Я смеюсь над грушинскими бардами
И плюю на рэп русскоязыкий.
Мне милее Пушкин с бакенбардами,
Потому что он поэт был зыкий.

Нынче у него случилась днюха.
Шутка ли -- 212 лет!
Наливай, буфетчца Танюха,
Выпьем с горя, ведь его уж нет...

Он давным-давно уже далече,
Но навеки с нами солнце наше.
На закуску дай немного лечо
И перловой наложи-ка каши.

Где улыбка? Говорю: "какаши"...
Ты не слышишь, бедная Танюха,
Не смотри отныне "Нашей Раши" --
И не будет к слову ухо глухо.

Почитаю я тебе "Цыганов",
Что кочуют шумною толпою,
Меж тобою поданных стаканов
(ох, назавтра сгину с перепою!).

А потом, когда заплачешь, молодая,
Над судьбой цыганскою, Танюха,
Я скажу: "Вот так-то, золотая.
Это Пушкин. У него сегодня днюха..."