, судя по всему, не испытывал. Песка вообще был практически наполовину, а может и более - киборгом. Но никаких препятствий им не чинили. Вполне возможно тут был второй скрытый контур обороны. Хотя положа руку на сердце, куда им было бы деться с подводной лодки, если не дай бог что?
   Двери оказались не просто сами по себе украшены резьбой. Все это не гигантское, но и не маленькое помещение оказалось стилизовано под 'простой' не вычурный буддийский храм, с учетом места где все это находилось.
   Черно желтый мозаичный пол, из каких - то дорогих сортов дерева, на котором играли лучики непонятно откуда бьющего дневного света. Колонны темного под бронзу металла вдоль стен. Круглые, массивные, ребристые. С некоторым уклоном в антик и в то же время, украшенные затейливым псевдоиндуистским орнаментом. Доставка их сюда, даже если они были полыми, стоила должно быть просто неприличных денег. Половина стены храма до самой сферической крыши была прозрачной и выходила на те же плантации, вторая была сейчас закрыта фигурными ставнями до самого пола.
   В центре зала плескался маленький круговой бассейн с невысоким бортиком, голубая вода которого не скрывала красивые камешки на дне и испуганных золотистых рыбок заполошно мечущихся в разные стороны. В центре бассейна на высоком постаменте стоял искусно сделанный трон, стилизованный в виде статуи Будды из полированного дерева.
   Людей в зале казалось было немного, но сразу их всех было не разглядеть. Какие - то черно - белые силуэты фигур, бесплотные силуэты в густом полумраке. Ни кто это, ни сколько их было неясно. Даже непонятно было всамоделишные они или это игра воображения и светотеней. Только приглушенный шум голосов и бормотания, должно быть молитв, выдавал их физическое присутствие. Шум, однако, не заглушающий звуков негромкой музыки похожей на звучание флейты, гобоя и индийских ситар. Чарующая музыка заливала весь храм. Под переливами трансцедентной мелодии в центре храма прямо в бассейне вокруг трона в медленном завораживающем танце в гипнотическом трансе двигались несколько женских фигур. Обнаженные смуглые гибкие тела шести девушек покрытые светящимися рисунками блестели в бликах света от ароматических масел. Головы их с закрытыми глазами закидывались, рты беззвучно открывались, тела дрожали и гнулись, словно молодые деревца на ветру. Танец их вызывал вожделение и источал страх. Они были невменяемы. На троне под ласковой улыбкой Будды, вполоборота, опираясь на полированную грудь Бога, сидел атлетически сложенный загорелый мужчина, в одной набедренной повязке склонив голову, подпирая лоб кулаком. Его тело тоже было умаслено благовониями и мерцало в неверном свете скрытых светильников.
   Их троица проследовала через сонм безликих бормочущих теней, и остановились подле бассейна по знаку чахоточной аристократки. Которая тут же с жадным и всепоглощающим восторгом уставилась на фигуру на троне.
   Музыка зазвенела, приближаясь к кульминации, фигуры девушек заметались, хлеща друг друга по телам водопадами длинных мокрых волос. Крещендо оборвалось и девушки тяжело дыша попадали вниз. Тут же не выходя из бассейна выстраиваясь полукругом коленопреклоненных фигур с красивыми узкими спинами. Мужчина на троне, словно очнувшись, потянулся и встал в свой немалый двухметровый рост. Он был красив и божественно сложен. Лицо и фигура Апполона, только немного смугл и темноволос. Мышцы так и играли под его гладкой кожей, словно жили сами по себе. Зевнув и раскинув руки, он немного удивленно посмотрел вниз. Несомненно, это был модификант. Более того опционально очень дорогих и редких модификаций. Возможно даже уникальных. Такие делались только под заказ и порой в единственных экземплярах. Конечно такому опасаться каких то рядовых модификантов, было смешно. Возможно, с ним даже не справился и боевой модификант, хотя у тех вообще все заточено под быстрое и эффективное смертоубийство, порой в ущерб своим жизненным ресурсам.
   Джованни Песка, как только увидел мужчину на троне, заметно напрягся. Насторожился и прищурился, словно пытался кого - то вспомнить или узнать. Но Аполлон с трона первым узнал его. С лицом полным фальшивой радости он раскинул руки и приятным баритоном прожурчал
   - Мой Бог! Чудесный старец, свидетель века, услада моего сердца, любитель механических вагин. Третий столп Преподобного, сам Джо Песка собственной персоной! - Т...тые...Тьери? - губы Пески задрожали, он даже не сразу справился с внутренним порывом. Но нет, не волнения, а ярости, - ах ты трусливая крыса. Ты все - таки выжил. Там где погибли достойнейшие, сильнейшие и коварнейшие, ты мелкая судовая крыса все - таки выжил. Но как!?
   - Тристан! Меня зовут пророк Тристан!
  
   Виктор Нойманн не был любителем исторических аллегорий. Наверное, потому что не был большим специалистом. История была слишком далека от специфических интересов его службы. Вне рамок профессии как говорится. Но, как и большинство любопытствующих обывателей он любил посматривать исторические галосетевые сериалы по мотивам, или на тему, так сказать. Особенно как и всем плебеям ему нравилось пышные празднества и пиры в антураже древнего мира в широком формате глубокого погружения. Все как и говорилось тогда в Древнем Риме. Хлеба и зрелищ. Нет конечно рекреации и переходы глубоководной перерабатывающей китайской станции не напоминали анфилады и роскошные залы дворцов с разнузданными пирами Калигулы, Нерона и Валтасара. Но очевидно режиссеры и создатели местных анимаций смотрели те же сериалы. От такого обилия обнаженной женской плоти вокруг, на любой цвет, запах и вкус, немного кружилась голова. Но вызывала она скорее не искушение, а некое неприятие. Низкие деревянные столики вокруг были завалены редкой и натуральной едой. Настоящее мясо, невероятные фрукты, в том числе и земные, коллекционные вина и прочий дорогой алкоголь, посуда из металла и стекла. А вокруг возлежали мужчины и женщины, некоторые восхитительной красоты и насыщались едой, музыкой и друг другом. Хотя если смотреть взглядом современника, а не древнего римлянина - эпикурейца? То вокруг жадно жрали, хлестали дорогое вино из хрустальной посуды, разбивая ее о стены и друг друга. И неистово трахались. Не занимались любовью. А именно жестоко и безжалостно трахались. На низких лежанках, на полу, на столах среди еды и античной посуды. Трахались так будто сексом пытались выжать жизнь друг из друга. А многие безучастно лежали в нирване с счастливыми лицами уже пребывая в садах Эдема. Вокруг плавали клубы дыма от ароматического синтета. Наркотики, таблетки, капсулы, сигары и кристаллы валялись свободно на столах наряду с едой. Вокруг царила та самая свобода от человечности, когда хомо сапиенс обратившись зверем, подаваясь своим самым низменным обезьяним инстинктам, стремиться быстрее упиться, ужраться, засношаться и укуриться всласть до смерти. И среди всего этого вселенского бедлама, достойного Вальпургиевых ночей и гулянок Вакха уютно сидела их скромная компания и наслаждалась беседой. Уютно поскольку шумопоглотитель отрезал их от звуков кислотной акустики, шумной и развязной оргии, а смотреть на повторяющиеся вокруг действия довольно быстро утомляло. Для этого нужно было быть хотя бы слегка пьяным или под синтетом. Причем в достаточной мере что - бы воспринимать все происходящее без определенной доли самоцензуры и критики. Их троица сидела на широком мохнатом ковре брошенном прямо на холодный металлический пол. Ноги по щиколотку утопали в густом нежном ворсе, Нойманн все никак не мог опознать, из шкуры какого животного сделан ковер, он никак не выглядел искусственным. Вокруг в ворсинках утопали чаши с фруктами. Габи беззаботно вытянув длинные ноги, откинулась назад, и отрешенно глядя вверх, поедала виноград. Виктору казалось, что она очень сильно хочет курить. И не просто сигареты. То, что вокруг творилось все же где - то глубоко в душе задело ее. Их охранники, несмотря на всевозможные скрытые автоматические турели. На нехилый скилл модификаций их патрона. На полный зал его пусть пьяных, затраханных и укуренных поклонников, но все равно готовых задавить массой. Они все равно появились вскоре, где то поодаль за пределами шумоподавляющего купола. И маячили своей вычурной черной броней в пределах видимости, впрочем не вызывая никакой реакции участников вакханалии. Нойманн гадал, как китайцы оказались замешаны во всех этих ритуальных действиях возрожденного братства и как они сами к этому относятся. Учитывая их достаточно трезвые отношения с философскими и религиозными культами. Их начальница, аватар яркой кукольной блондинки, с начинающимися явными признаками кессонной болезни была тут же. Сидела как примерная девочка на коленях на жестком полу, не на ковре, со сложенными ладошками и преданно смотрела на своего Учителя. Который возлежал на своеобразном живом троне, составленном из обнаженных девушек. Из их спин, грудей, задниц и рук. Этот трон дышал, едва заметно двигался, иногда судорожно поддергиваясь и замирая. Но их новоявленный властитель Тристан этого не замечал. Они с Джованни Пеской, сидевшем рядом с Габи, самозабвенно спорили и ругались. Несмотря на обновленную внешность молодого олимпийского бога и киборга в стиле паропанка, они ворчали, брызгались слюной и скрипели как два древних, скандальных брюзгливых старика. Зато Нойманн узнал очень много нового.
   Джованни Песка уходя, вернее сбежав из Братства, утащил с собой не только много высокотехнологичного оборудования и большой запас биоматериалов для клонирования, но и приличную сумму из кассы Братства. Кстати, он был не только правой рукой Буна, но и состоял в высшем совете клириков и занимался не столько биотехнологиями клонирования, сколько генным моддингом. Тьерри Лафлер ака Тристан, считался трусливой и скользкой крысой, не только Джованни Пеской, но и всеми высшими иерархами Братства. И негласно считался 'серым кардиналом' среди клириков. Именно ему кстати Преподобный Октавиус обязан своим интересом к Системе Юпитера и конкретно Европе. Именно он возбудил в дряхлеющем мозге Преподобного мысль о поиске эликсира вечной жизни. Клонирование, пересадка мозга и имплантирование генов, синтетическое существование и киборгизация, норадреналин и стволовые клетки, биотрансформация тел грудных младенцев и маленьких детей, цифровое копирование и аватаризация. Генная модификация Turritopsis dohrnii, крохотной вечно живущей медузы. Они перепробовали все. Но все было тщетно. Призрак вечной жизни так и остался несбыточной дымкой в пустоте. Правда потом надежда вновь одарила их своим вниманием. Кстати именно след крохотной медузы и привел их на Европу. Вернее ряд экспериментов японской научной экспедиции столетней давности с попытками имплантировать в подледный океан Европы некоторые виды земной морской этнофауны. Которые кстати и дали старт заселению подледной Европы морскими обитателями земных океанов. А внеземной отдел Института океанологии Сасебо на полном серьезе считал, что Turritopsis dohrnii не только сумела выжить, но и трансформировалась под воздействием уникальной инопланетной среды и аномалий в нечто совершенно иное. Нечто совершенно невероятное. То что спустя всего полвека, какие то люди назовут Тьмой. И они не только считали, но и сумели убедить или попросту заморочить голову Преподобному, которому положа руку на сердце, наверняка хотелось самому поверить в это, настолько, что он решил запустить проект на несколько миллиардов эртов. Намеренно ли они действовали или же по чьему - то наущению, сейчас уже не узнать. Проект по заселению Европы клириками и паломниками - кандидатами Братства, быстро обрел материальные черты и статус прогрессивного неорелигиозного движения. Да так что и самому Буну, по понятным причинам, захотелось поучаствовать в последнем, как он считал деле жизни и переселиться в систему Юпитера. Именно это движение и всколыхнуло весь устоявшийся пласт сплетшихся интересов, противоречий и человеческих и технологических катаклизмов в дальнем, обитаемом Внеземелье. Вылившихся в последующие годы в ряд инцидентов и происшествий, новой катехезе Ольма, и докладу Белецкого. И в результате к краху Братства. И вот они сейчас сидели с одними из участников и создателей той самой катехезы, в результате которой половина человечества сошла с ума. В поисках то ли 'вечной жизни', то ли 'золотого Эльдорадо', то ли долгожданного контакта с иным разумом, до такой степени, что готова развалить злосчастный спутник на мелкие льдинки с криками 'да не доставайся же ты никому!'.
   - Постойте! - очнулся от тягучего созерцательного состояния Нойманн, - так это вы стояли за этим самым вторжением 'адептов Рая' на станцию Восток? Тогда два года назад? После которого и началась вся эта 'жопа' закончившаяся в конце концов 'меморандумом Белецкого'.
   Фразу со словом 'жопа' он сказал по немецки, но Тристан прекрасно его понял и сокрушенно покачал головой.
   - Нет, - сказал он. И словно испытывая исподволь некое чувство вины, он продолжил, - Вы поймите. Изначально это был всего лишь способ отвлечь Преподобного от реального управления делами Совета. И не боле того. И все иерархи проголосовали за это. Ваш разлюбезный Песка в том числе. Нет, конечно, это был не заговор против Буна. Никто и не собирался свергать Икону Братства. Это было бессмысленно, да и невозможно. И вредило бы самому Братству. Просто.... Буна было.... Слишком много. Очень много. И многим хотелось не то что бы убрать его. Но скажем так сократить его влияние. И внимание в делах которые некоторые иерархи уже считали собственной вотчиной. Оставив Преподобному все внешнюю сторону Братства. Почитание, паломники, молитвы, проповеди религиозный экстаз, СМИ, связи с общественностью.... С возрастом, скажем так. Преподобный стал терять некое критическое восприятие с реальностью. Почувствовал себя Богом на земле. Стал мелочным, придирчивым. Ворчливым и дотошным. Ему стало до всего дело. Надо было его отвлечь. А что может столь сильно привлечь любого старика как не мечты о молодости и вечной жизни. Несмотря на свой могучий ум и дьявольскую изворотливость Преподобный попал в ту же ловушку.
   - То есть вы хотите сказать что все эти кошмарные массовые жертвоприношения, эти нечеловеческой жестокости обряды, эта кровавая охота за Тьмой все это ради рецепта вечной жизни?
   - Да, - просто сказал Тристан, глядя в глаза Виктору, - а вы можете предложить какую то другую непреходящую ценность имеющую смысл во всех мирах и вселенных, ради которой можно совершить все эти ужасающие преступления?
   Нойманн не нашелся, что ответить и промолчал. Хотя Тристан сделал долгую паузу, словно давая ему возможность озвучить другие варианты, но Виктор благоразумно воздержался. Счастье или будущее всего человечества, в данном контексте оправдывающее жертвоприношения тысяч людей выглядели бы, по меньшей мере, нелепо. Тристан вздохнул.
   - Конечно, если бы мы знали тогда, чем все это кончится, мы бы еще десять раз подумали. Но все мы крепки задним умом. Преподобный Октавиус Бун оказался.... Преподобным. Он был могуч.
   Тристан горько улыбнулся, не глядя ни на кого, и вздохнул.
   - Старая, дряхлая развалина.... Но с феноменальным чутьем и нечеловеческим даром убеждения. Он сумел сделать из маленького, почти невероятного события и вероятности почти общечеловеческий культ, ради которого люди готовы были не только убивать, но и любить и ненавидеть. И даже приносить себя в жертву. Мы сами не заметили как стали рабами и марионетками в рамках идеи, которую сами вложили в его голову. Хотя изначально мы знали истину, и с чего все начиналось, некоторые потешались и возвышались гордыней. Но после. После. Клянусь, многие иерархи сами настолько уверовали в идеи оживших 'Врат Рая' таящихся там на глубине.
   И Тристан махнул рукой за огромный иллюминатор.
   - Что готовы были лично прыгать в пасть Тьмы!
   Они все посмотрели за широкий оконный створ на вяло колышущиеся поля питательных водорослей, над которыми неторопливо ползли маленькие жучки уборочных ботов вечерней смены веселенькой расцветки.
   - И, разумеется, это не я стоял за этой идиотской идеей прямого вторжения на станцию. Более глупого и бессмысленного действа тогда было, и придумать трудно. Но как я уже и говорил, все мы были лишь марионетками в его руках, хотя сначала об этом и не подозревали.
   Тристан помолчал задумчиво хмурясь
   - Я не уверен. Возможно, это тоже были его хитроумные комбинации. Но мне кажется, эти идеи высказывали его новые любимчики. Так называемое новое боевое крыло Совета. Эта его охотничья траппа....
   Нойманн обмер.
   - Вы не помните названия этой группы?
   Тьерри посмотрел на него долгим недовольным взглядом. Потом отвернулся с таким видом, что делает всем огромное одолжение.
   - Нет. Не помню. Тогда много всего происходило. Калейдоскоп событий. И они мелькали быстро, словно склейка новостей. Иногда я к вечеру забывал, с кем виделся, и что происходило с утра. Некоторые вещи я помню до сих пор, потому что их невозможно было забыть. Ни тогда. Ни сейчас. Но все, что было неважно.... А это было неважно!
   Тьерри вновь посмотрел на Нойманна недовольным взглядом
   - Этого я не запомнил. Кажется, их руководителя звали то ли Бан, то ли Пан. На редкость мерзостный и неприятный тип. 'Старец' настолько выжил из ума, что слишком доверял ему. И когда этот Бан заявился к нему с идеей проникнуть на станцию 'Восток' и призвать Тьму там.... Преподобный и думать больше ни о чем не мог. Я сразу понял, что этот Бан что то задумал. Что дело нечисто. Но Октавиус Бун и мне и рта не дал открыть. А там была тьма тьмущая ваших комитетских. Слишком шумно и людно. Нам нельзя было высовываться так явно и нагло. Эта была провокация. И потом все эти армады боевых кораблей висящих над Европой и раскалыватели планет! Все явно катилось в Ад....
   - Так вот как ты решил кинуть всех и слинять, - ядовито произнес Песка, - пока вокруг бардак, главное вовремя унести ноги? Не пойму только как ты ливнул с планеты. Там же была полная орбитальная блокада.
   Но Тристан казалось, даже не услышал его, он словно был до сих пор погружен в воспоминания.
   - А когда ударили ракеты, никто даже не понял что произошло. Так - то все подсознательно понимали к чему все идет. И что будет, когда ракеты достигнут коры, а потом мантии. Все понимали, что никто и ничто не выживет. По моему, Бун был бы даже доволен. Так или иначе, все его последователи попадут туда, куда он стремился, даже без помощи Тьмы. Но даже я не ожидал того что произойдет....
   После этого он замолчал надолго, бездумно глядя перед собой.
   - Что там произошло? - наконец не выдержал Нойманн. Лафлер посмотрел сквозь него.
   - Поверьте. Вам бы не захотелось этого увидеть. Если бы существовала, хоть одна возможность стереть эту память, я бы незамедлительно воспользовался ею. Но я не могу вырвать эти картины из своей головы, стереть эти образы со своих нейронов. Эти проклятые воспоминания преследуют меня. Я был тогда в таком ужасе, что не мог себе представить, что когда - либо вернусь на Европу.
   - Но ты все равно здесь, - риторически заметил Песка, - по правде говоря, я и сам удивлен, увидеть тебя здесь. Да еще в таком качестве. Ты всегда слишком любил удовольствия и действия исподтишка, что бы вот так явно примерить на себя чугунное ярмо очередного Мессии!
   - Да, - сокрушенно вздохнул Тристан, и белозубо, нарочито улыбнулся, - да. Но согласись, получилось неплохо. Все в моем стиле!
   Он картинно развел руки, показывая окружающее.
   - Здесь и сейчас Я Бог для всех этих людей, - от него повеяло такой явной ментальной мощью, что Виктор сразу вспомнил генетические эксперименты причетников, корпорации 'Евгеника' из зараженного и полуразрушенного Лос - Аламоса, по усилению ментальных и псионических способностей человека. После уничтожения корпорации, все ее грязные секреты расползлись по генетическим лабораториям всего мира. И по - видимому, попали и к некоторым компаниям генетического картирования и моддинга, - не просто посредник между ними и Богом, как Преподобный. А абсолютный властитель их душ. Я скажу им умирать - и они умрут. Я скажу им убивать - и они убьют свою собственную мать, своего ребенка.... Да! Я знаю, паства Преподобного Буна делала все это и даже больше. Но!
   Тристан поднялся во весь свой немалый рост и неторопливо спустился прямо по обнаженным хрупким девичьим спинам, лежащим под его ногами. Массивная атлетическая фигура олимпийского бога, попирающая крупными ступнями коленопреклоненных безмолвных женщин, казалось, сейчас раздавит их. Но от них не раздалось, ни звука. Тристан сошел с живого трона и двинулся к стенам своего храма.
   - Я люблю это место, - он задержался у гигантского створа с видом подводных ферм, - я сам создал его для медитаций. Пожив немного на Востоке я проникся философией дуализма, единства противоположностей, борьбы и сосуществования света и тьмы. Мне всегда не хватало в этой подледной тьме немного света. Теперь я понимаю, мне не хватало гармонии. Равновесия. Тьма не может существовать без света.
   Он слегка двинул рукой, и перегородка внутренней стены поползла вниз. Террасу залило ярким желтым солнечным светом, бьющим изнутри, из - за массивного прозрачного стекла.
   - Тут у меня небольшой инсектариум, - произнес Тьерри Лафлер с гордостью, - и теперь пребывая здесь, между темнотой океанского льда и неумолчным стрекотом моих солнечных тварей, я испытываю почти оргазмическое умиротворение.
   Теперь Нойманн осознал, наконец, причину беспрерывного шелеста напоминающего шорох океанских волн по песку. В гигантском инсектариуме, по меньшей мере, под десятиметровым куполом, залитым искусственным светом кружились облачными роями и воронками бесчисленные мириады насекомых. Эта и правда была уже не ферма. Это был гигантский инсектарий для очень крупной саранчи.
   - Это особая модифицированная саранча, - ласково почти с нежностью произнес Тристан - Тьерри поглаживая стекло, - очень плотоядная разновидность. У нее удалена одиночная фаза кобылки, усилен феромон стайности, изменен ротовой аппарат и пищеварительная система. Она стала всеядной. Конечно, ей все еще нужно много зеленой клетчатки. Но больше всего она любит мясо. Ей постоянно требуется свежий белок. Когда ей не хватает белка, она начинает пожирать сама себя. Конечно, она и раньше в фазе стайности, в голодные времена, начинала пожирать друг друга, делилась на охотников и жертв. Но теперь в ней изначально превалируют гены ее хищного родственника - кузнечика. Теперь она стала своего рода биологическим оружием. Я люблю иногда лично ее покормить. Завораживающее зрелище. Они очень прожорливы. Съедают по несколько тонн мяса в день.
   Тристан достает, откуда то из одежды маленький архаичный пульт и снизу стены появляется стеклянный стакан приемник размером с немаленькую медкапсулу. Один из охранников преподносит ему пластиковый медицинский контейнер. Тристан достает из него немалый кусок мяса, с капающей с него кровью. Нойманну показалось, что это клонированный пластификат сердечной мышцы, правда, больно крупноватый для человеческого. Тристан положил приманку в кормушку, и капсула исчезла в стене. А потом появилась внутри инсектария. Крышка медленно открылась.
   Саранча, неторопливо кружащаяся на высоте, заволновалась. И вдруг разом вся сплошным гудящим коричневым роем ринулась вниз. Виктор не мог различить отдельных тел, они все слились, выглядели как одно целое. Разумеется, все они не могли влезть в капсулу, облепили ее сердитым скрипящим облаком. Стрекот их повысился до невыносимых угрожающих нот. А потом они все одновременно, как один разум взлетели наверх и вновь, как ни в чем не бывало, начали вальяжно крутить свои воронки. В приемнике было абсолютно пусто, ни осталось даже капли крови.
   А Тристан посмотрел на их троицу так, что Габи передернулась, а у Виктора заледенело на сердце.
   - Да, - кивнул Тристан Песке, - паломники Буна могли пожертвовать своей жизнью ради него. Могли убить ради него. Но мои люди живут не ради меня. Они живут мной. Они часть меня, а я часть их. Вы же не можете приказать своей руке пожертвовать собой. Это глупо. Вы просто делаете движение рукой и...
   Он протягивает ладонь и кукольная барби китаянка сопровождавшая их, будто бы неосознанно делает несколько шагов к нему. Она доверчиво тянется и этот колосс Апполон склоняется над ней, бережно берет ее лицо в свои до сих пор окровавленные ладони и нежно почти отечески целует ее в лоб. Нойманн не понимает как. Возможно, ментально, отзвуки телепатического посыла, чувствуются даже на расстоянии нескольких метров. Но Тристан, молча, приказывает блондинке идти к кормушке. Она безропотно подчиняется. Виктору кажется она немного не в себе. Бездушно как робот она обнажается, скидывая одежду, и неловко забирается внутрь прозрачного стакана приемника. На бедре и голени виден свежий пламенеющий операционный шрам. На правой стороне груди и живота иссиня багровый ушиб. Наверняка перелом ребер. По-хорошему этой девочке еще надо полежать в медкапсуле неделю или две. И она лежит, спокойно вытянув руки вдоль тела и глядя перед собой. Только это не медкапсула. Она скрывается внутри инсектария. Между невольных зрителей незримо растет напряжение. Виктор безотчетно сжимает кулаки и губы. Девушка совершенно спокойно выбирается из приемника кормушки и неторопливо, словно на прогулке делает несколько шагов вглубь инсектария. Саранча вначале, кажется, не замечает ее. Индифферентно и лениво кружась над ней в нескольких роях. Так несколько любопытных насекомых садятся на нее и ползают, не выказывая никаких признаков агрессии. Но Нойманн не успевает облегченно вздохнуть, как саранча покрывает уже всю фигуру девушки. Она немного замедляет шаг, немного прихрамывая. Очевидно насекомые несмотря на несущественный вес насекомые доставляют ей неудобство. Походка девушки становится неуверенной, она словно балансирует по тонкому льду. Словно боясь вспугнуть хрупкое равновесие между ними. Хотя саранча продолжает вести себя индифферентно и без агрессии. Покрывая ее живым шевелящимся ковром усиков, лапок и крылышек. Снаружи это выглядит одновременно отвратительно и ужасно. И ощущение надвигающейся трагедии сжимает сердце.
   - Сначала они ее не кусают, - Тристан не отрывает взгляда от происходящего за стеклом, - Саранча любопытна. Она ее изучает. Принюхивается. 'Облизывает' ее кожу. Щекочет усиками. У нее пока нет агрессии. Если бы у девушки были бы порезы или открытые кровоточащие раны тогда бы насекомые обезумели и растерзали ее.
   Тристан делает скучающее лицо и гримасничает
   - Или допустим, можно распылить специальный реппелент, - он делает многозначительную паузу, глядя на ошеломленных зрителей, - тоже вызывающий боевое безумие!
   Он вновь достает пульт и с дикой улыбкой делает вид, что нажимает на кнопку, на что все они, Нойманн, Габриель и Песка кричат дружное:
   - НЕЕЕТ!
   Тьерри безумно нечеловечески хохочет. Ему весело. Он словно скучающий дьявол, играющий человеческими жизнями. Отвратителен, безумен и избалован как Enfant terrible. И с некоторой долей сожаления этот адский ребенок убирает пульт.
   - Впрочем, здесь в этом нет необходимости, - зловеще и как то буднично говорит Лафлер и следуя его взгляду они тоже смотрят за бронированное стекло, - Они уже почувствовали запах крови.
   Сначала до Нойманна не доходит, но внезапно он осознает коварство Тристана, который очевидно все знал. Как? Почуял ментально? Почувствовал запах? Высокомерный безжалостный ублюдок. Виктор во все глаза смотрит за стекло.
   Саранча и правда начинает беспокоиться. Это беспокойство легкими волнами бежит по телу девушки. Насекомые исподволь почти незаметно едва ощутимо начинают покусывать ее. На теле девушки под ковром насекомых появляются маленькие кровоточащие ранки, их становиться больше и больше. Поведение девушки изумляет. Она словно не чувствует этого, продолжает идти похрамывая. Но недалеко.
   Внезапно насекомые, словно обезумевают и набрасываются на нее, покрывая сплошной шевелящейся горой. Дальше это выглядит как неожиданный взрыв, клокочущий кровавый водоворот из крыльев, жвал и равнодушных фасеток.
   Когда они улетают на песке ни остается ничего, даже капель крови. Только исчезающие следы.
   - Diavolo!!! - вспышка Пески оказалась совершенно неожиданной для всех, даже для Нойманна.
   Выкрикивая нечленораздельные ругательства Джованни с налитыми кровью глазами и багровым от бешенства лицом, вскочил как напружиненный и бросился на Тьерри Лафлера. Виктор дернулся следом, но слишком поздно. Он успел только ухватить Песку за предплечье, но удержать не смог. Что - то мягкое и в то же время сильное и стремительное сбило его с ног и повалило на холодный пол. Прижимаясь к холодной плитке щекой он увидел, что Джованни Песка, бессильно ворочаясь и изрыгая проклятия по итальянски, тоже лежит на полу прижимаемый двумя обнаженными девушками из свиты Лафлера. Нойманн тоже чувствовал соски обнаженной груди девушки сдерживающей его на своей спине. Это было бы довольно мило, если бы не заломленная рука. Которую, судя по профессиональной хватке, девушка легко могла бы сломать. Значит, они не только играют роль танцовщиц при Тристане, или исполняют место трона и ступеней, они еще и его хранительницы. Джованни Песка в бессильной злобе лицом в пол лежал прямо у ног Тристана и шипел как змея. В голове Виктора мельком проскочила мысль о возможном поединке между усиленной версией модификанта и синтетом уже столетие прокачивающим все свои импланты. Даже без учета кто мог бы выиграть, бой был бы захватывающим и достойным Лиги UFA. А девочки тоже в свою очередь оказались неслабой модификацией боевых охранниц, либо изначально знали о сущности Пески и были готовы к нейтрализацией синтета. Имея такое знание и время, обезвредить киборга несложно. Есть масса средств и способов нейтрализации синтетика, в том числе и очень технологичных и незаметных. Нойманн еще должен благодарить их, что они не применили что - либо особое к нему, скорее всего зная, что он тоже модификант. Посмотреть на Габриель он не мог, поэтому оставалось только предполагать, в каком состоянии находится она.
   Тристан присел на корточки возле Пески и схватив того за волосы задрал его голову вверх. Песка не сопротивлялся, молча с ненавистью смотря на своего бывшего соратника. Тристан, тоже в свою очередь не произнеся ни слова, поднялся, отпустив Джованни, и поставил ему на голову босую ступню.
   - Итак. Вот и пришел час истины, мисс Анвар. Я знаю, многие уже пытались склонить вашу прекрасную шею, перед какими либо угрозами. Но очевидно плохо знали вас. Даже перед угрозой собственной смерти вы не отступите. И я не стану уподобляться слабодушным и неуверенным. Я не буду угрожать вам. Это бессмысленно и нерезультативно. Но я знаю. Ваша гордыня уступит лишь вашему милосердию.
   Виктора, а потом Песку рывком подняли на колени. А потом Нойманн неожиданно почувствовал, что руки его скованы за спиной. Он даже не заметил когда и как, это было сделано. С Пеской сделали то же самое. Потом их поставили на коленях рядом. И он, наконец, увидел Габриель. Она была прекрасна в гневе. Габи стояла, высоко вздернув голову, отбросив волосы назад, сжав кулаки. Глаза ее сверкали, грудь учащенно вздымалась, вся она выглядела как натянутая струна. Она не была скованна и никто ее не держал. Вокруг было несколько охранниц готовых по мановению Тристана наброситься на нее и она, очевидно, это понимала. Но, несмотря на кипящее возмущение, она не произнесла, ни слова, раздувая ноздри, продолжала прожигать Тристана ненавидящим взглядом потемневших синих глаз.
   - Мне нужен свободный доступ на станцию 'Восток'. Да так банально. И выглядит как незавершенная история двухлетней давности. Я не люблю банальностей. И меня до сих пор передергивает при воспоминаниях о тех событиях. Но сейчас мне нужен безопасный доступ и вы мадмуазель Анвар мне его предоставите.
   - Почему ты трусливый крысиный ублюдок, терзаешь ее? - проскрипел Песка, - Ты же сам сказал, она не слабое звено. Попытай меня. Я командор станции и у меня приоритетный доступ на 'Восток'.
   - Арифметика очень простая, - сказал, не отрывая взгляда от Габи Тристан, - мы можем разобрать тебя до последнего винтика, но ты ничего не скажешь. А потом нам все равно придется вернуться к мисс Анвар, потому что комконовец все равно ничего не знает. Зачем же терять время? Я ничего не упустил? Ах да это было во первых. А во- вторых, мы с тобой знаем, что именно Габриель и ее суровые кровожадные орки касатки, являются главной частью программно генетического многоуровневого доступа на станцию в 'Восток'. Да - да. Путем некоторых жертв, наших собратьев, нам удалось получить эту информацию. Нам пришлось пойти на немалые жертвы и трату большого количества ресурсов, создать такую хитроумную комбинацию, что бы в сеть попалось несколько рыбок. Мисс Анвар мы могли схватить уже давно, но это ничего бы не дало. Нам нужен был крючок. И мисс Анвар и ее прелестные зверушки, являются частью целого. Ключом к 'Востоку'. И никакую из этих частей из уравнения выкинуть невозможно. В отличие от тебя, мой твердолобый друг. Или этого несчастного комконовца.
   Тристан сделал пару шагов, встав между Пеской и Нойманном. Потом схватив их за волосы, грубо вздернул головы, посмотрел на Габи мертвенным взглядом.
   - Время вышло мадмуазель Габриель Анвар. Время выбирать живых и мертвых. Кто останется за другой стороной грани? Мистер Песка или господин Нойманн?
   Виктор не делал попыток вырваться, молча, смотрел перед собой. На Габриель он старался не смотреть, не хотел добавлять смятения в ее и так мятущуюся душу. Ему было ее искренне жаль. Такого выбора он не пожелал бы и врагу. И все равно ее выбор ничего не решает. А между тем Песка сумев как то вывернуться, оставив клок волос в руке Тристана, с едкой усмешкой бросил ему, глядя снизу вверх.
   - Ты же не верил во всю эту чушь Лафлер? Зачем тебе проход на станцию?
   Тристан отпустил их головы и стал ходить между двух обзорных экранов. Тени подледной Европы сменялись на его лице зноем солнечного инсектариума.
   - Оставь в покое мою веру. Что тебе до нее? Ты никогда не был особенным верующим в догматы Ольма. Слишком в тебе довлела тяга к технологии. Бун всегда знал это. Но ты его устраивал в той роли, в которой подвизался. Ты давал ему то, что нужно и он закрывал глаза на недостаток твоей веры. Это он дал команду не искать и не преследовать тебя.
   Тристан остановился и посмотрел на коленопреклоненного Песку.
   - Но эта твоя техническая зашоренность и мешала тебе увидеть другую сторону нашего Ордена. Духовную и человеческую. Философскую и социальную. Ты даже не дал себе труда подумать. Как? Почему? Каким образом я вновь смог оказаться здесь? И в таком качестве? Какие силы смогли вытащить меня тогда из абсолютно безнадежной ловушки и водрузить на пьедестал, на который я даже и не претендовал? Да кто сказал тебе, что все это вообще нужно мне? Эта станция? Доступ к этой бездонной яме дьявола? Благословенному 'Востоку', будь он трижды проклят! Мне нужен это проклятый доступ, и я его получу. Даже если мне придется вскрыть ваш 'Восток' как консервную банку и вытаскивать оттуда вас по одному как анчоусы. Не я этого захотел, но я это сделаю. Все мы лишь марионетки и куклы, которых дергают за нити, тянущиеся в неведомую тьму, страшнее той, что ждет нас там, на дне Европы. Будь ты клошаром в гетто Бразилиа или могучим псионическим Богом новоявленной религии. Мы лишь песчинки в руках могучих тайных сил, которые всегда превыше нас.
   - Все это, - Тристан повел руками вокруг и потом показал на свое тело - не дается и не создается просто так. Нужны миллиарды эртов, и тайное влияние. Власть и невидимые связи. Поклонение и их исходник сетевые прайм таймы не даются бесплатно, даже будь ты самим Иисусом. Я всего лишь играю по правилам, и плачу когда мне предъявляют счет. И вера к этому не имеет никакого значения. Бун никогда этого не понимал, поэтому и оказался, в конце концов, на дне подледного океана Европы, как и все эти неудачники...
   - Как и вы, - вырвалось у Виктора, неожиданно для него самого. Ассоциации оказались слишком явными и он брякнул даже не задумавшись над последствиями. И видимо там было что - то несказанное. Там и тогда на Европе. Что - то тайное, что Лафлер не хотел бы вспоминать и ворошить. И намек на эту пусть и неявную связь так не понравился Тристану, что в глазах его мелькнуло бешенство.
   Едва заметный знак и на голову Нойманна обрушился удар, после которого он на мгновение потерял сознание. Когда он пришел в себя голые хранительницы тащили его к стеклянной стене инсектариума. Секунда и сильные руки прижали его лицом к такому хрупкому на вид стеклу. А за стеклом прямо вибрируя от нетерпеливого ожидания, застыла крупная десятидюймовая саранча, подрагивая хищными усиками и жвалами и неподвижно уставив бездушные фасетки прямо в зрачок Виктора.
  
   ЦКК - Центральный Комитет Китая - исполнительный орган китайского правительства
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"