Это напоминало рождение Вселенной. Мириады подобных Ему, таких же подвижных и быстрых возникали ниоткуда. А Материя обжигающая, багровая билась в конвульсиях, сжималась измерениями и рождала формы. И все пространство от обозримых пределов в самые глубины тьмы заполняла Сила. Сила была единственным законом, смыслом.
Он спешил, подчиняясь ей и споря в бешеной гонке с другими. Он скользил, обгоняя белесые призраки зеркально похожих на Него. От этого зависела Его жизнь. Жизни многих и многих, кто будет потом. Еще он знал, что победить может только один. Только! И Его успех будет равен смерти всех остальных - Его братьев, стремительных, непримиримых призраков жизни. Таков был закон, таково условие Силы.
Словно болид Он приближался к цели. Летел, обгоняя других, обрекая их на гибель и неся в себе великий Логос. Повторяя шестьдесят четыре его тайных слова, похожих на другие, тысячи раз других. Сила питала Его. Он поглощал ее жадно, вибрировал в напряженных токах и ее же нещадно тратил. Цель появилась внезапно. Огромная, такая величественная в кровавых путах бытья. Оставался лишь один последний победный рывок. И Он вошел в нее, растворился, будто в море бурный поток. Славу Логоса пел великий хор. И Он стал Ею.
* * *
Она обессилено упала на подушку. Пряди волос липли к лицу. Губы еще дрожали, а тело слышало его довольное, хищное рычание. Он потянулся за сигаретой и, повернувшись к окну, закурил.
- Андрей, - приоткрыв глаза, она наблюдала за сизыми струйками дыма, его лицом. - Тебе хорошо со мной?
- Хорошо ли мне? - он усмехнулся, погладил ее по щеке, легко коснулся груди. Было около семи - удобное время нанести визит Глухову. Да и перед этим не мешало бы побриться. Можно просто позвонить, но он не любил телефоны.
- Ты не ответил, - она приподнялась, стараясь поймать его взгляд. - Андрей!
- Да.
- Что - "да"?
- Послушай, мы с тобой почти два года... Ты мужу тоже такие вопросы задаешь?
Она укрыла ноги пледом - становилось холодно. Коробка "Ассорти" на тумбочке и недопитое шампанское. Из-за шторы серый зябкий свет обычного дня.
- Кстати, когда он возвращается?
- Через восемнадцать дней. В четверг. Андрей... - она вздохнула, прислонилась к его плечу. - Я не представляю, как жить дальше. Только и делаю, что жду твоего звонка. Как идиотка! Целыми днями! И смотрю альбом, где наши фото с Сочи. Помнишь? - ее голос дрогнул, стих до робкого шепота. - Я тебя очень люблю! Понимаешь?! Очень!
- И я тебя.
Он встал, набросил синий тесный халат. Этот разговор начинал раздражать. Андрей даже подумал, не отозвать ли Колесникова - ее мужа, раньше из командировки? Все-таки восемнадцать дней - большой срок.
- Неправда... - она сжала губы, чтобы не зареветь. Рука потянулась к сигарете.
- Это я.
- Привет. У меня сегодня куча отчетов.
- Андрей, я была у гинеколога.
- И что?
- Я беременна...
- Подожди, - он толкнул ногой дверь и плотнее прижал трубку. - Так что ты теперь предлагаешь?!
- Не знаю! Я не знаю!
- Тише говори! Не глухой! Деньги на аборт я дам. Допустим, завтра утром. - Вместо ответа он слышал ее всхлипы и шум проезжающих мимо машин. - Ну? Не молчи!
- Мне нельзя аборт! Понимаешь?! Нельзя! Я детей не смогу иметь! Никогда!
- Тогда я тебя совсем не понимаю! Оставляй что ли - пусть Артем радуется! Или, если не дурак, руки на тебя наложит!
- А ты?! Тебе безразлично все?! Да?! Тебе наплевать?! Что было между нами! Наплевать, что это твой ребенок! Что я предала мужа! Я на все была готова! Что я вся-вся была только для тебя!
- Прекрати истерику, дура! Приезжай, забери деньги! И больше не звони! Тем более в рабочее время!
Он уже не слышал ее рыданий. Из трубки донесся визг тормозов и чей-то вскрик. Андрей очень не любил телефоны.