Норковая шуба никак ей не давалась! Хоть и была страстной мечтой последние лет десять, не меньше. Снилась, мнилась. Дразнилась из освещенных витрин. Попадалась на глаза в самое неподходящее время. И подходящее тоже. Хоть волком вой!
А результат... Нулевой, если не сказать: отрицательный.
Нет, Ира, конечно, откладывала понемногу - много ли отложишь на каприз из бюджетной зарплаты пускай и ведущего специалиста высшей категории с двадцатилетним стажем. Муж упорно не желал понимать:
- И чего ты сдвинулась на этой норке? Подумаешь, хорек с претензией. Мутона тебе мало? Тепло, солидно - носи на здоровье до самой пенсии.
- Леш, но разве сравнишь... - грустно вздыхала Ира, оглядываясь на очередную счастливую обладательницу ее мечты. - Она же такая легкая, летящая. И стройнит, не то что моя.
- И стоит. Да лучше на моря с Аленкой слетай. Мир посмотри. Махни в свою любимую Испанию. Хотя бы раз в жизни. Ты же о ней на своих уроках дифирамбы поешь, а ни разу живьем не видала. И потом, не хочешь Испанию - не хоти на здоровье - за эти деньги три раза в Грецию съездить можно. Или в Турцию. Еще и дубленку там себе на распродаже купишь. Будешь форсить.
- Только что форсить. А мне блаженствовать хочется...
Муж не понимал. С коллегами по работе она старалась не затрагивать больных тем. Там и ее пятилетний мутон вызывал откровенную устойчивую зависть. Девчата маялись в кроликах и козликах, щеголяя разве что норковыми шляпками и шалями.
Иногда Ира злилась на себя - нашла себе головную боль. И снимала накопления, со страстью растрачивая их на новые обои в детскую, ламинат в прихожую или путевку в Крым. Не Турция, конечно, но она так любила море.
И горделиво отворачивалась от витрин с норковыми манто. До следующей осени.
Последний свой апрельский вояж на ярмарку одежды она не могла себе простить. А все Лариска! Непоседливая приятельница уговорила-таки пробежаться по центру:
- Три выходных на носу - не хоронить же себя заживо на кухне. В кафешке посидим. В театр сходим. Бутики прошерстим - а вдруг распродажа - а мы ни сном, ни духом.
Против распродажи Ира не устояла. А вдруг что-нибудь хорошенькое для Аленки найдется? Боди симпатичненькое. Или браслетик. Или лифчичек необыкновенный какой-нибудь. В самый раз на день рождения удивить. Давненько она дочь не радовала. Разве что банальщиной. А тут...
В общем, сдалась. Себе на беду.
"- 30%" - значилось на ценнике. Жемчужное роскошество с высоким воротником-шалькой и умопомрачительными манжетами. Ира проглотила комок в горле. Выдохнула - как перед нырком в бездну. И направилась к продавщице:
- Сколько?
- Двенадцать, - молоденькая финтифлюшка смерила ее презрительным взглядом.
- Это без скидки? - Ира проигнорировала вызов, фланируя в розовых облаках в обнимку с калькулятором. Шесть у нее почти-почти было. Два можно наскрести. Неужели...
- Смеетесь? - продавщица издевательски пожала плечом и отвернулась. - Ну, народ... норку за кролика держит, честное слово!
Ира оперлась о прилавок. Перед глазами поплыли стеллажи, манекены, удивленные лица...
***
- Сожалею... - врач поднялся и подошел к умывальнику. - Теперь только клиника. Возможно, химиотерапия. Но настраивайтесь и на операцию. Такие дела...
"Вот и все... - Ира промокнула платочком глаза. - Тут бы элементарно выжить. И лето на носу - плакала моя дача и путевка в Крым. И шуба..."
Шуба... Господи! Эта перламутровая прелесть так и стояла перед глазами. До нее и оставалось же всего-ничего - майская зарплата и мамина (они обо всем договорились) апрельская пенсия. Ира успела трижды примерять шубку. И даже купила шелковый палантин в тон. Чтоб уж сразу и наповал! Молоденькая продавщица нервно постукивала пальчиками, но дерзить не смела - какой еще идиот купит дорогущую обновку за полгода до начала сезона? Заискивающе выспрашивала о намерениях клиентки, намекала на рассрочку и на возможность отправки зимнего ассортимента на склад:
- А там уж, как Бог даст. Иногда назад и не возвращаются, вы бы решались поскорее...
И Ира нервничала, суетилась, звонила подругам:
- Лапуля, умоляю, только до зарплаты... будь другом!
А теперь... Теперь ей и шуба ни к чему. Сколько там осталось? Доктор о перспективах не распространялся, ограничился диагнозом. За что, Господи?! Ей же всего-то пятьдесят два. Даже о пенсии говорить рано. Аленка еще не пристроена. Да и Лешка сам себе яичницы не пожарит.
Да что там яичница! Полжизни впереди! Хотелось и к морю прокатиться. И на свадьбе дочкиной погулять. И внуков понянчить. И Испанию когда-нибудь увидеть. И норку купить. Да бог с ней, с норкой! К маме на дачу...
***
Два дня - а визит к доктору выпал на пятницу - она проревела ревом. Пряталась в ванной. Уходила в дальний угол старого сквера с закадычной подругой Ладой - старой верной пуделицей. Выглаживала, вычесывала преданное создание. Выкладывала все, что накопилось за эту сумасшедшую неделю на душе. Отбивалась от любопытной Лариски короткими:
- Лар, я пока не в курсе, буду знать - позвоню.
И кляла себя последними словами за то, что согласилась на ту роковую прогулку. И Лариску заодно. Хоть и понимала, что подруга не при чем. Но стихия, затмившая разум, несла ее дальше. Не оставляя времени и сил на умозаключения постороннего характера.
Жизнь, такая желанная, соблазнительная, наполненная ожидаемыми и неожиданными событиями и планами, заканчивалась на пике. Оставляя так много не постигнутым, не доступным, не пережитым... Тысячи, миллионы, миллиарды "не" толпились в очереди за горьким осознанием.
И лето, прекрасное в своей непредсказуемости и неповторимости, лето уже не относилось к Ириным возможностям. В лучшем случае она переживет его в стенах больницы. Онкологический центр, конечно, располагается в чудесном месте - сосновый бор, высокий обрывистый берег реки, луга, пихтовые посадки. Практически санаторий.
Вот только радоваться местным красотам мало кому приходит на ум.
- А ты со своей шубой! Глаза бы на нее не смотрели!
И далась ей эта норка! Тут бы в основополагающем определиться - соглашаться на операцию или оставить все, как есть, и стиснув зубы, дожидаться конца. Разнюниться, поплакаться близким или доживать век наедине с горькой тайной. Бросить все и насладиться последними моментами. Или затеять ремонт - кто ж, как не ты - одолжить-таки денег на шубу...
- Нет, ну вы на нее посмотрите - нашлась дилемма! Тут жизнь кончается, а эта нахалка в свою сторону одеяло тянет! Какая может быть шуба?! Я, может, до зимы и не дотяну и что ж тогда? В гроб в этой красоте ложиться? Уж лучше ремонт!
Не лучше. И не потому, что существовали более неотложные проблемы, а потому что лето Ира провела на больничной койке. В потоке слез, горя, мучительных процедур и полной безнадеги вожделенное тепло проплыло мимо. Осталось в памяти медикаментозным туманом, липкими от пота простынями, искусанными в кровь губами. И короткими бессонными ночами с бесконечными разрядами потусторонних молний - выживу или уйду? А если уйду, то когда и как тяжело дастся мне этот уход? И с чем останутся Леша с Аленкой?
***
В начале сентября лечащий врач пригласил Иру к себе в кабинет.
- И чего мы такие хмурые?
Ира ответила нервным пожатием плеч - что тут скажешь - вопрос относился к категории риторических.
- Ну-ну, не стоит хоронить себя раньше времени. Тем более что прогнозы у нас оптимистические. Более-менее. Но все лучше, чем ничего.
- Вы о чем, Станислав Ильич?
- О главном. Анализы у вас приличные. Можно сделать небольшой перерыв. В общем, домой я вас отпускаю. На месяц. Только курс до конца доведем и...
- Как домой? - растерялась Ира.
В голове проявлялись и пропадали десятки вопросительных знаков. При ближайшем рассмотрении они делились на две группы. Клоны и копии. Копии и клоны. Простые и понятные каждому. Умирать? Набраться сил перед операцией? Третьего не дано.
***
Дома она оказалась двадцать третьего. За окнами моросил бесконечный сентябрьский дождь. Кусты сирени за окном потемнели и с грустью расставались с мокрыми тугими листьями. Ире так и не удалось в этом году насладиться сиреневым цветом.
Муж и дочь старательно отводили глаза в сторону. Сдерживали вздохи. И предупреждали всякое поползновение больной к домашним подвигам.
- И что вы с меня пылинки сдуваете? - слабо возмущалась Ира. - Я ж с ума от ничегонеделанья сойду! Дайте хоть окна вымою.
Дали. И она мыла. С наслаждением. С неожиданным упорством. С непонятным упрямством. Словно бегущий к финишу марафонец, надеющийся на медаль. По одному в день - на большее сил не хватало.
Процесс доставлял ей странное удовольствие. При этом Ира не обращала внимания на стекло. Ее взгляд проникал сквозь прозрачную поверхность, уносясь вдаль. Познавая заново мир за окном. Созерцая, отмечая давно забытые мелочи, вникая в суть и философию прежде незамечаемых связей. Душа медленно растекалась по волнам горизонта, стремилась вникуда. Требовала чего-то.
Может быть, солнца?
- Какое там... все вокруг на неделю затянуто. А там октябрь, ноябрь. И дню конец. Нет, милочка, не раскатывай губы. Бери, что есть. Смотри, вон рябина краснеет. Тысячи миниатюрных закатов - чем не праздник? А на березке лист желтеет - эффект сродни цветению одуванчиков. Так что не канючь - наслаждайся тем, что имеешь... - уговаривала вышедшую из-под контроля душу Ира, с сожалением отмечая, что ноябрь для нее - увы - благо, похоже, недоступное. Если химия на носу - то раньше нового года ее из больницы не выпустят. А если операция...
- То тем более. И вообще: пора бы ответить доктору. Там же очередь, а я все тяну.
Невеселые мысли прервал телефонный звонок. Лариска. Неймется же...
- Страдаешь?
- Не особенно. Окна мою.
- И правильно делаешь! Нечего нюни распускать! Твоя хворь теперь благополучно лечится.
Легко рассуждать со стороны! Ира подавила вздох и стерла со стекла едва заметное пятнышко.
- Спасибо за сочувствие.
- На здоровье! Но я не с сочувствием. Я с конструктивным предложением. Путевку горящую хочешь? Испания. Десять дней. Все включено.
- Смеешься? Я еле хожу. И потом это стоит...
- ... - Лариска назвала сумму.
- Не может быть! А перелет?
- Я ж сказала: ВСЕ ВКЛЮЧЕНО. До аэропорта тебя Лешка довезет. Передаст в руки бортпроводнице. А там уж и сама на ноги встанешь. Ты ж о лете плакалась, а тут... В Испании сейчас погодка - двадцать пять. И вода такая же. Типа наш июнь, но с подогревом. Ирка, кончай дурить: ИСПАНИЯ! Да еще за такие деньги!
- Мне на солнце нельзя, - хваталась за соломинку Ира. - И в больницу скоро.
Но стихия уже несла ее на залитое ласковым октябрьским солнцем Пиренейское побережье. В теплые волны Атлантики. По тихим извилистым улочкам Севильи и по роскошным проспектам Барселоны.
***
Десять дней. Целая жизнь, наполненная солнцем, сияющим в пронзительной высоте небом, постоянно меняющимся морем. Волнующими событиями. Яркими впечатлениями. Ощущением полного бесконечного счастья. И надежды...
Шопинг - ну как без этого - Ира отложила на последний день.
- Глупо, - убеждали компаньонки. - Пока надумаете, выбора не будет. Наши вон как затарились.
Она улыбалась в ответ. И убегала в музей Пикассо или знаменитый барселонский аквариум. Торопилась осмотреть Готический квартал и крепость Монжуик. Уговаривала таксиста довезти ее до парка Гуэль. Гуляла по бульвару Рамбла...
Странно, но ее ноги не знали усталости. Ее глаза позабыли об очках, наслаждаясь яркими красками внезапно обретенного лета. Ее сердце наполнялось любовью к самой прекрасной на планете стране...
***
Вечером, накануне отъезда Ира сидела в открытом кафе неподалеку от отеля. Сидела просто так. Неспешно отпивала из бокала легкое молодое вино. Раскладывала по полочкам накопившиеся за десять дней удивления и восхищения. Невольно складывала новые знания в будущие уроки. То-то удивятся ее ученики! Надо же - простая училка - и на тебе - в Испании побывала.
Улыбалась. Щелкала кнопкой фотоаппарата, просматривала отснятые кадры. И откровенно блаженствовала. Просто так.
Случается такое иногда. Вроде бы ничего особенного - просто вечер, просто хорошее настроение. А в душе расцветают поля тюльпанов, взлетают в высь десятки белых голубиных стай, порхают мириады бабочек, звенит весенней капелью духовой оркестр, а то и церковные колокола увлекают малиновым звоном в непостижимые уголки мироздания.
Ира чувствовала, что именно этот вечер будет помнить бесконечно долго, перебирать и смаковать в памяти нежнейшим вкуснейшим блюдом. Именно эти минуты будут наполнять ее силой и покоем. Сподвигать на большие и малые подвиги.
Она обвела взглядом застеленные клетчатыми салфетками столики. Удобные плетеные кресла. Ярко освещенные пирожные в витрине. Цветы в литых чугунных стойках. Кстати, это что за прелесть? К ней отовсюду тянулись темно-зеленые глянцевые листья-ладони. Их тыльная сторона была бархатистой, глубокого цвета бордо. Почти как вино в бокале.
Ира не удержалась. Погладила холодный пятнистый глянец. Потом бордовый бархат. Почувствовала исходящее от него тепло. Маленький символ уходящего в прошлое чуда.
Она поняла. Символ счастья. Тут и слов не надо. Так хорошо она себя давно не чувствовала. Так покойно. Так счастливо.
Ира поблагодарила мужчину и попросила еще один бокал. Ей хотелось чего-то большего. Безудержной смелости. Интриги. Сумасбродства. Легкого флирта. Головокружения.
Хотя нет, последнего точно не хотелось. Особенно после трех месяцев боли и страха. И ожидания конца. Нет! Об этом лучше не вспоминать!
Официант принес вино и отросток калатеи, завернутый в салфетку. Снова поклонился, что-то сказал. Впрочем, она все поняла: на память. Хотя она и так ничего не сможет забыть. И все-таки... Ира благодарно улыбнулась, заговорщицки приподняла бровь, сделала едва заметное движение рукой. Черные глаза под смешной белой шапочкой загорелись, губы растянулись в счастливой улыбке. Как мало нужно порой для счастья!
Вино так и осталось нетронутым. А калатеа сопроводила Иру на долгой прогулке по набережной. Затем была поставлена в высокой стеклянной вазе у изголовья. И уснула вместе с ней, до рассвета свернувшись в бархатный бордовый рулон.
***
Наутро Ира отправилась на шопинг. Следовало подыскать мужу, дочери, подругам и родителям что-то приятное на память о поездке. Можно было не скупиться. На карточке лежала когда-то отложенная на шубу солидная сумма. До шубы, конечно, не дотянуть, но на туфельки Аленке и свитер мужу хватит за глаза. Себе Ира решила купить какой-нибудь оптимистически раскрашенный шарфик... тоже за глаза...
Ее мечта предстала перед глазами неожиданно. На третьем часу бутикового променада. Такая же мягкая. Такая же пушистая. С тем же жемчужно-молочным отливом. И даже с тем же шикарным воротником-шалькой.
Она оторопела. Мираж?
- Ликвидация коллекции, - толкнула Иру в бок соседка по номеру.- Ловим момент! Задаром зимние шмотки отдают! И какие! Мамма миа! А я-то уже на мели!
Она еще что-то говорила, куда-то тянула. И пыталась выудить у знакомых лишние триста евро. Но Ира уже ничего не видела и не слышала. Подплыла к манекену. Прикоснулась к переливающимся складкам шубки. Неужели...
Триста пятьдесят? И правда, даром. Жаль, что шубка сорок четвертого. И супер мини. Не судьба. Или? Ира встрепенулась, зацепившись сознанием за новорожденную мысль. Потянулась за карточкой. Нашла взглядом продавщицу.
- Плиз, сеньорита. Я беру. Да, эту...
А в глубинах только что разочарованной души все тот же оркестрик выписывал торжествующие фуги. Она сделала это! Смогла. Успела. Попала в самое яблочко!
- Кому берете? - сунула нос в кассовую зону вездесущая соседка. - Молодежка ведь. Но какая!
- Дочку хочу порадовать. Институт в этом году оканчивает. Сделаю подарок.
- Такую мамочку на руках носить надо! Норка в двадцать с хвостиком! Уважаю. Я-то себе лично на рыську наскребла. По сусекам. Не Бог весть что, но у нас трижды столько заплатишь и купишь ширпотреб. А тут с лейбочкой. Фирма! И сидит как...
А Ира уже летела сквозь время и расстояние. Домой! Скорее бы! И как же Аленка обрадуется! Можно было бы, конечно, и себе что-нибудь присмотреть. Кажется, каракуль был неплохой. И что-то еще. Вот только к чему? Два с половиной года до пенсии. Тут бы мутон доносить...
- Обойдусь. Сто лет она мне нужна эта шуба. На пенсии на пуховики перейду - легко и тепло - то, что надо. А вот Алена выносит эту красотку по полной программе.
***
Она еще успела сделать ремонт в гостиной и перевезти все комнатные цветы в ставшее за три месяца родным отделение.
- Балуете вы нас! - охала и ахала, разглядывая шикарные папоротники и орхидеи заведующая.
- Не вас, а пациентов, - усмехалась Ира, выставляя цветы на подоконниках в холле больницы. - Пока здесь лежала на стену от тоски кидалась. Взглядом зацепиться не за что. Так пусть другим хорошо будет. И мне заодно. Станислав Ильич намекал, что пора.
- Отдохните с недельку. Он в отпуск ушел. А там придете, сделаем анализы. И будем решать, что дальше делать. Сами-то определились?
- Почти. Выбор, как я понимаю, у меня невелик.
- Только не хандрить! К нытикам болячки как банный лист к мокрой заднице липнут. Простите за грубость. И давайте уж на позитиве держаться. Придете, устроитесь. Будете вон цветочки свои поливать. Глядишь, и обойдется. А пока, гуляйте! А мне пора. Еще раз спасибо за подарок.
- Все-таки решилась на революцию, - качал головой супруг, осматривая кардинально изменившееся помещение. - В принципе, мне нравится. Особенно это...
Он указал на стоящую у окна калатею. За три недели со времени приезда росток успел укорениться и разродиться тремя роскошными листьями. Теперь цветок достигал метра в высоту и радовал глаз зеленым глянцем и бордовым бархатом, напоминая хозяйке о теплом испанском вечере, ставшим переломным в ее жизни.
Ира улыбалась своему испанскому другу. То и дело касалась листьев. Тихо разговаривала с ними. Беспокоилась, как бы не пропал красавец за время ее отсутствия. В сотый раз проговаривала дочери правила ухода.
Долго собиралась. Складывала вещи. Выбирала книги. Скачивала с интернета любимые фильмы. Просила дочь присмотреть в магазине парик. Так, на всякий случай. Мало ли...
- Рад видеть, - кивнул ей при встрече Станислав Ильич. - А почему с вещами?
- Это чтобы по сорок раз родных не дергать.
- А чего их дергать? Вам, милочка, я только дневной стационар прописал. На две недели. Курс реабилитации. Пара капельниц, десяток укольчиков, кое-что из ноу-хау.
- Но как же...
- А вы практически здоровы. Анализы - хоть в космос отправляй. На досуге секретом поделитесь, как вам удалось выбраться из наших диагнозов. Сколько живу - не устаю удивляться подобным случаем. Чем лечились?
- Наверное, счастьем.
- Ну, это точно срабатывает! Вещи пока в дежурке оставьте. А сами - в процедурный. Вот направление. Увидимся!
В конце второй четверти Ира вышла на работу. Зима выдалась ранняя. Мутон пришелся как раз кстати. Аленка вовсю щеголяла в новой шубке, не уставая зацеловывать маму с утра и перед сном, а также разглядывать себя во всех попадающихся на пути зеркалах и витринах.
Калатея выпустила десяток новых листьев и радовалась жизни в центре обновленной гостиной.
А сама Ира не уставала удивлять своих учеников рассказами об Испании. И частенько заглядывала на сайты туристических фирм, выбирая себе тур на следующий год. Склонялась к Италии. Или Норвегии. А может быть, Голландии. Теперь ее выбор состоял из сплошных позитивных вариантов.