- У меня мало времени, - нетерпеливо сказал коадъютор, глядя на Кэлрина Отта с видом человека, которого отвлекают от серьезных дел ради какой-то ерунды. До Отта доходили слухи, что сэр Ирем всего пару месяцев назад вполне оправился от "черной рвоты", и, похоже, долгая болезнь не лучшим образом сказалась на его характере. Рыцарь даже не посчитал необходимым остановиться, разговаривая с Оттом прямо на ходу. Да и еще - апофеоз невежливости - с ходу ограничил собеседника во времени. - У вас есть пять минут. Чего вы от меня хотите?..
Кэлрин честно постарался подавить досаду и ответить вежливо и кратко.
- Я узнал, что на рассвете вы выезжаете в Кир-Кайдэ для переговоров с главарями мятежа. Я бы хотел поехать с вами.
Больше всего Отт опасался, что сэр Ирем спросит, откуда ему известно об отъезде коадъютора, который вроде бы предполагалось хранить в тайне. Но рыцарь наверняка и сам сообразил, что сообщить "летописцу" о его отъезде мог только один человек - Линар. Тем более, что Ирем часто видел своего стюарда в обществе Кэлрина Отта.
- Если вы ухитрились разузнать про наш отъезд, то вам наверняка известны и подробности. Мы должны успеть соединиться с войском Родерика из Лаэра раньше, чем мятежники поймут, что я намерен лично принимать участие в переговорах. Сами понимаете, что марш-бросок от Лорки до Кир-Кайдэ надо будет сделать со всей возможной скоростью. Лишние люди в таком деле не нужны. Можете быть свободны.
Ах, свободен?.. Ладно.
- Уделите мне еще одну минуту, монсеньор. Прошу вас прочитать эту бумагу.
Когда Кэлрин присоединился к войску, он предъявил лорду Ирему дорожный лист за подписью Саккрониса. Там было сказано, что Кэлрин Отт является хронистом из столичного Книгохранилища, и на него возложена задача лично наблюдать военную кампанию в Бейн-Арилле, а после возвращения составить непредвзятое и честное свидетельство обо всем увиденном. Сама идея подобного поручения принадлежала Отту, но Саккронис поддержал ее с восторгом, не подозревая, что его помощником, кроме забот о пользе дела, двигали и некоторые вполне эгоистические побуждения.
Но, кроме этой подорожной, у Кэлрина Отта имелась еще одна верительная грамота с пометкой самого Валларикса: "оказывать всемерное содействие". Готовясь в разгвору с коадъютором, Кэлрин достал ее со дна седельной сумки и переложил в карман, предвидя, что она ему еще понадобится. Благодаря этому он чувствовал себя, как опытный игрок в пинтар, который придержал несколько фишек и заранее уверен в том, что на последнем круге сбросит "семилистник".
Казалось бы, бумага с росчерком Валларикса должна была поставить в споре точку. Но сэр Ирем то ли не умел проигрывать, то ли именно в тот день был исключительно не в духе и хотел на ком-нибудь сорвать свое дурное настроение.
Он смерил Кэлрина холодным взглядом, задержавшись на обрубке правой руки, и сказал:
- Ну что ж, если вы так настаиваете - езжайте. Но на всякий случай повторюсь: мы будем спешить. А это значит, что никто не будет приноравливаться к вашим возможностям. Надеюсь, вы это учтете.
Кэлрин терпеть не мог, когда ему напоминали про его увечье. Он довольно неприязненно взглянул на коадъютора и отчеканил, что мессеру Ирему не нужно беспокоиться - он не намерен быть обузой.
Очень скоро Кэлрин понял, что поторопился с выводами. И насчет обузы, и насчет своей выносливости. Коадъютор не жалел ни самого себя, ни своих спутников, ни лошадей. Но лошадей они хотя бы меняли по дороге, а вот людям оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Если бы Отту пришлось самому расседлывать и заново седлать коня, а заодно возиться с притороченными к седлу сумками, он бы наверняка отстал от спутников уже на первой остановке. Но Линар без всяких просьб делал эту работу за себя и за него, пока сэр Ирем - так же молча - занимался своей лошадью. Кэлрин подозревал, что про себя лорд Ирем посылает навязавшего ему на шею "летописца" ко всем фэйрам, но внешне калариец держался безупречно, и в каком-то смысле это было еще унизительнее. Единственным, что хоть чуть-чуть поддерживало Отта, была мысль о кожаном непромокаемом чехле на самом дне его седельной сумки. В нем хранились первые наброски его рукописи о "дан-Энриксе". Кипой этих листов Отт дорожил гораздо больше, чем всем остальным своим имуществом, но, кроме Лара, о ее существовании не знал никто. Перед отъездом из Адели Отт чуть было не поддался искушению показать свои черновики Саккронису, но все-таки решил, что это с этим лучше обождать.
Когда вокруг потянулись предместься Кир-Кайдэ, занятые воийском Родериком из Лаэра, Отт едва поверил собственным глазам. Он уже начал думать, что скачка будет продолжаться вечно - ну, по крайней мере, до тех пор, пока он не ослепнет от унылой белизны заснеженных полей или не свалится без сил в какую-нибудь придорожную канаву. Бледно-зеленый от усталости Линар кое-как сполз с седла и принял у мессера Ирема поводья Коры. Кэлринн и сам чувствовал себя не намного лучше, но все равно подмигнул стюарду. Ничего, доехали... Теперь бы еще что-нибудь перекусить и выпить теплого вина, - размечтался он. Не зря же Ирем придержал коня не где-нибудь, а прямо у дверей трактира? Правда, намалеванное над воротами изображение не вдохновляло. Ладно еще рисовать на вывеске гуся или свинью, но крыса?.. Или что, здешний хозяин патологически честен и заранее предупреждает всех, чем собирается кормить своих гостей?
- Ну и дыра, - озвучил мысли Кэлрина один из спутников мессера Ирема, скептически рассматривая вывеску. - Снимите груз с моей души - мы ведь не собираемся остановиться здесь, мессер?..
Кэлрин впервые слышал, чтобы кто-то разговаривал с мессером Иремом в подобном тоне, и с невольным любопытством посмотрел на незнакомца. Судя по внешнему виду, тот был человеком не военным. Мягкая светлая бородка модным клинышком и аристократичные манеры говорили об одном, но острый взгляд и наглухо застегнутый серый колет как будто намекали, что не все так просто. "Наверное, все-таки дипломат" - подумал Отт. Праздного франта коадъютор бы не потерпел.
Ирем насмешливо прищурился.
- Не сомневаюсь, вы бы предпочли свой особняк. Но раз уж вы в Кир-Кайдэ, то придется вам до возвращения в столицу обходиться без своего камердинера, перин и розовой воды... или к чему вы там привыкли дома? И заметьте - я, со своей стороны, советовал вам остаться в Адели. Это вы настаивали, что отправиться сюда - ваш долг перед страной и лично императором.
- Да так оно и есть. Но причем здесь трактир?.. - поморщился вельможа. - Никогда не понимал, почему люди вроде вас во что бы то ни стало хотят выполнять свой долг в максимально отвратительных условиях.
Это переходило всякие границы, но сэр Ирем только усмехнулся.
- Слезайте с лошади, Ральгерд. Я собираюсь пообедать и готов вас угостить - если вы обещаете не утомлять меня своей оценкой местной кухни.
* * *
Магнус Бейн-Арилля был умным человеком, поэтому после их первого разговора больше не досаждал "дан-Энриксу" своими посещениями. А сегодня он пришел опять. Сидевший у камина энониец вопросительно взглянул на гостя, будучи уверен, что этот визит - отнюдь не дань пустой любезности.
- Как вы себя чувствуете? - озабоченно спросил Бонаветури.
- Лучше, - коротко ответил Меченый. Обсуждать свое состояние с Бонаветури ему не хотелось. Говоря по правде, ему вообще ни с кем бы не хотелось это обсуждать. Сервелльду Дарнторну не удалось его убить, но в некотором смысле он все же добился своего. Силы возвращались к Риксу слишком медленно, и в глубине души он начал опасаться, что процесс выздоровления затянется на много месяцев.
Лорио улыбнулся - как ни странно, вполне искренне.
- Я очень рад. Как вам наверняка известно, к нам недавно прибыли послы Валларикса. Лорд Ирем изъявил желание лично встретиться с вами, чтобы убедиться в том, что вашей жизни ничего не угрожает. Я объяснил ему, что то... ммм... печальное состояние, в котором вы находитесь, целиком и полностью лежит на совести Дарнторна.
Вероятно, магнус ожидал какой-то реакции, но Меченый молчал. Он сам не знал, какое чувство вызывает в нем мысль о встрече с бывшим сюзереном.
Лорио выдержал паузу, и продолжил.
- Мессер Ирем пожелал, чтобы я предоставил вам возможность побеседовать наедине, а эта комната как нельзя лучше подходит для такого разговора. Здесь вам никто не помешает.
Энониец мрачно посмотрел на магнуса. Ну что ж, теперь, во всяком случае, понятно, для чего Бонаветури вздумалось явиться в его комнату - магнус решил удостовериться, что пленник выглядит достаточно прилично, чтобы предъявить его послам.
- Я прикажу, чтобы мессера Ирема провели к вам, - подвел итог Бонаветури, рассудив, что продолжать эту одностороннюю беседу делается не вполне удобно.
Меченый вздохнул. По правде говоря, он с куда бОльшим удовольствием увиделся бы с Иремом при магнусе. Или при ком-то из послов. Пустой и ни к чему не обязывающий светский разговор - это предел того, что он сейчас способен выдержать.
Но выбирать не приходилось.
Коадъютор вошел несколько минут спустя. В первый момент он показался Криксу почти незнакомым - вероятно, из-за странно исхудавшего лица и седых прядей надо лбом. Южанин с удивлением отметил, что рыцарь выглядит уставшим и больным - ничуть не лучше, чем в те дни, когда Ирем едва успел оправиться от ран, полученных в Каларии. Прежними остались только пристальные светло-серые глаза - но даже они сделались как будто холоднее и прозрачнее.
Меченый обнаружил, что весьма невежливо таращится на бывшего сеньора, и неловко отвел взгляд. С тех пор, как стало ясно, что Валларикс все-таки пришлет обещанную помощь Родерику из Лаэра, энониец часто представлял себе новую встречу с лордом Иремом, но так и не сумел придумать, что ему сказать. Да и что тут скажешь, в самом деле?..
Мессер Ирем между тем прошел через всю комнату и плавно опустился на одно колено в нескольких шагах от его кресла. На памяти Меченого он приветствовал так исключительно Валларикса.
- Я рад, что вы остались живы, принц, - произнес он, не поднимая головы.
Крикс судорожно стиснул подлокотники своего кресла.
- Мон... мессер Ирем... встаньте, ради Всеблагих!
Валларикс, кажется, пока не объявлял его своим наследником. А если бы даже и объявил... Бывший сеньор, стоящий перед его креслом на коленях - это уже слишком.
Крикс готовился к чему угодно, но не к этому. В конце концов, они же здесь совсем одни, так что сэр Ирем вполне мог бы сказать ему все, что думает. Или теперь, когда пленника магнуса признали представителем династии дан-Энриксов, рыцарь считает себя связанным придворным этикетом даже здесь, в этой закрытой комнате, где их никто не слышит?..
Ирем встал - легким, пружинистым движением, которое никак не сочеталось с его бледностью и сединой, мелькавшей в волосах и бороде. А потом сказал то, что его собеседник ну никак не ожидал услышать.
- Прости меня.
- За что?.. - растерянно спросил "дан-Энрикс".
- За все. Но главным образом за то, что я уговорил Валларикса подписать эту проклятую бумагу об аресте Льюберта Дарнторна. Если бы не это, ты бы никогда не оказался здесь.
- Мессер, вы ошибаетесь, - смутился Меченый. - Льюберт тут совершенно ни при чем. Когда мы с ним... ну, словом, когда мне пришлось уехать из Адели, я хотел поехать в Гверр, к Лейде Гефэйр. А в Кир-Кайдэ я свернул совсем не из-за Льюберта, а из-за слухов о Безликих.
Ирем покачал головой.
- Неважно. Каждое решение имеет свою цену. Когда я составил тот приказ, а Император согласился его подписать, мы думали, что знаем эту цену и готовы ее заплатить. А вышло, что платить по всем счетам пришлось тебе.
Меченый смотрел на огонь - сейчас это было гораздо проще, чем встретиться взглядом с Иремом. Весь этот год он думал примерно о том же, о чем Ирем говорил сейчас, и - из песни слов не выкинешь - порой мечтал о том, как коадъютор вслух признает, что он был неправ. А вот теперь, когда это действительно случилось, Крикс не знал, куда девать глаза.
- Все это в прошлом. Я остался жив, и со мной в порядке - следовательно, и говорить тут больше не о чем, - решительно заметил он. Потом южанин осознал, что Ирем все еще стоит посреди комнаты, и торопливо указал бывшему сюзерену на второе кресло.
- Пожалуйста, садитесь, монсеньор.
Мужчина криво улыбнулся.
- Рикс, я тебя умоляю... Ты ведь все-таки дан-Энрикс. И уже давно не мой оруженосец. Если ты и дальше будешь говорить мне "вы", то мне, волей-неволей, придется отвечать тем же самым. И тогда, боюсь, мы оба будем выглядеть довольно глупо.
Крикс не был уверен, что он готов обращаться к Ирему на "ты", но слышать от бывшего сюзерена "мейер Рикс", а уж тем более "мой принц" ему хотелось еще меньше.
Больше всего Меченый боялся, что рыцарь заговорит о Валлариксе или об Элиссив, и поэтому решил направить разговор в безопасное русло.
- Как вы... как ты думаешь, Бонаветури сдаст Кир-Кайдэ?
- Фактически, он это уже сделал, - сообщил сэр Ирем, сев в предложенное кресло и закинув ногу на ногу. - Сейчас он просто требует гарантий, что ему и всем его вассалам сохранят не только жизнь и свободу, но и их имущество. Ах да, еще он хочет, чтобы мы позволили вассалам Сервелльда Дарнорна беспрепятственно убраться из Кир-Кайдэ до его отъезда.
- А что говорит об этом сам лорд Сервелльд?
Ирем как-то слишком пристально взглянул на собеседника.
- Я полагал, ты уже знаешь... Лорд Дарнорн убит.
Крикс вздрогнул.
- То есть как "убит"?..
- Если ты спрашиваешь о подробностях, то я их не знаю. Пока что все сходятся на том, что в день собственной смерти Дарнторн принимал у себя мага, которого взял к себе на службу, и что после этого никто уже не видел лорда Сервелльда живым. На месте Дарнторна я бы поостерегся принимать Олварга в одиночестве, оставив всех своих охранников внизу. Хотя в случае чего гвардейцы бы его не защитили, это правда... Насколько я понял, Олварг приходил и уходил, когда хотел, поэтому и в день убийства никто не подумал его останавливать. Охрана стала беспокоиться только тогда, когда сообразили, что Дарнторн слишком долго остается наверху совсем один. Их капитан поднялся в башню и нашел Дарнторна уже мертвым. Вот и вся история.
В первый момент Крикс удивился, откуда мессеру Ирему известно про Олварга, но потом понял, что особой тайны в этом не было. Вокруг давно уже болтали о "кромешниках", а подозрительного ворлока на службе Дарнторна мог описать любой из слуг в Кир-Кайдэ. Коадъютору осталось только сложить два и два, что он и сделал.
- Но зачем Олваргу нужно было убивать Дарнторна?
Калариец с легким раздражением пожал плечами.
- Откуда мне знать?.. Может быть, это была месть - ведь, с точки зрения Олварга, Дарнторн его подвел. А может, Олварг успел поделиться с Дарнторном какими-то своими планами и не хотел, чтобы лорд Сервелльд ненароком выдал эти планы орденскому ворлоку... Как бы там ни было, Дарнторн убит, и это избавляет нас от целой кучи хлопот. Хотя, по чести говоря, я предпочел бы видеть лорда Сервелльда живым.
- Я тоже, - честно сказал Крикс.
Ирем прищурился.
- Боюсь спросить, зачем. С тебя бы сталось его вызвать.
Энониец промолчал, и коадъютор неприятно усмехнулся.
- Таких, как он, не вызывают, Рикс. Их вешают. Кстати сказать, местного палача и его помощника Бонаветури приказал повесить завтра утром.
- Вот ведь мразь! - не выдержал "дан-Энрикс".
- Кто именно?
- Да Лорио Бонаветури, разумеется! Хоббарда и Фессельда он везет с собой в Бейн-Арилль, зато Понса с Музыкантом собирается повесить. Вам это не кажется нелепым?.. Надо было или начинать с Фин-Флаэна и Довардов, или уж отпускать всех сразу.
Ирем выразительно приподнял брови.
- То есть ты бы предпочел, чтобы мы этого Понса, или как там его звали, не казнили?
- Если рядом не повесят Хоббарда, то - да! К фэйрам такую "справедливость".
- Смотря что мы считаем справедливостью. Думаю, те, кого замучили в Кир-Роване, не захотели бы, чтобы мы отпустили этих двух ублюдков.
- А вам не кажется, что мне это лучше знать?.. - в запале спросил Меченый.
Сэр Ирем вздрогнул так, как будто Рикс его ударил. И провел ладонью по лицу.
- Да, - глухо сказал он. - Да, разумеется.
"Дан-Энрикс" чуть не задохнулся от стыда.
- Простите, монсеньор... честное слово, я совсем не то хотел сказать, - пробормотал он сбивчиво. Ирем вздохнул.
- Забудь. А что касается этих двоих... Я посмотрю, что можно будет сделать.
"Я что, добился помилования для Музыканта с Понсом?" - с тупым удивлением подумал Рикс. Ну и дела...
Неловкость все еще висела в воздухе - такая ощутимая, что, кажется, ее можно было потрогать. Крикс решил, что пора сменить тему.
- Льюберт сказал мне, что гверрцами командует Лейда Гефэйр. Это правда? - спросил он как мог небрежнее.
Складка на лбу мессера Ирема разгладилась.
- Представь себе. Я думаю, вы с ней скоро увидитесь. Она наверняка примет участие в переговорах, как представитель Гверра.
- Как вы думаете... я смогу ее вернуть? - вопрос сорвался с губ "дан-Энрикса" быстрее, чем южанин успел прикусить себе язык.
Ирем задумчиво взглянул на бывшего оруженосца.
- Ну, для начала я спросил бы самого себя, что ее не устраивало в прошлом, когда вы расстались. А потом - что изменилось к настоящему моменту. Можешь ли ты быть уверен, что теперь ты сможешь быть таким, каким она желала тебя видеть?..
Меченый уже был сам не рад, что задал коадъютору этот вопрос.
- Нет, не могу, - признался он. Лейда не примет его связи с Тайной магией. В ее глазах это какое-то безумие.
Ирем пожал плечами.
- Тогда чего ты, собственно, от нее хочешь?.. Чтобы она приняла тебя назад и примирилась с настоящим положением вещей?
Меченый промолчал. То, чего он хотел, никак не вписывалось в рамки логики. А коадъютор рассуждал об этом так, как будто бы все было очень просто. И от этой простоты хотелось выть.
Рыцарь поднялся на ноги.
- Думаю, тебе пора отдохнуть. Я и так задержался дольше, чем рассчитывал.
Крикс вспомнил, о чем размышлял до появления Бонаветури, и окликнул каларийца в тот момент, когда он уже подходил к дверям.
- Еще минуту, монсеньор, - попросил южанин, окончательно решив, что говорить Ирему "ты" не сможет, хоть убейте. Коадъютору придется потерпеть. - Вы, случаем, не знаете, откуда взялось правило "кудель да не наследует Меча"?
Мужчина обернулся.
- Странный вопрос. Меч Альдов, как и всякий другой меч, довольно бесполезен в руках человека, не умеющего им владеть.
- Все девушки в роду дан-Энриксов учатся обращению с оружием, - напомнил Меченый. - А Беатрикс - та вообще сражалась наравне с мужчинами.
- И тем не менее, когда Энрикс из Леда принял Меч, он настоял на том, чтобы Наследство Альдов передавалось исключительно по мужской линии. Должно быть, он считал войну не женским делом.
"Скорее, Энрикс понял кое-что про этот Меч" - мысленно возразил "дан-Энрикс", а вслух сказал:
- Спасибо, монсеньор.
- Не представляю, зачем тебе это нужно, но - пожалуйста, - пожал плечами доминант.
Когда сэр Ирем вышел, Меченый вздохнул, поправив плотную повязку на лбу. Если его догадка соответствовала истине - а так оно, наверное, и было - то родоначальнику Династии не позавидуешь. Это примерно то же самое, как если бы Валларикс с самого начала знал про все, что случится в Кир-Кайдэ, и при этом все равно должен был отпустить "дан-Энрикса" сюда.
Такая перспектива могла бы смутить даже Седого, а ведь он, в конце концов, знал о природе Тайной магии гораздо больше императора. А уж тому, кто смотрит исключительно со стороны, Тайная магия должна казаться неоправданно жестокой - или, по крайней мере, безразличной к человеческим страданиям. Поэтому первый император не хотел, чтобы она коснулась его дочерей, и по той же причине мессер Ирем так настойчиво просил у Светлого дать Криксу год отсрочки. Впрочем, коадъютор, кажется, вообще подозревал, что Князь ведет какую-то свою игру, ставкой в которой были безопасность и благополучие "дан-Энрикса"...
Южанин улыбнулся собственным воспоминаниям.
Просто невероятно, в каких неожиданных вещах могут сойтись непримиримые враги. Олварг вот тоже полагал, что Князь его использует. Эта идея представлялась Олваргу настолько самоочевидной, что, придя к нему в Кир-Рован, маг воспользовался ей, как наступательным оружием. Он был уверен, что Рикс должен чувствовать себя обманутым и брошенным на произвол судьбы. Олварг прекрасно разбирался в людских слабостях и страхах, но он допустил грубейшую промашку, выставившую все его рассуждения в нелепом свете. Олваргу просто не дано понять, что Истинная магия никого никогда не принуждает. Она только предлагает человеку выбор - идти за своим Предназначением, каким бы трудным и мучительным это не оказалось, или предпочесть спокойную, ничем не омрачаемую жизнь.