У-Глук-Ха была довольна. Как же ей не быть довольной, если дети сделали все как надо? Проводили, как полагается. Спели прощальную песню.

Бродичи хвалят своих женщин дважды. Прилюдно, конечно. С глазу на глаз муж может говорить жене все, что захочет. А вот так, чтобы все слышали... Лучше не стоит. Вдруг кто позавидует?

Но на свадьбе невесту обязательно хвалят. Чтобы родичи мужа знали, как та хороша. И еще на похоронах, чтобы Смерть думала, что получила хорошую добычу и не попыталась прихватить кого-нибудь еще.

Первый раз девушка опасается, что новые родичи не поверят добрым словам. И тревожится: ведь придется очень постараться, чтобы быть такой, как поется в хвалебной песне. Чтобы новые родичи не посчитали, что она - из семьи лжецов.

О том же, что думает покойница, не знает никто.

У-Глук-Ха повезло. Она слышала, как горевали ее родичи, как хвалили ее за искусность в ведении хозяйства, за умение принимать роды так, чтобы выжили и мать, и ребенок, за дар лечить и малышей, и взрослых. Назвали имена всех ее детей, внуков и правнуков ...

Хороший конец для того, кто слишком долго ходил по степи. Так долго, что и надеяться уже больше не на что. Только ждать часа, когда последние силы покинут усталое тело, и станешь ни на что не годной. Тогда можно будет лечь на сухую траву и попросить старшую дочь помочь умереть. Таков закон: если старик уже не может сам перерезать себе горло, то ему должна помочь старшая дочь.

Старуха поудобнее устроилась на теплых камнях и принялась вспоминать. С самого начала, с тех дней, когда звали ее не У-Глук, что значит "безумная", а Лутиили. Что означало это слово, она не знала, но, наверное, что-нибудь очень красивое, как весенние цветы.

Когда Лутиили была маленькой, мир был другим. Не было еще степи, не было Мертвых Скал в той стороне, откуда восходит солнце. Даже ручных кабанов не было. Были высокие, словно самый большой шатер, деревья. А шатры, в которых жили люди, были еще больше. И сделаны они были не из шкур и жердей, а из прочного камня. Это сейчас никто не знает, как строить каменные шатры. А тогда знали. И умели искусно украшать красивыми узорами. Такие лишь лучшие мастерицы вышивают на своих головных повязках...

Место, где жила маленькая Лутиили, назывались "поместье". Много маленьких шатров вокруг одного большого, главного. Мать ее была служанкой в большом шатре. У нее была "госпожа", которую Лутиили почти не видела. "Госпожа зовет", - говорила мама и уходила, а Лутиили оставалась с другими женщинами. Правда, один раз девочке все-таки показали "госпожу". У-Глук помнит ее платье - красивое, как цветущее дерево...

В поместье были еще другие служанки, и еще мужчины, и ручные звери, в существование которых сегодня никто не верит.

Старуха горько вздохнула. Она давно не вспоминала о временах, когда мир был другим. Если бы ей удавалось вспоминать чаще, то, может быть, картины прошлого были не такими тусклыми. Но именно из-за любви к разговорам о "мире до" ее прозвали У-Глук. Когда ее второй сын, сильный и смелый Ыгок, стал вождем, он сказал:

- Прости мама, но я не верю тебе. И никто не верит. Ты все придумала. Не было никакого "мира до".

- Но я же помню! - Возразила старая Лутиили.

- Может быть... А, может быть, ты все придумала, чтобы позабавить маленьких ребятишек. Ведь никто не может подтвердить твоих слов.

- Твой отец верил мне.

- Он очень уважал тебя. Ты - лучшая хозяйка из тех, кого я знаю. Ни одна из молодаек не может сравниться с тобой. Но твоя память... То, что ты думаешь, как будто было... Это у-глук, сумасшествие, мираж над соляными озерами.

Женщина заплакала. Сын хотел что-то еще сказать, но махнул рукой и ушел по своим делам.

С тех пор Лутиили стали звать У-Глук, что значит "безумная" или "видящая миражи". А воспоминания за ненадобностью стали тускнеть и стираться из памяти. И через несколько зим У-Глук уже сама не знала: был ли он, этот "мир до", или ей всего лишь пригрезились картинки какой-то необычной жизни, какой не может быть вовсе...

Теперь же воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Слишком уж похожим оказалось злое Сердце Каменной Плеши на то "поместье", в котором она жила когда-то. Плиты, на которых она сидит, ровные и гладкие. К тому же это - не просто камни. Старуха извлекла из памяти давным-давно забытое слово. "Ступени"... Да, так. Они похожи на гребень ящера на склоне горы и называются "ступени". У-Глук помнит: мама несет ее на руках куда-то вниз, в темноту, а рядом идут другие женщины. И все плачут, и Лутиили - вместе со всеми, хотя не понимает: почему?

Потом они долго жили глубоко под землей. Так долго, что у маминой подруги Потоны родился ребенок. Это У-Глук хорошо помнит. Потона, увидев новорожденного, от испуга зашлась в крике. Но другие женщины сказали: "Ты же сама хотела, чтобы твой ребенок смог выжить".

А Лутиили малыш понравился. У него были узкие золотистые глаза и крохотные коготки на пальчиках. И сразу видно, что он вырастет очень сильным. Лутиили это первой поняла. Потом, когда Лутиили выросла, и маленький Мыртуг вырос, он стал ее старшим мужем. Тогда женщины из поместья - те, которые остались в живых - еще не встретили бродичей. И Мыртуг был единственным мужчиной в их селении...

Но это было потом, после того, как они вышли из-под земли и увидели, что поместья больше нет. Есть обгоревшие скалы. И еще - степь. В тот год многие из женщин погибли потому, что не знали, как жить в степи. Кого-то высушила хищная трава, кого-то разодрали ящеры...

У-Глук-Ха еще немного подумала и решила, что, наверное, если есть ступени, то по ним можно куда-нибудь подняться. Конечно здесь, внутри скалы, тепло. Но старым костям жестко на камнях. Она взяла мешок с едой и стала осторожно подниматься наверх. Вскоре ступени кончились. Теперь под ее ногами была ровная площадка, покрытая чем-то вроде короткого меха. "Что ж, здесь и буду ждать", - решила старая женщина. Чего ждать - она не знала. Никто не знал, что случается с уходящими в скалу. Каменная Плешь - проклятие, преследующее бродичей. С нее нельзя уйти, даже если кочевать без остановки много-много дней подряд. Все равно вокруг будет тот же голый камень - ни травинки, ни листка, ни капли воды. И черная скала - Сердце Плеши - всегда будет рядом. Есть только один способ вернуться в степь: кто-то должен войти в расщелину у подножия и оставаться внутри, пока племя не уйдет так далеко, что скала уже будет не видна.

В их род беда пришла внезапно. Когда ложились спать, над степью полыхал, обещая долгожданный дождь, многоцветный закат. Шевелились за кольцом костров плети хищной травы, похожей на спутанные мотки веревки. Трава тоже чувствовала приближение дождя. Слишком мало влаги удается добыть ей из тельца какой-нибудь неосторожной ящерки или птицы. Бродичи умны и обходят заросли. А толстую шкуру ручных свиней полые иглы хищной травы пробить не могут. В дождь свиньи сами лезут в заросли, чтобы полакомиться сочными стеблями. Обпившаяся влагой трава ленива, она лишь слабо извивается, когда звери вырывают ее из земли.

Все радовались...

Но утром проснувшиеся бродичи увидели вокруг стойбища не влажные заросли, а мертвую пустыню. Гладкие камни так плотно покрывали землю, что между ними не пробивалось ни единой травинки. Закричали, запричитали женщины. Мужчины притихли. Все поняли, что сегодня кому-то нужно будет уйти и никогда не вернуться.

- Жребий? - Спросил у мужчин вождь Ыгок.

Мужчины склонили головы.

Но старая У-Глук-Ха имела право говорить после вождя потому, что была его матерью.

- Пойду я. - Сказала она.

- Ты? - Удивился Ыгок. - Но...

- Ты хочешь сказать, что я - бесполезная старуха, и Сердце Плеши не примет жертву?

- Нет. Но...

- Ты прав. Я скоро стану бесполезной. Но сегодня я могу принести пользу. Кто-то из твоих воинов останется жив. - Сказала У-Глук-Ха.

Тогда женщины положили в большой мешок много вкусной еды и мех с водой. А мужчины сели в круг и запели хвалебную песню. У-Глук-Ха провожали так, словно она уже умерла. Потому что, если хвалебной песней удается обмануть Смерть, почему бы ни обмануть и Злое Сердце Плеши?

У-Глук-Ха взяла мешок с едой и шагнула в расщелину. Свет за ее спиной померк, но ничего страшного не произошло. Вокруг только теплый камень и гулкая пустота. Теперь вот еще какой-то мех на площадке. И на возвышении в углу... Старуха внимательно осмотрелась вокруг. Здесь достаточно светло потому, что в камне прорублено отверстие - вроде тех отдушин, что делают на стенах шатров. Пол ровный и мягкий. Вдоль стен - несколько возвышений...

У-Глук подошла к одному из них. Похоже на огромную, в рост человека, длинную подушку. Наверное, на ней нужно сидеть... Старуха села и поняла, что ей хорошо и удобно. Так удобно, как давно не было. С тех пор, когда они жили с мамой под землей. И еще так удобно было сидеть на коленях у Мыртуга...

От старшего мужа Лутиили родила десять детей. И еще семерых - от младшего, Ызтыра. Ызтыр был из тех бродичей, которые приняли их с Мыртугом к себе.

Когда пришли бродичи, почти все старшие женщины уже умерли.

А мама умерла уже после. Сначала Мыртуг убил вождя бродичей. То был злой старик, похожий на мужчин, что жили в поместье. У него не было ни когтей на пальцах, ни клыков во рту. Но он был самым злым из кочевников. Он умел заставить людей сделать так, как он хочет. И когда Мыртуг убил его, кочевники назвали вождем мужа Лутиили. Да, тогда ее еще звали Лутиили.

И когда мама умирала...

У-Глук-Ха помнит...

Мама долго болела. На шее у нее выросла шишка, большая, как голова трехлетнего ребенка. Мама не могла ни ходить, ни говорить и все время лежала на шкурах. В тот год еды было вдоволь, но соплеменники уже начали сердито смотреть на Лутиили, которая по ложечке вливала мясной отвар в рот бесполезной старухе. Своих калек бродичи просто оставляли в степи. Но Лутиили никак не могла решиться. Каждый раз, когда племя переходило на новое место, она просила Мыртуга посадить мать на самого спокойного кабана, привязывала старуху и везла до следующей стоянки.

А потом шишка на шее у матери прорвалась, потек гной, и мама снова смогла говорить.

- Лутиили, зачем ты продляешь мои дни? - спросила она. - Зачем не оставляешь в степи?

- Я не могу бросить тебя, мама, - ответила молодая женщина. - Мне кажется, это неправильно - оставлять тех, кто дорог, глупым хищным ящерам.

- Но я не могу больше жить, - сказала мать. - Не могу и не хочу, потому что от меня нет никакой пользы.

После этого мать достала из своей одежды величайшую драгоценность - острый стальной нож из тех, что умели делать только в "мире до". Она дала его дочери и сказала:

- Убей меня так, чтобы мне было не очень больно.

Лутиили взяла нож и воткнула его в страшную шишку на шее матери. Потом нажала еще сильнее, так, что нож прошел вокруг всей шеи. Кровь залила шкуры, но это было уже не важно...

С тех пор в их племени не оставляли живых стариков на съедение глупым ящерам. А когда У-Глук-Ха решила идти в Сердце Пустыни, она отдала стальной нож старшей дочери.

- Я поняла, мама, - склонила голову Эт-Хая. - Скорее сталь станет песком, чем мы забудем об уважении к тем, кто дал нам жизнь.

У-Глук-Ха сидела на длинной подушке и немного сожалела, что у нее нет с собой стального ножа. Нет, она сделала все правильно. Память - это хорошо, но память, заключенная в драгоценную вещь, - еще лучше. Клятвам, данным на стали и огне, не изменяют. Но все же жаль, что здесь, в странном месте, у нее нет никакого оружия. Пусть она и старая женщина, но еще способна постаять за себя.

Но время шло, а ничего страшного не случалось. У-Глук-Ха поняла, что хочет есть, и развязала свой мешок. И тогда в комнате появился Он. Старая женщина не поняла откуда Он взялся. Он походил на мужчин, которые были "до", но отличался от них маленьким ростом. Да, Он был как десятилетний мальчик, но без детской неуклюжести.

Он с любопытством посмотрел на У-Глук-Ха и сказал:

- Здравствуй, мудрая женщина.

У-Глук-Ха удивилась, но не подала виду. А еще она подумала, что неприлично есть в чужом доме и не делиться с хозяевами. Поэтому она предложила карлику кусок вяленой кабаньей лопатки.

- Спасибо, но мне не нужна еда, - покачал головой Он. - Я - не живой, я - голем, созданный много лет назад одним великим человеком.

Старая женщина удивилась еще больше, потому что слово "голем" было из тех, забытых в "мире до".

- А где твой хозяин? - спросила она.

- Не знаю, - пожал плечами голем. - После того, как началась война, я его не встречал. Он ушел, а я все жду... Ждал... Потом начал искать, но моего Учителя нет нигде. В степи живут дикари, которые ничего не помнят ни о магах, ни о моем Учителе.

У-Глук-Ха задумалась. Она ожидала найти внутри Сердца Плеши жуткого монстра, которому нужна кровавая жертва. А встретила несчастного брошенного ребенка.

- Расскажи мне о себе, - попросила старая женщина. - Может быть, мы вместе что-нибудь придумаем.

Голем стал рассказывать о том, как великий маг создал себе слугу и ученика. Нет, маг не надеялся, что его кукла когда-нибудь научится колдовать. Достаточно и того, что маленький голем прекрасно управлял всем теми хитрыми приспособлениями, которыми хозяин наполнил свою башню. Но маг очень много работал, открывая новые тайны мира. Чтобы самому яснее понимать те идеи, которые он выдвигал, ему нужен был слушатель. Можно было найти учеников среди людей, но у мага был странный характер. Он не любил людей и боялся их. Свою башню он оснастил всеми защитами, какие только мог создать. Никто из живых, кроме него самого, не мог проникнуть внутрь.

- Но моему Учителю было одиноко, и он создал меня, - закончил голем.

- А что случилось потом? - снова спросила У-Глук-Ха.

- Потом была война. Маги из-за океана напали на наши земли, но отважные защитники Айгурата ответили им таким сильным ударом, что все враги погибли. Но и наша земля пострадала.

- Я помню, - кивнула головой У-Глук-Ха. - Когда-то здесь не было степи, здесь росли сады с прекрасными деревьями и жили люди, совершенно не похожие на бродичей.

- Бродичи появились потому, что только такие дикари могли выжить на этой обожженной земле. Немного магии есть в каждом человеке, и если женщина очень захочет, то ее ребенок может стать таким, как ей надо. Только нужно очень захотеть. Я это понял, когда пытался разговаривать с бродичами, - согласился голем. - Жаль только, что все, кто приходил сюда, в башню, пытались меня убить.

- А зачем ты вокруг своего шатра превращаешь степь в пустыню? - упрекнула голема старая женщина. - Знаешь, я вспомнила, как называется такая каменная земля - "мостовая". Так вот, бродичам не нужны мостовые, им нужна живая степь.

- Неужели? - удивился голем. - Но ведь по ровной дороге гораздо удобнее ходить.

- Глупый! - рассмеялась У-Глук-Ха.

И тогда голем тоже счастливо рассмеялся.

- Не зря я надеялся! - сказал он. - Пусть мой Хозяин погиб, я теперь это понял. Но ты тоже сможешь рассказывать мне интересные вещи, а я буду у тебя спрашивать то, что мне не понятно. За это я могу сделать то, что ты захочешь. Башня моего Учителя способна на многое.

- Ладно. Я расскажу тебе о том, какой была эта земля до... Ну, до того, что ты называешь войной. Но сначала убери пустыню! - приказала У-Глук-Ха. - И лучше нам будет вообще уйти из степи, потому что бродичи не простят тебе тех воинов, которые погибли, пытаясь убить тебя.

Голем кивнул. Старая женщина почувствовала, как мягко вздрогнул под ее ногами камень - это башня отправилась в путешествие к горам, над которыми восходит солнце.

С тех пор в степи не было такой напасти, как Каменная Плешь. А далеко-далеко на востоке, там, где высится Горячий Вал, в предгорьях до сих пор растет много яблонь и слив. Дикие сады покрываются по весне белыми и розовыми цветами. Говорят, где-то среди этого великолепия можно найти руины колдовской башни.