Непредвиденное. Из Шарля Бодлера

Хрипит в агонии отец, но Гарпагон спокоен,
И подле белых рук его мечтает не спеша:
"На чердаке есть много досок, кажется, довольно,
Чтобы вполне ему на гроб не тратить ни гроша."

Жеманна Целимена: "И душа моя прекрасна,
И мягкая -- и ладной я Всевышним создана."
Душа! 
Душа её в аду -- трещит в кострище красном,
Копчёною и сморщенной, как будто ветчина!

И сам себя мнит факелом во мраке бесконечном
Газетчик, что кричит тому, чьё сердце разорил:
"Где тот Создатель Красоты, что славишь ты -- Бог Вечный?" --
Тому, кого в кромешной тьме со смехом он топил.

Распутник, впрочем, всех милей, что плачется и стонет,
Раскаяньем ленивым упоён, почти сердит:
"Да, я хочу жить праведно -- хочу, но не сегодня," --
Зевая днём и ночью, словно мантру, повторит.

Стучат настенные часы, не пропустив ни дня:
"Напрасен наш грозящий бой -- так человек порочен,
Всё тщетно в нём -- уже созрел для вечного огня,
Слабак, слепец глухонемой, что тлёй греха источен!"

И тот, который отрицал, вдруг властно и надменно,
И гордо говорит, насмешкой страшною язвя:
"С моей дарохранительницы вы вкушали скверну,
С восторгом -- чёрной мессою вы тешили меня.

Вы храм в сердцах воздвигли мне бесчувственностью дерзкой;
Вы тайно зад лобзали мне, презрев свою вину,
Услышьте мой победный смех! Ликующий -- и мерзкий,
Как этот беспросветный мир -- узнайте ж Сатану!

Иль думали, несчастные, слепые лицемеры,
Шутить вы над хозяином, его же провести,
И две награды получить, топча осколки веры:
Минуть страданья на земле и небо обрести?

Вы дичь моя; и я теперь беру свою добычу,
Так, как охотник старый, хищной скукой истомлён
Своей засады, мой балласт -- бесправный и двуличный,
Скорбящей радости моей -- друзья от всех времён.

Сквозь толщи камня и земли, сквозь прах ваш безымянный,
В свою замок вас я унесу из глыбы вековой,
Громадный, как и я, где заточенье окаянным,
Где нет отрады ни одной для горечи людской.

Воздвиг его всемирный грех, и в нём моя есть сила,
Величие, и боль!" -- но в непомерной, средь светил,
И лёгкой выси, выше всех -- Архангел шестикрылый
Победы бесконечной песнь святую протрубил.

Для тех, чьё сердце -- боль, но, принимая истязанья,
Благословляло горе -- и Небесного Отца:
"Да будет свят Твой бич, мой Бог! ...И неспроста, я знаю,
Горят отравой боли наши слабые сердца.

Ты -- мудрость бесконечная..." -- и звук трубы чудесен,
И вечера уборки сочных виноградных лоз,
Небесных лоз -- веселие возвышенное песни,
Молитв, хвалы Всесильному без горя и без слёз.