Холодные капли штампуют лужи круглыми печатями, в каждой из которых прячутся блики умиротворенно-тусклых фонарей. Если поднять голову вверх, то начинает казаться, что ты летишь в темную беззвездную высь, растворяясь в серебристых линиях дождя, становясь одной из них...
Я возвращаюсь домой одна. Не рядом - он... Сейчас дома.
- Я по тебе скучала... Мне хотелось, чтобы ты был со мной, - капризный ребенок надувает губки.
- Честно?
- Честно! - читается в ее глазах. Остальное - всего лишь мимика. Она обманчива. Особенно у детей. Но глаза не лгут. Никогда. Особенно у детей.
Обласканные питерским дождем волосы то падают мне на лицо, то, отброшенные ветром, делают меня похожей на питерскую ундину. Длинный, почти по колено, шарф полощется мокрой тряпкой.
Вокруг меня вьется дым Винстона, обтекает мою фигуру, уносится куда-то к тому, у кого сейчас тоже холодеет в груди, сворачивается и разворачивается ядовитой змеей осень, оставленная сегодня мне человеком с площади Мужества. Ведь не даром же мне показалось, что осенний воздух темных улиц пахнет сигаретами. Может, кто-то тогда тоже курил свой символ одиночества, уносясь вместе с танцующим румбу дымом к человеку с площади N или улицы R. К тому, который возвращался домой к остывшей за последние недели постели.
- Ты же сама понимаешь, что пока не может быть и речи о том, чтобы жить вместе... - киваю в ответ, понимаю.
Ледяной дождь оставляет влажные поцелуи на стройном теле сигареты. Она, как девственница, сопротивляется его ласкам, шипит в ответ. Нервно затягиваюсь - вспыхнула красным, посулила тепло... и погасла. Нет тепла. Где-то на уровне груди метет метель. Наверное, в сердце.
Я все сделаю для тебя! Все! Я не скажу больше об этом ни слова. Молчание - моя правда на месяцы... Я и так себя чувствую неблагодарной тварью - ты бросил ради меня свою девушку, ты все время проводишь со мной, согреваешь, как можешь... А я?
- Котенок, что такое? Мы же завтра увидимся. Я никуда не исчезну, - он проводит тонкими пальцами по моим влажным щекам.
Я бросаю в лужу карту московского метро - очередная несбывшаяся возможность. А сверху - докуренная до самого фильтра сигарета Винстона.