Не может окончится лето, ну просто - не может.
Оно не подвластно запретам постов и таможен,
Оно не подвластно сухим протоколам Советов
И горисполкомов по поводу бывшего лета -
Хохочет в лицо - их резоны ему бесполезны,
Зеленым столбцом в календарь черно-белый пролезло.
Не звали его, а оно остается, незванно.
Как в старом кино, перекрашена роскошь развалин,
На дугах трамвая раскинулись гроздья сирени,
А дом напевает, представив себя менестрелем.
Труба заводская в фате облаков оказаться
Давно уж мечтает - ей хочется штампик из загса,
И грезятся ей лунной ночью пустой и бессонной
Ряды алтарей и ликующий марш Мендельсона.
А ворон летит, и в веселом помойном застолье
Клюет с аппетитом гнилые отбросы застоя,
И чайник вскипел, и созрели рябина и клюква,
А ветер запел: улетали бы лучше на юг вы,
Ведь лето окончится - кончится, кончится лето,
Взгляните на солнце: в нем меньше тепла, да и света,
Настала пора: всё, что цело еще - допорушим,
Граница добра пролегла без нейтральной по душам,
В душе не осталось полоски цветам и поэтам,
А сердце, оскалясь, сжимает курок пистолета,
И разум в прицел подбирает живые мишени
И в чьем-то лице сводит пальцы на собственной шее.
А лето-то лето! И ветром его не задуло,
Грозя пистолетным, висок отрезвляющим дулом, 
Хохочет оно надо мной и сегодняшним веком.
Бросаясь на дно, выплываю опять человеком,
А сердце планеты так бьется сквозь тонкую кожу...
Не может окончиться лето, ну просто - не может.