Будильник зазвонил, Лиля открыла глаза. Ровно шесть часов ноль минут и ноль секунд. Можно проснуться мгновенно? Наверное будильник звонит чуть раньше. Новый день начался, секундная стрелка побежала дальше. Лиля повернулась на левый бок и пересчитала ромбики на старом бабушкином ковре. Как обычно, ровно четырнадцать — по другому быть не может. Она нехотя поднялась с постели, подошла к окну, распахнула его, впуская в комнату лето. По утреннему прохладно, но на день обещают жару.
Быстро позавтракав, помыв посуду, Лиля привела себя в порядок и взглянула в зеркало. Макияжем она не пользовалась. Смысл пытаться сделать себя красивее, когда есть такие, как Снежана? Вот кто каждый день будто на подиум выходит. И она в детском садике воспитателем? Мама-медсестра пристроила? Лиля взглянула на часы — пора выходить.
В семь тридцать, пока девушка была в автобусе, позвонил директор. Спросил, кто из воспитателей едет с детьми в зоопарк? А потом вдруг резко прервал звонок, выкрикнув имя Снежаны. Упомянутая коллега уже на работе? Не похоже на неё. Приехала Лиля как всегда за десять минут до восьми. Как раз чтобы успеть привести себя в чувства к утренней планёрке. В коридоре наткнулась на вылетевшую из кабинета директора заведующую, Ангелину Сергеевну. Лиля не разобрала: женщина что-то быстро прятала в сумку? Деньги? Сергевна девушку не заметила, Лиля её окликнула:
— Ангелина Сергеевна, доброе утро!
— Лилечка! — заведующая подскочила на месте, оглянувшись. — Моя ты девочка, пташка ранняя! — она подошла, взяла Лилю за руку и потащила по коридору. — Пойдём, планёрка скоро, пойдём.
Они быстро удалялись от кабинета директора. Лиле послышался шум, но она не стала останавливаться, увлекаемая заведующей в классную комнату, где проходят собрания.
Снежана
Это утро ничем от других не отличалось: по обыкновению своему Снежана опаздывала. Провалялась лишних пять минут в постели, медитировала над кофе. Взяла в руки телефон — посмотреть прогноз погоды, хотя и так ясно — предстоял жаркий день, залипла в инстаграм. Опомнилась, случайно обратив внимание на время — давно пора выходить. Снежана перелила кофе в красивую кружку, схватила сумку и выбежала во двор. Действительно, жарко. Каблуки дорогих туфель утопли сначала в гравии, потом в размякшем асфальте. Снежана про себя выругалась: это не Милан и не Нью Йорк.
Она стояла на остановке, когда рядом затормозила машина. Снежана было приготовила гневную тираду, но заметила за рулем давнего знакомого — одноклассника Толика. Необходимость оправдываться за опоздание исчезла. На работе Снежана была в семь тридцать. Она понятия не имела, что можно делать в садике в такую рань? И угораздило наткнуться в коридоре на директора!
— Снежана Леонидовна, вы то мне и нужны! — начальник говорил по телефону, но завидев Снежану, бросил трубку. Ну вот, и так пришлось отвечать на скучные вопросы про жизнь любопытному однокласснику, и лимит социальных контактов с утра был почти исчерпан, а теперь цеплять дежурную улыбку для начальства.
— Пётр Алексеевич!
— Снежаночка, удачно я вас встретил, разговор есть. — Пётр Алексеевич взял Снежану за локоть и проводил в кабинет.
И что? Снежана пробежала глазами по окнам и стенам, шкафу с статуэтками-наградами их детсада за что-то там… задержала взгляд на настенных часах. Чуть меньше получаса до планёрки. Это сколько её здесь продержат? Директор начал:
— Собственно, Снежана, зачем я вас позвал: знаете Серёжу?
— Какого Серёжу? — девушка не сразу сообразила, о ком речь.
— Ну как же, Снежаночка, мальчишка в вашей группе, Серёжа Орлянский. Не помните своих воспитанников?
— А, вы о нём. Хороший мальчик… старательный.
Ни хорошим, ни старательным Серёжу Орлянского назвать нельзя. Но у воспитателей он на особом счету. В их районе хороших частных садиков нет, а может родитель Серёжин крохобор. Мальчик, посещающий обыкновенный государственный сад, пользовался привилегиями, основанными на коммерческих отношениях своего папы с директором сего учреждения. Снежана об этом знала.
— В зоопарке присматривай за ним. Мороженое купи. Пофотографируй. Чтоб в лучшем виде.
А, поездка завтрашняя! Из-за неё в субботу всех собрали. Группа детей едет в зоопарк в областной центр. Нешуточная поездка для малышей — почти сто километров. И ответственность, конечно же.
— Так разве Серёжа в списке? Вроде не было на него путёвки.
Насколько Снежана была в курсе, путёвки выдавались для детей из малообеспеченных семей, к коим Серёжа не относился.
— Теперь в списке. Придумали детей делить непонятно по какому признаку. Будто Серёже не интересно на зверушек посмотреть? Так, Снежана Леонидовна?
Снежана неуверенно кивнула. Ей не жалко. Но путёвок всего десять. Так значит, кто-то не поедет?
— Снежана, в общем, поняла меня? Присмотри, чтоб пацан не в куче-мале был, всё разглядел, с каждым львёнком-медвежонком сфотографировался. Чтоб не плакал.
— Может, мне аниматором для него поработать?
Директор поморщился:
— Снежана, тебе здесь плохо? — он полез в карман и вытащил пару тысячных. — Возьми. Серёже на конфе…
Внезапно в дверь постучали. Директор убрал деньги, поднял девушку и завёл за шкаф. Снежана посмотрела на свою кружку, оставшуюся на столе. Директор шепнул:
— Ну-ка, посиди пока здесь. Кого принесла нелёгкая? Мы не договорили. Про путёвки… получается, что у нас один мальчишка из твоей группы не поедет… Как же его? Посиди, сейчас... Входите, открыто!
Ангелина Сергевна
Жарко. Утро субботы, а она не полила рассаду. Ангелина посмотрела на красивые, отполированные ногти. Никто бы не заподозрил в этой миниатюрной, всегда аккуратно одетой женщине заядлую дачницу. Не первую субботу приходится проводить на работе, но сегодня Ангелину Сергеевну злила любая мелочь. Директор позвонил с утра сообщить, что в областной зоопарк едет ещё один ребёнок. Как ни старалась она объяснить, что путёвок выделено конечное число, что списки детей сформированы, родители все как один готовы своих чад предоставить, ей сказано было одного ребёнка под любым предлогом убрать и вместо него поставить Серёжу Орлянского. Опять этот Серёжа — выскочка! У его-то родителей недостаточно денег, чтобы свозить чадушко в зоопарк? Нет, принципиально им пользоваться своими связями и административными ресурсами! Путёвка выделяется бесплатно. Туда и дорога входит, и питание. Но не такие это огромные средства. А теперь кому-то надо отказать. И под каким предлогом?
Ангелина Сергеевна решила пойти на принцип и не позволить провернуть такое дельце. Отказывать никому из родителей она не собиралась. Пусть директор уже кого-то и выбрал. Из тех, кто не будет возмущаться. Нельзя это так оставлять. По факту являющаяся заведующей детским садом, первый и единственный зам директора, Ангелина Сергеевна посмотрела в небольшое настольное зеркало: вот она, уже не молодая, но ещё красивая женщина, в не самом дорогом, но с иголочки подогнанном костюме, пойдёт сейчас и конструктивно изложит своё мнение, добьётся справедливости. Директором садика должна быть она — все об этом говорят. Она ли не заслужила? И ведь не без связей сверху. Как Пётр её обскакал? Подходя к директорскому кабинету, женщина ещё раз в голове прокрутила все аргументы, приготовила речь. В этот раз надо принципиально отстоять свою точку зрения, иначе садик, её садик превратят в балаган. Она собралась с духом и постучала в дверь.
Марина Николаевна
Работать в субботу! Надо ж директору позвонить и вытащить её из дому в такую рань? Добираться не ближний свет. Городскую квартиру Марина оставила дочери Снежане, сама перебралась в родительский дом в пригороде. Это не значило, что у дочери она оставалась редко, как же, тут глаз да глаз нужен! Но на выходные поближе к природе — сам Бог велел. А тут директорский звонок. Надо, видите ли, чтоб мальчик один по здоровью не смог поехать завтра в зоопарк. А другой чтоб вдруг смог. Справочку значит приехать нарисовать. Директор-то наверняка не за бесплатно суетится. А она должна за так, в законный выходной! Штатная детсадовская медсестра всплеснула руками, собираясь. Ох и поговорит она сегодня с директором! Все выскажет. Впрочем, всегда можно и договориться. Неужто два взрослых человека друг друга не поймут? И у Марины Николаевны какие-нибудь пожелания да найдутся.
Так думала женщина, спеша на электричку, перепрыгивая на автобус, торопясь попасть в детский садик до восьми. Надо ж ещё успеть до планёрки с директором с глазу на глаз пообщаться. К начальниковой двери она подошла без пятнадцати минут восемь. Поправила волосы, наряд и несколько раз ударила грузным кулаком в дверь.
*
Планерка уже должна начаться, директор не из тех кто опаздывает. Смысл собирать всех в субботу к восьми и не появляться? Лиля поглядывала на часы: пять минут девятого, шесть... может что-то случилось? Ангелина Сергеевна, с которой они вместе пришли, заметно нервничала, Снежана, забежавшая в дверь без двух минут восемь, без конца поправляла причёску с одеждой и странно как-то поглядывала на мать. Где Снежана была и чем занималась целых полчаса? Медсестра сидела тихо, сложив руки на груди и смотрела в пол. Лиля не выдержала, встала, подошла к двери:
— Слушайте, давайте что ли сходим за ним?
— Ты чего? В первый раз чтоли? Посидим пока, поболтаем. Чаю хочет кто? — Марина Николаевна оживилась, встала, подошла к чайнику.
— Мам, давай я. — Снежана забрала у мамы пакет, начала кидать внутрь чайничка заварку. Лиля по привычке посчитала: одна ложка, две, три… да куда ж столько?
— Я всё-таки схожу за ним. — девушка не стала дожидаться возражений и толкнула дверь.
Поначалу Лиля никого не увидела. Казалось, в кабинете директора пусто. Она прошла вперёд. Что там за столом, на полу? Мужские ботинки? Ноги? Подойдя, Лиля увидела Петра Алексеевича… И истошно заорала.
Лиля не сразу сообразила, что пришли остальные. Женщины столпились у двери, но не спешили подходить. Почему-то больше никто не закричал. Нервы у всех железные? Лиля посмотрела на заведующую:
— Ангелина Сергевна… это что? Как же?
— Лиля, звони в скорую.
— В милицию звони.
Это почти хором сказали заведующая и медсестра. Первым побуждением Лили было схватить телефон, потом до неё дошло — если стоять у двери — ничего не видно, и она пробормотала:
— В скорую? И в милицию зачем?
— Лилечка, что там? Что так кричала? Что-то с Пётром Алексеевичем? — эти слова выдавила из себя заведующая, подходя к столу. Увидев директора, она ахнула, прикрыв губы рукой.
— Может обморок? — Ангелина наклонилась над мужчиной, Лиля подумала, проверит пульс или ещё что-нибудь, но вместо этого заведующая потянула мужчину за рукав пиджака и позвала:
— Пётр Алексеевич, Пётр…
— Ангелина Сергеевна, у него вроде голова расшиблена.
— Разве? — женщина нервно оглянулась, не переставая тянуть за рукав. — Ох, и правда! Кто там ближе, девочки? Давайте быстрее звоните в скорую!
— Ангелина, дай-ка я. — к заведующей подсела Марина Николаевна, на коленях подобралась к директору: похлопала по щекам, проверила пульс. Ангелина Сергеевна не выдержала:
— Марин, ну что?
— Мёртвый. Жарко сегодня. — медсестра поднялась на ноги, на ней не было лица. — Да и сердце у него слабое. Обморок неудачный. Упал, ударился об угол стола… Надо в скорую звонить, что ли?
— А может в милицию? — подала голос Лиля.
— Зачем в милицию, Лиля? — спросила заведующая, подходя к девушке. — В скорую достаточно, а там разберутся.
— А вы всерьёз думаете, он упал и ударился?
— Ну так а как же ещё объяснить? — спросила девушку медсестра. — Жара такая, духота… плохо с сердцем, упал, стукнулся головой.
— Нет никаких следов удара на столешнице.
— Какие тебе нужны следы?
— Ну так… на голове кровь, на полу… а на столешнице нет… — встретив молчаливое непонимание в глазах женщин, Лиля, больше всего на свете сейчас хотевшая спрятаться, начала лихорадочно осматривать комнату. Взгляд упал на книжный шкаф. На полке в рядок стояли массивные статуэтки, венчающиеся тяжелым металлическим шаром — каждый год детский сад получает награду как образцовое дошкольное заведение. Конкурс проводился пять лет подряд, и они взяли десять статуэток — по две, в разных номинациях. Лиля часто пересчитывала эти статуэтки, сидя в кабинете директора. Их всегда было десять.
— Их девять.
— Кого девять, Лиля? — заведующая подошла и мягко взяла воспитательницу за руку. — Ты о чём? Присядь.
— Статуэток девять, а должно быть десять. — Лиля вырвала руку и подошла к шкафу. — Тут и место осталось, где десятая стояла, чистый кружок от основания, а вокруг пыль. Одной статуэтки не хватает.
— И? Может, её давно нет?
— Вчера была.
Уж кто-кто, а Лиля знает точно. Лиля, пересчитывающая всё, что попадётся на глаза.
— Директора ударили по голове. Кто-то из вас.
Женщины молчали. Лиля осторожно подошла к столу и взяла в руки телефонную трубку.
— Я звоню в милицию.
— Э-ге-ге, придержи-ка коней! Мне в садике скандалы не нужны. — Ангелина забрала у девушки телефон. — Что собралась им сказать?
— Что здесь произошло убийство.
— Ты это предположила только из-за того, что статуэтка пропала?
— Пропала статуэтка, в садике кроме нас никого нет. Ангелина Сергеевна, мёртвый человек лежит посреди кабинета, — Лиля остановилась, уставившись на заведующую. — Ангелина Сергевна, а вы последняя, кто его видел?
— Неправда. — быстро выпалила женщина.
— Неправда? Мы с вами в коридоре столкнулись. Вы из этой двери выскочили. Было без десяти восемь.
— И что? — вскипятилась заведующая. — Я никого не видела! — она повернулась к медсестре:
— Марина Николавна, хоть вы подтвердите, мы с вами около классной встретились аккурат где-то в это время. Вы заходили а я выходила. Я у директора и минуты не была. Зашла, не увидела его, вышла и наткнулась на Лилю.
— Вроде так, Ангелина Сергевна. — закивала медсестра. — Я бежала бегом с остановки, запыхалась вся. Без десяти, может без одиннадцати, была у классной комнаты. С вами столкнулась… Я-то сразу внутрь зашла. — быстро добавила женщина. — А куда вы там направились, я не видела.
— И всё-таки вы были последняя в директорском кабинете. — упрямо повторила Лиля.
— Ты не можешь этого знать! — почти закричала заведующая. — Снежана, например, пришла позже меня! Все видели, как она забежала почти в восемь в классную? За десять минут кого угодно грохнуть можно.
— Снежана пришла не позже вас. — парировала Лиля. — Она ещё в семь тридцать здесь была. Мне директор звонил в это время, и я слышала, как он её окликнул. Да и… — Лиля осеклась. Она заметила на столе кружку. Ту самую, с кофе, с которой Снежана по утрам не расстаётся.
— Снежана, неужели ты?
Девушка, всё это время молча стоявшая у двери, подала голос.
— Нет, не я. Ты сама сказала — в семь тридцать. Я тогда кружку здесь и оставила.
— А кто тебе мешал тогда же и директора нашего огреть по головушке, Снежана? — набросилась на неё Ангелина Сергеевна. — А-то я не вижу, что ты мастерица шашни крутить? Доигралась, директор наш рученьки распустил, а ты его статуэткой? Мы все свидетели, в каком виде ты в кабинет забежала: растрёпанная, испуганная, запыхавшаяся. Если ты тут с семи тридцати, то точно не по коридорам круги наворачивала. С директором сцепилась?
— Ангелина Сергевна, ну вы и змея… — казалось, Снежана готова была расплакаться, как вдруг взяла себя в руки:
— У меня никаких мотивов нет. Пошутить Пётр Алексеевич мог, а рук не распускал. Мне работалось нормально… на своём месте. А вот вы, Ангелина Сергевна, давно в директорское кресло метили. Вы же не ладили. Покажите, что у вас в сумке!
— Зачем? Не буду. Я не обязана.
Тут Лиля вспомнила, что заведующая действительно что-то прятала у кабинета директора. Зачем она, если шла всего лишь заглянуть, брала сумку с собой? И откуда об этом знает Снежана?
— В самом деле, Ангелина Сергеевна, покажите нам сумку. — Лиля смотрела решительно, заведующая покачала головой, тогда девушка продолжила. — Или давайте звонить в милицию. Пусть разбираются.
Заведующая вздохнула:
— Вот ты Лиля настырная. Ну пойдём, проверишь мою сумку. Она в классной осталась. Все идёмте.
Женщины вернулись в комнату, где должно было пройти собрание. Ангелина демонстративно открыла сумку и показала присутствующим. На первый взгляд, ничего особенного там не было. Но Снежана, что-то заприметив, как коршун выхватила дамский аксессуар из рук начальницы.
— А это что?
— Снежана, я понимаю, деньги мы видим не часто, но чтоб ты забыла, как они выглядят?
— Это директорские деньги.
— Написано на них?
— Смятые купюры в боковом кармане, не в кошельке? Не похоже на вас, Ангелина Сергеевна. Наверняка вы их и прятали, выходя из директорского кабинета.
— Я директора убила за пару тысячных? Так?
— Вряд ли. Как бывает: слово за слово. Он над вами посмеялся. Обозвал.
— Ты Снежана, стрелки не переводи. Деньги в моей сумке, и что? Никто меня с директором не видел, а то что вы с ним утром встречались — Лиля подтвердила. Ну и вид твой.
— Вы, Ангелина Сергевна, на мою дочь голос не повышайте. Напридумывали на пустом месте. Ну виделась девочка с утра с директором, что с того? Вы лучше про деньги объясните.
— А вы, Марина Николаевна, к директору с утра не заглядывали?
Вопрос задала Лиля. Медсестра обернулась:
— Я?
— Когда вы втроём сбежались на мой крик, Ангелина Сергеевна сразу сказала про скорую, а вы про милицию. Почему?
— Почему? Ты кричала истошно так. Директор на полу.
— Не видно его из-за стола. Ни вы, ни Ангелина Сергеевна не могли ничего видеть, но в один голос сказали про милицию и скорую.
— Угадала я, угадала, Лиля…
— Кто-то из вас троих убил. Каждая могла. — Лиля присела, оглядев троицу. — Я в милицию звоню. Мы все здесь, никто не выходил, значит, и статуэтка где-то в садике. А на ней — отпечатки убийцы. Повод к директору зайти у каждой был — Серёжа Орлянский. Снежана — воспитательница в его группе, Марина Николавна — медсестра, без её визы не обойтись, чтоб мальчика завтра в зоопарк везти, ну а вы, Ангелина Сергеевна — для вас это головная боль. Чем не повод с директором повздорить? Милиция разберётся.
Снежана, всё это время стоявшая рядом с заведующей, подошла к столу, забрала свою сумку и направилась к выходу. Лиля, бросив трубку, побежала за ней:
— Стой, ты куда? Никто никуда не пойдёт, пока милиция не приедет.
— Я нос припудрить. Отвали.
Снежана развернулась к двери, та распахнулась. Девушка ахнула и отступила.
— Вот вы где, ведьмы. Все собрались!
На пороге стоял директор. Помятый, с разбитой головой.
— Пётр Алексеевич? А мы вас ждём на планёрку. — промямлила Снежана.
— Ведьмы! Змей пригрел на своей шее! Задушу гадин!
Он кинулся на Лилю, схватил за горло. Заведующая с медсестрой бросились на помощь девушке. Как ни старались, оттащить мужчину не получалось. Лиля, хрипя, начала считать… И вдруг директор осел. Сзади стояла Снежана, с статуэткой в руках. Мужчина свалился на пол. Медсестра оттащила Лилю и повернулась к дочери:
— Снежана, девочка, ты его?
— Я. — девушка, разом обессилев, рухнула на пол и пнула директора носком туфли. — Ну теперь-то наверняка?
Пару минут все молчали, пытаясь осмыслить случившееся. Собрались вокруг распростёртого на полу Петра Алексеевича. Первой подала голос заведующая:
— Снежана, чем ты его?
Воспитательница кивнула на валяющуюся рядом статуэтку.
— Это десятая? — тихо прошептала Лиля.
— Ага, наверное. — Снежана взглянула на начальницу. — Ангелина Сергеевна, что делать будем?
— Почему ты у меня спрашиваешь? — заведующая поправила волосы. — Ситуация сложная, но мы все всё видели, так что…
— Это я всё видела, Ангелина Сергеевна. Я была там, в кабинете. Сидела за шкафом.
Лицо заведующей вытянулось. Медсестра ахнула:
— Дочка? Была? Когда?
— Всё время, мама. — Снежана подобрала под себя ноги и продолжила. — Я зашла в кабинет около семи тридцати, Лиля косвенно может подтвердить. И за эти почти тридцать минут, что там пробыла, директора ударили по голове три раза. Сначала вы, Ангелина Сергеевна, потом моя мама. А потом уже я.
— Снежана…
— Не перебивайте. Вы, Ангелина Сергеевна, повздорили с Петром Алексеевичем, он над вами посмеялся. Потом предложил денег… на новый костюм.
На этой фразе заведующая вспыхнула, но промолчала, Снежана продолжила:
— Вот, вы также отреагировали там, в кабинете. Он отвернулся, доставая деньги, а вы схватили статуэтку и ударили директора по голове.
— Почему ты молчала, Снежана? — спросила Лиля.
— Потому что я видимо вошла сразу за Сергевной. — продолжила за дочь Марина Николаевна. Снежана кивнула.
— Да, так и было. Ангелина Сергеевна поняла, что натворила и выбежала из кабинета. Только я хотела выйти из-за шкафа, как директор поднялся, а в дверь вошла мама. Сразу начала кричать про Серёжу Орлянского, пошла напролом, как обычно, а Пётр Алексеевич, не разобравшись, на неё набросился. Мама его статуэткой. Только та уже не на полке стояла, а под рукой была. Валялась на столе... Я поняла, маму сделают виноватой, хотя она и ни при чём. И как только она вышла, я забрала статуэтку, спрятала в свою сумку. Это же единственная улика. Потом хотела выйти незаметно, но заведующая вернулась. Что-то искала — скорее всего эту же статуэтку. Естественно, не нашла. Забрала валяющиеся на полу деньги и вышла… Зачем деньги взяли, Ангелина Сергеевна?
— Не знаю сама. — заведующая вздохнула. — Так они лежали неестественно рядом с телом. А без них — вроде как упал человек в обморок, действительно, да ударился головой.
— Вы поэтому сказали вызывать скорую, чтобы натолкнуть нас на эту мысль? — спросила ещё не до конца пришедшая в себя Лиля.
— Да, Лилечка, и Марина Николавна меня поддержала с этой гипотезой. Теперь понимаю, почему. А ты, Снежана, прости, что валила всё на тебя.
— Я тоже виновата. — воспитательница усмехнулась. — Этот хмырь и после второго раза очнулся. Я поняла, что маме несдобровать, и добавила…
— А я только потом сообразила, уже когда мы все здесь собрались, что он в другой позе лежит. — вздохнула заведующая.
— А я статуэтку забрала, а кружку свою забыла... — Снежана усмехнулась, с пониманием взглянув на начальницу.
— Значит, права наша Лиля. Все втроём мы виноватые. — Ангелина Сергеевна поднялась с пола.
— Да только с вас началось. — поправила медсестра.
— А отпечатки ваши и вашей дочери на статуэтке.
— И ваши тоже. Не рискнёте вы такую улику отдать. Вы ж первая… руку приложили. А жарко сегодня, да? — медсестра посмотрела на дочь. Та кивнула:
— Действительно жарко, даже дышать тяжело. — она взглянула на заведующую, Ангелина Сергеевна подтвердила:
— И не говори, как камень в груди от духоты. Это у меня, у здоровой. А у Петра Алексеевича сердце, сами знаете.
— Лиля, Снежана тебе жизнь спасла…
— Понятно ведь, она не хотела.
— Да никто не хотел.
— Ну да, жара виновата, да? — Лиля оглядела женщин. — Делайте что хотите.
Перенесли тело директора обратно в кабинет. Марина Николаевна сначала прикинула, как должен стоять мужчина, чтобы упасть и удариться головой в том месте, где было серьёзнее пробито. Втроём они дотащили его до стола, сбросили на угол. Лиля наблюдала. Пыль с полки вытерли и оставшиеся девять наград расставили пошире. Лиля было заметила, что любой судмедэксперт в момент подлог раскроет. На что Марина Николавна сказала, что не любой. А Снежана внезапно крикнула:
— Лилька, лови.
Девушка послушалась, поймала брошенный ей предмет, посмотрела на статуэтку в своих руках.
— Десятая?
— Ага. — Снежана подошла, заставив девушку отступить и прижаться к шкафу с оставшимися наградами. Лиля вздохнула:
— Вы убийцы.
— А ты докажи. Теперь здесь и твои пальчики.
— Милая, — окликнула дочку Марина Николаевна, — у тебя вроде как одноклассник мент? Толик кажись. Поклонник ещё твой.
Снежана повернулась к матери:
— Есть такой. Сегодня как раз меня подвозил.
— Звони ему.
— Ой, ма…
— Что? Звони. Заодно и замуж тебя выдадим.
Девушка вздохнула и полезла за телефоном. Набрав номер, оторвалась от экрана, взглянула на Лилю. Та так и стояла у шкафа, вцепившись в награду. Снежана отобрала статуэтку и спрятала обратно в сумку.
— Припрячу хорошенько, не переживай.
Спустя минут двадцать Толик был на пороге директорской. Оглядел честную компанию и спросил:
— Чё, девчульки, — взглянув на Ангелину Сергеевну и Марину Николаевну, поправился. — То есть, многоуважаемые женщины, вы что, директора своего мочканули?
На него смотрели четыре пары глаз, выражающие самые разные эмоции. Толик немного отступил и прокашлялся:
— Пошутил неудачно?
Лиля посмотрела на часы. Почти девять. Снежана нервно сжимает сумку, Ангелина Сергевна поправляет волосы и без конца трёт виски, а Марина Николаевна рассказывает про тепловой удар и слабое директорское сердце. Толик, видимо, хороший парень, но бестолковый. Снежана кое-как выдавила из себя улыбку:
— Толик-Толик, шутки у тебя дурацкие.
Спустя час Лиля сидела в кабинете следователя. Допрашивали последней. Старый мент, пробежавшись глазами по предыдущим показаниям, начал:
— Ну что, не дождались на планёрку, пришли проверить, увидели — лежит, вызвали скорую? Так? Ознакомься и распишись.
— Товарищ майор, вы характер травм будете изучать?
— У меня здесь вроде как тепловой удар и четыре свидетеля.
— Один у вас свидетель, товарищ майор. И одна неопровержимая улика.
— В смысле?
Девушка вытащила статуэтку, поставила на стол. Когда Снежана отвлеклась на мать и на телефонный звонок, Лиля успела подменить награды. Выхватила с полки девятую, зажала в руках. Десятую припрятала. До этого самого момента.
— Этим директора четыре раза ударили по голове. Тут и кровь, и отпечатки. Мои тоже — как видите, я без перчаток. Я всё расскажу.
— Что это?
— У нас образцово-показательное дошкольное заведение. Каждый год берём призы. Это — моя десятая награда за нестандартный педагогический метод.