Первый же пергамент оказался письмом Кайшера дан-Хавенрейма, правителя Нагорных королевств. Император развернул его, страдальчески поморщившись. Глаза привычно пробежали первые столбцы. Все как всегда - цветистые приветствия и вычурные финтифлюшки на заглавных буквах... По существу послание могло бы уместиться на одной, самое большее - на двух четвертях пергамента, но со всем парадным словоблудием занимало не меньше семи. Как ни странно, варварские королевства Запада довольно скоро переняли у соседей привычку к учтивому красноречию, доведя ее до приторной велеречивости.
А впрочем, что с них взять? Откуда у подобных дикарей возьмется чувство меры? Они не проявляют его ни за столом, ни на войне, и остаются верными себе в политике. Письменный стол Императора был завален свитками - отчеты от наместников провинций, тайные послания правителей соседних государств, не говоря уже о "личной" переписке (в ней, конечно, тоже говорилось о политике). На чтение обычно уходило несколько часов. Валларикс мстительно подумал, что велит писцу сочинить ответное письмо Кайшеру на десять... нет, пятнадцать четвертин. Доподлинно известно, что владыка всех Нагорных королевств не утруждает себя чтением, а слушает, как это делают другие. Что ж, тем лучше! Ведь чтецу нельзя доверить сокращать письмо по собственному усмотрению, а значит, придется выслушать все от начала до конца.
В первую минуту Император даже не заметил шума за дверью, тем более, что говоривший - видимо, слуга - старался приглушать свой голос.
- Вы куда?... Сэр рыцарь! - шепотом - Постойте!... Император занят. Никого не велено впускать! - судя по нарастающей панике в голосе, слуга не очень-то надеялся, что тот, к кому он обращается, послушается слов.
Валларикс поднял голову.
- Да? Вот интересно посмотреть, как ты меня "не впустишь", - язвительно заметили от самых дверей. Через секунду створки распахнулись, пропустив высокого мужчину в темно-синем, но уже порядком выцветшем плаще. Выглядел он молодо. Светлые волосы и коротко подстриженная борода, а прежде всего - кожа, на которой даже к середине лета невозможно было отыскать следа загара, выдавали его каларийское происхождение. Серые глаза смотрели холодно, спокойно и насмешливо... Что и говорить, лорд Ирем был хорош собой, как мраморные барельефы в портике дворца. Войдя, он расстегнул серебряную фибулу и сбросил плащ на чье-то кресло.
Император с улыбкой встал ему навстречу. В дни, когда Валлариксу не приходилось принимать послов, он редко связывал себя дворцовым этикетом.
А приветливый прием, оказанный им лорду Ирему, объяснялся давней дружбой, начавшейся еще в те времена, когда Валларикс был наследником престола.
- Где ты пропадал? - спросил он рыцаря, протягивая ему руку.
Лорд Ирем фыркнул.
- Я три дня провел в седле и больше месяца мотался по провинции. Был в Гверре, Гардаторне и Лейверке, выполняя ваши поручения. И вот, когда я появляюсь во Дворце с докладом, ваш слуга не хочет пропускать меня сюда, а вы, мой государь, осведомляетесь, где я все это время пропадал. По-моему, вам вредно столько времени сидеть над свитками.
- Тогда, может быть, пойдем на Малую турнирную площадку и немного разомнемся?
- Пощадите! Это вы все утро провели за письменным столом, а я едва успел переменить дорожный костюм, чтобы лишний раз не оскорблять придворных своим видом.
- Тогда садись и расскажи мне о своей поездке.
Следующие полчаса Ирем рассказывал о настроениях в провинции, умело сочетая поистине военную точность с непринужденностью придворного. Тот, кто увидел бы двух мужчин, сидящих в креслах и беседующих, вряд ли заподозрил бы, что наблюдает за докладом подданного государю. Если уж на то пошло, то Ирем, вальяжно откинувшийся на спинку кресла и скрестивший руки на груди, выглядел не менее царственно, чем сидевший напротив наследник двенадцати поколений дан-Энриксов.
- Хорошо, - сказал Валларикс. - Я разберу жалобы на гверрского наместника и обращу внимание Рейнарда фор-Лейверка на проблему в его лене. Если он не способен обуздать своих ростовщиков, мне придется самому назначить человека, который займется этим вместе него.
- Иначе говоря, вы, государь, хотите сделать Лейверк доминантным сеньоражем?
- Да. Пошлем туда кого-нибудь из Ордена. Выбор подходящей кандидатуры поручаю, разумеется, тебе. Есть среди твоих доминантов люди, достаточно разумные и терпеливые, чтобы ужиться с герцогом Рейнардом?
- Разумеется. Вам стоит только пожелать, и я найду такого рыцаря.
- Вот и прекрасно. А пока что я хотел бы, чтобы ты исполнил для меня еще кое-какое поручение.
На последних словах император выразительно понизил голос, хотя в зале, кроме них, никого не было.
- То есть - лично я?... - переспросил светловолосый калариец. - Признаться, я рассчитывал хотя бы несколько недель пожить в столице.
- Что поделаешь, сэр Ирем. Никому другому это дело поручить нельзя.
- Я, как всегда, польщен вашим доверием, мой лорд, - под аккуратными усами рыцаря сверкнула белозубая улыбка.
- Насмешничай, сколько тебе угодно, но, возможно, когда ты узнаешь, о чем речь, твое отношение к этому поручению изменится. Я хочу, чтобы ты поехал в Энмерри... скажем, под предлогом нового набора рекрутов или сбора недоимок по налогам. А затем объехал Чернолесье.
Ирем подался вперед. Выражение его лица стало серьезным и почти встревоженным.
- А что? Там что-нибудь случилось?
- Пока нет. Но времени прошло уже достаточно, и я хотел бы знать, как обстоят дела.
I
- Ты можешь несколько минут посидеть смирно? Я почти закончила.
- Ну ма-ам...
Фила вытянула нитку и сделала еще несколько стежков. И где он только умудряется все время рвать свои рубашки? Впрочем, Вали в его возрасте тоже чуть не каждый день приходил домой в испачканной одежде и с разбитыми коленками. В этом плане все мальчишки одинаковы. Близнецам пока хватает места для игр за курятником и во дворе, но скоро они тоже станут удирать из дома и до самой ночи пропадать в лесу или на озере. А возвращаясь, сметать со стола все, что она успеет приготовить.
- Постарайся поберечь рубашку до того, как высохнет другая. Я не успеваю штопать твои вещи, - с напускной суровостью сказала Фила. Безымянный покосился на нее из-под спутанной челки и, убедившись, что, несмотря на ворчливый тон, мать даже и не думает сердиться, поневоле улыбнулся.
- Хорошо. А теперь можно, я пойду?
- Иди, - вздохнула Фила.
Безымянный вихрем вылетел за дверь. Фила даже не успела попросить его на этот раз не опаздывать к ужину. Валиор всякий раз сердился, если кто-то из мальчишек приходил, когда семья уже сидела за столом.
Снова оставшись в одиночестве, Фила пожалела, что среди четырех ее детей не было ни одной девочки, которую сидела бы с ней дома, когда остальные ее отпрыски с утра пораньше разбегались кто куда. Без них в хибарке на опушке леса было слишком тихо. Остальные женщины в деревне держались дружно, но они и жили рядом. Валиор же поселился на отшибе, и в каком-то отношении так и остался для деревни чужаком.
Фила не могла отделаться от ощущения, что остальные дети в их селении не слишком жалуют ее ребят. В особенности Безымянного. Вали был уже достаточно взрослым, чтобы к нему опасались приставать. А близнецы, наоборот, еще не доросли до того возраста, чтобы мальчишки взяли их в свою компанию. Каждый раз, когда ее средний сын возвращался с синяком на скуле и красноречивыми ссадинами на костяшках кулаков, Фила гадала - было ли это следами обычных мальчишеских драк, или следовало уделить происходящему особое внимание? Но Безымянный никогда не жаловался, и Фила предпочитала делать вид, что ничего не замечает. Она по опыту знала, что, если ее средний сын не хочет что-нибудь рассказывать, то, сколько ни расспрашивай, он будет только отворачиваться и упрямо хмурить брови. Валиор смотрел на это проще. Он считал, что мальчику полезно уметь постоять за себя, и нужно предоставить Безымянному возможность научиться этому, не прячась за спиной у старших. Филе иногда казалось, что ее муж просто предпочитает ни во что не вмешиваться.
Она отложила в сторону корзину, чтобы после поручить ее починку близнецам - с такой задачей они смогут справиться - а сама вернулась к очагу. К тому моменту, когда Валиор вернется с поля, нужно приготовить для него обед - похлебку с мясом, чесноком и сухарями. Мысли Филы снова закрутились вокруг ежедневных дел, и беспокойство из-за Безымянного было на время позабыто.
...Они поджидали его на опушке леса. Безымянный был настороже, поэтому попытка незаметно окружить его не удалась. Он повернулся им навстречу, широко расставив ноги и вскинув подбородок вверх безотчетным движением, которое всегда безмерно раздражало жителей деревни.
С первого взгляда на участников засады Безымянный оценил свое положение как "крайне паршивое". Мальчишек было шестеро, и среди них - не одного, к относился бы к нему благожелательно или хотя бы равнодушно. Зато здесь, конечно, были рыжий Скай и Ленс - худой нескладный парень на голову выше Безымянного, всегда выглядевший чем-то недовольным. Но хуже всего было то, что предводительствовал остальными Каттинар, сын старосты. Последняя их встреча с Безымянным привела к драке, которая кончилась для Катти вполне бесславно, и теперь он явно собирался взять реванш.
- Я, кажется, предупреждал, чтобы ты больше здесь не появлялся, - сказал Каттинар, глумливо улыбаясь.
- А я не собираюсь тебя спрашивать, какой дорогой мне ходить, - отрезал Безымянный. - Ты здесь не хозяин.
- Подумать только, какие мы храбрые! - скривился Каттинар. - Ну, как знаешь...
Повинуясь взгляду Каттинара, Скай шагнул вперед, чтобы схватить Безымянного за локти, но тот внезапно развернулся, резко оттолкнул его и бросился бежать. Скай еле удержался на ногах и проводил мелькавшую за деревьями фигуру мальчика ошеломленным взглядом.
- За ним! - скомандовал Катти осипшим от досады голосом.
Недолго думая, мальчишки бросились в погоню.
- Он бежит к болотам!... - крикнул кто-то на бегу.
- Эй, вы, там, не отставайте!
- Бей приемыша!!
Безымянный мчался через Жабью топь, не оборачиваясь и не замедляя бега, даже когда под ногами начинала выступать болотная жижа. Он неплохо знал эти места и был уверен, что сумеет выбраться. Босые ноги почти не касались прелых листьев и лесного мха. Мальчишки из деревни постепенно отставали.
Он не успел понять, что с ним произошло, когда на бегу зацепился ступней за золотисто-черную корягу. Земля внезапно бросилась ему навстречу, и приемыш выставил вперед ладони, чтобы хоть чуть-чуть смягчить падение. Перекатившись по земле, Безымянный вскочил и хотел было снова броситься бежать, но при первом же шаге подвернутую при падении ступню пронзила такая боль, что он невольно вскрикнул.
"Все. Они меня сейчас догонят" - подумал мальчик с ужасом.
Похоже, что к такому же выводу пришли и преследователи, потому что до Безымянного донеслись их ликующие вопли.
Он закусил губу и, прихрамывая, побежал вперед.
- Эй, приемыш, стой!...
- Не торопись, все равно никуда теперь не денешься!
- Ты трус! Только и умеешь, что убегать и прятаться!
"А вы только и умеете, что вшестером нападать на одного" - парировал приемыш про себя, не тратя сил и времени на ответные выкрики.
Впереди начиналась самая опасная часть болот, отрезавшая Чернолесье от Старой дороги, ведущей на север, к ближайшему городу. Раньше Безымянный никогда не осмеливался заходить так далеко, но сегодня у него не оставалось выбора. Либо остановиться и позволить Каттинару и его дружкам себя избить, либо надеяться, что у них не хватит смелости сунуться за ним в самое сердце Жабьей топи.
В азарте погони Каттинар с друзьями продвинулись уже гораздо дальше, чем обычно позволял им здравый смысл. Они попробовали последовать за Безымянным, перескакивая с кочки на кочку, но хлюпавшая под ногами жижа скоро остудила даже самые горячие головы, и преследователи остановились. Вид у них был недовольный и растерянный.
- Подождем, - успокоительно заметил Каттинар. Он не был ни самым старшим, ни, подавно, самым сильным из собравшихся, но остальные признавали его вожаком - отчасти из почтения к его отцу, отчасти потому, что Катти отличался изворотливостью и практичностью, которой не хватало остальным. - Он не может вечно отсиживаться на болоте. Мы перехватим его на обратном пути.
Друзья согласились с его правотой. Пожелай Безымянный вернуться в деревню, ему пришлось бы идти той же самой тропой, на которой они встретили его этим утром. Достаточно не уходить далеко от дороги, чтобы рано или поздно Безымянный вынужден был снова показаться им на глаза. А уж тогда они сполна с ним расквитаются за бесполезную погоню.
Только через несколько часов в головы преследователей стали закрадываться первые сомнения.
- Как думаешь... а он не мог попробовать пройти всю топь насквозь и выбраться на Старую дорогу? - спросил Барл.
- Ты что, сдурел? - мгновенно разозлился Каттинар, которому такая мысль пришла в голову гораздо раньше. - Никто не может подобраться к этой части болот от Старой дороги. Через ту трясину невозможно перейти!
- Да я-то понимаю... а что, если... если Безымянный все-таки попробовал?
- Тогда он утонул! - в сердцах ответил Каттинар.
В наступившей тишине мальчишки стали беспокойно переглядываться. Одно дело - погоняться за приемышем по лесу или надавать ему по шее, и совсем другое - оказаться виновниками его смерти.
- Мы тут ни при чем, - решительно сказал Катти, и в его голосе послышались угрожающие нотки. - Не вздумайте всем растрезвонить, будто мы загнали его на болото, а он там пропал! Во-первых, еще неизвестно, где сейчас приемыш. Очень может быть, что он благополучно обошел нас по какой-нибудь другой тропинке и сейчас уже в деревне, а совсем не на болоте. А во-вторых, никто не заставлял его туда ходить.
- Ну... а что мы будем делать, если Безымянный не вернется? - спросил Скай, стараясь не смотреть на предводителя.
- Предоставьте это мне, - сказал Катти. Мысль о том, что Безымянный мог погибнуть, вызывала у него одновременно страх, раскаяние и досаду. Но досады было больше. Почему он должен отвечать за то, что этому болвану вздумалось искать убежища именно на болоте?...
- Нас же непременно спросят, когда мы в последний раз встречали Безымянного! И что нам сказать?
- Скажите, что сегодня вообще его не видели. Или... или нет, постойте. У меня блестящая идея! - Каттинар самодовольно улыбнулся. Его бледное лицо опять порозовело. - Если Безымянный не вернется, к вечеру начнется переполох. Начнут расспрашивать всех жителей деревни. И тогда мы скажем, что еще неделю назад слышали, будто приемыш собирался убежать из дома, а сегодня видели его в лесу, когда он вынимал из тайника в дупле какие-то припасы. Только мы тогда не поняли, что это значит. Какое-то время его поищут, а потом решат, что он сбежал, и никто ни о чем не узнает!
- Это подло! - возмутился Скай.
- Да? - разозлился Каттинар. - Выходит, ты предпочитаешь, чтобы Фила начала вопить, что мы убили ее драгоценного сыночка?... Интересно, что на это скажет твой отец!
Отец Ская действительно отличался крутым нравом, и чуть что - устраивал наследнику очередную взбучку. И если мелочь вроде украденной из дома рыболовной снасти, по его мнению, стоила хорошей порки, то не приходилось сомневаться, что после истории с Безымянным Скаю тем более придется туго.
- Просто говорите то, что я скажу, и все будет в порядке, - настаивал Катти.
Скай нехотя кивнул. Все остальные тоже поддержали Каттинара, про себя надеясь, что, когда они вернутся, Безымянный будет уже дома.
Безымянный сидел на стволе наполовину затонувшего дерева и гадал, придет ли кто-нибудь ему на помощь. Он старался заглушить растущий страх, но ничего не мог с собой поделать. Вешки, отмечавшие безопасный путь через болото, обрывались чуть ли не за четверть стае от дороги. Вряд ли кто-нибудь из жителей деревни заходил так далеко, как Безымянный, тщательно исследовавший местные болота еще прошлым летом, но на этот раз он оказался в совершенно незнакомой части Топи.
Даже при свете дня это было довольно зловещее место: полусгнившие стволы деревьев, срубленных когда-то, в незапамятные времена, когда на этом месте еще не было болота, громоздились друг на друга, там и сям чернели заводи темной болотной воды, а земля при каждом шаге проседала под ногами. Безымянный даже охнуть не успел, когда провалился в трясину по грудь. Он отчаянно барахтался, но только увязал все глубже. Выручило его только то, что ему удалось схватиться за скользкий ствол поваленного дерева и после нескольких отчаянных усилий наконец взобраться на него. Теперь он с тоской смотрел на берег, но не решался расстаться со своим убежищем, чтобы добраться до него, отлично понимая, что второй попытки у него не будет.
Будь у него веревка, он бы еще мог рискнуть, предварительно обвязав один ее конец вокруг ствола, но ни веревки, ни даже короткого ремня приемыша не было.
В это время года темнеет поздно, и сгустившиеся над болотом сумерки показывали, что прошло уже несколько часов с того момента, как он должен был вернуться. Почему же его до сих пор не ищут?...
В голове у Безымянного мелькнуло, что Валиор, наверное, не будет слишком уж переживать из-за его отсутствия. Из четырех своих детей он отдавал явное предпочтение самому старшему, Вали, гораздо прохладнее относился к близнецам, а уж приемыша и вовсе недолюбливал. Нет, он не бил его, почти не придирался и ни разу не пожаловался, что ему приходится растить и содержать чужого мальчишку, но каждый раз, когда взгляд Валиора падал на приемыша, Безымянный остро чувствовал, что тот совсем не рад его присутствию в своей семье. Иногда приемыш задавал себе вопрос, что заставляет Валиора столько лет мириться с тем, что он живет в их доме? В конце концов он пришел к мысли, что тот терпит его только из любви к жене. И, может быть, еще из чувства долга, ведь когда они забрали к себе в дом ребенка, брошенного на краю дороги (не иначе, проходившим мимо их деревни караваном энонийских путешественников), то тем самым обязались вырастить его и дать возможность научиться хоть какому-нибудь ремеслу, когда он повзрослеет. Валиор, наверное, неоднократно пожалел о том поступке, когда подросший приемыш начал создавать столько проблем, сколько не приносили остальные его дети, вместе взятые, но отступаться было уже поздно.
"Может быть, он даже не захочет искать меня и возвращать назад" - подумал мальчик, но сейчас же отогнал непрошенную мысль. Вряд ли Валиор ненавидит его до такой степени, чтобы дать ему погибнуть на болоте. А уж мама точно поднимет на ноги всю деревню, если только заподозрит, что с ним что-нибудь случилось.
Мысль о маме была явно лишней. Самообладание Безымянного дало трещину, и он почувствовал, как в носу противно защипало. Вот не хватало только разреветься от полнейшего бессилия и жалости к себе!
Безымянный свесил ноги, поболтал босыми ступнями в болотной воде - сейчас она казалась теплой, потому что с наступлением сумерек в лесу похолодало - и попробовал себе представить, что сейчас происходит в деревне.
А происходило вот что.
- Что значит "убежал"? - взревел Валиор, сверкая темными галазами. Его широкое, скуластое лицо побагровело, а тянувшийся через всю щеку шрам - напоминание о службе в крепости - стал почти черным. Огромные, покрытые мозолями ладони сжались в кулаки, как будто Валиор готов был выместить свой гнев на первом, кто случайно подвернется под руку.
Каттинар испуганно попятился. Он не предполагал, что известие о предполагаемом побеге его сына вызовет у Валиора такую бурную реакцию.
- Ну... Он похвастался, что знает, как добраться до Энмерри. Еще он говорил, что хочет поступить в ученики. Мы с приятелями видели, как он таскал еду из дома и прятал ее в лесу. А сегодня мы заглянули в его тайник, и там ничего не было.
- Ах, вы, значит, видели! И даже знали, что он собирается сбежать! Так почему вы раньше ни о чем не рассказали?!
Валиор был в бешенстве. Катти пробормотал, что им и в голову не приходило, что приемыш в самом деле решится на побег. Они-то думали, что все его слова об Энмерри - пустая похвальба...
Валиор сверлил Катти тяжелым взглядом. Каттинар уже успел подумать, что он не поверил ему и сейчас начнет допытываться, что произошло с приемышем на самом деле - от одной мысли об этом его прошиб холодный пот, - но отец Безымянного ограничился вопросом:
- И когда вы видели его в последний раз?
- Сегодня утром. На развилке у опушки леса.
- И куда он направлялся?
- Кажется... кажется, в сторону Старой дороги.
Валиор негромко выругался.
- Значит, он уже дошел до Белого ручья, а то и до Горелой балки, - подытожил он. - Сейчас уже темно, а он, конечно же, не заночует прямо на дороге. Тьфу ты!... Завтра утром одолжу у Сура лошадь и поеду в город. Надо разыскать паршивца и вернуть его назад. Ну, он у меня еще получит!...
Каттинар незаметно перевел дыхание. Валиор ему поверил. Правда, завтра он поедет в город, и, конечно, никакого Безымянного там не найдет. Но ведь причина, по который мальчик не добрался до Энмерри, может быть какой угодно. В любом случае, за это спрос уж точно не с него и не с его друзей.
Каттинар постарался отогнать от себя мысль о Безымянном, захлебывающемся в затхлой болотной воде и напрасно зовущем на помощь. "Пусть так. Но это все равно давно закончилось, - сказал себе Катти. - И самым лучшим будет побыстрее обо всем забыть"
"Может быть, они отправятся на поиски завтра утром" - сказал себе Безымянный. - "Ночью на болоте проще утонуть, чем вытащить кого-нибудь"
Но это было слабым утешением. Он замерз, чудовищно устал, и тело одеревенело от долгого сидения на одном месте. Глаза у Безымянного слипались, так что он боялся, что уснет и свалится с бревна. Но среди других тревог этот обычный страх был далеко не самым сильным.
Приемышу уже не раз случалось ночевать в лесу, но тогда он не сидел в кромешной темноте, а мирно засыпал у догоравшего костра, отбрасывающего теплый свет на развесистые лапы старых елей. Сейчас он был бы рад услышать даже жутковатое уханье совы, но на болоте было тихо, очень тихо. А иногда он слышал чавкающие звуки, как будто кто-то невидимый шел прямо к нему через топь, и чувствовал, как все внутри него сжимается от ужаса. Крестьяне, обходившие болота стороной, с особым удовольствием пугали друг друга страшными историями про эту топь, и Безымянный в свое время тоже слышал их вполне достаточно. Сейчас память услужливо подсовывала ему самые душераздирающие куски этих бесчисленных рассказов.
Чувствуя, что он совсем расклеится, если и дальше будет думать о таких вещах, Безымянный запретил себе паниковать и даже начал весело насвистывать, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Из-за этого он чуть не пропустил неясный шум, доносящийся со стороны дороги. Когда ему стало ясно, что этот шум ему не померещился, приемыш резко оборвал мелодию пастушьей песни, которой только что пытался подражать, и стал напряженно прислушиваться.
Шум постепенно приближался и все меньше походил на звуки, которые обычно можно услышать в ночном лесу. А когда до ушей Безымянный донеслось лошадиное ржание, то окончательно уверился в том, о чем до этого боялся даже думать - на Старой дороге в самом деле были люди!
Он набрал в легкие как можно больше воздуха и что есть силы закричал:
- Помогите!... По-мо-ги-те мне! Я здесь!!
Если он услышал "их" коней, значит, дорога совсем близко. Кто бы они ни были, они должны его услышать. Безымянный продолжал кричать:
- Сюда! На помощь!...
Он догадывался, что эти люди не имеют ничего общего с жителями их деревни - они ехали со стороны Энмерии, в то время как крестьяне, если бы они отправились на поиски, пришли бы с противоположной стороны. Но в тот момент ему было наплевать на то, кто это может быть. Ему хотелось только одного - чтобы его услышали и вытащили из болота.
Безымянному показалось, что со стороны дороги кто-то закричал ему в ответ. Он мгновенно смолк, чтобы проверить эту догадку.
- Хэй!... Мы уже идем! Держись! - донеслось до Безымянного. Кричал мужчина.
Только тут приемыш сообразил, что, немного отойдя от дороги, его добровольные помощники окажутся в ловушке. Если они прибыли издалека, то могут и не знать об этом.
- Осторожно! Здесь болото! - завопил он, привставая на бревне. - Я не знаю, как сюда добраться! Здесь кругом трясина! Топь!
Откричавшись, он прислушался. В ответ не донеслось ни звука.
"Вдруг они решат уехать?" - ужаснулся Безымянный.
Несколько секунд он напряженно вслушивался в тишину, потом, не удержавшись, крикнул:
- Ээээй!
- Мы скоро будем, - крикнули в ответ. - Сколько ты еще сумеешь продержаться?
- Сколько угодно! - отозвался Безымянный, не в силах скрыть радости в голосе.
Ему даже показалось, что он расслышал чей-то смешок в ответ на последнюю реплику, но это, разумеется, было игрой его воображения - с такого расстояния он бы услышал незнакомца, только если бы тому вдруг вздумалось расхохотаться в голос.
Через несколько минут он увидел вдалеке свет факелов, и сердце радостно заколотилось. Помощь была совсем рядом. Именно теперь ему совсем некстати вспомнились пересуды взрослых, обсуждавших появление в Энмерии заезжих работорговцев. Говорили, что отсюда они следуют во Внутренние земли, где даже имперскими законами до сих пор не удалось искоренить работорговлю, а по дороге по дешевке скупают у распорядителей каменоломни осужденных на каторжные работы и еще воруют у крестьян детей. Что, если неожиданная помощь исходила от кого-то вроде них?... Тогда они увезут его с собой и где-нибудь за тридевять земель отсюда продадут какому-нибудь перекупщику.
Однако сильно испугаться этой мысли Безымянному не удалось, поскольку даже перспектива оказаться в рабстве была лучше, чем возможность насовсем остаться здесь.
"Нет, это не работорговцы..." - рассудил приемыш, вглядываясь в темноту.
Людей, пришедших со стороны Старой дороги, было четверо. У них были с собой веревки, пара необычного вида топориков и факелы, при свете которых Безымянный смог кое-как разглядеть незнакомцев. Приемыш за всю свою жизнь ни разу не встречал работорговцев, но в его представлении они мало отличались купцов, изредка заглядывавших в Чернолесье. А пришедшие ему на помощь люди выглядели совершенно по-другому. Он еще не мог сказать, в чем заключается различие, но уже точно знал, что эти люди промышляют не торговлей.
Идущий впереди мужчина остановился на краю трясины, поднял факел и, прищурившись, взглянул на Безымянного. Приемыш, в свою очередь, не отрываясь смотрел на незнакомца. Зрелище и вправду было необычным. Выглядел мужчина так, как будто бы стоял не на зловеще проседающей болотной почве, а на пьедестале. Красноватый отблеск факела падал на растрепанные светлые волосы незнакомца, аккуратную короткую бородку и плечо, обтянутое коричневой дорожной курткой.
- Так, значит, это ты кричал, - сказал он, и Безымянный узнал голос человека, отвечавшего ему до этого, хотя теперь мужчина говорил, не повышая голоса. - Сейчас мы тебя вытащим, - пообещал он мальчику и обратился к своим спутникам - Подайте мне веревку.
Безымянный уже понял, что среди этих четырех мужчин его собеседник был главным, но он все равно немного удивился, с какой поспешностью они выполнили его распоряжение и принялись привязывать один конец веревки к невысокому кривому дереву, растущему неподалеку.
Тем временем светловолосый передал кому-то факел и снова повернулся к Безымянному.
- Лови, - предупредил он, прежде чем перебросить ему другой конец веревки.
Первые четыре раза Безымянный не поймал. Отчасти потому, что онемевшие от долгого сидения на дереве конечности почти не слушались, отчасти - потому что расстояние не позволяло незнакомцу забросить веревку достаточно далеко. Каждую неудачу он сопровождал выразительными комментариями сквозь зубы, но было не похоже, что они выводят его из себя. Протащив веревку по воде, он как ни в чем ни бывало повторял свою попытку, и на пятый раз приемыш наконец схватил намокший, измочаленный конец.
- Привязывай, - распорядился незнакомец. - И постарайся затянуть покрепче...
Мальчик так и сделал. На всякий случай он обмотал веревку вокруг ствола несколько раз, и, нагнувшись над бревном, завязал несколько хитрых узлов, которым его научил брат Вали. Веревка натянулась, и мужчина, проверив ее прочность, остался доволен результатом.
Безымянный даже не успел подумать, что теперь он мог бы попытаться добраться до берега, когда его помощник сам направился к нему, провалившись сперва по колено, а после - по пояс.
- Посветите мне! - бросил он через плечо оставшимся на берегу.
- Может, вам помочь, сэр Ирем? - встревожено спросил один из его спутников, насчет которого Безымянный не был до конца уверен - относить его к рязряду взрослых или все-таки не относить?... На вид парнишке было лет семнадцать.
- Ни в коем случае. Стой, где стоишь, Эрлано! - быстро - даже слишком быстро - отозвался незнакомец, только что поименованный "сэром Иремом". И пробормотал себе под нос - "Не хватало мне еще вытаскивать отсюда вас обоих".
Несмотря на беспокойство, Безымянный еле удержался от улыбки. И только потом подумал, что, судя по приставке "сэр", этот Ирем был какой-то важной птицей.
Мужчина остановился на расстоянии протянутой руки и без лишних церемоний снял Безымянного с бревна. У приемыша даже не хватило сил возмутиться, что с ним обращаются, как с маленьким ребенком.
- Я могу идти, - заметил он, но Ирем пропустил его слова мимо ушей. Он шел с трудом, но явно не из-за того, что теперь ему приходилось нести Безымянного. Вода теперь доходила ему до ребер, и приемыш, содрогнувшись, вспомнил, что под ними, по сути, нет дна - только вязкая трясина. Очень может быть, что, если бы сэр Ирем не держался за веревку, он давно бы провалился с головой.
Тут Безымянный впервые спросил себя, с какой, собственно, стати этот незнакомый человек рискует своей жизнью, чтобы его выручить?
Когда они приблизились к берегу, сразу три пары рук потянулись помочь им, но в этом уже не было необходимости. Ирем отпустил приемыша и несколько секунд стоял, переводя дыхание. С его вымокшей насквозь одежды струйками текла вода.
- Идем назад, - скомандовал он наконец.
Обратный путь приемышу запомнился намного хуже. Они продвигались с теми же предосторожностями, которые задержали его помощников на пути сюда. Впереди опять шел Ирем, а Безымянному велели идти прямо за ним, чтобы все время оставаться на виду. После недавнего падения в лесу он все еще прихрамывал, но боль в ступне немного поутихла. А может быть, все его чувства просто притупились от усталости. Приемыш еле держался на ногах, время от времени тер пальцами глаза, чтобы прогнать внезапно накатившую сонливость, а про себя гадал, кем же на самом деле были эти четверо мужчин.
Очевидно, те, кто пошел за ним, составляли только часть отряда, ехавшего по Старой дороге. "Кто-то должен был остаться с лошадьми" - раздумывал приемыш.
Но то, что он увидел, когда они наконец-то вышли на дорогу, превзошло все его ожидания. Чужаков было не меньше дюжины. Бородатые мужчины на конях были одеты в форму энмеррийской стражи. Валиор, когда-то в незапамятные времена служивший в крепости у "Четырех Дубов", хранил на чердаке такую же коричневую стеганую куртку с вышитыми на груди стрелой и желудем. Из рассказов приемного отца следовало, что обычно ее надевали под кольчугу, но на всадниках доспехов не было. Сэр Ирем и самый младший из его спутников (кажется, Эрлано) носили похожую одежду, только их куртки были сделаны из более дорогого материала и не имели вышивки.
Надо сказать, что, если Безымянный во все глаза смотрел на незнакомцев, то и они с удивлением разглядывали мальчика, неизвестно как оказавшегося посреди ночного леса. Безымянный сам не замечал, что весь дрожит.
- Эрлано, плащ и флягу, - коротко распорядился Ирем. Приемыш оглянуться не успел, как юноша закутал его в темно-синий плащ, под которым легко уместились бы еще двое таких, как он, и вынудил сделать несколько глотков из принесенной фляжки. Безымянный думал, что это вино, но напиток из фляги был гораздо крепче. Он обжег приемышу язык и горло, но зато по телу прокатилась волна приятного тепла. Мальчику внезапно захотелось лечь прямо на землю, закутаться в плащ и заснуть.
- Это он кричал? - не утерпел один из стражников.
- Да, он. Похоже, чуть не утонул в болоте, - отозвался Ирем. - Как ты вообще туда попал?
Последний вопрос был адресован Безымянному. Тот сразу вспомнил про засаду на лесной тропинке, свой короткий разговор с Катти и долгую погоню на болоте. И чтобы он теперь кому-то рассказал об этом? Да ни за что!
- Случайно, - ляпнул Безымянный первое, что пришло в голову.
Ирем хмыкнул, но, к большому облегчению приемыша, выяснять подробности не стал, а вместо этого спросил:
- Где ты живешь?
- В деревне на опушке леса. Это в нескольких часах пути отсюда, - пояснил приемыш, но потом подумал, что про "несколько часов пути" он зря - это ему, пешком, с подвернутой ногой, придется ковылять не меньше трех часов, а всадники на отдохнувших лошадях доедут очень быстро.
Ирем еле заметно нахмурился.
- А кто твои родители? Они знают, где ты?
- Нет... думаю, не знают. Валиор бы постарался меня выручить.
- Вот как, - задумчиво протянул Ирем, не столько отвечая Безымянному, сколько додумывая про себя какую-то невысказанную мысль. - А этот Валиор - он твой отец?
- Приемный.
- А-а. Ну что ж, мы отвезем тебя в твою деревню, чтобы твои приемные родители за тебя не беспокоились. Я забыл спросить - а как тебя зовут?
Приемыш растерялся. До сих пор никто не задавал ему подобного вопроса, и сейчас ему впервые пришло в голову, как странно должен прозвучать его ответ.
- Никак. Меня все называют Безымянным.
- Что?... - Ирем удивленно поднял брови.
- Я Безымянный, - терпеливо повторил приемыш.
- Клянусь короной Кметрикса, я никогда еще не слышал ничего подобного, - пробормотал сэр Ирем. - А почему твои родители не дали тебе человеческого имени?
- Не знаю. Староста Карен сказал, что это потому, что я бастард. Ну, в смысле, назаконнорож...
- Понятно, - перебил сэр Ирем. Он прищурился, и взгляд внезапно стал холодным, даже злым. Стоявший рядом с Иремом Эрлано, наоборот, смотрел на мальчика со странным выражением сочувствия.
Безымянный не особо понимал, почему его слова произвели на них такое впечатление, но предпочел не уточнять. По правде говоря, от выражения, которое внезапно появилось на лице у сэра Ирема, даже взрослый собеседник проглотил бы язык.
- Эрлано, подсади его в седло, - распорядился Ирем. И повернулся к Безымянному. - Мы довезем тебя до Белого ручья, потом заедем в местную деревню. Если хочешь, можешь ехать вместе с нами. Вчера мы выехали из Горелой балки, а завтра будем в Приозерном. Если я не ошибаюсь, это как раз и есть твоя деревня.
- Да. Но с вами я поехать не смогу, - заметил Безымянный, не скрывая сожаления. - Моя... мама будет очень беспокоиться.
- Тогда до Белого ручья. Садись к Эрлано.
Юноша помог приемышу устроиться на конском крупе и предупредил, чтобы тот держался за его пояс, чтобы не упасть.
Безымянный сразу позабыл, что он едва не утонул в болоте, умирает от усталости и ничего не ел аж с самого утра. Он думал о предстоящей поездке, и внутри все вздрагивало от восторга. Собственных лошадей имели только самые состоятельные жители деревни, и, конечно, ни один из них не позволил бы приемышу сесть на одну из них. А сейчас он сидел на коне, и на каком коне! Мохноногие и невысокие лошадки из деревни по сравнению с ним казались неуклюжими, как мулы.
Эрлано легко вскочил в седло, едва коснувшись стремени и вызвав искреннее восхищение приемыша. Поколебавшись, Безымянный рассудил, что Эрлано, который был всего на шесть или семь лет старше его самого, можно задать вопрос о том, что занимало его мысли.
- Кто такой этот сэр Ирем?
- А? Сэр Ирем? - переспросил юноша, на взгляд Безымянного - слишком громко. - Рыцарь, разумеется. А вообще-то правильнее было бы "лорд Ирем", потому что он коадъютор Ордена рыцарей-доминантов и глава императорской гвардии.
Безымянный выразительно присвистнул. Правда, он впервые слышал о существовании подобных титулов и дорого бы дал, чтобы узнать, что значит слово "коадъютор", но это не мешало ему оценить, насколько знатным человеком оказался этот Ирем.
- Я тоже рыцарь Ордена и заодно - дэйлорин лорда Ирема, - закончил объяснять Эрлано.
Безымянный смутно помнил, что дэйлорин - это кто-то наподобии оруженосца, но задать попутчику очередной вопрос он просто не успел. Ирем махнул хлыстом над крупом своего коня, и тот с места взял в галоп, а вслед за ним помчались остальные лошади. Приемыш больно прикусил себе язык и судорожно обхватил Эрлано вокруг талии, чтобы удержаться на коне.
Если бы не стук копыт, Безымянный бы поверил, что он просто плывет над землей, пока по обе стороны от него со страшной скоростью мелькают темные деревья. За факелом в руке у ехавшего рядом всадника тянулся шлейф из рыжих искр.
Темнота понемногу рассеивалась. Было уже около четырех часов утра.
- Ты точно доберешься до деревни в одиночку? - озабочено спросил Эрлано, ссаживая его возле поворота к Белому ручью.
Безымянный заверил, что с ним все будет хорошо, и немного постоял, провожая глазами всадников. А потом побрел вперед, стараясь легче наступать на правую ступню. Щиколотка здорово распухла, и каждый шаг отдавался ноющей болью. Но приемышу было все равно. Он еще не отошел от удивительных приключений этой ночи и предвкушал, как удивятся взрослые, когда он расскажет об отряде всадников. Сначала они, разумеется, перепугаются, а больше всех, встревожится, конечно, суетливый староста Каренн. И Сур - у них двоих пожитков больше, чем у остальной деревни, вместе взятой. Случись налет разбойников и мародеров, эти двое потеряют больше остальных. Безымянный недолюбливал обоих и не без удовольствия представлял, как выдержит многозначительную паузу, прежде чем объяснить, что это просто городские стражники.
Когда он дошел до деревни, уже рассвело. Над озером висел туман, но небо на востоке было золотистым, утренним.
Безымянный даже позабыл о больной ноге и об усталости и с легкостью перескочил ветшающую изгородь.
- Мама?... Я вернулся! - крикнул он, барабаня в дверь, закрытую на щеколду с внутренней стороны.
Он ожидал, что ему откроет Фила, но дверь распахнул невыспавшийся Валиор. Его волосы и борода были всклочены, глаза налились кровью, как будто накануне он весь вечер пил, а после этого не спал всю ночь.
- Вернулся, значит, - медленно сказал он, и внезапно крепко ухватил приемыша за шиворот. - Что, раздумал убегать из дома? Негодяй! Мать себе места не находит, а ты, по-видимому, думаешь, что мы должны плясать от радости из-за того, что ты пришел...
- Что?... - изумился Безымянный. - А разве вы не беспокоились из-за того, что я пропал?
- Не беспокоились? Ну ты наглец, - процедил Валиор сквозь зубы. - Каттинар еще вчера мне рассказал, что ты решил сбежать. Я собирался утром ехать за тобой в Энмерри.
- Значит... Каттинар сказал, что я сбежал из дома? - не веря собственным ушам, переспросил приемыш. - Врун!! Они загнали меня на болото к северу от Жабьей топи, я там чуть не утонул. Я все ждал, когда же кто-нибудь придет меня искать, а вы, выходит, даже ничего не знали. Я его убью!... И Ская с Ленсом тоже! Вот подонки!
Безымянный так разошелся, что даже забыл, кто его слушает. Но Валиор не сделал ему никакого замечания. Он разжал пальцы, отпуская ворот Безымянного, и буркнул:
- На болото, значит... Ладно, я все выясню. И если ты не врешь, то Каттинару в самом деле не поздоровиться. Я сам этим займусь. А как ты выбрался оттуда?
Приемыш сразу позабыл о Каттинаре.
- Меня выручили люди, проезжавшие по Старой дороге. Целый отряд вооруженных всадников! Они довезли меня до Белого ручья, и пообещали сегодня же приехать к нам в деревню!
Если Безымянный рассчитывал произвести на Валиора впечатление своим рассказом, то он мог быть полностью удовлетворен. Тот моментально подобрался.
- Ты их разглядел? Это... наемники?
- Нет, - решительно ответил Безымянный. - Это стражники. У них на одежде была вышита эмблема энмеррийской крепости. А их предводитель - коар... кор... ну, в общем, рыцарь. Остальные обращаются к нему "сэр Ирем".
- Ирем, Ирем... уж не тот ли это Ирем, о котором столько говорили после коронации Валларикса? - пробормотал Валиор. - Хотя нет, не может быть. Тот никогда бы не приехал в такую глушь, как наше Чернолесье. Что ему здесь делать!
Безымянный прислушивался к его речи, сгорая от любопытства, но ничего толком не узнал, поскольку Валиор отвлекся и велел:
- Иди умойся. Мать совсем измучалась и спит, даже не слышала, как ты тут грохотал. Но, думаю, она не будет возражать, если ты ее разбудишь. Я пойду к Каренну. Ему будет интересно услышать эти новости. А заодно поговорю с ним о поступке его сына...
Безымянный бросился к бочке, где собралась дождевая вода. Он намеревался наскоро позавтракать и лечь спать, но предчувствовал, что еще прежде Фила вытянет из него все подробности его недавних похождений. В отличие от Валиора, которого интересовали только всадники, она будет охать и ахать, представляя, как ее приемный сын несколько часов просидел на болоте, а Безымянный станет скромно уверять ее, что она преувеличивает, и на самом деле там было не так уж страшно.
"Вот это сон!" - подумал Безымянный, лежа на своей постели из оленьих шкур, покрытых старым одеялом, и оттягивая тот момент, когда нужно будет открыть глаза и встать. Он перевернулся на спину и сладко потянулся.
В доме было слишком тихо. Почему-то рядом не возились близнецы, и Фила не требовала встать и сбегать за водой или за хворостом. Сквозь распахнутые ставни в комнату лился солнечный свет, который пробивался даже через сомкнутые веки Безымянного. Пахло свежими оладьями, но завтракать никто не звал.
"Я проспал?" - удивился приемыш.
Он открыл глаза. Комната была совершенно пустой. Только наверху, под потолком, кружилась муха.
Безымянный начал понимать, что яркий и сумбурный сон про всадников, болото и сумасшедшую скачку по ночному лесу вовсе не был сном. Он припомнил, что сегодня утром, наскоро позавтракав слегка подсохшими лепешками и теплым молоком, а заодно во всех подробностях поведав Филе о своих невероятных приключениях, он повалился на постель и сразу же уснул. Приемыш подошел к столу, задумчиво макнул оладью в мед и стал жевать, еще не до конца проснувшись. Только через несколько минут он осознал, что их внезапно опустевший дом мог означать только одно - все его обитатели ушли встречать отряд, приехавший в деревню.
Безымянный чуть не подавился.
- Почему они меня не разбудили?!
Негодующий выкрик, разумеется, остался без ответа. Наскоро пригладив волосы и натянув валявшуюся в изголовье лежака рубашку, приемыш выбежал из дома.
Всадников он разглядел издалека. Они успели спешиться и привязать коней у изгороди. Единственным, кто до сих пор оставался в седле, был его ночной знакомый, сэр Ирем, но и он сидел, перекинув ногу через шею лошади и намотав поводья на кулак. Светловолосый рыцарь что-то говорил стоящему перед ним Каренну. Староста смущенно теребил кушак. Вокруг - на некотором отдалении, как будто опасаясь слишком близко подходить к приезжим - собрались почти все жители деревни. Толпа взволнованно гудела, и со стороны казалось, что собравшиеся у ограды люди что-то празднуют. Когда Безымянный подошел поближе, спины поселян загородили от него и Ирема, и его спутников. Было ясно, что поближе к всадникам ему не протолкнуться. Тогда он предпринял обходной маневр, перелез через ограду и спрыгнул на землю, задев локтем теплый лоснящийся бок какого-то коня. Теперь он оказался в нескольких шагах от Ирема и, несколько смущенный тем, что его появление сейчас же привлекло всеобщее внимание, поспешно смешался с толпой поселян, провожаемый сердитым взглядом старосты. Ирем, разумеется, узнал его. Он посмотрел на мальчика и чуть заметно улыбнулся. Теперь, при свете дня, приемыш разглядел его гораздо лучше, чем тогда, в лесу.
Светловолосый рыцарь слушал старосту, чуть-чуть склонив голову на бок, и его холодные серые глаза смотрели на Каренна пристально и немного иронично. От этого взгляда старосте явно делалось не по себе, и он начинал сбиваться, то и дело кривя губы в неуверенной заискивающей улыбке.
- Ну вот что, почтенный, - перебил его лорд Ирем таким тоном, будто бы с трудом удержался от зевка. - Я не уполномочен получать с вас недоимки по налогам, так что это вы обсудите с наместником в Энмерри. А задача моего отряда - пополнить отряды лучников и меченосцев в крепости у Четырех дубов новобранцами из Чернолесья. Приозерное не посылало рекрутов уже пятнадцать гдоров. Так что все юноши подходящего возраста, которые не являются единственными сыновьями в семье, поедут с нами.
Каренн, должно быть, сообразил, что его старший сын, как человек женатый, никак не может угодить на рекрутский набор, а Каттинару только что исполнилось четырнадцать, и с облегчением вздохнул.
Ирем безжалостно закончил:
- А все состоятельные жители деревни выплатят мне взнос на содержание и вооружение ваших новобранцев.
Лицо Каренна снова омрачилось. Жадность явно требовала возразить, а осторожность не девала спорить с рыцарем, прибывшем, по-видимому, прямо из столицы. Все эти колебания так ясно отражались на его перекосившейся физиономии, что Безымянный с трудом задушил подступающий смех.
Ирем снова покосился на него, и мальчику внезапно показалось, что калариец сейчас подмигнет ему. Но этого, конечно, не произошло.
Внезапно чьи-то пальцы впились Безымянному в плечо.
- Что ты здесь забыл?... - раздраженный шепот Валиора раздался прямо у него над ухом. - Разве обязательно совать везде свой нос и путаться под ногами у старших?
- Почему всем можно, а мне - нет? - возмутился мальчик.
- Потому, что я так говорю, - отрезал Валиор. Приемыш не мог взять в толк, из-за чего он рассердился. - Я запрещаю тебе даже близко подходить к кому-нибудь из них... особенно к их предводителю, будь он неладен.
- Он, между прочим, спас мне жизнь! - с негодованием напомнил Безымянный.
- ...Чтобы я больше тебя тут не видел. И запомни, если я увижу, что ты с кем-нибудь из них разговариваешь или просто шатаешься неподалеку, я тебе уши оторву, - прошипел Валиор, пропустив его реплику мимо ушей.
Он оттащил Безымянного в сторону и предоставил ему самостоятельно выбираться из толпы.
Только убедившись в том, что его приемный сын действительно уходит, он вернулся на прежнее место и бросил на рыцаря мрачный взгляд. Он ясно видел, что деревенские девушки вовсю строили Ирему глазки, выглядывая из-за спин отцов и братьев. Что неудивительно, поскольку рыцарь в самом деле был на удивление хорош собой и выглядел моложе, чем можно было ожидать, учитывая его титулы. На вид каларийцу можно было дать лет тридцать или даже меньше. Валиор гадал, действительно ли он так молод. Если да, то вряд ли он был тем человеком, которого Валиор видел десять лет назад. Может быть, просто случайное сходство?... Тот тоже был высоким и светловолосым, но за столько лет Валиор, разумеется, забыл все подробности. И все-таки Валиора не покидало тревожное предчувствие. Что, если предводитель всадников - тот самый человек? Что ему нужно?
Рыцарь скользнул по Валиору равнодушным взглядом и почти сразу отвернулся, возвращаясь к прерванному разговору. Даже если он и видел Валиора прежде, то не изъявлял никакого желания узнать его или быть узнанным.
Валиор хотел бы, чтобы Фила была рядом, чтобы он мог прочесть в ее взгляде такое же беспокойство, которое переполняло его самого, и убедиться, что его подозрения не случайны. Но вокруг толпились люди, которым не было никакого дела до его забот. Земля, на которой он стоял, казалась Валиору раскаленными угольями.
Десять лет назад он был наемником, недавно покинувшим службу и уехавшим из Энмерри вместе со своей женой и пятилетним сыном Вали. Из-за камня из пращи, серьезно повредившего ему колено, Валиор хромал, и, хотя лекарь в лазарете заверил его, что со временем нога почти перестанет его беспокоить, о службе в крепости пришлось забыть. Прежде Валиор рассчитывал скопить побольше денег и уехать в Тар, на родину своей жены, но вместо этого пришлось селиться в Чернолесье. Это не лучшим образом подействовало на его характер, так что новые соседи не без оснований сочли Валиора замкнутым и нелюдимым. Валиор чувствовал, что жители деревни не испытывают к нему особой симпатии, но ему было все равно. Он не стремился заводить с кем-нибудь из односельчан более тесное знакомство.
Так прошло почти полгода с того дня, как он обосновался в Приозерном, и Валиор начал мало-помалу привыкать к этой новой жизни. А потом...
Потом настала памятная ночь, когда над Чернолесьем разыгралась страшная гроза. Ветер разметал соломенную крышу общинного амбара. Люди в ужасе сидели по домам, не рискуя выходить наружу даже для того, чтобы спасти свое добро и погибавший урожай. Смельчаки, пытавшиеся выйти за порог, скоро вернулись, вымокшие до последней нитки и ослепленные молниями.
Валиору, не успевшему еще обзавестись каким-нибудь имуществом, кроме крепкой, но довольно неказистой хижины, стоявшей на отшибе, и запущенного огорода, гроза была не особенно страшна. Чужое горе мало трогало бывшего наемника, а резкие порывы ветра за окном только заставляли его лучше оценить уют своего дома. В единственной имеющейся комнате было сухо и тепло, Фила хлопотала у очага, готовя ужин, а Вали на полу играл с отцовским шлемом. Валиор несколько размяк, наблюдая за женой и сыном и вдыхая сытный запах жареного мяса. Он даже не сразу расслышал, что кто-то стучится в дверь хижины. А когда услышал, очень удивился. В самом деле, увидев, что творится снаружи, не один здравомыслящий человек и носа бы не высунул за дверь.
Стук не прекращался, становясь все более настойчивым.
- Кого еще принесло, - пробормотал Валиор, поднимаясь на ноги. До двери было всего несколько шагов, но вспыльчивому Валиору не требовалось много времени, чтобы выйти из себя.
- Вот ведь ломится, скотина, как к себе домой! - сказал он гневно. В его словах была доля правды - под ударами стоящего снаружи человека крепкие засовы стали жалобно позвякивать. У непрошенного гостя, кажется, была тяжелая рука.
Валиор лязгнул щеколдой и рывком открыл входную дверь. Гостеприимства в нем оставалось не больше, чем в трактирном вышибале. Он превкушал, как вышвырнет нахала за порог.
Однако вид стоящего за дверью незнакомца сразу же заставил Валиора позабыть свои воинственные планы. Он был на голову выше коренастого наемника и значительно шире в плечах. Более того: на нем была кольчужная рубашка, а на поясе виднелся меч, бывший, как мгновенно определил Валиор, на целую ладонь длиннее тех, которыми вооружали стражников. Мокрые светлые волосы липли ко лбу, а с ухоженных усов и бороды текла вода, но выражение прозрачно-серых глаз показалось Валиору жестким, почти властным. Одним словом, внешность незнакомца отбивала всякое желание с ним ссориться. Но была одна деталь, определенно не вязавшаяся со внушительным обликом ночного гостя. Мужчина прижимал к себе обернутый в одеяло сверток, который при ближайшем рассмотрении оказался младенцем меньше года от роду. Несмотря на дождь и вспышки молний, ребенок безмятежно спал.
Валиор смотрел на эту странную картину, онемев от изумления.
Он по-прежнему стоял в дверях, не решаясь впустить незнакомца в дом, но тот и не подумал дожидаться приглашения. Отодвинув оторопевшего хозяина с дороги, он вошел и, одной рукой придерживая свою ношу, аккуратно закрыл дверь.
- Прошу простить за позднее вторжение, - сказал он глуховатым баритоном. - Но не кажется ли вам, что в такую погоду лучше не держать гостей за дверью?