Он родился последним. Появился на свет маленьким неподвижным комком и вначале все подумали, что он родился мертвым. Но пролежав так, бесшумно, не двигаясь, внезапно, он резко дернул всеми четырьмя лапами и заскулил. Первое, что он узнал об этом свете, когда небольшое его сознание озарило новорожденный мозг, это запах его матери, ее тепло. Уже позже он научился различать другие запахи и по-своему как-то их классифицировать.
Первое время после рождения он постоянно спал. Когда к нему вернулось зрение (а он чувствовал, что оно именно вернулось, потому что где-то когда-то он уже испытывал подобное, только не помнил где), он стал различать силуэты матери, других животных, он стал запоминать хозяев. Надо отметить, что он родился необыкновенно красивым, хоть и был всего лишь помесью. От матери немецкой овчарки ему досталась крепкая стройная фигура, переливчатый палево-черный окрас; от отца лабрадора добрый умный взгляд тепло-карих глаз, висячие уши и мохнатая густая шерсть. Особенно поразил его этот мир, когда он впервые вышел наружу на улицу. В нос ударила масса разных запахов, он старался принюхаться, поводил носом из стороны в сторону, чтобы хоть что-то уловить, но так и не смог ничего запомнить. Ласково греющее солнце обрадовало его своим теплом; он запрокинул голову и прищурился. Единственное, что раздражало его в этот день - ошейник. Свободу ограничили, посягнув на все, что у него было.
Потом он расстался с родными. Внезапно, как-то резко, неосознанно, он оказался в другой семье, среди чужих людей. Ему сразу же приглянулся один из них - маленький человек, мальчик. Чувствуя, что они ровесники ему пришлось взять человеческого детеныша под свою опеку. Он следовал за ним по квартире, ел из его рук и вместе с ним, спал около его кровати. Но здесь, в этой семье было что-то гнетущее, какая-то неимоверная тяжесть, которая будто придавила всех к земле и не давала им улыбаться или радоваться солнечному дню. Родители были постоянно угрюмы и сдержаны. Мальчика часто куда-то увозили; иногда к ним приходили чужие посторонние люди, он понимал, что происходят серьезные разговоры и никогда не подходил, не мешал; молча стоял у порога и с интересом изучал лица говорящих, вслушивался в непонятную человеческую речь.
Так он прожил полгода. Потом в квартире начались сборы: вещи складывались, шкафы пустели. Мальчик плакал, прощаясь с ним. Он лизал его щеки, руки, не зная, как облегчить детские слезы. Его оставили у других людей. Его по-прежнему хорошо кормили, с ним не забывали гулять, но он чувствовал, что он здесь не нужен и через три месяца он решился сам уйти. Его звал инстинкт. Врожденный инстинкт, который сильнее многих других чувств. Он последовал ему: не пришел домой, когда его одного отпустили гулять. Потому что не мог остаться, не мог идти против этого зовущего чувства, обрекающего его, быть может, на вечные скитания.
Скудные, редко встречающиеся фонари освещали пустоту ночной дороги, отражаясь резким светом в дорожных разметках. Женя был в пути уже около часа, сущие пустяки для такого любителя путешествовать на своей машине, как он; но наступившая недавно полночь напоминала о себе резью в глазах и непроизвольными наклонами головы в поисках привычной подушки. Он четко осознавал, что остановиться выспаться он не сможет, и от этого его еще больше тянуло поспать. Для начинающего корреспондента любая командировка является возможностью заявить о себе, и он не собирался упускать эту возможность; он еще не располагал никакой информацией, не знал, что именно ему удастся узнать за эту поездку, но был уверен, что его статья через четыре дня будет лежать на столе у редактора.
Женя выехал из Москвы около половины двенадцатого и теперь должен был подъезжать к границе Московской области, хотя давно уже перестал следить за названиями деревень и сверяться с картой - он как любой опытный водитель интуитивно чувствовал, что едет в правильном направлении.
В черноте сгущающейся осенней ночи утомительно-ярким зеленым светом блестела подсветка щитка приборов; стрелка спидометра замерла где-то на отметке между сто сорок и сто шестьдесят, не шевелясь ни в сторону убавления, ни прибавления уже продолжительное время. Женя потер рукой опухшие глаза, чувствуя, что с каждым разом становится все труднее моргать, глаза слипаются сами собой. Тяжело замедленно моргая, он не успел разглядеть знака "опасный поворот". В следующую же секунду голубоватый свет его фар осветил силуэт животного, стоящего посреди дороги. Испуганно глядя в выпученные глаза собаки, отражавшие свет зелеными маяками, Женя инстинктивно вывернул руль в сторону к обочине и резко затормозил. Он глубоко выдохнул, чувствуя, как машина останавливается, и поднял голову. Сильно накренившись на повороте, по самому центру дороги навстречу ему мчался грузовик набитый строительным мусором. Женя с ужасом наблюдал, как тяжелая машина пронеслась в нескольких сантиметрах, едва не задев кузов массивным бампером. В последнюю секунду ему удалось разглядеть лицо спящего водителя, с прищуренными ослепшими глазами. Он выскочил из машины, и хотел было что-нибудь крикнуть ему в след, но грузовик уже скрылся в повороте. Женя прошел назад, разглядывая место, где сидела собака. В темноте ничего не было видно, кроме чуть вырисовывающегося леса по краям дороги. Внезапно, он услышал слабое поскуливание. Пес сидел у обочины и наблюдал за ним. Когда он обернулся пес быстро встал и, виляя лохматым длинным хвостом, подбежал, заглядывая в глаза. Женя опустился на корточки перед ним и потрепал его по голове.
- Дружище, ты мне жизнь спас! Ты хоть знаешь об этом? Понимаешь?
Пес дышал как после быстрого бега, высунув язык, и теплыми карими глазами разглядывал человека.
- Пойдем со мной, - сказал ему Женя, маня рукой за собой к машине.
Он устроил собаку на переднем сиденье и включил свет, чтобы рассмотреть этого неожиданного друга.
- Да ты ведь лабрадор! Только окрас странный, но все равно красивый. Тебе идет. Вот что: будешь со мной жить. Думаю, ты не против, - Женя усмехнулся, с удовольствием приглаживая лохматую мягкую спину.
Пес задумчиво глядел на человека.
- Поехали домой. Черт с ней, с этой статьей.
Пес лежал в полудреме, было тепло и его приятно укачивало. Изредка он посматривал на человека и, всякий раз замечая радостную улыбку на лице этого молодого, приятно говорящего мягким тихим голосом парня, он удовлетворенно вздыхал и закрывал глаза. Человек всю дорогу что-то бормотал, но он не вслушивался - люди не всегда говорят нечто полезное, иногда они просто выражают свои эмоции, хотя для собак такие моменты лучше. Пес проснулся: человек, настойчиво желая разбудить, с силой тряс его за холку.
- Просыпайся, подъезжаем! Видно, вам собакам лишь бы спать! Я тебе имя придумал! - сказал Женя.
Он привстал и, слегка наклонив голову на бок, изучающе посмотрел на хозяина.
- Мотто! Ты будешь - Мотто. Что значит девиз. Мой девиз! - восторженно продолжал Женя, посматривая на пса, как будто желая получить его согласие.
В этом непонятном быстром сочетании звуков мелькнуло что-то родное для него. "Я и есть Мотто. И, кажется, всю жизнь им был. Даже еще до рождения", - будто читалось в умном собачьем взгляде.
Хозяйская квартира ему понравилась: большая просторная комната с низким диваном и креслом, вкусно пахнущая кухня, в которой еще не остыл запах съеденной часа три назад яичницы, теплые полы, а главное маленький удобный коридор, с которого отлично просматривалась и комната и кухня. Наилучшее место для сторожевого поста, которое Мотто сразу себе определил. Женя накормил его остатками колбасы и сварил для него и себя пельменей. Увидев вываленную в тарелку гору дымящихся пельменей, Мотто подошел понюхать, но сквозь слабый пар не ощутил никакого аромата, кроме запаха пресного теста, который его не привлек и, обиженно опустив голову, попятился задом от тарелки. Внезапно, его нос уловил небольшое присутствие вареного мяса; он снова подошел к тарелке, постоял, некоторое время разглядывая ее, и принялся есть. Оставленные им кусочки теста Жене пришлось выкинуть.
- Гурман, я тебе собачьего корма куплю. Там одно мясо. Наверное, он тебе понравится, - сказал Женя, поглаживая его, пока пес пил воду.
Ночью Мотто снились короткие обрывки его недельного путешествия. Вспомнилось, как он не ел целых четыре дня и остался жив, благодаря одной старушке, которая накормила его, когда он жил на автобусной остановке. Затем инстинкт снова позвал его и он долго брел, пока ночью не нашел эту пустынную дорогу и пошел по ней, не зная, куда он придет и что с ним будет. Утомившись, он сел на середине дороги и прислушался: его удивительно-острый слух уловил слабый приближающийся звук машины. Мотто замер: "конец пути и бродяжничеству".
Утром, когда хозяин готовил завтрак или обед - собаки не разбираются во временах суток, Мотто еще раз исследовал новое пространство. Кругом все пахло его хозяином, но несколько вещей, затерявшихся среди хлама (который тоже имел запах его хозяина) на журнальном столе, явно отличались от всего остального: запах был приторно-сладким, искусственным. Женя застал его стоящим на задних лапах и копошащимся заворожено пыхтящим носом среди его вещей.
- Ты здесь чужое унюхал? - сказал он, улыбнувшись, и вытащил из завала то, к чему стремился нос Мотто.
Нечто, с блестящим синим колпачком, издавало этот изящный запах. Помада.
- Забыла она. Так быстро собиралась, многое забыла, - сказал Женя, присев на диван и разглядывая эту вещицу так, как будто сам видел впервые.
Мотто уловил нотку грусти в этих словах и, ловко заскочив на диван, уселся рядом, подперев хозяину бок своим теплым мохнатым боком. Ему хотелось разглядеть то, что было во взгляде человека и понять, почему возникло это чувство. Но он был еще слишком мал, чтобы хорошо разбираться в людях.
Ровным течением стали проноситься будни. Пока Женя был на работе, Мотто ощущал себя главным хозяином квартиры; он ложился в коридоре на своем любимом месте, откуда открывался обширный вид и наблюдал за территорией, за этим занятием он засыпал, с перерывами на питье и игру с резиновыми игрушками, и просыпался, заслышав знакомые шаги на лестничной площадке. Это время он всегда предугадывал точно и каждый раз уже был готов к появлению хозяина.
Однажды Женя задержался и появился не один. В комнату зашла девушка и, умильно сложив ручки, проговорила, глядя на Мотто.
- Ой, какой песик!
Она прошла в гостиную и села на диван. Мотто, следовал за ней на расстоянии двух шагов, стараясь не упустить ее из вида. Он тоже заскочил на диван и прилег на другом конце. Появившийся из кухни, Женя сел рядом с ней и протянул ей какой-то напиток. Мотто подошел выяснить, что это было, но когда девушка снова мило протянув: "Какой хороший песик!", наклонилась к нему, резкий парфюмированный запах ударил ему в нос, он чихнул и, фыркнув, отошел на свою часть дивана. Девушка засмеялась, Женя громогласно и с веселой интонацией стал что-то рассказывать - видимо историю своего знакомства с Мотто. Пес, положив голову на вытянутые лапы, делал вид, будто спит, а сам настороженно поводил ушами, прислушиваясь к голосам.
Когда девушка ушла, Мотто почувствовал себя спокойней, он тут же выкатил большой резиновый мяч из-под дивана и принялся катать его по квартире.
Время шло, Мотто рос. Его щенячья неуклюжесть преобразилась в гибкость сильного активного животного, детское любопытство переросло в прозорливый ум: он все больше становился идеальным образцом, совместившем в себе достоинства двух пород.
Однажды вечером пес, лежа на коврике на кухне, ожидал, что они с хозяином будут отмечать его день рождения, а точнее день их встречи (Женя догадался, что на тот момент собаке было уже около года), это была третья годовщина, но Женя печатал статью в гостиной и, казалось, напрочь забыл о счастливом дне. Около двух часов ночи Мотто проснулся, прислушался, поглядел вокруг и медленно побрел в гостиную. Женя сидел, запрокинув голову на скрещенные за затылком руки и, должно быть, спал, но как только пес остановился рядом, он открыл глаза и предложил ему сесть рядом.
- Ну что, друг, думаешь забыл? Я помню, я же должен был тебе что-нибудь вкусное приготовить... Проблемы у нас, Мотто. У меня. Все слишком серьезно и опасно... Понимаешь ты вообще что-нибудь? Или только делаешь вид, что знаешь, о чем я говорю? Материал у меня есть, полгода собирал. Статья будет такая, что нарасхват. Редактор отказывается выпускать в номер - ему пригрозили. Кто-то уже разнюхал про мою деятельность... Но я могу сплавить это в другое независимое издание, там возьмутся, опубликуют. Вот это будет бомба, ты не представляешь! Слишком влиятельное и высокопоставленное лицо, чьи действия разоблачает эта статья. Но кто я? Простой корреспондент простой желтой газетёнки. Кто стоит за мной? - Мотто внимательно прислушивался и пристально смотрел ему в глаза, когда Женя особенно выделял голосом некоторые моменты в речи, он даже поскуливал, поддерживая интонационный ритм, - Ты?! Ты меня поддерживаешь? - Женя рассмеялся, - Если я это опубликую, тогда ни мне ни тебе уже не придется больше вспомнить что мы сегодня отмечаем. Хотя, я думаю: кому нужна правда? Ведь многие итак все знают и без доказательств моей статьи. Что же мне делать? Что бы ты предложил? А-а, лучше утром решим, а сейчас спать. Ты как всегда прав. Пойдем, перекусим и спать...
Следующий день был ласково солнечным, теплым, безветренным. Мотто был особенно доволен прогулкой, он подбегал к людям и собакам, выразить свое веселье и добрые намерения, но хмурость хозяина он не мог не заметить и это его смущало. Женя был поглощен статьей, в его уме созревали искусные обороты, тонкие намеки и разнообразные риторические вопросы и острые комментарии, хотя он до сих пор не знал точно, что решится ее опубликовать.
Поздно вечером около полуночи они вышли гулять в очередной раз. Во дворе было пустынно. Обтянутый серой паутиной фонарь смутно поблескивал над крыльцом у подъезда, резонируя мягкому свету полной луны. Под машинами, припаркованными возле дома, шуршали крысы, их зябкие серые силуэты мелькали в бесшумных перебежках между водопроводными люками. Женя с собакой уже подходили к подъезду, когда внезапно от угла дома отделилась черная тень и пошла к ним наперерез. Мотто пристально поглядел на подошедшего; это был коренастый мужчина в спортивной куртке и сильно натянутой на голову шапке, он замедлил шаг и выбросил недокуренную сигарету.
- Не торопись, парень, - сказал он сипло, с потрескивающим свистом прокуренных легких, - Ты, что ли журналист?
Женя рванулся к подъезду и с силой потащил Мотто за поводок. Пес оглянулся: мужчина порылся в кармане куртки и быстро пошел за ними. Женя подскочил к лифту, нажал кнопку и оглянулся. Мужчина медленно поднимался по лестнице, в его руке что-то блеснуло. Мотто уловил этот запах - запах агрессии; он прижал уши к голове, нагнулся и глухо зарычал. Женя одернул его и затащил в лифт; мужчина ринулся к дверям. Он уже занес руку с ножом и почти заскочил в кабину лифта, но вдруг, Мотто, внезапно почувствовав слабость хозяина безвольно опустившего поводок, кинулся к нему, оскалив белозубую клыкастую пасть. Мужчина оступился и повалился на ступеньки; пес хотел было рвануться к нему, но Женя схватил его и двери лифта захлопнулись.
- Что это было? - пробормотал Женя, захлопывая и закрывая дверь на все замки.
Он сел на пол и обхватил голову руками. Мотто ткнул его носом и стал лизать ему лицо.
- Ты меня опять спас, - Женя прижал его к себе и уткнулся лицом в мохнатую шерсть.
И человек и собака так и не ложились спать. Приезжавшие оперативники никого не нашли, но обещали поискать похожего по приметам человека. Собрав необходимые вещи, Женя погрузил их в машину и еще до рассвета они выехали. По дороге Женя позвонил своему редактору и сообщил, что берет отпуск на неопределенный срок; он сам пока не знал, когда ему захочется вернуться в Москву. Рассвет они встретили в пути. Мотто спал, а Женя, следя за дорогой, тщательно снова и снова обдумывал произошедшее.
- Это из-за статьи... это определенно, - рассуждал он вслух, - Но почему с ножом? Вот это непонятно... Одно из двух: либо хотели инсценировать, что было хулиганское нападение с ограблением - отвести от мотива о моей профессиональной деятельности, чтобы заказчик был вне подозрений; либо просто хотели припугнуть.
К полудню они приехали в Воронеж в гости к двоюродному брату-холостяку. Утомившись с дороги, человек и собака проспали почти весь день.
Вскоре Женя устроился на работу в местную радиовещательную компанию внештатным журналистом и, казалось, что не собирается уезжать из города. Двоюродный брат был непротив, одному было скучно, хоть он практически и не бывал дома: у него был свой небольшой бизнес - шиномонтаж. Женя с Мотто часто бывали в его гараже; пес любил запрыгивать на переднее сиденье пока люди возились с колесами или производили мелкий ремонт. Однажды пес уснул и забыл спрыгнуть, когда машину отгоняли из гаража. Пожилая деловая дама - хозяйка полноприводного внедорожника чуть не упала в обморок, сев в машину и собираясь отъезжать. Она резко затормозила и выскочила из машины с криком: "Что это?!". Только тут оглянувшись, Женя заметил, что Мотто нигде нет, и со смехом подбежал к машине. Недовольно поворчав, пес спрыгнул с пригретого кресла. Оба парня долго хохотали, оттирая ее велюровое сиденье. "Он затерялся в прекрасном интерьере вашего объемного автомобиля," - сказал ей брат, переглядываясь с Женей.
Для Мотто не было большой разницы между Москвой и Воронежем, но Женю вскоре начало неосознанно тянуть домой и он решил вернуться. Также, как и полгода назад, они выехали рано утром и около полудня уже были в Москве.
Когда Женя нерешительно отпер входную дверь, Мотто протиснулся вперед и стал бегать по комнатам; он забегал всюду, понюхал каждый угол, а потом довольный своей проверкой остановился на кухне и тявкнул. Женя прошел, скинул сумку с плеча на пол и, вздохнув, подошел к другу.
- Дом, милый дом.
Женя удачно сменил работу, перейдя в другой известный журнал на должность с повышением. Целых два месяца после приезда они выходили на улицу, настороженно озираясь кругом, припоминая последнее событие. Постепенно тревога прошла, и они зажили прежней беззаботной одинокой жизнью. Пес был единственным живым близким существом для человека, а человек составлял весь мир для собаки.
Веселое весеннее солнце грело зеленую поросль молодой травы и тоненькие, слабые, недавно распустившиеся листья на деревьях, в лужах прошедшей грозы купались воробьи и голуби, насыщенный предвкушением летнего тепла воздух звенел небольшой прохладцей в память ушедшим морозам.
В парке было людно. Дети копошились в мокром сером песке; старушки, расстелив газеты, сидели на скамейках и оживленно обсуждали слухи; собаки носились по тропинкам и обиженно удивлялись на людей, которые не брали с них пример. Мотто не носился, он был уже слишком взрослым, чтобы позволить себе так расслабиться. Он шел рядом с хозяином, немного приотстав, и оглядывался кругом. Внезапно он что-то учуял и, остановившись в нерешительности, негромко тявкнул.
- Что случилось? Мотто, - Женя обернулся и посмотрел на него.
Пес поймал глазами взгляд человека и быстро направился в противоположную сторону, к дальнему концу парка. Женя удивленно пошел за ним. Мотто сильно торопился, он фыркал, нюхал землю и упорно продолжал путь. Наконец, будто что-то узнав, он повертелся на одном месте, оглянулся и направился к детской площадке. Женя увидел издалека, что он подошел к одной из женщин и сел чуть позади, поджидая хозяина. Женщина стояла спиной, но тут же обернулась, когда услышала, что Женя зовет Мотто.
- Женя! Это ты?! - чуть слышно воскликнула она и подошла.
- Сколько воды утекло, Машка, - сказал Женя и пристально с тонкой грустью в глазах, посмотрел на нее.
- Время не молодит, - она улыбнулась его внимательному взгляду.
- Кого как!
- Твоя собака как будто узнала меня. Да, песик? Откуда? Он меня ни разу не видел.
Женя сам был удивлен этому факту. Он задумался, потом догадавшись, объяснил.
- У меня остались какие-то твои вещи, после того, как ты ушла. Я помню, как он их нюхал тогда. Запах чужой, не мой.
- Неужели он меня так вычислил! - она погладила Мотто по голове.
Внезапно, к ним подошел один из играющих у качелей детей - мальчик в голубой курточке и, дернув ее за край плаща, прошепелявил:
- Мама, мама, кто это?
Она взяла ребенка за руку и посмотрела на Женю.
- Твой? - усмехнулся Женя, - Сколько лет прошло? Я давно со счета сбился.
- Пять лет с нашей последней встречи.
- Мама, мама, нас там папа будет ждать. Пойдем, - продолжил мальчик, потягивая ее за руку.
- Как у тебя жизнь сложилась? Есть семья? - тихо спросила она.
- Конечно, - Женя кивнул.
- Хорошо. Тебе повезло, - она улыбнулась, - Дети есть?
Мальчик удивленно поглядывал на взрослых, силясь понять смысл всех этих фраз, но вскоре почему-то обиделся и еще сильней потянул мать за собой, в его резком голосе уже звенели ноты раздражения готового закончиться слезами.
Заметив это, Женя кивнул ей и стал медленно отходить. Мотто побежал рядом. Отойдя всего на пару шагов, Женя, вдруг, обернулся и, посмотрев на нее с улыбкой, сказал:
- Мне и вправду повезло. Он - моя семья, - он обнял Мотто за шею и они пошли прочь.
Мотто, в качестве постоянного спутника журналиста, пришлось побывать во многих российских городах, куда можно было добраться на машине. Во время дальних командировок хозяина он оставался у его брата в Воронеже, с которым наладил хорошие взаимоотношения, научив человека понимать себя.
В последнее время, когда Женя повзрослел и потяжелел, став заместителем главного редактора, его не так легко было отослать за интересным репортажем; он стал заниматься административной работой и у него появилось гораздо больше времени, которое они с Мотто проводили дома за телевизором, закусывая заказанную в каком-нибудь ресторане пищу отличным дорогим пивом, так полюбившемся Мотто за щекочущие нос пузырьки и горький терпкий вкус.
Однажды приятным летним вечерком они снова приехали погулять в тот парк, где несколько лет назад произошла неожиданная встреча. Вечер был тихий, теплый. В воздухе было что-то такое, неопределенное, интуитивное, заставившее обоих почувствовать, что повториться прошлый раз и произойдет что-то необычное. Это непонятное ощущение появилось и у человека и у собаки, когда они шли по сумеречной аллее и переглядывались.
По пути встречались молодые парочки, дети на роликах, старушки на скамейках подзывали Мотто и добродушно смеялись над ним - он ходил важно с достоинством пожилой опытной собаки. Они возвращались к машине, когда при выходе из парка кто-то крикнул:
- Джой, Джой!
Мотто остановился и прислушался. Крик повторился. Женя обернулся и увидел высокого худого паренька лет восемнадцати, который нагнулся и, хлопая руками, подзывал к себе Мотто; невдалеке стояла улыбающаяся девушка того же возраста и следила за тем, что произойдет.
- Джой, помнишь меня? - повторил паренек.
Мотто подошел к нему, но остановился в двух шагах, внимательно приглядываясь к человеку, и слабо завилял хвостом.
- Не узнал? - паренек искренно начинал отчаиваться.
Внезапно, Мотто заскулил, прижал уши к голове и, виляя хвостом, подошел к пареньку. Он присел на корточки и принялся гладить собаку. Женя остановился рядом, с удивлением наблюдая за этой сценой.
- Узнал! Щенком был, но все равно узнал.
Паренек привстал и посмотрел на Женю. В его глазах была одновременно и радость и непонятная грусть.
- Извините! Но вы знаете..., - он замялся, - Это моя первая собака. Мне было девять лет, когда его подарили. Я сильно болел, мы должны были уехать на долгое время, и родители отдали его моим бабушке и дедушке, от которых он и сбежал. Я его не забыл, сразу узнал. Джой, малыш, такой огромный стал. Давно он у вас?
- Лет девять с лишним. А ты, случайно, не знаешь, когда он родился? Интересно узнать, когда его день рождение.
- Я узнаю у знакомых. Это щенок их собаки, они заводчики, знают все даты. У меня теперь эрдельтерьер. Тоже Джой зовут. Ну, что, я рад за тебя дружище, что ты не пропал, - он крепко пожимал Мотто лапу, - Я тебя не забуду.
Женя оставил пареньку номер своего телефона и они разошлись: Мотто с хозяином к машине, а значительно подросший мальчик со своей девушкой гулять в парк.
Мотто страстно обожал ездить на машине. Он безошибочно узнавал ее, где бы она не была припаркована, и сидел всегда спереди рядом с хозяином. Однажды их даже остановили на посту ГИБДД, инспектор подумал, что спереди сидит маленький ребенок.
Пес до самой старости продолжал любить свои игрушки, некоторые еще сохранились со времен его детства. Раньше он носился с ними по квартире, запрыгивал на диван, копошился в подушках, но в последнее время он просто ложился в кресло, устраивал рядом какую-нибудь игрушку и засыпал.
Трагедия произошла внезапно. Была поздняя осень, на улицу высыпал первый снег. Дороги быстро занесло. Мотто с хозяином вышел из подъезда и пес, вырвавшись, побежал на занесенную снегом лужайку. Женя дико закричал на него и быстро побежал к нему, но не успел. На мокром асфальте сильно занесло отъезжающую машину и Мотто оказался под ее задними колесами. Женя действовал молниеносно, через полчаса они уже были в круглосуточной ветлечебнице, где Мотто постоянно делали прививки и вылечили, когда у него случилось отравление.
Мотто лежал, в так любимой им машине на отодвинутом переднем сиденье, не поднимая головы и тяжело дышал. Женя постоянно поглядывал на него, он чувствовал, как кровь начинает стучать в висках, с силой впивался руками в руль и торопился, как мог.
Знакомый врач перенес с помощью медсестры собаку в операционную и попросил Женю ждать у дверей. Женя закрыл лицо руками и облокотился на колени. Так он просидел минут пятнадцать, когда услышал звонок телефона. Номер был незнакомый. По голосу он узнал паренька, бывшего хозяина Мотто.
- Чуть не забыл, еле вспомнил, что надо позвонить! Вспомнил бы чуть пораньше! Сегодня у Джоя день рождение, я узнал. Даже в документах записано.
- Спасибо, - чуть слышно произнес Женя, слипшимися губами.
Этот звонок будто расслабил все его нервы и, уже не сдерживаясь, он заплакал. Он уже знал, что скажет врач, когда тот вышел из кабинета.
- Сделали рентген. У него нет шансов. Сильно пострадала голова. Вы зайдите, он пока в сознании.
Пес лежал на столе. Он сразу заметил Женю и, хотел было, поднять голову, но у него не получилось и он просто завилял хвостом. Женя наклонился над ним и пристально посмотрел в преданные карие глаза старого самого близкого существа.
- Как же так?! Как же это произошло? Почему ты не смотрел на дорогу? - шептал Женя, гладя его за ухом.
"Пришло мое время. Ты не спорь с этим. Значит так должно быть. Все было так задумано еще до моего рождения", - Мотто внимательно смотрел на него.
- Несправедливо. Слишком рано. Почему?! - продолжал восклицать хозяин.
"Верь судьбе. Вы люди не знаете всего, что знаем мы. Поэтому вы часто несчастны".
- Как же я без тебя? Кто будет следить за мной?
"Я буду с тобой. Я не оставлю тебя. Я буду всегда следить за тобой и беречь тебя. Это моя судьба", - в глазах старого пса блестел теплый глубокий огонек.
- Мотто, я не хочу расставаться с тобой. Ты - все, что есть у меня, - Женя прижался щекой к его лбу.
"Нет! Вы люди вообще ничего не знаете! Мы не расстанемся. Ты не можешь этого понять! Пока... Потом поймешь". В его угасающих глазах было столько добра и тепла, которое, казалось, могло затмить столько несчастий и очистить столько зла и грехов, что соберись тысячу праведников вместе им это было бы не под силу. Пес слабо лизнул его в щеку теплым сухим языком и закрыл глаза.
Женя бесцельно шел, угрюмо глядя под ноги, по малоизвестному спальному району и изредка заглядывал в окна, он не торопился домой. Последние несколько месяцев черное уныние, поселившееся в его душе, казалось, не только не проходит со временем, но наоборот становится все острее. Он ненавидел приходить в пустую квартиру, ненавидел отпирать дверь и не слышать привычного лая, ненавидел готовить только для себя и сидеть в квартире целый день без прогулки. После работы он каждый раз куда-нибудь шел, сидел в баре пил пиво или гулял по своему району.
В этот раз он свернул с главного проспекта и шел дворами, не загадывая куда-нибудь выйти. Было холодно. Сыпал снег жесткими пушистыми крупинками, по земле кружилась вьюга. Проходя мимо автобусной остановки, Женя заметил сидящего на лавке человека. Он пошел дальше, но что-то его остановило, и он подошел ближе, чтобы разглядеть. Это была женщина, она вся согнулась от холода, но крепко прижимала к себе сверток с младенцем. Женя подумал, что это цыганка, затем приглядевшись, увидел, что женщина одета в роскошное меховое манто.
- Извините, вы тут... Может, вам нужна помощь?
Женщина удивленно посмотрела на него.
- Не нужна, - резко ответила она, оценивая его взглядом.
- Вы замерзнете. Сейчас холодает. Давайте я провожу вас. Где вы живете?
- Не важно. Не приближайтесь, - по довольно властному тону сразу можно было отметить, что женщина сильно устала и держится из последних сил.
- Вы не бойтесь. Я журналист. Может вам известно мое имя, - Женя представился.
Внезапно, лицо женщины будто просветлело. Она добродушно взглянула на него и даже попыталась улыбнуться замороженными губами.
- Я вас знаю. У вас был цикл статей из регионов. Потом про экологию. Я читала кое-что.
- Вы можете мне доверять. Проводить вас?
- Я не могу пойти домой. А денег у меня с собой нет.
- Согреетесь у меня? Я здесь недалеко живу. Поедем?
- Да, спасибо. Мне некуда идти.
Женя поймал такси и через пять минут они были у него дома. Пока он согревал кое-что из ужина, женщина сидела на кухне и укачивала ребенка. Ей было лет тридцать, но по тому насколько она была ухожена и изысканно одета, ей можно было дать меньше. Она сперва неохотно, а потом все более увлекаясь, рассказала ему свою историю. Женя вызывал у нее доверие.
- Я от мужа ушла. Невыносимо стало. Он испортился, - она помолчала, будто что-то вспоминая, - Я сама из Новосибирска. Там у меня родители, брат. Здесь у меня нет никого. Мы познакомились с мужем здесь, в Москве, шесть лет назад. Случайно. Он был уже тогда богат. Знаете, нефтяной бизнес. Я не из особо богатой семьи, но родители университетские профессора в поколении. Сначала все было неплохо, он меня любил, ценил. Потом стал изменять и обвинять меня в чем угодно. В последнее время ревновал, говорил ребенок не его. А кого же? - она усмехнулась, - Я поссорилась, забрала ребенка и ушла. Завтра поеду к родителям. Надо снять деньги с моего счета в банке (спасибо ему хоть на этом), нам с сыном лет на десять хватит.
- Как сына зовут? - поинтересовался Женя.
Женщина заулыбалась и покраснела, этот вопрос привел ее в замешательство.
- Вы знаете, это не я придумала. Муж решил так назвать. Мне тогда было все равно, как он его оформил. В общем, - продолжала она смущенно, - Матвей, его зовут.
Женя усмехнулся, но тут же скрыл эту усмешку, чтобы не обидеть мать мальчика. Ребенок все время был спокоен и чуть слышно посапывал в своих мягких свертках.
- Три месяца сегодня исполнилось. Хотите посмотреть на него? - сказала женщина, любовно прижимая ребенка.
Женя кивнул. Он никогда не общался близко с маленькими детьми, да и вообще с детьми и предполагал, что это существа с другой планеты, которые, совсем уж непонятно как, становятся рано или поздно большими и умными. Он увидел красное сморщенное личико младенца, но его поразили глаза. Ребенок серьезно глядел на него своими глубокими карими глазами, и Женя узнал этот теплый, доверчивый взгляд и неожиданно все понял...