На побережье весна наступает стремительно - бледное солнце неожиданно накаляется, ветер с Залива делается ласковым и теплым, и не успеваешь оглянуться, как в садах Верхнего города уже цветут магнолии и вишни, а вокруг домов попроще пышно распускается сирень.
В Бейн-Арилле все было по-другому. Здесь о приближении весны свидетельствовали только появившееся в небе синие прорехи, мокрая земля и ощущение, будто на улицу спокойно можно выйти без плаща. Однако, проторчав около часа у ворот Кир-Кайдэ, Меченый на собственной шкуре осознал всю глубину такого заблуждения.
Утром в крепость примчался орденский гвардеец на взмыленной лошади, который сообщил, что представители от Гверра добрались до переправы и готовились воспользоваться конным паромом, чтобы перебраться на тот берег Шельды. По словам гонца, отряд состоял только из мужчин, но это ничего не значило - Лейда, конечно, ехала в мужской одежде. Меченый прикинул, что, гверрцы должны прибыть в Кир-Кайдэ около полудня. Чтобы не пропустить их появление, Крикс занял наблюдательный пост почти у самых ворот, и, разумеется, не собирался покидать его, чтобы добраться до плаща. Он ограничился тем, что скрестил руки на груди и ссутулил плечи, чтобы сохранить тепло, и приготовился ждать столько, сколько будет нужно.
Энониец пробовал представить, как пройдет их первая за полтора года встреча с Лейдой, и кусал губы от волнения. Минутами ему казалось, что, если он расскажет Лей всю правду с самого начала, ни о чем не умолчав, то им удастся вычеркнуть из памяти месяцы взаимных упреков, ссор и примирений, и прожитый по отдельности последний год - и все опять пойдет по-старому. Но потом энониец говорил себе, что он пытается вернуть прошлогодний снег, что времени прошло уже немало, так что чувства Лейды могли полностью перемениться. И тогда "дан-Энрикс" приходил в отчаяние и мучительно жалел о том, что, как дурак, держал данное Ирему и Валлариксу слово, вместо того, чтобы с самого начала рассказать Лейде об Олварге и о наследстве Альдов. Тогда бы она хотя бы не считала, что "дан-Энрикс" - просто легкомысленный мальчишка, заигравшийся в какую-то дурацкую игру и не желающий нести ответственность за свои чувства и поступки.
Энониец заскрипел зубами. В эту же минуту кто-то тронул его за плечо, чтобы привлечь к себе его внимание. Меченый резко обернулся - и увидел Галатею Ресс, одну из наиболее влиятельных представительниц бейн-арилльской аристократии.
Торговый дом, который возглавляла Галатея, был основан более ста лет тому назад, а Меченый уже успел понять, что в Вольных городах таким вещам придавали большое значение. Сам энониец познакомился с Галатеей в первый день, когда, воспользовавшись принесенной Льбертом одеждой, спустился в зал, где шли переговоры. Когда он вошел, там воцарилась тишина, быстро сменившаяся удивленным гулом. На лице лорда Ирема мелькнуло нескрываемое раздражение, однако он тотчас же отодвинул свое кресло от стола и встал, как много лет вставал при появлении Валларикса. Все остальные, словно зараженные этим примером, тоже стали подниматься на ноги, хотя большинство присутствующих вовсе не обязаны были приветствовать дан-Энрикса подобным образом. Особенно сейчас, когда он все еще считался пленником Бонаветури.
Пока представители Двенадцати Домов вытягивали шеи, пытаясь получше рассмотреть наследника, сэр Ирем жестом приказал одному из орденских рыцарей уступить Риксу кресло. Это было очень кстати; спуск по лестнице оказался для Меченого неожиданно тяжелым испытанием, так что, садясь, южанин незаметно вытер пот со лба. Сэр Ирем недовольно сдвинул брови. Энониец понял, что, когда они останутся вдвоем, бывший сеньор не преминет высказать все, что думает о его безрассудстве. Аденор, напротив, наблюдал за всем происходящим с обычной улыбкой на тонких губах, как будто Меченый повел себя именно так, как он и ожидал.
К концу этого дня "дан-Энрикс" начал гораздо лучше понимать, почему посещавший его лекарь так настаивал на том, чтобы "дан-Энрикс" еще минимум неделю пролежал в постели. Голова у юноши кружилась, непривычные для слуха имена бейн-арилльских аристократов путались у него в голове, а больше всего энонийцу хотелось подняться к себе и лечь. Единственной из представителей Двенадцати домов, кого он смог запомнить в этот день, была Галатея Ресс - женщина тридцати пяти, тридцати восьми лет, явно имевшая огромное влияние на остальных. Она вызвала восхищение "дан-Энрикса" своей способностью в нескольких предложениях выразить мысль, которую другие не способны были сформулировать даже за четверть часа.
Леди Ресс неуловимо напоминала юноше Элену Эренс, хотя на первый взгляд никаких оснований для таких сравнений не было. Сестра Элена одевалась только в холст и шерсть, а леди Ресс носила бархатные платья цвета старого вина и драгоценности с такими же тревожно-красными камнями. Внешне они тоже были полной противоположностью друг другу. Красота Элены Эренс была бледной и спокойной, словно северное солнце, то есть крайне необычной для Бейн-Арилля, тогда как Галатея Ресс представляла собой куда более распространенный в Вольных городах тип - с оливковой кожей, темными, густыми волосами, уложенными в тяжелый узел, будто бы оттягивавший голову назад, и до странности большими черными глазами. Но было то, что роднило их с Эленой больше, чем одежда или внешность. Обе женщины были аристократками до кончиков ногтей, и от обеих исходило ощущение какой-то силы, которая поневоле заставляла окружающих считаться с ними.
Когда все стали расходиться, Галатея подошла к "дан-Энриксу" и величаво наклонила голову.
- Здравствуйте, принц! Я много слышала о вас, и была очень рада наконец увидеть вас воочию. С тех пор, как мы приехали в Кир-Кайдэ, я не раз пыталась представить вашу внешность... хотя, признаюсь, в моем воображении вы были больше похожи на вашу мать.
Сердце "дан-Энрикса" забилось чаще. Он только недавно узнал от мессера Ирема правду о своем происхождении, и до сих пор не успел до конца освоиться с этим открытием. История о внебрачной дочери Воителя, зачатой Наориксом в Вальяхаде, а потом отосланной родней в Адель, была в общих чертах известна Риксу и до этого, но, приучившись думать о себе, как о бастарде Валларикса, Меченый никогда не связывал себя с этой девушкой, погибшей, как ему казалось, еще до его рождения.
- Вы знали мою мать? - со жгучим любопытством спросил он у леди Ресс. Женщина чуть заметно улыбнулась.
- К сожалению, не слишком долго... Мы с ней познакомились в столице, когда мой отец отправил меня ко двору. В тот год король как раз начал ухаживать за Эликой. Неудивительно, что он не уделял своей сестре столько внимания, как раньше. А ее лучшая подруга с головой ушла в роман с мессером Иремом, и была не способна думать ни о чем другом. Я думаю, что Амариллис чувствовала себя несколько... покинутой. Наверное, поэтому она и удостоила меня своей дружбы.
Криксу очень хотелось расспросить Галатею поподробнее, но тут к ним подошел еще один торговец, и беседовать о прошлом стало совершенно невозможно. В последовавшие за этим дни Крикс никогда не видел леди Ресс без неизменной свиты двух, а то и трех бейн-арилльских торговцев. Даже сейчас ее сопровождал кинтаро Алантэн, глава одного из Двенадцати домов.
- Прошу простить, если мы вам помешали, принц, - сказала женщина. - Нам очень повезло, что удалось застать вас одного, поскольку разговор, ради которого мы вас искали, не предназначен для чужих ушей.
Первым чувством Рикса, когда он увидел Галатею с Алантэном, было раздражение, настолько все это казалось ему мелким и несвоевременным в сравнении с приездом Лейды. Но последние слова леди Ресс пробудили в энонийце любопытство. Как раз накануне по Кир-Кайдэ пронеслась ошеломляющая новость, что тан Аггертейл дает в приданое за своей сестрой золото и корабли, и что объединенный флот империи и Островов готовится заблокировать выход из Внутреннего моря. Теперь, когда гверрское войско отрезало Бейн-Арилль от Гардаторна, а войска мессера Родерика были стянуты к Кир-Кайдэ, для сообщения со внешним миром у внутриморцев оставался только Нефритовый пролив. Известие о том, что к середине лета из него не сможет выйти ни один корабль, привело торговцев в настоящий ужас. Крикс с Дарнторном до глубокой ночи обсуждали эту новость в башне у "дан-Энрикса", и пришли к выводу, что представители Двенадцати домов пойдут на все, чтобы заключить мир с Валлариксом. Даже откажутся от Статута о Вольных городах.
Судя по лицам Галатеи и кинтаро Алантэна, предсказание "дан-Энрикса" начало сбываться даже раньше, чем рассчитывал он сам.
- Слушаю вас, госпожа Ресс, - собранно сказал Рикс, пытаясь отогнать от себя мысль о Лейде Гвен Гефэйр, скачущей к Кир-Кайдэ во главе отряда всадников.
- Нам стало известно, что Бонаветури собирается вступить в тайное соглашение с мессером Иремом и превратить Бейн-Арилль в провинцию вроде Лейверка или Халкивара - с гарнизоном имперских войск и претором из Ордена. Бонаветури понял, что наше положение почти безвыходно, и решил сделать хорошую мину при плохой игре - в обмен на его помощь император должен дать ему и его родственникам Арриконе право беспошлинно торговать в Адели.
Говоря это, женщина смотрела прямо в глаза собеседника. Казалось, она пытается понять, насколько эта новость неожиданна для Рикса.
- Это еще не все, - вмешался Алантэн. - Магнус дошел до полного бесстыдства - он условились, что возмещение ущерба, нанесенного Лейверку войсками лорда Сервелльда, будет разделено между Двенадцати домами поровну, безотносительно того, кто и насколько виноват в случившемся. Лорио наплевать, что это он втянул нас в эту фэйрову войну. Все наши договоры для Бонаветури - пустой звук!
Голос торговца клокотал от ярости.
"Надо было смотреть, с кем договариваетесь" - прокомментировал дан-Энрикс мысленно. Однако злорадство вышло вялым. Энониец давно понял, что среди представителей Двенадцати домов с самого начала не было настоящего единодушия по поводу войны с Легелионом. Три семейства, в том числе дом Ресс, вообще упорно возражали против объявления войны. А из оставшихся самыми главными сторонниками отделения были как раз Бонаветури, лирские аристократы Арриконе и старинный род Эспада. Если предположить, что Галатея с Алантэном не ошиблись, то платить за все разбитые горшки придется наименее виновным.
Энониец осторожно возразил:
- Мне кажется, вас ввели в заблуждение. Лорд Ирем не стал бы вести закулисные переговоры с магнусом, да еще на таких сомнительных условиях.
Только произнеся эти слова, Крикс понял, до какой нелепости он докатился. Почему это "не стал бы"?.. Заключив подобный договор, сэр Ирем разом обеспечит полную лояльность двух самых влиятельных торговых кланах и посеет рознь среди местной аристократии. А назначение в Бейн-Арилль орденского претора окончательно упрочит власть Валларикса во Внутриморье. Правда, вся эта интрига не очень-то отвечала духу рыцарского Кодекса, но разве сэр Ирем в свое время не сказал, что глава Ордена должен думать о благе государства, а не о своих рыцарских обетах?..
- Дело не в одном только коадъюторе, - вздохнула Галатея Ресс. - Насколько мне известно, тайные переговоры с магнусом - идея лорда Аденора.
- Вот уж и кого и правда нет ни совести, ни чести! - брезгливо сказал Алантэн. - Не далее, как вчера вечером я слышал, как он обсуждал с Бонаветури, сколько нужно будет заплатить ему за помощь в примирении с Легелионом.
Энониец мысленно признал, что эта шутка совершенно в духе лорда Аденора. Какие-то принципы у Аденора, несомненно, были, но весьма своеобразные - во всяком случае, "дан-Энрикса" они неизменно ставили в тупик. Меченый обещал себе, что сегодня же скажет коадъютору, что Аденор намерен хорошенько нагреть руки на переговорах с Лорио. Хотя мессеру Ирему это наверняка известно, уколол себя южанин. Просто Аденор ему полезен, вот Ирем и не пытается ему мешать.
- Боюсь, я не сумею повлиять на коадъютора, - признался он. - В вопросах мира и войны лорд Ирем подчиняется только Валлариксу.
- Мы вовсе не рассчитывали, что вы переубедите сэра Ирема, - возразил Алантэн. - Наше предложение касается не коадъютора, а лично вас...
В эту минуту с башни крикнули "открыть ворота!", и наружная решетка начала медленно подниматься. Мысли о переговорах, Лорио Бонаветури и коварстве Аденора тут же вылетели у "дан-Энрикса" из головы, а сердце бешено заколотилось в ребра.
Энониец безотчетно сделал шаг вперед, едва не наступив на длинный плащ кинтаро Алантэна, и напряг все силы, пытаясь рассмотреть каждого из всадников, въезжающих на двор. Однако никого, похожего на переодетую девушку, среди них не было.
Голова у Рикса закружилась. Он растерянно остановился взглядом на том всаднике, который въехал в крепость самым первым - совсем молодом мужчине в бархатном берете, залихватски сдвинутом на одно ухо.
Таннер Тайвасс всегда думал, что быть счастливым проще, чем обычно принято считать. Надо всего лишь делать то, что у тебя выходит лучше, чем у остальных, и не замахиваться ни на что другое. Таннер знал, что во всем Гверре есть всего пара-тройка рыцарей, способных победить его в турнирном поединке, и поэтому не пропускал ни одного турнира. Знал, что превосходно дрессирует соколов, отлично управляется с отрядом всадников может перепить практически любого за обеденным столом - и полагал, что никаких других талантов человеку в его положении не стоит и желать. Однако для ведения переговоров таких дарований было маловато.
К сожалению, у месс Гефэйр было не так много людей, на которых Лейда могла положиться безо всяких оговорок. Таннер сам не понимал, что делать - то ли радоваться, что ему оказано подобное доверие, то ли жалеть о том, что пришлось браться за чужое дело. Тайвасс чувствовал себя довольно неуютно, и, как всякий гордый человек в подобной ситуации, старался держаться как можно независимее. С той минуты, как их маленький отряд добрался до окрестностей Кир-Кайдэ, Таннер непрерывно улыбался, так что к настоящему моменту у него уже сводило скулы. Таннер начал понимать, почему все дипломаты, которых он знал - от лорда Рисвелла до знаменитого Этайна - всегда улыбались только уголками губ.
Первым, кого он увидел в крепости - конечно, если не считать дозорных, открывавших им ворота - оказался молодой южанин в черном с серебром колете, зачем-то торчавший посреди двора. Горящий лихорадочным огнем взгляд энонийца поневоле обратил на себя внимание Таннера Тайваса, и он, в свою очередь, внимательнее посмотрел на незнакомца. Первым, что бросилось ему в глаза, было багровое клеймо на лбу южанина, и протянувшийся через него более светлый шрам. Тайвасс внезапно понял, что это и есть "дан-Энрикс", слухи о котором преследовали его всю дорогу.
Спешившись, Тайвасс направился к энонийцу. Собеседники наследника смотрели на Таннера так, как будто мысленно желали ему провалиться ко всем фэйрам. Очевидно, до его прихода эти двое вели с Меченым какой-то важный разговор.
Рыцарь остановился в нескольких шагах от них и поклонился, приложив раскрытую ладонь к груди.
- Господа, простите, если я невольно помешал вашей беседе. Мое имя Таннер Тайвасс. Месс Гефэйр поручила мне представлять ее и Гверр до прибытия лорда Рисвелла, которому поручено вести переговоры с магнусом.
"Дан-Энрикс" вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна.
- Как... Рисвелла? Значит, сама леди Гефэйр не приедет?.. - хрипло спросил он.
- На границе с Гардаторном сейчас неспокойно, монсеньор. Леди Гефэйр не сочла возможным надолго оставить войско.
Меченый впился в Тайвасса глазами.
- Это главная причина, по которой она не смогла приехать?
- Во всяком случае, никакой другой причины месс Гефэйр мне не называла, - сказал Таннер, чувствуя себя довольно неуютно. Неужели он настолько плохой дипломат, что сразу же внушает подозрения в своей правдивости? А если нет - то как южанин с первых же слов смог понять, что Тайвасс что-то от него скрывает?..
Меченый поморщился, как будто у него внезапно разболелись зубы.
- А скажите, мессер Тайвасс... Не просила ли вас месс Гефэйр передать какие-нибудь письма? К примеру, лорду Ирему... или кому-нибудь еще?
- Вы совершенно правы, принц. Я привез три письма: мессеру коадъютору, Эварту Рисвеллу и магнусу Бонаветури, - сказал Таннер, решив до поры до времени не говорить о том письме, которое предназначалось сюзерену Элрика и содержало просьбу отпустить младшего брата Лейды в Глен-Гевер.
- Понятно, - глухо сказал Рикс. - Ну что ж, тогда вам следует поговорить с мессером Иремом.
- Именно это я и собирался сделать, монсеньор, - заверил Тайвасс. - Только подскажите, как его найти.
- Пройдите через двор и спросите о коадъюторе любого человека в орденском плаще. Вас проводят к лорду Ирему... Я с удовольствием сделал бы это сам, но, к сожалению, у меня очень важный разговор с этими господами, - Рикс кивнул на женщину и сухопарого мужчину, хмуро дожидавшихся, пока Тайвасс уйдет.
На лицах внутриморцев промелькнуло торжество. Таннер подумал, что они напрасно радуются. Если бы собеседники "дан-Энрикса" заметили, с каким пустым и ничего не выражавшим взглядом энониец помянул про этот "важный разговор", они бы поняли, что энонийцу наплевать на них с высокой колокольни. Мысли Крикса явно витали где-то очень далеко.
"Странный он какой-то, этот Меченый, - подумал Таннер, возвращаясь к своему отряду. - Я бы побился об заклад, что он немного не в себе. Хотя... после всего, что с ним случилось, это было бы не удивительно".
Тайвасс сочувственно вздохнул - и начал размышлять о том, что скажет лорду Ирему, когда отдаст ему письмо.
- Что с вами, принц? Вам дурно?.. - встревоженный голос леди Ресс достиг сознания "дан-Энрикса" отнюдь не сразу. Когда Таннер отошел, кинтаро Алантэн немедля втиснулся на его место и принялся что-то говорить, но Меченый бездумно кивал в такт его словам, не делая попыток вникнуть в смысл сказанного. Только когда Галатея напряженно и почти испуганно заглянула ему в лицо, южанин несколько пришел в себя.
- Простите... я отвлекся, - сказал "дан-Энрикс", вытирая липкую испарину со лба. Такие приступы внезапной слабости теперь случались с ним довольно часто - лекарь говорил, что их причина заключалась в том, что энониец слишком рано встал с постели, не дав себе до конца оправиться от пережитого в Кир-Роване. А тут еще и разговор с Таннером Тайвассом, полностью выбивший его из колеи...
- Вы очень побледнели, - озабоченно сказала Галатея. - Может быть, вам лучше было бы вернуться в крепость? Мы можем продолжить нашу беседу там.
- Не стоит, - сказал Крикс, мысленно приказав себя забыть о словах Тайвасса и полностью сосредоточиться на настоящем. Тоже мне, трагедия - несчастная любовь... в конце концов, в мире есть вещи поважнее. - Со мной все в порядке. Пожалуйста, повторите то, что вы сейчас сказали, Алантэн.
Кинтаро озадачено сморгнул.
- Я говорил, что мы оскорблены планами Лорио Бонаветури и его сторонников. Мы хотим надежного и прочного мира с династией дан-Энриксов, и просим ваше высочество о помощи.
- Это я уже понял. Но в чем должна заключаться эта помощь?
- Мы обсудили создавшееся положение с теми, кто должен сильнее прочих пострадать от договора коадъютора и магнуса, - ответила на это Галатея Ресс. - Главы семи из Двенадцати Домов готовы принести вам вассальную присягу - с условием, что вы защитите нас от наглых посягательств Аденора и Бонаветури. Мне представляется, подобное решение будет выгодно и вам, и императору, и нам самим.
Крикс изумленно посмотрел на женщину.
- Вы согласны стать вассалами дан-Энриксов?.. А как же ваше самоуправление? А Статут о Вольных городах?
Взгляд Галатеи на секунду стал печальным.
- Бейн-Арилль все равно уже не станет прежним, принц. И дело тут не только в поражении в войне... Наши семьи богатели медленно, за три или четыре поколения. Бонаветури и лорд Дарнторн убедили остальных, что любой из торговцев, у которого есть собственные корабли, способен за каких-то пять или семь лет удвоить свое состояние, если решится вместо кожи и зерна перевозить люцер, драконью кость или рабов. Именно из-за этого главы Двенадцати домов проголосовали за отделение от Легелиона. Кто-нибудь скажет, что с Бейн-Ариллем покончил брак Валларикса с Алирой Аггертейл, но для меня Бейн-Арилль кончился в тот день, когда я смотрела на сборище помешавшихся от жадности людей, готовых без малейших колебаний отказаться от всех прежних обязательств - хотя всякий уважающий себя торговец должен свято соблюдать данное слово. Если бы эта война закончилась нашей победой, мы бы очень скоро превратились из союза Вольных городов в рабовладельческое королевство. Как ни больно это говорить, старый Бейн-Арилль умер навсегда. Но это не значит, что мне безразлично то, что теперь станет с моей родиной. Или что я готова без борьбы отдать ее на откуп всяким аденорам... Именно поэтому я и надеюсь, что вы нам поможете.
- А вы согласны с леди Ресс, кинтаро?.. - спросил Рикс - Мне показалось, что вы слушали ее рассуждения без особенного удовольствия.
- Госпожа Ресс сгущает краски, - сухо сказал Алантэн. - Отнюдь не все из нас мечтали наживаться на работорговле. Многие из тех, кто поддержал Бонаветури, были истинными патриотами.
- Вы слишком нетерпимы, Тея. Каждый человек имеет право ошибаться.
- Но не всякая ошибка стоит жизни тысячам людей! - отрезала женщина. И, снова обернувшись к Меченому, продолжала. - Понимаю, вам понадобится время, чтобы еще раз обдумать наше предложение. Единственное, о чем бы я просила вас - это не сообщать о нашем разговоре лорду Ирему. По его замыслу, Бейн-Арилль должен превратится в доминантный сеньораж, которым управляет ставленник от Ордена. Боюсь, сэр Ирем не захочет отказаться от этого плана. Он наверняка скажет вам, что император сам даст вам надел и титул, подобающий вашему нынешнему положению, а усмирять мятежную провинцию - дело имперской гвардии, а не наследника престола.
Безусловно, вздохнул энониец про себя. Именно это он и скажет.
- А вы не боитесь, что я выслушаю вас, а после этого отправлюсь прямо к лорду Ирему - и вместе с ним подумаю, какую выгоду можно извлечь из ваших предложений? - хмуро усмехнулся Рикс.
- Я знаю вас недостаточно долго, чтобы утверждать, что это невозможно, - согласилась Галатея Ресс. - Однако все, что мне о вас известно, в том числе и эта гнусная история в Кир-Роване, подсказывает мне, что вы не предаете тех, кто вам доверился... Кроме того, характером вы пошли в Амариллис. Это заставляет меня думать, что вы не способны на обман. Нам остается только ждать, пока вы примете какое-то определенное решение.
Упоминание о его матери заставило "дан-Энрикса" поморщиться. В недавнем разговоре с Иремом Крикс упрекнул рыцаря за то, что они с Валлариксом столько лет скрывали правду о его просхождении. Правда, формально рыцарь делал только то, что ему приказал правитель, но уж кто-то, а Ирем вполне мог употребить свое влияние на императора, и убедить его открыть племяннику всю правду. Раньше энониец думал, что он понимает, почему Валларикс избегает обсуждать его происхождение - ведь это бросило бы тень на него самого. Парадоксальным образом открытие, что Валлариксу в этой истории стыдиться нечего, не успокоило "дан-Энрикса", а рассердило его еще больше. Если император так хорош, с какой стороны на него не посмотри - зачем потребовалось столько лет отмалчиваться и давать такой простор для кривотолков?!
Ирем вздохнул.
- Попробуй нас понять. Когда ты уезжал из города, тебе было всего шестнадцать лет. Валлариксу казалось, что ты еще слишком молод.
- Слишком молод для чего?.. Чтобы узнать, что представлял из себя Наорикс Воитель? - спросил энониец, пораженный неожиданной догадкой. - Что ж, можете написать Валлариксу, чтобы он больше не тревожился на этот счет. Ему уже не нужно посвящать меня в семейную историю - Олварг любезно сделал это за него!
Лицо мессера Ирема окаменело.
- Олварг рассказывал тебе о Наине? Что именно?
Крикс почти пожалел о том, что помянул о Наине Воителе. Однако отступать было некуда, и он пересказал рыцарю то, что Олварг говорил ему в Кир-Роване. Дослушав Меченого до конца, Ирем сказал:
- По правде говоря, я очень мало знал прежнего императора и не могу ответить на те обвинения, которые ты ему предъявил. Однако я уверен в том, что Наорикс был неспособен на насилие над женщиной. Тем более - своей женой и королевой. И еще. Тебе не кажется несправедливым составлять свое суждение о Наине по словам человека, который его смертельно ненавидел?
- Может быть! Но чтобы я не совершил такой ошибки, проще всего было рассказать мне все, как есть, - мрачно парировал "дан-Энрикс".
Коадъютор промолчал, как человек, который не согласен с собеседником, но не желает ввязываться в спор. Даже сейчас воспоминание об этом разговоре все еще вызывало у южанина сильнейшую досаду.
- Я согласен, леди Ресс, - сказал "дан-Энрикс" Галатее. - Я приму вашу присягу и выступлю против магнуса на завтрашних переговорах. Но учтите - у мессера Аденора редкостный талант знать все, что ему нужно знать. Я очень удивлюсь, если, прибыв в Кир-Кайдэ, он не обзавелся целым выводком шпионов из прислуги, конюхов и поваров. И еще больше удивлюсь, если кто-нибудь из его доглядчиков еще не побежал докладывать ему, что мы с вами беседуем во внутреннем дворе.
- Да... Я давно подозревала что-нибудь подобное, - нахмурилась госпожа Ресс. - Признаться, этот Аденор волнует меня даже больше, чем лорд Ирем.
- Все равно ему потребуется время, чтобы что-то предпринять. Значит, вопрос состоит в том, чтобы не дать ему этого времени, - твердо сказал Алантэн. - Раз вы согласны, принц, то я и Галатея можем присягнуть вам прямо здесь, а остальные - сразу же, как только вы вернетесь в крепость.
- Не спешите, Алантэн. Я не могу принять вашу присягу, не имея рыцарского звания. У нас это не принято, - возразил Меченый.
- Проклятье! Я об этом как-то не подумал. Что же делать?.. Стоит вам обратиться к Ирему или к кому-нибудь из ваших лордов с просьбой посвятить вас в рыцари, как правда тут же выплывет наружу.
Крикс пожал плечами.
- Именно поэтому я и не стану обращаться ни к кому из них... Поступим так. Идите в крепость, соберите ваших соотечественников в комнатах леди Ресс и ждите. Я скоро приду.
Необходимый Риксу человек нашелся у самого входа в крепость. Одежда и висевший на поясе меч не оставляли никаких сомнений в том, что он имеет рыцарское звание, зато по возрасту молодой человек был даже младше самого "дан-Энрикса". Меченый смутно вспомнил, что несколько раз видел его в свите Родерика из Лаэра, которому парень приходился то ли внуком, то ли племянником - во время своей службы в Серой сотне энониец не давал себе труда вникать в такие вещи.
Крикс готов был побиться об заклад, что для молодого человека это была первая военная кампания. То есть все складывалось прямо-таки исключительно удачно. Человек более опытный и зрелый непременно стал бы задавать ненужные вопросы, отвечать на которые у Рикса не было ни малейшего желания.
- Уделите мне немного времени, мессер, - попросил энониец, останавливая молодого человека. - Если я не ошибаюсь, мы с вами уже встречались... В лагере под Шельдой, помните? Простите, я запамятовал ваше имя...
- Бертан Столли, монсеньор, - с готовностью ответил юноша.
- Рад нашему знакомству, мессер Столли. Мое имя - Крикс дан-Энрикс.
- Да, мой принц. Я знаю.
- Хорошо. Я прошу вас посвятить меня в рыцари, сэр Столли.
Глаза юноши заметно округлились.
- Вас?.. - он смотрел на "дан-Энрикса" с такой растерянностью, что тому невольно стало его жаль. - Но... это невозможно, монсеньор.
- Почему "невозможно"?.. - мягко спросил Крикс - Вы рыцарь - значит, вправе посвятить любого, кого посчитаете достойным этой чести. Уверяю вас, вы скоро убедитесь, что я побеспокоил вас вовсе не из минутной прихоти. Мне в самом деле нужна ваша помощь, мессер Столли.
- Значит, вы хотите, чтобы я посвятил вас в рыцари? - уточнил тот. - Прямо сейчас?..
- Да, мессер Столли.
- Хорошо.
Растерянность на лице юноши вытеснило выражение сосредоточенности. "А он не так уж плох" - решил "дан-Энрикс", когда посерьезневший Столли вытащил из ножен меч.
- Преклоните колена, принц, - достаточно уверенно распорядился он.
Крикс опустился на одно колено.
- Рыцарь клянется в храбрости. Он выбирает путь преодоления собственных слабостей и страхов, - медленно и торжественно начал Бертан Столли. - Рыцарь служит милосердию. Его душа открыта состраданию, для него нет чужих людей и чужих бед...
Крикс слушал Столли, но его слова накладывались на воспоминания о том, как он десятки раз повторял эту клятву, вслух и про себя - на Братских скалах на восходе солнца и посреди заснеженного леса под Тронхеймом, над могилой Астера и перед памятником Энриксу из Леда на имперской площади. "Рыцарь защищает беззащитных, его сила существует для того, чтобы поддерживать чужую слабость... Рыцарь посвящен своему долгу..." Много лет назад едва попавший в Академию "дан-Энрикс" рисовал в своем воображении день собственного Посвящения и думал, что когда это случится - он почувствует какую особенную перемену, разом совершившуюся в мире и в его душе. Но когда меч Столли опустился ему на плечо, и Крикс поднялся на ноги, он чувствовал себя так, как если бы _уже_ был рыцарем все эти годы.
- Благодарю вас, - сказал Рикс, вставая на ноги. - А теперь, если вам нетрудно, окажите мне еще одну услугу... Я должен принять вассальную присягу, и мне нужен человек, который сможет засвидетельствовать, что она была принесена.
- Я готов, - ничуть не удивившись, кивнул Столли. Впрочем, судя по всему, молодой человек был отнюдь не глуп - а значит, должен был догадаться, для чего дан-Энриксу потребовалось спешно просить о Посвящении первого встреченного рыцаря.
- Я ваш должник, Бертан... Надеюсь, я еще сумею отплатить вам за все то, что вы для меня сделали, - с чувством сказал "дан-Энрикс". - А сейчас идемте. Думаю, нас уже ждут.