Лихоборов-Нижний Сергей Николаевич : другие произведения.

Прачечная работает стохастически

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Константин Гуделия - главный герой романа "Прачечная работает стохастически". Личность он неординарная и временами противоречивая. Родился и вырос в обеспеченной грузинской семье.. На предпоследнем курсе неудачная любовь, больше похожая на страсть, и легкие наркотики испортили будущее золотому мальчику. Он проходит сквозь судебные разбирательства, колонии, гражданскую войну в Грузии. Выйдя живым и невредимым из всех перипетий, он стремится к материальному благополучию. Не брезгует никакими средствами в достижении цели. Сотрудничает со всеми влиятельными силами на грузинском и российском небосклоне. Иногда ему начинает казаться, что всего он достиг самостоятельно. Глубину его морального падения понимает мать. Но она не бросает сына. Его изуродованную суть понимает жена, но он меняет ее на ту, что много лет назад сгубила его карьеру. А в конце он исчезает. Имя и дело его остаются, а он исчезает. И не по своей воле. Динамично и холодно развивается сюжет. Равнодушно его ведут на заклание. Меркантильно смотрит на него очередная жена. У всех свои цели и свои задачи. И все выполняют их. И все, по-своему, правы. И нет бесчестья там, где честь давно уже не нравственная категория, где верность присяге не принимается в расчет, где верность родине - просто газетная утка. Где отсутствует даже главный эквивалент - доллар США.
  От автора.
  
  "Прачечная работает стохастически" - это отклик на российские бомбардировки моих родственников на Кавказе. Случайно прорвались, случайно попали, случайно получили награды за бомбардировку своих бывших сограждан, которых в одной части Грузии признали своими, а в другой объявили иностранцами. Я не говорю о тех, кто ушел на фронт политических баталий. Они вряд ли работают. А если работают, то - вряд ли на заводе, а если на заводе, то вряд ли в Грузии.
  С другой стороны, эта история, как и "Игра краплеными картами", никогда не имела места в конкретные сроки с конкретными людьми в конкретных описанных здесь обстоятельствах.
  Так уж получилось, что, глядя на экран телевизора, просто переполненный грузинскими фамилиями, и слушая очередные заверения в любви к грузинскому народу, я не расслышал упоминания о русских, до сих пор проживающих на Кавказе. Разве что - со стороны вероятного противника. Результат выстраивания линии поведения героев превзошел все ожидания. Наложилось на все это и выступление Ивашова с детальным описанием действий российской армии. Оказалось, что все шло по плану. Чьему плану? Если наш Генштаб планирует на основе полученной развединформации ранение собственного командарма, попирает нормы действующего законодательства, направляя в бой необстрелянных мальчишек, каждый день теряет по самолету в борьбе с "гориллами", то невольно хочется проголосовать за дополнительное выделение военным начальникам далеко не первых квартир именно в московском регионе. Им ведь должно быть страшно без народного ополчения. Убить могут. А кто остановит снаряды от артиллерийских залпов, как не 18-летние мальчики, только что взявшие в руки оружие. Вспомните кадры, как увешаны солдатами наши танки, идущие на Гори. Кто назовет сумму ущерба, не дожидаясь окончания работы государственной комиссии, кто на пару тысяч ошибется при подсчетах раненных и убитых? Кто в такой маленькой локальной войне все-таки наберет без вести пропавших? Мое повествование - слабая, возможно, далекая от реальности, в силу отсутствия дополнительной информации, попытка проанализировать то, что уже озвучено или было озвучено во время предыдущей миротворческой операции на Кавказе.
  Всякое сходство с реальными героями, как и всегда, случайно и только случайно. Случайно и большинство названий, имен собственных, наименований юридических лиц. Но есть эпизоды, по которым любопытные читатели могут восстановить реальную географию событий или топонимику. Но и в этом случае они никогда не смогут наложить на эти обстоятельства события, произошедшие с героями, или время этих событий. При определенном старании вполне возможно прочитать эту книгу так, как она была написана самой жизнью. Автор не может предсказать результаты труда подобных кладоискателей, но вполне готов поиграть в "горячо - холодно". Если кто-то разглядит в тексте свой портрет или свои жизненные перипетии, то это его право. E-mail: lnsn154@rambler.ru всегда доступен для общения.
  Возможно, не все удалось автору раскрыть в этой повести о судьбах человеческих. Будьте снисходительны к ошибкам и просчетам героев, постарайтесь отгадать, кто и что стало отправной точкой этой истории, и как она закончилась. Но помните, раскрытие тайны равноценно открытию ящика Пандоры.
  Ну, а что получилось в результате, судить вам, уважаемый читатель. Второй срок Мишико истекает скоро, по меркам всемирной истории. Увидим.
  
  С уважением,
   Лихоборов-Нижний.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Вместо Вступления.
  
  
  Сергей Лихоборов-Нижний стоял на втором этаже Еврейского культурного центра в Марьиной роще в Москве. Прямо у входа в синагогу. У раковины. И читал. Просто читал список пожертвователей. Не было ничего предосудительного ни в пожертвованиях, ни в том, что он его читал. Правда, он попал внутрь только под гарантии чуть ли не раввина. Его обыскали при входе. И его не покидала мысль о практичности иудейского вероучения. Никто не полагался на бога. Все надеялись только на себя. Иначе следовало предположить, что всевышний отвернулся от богом избранного народа.
  Бронзовое покрывало во всю стену содержало только одну фамилию - Абрамович. Размер таблички был пропорционален взносу. Хотя вместо нее лучше было бы написать ФСБ. Бизнесовать и присваивать абсолютную ренту ему позволяло только ФСБ. Володя Гусинский, как простой цеховик, пожертвовал по минимуму. Это с тех-то нефтебаз, что ему практически отдали на откуп? За падло было жертвовать и Кобзону из фильма про Штирлица, и Ресину. Отделались минимальными суммами. Далее шли менее знакомые фамилии, многие звучали так, как их указали при рождении. Взгляд Сергея равнодушно скользил по списку ньюсмейкеров российского телевидения.
  Внимание привлекли две таблички в нижнем ряду. Они были, но имен пожертвователей не было. Это была закавыка. Еще какая. Как и соседство с объектами ФСБ и МВД. Столь тесное соседство было до поры, до времени не доступно даже российской православной церкви. Назвать ее русской у Сергея не поворачивался язык. А вот слово "еврейский" он выговаривал свободно. Правда, без лишнего почтения, но и без дискриминации. Особенно нравились ему Еврейская водка под Еврейские огурчики, купленные в Бахетле - татарском магазине.
  Сам же он ходил в Храм непорочного зачатия девы Марии. И предпочитал католицизм всем другим направлениям. Хотя бы строили на века. А не реставрировали каждый год. Его подкупала в католицизме вера в божественное провидение. Бывало на Западе, окажешься свидетелем страшной автоаварии. Весь асфальт в крови. Пожарники его моют, полицейские начинают пропуск накопившихся машин. И никто не крестится, бешено глядя на побоище. Просто разъезжаются. На все воля божья.
  Сергей отвернулся от табличек и пошел по лестнице вниз, в ресторан. Да, синагога и ресторан. Нормально. Не то, что на Валааме: сверху летняя церковь, а внизу - зимняя. И все молятся. И все рушится. А кушать хочется. Даже без тоста: "Вспомянем, братья..." А ньюсмейкеры бегают по СМИ и кричат о необходимости привоза реэмигрантов. Разорился на Западе, пожалуй в Государственную Думу. Пора менять свой народ. Мешает.
  Невольно нахлынули воспоминания.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Первая.
  Вторые сутки шла погрузка большого десантного корабля у пирса Евпатории. Работали только морские пехотинцы. Никаких штатских или местных. Прямо с платформ, ревя моторами, на погрузку проходили некрашеные Т-54. Целых четыре штуки. В обычных условиях на их погрузку ушло бы не более двух часов, включая размещение подразделения морпехов. Но сейчас все выглядело как-то не по-военному. И операцией руководили двое в штатском, которые постоянно боялись принять ответственность на себя и все время согласовывали свои действия с кем-то третьим, сидевшим даже не в Севастополе, а где-то под Чеховым, что в Московской области. Но явно не военным.
  Командир корабля, капитан первого ранга Лекуда ничего не мог понять. Если их миссия столь секретна, что даже персонал порта не должен знать о цели выхода в море, то выходить следовало бы быстро и тихо. Вместо этого ему дали батальон морской пехоты для охраны груза и один экипаж для танков. А танков было всего четыре. Для большого десантного корабля - что слону дробинка. Цели выхода в море он и сам не знал. Пакет привезли те двое, что осуществляли погрузку, но вскрыть его в их присутствии Дмитрий Леонидович имел приказание только за воротами порта. Секретность чем-то напоминала детские прятки. Он со своей махиной был виден американцам со дня спуска ее на воду. Конечно, Лекуда мог бы пройти Босфор с потушенными огнями и без флага, если прикажет главнокомандующий, уже бывали подобные затмения, когда из боевой единицы Черноморского флота делали морского пирата, но это стало бы вопиющим нарушением морского права и устава. В глубине души Лекуда надеялся, что главнокомандующего не интересуют каботажные рейсы. А топлива они взяли только до Сухуми и обратно.
  Двое в штатском, как гоголевские герои, были неразлучны. Они заметно нервничали. Доставка танков задержалась на двое суток. Не удивительно. Их везли секретно и незаметно из Голодной степи. Там с советских времен находилось своего рода кладбище танков на случай термоядерной войны. Они стояли прямо в степи и никем не охранялись. Подкрасться к ним незаметно невозможно. Все, что движется, сразу фиксировали наши спутники. А если ошибались, то их поправляли американцы, следившие не менее, если не более усердно за этим скопищем металлолома. Эти двое, как никто, знали, где зарыты деньги, выделенные Советским Союзом на оборону страны. Таких кладбищ открыли в стране несколько: одно - для танков, другое - для паровозов, третье - для подводных лодок. Список был бесконечен. Военного хлама накопилось столько, что у американцев ядерных бомб не хватило бы все это уничтожить, а если бы и хватило, то зайти на пораженную территорию они смогли бы через два, а то и три поколения.
  Их незаметные перевозки, как предполагалось, проследуют через границы трех государств. На всех границах для них сделали окна. Свои люди должны были закрыть глаза на следование нерастаможенного груза. К тому же, в целях обеспечения секретности переброски военной техники, с танков содрали всю заводскую краску и сбили заводские номера. Как всегда, когда за дело берутся их службы, на границе произошел сбой. Прислали на украинскую границу какого-то финансиста проверить правильность взимания таможенных сборов за транзит электроники. Чтоб ему пусто было. Танки загнали в тупик. Опоздали еще на сутки, но вроде теперь пронесло. Прибыли. Экипаж тоже задержался с доставкой. В Кантемировской дивизии, видите-ли, нет лишних бойцов. А им плевать. Присылали бы не лишних, из тех, что несли службу в Очаково, по пути следования кортежа начальника их ведомства. Чтоб милиция чего не учудила. У тех только бронетранспортеры по Москве разбросаны, а тут четыре танка в засаде. Это тебе не шнурки гладить.
  Каперанг дал команду закрывать ворота. Нос большого десантного корабля стал сводить свои далеко не детские ладошки. Корабль продулся, как подлодка, и сполз с бетонной площадки. Было ощущение, что корабль пустой, настолько высоко он сидел над водой своей ватерлинией. Двое в штатском заспешили на мостик. Нет - не загорать, хотя и это не помешало бы, а открывать конверт. Содержание приказа они знали, но кто может быть уверен до конца, что где-то что-то не переиграли. Они отвечали за всю операцию. А больше всего они отвечали за то, чтобы в случае провала ни тени подозрения не упало на их любимое ведомство.
  Большой десантный корабль покидал военно-морскую базу. Сигнальщик отстучал условный сигнал, и корабль проследовал ворота порта. Далее по фарватеру. Каперанга с молодости интересовал вопрос, а действительно вход в бухту заминирован? Согласно легенде они идут не по глубинам, а по фарватеру среди минных и иных заграждений, прикрывающих порт от атаки неизвестного противника. Это легенда. Желающих ее проверить, пока не находилось. Он тоже не мечтал стать первооткрывателем. А вдруг на флоте без головотяпства? Ведь в сорок первом только флот начал боевые действия уже в феврале месяце. Остальные боялись провокаторов. Таких, как эти двое на борту. "Теперь не отмажешься", - подумал Лекуда.- "Точно друзья сочтут сексотом".
  Маленькие серые человечки материализовались на мостике.
  - Здравствуйте, Дмитрий Леонидович, - начал один из них. "Что за дурацкая привычка обращаться по имени отчеству", - подумал Лекуда, - "Мы все-таки на флоте".
  - Здравия желаю, - ответил Лекуда, не скрывая неудовольствия.
  Слева проплывало Ласточкино гнездо. Хорошо был виден Форос, где-то вдали должна была появиться Ялта. С высоты небоскреба капитан посмотрел на море. "Черное море мое".
  - Пора бы прочитать приказ, а то вы уже и на курс легли, - заметил один из двух серых маленьких человечков. - А вдруг курс неверный?
  - Топлива брали до Сухуми и обратно. Разрешений на вход в иностранные территориальные воды не имею, кроме Грузии и Украины. Куда еще можно пойти в этом внутреннем море. В Таганрог? Так у меня осадка не для Азовского моря. Я все-таки на океанскую волну рассчитан.
  Маленькие серые человечки переглянулись. Секретность их миссии, изложенная в приказе, который они даже не согласовывали с морским ведомством, явно дала течь. В таких условиях и тот финансист на границе не выглядел случайным человеком. "Надо будет его проверить по окончании миссии", - подумал каждый из них.
  - Все-таки лучше ознакомиться.
  .Лекуда подошел к сейфу и вытащил пакет. Сейф был его гордостью. Не какой-то там ящик с ключом, как выдавали на флоте, а номерной с поворачивающимся колесиком, доставшийся ему от супруги в подарок. Фирма, где она работала бухгалтером, разорилась. Сейф и пошел в компенсацию заработной платы.
  - Кто будет открывать? - поинтересовался он для проформы.
  - Вы - капитан, вам и карты в руки, - пошутил один из двойняшек.
  - На военном флоте нет капитанов и нет судов и пароходов. Есть инженер-капитаны и прочая гвардия, и есть корабли. А у кораблей есть командиры.
  - Не обижайтесь. Вы же поняли, что мы очень далеки от военной тематики. - Двойняшки решили не ссориться по пустякам. Они играли в большую политику и этот водоплавающий со своей лоханкой, если потребуется для высших государственных интересов, мог бы лечь на дно морское. Но приказа пока не было. Надо дружить.
  Каперанг открыл конверт. Сухой текст приказа подчинял его этим двойняшкам и обязал его принять и доставить груз на военную базу в Сухуми. И зачем столько секретности. Солнце приближалось к полудню. Припекало. Экипаж мыл и драил палубу, тем самым снижая нагрев палубы, но металл просто источал полуденный зной.
  - Предлагаю пройти вниз и пообедать, пока мы в территориальных водах Украины, а то потом хлопот не оберешься, - Лекуда жестом пригласил двойняшек в офицерскую кают-компанию, где уже все было накрыто к обеду.
  - С удовольствием, - двойняшки только не замурлыкали. У флотских всегда было преимущество перед сухопутными: их офицерские кают-компании мало чем отличались от столичных ресторанов, но имелся и недостаток - отсутствие женщин на борту. В этом сухопутные их всегда превосходили. Правда, однажды был на Черном море большой белый пароход, который следовал за крейсером. Но то была уже легенда о великом морском походе и о великих военачальниках, умевших захватывать перевалы и страны, не теряя весь личный состав вверенных им подразделений.
  
   * * *
  
  Четыре единицы боевой техники круглосуточно охранялись. Охрану несли калмыки. Даже странно, откуда в морской пехоте могли быть калмыки. Но такова вековая традиция России, охрану всего ценного и того, что может убежать, доверяют калмыкам. Особенно их ценят, если они не говорят по-русски. Эти морпехи по-русски не говорили. Они просто охраняли и никого к технике не подпускали. Появился разводящий в сопровождении двух моряков с Большого десантного корабля. Их внешний вид не был предусмотрен уставом, но разводящий что-то приказал калмыкам, и те пропустили моряков к танку с ведром белил. Да, среди судовых запасов это было единственное ведро с белилами, которое мичман отдал только после личного приказа каперанга. Корабль рисковал остаться без красивых белых линий на корпусе и иллюминаторах. Своего рода шика, который доступен немногим. Серые бойницы глаз есть у всех, а подкрась белой краской, и вроде зубы почистил.
  Моряки решали сложный вопрос. С чего надо начинать красить эту махину, и надо ли красить гусеницы и днище. Перекур отменялся. Калмыки получили строгие указания, разрешено только красить. Пообсуждав проблему, ребята начали сверху, так меньше капель останется на палубе, которую их потом же заставят драить. Решение устроило всех.
  - Это что еще за балаган, - рявкнул неожиданно боцман, в грудь которого уперся штык-нож автомата калмыка. - Вы что, свадебный каддилак здесь раскрашиваете?
  Боцман был явно не в курсе. А калмык с автоматом производил на него впечатления не больше, чем комар со своим жалом.
  - Какой идиот распорядился красить боевую машину в такой цвет?
  - Не могу знать, товарищ старшина, - вытянулся в струнку тот из моряков, что помоложе. - Приказ каперанга.
  Упоминание каперанга сменило гнев на милость. Лекуду уважали.
  - Продолжайте работать. Идиоты. Она ж как факел гореть будет. Хоть бы известью покрасили.
  - Разрешите продолжать, - салага явно боялся гнева боцмана больше, чем неисполнения приказа каперанга. Боцману ответ согрел душу.
  - Продолжайте, - разрешил боцман, и как показалось со стороны, только в этот момент заметил штык-нож, упертый ему в грудь.
  - Товарищ старшина, вы что тут забыли? - один из близняшек внимательно вглядывался в черты боцмана. Сначала финансист на границе, теперь боцман.
  - Так я, товарищ ... - боцман замялся, - не знаю вашего звания, чтоб машину не испортили. Сгорит, ведь.
  - Полковник, - ответил человек в штатском. - А за машину не переживайте. Так надо.
  - Есть не переживать, - теперь уже тянулся боцман на глазах у салаги. - Разрешите идти?
  - Идите, - разрешил полковник. - И забудьте все, что видели.
  - Есть забыть, - боцман чуть ли не прогарцевал мимо салаги, стоявшего на броне. "Три наряда вне очереди", - подумал про себя салага и тяжело вздохнул.
  - Ничего нельзя сделать незаметно, - обратился полковник к своему собрату по несчастью.
  - А кого это сейчас волнует? - резонно заметил тот.
  - Ты прав. Пошли. Жарко тут.
  - Пошли.
  Братья- близнецы, почти обнявшись, направились отдыхать в свои каюты. У них это называлось выполнением сверхсекретного задания родины, за что им будут выплачены и сверхсекретные деньги, но это потом.
  Моряки продолжили красить танк в белый цвет. Работы было непочатый край. Солнце клонилось к закату, но жара еще не спала.
  
   * * *
  
  Мостик большого десантного корабля изнывал от зноя. Это на земле можно укрыться в тени за сараем или под сенью деревьев. На море тень в солнечный день можно получить только от ядерного взрыва.
  - Товарищи, корабль покидает территориальные воды Украины, входит в территориальные воды России, через десять часов хода корабль покинет территориальные воды России и войдет в территориальные воды Грузии. Усилить наблюдение. - Лекуда предупредил экипаж по громкой связи и вырубил тумблер. На мостике оставался только рулевой и старпом, - До чего дожили. Чтобы пострелять за три моря ходим, а то ракетой в чужие территориальные воды попадешь. У России уже и Черного моря не осталось.
  Большой десантный корабль тупо прорывал черноморскую волну своим плоским носом. По левому борту проплывал Кавказ, его побережье. Остался позади и Новороссийск с его танкерами на рейде. Каждый иностранный танкер оглядел их корабль от ватерлинии до клотика, но, скорее всего, решил, что идут порожняком, такова была осадка. Впереди - граница Грузии. Хорошо хоть, волна не высокая, три балла, а то проблем с техникой не оберешься.
  Оставив старпома на мостике, Лекуда спустился вниз. В лучах заходящего солнца берег и море медленно и плавно объединялись в одну линию. Интересно, что задумали эти братья - акробаты? Лекуда спустился к танкам. "Вот это да!", - подумал каперанг, - "в истории отечественного флота такого еще не бывало". На три серебристых танка приходился один белый. "Все белила вымазали, не иначе", - Лекуда замер от увиденного.
  - Что, нравится? - услышал он знакомый голос одного из близнецов.
  - Весьма, - согласился он, - собираетесь на штурм Эвереста?
  - Нет, чтобы не так нагревался. А то на южном солнце в полдень не очень комфортно сидеть на броне с видом победителя. Потом геморрой мучит.
  - Откуда такие подробности? - улыбнулся Лекуда. Эта проблема преследовала его всю сознательную жизнь на флоте. Везде разогретый металл. - Кстати, а как пройдем грузинскую границу? Меньше часа осталось. Уже нотис дали о предстоящем прибытии.
  - Не берите в голову, капитан, - Лекуду передернуло, - Это их внутреннее дело. Они будут на танках кататься, а мы посмотрим, как это у них получается. Наши только водители-механики.
  - Поэтому их всего один экипаж?
  - А вы догадливы.
  Близнец, наконец-то, выполз из танка. И вовремя. Лекуда устал говорить с фантомом на вверенном ему корабле. Фантом тебя видит, а ты его нет.
  - Захотелось стариной тряхнуть? - участливо поинтересовался Лекуда.
  - Знаете, ни разу в танке не был, - улыбнулся в ответ брат-близнец. - Столько их продал за свою жизнь, а внутри ни разу не был. Даже в Анголе. Там, бывало, транспорт битком набит, а разгрузят, так сразу на две колонны: одна - правительственным войскам, а другая - повстанцам. Еще перепутаешь танки, потом невыездным объявят. Хоть щас посидел.
  - Ну, и как?
  - Не Ролс-Ройс. И кофеварки нет с кондиционером. - Оба рассмеялись. Они все больше нравились Лекуде. Просто у каждого была своя работа.
  - Командира просят подняться на мостик, - упало откуда-то сверху. Это второй брат-близнец присвоил себе функции громкоговорителя.
  - Иду, - по-граждански ответил Лекуда и поинтересовался у "танкиста", - Вы со мной?
  - Куда ж мы без вас, - подтвердил тот.
  И друг за другом в затылок они пошли по трапам, чем-то отдаленно напоминая альпинистов, идущих в связке. Корабль зажег бортовые огни. Прохлада ночи все еще не наступила. А вдали, в грузинских территориальных водах уже замаячили огни пограничного катера. Чем выше они поднимались, тем дальше отодвигалась линия горизонта, тем более земным становился пограничник, превращаясь из силуэта в трехмерную модель.
  - Уже ожидает, - заметил Лекуда.
  - Не берите в голову, разгружаться будем не в порту, а где он укажет.
  - Так это контрабанда, - пошутил Лекуда.
  - Контрабанда - это когда обманывают пограничников и таможенников, а мы им помогаем.
  - Понял.- Лекуда первым поднялся на мостик. - Радист, связь с погранцом.
  
   * * *
  
  - В боевых условиях танки рассчитаны всего на три часа боя. Их надо выгрузить не далее сорока километров от Батуми, - причитал один из двойняшек.
  - Э-э-э, дарагой, ты лучше скажи, снаряды на танках есть?
  - За снаряды вы не платили, - равнодушно заметил второй близнец.
  - Знаю, что не платили, но вдруг вы их привезли.
  - Уговора не было. Да и лишние они вам. Сдуру кто-нибудь шарахнет по порту, что потом делать?
  - Э-э-э, какой порт, слушай. Ты темные очки-то сними. Мы вокзал штурмовать будем. Мне сказали, сам дал согласие на штурм вокзала.
  - А что у вас на вокзале может быть? Туда даже поезда не ходят.
  - Э-э-э. В этом вся соль, понимаешь. Вокзал красивый. Из него пулемет бьет. Все залегли за путями. Голову поднять не могут. В штаны наложили. Репортеры с трех точек ведут репортаж про бригады, приехавшие из Тбилиси на автобусах. И тут белый танк. Совсем белый. Он едет к пулемету и стреляет в него.
  - Чем же он выстрелит? - Лекуда улыбнулся. - Снарядов-то нет.
  - Э-э-э, Деметрий, столько лет тебя знаю, каким ты был, таким ты и остался. Из пулемета стреляет. А на броне сидит молодой грузин. Как ваш генерал Скобелев. И кинохроника берет его крупным планом. Ну, чем не будущий президент.
  - Грузина нашли? - в один голос поинтересовались двойняшки.
  - Да вы что, до штурма еще есть время. Найдем. Надо, чтобы из благородной семьи, а то, как его потом американскому президенту предъявлять станем.
  - Согласен, - кивнул один из двойняшек. - Мы тут вам уже одного подобрали. Бывший студент тбилисского университета, бывший наркоман, бывший спортсмен. А теперь боец оппозиционных сил. И неплохой боец, между прочим. Вот только вам его надо послать в район Сухуми с диверсионной миссией.
  - Э-э-э, дарагой, зачем я своего бойца тебе в плен отдам? Ты думай, о чем говоришь. Как я ему потом в глаза глядеть стану?
  - С удовольствием, - парировал брат-близнец. - Это не обсуждается. Его фамилия Гуделия. Он сейчас на базе в горах в двадцати километрах от Сухуми.
  - Ты так говоришь, словно сам только что оттуда, - ехидно улыбнулся собеседник.
  - А ты проверь! - напористо отреагировал другой близнец.
  - Ладно, Гуделия - так Гуделия. Ждите его послезавтра у блокпоста, что мост прикрывает. Только по лицу не бейте. Он в камере должен хорошо выглядеть, как после боя.
  - Да не волнуйся ты так. Общее дело делаем, - заверил его один из близнецов. - Давай лучше определимся с местом выгрузки. Дмитрий Леонидович, ваши предложения?
  - А что предлагать, Гурам мои глубины знает. Да и мест всего два. Только мне на обратный путь мазута не хватит, если я под Батуми пойду.
  - А кто говорил про Батуми? - встрепенулся один из близнецов.
  - Ну, не Сухуми же вы на белом танке штурмовать будете, - пояснил Лекуда.
  - Э-э-э, Деметрий, сколько тебя знаю, столько ты мои мысли читаешь. Но и я твои давно прочитал. На обратном пути на траверсе Новороссийска дозаправишься. Там начальник порта армянин - мой друг. Он тебе заправщика прямо в море вышлет.
  - Как я у него судовой мазут возьму на глазах у всех? - не понял Лекуда.
  - Э-э-э, ты не понял. Какие глаза? Зачем глаза? Пойдет танкер Ромнефти, у него судовой мазут будет залит сверх нормы. Он с тобою и поделится. Ты же не американский авианосец, на предельной скорости с танкера мазут брать не станешь? А волны высокой не обещали.
  - Утешил, - согласился Лекуда.
  - И так, ребята, сгружать танки будем здесь, - Гурам ткнул пальцем в бухту километрах в сорока от Батуми, - Подойдешь?
  - Сделаем, - согласно кивнул Лекуда. - Гурам, поужинаем вместе?
  - Не могу, служба, - улыбнулся Гурам, - времена тяжелые: русские военные корабли так и шныряют в территориальных водах Грузии.
  Все расхохотались. Обнялись на прощание, и Гурам в сопровождении Лекуды направился к трапу. Погранец отвалил, дав прощальный семафор, приглашая следовать за ним. Лекуда лег на указанный погранцом курс.
  
   * * *
  
  Котэ вдыхал воздух свободы полной грудью. У горного воздуха на Кавказе какой-то свой необъяснимый вкус. В нем и горечь безземелья крестьян, и соль и пот пастухов, и запах овчарни, и привкус конюшни, но все это подавляет запах льда, холодной воды и травы. Как давно он не видел всего этого? Пять лет чайных плантаций. Сам бы задушил того, кто стал выращивать чай на Кавказе. Пять лет бессонных ночей, чтобы во сне никто не смог подкрасться к кровати. Какой там кровати? Нары - они и есть нары. Сколько раз хотелось быть вонючим уродом, а не красивым пареньком из обеспеченной семьи. Сколько раз приходилось биться за свою правду в кровь. Хорошо, хоть, друзья не бросили в беде. Помогли. Постепенно все устаканилось. От него отстали. А потом пришел призыв в армию Гамсахурдиа. Котэ пошел сразу. Оставаться не было резона. Обещали срок списать по полной. Надеялся убежать. Да куда там убежишь? Только в мир иной. А туда он не торопился. Дело Гамсахурдиа предали. Свои-чужие, сейчас и не понять. Его подобрали ребята Глания, заслали подальше от Тбилиси. Теперь ходит в командирах отделения. Главное - жив.
  Котэ оглядел устало тренировочный лагерь грузинских добровольцев. Дисциплина в рядах бойцов Глания поражала своей не кавказской вымуштрованностью. Ни тебе праздношатающихся, ни тебе расхлябанных трусов. О самом Глания ходили легенды. Ему, Котэ, прошедшему через сбор чая на чайных плантациях, были хорошо понятны основы такой дисциплины. Но не все же были, как он. Встречались здесь и ребята из Тбилиси и других мест Грузии, которых в армию загнал голод, но они то же быстро усвоили крутой нрав командира. Всеми владела одна мысль: освободить Сухуми, вернуть его Грузии. Никто не задумывался над тем, что абхазы живут на своей исторической родине. Когда-то и они входили в состав великой Мегрелии, если верить Валериану Шенгелия. Почему Мегрелии, а не Грузии? Потому что мегрел - лучший из грузин. Котэ вспомнил старый анекдот про грузин и армян, когда армянин в поезде утверждает, что армянин лучше, чем грузин. Грузин не выдерживает и спрашивает: "Чем, чем лучше?" "Чем грузин", - отвечает армянин. В советское время этот анекдот рассказывали и в Грузии, и в Армении. И никто не хватался за нож. А теперь, попробуй, расскажи. Хорошо, если улыбнутся, а то и в драку полезут.
  Котэ поднял глаза к небу. Плохо быть начитанным. В голову лезли воспоминания об Андрее Болконском и небе Аустерлица. Ничего своего. А небо магически затягивало. В одном из облаков он разглядел черты своей матери. Котэ ее очень любил. И был перед нею в неоплатном долгу. Никакие деньги не могли компенсировать ту глубину позора, что ей пришлось пережить из-за него. И суд, и наркотики, и плантации. Отец перенес два инсульта, несколько лет был на ее руках, так, без него, Котэ, и похоронили. Нет, от его материальной помощи она не отказывалась, но помощь была мизерной и не регулярной.
  Котэ повернулся на бок и укололся местной колючкой. Не Россия - кругом колючки. Он слизнул кровь, выступившую на ладони. Черт бы побрал эту Вику с ее папашей. Он, видите ли, им не подходит, не перспективен. Сколько раз он пытался выбросить ее из головы, забыть. Сколько женщин уже перебывали в его кровати. Но Вику он вспоминал ежедневно. Обводы ее бедер, ее грудь. Где-то она сейчас? Отец говорил, что вышла замуж, уехала в Париж. Там у нее теперь свой бизнес. Изредка навещает родню в Тбилиси. Ни разу им не поинтересовалась. Ничего. Он сам себе поклялся, что она будет его, что свои тридцать пять он встретит в том же ресторане, где ему указали на дверь, и она будет беременна от него или у них уже будет сын.
  Котэ оглядел склон горы, на котором лежал. Не густо. Не считая военной амуниции, сигареты и зажигалка. С таким материальным достатком только и мечтать о Вике. А может быть только и мечтать. Самое время. Ни сегодня-завтра ранят, а потом - в госпиталь. Из госпиталя еще никто на войну не возвращался. Да, на войну, а не на фронт. Не было ни линии, ни фронта. Все участники событий говорили на одних и тех же языках, или понимали друг друга. Если не хватало знаний своего языка, переходили на русский.
  - Котэ, - его окликнул командир военной разведки в их подразделении. - Иди сюда.
  Котэ нехотя поднялся. Вызов не предвещал ничего путного. Разведывать все равно было нечего. Ни та, ни другая сторона в позиционную войну не играли. Каждый знал, где сейчас враг, потому что враг никогда не менял своей дислокации. Да и как ее поменяешь. Горы. На себе много не унесешь. Это русские по Памиру танки на руках носят. Рады до смерти, что у них опять горные егеря появились. Спрашивается, а зачем? Лучше бы Ледовитый океан охраняли. Да и куда их прежние егеря делись? Котэ встал.
  - Чего надо? У нас отдых после ночной вылазки, - сердито пробурчал он. - До четырнадцати ноль-ноль.
  - Уже тринадцать сорок, - ехидно заметил командир. - Да и нужен ты мне по делу. Сегодня пойдешь в Сухуми. Надо взорвать мост.
  - Не пойду. Это верная смерть. У них там каждый метр пристрелен.
  - Не спорь. Возьмешь ребят из вновь прибывших. Поднатаскаешь их. Близко тебя вряд ли подпустят, но зато пошумишь. Молодые поймут, что такое быть на войне. Взрывчатку не бери, а то они сдуру всю ее там и побросают. Понял?
  Котэ все понял. Задание было политическим. Надо было поработать "зайцем" для русских миротворцев. Ты бегаешь, шумишь, русские миротворцы шарашат в небо, в белый свет, как в копеечку, а потом в лагере читаешь репортаж какого-нибудь западного корреспондента с места боев. Убивать как-то не было принято. Обе стороны стреляли чуть выше, чуть в сторону. Зацепить могли, но чаще по ошибке: били по кустам, а ты там залег для наблюдения. Были и смерти, но достаточно редко. Под большие политические заказы.
  - Разрешите выполнять? - невесело произнес Котэ, подумав, а не заказ ли это.
  - Выполняй, - бросил на ходу командир довольно безразлично.
  Даже войну превратили в бизнес. Говорят, там, за хребтом, действительно шла война. Оружие текло рекой. Но как оно переваливало через хребет? Побережье охранялось. Дороги шли только по ущельям. Доставлять технику самолетами не представлялось возможным. Русские то брали под контроль ущелья, то снимали блок-посты на один-два дня. Каждый раз после этого грузины захватывали какой-нибудь патруль из миротворцев, но после личной встречи командующих, его отпускали. Глания по своим доходам вышел на одно из первых мест в Грузии. Котэ до него было, как до бога. В карманах - пусто.
  Котэ огляделся. Сегодня он опять видел в полудреме Вику. Это - к несчастью. Да и с зеленью было плохо. А в кредит и за лари дозу не купишь. Могут и убить. В своей среде считалось необходимым уколоться перед боем. Тогда пуля не убьет. Но колоться сегодня было не на что. Надо будет в вылазке подкормиться. Котэ пошел к новому ополчению.
  Вновь прибывшие держались гуртом. Прямо, как скот на пастбище. Котэ подошел поближе.
  - Здравствуйте, - как-то по-граждански начал он. - Сегодня иду в разведку в Сухуми. Кто со мной?
  В ответ дружно рассмеялись. Нашел, мол, дураков.
  - Встать, суки, - рявкнул Котэ и разможжил подряд две первые попавшиеся физиономии. - Когда я с вами разговариваю.
  Бил с двух рук. И оба удара достигли цели. Ополченцы вскочили с мест и начали строиться.
  - Так-то лучше. Это приказ. Если не найдется добровольцев, то выберу на свое усмотрение, - Котэ тяжело оглядел строй. Его глаза, знавшие чайные плантации, наркотики, пересылки, легко выделили среди ополченцев такие же усталые глаза. Его взгляд не останавливался на тех, кто уже познал все дерьмо жизни и жаждал света. Он верно вычленял "романтиков", рвавшихся на войну по каким-то, только им ведомым соображениям. Именно они вернутся домой героями и будут без умолку к месту, и не к месту рассказывать о своих и чужих подвигах, о том, как сам Глания хлопал их по плечу и хвалил за успешно выполненное задание. Именно им Котэ и намеревался предоставить возможность хоть раз в жизни наложить в штаны и постираться.
  - Ты, ты и ты, - Котэ ткнул пальцем в самых чистеньких из прибывших. - Через пять часов, чтобы были здесь в полной экипировке с мордами в гуталине. У каждого по два рожка и две гранаты. Штык-нож закрепить на ноге. Каски возьмите феэргешные, не так стучат, когда в них пули попадают.
  Новобранцы потеряли дар речи. У них были только старые "калаши" и по два рожка. Ни гранат, ни касок из ФРГ, ни штык-ножей. Гуталина было, правда, хоть утопись. Переспросить никто не решался. Этот парень легко мог попортить внешность еще до выхода из лагеря. Котэ улыбался, довольный произведенным смотром.
  - Доложите своему командиру, что Гуделия вас сегодня ведет в разведку. Он вам все выдаст. Это приказ.
  Котэ развернулся и пошел, не оглядываясь на ополченцев. Господи, зачем ему привиделась сегодня Вика. Не к добру. Неужели и жизни этих ребят будут на его совести. Но приказ есть приказ. Его надо выполнять.
  
   * * *
  
  Ровно в назначенное время ополченцы прибрели на его край лагеря. Из дополнительного вооружения им выдали от души гуталина, по каске советского образца и штыку, еще времен Лаврентия Палыча, который упрямо отказывался крепиться к "калашу". Новобранцы пытались, видимо, заткнуть его в американские ботинки, но неудачно, после чего примотали скотчем прямо к голени ноги. Как тут не вспомнить славные кирзовые сапоги, но новобранцы о них, пожалуй, и не слышали.
  Котэ улыбнулся. Внешний вид его гвардейцев должен был испугать миротворцев, как только те разглядят его войско в оптические прицелы.
  - А почему лица не намазаны гуталином? - вопрос застал прибывших врасплох. Ответа не было. - Быстро три пальца сунуть в банку с гуталином и провести по лицу, по диагонали.
  Котэ рассмешили эти молодые вояки, которые боялись даже испачкаться гуталином. Что будет с ними в бою? Придется потом на речке отстирываться, в этом он не сомневался.
  - И так. Идем в затылок друг другу. Дистанция - три метра. Я - замыкающий. - Котэ совсем не хотелось подрываться на растяжке, установленной каким-нибудь борцом за свободу Абхазии. - Если первый заметит что-нибудь подозрительное, приседай. Я подойду, разберусь. Направление - сухумский мост. Места знаете?
  Ополченцы молча кивнули.
  - Ладно, пошли, - Котэ тронулся в путь замыкающим. Была в этом и еще одна хитрость. Если нападут сзади, а это не исключалось, то он среди своих "головорезов" единственный, кто сумеет это понять и среагировать. Мальчишки просто пропадут от растерянности.
  Стемнело. Шли наугад, в общем-то выдерживая направление. Прошло более двух часов. Полпути до Сухуми уже позади. Дальше будет еще сложнее. Местность станет более открытой и населенной. Хотя слово "населенной" выглядело неуместным. Всюду догнивали брошенные грузинами постройки. Слава богу, не было бесхозного скота, а то картина стала бы невыносимой. Подразделение шло, не скрываясь. Кто тут мог их выследить? Усталость брала верх, даже над Котэ - бывшим автогонщиком. А может быть, именно потому, что автогонщиком. Мысли невольно возвращались в мирное время. Тогда бы он проскочил это расстояние за считанные минуты.
  Опять пригрезилась Вика. Ее обводы груди и бедер. Они не давали Котэ прохода. Навязчиво отодвигали все, что происходило с ним, на второй план. " Прямо, помешательство", - подумал невольно он. В лагере оставалась хорошо знакомая ему связная. И блондинка, и умница, и замужем не известно за кем и без росписи, но с детьми. Все было при ней, но Котэ никогда не вспоминал ее. Слава богу, хоть имя ее не путал при встрече. А Вика была такая настойчивая.
  Котэ каким-то шестым чувством заметил двоих на склоне оврага. Они сливались с местностью, но не прятались. Оба в черных маскировочных костюмах или комбинезонах, масках и без повязок на голове. Оба молчали, ни слов, ни угроз. Только огонь на поражение. Котэ забыл про своих новобранцев, которые в этот момент уже падали на дно оврага не по своей воле. Они были еще в строю, но были уже трупами. Они еще оседали, а он уже рванул в сторону, но что-то кувалдоподобное ударило в плечо и развернуло несколько раз его вокруг своей оси. Страшная боль обожгла плечо, но крови он не заметил. Спас бронежилет. "Синяк будет", - успел подумать Котэ. - " И почему они молчат?". Он споткнулся, на него кто-то навалился сзади. Драки не получилось. Его ткнули лицом в траву. Все молча. Дуло упиралось в мозжечок. Но холод металла был не как у "калаша". Он это почувствовал. Или ему показалось, что есть разница. И он не слышал выстрелов. Он только их видел. "Может быть, контузия?" - задал он себе вопрос. Но ответа он не знал. Если это контузия, то в первый раз в его жизни.
  Два дюжих молодца, он так решил, подняли его на ноги и швырнули вперед. И ни единого слова. Возникало ощущение, что только он способен извлекать звуки, но кричать почему-то не хотелось. Слишком явно проступал профессионализм нападавших. Шансов выжить самостоятельно они ему не оставили, но не убили. Решил тупо следовать их командам. Теперь первым шел он. Мысль бежать, конечно, была, но незнакомое ему вооружение давало ясно понять, что в его распоряжение не более трех-четырех шагов. А потом - тишина. Пулю, которая его убьет, он не услышит.
  Ветки хлестали по щекам. Связанные руки не могли отвести их в сторону. Поддержать себя на тропинке тоже было нельзя. Каждый толчок в пораженное плечо отдавался болью. Луна все никак не хотела появляться со стороны моря.
  Тропинка вела точно на блок-пост. Если об их приближении на блок-посту не знают, то у него появлялся шанс принять на себя автоматную очередь. Вряд ли караульный станет сначала спрашивать пароль, а потом уже - стрелять. Он бы сам так не поступил. Но его ждали. И тут же ударили в живот. Упав, Котэ застонал и попытался рассмотреть тех, кто его вел на блок-пост. Никого не было. Только ночь. Побои, матершина, боль его волновали в этот момент куда меньше, чем тот факт, что со стороны он выглядел, как перебежчик, сам устранивший шедших с ним на задание солдат. Вот, только, руки оставались связанными. Кто-то это сделал? Но их здесь не было.
  - Ладно, хватит, - произнес без всякого нервного напряжения хорошо поставленный командный голос в ночи. - Ефрейтор, возьмите этого боевика и отвезите на базу. Завтра он все расскажет.
  "Попробуй, ефрейтор", - злорадно подумал Котэ. - "Посмотрим, кто кого, как отъедем". Это было последнее, что он запомнил. Ефрейтор не стал рисковать, просто и элегантно одним ударом отняв у него сознание. Он знал свое дело.
  
   * * *
  
  Котэ лежал на бетонном полу в каком-то ангаре. Лужи не было, значит, ему дали прийти в себя естественным путем. На лице ни царапинки, несмотря на ветки, что били по лицу, все остальное - один большой синяк. "Умеют бить в русской армии", - подумал он и застонал.
  - Товарищ полковник, он, кажется, пришел в себя.
  "Наверное, ефрейтор", - почему-то решил Котэ. Голоса ефрейтора ему услышать не довелось, он раньше отключился.- "Чего им надо? Откуда на базе полковник по его душу, для него и капитана хватило бы, не все равно, кому по морде бить". Котэ еще раз застонал и попробовал сесть. Это у него получилось. Котэ огляделся. Действительно - ангар. На столе электрическая лампочка. Свободных стульев нет, как нет и пишущей машинки. "Странновато для допроса", - отметил про себя Котэ.
  Незнакомый голос приказал ефрейтору удалиться. Слишком вежливо для столь непринужденной обстановки. Чуть-ли не по имени-отчеству. Странности продолжали накапливаться, имея тенденцию совершить качественный скачок. Котэ встал. Теперь он был, как герой перед расстрелом. Самое время всплакнуть. Котэ подумал о матери. Не дождется его, если вообще узнает, что он погиб не полным мерзавцем. Уже завтра его товарищи по лагерю пойдут прочесывать местность после их невозвращения, найдут убитых салажат, и вполне могут решить, что это его рук дело. Он бы предпочел лежать там, среди трупов, чем в отхожем месте на российской военной базе.
  - Г-н Гуделия, - начал полковник. Котэ онемел. Его так не называли даже в их военном лагере. Со времен отсидки за ним закрепилось прозвище "пароход". Странное прозвище для мест не столь отдаленных. Так в лагере к нему обращались либо по имени, либо по прозвищу.
  - Г-н Гуделия, - повторил полковник, видимо, ожидая реакции, - как себя чувствуете?
  - Хреново, - признался Котэ и стал рассматривать полковника. Мягкая, почти женская внешность полковника не сулила ничего хорошего. - За что я задержан? К тому же избит?
  - Полагаю, Гаагский трибунал встанет на вашу сторону, если вы туда обратитесь, - поддержал его полковник. - Будете писать письмо? Или просто позвоните? Полагаю, им будет достаточно одного вашего устного обращения. Вашу фамилию они все равно не расслышат. Связь-то будет по полевому телефону.
  - Со связанными руками я вряд ли смогу набрать нужный номер, - теперь Котэ поддержал шутку полковника.
  - Поверьте, все, что ни делается, все - в ваших интересах. Ну, а руки и тело заживут. Сами будете биться о стенку, чтобы было больше шрамов. Если, конечно, мы не договоримся.
  - О чем? Я ничего не знаю о планах командования и Тбилиси.
  - Искренне вам верю, потому о них и не спрашиваю. А если будете хорошо себя вести, то сам приоткрою вам легкую завесу секретности над планами ваших командиров.
  - Что вам нужно?
  - Только вас.
  Котэ замер от неожиданности. Если полковник собирается его домогаться, как на зоне, то ему мало что можно возразить. Но вряд ли такие крутые ребята стали бы бегать за мальчиком для полковника. Да и три трупа висели, точнее гнили в овраге.
  - А нельзя ли поточнее? - поинтересовался Котэ.
  - Можно. Но вам следует уяснить несколько вещей до того, как мы перейдем к деталям, - полковник подошел к двери, приоткрыл ее и попросил внести стулья и зайти заинтересованных в этой беседе лиц. В помещение вошла именно та связная, с которой Котэ провел уже не одну ночь.
  - Эка, - на грузинский манер вывернул имя Екатерина полковник, - как ты считаешь, он справится?
  - Я в нем уверена, - произнесла спокойно Катя, словно речь шла об очередной ночи с нею.
  - Это радует? - полковник остался доволен ответом. - Вот ты и пойдешь с ним до конца. Если свернет с пути, пристрели, как собаку.
  - Есть, товарищ полковник. Разрешите выполнять?
  - Выполняй, Катенька, выполняй. А теперь оставь нас наедине.
  Катя по-военному четко удалилась.
  - Что, раззява, на обычной форменной юбке сгорел? Вот прикажу сейчас на ней жениться, что будешь делать?
  Котэ уже давно стоял красный, как помидор. Не только кровь, но и моча стучали ему в голову. Эта издевка полковника дала ему возможность почувствовать себя опущенным на сто двадцать процентов. В этот миг он забыл даже русский язык, а по-грузински у него ничего не получалось, не хватало связок. Такого уровня унижения он не видел даже на зоне, а там бывало всякое.
  - Убью, и ее, и себя.
   - А ее-то за что? За то, что тебя развела, как сопляка, за то, что ублажала, как могла. Учти, она - офицер военной разведки. И, скорее всего, она тебя убьет, а ты с ней только переспишь. Ты беззащитен перед ней.
  - Все равно, убью, - настаивал на своем Котэ.
  - Плохо, что ты так сказал. Теперь, если с ее головы упадет хоть один волос, я тебя из-под земли достану. Но выбирать, разумеется, тебе.
  Котэ медленно отходил. Краска спадала с лица. До сих пор было не ясно, чего от него хотят, и что предложат. Может быть, ограничатся тем, что даруют жизнь. Такое тоже возможно.
  - Зачем я вам нужен?- Котэ решил не тянуть кота за хвост.
  - Ну, слава богу, разум берет верх. Ты нам не нужен, - спокойно сказал полковник.
  Котэ от неожиданности похолодел. Эти слова могли означать и расстрел.
  - Нам нужно твое имя и внешность, - продолжил полковник. - Готовить из тебя профессионала и поздно, и не рентабельно. А на роль опереточного героя ты нам вполне подходишь.
  - Не понял? - Котэ действительно ничего не понял. Столько смертей, столько грязи и боли. И оперетта?
  - Что смотришь? Присаживайся, - полковник показал на стул у стены. - Ты - из хорошей семьи, мать - из дворян, дед - республиканский министр. Подсел на наркотики, но пока еще не сильно. Тянул лямку в тюрьме при советской власти. Воевал на стороне Гамсахурдия, знаком с Глания. Но последнее тебе скорее помешает, чем поможет.
  - И что?
  - Ваш наимудрейший выбрал себе преемника. Но он не вечен. Преемника ему должны выбрать Соединенные Штаты. Твоя биография их вполне устроит.
  - Где я, где они? Я даже университет не закончил.
  - А это не твоя забота. Я понимаю так, что мы договорились. Если да, то необходимо подписать ряд бумаг и сделать видеозапись твоего честного перехода на нашу сторону. Будет необходимо выполнить еще несколько формальностей, но это потом.
  - Так развяжите меня.
  - Этим займутся другие. Не хватает еще, чтобы ты меня стулом по голове ударил, как в боевиках показывают.
  - Стул - стулом. Но назад мне дорога заказана.
  - Ничуть. Сегодня ночью грузинские боевики напали на блок-пост, охранявший подходы к мосту. Миротворцы погибли, но сумели убить троих нападавших. Их тела выложены на обозрение для иностранных корреспондентов. Отличился тот ефрейтор, что тебя привел. Его нашли с пулеметом в руках. Представлен к награде. Посмертно. Еще совсем мальчишки, - полковник тяжело вздохнул. - Ты задержался в Сухуми. Искал возможность вывезти трупы погибших. Тебе подвернулся уазик, прокурорский. Когда прорывался к своим, весь автомобиль изрешетили пули.
  - Но меня не задели, - ехидно заметил Котэ.
  - Ты же у нас везунчик, - улыбнулся полковник. - Тебе попали в плечо, но спас бронежилет. Потом уазик перевернулся. И ты, и трупы рассыпались по местности. Отсюда и так много ушибов у тебя на теле. Тебе даже место выбирать не придется, если с указанной дороги не свернешь. Ну, что, играем?
  - Играем, - согласился Котэ. - Судя по всему, у меня нет выбора.
  - Выбор есть всегда, - сухо заметил полковник и холодно взглянул на Котэ. Его женоподобная внешность стала свинцовоколючей. - Например, застрелиться.
  Полковник выждал паузу. Котэ опять покраснел. Ему все объяснили так доходчиво, что даже он почувствовал себя мелким и слабым трусом.
  - Может быть, хватит оскорблений? - Котэ не хотел быть за вечер опущенным дважды.
  - Это не оскорбление, - выждал паузу полковник, - а напоминание о Кате. Как ты с ней не будешь расставаться, это твои проблемы. Остальное ты уже понял.
  Полковник подошел к двери, как прошлый раз, распахнул ее, и вышел из комнаты. Котэ ничего не понял. В помещение вошли двое, майор и капитан, они расконвоировали его, дали на подпись бумаги, записали видеообращение, отвели к уазику, указали маршрут следования. На заднем сидении были грубовато уложены три трупа тех новобранцев, что еще вчера были живы и счастливы. Котэ коснулся одного из них. Трупы отдавали холодом.
  Котэ ударил по газам и пулей пронесся по улицам Сухуми. Ему никто не мешал. Словно, путь был расчищен. Промчался вдоль реки с абхазской стороны и преодолел подвесной мост. Для гонщика это было не трудно. На крутом вираже он попал под перекрестный обстрел. Выстрелов не было слышно, но пули рвали брезент, металл, застревали в уже убитых парнях. На краю обрыва пробило колесо, и машина покатилась к подножию горы, разваливаясь на ходу. Котэ зажал голову руками и вылетел из машины. Все остальное превратилось в сплошное месиво. Слезы текли по щекам Котэ. Он, молча, подручными средствами, стал сооружать могилу тем самым парням, что теперь стали героями его родины. Точнее, сделали его героем своей Родины.
  Из кустарника за ним в инфракрасный бинокль наблюдали двое: Катя и некто.
  - А ты хорошо стреляешь, - заметил некто.
  - А ты очень на него похож, даже в постели, - призналась Катя. На том они и расстались. Ее путь лежал в лагерь с известием о подвиге Котэ. Его ждали товарищи по оружию. Оружию, которого никогда не было на вооружении российской армии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Вторая.
  
  Сергей устало вышел из машины. Позади остались сотни, даже тысячи километров, накрученные после прилета на благословенную землю Соединенных Штатов. За спиною были горы, высокие горы, которые ему предстояло осилить, через тоннель. " А горы все выше, а горы все круче..." Вдали красовалась Святая Елена, такая мирная, и такая спокойная. Даже не верится, что это вулкан. Смотровая площадка просто зависла в воздухе. Сергей не любил пользоваться фотоаппаратом с детства. Забывал сам объект съемки. А так запоминал его навсегда. Сели батарейки. Хорошо, хоть, на предыдущей заправке купил про запас. Сергей вытащил из фотоаппарата четыре батарейки и осмотрелся, куда бы их скинуть. Корзины для мусора не было.
  Завизжали тормоза. Сразу две машины влетели на смотровую площадку. В каждой из них сидели по два мужчины. Они начали меняться местами водителя. Сергей в этот миг бросил батарейки вниз по склону. Он кожей спины ощутил, как на него взглянули из машин. Джип ушел со смотровой площадки со свистом. Легковая - без лишней прыти. Сергей сделал фото и поехал следом. На первом же повороте направо он заметил, как джип и легковая где-то внизу, поднимая клубы пыли, понеслись к тому месту, где он бросил батарейки. Ребята в машинах с кем-то говорили по телефону. Сергей достал свою Мотороллу. Ноль приема. "Круто", - невольно отметил Сергей. Еще через десяток километров ему навстречу прошла автоколонна, состоящая из Хаммера и трех грузовиков. Офицер в Хаммере тяжело посмотрел в его сторону. "Неужели ребят везут на прочесывание местности? Вот им повезло", - подумал Сергей без злорадства. - " А если бы я бумаги там спрятал?" До Ванкувера оставалось еще несколько сотен километров. Путь его лежал туда. От одних перекрестков с ума можно сойти. По нашей привычке встаешь в левый ряд, чтобы пройти по прямой, а оказывается - именно левый ряд и уходит на поворот направо, а по прямой - из правого. При этом правый поворот трансформируется в левый и ведет на мост. Уже несколько раз сбивался.
  На сей раз история получилась невероятно глупой, но поучительной. Сергей прибыл в Нью-Йорк из Киева. Его пригласили оценить возможности экспорта цемента в Россию по линии их фирмы. Как будто Сергей знал все таможенные и финансовые уложения сопредельной страны. Но он не смог отказать в этой просьбе, и, как идиот, просидел неделю на российско-украинской границе. Чего там только не везут: даже танки, без заводской окраски, совсем новые. Правда, всего четыре штуки. Обычно, после таких мероприятий надо было возвращаться через Франкфурт. Этого вполне достаточно. Говоришь, что ты прилетел из Нью-Йорка, восемь часов просидел во Франкфурте, и вот ты в Москве. Даже билет можно показать. А посадочный талон не спрашивают. В крайнем случае, - потерял. Но в этот раз все было много сложнее.
  Из Франкфурта его послали срочно на встречу с аудиторской фирмой в Нью-Йорк. Интересно у них организован бизнес. На одном лифте ездят те, кто работает, а на другом, расположенном в другом подъезде, ездят те, кто делает вид, что работает. Эти два потока никогда не пересекаются. Ходи, хоть, под одной фамилией, хоть с одним паспортом, никто никогда не засечет. В лифте он и столкнулся с россиянином, с которым его уже однажды сводила судьба. Воспоминания остались не из лучших. Навороченный бизнесмен из России с огромным нательным крестом поверх вязанного под горло свитера не был засвечен в каком-либо бизнесе, кроме сбора пустых бутылок из-под Пепси-Колы на пляжах Новороссийска. Сергей никогда не был на пляже в Новороссийске, но искренне сомневался, что там можно набрать бутылок на несколько миллионов долларов США. Этот бизнесмен спалился на приеме, который устраивают высшие чины из Белого дома с входными билетами по 5000 долларов США и выше. Как можно спалиться в туалете на приеме, где самый мелкий гость - это Президент Ай-Ти-Ти, Сергей просто не мог понять, но то, что бизнесмена ведут, было заметно. Сергей обратил на это внимание еще на ЧейзМанхеттенПлаза среди берез, когда просто стоял и мысленно поглаживал одну из них. Вряд ли то была ностальгия, скорее желание отвлечься от равнодушного города, где никому до тебя нет дела. Да и на встречу он пришел слишком рано.
  Голубоглазый герой-любовник ничего лучше не придумал, как рвануть за Сергеем в лифт и попросить об услуге.
  - Будешь в Москве, расскажи про то, что видел, - попросил он, - и передай вот эти бумаги.
  С этими словами он вручил Сергею пару втрое сложенных листков.
  - Только не читай, невыездным станешь.
  - И как ты себе это представляешь, - поинтересовался Сергей, когда они пролетали 52 этаж небоскреба.
  - Не знаю, но в Посольство не ходи. У тебя неделя на то, чтобы выехать из страны. Через неделю на вылет пойду я. Они меня досмотрят и поймут, что бумаги вывез ты.
  - И прикроют мою визу.
  - Не думаю. Просто станут опекать по прилете. Тебе же лучше, хулиганы не пристанут.
  - А кому мне отдать их?
  - Помнишь того, кто тебе хвост в Москве повесил?
  - Еще бы.
  - Ему и отдай.
  - Если я ему позвоню, он умереть от разрыва сердца может. Его же тогда от шпиономании вылечили. И круто.
  - А нам сейчас не до жиру. Из лифта бы выбраться.
  - Вот и мой этаж, - сказал Сергей, - у меня переговоры. И не попадайся больше мне на пути.
  - А почему ты прозвал меня героем-любовником?
  - Внешность подходящая, а легенда - дерьмо, - Сергей шагнул из лифта, не оглядываясь. Лифт закрыл двери и бесшумно умчался в высь.
  По привычке, отработанной годами, Сергей ошибся номером и стал рваться не в ту дверь. Ему открыли, завели внутрь, долго выясняли, куда ему надо, наконец, нашли правильное решение, позвонили, за Сергеем пришли из офиса напротив. Сергей, рассыпаясь в благодарностях, покинул офис, в котором мужчины сидели с российскими нормами рассадки, не более трех квадратных метров на человека, и делали вид, что все очень заняты. При этом дым сигареты появлялся то над одним, то над другим столом. В Америке вообще-то не курят в общественных местах.
  Спутник Сергея отчитал его за оплошность, напомнив, что он ему много раз говорил, где находится их офис. Сергей вынужден был извиниться. Из лифта вышли двое, прочитали названия офисов, убедились, что Сергея здесь знают и ведут под белы руки, и бросились догонять того бизнесмена из России, что умчался от них наверх.
  Сергей не знал, досмотрели они того бизнесмена или нет, но признавал правоту американского сыска. Без повода нарушать закон они не смели, а повод мог появиться только при пересечении границы. На границе его ждал шмон. По полной программе.
  За поворотом появился Тихий океан, величественный и гневный. Огромные волны накатывались на берег, они были странного свинцового цвета. А берег стоял дощатый и красивый, но очень беззащитный. Американцы умудряются даже каменные хоромы возводить из фанеры, соединяя строительные конструкции степлером. И живут. И хорошо живут. Чего и нам желают. У самого Сергея дача была способна выдержать бой с танками противника в течение нескольких дней, если не привлекать авиацию. Одни стены чего стоили. В два кирпича. А фундамент? Монолит глубиною три метра, шириною в ковш экскаватора. А всего лишь на речке среднерусской стоял. Никакого океана. Под ложечкой засосало. И Сергей, ни секунды не сомневаясь в своих действиях, свернул налево, на набережную. Там обязательно должен быть ресторан. За ним никто не повернул. "Наверное, еще прочесывают", - решил Сергей.
  Все съезды к морю в Штатах заканчиваются круглой площадью с кольцевым движением, чтобы людям было удобно высадиться, развернуться, припарковаться. Ну, может быть, и не все, но те, что ему довелось видеть. А вот стоянка в этом городишке, названия которого он даже не заметил при въезде, подкачала. Это был какой-то разрушенный дом. Всюду виднелись остатки кирпичной кладки. Под колесами оказался обычный песок. " Не застрять бы", - даже забеспокоился Сергей. Но машину оставил. Парковка была бесплатной. И направился на набережную перекусить.
  В таком глухом захолустье набережная была под стать севастопольской. Не хватало памятника затопленным кораблям. Да и пляж был метров двести. "Неужели его заливает во время прилива?" - невольно подумал Сергей. С океана дул сильный ветер. Порывами. Сергей молча поднял воротник и посмотрел вдоль набережной. Через проезжую часть от него стояли типичные профсоюзные дома отдыха, как в Ольгинке, например. Если бы сейчас зазвучала русская речь, он бы не удивился. Но на улице в такую погоду он был один. На первом этаже "профсоюзного дома отдыха" располагался ресторан. Его огромные по российским меркам окна даже не прогибались под ударами ветра. В ресторане не было многолюдно, но столики у окон занимали пестрые американские пары. " И не наскучит им смотреть, как играет с ними океан?" - про себя подумал Сергей и направился к двери ресторана. Ему были рады. Сразу определили, что он из России, порекомендовали выпить водки, пообещали принести маринованный огурец, дабы закусить. От водки и огурца пришлось отказаться. Во-первых, он был за рулем, а за рулем одну рюмку он никогда не пил. Мороки много, и отвечать по полной. От огурца отказался тоже - уксус он не любил.
  Просматривая меню, Сергей выбрал то же, что и в других странах мира - бифштекс с картошкой фри. Для него не было важно, где он, было важно, что он ест. Этот бифштекс с картошкой следовал за ним из города в город, из страны в страну. Исключение он делал только для одного ресторана в Вене. Там он брал пасту Болонезе и красное вино. То был итальянский ресторан. Этой шалости он не позволял себе даже в Риме, где он упорно ел бифштекс. И у больших людей бывают маленькие слабости, что говорить о нем. Раньше такой же ресторанчик был и в Париже, но после провала парижской резидентуры, там в каждом блюде русским подавали муху.
  Сергей задумался. Странная то была история. Париж и Франция со времен большевизма были защищены от провалов. На советскую разведку работали почти все эмигранты, покинувшие родину без копья за душой. Работали все отпрыски богатых семей, или почти все. Все хотели учиться и работать, а работать можно было только с Россией. Советский Союз брал их на содержание. Там нельзя было перейти на сторону врага. Его просто не было. Французов это устраивало. И вдруг кадровый офицер бежит к англичанам. Сейчас, наверное, входит в состав ветеранов внешней разведки. И как бежит. На речном трамвайчике. А вся доблестная резидентура в этот момент отдыхает. Но самое главное - его страховали. И не англичане. А он, бедолага, все фотографировал. Фотографировал на память. Сфотографировал и Сергея. Вот уж Сергей был не причем, - это точно. Чтобы убить перебежчика, Сергею было достаточно просто крутануть ему голову. Он сидел у него за спиной. Единственный, кто сблизился с ним на такую короткую дистанцию. Но рядом была младшая дочь, в конце верхней палубы - жена. И это были проблемы не их департамента. Перебежчика вели партийцы. Им расхлебывать. Сергей ему даже махнул рукой на прощанье, чем очень удивил даму, которая сопровождала перебежчика. Потом на Лубянке долго говорили, что ушедших будут встречать, как героев. На них это похоже. Один прикрыл торговлю всех. Чего бы его и не встретить.
  "Луковые кольца в кляре", - Сергей даже призадумался. Страны могут быть похожи, но не до такой же степени. Любимая закуска всех охранников концлагерей - лучок кольцами, зажаренный до солнечного цвета. Под водочку.
  - Девушка, и луковые кольца в кляре, пожалуйста, - это был перебор. Официантка тут же сообразила, что посетитель долго не ел. Не может же он съесть два вторых. Дальше оставалось наблюдать. Официантка отправилась к мэтру и высказала сомнение, что клиент расплатится. Тот ее успокоил: "Он из России, они всегда платят". Сергей улыбнулся мэтру. Девушка стушевалась. Она не сделала ничего плохого, но если бы Сергей убежал, то, видимо, недостачу пришлось бы покрывать ей. Она же получила добро мэтра. Теперь можно и улыбнуться клиенту.
  Ветер принес дождь. Дождь хлестал по окнам, и было странно, что в зале тепло и сухо. Наконец появились два мужчины. Из джипа. Легковушка, наверное, стережет его авто. Пусть им будет тепло, как ему здесь. Сергей отпил сок из стакана, свежевыжатый апельсин с грейпфрутом. Да, пусть им будет тоже светло и приятно. Он решил не спешить. Его два вторых давали ему шанс пересидеть ребят из джипа и дождаться парней из легковушки. Не стоило их злить. Впереди была база атомных подводных лодок и атомная станция. Пусть они будут подобрее. Так, уж, прочерчена эта трасса, что мост над рекой висит в зоне атомных подводных лодок и атомной станции. Сергей опять улыбнулся. Наши герои с экрана телевизора наверняка сказали бы, что они с трудом узнали о месте базирования американских подводных лодок с атомным реактором на борту, а здесь их рисуют на знаке. Люди должны знать, кто рядом с ними.
  Еще одна шутка в нашем духе заключалась в том, что американские атомоходы базировались в одном километре от государственной границы США. И никому не приходило в голову, что канадские десантники захватят эти лодки в первые часы войны. Не приходило - и все тут. Сергей еще раз выпил соку. Ох, уж этот океан: с одной стороны - США, с другой - Россия.
  Ребята, быстро поев, ушли. Им на смену пришли из легковушки, и, как по команде, улыбнулись ему. Он был прощен за ползанье по горе. Знал бы, что так серьезно, бросил бы себе под ноги эти батарейки. Он слегка приподнял в их честь стакан с соком. И продолжил уплетать лук в кляре. Вкусное блюдо. У нас его не так готовят. У нас он больше вареный. Дождь сменил ветер. Ветер разогнал тучи. Распогодилось. Блеснули первые лучи солнца.
  Зазвучала знакомая ретро-мелодия. Меняются телефоны, меняются фирмы, где он приписан, а мелодия все та же.
  - Привет, - произнес он в трубку, - разве у вас не ночь?
  - Нет, день, - Лена ехидничала, - ты же не на Восточном побережье, или я ошибаюсь?
  Черт бы побрал эти Штаты с их поясами. Так и до провала недалеко. Речь шла о жене.
  - Не на Восточном, на Западном. Если слышишь грохот, то это Великий, но не Тихий океан забавляется.
  - Мне Ирка звонила, сказала, что ты у них в гостях был в Лос-Анжелесе. Благодарила за посылку. Сказала, что вчера выслала ответный подарок.
  - Почтой? - сердце Сергея ушло в пятки.
  - Еврейской. Через синагогу. У них там постоянно кто-то мотается то сюда, то в Австралию. Она и пристроила.
  Если бы бедная синагога знала, как она работает на пользу российской безопасности, а еще лучше - по чьему поручению, то сама бы пригласила Мосад для самоликвидации. Сергей заулыбался открыто.
  - Помнишь Вовку? Мы были у него дома в Нью-Йорке.
  - Помню, - Елена озадачилась. Она не разделяла радости от встречи с другом детства Сергея. Жена этого друга даже знакомиться с ними не захотела. Таких людей Елена вычеркивала из своей жизни.
  - Так, вот он отвез меня в Лос-Анжелес.
  - Это же, как от Москвы до Владивостока? - удивилась Елена.
  - Почти, - согласился Сергей, - он ехал лечить зубы к протезисту, которого ему рекомендовала синагога в Нью-Йорке, ну, не сама синагога, а общественность при синагоге. Тот делает всем евреям протезы за полцены и без уплаты налогов. Даже бензин окупается.
  - Разыгрываешь? - Елена не могла себе представить, как она из Москвы едет во Владивосток делать протезы за полцены.
  - Ни чуть-чуть. Они и кафель на кухне также клали. Пришел мастер, который десять лет уже живет в США без гражданства, и положил кафель. Его, понимаешь, для американцев нет. Он приехал и исчез. Все кругом свое. Только голосовать не ходит. Но надеется, что американский президент его за это простит.
  - Да, ладно тебе. Разыгрываешь.
  - Нет, нет и нет, - Сергей посмотрел в сторону ребят. Они заканчивали. - Ну, мне пора. До ночи надо оказаться на канадской территории. Целую.
  - Целую, - Лена дала отбой. Сергей убрал телефон и попросил его рассчитать, что и было сделано очень быстро.
  На улицу вышли почти одновременно, это внесло некоторый элемент суматохи. Но Сергей пошел на пляж, а ребята отправились к машине. С пляжа Сергею бежать было некуда. Сергей прошелся вдоль океана и, как Жириновский, помочил ноги в океанской воде. Повсюду валялись обрывки пластиковых труб. Смекалистые американцы таким образом выводили отходы из своих домов в океан. Природа все спишет. Но океан был на треть русским. Он вырывал пластиковые трубы и бросал их наглым американцам на пляж. Купаться не хотелось. Смущали нечистоты. Некоторое время спустя он вернулся к машине, одиноко припаркованной на бесплатной автостоянке, уселся за руль и тронулся в путь.
  На выезде он прошел мимо джипа и легковушки. В зеркало он увидел, как они начали движение без сигналов мигалки. "Так оно спокойнее", - подумал он, - "Не проскочить бы поворот на мост, а то точно загремлю на атомную станцию". За окном мелькали городки, вытянувшиеся вдоль одной единственной трассы, по которой он ехал. Изредка попадались рейсовые автобусы. Названия все больше незнакомые. Не то, что на Восточном побережье: Москва, Одесса и тому подобное. Показался красавец мост, вывешенный на такой высоте, чтобы пропускать океанские сухогрузы. Со всех сторон его окружали штабеля бревен.
  Но на мост надо было как-то попасть, Сергей замешкался. Его бодро обошла легковушка с уже знакомыми ему парнями и стала маневрировать. Сергей повторил маневр. В зеркало увидел, что и джип идет за ними. Дорога стала забирать в гору. Движок у машины Сергея был слабенький, так что джип его тоже обошел. Мост Сергей проезжал в гордом одиночестве. А вот у КПП уже его ждали и джип, и легковушка.
  Сергей ошибся. Шмон был не просто большой, а великий. Надо отдать должное, ему самому обшивку на место ставить не пришлось. В остальном, его так не трясли даже на российской границе. Иногда становилось неприятно и страшно. Один из парней из джипа нагловато спросил, а что он будет делать, если у него найдут наркотики. Сергей сухо ответил, что наймет адвоката.
  - Но как вы докажете, что они не ваши? - поинтересовался парень.
  - Очень просто, мои друзья в Лос-Анжелесе специально пригласили врача, чтобы он освидетельствовал, что я не принимаю наркотики. Это было вчера. А на прощанье кинооператор из Уорнер Бразерс сделал домашнее видео, где заснял все вещи и внутренний и внешний вид машины. Копия у меня в портфеле. Хотите взглянуть?
  - Очень. А вы подготовились. Нормальные туристы и бизнесмены так не поступают.
  - А нормальные пограничники на американской границе просто отдают честь проезжающему и мило улыбаются, - с этими словами Сергей отдал ему копию ленты. Затем копия перекочевала к напарнику. Тот с ней куда-то ушел.
  Через несколько минут напарник вернулся, окрыленный открытием.
  - А где ваш чемодан?
  Теперь настала очередь Сергея. Он улыбнулся.
  - Сервис в США достиг такого уровня, что нет необходимости таскать за собою вещи. Вызываешь фирму. Она приезжает и забирает чемодан. С ним я теперь встречусь только дома. Оплачено. - Сергей передал им квитанцию. - Только с возвратом.
  Напарник сделал с нее копию, а оригинал вернул Сергею.
  - Можете следовать дальше. Счастливого пути.
  Сергей попрощался и поехал к канадским властям. Там начались свои заморочки. Его попросили пройти к иммиграционной службе. Симпатичная женщина долго пытала его, почему он не хочет остаться в Канаде, как все. Он объяснял ей что-то о служебной командировке, о билете на самолет, о доме, жене, детях, которые просто ждут-не дождутся его в Москве.
  - А какова цель вашего визита в Канаду? - поинтересовалась инспектор.
  - Вылететь в Москву самолетом Аэрофлота, - ответ ее явно устроил. Само имя Аэрофлота вселяло в инспектора уверенность. Сергей этой уверенности никогда не разделял. Аэрофлот в наглую воровал у него накопленные мили, если только он пропускал сроки полетов на самолетах Аэрофлота. Такие международные наперсточники: слово дал - слово взял. Но это были его проблемы. "Ведь ты же советский человек", - каждый раз повторял он Лене, получив соответствующее извещение Аэрофлота в красивом и дорогом конверте.
  - Счастливого пути, - пожелала ему инспектор, не сделав никакой отметки ни в каком документе.
  Спектакль, наконец, закончился. Можно было ехать. Заканчивался седьмой день из отведенных ему тем российским бизнесменом. "Ух, завтра на нем отыграются. Туда ему и дорога", - злорадно подумал Сергей. Шмон занял всю световую часть дня. Стемнело. Фары выхватывали, в общем-то, безлюдную дорогу. Надо было найти крышу над головой и переночевать. Справа в ложбинке нарисовался мотель. Всего за двадцать канадских долларов можно переночевать и отдохнуть. Бара не было, заправки тоже. В сарайчике типа конюшни отвели людям около десяти стойл по десять квадратных метров. Вход прямо с улицы. Крайнее левое стойло было в два раза больше. Там размещалась администрация. У Сергея в бумажнике лежали карточки и американские доллары, но канадских долларов не было. Сергей въехал на парковку и остановился у палат администрации местного президента. На его стук в дверь долго никто не появлялся. Наконец выглянул молоденький парнишка в наушниках, но уже с ключом.
  - У меня нет канадских долларов, - предупредил Сергей.
  - Это не проблема, завтра откроется обменный пункт на почте, и Вы поменяете.
  - Но я бы не хотел дожидаться десяти утра. Мне предстоит дальняя дорога.
  - А Вам и не придется. Моя мать работает и здесь, и на почте, и в обменном пункте. Просто она приедет к шести утра. А сейчас я за нее.
  - Понял. Спасибо.
  Сергей поехал к своему загону и высветил фарами дверь. Замок с трудом открылся. А изнутри он закрываться отказался наотрез. Сергей вернулся к молодому человеку, но тот его успокоил. Все замки в мотеле открывались только снаружи. Это было сделано специально для того, чтобы визитеры не могли противодействовать администрации и полиции. "Дожили", - подумал Сергей и удалился ни с чем.
  Сергей осмотрел номер. Квадратная комната имела все необходимое: просторную двуспальную кровать, две тумбы с лампами, стол и один стул. В задней стене была дверь в ванную комнату и туалет. Сергей, раздираемый любопытством и практическим интересом, направился в ванную комнату. Шириною не свыше семидесяти сантиметров она вмещала полноразмерный душ, умывальник, зеркало и унитаз. Где-то ему по пояс было окно в стене. Прямо от потолка. Это окно, видимо, компенсировало отсутствие замка в двери. В него при желании легко пролез бы даже Сергей. Сергей легко представил, как полицейские заходят с тыла, а потом рвутся в дверь. Ошалевший правонарушитель прыгает в окно и попадает в руки властей. "Все продумано", - оценил Сергей, но как показала ночь, о многом он еще не догадывался.
  Закрыв поплотнее окно в ванной, Сергей вышел к машине, чтобы оценить соседей. Справа стоял микроавтобус для путешествий. Такой дом на колесах. В нем мирно спали. Чувствовалось, что он не холодный. Слева был припаркован джип, на таком у нас разъезжают жены олигархов. "Вот это мотель", - причмокнул Сергей от удивления. Не у всякого пятизвездочного подобное встретишь. Далее рассматривать соседей он не стал. Они были слишком далеко.
  В помещении было сыро и неуютно. Даже простыни были волглые, как любила говорить его бабушка. "Но ты же советский человек", - подшутил над собою Сергей и начал осмотр помещения. Он искал отопление. И нашел. Там, где и положено. Под окном. Шестидюймовая труба, выгнутая на 180 градусов, поражала воображение своими обогревательными возможностями. Но в этот момент она работала холодильником. Сергей открутил кран и положил ладонь на трубу. Та медленно стала нагреваться. Минут через двадцать в номере стало тепло. Не покидало ощущение, что соседи прижались к теплым стенкам его номера, дабы согреться.
  Смущал замок в двери. Сергей взял стул и подпер им дверь. Защита не ахти, но помогает проснуться. Это был его недостаток. Он всегда подпирал двери. Однажды в Вологде он поднял среди ночи всю администрацию в гостинице, расположенной позади местного УФСБ. Он подпер дверь тумбочкой. Та заскрипела по полу. В гостинице началось движение. Сергей оценил быстроту реакции, но дверь отпирать не стал. Потом ему долго объясняли, что чужие тут не ходят. Но это случилось уже по утру, когда он проснулся. А потом, кто сказал, что запираться надо от чужих?
  Сергей прилег на кровать. Сон делал свое дело. И быстро делал. Вдруг заскрипели половицы. Шатнуло кровать. Сергей вскочил и прижался спиною к стене. Раздались сдавленные стоны. Откуда-то слева. Спросонья он не сразу понял, что обладатели шикарного джипа перешли к сексу. Здоров же был жеребец. Он пахал кровать с такой интенсивностью, что строение входило в резонанс. Было ощущение, что корабль покачивается на волне, а кровать постоянно уходит из-под спины. Спутница постоянно поощряла его своими стонами. В перерывах между приливами сексуальной активности Сергею удалось выяснить, что они оба - школьники из соседнего поселка. Что он обычно ездил сюда с другою, но сегодня сбылась его мечта, и она согласилась. И далее в том же духе. Часа через два зашумел душ. Это в душ пошел он. Потом - тишина. Опять зашумел душ. Это в душ пошла она. Прелесть. Не надо телевизор включать. Она еще ломалась, заставляя его ждать. А он опаздывал на какую-то пирушку. Вот жеребец. Но оба были довольны. Наконец, заурчал движок. Не меньше шести цилиндров. Звук растаял вдали. Было около трех ночи по местному времени. Сергей забылся, изнывая от жары в номере. Выключать батарею он не стал. Стенки между номерами, скорее всего, были сделаны из одного листа прессованных опилок и закреплены обычным канцелярским степлером. Ну, строители...
  Громом среди ясного неба зазвучал телефон.
  - Привет, Сереж, - это была помощник генерального или просто Симочка, - как ты там?
  - Ничего.
  - А чего такой сонный?
  - Вообще-то у нас три часа ночи.
  - Извини, забыла, что ты на Западном побережье.
  По тому, как быстро она вспомнила про Западное побережье, Сергей предположил, что она знала, что делает.
  - Тебя генеральный просит. Соединять?
  - А мой ответ на что-то влияет?
  - Могу сказать, что тебя не нашла.
  - Но ты же нашла, и запись нашего разговора уже идет.
  - Ты - прав, соединяю.
  В телефоне наступила непродолжительная пауза, заполненная музыкой Вагнера. Почему у них в офисе стоял Вагнер, а не Моцарт, никто Сергею объяснить не мог. Все от Вагнера открещивались, но слушали.
  - Привет, Сереж, - убаюкивающе ласково в трубке звучал голос шефа. - Ну, как дела с аудиторами.
  - Самое время поговорить об аудиторах. У нас три часа ночи.
  - Ой, прости. Ты же уже не на Восточном побережье. Забыл. Я перезвоню.
  - Зачем? Все равно, разбудил. Да я еще и не ложился. С аудиторами все в порядке. Договорились. Теперь дело за Госдепом США. Они должны перечислить на этот фонд в Делавэре около пяти миллионов долларов США. Говорят, что перечислят в течение недели.
  - Я тут с их финансисткой встречался. Тучная дама. Контролирует, куда мы деньги тратим.
  - И?
  - Я постарался произвести на нее положительное впечатление. Все распечатки ей дал, все объяснил, все показал. Вроде, с ее стороны проблем быть не должно. Ты не подкачай.
  - Ген, на офис придет конверт из Нью-Йорка. Не получал?
  - Потому и звоню, что его тут у меня из-под носа наши кураторы из американской части проекта чуть не выкрали.
  - Читал?
  - Нет.
   - И не читай. Козленочком станешь. Отдай "зонтику", пусть передаст своему шефу лично.
  - Ты так глубоко увяз?
  - Просто один козел тут спалился. Если его шеф передаст эти бумаги шефу козла, тому будет приятно.
  - Мы тебе с "зонтиком" и звоним. Конверт у него. Он его уже прочитал.
  - Привет ему от дяди Сэма.
  - Вот он говорит, что все понял и чтобы ты ничего не брал в голову. Один из наших американских друзей тоже в Казахстане засветился. Считай, что один-один.
  Сергей улыбнулся. Странный разговор двух людей, не связанных с разведкой. Но всегда идущих с нею рядом.
  - Дарую тебе еще несколько дней отдыха, - эти слова генерального Сергей воспринял без особой радости. Несколько дней отгулов на макушке земли, наверное, воспринимались бы с подобной же радостью.
  - Спасибо.
  Гудки свидетельствовали о конце разговора. Где-то там, в Москве, офицер действующего резерва с хорошим званием сегодня же передаст бумаги своему шефу. Тот с наигранной улыбкой на губах передаст их или непосредственно своему начальнику, кому они и предназначались, или шефу героя-любовника. В любом случае, к прилету героя-любовника прием ему будет обеспечен по полной. Как не помочь этим ребятам, делающим столько гадостей их ведомству за рубежом. Уже даже американцы отсекают их от основной группы, настолько надоели.
  Заснуть не получалось. Хотя сейчас и было самое время уснуть. Спи. Хоть до полудня. Ведь, даже билет простили и дополнительные суточные и гостиницу. А в Москве сейчас рабочий день. Лена должна быть дома. Сергей молча стал набирать поисковиком ее номер телефона.
  - Ал-ло, - промурлыкал до боли знакомый голос. - Тебе нечем заняться?
  - Вообще-то у меня почти четыре утра.
  - Что-то случилось? - голос Елены стал более нервным. - Давление?
  - Угадала. Такое давление, что вот-вот мотель разнесу.
  - Это зачем?
  - Знаешь, тут ребята такие здоровые. А их подруги такие выносливые. Хорошо, хоть, не кричат, а стонут.
  - Понятно, ты перевозбудился.
  - Можно сказать и так.
  - А я тут причем?
  - Должен же я у кого-нибудь получить разрешение на посещение борделя?
  - Считай, что получил, - голос Лены погрустнел.
  - Шучу. Тут до цивилизации километров сорок. Я вообще-то по делу. У тебя еще канадская виза работает?
  - Надо проверить.
  - Проверь, потом позвони.
  - А что?
  - Мне тут отгулы выдали на краю земли. Наверное, чтобы я в горы сходил на несколько дней. Вот я и решил перелететь в Оттаву или Монреаль. Оттуда можно и на водопад махнуть. Заодно ты бы мне чистые вещи привезла. А то чемодан тебе уже должны были прислать.
  - Стоит, поросенок, - подтвердила Елена.
  - Чего, измазали?
  - Нет, просто бока раздутые, а ключ у тебя. Я перезвоню тебе через два часа.
  - Целую.
  - Пока, - она отключилась. Сейчас пойдет проверять визы и билеты. Хорошо бы все состыковалось. Если нет, то лететь ему серой лошадью на высоте десяти тысяч метров со скоростью девятьсот километров в час. И всего через тринадцать часов. Счастливое число.
  Сергей опять забылся во сне.
  Но внутренний метроном знал свое дело туго. Ровно в шесть Сергей открыл глаза. Мамаша этого парня должна была уже приехать. Сергей встал, принял душ, и с некоторым омерзением забрался во вчерашние вещи. Из-за полученных отгулов он решил пока не трогать чистую рубашку, что лежала у него в портфеле. Вдруг пригодится, пока ношенную он отдаст в чистку. Но для этого надо было оказаться на краю цивилизации. Здесь и сейчас, в шесть утра, он мог почувствовать себя только, как на Украине. Канада, Бельгия и Украина чем-то странно похожи. Местами.
  Сергей запер номер и направился к автомобилю. Все посетители разъехались. Оставался только туристический автобус - дом на колесах. Вокруг него прыгала породистая собака, пытаясь разбудить обитателей. Из номера вышел пожилой американец и что-то приказал собаке. Та бросила дом на колесах и побежала делать свои дела. Сергей не хотел ее смущать и отвернулся. Но жестикуляция пожилого американца опять привлекла его внимание. Хозяин запрещал собаке пить из лужи. Он открыл дверь дома на колесах, достал миску, пластиковую бутылку и дал собаке воды. Обитатели дома тоже зашевелились и побежали по очереди в номер, который занимали старики. А ничего придумано. Снимают один номер в мотеле, а живут в нем практически вшестером плюс собака. И все это за двадцать канадских долларов.
  - Вот так они все лето и путешествуют, - зазвучало у Сергея над ухом. Это была мать того парнишки, что давал ему ключ, - сын сказал, что вам надо поменять деньги?
  - Лучше принять оплату в американских долларах.
  - У нас обменный курс один к одному.
  - Недурно, - улыбнулся Сергей.
  - Но вы же должны понять, что мне, чтобы поменять эти вонючие доллары, придется проехать до ближайшего города.
  Патриотизм этой канадки заставил Сергея задуматься о том, откуда она могла приехать. Суть гешефта была понятна. Несколько обескураживал его размер.
  - Вы из России? - поинтересовался Сергей.
  - Нет, что Вы. Мы приехали из Румынии.
  Наконец Сергей понял, откуда эти режущие слух французские дифтонги. Молдавия или Румыния. Как же он сразу не подумал? Предположил, что это переселенцы из Квебека.
  - Не обессудьте, - произнес Сергей, отдавая двадцать американских долларов за ночлег, - но чаевые включены в цену.
  - Сэр, а чек? - поинтересовалась женщина.
  - Обойдусь без него, - Сергей представил, как его поднимут на смех генеральный и "зонтик", если узнают, в каком мотеле он остановился на ночь. " Не понять не знавшим им, как среди огня..." не бывает броду. Будь хоть миллионер, а по ночам спать надо. Сергей помахал рукой хозяйке мотеля и направился в свой дальний путь то ли в Москву, то ли в Оттаву или Монреаль, но точно через Ванкувер.
  
   * * *
  Зал прилета аэропорта в Монреале напоминал Шереметьево-два. Такая же хорошо организованная безалаберщина, такие же левые таксисты без лицензии, и в принципе - такая же грязь.
  - Сэр, вам куда? - пристал сухощавый негр, простите, афроамериканец. Глядя ему в лицо, Сергей предположил даже наличие высшего образования. Внешность бывает обманчива. - У меня тут машина за углом. Я вас быстро довезу до отеля. Только карточку принять не могу.
  Сергей уж было согласился. Темнокожий канадец был ему чем-то симпатичен. Но вмешалась Лена.
  - Ты с ума сошел или приключений на задницу недостаточно?
  Она была права. В таких мелочах он привык доверять ее интуиции. Да и зачем надо было брать левака, если ему все равно оплачивают счета. А за экономию никто не похвалит.
  - Извините, - Сергей посмотрел афроканадцу в глаза, - мы еще не решили, как поедем.
  Темнокожий интеллигент явно расстроился, но больше никого уговаривать не стал, а пошел к своей машине. "Наверное, ему надо успеть подъехать к стоянке такси", - предположил Сергей. - "А то нас потеряет". Сергей и Лена действительно пошли на стоянку такси. До города было где-то четырнадцать канадских долларов. На этот раз канадские деньги у Сергея были. Их привезла с собою Елена. Она умудрилась за один день вылететь в Канаду и всего за двести шестьдесят пять долларов. Для сравнения, билет Аэрофлота, столь не любимого Сергеем, стоил в этот же момент шестьсот восемьдесят пять для иностранцев, покупающих его в Канаде, и восемьсот пятьдесят для граждан России, покупающих его дома. Конкуренция и патриотизм просто изнасиловали Аэрофлот, однако. И все против своих. Как будто, им за это доплачивают.
  В Монреаль въезжали через улочку из домов девятнадцатого века постройки. На каждый этаж своя лестница. Три лестницы на один дом. И белье. Белье висело повсюду: на балконах, во дворах, на каких-то столбах. Этим город отличался от Оттавы. Там за белье штрафовали. Старинная улица ближе к центру стала похожа на ньюйоркскую, но безлюдную и нерабочую. Улица катилась под горку, а дома росли ввысь, соблюдая уровень начала позапрошлого века. Наконец появилась и Холлидей Инн. По уровню магазинов в этом районе можно было сделать вывод о его безусловной престижности.
  - Интересно. - вдруг пробудилась от молчания Елена, - если здесь Холлидей Инн престижна, то и гостиница у Рижского вокзала свидетельствует о престижности района.
  - Ты хочешь сказать, что проживаешь в престижном районе Москвы? - поддержал ее Сергей.
  - Да.
  - Но ты же советский человек,- ехидно заметил Сергей.
  - То есть я живу в полном дерьме? - уточнила Елена мысль Сергея.
  - Я так не сказал. Но то, что русскому хорошо, немцу - смерть.
  - Слава богу, ты у меня не русский.
  - Простите, а кто? - на хорошем русском поинтересовался темнокожий водитель такси. Действительно хорошем. С переливами интонационного ряда, как у жителей Поволжья.
  Лена потеряла дар речи. Сергей улыбнулся.
  - А вы хорошо говорите по-русски, - заметил Сергей по-русски.
  - Да, я тоже из России, - признался водитель.
  - Позвольте не совсем поверить вам, - уже оправилась от шока Елена. - Судя по цвету кожи.
  - Не обращайте внимания, - засмеялся водитель. - Я действительно русский. У меня папа русский.
  Сергей и Лена переглянулись. Вот чтобы наоборот, то часто, а чтобы вот так - никогда.
  - Хотите сказать, что ваша мама из африканцев? - действительно заинтересовался Сергей.
  - Самая настоящая негритянка, - подтвердил водитель. - Из американских негров, привезенных в Америку еще во времена Линкольна, а то и раньше. Поэтому я - настоящий американец.
  - Как же вы оказались в Канаде? - не выдержала Лена.
  - Это длинная история. У меня село зрение. Поехали лечиться в Москву, к Федорову. Там я задержался на несколько лет. Потом работал в Интеркомиссии при ЦК ВЛКСМ, кажется, так она называлась. Ну, там еще "Спутник" был, гостиница. Когда все развалилось, уехал в Канаду. Американцы меня все равно бы не приняли.
  - Ну, сдали бы пару-троечку таких, как Вы, - заметил Сергей. - Вас бы и простили.
  - Вы меня проверяете? - водитель посмотрел на Сергея через зеркало заднего вида.
  - Я же у Вас паспорт не спрашиваю, - обиделся Сергей. - Верю на слово.
  - Извините, - стушевался водитель.
  - Да, нет, все в порядке, - примирительно заметил Сергей. - Просто, нам долго и нудно говорят про интернационализм и дружбу народов в России. И все ненавидят то евреев, то чеченцев, то азербайджанцев. Бегают по стране в поисках "лиц кавказской национальности", пока не поймают самое главное лицо кавказской национальности - министра МВД.
  - Такое возможно? - удивился водитель.
  - Еще как возможно. Все ведомство пишет протоколы на задержание кавказцев, а у самих министр и замы с Кавказа.
  - Как давно я не был в России, - тяжело вздохнул афроканадец русского замеса.
  - А у Вас есть дети? - нарушила Елена установившуюся тишину.
  - Да, двое. И не поверите: мальчик темненький, а девочка смугленькая, как латиноска, - размягченно поведал водитель. - Это очень хорошо. Парень и с темной кожей проживет, а девочке сложнее.
  - И кем они у Вас станут? - Лену по-женски разбирал живой интерес к судьбе детей.
  - То же в Интеркомиссию пойдут, - поддел водителя Сергей, который вложил в эти слова совсем другой смысл.
  Но водитель все понял так, как было сказано.
  - С них отца достаточно и деда. Пусть растут, как обычные американцы, - искренность водителя удивила Сергея. За долгие годы он привык, что завербованные на изломе судьбы люди работают из-под палки не то за страх, не то за деньги. И в их глазах видно, что они давно продали душу дьяволу и не рассчитывают на прощенье.
  - А не боитесь, что они от вас открестятся? - вопрос Сергея застал водителя врасплох. - Или будут всегда упрекать вас за это.
  - Если бы не было того, то не было бы и этого, - водитель серьезно взглянул через зеркало на Сергея.
  - Резонно, - согласился Сергей. - Хорошо, если они все это понимают.
  - Понимают, - утвердительно кивнул водитель. - Но с вопросами вербовки к ним лучше не подходить. Наша семья сыта по горло.
  - А вот у нас принято из поколения в поколение сотрудничать с органами. Ни хрена не делают, только тусуются то на улице, то на дороге. Подойдешь к оцеплению Красной площади, тебя посылают на другой конец. Якобы там пускают, а не здесь. На том конце та же история. А по телевизору показывают, как народ отмечает праздник на Красной площади. И бесстрашный президент в окружении своей охраны идет в народ. Убого как-то, зато весело. Вся страна смеется.
  - А страна этого может и не знать, - высказал предположение водитель. - Не все же через это прошли. И далеко не все работали в такой массовке.
  Водитель помолчал, о чем-то размышляя.
  - Когда ваши сюда приезжали, - начал он. - Кортеж пустили в обход пробок по дорогам для автобусов. Сколько визгу в прессе было. Последние симпатии уничтожили. У нас по этим дорогам только автобусы и скорые ездят. Даже полицию и пожарников не пускаем.
  - Зато с ветерком. Куда в Канаде наш кортеж может опоздать? - поинтересовался Сергей.
  - На похороны своей страны, - съязвил темнокожий водитель.
  - А Вам ее жаль? - в лоб спросил Сергей.
  - Не поверите, очень. Я любил Россию. Особенно, когда дедушка с бабушкой были живы. Ту Россию, советскую. Ваши еще не знают, что они поимеют.
  - Знают, сотрудники внешней контрразведки открытым текстом с экрана телевизора увещевали. Не делайте глупостей. Пожалеете. Не слушают. Каждый верит, что сможет хапнуть на всю оставшуюся жизнь.
  - Хапнуть можно и здесь. Только жизнь дольше, чем разовое мздоимство. Деньги кончаются, а жить надо.
  - Ну, Вы как коммунист заговорили, - вмешалась Елена. - А у нас даже дети у генсека бизнесуют.
  - То есть, они эксплуатируют человека, извлекая прибавочную стоимость, - замечание водителя, афроканадца с русским папой, лишило на время Сергея и Лену дара речи. Его идеологическая подготовка не уступала их, а то и превосходила, поскольку он был погружен в среду, которую они знали только со стороны.
  В машине установилась тишина. Водитель, видимо, полагал, что сболтнул лишнего. Лена и Сергей задумались о том, кем же подставлен этот водитель: своими или чужими. Уж больно его высказывания были свободны для беседы с незнакомыми людьми. Опять возникала стена отчуждения, столь характерная для общения выходцев из советской действительности.
  - Уже приехали, - повернул водитель под навес гостиницы.
  - Жаль. С Вами было очень интересно, - поблагодарил Сергей и дал десять долларов на чай.
  - Спасибо. Но это очень большие чаевые, - улыбнулся водитель.
  - Это не чаевые. Это кусочек богатства Родины, которую Вы не смогли уберечь от разворовывания, - жестоко пошутил Сергей. - Пусть хоть Вашей семье он принесет удачу.
  
  
  Глава Третья.
  
  Вторые сутки в районе железнодорожного вокзала Батуми устанавливали телевизионные камеры и налаживали их работу. Были задействованы все крыши вокруг здания вокзала. Повсюду белели тарелки антенн. Возникла проблема. Все энергетические мощности местной подстанции могли покрыть лишь часть требуемой энергии. Руководство CNC обратилось за помощью к железнодорожникам. Те предложили им взять в аренду тепловоз. Энергетическая установка тепловоза, если ее запараллелить, вполне покрывала потребности, но не хватало кабеля. Плюс тепловоз надо было держать вручную на месте, потому что он, как почти все тепловозы в СССР, редко умел пользоваться тормозами. Это делало проект рискованным. Представьте себе, идет трансляция о штурме желдорвокзала, а тут в кадр въезжает мирный ни о чем не подозревающий тепловоз. CNC, и этот ее директор, уже проходили через подобный казус. В Москве, при штурме Белого Дома. Тогда тоже выставили камеры за трое суток до штурма на крыше близлежащего здания. Стрельба, дым, танки. Выше всяческих похвал. И толпы мирных граждан на мосту, спокойно наблюдающих, как свергают очередную законную власть. Новостной директор больше не хотел подобного провала. Прошлый раз его выручила личная скромность. Он тогда ездил на семилетке "Вольво-740" по Соединенным Штатам. Один бог знал, во сколько она ему обходится в эксплуатации. Давно бы уже на новом Форде или Генерале ездил с заводской гарантией. Все было бы почти бесплатно, но личную скромность не пропьешь. Она денег стоит. И он старался. Съездил даже к русским на военную базу. Договорился. Выдали ему пару мобильных передвижек. Должно получиться.
  Как всегда в таких случаях, своего закоренелого врага, каким объявили лидера грузинской оппозиции, победителя революции роз, поддерживало центральное телевидение России, оба государственных канала. Они гнали компромат на законного руководителя Аджарии и членов его семьи. Даже на экране возникало чувство, что ребят подставили интервьюеры. Сын аджарского лидера, как-то стесняясь, говорил о машинах, на которых он ездит, о пирушках, которые он устраивает. Нет, он не был ангелом. Но у него был папа. Из-за такого волевого папы он явно отставал от голливудских звезд в святом деле прожигания жизни. Да и столица была маленькой: километр туда, километр сюда. Не развернешься. Да и девочки вокруг - не Перес Хилтон. А с кем можно, те не того уровня. Трудно было вызвать раздражение на экране. Но государственные каналы в России старались, словно Аджария была составной частью их страны.
  Котэ давно оправился от похода на Сухуми, но телетрансляции его не завлекали. Да и дама его сердца что-то больше не приставала к нему ни по ночам, ни средь бела дня. Вика почти его не беспокоила. Пару-троечку раз он провел ночь с Экой, но чувствовал отвращение к себе. Теперь это была не Эка - женщина его мечты, а Екатерина - офицер в юбке. Иногда при личной встрече он даже не испытывал влечения, чего раньше никогда не бывало. Ребята в лагере после потерь на сухумском направлении стали его сторониться. Никто не хотел умирать. Командиры им восхищались, но чувствовали, что он со своей славой героя может их обойти. Тихо подкрадывалось одиночество. Изоляция. В этот момент и пришел приказ переодеться в штатское и выдвигаться на Батуми.
  Где Сухуми, где Батуми? Где дом, где Кура? Под южным солнцем без кондиционера. Развлечение не для слабонервных. Причем, отправляли двумя колоннами. Первая ушла два дня назад. В форме и при оружии. Их отобрали во вторую. Все были одеты в штатское и без оружия. Этот прием был применен еще в Москве после падения Белого Дома. Тогда Москву закрыли на выезд. Секли всех по периметру и внутри. Выход был найден. Убивали первого встречного. Нет, не на улице, а по месту работы. Затем хоронили от организации. Со всеми почестями. Покойного сопровождали по два автобуса товарищей по работе. Набитые до предела. И такие же черные. Каждого славянской внешности мальчика хоронили по 80 мужчин с пятичасовой щетиной на щеках и в темных очках. Тогда операция прошла успешно. Как-то сейчас?
  - Котэ, постарайся попасть в третий автобус, - громко посоветовала Эка.
  Котэ оглянулся. Она стояла у него за спиной. Он не почувствовал ее приближения.
  - Ты давно здесь? - Котэ повернулся к ней, но обнимать на людях не стал. Нет, не из-за возможных сплетен. Они его не беспокоили. Просто, Эка была замужней женщиной, ей это могло повредить.
  - Да минут пять, не больше, - ответила Эка. - Третий автобус пойдет к вокзалу. Тебе лучше попасть в него.
  - К вокзалу, так к вокзалу, - согласился Котэ. - Морскому или железнодорожному?
  - А тебе не все равно, - едко улыбнулась Эка. - Завтра проснешься героем.
  - Я и так сплю героем, - в ответ улыбнулся Котэ. - А просыпаюсь дворником.
  Оба рассмеялись. В горьких словах Котэ была прописная истина: дал согласие - терпи, вас таких - как грязи, сколько б не дохли, а вакансий нет.
  - Тебе место занять? - поинтересовался Котэ.
  - Не стоит. Я лучше на штабном уазике доеду. Там потом не так будет пахнуть, как от вашего доблестного воинства.
  - Ну, как знаешь. Куда нам, рядовым, до комсостава.
  - Скоро и ты подрастешь.
  - И все равно не буду тебе нужен.
  - Ты это и так знаешь. Чего прикидываться?
  - Знать-то знаю, но понять не могу.
  - А ты голову не ломай. Мы странно встретились и странно разойдемся. Ты у меня не первый такой. Ладно, пока.
  Слова Эки страшно резанули по самолюбию Константина. Быть ее любовником без обязательств жениться он был готов всегда. Но все равно хотел быть первым и единственным. Подержанный товар его не устраивал. Чувство собственника в нем начинало разбухать. А с другой стороны, Вика тоже не в женском монастыре была. Каждую ночь спала со своим мужем, а он продолжал мечтать о ней, как о невинной девочке, потерявшейся в городском парке вместе с мамой и под ее контролем. Странно устроена психика человека. Вот здесь можно, а здесь нельзя.
  Котэ достал сигарету и закурил. Курил он постоянно. А вот такую сигарету он курил только раз в день. Чтобы расслабиться. Снять напряжение. Вспомнить о доме. Да, дом. Там оставались младшая сестренка и братишка, последний в семье. Сестра была уже на выданье, а он подмочил ей репутацию своим сроком. Теперь могли возникнуть проблемы. Такие проблемы можно было решить только кучей денег или безродным зятем. А брат пусть сам пробивается. Не по-грузински это, правда, но на всех Котэ ни сил, ни средств не хватило бы.
  - Котэ, - опять начальник разведки.
  "И что ему неймется?" - подумал Котэ. - "Прошлый раз тоже с него все началось".
  А вслух поприветствовал командира, как полагается.
  - Котэ, тебе по прибытии будет особое задание. Подбери пару-тройку толковых ребят, но ни о чем им не говори. Вы у меня в резерве будете. Понятно?
  - Надеюсь, все будут целы? - Котэ вдруг стал человеколюбив.
  - Не боись, - командир коверкал русскую грамматику, - все будет очень хорошо.
  Котэ разозлился. Опять в темную используют. Ничего не говорят, но все уже знают. Наверно, политический заказ пришел. При штурме что-то такое отчубучить, от чего иностранцы свои гамбургеры пороняют. Живым бы остаться. Там все на глазах. За спины других не спрячешься. От этих мыслей заболела грудь. То место, куда ему попали в бронежилет. "Прямо, как английская собачонка", - подумал он, - "на лезвие кинжала ровно в двенадцать по Гринвичу лаять начинаю". И Котэ направился к ручью, протекавшему по дну оврага на краю поляны, где размещался лагерь. Вода всегда его успокаивала и скрадывала одиночество. А он был страшно одинок. В любой толпе.
  
   * * *
  Автобусы пришли, как в анекдоте: два ЗиЛа и Камаз, крытые брезентом. Но вместо того, чтобы объявить посадку, командиры схватились за рации. Котэ не знал, как там было в эфире, но на поляне никто никого не слышал. Через час пришли три Пазика. Если сравнить вместимость, а главное проветриваемость тента грузовиков и крыш Пазиков, то ехать на автобусе сразу расхочется. Всех погнали по автобусам. Некоторым просто не хватило мест. Тогда всех опять выгрузили. Выделили из общей массы тех, кто пойдет на желдорвокзал, остальных отправили на автобусах. Отобранных для боя за желдорвокзал посадили на Камаз, и колонна пошла через всю приморскую Грузию.
  Из-под тента было странно видеть ухоженные населенные пункты. У них в головах и на языках висела только война. А здесь жили люди, которым, похоже, до этой войны не было никакого дела. Проскочили несколько приморских городков. Даже девушки ходят в коротких юбках или с голыми пупками. Есть отдыхающие. Молодые ребята на автомашинах постоянно обгоняли их колонну.
  Котэ вспомнил свою машину. Первый Мерседес он купил в двадцать лет. Еще до посадки. Подержанный, но ого-го-го. Как лихо он на нем разъезжал. Но тот рыдван теперь и ему казался смешным. А тогда над ним смеялась Вика. Для нее то были не деньги, а его авто - не машина. Рядом были красавцы-пловцы. И очень приличные иномарки. Ему захотелось опять вспомнить про Вику, но Камаз был против. Он влетел в такую рытвину, что все сидевшие в кузове надолго забыли про земное притяжение. В полете было еще ничего, а вот приземляться надо было на доски, которые уже сместились относительно старта. Брани и стонов хватило на всех. Водитель не стал останавливаться, убедившись в зеркало, что никто не выпал. Иначе ему переломали бы все ребра. А так, когда приедут, они вряд ли смогут ходить. Как после верховой езды.
  Постепенно опять все успокоилось. Месть водителю решили отложить до остановки. Хотя некоторые все еще порывались разобраться с ним прямо сейчас и голыми руками. Котэ кинул бушлат на пол и решил прилечь. Место-то было, но из этого ничего не получилось. Теперь его били пол и доска для сидящих. Плюс смотреть на чужие ноги - это не романтично. Он опять поймал пятой точкой место на доске и поднял ноги. Так было легче, но долго держать ноги в воздухе не хватало сил. Постепенно стихли даже байки про женщин и похождения на воле. Приближалось время излагать меню на асфальт. Но можно было потерять и зубы. Задний борт все время прыгал, норовя попасть в лицо особо страждущим.
  - Меньше бы воровали, сейчас бы вся Грузия в хороших дорогах была, - вслух произнес Котэ. На него удивленно посмотрели остальные. В их головах воровство и качество укладки асфальта не коррелировали, если они вообще знали, что такое корреляция.
  Вдруг Камаз пошел ровно. Синяки и шишки болели, но теперь можно было их как-то пристроить, чтобы меньше беспокоили. Колонна втянулась на территорию Аджарии. Мелькнули пропускные пункты, которые ранее удерживали сторонники действующего президента. Они отступили, не причинив вреда своей республике. Чистые и ухоженные пейзажи резко контрастировали с остальной Грузией. Это понимали все. И все больше не понимали, как в таком раю вести боевые действия. Это же будет второй Сухуми. А на него они уже насмотрелись вдоволь.
  Их Камаз отстал от колонны автобусов буквально при въезде в город и стал спускаться к побережью. Почти у береговой черты он остановился. Последовала команда на выгрузку. Постепенно подошли и ЗиЛы, поотставшие в дороге. Набралось солдат тридцать, не более.
  - Всем переодеться, - звучный голос незнакомого командира озадачил приехавших.
  - Заколебали, - громко откомментировал Котэ. - Зачем я свою десантную форму в лагере оставил?
  - Отставить разговоры, - крикнул тот же голос, - это натовская форма.
  Ребята, как дети, бросились примерять натовские комплекты.
  - Тебе не сюда, - командир тыкнул Котэ, - Вон туда иди.
  И махнул рукой, указывая направление.
  - Твоим ребятам тоже.
  Котэ хотел обидеться, но смолчал. Знают что-то и молчат. Ему и его товарищам выдали по новенькому комплекту натовской защитной формы, их же бронежилету и американской винтовке.
  - Верните "калаши", - попросил Котэ. - Мы с этим оружием, как новобранцы.
  Комсостав посовещался и вернул "калаши". Котэ это озадачило: вели, как на убой.
  - По танкам, - раздалась команда по-русски.
  Все засуетились, не зная, кто и на какой машине должен сидеть. И как на ней сидеть. Это не Камаз - скамеек нет.
  - Вам на этот, - услужливо показал командир разведки Котэ, обращаясь, то ли к нему на "Вы", то ли ко всем, кто шел с Котэ.
  Котэ не сдержался. Белого танка он в своей жизни еще не видел. Эмоции хватили через край.
  - Полегче, и ватник подстели, - урезонил его командир их разведки. - А то задницу так зажаришь, что больше никогда на стул не присядешь.
  Обмен любезностями ниже талии взбодрил приутихших бойцов. Все воспряли духом. Моторы взревели, и танки пошли маршем на Батуми. "Откуда они все это знали", - рассуждал Котэ, удерживая себя на башне ногой, упертой в ствол танка. "Ща как шандарахнет", - подумал Котэ, глядя на ствол, - "и мы глухие по гроб жизни". Скорость танка отличалась от скорости Камаза. Ход был мягче. На одной передаче идет, все-таки. Котэ оглядел своих ребят. За грохотом танкового двигателя они совсем потерялись. В жару на решетке двигателя. Ух, одно удовольствие. Да и самому стало припекать пятую точку.
  - Держись, ребята, - обернулся он к ним. - Будем есть бифштекс из собственных ягодиц. Его шутку поддержали не стройные смешки.
  На въезде в центр города их встретили первые телекамеры. Трансляция была в разгаре. Иностранная речь пробивалась сквозь звуки двигателя. Интервью никто не давал. К вокзалу было все время прямо. Но чуткое ухо Котэ уловило работу пары пулеметов. Его место было не самым лучшим для встречи с кинжальным огнем, да и, надо полагать, перекрестным. Внутри все похолодело. По старой сухумской привычке он стал смотреть поверх голов на деревья. Если ветки падают, то пулемет бьет поверх людей, чтобы никого не задеть. Подступы к вокзалу были завалены срезанными ветками. На сердце отлегло.
  И опять телекамеры, тарелки. Прямой репортаж с привокзальной площади. Пулеметы смолкли тотчас, как только его белый танк выехал на площадь. "А-а-а, испугались", - поддался он общему настроению. И с видом победителя достал еще одну сигарету из своего спецхрана. И закурил. Так он и вошел в историю. Освободителем Аджарии, пришедшим воссоединять Грузию по зову своей натуры. CNC захлебывалось от комментариев. Операторы брали его с разных ракурсов. Его фотографии потом обойдут все мировые газеты. Генерал Скобелев на белом коне освобождал Болгарию, он же на белом танке освободил Аджарию. Надо полагать, для России.
  
   * * *
  
  - Это же Котэ, - произнес один из бойцов, оборонявших вокзал. - Снять его?
  - Зачем, - резонно заметил командир разведки, совершавший обход с приказом отступать. - На твоих руках будет грузинская кровь.
  - Ты прав, командир, - согласился боец.
  И они молча отступили от здания вокзала. В ту же ночь обе колонны направились в обратный путь. Котэ, как герою, было приказано ехать в Тбилиси. И забыть об армии. Полная амнистия. Вместе с ним в Тбилиси уехала и Эка. Ну, не вместе, а на одной машине, присланной из администрации президента.
  
   * * *
  
  Встреча с героем в администрации президента не состоялась. Его доставили в здание на одной из улочек, примыкающих к проспекту Руставели. Это здание легко идентифицируется. У его подъезда стоят расфуфыренные машины с маскировочными накладками на фарах, а вокруг бродят не менее расфуфыренные молодые люди, которые интенсивно курят и сплетничают. В перерывах между сигаретами и кофе они обеспечивают безопасность страны. По старой советской традиции дети всех высокопоставленных чиновников обеспечивают безопасность страны. В этом плане Грузия ничем не отличается от своих соседей.
  Эку здесь знали, и надо полагать - не только по имени. Шуточки и комплименты были не самого высшего качества. Котэ кожей ощутил пропасть между собой, бывшим зеком, и этими чистоплюями, только на его памяти обеспечивающими безопасность уже третьего правителя и ни разу не обеспечившими ее. Если, конечно, не считать того глупого покушения, когда милиционер из наружки под огнем снайперов и автоматов с гранатометами вывез объект охраны, не способный пригнуться, из-под носа охранников и нападавших. "Интересно", - подумал злобно Котэ, - "а объект пересел из броневика в Жигули до нападения или после?" По возвращении из Сухуми Котэ стал лицемерно воспринимать сводки с фронтов, а франтоватый вид охранников его просто выводил из себя.
  - Не бери в голову, - Эка почувствовала его ершистость, - они еще к тебе на работу будут проситься.
  - Никого не возьму, - отрезал Котэ.
  - Возьмешь, куда ты денешься. Там, что ни человек, то счет в банке на папино имя.
  Котэ озадаченно взглянул на Эку. Неожиданно для него в ней открывались новые грани, ранее не ведомые ему.
  - У тебя тоже счет в банке?
  Эка внимательно посмотрела на Котэ, словно решая, стоит ли продолжать с ним беседу. Потом решила не обрывать разговор.
  - У мужа. Его папа воровал по партийной линии, сколько мог. А сыночка для индульгенции пристроил в органы. Теперь он у меня в очередной резидентуре трудится.
  - Нелегалом? - Котэ почувствовал себя очень плохо. Пока герой защищает рубежи Родины, он тут с его женой.
  - Ты спятил, Котэ, - Эка рассмеялась. - Кто его туда пустит. Специально для них придумана легальная резидентура. Стенгазеты выпускают. По кабакам ходят. На день чекиста нажираются сначала в Посольстве, а потом в город выезжают. И везде трясут своей причастностью к спецслужбам. Даже майки носят с надписями "Я эппл КГБ". Для сравнения ЦРУ перекрывает страну двумя сотрудниками, а мы только в легальной резидентуре держим человек по двадцать.
  - Как это? - не понял Котэ, далекий от этой тематики.
  - Ты еще маленький, тебе рано, - улыбнулась Эка.
  Они пришли. Эка открыла дверь и представилась, попросив разрешения войти. Их пригласили в кабинет. Мебель, как спальня из дорогого гарнитура, поражала воображение. В лаковое покрытие стола можно было смотреться, как в зеркало. Где-то вдали над поверхностью стола маячила голова владельца кабинета. Он просто лежал в кресле. Котэ это понял, когда владелец кабинета встал в полный рост. Он, пожалуй, был повыше Котэ. Но в тот момент, видимо, обдумывал очередную сверхсекретную операцию и просто заснул. Эка его разбудила. "Но если он такой важный, то почему у него нет секретаря?" - Котэ все-таки был из высокопоставленной семьи и в подобных вопросах разбирался. "Значит, так себе", - сделал вывод Котэ. Еще больше добил его обладатель кабинета, когда открыл сейф и начал сам варить кофе на импортной кофеварке. На двери огромного сейфа был скотчем приклеен листок на русском: "Если тебе изменила жена, то не расстраивайся. Главное - чтобы она не изменила Родине". "Кадровик", - решил Котэ.
  Котэ был недалек от истины. Владелец кабинета вместе с кофе предложил Котэ подписать бумаги о сотрудничестве с грузинской службой безопасности. Много слов о важности защиты интересов государства Котэ пропустил мимо ушей. Он смотрел на Эку, присутствующую здесь же. Во-первых, он во второй раз за последние несколько месяцев подписывал бумаги о сотрудничестве, во-вторых, везде присутствовала Эка, и, в-третьих, эти бумаги говорили о его сотрудничестве со спецслужбами разных стран. Это знал он, это знала Эка, а знал ли об этом владелец кабинета? Циничный взгляд на вещи позволил предположить, что владелец кабинета тоже все знал. Формальности закончились.
  - Эка, ознакомь своего спутника с дальнейшей его жизнью и вывези из здания в какой-нибудь глухой район, подальше отсюда.
  - Но мне отсюда до дома рукой подать, - удивился Котэ.
  - Нам не надо быстрых смертей, поэтому тебя высадят в старом городе, за рекой.
  Котэ больше не возмущался. Он молча подчинялся приказам. Да, приказам. Теперь даже слова Эки звучали для него, как приказ. "Господи, да у них тут все продано и перепродано. У каждого свои спонсоры. Поэтому и живут в шикарных коттеджах. Если бы дед воровал так, как они, я бы сейчас жил в Швейцарии, и Вика была бы со мною". - молча размышлял Котэ. Так спецслужбы окончательно сформировали его сознание, его взгляд на жизнь, из которого следовало, что честно ты ничего не заработаешь. Надо украсть, и лучше всего - по линии спецслужб.
  Котэ молча смотрел в затонированное до черноты стекло автомобиля. "Вот, и Кура", - безрадостно отметил он. С новым паспортом на имя Гуделия Константина Константиновича, ранее не судимого, и без копейки денег в кармане ему предстояло шагнуть в мирную жизнь, где он никому не был нужен. Он даже из машины вышел, не попрощавшись с Экой, наивно полагая, что ее больше никогда не увидит. Она стремительно уехала. В городе было безлюдно. За годы, проведенные на чайных плантациях и в армии, Котэ привык, что шмотки и жратва откуда-то появляются. Регулярно. Что транспорт надо реквизировать, как и все остальное, что нужно для дела. А сейчас? В городе не было даже знакомых. А те, что остались, могут и не подать руки.
  Котэ медленно побрел по улочкам старого города к Куре. Перешел на другой берег и стал подниматься в гору. Хорошо, хоть, они живут не в новом районе, а то бы ботинки стер, пока дошел бы.
  До встречи с матерью оставалось минут двадцать. Как ей в глаза взглянуть?
  
   * * *
  
  Уже вечерело. Котэ много раз проходил мимо своего подъезда, но никак не мог решиться позвонить в дверь своей квартиры. Мысли были всякие и разные. Если бы он был из неблагополучной семьи, как казалось ему, он бы легко нажал на звонок. Полупьяные родственники бы с радостью послали его за чачей, и все - как по маслу. А здесь все не так просто. И его не ждут, а может быть, и не хотят, чтобы он приезжал. Соседи-то все успешные. У них все в порядке.
  Котэ медленно нажал на звонок. Дверь приоткрылась на цепочку.
  - Вам кого? - поинтересовался молодой женский голос.
  Котэ высунулся из-за двери. Эту девушку он точно не знал.
  - А Гуделия здесь проживают? - поинтересовался он.
  - Проживали, - ответила девушка. - Но они продали квартиру месяца три назад и переехали. По-моему, в свой загородный дом.
  - Извините, спасибо. - Котэ чуть не расплакался. Мать ему даже не написала, что у них нет денег. Да и чем бы он им помог. У самого сейчас ни копейки.
  Котэ побрел вниз по лестнице. Дверь захлопнулась. До дачи было километров десять от города. По местным меркам - далеко. Пешком не пройти. Котэ вернулся и опять позвонил в дверь. В проеме двери появилась та же девушка.
  - Извините, - начал Котэ. - Вы не одолжите мне на дорогу до их дачи, а то на дворе уже темно.
  Кто не собирал милостыню, тот вряд ли поймет состояние Котэ. Он - здоровый мужик в натовской форме просит у какой-то финтифлюшки денег на такси. Но больше обратиться было не к кому. Девушка смерила его с головы до пят и подала в дверной проем двадцать лари. Это была ее заначка на утреннюю попутную легковушку. Девушки из благородных семей, если не ездили на собственных автомобилях, предпочитали добираться на работу на леваках. Впрочем, как и с работы. Зарплаты на такие поездки явно не хватало, но с голоду они не пухли.
  - Спасибо. - со слезой в голосе сказал Котэ. - Верну с процентами.
  - Посмотрим, - и дверь опять захлопнулась.
  Низший уровень падения. Настоящий грузин как простой альфонс. Котэ шел по лестнице, медленно преображаясь. На выходе из подъезда уже был совсем другой человек.
  - Шеф, - обратился он к водителю машины, притормозившей у его ног, - свободен?
  - Садись, - предложил водитель, почувствовав размах натуры клиента.
  Котэ небрежно бросил свои кости на переднее сиденье и назвал адрес. Водитель приуныл. В вечерние часы за город никто старался не выезжать.
  - Не боиись, - спародировал Котэ своего бывшего командира разведки, - все будет хорошо или даже лучше.
  Жигуленок рванул с места, как Мерседес. Его лобовое стекло имело стабильную трещину, делившую стекло на две части как-то по диагонали, и несколько отметин от больших камней. Но водитель ощущал себя Шумахером. При торможении раздавался характерный скрип металла по металлу. Люфт явно выходил за норму. И заднее правое колесо, судя по движению, имело неправильную форму, приближающуюся в пределе к форме яйца, совмещенного с восьмеркой.
  - И сколько лет этому чуду? - поинтересовался Котэ.
  - Э-э-э, дарагой, зачем оскорбляешь, - возмутился водитель, - совсем новый. Год назад резину менял. Просто вчера покрышку пробил, пришлось старый ставить, да.
  - А чего ты по-русски? - невольно спросил Котэ.
  - Так ты из такого дома вышел, - перешел водитель на грузинский. - Там грузины не живут: только евреи и русские. У грузин таких денег нет.
  "И то правда", - подумал Котэ, глядя на проплывающие в свете фар окрестности.
  - Вот здесь останови, - попросил Котэ. - Дальше я сам дойду.
  И протянул водителю двадцать лари.
  - Вообще-то этот конец больше стоит, но тебе, как другу, прощаю. Накинь еще пять лари, - попросил водитель.
  - И я тебе прощаю. Все, что должен. Больше нет ни копейки. - Котэ впервые за день весело улыбнулся.
  Водитель развернулся и на обратном движении прокричал в окно что-то обидное. Котэ не стал его слушать. У него даже консервов не было, не то, что денег. Но теперь идти на встречу с матерью было почему-то легче. И он радостно побежал к дому, в котором не был уже столько лет. Ему там были всегда рады. В этом он был уверен.
  
   * * *
  
  Котэ назначили директором нефтебазы. Работа не пыльная. Самому делать ничего не надо. Только сиди и следи за двумя кладовщиками, чтобы они с тобою не забывали делиться. А что еще хуже, не отпускали сверх нормы, так сказать - с походом. Разные дневные температуры, разная плотность, полное несовершенство учета слива и налива нефтепродуктов, доморощенные методы измерения, не учитывающие "распирание" хранилищ, да и сами разные линейки создавали только одну реальную проблему в бизнесе - отсутствие собственной заправочной станции. Не надо большой. Хватило бы и одной колонки, но со всеми разрешениями.
  Перестройка явно разрабатывалась ворами. При том, с большой буквы. Все нормативные акты периода начального накопления капитала с завидным постоянством не предусматривали контрольных моментов там, где в советское время нещадно сажали. Котэ это быстро понял. Например, все насосы монтируются почему-то выше уровня дна. Ну, почему, в принципе, понятно. Никто не предполагает герметичности хранилищ. Почему не предполагает - это другой вопрос. Но расположенный выше уровня дна насос предполагает технические переходящие запасы. Слил с бензовоза три тонны топлива, а продать можешь только две. А что там внизу, хоть воду лей. Но воду лили только безграмотные или особо падкие на бензин или дизель. У него специальные смесители были, ультразвуковые. Обеспечивали смесь на молекулярном уровне. А если с умом, а Котэ глупым никогда не был, то можно лить низшие сорта в высшие, но в разумных пределах. Можно мешать высшие и низшие, получая средние. Перестройка и тут пришла на помощь. Заплати за лицензию и сыпь в низшие сорта химические добавки. В стране все российские машины рассчитаны на 76-ой бензин или 92-ой. А бензин продается только 80-ый и 95-ый. У нормальных двигателей клапана бы выгорели, а тут как тянут. Сзади ехать невозможно. По запаху определяешь, что не иномарка впереди идет.
  Котэ очень скоро почувствовал, что не воровать нельзя. В результате вполне правомерной деятельности на базе начали накапливаться излишки - результат погрешностей измерительной аппаратуры. Сальные глазки кладовщиков и сливщиков намекали, что пора подкормиться от того, что поставлен охранять. И уже через месяц с базы вышел первый, пока еще маленький, но странный бензовоз. Он вывез накопленные излишки топлива. Котэ тут же объявил ревизию. Тотальную ревизию, чем и переполошил вышестоящих начальников. Они присоединились к ревизии. Была установлена недостача, которая в общем-то вписывалась в нормы естественной убыли и ошибки измерительной аппаратуры. Котэ пожурили и повысили отстежку.
  Подобный подход к делу не устраивал Котэ. Он корячится, а его еще дополнительно облагают. Эта странная черта характера Котэ всегда давала себя знать с появлением свободных денег. Он никогда не задумывался, что надо быть благодарным, что тебя включили в цепочку, доверили свой краник: сливай, но меру знай. У героя сухумских битв голова шла кругом. Сначала сменил главбуха, правда нового главбуха все равно назначил вышестоящий начальник. Потом принялся за других сотрудников. И к следующей ревизии у него образовались излишки топлива. Излишки - не недостача. Спрос другой. Значит, воруешь у потребителя. На него обиделись армяне - основные покупатели. Трудно утверждать, что все армяне. Но какое-то их сообщество, которое неплохо вело дела в Тбилиси, не забывая о Великой Армении. Котэ пришлось прибыть на стрелку. Сумма, которую ему назвали, оставила его без нефтебазы, без штанов и без кроссовок. А еще он стал должен. И так много должен, что планета Земля вряд ли давала подобные урожаи зеленых культур. И включился счетчик. Странный счетчик, что бесшумно тикает в ночи. Скорее - метроном обратного отсчета: месяц, неделя, день, час...
  Выход был только в визите к Бадри. Хорошо сказать, а кто тебя туда пустит? Подойти к Бадри могли только избранные. И то больше через Израиль, чем через Грузию. Котэ рванул в Израиль. Благо два рейса в день туда и обратно, а билетов нет. Долго искал, но нашел. Попался один бизнесмен, падкий на девочек. Сколько девочек ему переводил Котэ, сам со счета сбился. Но тот остался доволен. И встреча состоялась.
  Бадри выкупил Котэ у армян. Как они там торговались, Котэ никогда не узнает, но теперь он был должен Бадри. Котэ запомнил слова Бадри с характерным для него произношением.
  - Ты, дорогой, не деньги будешь мне должен. Ты мне свою жизнь заложил. Узнаю, что кинул меня, лучше не прячься. Все равно крышка.
  С такой напутственной речью Бадри назначил его на перевалку дизеля на Черном море. Доход Котэ Бадри определил всего в 0,5 процента от дохода от перевалки. По тогдашним объемам - на уровне пяти тысяч долларов США. Для Котэ это была отложенная смерть. Помимо армян у него были и другие долги. Он все больше превращался в кидалу вместо бизнесмена. А у кидал сложное будущее.
  Новороссийск встретил Котэ прохладно. И в прямом, и в переносном смысле этого слова. Здесь вершили свой бизнес люди уровня губернатора края. Кто такой Костя-пароход, они не представляли. Да и не хотели представлять. Более того, порт был российским, а он - грузин. Просто взяткой тут проблемы не решишь. Тем более, с его любовью к употреблению расслабляющих препаратов. В миг загребут.
  - Что ты такой мрачный сегодня, Костенька? - мать у него была русской. Она никогда не сползала на грузинские нотки в манере говорить. От нее он унаследовал и хорошее знание русского языка.
  - Да так, можно сказать влюбился, - отшутился он. Безысходность давила и душила его.
  - Опять неправду говоришь, - тяжело вздохнула она. - Я же вижу, как тебе тяжело.
  - Мам, я сам виноват, - признался Котэ. - Хотел все и быстро. А теперь ничего, и никаких перспектив.
  - Тебе угрожают?
  - Да, нет, - вздохнул Котэ. - Успокойся. Уже договорились. Больше не угрожают.
  - А я так боялась, что тебя убьют. Ты, хоть, и непутевый, но от жизни чего-то хочешь. Не то, что твой брат, плывет по течению, - она грустно вздохнула.
  - Понимаешь, мам, денег не хватает, и взять их негде. Никто не даст.
  - Еще как понимаю. Из-за того и квартиру продали. Твой отец тогда сильно болел. А медицина у нас сам знаешь какая. Подход врача - 100 лари, уход медсестры - 50 лари, нянечка - 20 лари. И это в день в государственной клинике. А лекарства. Даже в морге за бесплатно держать не станут. У них все это называется бизнес.
  - Мам, я все отдам.
  - Да себе оставь. Я как-то выкручиваюсь, - она подошла к Котэ. - Тебе здесь не пробиться. Либо женись на деньгах, либо беги в Россию. Там пока еще не грузинские отношения. Может быть, тебе и повезет.
  - Легко сказать, женись. На ком? - Котэ невольно вспомнил Эку, которую не видел уже полгода. Потом подумал о Вике, застрявшей где-то в Париже. "А у меня последнее время и женщин-то не было", - мелькнула безутешная мысль.
  - Знаешь, мам, а я долг не отдал одной девушке. Целых двадцать лари. У тебя, случайно, нет таких денег?
  Мать озадаченно посмотрела на сына. При его образе жизни, понтах, распальцовке, которую она не принимала в нем, она и предположить не смела, что у него совсем нет денег. Но и продавать домик, служивший им когда-то дачей, она не решилась бы, даже ради него. Были еще дети.
  - Шучу, - Котэ встал и обнял мать. - Если тебе нужно, то только скажи.
  - Ну, и шуточки у тебя, - на глаза навернулись слезы. - Ты мне и так дороже золота обошелся.
  - Мам, я скоро, - с этими словами Котэ накинул натовскую защитную куртку и вышел из дома.
  Мать посмотрела ему вслед. Странные чувства порождал ее старшенький. Все время присутствовала какая-то опасность. Все время он лез на рожон. Все время его откуда-то надо было вызволять. Не таким она видела его будущее в детстве. Не таким.
  Котэ же уже залез в розарий и нещадно кромсал розы своим перочинным ножом.
  - Котэ. Ты с ума сошел. Что ты делаешь? - не выдержала мать.
  - Так надо, мама, так надо. Я скоро вернусь, - с этими словами Котэ ушел в сторону автобусной остановки. Время близилось к вечеру. Так можно уехать на автобусе в город, а возвращаться будет уже не на чем.
  Но Котэ не переживал. Им овладела очередная идея. Он решил самоочиститься, начав с погашения малых долгов. Самым малым и самым забытым был долг той девушке, что подала ему на жизнь в самом начале его коммерческой биографии, ее второго этапа.
  Пересадки его вымотали больше, чем финансовые трудности, что он испытывал в настоящий момент. Автобусы сменяли троллейбусы. И у всех были треснутые или какие-то не калиброванные стекла. Этот театр абсурда продолжался до Шота Руставели. Там все было, как на западе. Хоть это радовало глаз. А вот и с детства знакомый дом. Котэ нажал кнопку звонка. Открыла домработница. По крайней мере, Котэ так решил. Для матери она была молода, для любовницы отца - стара. О старшей сестре он не подумал.
  - Здравствуйте. Вам кого? - поинтересовалась домработница, глядя на букет.
  Котэ замялся. Он не знал, как звали его спасительницу. За полгода квартира могла быть перепродана.
  - Здравствуйте, знаете, я пришел вернуть долг с процентами, - промямлил Котэ.
  - Отец, это к тебе, - крикнула молодая женщина. - Входите.
  Из кабинета вышел глава семейства.
  - Здравствуйте, - начал он. - Но я вас не помню. И сколько вы мне должны?
  Глава семейства тоже уставился на букет.
  - Не то, чтобы вам, - замялся Котэ. - Я внук первого владельца этой квартиры.
  Первого владельца этой квартиры в лицо знала вся деловая Грузия.
  - А я-то думаю, почему мне знакомо Ваше лицо, - заметил глава семейства.
  - Да, - продолжил Котэ. - Возвращаясь из армии, я приехал на этот адрес. Меня подбросили на машине из администрации президента.
  Хозяин квартиры удивленно поднял глаза на парня в натовском камуфляже. Столько неувязок получалось в рассказе героя. Он начал нервничать. Правда, дедушка героя был деловым человеком, но деловые люди в Грузии квартиры в центре города не продают, а покупают. Старшая сестра, напротив, стала смотреть на Котэ с интересом. Рассказ обещал что-то не тривиальное.
  - А оказалось, что квартира продана.
  - Долго ж Вы не были дома, - подозрительно взглянул на Котэ глава семейства.
  - Несколько лет, - согласился Котэ. - Сначала у Гамсахурдия, потом в Сухуми, а сюда я заскочил после Батуми.
  - Пап, вспомни, парень на белом танке, - вмешалась старшая сестра.
  - Так это Вы у нас победили самого лютого врага грузинского народа, - ехидно заметил глава семейства. - А я с ним продолжаю дружить, знаете ли. Домами. У нас общий бизнес.
  Котэ уже приготовился к тому, что его спустят с лестницы, так и не узнав, как его зовут. И дедушка не поможет.
  В дверь позвонили. Старшая сестра пошла открывать, Котэ посторонился. В проеме двери показалась та девушка, что подала ему двадцать лари.
  - Здравствуйте, - начала она. - Вы принесли долг и, как я понимаю, с процентами. Она протянула руку к цветам.
  Котэ полез в карман за двадцатью лари и молча протянул их ей.
  - Долго же вы их возвращали, - колко заметила она.
  - Никак не мог заработать. Ужасно большие деньги, - признался Котэ.
  Девушка забрала деньги и положила их в сумочку. Потом взяла букет и пристроила его на комоде в прихожей. Наступила пауза. Обе сестры отсекали Котэ от двери. Справа стоял их отец. Котэ было неловко, но броситься на прорыв любой ценой он не решался. Все-таки когда-то и его учили хорошим манерам. Первым нашелся отец двух сестер.
  - И кем же вы работаете? - поинтересовался он скорее для проформы, ожидая услышать плачевную историю о накоплении двадцати лари ночным извозом.
  - Я - в нефтяном бизнесе. Сейчас мне поручили валить нефтепродукты в Новороссийске. Наверное, придется туда переехать на жительство. Вот и примчался вернуть все долги.
  Глаза у сестер заблестели от проснувшегося интереса к собеседнику. Отец чуть не выронил какой-то предмет, что давно и бесцельно теребил в руках. Нефтяная перевалка могла ходить только под Бадри. Мальчик-то не потерялся в этом мире. Это не какой-то там кинорежиссер, который по совместительству торгует нефтью. Перевалка - это оброк, который платит даже государство. Россия платит Грузии на собственной территории. Куда уж круче.
  - Молодой человек, не хотите ли чаю? А то как-то неловко. Мы уже минут двадцать толчемся в прихожей. Надо либо прощаться, либо знакомиться, - отец не настаивал на прощании. У него было двое дочерей и свой бизнес. Может, и этот мальчик на что-нибудь сгодится.
  Быстро появился чай. Котэ не стал отказываться. Весело провели некоторую часть вечера в светской беседе. Младшую из сестер звали Тамарой, старшую - Наной. Отца - Иосифом в честь Иосифа Виссарионовича. Котэ, правда, засомневался в этом, но виду не подал.
  - И что, у вас никаких проблем в Новороссийске? - задал давно мучавший его вопрос отец сестер, - Так не бывает. Вы же грузин.
  - Полно, - признался Котэ. - Все хотят на лапу и ничего не делают.
  - Я бы мог вам помочь, молодой человек, - медленно произнес он, - но мы с вами так мало знакомы.
  Иосиф ждал. Если парень заговорит о Бадри, то надо гнать его в шею. Если не скажет ни слова, то, может быть, из него выйдет толк. Но Котэ пошел другим путем.
  - Разрешите мне ухаживать за Тамарой, и вы меня скоро узнаете, - как у него это сорвалось, он бы и сам не объяснил. Тем более, что из двух сестер ему больше подошла бы старшая.
  Тамара вспыхнула, но из-за стола не ушла. У нее уже были свои привязанности, которые она менять не собиралась. Отец знал о них, но посмотрел на дочь, явно что-то прикидывая в голове.
  - Я подумаю, - не отказал он молодому человеку, но и не поощрил его. - Там видно будет.
  - Ну, что ж, я у вас засиделся, - Котэ поднялся из-за стола. - Приятно было познакомиться. И спасибо, что выручили в тот раз.
  - Так, мелочи, - пожала плечами Тамара. - Всякий бы так поступил.
  Простились без слез и рукопожатий. Но лед в отношениях был сломан. Появилось еще одно шапочное знакомство, которое могло бы и пригодиться. Котэ опять стал ловить такси. Остановился старый Жигуленок.
  - Cвободен? - поинтересовался Котэ.
  - Свободен, - ответил водитель. - Но тебя не повезу, ты прошлый раз не расплатился до конца.
  Котэ улыбнулся. Фортуна явно была к нему благосклонна, давая второй шанс на исправление ситуации.
  - На тебе твои сорок лари за тот и за этот рейс и домчи меня с ветерком.
  Водитель заулыбался и тронулся в путь. На старом Жигуленке в светлое будущее.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Четвертая.
  
  Пол медленно завершал свое часовое кружение. Вместе с полом двигался и их столик. За окном, расположенным на умопомрачительной высоте над уровнем земли, открывался вид на окрестности Ниагарского водопада.
  - Вили, ты не спи, а то прямо на стол и упадешь, - Сергей обратился к сидевшему напротив него молодому человеку.
  - Да, Вили, если хочешь спать, то пойдем, снимем номер на один день в близлежащей гостинице, и ты выспишься, - поддержала его Лена.
  - Он у нас уже не Вили, а Билл, - вступила в разговор Катрина, жена Вили.
  - Ладно, чего пристали? - улыбнулся Вили. - Ну, посплю в салате пару часов, а потом - как новенький буду.
  - Для Билла он неплохо говорит по-русски, - заметил Сергей.
  - Очень даже неплохо, - засмеялась Елена.
  - Он у нас русскую спецшколу закончил с отличием, - хихикнула Катрина.
  - Не то, что ты - троешница, - нарочито обиделся Вили.
  - Ну, и троешница, - согласилась Катрина, - зато в какой школе, скажи Лен?
  - Да-а-а, - протяжно подтвердила Елена, - В самой большой на Балканах.
  - Подумаешь, - в один голос брякнули Вили и Сергей.
  - Вот и не подумаешь, - почти одновременно вступились за свою школу Катрина и Лена.
  Видимо, эта тема была болезненной для Катрины и Вили. Знание русского языка имело для них большее значение, чем успех в жизни и карьере. Они многое для себя и давно решили, покинув Югославию еще задолго до агрессии США в поисках лучшей доли. Объездили полсвета, включая СССР, но остановились здесь, в Канаде. Катрина любила вспоминать, как она, мать двоих детей, сошла с борта самолета, следовавшего на Кубу, и, потянув двух маленьких сыновей за руки, решительно пошла к эмиграционным властям. Но любимым был не этот момент в ее рассказе, а тот миг, когда она оглянулась. Оказывается, за нею шел практически весь самолет. К эмиграционным властям она пришла из-за маленьких детей последней. Потом были и карантин, и годы мытарств, когда Вили развозил пиццу в Торонто, едва наскребая на жизнь. Но все это осталось позади. Теперь был и дом в Канаде, и дом на родине, и дети получили высшее образование. Старший сын уже самостоятельно работал в Бельгии на каком-то крупном предприятии по производству искусственных ковров. Владелец фирмы даже входил в рекламный перечень самых преуспевающих бизнесменов страны. Вот только его фамилию всегда почему-то писали в двух вариантах. Наверное, чтобы родственники не узнали. Но это были детали, абсолютно не важные для Вили.
  Катрина давно и успешно работала на госпредприятии в Канаде. Да, и там, на диком Западе, есть государственные предприятия, почта - на пример. Зарплаты несколько ниже, зато уважение и пенсии постоянные. Пришлось пройти и через дискриминацию, и через безработицу. Но это было позади. Все хорошо, что хорошо кончается.
  - А почему ты стал Биллом? - задал Сергей вопрос, который не покидал его с момента озвучивания этой новости Катриной.
  - Он у нас теперь гражданин США, - пояснила супруга.
  - Как это? - Сергей все-таки очень хотел разобраться, за что дают гражданство США.
  - Очень просто, - начала объяснять Катрина. - Отец его отца покинул Югославию еще в конце прошлого века.
  - Дедушка, - поправила Елена.
  - Да, дедушка, - согласилась Катрина. - Потом было много всего, но умер он в Чикаго. Его там и похоронили. Отец Вили накануне смерти просил проведать деда. Мой Вили - человек слова. Поперся в американское консульство здесь, у нас, со своими эмигрантскими документами.
  - Пошел, - поправил Вили жену.
  - Ну, пошел, - не стала спорить она, - в американское консульство. Мол, пустите проведать деда. А там такая расфуфыренная мадама сидит: " А где ваш дед проживает?" Вили и брякнул: " На кладбище в Чикаго". Она его расспросила, сделали несколько фотографий. Получил он свои визы в США, и мы поехали. А через месяц открываю почту, а там конверт из Госдепа США. Так, мол, и так. Вы есть настоящий американский гражданин, потому что потому.
  - Ну, хватит, - застеснялся Вили.
  - А ты боишься, что он теперь с тобою разведется?- ехидно поддел Катрину Сергей.
  - Боится, боится, - засмеялся Вили.
  - И пусть идет к своей расфуфыренной, - смущенно заявила Катрина.
  - А ты ему детей отдай на воспитанье, - с улыбкой посоветовала Елена.
  - Они уже взрослые, - искренне расстроилась Катрина.
  Все дружно засмеялись.
  - Какой шикарный вид на Ниагарский водопад, - восхитился Сергей.
  И действительно, под ногами открывалась панорама водопада со всеми его рукавами и протоками. Огромные массы воды беззвучно для посетителей обрушивались в каньон невероятным полукругом. С канадской стороны бродили толпы зрителей. На американской эстакаде, вывешенной над бездной, никого не было.
  - Билл, - на американский манер, дружески улыбаясь, обратился к Вили Сергей, - а почему твои сограждане игнорируют эту эстакаду. Она же почище американских горок.
  - У югов нет денег на туризм, - ответил Вили, не поняв Сергея.
  - Он тебя про американцев спрашивает, - уточнила Катрина.
  Все опять рассмеялись.
  - Я был на этой эстакаде, - признался Вили. - Страшно и одиноко. Можем переехать на ту сторону. Попробуете.
  - Нас не пустят, - в один голос забухтели Катрина и Лена. - Это вы - американцы. А нам визы нужны.
  - Ты тоже американец? - озадачился Вили, глядя на Сергея.
  - Лена шутит, - ответил Сергей, - просто у меня многократка.
  - Это что? - не поняла Катрина.
  - Виза многократная, - пояснила Лена. - Они могут с Вили поехать, а нам с тобою придется здесь ночевать.
  - Я не согласная, - решительно возразила Катрина.
  - Я тоже, - поддакнула Лена.
  - Значит, не едем, - подвел итог Сергей.
  - А я был уверен, что Сергей - американец, - признался Вили Елене, - ирландский американец. У него лицо красное, как у ирландца.
  Сергей с Еленой переглянулись. Это заболевание кожи, свойственное ирландцам, было использовано в годы перестройки для выявления и маркировки инакомыслящих. Белые продолжали оставаться белыми, а красные стали красными. И флаг носить при себе не надо, и за попом с колокольчиком ходить нет уже никакого смысла. Тебя и так посчитали. Приходишь на работу устраиваться, а на тебя смотрят и не принимают. Даже без собеседования. Запрет на профессию. Практически, для многих - запрет на жизнь. Это теперь говорят о бескровной революции всякие там басилашвили. Сергей никогда не разделял подобную точку зрения. Чем ближе к тайне, тем страшнее. Хорошо быть олухом: пряник дали, можно и с экрана выступить. Тем более, кто может русским объяснить, что в России хорошо жить, как не очередной басилашвили - оракул земли русской. Против всего можно найти противоядие. Нашли его и для Сергея. Привезли из Израиля. Спецрейсом и спецпакетом. В Европе кожа оставалась белой, а на американском солнце она действительно становилась красной. Подобную проблему у Билла Клинтона решили хирургическим путем. Но Сергей под нож ложиться не собирался. Да и вряд ли жизнь его еще раз забросит в США. Он просто расчищал дорогу своему двойнику. А если тот будет мучиться этой болезнью, то Сергея это только радовало. Его-то самого уже лечили и могли вылечить, хотя бы ради двойника.
  - Вили, ты не поверишь, но по одной из линий у меня вполне может быть ирландская кровь, - улыбнулся Сергей, - так, на одну шестнадцатую.
  - А я-то думаю, что он к тебе так привязался, - засмеялась Катрина.
  - Свой свояка - издалека, - засмеялась и Елена.
  - Хватит надо мною подшучивать, - вынес вердикт Вили, - идемте в гостиницу. Если там есть места, то я высплюсь. Мы, ведь, сегодня с Катриной проехали около тысячи километров.
  - Идем, - поддержала его Елена.
  - Официант, счет, пожалуйста, - попросил Сергей.
  - Нет, я заплачу, - запротестовал Вили, - вы у меня в гостях.
  - Да, он прав, - поддержала мужа Катрина.
  - Ваше право, - согласился Сергей, - мне бы это ничего не стоило.
  Катрина озадаченно посмотрела на Лену.
  - У него командировочные, - пояснила Лена.
  - Ну, теперь поздно, - заключила Катрина.
  Вместе со счетом принесли анкету. В ней была просьба указать, к какому уровню достатка принадлежит посетитель ресторана. Означено было пять категорий. Вили внимательно изучил список.
  - Лично я принадлежу к третьей снизу, - гордо заявил он.
  Сергей не менее внимательно изучил список. Вывод был неутешителен.
  - Я только ко второй снизу, - признался Сергей. "А как щеки надуваем. На приемы к Президенту США ходим. Г-но - оно и есть г-но", - про себя подумал Сергей, вспомнив того кретина в лифте.
  - Значит мне и платить, как более богатому, - заключил Вили.
  - Я не против, - согласился Сергей, - идемте в гостиницу, а то наш спонсор может уснуть у нас на руках.
  Желание Вили заплатить объяснялось нескольким причинами. Во-первых, бухгалтерия на работе узнает, что он был на Ниагарском водопаде с гостями, во-вторых, по карте ему начислят мили для бесплатного авиабилета, а в-третьих, он все-таки щелкнет по носу этих крутых парней из России.
  Крутыми их Вили начал считать давно, когда они с Катриной приехали в СССР в поисках места под солнцем. Он тогда не был не только богатым, но даже средним по доходам. Он устал от стройотрядов для молодых семей, где вкалывал несколько лет, чтобы получить квартиру, от дефицита вещей и продуктов, от запретов на песни, мысли и чувства. От того, что не может просто пойти в ресторан в Москве. Везде нет мест. Везде спецобслуживание. Только для иностранцев. А он и был этим самым иностранцем. Катрина тогда позвонила Елене в надежде на некую отдушину. И его тут же пригласили в ресторан "Арагви" - на тот момент, один из лучших в Москве. И не в общий зал, а в отдельное помещение на втором этаже, где было всего два стола: Сергея и еще кого-то. И больше никого. Им подали шампанское с деревянной пробкой. Когда соседи попросили такое же, то официант ответил, что посетители принесли с собой. Тогда Вили запомнил это шампанское, или как его теперь называют - игристое. Но нигде и никогда более он так и не встретил эту этикетку. Одесский завод шампанских вин работал только на экспорт. И вот теперь он, Вили, может заплатить за них, занимающих ценовую нишу на планку ниже его. Жизнь удалась на славу.
  Полусонно перебирая ногами, Вили добрел до гостиницы. Мест не было.
  - И в Канаде есть дефицит, - съерничал Сергей.
  - Будет что написать в отчете, - резанула Катрина, защищая страну пребывания.
  - Особенно отмечу, как ты защищала Канаду. Все равно, на следующий день после отчета его прочитают американцы, - Сергей не стал спорить с нею.
  - Они-то как узнают? - не поняла шутки Катрина.
  - По отпечаткам пальцев, - пошутил Сергей еще раз.
  Катрина просто ничего не понимала, списывая на плохое знание языка.
  - Он же с американцами на фирме работает, - пояснила Елена.
  Вили и Катрина засмеялись.
  - А ты прекрати людей разыгрывать, какой еще отчет? - набросилась на Сергея Лена.
  - Самый настоящий. Проведены переговоры с представителем канадской фирмы о поставках патчкордов. Получено твердое заверение в искреннем к нам уважении.
  - Могу еще и усилитель прислать, - улыбнулся Вили, которому эти отчеты надоели не меньше, чем Сергею.
  - Можешь, можешь, - согласился Сергей, - а что нам сейчас делать? Может быть, тебя положить в машине, а мы пойдем на водопад?
  - Нельзя, - вмешалась Катрина, - его за бездомного сочтут.
  - Вот дожили, - вступила в разговор Лена, - а если я рядом посижу?
  - Тебя арестуют за проституцию, - пошутил Сергей и тут же получил с двух сторон. Катрина и Лена продемонстрировали удивительное единение.
  - Предлагаю пойти на водопад, пока он держится на ногах, - начал Сергей, защищаясь от наседающих дам, - а потом, когда стемнеет, за руль сяду я, а Вили поспит на моем месте.
  - У нас на тебя нет страховки, - вступилась за мужа Катрина.
  - Ну, не разбиваться же нам, - возразил Сергей, - есть, правда, еще вариант.
  - Какой? - поинтересовалась Елена, чувствуя подвох в словах Сергея.
  - Вили садится за руль и спит, а я со своего места кручу баранку. У вас круиз-контроль есть? - Сергей не успел закончить, у Вили сонливость как рукой сняло. - Вот и проснулся.
  Все расхохотались. Катрину разобрало до колики.
  - Ладно, пошли на водопад, - произнес, наконец, Вили.
  И все четверо направились к водопаду, который за время беседы приблизился к ним метров на сто. Нет, не потому, что он размыл берег, а потому, что ребята преодолели это расстояние, увлекшись беседой. Вили вполне справился со сном. Сергей для себя объяснил его сонливость как пройденным им за день расстоянием, так и обильной пищей в ресторане. Все-таки местные жители каждый день плотно не обедают. Это факт.
  Водопад покорил своей мощью. В полтора метра глубиною и в несколько километров шириною поток падал в каньон практически безмолвно. Грохот и рокот раздавались откуда-то снизу. Здесь, наверху, все было необыкновенно спокойно. И до этого безобидного потока воды, как до ручья, можно было дотронуться рукой. Только перила отделяли от неглубокой речки.
  - А что это люди ходят в непромокаемых плащах? - заинтересовалась Елена, ни к кому конкретно не обращаясь.
  Вили взглянул на часы.
  - Успеем, - произнес он, - только надо поспешить.
  - Куда? - не понял Сергей.
  - Здесь недалеко есть лифт. Он доставит нас в тоннель под водопадом, но он работает до пяти. Надо поспешить, - Вили через силу преодолевал свой сон.
  - Сергей, не зевай. - насела на Сергея Елена, - а то Вили и Катрина уедут без нас.
  Все рассмеялись. Сама постановка задачи выглядела комично. Вили и Катрина приехали показать им водопад и вряд ли смогли бы уехать на лифте без Лены и Сергея. Сергей прибавил ходу. Через минуту они оказались у подножия водопада. Сергей вспомнил детство. Они, тогда еще дошкольники, почитали за проявление мужества перейти с одного конца железнодорожного моста на другой. Кто считает, что это не страшно, может повторить их маршрут. Мост цел и сейчас. Кто ездил на поезде в Шереметьево, тот его проезжал. Он установлен над притоком Яузы и виден издалека жителям близлежащих спальных районов. Хорошо, если успеешь его проскочить до прохода поезда, а если не повезет, то грохот конструкции просто рвет уши и вселяет нечеловеческий ужас в случайного прохожего. Так было и здесь. Тоннель дрожал от грохота. Отдельные штольни, ведущие к водопаду, просто тонули в брызгах воды. Нужны были плащи. Плащи защищали только до колен. Брюки Сергея быстро стали негнущимися от воды. Но сила воды, обрушивающейся откуда-то сверху, впечатляла. Он заворожено смотрел на проход под потоком воды.
  - Впервые Ниагарский водопад прошли вот так, под потоком воды. Это потом сделали тоннель для туристов, - давал свои пояснения Вили.
  Сергей вспомнил солнечный осенний день. Праздник пива на Арбате. Толпы молодых ребят со стрижкой в два пальца от воротника. Они были не старше двадцати двух лет. И медленно уходили в тоннель, ведущий к Белому дому. Отделениями. Ему почему-то больше всего запало в душу то, что большинство из этих ребят даже не знало, как правильно есть мандарины, откуда-то взявшиеся по осени. Они пытались их надкусывать, как яблоки, с кожурой. Там, у Белого дома стояли матерые "химики", по три крепких мужика на одного командира. Они изображали митингующую площадь. Для них во всех булочных Москвы выбросили на прилавки овсяное печенье, которого до этого не было не только на прилавках, но и в производстве. А эти мальчики, не ведавшие радости жизни, ушедшие в курсанты от безысходности и нищеты своих деревень, шли в тоннели на бойню. За что, за чьи идеалы? Тех, на площади. Да все те были членами партии: от водителя правительственного кортежа до самого последнего охранника. Трехсекционный портфель держал своими чистыми руками человек с горячим сердцем и холодной головой. Этим портфелем он прикрывал не менее горячего и чистого, который даже однажды проехался в троллейбусе по Тверской. Однажды. Потом, наверное, долго и тщательно менял одежду. А куда уходили эти не состоявшиеся офицеры Красной Армии. Они уходили в бессмертие. А куда уходили "химики" с митинга? В олигархи? В олигархи уходили их пастухи, а манифестанты уходили опять в свои поселения, на химию, в фермеры. У каждого была своя правда. Но чем были виноваты эти мальчики, впоследствии погибшие за чьи-то виллы на Лазурном берегу. Чем были виноваты их матери и отцы, воспитавшие патриотов своей страны, когда страна отказалась от них.
  - Нравится? - спросил Вили, уткнувшись прямо Сергею в ухо.
  - Обалдеть, - признался Сергей.
  - А что это за слово? - переспросил Вили.
  - Высшая степень восхищения на жаргоне, - пояснил Сергей. - Молодежный жаргон.
  - Понял, - прокричал Вили.
  Но Сергей его не расслышал. Вдали заметался пароходик. Часть туристов подплывала к водопаду на маленьких лодках и пароходиках. Если они с Вили смотрели на водопад изнутри, то те разглядывали водопад снаружи. Неудачный маневр привел к всплеску эмоций на борту. Пароходик чуть не накрыло волной от падающей воды.
  - Не хотите поплавать на пароходике? - поинтересовался Вили.
  - Хочу, хочу, - запрыгала от предвкушения радости Елена.
  - Только без меня, - прокричал Сергей. - Я и так мокрый.
  - Значит, и мы не пойдем, - криком подвела итог Катрина.
  Общение шло по-русски, но никто не обращал на это внимания. Разве могло быть иначе? Все четверо направились к лифту. Через минуту они уже стояли наверху, обласканные уходящим солнцем. Брюки Сергея и Вили от колен больше напоминали голенища сапог. На тротуаре образовалась лужа.
  - Вы - как маленькие дети, - засмеялась Катрина. - Надо было памперсы взять.
  - Сейчас высохнем, - высказал предположение Сергей, - но в машину нам нельзя, затопим.
  - Тогда пошли гулять, - предложила Елена.
  И все четверо направились в ближайшее казино. Там было тепло и сухо. Игровые автоматы легально обирали визитеров, за карточными столами шли настоящие битвы титанов. Но все это было на уровне американских туристов мелкой и средней руки. Самый большой выигрыш сыпался из автомата какой-то бабуле, которая тут же хотела его вернуть автомату. Колесо фортуны все игнорировали, хотя и оно там было. Так, не спеша, брюки подсохли до просто влажного состояния.
  - Есть предложение поехать в Торонто и там продолжить наш вечер, - подал идею Сергей.
  - Принято единогласно, - поддержала его Катрина.
  - Неужели вы так и не сыграете? - расстроился Вили.
  - Нет, нет и нет, - ответила ему Елена. - Деньги зарабатывают, а не выигрывают и не находят на дне морском. Так учит нас жизнь.
  - А я недавно выиграла. - призналась Катрина. - Правда, всего пятьсот долларов.
  - И? - многозначительно посмотрел на нее Сергей.
  - Что, и? - не поняла его Катрина.
  - И ты купила? - уточнил Сергей.
  - Вот эту сумку, - рассмеялась Катрина.
  Остальные рассмеялись вместе с ней. Стоило рисковать, чтобы купить то, что и так можешь себе позволить. Но этого требовала ее натура. И она сыграла. И выиграла.
  - Мужественная женщина, - похвалил ее Сергей, - я бы так не смог.
  - Я тоже, - признался Вили.
  - Он всегда против моей игры, - пожаловалась Катрина, - поэтому мне и не везет.
  - А ты выгони его из дома, - посоветовала Елена.
  - Думаешь, получится, - глаза Катрины засветились, - а кто будет меня содержать, когда я проиграю все?
  Все опять расхохотались. Кстати, и машина оказалась рядом.
  - Кто поведет? - спросил Сергей.
  - Вили, - решительно ответила за него Катрина. Вопрос страховки брал верх. Против этого довода трудно было возразить.
  Машина поплутала в окрестностях водопада и все-таки нашла выезд на шоссе. Первый же транспарант был обращен к американцам. Он учил их жизни, объяснял, что в Канаде километры, а не мили.
  - Как у вас сильны шовинистические начала? - пошутил Сергей.
  - Не понял, - Вили отвлекся от руля.
  - Держите американцев за недоучек, - объяснил Сергей, указывая на транспарант.
  - Они такие чудные, - вступилась за всю Канаду Катрина, - не поверишь, они не знают, что Канада - самостоятельное государство.
  - Я тоже не знаю, - вставила реплику Елена. - Особенно после получения визы в Канаду. Меня спросили, откуда я знаю про Канаду. Я стала рассказывать про Джека Лондона.
  - И тебе отказали в визе, - ехидно встрял Сергей.
  - Нет, собеседование перенесли на следующий день, дав мне возможность подумать и подготовиться.
  - И? - Катрина осваивала оборот Сергея, училась на ходу.
  - Я дома проштудировала все, что нашла о Канаде.
  - И? - уже Вили повторял за Катриной.
  - И, и, - засмеялась Лена, - позвонила Сергею, а он посоветовал сказать, что прочла в Интернете.
  Все прыснули от хохота. Вили бился над баранкой. Лена уткнулась в Катрину, а та, в свою очередь, обняла с заднего места Сергея за плечи вместе с сиденьем. Только Сергей сохранял видимость спокойствия.
  - И?
  - Сразу прошла собеседование. Сотрудник консульства сделал отметку в анкете: "Из Интернета". Просто и доходчиво.
  - Ну, и правильно, - заступилась Катрина за работника консульства. - Откуда он знает, кто такой Джек Лондон. К тому же он может быть французом, а Лондон - явно Англия.
  Хохот разразился новой волной. Здоровый смех четырех людей, владеющих чуждой здесь культурой и знаниями, не имеющими значения для успешной карьеры в этой стране. Их роднило советское прошлое, в котором было и хорошее, помогающее им жить здесь и сейчас. Мимо проносились машины, обгоняя их Хонду. Восемь полос в одну сторону - это не то, что проехал Сергей на другом побережье того же самого континента. Там хватало и двух полос. Хонду обгоняли джипы разных мастей и отдельные легковушки. Было тепло и сухо. Глаза начинали слипаться. И это был один из немногих дней, когда внутренний метроном не вел обратного отсчета. Мысли утекали прочь от этого шоссе, от этой страны, от людей, сидевших рядом.
  - Вили, - истошно завопила Лена.
  Вили вздрогнул и проснулся. Вскинул голову Сергей. Катрина продолжала спать, прислонившись головой к правой задней стойке.
  - Ты что кричишь? - спросил Сергей, отгоняя давние воспоминания.
  - Вили, ты не спишь? - уже более спокойно спросила Елена.
  - Сплю, - честно признался Вили.
  - И давно? - поинтересовался Сергей. По своим оценкам он сам спал минут двадцать. На деле он спал не менее часа.
  - Минуты две-три, - предположил Вили.
  - Какие две-три, - завозмущалась Елена. - Я, как громкоговоритель, тут стараюсь, чтобы Вили не заснул, а он уже минут пять не реагирует на меня.
  Хонда продолжала двигаться в потоке. И справа, и слева проносились автомобили. Сергей хотел взять руль левой рукой, чтобы подстраховать Вили, пока тот проснется окончательно.
  - Тебе приснилось, - вступился Сергей за Вили, - за пять минут мы бы перевернулись.
  - Вили, прими-ка вправо, там впереди развилка и стоянка между двумя дорогами, - показал Сергей рукой, - поменяемся.
  - Но у тебя нет страховки, - запротестовал Вили.
  - Лучше мы доедем живыми без страховки, чем наши дети ее получат в полном объеме, - возразил Сергей, - я уже выспался.
  - Ты прав, - согласился Вили и стал выруливать на импровизированную стоянку.
  Провинциальная Канада, да и Штаты, очень сильно напоминают провинциальную Россию: везде можно найти странные стоянки, устроенные прямо на земле, туалеты с очком в полу, умывальники конца девятнадцатого века. Но даже там есть мусорные корзины. Снимаю шляпу перед доном, курирующим мусоросборщиков. Высший класс.
  Хонда медленно вползла на стоянку. Вили и Сергей поменялись местами.
  - Ну, что, всех с днем рождения, - произнес Сергей, начав движение, - считайте, что мы родились еще раз и в один день и час.
  - Почему? - раздался голос Катрины с заднего сиденья.
  - Потому что мы все хорошо спали, - ответила ей Елена. - А ты чего проснулась?
  - Я почувствовала, что кто-то другой за рулем и проснулась.
  - Как у них дело отлажено - учись, - порекомендовал Сергей Елене. - Ты бы так и спала дальше.
  - Он правду говорит, - призналась Елена, - когда я в машине, я всегда сплю.
  - Но ты же сейчас не спала, - заметил, позевывая, Вили.
  - Ты был за рулем, - призналась Елена, - а не Сергей или отец.
  - Ясно, вторая смена, - сделала вывод Катрина. - Теперь я буду развлекать твоего мужа. А ты спи с Вили.
  - Я уже, - Вили сомкнул глаза.
  Но сон не шел. Машина более жестко взяла след и заняла место в потоке. Ее теперь редко кто обгонял, а водитель держал руль левой рукой, практически не меняя скорости. Сон к Вили не шел, он упорно смотрел на левую руку и на спидометр.
  - Эх, теперь нам штрафов пришлют, - за него высказалась Катрина.
  - А вы мне их пересылайте, - пошутил Сергей. - Так и быть - оплачу.
  - Да уж как-нибудь сами справимся, - ехидно заметила Катрина. - Ты, Сергей, Вили спать не даешь. Смотри, он все время на твою левую руку и спидометр смотрит.
  - Да, смотрю, - признался Вили. - У меня левая рука не успешная. Я много раз пробовал, не могу руль удержать.
  - Значит, у тебя с математикой все в порядке, - сделал вывод Сергей.
  - Он у нас - математический гений. Детям всегда все задачи решает, - Катрина тоже не могла уснуть.- Мы поворот не проскочим, Вили?
  - Нет, я все тропки в Торонто знаю. Пока развозил пиццу, все дороги выучил.
  - Ну, давай, давай.
  - А что дорога проходит через город транзитом? - поинтересовался Сергей.
  - Да, как в Штатах. Там все основные магистрали проходят через город транзитом. Это позволяет не создавать пробок. Вот, обрати внимание, каждый блок - съезд. И указатели на одну и ту же улицу.
  - Полгорода проехали, а улица одна и та же, - согласился Сергей.
  - Я ее знаю, по ней трамвай ходит. Там около полутора тысяч домов. А нам какой номер нужен?
  - Не знаю, вещи в багажнике. Давай, свернем сейчас и поедем через город, - предложил Сергей.
  - Там трамвайные пути и светофоров много, - предупредил Вили.
  - Вроде на газ и на тормоз жать у меня получается, - улыбнулся Сергей, - да и время - не час пик. Около двух ночи.
  - Твое право, - согласился Вили.
  Хонда медленно спустилась со второго этажа скоростной автострады на улицы города. Светофоры стали попадаться через каждый блок. Микрорайоны здесь величали блоками. Сергей слегка путался в сигналах светофоров, но это было делом привычки. Вили расшифровывал ему дорожную ситуацию. Наконец появилась зеленая вывеска Холлидей Инн.
  - А куда тут машину ставить? - растерялся Сергей, не увидев привычной автостоянки у входа.
  - Давай, к парадному входу. Там увидим, - посоветовал Вили.
  Так и поступили. Сонно и лениво все четверо покинули авто и направились к стойке дежурного администратора. Сергей вернулся за портфелем, чем вызвал некоторое замешательство у Вили и Катрины.
  - Зачем тебе вещи? - поинтересовалась Катрина. - Полотенца тебе и так дадут.
  - Сейчас увидишь, - шутливо отмахнулся от нее Сергей.
  - Здравствуйте, - обратился он к дежурному администратору. - Мы бы хотели провести у вас ночь.
  - Здравствуйте, - поприветствовал их дежурный администратор. - Свободных мест нет.
  - У меня забронирован номер на имя г-на Лихоборова-Нижнего, - Сергей открыл портфель и вытащил ваучер.
  - Да, но ваша бронь истекла в полночь, - согласился администратор.
  - И что же мне делать? Вы хотите сказать, что за эти два часа его уже заняли?
  - Боже упаси, но вас четверо, а номер был только двухместный с видом на город, как просили.
  - Ваше предложение? - Сергей понял, что с него опять будут просить гешефт.
  - У нас номер оплачен на все время пребывания, между прочим, - вступила в разговор Елена, - и с двумя кроватями.
  - Вы на одной кровати поместитесь? - обратилась она к Марьяне,
  - Вполне, - ответила та.
  - О, простите, - согласился администратор, поняв, что ему ничего, кроме скандала, не светит. Эти странные русские оплачивали номера на весь срок пребывания с заездом в любой день. - Ваш номер очень маленький. Могу предложить четырехместный с двумя двуспальными кроватями. Но у него вид во двор отеля. Цена, как у вашего двухместного. Надо будет только доплатить за два комплекта полотенец. Их сейчас принесут. В этих номерах у нас останавливаются дальнобойщики.
  - Хорошо у вас живут дальнобойщики, - заметил Сергей, обращаясь к Вили.
  - Это у вас они председатели райкомов и губернаторы, а здесь они простые дальнобойщики, - отшутился Вили.
  - Мы согласны, - ответил Сергей администратору и взял ключи.
  Он с улыбкой наблюдал за администратором, когда тот увидел канадские паспорта у спутников Сергея и когда Вили попросил припарковать свою машину. Все, включая администратора и портье, улыбнулись. Номер для дальнобойщиков очень подходил для ребят с подобным отношением к жизни и деньгами на эту жизнь.
  - Здравствуйте, - громко и четко по-русски произнесла Катрина, входя в номер.
  - Катрина, что ты делаешь? - шутя, возмутился Сергей, - Теперь нас примут за шпионов.
  - А вы - не шпионы? - лукаво улыбнулась Катрина.
  - Ну, если только югославской разведки, - Сергей безжалостно сдал Катрину в обмен на ее выходку.
  - Последние из могикан, - заметил Вили. - Страны нет, разведки нет, а шпионы остались.
  Его тоже озадачила выходка Катрины.
  - Ну, чего пристали? - обиделась Катрина, - я так и в СССР здоровалась. Администратор так долго вас уговаривал занять этот номер, что трудно не поверить в случайность происходящего.
  - Не обижайся, - улыбнулся Сергей, - ты просто напомнила американского военного атташе. Путешествуя по стране, он заходил в каждый номер и здоровался, как ты. А чекисты, прильнув к потолку, всегда отвечали на его приветствие. Наши ребята сдохли со смеху. Такой бесконтактный разговор.
  - Так ты - не чекист, - подчеркнул Вили.
  В номере, который был оборудован по последнему слову техники, объяснение было просто необходимо.
  - Нет, Вили, у меня, как у всякого нормального человека, страдающего избытком веса и повышенным давлением, холодное сердце, горячая голова и потливые, особенно от страха, руки.
  - Я тут начала раздеваться, а ты, Сергей, ничего, как я посмотрю, из карманов не выкладываешь.
  - Ты бы лучше в ванну пошла, - заметил Вили.
  - Видишь ли, Катрина, это виновато все твое "здравствуйте", - улыбнулся Сергей.
  - Причем тут "здравствуйте"? - не поняла Катрина.
  - Те чекисты, что здоровались с военным атташе, должны были оправдать вмешательство в частную жизнь. И их холодные головы ничего лучше не придумали, как вбежать в номер и схватить его бумажник и блокнот.
  Катрина громко расхохоталась. Вили заулыбался.
  - А я-то думаю, зачем ты все время запираешь за собою двери, - прокомментировала Катрина.
  - За свою наблюдательность ты с Вили будешь спать на кровати у двери, а мы с Еленой ляжем у окна, - не сдерживал улыбки Сергей. Инцидент на границе был еще свеж в его памяти.
  - А вдруг он влетит в окно? - не унималась Катрина.
  Сергей посмотрел на окно. Все рассмеялись.
  - Смейся, паяц, - рассмеялся и Сергей. - Окно намертво заблокировано. Здесь встроенная вентиляция.
  - Ладно, вы ложитесь, а мы с Вили сходим в бассейн, - предложила Катрина.
  Сонный Вили послушно поплелся за супругой в бассейн. Дверь за ними захлопнулась.
  - Они не взяли ключей, тебе придется их дождаться, - обратился к жене Сергей.
  - Не бери в голову, - ответила Лена, - и чего ее понесло?
  - Ты имеешь в виду номер или день? - мягко улыбнулся Сергей.
  - А день тут причем? - не поняла Лена.
  - Они проехали тысячу километров, и только за тем, чтобы один из двух выделенных нам дней оставить нас под контролем там, где легко оторваться от внешней наружки. Ведь, сюда не нагонишь тысячи чилийцев и немцев.
  - Послушай, а как ты можешь жить, воспринимая мир через призму борьбы спецслужб?
  - Я - над схваткой. Они там в навозе кроят друг другу морды. Вступают в сговор. Торгуют секретами. Плодят двойников. А я молча наблюдаю, как они работают.
  - Ну и пользы от тебя, как от козла молока.
  - Не скажи. О возможном предательстве Горби мы сказали первыми, просто проанализировав тексты его выступлений. Пока вы - партийцы их учили наизусть, мы их читали по-английски. Даже не литературный перевод, а калька. Мы обратили внимание и на то, что родинка меняет размеры. Пожалуй, только мы и услышали предсмертный крик души одной женщины, ни с того, ни с сего, опубликовавшей образцы его почерка в своих мемуарах. Светлая ей память за это.
  - Но они как жили без вас, так и живут, - справедливо заметила Елена. - И много лучше вас живут.
  - Как только разведчик достает оружие где-нибудь на улице Нью-Йорка, он кончается как разведчик. Это не мои откровения. Автора не помню, - Сергей посмотрел на Лену, - но и впаривать нам дерьмо под видом активной деятельности тоже не следует. А почему не стреляем всех этих белых лебедей, так это просто. К ним достаточно прийти и попросить все вернуть, даже не предъявляя обвинения. И вернут, как после смерти Ленина.
  - Блажен, кто верует, - не согласилась Елена. - Лучше бы я была женой губернатора и жила на роскошной вилле, чем ютиться в номере дальнобойщика.
  - Ты права, но тогда не ты была бы женой губернатора, - рассмеялся Сергей. - А я бы не анализировал ситуацию, а говорил только одну фразу: "Кушать подано". Вон нам приказ дали двигаться на Саратов. Это значит, что местного губернатора будут валить. Так уже было с Челябинском. Челябинскую область вали, а Свердловскую не трожь. Плюс всех с Байконура срочно перебрасывают на Питер. А еще три месяца назад их также везли в Саратов. Ошибся, мальчик. И молодая жена не помогла.
  - А разве у него молодая жена? - удивилась Лена.
  - А кто его знает, не было, так будет, - почти сонно произнес Сергей.
  Этой утечки было вполне достаточно, чтобы местные контрразведчики не замочили его ночью. Сергей отключился.
  В дверь постучал Вили. Он пришел за полотенцами, и Елена подала их ему прямо в дверь. Катрина устроила заплыв в ночном бассейне без купальника и без полотенца. Вили спешил прийти ей на помощь, пока все дальнобойщики не попрыгали в бассейн. Нет, ей ничего не угрожало. В этой стране царили другие нравы. В парную в купальнике здесь не ходили.
  Сергею снился странный сон. Он один, без помощников и семьи, командирован в Прибалтику. Так ему казалось. Если не Прибалтику, то на север Германии. Холодные волны плещутся у его ног. Вокруг - не души. Только море и песок. По берегу моря в его сторону идет пара молодых людей. Он и она. Они целуются. "Стрелки", - во сне анализирует он. И невозможно укрыться. Нет даже баков для мусора. "Не Юрмала", - во сне решает он. Девушка или молодая женщина отделяется от своего спутника и идет ему навстречу. "А Лену куда я дену?" - задает себе вопрос Сергей, словно все уже решено. И просыпается. Долго и молча глядит в одну точку, явно соображая, где он находится.
  - Что случилось, ты что-то услышал? - шепотом интересуется Елена, проснувшаяся из-за отсутствия его посапывания.
  - Хуже, увидел, - Сергей потом часто жалел об этой искренности, - Спи. Утро вечера мудренее.
  Сергей долго не мог уснуть. Он не любил сны, возобновляющиеся с точки просыпания. А этот сон должен был возобновиться. В этом он ни секунду не сомневался. Усталость брала верх. Чтобы отвлечься, Сергей старался нагнать безобидные воспоминания. Но женский образ во сне сдвигал все мысли в одну сторону. Не хватало музыки из кинофильма "Щит и меч" и видов берлинской кольцевой автодороги. Вместо этого в памяти всплыло лицо полковника КГБ, которого он сопровождал в командировке. Тот собирался на пенсию и, как у них принято, уходил в бизнес. Специально под него создавалась лизинговая компания за рубежом на деньги БНП. Французская разведка специально под него перебрасывала туда своего кадрового сотрудника. Начальников было уже двое. Не хватало хотя бы одного сотрудника, который понимает, чем они руководят. Полковник давно, но безуспешно пытался задействовать Сергея.
  - Сергей, а что скажет твоя жена, если ей на стол лягут твои фотографии с другой женщиной? - задал он безобидный вопрос Сергею.
  - А у вас они уже есть? - не заставил себя ждать Сергей.
  - Полно, но везде ты даже не обнимаешь их за талию. Это настораживает. Ты что-то замышляешь и хочешь остаться чистеньким.
  - Да, это не ваша двадцатилетняя дочь, на встречу с которой вы меня брали для записи беседы.
  - А ты запомнил?
  - Только имя вашего делового партнера, который ее взял тоже для записи беседы. Но сомневаюсь, что он вспомнит ее имя.
  - Знаешь, я вот уже несколько лет пытаюсь определить твои пристрастия. Думал даже, что тебя мужчины интересуют. Ты все время застегнут на все пуговицы.
  - Это вы про ширинку? - Сергей улыбнулся.
  - И про нее тоже. Давно бы был начальником, если бы не был таким осмотрительным.
  - Я не осмотрительный, я - брезгливый. Это мой недостаток. Но могу вам сдать свой идеал.
  - Хоть в этом ты похож на нормальных людей. Твой идеал, надеюсь, не похож на твою жену.
  - Скорее - ее противоположность.
  - Девушка, - обратился полковник к стюардессе рейса Аэрофлота Берлин-Москва-Токио, - принесите нам, пожалуйста, бутылочку коньяку.
  - С удовольствием, - ответила стюардесса, до этого ловя каждое движение полковника со своего места. Она сидела в двух рядах от них в пустом салоне бизнес-класса. И исчезла за занавеской.
  - А мне бы и воды лишний раз не подала, - заметил Сергей, глядя ей вслед.
  - Сам понимаешь, есть разница.
  - А как оно там по Конституции? - Сергей внимательно ждал ответа.
  - А что это такое? - ответ полковника застал Сергея врасплох. - Ты пойми, Сергей, и постарайся запомнить на всю жизнь. Это у американцев АНБ. Агентство национальной безопасности. Национальной, то есть всех граждан США. А у нас Комитет государственной безопасности. Государственной, а не тебя или меня. И он защищает государство, в том числе - от тебя и от меня. Разницу уяснил?
  - Уяснил, - Сергей в таком свете вопрос никогда не ставил. Он не отделял себя от государства, привыкнув с детства твердить: "Государство - это мы". Потом, во время перестройки, он не раз вспоминал этот разговор, когда со всех сторон говорили об интересах государства, о государственной собственности, о бюджете. Как был прав в своих откровениях тот полковник.
  - Вот ваш коньяк и лимон с сахаром, - стюардесса была легка на помине.
  - Спасибо, - полковник мило ей улыбнулся.
  - Ну, разливай, - обратился он к Сергею. - Мне, вроде, не по чину.
  Сергей молча взял бутылку и профессионально наполнил бокалы. Полковник любил профессионалов, в том числе - и в этой области.
  - Ну, что ж, Сережа, за исполнение твоих желаний, за твой идеал.
  - Вы решили его мне представить? Вместо жены или вместе с ней?
  - Не груби. Я совсем не уверен, что у комитета есть такие возможности. Ты же сейчас зарядишь по максимуму.
  - В пределах личной скромности, - заверил Сергей.
  Они чокнулись и выпили. Господи, как он был молод. За полковником пришла машина. Сергея подбросили до "Войковской". Далее, в полном соответствии с Конституцией. Особенно, если учесть, что токийский рейс приходил где-то в три часа ночи.
  Сергей заулыбался.
  - Ты чего не спишь и смеешься? - Лена не спала из-за него.
  - Так, пустяки. Ты спи, все в порядке.
  Сергей заулыбался, вспомнив этого самого полковника уже пенсионером, в метро на эскалаторе. Спустя десять лет, после столь памятной беседы. Сергей ехал вниз по эскалатору с очаровательной сероглазой блондинкой, к которой его приревновывала даже Елена, абсолютно уверенная в собственной незаменимости. Еще бодрый полковник ехал им навстречу. Сергей и блондинка были знакомы с детства, он хорошо знал ее мужа, а она - Елену. Весело смеялись и шутили. Блондинка даже стряхнула с его плеча свои волосы, чтобы Елена чего не подумала. В этот миг ее заливистый смех и услышал пенсионер-полковник. Он не мог оторвать глаз от блондинки. Он потратил столько лет и сил на ее поиски. Он уже убедил себя, что Сергей его разыграл, и последние варианты были брюнетками. И вот она. И ровесница Сергея. Не подвел, не разыграл. Он даже не заметил, что стоит спиной к движению и что так и не поздоровался с Сергеем. "А эскалатор бежит, а эскалатор не ждет"... Больше они с тем полковником никогда не встречались. По странному стечению обстоятельств именно в тот день его освободили от руководства лизинговой компанией. Ему на смену шли новые сорокалетние, и на всех мест не хватало.
  "Теперь их именуют Федеральной службой безопасности", - подумал Сергей. - "Исчезло даже слово "государственной"". Осталось только их, личное.
  Глаза Сергея сомкнулись. Он стал погружаться в сон. Опять была вода, песок и молодая женщина, идущая ему навстречу.
  
  
  
  
  Глава Пятая.
  
  
  В дверь комнаты постучали.
  "Это мама", - подумал Котэ и открыл глаза. Вставать не хотелось.
  - Костенька, - мама у Котэ была русской и за долгие годы жизни в Грузии так и не привыкла называть сына "Котэ". - К тебе приехали. Вставать пора. Я уже завтрак накрыла. Симпатичная женщина, между прочим, и на дорогом авто.
  Она знала слабости своего сына, как никто другой: машины и женщины. И ни того, ни другого у него не было. Но он лучше кого-либо разбирался в Альфа-Ромео и Феррари, при этом разъезжая на обыкновенном рейсовом автобусе. Сколько их, таких, как он, разбросано по Грузии. Ни работы, ни денег, но у всех модные ботинки и все курят. Еще во времена сельджуков Грузия была экспортером евнухов для султанских и иных гаремов. Для этого маленьким мальчикам специально удаляли одно яйцо. Операция по тем временам болезненная. Но, видимо, память крови давала себя знать. И на место старших братьев, ушедших в дальние страны по женской линии, нарождались все новые и новые поколения ублажателей женщин, которые с петушиной резвостью готовы были гнаться за первой встречной юбкой. Как бы она хотела, чтобы Костя, ее Костя, был другим. Но, судя по приехавшей гостье, он не далеко ушел от своих соплеменников.
  - Скажи, сейчас буду готов, - бросил Котэ через дверь, а сам задумался, кто бы это мог быть. Тамара вряд ли. Не настолько знакомы. Других знакомых женщин у него было много, но никому он не давал своего нового адреса. Да и с утра в гости не ходят. Как-то не принято. Котэ нырнул в джинсы, висевшие рядом с кроватью на стуле и надел вьетнамки на босу ногу. Из окна его спальни авто не было видно, поэтому он не стал ломать себе голову и направился прямо к веранде, где обычно мама накрывала на стол.
  - Эка? - искренне удивился он. - Здравствуй.
  - Ну, здравствуй, - улыбнулась Эка. - Не ждал?
  - Не ждал. Ты тогда так стремительно уехала, что я решил - навсегда.
  - Правильно решил. Я уехала навсегда, а работа осталась.
  - Только не надо про работу дома и с утра. Я слишком поздно лег.
  - Меньше надо к Тамаре в гости ходить, - улыбнулась Эка, внимательно вглядываясь в черты его лица. Нет, это не была ревность. Она относилась к мужчинам, проходившим по их ведомству, как к работе. Не возражаешь, тебя все любят. Постепенно отваливаются сами, как короста. Как к этому относился ее муж? Она его об этом не спрашивала, а он не задавал глупых вопросов.
  - Ты же сама оставила меня черте где без гроша в кармане. А Тамара спонсировала мой переезд со старой квартиры сюда на дачу. Я просто вернул долг.
  - Долго же ты его возвращал, - заметила Эка.
  - Не помешаю? - мама принесла лепешки из кукурузной муки и варенье из грецких орехов.
  - Входи, мам, - пригласил Котэ. - Ты нам не помешаешь. Присаживайся. Хоть чаю вместе попьем. Я тебя так редко вижу.
  - Он так много работает, - запереживала Костина мама.
  - Это моя мама, - представил Котэ маму Эке.
  - А это Эка, - представил он Эку маме и, дабы избежать недопонимания со стороны матери, добавил. - Товарищ по оружию. Мы вместе с нею Батуми брали.
  Костина мама потеряла дар речи. О том, что ее Костя сидел, она никогда не забывала. А вот, что он штурмовал Батуми, услышала впервые.
  - И каково там таким красивым женщинам? - колкость вопроса не прошла мимо Эки.
  - Как и всем, Не легко, - Эка посмотрела на Котэ, взглядом договаривая остальное. Но этого ей показалось мало, и она добавила, - мужики больно тяжелые и вонючие.
  Удар был рассчитан точно. Костина мама не была склонна обсуждать похождения гусара в юбке, даже если бы это была сама госпожа Дашкова.
  - Не буду вам мешать, кушайте. Если что нужно, я на кухне, - с этими словами она встала и удалилась.
  - Ну, не такой уж я и вонючий, - заметил Котэ, принюхиваясь к своим подмышкам. Со студенческих времен у него сохранилась привычка выливать на себя по полпузырька дорогого одеколона. В тюрьме неизвестно от чего он больше страдал: от отсутствия одеколона или от сокамерников.
  - Но ты там был не один, - резонно заметила Эка.
  - Извини, забыл, - опять, как тогда под Сухуми, обиделся он. Ему очень хотелось быть единственным мужчиной Эки, но это было невозможно. Он был не первым и, надо полагать, не последним. Его выбирали, не он выбирал. Это его приводило в бешенство. Но рядом с нею надо было помалкивать.
  - Грузия - маленькая страна. У нее совсем нет доходов, - начала Эка. - Нефти и то нет. Так, приворовываем по мелочам.
  - Почему? - не согласился Котэ. - Я торгую нефтью.
  - Наслышаны. Если бы не мы, то принял бы тебя Бадри, - Эка смерила Котэ презрительным взглядом.
  - Ты хочешь сказать, что Бадри? - Котэ не хватало слов.
  - Не будь так наивен. Если что и было, то он взял свое: деньги в обмен на компромат. Он также чист перед законом, как и ты. И нас не жалует. Но в его окружении есть люди, способные достучаться до его сердца. Они нам помогли. Разумеется, не бескорыстно.
  - И я опять ваш должник.
  - Нет. Агент. Это много проще и намного обязательнее, - улыбка Эки прижимала Котэ к полу сильнее гири.
  - Ты тоже не святая, - огрызнулся Котэ.
  - Полегче, малец, - Эка даже не пошевелилась, - а то тебя найдут в сточной канаве с дыркой в голове. И никто не узнает, почему.
  Костя ненавидел эту женщину и хотел ее. Прямо сейчас. Раздеть, кинуть в кровать, получить компенсацию за унижение.
  - И без глупостей. А то пришью на глазах у матери, - Эка не шутила.
  - Ну, и причем тут Грузия? - Костя сник.
  - Наш северный сосед подобен дойной корове. Азербайджанцы прикрутили рынки и переводят деньги домой каждый месяц. Не отстают и чеченцы. О евреях я просто молчу. Поддержка Израиля поставлена на плановую основу. Даже хохлы, и те приворовывают. Таджики просто отправили всю страну на заработки.
  - Я-то тут причем? - действительно не понимал Котэ. - Меня Бадри отправляет в Новороссийск разобраться с перевалкой. Все вроде на мази.
  - Перевалкой в Новороссийске правит не Бадри, а совсем другой человек. Через Русский колониальный банк. Они все скупили в порту. Там без них муха не летает. И что ты будешь делать?
  - Воевать, - без запинки ответил Котэ.
  - С кем?- эта улыбка Эки выводила его из себя, он начинал чувствовать себя мальцом.
  - С ними. У меня есть друзья. Под ними несколько рынков ходят. Как-нибудь прорвемся.
  - Как-нибудь не надо.
  - У меня других средств достижения цели нет.
  - Как красиво заговорил. Газеты читать начал?
  - Я их всегда читал.
  - Ну, так послушай умных людей, что о тебе радеют.
  Эка выдерживала паузу. Котэ притих. Действительно - малец. Аж самому противно.
  - Тебе поручено начать доить северного соседа. По израильскому варианту. Тебе будут выдаваться адреса, контакты по мере необходимости.
  - Я что, стану Штирлицем? - засмеялся Котэ.
  - Хуже. Штирлиц о таком размахе и не мечтал. Тебе будет передаваться по мере необходимости вся заграничная агентурная сеть, которая есть у нелегальных партийных структур. После кризиса в Индонезии, ты должен знать, партия перешла частично на нелегальное положение.
  - Я никому ничего не должен, - парировал Котэ.
  - Должен, мой мальчик, ой, как должен.
  - И что я должен делать сейчас?
  - Забыть наш разговор и согласиться.
  - Я согласен. А самолет у меня будет?
  - Если будешь слушаться, все будет, - Эка опять посмотрела на него, как на ребенка. Скольких она отправила в мир иной, не считал никто, кроме нее. Она-то знала цену своим обещаниям.
  Вошла мама Кости.
  - Не помешаю. Я горячий чай принесла, а то ваш уже остыл, - она заметила разительную перемену в своем сыне. Таким он не был даже после суда. "Наверное, беременна и хочет, чтобы он женился. Вот, пройда", - подумала мать.
  - Спасибо, мам, - ответил ей Костя за двоих. - Очень кстати. Но у нас важный разговор. Пойми меня, пожалуйста.
  - Понимаю. Понимаю, - ответила ему мама и вышла, еще больше укрепившись в своих мыслях.
  - С чего же я должен начать? - Котэ усилием воли поднял глаза на Эку.
  - С первого шага. Женись на Тамаре. Хочешь - сейчас, но лучше потом, когда обоснуешься в России.
  - В Новороссийске меня никто не ждет. Ты сама сказала.
  - Никто. А в Москве ждут.
  - Кому я там нужен? - Костя вяло махнул рукой. - У меня даже квартиры там нет, за которую можно было бы зацепиться.
  - Для начала начнешь сотрудничать с налоговой полицией. Станешь бизнесменом. Они тебе предложат. Будешь валить всех взяточников. Кто возьмет у русского?
  Котэ отрицательно покачал головой.
  - Правильно, никто. А у тебя будут брать. Куратора я тебе дам по прибытии. До 90 процентов наших криминальных авторитетов там уже подрабатывают. Ты не одинок.
  - Не верю, что ты такая крутая, - вырвалось у Котэ.
  - Я - нет. А ведомство, которое я представляю - да.
  - А какое ведомство ты представляешь? - Костя не двусмысленно намекал на Сухуми.
  - Дурачок, - почти погладила по головке, как ребенка, Эка, - много будешь знать, скоро состаришься. Мне пора. Не провожай. Поблагодари маму за лепешки и чай.
  Эка спустилась с крыльца, прошла мимо благоухающих утренних роз и села в свой Мерседес. Дав прощальный гудок на музыкальном клаксоне, она удалилась в клубах пыли и подступающего полуденного зноя. Вся улица проводила подругу Котэ завистливыми взглядами. У него не было даже Жигулей. Хотя бы первой модели.
  Вошла мама.
  - Вы поругались? Она даже не попрощалась, - начала она.
  - Нет, она просила передать тебе слова благодарности и за лепешки, и за чай, - оправдал ее Котэ.
  - Но она ничего не съела и не попила чаю, - настаивала мать.
  - Худеет, - улыбнулся Костя. - Не обижайся, у них так принято.
  Он приобнял мать за плечи.
  - А я думала, что она от тебя понесла и приехала права качать. Ты не соглашайся. У нее наверняка ты не единственный, - мама выложила все, что накопила за эти несколько часов.
  - У нее есть муж и хорошая работа. А мы с ней просто друзья. Сослуживцы. Шквальный огонь многих делает друзьями. Особенно, если ты под ним лежишь. Под ним, мам, а не под ней.
  Мать вполне устроило это объяснение. Оно объясняло и вес, и вонючесть. И многое-многое другое, что было и чего не было в жизни ее сына. А Косте она хотела только добра.
  - Но все равно, приличные замужние женщины к мужчинам по утрам не ездят, - заметила костина мама.
  - Только по вечерам, - рассмеялся Костя.
  - Да ну тебя. Ты совсем взрослый стал. Тебя учить, только портить.
  - Да, мам, ты права, как никогда.
  - Убирать, или ты будешь завтракать?
  - Убирай, кусок в горло не идет.
  - Тебе виднее, - и она начала собирать со стола. Впервые после своего возвращения Костя не позавтракал. Значит, что-то случилось. Хорошо, хоть, не нужно жениться. Она знала о любви Кости и Вики, знала, что он не забыл ее, и жалела априори любую девушку, которая согласилась бы стать его женой. Но и видеть в этой роли Вику, которую считала потаскухой, тоже не хотела.
  Костя молча наблюдал, как мама собирала тарелки и чашки, убирала лепешки и масло со стола.
  - А в квартире была горячая вода, - ни с того, ни с сего произнес он.
  Мать выронила блюдце. Оно разбилось.
  - Не расстраивайся, мам, это на счастье, - Костя встал из-за стола и пошел умываться во двор под навес. - Я возьму у тебя кипятку побриться?
  - Бери, бери, сынок. Если мало, я еще согрею.
  Мать добрала остатки кипятка за сыном и вылила их в алюминиевый таз. Потом добавила холодной воды и начала мыть посуду. Сказывались годы тренировки. Сзади подошел Костя и опять приобнял ее за плечи.
  - Скоро все переменится. Ты не будешь мыть посуду. Это будут делать другие.
  Мать испуганно взглянула на сына. Только бы он не стал воровать. Опять тюрьма.
  - Мне и так не плохо, когда ты не в тюрьме, - непрошенная слезинка навернулась на глаза.
  - Мам, ты не поверишь, но я не был в тюрьме, - Костя ожидал любую реакцию, кроме молчания.
  Но мать молчала. Как она могла поверить в сказанное сыном, если она сама была в здании суда, возила передачи, добивалась свиданий.
  - Хочешь, паспорт покажу, - продолжал Костя. - Там никаких отметок.
  Мать возвращалась к реальности.
  - Новый что ли себе купил?- Это уже походило на правду жизни.
  - Нет, мам, такой мне выдали. Никаких отметок о судимости. Все это время я числился в армии. Так что, не переживай за сына. У него абсолютно чистая биография.
  Ноги у матери подкосились. Она присела на первый попавшийся стул.
  - Это правда? Тебе жизнь дала второй шанс?
  - Полагаю, жизнь тут не причем. Это я сам.
  - Опять за старое. Один раз уже наворотил проблем.
  - Теперь все будет иначе.
  - Умоляю, только не в тюрьму. Лучше беги, спрячься, поменяй имя, но второго раза я не выдержу.
  - Второго раза не будет. Я просто не доживу.
  Странно, но именно эти слова успокоили Костину мать. Эти слова говорили о сознательном выборе между жизнью и смертью. Ей показалось, что ее сын выбрал жизнь.
  - Как от тебя одеколоном несет. Права была Эка на счет вонючести.
  - Она всегда права, а когда она не права, ее со мною не бывает, - грустно пошутил Костя. - Ладно, я пойду.
  Он с матерью всегда говорил по-русски. Без этих бесконечных гортанных "ара", которые скорее были из иврита, чем из грузинского языка.
  - Чистую рубашку надень, - посоветовала на прощанье мама.
  - Обязательно.
  Константин заскочил за рубашкой и, застегиваясь на ходу, заспешил к остановке. На ногах уже были остроносые ботинки местного пошива, от которых ноги выворачивало в разные стороны. Он так ходить не привык. Ему все время хотелось поставить мыски вместе, пятки врозь. Сколько он с этим не боролся, ничего не получалось.
  Автобус, как всегда, был набит женщинами и молодыми парнями. Что они забыли в Тбилиси, никто из них не знал. Но все упрямо стремились в город. Он хотя бы ехал на свою нефтебазу. Близился полдень. Духота и пыль делали свое дело. Очень хотелось пить. Да и перекусить не мешало бы. Зря отказался от завтрака. До города еще оставалось несколько километров. Котэ молча повис на поручне. Так и проболтался до конечной. Потом был троллейбус. Здесь все без конца входили и выходили, словно их предназначение было работать карманниками. Мимо проплывали "Воды Логидзе". Там всегда можно перекусить. Отличный хачапури и сама вода. Котэ любил с тархуном.
  Котэ протиснулся к выходу, прикрывая карман с деньгами. Бумажника из крокодиловой кожи у него не было. Троллейбус весело расстался с молодым пассажиром и покатился под гору. Котэ же направился к магазину или кафе. И не поймешь, как правильно его назвать. Внутри было полно туристов и местных. Все ждали хачапури.
  - Вы последняя? - обратился он к девушке в очереди.
  - Я - крайняя, - поправила его девушка и улыбнулась.
  - Ой, Тамрико, простите, не узнал. Богатой будете, - нашелся он.
  - Здравствуйте для начала. Какими судьбами?
  - Проголодался. Решил перекусить.
  - Вас дома не кормят?
  Котэ улыбнулся. Тамара явно была более раскованной, чем дома.
  - Не успел позавтракать. На работу спешу.
  - Это после полудня. Хороша у вас работа.
  - Если можно, то не обращайтесь ко мне на "вы". А то я начинаю чувствовать себя очень старым.
  - Если я обращусь к вам на "ты", то и у вас появится основание мне "тыкать", - справедливо отметила Тамара.
  - Пусть будет "ты", но только очень большое. Чтобы я не забывал дистанции.
  Толпа навалилась. Вынесли хачапури. Костя, как мог, удерживал дистанцию с Тамарой, но сила толпы прижала его к легкому платьицу Тамары столь плотно, что ни он, ни она не могли сопротивляться. Потом он много раз спрашивал себя, то была случайность или хорошо проведенная операция. От прикосновения он вспыхнул, как факел. Тамара это почувствовала и покраснела. Сам он готов был провалиться сквозь землю.
  - Тамара, я не нарочно, - начал оправдываться он.
  - Верю, - согласилась с его оправданиями Тамара, - но уж очень убедительно.
  Настала его очередь покраснеть.
  - Готов жениться, прямо сейчас, - нашел выход Котэ.
  - Я уже это почувствовала, - отшутилась Тамара, еще больше усугубляя неловкость.
  Толпа отхлынула.
  - Следующие хачапури поднесут минут через десять, - громко информировала продавщица.
  - Нам не повезло, - заметила Тамара.
  - Как сказать, - подхватил Котэ. - Хоть дышать есть чем. Слава богу, отодвинулись.
  - Вам полегчало? - Тамара улыбнулась. - Вы так давно не прижимались к женщинам?
  - Не издевайтесь. Я - не святой, но последняя женщина, к которой меня прижали до встречи с вами, везла на рынок цыплят в большой корзинке. Как-то не возбуждала. Даже не знаю, почему. Вы - другое дело.
  Тамара заинтересованно посмотрела на Котэ. Этот парень с неплохой спортивной фигурой ей положительно начинал нравиться. Да и отец прошлый раз всерьез говорил о возможном сватовстве старшей сестры за него, если у него получится в Новороссийске. И если верить отцу, то при его помощи у парня все получится. Но помощь в обмен на женитьбу. А почему бы не на ней, а не на сестре. В конечном счете, это она привела его в дом, а не сестра.
  - А почему вы оказались в самом центре города, разве ваша нефтебаза расположена во дворе Парламента? - Тамара начала проверять Котэ.
  - Знаете, я езжу через весь город на работу. На троллейбусе. И частенько заглядываю сюда. Это лучше, чем в Макдональдс, - Котэ пожалел о сказанном. Крутой парень, порученец самого Бадри, и Макдональдс. Не вязалось. Это могло насторожить Тамару.
  - А я люблю ходить в Макдональдс. Там демократично. И можно одной зайти. К тому же нет таких очередей.
  Толпа опять поднажала. Принесли хачапури.
  - Мне, пожалуйста, четыре штуки, - произнесла Тамара, обращаясь к продавщице.
  Та молча выхватила четыре штуки с большого подноса.
  - Вам? - рявкнула она, обращаясь к Котэ.
  - Два, пожалуйста, - Пока он общался с продавщицей, Тамара исчезла.
  Раздосадованный Котэ молча продирался сквозь толпу. На проспекте вздохнул облегченно. Огляделся, но Тамары не увидел.
  - А вы сильный. - услышал он голос за спиной, - я за вами, как за ледоколом, еле выбралась.
  Котэ улыбнулся. Она не пыталась ускользнуть от него.
  - Извините, я вас просто потерял из виду и решил, что вы уже на улице.
  - Ничего страшного. Но вы так рванули, что я очень боялась отстать.
  Оба непринужденно рассмеялись.
  - Вам куда? - поинтересовался Котэ.
  - В каком смысле? - не поняла Тамара, полагая, что он спешит избавиться от ее общества.
  - Где вы живете, я знаю, но не знаю, куда вы сейчас направляетесь. Четыре хачапури для такой хрупкой девушки - это много.
  - Вы наблюдательны, - оценила Тамара. - Это для сестры, мамы и папы.
  - Следовательно, вы направляетесь домой, - сделал вывод Котэ. - Не будете возражать, если я вас провожу?
  Тамара задумалась. На соседней улице стоял ее Фольксваген Гольф, на котором она и приехала сюда за хачапури. Положа руку на сердце, от нечего делать. С другой стороны, если нести эти хачапури до дома пешком, то они остынут. Надо было выбирать.
  - А вы сможете съесть четыре хачапури? - вдруг поинтересовалась Тамара.
  - Почему четыре? - не понял Котэ. - У меня только два.
  - Потому что пока мы дойдем до дома, они остынут. Я же могу съесть только два, не больше.
  Очередь призадуматься наступила для Котэ. Либо она намекала, что ему пора домой, либо приглашала к прогулке. Котэ улыбнулся.
  - Я съем четыре хачапури, но только, если вы возьмете у меня деньги за два ваших.
  - Денег я не возьму. Когда они остынут, они невкусные. Что выбросить, что вам скормить. За что тут деньги брать?
  - За аттракцион.
  И Котэ с невиданной скоростью стал поглощать хачапури. Боже, он наелся хачапури на сто лет вперед. Да еще в сухомятку.
  - Стойте, стойте, - взмолилась Тамара, - у вас будет завороток кишок.
  - Поздно, - ответил Котэ, отсчитывая деньги за два хачапури.
  - Я же сказала, что не возьму, - Тамара медленно жевала свою половину. - А может быть, вы еще один съедите?
  Котэ чуть не вырвало. Заметив это, Тамара довольно улыбнулась. Он делал это для нее. Улыбнулся и Котэ. Ему было легко и приятно в обществе этой молоденькой и, вполне возможно, невинной девушки. Сам он со своей настоящей биографией и вполне укоренившимися привычками мало подходил ей. Но именно эта запретность плода начинала его манить. Котэ огляделся по сторонам. Это насторожило Тамару.
  - Вы кого-то ищите? - поинтересовалась она, предполагая чуть-ли не присутствие другой женщины.
  - Вы угадали. Бабушку с цветами, - ответил Котэ. - Как на зло, все куда-то пропали.
  - Вам нужны цветы? Зачем же мы ушли с проспекта, там их полно.
  - Да, не подумал, - согласился Котэ.
  - Все можно поправить, - предложила Тамара. - У меня тут по соседству машина припаркована. Могу вас отвезти за цветами на рынок.
  Тамара явно расстроилась. Она, видимо, рассчитывала на прогулку по утонувшему в полуденном зное городу, а ее спутник забыл купить цветы для кого-то на работе или после нее.
  Котэ тоже озадачился наличием автомобиля. Он так свыкся с мыслью, что Тамара ему ровня, что ее откровение не вызвало у него вопроса, почему же они идут пешком.
  - Я до армии был автогонщиком. В двадцать лет купил свой первый Мерседес. А вот теперь осваиваю общественный транспорт, - почему-то начал оправдываться Котэ. - Но если это не обременительно для вас, то мы могли бы на вашей машине смотаться за цветами.
  - Пожалуйста, раз вам так надо.
  И они направились к автомобилю, припаркованному на одной из соседних улиц.
  Фольксваген Гольф не отличался покладистым нравом. Он постоянно дергался и не хотел сбрасывать обороты. Потом их сбрасывал, но хозяйке уже надо было их добавлять. Четыре костиных хачапури упорно болтались в районе горла, но усилием воли Котэ отправлял их обратно.
  - Не пойму, что с ним. Еще вчера все было в порядке.
  - Наверное, бензин, - заметил Костя, - Вы на какой заправке вчера заправлялись?
  - Вчера он целый день во дворе простоял на солнце, а позавчера, как обычно заправлялась.
  - Понятно, - поставил диагноз Котэ, - дизелька от бензина отслоилась. Теперь вам только одно средство поможет: слить отстой из бака.
  - И вы также мешаете? - глаза Тамары бросали гневные искры, которые явно намекали на то, что и Котэ - жулик.
  - Хотите верьте, хотите нет, но я так бездарно не мешаю, - Костя говорил чистую правду. После памятного скандала с армянской группировкой, он так не мешал.
  - А вы как мешаете? - улыбнулась Тамара.
  - Лопатой, - в ответ улыбнулся Котэ.
  - Я серьезно, - рассмеялась Тамара.
  - И я серьезно, - продолжал любоваться Тамарой Котэ. - Вы никогда не задумывались, почему у нас бензины не такие, как во всем мире, почему наши машины рассчитаны только на конкретный номер, например, А-76.
  - Нет. У меня, ну, у машины, в горловине топливного бака стоит +95. И все.
  - Видите, как вам просто. Направо, пожалуйста. А теперь прямо.
  - Но это дорога за город, - испугалась Тамара.
  - Там цветы дешевле, - пояснил Котэ. - Я гарантирую вашу безопасность. Мамой клянусь.
  Тамара несколько успокоилась.
  - Так вот, - продолжил Котэ. - Все машины ездят на А-76, а на бензоколонках продается А-80. Ваша машина рассчитана на 95-ый, а заливаете вы 92-ой. И так далее.
  - Ну, и почему это? - проявила интерес к технической проблеме Тамара.
  - С 76-м ничего не сделаешь. Его можно только соляркой развести. А с остальными можно мешать 76 и 92, получая 80. Ну, и так далее. В деревню сверните, пожалуйста, вон к тому дому.
  Тамара послушно подъехала к указанному дому. Котэ вышел и зашел в калитку. Тамара осталась его ждать на солнцепеке. Из калитки вышла пожилая женщина, которая стала внимательно рассматривать Тамару. Девушка невольно отвела глаза в сторону.
  - Тамрико, заднюю дверь открой, пожалуйста, - услышала она голос Котэ и машинально нажала на кнопку. Раздался щелчок. Котэ открыл дверцу багажника и стал в него что-то долго грузить. Тут только Тамара поняла, что это розы.
  - Зачем тебе столько? - удивилась Тамара.
  - Спасибо, хозяйка, - сухо бросил Котэ, умолчав, что в роли хозяйки выступала его мама и что он обрезал весь свой цветник и два соседских.
  - И куда теперь? - насторожилась Тамара, предполагая самое худшее, что они сейчас повезут цветы на рынок.
  - На нефтебазу, если можно, - произнес с улыбкой Котэ.
  - Можно, - облегченно вздохнула Тамара. Рынок отменялся. А праздник на нефтебазе мог потребовать и не такого количества цветов. На противоположном берегу реки проплывал монастырь Мцыри с его ракетной позицией войск ПВО. Где-то внизу сливались воды Арагвы и Куры. Впереди маячил Тбилиси. Разговор не клеился. Котэ загадочно улыбался время от времени, пытаясь сохранить серьезность. Тамара начинала чувствовать, что она зря ввязалась в эту авантюру, что ее просто использовали, как извозчика, ничего не дав взамен. Они были вместе уже два часа, намотали кучу километров, и ничего, кроме лекции о бензине.
  Наконец, показались ворота нефтебазы. Одно название. Калека-сторож устало поднял свои черные глаза на вновь прибывших и для вежливости пару раз махнул хвостом.
  - Джульбарс, - обратился Котэ к собаке, - ты бы хоть встал при появлении начальства.
  Пес лениво повел глаза в его сторону. И для верности еще раз махнул хвостом.
  - Как у вас многолюдно, - съязвила Тамара, ожидавшая шумного праздника с обилием цветов.
  - Жарко, - пояснил Костя,- кладовщик и бухгалтер в конторке прячутся. Обед, однако.
  - А кому цветы? - не выдержала Тамара.
  - Тебе, - ответил Костя и пошел к своей конторке.
  Тамара опешила. Весь багажник был забит розами. Чудесный запах роз наполнял автомобиль и выплывал наружу. Все ее черные мысли, что ее использовали, отступили на второй план.
  - Так твое предложение остается в силе? - крикнула ему вслед Тамара.
  Костя чуть не сморозил глупость, типа: "Какое?". Но вовремя удержался, просто махнув ей рукой на прощанье.
  Тамара некоторое время посидела в машине, не зная, как себя вести. Потом решительно нажала на газ, машина на этот раз ее не подвела, и лихо с пробуксовкой в пыли помчалась домой. Это событие в своей жизни она запомнит на долгие годы.
  Котэ вошел в помещение конторки. Ни завсклада, ни бухгалтера на месте не было. Даже начальственный разнос никому не учинишь. Они тоже знали о его привычках. И вовремя растворялись на территории столь маленькой нефтебазы. Костя прошел к титану - чуду техники советских времен и залпом осушил несколько стаканов холодной воды. Сколько он себя помнил, на нефтебазе в титане хранилась холодная питьевая вода. Где служащие брали кипяток и брали ли они его вообще, Котэ не знал. Но недовольных не было.
  Хачапури, наконец, пропихнулись дальше по пищеводу. Полегчало. "Может, два пальца в рот", - подумал Костя, но отмахнулся от трезвой мысли. Вокруг все стучали. После двух пальцев обязательно бы стукнули, что на работу ходит в нетрезвом виде. А сейчас ему разборки могли только помешать. Костя вернулся на рабочее место, снял трубку телефона и набрал номер.
  - Джабраилович, привет, - произнес он в трубку, - найдется несколько минут?
  - Ты все-таки пришел, - ответил мужской голос, - а я собирался неожиданно устроить проверку выхода на работу. Хорошо, что передумал.
  - Уже настучали, - подытожил Котэ. - А я-то думаю, почему Джульбарс от меня отворачивается. Уже в курсе.
  - Это тот лохматый при входе? У, зверюга. Настоящий бюрократ. Носом воздух чует, - улыбнулся человек на другом конце провода. - тебе бы его в секретари взять. Он бы тебе подсказывал, когда и во сколько на работу ходить.
  - Я подумаю, - согласился Котэ. - А пока твой совет нужен. Уволиться хочу.
  - С такой работы сами не уходят, - хмуро заговорила трубка. - Обычно снимают но итогам ревизии.
  - Здравствуйте, - в комнату вошла бухгалтер и села за свой стол.
  - Добрый день, - ответил ей Котэ, прижимая трубку к уху.
  - Ты с кем? - насторожился человек в трубке.
  - Да это мой бухгалтер, - ответил Котэ, - с обеда вернулась.
  - Скажи ей, что обед полчаса назад закончился.
  - Передам, обязательно, - Котэ отвел трубку от уха, чтобы его соседка слышала выговор.
  - Теперь о тебе. Сам понимаешь, что уплачено за твою должность, возврату не подлежит. Можешь взять эту сумму со своего преемника. Только наша сумма остается без изменения. Все понял?
  - Понял, - согласился Котэ, чувствуя, что плакали его денежки. - Две недели надо отрабатывать?
  - Зачем. Объяви внутреннюю ревизию. Я тебе обходняк по ее итогам подпишу. Дела сдай бухгалтеру. Я через два дня назначу нового. Сегодня ему звякну, чтобы деньги подвез. У подчиненных брать взятки нельзя. Сам знаешь.
  - Спасибо, Джабраилыч. Ты меня всегда выручал.
  - Старых друзей надо помнить, Котэ, - у Кости создалось впечатление, что его собеседник уже в курсе костиных планов.
  Костя положил трубку.
  - Ну, что, Нинель Рафаиловна, пора прощаться, - заговорил Котэ, обращаясь к своему бухгалтеру, - уезжаю я.
  - Может, передумаете? - осторожно поинтересовалась бухгалтер. - Вроде, все мы сработались.
  - Да нет. Бадри отправляет меня в Новороссийск, - Котэ взглянул на бухгалтера, ожидая какой-то нечеловеческой реакции на сказанное.
  - Господи, помоги рабу твоему Константину, - вдруг четко произнесла Нинель Рафаиловна и перекрестилась.
  - Рано вы меня хороните, - подурачился Котэ, а у самого заскребли на душе кошки. Сидел бы и сидел здесь, как все. Годиков через пять, глядишь, купил бы себе место повыше. Стал бы на персоналке разъезжать. А женился бы на Тамаре, то и до депутатского кресла добрался бы. Чтобы не посадили.
  - Слова к делу не подошьешь, составьте акт ревизии, подпишите у всех заинтересованных лиц, и к Джабраилычу. Он подмахнет.
  - А кого пришлют?
  - Не знаю. Но через два дня. Завтра он будет у Джабраилыча.
  - Придется опять работу искать, - пожаловалась бухгалтер, - новая метла по-новому метет.
  - На прежнем месте Вы четырех директоров пережили, - улыбнулся Котэ, - даст бог, и этого осилите.
  Нинель Рафаиловна улыбнулась. Она, как никто другой, знала, что Джабраилыч начинал на этой же нефтебазе, а она была у него секретарем. Снять ее мог только сам Джабраилыч, но тогда ему пришлось бы платить алименты, а то и развестись с женой. Это не входило ни в его, ни в ее планы. Еще лет десять трудоустройства были ей гарантированы. А там и дочка подрастет. Ее сам Джабраилыч и пристроит. И опять все будет тихо и гладко. Поэтому он и рекомендовал ее Косте в прошлый раз.
  Костя опять, как наяву, увидел Вику. Та рвала и метала, обвиняя его во всех смертных грехах. Видение было мимолетным, но он даже изменился в лице, настолько оно было явственным.
  - Вам плохо? - поинтересовалась бухгалтер.
  - Так, привиделось, - признался Котэ, - наверно, роз перенюхал.
  - Бывает, - согласилась Нинель Рафаиловна
  
   * * *
  
  В этот самый миг Тамара подъехала к дому и вылезла из машины. Голова кружилась от запаха роз. "Ну, Котэ, ну, отчубучил", - довольно улыбалась она.- "Домашние сейчас от зависти помрут".
  Тамара подошла к багажнику и медленно открыла его. Как винтовки в масле, весь багажник наполняли охапки роз, уложенные поленицей. Самых разных сортов. Были среди них и те, что Тамара очень любила, но их было всего семь штук. Их она и забрала в первую очередь. Розы от длительного пребывания на солнцепеке сникли. "Надо их отпоить", - решила Тамара и с небольшим букетом любимых роз отправилась домой за наволочкой или чемоданом, в зависимости от того, что больше. В три приема Тамара доставила все цветы в джакузи и залила их теплой водой.
  Только она закончила, раздался звонок в дверь. Это был отец. Он сразу увидел букет роз на нетрадиционном месте и внимательно взглянул на дочь.
  - Это Котэ подарил. Помнишь, кому я деньги ссудила.
  - А, тот самый. И где ты его нашла?- отца заинтересовала встреча дочери.
  - У Шота Руставели. Недалеко, где "Воды Логидзе".
  - У нас сегодня хачапури на обед? - спросил он.
  - Увы, мы их там и съели. Я сейчас накрою на стол то, что мама приготовила.
  - Пойду приму душ.
  Тамара улыбнулась, но предупреждать не стала. Дверь ванной комнаты открылась и не закрылась. Только издалека донесся голос отца.
  - Ты что, на рынок собралась?
  - Нет, это все мне в подарок.
  - От него?
  - А как ты догадался?
  - У нас дома все знают, какие розы ты любишь. Даже друзья семьи.
  - Эти тоже есть. Целых семь штук. Они в комнате.
  - Ну и выкинула бы остальные, - трезво оценил ситуацию отец, - от них только проблемы.
  - Жалко, - призналась Тамара.
  - Тогда расставь по вазам и тащи на балкон. Иначе повторится красивая смерть от розовых лепестков.
  - Я их в ведрах на балконе поставлю, - решила Тамара. - Не беспокойся.
  - Он тебе нравится?
  - Не знаю. Вроде бы - ничего.
  - Ладно, подумаем. По возрасту он больше твоей сестре подходит. Да и испорченный он.
  - Как это? - не поняла Тамара.
  - Жизнь знает. Женщин знает. С наркотиками знаком, - отец решил не говорить про тюрьму. Там не все так понятно.
  - А ты думаешь, остальные другие? - задала банальный вопрос Тамара.
  - Ты у меня одна, как и твоя сестра, и я не могу отдать вас в плохие руки, - у отца на глаза навернулись слезы умиления.
  - Пап, мы тебя тоже очень любим, - призналась ему Тамара, заканчивая сервировать стол и разогревать обед. - Иди кушать. Все готово.
  - Иду, - отец поспешил на кухню. В столовой накрывали по праздникам или для дорогих гостей, в число каковых входил и участковый.
  
   * * *
  
  - Ну, и как это понимать? - мама наседала на Котэ.- Как я соседям в глаза посмотрю. Примчался сын, срезал у них все розы. Они их не для продажи растили, а чтобы глаз радовали.
  - Мам, сейчас поем и пойду им заплачу. Успокойся.
  - Ты главного в жизни не понял. Если бы ты спросил их разрешения, объяснил, они бы тебе бесплатно их отдали. А ты их украл. Тебя сейчас судить можно.
  - Ну, не было их дома. Скажи, если деньги не возьмут, я их на свадьбу приглашу. Пусть считают, что подарок уже подарили.
  Мать опять, как и утром, присела на первый попавшийся стул.
  - Ты хочешь испортить жизнь этой девочке?
  - Почему испортить? Может быть, сделать ее счастливой.
  - Ты же эту потаскуху любишь. Она тебе всю жизнь поломала, а ты ее любишь. Пожалей девчонку.
  - Мам, я ее тебе в дом приведу. Будете вместе вечера коротать. Меня ждать с работы.
  - А ты будешь девок по подворотням лапать. Знаю я тебя. Не порти ей жизнь. Иначе поссоримся. И давай деньги, пойду с соседями расплачусь, пока они тебе морду не набили.
  Котэ угрюмо молчал, доставая деньги из ящика. Оказывается, их, этих денег, у него и было-то не так много. Только расплатиться за цветы. А он в Москву собрался.
  - Мам, мне еще в Москву ехать. Расплатись с соседями. Я отдам, - произнес медленно он, убирая деньги себе в карман.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Шестая.
  
  На "зонтике" не было лица. Одни сплошные пятна и чернота под глазами.
  - Сереж, пойдем, поговорим, - обратился "зонтик" к Сергею.
  Возражать было бессмысленно. Его распирало. Надо было дать ему выговориться, а то еще случится что-нибудь непоправимое, потом будешь всю жизнь каяться, что вовремя не протянул ему руку. Его от "зонтика" отделяла звуконепроницаемая перегородка высотою по грудь Сергея.
  - Пошли в переговорную. Она отсечена от общего зала стеклянной звуконепроницаемой стеной. Можно переговорить, - предложил Сергей, слегка привстав над перегородкой.
  - Нельзя. Пишут, - ответил "зонтик".
  Он был ровесником Сергея, ушел на пенсию с должности главного кэгэбешника транспортного ведомства. Да, была и остается такая должность. Официально она носит другое название, но сути вопроса это не меняет. Власть этого человека над нашей страной в чем-то сопоставима с властью главнокомандующего в армии, а когда тот садится в буденовский вагон и мчится по просторам родины, слегка касаясь пятой точкой стула, на котором он якобы сидит, увы, таковы наши дороги, то власть этого человека способна упразднить любую охрану. Под стать Сергею ростом и внешними данными. Не обычная для Сергея ситуация. Традиционно люди на таких должностях отличались врожденными пороками ума и внешности. Этот был завидным исключением. Ему, в отличие от своих коллег по работе, не приходилось заставлять женщин раздеваться, предъявляя удостоверение, которое, согласно инструкции, он мог потерять только после того, как у него отобрали наградной пистолет. Те, как правило, уступали не офицеру, а мужчине. Сергей даже изменил своей привычке и поддерживал с ним товарищеские отношения. Что уже для Сергея было явным нарушением инструкции.
  - Пойдем, выпьем, - предложил "зонтик".
  - Еще и 10 утра не пробило, - удивился Сергей.
  Сам он так рано не пил даже с головной болью. Ну, если джин с тоником вместо аспирина. И то не всякий. По вечерам он пил только Гордонс, а по утрам позволял себе только Бифитер. Предположить, что у "зонтика" в соседнем подвале спрятан Бифитер было сложно.
  - Я девочек с кухни попрошу. Они нам в комнатке накроют, - заверил "зонтик" Сергея.
  - Ну, ты - чудило, - довольно громко произнес Сергей. - В нашей переговорной и наши, и америкосы пишут. Хоть кто-то правду расскажет, когда нас заметут, а ты предлагаешь только под наши микрофоны идти. Не пойдет.
  "Зонтик" задумался.
  - Думаю, ты прав. Я-то сам эту комнатку не прослушивал. Просто заходил, когда там кто-нибудь появлялся. А мой преемник туда глаз не кажет. Я знаю другое место. Пошли.
  Сергей не стал даже убираться на рабочем месте и выключать компьютер. На рабочем столе его компьютера была всего одна папка. Она называлась весьма сложно "И стоило так стараться...", а в папке хранился всего один документ под названием "Приехали". В невидимом режиме все его дела висели на компьютере "зонтика", а тот упорно искал их по всему офису. Об этой маленькой тайне знал только один сотрудник офиса, который после выполнения задания предпочитал помалкивать, резонно ожидая от "зонтика" все сущие кары небесные и земные. Но "зонтик" его пока не расколол. Еще более странным было то, что его не раскололи и америкосы, за плечами которых стояла всемогущая Ай-Ти-Ти. Каждый раз, когда они нелегально влезали в сеть, этот парень их просто отключал от сети. Кто мог подумать на простого мальчишку, занимающегося сваркой оптоволокна, что тот - хакер вселенского масштаба. Что это именно он взломал сеть Пентагона и в течение четырех часов полновластно хозяйничал в ней. Никто, кроме Сергея. А он не думал, он это знал.
  Они молча прошли мимо козырнувшей им железнодорожной охраны на входе в здание Центральной станции слежения, как величал Сергей ЦСС транспортного ведомства, и направились в сторону Каланчевки. Сергей выжидал, в глубине души полагая, что свежий ветер, пусть и не парижских бульваров, поможет его приятелю отдышаться и примирить свое нутро с объективно существующей реальностью.
  - Знаешь, мне давно так плохо не бывало, - начал изливать свои откровения "зонтик". Далее все могло быть, как у короля Шварца. Надо было держать ухо востро. Не доходя второго моста на Каланчевке, в сквере стояла забегаловка с тремя стойками. Там обычно тусовался криминал округи. При их появлении забегаловка опустела. Подавальщица даже протерла их стойку и убрала грязную посуду.
  - Ты чего будешь? - поинтересовался "зонтик", - Коньяк, водку?
  - Коньяк. Если он настоящий, - ответил Сергей.
  - А нам другого не предложат, правда, Танечка? - улыбнулся он подавальщице милой улыбкой питона. - Это я ее сюда устроил, когда ее с поездной работы сняли.
  Сергей почувствовал себя, как на американской границе. Только здесь нравы попроще, и имя голливудского продюсера на местных не произведет никакого впечатления. Вариант западни с последующей вербовкой напрашивался сам собою. Но и бежать было некуда. Позади стоял целый корпус налоговой полиции и "Орликов тупик с мостовым краном". Черт ладана не слаще.
  Подошла Танечка, принесла два коньячных фужера, до половины наполненные коньяком местного розлива, лимоны и бутерброды с икрой и копченой колбасой.
  - Танечка, - улыбнулся Сергей, - мне еще прибалтийские шпроты, пожалуйста.
  - Кто ж коньяк шпротами закусывает? - гордая за свои познания, ответствовала Танечка лет пятидесяти отроду.
  - Так то коньяк, - согласился Сергей, - а это коньячный спирт, и маслом его накрыть совсем не грех. Кстати, масла принесите, пожалуйста.
  - Не угодишь, - обратилась Танечка к бывшему куратору.
  - Неси-неси, что он сказал, - приободрил ее "зонтик", - он настоящего коньяку выпил столько, сколько мы с тобою вдвоем водки не осилили.
  Этот аргумент подействовал на Танечку, и она белым лебедем поплыла за дополнительной закуской. В кафе заглянули две помятые личности. Громко извинились и вышли.
  - Твоя служба и опасна, и трудна, - начал Сергей.
  - И кому-то на первый взгляд не видна, - подхватил "зонтик", - но не этим.
  Танечка вернулась со шпротами в банке и вилками.
  - Так пойдет? - поинтересовалась она.
  - Спасибо, вы - кудесница, - ответил ей Сергей.
  Танечка даже покраснела от удовольствия.
  - Хочешь, познакомлю? - поинтересовался "зонтик".
  - Ты меня за этим и пригласил? - Сергей взглянул на него в упор.
  - Ты спятил, - "зонтик" искренне расстроился.
  Опять кто-то заглянул в кабак и сразу рванул обратно. Их незаметность становилась достоянием общественности или притчей во языцех. Стоило ожидать появления дежурного по Казанскому вокзалу со своей бутылкой уже настоящего коньяку.
  - Давай выпьем за мой второй прокол в жизни, - предложил "зонтик".
  Они чокнулись и залпом осушили рюмки. Тут же оба рванулись к шпротам и черному хлебу. Только после этого можно было переходить к колбаске с икорочкой.
  - Танечка, повтори, пожалуйста, - попросил "зонтик".
  - А когда был первый? - поинтересовался Сергей.
  - В самом начале карьеры, когда меня на Лубянку вытянули, - начал рассказывать "зонтик", - у меня уже майорские погоны были. Кабинет дали отдельный. В столовую разрешили ходить генеральскую, но не по их графику, а когда там свободно. Я не злоупотреблял, но и не ходить не решался. Раз льготу дали, надо ею пользоваться. Понимаешь, когда туда брали, все проверяли на мою связь с евреями. Пришел, а там все анекдоты только про евреев. И у всех имена и фамилии типа Сомов Тимофей Иванович.
  - Так Иван - это еврейское имя Иоахим, - вставил Сергей.
  - Ты это на улице расскажи. Я за твою жизнь ломаного гроша не дам, - откомментировал "зонтик".
  - Ну, и?
  - Ну, дня через три, наслушавшись и наговорившись анекдотов про евреев, я пошел в генеральскую столовую. И вижу, что там один Петров махровее другого Иванова. Честное слово, еще месяц думал, что выгонят.
  - Но ведь не выгнали.
  - Не выгнали. Это ты, Сергей, правильно заметил. Но в ту столовую я больше не ходил.
  - А почему ты другого ожидал? Разве Андропов - русский. У него и фамилия другая.
  - Знаю. Но все равно не верил.
  - А зря. Я несколько лет в "Орликовом тупике с мостовым краном" работал, при Воронине. Вот уж русак, так русак. При нем очень популярна одна история была про Дымшича. Но сразу оговорюсь, за что купил.
  - Валяй, хоть посмеемся. Они уже покойники.
  - На счет смеха - это вряд ли. Да и Воронин вроде жив еще. Знаешь, он какую платежку первой подписал после назначения?
  - Какую?
  - В синагогу. На четыре миллиона рублей. Тех, советских. У тебя тогда зарплата рублей четыреста была. У зятя Брежнева - и то две тысячи рублей в месяц.
  - Не может быть?
  - А я и не утверждаю, что может. Просто бухгалтер все бегал и спрашивал, как ее провести. За что купил. Так сказать, судебное предположение. Ты у нас чекист, ты и проверяй.
  - Танечка, ну ты куда спряталась? Мы уже заждались, - "зонтик" протрезвел.
  Появилась Танечка с новыми бокалами, обменяла их на старые. За все время их разговора ни одна темная личность даже дверь не открыла, не то, что вошла.
  - Знаешь, не удивлюсь, если за дверью стоит наряд и отгоняет непрошенных гостей, - пошутил Сергей.
  - Скорее, пара алкашей сидит на скамейке и отгоняет непрошенных гостей, - согласился "зонтик". Он тоже обратил внимание на то, как они затерялись в толпе.
  - Ну, что, - начал он, поднимая бокал, - за чистые руки?
  - А я другими не ем, - съязвил Сергей.
  - Я о другом, - поправился "зонтик".
  - А я тоже о другом, - Сергей уперся, - когда покажешь отрубленные чистые руки своих сокамерников, тогда и выпьем.
  - А ты Андропова не любишь, - утвердительно произнес "зонтик".
  - Его-то, как раз, я очень люблю. Можно сказать, жизнью ему обязан.
  - Ну, тогда давай за него.
  Они, не чокаясь, осушили свои бокалы.
  - Но я все-таки не до конца понял, - продолжил "зонтик", - если ты с ним знаком, то почему ты здесь?
  - Заочно знаком, - пояснил Сергей. - Я тогда молод был, откровенен не в меру. Критику в адрес красных транспарантов мне прощали. Но однажды меня занесло. Я публично разнес в пух и прах переговоры в Швейцарии по разоружению. Сказал, что они выгодны только послам, которые тащут в страну Мерседесы.
  - Тебя не взяли? - заинтересованно посмотрел в его сторону "зонтик". - Я бы сразу взял.
  - Теперь и я бы себя взял. Но тогда все умищем хвастался. Сначала из комнаты выскочила замсекретаря парторганизации отдела. Потом заглянула секретарь. Включился обратный отсчет. Начались консультации, как меня по-тихому взять. А на работе, знаешь, радио постоянно включено на случай команд гражданской обороны. И вдруг голос диктора, типа, а сейчас вы прослушаете заявление советского правительства по поводу переговоров в Женеве.
  "Зонтик" начал трезветь, словно он вел переговоры в Женеве.
  - И голос Андропова. И такое из динамиков полилось, что мое заявление осталось детским лепетом на заданную тему, - продолжил Сергей свой рассказ. - Первой покинула поле боя замсекретаря. Потом примчалась секретарь. После обеда приехали люди из парткома и все кэгэбешники. Познакомиться.
  - Повезло. За это надо выпить, - "зонтик" не успел обратиться к Танечке, как она уже материализовалась с бокалами.
  - Может, хватит, - взмолился Сергей. - Мне еще работать. Это ты у нас, как посаженный отец.
  - Отстань, я договорюсь, - пообещал "зонтик". - Давай за мой второй провал.
  Он поднял бокал и чокнулся.
  - Мы за него уже пили, - заметил Сергей. - Ты бы лучше рассказал, в чем дело.
  - Ты машины у крыльца видел, - "зонтик" посмотрел на наручные часы, - сейчас Боря подъезжает. У них сегодня слет юных Василис. Слетаются транспортное добро делить. Завод специальной и строительной техники приватизируют, а пути нет. Пути мы с тобою оплачивать будем со светофорами. А бабки от дрезин им в карман пойдут. И второго такого завода нет. Считай, весь бюджет, в этой части, их.
  - Не понял, - чистосердечно признался Сергей. - Ты чем недоволен? Тебя не позвали?
  - И этим тоже. Дурак, рано на пенсию ушел. А то и мне бы досталось.
  - Ну, мне бы все равно не досталось, - подвел итог Сергей, - мне и переживать нечего.
  - Там шулер и то на что-то претендует. Тоже мне первый зам.
  - Ты сам его, наверное, наверх выводил. Или такие, как ты. Чего же теперь стонешь, - Сергей действительно не понимал "зонтика". Выпитый коньяк требовал все больше шпрот, а не красной икры. И в этом была сермяжная правда жизни. Задушить этот заводик по производству строительной техники - пара пустяков. Но пока эта группа товарищей владеет страной, страна обречена покупать ту ублюдочную технику. "Зонтик" действительно промазал. И его можно было понять. Но пить с утра коньяк ведрами Сергею явно не в кассу. Ему ничего не светило в этой области, по крайней мере - сегодня.
  - Мой милый "зонтик", - начал Сергей, - давай решим, что ты проверял меня на лояльность действующей власти. Я проявил себя крайне лояльным, что ты и подтверждаешь. На том и разойдемся. Хотя мне бы лучше поехать домой. У меня в подчинении в основном женщины, а дышать на них не переваренным спиртом не приятно.
  - А ты молодец. Ловко выкрутился, - согласился "зонтик", - меня попросили после того случая в командировке тебя "замазать". Я поэтому сюда и спрятался.
  - Умильно. Просто слезы душат. Думаешь, у тебя только записывающая аппаратура?
  - А у тебя где? - не выдержал "зонтик".
  Сергей показал глазами на портфель - красу и гордость фирмы "зонтика". - Качество получше твоего будет.
  - Убедил, - признался "зонтик", - достань такой же.
  - Ты - шутник. Это с вашего же склада. Сходи и возьми.
  - Давай на посошок, и пойдем работать.
  - Давай, - согласился Сергей, подсчитывая в уме, сколько же они выпили.
  Танечка опять освежила бокалы.
  Путь на работу был труднее. Все-таки - в горку надо идти. Охрана опять козырнула. Сергей уже к этому привык, так часто они ходили с "зонтиком" под ручку. После контроля "зонтик" улизнул по своим делам, а Сергею надо было идти работать. Сразу за бронедверью его встретила Симочка.
  - Ну, и хорошо же вы с "зонтиком" погуляли, - прокомментировала она вместо "здравствуйте".
  - Не плохо. Уже полдень, а мы с вами еще ни разу не встречались. Вас уже повысили? - отшутился Сергей.
  - Нет, Мы с шефом из главной конторы. Америкосы требуют вернуть им оптоволоконный кабель, что находится на складе временного хранения, - по секрету сообщила ему Симочка.
  - Они белены объелись? - не выдержал Сергей. - Они нам поставили четыре тысячи километров кабеля с копейками. Мы повесили уже пять тысяч без мелочи. Где я им кабель возьму? Мне, чтобы год закрыть и все сошлось, срочно нужно еще минимум семьсот километров.
  Таких партнеров по отмыванию денег Сергей встречал впервые. Что ни шаг, то проблемы. То взятки американского Госдепа поступают нерегулярно, то просыпаются ущемленные амбиции. Да и наша служба слежения за инопредставительствами хороша. Таких недоделков поставляет, что от них даже водители разбегаются. Что говорить о кадровых сотрудниках военной контрразведки военно-морского флота США. Они от наших просто в шоке. Он с какого-то там буранного полустанка дослужился доносительством до Москвы, а теперь лижет все доступные места американцам, чтобы забрали на повышение. Не то, что своих продаст, а просто ищет, что еще заложить. Но в цифрах ничего не понимает.
  - Спасибо, - буркнул Сергей Симочке, - генеральный у себя?
  - У себя, тебя ждет, особенно, когда узнал, что ты с "зонтиком" ушел, - Симочка старалась быть как можно ласковее, - может, тебе лучше не ходить?
  - Ты про это? - Сергей помахал у рта рукой, - так я родину защищал. "Зонтик" шел первым, а я в загранотряде, чтобы он не струсил.
  - Да ну тебя. Вечно ты что-нибудь придумаешь, - рассмеялась Симочка.
  Из кабинета вышел генеральный. Шевеля усами, он знаком дал понять, что Сергею нет иного пути, как в его кабинет. Сергей еще раз помахал рукой Симочке и направился к Геннадию Леопольдовичу Задонско-Задунайскому, по совместительству, генеральному директору их совместного с американцами предприятия.
  Само предприятие было создано в параллель с ЗАО Трансиликом. И какое-то время даже подмяло его под себя небывалым размахом работ. Но деньги у Госдепа постепенно иссякли. Неликвидный кабель со складов тоже. И теперь предприятие влачило жалкое существование, доставляя руководству транспортного ведомства больше хлопот, чем они рассчитывали получить.
  Сергей вошел в кабинет и поздоровался с гендиректором за руку.
  - Добрый день, Ген, - начал Сергей, - слышал, наш грушник опять разбушевался.
  - Он не грушник, он из слежки за своими. Только хозяев немного попутал, - Геннадий был не в духе. Висевшие по стенам дипломы и отличительные знаки, не позволяли ему отматериться и перестать переживать. Да и груз уголовной ответственности слегка тер плечи.
  - Ген, у нас проблемы. В конце квартала будем закрывать объемы, и выяснится, что мы подвесили кабеля больше, чем у нас есть. Да еще эта дурацкая нитка от Щербинки до Брежневского вокзала. Она у нас вообще из сэкономленных материалов.
  - Знаю. Должен подъехать Japan Telecom. Они нам помогут.
  - Ген, даже если они помогут, у меня все равно излишки кабеля. Его еще в страну не ввезли, а он у меня висит.
  - Значит, ввезем, - решил проблему Геннадий.
  - У производителя очередь на 12 лет вперед. Смеешься?
  - Учись, студент, - Геннадий набрал номер телефона. - Девушка, соедините меня, пожалуйста, с начальником 2-го следственного отдела Таможенного поста.
  Пауза несколько затянулась.
  - Это Задонско-Задунайский. Да, девушка, мы договаривались. Сегодня на 16.00. Он подтверждает? Спасибо.
  - Сегодня в 16.00 получишь ты свои километры. Поедешь со мною. А сейчас бери "зонтика" и мигом в Седьмой континент под Лубянкой. Бывший Сороковой. Затарьтесь так, чтобы не было стыдно.
  Сергей пулей вылетел из кабинета. Спасти положение могла только Симочка.
  - Симочка, радость ты наша, нужен "зонтик". Срочно. Приказ шефа.
  Последняя фраза подействовала на Симочку магически. Она порылась в справочнике транспортного ведомства и набрала номер поликлиники.
  - "Зонтик", тебя просили срочно вернуться. У вас с Сергеем срочная работа, - Симочка положила трубку и повернулась к Сергею. - Сейчас придет. А зачем он тебе нужен?
  - Не поверишь. Мне он нужен в качестве грузчика, - Сергей улыбнулся.
  - Желаю тебе уцелеть, когда он вернется, - в ответ загадочно улыбнулась Симочка.
  Почти в тот же миг в бронедверь позвонили. Вошел "зонтик". В руках у него была коробка конфет. Сергей внимательно уставился в его глаза. Но они ничего, кроме коньячных паров, не отражали. Никакого покраснения.
  - Девушки, угощайтесь, - "зонтик" положил коробку на Ресепшн.
  - Что? Она вас сегодня не приняла? - съязвила Симочка.
  "Зонтик" внимательно посмотрел на Сергея.
  - Что за проблема? - поинтересовался он, игнорируя иронию Симочки.
  - Нам с тобою сейчас ехать на Лубянку, - ответил Сергей.
  - Ври больше. Ты и Лубянка - вещи не совместимые, - "зонтик" решил, что его разыгрывают.
  - Нет, мой милый "зонтик", ехать, - подтвердила Симочка.
  Зонтик сразу взглянул на себя в зеркало. Внешним видом остался доволен. Из-за очередного ограждения высунулась чья-то голова. Мужская. Это был кадровый офицер ЦРУ, прибывший в Москву проверять своих коллег, работающих здесь по линии военно-морской контрразведки. Его знание русского не оставляло сомнений, что он слышал и понял весь разговор.
  - Добрый день, Николас, - улыбнулся Сергей. - Не хотите составить нам компанию?
  "Зонтик" обмер.
  - Нет, спасибо, - в ответ улыбнулся Николас, - и часто вас туда вызывают. Кстати, добрый день.
  - Да, регулярно, - ответил Сергей, не делая ни шага ему навстречу, - особенно "зонтика". У них на первом этаже расположен магазин, где самая лучшая выпивка и закуска в Москве. А нам всего две станции метро. Вот мы туда и ездим. Кстати, - употребил Сергей любимый оборот Николаса, - все покупаем на деньги американских налогоплательщиков. Вы же запрещаете нам давать взятки. Следовательно, надо напоить партнера, чтобы он остался доволен.
  За время разговора "зонтик" пришел в себя. Ему было труднее других. Он, защищавший страну от их агентуры, теперь сам за ручку водил их по объектам, входившим в его компетенцию. Такая высшая форма предательства. И за это ему еще и акции не дали. Полный финиш.
  Николас исчез за перегородкой. "Зонтик" и Сергей направились к метро. Только на эскалаторе "зонтик" разговорился.
  - Сереж, никак не могу привыкнуть, что они разгуливают здесь, как у себя дома.
  - Они и раньше это делали, - утешил его Сергей. - Ты просто хорошо сохранился.
  - Ты мне еще расскажи какую-нибудь байку, что наши также разгуливают с той стороны.
  - Тебе это интересно, как контрразведчику или как обывателю?
  - Да чего уж там, обывателю.
  Сергей дружески улыбнулся. В его арсенале таких историй было десятка на два. Одна чуднее другой. Он с детства не верил в рыцарей кинжала. Так уж сложилась его жизнь.
  Много лет назад его мама очень хотела отвезти своего сына в Крым. Отцу не давали отпуска. С вечера был по этому поводу страшный скандал. А на следующий день отец позвонил и сообщил, что сегодня вечером они выезжают на юг. Время было советское. Отпускные давали с зарплатой или на следующий день. Их ведь рассчитать надо. И редко кого отпускали в отпуск в день подачи заявления. Но вечером их новенькая Волга ГАЗ-24 уже мчалась в направлении Крыма.
  Заночевали под утро, специально не доезжая провинциального городка, в кукурузном поле. Рядом с ним. Сергей хотел сорвать несколько початков, но мама запретила. Молча сели в машину и без завтрака поехали в этот город. Город был оцеплен пехотой. Солдаты стояли в пределах видимости друг друга. По улицам разгуливали патрули с офицерами в кавалерийской форме. На въезде проверили документы. Заставили открыть багажник. Отпустили. Маме приспичило отправить телеграмму на работу. Почта была закрыта. Отец подошел к таксофону. Телефон не работал. Тут же появился наряд. Машину снова обыскали. Сергей подобное видел только в кино. Но там люди всегда были во вражеской форме.
  - Проезжайте, - приказал старший наряда.
  - А что случилось? - поинтересовался отец.
  - Борьба за урожай, боремся с расхитителями, - и ненавидящим взглядом посмотрел на Сергея. По крайней мере, ему так показалось. Отец сел в машину.
  - Что будем делать? - спросил он у матери. - Если они обыщут машину на выезде, то они его обнаружат. Я не могу его забрать.
  - Давай отдадим ему весь запас продуктов и воды. Пусть держится. Заберем его на обратном пути.
  Так и поступили. На выезде из города опять был шмон. На отсутствие продуктов никто не обратил внимания. Завтракать пришлось в Зеленом Гае. Там никто не боролся с расхитителями и за урожай. Но с тех пор кавалеристы симпатий не вызывали. Так уж получилось.
  Годы спустя Сергей узнал, что именно там и именно тогда некто подошел к сыну члена политбюро от первого брака. И то, что этот человек вернулся, выполнив задание. Его забрал рефрижератор на следующий день. Несмотря на то, что довелось ему пережить, он сделал кавалеристов. И это был не единичный случай. Потом было знамя, кости, много-много другого. Кажется, пустячок. А вы попробуйте и узнаете, каково это в тоталитарном государстве.
  Вот и теперь перед ним стоял рыцарь плаща и кинжала, который не застрелился, а просто, как все, изменил присяге и партбилету. И теперь жаждал компенсации за невыполненную работу.
  Сергей улыбнулся.
  - Было это несколько лет назад, - начал он свой рассказ. - Меня послали срочно проверить проваленные явки. Не профессионал - не жалко. Сначала мотались по Бельгии. На хвосте все время висела Рено с французскими номерами. На меня где сядешь, там и слезешь. Довел я даму за рулем до белого каления. Она мне приказывает подойти к витрине магазина, а я ей отвечаю, мол, сама иди. Ну, и она не выдержала. Бросила на стол козырные карты.
  - Мы осмотрели ваш номер, у вас нет консервов, - говорит она мне, - откуда у вас деньги?
  - Она что, дура? - поинтересовался "зонтик".
  - Нет, мой милый "зонтик", они там привыкли работать в майках "I apple KGB".
  - Если бы рассказывал кто-то другой, я бы не поверил, - искренне возмутился "зонтик".- Ну, а ты что?
  - У вас тогда помощник во главе ведомства был. На руке Ролекс носил, не Маяк. Я ей улыбнулся и говорю, когда ваш шеф расскажет стране, откуда у него Ролекс, я отвечу на ваш вопрос.
  - А она? - улыбнулся "зонтик", предвкушая нетрадиционный сюжет.
  - Как и подобает сотруднику Комитета, проглотила информацию. Любая иностранка зашлась бы в истерике, что она не имеет ничего общего с КГБ, а эта сразу согласилась с моей позицией.
  - Она полная дура. Так лоханулась, - "зонтик" был расстроен. - А я-то думал, что у нас с той стороны хотя бы порядок. Меня ведь тоже туда тягали, но я решил, что не достоин.
  - "Зонтик", а ты лучше, чем я о тебе думал. Надо было и за третий прокол выпить.
  - Да, видно, сегодня - не мой день? - пришел к неутешительному выводу "зонтик".
  К счастью, они уже входили в гастроном или как его теперь величали - супермаркет. Откуда у чекистов всех мастей было столько денег на выпивку и готовую к применению закуску, не знал даже "зонтик". Но он все время оглядывался, надеясь не встретить бывших сослуживцев. Сергей это заметил.
  - Брось, "зонтик", оглядываться. Если кого и встретишь, то они тебе только позавидуют, - мимоходом обронил он "зонтику".
  - Думаешь? - засомневался тот, - Откуда им здесь быть?
  - А знаешь, почему я так думаю, - съерничал Сергей.
  - Почему?- заранее капитулировал "зонтик".
  - Карточку магазина посмотри. На обороте указаны все компании, предоставляющие льготы, в том числе KLM. Где KLM, где этот дерьмовый супермаркет?
  - Хорошо, что ты не на их стороне, - сделал вывод "зонтик", - туго бы нам пришлось.
  - А ты не отчаивайся, это меня развлекает, как налогоплательщика. На мои, как-никак, живете.
  - Думаю, ты первый, кто вообще об этом вспомнил, - удивлению "зонтика" не было предела. - Формально ты прав. Ладно, выбирай, и поедем обратно.
  Выбор не отнял много времени, и нагруженные под завязку "зонтик" и Сергей отправились в обратный путь. Пакеты были очень неудобны для транспортировки в метро. Приходилось останавливаться у лавочек, чтобы поменять руки, но указание гендиректора было выполнено. Геннадий уже ждал их около своей машины. Быстренько загрузились и поехали на Таможенный пост.
  - В таком тесном коллективе нас испугаются принимать, - заметил с улыбкой Сергей. - Предположат попытку задержания.
  - А ты не бойся, - ободрил его Геннадий, - там все бывшие сослуживцы "зонтика" окопались.
  - Ушли в глухую оборону, - поправил "зонтик".
  - Кстати, Миш, - обратился Геннадий к "зонтику", - А почему там два следственных отдела?
  - Надо же кому-то и работать, - рассмеялся "зонтик". - Не все умеют. Сыском заниматься намного легче.
  - Это ты только сейчас понял? - поинтересовался Геннадий.
  - Считай, что совсем недавно, как только в коммерцию ушел. Сдуру.
  Дорога прошла в оживленной перепалке. У каждого их трех собеседников был свой путь по жизни. Свои тараканы. Их объединяло только желание заработать. А чтобы заработать, им надо было сегодня и сейчас украсть у государства не много, не мало, а около одиннадцати миллионов долларов США. Это был обычный бизнес, которым занимались почти все, у кого была индульгенция. В Думу даже подали проект закона об освобождении от уголовной ответственности тех, кто разоблачал и внедрялся. Но закон пока прокатили. Выход был только в получении правительственных наград. Или в выдвижении в депутаты. По метро развесили плакаты "Выход есть", где милая девушка показывала рукою в сторону эскалатора, ведущего наверх. Сергей опошлил и этот транспарант. Он каждый раз утверждал, что эскалатор ведет вниз. Собеседники с ним не соглашались.
  Таможенный пост встретил их полной тишиной. Никто никуда не двигался. Даже собаки.
  - Вот как надо работать, - обратил внимание на происходящее Сергей, - а ты, Ген, все время нас куда-то подгоняешь. Правда, "зонтик"?
  - Да, Ген, - поддержал шутку "зонтик", - и куда нам-то спешить: до Владивостока еще пять тысяч километров осталось, а кабеля нет.
  - Миш, от тебя я этого никак не ожидал, - вступил в дискуссию Геннадий. - Ну, ладно он. Он - не наш. Но ты-то на траспорте всю сознательную жизнь. Мог бы и привыкнуть к стилю руководства.
  - Кстати, Ген, ты читал интервью Аксененко?
  - Это, как он матом с детства не разговаривает?
  - Да.
  - Читал.
  - Мне девушки с ЦСС рассказывали, - продолжил "зонтик", - как у них уши вяли от селекторного совещания.
  - А разве они все это слушают? - удивился Сергей.
  - Да, не имеют права отключиться, пока совещание не закончится, - дал разъяснения Геннадий. - Вдруг разрыв соединения. Кто-то что-то не услышит.
  - Как все запутано, - откомментировал Сергей, - а не пробовали автоматику настроить?
  - Пробовали, не получается. Лучший вид связи - это солдат, бегущий с запиской. Защищен от прослушивания, попадает точно к адресату и может ее съесть до того, как попадет в руки врага. Это тебе не асинхронные ретрансляторы синхронизированного сигнала, передаваемого от одной интеллектуальной платформы другой, которые теряют 50 процентов мощности сигнала, а иногда и информации, - Геннадий, видимо, процитировал какого-то специалиста или его книгу. Сергей и "зонтик" озадаченно уставились на него, не поехала ли у него крыша от нервных перегрузок.
  - Пришли, - произнес Геннадий, указывая на дверь и освобождая от пакетов правую руку. На двери красовалась табличка "2-ой следственный отдел".
  Сергей огляделся. Таблички "1-ый следственный отдел" нигде не было.
  Геннадий постучал в дверь кабинета.
  - Входите, - прозвучало в ответ.
  Геннадий решительно вошел в кабинет. Сергей и "зонтик", как по команде, вошли следом и рассредоточились. Не прозвучало только: "Все на пол". Да, и понятно. У них не было масок. Владелец кабинета слегка опешил. Но быстро справился с эмоциями.
  - Добрый день, вы - Задонско-Задунайский? Я не ошибся? - поинтересовался он.
  - Да, - подтвердил Геннадий, - а эти ребята со мной. Рук не хватает.
  Геннадий показал на пакеты.
  - А вы их положите на стол секретаря. Она вернется с обеда, разберет. Сегодня, кстати, праздник. Они вечером пригодятся. И попросите своих ребят не мешать, - предложил таможенник.
  - Разрешите представить, Лихоборов - Нижний - финдиректор. Без него наш разговор может дать не тот эффект. Инсайдов - представитель транспортного ведомства, наш заказчик, - Геннадий показал рукой сначала на одного, потом - на другого.
  - Простите, - начал вдруг таможенник, внимательно глядя на "зонтика", - а я не мог вас встречать на четвертом этаже нового здания на Лубянке?
  - Я тоже думаю, отчего мне ваше лицо знакомо.
  Ветераны контрразведки обнялись и чуть было не расцеловались. Немного воспоминаний о боевом прошлом нового здания на Лубянке и периоде его освоения внесли необходимый элемент откровенности в беседу.
  - Господа, если позволите, - начал Геннадий.
  - Ген, хватит, - перебил его "зонтик", - здесь все свои.
  - Ладно, товарищи, - согласился Геннадий. - У меня проблемы.
  И Геннадий начал полное и детальное освещение проблемы. Американские разведчики по линии ЦРУ и военно-морской контрразведки попытались навязать транспортному ведомству проект оптоволоконной связи от Москвы до самых до окраин. Это позволило бы им проникнуть в святая святых самого главного в стране провайдера телефонных услуг, имеющего самый северный телефон в стране. Транспортное ведомство, в лице "зонтика", поддержало идею. Но, применив американский способ похищения технологий, создало два параллельных предприятия. Геннадий изучал технологии Ай-Ти-Ти, предоставленные ЦРУ, и отдавал их в ЗАО "Трансиликом". Те семимильными шагами тянули рыбинский кабель, хоть он и получался более мутным, чем у Люсент Текнолоджис. А Геннадий продолжал выбирать по постам остатки кабеля, завезенного еще во время строительства командного пункта Минобороны, как было принято его именовать. Кабель завозили в обход КОКОМ, поэтому кабель валялся, где придется, в режиме временного ввоза. ГТДешки были выписаны неграмотно и содержали арифметические ошибки. Кабеля было ввезено больше, чем задекларировано. Теперь возникала проблема с учетом. Слово перешло к Сергею.
  Сергей сыпал номерами ГТД, суммами. Показывал Бизнес-план проекта, копии документов о реально подвешенном и поставленном кабеле. О штрафах и пени, уплаченных из кармана американских налогоплательщиков, о том, сколько им еще предстоит заплатить. Когда Сергей устал от рассказа, его поддержал "зонтик".
  Из рассказа Михаила следовало, что хорошо разработанная операция по похищению новейшей технологии Ай-Ти-Ти, повлекшая переводы миллионов долларов США из бюджета их страны в наш, висела на волоске, и могла быть расшифрована налоговой службой по данным бухгалтерской отчетности. И все сосредоточилось в руках "2-го следственного отдела" Таможенного поста, потому что отсюда утечки информации ожидать не приходилось.
  Вообще-то все трое претендовали на правительственные награды высокой, если не высочайшей пробы. Но награждать будут непричастных. А над ними висели кары и еще какие.
  - Все понял, - наконец выдавил из себя владелец кабинета, - решение есть. И простое. Вы заберете у нас кабель для вывоза со склада временного хранения с последующей отправкой в Финляндию. Мы все опломбируем, а ГТД закроем. По нашим бумагам он уйдет из страны. Вы его привезете в тот же день на другой Таможенный пост, как прибывший из Финляндии по новой поставке, оформите новую ГТД. Накладные на желдорперевозки и договор поставки - ваши проблемы.
  - А как же можно вывезти то, что уже вывезено? - растерялся Геннадий.
  - Да, фуру придется пригнать, - согласился владелец кабинета. - Документы заберете у меня. А номера фуры должны попасть в объектив наших телекамер.
  - Еще не придумана такая фура, которая могла бы взять сразу и столько, - серьезно заметил Сергей.
  - А это - мои проблемы, - согласился владелец кабинета. - Ладно, чего у вас там в пакетах. Это надо обмыть.
  Геннадий не стал отказываться, хотя и был за рулем. Михаил разлил по стаканам, которые тут же нашлись в шкафу. Все четверо выпили за победу русского оружия, за то, что они все-таки сделали этих из ЦРУ и военно-морской контрразведки, и за тех, кто сумел в условиях действия КОКОМа загнать на временное хранение тысячи километров сверхскоростного и сверхмощного оптоволоконного кабеля. Каждый из них понимал, что никто их не похвалит и не наградит. В стране награждали и воспевали только жуликов или подвиги, от которых сыт не будешь. Даже Михаил со своим предательством данной присяги или владелец кабинета, под стать Михаилу, в глубине души оставались честными защитниками отечества, которому когда-то присягали.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Седьмая.
  
  Жигули мчались горными проселками параллельно Военно-Осетинской дороге, изредка выскакивая на нее. Не было ни пограничников, ни демаркационной линии. Террасы сменялись брошенными виноградниками. Виноградники переходили в редкие для этой местности сады. Всюду чувствовалось отсутствие хозяйского глаза, присмотра. Обвалившиеся овчарни и фундаменты домов свидетельствовали, что здесь когда-то жили люди.
  - Ара, как ты знаешь, куда надо ехать? - поинтересовался Константин у водителя.
  - Не волнуйся, дорогой, доедем, - ответил водитель в традиционной кепке, - клянусь мамой, доедем.
  - Ара, что мне с твоей мамы, какой прок, если ты вдруг здесь сломаешься.
  - Не накаркай, а то долго ждать придется, пока такой же брат-таксист со Ставрополя навстречу поедет. Здесь, как в Антарктиде, люди редко встречаются.
  - Утешил, - тяжело вздохнул Котэ, - зачем тебя по этой дороге понесло? Мне надо легально в Россию попасть, а ты меня контрабандой доставить хочешь.
  - Э-э-э, дорогой, - не понял таксист, - как просил, так я и сделал. Ты меня кинуть хочешь? Зря. Мы честные люди. Мы свое регулярно отстегиваем. За нас есть кому заступиться.
  - Прекрати гундосить. Лучше скажи, как я теперь из Ставрополя до Москвы доеду, если я границы не пересекал, а?
  - Проще простого, - заверил его таксист. - Сядешь на рейсовый автобус Кутаиси - Тбилиси - Москва. Он тебя довезет. А штамп в паспорте тебе проставят. Я покажу, где. Заплатишь, как в Тбилиси обговорили.
  - Утешил, - облегченно вздохнул Котэ. - Долго еще.
  - Э-э-э, дорогой, не спеши, к вечеру будем на месте.
  За окном пейзаж все больше выравнивался, горы медленно сдавали свои позиции. Котэ становилось все грустнее. Никто не мог сказать, что его ждет впереди. Щит или меч. Невольно пришла на ум советская песня: "Если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой". Грустно. Когда он сможет вернуться? Как его примет мать после этой выходки с цветами? Но не мог он отдать последние деньги, он бы сейчас не ехал в Москву, а шел бы пешком. Далеко бы он ушел. А как она будет жить? Как-нибудь выкрутится. Он потом с ней рассчитается.
  С этой мыслью глаза сами собою задремали. Двигатель вдруг заглох. Котэ открыл глаза и начал осматриваться.
  - Не бойся, это аэропорт. Давай свой паспорт и вложи туда, сколько обсуждали. Я сейчас вернусь, - слова таксиста не внушали никакой уверенности, но Котэ подчинился.
  Таксист исчез где-то сбоку от здания аэропорта. Отсутствовал минут тридцать. Наконец он вернулся и протянул Котэ паспорт и декларацию иммигранта.
  - Считается, что ты прилетел сегодняшним рейсом из Еревана. Если спросят, почему нет в списках, отвечай искренне, что не знаешь. Ты ведь действительно не знаешь, - впервые улыбнулся таксист.
  Косте было не до смеха. Денег оставалось в обрез. Хоть не ешь и не пей. А есть хотелось. И даже очень. Котэ вспомнил про "Воды Логидзе" и Тамару. Почему человек - не верблюд. Отложил бы тогда пару хачапури, сейчас бы переварил. Котэ улыбнулся воспоминаниям.
  - Автостанция, - провозгласил таксист. - Вылезай.
  Котэ вылез.
  - Спасибо, - произнес он в дверь уже газующих Жигулей.
  Ответа не последовало. Машина скрылась за поворотом. Костя решил осмотреться, заодно узнать, где останавливаются автобусы на Москву.
  - Что, черножопый, в Москву захотелось? - сумрачно поприветствовал его местный борзой, смачно сплевывая на некогда асфальтированную улицу. Его убедительно поддерживала группа сотоварищей, не особо спортивной формы.
  - К родственникам матери еду, она у меня русская, - объяснил Костя, убирая еврейские "ара" и грузинский акцент.
  - А ты по-русски неплохо говоришь. С московским акцентом. Значит, не врешь, - собеседник стал добрее, - акаешь. Ладно, живи. Пошли, ребята. Сейчас другого замочим. Их тут, как грязи.
  Компания, оглядывая его с головы до ног, отвалила в сумерки. Костя облегченно вздохнул и, на всякий случай, огляделся. Нет ли кого сзади. Никого не было. Костя вошел в здание автовокзала и занял место в очереди за билетом. Здесь было светло и сухо. И, как это ни странно, здесь была милиция.
  Старший наряда сразу вычленил его из очереди.
  - Попрошу ваши документы? - вежливо начал старший наряда.
  Костя протянул свой паспорт и иммиграционную карту.
  - А почему карта не заполнена? - вопрос вполне безобидный, когда его задают по прилете. Но он приобретает совсем другую окраску за пределами зоны таможенного и иммиграционного контроля.
  - Смотри, ему в аэропорту выдали, - заглянул в документ напарник.
  - А мне все едино, - прояснил свою позицию старший наряда, - у них своя такса, у нас своя. У нас доплата за вредные условия работы.
  - Cколько? - напрямую спросил Константин.
  - Два раза по столько же, что и в аэропорту, - улыбнулся старший наряда.
  Костя отсчитал в кармане купюры и доложил в паспорт недостающий аргумент. Старший наряда поблагодарил и пожелал счастливого пути. Костя вернулся в очередь.
  - Повезло, - прокомментировала инцидент стоявшая позади Константина женщина, - а то могли бы и забрать.
  - За что забирать? - не понял Костя.
  - Мало ли, - равнодушно продолжила женщина, - у них сегодня, наверное, нет висяков. Не надо списывать.
  Костя не все понял, но призадумался. Подошла его очередь. И впервые за день были и места, и билеты, и не надо было платить сверху. Но верный укоренившейся привычке Костя отказался от мелочи. Кассирша его обложила. Суть ее речи сводилась, в общем-то, к правильному догмату, что она - не нищая, ей подавать не надо. Костя испуганно соскреб мелочь в карман джинсов и извинился. Его осудила вся очередь. Это осуждение преследовало его всю дорогу. Вплоть до Москвы.
  То, что он приехал в Москву, он прочитал на дорожном знаке. Никаких тебе куполов, никакого тебе Кремля. Со станции метро Щелковская этого ничего не видно. Опять хотелось есть, как тогда - в Ставрополе. Но Костя до звонка по телефону, что оставила ему Эка, есть не решался. Вдруг денег не хватит? Вдруг сразу пригласят? Вдруг везде его прокатят мимо цели, тогда как выживать? Ах, мама-мама, сейчас бы твои лепешки и варенье. Очень бы пригодились.
  Костя подошел к телефону-автомату. Тот равнодушно потребовал телефонную карту. На поиски карты ушло минут пятнадцать, после чего телефон заработал. Костя обменялся парой фраз с абонентом и почувствовал облегчение. Его ждали. Ему даже назвали адрес, куда надо приехать. Странно, но Костя этому был рад. Ему сразу бросили фал, а не приказали плыть за кораблем, пока тот не остановится. Это уже была победа.
  Потом была встреча на частной квартире. Костя опять подписывал бумаги. В который раз в своей жизни. Агентом скольких служб он уже стал, это не имело значения. Главное, ему выдали аванс и объяснили, что делать дальше. Выдали даже паспорт. Новый российский. У него на руках теперь было два паспорта. Для грузин он стал русским, для русских мог оставаться грузином. Смущало только место прописки. Оно было с намеком. Берневский погост. Дом два. Квартира два. Два на два на бериевском погосте, если "н" заменить на "и", звучало слишком символично для грузина.
  - Не волнуйтесь, - предостерег его от лишних волнений товарищ капитан, - это наша обычная практика. По месту вашей прописки, а для местных - по месту рождения, можно определить, по какому ведомству вы проходите. При задержании, разумеется.
  - Меня так легко дешифровать? - спросил Константин.
  - Специалисту - да. Но таких специалистов раз-два, и обчелся. И они в ваших местах не прогуливаются.
  - Скажите, а как мне первое время устроиться? - робко спросил Константин. - У меня ни друзей, ни знакомых.
  - Действуйте через женщин. Они вас и приютят, и накормят, - улыбнулся ледяной улыбкой капитан, сам никогда не бывавший в подобном положении. Зайдите в турагентство. Вы же у нас преуспевающий бизнесмен, торгуете нефтепродуктами. Вот, например, ТурВасек, сегодня у них лотерея разыгрывается. Джип Геленваген. Вам может повезти. Действуйте смелее.
  - Спасибо за совет, - Костя взял рекламу агентства ТурВасек. - Вещи пока брошу в камере хранения на вокзале.
  - Разумно, - согласился капитан, - с вами с каждым часом все приятнее работать.
  Они обменялись рукопожатием и разошлись. Костя поехал в турагентство, а капитан пошел в ванную комнату и долго и тщательно мыл руки жидким мылом. Первый этап, как и предсказывала Эка, прошел строго по сценарию. Но до Новороссийска путь был не близкий. Костя это понимал.
  Константин решил перекусить. Единственное место, где он мог не опростоволоситься в Москве, был Макдональдс. Затем их так много и построили после 1991 года. Извлекли уроки, так сказать.
  - Девушка, - обратился он к первой встреченной им девушке, - вы не подскажете, где в Москве Макдональдс.
  - Их так много, - улыбнулась девушка, - вам какой?
  - Ближайший, если не трудно.
  - Надо проехать одну остановку на троллейбусе в сторону центра и пройти еще метров сто по ходу движения троллейбуса.
  - Спасибо, - улыбнулся ей Костя. Он уже знал, как пользоваться троллейбусом в Москве.
  Макдональдс на Дмитровской встретил его радушно, почти равнодушно. Молодые мамаши выгуливали своих детей, будущие автослесари на отреставрированных иномарках примчали туда своих девах, снобы из подержанных Мерседесов ели прямо в машинах. Все было как всегда. Костя взял три Биг-Мака, две большие картошки фри и большой стакан Кока-колы. Его проводили удивленные взгляды постоянных посетителей. Но комментировать никто не стал.
  Костя понял свою ошибку уже в конце первой порции. Эти булочки просто подходили от колы, как на дрожжах. Есть уже не хотелось. Интересно, а почему в Грузии было не так? И где воруют? Здесь или там? С трудом он осилил второй Биг-Мак. Часть салата уже просыпалась на стол. Собирать ее Костя не решился. Он лениво посмотрел на часы, свой фальшивый Ролекс. До розыгрыша призов оставалось еще три часа. "Успею", - решил Константин. И стал ждать, пожевывая картошку, когда съеденное уляжется внутри, освободив место очередной порции. Время шло, облегчение не наступало. Пришлось усилием воли доесть и третий Биг-Мак. Это не хачапури - много не съешь. От Константина теперь устойчиво несло луком и картофелем фри. С души воротило. "Тоже мне, крутой бизнесмен", - подумал Костя про себя.
  Опять было метро, опять была толпа, пот струился между лопатками, джинсы неприятно намокали в паховой области. И не покидало ощущение, что соседи по вагону его сторонятся. Они-то просто не хотели касаться влажной кожи, но ему казалось, что это потому, что он - не москвич.
  От станции метро "Выхино" до офиса турагентства "ТурВасек" было минут двадцать ходу. Костя пролетел это расстояние за десять минут. Набрался храбрости и распахнул дверь. Его тут же встретила молоденькая девочка, почти школьница.
  - Вы на розыгрыш призов? - поинтересовалась она.
  - Да, - Костя протянул ей рекламку.
  - Проходите, вам чай, кофе, что-нибудь выпить? - наседала она.
  - Кофе, пожалуйста, - сказал Костя, лишь бы она отстала.
  - Я - ваш менеджер. Меня зовут Наташа, - представилась она и села с ним за один стол. - Кофе вам сейчас принесут. Итак, немного об условиях розыгрыша. Чтобы в нем поучаствовать, вам необходимо купить ваучер на проживание в месте отдыха от двух недель. Называется таймшер.
  - И сколько он стоит? - поинтересовался, в свою очередь, Костя.
  - От двадцати тысяч долларов США, - улыбнулась Наташа.
  Костя замер. У него в кармане было всего двадцать тысяч долларов США. И ни копейкой больше, если не считать мелочи, оставшейся после путешествия, и полученного аванса.
  - А можно за эти деньги купить что-нибудь побольше? - неожиданно для себя спросил он.
  - Да, можно, - мило улыбнулась Наташа. - Все зависит от сезона. Если вы выберете плохой сезон в хорошем месте, то у вас будет всего много. Но лучше брать за такие деньги все-таки красный.
  - Э-э-э, Наташенька, вы хотите сказать, что зимой там казино закрыты?
  - Нет, если вас интересует казино, то ваш подход абсолютно верный.
  - Тогда пиши меня на Лазурный берег на Рождественские каникулы.
  - Попрошу ваш паспорт.
  Костю просьба резанула по ушам. Не прошло и суток после Ставрополя. И тут они - выпускницы школы милиции. Костя достал паспорт и небрежно, как карты, швырнул Наташе. Та взяла его, несколько удивившись переменам в клиенте, и удалилась. Спустя несколько минут, на весь зал прозвучало: "Господа, заключена первая за сегодняшний день сделка на таймшер в районе Лазурного берега. Это господин Гуделия. Он же становится обладателем нашего приза - автомобиля Геленваген. Спешите заключать ваши контракты".
  К столику Кости подошли два дюжих молодца и присели, не спрашивая разрешения.
  - Парень, как ты собираешься до дома доехать? - спросил один.
  - Думаю, на метро, - иронизировал другой.
  Напряжение зависло над столом. Костя решал вопрос, вытащит его капитан, если он останется жив, или бросит на произвол судьбы.
  - Его отвезет ко мне домой на его призовой машине мой водитель, - знакомый голос, но чей? Боже, не может быть. Эка.
  Молодые люди поднялись и недовольно направились к выходу. Костя молча повернул голову на голос. Да, это была Эка. Живое воплощение Шивы.
  - Я полагаю, это турагентство принадлежит вам? - улыбнулся Костя.
  - Так же, как и ты. По крайней мере, на ближайшие несколько дней, пока эти ребята не соберутся с мыслями.
  Подошла Наташа с оформленными документами.
  - Вам надо внести в кассу двадцать тысяч долларов США, - обратилась она к Константину.
  Никогда еще Костя так легко не расставался с деньгами.
  - Наташенька, будь добра, отнеси, пожалуйста, деньги клиента в кассу и принеси кассовый приходный ордер вместе с паспортом. Я сама займусь нашим клиентом.
  Несколько надувшись на руководство, Наташа удалилась. Она была права. Это она раскрутила клиента на таймшер. Все остальные - подсадные утки. И ее лишили заслуженного приза. Но с владельцем турагентства не поспоришь.
  Костя получил свой паспорт и все документы на таймшер, и вместе с Экой они покинули турагентство.
  - Алеша, поехали ко мне домой, - попросила Эка водителя. - А то этому грузинскому парню на такой машине не совсем безопасно на улицах Москвы. Его еще не все знают.
  - Понял, - ответил Алексей и начал рулить по улицам Москвы.
  - А ты здесь одна? - спросил Котэ.
  - Нет, - ответила Эка. - Как всегда, с мужем.
  Костя явно расстроился. Ему не хватало еще предстать перед мужем Эки, держась за ее юбку. Эка улыбнулась.
  - Он у меня теперь российский бизнесмен. Скупает шахты у Тулеева. Оборот огромный.
  - Только доход никто не считал, - криво улыбнулся Костя.
  - Ты прав, как в анекдоте, рубль по рубль тридцать покупает, а по девяносто копеек продает.
  Костя встретился в зеркале заднего вида с глазами Алексея. Тот улыбался. Значит, это сильно походило на правду. Да и кто мог что-либо купить под носом у Тулеева. Только тот, кому Тулеев сам разрешит.
  Машина упорно прорывалась к Патриаршим прудам. Стены зданий все больше напоминали кремлевскую стену у Спасской башни. Здесь жил и умер. Здесь просто жил. И все не русские фамилии. Прямо-таки последствия оккупации или татаро-монгольского или польско-литовского нашествия. Три миллиона довоенных иммигрантов оставили свой след в центре столицы. Глядя на него, хотелось перенести столицу куда-нибудь подальше, в Питер, например. Тогда бы этот след растаял, как на песке.
  Квартира была расположена в старом генеральском доме. Окна выходили во двор. Приз вместе с Алексеем уехал парковаться в расположенный неподалеку подземный гараж. Костя и Катя, теперь они были русскими предпринимателями, прошли через холл по красной ковровой дорожке.
  - А они ничего здесь загнивали, - ехидно заметил Костя.
  - Они всегда жаловались на Сталина, что он их ограничивал в загнивании. Поэтому грузины им нехороши. Телевизор смотрел?
  - Где? В автобусе?
  - Извини, сейчас примешь душ, полегчает.
  - А если муж вернется? Ты ему что скажешь?
  - Как ты тогда своей маме ответил: "Товарищ по оружию".
  - И он поверит?
  - А у него есть выбор?
  - Выбор всегда есть, говорят, - задумчиво произнес Константин.
  - Ошибаешься, - улыбнулась Катя. - У тебя выбора нет. Ты его сделал там, в Сухуми.
  - А я думал сегодня.
  - Сегодня уже выбирали тебя.
  Костя и Катя подошли к входной двери. Катя достала ключ, скорее напоминающий пластину, и открыла дверь.
  - Располагайся, как дома. Меня сейчас Леша отвезет за город. Там у нас дом. По Новой Риге.
  - Неплохо для той женщины, что я знал где-то в окрестностях Сухуми, - едко заметил Константин.
  - То ли еще будет, Костенька. Завтра с утра я заеду за тобою на твоем призе. Поедем в банк. Русский Колониальный. Но это будет завтра. У тебя деньги есть?
  Костя в уме начал сводить дебет и кредит.
  - Около тысячи рублей осталось, - признался он.
  - Вот и хорошо. Этого тебе хватит до завтра. Все, что тебе нужно, в холодильнике.
  Дверь за Экой закрылась. Она так и не переступила порога квартиры. Своей квартиры. А может быть служебной? Или, как ее там, конспиративной? Узнать ответ сегодня Константину было не дано. Без денег, но с таймшером в руках и на Геленвагене. Без надежд на будущее, но в дорогой квартире в генеральском доме в центре Москвы. Все надо было принимать, как должное. Не поменять, не изменить он уже ничего не мог.
  Костя подошел к шкафу Стенли в прихожей с зеркальными дверьми и осмотрел себя с головы до пят. Он мало походил на бизнесмена российского масштаба. Для рынка вполне бы подошел. Для колхозного. Костя проследовал в ванную комнату. И сразу скинул все свое белье в стиральную машину с сушкой. О существовании такой до настоящего момента он даже не подозревал. После этого залез в Джакузи и долго отмокал. На экране портативного телевизора, установленном на стене, показывали что-то грузинское. Костя нашел пульт и усилил звук. Репортаж с российской свалки выглядел бы более обнадеживающим. Дикторы вовсю стращали обывателя концом света, если не свалить Мишико. Зачем его валить, никто не пояснял. В перерывах грузины упивались пивом и сливали красное вино в сточные канавы. Если всему этому поверить, то пора было вызывать Красный крест. А Мишико принимали в Белом доме. После чего он возвращался домой через Афины, куда следом за ним прилетел российский президент. "Как будто, за отчетом", - подумал Константин, уже набивший руку на отчетах. По состоянию на сегодня он уже сдал ставропольских милиционеров и в аэропорту, и на вокзале, а также парней с улицы. Но на них куратор особого внимания не обратил: не было обратного адреса. Странно, но куратор не обратил внимания и на таксиста. Значит, сами пользуются этим каналом. Будет о чем сообщить в Тбилиси, если вдруг вспомнят о нем. И Костя, как наяву, увидел кабинет и полированный стол с его владельцем в конце стола. Не было только его сухумских хозяев. Поверить, что они о нем забыли, не позволяли сама квартира и Эка, ставшая Катей. Екатерина путешествовала по странам, видимо, не ведая преград ни денежных, ни моральных.
  Костя невольно задумался, как это может быть, что Эка приезжает к нему в Грузии, как его куратор. Он перебирается сюда, а она уже тут. У нее есть квартира в центре города и загородный дом в престижном районе. Он, сколько не парился со своим топливом в Тбилиси, не смог матери ничего путного обеспечить. Ну, если не считать долгов за цветы. Эти долги конкретные. И как можно быть бизнесменом здесь, когда там у тебя совсем другой паспорт. Эти русские круче племени в Гималаях. Кто их не обирает, совсем им не обидно. Костя начал понимать слова Эки, сказанные на веранде дома его матери. Но постепенно.
  Передача из Тбилиси все не заканчивалась. Он уже несколько раз менял воду в джакузи. Давно замерла стиральная машинка, уверяя вслух, что все белье внутри - сухое. Костя посмотрел на полочки и столешницу в ванной комнате. Полностью отсутствовали духи и макияж Эки. Это раззадорило Константина. Он вылез из джакузи, нацепил небрежно белый халат и начал осмотр квартиры с открыванием всех шкафов и дверей. Только в одном месте он нашел бесхозно висевшие мужские джинсы. "Вот те раз", - вырвалось у Константина. В шикарной квартире в центре города никто не жил. Вернее, жил в эту ночь он, а завтра на его месте мог оказаться кто-то другой. Несмотря на усталость и пережитые приключения, сон отступил на второй план. На первое место выдвинулся страх. Обыкновенный животный страх. Когда сдаешь других, то их кровь не ложится на твои руки, ты этого не чувствуешь. А здесь и сейчас тебя самого могли конкретно поменять на кого-то другого, не известного тебе. И о тебе уже никто не вспомнит. Одни будут утверждать, что совсем недавно тебя видели, но ты был какой-то странный, не всех узнавал, зазнался. Другие будут с ними спорить и говорить, какой ты лапушка, но забудут сказать, что познакомились с тобою совсем недавно, после этой ночи. И только мать должна распознать подмену. Но ее можно и отправить в мир иной.
  От этих мыслей Константин похолодел. Расставаясь с жизнями других людей, он все-таки хотел видеть живыми и себя, и свою мать. Костя включил телевизор в большой комнате. С экрана девушки ему по пояс криво и косо шли по подиуму ему навстречу. Он не сразу осознал размеры экрана. Загадкой оставалось и то, почему в бегущей строке шли котировки российских акций. Возможно, деловые люди бизнесевали в зависимости от того, насколько походка той или иной модели похожа на походку почетного караула в Кремле? Этот вопрос сбил его с дурного настроя, и Костя начал успокаиваться. Кресло было большое и мягкое, только с каким-то нежилым запахом. Мысли поплыли, Костя заснул. Если что и должно было случиться, то именно сейчас. Как он и ожидал. Но ничего не случилось.
  Когда он нервно вскочил, то затекшие от неудобной позы ноги его подвели. Костя рухнул в то же кресло и чуть не закричал от покалываний в ногах. Надо терпеть, и он терпел. Постепенно все пришло в норму. Экран светился ровным светом. Костя выключил телевизор. Наступила тягостная тишина. В поисках часов в квартире Костя забрел на кухню. Действительно, здесь были и кофе, и сахар, и кофеварка. Не было пепельницы. Ее использовали для пакетиков из-под чая. "Сколько же дней здесь не убирали?" - задумался Костя. Пакетики из-под чая были еще мягкие, но без плесени. "За день до меня кто-то съехал", - догадался Константин. Он был близок к правде жизни, как никогда. Ошибался только в сроках. Охрана покинула квартиру за час до его появления. Им позвонила Катя. А пакетики они просто забыли кинуть в мусорное ведро. Часы на кофеварке показывали без четверти пять утра. По-тбилиски было еще рано ему ложиться. По-московски ему было еще рано вставать. Он опять застрял между двух миров. Но привычки так жить еще не сформировалось.
  Подобно тени, Костя проскользил по мало освещенной дворовым фонарем кухне и включил кофеварку. Грохот подачи зерен и их последующего перемалывания не мог разбудить только мертвого. Костя вздрогнул. В его планы не входило разбудить соседей, чтобы они начали ломиться в его дверь. Потом он решил, что в генеральских домах шумоизоляция должна быть на высоте. Кофе выливался в подставленную им чашку и доставлял удовольствие одним своим запахом. Такой кофе можно было найти только дома у Чавеса. Небольшую партию купили к визиту и распространили остатки через торговую сеть. Никакой рынок не мог исправить Россию: торговая сеть должна сидеть на дефиците. Сознательно созданном дефиците. А то, как с тобою станет здороваться местный участковый, если ты не распоряжаешься дефицитом. Менялись правящие элиты, дефицит оставался. Машина закончила свой мучительно трудный путь и убрала остатки спитого кофе в контейнер. Струйка давно оборвалась, а Константин все смотрел и смотрел на чудо техники. "Когда-нибудь и у меня будет такая", - решил про себя он. Взяв чашку, он отправился к телевизору и стал искать спортивные каналы. В это время все спали. Не спал TF-1. Давали мыльную дурь для страдающих бессонницей. Главная героиня металась между самыми влиятельными персонами английского и французского света, от великих князей до премьер-министров, и пыталась уладить судьбу своего возлюбленного явно без семи пядей в голове. Единственное, что Костя запомнил, так это то, что героиня отчаянно материлась по-русски. Для шести утра вполне подходяще. Он бы и сам не прочь.
  Костя, глядя на экран, невольно задумался. Если героиню переложить на Эку, а его представить в образе возлюбленного, то получалось, что пьеса про него. Открытие его не обрадовало. Начиная с 37-го года прошлого века, его нынешние хозяева не придумали ничего нового. Та же, давно рассекреченная фабула, те же герои. И, как следствие, "Дело ведут знатоки". Мысль о марионеточности собственного предназначения его не устраивала. Но от рождения он не отличался глупостью. Сразу возникал следующий вопрос: откуда берутся такие женщины, которые со всеми знакомы, всему обучены. Бедолага не знал, что их готовят в специальных интернатах, как жен миллионеров, политиков, реже - ученых. На эти цели выделяются гранты. Только один критерий поступления - кровь, не смешивающаяся с кровью других национальностей. Чем не фашизм, с которым они же и ведут борьбу? Этого не мог себе представить даже самый изощренный ум, пока это не стало реальностью. Костя не знал об этом и не особо заморачивался на выбранную тему. Последние несколько дней его не посещала со своими виртуальными визитами Вика, оставили в покое и воспоминания о Тамаре. Где-то в глубине души он надеялся, что сегодня его пригреет Эка, но официальные отношения складывались не в его пользу.
  В шесть утра раздался звонок в дверь.
  - Ваша охрана, Константин, мы от капитана Засадкина.
  Костя открыл дверь, пропуская всех внутрь. Знать фамилию капитана могли только посвященные. Ребят было четверо.
  - Не рановато? - поинтересовался Костя. - Я же мог бы и спать в это время.
  - Но вы же не спали, - резонно ответил один из них.
  Ребята беззаботно прошли на кухню, включили кофеварку, достали пакетики с чаем и чашки.
  - Только пакетики уберите, - попросил Константин, - когда чай попьете.
  - Черт, я-то все думаю, что вчера мы не сделали. Здесь где-то пепельница стоит? - охранник огляделся, нашел пепельницу и положил в нее дополнительно еще один использованный им пакетик.
  Костя почувствовал себя чужим на этом празднике жизни и заперся в ванной комнате. В квартире было два туалета, так что дверь ломать они не стали бы. Сев на край джакузи, он задумался. Даже охранники, которых он не нанимал, знали по фамилии его куратора. Они также будут знать все его контакты, все сказанное им, будут отвозить и привозить нужных людей, жен, любовниц. Каким наивным он был, когда дал свое согласие на сотрудничество. Тогда ему казалось, что все это будет решать он сам. Ему накажут добиваться результата, и забудут. Но деньги требовали счета. И счетоводы прислали своих учетных рабочих. "Какая армия сопровождающих лиц ничего не делает?" - невольно задумался Костя. Сам он за все платил своей шкурой, а чем платили они? Не получится, на его место придет кто-то другой. И ничего не изменится.
  Костя умылся, побрился заготовленными на этот случай туалетными принадлежностями, облил себя одеколоном. Странно, но одеколон был его любимый. И прошел переодеться. Все, что у него было - джинсы и рубашка. В них он и предстал перед охраной.
  - Ну что, ребята, давайте знакомиться, - предложил он.
  Ребята отложили чашки и встали, словно в армии.
  - Меня зовут Василий, - представился старший, - мы из ЧОПа "Народ и Воля". У нас есть все разрешения на применение оружия.
  - Газовых дротиков? - пошутил Константин.
  - Обижаете, - улыбнулся Василий, - у нас боевые дротики.
  И продемонстрировал оружие, упакованное в сбрую под мышкой.
  - Солидно, - согласился Константин. - А боевой опыт есть? По живым мишеням стреляли?
  Удивить или смутить ребят не удалось. И опыт был, и по живым мишеням стреляли. Двое были из МВД, двое - из КГБ. Все в прошлом.
  - А чего вы здесь засели? - спросил Константин. - Давайте пройдем в гостиную, телевизор посмотрим.
  - Не положено, - ответил Василий, зыркнув на ребят. - Да, Катя просила вас быть готовым к восьми тридцати утра. В девять у нас переговоры в Русском Колониальном банке.
  - Забавно, а на чем мы туда доберемся? Как я понимаю, все мы в один Геленваген не влезем?
  - На Геленвагене поедете вы с Катей. Она за рулем. Машина прикрытия, - он указал рукой на двух ребят, - я на своем джипе. И четвертый нас прикроет на всякий случай на своей девятке. Движок форсированный, обслуживается на Красной Пресне.
  - И сколько мне это будет стоить в месяц?
  - Пока платит Катя, но, как я понимаю, она все расходы переложит на вас, - обстоятельно доложил Василий.
  - А пробки кортежу не мешают? - поинтересовался уязвленный Костя.
  - От них никуда не деться. Но мы привыкли.
  - Спасибо за кофе, - сказал Константин и направился с чашкой в гостиную. Там уже опять бушевали страсти по поводу Мишико. Виноград гнил на корню, грузины пили пиво и сливали вино в сточные канавы. При этом на втором плане проходили отличные иномарки, видимо купленные на гнилые зеленые виноградины.
  Косте стало муторно на душе. Хотелось назад, в Тбилиси, где все было так близко и так знакомо. Пока он рассуждал сам с собою, вошел Василий.
  - Пора, Катя уже подъезжает.
  Костя отодвинул чашку, встал и направился к выходу.
  - Первый на выход, второй следом, третий, держи улицу, - четко отдавал команды Василий. И этот голос возвращал Косте утерянную было уверенность, что еще поживем, еще подышим.
  Эка, она же Катя, российская бизнесвумен, сама сидела за рулем Геленвагена. На что это было похоже? Трудно найти сравнение. Кто-нибудь когда-нибудь видел командира корабля во время шторма со стороны моря? Если только швартовая команда на подводном атомоходе. Так было и сейчас. Водителя он не различал. Геленваген самостоятельно выполнял рулежку по коротким улочкам возле Патриарших прудов.
  - Здравствуй, Костя, - прозвучало из недр автомобиля, и оттуда высунулась женская рука.
  Костя поздоровался, но припадать к руке не стал.
  - Как провел ночь, не было слишком одиноко?
  - Так себе, могло быть и лучше, - признался Константин.
  Кортеж уже выстроился и прокладывал себе путь к Русскому Колониальному банку. Время встречи выбрали неудачно, с точки зрения пробок. Место отправления кортежа было еще пикантнее, из-за тех же пробок. Тяжелее всего пришлось страхующей машине, поскольку той никак не удавалось догнать кортеж.
  - По Тамаре истосковался?
  - Скорее, по тебе, - резанул Костя.
  - Забудь, у нас с тобою теперь формальные отношения. Служба.
  - Четверть жизни из дела не выкинешь.
  - Что-то много. Мы знакомы всего два года.
  - Два года, но каких.
  - Ничего особенного. Ты - не лучше остальных в моей жизни.
  - Только не говори, что я плохой любовник. У меня член до колен достает.
  Катя внимательно посмотрела на Константина. Тот явно хотел поссориться.
  - Почему плохой? Так себе. С одной спишь, о другой мечтаешь, третью замуж позовешь.
  Константин вдруг сообразил, что Катя не должна знать про Вику.
  - Ара, ты чего говоришь, какая третья?
  - С мужчинами случаются странные истории по ночам. Они забываются и называют женщину, с которой спят, другим именем.
  Катя маневрировала в потоке так, словно сидела не за рулем Геленвагена, а за рычагами десантной машины пехоты, отворачивая от препятствия в полуметре, не далее. Костя заворожено смотрел на это глазами автогонщика. Он бы так не смог. Ну, хотя бы метр-полтора.
  - Так, о чем мы? - спросил он.
  - О том, как ты ночью назвал меня Викой.
  - С кем не бывает. Мы друг другу ничего не обещали. Да и ты ведь замужем, если мне память не изменяет, - почувствовал Костя свое отмщение.
  Катя тоже наслаждалась эффектом. О существовании Вики она узнала из личного дела и материалов на вербовку. Каждый оставался доволен собеседником.
  - Значит, друзья, - облегченно вздохнул Константин.
  - Мы просто знакомы, - подыграла ему Эка.
  Косте сразу начала нравиться Москва. Он почувствовал, что отомстил этой Эке или Кате за свою поруганную молодость, за то, что спал, с кем попало и где попало.
  - Приехали, - Катя первой вышла из машины и бросила ключи подскочившему к ним Василию. - Будем через час.
  Особняк на другом краю Москвы был отделан тем же мрамором, что и мавзолей. Почти близнецы-братья. Костя чуть не упал в своих ботинках на мраморном полу, настолько он был отполирован.
  - Нам назначено. Гуделия, - решительно произнесла Катя, обращаясь к девушке, сидевшей за стеклом в центре зала.
  - Проходите, вас уже ждут.
  В стеклянных дверях что-то щелкнуло, и они пропустили Константина и Катю в малую переговорную. За столом в переговорной сидели двое. Косте только их и не хватало. Он вспомнил Сухуми, морских пехотинцев и побои. Факт подписания бумаг и убитых добровольцев он вспоминать не стал. Катя села со стороны братьев-близнецов. Когда формальности были закончены, Костя понял, что один из вербовавших его полковников ныне числится Первым заместителем председателя Русского Колониального банка, его брат-близнец - членом Правления и начальником управления проектного финансирования. Неплохая кормушка для людей с их прошлым.
  - Как я понимаю, вы очень рады нас видеть, - начал тот, чья должность была повыше.
  - Но боится в этом признаться, - едко подметил его сосед.
  - Почему же, - заговорил Костя, - я действительно рад, что до сих пор жив.
  - Это уже повод для дискуссии. Вам есть, что терять. Мой коллега проанализировал подготовленное вами технико-экономическое обоснование вашего проекта и пришел к выводу, что вы справитесь.
  Наученный горьким опытом, Константин молчал. Никакого ТЭО он в глаза не видел, а если бы увидел, то не признал бы свою работу.
  - Вы правильно рассудили, что государственная перевалка работает медленно и неэффективно. Справедливо замечено, что пустуют два причала. Но они не свободны. Два раза в месяц туда приходит судно вице-губернатора с сахаром. Это сладости для детей. Вы любите сладкое?
  Костя, почти задремавший в теплом помещении, резко проснулся.
  - Люблю, - признался он.
  - Не хорошо лишать детей сладостей. Но за пять долларов США с тонны, почему нет?
  - И учтите, - вмешался его коллега, - платежи лучше не задерживать.
  - По крайней мере, нам. Оставшиеся четыре с половиной доллара банку отдадите, когда сможете.
  - Но их увидят. Сразу же, как я их сделаю. Это не портфель передать при личной встрече, - забеспокоился Константин.
   - Вы оказались проницательнее, чем я предполагал, - признался высокий начальник. - Работать будете через РеттенХаммерБанк. Это наш банк. Вам помогут. Ну что? По рукам?
  - По рукам, - согласился Костя.
  - Тогда подписывайте, - с этими словами начальник управления выложил на стол целую кипу документов, - а Геленваген мы возьмем у Вас в залог. Ссуда должна быть хоть чем-то обеспечена. И последняя просьба. Личная. У Кати не пошли дела в турбизнесе. Возьмите ее кассиром. Весь черный нал - через нее. И упаси Вас бог что-то перепутать.
  Елейная улыбка говорившего свидетельствовала о полном удовлетворении результатами встречи. Костя не только получил кредитную линию в объеме двенадцатитысячника, но и место в порту. Инфраструктуру порта. Об этом он и мечтать не мог. Среди бумаг оказались и документы на регистрацию фирмы "Продотра" с его российскими паспортными данными, заверенные нотариусом в день его пересечения границ России. Так страна приобрела еще один шанс получить на свой хребет еще одного олигарха. Если доживет, конечно.
  Братья-близнецы пригласили девушку, Костя оставил многократно свои подписи. Счет в их банке был открыт. Принимающая сторона откланялась и ушла, довольно потирая руки. Дело оставалось за малым: найти двенадцать тысяч нефтепродуктов в месяц и начать перевалку. Излишков ни у кого не было. Труба в порт тоже не приходила. Надо было сливать из трубы в железнодорожные цистерны и еще полторы тысячи километров тащить, цепляясь за случайные эшелоны. Набрать свой состав не представлялось возможным. Двенадцать тысяч по месяцу - это четыреста тонн в день, в среднем. Одна четырехосная цистерна - пятьдесят тонн. Восьмиосные туда не ходят. Следовательно, восемь цистерн в день. А в эшелоне их должно быть пятьдесят минимум. Да и где взять цистерны? Свободного подвижного состава нет. Особенно - у МПС. А остальные цистерны - у конкурентов. Таймер обратного отсчета же включился. И на кону - его жизнь.
  В такие минуты мозг Константина приобретал невиданную гибкость. Его быстродействие становилось сопоставимо с быстродействием компьютеров, наводящих на цель ракеты.
  - Эка, - он обратился к Екатерине по-тбилиски. - Ты когда-нибудь ходила в синагогу?
  - Ни разу, - призналась Катя.
  - Очень плохо, - улыбнулся Константин. - Ну, хоть адрес знаешь?
  - Только одной в Москве. Она где-то в Марьиной роще. Но ребята должны знать.
  - Поехали.
  - Ты собрался обрезать предмет своей гордости?
  - Ерунда. Новый отрастет, - Костей овладела идея. Его трудно было остановить.
  Катя не знала, что и подумать. Не представляла реакции здесь и в Тбилиси. И там, и там надеялись на собственную незаменимость. Костя же явно закусил удила. Пусть будет так, как будет.
  - Василий, ты знаешь, как проехать к синагоге в Марьиной роще? - спросила она у шефа охраны.
  - Знаю, - ответил Василий, - мы туда прежнего хозяина каждую неделю возили.
  - И где он теперь, помер? - больше для формы, чем для интереса спросила Катя.
  - Который месяц в Израиле прячется, - улыбнулся Василий, - они своих не выдают.
  - Если им не выгодно, - поправила его Катя. - Вези.
  Все быстро расселись по машинам. Кортеж перестроился и помчался через всю Москву в Марьину рощу.
  Кто не верит в силу синагоги, тот или лицемер, или полный кретин. Простой пример из жизни перестроечной России. Рухнул Промстройбанк СССР. В кредиторах оказался даже Евробанк, и тот - с носом. В числе вкладчиков весь бомонд и его придворная синагога. Отозвали лицензию. Все как у людей. Пол-Израиля накрыли медным тазом. И что же вы думаете? Банку на одну субботу возвращают лицензию, чтобы члены Правительства и граждане Израиля могли получить свои вклады. Остальных вкладчиков решили не беспокоить. Невольно закричишь: "Запишите меня в немцы, государь". И покоришь Кавказ.
  Костя эту историю знал. Теперь уже руководимый им кортеж несся навстречу своей единственной спасительнице. Встреча не заставила себя ждать. Костя выскочил из машины и один пошел внутрь. Не было его около получаса, может быть, - часа. Время тянулось очень медленно. Что было внутри, никто не слышал, но вернулся он окрыленным. Не вдаваясь в подробности, он отдал очередное распоряжение: " В Ромнефть".
  Даже видавшая виды Эка призадумалась. За таким прытким с подобной манерой вести переговоры тет-а-тет не уследишь. И намекать, что она недовольна тем, что он ее не взял, нельзя. Дело несколько осложнялось. Нужны были дополнительные кадры.
  Кортеж мчался в сторону центра к офису "Ромнефти". Пробки мешались под ногами. Костя явно спешил.
  - Эка, - опять он назвал ее по-тбилиски, - отдай мне Алексея. Я не могу так медленно ездить. Я никуда не успею.
  - Если перестанешь меня сыпать на каждом шагу, называя Экой, отдам.
  Костя даже не извинился.
   - Теперь ты у меня только черный кассир. Делай свое дело, и с тобой все будет в порядке.
  Эка покрылась пятнами гнева. Он смеет указывать ей, своему куратору. Но смолчала. В отличие от него она знала финал. Но дополнительные кадры точно нужны.
  Наконец приехали. Помещение "Ромнефти" имело ярко выраженный партийный адрес. Все дома в округе принадлежали политической разведке России. И все строились, строились. Без всякого чувства меры. Костя выпрыгнул из Геленвагена и побежал во внутренний двор. Охранник даже растерялся.
  - Мне к Первому заму. Назначено. Гуделия, - произнес он запыхавшись.
  Охранник позвонил по телефону. Встречу подтвердили.
  - Вам на второй этаж, - только и успел сказать охранник.
  Костя через две ступеньки мчался по лестнице, словно знал, куда ему надо.
  - Гамарджоба, - приветствовал его Вано, Первый заместитель генерального директора "Ромнефти", - Какими судьбами? Да еще из Марьиной Рощи.
  - Вано, ты, как ты здесь оказался? - обрадовался Костя не меньше Вано. - Тебя бог послал.
  - Еврейский бог, - поправил его Вано. - Ты же вроде в тюрьме за наркотики.
  - Ара, - обиделся Костя. - я же не сказал, откуда они у меня. Вот меня и освободили.
  Они опять обнялись и расцеловались.
  - А я еду и думаю, тот, не тот? - продолжал тараторить Костя. - Сейчас этих двойников видимо - невидимо. То отчество другое, то из фамилии буква пропала. А это ты. Как я рад.
  - Что за беда стряслась? - поинтересовался Вано.
  - Понимаешь, мне отдали перевалку в Новороссийске, а валить нечего.
  - Там бесконечные конвенции. У нас оборот вагонов падает, если мы туда идем. А это живые деньги.
  - Ты как милиционер в метро. Лицо кавказской национальности увидел, плати.
  - Ара, ты не понял. Нам платят все. Но зачем мне терять деньги на Туапсе ради твоего Новороссийска?
  - Не Новороссийска - меня, - поправил его Костя.- И тех, кто тебя попросил.
  - Котэ, пойми, у нас на все твердая такса. С нее и живем. Как я людям объясню, что ради тебя мне денег не надо. А если я деньги посчитаю, то ты столько не зарабатываешь.
  - Послушай, Вано, сколько я зарабатываю, тебе здесь и не снилось. У меня такого штата, как у тебя, нет. Мне законы не писаны. Фирма моя. В ней нет госпакета. Если надо, я в убыток сработаю, но с тобой рассчитаюсь.
  - Ладно, черт с тобой. Сколько хочешь за перевалку?
  - Двадцать.
  - Дорогой, таких цен нет. Это - для лохов. Двенадцать.
  - Ты меня сразу без ножа зарежешь. Девять с половиной банку, доллар - посреднику, доллар - тебе. А на что я жить буду.
  - Черт с тобой, возьму пятьдесят центов, - махнул рукой Вано.
  - Ара, возьми три доллара, но дай восемнадцать с половиной, - голос Котэ срывался на плачущие нотки.
  - Меня здесь на кусочки порвут, - признался Вано.
  - Ара, ты пойми, в самом начале мне надо на что-то раскручиваться. Потом я снижу цену.
  - Считай, что твоя взяла, но если хоть раз задержишь цистерны больше, чем положено, уйду в Туапсе.
  - Спасибо, друг. На свадьбе на самом почетном месте будешь сидеть.
  - Иди-иди, я лучше постою. Но сумму ты сам назвал. И будь добр, четко по графику. Никаких, раз в месяц. И лично.
  Котэ хотел пообниматься на прощанье, но Вано уже возвращался к своему имиджу.
  - Послушай, Вано, а кто бы мог мне помочь с вагонами?
  - У меня не проси. Их нет. Съезди в МПС. Там Руслан. Ты его должен помнить. Его дедушка Советскую власть на Кавказе устанавливал. Тогда численность населения сильно упала.
  - Помнит ли он меня?
  - Я позвоню. Вспомнит.
  - Позвони сейчас, умоляю.
  - После твоего ухода. Обещаю.
  Большего из этой встречи никто ничего бы не выжал. Если только те двое из банка. Константин устало спускался по лестнице. Прошел равнодушно мимо охранника и устало сел в джип.
  - Ничего не получилось? - поинтересовалась Катя, с сочувствием поглядывая на новоиспеченного бизнесмена.
  - Меньше, чем хотелось, - признался Костя. - "Ромнефть" переводит часть своих поставок на Новороссийск, на мою перевалку.
  - Они повсюду дешево валятся, - заметила Катя. - Ты ничего не заработаешь.
  - У меня они будут валиться по восемнадцать с половиной, - Костя с видом победителя посмотрел на Катю.
  Катя была счастлива. Это она завербовала такого парня, применив даже "медовую ловушку".
  - Надо отметить, - резонно предложила Катя.
  - Рано, - возразил Костя, - вот выпихнем первый танкер за ворота порта, тогда и отметим.
  Список действующих лиц капитана Засадкина увеличился на три фамилии. Вскоре ему присвоили майора. Сеть коррупционеров, на которых он вышел, становилась межведомственной. Докладывал он теперь напрямую генералу, минуя начальника управления.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Восьмая.
  
  Под ногами Сергея трещал тонкий лед, сковавший за ночь вчерашние лужи. Льдинки повисли на пятнадцатисантиметровом японском газоне. Он с безразличным видом обходил свои восьмисоточные владения в поисках чего-нибудь необычного. Как капитан тонущего корабля, он последним покинул совместное с американской военно-морской контрразведкой предприятие, хотя по чину он должен был уйти раньше генерального директора. Но так странно придумал законодатель, что начальник убегает раньше, чем финансовый директор. Видимо, законодатель знал, о чем думал. Все равно генеральный - пустое место. Кроме погон, чего с него взять. Пар шел изо рта при каждом выдохе. Холодало. Хотелось побыстрее вернуться в дом, где печка, выложенная им самим по чертежам Потапова, обеспечивала двенадцать часов тепла от одной топки. Да, в доме был и газ, и водопровод, и туалет, как в городе, но вот этот утренний обход владений был возможен только здесь, на даче.
  Американцы долго упирались, не хотели платить полугодовое выходное пособие. Пришлось убеждать внесистемными методами. Сергею очень запомнился странный диалог с руководителем американских военно-морских контрразведчиков.
  - А что вы сделаете, если я не заплачу? - нагло и высокомерно бросил шеф. - По суду вы с меня ничего не получите. А станете угрожать, я обращусь в полицию.
  Сама постановка вопроса для боевого офицера звучала несколько одиозно.
  - Простите, вы никогда не интересовались, сколько на российском рынке стоят подобные услуги? - эхом далекого взрыва прозвучал безобидный вопрос на заданную тему. - Пятьдесят тысяч рублей. Не долларов.
  - Ну, и что?
  - И, представляете, есть люди, готовые выполнить за эти деньги любую работу. Но если вы так настаиваете на том, чтобы вас оставили в живых, мы учтем вашу просьбу.
  Далее Сергей просто млел от поворота сюжетной линии.
  - А как они провезут оружие? - апофеоз диалога. Контрразведчик спрашивает у невоеннообязанных русских, как их доброжелатели доставят оружие на территорию США. И этому дебилу надо было кланяться в ножки в течение трех лет.
  - Полагаем, что с учетом вашей просьбы, им оружие не понадобится, - завершающий аккорд реквиема по безвременно почившему совместному предприятию.
  Пауза затянулась.
  - Хорошо, я заплачу в течение недели.
  На том и порешили. Отношения бизнесменов России и Америки опять приобрели мирный характер.
  Лед продолжал хрустеть под ногами, а далее выдавливалась вода. Скоро ляжет снег. Земля пропиталась влагой. Надо будет ехать домой в Москву и думать, чем бы заняться. "На Военно-грузинскую дорогу, что ли, заглянуть? Наверное, убрали уже обрывки портрета Горбачева со стен. Нового развесили. Хотя, какой он для них новый" - подумал Сергей. За два месяца до Фороса и ГКЧП во дворе особняка Морозова уже срывали портреты Горбачева. Срывали так, чтобы по обрывкам можно было установить, чей портрет. А когда после победы демократии Сергей позвонил в центральное здание на Лубянку и попросил к телефону Бориса Николаевича, то в ответ услышал безобидную шутку: "А что, уже взяли?" Страна непредсказуемого прошлого, якобы забытого. Сергей не был исключением. Его дачный дом был точной копией дома, которым владели еще его деды и прадеды. Из-за небольшого размера фазенды парадную часть пришлось не строить. Та же участь постигла крытый двор и конюшни. Да, в девятнадцатом веке парадный экипаж у родственников Сергея стоял на крытом дворе, не то, что теперь - машины на улице. Но животной ненависти, которую проповедовала действующая демократическая власть, к чужой собственности у него не было. Сергей, например, не мог понять, как можно пригласить наследницу Прохорова на празднование новыми собственниками юбилея Прохоровской мануфактуры. Либо наследница, никогда не отказывавшаяся от наследства, либо новые собственники.
  Сергей протянул руку и снял несколько зеленых, но уже обмороженных листьев с яблони. Дышалось на редкость легко. А бухучет изобрели. НДС, не подлежащий возмещению. Как это? Я купил, я заплатил. Но у меня эту вещь больше никто не купил. Я ее прибил к стене. Это ваши проблемы. Логика торгашей. Ничего не строй, тебе все возместят. А начнешь строить, берегись. Тут тебе и рассрочка в зачете, и таблицы, и зависимости от независимостей... Сергей устало огляделся. Его давно мучил вопрос, как при ликвидации предприятия, вложившего в экономику России миллионы долларов США, (звучит поистине дико, на один миллион можно безбедно жить, торгуя водой из-под крана), могут появиться недоплаты по НДС при миллионных суммах НДС, не принимаемых к зачету, уже проплаченных налоговой службе. Над этой проблемой бились лучшие аналитики военно-морской контрразведки США, ломал голову и он, но так, на досуге. Вразумительного ответа не нашли. Да его, скорее всего, и не было. Игра в наперстки. "Дяденька, купи кирпич, дай миллион".
  Сергей завернул за угол дома. Покрылось льдом целое озеро на газоне. И дренаж не сделаешь. Бывшие торфяные разработки Электроуглиторфа специально подмачивали, чтобы предотвратить пожары.
  Сергей вошел на террасу и стал снимать кирзовые сапоги. Зачем их отменили в армии и спецвойсках. Теперь не воевать, не сдаваться. Как с шинелями. Оставшись в байковых портянках, он направился на поиски своих тапочек. Сразу вылезать из сапог в холодные тапочки, если бы он оставил их на террасе, не хотелось. Скоро ноябрьские. Какие-то другие, не очень понятные. Откроешь газету - мы великая держава. Закроешь газету - день очередной независимости. Стране четыре года. Монархисты кричат: "Верните императора". А то, что он власть украл у законного наследника, забыли. Ну, не он лично. Лужков всю Москву завесил лозунгами: "Россия была и будет православной". С какого перегрева ему это привиделось? В России как жили пять основных конфессий, так и живут. Просто де-факто ввели ценз оседлости для русских: не ближе пятого кольца. А так ничего. И нашли место, где повесить подобную чушь - у мечети.
  Пол в доме был двойной, поэтому тапочки не остыли. Все окутывало теплом и уютом. Не хотелось думать о предстоящих бесовских плясках на Васильевском спуске с участием всех правоверных управителей от Шмакова до дядюшки Зю. Все, как у героини из пьесы "На бойком месте": " А я буду грешить и каяться, грешить и каяться". В исполнении Викланд очень хорошо получалось.
  Зазвонил телефон.
  - Сергей, привет, узнаешь? - знакомый голос директора одной смежной шарашки по протягиванию оптоволокна. Сколько его не учили, он все равно кабель ЗиЛом тянул.
  - Привет, как не узнать, - без энтузиазма ответил Сергей.
  - Долго намерен прохлаждаться?
  - Пока гроши не кончатся.
  - Так можно и без всего остаться.
  Этот тип был интересным малым. Все его прошлое было связано с прослушкой. Сергей специалистов подобного профиля всегда именовал "слухачики-стукачики". Особенно, если речь шла о президентской гвардии. Но неисповедимыми путями парень прилип к транспортному ведомству и теперь тянул, но не лямку, а оптоволокно.
  - У меня ограничение по контракту. Три года не могу оптоволокно в руки брать.
  - А я и не предлагаю, - голос стал дружеским. - Иди к моей жене на фирму. Будешь дворцы строить.
  - В Москве их уже хватает, - резонно заметил Сергей.
  - А я и не говорил, что в Москве, поехали завтра в Рязань с ночевкой. А послезавтра вернемся.
  - Если за твой счет, то поехали, - согласился Сергей, справедливо полагая, что в следующий раз могут и не вспомнить.
  - Поедем на моей машине, - продолжил собеседник, - у нее местные номера. Не вызовет подозрений.
  - У жены? - поинтересовался Сергей.
  - И не напоминай, - улыбнулся звонивший, - перезвоню. Ориентируйся на шесть тридцать с выездом. Пока.
  - Пока, - Сергей дал отбой.
  И чего он забыл в Рязани? Кому там нужны дворцы? Мэр себе уже построил. Почти Брестская крепость с уютным двориком. Чужие там не ходят. Десантники и артиллеристы всех держат в узде. Шофера и связисты все больше по стеночке ходят. "Зачем я ему сдался?" - подумал Сергей. - "Наверное, на хороший французский коньяк нацелился. Если баню организует, то уж так и быть". Настала очередь улыбаться Сергею.
  Его визави был слаб по женской линии, откровенно слаб. А работа в МПС его просто развратила. По выходу из армии он получил квартиру где-то между границей Московской области и МКАД. Добраться туда можно было до девяти вечера. Он же традиционно перерабатывал. В результате спать приходилось в гостинице для локомотивных бригад и поездного состава. А там симпатичных проводниц больше, чем на конкурсе красоты. Жена давно с этим смирилась, но страстно мечтала отомстить. Просто было не с кем. И в этом свете его предложение выглядело весьма двусмысленно. Но еще не вечер. И пока идет игра, возможны варианты.
  Чтобы оказаться в шесть тридцать в Москве, возвращаться надо было сегодня. Машина завелась бы, а то вдруг примерзла. Его любимая Волга 31029 на синтетике в любой мороз заводилась с пол-оборота. Никто не верил. Просили даже на бис завести по утрам. Еще бы, ее вертолетный карбюратор, как его прозвали автомеханики, он сам лично настраивал. А тут сплошная автоматика. И чудо западного автопрома - Вебаста. Каждый день надо проезжать сорок километров, чтобы аккумулятор не сел. Или заряжай аккумулятор раз в неделю. Умники. До работы и обратно семнадцать километров и еще сорок по третьему кольцу. Страна мудрецов.
  Сергей посмотрел на часы. Хотел он того или не хотел, но обратный отсчет уже включился. Этим своим движением он просто сверил часы. В его распоряжении оставалось двадцать часов. Уйма времени. Можно и не спешить. Сергей направился к компьютеру посмотреть почту, поползать в Интернете. Странная дача, дозвониться в США по железнодорожному телефону проще, чем в Москву. Но не странен кто ж? Свой железнодорожный номер Сергей получил в наказание за независимое поведение. Он отключал мобильник по выходным и вечерам. Это доставало руководство, но принудительно его включить в силу разных причин они не могли. Одним прекрасным вечером, возвращаясь с работы, Сергей увидел группу солдат желдорвойск, копающих у его дома траншею. Он видел их и раньше, но внимания не обращал, а теперь они прошли под забором.
  - И как это понимать? - поинтересовался Сергей у лейтенанта из выпускников втузов.
  - Приказ товарища полковника, - бойко отрапортовал тот.
  - Ну, заходи, хоть чаю попьешь, - пригласил Сергей.
  - Спасибо, - весело улыбнулся лейтенант, - ваша супруга нас и обедом накормила. Так что, не обращайте внимания. Мы в течение часа закончим.
  - Как знаешь. Если что нужно, заходи и солдатам скажи, что можно.
  Сергей с симпатией относился к стройбату желдорвойск. Почему? Да он и сам бы не объяснил. Единственный стройбат, который нес ощутимые потери во время мирной операции в Чечне.
  Сергей набрал номер Геннадия.
  - Добрый вечер, твоя работа? - поинтересовался он.
  - А что, уже заканчивают? Скажи спасибо, что в землю положили, а то могли "воздушку" кинуть, каждую зиму бы счета за межгород оплачивал.
  - Спасибо, - улыбнулся Сергей, - заботливый ты наш.
  - А я тебя честно предупреждал, чтобы мобильник не выключал.
  - Предупреждал, предупреждал. Аппарат-то хоть эбонитовый?
  - Обижаешь, чугунный. По нему еще Каганович звонил. Не бьющийся.
  - Тебя послушать, так Каганович по всем аппаратам на складе звонил. Ладно, твоя взяла. Только ночью не звони, пожалуйста, спросить, который час, - добро отшутился Сергей.
  - Ну, если только из Штатов, - в ответ улыбнулся Геннадий. В Штаты он летал каждый месяц.
  Так и остался Сергей без работы, но с эмпэсовским телефоном. Соседи быстро забыли о солдатах или сделали вид, что забыли. Потом появились дачные телефоны. И история ушла в лету. Остался номер. Можно сказать, личный подарок Аксененко. На долгую память.
  Сергей снял трубку и позвонил.
  - Привет, - начал он, обращаясь к Елене, - мой дежурный чемодан наготове?
  - Ты куда еще собрался? - не выдержала Елена. - Только-только с одними развязался. Сиди и отдыхай. Нервы восстанавливай.
  - Да тут тягают на один день в Рязань.
  - Он звонил и долго тебя у меня отпрашивал. Клялся и божился, что никаких женщин. Только после этого я ему твой мобильник дала.
  - Хорошо, что не железнодорожный.
  - Ты же запретил его кому-либо давать.
  - Он - не кто-либо. Он - "слухачик-стукачик" президентского розлива.
  - Зачем же ты с ним поедешь?
  - Странный вопрос. А баня, а вино, а женщины? Не ты же мне их предлагать станешь, - пошутил Сергей.
  - Да ну тебя, - улыбнулась Елена, - опять что-то замышляете?
  - Думать нельзя запретить. Можно заставить молчать.
  - Когда тебя ждать?
  - К вечеру.
  Сергей положил трубку. И как они разговаривали по этим телефонам. Такой трубкой удобно орехи колоть.
  По НТВ опять кого-то грабили, убивали. Дежурная справка МВД сразу ложилась на экран. Один репортаж привлек его внимание. Председатель РОСНО-банка убил в своем кабинете клиента банка. Для задержания председателя с чеченской фамилией Сулейменов прибыл спецназ, после чего его доставили в Лефортово.
  Сергей в этот момент понял, что его резануло по уху - Лефортово. От Большой почтовой до Матросской тишины много ближе. Но в Лефортово отвозят агентуру КГБ. Точно был назван обратный адрес владельцев банка. А с обратным адресом появились и объяснения тому, почему банк купил ЗиЛ, на котором разъезжал крупный оппозиционер, и многим другим вещам. Но появился и вопрос. Простой вопрос: "Если горец разъезжал на этом ЗиЛе, то связь у него с КГБ была. Если была связь, то причем тут захват, если и так знали, где сами его прячут?" От подобной мысли любой смертный умер бы на месте. А Сергея заинтересовал приз в десять миллионов долларов США за ликвидацию собственного агента. Не многовато ли? Жизнь агента его интересовала мало. Тот знал, на что шел, когда ставил подпись. А многие из них ставят подпись еще в школе, оплачивая свое светлое будущее. "И после этого Киселев надеется еще вернуться?" - невольно подумал Сергей, - "Вряд ли". Сергей утратил интерес к экрану. Там опять пошли мокрушники и карманники. Ни одного репортажа про медвежатников. Только американское кино. Криминал измельчал. А с ним измельчали все мы.
  Сергей обесточил дом, одним нажатием кнопки. Проверил газ. Вышел в гараж и завел своего импортного коня, не включая Вебасту. Дорога лежала в Москву. Резервных батарей должно было хватить для полного закрытия ворот. А открывать их он будет уже по возвращении вручную. Конечно, права Елена, которая утверждает, что батареи должны стоять заряженные, но тогда надо бросать на время машину и идти в дом выключать ток. Оставить же машину без присмотра после того, как он ее осмотрел, Сергей не мог. Что-то ему мешало. Возможно, его сумбурная жизнь.
  
   * * *
  
  Дорога на Рязань - это какая-то эклектика. Все начинается современной автострадой дизайна середины прошлого века. Потом трасса идет деревеньками и огородами, изредка, как в Коломне, вырываясь на оперативный простор. Но бдительные стражи асфальта не дремлют. Как только расширение дороги, так у них ремонт. И принудительные пробки. Что умеют, то умеют. Но к полудню полугрузовая девятка медленно начала втаскиваться в областной центр. Широкий проспект с ямами и ухабами навевал радостное настроение, которое сразу улетучилось, как только въехали в промзону. А промзоной здесь было все, что не было военным училищем или университетом. Сергей к своему стыду и не предполагал, что Рязань - столь развитый в промышленном отношении город.
  Олег, так звали его спутника, рулил на выделенный ему под строительство участок земли. Странное имя для человека с подобным прошлым. Оно никак не вязалось со "слухачиками-стукачиками". Княжеское имя и такая работа. Так вот, Олег все время рассказывал, что он построит на отведенном ему пустыре. Там предполагались и жилые дома, и торговый центр. Проект, правда, заказывать не стали. Взяли из старых типовых - подешевле. Городское руководство под оказанным на него давлением согласилось. Тем более, что строительство предполагалось на окраине.
  Девятку тряхнуло, потом еще сильнее. Центр закончился, пошли окраины. Вокруг сновали бесконечные маршрутки на газелях и пазиках.
  - А нормальный общественный транспорт в городе есть? - поинтересовался Сергей. - По двадцать рублей много не наездишься.
  - Это точно. Работы у них мало, - согласился Олег. - Чечня помогла. Пошли заказы на радиоаппаратуру. Завод, видишь, приподнялся.
  - В лучших традициях, - согласился Сергей, - что производим, то у проходной в виде памятника и вывешиваем.
  Оба хихикнули. Эта странная традиция рассекречивания производств считалась родоначальницей рабочей гордости за свой завод, за свою страну. Просто гордиться родиной без танка в детском сквере, как в Подольске, например, считалось не престижно.
  А что должны были делать они? Их профессии вообще не материальные. Олег еще мог вывесить где-нибудь наушники из бетона тонн на восемь, а Сергей? Бухгалтерский баланс размером с кинотеатр. Так Лужков на его памяти уже трижды нападал на бухгалтеров с большого экрана. Такой памятник он бы просто снес с лица земли.
  Наконец, показался пустырь. Обычная бросовая земля на окраине города у местной речки, названия которой ни Олег, ни тем более Сергей, не знали. Дальше объяснение пошло на пальцах. "Завтра приедет бульдозер из части. Я договорился. Он сметет все неровности. Я договорился". При этом все лезли на холмы сквозь колючки. И вдруг уперлись в гаражи. Простые старые одноэтажные, гордо парящие над некогда заливными лугами, ставшими неудобьями за годы Советской власти.
  - А с гаражами, что делать будешь? - поинтересовался Сергей. - Это чудо архитектуры ничем не прикроешь.
  Вопрос прервал Олега на полуслове.
  - С ними ничего сделать нельзя, - удрученно объяснил он. - Один гараж принадлежит бывшему военкому, другой - бывшему прокурору, третий - бывшему преду горсовета.
  - И как ты собрался их драпировать? Маскировочные сети натянешь? Они же тебе прямо в сердце участка заходят.
  - Ведем переговоры, - признался Олег. - Хотим встроить их в торговый комплекс.
  - И как, успешно?
  - Какой там, разговаривать даже не желают. Особенно вот те десять штук, где еще сами хозяева живы.
  - Посмотрел бы я на них в советское время, если бы Леня сказал, что здесь саду цвесть.
  - И не говори, - согласился Олег. - Но в целом-то тебя впечатлило?
  - Олег - хороший ты парень, но завтра твой бульдозер остановят пенсионеры, которые здесь выгуливают своих собак. Их поддержат пьянчужки, которые привыкли у реки распивать свои законные пол-литра. Командир части получит по ушам за самовольное выравнивание территории. Ты мне проект покажи и визы согласования с соответствующим ордером.
  - Все в работе. Но обязательно все будет. Другие же так же поступают. Все одновременно.
  - Ты Москву имеешь в виду? А ты в Рязани. Обратил внимание на лозунги при въезде. Городской Совет народных депутатов.
  - У меня там свой человек. Сегодня вечером нас с тобою в баню приглашает.
  - Баня - это хорошо. Но проектно-сметная документация еще никому не помешала. Тебе как СНИПы выкатят, как прокалькулируют. Не только проект, слово "Рязань" забудешь.
  - Прекрати меня доставать. Не хочешь, не берись за это дело.
  - Хотеть и мочь - вещи разные. Ты мне всю дорогу совал в руки план земельного участка. Мало того, что на нем ни одной подписи, так мне в глаза бросилось, что коммуникации кончаются вместе с дорогой. Там, где мы в яму упали. А коммуникации старые. Твой проект они выдержат?
  - Чего ты заладил? Я уже в уме прибыли от торгового центра делю, а ты?
  - Извини, не стану тебе мешать. Не скромный вопрос, а деньги откуда возьмешь?
  - С пайщиков квартир соберем. Я посчитал, себестоимость метра жилья мне обойдется где-то в сто пятьдесят долларов. А квартиры я буду продавать по пятьсот. Разница и пойдет на торговый центр. И это только на начальной стадии.
  - А другой не будет, - холодно заметил Сергей, - и ты сразу решишь две проблемы: избавишься от меня и своей жены.
  Олег остолбенел. Такой расклад ему в голову явно не приходил.
  - Ты, вон, с гаражами справиться не можешь. А чем больше ты построишь, тем дороже они будут тебе продаваться. Город бедный. Кто мог, тот уже в Москве все купил. Откуда у тебя покупатели появятся. Азиатов здесь не жалуют. Кавказ здесь даже на маршрутках не встретишь. Откуда, дорогой мой?
  Олег явно не ожидал подобной оппозиции. В его глазах еще светились витрины его торгового центра. И он шел по его этажам, и ему кланялись, чуть ли не в пояс.
  - Не поверишь, когда тебе вчера звонил, то мотался по торговым центрам. Присматривал, как все надо обустроить, с какой фирмой договориться о продаже машин, - Олег сникал, как воздушный шарик. Но он был не из тех, кто сдается. - Не хочешь, не участвуй. А я продолжу. И будь, что будет.
  - Это хорошо, когда из окопа по танкам, - согласился Сергей, - но лучше из гранатомета, чем из пистолета. Согласись?
  - Ну, так ты участвуешь?
  - Только как посторонний. Советом помогу, но работать у вас не буду. Могу один дом у тебя купить.
  Олег явно ждал не этого ответа. В глубине души он и сам понимал, что воздушные замки лучше строить из камня, чем из песка. Но так хотелось стать богатым и сразу.
  Глядя на него, Сергей вспомнил начало девяностых. Вся страна торговала сахаром. Все его продавали и покупали. Сам Сергей поднялся на последний этаж небоскреба на Арбате, где теперь Госсовет работает. И бойкий старичок в красной фуфайке предложил ему внести двадцать миллионов рублей, против которых и будет открыт за границей ЭлСи.
  - Аккредитив, - поправил его Сергей.
  - Какой аккредитив, молодой человек? - старичок потряс перед носом Сергея факсом. - Здесь четко написано ЭлСи.
  - Это заглавные буквы от Леттер оф Кредит, что по-русски значит "аккредитив".
  - Вы что, по-английски читать умеете?
  - И по-английски тоже.
  - Тогда что же Вы здесь забыли? - удивился старичок. - Идите своей дорогой, не мешайте работать.
  А буквально на следующий день Сергею привели молодого парня, который все собранные по друзьям и банкам заемные средства перевел за масло. Получатель средств исчез. Ни масла, ни денег. Больно было смотреть на парня, но помочь ему было нечем. Ему грозила, в общем-то, смерть.
  Теперь собирательный образ тех лет перевоплотился в строительство, а образ лоха - в Олега. Ребята, которые в те годы торговали БМВ, контракты даже не переписывали, просто ксерили, теперь хотели собрать урожай со строительства. "И больно, и смешно".
  - Ладно, поехали. Нас депутат ждет, - прервал паузу Олег.
  Они сели в машину и направились в старый купеческий город, где в одном из особняков имел свой адвокатский офис депутат и народный избранник, настоящий полковник, связист и просто хороший человек, друг Олега. По прибытии отпустили водителя Олега, поскольку их уже ждал военный Уазик со старшиной за рулем.
  Передислокация прошла успешно. И практически в ночи Уазик рванул из города. В свете фар посыпались первые мухи, пошел снег.
  - А это дорога на Пронск? - поинтересовался Сергей.
  - Вы так хорошо знаете местность, что даже ночью ориентируетесь, служили здесь? - вопрос депутата озадачил Сергея. Если что-то знаешь, то значит служил. А если не служил, но знаю, значит - иностранный шпион.
  - В Пронске больница современная, - пояснил Сергей.- Мне там ногу перебинтовывали.
  - На Новорязанской ГРЭС, - пояснил депутат. - В самом Пронске всего три дома осталось. Все переехали поближе к станции.
  - Да и тогда не очень-то много народу там было, - согласился Сергей.
  Уазик выхватывал фарами куски дороги. Военные водители чем-то напоминают пилотов, поскольку, как и они, не знают, что там за облаком. На гражданских машинах фары почему-то освещают дорогу. А здесь всего четыре метра перед капотом.
  - Старшина, а ты дальний свет врубить не пробовал? - не выдержал Олег. - А то привезешь одни кости.
  - Много костей, - пошутил старшина в ответ.
  Уазик задрожал от гогота.
  - Дальний свет ничем не отличается от ближнего, - пояснил старшина. - Прапорщик только такие лампочки выдает.
  - Молодец прапор, - начал защищать прапорщика депутат.
  - Какой молодец? - возмутился Олег, который явно хотел добраться живым. - Козел твой прапор.
  - А за козла ответишь, - наигранно рассвирепел депутат, - Я его сам на эту должность определил.
  - Так это ваша часть? - искренне удивился Сергей. - А почему Вы - адвокат?
  - Да адвокат только кабинет для встречи дал. А сам париться не поехал, - сквозь душившие его смех и слезы пояснил Олег. Смеялись все, даже старшина.
  - Я что-то не то ляпнул? - поинтересовался Сергей.
  - Да, нет, - начал объяснять Олег, - без Анатолия, кстати, я, по-моему, вас не представил, в Рязани даже мухи не плодятся.
  - Сергей, - представился Сергей, узнав имя командира части.
  - На выборах его рвут на части два враждующих блока, - продолжил свои пояснения Олег, - коммунисты и беспартийные. У него одна треть голосов избирателей, и все ходят на голосование строем. Представляешь, он еще в Рязани адвокатом заделается. У них тут военный коммунизм установят.
  Все опять просто заржали, как строевые жеребцы. Мимо по правому борту поплыли антенны.
  - Ваши? - спросил Сергей у Анатолия.
  - Нет, военных летчиков. Мои - за следующим пригорком.
  Уазик, как хорошая полковая лошадь, в кромешной темноте при падающем снеге сам нашел дорогу к родным воротам. Егор, так звали старшину, что есть мочи нажал на клаксон. На сигнале прапорщик не экономил.
  - Где скрутил? - проявил интерес к сигналу Олег.
  - С Краза снял, - признался старшина.
  - Чтоб завтра вернул на место, - осерчал командир.
  - Ну, товарищ полковник, Краз на последней проверке даже завести не смогли, зачем ему такой сигнал?
  - Ты чего меня позоришь перед гостями? У меня вся техника на ходу по итогам проверки.
  - Ну-ка, Егор, расскажи, как Толя блюдет нашу оборону? - вмешался Олег.
  - Товарищ полковник не велел, - оправдался водитель.
  - Толь, не ерунди, - настаивал Олег, - или сам рассказывай.
  - Ладно, старшина, разрешаю, но больше никому.
  - Давай, Егор, - потирал руки Олег.
  Машина уже въехала на территорию части и при свете фонарей неслась в сторону плаца, набирая скорость. Ехавшие за этим как-то не уследили.
  - Ну, была у нас, как всегда, неожиданная проверка. Подняли по тревоге. Машины из парка выгонять не приказали, но сказали, чтобы все работали и с зажженными фарами. А у нас два Краза, рядом стоят. Я одного раскачегарил и газую. Дымина черный. А второй мертвый стоит. Пока то, да се, я - за кипятком и шарахнул ведро под двигатель. Тут и проверяющий. Спрашивает, почему свет не горит? Отвечаю, включить забыл. Он меня обматерил и пошел дальше. А потом товарищ полковник вызывает.
  - Это уж я сам, - смеясь, начал рассказывать Анатолий, - приходит ко мне мой зам по тылу и докладывает, что проверяющие установили, что у меня все машины в норме, чего нигде и никогда не бывает. Я-то обрадовался, А он сам не свой стоит. Спрашиваю, в чем дело? Он мне и объясняет, что на этом Кразе движка нет. Не мог он работать. А замечание только по фарам. Провели служебное расследование. Оказывается, Егор его завел.
  - Ну, чего Егор, - обиделся старшина, - не знал я, что с него двигатель сняли.
  Уазик влетел на плац во время вечернего построения и пересек его по диагонали. Все бойцы выполнили равнение на уазик.
  - Егор, кто сегодня дежурный по части?
  - Этот, чубатый, - ответил старшина.
  - Я ему покажу, как меня выпячивать. А ты зачем на плац заехал?
  - Так тут прямее, - не понял претензий старшина.
  Завизжали мерзко тормоза, проваливая секретность их миссии. Все стали покидать насиженные места. Прибыли. Светился только проем двери банно-прачечного комбината. Рядом с дверью курили двое молоденьких солдат, на которых, по всей видимости, не распространялось вечернее построение. Путь лежал только туда. Отсюда не убежишь.
  Три взрослых мужчины и столько же молоденьких солдат, включая Егора, шли мрачными коридорами среди запахов стирки и глажки. За очередным поворотом появилась железная дверь с двумя рычагами и знаком радиационной опасности. Егор жестом приказал молодым защитникам отечества открыть дверь, и они удивительно уверенно исполнили приказание.
  - Это Егор себе смену растит, - пошутил Анатолий, - по весне домой.
  - Соскучился? - проявил интерес к этому факту чужой биографии Олег.
  - Есть немного, - признался Егор, отвыкший от откровений.
  - Ну, что, ребята, парная готова? - спросил Анатолий.
  - Так точно, товарищ полковник, - неожиданно ворвался в мирный быт военный лексикон.
  - Вольно, - приказал Анатолий, - мы сейчас париться, вы можете есть все, что есть на столе. Только нам оставьте. И никакой водки. После мероприятия разрешаю по сто грамм. Но только после.
  - Товарищ полковник, - вступился за них Егор, - они все знают, я им отложил в другой комнате.
  - Лады, тогда все в парную.
  Сергея очень удивил этот полковник. Вроде бы он не заигрывал с солдатами, но в парную пошли все вместе. Ребята какое-то время посидели, потом исчезли.
  - В бассейн пошли, - прокомментировал Олег.
  - Впервые такое вижу, - признался Сергей. - Догадывался, что в армии перестройка, но не настолько же? Так и солдатские комитеты откроют, - Сергей спровоцировал на участие в беседе Анатолия.
  - Да, был тут один проверяющий из Москвы, - согласился тот. - После парной мне разнос устроил, что я его с солдатами париться заставил.
  - А ты? - не удержался Олег.
  - Я вытянулся, как положено, и ответил, что солдат не имею права заставлять обслуживать баню, когда там приватно парится командир части, но могу разрешить им внеочередную помывку.
  Сергей и Олег зашлись хохотом не то от сказанного, не то от пара.
  - Внял, - продолжил Анатолий.
  - Он тебя за идиота принял, - уточнил Олег.
  - Может быть, - согласился Анатолий. - Началось-то все с жары.
  История получилась забавной. Офицеры войск связи не каждый день участвуют в маневрах и не каждый день бегают по полям сражений. Большую часть времени они проводят на службе в служебных помещениях. И вот однажды на вверенную Анатолию часть нагрянула тридцатиградусная жара. Кондиционеров в части нет. Холодильников два, но и те забиты скоропортящимися продуктами. Не флот. К килю не спустишься, чтобы остыть. Пустовало помещение бывшего убежища, поскольку давно уже выстроили новое. Анатолий собрал всех подчиненных ему прапорщиков и поставил задачу порыться по сусекам. Один из старожилов вспомнил про забытое строение на отшибе, которое досталось части вместе с землеотводом. Никто его не поддерживал, и оно медленно разрушалось. Кирпич был еще прошлого века. Нашли и трубы. Не было цемента. Лишнего цемента. Выручило депутатство. Цемент и песок завезли нужных марок. А далее хозспособом.
  - Не поверите, - подвел итог Анатолий, - прямо отсюда из бассейна и осуществлял общее руководство. В соседней комнате все телефоны смонтированы.
  - Впервые слышу подобное, - признался Сергей, - и что поражает, так это полное отсутствие женщин.
  - Это трагическая история, - вступился за Анатолия Олег. - Предыдущего начальника за женщин и сняли. У него здесь везде связистки бегали. Сам был чуть ли не пять раз женат. А одна взяла и застрелилась из его табельного оружия. Теперь на БАМе столбы вкапывает. Ну, а Анатолия - на его место.
  - Я всех баб на следующий день выгнал, - улыбнулся Анатолий.
  - Так вот почему тебя жена отпускает? - повернулся Сергей к Олегу.
  - Лучшее оправдание, - кивнул Олег.
  Медленно покинули парную и направились к столу. Солдатики под руководством Егора устремились в парную, предварительно выяснив, не надо ли чего. Стол мало напоминал солдатские будни. Был даже сервелат и красная рыба.
  - Анатолий, откуда такое богатство? - невольно спросил Сергей. - К водочке под селедочку я был готов, но чтобы под коньячные закуски?
  Анатолий мельком взглянул на Олега. Тот потупил взор.
  - Я все понял и предусмотрел, - Сергей полез в дорожную сумку и вытащил коньяк, которого не встретишь в наших магазинах. Он вызывающе отличался цветом и качеством. Грянуло дружное армейское: "Ура-ура-ура".
  Даже дверь парной открылась, и выглянул Егор, чтобы понять, что происходит. Но, убедившись, что все идет своим чередом, он закрыл дверь изнутри.
  - Нет, ты прав, армию пока так не снабжают, - разливая коньяк из импортной бутылки, заговорил Анатолий, - но я же депутат. Имею доступ, так сказать.
  - Ты что, за счет семьи армию содержишь? - не выдержал Сергей.
  - Ну, не всю армию, а только проверяющих, - признался Анатолий.
  - И нас, - вставил свое замечание Олег.
  - С вами у меня бартер, - поправил его Анатолий, смакуя дорогой и, главное, настоящий французский коньяк. - А я такого отродясь не пил.
  - Вот и попей, - подзадорил его Олег. - Загранпаспорт-то тебе еще не скоро дадут.
  - Что есть, то есть, - согласился Анатолий. - Вот ты, Сергей, идешь сегодня в своих горноегерьских ботинках, а мои офицеры на них смотрят и завидуют.
  - Ботинки не отдам, - засмеялся Сергей, - самому нужны.
  - Да я не об этом. Ты легко идешь, почти подпрыгиваешь. А мои с учений ноги от земли оторвать не могут. Мокрые все. А высохнут, хоть кувалдой бей.
  - Не Каркаран, - согласился Сергей.
  - Что это? - встрял Олег.
  - Обувь десантных войск вероятного противника середины прошлого века, - объяснил Сергей.
  - Ладно, ребят, давайте выпьем за то, чтобы у нас все срослось, - предложил Анатолий.
  Все дружно чокнулись, и понеслось. Долго никто не хотел переходить на водку, но пришлось. Бежать из-под Пронска в Париж за настоящим коньяком было не с руки. Ночь пролетела незаметно. Около шести утра из обслуги остался один Егор. Молодых бойцов пришлось отпустить спать. Егор за всю ночь не выпил ни грамма, а стойко ждал начала разъезда гостей. И этот миг наступил. Надо было успеть к первой скоростной электричке на Москву. Машина с водителем оставалась в Рязани. Все трое дружно прыгнули в Уазик, взревел двигатель, и Егор помчал веселую компанию на вокзал.
  За ночь выпал первый в этом году снег. Он нежно разукрасил рязанские пейзажи, которые похорошели в сумерках наступающего дня. В город влетели мимо поста ГАИ, теперь ГИБДД, и резво стали углубляться в новостройки. Их сменил старый город. Замаячил центр и вокзал.
  Привокзальная площадь была полностью перекрыта. В оцеплении стояли войска МВД. Не действовали никакие удостоверения, даже депутатские. По пятидесяти двум автобусам Неоплан рассаживали подростков, прибывших скорым поездом в Рязань.
  - Анатолий, а много поездов ходят только до Рязани, не заезжая в Москву? - поинтересовался Сергей. - Я не говорю об электричках и "кукушках".
  - Первый раз такое вижу, - признался Анатолий. - Да и на вагонах надписи странные. Город, откуда они прибыли, известен на всю страну детскими исправительными учреждениями. Но до него всего сто-сто пятьдесят километров отсюда. Какой скорый поезд?
  - Чтоб не разбежались, - предположил Сергей. - Помню, так добровольцев после съезда комсомола на стройки Нечерноземья отправляли. Митинг на Ярославском вокзале, а отъезд с Казанского. Так пока колонна добровольцев с митинга к поезду шла, конвойные с собаками колонну охраняли, а остальные отбрасывали жаждущих проститься.
  - Не может быть? - не поверил Олег.
  - Так же не может быть того, что мы видим. На машинах сопровождения московские номера. И площадь держат не местные. Вон, погляди, как местного на Волге отчитывают. В звездочках, надеюсь, разбираешься, - Сергей показал Олегу на, в принципе, безобразную сцену, когда оцепление, как мальчика, разворачивало местного начальника УВД.
  - Да это ж не наша милиция, - пришел к выводу Анатолий, - наши так не посмели бы. Он каждый день этим маршрутом и в это время на работу едет. Смотри, покраснел, как мальчишка. Его даже в известность не поставили. Олег, это ваши, только переодетые. Только они так с генералом могут.
  Олег и сам понял, что это маскарад. Для милиционеров они вели себя слишком безнаказно.
  Колонна вытянулась длинной вереницей автобусов. В каждом был один сопровождающий. Машины сопровождения включили мигалки. Оцепление заняло место в Газонах, и кавалькада покинула площадь.
  - Пока, Толь, - бросил Олег, устремляясь к вокзалу, - спасибо, я позвоню.
  - Приятно было познакомиться, - добавил от себя Сергей. Больше они никогда не встречались, но тот день и ночь запомнились ему на всю жизнь.
  Вспомнил он этот день, и когда танки стреляли по Белому дому. Тоже генерал, но другой, армейский, по фамилии Грачев, ценою собственной жизни выяснял, кто же сидит в танках и откуда эти молодцы. Ничем он не отличался от того начальника УВД, который пытался выяснить почти то же самое. Трудное генеральское счастье - не знать, что происходит.
  Олег торопил, боясь, что поезд уйдет раньше. Но пути занимал скорый, и пока его не отправили в депо, электричка не могла занять свое место. Они успели с Олегом купить билеты. Найти свой вагон и занять места.
  - Да, после такого выпить бы, - высказал пожелание Олег.
  - Тебе ночи мало? - поинтересовался Сергей.
  - Не каждый день видишь, что видеть не положено. Ты автобусы посчитал?
  - Пятьдесят два.
  - В каждом по сорок.
  - Плюс сопровождающий.
  - Двести пятьдесят человек почти. Да это московский Кремль захватить можно.
  - Может, туда и едут. Ягоду, в свое время, за куда меньшие шалости расстреляли.
  - Сравнил. Выпить бы, - Олег зациклился на опохмелке.
  - Знаешь, у меня в чистом виде коньяка больше нет. Выпили, - начал Сергей.
  - Только не говори, что тебя сейчас вырвет, - взмолился Олег. - Пить не стану.
  - Мысль не стандартная, - согласился Сергей. - Но у меня в термосе есть кофе с коньяком. Уже холодный. Но выпить можно.
  - Давай, а я сейчас чашки организую, - и Олег умчался очаровывать очередную проводницу. В суперскоростных электричках были даже проводницы.
  Появились и чашки, и печенье.
  - Ну, как? - Олег ожидал восхищения.
  - Неплохо, - согласился Сергей, раскручивая крышку своего термоса. - Здесь три чашки. Нам хватит двух. И у меня есть бутерброды с колбасой и сыром. Но если ты не хочешь, то можешь ограничить себя печеньем.
  - Слушай, - начал объяснение Олег, - мне иногда с тобой страшно. Ты даже кофе просчитал с коньяком. Может, ты и автобусы просчитал?
  Двусмысленность вопроса, как ни парадоксально, позволяла не особенно напрягаться с ответом. Сергей промолчал.
  - Поехали, - Олег залпом опрокинул чашку с кофе. - Ты от моего предложения отказываешься?
  - Отказываюсь, но за поездку очень благодарен, - улыбнулся Сергей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Девятая.
  
  Константин молча курил свою особую сигарету. Дым медленно выписывал кольца над рабочим столом, огибал искусственную пальму и уходил в направлении окна. Он прожил в Москве уже более года. Оброс связями. Варился, как в доску свой, в криминальной среде. Да и как было не вариться, если они каждую неделю у него выигрывали в карты по сто тысяч долларов США. Пора было с этим кончать. Из восьми танкеров в месяц он проигрывал доход от четырех.
  Уже рухнули два банка, через которые он отмывал свой черный нал. По его наводке. Засадкин явно поторопился. Поджимало очередное звание. Не мог подождать.
  Провалился тотализатор. Провалился с треском. Костя понес на нем ощутимые убытки. Отошли в сторону азербайджанцы. Он взял на работу человека, который им был противен. Да и как тот им мог нравиться, если он сдал их бизнес кураторам. И как Костя мог ему отказать, если за него попросил Засадкин. Азербайджанцы сами под первым замом старших братьев корячатся, но им не объяснишь, что, мол, приказали. Странная страна Россия. Вроде русские - коренная нация. Остальные отделились. А куда не плюнь - евреи, грузины, азербайджанцы. Боже, сколько их, как мухи на навоз. Один Засадкин - русский. Да и то, какой он русский? Фамилия на "ин" заканчивается. Выкрест, наверное. Пробудился Бадри, напомнил об отстежке. Костя отстежку перечислял четко. Так тот в добавок к этому стал слать и слать свою челядь. Полная приемная. Все просят о помощи на преодоление временных трудностей. И приходят каждый месяц, как за зарплатой. Понаехала родня. Ближняя, дальняя. Всем нужны квартиры, как у него, машины, как у него. Ну, хоть один бы из них, хоть что-нибудь делал. Только мать ничего не просит. Даже ту историю с цветами простила.
  Дым изменил направление к двери. Так бывало только в том случае, если кто-то прошел к Эке в кассу. Он запретил ей выдавать кому-либо деньги. Все равно идут. Кто поверит, что при доходе почти в 1 миллион долларов США в месяц, ему не на что купить новые джинсы. Уже давно запустил руку в оборотные средства. Пока осторожно. Но за счет дохода все отстежки не покрыть. Надо что-то делать. Но что?
  Есть траты по содержанию сборной Грузии, есть траты по отдельным теннисистам, а то они у себя дома тренироваться не могут. Только за границей. Бей, да беги. Нет, он должен после тренировки на Мерседесе в шикарную виллу вернуться. Понимаю, был бы первой ракеткой, а то за чертой рейтинга сидит. В приемной тренер ЦСКА по футболу. Тоже ведь кто-то прислал Газаева. Даже ясно кто. За этого хоть не стыдно. Надо будет его передать Абрамовичу.
  Что-то надо делать? Может быть, этот недоумок, из-за которого поссорился с азербайджанцами, подскажет. Костя нехотя набрал номер мобильного своего трейдера. У него царил особый офисный стиль: звонок служебный шел не по шнуровой связи, а по мобильнику. Объяснялось это просто: как всякий кавказец Костя любил все, что блестит. И у него была Нокиа, которая открывалась подобно револьверу. Передерни затвор и говори. Модель ему нравилась. Он и говорил.
  - Кирилл, привет. Это я. Как там у нас дела с дизелькой?
  - Все хорошо. ПЛАТТс пошли вверх. Мы еще полдоллара с тонны можем взять с Витола, - ответил Кирилл, нервно напрягаясь. Звонки Кости он не любил. Особенно в это время.
  - Как хорошо?! - завизжал Костя в трубку.- У меня контракт с Сарой по фиксу. Это условие ее финансовой помощи. Если ты им сейчас танкер зальешь, с тебя разницу взыщу.
  - Их танкер, как всегда, опаздывает, - растерялся Кирилл. - Босфор держит. Поставим Сибнефть.
  - Они нам полное дерьмо поставляют, - заверещал Костя. - Как я Витолу в глаза смотреть буду. Их цистерны под конвенцией. Стоят черте где. Но они пока не просили ускориться. Знают, собаки, что я Пебуку лить должен. Опять кто-то трепанул.
  - У нас сейчас БиПишный груз на подходе. Мы его ливанем прямо с колес.
  - Какой БиПишный, - опять завизжал Костя в трубку. - Он идет по СиПиТи. По нему самая маленькая маржа. А у Витола самые высокие цены.
  - Что ты предлагаешь? - не выдержал Кирилл.
  - Переговори со своими. Пусть нам Литаско срочно лукойловский груз даст. Мы им хотя бы сибнефтевое дерьмо прикроем. Это же Витол.
  - Литаско не даст. Ты за прошлый месяц еще не расплатился, - отрезал Кирилл.
  С лукойловского груза у него была своя отстежка. За ее поступлением он следил четче, чем за ситуацией на рынке. И не получив ее за месяц, мог спокойно остановить отгрузки Литаско.
  Дым медленно валил из пепельницы. Костя бросил окурок, как он всегда поступал с обычной сигаретой, где-то на середине. И нервно закурил новую. Обыкновенную.
  - Ты кому это говоришь? Думаешь, не знаю, почему ты не сработался с азиками? Думаешь, не знаю, что у меня приворовываешь? Ты говори, да не заговаривайся. Кто прошлый танкер в нули продал?
  - Ладно, я позвоню, но ничего не обещаю, - согласился Кирилл больше потому, что его замотал разговор с Костей, который ничего, кроме Ромнефти, сам обеспечить не мог. И его угрозы для Кирилла выглядели пустой болтовней.
  - Позвони, потом мне отзвонишь. Если что, я наших силовиков подключу. Пусть отстежку отрабатывают.
  Это была правда. Силовики очень хотели казаться незаменимыми. Даже Аликперова заставили познакомиться с Костей. Правда, заочно. Но, видимо, тот знал кого-то еще, над силовиками, ни тонны не дал. И усидел. После этого Костя стал все чаще нагружать силовиков работой. Им это не нравилось, но деньги были слишком большими.
  Костя затуманено оглядел кабинет. Неплохой рабочий кабинет с видом на мусорные баки. Не Кремль, чай. Взгляд его остановился на пальме. Зачем в кабинете нефтяного воротилы пальма, не знал никто. Не знал этого и сам Костя. Она ему просто понравилась. И теперь она свисала на его рабочий стол. Единственный преданный друг. Ему преданный. Не им преданный. Если предаст, то попадет на склад. Как сотни телевизоров с огромной диагональю после краха спортивного тотализатора. Тоже мне, советчики. Классный бизнес. Все устроим. А почему в Финляндии лидер первенства проигрывает команде второй лиги, ответить не могут. Он может за них ответить. Ставки сами ставили, чтобы нажиться. Все время фирме в убыток. Прямо, как в анекдоте, "очень кушать хочется". Картошку сажают и тут же выкапывают.
  А эти с рестораном. Не успели отремонтировать, ресторан сгорел. С ним сгорели и сто пятьдесят тысяч евро. Не рублей. А был ли ремонт? Может быть, одну бочку краски, которая горела, и завезли.
  Драгу перебросили в Западную Африку. Алмазы добывать. Теперь бегают по всему миру с кульком алмазов. Никто не берет. Де Бирс, понимаешь. Уже двух человек потеряли. Одного, правда, нашли. В реке с чемоданом. Но там было пусто. То ли у него украли чужие, то ли - свои. Куратор, не Засадкин и не грузин, бери выше, сказал продать этот бизнес, а деньги положить в Фонд Опенгеймера. Когда полетит туда с визитом, заберет. Плакали его, Костины, денежки.
  Зазвонил мобильник.
  - Кость, это я, - голос Кирилла звучал подавлено.
  - Что-то ты не весел, друг мой - Кирилл, - съерничал Константин.
  - Ты меня за яйца подвесил.
  - Нормальное состояние для человека твоей профессии.
  - Короче, они дадут двадцатку сверх плана. Но деньги надо отдать завтра.
  - Где я их тебе возьму?
  - А это твои проблемы. Когда на работу брал, все обговорили.
  - Сколько я им должен?
  - По 0,5 с тонны за прошлый месяц. И за эту двадцатку вперед.
  - Пусть подавятся. За прошлый отдам, а вперед платить не стану.
  - Могу так им и ответить?
  - Так и ответь. Деньги за прошлый месяц будут завтра.
  Отбой в телефоне свидетельствовал, что Кирилл бросился звонить в Литаско, не дожидаясь окончания беседы с ним.
  "Хапуга", - подумал Костя. - "Для себя старается. Интересно, он им хоть что-нибудь отдает? Или все себе".
  Костя нажал на селектор.
  - Катю мне. Живо, - ни приветствия, ни слова "пожалуйста". Его манера говорить с секретарем обескураживала. Но производила на просителей в приемной неизгладимое впечатление. Особенно, его манера завершать приказание, - а кто там в приемной?
  - Это я, Света, - произнесла секретарь.
  - Жду, - Костя вырубил селектор.
  К Свете он относился по-доброму. Поэтому никаких упреков не последовало. Была бы Нина, он бы сейчас ей припомнил гибель Помпеи.
  Дверь бесшумно отворилась. На пороге стояла Эка.
  - Константин Батькович, вызывали? - с улыбкой спросила она. - Денег в кассе нет. Только на зарплату.
  - Проходи, присаживайся, поговорить надо.
  Его проясняющиеся глаза пожирали Эку. Но после Сухуми их уже ничего не связывало. Только воспоминания, которые ни он, ни она, не любили.
  - Эка, я в полном дерьме, - начал он. - Денег не хватает даже на текущие взятки. Поборы превышают мои возможности. Судовой мазут, и то не спасает. Не каждый капитан соглашается. Разные линейки не выручают. Если что-то не предпринять, задохнусь через три-четыре месяца. Может, ты своих там, в Тбилиси, напряжешь? Я им такие суммы отстегиваю. Пусть петлю пошире сделают. Хотя бы на ноль выходить.
  - Помнишь, Костя, как ты меня от информации отсек. Не так давно было.
  - Ладно, считаться. Для твоего же блага.
  - Они посадили двух аналитиков. И за тебя все давно просчитали. Много тратишь на штат, машины, родственников и знакомых.
  - Я что, на Жигулях первой модели должен к Абрамовичу ездить? Ара, кончай. Я погибну, источник иссякнет.
  - Это шантаж. С ними так говорить вообще нельзя. Не будет тебя, будет другой.
  - Что делать?
  Костя посмотрел на нее долгим умоляющим взглядом. Ему была нужна помощь. Помощь друга, а не куратора.
  - А не жениться ли тебе Константин Батькович?
  - Я вот-вот по миру пойду, а ты предлагаешь мне жениться. Что я ей предложу? Рай в шалаше на склоне горы и обрывок черствого лаваша с сулгуни? Может, на тебе жениться?
  Любая другая женщина отреагировала бы на выпад Котэ, но не Эка.
  - Зачем на мне? Помнится, у тебя была взаимная симпатия с Тамрико. Не уж-то охладел? Или по ночам страстно шепчешь: "Вика, Вика".
  Костя вздрогнул. Он честно забыл о Тамаре. А от усталости забыл и про Вику. Эка же помнила.
  - Вспомнил, чего тебя вызывал, - вдруг прояснился разум Константина. - У нас там деньги на зарплату лежат. Выдай из них Кириллу, сколько скажет.
  - А остальные? - поинтересовалась Эка.
  - Принеси мне, к матери полечу.
  И Костя нажал на кнопку селектора.
  - Света, - начал он.
  - Это Нина, - ответил женский голос.
  - Срочно закажите самолет до Тбилиси. Деньги у Кати. Она в курсе. Никому ни слова. Я в командировке.
  Приемная, полная страждущих, переглянулась и в едином порыве бросилась к лифту. Все знали про второй выход из кабинета. Но двери лифта уже захлопывались. Лифт шел в подвал к автомобилям без остановок. Опередить его было вне человеческих возможностей.
  Эка, выйдя из кабинета, молча наблюдала за происходящим.
  - Кать, зарплата-то будет? - робко поинтересовалась Нина о судьбе своих пятисот долларов США.
  - Когда Костя свистнет, - ответила Эка, у которой тоже были проблемы с деньгами. Не хватало на бензин для личного Мерседеса. А у мужа она не брала из принципа. Вот уже несколько дней Катя добиралась до работы на метро.
  
   * * *
  В дверь комнаты постучали.
  "Это мама", - подумал Котэ и открыл глаза. Вставать не хотелось.
  - Костенька, - мама Котэ говорила по-русски. - К тебе приехали. Вставать пора. Я уже завтрак накрыла. Симпатичный пожилой мужчина, между прочим, на дорогом авто. И говорит, что он - твой начальник.
  "Где-то это уже было", - подумал Котэ, с трудом открывая глаза на ее голос. - "Какое-то наваждение. Какие начальники у почти олигарха? Как не приеду сюда, сразу гости. Надо в следующий раз охрану нанять. Пусть всех гонят в шею".
  Костя лениво поднялся и вышел на веранду. Сон снесло вместе с хорошим настроением. За столом сидел владелец полированного стола с кабинетом в центре Тбилиси и уплетал мамины лепешки, запивая их чаем, словно поставил себе целью съесть их до прихода Константина.
  - Здравствуйте, - спросонья промямлил Котэ по-грузински.
  - Здравствуй, дорогой, - поприветствовал его гость по-грузински. - Долго спишь. Поэтому мало зарабатываешь. Знаешь пословицу у русских: "Кто рано встает, тому бог подает".
  - Теперь буду знать, - кивнул Котэ.
  Мать не понимала, о чем говорит сын с этим начальником, она не владела грузинским. Но то, что это начальник ее сына, она поняла по поведению Котэ. Ее тоже озадачил вопрос: "Какие начальники могут быть у олигарха?" А то, что ее Костя - олигарх, она не сомневалась.
  - Ты задержал перечисление за прошлый месяц, - продолжал начальник. - Мы - не благотворительная контора. Мы тебя послали, чтобы ты деньги зарабатывал. Понимаешь? Бабло, или как оно там у вас в криминальной среде.
  - Вы меня уже в уголовники записали? - поинтересовался Котэ.
  Начальнику этот выпад не понравился. "Надо будет на него свежее дело завести по Аэрдзене, например. Хотя одно уже есть", - подумал он про себя.
  - А что? Уже забыл, как чай собирал. Не стой, как кретин, садись за стол. Мать перепугаешь, - подобрел начальник.
  Котэ послушно сел на краешек стула.
  "Господи, как не дома. Точно начальник. И за что-то его отчитывает. Хоть бы не убили, " - причитала про себя мать Котэ. - "Пойду, еще лепешек сделаю, а то этот сальный ничего Костику не оставил". Мать удалилась на кухню. Там что-то заскворчало.
  - Мать бы пожалел. Знаешь, сколько таких старушек обездоленных по всей Грузии. Им пенсии платить нечем. Казна пуста. Все только митингуют. Три-четыре дня митингуют. Им на это денег хватает. Ты что-ли подбрасываешь?
  - Я только Бадри отчисляю, сколько должен, - оправдывался Котэ. - Иначе меня уберут и назначат нового.
  - Правильно мыслишь. Но мы - не Бадри. Мы сильнее.
  - Выборы покажут, - зачем-то сморозил Котэ. Ему хотелось досадить этому чистоплюю из органов. Сам-то он шел по уши в грязи.
  "Щенок", - подумал собеседник. - "Еще огрызается".
  - Ты должен увеличить объемы поставок и, соответственно, отстежку нам. Мы тут посоветовались. К причалу надо подводить шестидесятитысячники, а не мелюзгу всякую.
  - Осадка не позволяет. Им надо четырнадцать метров.
  - Двенадцать, - поправил начальник, демонстрируя свою подготовленность к разговору. - Проведешь дноуглубительные работы.
  - Так меня и пустят?
  - Не только пустят, но и ждут. Замначальника порта сегодня вылетает в Москву на встречу с тобою по этому вопросу. А ты здесь прохлаждаешься.
  - Но в России же свои... - Котэ не завершил фразы. Назвать сидевшего перед ним человека "мафиози" у него не получилось.
  - Запомни, сынок, в России, как, впрочем, и в Грузии, нет мафии. Если назовешь хоть одного авторитета, у которого нет контакта в органах, озолочу. Есть простое единение мундира и воли народа. Мы лишь проводим его волю в жизнь. Слабые винтики большой человеческой воли. Да, чуть не забыл, разрешаю тебе купить самолет. Но без помпы, что-нибудь старенькое. Подержанное.
  - Чтобы гробануть легче было? - съязвил уже Котэ, глубоко тронутый заботой о нем со стороны ведомства. Это была его давняя мечта.
  - И это тоже. Извинись перед матерью. Скажи, дела. Я пошел, - заторопился начальник. - И к Бадри не ходи. Его карта бита.
  С тем и ушел. Даже руки на прощанье не подал. Завизжали колеса на старте его Мерседеса. Клубы пыли поднялись из-за забора.
  Котэ продолжал сидеть на краешке стула. Самолет не радовал его. Ему были нужны деньги. До зарезу. Деньги были только у "деловых".
  - Кость, что-то случилось? - озабоченно поинтересовалась мать, заглянув на веранду.
  - Гость нас покинул. Просил передать свои извинения.
  - А все твои гости на дорогих иномарках уходят, не попрощавшись? Это у вас стиль такой?
  - У них, мама, у них. На работу опаздывают. За весь народ пекутся.
  - Кость, что-то я в толк не возьму: ты олигарх или нет?
  - Хороший вопрос. Если бы знал на него ответ, ответил бы. А зачем тебе это?
  - Какие у олигарха могут быть начальники?
  Котэ улыбнулся. Мать не проведешь. Все понимает, но тактично хочет получить от него признание.
  - Мам, я деньги за цветы привез, - решил поменять тему разговора Костя.
  - А разве этот твой начальник тебе не рассказал, что он деньги мне за цветы привез через неделю после твоего отъезда.
  Костя удивленно поднял брови. От ведомства он этого не ожидал. Тем более, что первые деньги пошли от него где-то через месяц. Значит, отдал авансом. Все просчитал. Скандал ему был не нужен, а не долги матери.
  - Забыл, мам, забыл. Все в голове кружится. Нефть, бензин, дизель. Поесть некогда.
  - Жениться тебе бы не мешало. Я бы хоть внуков застала.
  - За этим к тебе и прилетел.
  - Ты не просил, я тебе никого не присматривала.
  - Я не об этом. Помнишь ту девушку, которой я все цветы отдал. Как она тебе?
  - В этом вопросе весь ответ. Жена должна быть для тебя, а не для меня. А тебе скажу: "Не губи ей жизнь". Любишь ты все равно Вику. Присушила тебя эта дрянь. Сама по парижам шляется со своим муженьком, а ты здесь слезы льешь.
  - Со слезами - это перебор, - заметил Константин. - Но ты не ответила на мой вопрос.
  - На вид девушка хорошая. Но ты ее не любишь. Поклянись, что венчаешься на ней.
  Костя об этом не подумал. Брак-развод он уже много раз взвешивал в уме. Все проходило. А венчаться?
  - Мам, но церковь последнее время, как проститутка, то венчает, то развенчивает. В чем смысл?
  - Церковь церковью. Это их бизнес. А перед богом она будет тебе жена на всю жизнь. Это мое условие.
  - Считай, что уговорила, - скрепя сердце, согласился Константин. - Теперь дело за малым: уговорить Тамрико.
  - Ты парень видный, уговоришь, - с гордостью за сына предположила мать. - Только, Костя, в этом браке детей, скорее всего, не будет. Ты меня без внуков оставишь.
  - Почему? - Котэ озадаченно уставился на мать. Может быть, она что-то знает про то, что он не бросил наркотики?
  - Дети - они от любви, - пояснила мать, - а какая тут любовь: она выйдет за деньги, ты - на зло Вике.
  - Хорошее благословение, - задумчиво ответил Котэ.
  Он и сам знал все, что ему скажет мать. Про детей он вообще не думал. Хотеть, может быть, и хотел, но, сколько у него женщин не было, ни одна не забеременела. Может быть, старались избежать этого, а может быть - он виноват. Наркотики.
  - Мам, ты меня завтраком кормить-то будешь? Или мне в город в ресторан ехать? - улыбнулся он.
  - Ой, Костенька, забыла. Я тебе новые лепешки напекла. За этим ты не доедай. Я их соседскому псу отдам. Надеюсь, не подавится, - к кому относились последние слова, Котэ не понял, но еще раз беспричинно улыбнулся.
  Мысли все-таки возвращались к Тамрико. Надо бы навестить. Адрес прежний. А вдруг ее нет дома. За эти месяцы они даже не перезванивались. Может быть, замуж вышла. Вот будет хохма, если ему придется на старшей сестре жениться. Как он это объяснит? Вариант "пьян был, не помню" тут не пройдет. Надеюсь, ведомство такой подлянки ему не заготовило: женихов отсекали на подлете. С этими мыслями Котэ углубился в завтрак, не заметив, как мать осторожно вытерла шальную слезинку. Сын-то вырос. И опять куда-то вляпался. Да еще эта женитьба. Хватит ли ему сил? Пусть ему повезет.
  Костя заканчивал завтракать. Он так привык делать это в одиночестве, что забыл про мать. И только вставая, вспомнил, что надо ей сказать "спасибо". Один на кухне в своей квартире в Москве он обходился без формальностей.
  - Спасибо, мам, - произнес давно забытое словосочетание Котэ. - У тебя телефонный справочник есть?
  - Сильно ты оторвался от жизни. У меня ни телефона, ни справочника к нему нет.
  Костя запустил руку во внутренний карман пиджака, висевшего на плечиках при входе во внутренние комнаты.
  - Держи, а СИМ-карту я сегодня куплю и поменяю. Пока будем с тобою разговаривать, - Котэ изменил настройки и разрешил только звонок со своего швейцарского номера. Этот номер не знал никто. Номер был подарком Сары для конфиденциальных бесед. Может быть, она рассчитывала и на большее. Они почти ровесники. Но Котэ дальше бизнеса не пошел. Впервые в жизни. Опыт общения с Экой его чему-то, но научил: "Сегодня охрана - завтра конвой". Остальные звонки поставил на переадресацию, зная, что поначалу мать долго не будет брать трубку.
  Мать расплакалась. Долгие годы она мечтала вытащить Костю в люди. А он все время подрывался на каких-нибудь минах. То выгнали из университета, то Вика. Потом эта, товарищ по оружию. Теперь этот, начальник.
  - Ну, мам, ну хватит, - как мог, успокаивал ее Костя. - Хочешь я тебе иномарку куплю?
  - У меня прав нет, - сквозь слезы ответила мать, - а на водителя мне пенсии не хватит.
  Котэ огляделся и подошел к дверному стояку. Здесь много месяцев назад он записал номер вызова такси. Набрал его. Ему ответили. Оказалось, работает. Он переписал номер в память телефона.
  - Мам, если тебе куда-то надо поехать, нажимай цифру "4", - объяснил он матери, - заказывай такси. Денег тебе хватит. Я буду каждый месяц присылать. А по возвращении в Москву я тебе организую новый дом, охрану и транспорт.
  Мать смотрела на Костю широко раскрытыми глазами. Со времен его деда у них в семье не было таких доходов. Но охраны не было даже у деда. Тогда были другие времена. Костин отец так и прожил в тени славы деда, ничего особо не наработав. Зато внук шел в гору семимильными шагами.
  - Спасибо, сынок, - сказала она, успокаивая свои слезы, - охраны не надо. А то вообще общение потеряю. Тут вся улица, как охрана. Чужие тут не ходят.
  - Убедила. Охраны не будет, - согласился Котэ.
  И начал набирать давно знакомый ему номер телефона. Долгое время не снимали трубку, потом послышался голос Тамрико.
  - Алло, вам кого?
  - Тамрико, это я, Котэ. Тот, что четыре хачапури при вас съел. Помните?
  - А-а-а. Котэ, - достаточно безразлично произнесла Тамара, - а я думаю, что за странный номер, не определяется.
  - Это мой швейцарский мобильный. Я сегодня на один день залетел к матери на своем самолете, - приврал Котэ, - Хотел бы вас, и вашего папу увидеть. Не будете возражать, если сегодня вечером, часиков в семь, загляну.
  "Понты дороже денег", - подумала мать, в очередной раз убеждаясь, что у нее, русской, вырос сын грузин. - "Еще руки не попросил, а уже купил ее на шмотки".
  Матери стало неприятно. Почему? Она и сама не поняла, и предусмотрительно вышла, чтобы не наговорить сыну лишнего. Так берут не жен, а проституток.
  Следом появился Котэ.
  - Мам, ты чего? - не понял он. - Я с Тамарой на вечер договорился. Ничего секретного. Сейчас машину и цветы закажу.
  - А бриллиантовое кольцо? - в этом ехидстве поставленного вопроса была вся ненависть к предстоящей покупке.
  - Зачем? - не понял Костя. - Я миллионы брошу к ее ногам. Обойдется и без побрякушек.
  Он лукавил. Бриллианты у него были, но про них он забыл.
  - Мам, а ты не сильно обидишься, если я тебя попрошу сделать четыре хачапури, как у Логидзе.
  - У него и есть-то нечего. Сравнил. Мои сто крат вкуснее.
  - Не спорю. Но сделай к вечеру, пожалуйста.
  Этот демарш сына успокоил мать. Не покупает, а искушает. Это меняло дело. А то ей совсем противно стало. Как в борделе. Правда, в борделе она никогда не была.
  
   * * *
  
  К дому Тамрико, когда-то своему, Котэ подъехал на шикарном Мерседесе, взятом напрокат вместе с водителем и охраной, одной желтой, скорее - чайной розой, срезанной в соседской теплице, и странной тарелкой с неизвестным содержимым, завязанной белым платком. Котэ ждали, и вид его из окна озадачил не только Тамрико и сестру, но и их отца.
  - А что у него в руках?- спросил старый Иосиф. - Он что - шефповар?
  И долго, лукаво улыбаясь, стал разглядывать дочь. Тамрико засмущалась. О той истории с хачапури она никогда не забывала.
  - Хачапури, - уверенно ответила Тамрико. - Четыре штуки.
  - А ты откуда знаешь? - лукаво улыбаясь, спросил отец.
  - Сейчас проверим, недолго осталось, - не стала вдаваться в подробности дочь.
  - Всего-то миллион зарабатывает в месяц, а понтов-то, понтов, - высказал осуждение отец. - Либо деньги просить приехал, либо тебя.
  - А ты откуда знаешь? - наступила очередь Тамрико удивляться прозорливости отца.
  - Недолго осталось, сейчас проверим, - передразнил он ее, - иди, открывай.
  Тамрико и впрямь направилась к двери. Она решила открыть дверь, не дожидаясь звонка. И опешила. За дверью стоял Котэ с охраной, но обе руки у него были заняты, и он раздумывал, как нажать на звонок. Охрана на час не спешила прийти ему на помощь.
  - Здравствуйте, - начал Котэ по-грузински. - А я стою и думаю, как мне в дверь позвонить.
  - А охрану попросить не пробовали?
  Столь простое решение ему не пришло в голову. Он улыбнулся.
  - Такое серьезное дело нельзя доверять никому, - парировал он, входя в дверь и оставляя охрану снаружи за их оплошность.
  Котэ молча вручил сестре Тамрико одну розу и направился с узелком в комнату. На его пути вырос старый Иосиф.
  - Тамрико, с каких это пор к нам ходят гости со своими угощениями? - задал вопрос отец Тамары.
  - Это - не угощенье, это опять возврат долгов, - пошутил Котэ.
  - Вы - единственный знакомый Тамрико, которого она постоянно кредитует, - заметил ехидно старый Иосиф.
  - Вы не правы, это ее самые эффективные вложения, - признался Котэ. - Самый выгодный бизнес.
  - Ты тоже так считаешь? - отец сурово посмотрел на дочь.
  - Пока одни убытки, - пошутила Тамара, разочарованная тем, что роза досталась сестре.
  - Странно, а я пришел просить руки вашей дочери, - с порога резанул Котэ, глядя на Тамару, но обращаясь к ее отцу. - Я сегодня ночью улетаю на собственном самолете. Хотел бы узнать ответ на свое предложение.
  Пассаж застал врасплох и дочь, и отца. Первая мысль Тамрико была сказать, что они так мало знакомы, но словосочетание "личный самолет" заклеило гортань. Отец хотел чуть ли не инсценировать нравоучительную речь, но то же словосочетание его образумило.
  - Что ж мы в дверях обсуждаем такие важные вопросы? - засуетился отец. - Проходите к столу. Мы как раз собирались поужинать.
  Он посмотрел на дочь. Ни один человек из ее окружения, включая его самого, не мог похвастаться наличием собственного самолета. Швейцарские и французские мобильники были у каждого второго. Реже - немецкие.
  - Вы слышали, - начал по пути в столовую старый Иосиф, обращаясь к Котэ, - все грузинское общество просто помешалось на самолетах. Покупаем новые Аэробусы для новой авиакомпании Аэрдзена. Будут летать в Париж. Оказывается, каждую неделю транзитом через другие города около 150 грузин вылетают в Париж. Бешеная окупаемость. Больше не надо будет летать через Москву. А жаль. Сила привычки.
  - Да, я в курсе, - поддержал тему Котэ. - Меня даже пригласили в совет директоров. У меня появились соответствующие льготы по перелетам.
  Котэ не стал распространяться, что уже успел запустить руку в карман грузинского государства и стащить оттуда 6 миллионов долларов США. А теперь правоохранительные органы Грузии грозили ему тюрьмой, если не вернет деньги. А он, как стыдливый жулик, хотел их вернуть, но взять их было негде. Именно из них он сделал последний перевод в пользу Грузии. Но следователям это не объяснишь. Особенно, в правосудии Мишико: отдай, и гуляй на все четыре стороны.
  Тамрико от услышанного похолодела. Ее мнения, если так дальше пойдет, никто спрашивать не станет. Да и, может, это будет к лучшему. В конечном счете, он из приличной семьи. Принят на высшем уровне. Да и цветы ей подарил, когда таким крутым еще не был. Она хранила молчание.
  - А вы почему не расстаетесь со своей ношей? - как-то нервно, почти холодно спросила она. И сама испугалась, что оттолкнет этим Котэ.
  Котэ протянул ей узелок.
  - Это мамины хачапури, - пояснил он. - Извините, у меня не было времени заехать к Логидзе. Сплошь переговоры. От вас прямо на самолет.
  Тамара покраснела до кончиков ушей. Она угадала. Это, во-первых. Мама пекла для нее, это, во-вторых.
  Хозяева и Котэ разместились за столом. Пошел неторопливый разговор о костином бизнесе, условиях бытия, уровне доходов. Цифры обезоруживали. Никто не обсуждал, сколько остается у него на руках.
  - И вы серьезно решили жениться на моей младшей дочери? - поинтересовался неожиданно старый Иосиф. - А почему не на старшей? Вы их обоих одинаково хорошо знаете?
  Старшая сестра чуть не выронила вилку. Котэ чуть не поперхнулся. Тот же самый вариант, что и у него, только под другим углом. Тамрико улыбнулась. Ей шутка явно понравилась. Невольно вспомнила своего друга детства Давида.
  - Трудно это объяснить, - начал Котэ. - Любовь с первого взгляда. Уверенность в человеке. Да и каждый раз, как я попадаю в Тбилиси, я встречаю только Тамрико. Судьба, наверное.
  - Вы - занятой человек. Это сразу видно. Не то, что те шалопаи, что вьются вокруг нее. Но вы так мало знакомы.
  - Я на фронте привык судить о людях по одному жесту, одному взгляду. Если же вы сомневаетесь во мне, то я планирую венчаться.
  Это был классный ход. Котэ пошел с козырей. Бить было нечем.
  - А ты что скажешь, Тамрико? - с легкой грустью поинтересовался Иосиф у дочери. Он тоже подумал про Давида, сгинувшего где-то в Лондоне.
  - Если венчаться, то я согласна, - несколько равнодушно произнесла Тамара.
  Котэ не ожидал, что его предложение не вызовет отклика в сердце Тамары, что она пустит все на самотек. Он представлял этот момент иначе. Ее голос, ее глаза были не с ним, а подле него. Создавалось ощущение жертвоприношения. Видимо, старый и опытный Иосиф это почувствовал.
  - Раз уж вы меня спросили, дети мои, - начал он, - то позвольте предложить вам следующее решение. Ты, Котэ, поезжай в Москву и все подготовь. Через месяц приеду и я с Тамарой. Там и порешим. Месяц на окончательное решение.
  Котэ был рад этой отсрочке. "Авось, рассосется", - эта мысль, чудовищная по своему содержанию, не покидала его.
  В тот же вечер, не простившись с матерью и не выполнив своих обещаний на счет телефона, Котэ улетел в Москву.
  Мать решила, что ему отказали.
  
   * * *
  
   Но все, как раз, вышло иначе. Котэ спешил. Если через месяц он не женится на Тамрико, то плакала по нему долговая яма. Это раньше так было. А сейчас стреляли. И очень метко. Как первый шаг по защите себя от стрелков, Костя решил нанять финансиста с именем и положением. Разослали предложения по разным импортным конторам. Но желающие быстро убегали, как только читали баланс. Для Кости это было неожиданно, оказывается, в балансе все было прописано. Самые ушлые из претендентов считали еще какие-то коэффициенты. После чего просто смеялись в лицо и вежливо откланивались. Приходилось рулить самому.
  - Эка, - Костя был на грани нервного срыва, - не знаю, за что хвататься. Нужно организовать квартиру для новобрачных, саму церемонию венчания, пьянку после венчания и свадебное путешествие. Ты у нас специалист по турбизнесу. Возьми все на себя. Главное, посчитай, во сколько мне это обойдется.
  - Котэ, - резонно заметила Эка, - в офисе не получали зарплаты уже два месяца. Людям просто не на что жить.
  - Отстань, пусть подают заявления об увольнении.
  - Это обойдется тебе еще дороже. Там будут еще и отпускные.
  - Какие отпускные? За что?
  - За неотгуленные отпуска.
  - Так они у меня без году неделя работают.
  - Каждый отработанный месяц набегают два дня отпуска.
  - Черт с ними. Поступим по-коммунистически. Всем, у кого зарплата меньше тысячи долларов, выдашь по полной. Остальным - по тысяче долларов.
  - Кость, - Эка обратилась к нему по-русски, - мне даже на бензин не хватает. Какая тысяча?
  - Себе возьми по полной. Разрешаю. А этому хлыщу Кириллу ничего не давай. Пусть живет на деньги Литаско.
  - Если он уйдет, у тебя будут проблемы.
  - Это у него будут проблемы. Да и кому он нужен?
  - Кать, - Костя последовал примеру Эки, - надо обналичить весь доход со всех танкеров и направить его на свадебные расходы. Приедут звезды шоу-бизнеса.
  - Ты же завалил все банки, через которые мы это делали.
  - Переговори с Засадкиным. Пусть даст новые в разработку.
  - А как быть со взятками? Железная дорога встанет, порт - тоже.
  - Всем им пошли приглашение на свадьбу. Поймут, почему нет денег. Еще и доплатят в виде подарков.
  - А список приглашенных, бронирование мест, оплата гостиничных услуг?
  - Все за мой счет, - широким жестом подвел итог беседе Костя. - Ты напомни мне поближе к событию о рассадке. Мы должны уложиться в восемьсот пятьдесят тысяч долларов. Больше у меня нет.
  - У тебя и этих денег нет, - резонно заметила Эка. - Ты, как всегда, забыл про комиссии банка.
  - Не платить, - отрезал Костя.
  - Их списывают автоматически, - улыбнулась Эка.
  - Господи, когда же мне найдут финансового? Почему все я, да я? - воздел к небу глаза Константин.
  - Планида у тебя такая, - пояснила ему суть проблемы Эка.
  - Да, чуть не забыл. Для отца и невесты - люкс с видом на Кремль.
  - Будет сделано, Константин Батькович, - Эка встала, считая разговор законченным.
  У Кости бывала причуда три-четыре раза прогонять один и тот же текст, особенно, когда он нервничал. Она за одномесячную зарплату не собиралась натирать уши беседой с ним до шокирующего блеска.
  - Ты куда? - удивился Константин. - Я еще не закончил.
  - Прости, Кость, но мне не интересно, как ты будешь украшать свое гнездышко. Скажешь, что нужно и сколько заплатить, я сделаю.
  С этими словами она покинула его кабинет. Потрясенный Костя долго не мог взять в толк, что ей не понравилось. А потом и вовсе забыл о ее поступке. Но не забыл о ней.
  
   * * *
  
  Костя тяжело снял с себя тело Тамрико. В их первую брачную ночь ничего не получалось. Она была холодна и равнодушна. Он, как ни старался, не мог выжать из себя страсти. Ее бедра казались ему слишком широкими. Грудь - слишком маленькой. Все не как у Эки. А как он намучился с ней в новомодных бутиках. С его-то слащавой манерой "беру, заверните". Ничего на нее не влезало. Еле-еле платье нашли. А туфли так и пошли старые. Ни за какие деньги не могли найти в Москве пару туфель на ее полноту. Всюду только для плоскодонок. Нормальная полнота ноги в ступне была неизвестна продавцам. Не выше пятой.
  Раздражение накапливалось по крупицам. И сейчас ему нельзя было давать ходу. Останешься без гроша.
  - Давай, отложим до завтра. Выспимся, - предложил он.
  Тамрико уже спала или делала вид, что спала.
  Костя начал вспоминать отдельные эпизоды свадьбы. Ингрид отработала на славу. А эта, из Прибалтики, как ее? Одну песню зажала. Ей заплатили за семь, а она исполнила только шесть. Надо будет с нее деньги востребовать. Вспомнил. Лайма Вайкуле. Братья хороши. Один пел сверх того, что заплатили, а у другого ансамбль такой стройный.
  Костя посмотрел на Тамрико, которая уже действительно спала, а во сне еще и похрапывала.
  Да, ансамбль. Его приятель запал на одну из них. Этот всегда своего добьется. Потом расскажет.
  Надо будет Сосо что-нибудь подарить. Ублажил, так ублажил. И на черта ему воровать? Как он в интервью забабахал. Один такой концерт, и расти себе ребенка на здоровье.
  Как ни странно, ему вспомнилась не Тамрико и не Вика. Он вспомнил Эку, которая по его личному указанию была усажена за столом родственников прямо напротив него. Так всю свадьбу он и смотрел на нее.
  " А сколько раз я посмотрел на Тамару?" - обожгло его страшной догадкой, - "если не она, то отец или сестра подсчитают".
  Но исправить ничего уже было нельзя. Очередная мина взорвалась. Как не во время.
  "Хорошо хоть не поинтересовались, в каком ЗАГСе будут расписываться?" - отметил про себя Костя. - "Расписываться мы не будем. Слава России. Грузины, пребывающие в Россию, пишут отказ от своего гражданства. После этого получают российское. А получив российское, пишут заявление на получение грузинского. Там отказа от российского никто не требует. У всех два паспорта. Эти напыщенные индюки из российского МИДа так и жируют на своих цифрах. А ему не понятно, где штамп в паспорт ставить: здесь или в Грузии? Учитывая вклад Засадкина в дело его паспортизации, то его, может быть, и нигде нет. Получается, Тамара вышла замуж за фантома".
  Костя улыбнулся и отключился.
  Сны были какие-то нервные и рваные. Он все время от кого-то защищался. На него нападали. Он, наконец, разглядел, кто на него нападает. "Вика, не надо", - вслух произнес он.
  - Кто такая Вика? - поинтересовалась Тамара.
  Костя похолодел. Открыл глаза. Тамара сидела в кресле, ожидая его пробуждения.
  - Партнер по бизнесу, - соврал он. - Требовала, чтобы я долги отдал.
  - А их у тебя много? - настаивала Тамара.
  - Шестьдесят миллионов долларов.
  Тамара похолодела от ужаса.
  - Не бойся. Это все покрыто товарами, - успокоил ее Костя. Приврал процентов на двадцать пять.
  У Тамары отлегло от сердца.
  - Ну, так ты будешь исполнять свой долг, или я могу пойти в ванную? - поинтересовалась Тамара.
  - А тебе это надо? - спросил Костя, резонно полагая, что его жена - не девушка.
  - Не особенно, - согласилась Тамара.
  - Вот и прекрасно. Никто простыней на заборах вывешивать не станет, надеюсь, - пошутил Костя.
  - Предупреждать надо, - в ответ улыбнулась Тамара, - триста долларов всегда найдутся.
  - Пошли завтракать, - предложил Костя.
  - Я лучше в душ. А ты пока можешь позавтракать, - так началась его совместная жизнь с венчанной женой. "Господи, сделай так, чтобы на этот раз мама ошиблась".- Там нам что-то упаковали в ресторане. Охрана разложила по холодильнику. Поищи. А я - в душ.
  Как ни странно, это надкушенное счастье на супружеском ложе - единственное, что ему, а не Засадкину и компании, отпустила его короткая жизнь. И как это не вдвойне странно, он только о нем и думал в тяжелые минуты своей жизни. Обычно в браке приобретают постельную принадлежность. О ком бы не шла речь: мужчине или женщине. В данном случае, он приобрел друга, у которого денег было куда больше, чем у него, и который, в отличие от него, умел ими пользоваться с детства.
  - Котэ, - донеслось из ванной, - а где у тебя складывают грязное белье?
  - Брось где-нибудь. Придет прислуга, уберет.
  - Ты так и не завел бак для грязного белья?
  - Мне это в голову не приходило.
  - Ты хочешь сказать, что носишь рубашки по нескольку дней? Меня сейчас стошнит. За кого я замуж вышла?
  Костя покраснел. Хорошо, что она этого не видит. Он действительно менял рубашки по-необходимости. Так получалось. Приедешь на работу в одной. Надо ехать к Абрамовичу. Одеваешь свежую белую из тех, что в спальне его рабочего кабинета. Кстати, там и бак для грязного белья.
  - Тамрико, зря на меня наезжаешь. У меня все чистые рубашки и костюмы на работе. Там я по три-четыре раза на дню переодеваюсь.
  - Как интересно? - заметила Тамрико, - А я-то думаю, где он хранит свой одеколон.
  Это был прокол. Одеколон Котэ тоже хранил на работе. Там зачастую и брился.
  - И как мы теперь поедем с визитом к отцу?
  - На машине. С охраной, - не заметил подвоха Костя.
  - Во вчерашнем фраке?
  - Мать твою, - дошло до Кости.
  Он сразу схватился за мобильник. Он уже обзавелся новым аппаратом, а матери СИМку так и не поменял.
  - Василий, - буквально зашелся он в трубке, - разгонную срочно в офис. Пусть ребята все чистые шмотки из спальни сюда привезут.
  - Разгонная на обслуживании гостей, - ответил Василий. - Здесь только основная. Даже джипа сопровождения нет.
  - Тогда гони основную.- Котэ вырубил мобильник.
  - Ты, что, без трусов и маек живешь?
  - Прекрати издеваться. Поэтому и женился.
  - Ну, пока еще не женился. Только обвенчался.
  Костя и впрямь был озадачен. Даже сейчас, с утра, в его организме ничего не стояло. На Эку стояло, на Вику стояло, на манекенщиц на экране и то стояло, на Тамрико - нет. С ним такое случилось впервые.
  - А почему твоя мама на свадьбу не приехала? - поинтересовалась Тамара.
  - Прихворнула, - объяснил Котэ, - ты не волнуйся, это не демарш. Это действительно так. Мы к ней слетаем.
  - А почему ты наврал про свой самолет? - не отставала Тамрико.
  - Чтобы ты не сомневалась, - улыбнулся Костя. - Понимаешь, свой самолет иметь престижно, но не выгодно. Только в плане черного нала. Но я скоро куплю свой самолет.
  - А зачем покупать, если не выгодно? - серьезно спросила Тамара.
  Костя напрягся. Пускать ее в свои дела он намерения не имел.
  - Тамрико, давай договоримся, ты в мои дела нос не суешь. И мы живем счастливо и долго, - предложил Константин.
  - Давай, но ты тогда не просишь меня, чтобы я поговорила с отцом о финансовой помощи тебе. Ты же ради этого женился? - безжалостно препарировала ситуацию Тамара.
  Костя молча уставился на нее. А она уже пила кофе, словно ничего и не сказала.
  - Я не пойму, - начал Константин, - ты зачем за меня замуж-то вышла? Спонсировать всю мою оставшуюся жизнь?
  - Я к гадалке перед свадьбой ходила. На кофейной гуще гадает.
  - И что она тебе наврала? - поинтересовался Костя, но спина против его воли напряглась.
  - Жить тебе осталось не больше года. Любишь ты другую. Она далеко. В Париже. Детей у нас в браке не будет. И тебе очень нужны деньги.
  - А ты не могла это сказать до церкви? И интересно, как Париж выглядит на кофейной гуще?
  - Не ерунди. В Тбилиси пока один университет. И там все про всех все знают. Добрые люди донесли. Как только узнали.
  - Было бы о чем, а добрая душа всегда найдется, - процитировал Костя кого-то из Альфа-банка. - Но ты все-таки вышла?
  - А что? В старых девах лучше? Так что, у нас с тобою бизнес-партнерство. Я тебе тело и домашний уют, ты мне блага земные. Устраивает?
  - Уровень цинизма потрясает, - слегка напрягся Костя. Он сам-то не далеко ушел от нее.
  - Зато я денег не прошу, - улыбнулась Тамара, - сама все имею. Меня твои понты вполне устраивают. А когда заработаешь, приходи, обсудим новые условия сотрудничества.
  - Не провоцируй, а то взорвусь.
  - А ты чем вчера занимался? Весь вечер пялился на какую-то клячу в первом ряду.
  Костя облегченно вздохнул. Ревнует. Не все потеряно. И посмотрел на свое эго. Оно висело между ног, как на переговорах. Никакой реакции. Туда же посмотрела Тамара и засмеялась.
  - Прости его. Он по принуждению не может. Ладно, я пошла одеваться. Когда твои вещи привезут, позвони отцу, что выезжаем. А то и так уже опаздываем.
  "А она не такая уж и полная, как показалось вначале. Просто, не стандартная". - подумал Костя, глядя вслед Тамрико.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Десятая.
  
  Сергея разбудил длинный беспрерывный звонок телефона. Такие не часто звучали в его квартире. У отца жены - другое дело. Как его там? Тестя. Да, тестя. Сергей огляделся. Елены рядом не было. Видимо, сидела за компьютером, что-то искала в Интернете. Он нехотя снял трубку.
  - Алло, Лихоборов - Нижний слушает.
  - Не кладите трубку. С вами будут говорить из автомобиля, - резанул приятный женский голос.
   "Господи, у кого-то еще "Алтай" остался", - подумал Сергей.- "В каменном веке живем".
  - Сергей, здравствуйте, - приятный кавказский акцент выдавал абонента. - Чем Вы сейчас занимаетесь?
  - Ничем, - признался Сергей. - Вот уже полгода, как с американцами закончил, так больше ничем и не занимаюсь.
  - А квалификацию потерять не боитесь?
  - Это же не электроника, здесь с тех пор, как придумали двойную запись, революций не совершалось.
  - Вам виднее. Но если устали отдыхать, то могу посодействовать.
  - Надеюсь, там не стреляют? - честно поинтересовался Сергей.
  - Не каждый день, - улыбнулся знакомый,- в управлении по борьбе с экономическими преступлениями резко пошли на раскрываемость громкие дела по части банков. Я знаю банковскую систему.
  - Почти как Геращенко, - вставил Сергей.
  - Может быть и лучше, - согласился абонент. - Так, вот. Не верю я в чистоту помыслов. Вы у нас человек не запачканный, сходите, проверьте.
  - Прикрывать никого не стану, - отрезал Сергей, - надоели.
  - Это моя личная просьба, - произнес абонент заклинание, против которого Сергей устоять не мог.- Просто это дело бросает тень отмывки денег на банковскую систему страны. Прямо-таки прачечная какая-то.
  - А как я туда попаду?
  - Ногами. Вас пригласят. Остальное - моя забота. Привет супруге.
  Разъединили раньше, чем Сергей успел ответить. "Алтай" - не "Алтай", а власти на таком уровне отказать Сергей не мог. Это же не президент. Человек дело делает. Сергей положил трубку. Это тебе не Рязань с автобусами.
  - Лен, - завопил он. - Ты где?
  - Чего ты раскричался, - послышался голос жены, - завтрак на кухне. Я там же. Со стиральной машинкой беседую.
  - Как это? - Сергей не понял шутки. - Она еще и разговаривает?
  - Нет, - настал черед Елены посмеяться над ним, - она только эсемесит. И все время не довольна.
  Сергею полегчало. Он почему-то очень живо представил, что их новая стиральная машинка Бош еще и разговаривает. На кухне что-то запищало. Елена рванулась к ней, как к ребенку.
  "Дожили", - подумал Сергей. - "С этой игрушкой "тамагочей" и про меня скоро забудут".
  Сергей направился на кухню знакомиться с новым приобретением. Миловидная обтекаемых форм стиральная машина фирмы Бош стояла на месте своей предшественницы, то же Бош. Размер экрана стремился сблизиться с размером люка для белья. И на экране все время появлялись надписи типа " я стираю".
  - Ну, и чем эта лучше прежней? - поинтересовался Сергей.
  - Как ты не понимаешь, - парировала Лена, - она берет столько белья, что у меня столько его в квартире просто нет. За один раз все может выстирать.
  - И где мы его будем сушить? - Сергей осмотрел весьма компактную кухню. - Нам вроде другого жилья не предлагали?
  - Если ты и дальше будешь мучаться дурью, то мы никогда не переедем, - опять парировала Лена. - А то он за третьего парня платить не намерен! Принципы у него, видите ли!
  - Не намерен, - подтвердил свою позицию Сергей.- Ресин назвал себестоимость метра жилья в столице 150 долларов за метр. Отпускная цена - 300. А мне предлагают платить по 2500. Пусть сами и покупают. А то развели бесконечные семьи военных. Все даром.
  - Им же тоже надо где-то жить, - заступилась за военных Елена. - Ты-то не служил.
  - Не служил. В этом ты права. Но строй-то поменяли. При этом строе есть понятие собственности на жилье. Новой власти уже полтора десятка. Значит, выросла когорта военных, которые не из детдомов на службу пришли. У них все есть. Только не в Москве. Получается, как родину защищать и ее строй, так их нет. А как квартиры получать, так они в первых рядах. И все безземельные. Я, между прочим, по военной специальности - начфин. И все эти начисления, включая остров Моржовец, знаю не по наслышке.
  - Что это за остров? - изумилась Лена.
  - А это когда с утра туман до земли, а после обеда - по колено. Там 100-процентные надбавки.
  - И все-таки ты не прав, им же надо где-то жить.
  - Но не во всех местах, где служил, одновременно. Пусть тогда иную недвижимость в собственности сдают в доход государства. Раз так хотят жить при Советской власти, так и защищали бы ее.
  - Ты наговоришь, и так крови хватает. Все время войны. Как телевизор не включишь, все бомбят.
  - Так бомбят все русских. Кто в республиках на заводах работал? Русские. Кто под бомбами оказался при бомбардировке заводов? Опять - русские. Россия для русских ни в чем меры не знает. Вон, в нашем любимом Узбекистане. Один раз долбанули, больше в новых ботинках по асфальту не ходят. Только в поношенных. А то сплошные румынские шахтеры. И у всех обувь новая.
  - Тебя сегодня явно заносит, - резюмировала Елена. - Не с той ноги встал?
  - Не с того уха, так точнее, - пошутил угрюмо Сергей, - на работу тягают.
  - Опять в Рязань?
  - Ближе. Пока не знаю где.
  Зазвонил телефон.
  - Лен, возьми трубку, а то и так настроение не к черту.
  Лена подошла к телефону.
  - Алло, а кто его спрашивает? Не знаю такого. Сейчас спрошу, подойдет ли он?
  Елена не стала затыкать трубку, а повернулась к Сергею и громко и четко спросила.
  - Говорить будешь? Какой-то Гуделия. Секретарь на проводе. Хочет соединить.
  - Пусть соединяет, - ответил Сергей и взял трубку.
  В телефоне играла музыка. Раздались покашливания. И снова кавказский говор.
  - Я куда звоню? - вопрос поверг Сергея в уныние, но отвечать он не стал. - Ара, простите, вы господин Лихоборов?
  - Нижний. Лихоборов-Нижний, - уточнил Сергей.
  - Извини, дорогой, не хотел обидеть. Мне тебя рекомендовали как хорошего счетовода. По зарез такой нужен. Десять штук плачу.
  - В месяц или в год? - пошутил Сергей.
  - Ара, кончай, а? Я же на чужом языке говорю. Ты так на моем не сможешь.
  - Убедили. Белыми?
  - Три белыми, остальное налом. Пойми, налоги. Совсем озверели.
  - Мне нужны только белые, - Сергей не кривил душой. Это соответствовало его внутренним убеждениям, и ему надо было платить кредит за машину.
  - Черт с тобой, будет белым. Мне тебя так расхвалили, что я согласен.
  - А кто, если не секрет?
  - Один банкир. Из группы Манукян. Знаешь такого?
  - Самого нет. А банкиру уши надеру.
  - Ара, ты не прав. Приходи, поговорим, познакомимся. Тебе у меня понравится. Обещаю, - Костя играл от души, как кошка с мышкой. Его сегодня с утра поднял телефонный звонок. И незнакомый голос, сославшись на какое-то случайное знакомство, порекомендовал ему спеца по финансовым аферам. Костя считал себя лучшим в этой области. Но его настойчиво убеждали, что нашли специально для него, как он просил. Просил - не просил, он не помнил. Но то, что жизнь его перекрещивалась с группой Манукян, это он помнил. И не так давно. Уже здесь, в Москве.
  - Во сколько и где? - задал дежурный вопрос Сергей. Ему уже было ясно, что, скорее всего, он согласится.
  - У меня, в семь вечера, - и Костя продиктовал адрес своего офиса.
  На том и порешили. Сергей утомленно положил трубку.
  - За все время, что здесь работаю, только один раз встретил русского работодателя, - обратился он к Елене. - И то - в турпоездке.
  - Ничего удивительного, - согласилась она, - русские все воюют, а эти собственность делят.
  - Какая ты проницательная, - не то похвалил, не то поиздевался Сергей, - представляешь, в семь вечера он еще в офисе.
  - Представляю. Ему делать здесь нечего. Он и работает до поздна.
  И опять она была права. Десант бизнесменов навалился на Москву с привычками и обычаями местного поселения, где все друг друга знают, но не выдают. Под стать им был и работающий контингент. Начиная с приезжающих на заработки с пятичасовой электричкой и кончая питерскими номерами, которые, ну ни как, не удавалось поменять на местные. Сергей любил смотреть из окна автомобиля, как расфуфыренные девицы разглядывают карты города, как бедняжки-девчушки в тонюсеньких колготках шпарят чуть не бегом по первому снегу на работу. Или, наоборот, в шубах бредут под апрельским солнцем. Не успели привезти вещи из дома. Новое лицо Москвы. Лучше бы они все свалили в Питер. Там и булочные завтрак сервируют. Готовы принять. Но посетителей мало. Денег нет.
  По выходным кто-то из этого контингента гоняет на джипах по бульварам с охраной. Вот и все общение: он, она и три-четыре крепких парня. А кто попроще и не уезжает на выходные домой, те разводят шашлычок прямо во дворе дома, где кто-то из них снимает квартиру. И удивленный и раздосадованный наряд милиции упирается в предъявленное удостоверение. Почти все подрабатывают в ломбарде. За кем следят? Кого разоблачают?
  Сергей решил, что день не задался. Так бывает. Надо стиснуть зубы и идти от рассвета к закату. В такие дни он ставил себе только одну цель: "Приказано выжить". Лена это знала и оставила его в покое.
  - После завтрака загляни в шкаф. Если что не глаженное, я поглажу.
  - Из-за какого-то урода ботинки чистить придется, - посетовал Сергей.
  - Этот, как ты выражаешься, урод, намерен тебе заплатить неплохие деньги, - парировала Елена за неизвестного ей человека.
  - Но ты не знаешь, за что он намерен платить такие деньги незнакомому ему человеку.
  - Ему тебя рекомендовали.
  - А этому Анри я вообще уши при встрече оборву - Сергей никогда не говорил жене правду о своей работе, но никогда и не врал. Полуправда срабатывала и никогда не подводила. Вот и теперь он назвал Елене только последнее звено в цепи. А сколько их было, он сам только догадывался.
  - Так это его рук дело.
  - А ты думала. От зависти, что я дома сижу, весь извелся.
  - Ладно. Не наезжай. Он - хороший парень.
  - Был бы плохим - урыл.
  Сергей закончил завтрак. Машинка словно специально им не мешала беседовать. Но, поняв, что они закончили, а он поел, запищала.
  - Извини, а писк убрать нельзя? - поинтересовался Сергей.
  - Наверное, можно, но я пока не дошла до этого места в инструкции, - ответила Елена.
  Сергей молча лизнул жену в щечку, изображая поцелуй, и направился к гардеробу, чтобы определиться с вещами. Через минуту из комнаты донеслось его громкое недовольство.
  - Лен, у меня, что нет белых рубашек?
  - Полно, - ответила она с кухни. - Посмотри в гардеробе.
  - Этим я и занят, - как в лесу эхо, вернулась фраза Сергея, - это цвет пожухлой травы в утреннем тумане, но никак не белый.
  Шутка, похожая на издевательство, заставила Елену прийти с кухни, и самой начать поиски.
  - На, смотри, это что не белый? - вытащила она, наконец, рукав действительно белой рубашки, перекантовав дюжины две вешалок.
  - Ты на манжет взгляни, - посоветовал Сергей.
  - А что манжет? Белый и чистый.
  - Он под запонки. А я не на свадьбу иду. Так, деловая встреча с лицом кавказской национальности. Он вообще в свитере может быть. Чем сейчас на черкизовском рынке торгуют?
  - Одна Грузия, хоть и сделано якобы в Швейцарии. Нижнее белье из-под подола. И все черное.
  - Я тебя не про женское спрашиваю.
  - А на тебя я там вообще ничего не смотрю.
  - Как продавцы одеты?
  - Зачем тебе?
  - Он, скорее всего, также одет. Только, когда ему вещи приносят, говорят, что только что от Гучи. И цену заламывают.
  - Не подумала, - призналась Елена. - Тогда джинсы с затирами, остроносые ботинки, желательно из крокодиловой кожи, и фуфайка черного цвета. Не то спортивная майка, не то пуловер.
  - До черкизовского рынка я еще не дозрел, но придется ехать на цеэсковский. А зачем тебя вообще занесло на черкизовский?
  - Там то же, что и в бутиках, только дешевле раза в три-четыре.
  - Я думал, на ноль.
  - На ноль - это подделка. Их почти сразу видно.
  - Ты там что-то покупаешь?
  - Только мелочи. В основном определяю, как наш бомонд теперь одевается.
  - Говорят, что от-кутюр.
  - Это единицы. Остальные под от-кутюр и прет-апорте.
  - Ладно, собирайся. Поедем на ЦСКА. Только умоюсь.
  И Сергей начал собираться на рынок ЦСКА, словно ему там было назначено. Именно сегодня ему надо было оказаться на этом рынке, чтобы купить одни новые мейеровские брюки и одну черную майку. Почему не на Динамо? Очень просто. Среди динамовцев не было того кроя, что устраивал Сергея. Почему-то все задницы на Динамо были общелкнутыми. Даже у Мейера. Наверное, они никогда не садятся. Все больше топтуны.
  Дорога до рынка от квартиры Елены не заняла много времени. Минут двадцать. Больше ушло на поиски места парковки. Пришлось остановиться на дальней стоянке и войти через боковую дверь. Название рынок плохо увязывалось с интерьером огромного магазина типа Бомарше в Париже или Галери Лафойет. Километры стекла и длинноногих блондинок в увязке с ценами производили должное впечатление. Многообразие выбора сумок Делси дополняло ощущение Парижа. А нужного товара все не было и не было. Словно у Сергея было задание пройтись по всем этажам. Лена получала от визита истинное удовольствие. И не она одна.
  Навстречу по эскалатору ехал не кто иной, как губернатор одной из среднерусских областей господин Гуцкой с молодой женой и мопсом у нее на руках. Сергея что-то приподняло и шлепнуло с такой силой, что он спокойно допустил мысль о вселенском везении господина Гуцкого. Окажись они лицом к лицу в холле, не известно, чем бы закончилась их встреча.
  - Лена, - обратился Сергей к жене, но так громко, что его услышали охранники и продавцы соседних магазинов, - а вот перед нами и сам господин Гуцкой. И без намордника.
  Последнее относилось к собаке, но Гуцкой принял оскорбление на свой счет. Его глаза выстрелили с нескрываемой ненавистью в сторону Сергея. Но, странное дело, обожглись о взгляд говорившего и упали в пол.
  - Ты что? - Лена дернула за рукав Сергея, опасаясь продолжения.
  - Пусть все знают, - продолжал добивать его Сергей, - как обладатель двух чемоданов компромата, дважды предавший родину и присягу, получает удовольствие в обществе молоденькой женщины, потенциального мужа которой он убил при защите Белого дома.
  Гуцкой опять стрельнул глазами, как затравленный зверь.
  - Уймись, - Лена дергала Сергея за рукав.
  - А эта сука сидела и пила кофе, когда молодые мальчишки погибали в здании. Тысячи молодых мальчишек.
  Ни одного голоса в защиту губернатора. Только молчаливое порицание.
  На счастье Гуцкого эскалатор дополз до второго этажа. Он, схватив свою спутницу под руку, рванул в боковой проход. Последнее, что ему пришлось услышать от Сергея, прозвучало, как выстрел конвоя.
  - А эти мальчишки могли бы сейчас вместо тебя наслаждаться этой роскошью. Помни об этом.
  Охранники молча отступили от эскалатора, продавцы отвернулись от Гуцкого, спешившего мимо них.
  - Ты что делаешь? - не унималась Лена, - он же - губернатор. Он же тебя...
  - А ты видела эти толпы молодых мальчишек, уходивших на мясорубку. Ты видела горы тел, которые этот горе-политик послал на смерть? Они могли бы жить и жить. И эта тварь еще смеет показываться людям на глаза.
  По странному стечению обстоятельств Сергей и Елена остановились как раз напротив того киоска, где торговал грузин. Он, не ведавший, что произошло на эскалаторе, не мог понять, что с его клиентами.
  - Не обращайте внимания, - начала объяснять Елена, - только что с Гуцким чуть не подрался.
  - А что, он тоже здесь? - поинтересовался продавец.
  - Да, - вступил в беседу Сергей, уже достаточно выровнявший дыхание, - но он уже покинул здание. Ему тут не понравилось. Все слишком дешево.
  - Для губернатора? - не понял продавец, - Какие же он должен бабки заколачивать, если ему здесь так дешево?
  - Приличные, - согласился Сергей. - На молодую жену хватает.
  - Хватит вам, - взмолилась Елена, - давайте перейдем к делу.
  - Давайте, - согласился продавец.
  - Из меня надо сделать грузина, - без лишних слов взял быка за рога Сергей.
  - Несколько сложновато, - улыбнулся продавец, - у вас не грузинская фигура: прямые плечи, подтянутый живот, но не дистрофично подтянутый, как у язвенника.
  - А вы попытайтесь, - предложил Сергей, - начнем с брюк. Что сейчас носят в Тбилиси?
  - У меня есть брюки, как раз для вас, - с этими словами продавец исчез в своей конурке, называемой складом, и вернулся с тремя парами брюк разных цветов.
  - Черные и светлые не пойдут, - сразу же расчистил поле боя Сергей. - Остановимся на темно-синих.
  Это решение подтолкнуло воображение продавца. Он опять исчез в коморке, но чего-то не нашел, и стал снимать прямо с витрины. Это была черная майка с тонкой выделкой по черному полю.
  - Это сейчас очень модно в Тбилиси, как у вас когда-то красные пиджаки. Все ходят в черных майках. Но у этой есть мелкая полоска, что говорит о ее высокой цене.
  Сергей одел и черную майку. В майке и темно-синих брюках с напусками он все ближе приближался к грузинам.
  - Чего не хватает? - поинтересовался он у продавца.
  Тот задумчиво стал разглядывать Сергея. Потом слегка поддернуд рукава, сделав их на три четверти. И ушел за ремнем.
  - Ремень должен быть кожаным с какой-нибудь блямбой.
  - Что весь наряд от Версаче, - прокомментировал Сергей.
  - Да, - кивнул продавец, - типа того.
  - А ботинки? - задал вопрос Сергей.
  - Мы не торгуем обувью. Вам лучше пройти в другой отдел. Но совет дать могу. Нужны остроносые ботинки.
  - Это при моей ноге, - Сергей продемонстрировал ногу 45-го растоптанного в длинном английском носке.
  - Без этого вы похожи больше на еврея, чем на грузина, - признался продавец. - У грузин форма ступни не та.
  - Неужели обувь так важна? - не поверил Сергей.
  - Важна - не важна, но без остроносых ботинок вы выглядите так, словно только что прибыли из Тель-Авива.
  - Тель-Авив, Телави, - это где-то рядом, - вспомнил Сергей "Мимино".
  Продавец удивленно взглянул на него.
  - Ну, помните комедию "Мимино", - поправился Сергей.
  - А, да, вы правы, - согласился продавец, упаковывая вещи. - С вас пять тысяч.
  - У меня только четыре, - сказал Сергей, обращаясь к Елене.
  - Ничего, потом занесете, - услужливо предложил продавец.
  - Нет, так не пойдет. В следующий раз я пойду на встречу с армянами. Здесь есть автомат? - Сергей мыслил категориями боя.
  - Банкомат, - поправила Елена.
  - Да, у эскалатора, - объяснил продавец. Лена и Сергей переглянулись. Сергей встал и пошел к банкомату. Прошедший инцидент канул в лету. Пыль осела за четой Гуцких. Сергей добрал необходимые деньги и расплатился с продавцом. Впереди ему предстояло встретиться с грузинским бизнесменом, которому его сватал армянин. Дело было в России.
  
   * * *
  
  Сергей пришел в офис без десяти семь, как того требовал этикет. Охрана подняла его в приемную. Секретарь предложила чаю или кофе. Сергей вежливо отказался. И начал рассматривать соседей по диванам. Больше всех выделялся грушник, так его определил для себя Сергей. Когда-то тому, еще в училище или после, объяснили, что он должен вселять неистребимый ужас в своих визави. И он вселял. Без чувства меры. По ходу дела выяснилось, что он пришел торговать танкерами, заказанными фирме Дена еще при Советской власти. Странные все-таки партнеры у нашей власти типа Noga=нога. Только читать надо по-русски. На фоне таких партнеров Хаммер начинает выглядеть гением. У него была все-таки Оксидентал Петролеум. Хотя МИ-5 вела его с первого выезда в сторону Советской России. Чуть поодаль застыл тщедушный кегебешник. Он старался быть невидимым. Принес в клювике кредиты Сбербанка России, скорее всего - не бесплатно. Весь в коже и мятых штанах, некогда бывших брюками, сидел продавец золотого прииска. Точнее, у него был вексель, обеспеченный этим прииском. Видимо, на территорию прииска не распространялась государственная монополия. Слева от кегебешника застыл лесной магнат. Он мало чем отличался от владельца прииска, но рассказывал, как лес лежит и гниет без денег. Сергей вполне мог в это поверить. Просто он не мог взять в толк, зачем этот лес спилили. Балансы можно было и не трогать, если некому продать. Отдельной группой гужевались украинские металлисты. У них ничего не было, кроме уверенности, что как только Юля придет, они подомнут под себя Кривой Рог. Взгляд Сергея остановился на мужичонке, притулившемся на стуле, дивана ему не хватило, в углу комнаты и допивавшем уже третью чашку чаю. Это был владелец скважины с доказанным дебетом нефти и хорошими коэффициентами Ц-один и Ц-три. Его никто не слушал. Он и замолк в углу. Группа товарищей, скорее напоминавших бомжей, вообще смотрела сверху вниз на сидевших гоев и, по всей видимости, работать им было за падло. На церковную паперть они тоже не очень рассчитывали, поэтому пришли подкормиться. Они внимательно изучили наряд Сергея и теперь тщетно пытались вспомнить, где они его могли видеть в деловых кругах обеих столиц сопредельных государств. Но память решительно отказывала им. Это раздражало. Они демонстративно перешли на грузинский с бесконечными еврейскими "ара". Сергей улыбнулся пару раз по тексту, и все смолкло.
  Сергей оказался прав в оценках. Около восьми охрана пронесла в кабинет много-много пакетов из Макдональдса. Первыми в кабинет рванули эти самые кореша. И кабинет закрылся еще на час. Сразу после ужина едоки удалились, обсуждая очередной сверхприбыльный проект: продажа красного грузинского вина, изготовленного по ускоренной итальянской технологии, в Японию. Проблема, как понял Сергей, была в том, гнать один-единственный контейнер через Суец или вокруг Африки. Вокруг Африки им казалось выгоднее. За Суец надо платить.
  Настала очередь танкеров. Незнакомец и Сергей обменялись ненавидящими взглядами, хотя за весь вечер не проронили ни слова. Чувствовал собеседник отсутствие страха перед ним или уже по жизни встречался с коллегами Сергея, сказать трудно. Но, скорее всего, его уже заставляли вносить в кассу недостачу. И он мог предположить, что с появлением Сергея для него лафа закончится. Сегодня же сразу после посещения кабинета он заспешил в кассу.
  Не менее удачливым был визит и кегебешника. То же - в кассу.
  К досаде Сергея, он не увидел прохода остальных. Секретарь пригласила его войти.
  Кабинет весь провонял картошкой из Макдональдса. На столе лежали объедки и бумажки из-под картошки. Из мусорной корзины торчали пакеты с буквой "М". Над всем этим нависала искусственная пальма. Прямо-таки вождь банановой республики, только что спустившийся с дерева.
  - Извини, - заметив взгляд Сергея, начал Константин, - с утра ничего не ел. А заставил ждать, потому что все дела. Танкера покупаю, скважину покупаю. Делаю вертикальную нефтяную компанию. От сырья до продажи.
  - Да, такая уже есть в мире, - ответил Сергей, - у Коха. Все принадлежит одному человеку.
  - Вот и я хочу, - глаза Константина засветились.
  Сергей обратил внимание на этот полумечтательный взгляд. Как у ребенка перед Днем рождения.
  - А что мешает? - Сергей приготовился к рассказу о проблемах.
  - Воруют. Все воруют, - начал Константин. - Картошку не успеют посадить, уже выкапывают.
  - Знать, кушать очень хочется, - подсказал Сергей.
  - Никто не живет завтрашним днем, - вынес свой вердикт Костя. - Понимаешь, я зарабатываю около миллиона баксов в месяц, а мне новые джинсы купить не на что.
  - Могу подкинуть на джинсы, если они не с защипами, - улыбнулся Сергей.
  Костя тоже улыбнулся. Эта мысль ему не приходила в голову: брать за назначение на должность.
  - А ты с юмором, - сделал вывод Константин. - Почему же на рынке труда?
  - По идейным причинам, - честно ответил Сергей. - Я защищал Советскую власть, когда уже коммунисты ее продали. Вот и оказался не у дел. Черный список Посольства США. Слышали о таком?
  - Не слышал, - признался Константин. - Но если это так, то ты - крутой.
  - Крутые на Рублевке живут, а я - совсем в другую сторону, - улыбнулся Сергей. - Я бы сказал, в противоположную.
  - Я не силен в географии Москвы и Московской области, - открыл некоторую часть своего мира Костя. - Но на Рублевке тоже не живу. Снимаю квартиру на Патриарших.
  - Это нас сближает, - пошутил Сергей. - От Патриарших до моего дома всего пятнадцать минут на автомобиле, если нет пробок.
  - Будешь работать со мной, и у тебя все будет, - заверил Константин.
  Сколько раз Сергею обещали подобное. Он устал считать. Но в силу привычки добавил к этому обещанию еще одного работодателя. Все предыдущие разорились. Они не поняли главного: сегодняшние организаторы бизнеса вышли из тех контор, которые разорили Хаммера, Форда, многих других. В их сознании бизнес - это перевод денег из одного кармана в другой. А если деньги кончаются, то идет телеграмма в центр. И центр опять переводит деньги. А Россия не ест, не пьет, все содержит этих бизнесменов. Яркий пример - перевод денег в американский риэлтерский бизнес. Загрансеть рушится, срочно помочь. А свои старики, инвалиды и дети могут потерпеть.
  - А Вы допущенный? - в лоб спросил Сергей.
  - Допущенный, - ответил Костя, не уточняя деталей.
  Странно, но они понимали друг друга на уровне подсознания. Если бы у Сергея был брат, то вряд ли Сергей мог бы рассчитывать на подобный уровень взаимопонимания.
  - Вообрази, - продолжал Константин, - я срубаю по 35 долларов в день с одной цистерны, а у меня их сотни. Я получаю по 12 долларов за каждую тонну переваленной нефти. Я имею доход с судового мазута. У меня образуются излишки в танках, которые я продаю налево. На круг, как я уже говорил, около миллиона. А приходят эти с проектами, и по месяцу получается сплошная балда.
  - И чем я могу помочь? - спросил Сергей. - Не поверю, что все деньги из кассы уходят без вашего ведома.
  - Можешь на "ты", - дал разрешение Константин.
  - Лучше по имени, но на "вы", - принял предложение Сергей.- Сила привычки.
  - Тебе виднее, - Константин был несколько удивлен. В его окружении все стремились потыкать. Это добавляло чувство близости к вождю. Вновь прибывший к близости с вождем не стремился.
  - Ну, если отдавать деньги на красное вино в Японию, то немудрено остаться без штанов. Где Грузия - где Япония.
  - Забудь. Это для них, чтобы под ногами не мешались. Никто из них не признается, что сегодня есть нечего. А так приходят, обсуждают, едят. Деловые люди, - Константин усмехнулся.
  Этот парень становился все симпатичнее и симпатичнее Сергею. Он явно понимал свое место в этом спектакле, навязанном ему самой жизнью.
  - Говорю тут одному, - продолжил Константин, - займись чем-нибудь. Ну, хоть палатку овощную открой. Две палатки - уже пять тысяч баксов в месяц в карман положишь. Нет, работать ему за падло. Отвечает, что я должен его пристроить начальником и платить ему семь штук в месяц. Спрашиваю, почему семь, а не пять и не три. Говорит, у тебя такие зарплаты для наемного персонала, а я твой старый друг. Довод.
  - Если действительно друг, - пожал плечами Сергей.
  - У меня таких друзей - пол Грузии, - Константин задумался. - Сегодня.
  Было что-то в этой недосказанности близкое Сергею. Каждый раз, когда судьба выводила его на верхние эшелоны власти, в тусовку, появлялись однокашники, телефон жены обрывался от звонков подруг, которые исчезли еще дет двадцать назад из поля зрения. Все приглашали на расхват. Хотели познакомить его младшую дочь со своими сыновьями, которые оказывались просто гениями среди удобрений. Затем наступал период забвения, а то и явного предательства. Телефон молчал. Единственными друзьями оставались соседи по даче и семья мужа старшей дочери. И то, в первое его падение они тоже напряглись. А когда число взлетов и падений превысило десяток, а орбита всегда шла на повышение и никак не влияла на положение старшей дочери, решили, что так надо. И им, и Сергею стало проще. Младшая в начале пути переживала, но потом и она смирилась. Повторяющиеся события - это тенденция. А она была математиком.
   - Вы женаты? - поинтересовался Сергей. Ему совсем не светило стать душеприказчиком Константина. Подобная откровенность при первой встрече его беспокоила.
  - Да, недавно женился. Жена сейчас в Испании.
  - Отдыхает?
  - Нет. Учится. Она у меня специалист по древним предкам грузин. Баски тоже претендуют на эту роль. Они прошли всю Европу от Кавказа по Периней. И осели в современной Испании.
  - Круто, - невольно откомментировал полученную информацию Сергей. Но не стал уточнять, к чему эта фраза относилась, то ли к баскам, то ли к владельцу искусственной пальмы.
  Константин трактовал его реакцию по-своему, как сильное впечатление от профессии жены.
  - Сам я университетов не кончал, - пояснил он. - "Мы диалектику учили не по Гегелю".
  - Трудно в это поверить, - заметил Сергей.
  - Почему? - Константин уже сам увлекся этой беседой.
  - Правильная русская речь. Знание классиков, хотя бы в рамках школьной программы, чужой литературы. И жена, которая интересуется историей, а не шмотками. Не бьет, - улыбнулся Сергей.
  - Угадал, - в ответ улыбнулся Константин. - Меня вышибли с последнего курса за плохое поведение.
  - Это ближе к теме, но все равно, не объясняет появление такой жены. Если только школьная любовь, - предположил Сергей.
  - Не угадал. Уличное знакомство. Она вселилась в квартиру, которую мы продали. Там и познакомились.
  - А дом был, в котором еще жил Джапаридзе, - предположил Сергей.
  - Не совсем, но очень близко, - улыбнулся Константин.
  - Тогда не надо мне лапшу на уши вешать про отсутствие образования и воспитания, - рассмеялся Сергей.
  - А я и не вешаю, - рассмеялся и Константин, - я знакомлюсь. Пойдем, покажу кабинет, в котором будешь работать.
  - А просмотр документов. Рекомендация. Трудовая?
  - Да подотри ими зад. Если ты аферист того уровня, что мне обещали, то кто тебя может похвалить. Те, кого ты оставил без денег?
  - Логично, - признал Сергей. Сам он в этой плоскости свою работу никогда не рассматривал. Просто существовали две когорты. В пределах видимости. Одни уводили и прятали деньги, другие их разыскивали и меняли правила игры. Но постоянно опаздывали. Такая игра в кошки-мышки. Кто шел по острию ножа, того ловили, кто проявлял излишнюю прыть, того стреляли. А так - без происшествий.
  Константин встал и направился к выходу. У обоих были черные майки, темно-синие брюки и остроносые ботинки. Но носы у Костиных ботинок были острее. На щеках присутствовала полуденная щетина. У Сергея она тоже успела отрасти. Время шло к полуночи.
  Кабинет Сергея располагался этажом ниже.
  - А это касса? - поинтересовался Сергей, дабы подтвердить свои догадки.
  - Да, - Константин открыл дверь и поздоровался с Экой.
  - Это Катя, - представил он ее.
  Сергей тоже поздоровался и представился.
  - Тебе придется работать со мною и с ней, - пояснил Константин. - Ей можешь доверять на все сто.
  Было что-то в этом представлении непонятное для Сергея. Ему по штатному расписанию не предстояло участвовать в боевых действиях. Но климат на фирме, судя по данному указанию, оставлял желать лучшего. Был и вопрос, почему кассир за полночь на рабочем месте, когда жена в Испании. Но Сергей давно вращался в частном бизнесе. И подобных вопросов не задавал.
  Зазвонил мобильник.
  - Лен, все в порядке, - ответил Сергей, - Я на собеседовании.
  - У нее и заночуешь? - поинтересовалась Елена.
  Фраза прозвучала достаточно громко. Константин улыбнулся.
  Сергей выключил телефон.
  - Зря, - откомментировал Константин действия Сергея, - жена правильно волнуется. А меня извини за столь поздний прием. Но другого времени у меня просто нет побеседовать. Сейчас скажу охране, чтобы тебя отвезли.
  - Спасибо, - оценил заботу Сергей, - я на машине.
  И поймал удивленный взгляд Константина. Видимо все остальные приходили к нему безлошадными. Он их одевал, обувал, давал машины.
  - И что у тебя за автомобиль? - не то ехидно, не то заинтересованно поинтересовался Константин.
  - Форд "Мондео" этого года, - ответил Сергей.
  - Это не машина. У меня Беха седьмая, а сзади эмэлька идет.
  - И где я бы стал это все хранить? Под окном? - не остался в долгу Сергей.
  - В подземном паркинге, - уточнил Константин.
  - Тогда и мне не хватило бы на джинсы, - пошутил Сергей.
  Эту шутку Константин не воспринял. Он почувствовал угрозу своим расходам со стороны Сергея. Почувствовал это и Сергей. Но меняться не входило в его планы. В отличие от Константина он твердо знал, что когда деньги кончатся, именно его станет обвинять Константин в том, что он профуфычил деньги. В конечном счете, за этим он его и приглашал. Пожалел ли Костя, что перешел на "ты", неизвестно. Но то, что его просчитывают на ходу, он почувствовал.
  - Вот и кабинет, - сказал Костя, открывая дверь просторной комнаты, где не было даже стола, не говоря уже о стуле, - не удивляйся. Через неделю все будет. Могу и пальму отдать. Она тебе явно приглянулась.
  - Очень, - улыбнулся Сергей. - Будет как эстафетная палочка. Кто намечен на вылет, тому - пальма.
  Эта шутка опять напрягла Константина. Не до такой же степени читать его намерения. И главное, Сергей явно не стремится подстроиться под него.
  - А чего ты такой ершистый? - спросил в лоб Константин.
  - Не привык доверять словам работодателей, - не стал лукавить Сергей. - Сначала говорят, что денег у них вагон и маленькая тележка, а на следующий день просят достать кредит. На третий день обычно расстаемся.
  - Денег у меня полно, - это была бравада, - но ими надо распоряжаться грамотно. За этим ты мне и нужен.
  - Свежо придание, но верится с трудом, - Сергей взглянул Константину прямо в глаза. - "Время - лучший свидетель, и лучший судья". Так говорят итальянцы.
  - Увидишь, - не сдавался Константин.
  - Это точно, - согласился Сергей.
  - Надеюсь, мы договорились, - Константин протянул руку на прощанье. - Ровно через неделю без лишних звонков выходишь на работу.
  - Ровно через неделю, - Сергей пожал протянутую руку.
  И они разошлись в разные стороны.
  - Василий, принеси сигареты, - услышал Сергей где-то далеко за спиной.
  Следом раздался топот ног. Нравы все больше проявлялись. Решение оставалось за Сергеем. Но был еще и утренний звонок. "Не вылететь бы раньше, чем узнаю ответ на поставленный вопрос", - подумал невольно Сергей, - "Будет как-то не солидно".
  Ночная прохлада немного взбодрила Сергея. Он выкинул из головы все мысли о произошедшей встрече. Впереди была еще неделя. Следовательно, шесть дней отдыха и один - на раздумья. Сергей медленно сел за руль своего любимца и решил прокатиться по ночной Москве, сочетая приятное с полезным, в плане аккумулятора.
  На савеловской эстакаде его тормознули: повернул направо из третьего ряда. Сергей послушно направился к дежурному милиционеру.
  - Доброй ночи, старший лейтенант Недурибаба, - молоденький парнишка вытянулся, словно Сергей ему предъявил удостоверение. - Нарушаем. Ваши документы, пожалуйста.
  Сергей молча протянул бумажник водителя. Старший лейтенант стал внимательно разглядывать каждый лист. Даже Справку из медкомиссии развернул.
  - Почему поворачиваем из третьего ряда? - поинтересовался он.
  Сергей молча смотрел, как остальные участники редкого для этого времени суток движения упорно поворачивали из третьего ряда.
  - Им можно, а мне нельзя? - задал глупый вопрос Сергей.
  - Я тут один. Не могу же я всех остановить. Покажите мне пальцем, кто вам понравится, остановлю. Иначе, зачем я тут стою?
  - Я наивно полагал, - начал оправдываться Сергей, - что вы отвечаете за безопасность движения. В правом крайнем лужи неизвестной глубины. Соответственно, правый крайний идет по второй полосе на поворот. А поворот из двух рядов. Я решил, что могу повернуть из третьего ряда, поскольку де-факто он второй.
  - Это что, по-вашему, я платком должен выкачать лужу?
  - Нет, но вы могли бы вызвать дорожников. Тогда бы все увидели, что в крайнем ряду идут ремонтные работы.
  - Ладно, как будем решать проблему? - старший лейтенант начал ощущать простой в работе.
  - Как скажете, - отреагировал Сергей.
  - Сто пятьдесят.
  - Идет.
  - Ну, так давайте.
  - А вдруг нас фотографируют, - Сергей напустил туману, - как в вашем фильме про инженера Бичарова. Я дам вам деньги, а нас повяжут.
  - Чтоб этой службе внутренней безопасности пусто было, - благородный гнев навалился на офицера, - сидят там по кабинетам, фильмы снимают. Вы уже не первый, кто об этом говорит.
  Сергей ничего не имел против этого мальчика и исповедовал принцип: "Виноват - плати". Но его растерянность умиляла Сергея.
  - И что будем делать? - милиционер спросил совета у Сергея.
  - Предлагаю вам взять у меня в долг, - пришел Сергей на помощь постовому.
  - Долг отдавать надо, - ясность мысли не покидала его собеседника.
  - А вы и отдадите, только не долг, а честь, когда я буду отъезжать. Если нас повяжут, то и вы, и я дадим показания, что я пристал к вам с просьбой отдать мне честь, когда я тронусь. И за это заплатил.
  Молодой мальчишка просто упал на крышу "Мондео" и забился в истерике. Идея ему понравилась. Сергей молча отсчитал положенное и передал постовому. Тот аккуратно убрал деньги. Сергей сел за руль. Постовой перекрыл движение. Сергей тронулся. Постовой взял под козырек.
  Впервые за день Сергею повезло на встречу. Настроение резко улучшилось. И счастливый он заспешил домой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Одиннадцатая.
  
  Константин отказался от завтрака на борту и заснул. Сергей всегда завидовал людям, способным вот так легко засыпать в пути. Сам он продолжал бодрствовать, несмотря на то, что рейс на Женеву уходил затемно, с первыми лучами солнца. Сколько миль он налетал за свою жизнь, он не считал. За него это делали швейцарские, немецкие и прочие авиалинии. А Лена и дочери регулярно подчищали остатки. Зять делал вид, что ему неудобно, но уступал старшей дочери. Поэтому, если говорить о результативности командировок, то она была стопроцентной еще на стадии покупки билета.
  Белый самолетик чертил жирную красную черту на экране телевизоров, установленных практически на каждые три ряда. Где-то внизу уже пробегал Минск. Разумеется, его отсюда не было видно. На правах старшего по званию и по должности Константин выбрал место у окна. Сергей за счет своей комплекции и не претендовал на полет в скукоженном состоянии с легким ветерком из окна. Да, ветерок. Как-то Сергей летел на Ту-134 из Таллина В иллюминатор откровенно дуло. На дворе был декабрь. Стюардесса ничего не замечала. Пришлось укрыться дубленкой. Так в Москве ему пришлось нести дубленку подмышкой, настолько она задубела. И потом долго размораживать в холле аэропорта. "Какой же это был аэропорт?" - задумался Сергей. - "Так и есть. Шереметьево-1". Уже тогда он был отстойным. Слава богу, хоть сейчас построили Домодедово на уровне западных. А то, что в сортир на площади сходить, что в международный аэропорт Шереметьево-2 заглянуть. Не известно, где чище.
  Мысль медленно зацепилась за Шереметьево-2. Сколько раз он покидал родину именно оттуда. Сколько историй накопилось за его, в общем-то, долгую жизнь. Один раз даже шляпу забыл в буфете на втором этаже. Так и ушла с концами. Но он не сильно расстроился. В той шляпе он выглядел как нелегальный разведчик в исполнении Баниониса. Даже милиционеры на паспортном контроле от него шарахались. А как было не одеть? В Париже плюс двенадцать. Дождь. У нас минус двенадцать. Снег с дождем. Это сейчас в Домодедово можно оставить свою шубу и улететь в одном костюмчике. А тогда все было иначе. Вот он и прыгал в ботиночках на тонкой подошве, плаще и шляпе под мокрым снегом с дождем, дрожа от холода. Даже буфет не сразу помог. Пришлось около полбутылки коньяку хряпнуть, пока согрелся. Тут не только шляпу забудешь.
  Константин заворочался. Сергей принял больше в проход, дабы не мешать человеку выспаться.
  - Вам чай или кофе? - поинтересовалась стюардесса.
  - Кофе с молоком, пожалуйста, - ответил Сергей.
  - Молоко уже у вас, сухое. Вам надо его только высыпать, - пояснила стюардесса, разливая черный кофе. - Извините, я вас не облила?
  - Нет, только плед, - улыбнулся Сергей.
  Опять нахлынули воспоминания. То был второй самостоятельный выезд во Францию. Господи, как давно это было. Приключения начались задолго до командировки. В славном Советском Союзе нельзя было купить костюма, не говоря о рубашках. Случайно подвернулось сукно 2-ой категории, как у военных в провинциальных городках. Невообразимо коричневого цвета. Хорошо хоть был знакомый татарин-портной. Он за неделю из этого дерьма слепил парадно-выходной вариант, который мог бы поспорить с костюмом генсека по чистоте линий. А с бронежилетом вообще сидел как литой. Правда, за клеевой тканью пришлось ему в ателье КГБ сбегать. Нигде не было.
  Потом попался попутчик, который все время ерзал. Наконец ему удалось опрокинуть чашку кофе на брюки Сергею. Каково же было удивление выполнившего свою черную миссию, когда он не увидел на брюках Сергея следов от опрокинутого кофе. Вообще, опрокидывание кофе и вина - фирменный трюк наших чекистов. Уже работая здесь, в этой фирме, Сергей летел из Цюриха в Вену. Этим же рейсом возвращались чекисты после визита президента во Францию. Следы заметали. Полсамолета. И на две недели позже визита. О том, что их было видно за версту, Сергей отказался даже вспоминать. Но какого-то урода из них заинтересовал Сергей: свой-чужой? Он разумно рассудил, что если опрокинуть бокал красного вина на светлые брюки Сергея, то благий мат или мордобой выдаст соотечественника. И опрокинул. Каково же было его удивление, когда Сергей выругался площадным английским матом, известным только в лондонских и прочих доках. Негромко. И не предъявил к нему никаких претензий, демонстрируя полное пренебрежение к этим русским уродам. Протрезвел даже их начальник. Русская речь в салоне исчезла. В Вену прилетели в полной тишине, чем озадачили даже стюардессу.
  - Вам еще налить?- поинтересовалась стюардесса.
  - Нет, спасибо. Можете забирать, - Сергей освободил поднос.
  Стюардесса тут же забрала поднос у пассажира бизнескласса. В бизнесклассе их было не так уж и много. Всего шесть человек. А экономкласс был переполнен. Все российские завсегдатаи ВИП-салона аэропорта проследовали в экономкласс. Они так берегли народные деньги. И теперь оттуда тихо ненавидели этих бизнесменов. Один вид бизнесменов так раздражал ВИП-пассажиров, что они для себя устроили отдельный ВИП в аэропорту, который был круче ВИПа для этих бизнесменов. Народные деньги надо было экономить на этом самом народе, из которого и вышли эти самые бизнесмены. Сергей невольно оглянулся и встретился взглядом с одним из ВИПов. Действительно, ненавидит. Сергей раздражающе улыбнулся ему в лицо и приподнял бокал за его здоровье. ВИП отвернулся.
  Маленький самолетик достиг места суда над нацистскими преступниками, Нюрнберга, и лег на глиссаду. Да, Европа так мала, что в Германии начинается глиссада для посадки в Швейцарии. Оставалось минут сорок лета. "Будить или не будить?" - подумал Сергей, глядя на Константина, - "Пусть еще поспит". На том и порешил. Зажглись таблички "Пристегните ремни". Командир корабля зачитал прощальную речь.
  - Что, уже прилетели? - Константин открыл глаза.
  - Еще минут двадцать, но уже снижаемся, - пояснил Сергей.
  - Вы что-нибудь желаете? - поинтересовалась стюардесса.
  - Нет, спасибо, - Константин упорно отказывался есть в самолете.
  Может быть, он был и прав. Если много летаешь, то есть и пить лучше на земле.
  - Ты знаешь, - обратился он к Сергею, - сейчас в моде перевозчики, которые не кормят во время полета?
  - Читал, - ответил Сергей, - но сам на таких не летал.
  - Это все рецидивы сталинской эпохи, когда на самолетах даже коньяк рекой тек, - продолжил Константин.
  - Неплохие рецидивы, - улыбнулся Сергей. - Я как-то с Гаврюшей из Парижа возвращался...
  - Каким Гаврюшей? - не понял Константин.
  - Гавриилом Харитоновичем Поповым - мэром Москвы на тот момент, - пояснил Сергей, - так все московская рать летела экономклассом, а коньяк в бизнесклассе весь выжрала. Тоже - рецидив.
  - Ну и что? - улыбнулся Константин. - Может, вы не хотели?
  - Мы тоже так подумали, - улыбнулся и Сергей.
  Самолет резко провалился и коснулся бетонной дорожки, плавно просев после касания. Пассажиры зааплодировали. Таковы местные традиции.
  - Летать не умеют, - заметил Константин, - промазал на край полосы, вот и провалил машину.
  - Но касание было нежным, - попытался Сергей защитить пилота.
  - Что было, то было, - согласился Константин и начал выгружать вещи с полки.
  - Пожалуйста, не вставайте до полной остановки самолета, - попросила стюардесса.
  - Чего она хочет? - спросил Константин у Сергея.
  - Просит тебя не вставать.
  Константин повернулся к стюардессе и лучезарно улыбнулся. Сердце ее явно растаяло. После чего он сел на свое место.
  - Сейчас зайдем куда-нибудь перекусить, - проинформировал он Сергея, - ужасно жрать хочется.
  - Так чего же ты здесь не стал? - не понял Сергей.
  - Жить хочется, - улыбнулся Константин и достал телефон.
  - Тамрико, - начал он по-грузински, - я долетел. Все в порядке. Нет, не один. С Сергеем.
  Сергей с Тамрико был знаком только заочно. Пару раз общался по телефону, выполняя ее поручения. Но она все-таки передала ему привет.
  - Тебе привет, - произнес Константин, убирая мобильник. - А почему ты не звонишь жене, что прилетел?
  - Я же еще не на месте, - удивился Сергей. - Вдруг выйду из аэропорта, а на меня кирпич упадет.
  - Тебе виднее, - не то согласился, не то представил себе падение кирпича Константин.
  - А я ее очень люблю, не могу заставлять переживать, долетел - не долетел.
  - Так ты женат около года. Поживешь с мое, тоже перестроишься.
  - Нет, ты не прав. Я приеду в отель, еще раз позвоню. Ей приятно будет.
  Сергею нечего было возразить. Константин время от времени ставил его в тупик своим подходом к жизни. В очередной раз он был прав. Но если бы Сергей пошел у него на поводу, то Елена бы забеспокоилась, не случилось ли чего.
  - Мне поздно меняться. Любые перемены вызовут больше вопросов, чем ответов.
  - Ладно, пошли, - как раз стюардесса пригласила их к выходу.
  Константин уверенной походкой направился через паспортный контроль к ресторану. Сергей едва поспевал за ним.
  - Чего ты там плетешься? - поинтересовался Константин без всякого раздражения.
  - Я не привык ходить в разведку с полной выкладкой, - парировал Сергей. - Да и куда мы так бежим?
  - На переговоры, друг мой, на переговоры, - пошутил или посмеялся Константин.- Будем деньги просить.
  - Так переговоры у нас в два, - не понял Сергей, - а сейчас двенадцать.
  - Надо же еще в гостинице появиться, переодеться.
  - У нас с тобою разные гостиницы, - заметил Сергей.
  - Как разные? - вдруг забеспокоился Константин. - Я просил одну гостиницу и соседние номера одного класса.
  - Не было. Пошли по пути одного класса, но в разных гостиницах, - пояснил Сергей. - Так Эка решила.
  Константин обратил внимание на то, как Сергей назвал Катю. Никто из сотрудников не знал ее под этим именем. Только он. А теперь еще и Сергей. "Неужели Эка тоже может ошибаться?" - подумал вдруг он. Никогда ранее такие мысли не приходили ему в голову. - "Или ее женское сердце не устояло?"
  Константин выбрал какую-то забегаловку со шведским столом и стремительно стал набирать всякие йогурты, булочки, дорогие бутерброды, на время выпустив из виду Сергея. Сергей же сразу пошел к кастрюлям и взял только горячее. Всякой мишуры ему хватило в самолете. Встретились на кассе. Взгляд Константина сказал многое. Он явно опростоволосился и теперь не знал, как начать все сначала.
  - Да оставь поднос и набери все заново, - посоветовал Сергей, - Или бери мой, а я еще раз пройдусь.
  - Нет. Я взял то, что хотел, - Константин никогда не признавал своих ошибок.
  - Твое право, - улыбнулся Сергей.
  - Чего смеешься? Ну, сделал глупость, не выкидывать же,- такого Константина Сергей видел впервые.
  - Кость, это прогресс. Надо Тамаре позвонить. Срочно. Ее любовь делает из тебя человека, - Сергей по-доброму улыбался.
  - Вот и позвони.
  - Так ты меня, дикий горец, потом прирежешь.
  Константин довольно улыбался.
  - Сам знаешь, что будет, - согласился он. - Хватит поясничать, пошли к столу.
  Не было ни еврейских "ара", ни грузинских дифтонгов. Не было даже стены между собственником и наемным работником. Обед пролетел незаметно.
  - Как поедем? - поинтересовался Сергей. - Здесь каждые десять минут отходит поезд. Пока его последний вагон покидает перрон аэропорта, головной уже втягивается на вокзал Женевы.
  - А потом? - задал вопрос Константин. - Я - владелец заводов, шахт, пароходов пешком отправлюсь через полгорода в отель?
  - Почему? - возразил Сергей. - Возьмешь на привокзальной площади такси и доедешь до отеля.
  - Нет, мне потом еще в Берн, в наш офис ехать, - сообщил о своих планах Константин. - Лучше пошли, возьмем что-нибудь путное на время.
  - Да тут с парковкой замучаешься, - признался Сергей.
  - Пусть это будет проблемой гостиницы, - предложил Константин.
  И они отправились в офис по прокату автомобилей. Фортуна улыбалась Константину. В наличии оказался Мереседес С-300. Его это вполне устроило. Возникла заминка с правами. У Кости права были грузинскими, сам он был русским, а паспорт был мидовским. В результате долгих препирательств сотрудница офиса сделала оговорку, что представлены национальные права вместо международных, и выдала ключи.
  Костя внимательно осмотрел автомобиль. Задняя часть бампера была слегка помята. Опять вернулись в офис и внесли в квитанцию оговорку о вмятине.
  - А как ты собираешься ориентироваться в незнакомом городе? - поинтересовался Сергей.
  - Учись, студент, - и Константин попытался включить навигатор.
  Навигатор твердо стоял на своем и выдавал надписи по-немецки. Что-то ему было нужно, но он упорно не хотел говорить на другом языке. Опять сходили за девушкой, но та оказалась бессильна. Она проживала в Женеве, а там все говорят по-французски. Машина же пришла с севера сегодня утром, а в Цюрихе все говорили по-немецки.
  Устав бодаться, Костя набрал Тамрико.
  - Тамар, прочитай, чего тут от меня хочет аппарат, - и он по буквам передал всю надпись Тамрико. Она что-то ответила.
  - Ищи, должен быть диск, - приказал он Сергею.
  Сергей перерыл весь бардачок и перешел на карманы дверей. Диск нашелся под сиденьем водителя. Далее, руководимые Тамрико, они с Константином запустили навигатор и ввели адрес гостиницы. Стрелка показала на ворота. Уставшие, но счастливые они покинули стоянку.
  - Если ты едешь в Берн, то мне куда? - поинтересовался Сергей.
  - Ты сегодня вечером вылетаешь в Лондон. Там тебя ждет Давид. Он уже тебе номер заказал в Хилтоне у Гайд-парка. Телефон ты знаешь. Отдашь ему три комплекта документов на оффшоры. Пусть откроет счета в лондонских банках.
  - А остальные два?
  - Их заберешь с собою на Кипр. Откроешь их там с помощью наших юристов.
  - Если сегодня нет самолета?
  - Сегодня есть самолет, - улыбнулся Константин. - Если нет, полетишь с пересадкой. Давид ждет тебя сегодня. Заказан даже столик в ресторане на крыше отеля.
  - Нет вопросов.
  - Завтра вылетишь на Кипр.
  - А там все заказано?
  - Позвони из отеля Нине, пусть сделает. И пусть закажет трансфер. Лучше, если ты поедешь при свидетелях.
  - Как скажешь, - согласился Сергей. Он уже неплохо был знаком с обстановкой на Кипре, с тамошними компаниями типа "Ворона Лтд." на МАЗах.
  Стрелка навигатора вывела их дворами к парковке. По иронии судьбы парковка была у отеля Сергея. Ее даже не было видно из отеля Константина.
  - Ну что ж, я сегодня прокатился с самым высокооплачиваемым водителем в мире, - начал Сергей, - рассчитывать, что он понесет мой багаж, явно не приходится.
  Константин на время потерял дар речи. Потом рассмеялся. Действительно, вряд ли в мире где-то еще был водитель с таким доходом.
  - Хватит прикалывать, пошли в мой отель, заполнишь за меня документы. - распорядился Костя.
  - Дай, я вещи в машине пока оставлю. А на переговорах тебе ключ верну, - предложил Сергей.
  Костя отдал ему ключи от машины. И они направились в отель Константина, где после ряда дежурных формальностей и расстались, уговорившись о встрече через час в холле гостиницы. Сергей пошел на парковку за вещами, а Константин - в номер принять душ и переодеться.
  У полулюксов есть одна особенность, которая в значительной степени снижает их безопасность. Они, как правило, парные. И дверь между ними просто заперта администрацией. При необходимости ее открывают, превращая номер в люкс.
  Костя не отличался мнительностью, но сегодня что-то его заставило проверить все ручки дверей смежных номеров. Они были заперты. Вздохнув с облегчением, Костя выключил свой местный швейцарский телефон, пароль от которого знал только он, и направился в ванную комнату. Через минуты оттуда раздался шум воды.
  Межкомнатная дверь из соседнего номера тихо отворилась. На пороге стояли трое, те самые трое из Сухуми: двойняшки и парень, который стрелял по УАЗику и присутствовал на допросе вместе с Экой.
  - Ну, что? Действуй, - распорядился один из двойняшек, - Твой час пришел.
  Парень отправился в ванную комнату. Через некоторое время шум воды стих. Он опять появился на пороге.
  - Молодец, аккуратно сработано, - похвалил один из двойняшек. - Грузите.
  Еще двое прошли из соседнего номера и забрали тело из ванной, упаковав его в дорожный сундук из Херродс.
  - Не забудьте поменять его на гроб внутри машины и сразу в аэропорт. Документы на вывоз покойника у вас?
  - Да, - подтвердил один из ребят в униформе фирмы по отправке багажа.
  - Ну, успехов тебе Константин Батькович, - и он пожал руку новому Константину. - Действуй, как договорились. Сегодня вечером или завтра утром вылетаешь в Париж. Там тебя подведут к Вике. Она тебя не видела с университета. Вряд ли что заметит. Тамрико полный развод и не встречайся с ней.
  - А что делать с финансовым? Эка сказала, что есть вопросы, о которых никто не информирован.
  - Отошли его подальше, а потом уволь за плохую работу.
  - Слушаюсь.
  - Да брось ты. Ты же миллионер, красавец.
  Дверь за визитерами плотно закрылась. Новый Константин остался один на один с комнатой. И только тут он заметил еще один телефон. Пароля он не знал. "Перезвонят на обычный", - решил он. И пошел одеваться в Костины вещи. Своих у него пока не было. Время поджимало.
  А в это время в холле гостиницы уже сидел Сергей. Он не любил долго наряжаться, а просто менял рубашки, бросая их до вечера на кровать или спинку стула. И только вернувшись вечером в номер, он укладывал их по-настоящему. Сегодня же, с новой вводной, ему не предстояло даже возвращаться в номер. Прямо после переговоров ему следовало поспешить в аэропорт. Поэтому он только поменял рубашку и упаковался для дальней дороги, оставив дорожную сумку у администратора. Зачем брали такой дорогой номер на сутки, он так и не понял. Вполне мог переодеться в номере Константина.
  Мимо пронесли сундук от Херродс. Что-то екнуло внутри у Сергея. Он не понял, он почувствовал, что мимо пронесли что-то ему родное. Следом прошли какие-то очень похожие друг на друга явно военные. Седые козлиные бородки не могли изменить восприятие их Сергеем. Но особого внимания им он уделять не стал. Женева - вотчина нашей разведки. Там только столбы местные. Остальные - почти все сотрудники и добровольные помощники. Пожалуй, после Балкан, вторая по значимости и численности резидентура в Европе, если только уступает итальянской.
  По лестнице, поправляя манжеты, спускался Константин, оглядывая холл в поисках Сергея. Он пару раз скользнул взглядом по Сергею, но не узнал его. "Чудно" - подумал про себя Сергей. Наконец, взгляды их встретились, и Константин решительно направился к нему. Сергей встал.
  - Ара, ты чего не поднялся?
  Сергей чуть не ляпнул: "Мы же договаривались в холле". Но почему-то сдержался. Его остановила эта "ара". Рукава явно были коротковаты, и Константин постоянно пытался освободить руки из манжет, ослабляя запонки.
  - Ну, что, идем? Ты готов? - Константин несколько нервничал.
  - Готов, - ответил Сергей.
  Его внутренне восприятие ситуации подсказывало ему, что человек рядом с ним - другой. Так бывает, когда воспринимаешь поля, а не внешность. Но доказательств у него практически не было. Сергей нажал быстрый набор своего секретного телефона. Шло время. Ничто не нарушало тишину.
  - Кость, ты ничего не забыл? - поинтересовался Сергей.
  - Я оставил свой швейцарский телефон в номере, - признался Константин.
  Это было так не характерно для настоящего Константина. Он скорее бы вышел из номера без брюк, чем без того телефона. Это была его надежда на последний звонок другу, Тамрико. И он с нею так просто простился. Помимо всего прочего, телефон в его отсутствие могли и прочитать. А не все номера там следовало знать посторонним.
  - Какие планы на вечер? - задал безобидный вопрос Сергей.
  - Хочу прошвырнуться по магазинам, а то как-то поизносился.
  - А завтра?
  - Лечу в Париж. Давно там не был.
  Если бы Сергей до этого дня никогда не работал с двойниками, то он бы потерял самообладание. Сомнений у него не оставалось. Перед ним двойник.
  - А как ты будешь общаться в магазинах? - улыбнулся через силу Сергей. Появление двойника несло угрозу ему: как в плане жизни, так и в плане работы.
  - Я неплохо говорю по-английски, - пояснил Константин, - как-нибудь договоримся.
  Раньше эти функции выполнял Сергей. Еще час назад, на ресепшене.
  - Вот и славно, а то мне придется тебя покинуть, - Сергей действительно стремился удлинить поводок, - Труба зовет. Ждут в Лондоне.
  - Это хорошо. Ара, передавай привет общим знакомым, если встретишь.
  Сергей побледнел.
  - Душно в этой парадной рубашке, - пояснил он, открывая дверь Банка Националь де Пари, сокращенно BNP, а если читать русскими буквами, то можно дочитаться до ВNешней Разведки. Департамент, отвечающий за расчеты с Россией, весь был укомплектован русскими. Сергей вроде бы знал все вузы страны, выпускающие специалистов данного профиля, но здесь этих выпускников не было. Зато были бесконечные владикавказы, воронежи, екатеринбурги, словно дорога сюда, в Женеву, начиналась только в российской глубинке.
  - Ну, кто у нас сегодня будет за переводчика, - поинтересовался Председатель правления БНП, Женева, намекая на самое младшее звание у Сергея.
  Сергей решил идти до конца во вновь открывшихся обстоятельствах.
  - А нам больше не нужен переводчик. С сегодняшнего дня господин Гуделия свободно говорит по-английски.
  Костя побледнел. Он понял свою оплошность и то, что Сергей его раскусил.
  - Да? - не поверил швейцарец, привыкший все недомолвки относить на трудности перевода.
  Пауза затянулась. Костя, этот Костя, привык больше стрелять в подобных ситуациях. Но здесь он был среди своих. Это Сергей был среди чужих. В крайнем случае, простят. И он заговорил на хорошем английском. Изумлению принимающей стороны не было предела.
  Костя выполнил свой монолог превосходно. Сергей насчитал пару погрешностей, которые объяснялись школой языка. Если его учить где-то в Рыбинске, то вряд ли достигнешь квалификации банковского служащего. Это приходит с годами.
  Костя послушно рассказал, что зарабатывает около миллиона баксов в месяц, где и на чем. Затем остановился на отстежках. Этот момент банкир явно не понял. А в конце затронул свои планы, связанные с покупкой месторождения и танкеров.
  - Наш банк имеет очень богатые связи в нефтяных кругах России, - согласился с ним банкир, - но мы не финансируем разведку...
  Банкир взял паузу.
   - ...недр и танкера, - закончил свою фразу банкир.
  И долго и внимательно посмотрел на Константина.
  Это была отставка. От ворот поворот. Без разведки недр нельзя было подготовить мало-мальски приемлемое технико-экономическое обоснование проекта. А без танкеров - ее вывезти. Это кажется, что если есть деньги, то пошел и купил танкер. Если только втридорога. Дешевле всего его покупать до закладки. Но его же еще будут строить, а это время.
  Сергей посмотрел на часы. До самолета на Лондон оставалось менее часа.
  - Я прошу меня простить, - прервал он переговоры, - но господин Гуделия направил меня сегодня в Лондон. Самолет скоро улетает. Я вынужден откланяться.
  Константин не проронил ни слова. Прощание было сухим и сдержанным. Они встретились еще раз в Вене. И все.
  Сергей удрученно думал о судьбе первого Константина. Если он был в том ящике, то, скорее всего, в состоянии, наиболее пригодном к транспортировке. Было ли это оговорено, или это был экспромт служб России, разоблачивших его двойную игру. Наказали ли его грузины за двойную игру. Или этот парень вообще был иностранцем, надувшим и Россию, и Грузию? Ясно было только то, что у Сергея опять появились проблемы со службами и скоро надо будет искать работу.
  В кармане зашевелились ключи от Мерседеса. "Странно, но этот парень даже не спросил о машине и ключах", - подумал про себя Сергей. Проходя гостиницу Константина, он заглянул на ресепшн и оставил там ключи от машины, попутно вызвав такси до аэропорта.
  Двойники. Интересно, кто соглашается на эту роль? Что им обещают? Красивую жизнь. Так она сейчас всем доступна. Высокие идеалы. Где они?
  Подошла машина такси, но Сергей отпустил ее. Тоже хотелось доехать, если не до дома, то до Лондона. И заспешил на вокзал. Время поджимало, но все сложилось успешно. Он успел на самолет и вылетел из Женевы живым и здоровым. Мысли же преследовали его.
  Он понимал нелегалов. Даже в чем-то завидовал им. Особенно, когда столкнулся с одним из них в стенах все того же БНП, но в Париже. Водят тебя за ручку. Учат языку, учат профессии. Даже за сигаретами отправляешься с наставником. Сергей любил познавать новое. И такая манера подготовки нелегала его вполне устраивала. А качество французских нелегалов? У Сергея даже дух захватило, когда молодой парнишка забыл слово "шарошка". Как выпутается? Выпутался. С помощью мата. Обозвал вещь в диапазоне ультразвука. Все восприняли это, как шутку. А вот двойники?
  Опять на память пришел все тот же БНП. Они перекупили у тогдашнего своего конкурента молодого сотрудника. Мальчонка даже не понял, почему выбор пал на него. Тихий мальчик, единственный сын у своей матери. Давно с ней не встречался, проживая на съемных квартирах в Париже. Ему предложили оклад в три раза больше, чем он получал после студенческой скамьи. Кто не согласится? Первое, что его заставили сделать, так это написать полный отчет о работе у конкурента. И он сидел в отдельной комнате и писал. Там его и застал Сергей. Разговорились. Он был моложе и начинал многое не понимать.
  Каково же было удивление Сергея, когда отчет того парнишки в переработанном виде лег на стол Сергея, как сверхсекретная информация, добытая сотрудниками КГБ с риском для жизни. И подпись начальника 1-го Главного. Сергей написал ответ со ссылкой на открытые источники и записи бесед с иностранными банкирами, где упрекнул ведомство в некомпетентности. Начальник лично приехал знакомиться. После этого пару раз Сергея пытались подставить, как изменника родины, и каждый раз удивлялись, что им никто не верит. "Кавказский акцент", - подумал Сергей. - "Хорошо хоть успел разобраться с банками. А то не доедешь и дело не сделаешь. Все так просто. Звание очередное подоспело, вот и пошумел Засадкин. Уже подполковник Засадкин, если не уволили из органов".
  - Вам чай или кофе? - поинтересовался стюарт.
  - Чай с молоком, пожалуйста, - ответил Сергей.
  Стюарт с довольным видом наполнил чашку чаем и добавил молока из молочника. Только настоящие англичане продолжают пить чай с молоком. Он был доволен. Был доволен и Сергей. Доволен, что жив, что не разделил судьбу своего любимца - бывшего премьер-министра одной из европейских республик. То же к вопросу о двойниках. СМИ выступили, сильные мира сего отреагировали на критику. Сергей просто мечтал взглянуть в глаза выпускающему редактору радиостанции "Маяк", который санкционировал ту передачу. Мразь. Мелодичный голос рассказывал на весь мир историю двух братьев. Один из братьев был чекист, второй - эмигрант. Банально, но факт: чекист заменил эмигранта, эмигранта похоронили как чекиста. Слезы умиления наворачивались на глаза местной контрразведки. А потом был вызов к Президенту республики. И выстрел после разговора с ним. Чекист служил до конца своим идеалам и умер верным данной присяге. А кому служил выпускающий редактор? И стоит после этого работать двойником, чтобы тебя какая-то дрянь, походя, могла сдать. А зачем двойник Кости? Не поверили хозяева? Генеральскому зятьку захотелось подработать олигархом? Работа - не сахар. Свои проблемы. Тем более, в Костином случае. Мощные национальные особенности.
  И странная мысль пришла в голову Сергея: "ведут на президентство или премьер-министерство в Грузии. Вместо Мишико". В этом случае все становилось на свои места. Свой в доску. Добавить ему жену из своих. И дело в шляпе. Значит, опасность угрожает Тамаре, если ее еще не поменяли. И он должен начать работать в Америке. Недаром он хотел купить самолет, летающий до Штатов. Прямо-таки, Освальд в исполнении российских спецслужб. Ну, хотя бы с обратным адресом все стало понятно. Свои. А что делать с Тамарой? Предупреждать ее или пусть идет, как идет? Все-таки работают свои.
  Сергей не заметил, как долетели. Хитроу. До боли знакомый Хитроу.
  - Цель визита в Великобританию? - задал дежурный вопрос иммиграционный офицер.
  - Бизнес, - ответил Сергей.
  - Проходите, - в свою очередь, произнес офицер и поставил необходимые штампы.
  Сергей помнил, что в столице Великобритании два Хилтона. Один на Паддингтон, но это далеко от Гайд-парка по местным меркам, а второй где-то ближе к музею Альберта и Виктории, кажется. Если новый Костя забил тревогу по поводу разоблачения с языком, то такси заказано. Только поезд. И только места, где много людей. Англичане, правда, - не французы. Не спасут. Но могут напугать нападающую сторону. И Сергей направился на поезд. Через пятнадцать минут он был уже в Лондоне и медленно шел вдоль ограды Гайд-парка. Две энергетические установки шарашили прохладный воздух, обеспечивая английским детям искусственный лед. Метров пятнадцать квадратных. Не больше. "Если бы это было у нас", - подумал он, - "то непременно на Красной площади. Как же без кладбища в России". Он тогда не знал, что окажется прав на все сто.
  Сзади маячила фигура очередного чилийца. Сколько их? Какого национального продукта хватит на то, чтобы их всех содержать? Так и будем жить в нищете.
  - Простите, сэр, вы не подскажете, я правильно иду к Хилтону? - обратился Сергей к своему провожатому.
  - Извините, я не местный, - ответил топтун и ускорил шаг, уходя от Сергея.
  "Если ты не местный, то мог бы и прочитать, что гостиница напротив называется Хилтон", - подумал Сергей и направился к переходу.
  Машина Давида уже стояла на парковке у отеля. "Говорить или нет?"- этот вопрос мучил Сергея куда больше, чем какой-то непонятный хвост. Свой или чужой. Вот он выбор. Где та грань между истиной и предательством? И кто предатель?
  Зазвонил телефон.
  - Сергей, - голос Ниночки срывался на высокие ноты, - звонит Тамара, Константин не берет трубку. Может быть, вы с ней переговорите?
  Хороший вопрос. Знать бы, как на него ответить.
  - Соединяй, - решил Сергей. Выбора у него не было. Работали свои, а не грузины или евреи. В трубке раздались чуть ли не стоны. - Сергей добрый вечер, это Тамрико. Константин с вами? Дайте ему трубку, пожалуйста.
  - Добрый вечер, Тамара, - ответил Сергей, - Костя в Женеве был на момент нашего расставания.
  - А вы где сейчас?
  - В Лондоне.
  - Ой, простите. Он сказал, что он с вами. Я и решила, что вы вместе.
  - Были, - подтвердил Сергей. - Но он срочно отослал меня в Лондон. А сам собирался в наш офис в Берне. Даже Мерседес взял на прокат. Может, он в пути?
  Сергей решил подложить свинью своим, как они подложили ее ему. Око за око, а то уважать перестанут. Про Париж он не сказал ни слова.
  - Простите, - голос Тамрико срывался, - еще раз простите.
  - Не стоит извиняться. На него это действительно не похоже. Но, признаюсь, он сегодня меня уверял, что вас очень любит.
  На том конце провода явно улыбнулись.
  - Спасибо, до свидания, - Тамара положила трубку.
  Рука легла на плечо Сергея.
  - Здравствуй, дорогой, - приветствовал его Давид. Они обнялись и расцеловались.
  - Слышал? - поинтересовался Сергей.
  - Да, - признался Давид, - голос Тамары. Что-то ей надо?
  Давид был родственником Тамары по материнской линии. Но в жизни он устроился сам, еще задолго до появления на арене Константина. Тамара, выйдя замуж, сдала контакт. И теперь им активно пользовались. Главное - бесплатно, по-родственному. Сергей даже допускал мысль, что Тамара нравилась Давиду, и он просто не мог ей отказать.
  - Мужа ищет, - пояснил Сергей.
  - Котэ пропал? - не поверил Давид.
  - На момент моего прощания с ним он был в Женеве. Не берет трубку швейцарского мобильника.
  Давид достал свой мобильник и набрал номер российского телефона Кости. На том конце ответили. Давид стал по-грузински отчитывать Константина за то, что тот не позвонил жене. Потом удивленно и растерянно отключил абонента.
  - И как? - поинтересовался Сергей, который не мог слышать голос на том конце провода.
  - Послал, - коротко и ясно ответил Давид. - Он в аэропорту. Летит в Париж. К Вике.
  - Кто такая Вика? - невольно задал вопрос Сергей.
  - Его студенческая любовь на последнем курсе. Из-за нее и выгнали, - Давид задумался. - Как я скажу Тамрико?
  - А стоит? - Сергей жестко смотрел в глаза Давиду, - Полагаю, тебе этого говорить нельзя.
  Давид не отвел глаз.
  - Да, нельзя, - согласился он. - Но и голос какой-то странный.
  - У кого?
  - У него.
  - Давно не слышал. Да и волна может голос менять, - предположил Сергей, постоянно накапливая информацию. - Давай вернемся к нашим баранам?
  - Я и забыл совсем, - Давид был явно расстроен. - Ты оформляйся и поднимайся на последний этаж. У меня там столик заказан. Я тебя там подожду.
  С этими словами он направился к лифту. Сергей отправился на ресепшн. Формальности не заняли много времени.
  Зазвонил в очередной раз мобильный телефон Сергея.
  - Сергей, это Ниночка, - послышался нервный голос секретаря. - Звонил Константин, просил найти код к его швейцарскому телефону. А мы и не знали, что у него есть еще телефон.
  - А я тут причем? - равнодушно спросил Сергей.
  - Может быть, вы знаете, где он его хранил.
  - Знаю. В голове. Вам от этого не станет легче. Пусть Берн вмешается. Они же телефон покупали, наверное, - посоветовал он.
  - У них уже рабочий день закончился, - тяжело и невесело вздохнула Нина.
  - Ну, так поднимите их в ружье. Пусть побегают, - раздраженно посоветовал Сергей. Его уже начинал доставать так плохо входящий в роль двойник. Ниночка приняла раздражение Сергея на свой счет.
  - Извините, больше не стану беспокоить, - долетело до его слуха из Москвы.
  - Ниночка, передайте Косте, что такие вещи никто, кроме него, знать не может. Пусть выкручивается сам или отдает все ключи и пароли на входе.
  - Можно сослаться на вас?
  - Нужно, - Сергей помолчал, - если вы хотите и дальше получать зарплату. И, пожалуйста, закажите на завтра номер в гостинице на Кипре поближе к нашим юристам. И трансферт. И не говорите, что сейчас поздно.
  Сергей вырубил мобильник, надел чистую рубашку и пошел на лифт до ресторана.
  Вокруг гремела музыка. Англичане буйно праздновали какое-то приобретение или продажу. Как понял Сергей, речь шла о торговой сети. В углу зала за столиком сидел Давид и с кем-то разговаривал по телефону. При приближении Сергея он отключил абонента.
  - Тамрико? - как можно более равнодушно поинтересовался Сергей.
  - Ее отец, - без лишних комментариев ответил Давид. - Он решил объявить ему войну.
  - Это ему по силам? - не поверил Сергей.
  - Все зависит от Бадри. А Бадри любит деньги, как в прочем, и все мы.
  - Значит, Бадри останется на стороне Котэ. Пока тот не кинет самого Бадри.
  - Уже, - грустно улыбнулся Давид.
  - Что уже? - не понял Сергей.
  - Уже кинул, - пояснил Давид. - Просадил на фьючерсах шестьдесят миллионов долларов США.
  - Он в своем уме? - вырвалось у Сергея. - Теперь его может спасти только скоропостижная смерть Бадри. Или он покойник.
  Сергей реально представил себе, как Костю тащут на козлодерню. Того Костю. Или этого?
  - Давид, давай выпьем, - предложил Сергей, - не чокаясь. Тот Костя, которого я знал, вполне заслужил это.
  - Ты думаешь, что все так серьезно, - Сергею показалось, что Давид и сам думал о том же.
  - Ты можешь что-то поменять? - Сергей взглянул в глаза Давиду.
  - Могу, - грустно улыбнулся Давид, опуская бокал. - Я только что сказал Косте, что за мои услуги он будет платить. По рынку.
  - Думаю, он, оставшись без денег, согласился бы заплатить дороже, чем по рынку, - также грустно улыбнулся Сергей, а про себя добавил: "И без головы".
  - Полагаешь, что все так плохо? - на лице Давида появилось выражение страдания или сострадания.
  - Думаю, что мы с тобою больше не увидимся, - признался Сергей. - Если встретишь меня на улице, буду рад, а так: "Король мертв, да здравствует король".
  - Ладно, давай еще по одной за будущее и иди спать. Я еще посижу.
  На том они и расстались. Навсегда. Путь Сергея лежал на Кипр. Поставленных ранее задач никто не отменял.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Вместо Эпилога
  
  Через некоторое время Костя задал по телефону вопрос Сергею, зачем тот открыл счета трем оффшорам. Сергей ничего не ответил. Работа двойника была просто провальной. Скоропостижно скончался Бадри. Наследники отобрали у Константина бизнес и перераспределили его между собой. В возникшей неразберихе на потерю шестидесяти миллионов долларов США внимания пока не обратили. Эка вернулась в Грузию, следы ее медленно растаяли во времени и пространстве. А все так хорошо начиналось. Мать Кости, можно сказать, удочерила Тамрико, не признав Вику и ее детей. Как оказалось, ей всю правду рассказала гадалка. И она ей поверила. Тамрико невольно осталась верна тому Косте, который ее любил. Да и он, как ни странно это звучит, не изменил Тамрико. Водитель такси, доставивший Костю в Россию, погиб при невыясненных обстоятельствах. Засадкина отправили на "красную зону". Но он продолжает писать аппеляции. Скоро дойдет до международного суда. Сергей заработал инфаркт, но выжил. И, как ни странно, очень тепло продолжает думать о Косте, о том Косте, которого он знал.
  Сергей включил радио. Эфир разрывался от ура-реляций. 58 армия силами контрактников, теряя в день по штурмовику и военно-морскому самолету-разведчику с экипажем, вела успешное наступление на Гори. Раненый командующий покинул своих навербованных героев и прибыл на лечение во Владикавказ. "Достойный ученик Суворова", - подумал про себя Сергей. - "Только мы умеем перейти через Альпы, потеряв до 90 процентов личного состава, и объявить этот переход победой русского оружия. Только мы можем оставить поле боя, побросав оружие и технику, и сказать, что выиграли мы, потому что противник еще два дня разгребал горы трупов на этом поле и вывозил нашу подбитую технику. Так было под Бородино, когда Первая русская армия в глубоком тылу Наполеона спокойно наблюдала, как он кромсает Вторую русскую армию. Так было в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой, когда за один день потеряли чуть-ли не годовой выпуск танков, уступив поле неприятелю. Так было... Хватит. Главное, Москва не подверглась ударам грузинской авиации. А могли бы. На одном американском истребителе. Наши бы не догнали. У нас все выкатка".
  Сергей переключил программы телевизора. С не мигающим взглядом зам. начальника Генерального штаба рассказывал, как от отчаяния один российский пилот на бреющем полете в горной местности прорвался к окраинам Тбилиси и сбросил бомбу на голову русским рабочим, не имеющим средств покинуть Тбилиси. Чем не герой? Бей своих, чтоб чужие боялись. А американцы бы подняли стратегическую авиацию и по лучу...
  Сергей поменял программу. Знакомый партиец, совсем недавно критиковавший инвестиции Советского Союза в банановые республики, поджав губки, обещал оказать чужой стране материальную помощь в размере 10 миллиардов. Еще не кончилась локальная война, а он уже сам, лично, подсчитал, сколько можно отпилить от бюджета на неведомые цели. Но его соратники уточнили: не 10 миллиардов, а 25. Нам же тоже надо. Он согласился. Каждому по 5 - это справедливо. Не отставал и другой батыр. Ему тоже захотелось из казны на цемент. Но его никто не поправил. Да и зачем? Он, хоть, делится.
  "Господи, это никогда не кончится", - подумал Сергей, выключая телевизор. - "Какие там инвалиды со своим каким-то специфическим прожиточным минимумом? Какие там дети-сироты?"
  Сергей снова включил телевизор. Премьер-министр, в попытке затмить Президента, встречался с руководителем Пенсионного фонда. И как положено разведчику, дал утечку информации, что в Пенсионном фонде нет денег. "Откуда им там быть?" - посочувствовал ему Сергей.
  Сергей невольно вспомнил про три с половиной миллиона Костиных денег, про Фонд Оппенгеймера, про первый визит российского президента в Южную Африку. Скоро опять на работу", - устало решил для себя Сергей. - "Внимание, господа. Прачечная открывается. И работает стохастически".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"