Прошло еще пару дней, решение, принятое мной накануне, крепло и, несмотря на работу, в голове я постоянно прокручивала одну и ту же проблему. Как забрать девчонок, как пройти процедуру удочерения, как, наконец, уговорить мужа...
Днем я работала, а ночами штудировала интернет. Оказалось, это не такой уж и сложный вопрос. Те, кто хотел малыша определенного возраста или пола сталкивались еще с определенными трудностями, у меня же не должно было возникнуть никаких проблем. Жилплощадь позволяла, материальное положение тоже, а согласие мужа вообще могло не понадобиться.
Время от времени мне казалось, что я схожу с ума. Что, вообще, взбрело мне в голову? Чтобы избавиться от навязчивых мыслей и дабы оставить какие - либо приятные воспоминания о посещении Ветольска, в воскресенье я решила сделать себе выходной и ознакомиться с окрестностями. Начала с самого городка. Это был обыкновенный город, каких в стране тысячи, - маленький, серый, невзрачный и небогатый.
Странно, но я давно заметила, что даже во вполне себе благополучных мегаполисах, стоит только свернуть в спальный райончик, обнаруживаются старые, облезлые, разваливающиеся дома. Здесь же вообще была пугающая концентрация подобного добра. В центре города, как положено, был парк, магазины и административные здания, - все в самом презентабельном виде, с современной отделкой, вычищенными двориками и подрезанными кустарниками. Но стоило только отойти куда - нибудь в сторону и от всего великолепия оставалось лишь воспоминание. Нет, конечно, новые дома были, и даже некоторые улицы сияли чистотой, однако, рядом вполне себе по - соседски располагались и многоквартирные высотки, и покосившиеся домишки, и совсем уж разваливающиеся избушки; заборы во многих усадьбах таили в себе отголоски прошлого времени, и смотреть на это все было жаль.
Составив мнение о внешнем виде городка, я решила познакомиться с его культурным наследием и посетить музей. Довольно скудный ассортимент экспонатов не произвел на меня ровно никакого впечатления и я уже было вознамерилась покинуть сие заведение, как, вдруг, мой взгляд наткнулся на женский портрет в старинной овальной рамке. Я подошла поближе, - оказалось, что этой даме здесь был выделен целый стеллаж.
Всмотревшись в образ, я однозначно определилась, что меня в нем привлекло, - чем - то неуловимым девушка была похожа на мою Лидочку, - тот же поворот головы, точно такой же высокий лоб и, кажется, даже похожий разрез глаз. Сходства с собой я не уловила никакого, но, если верить старым знакомым, я - точная копия бабушки... Значит, эта девушка похожа и на меня? Хотя, если точнее, на нее должна быть похожа я, но, может быть, мне просто показалось?
Тем не менее, прижавшись носом к стеклу, я принялась изучать содержимое стенда. Личные письма, - пожелтевшая бумага, изящный, мелко начертанный почерк; костяной гребень, призванный поддерживать тяжелые косы, оказывается, княжны Томилиной, - у меня просто дух захватило, казалось, передо мной открылась неведомая дверь в прошлое.
Белые атласные перчатки, - вот уж поистине, ручки княжны были аристократично малы; небольшая шкатулка, из которой небрежно тянулась нитка жемчуга; и какая - то не то книжица, не то альбом, а то и вовсе личный дневник, меня просто заворожили. Едва касаясь стекла, я будто проводила руками по выставленным тут предметам и словно погружалась в мир молодой Томилиной.
За этим занятием меня и застала сотрудница музея.
- Я вижу, вас всерьез заинтересовала эта экспозиция? - услышала я ее голос и от неожиданности вздрогнула.
- М - м - м, - не нашлась я, что сказать. Все мои мысли остались там, за спиной, с вещами незнакомой княжны.
- Простите, не хотела вас напугать. Просто нечасто видишь такой интерес у посетителей. - Я представила, какой она меня увидела, - с безумным выражением лица, с лихорадочным блеском в глазах, шарящей руками по стеклу, и криво улыбнулась.
- Да, - вымолвила я, - заинтересовала, - это не то слово. Я просто поражена. Эта княжна, кто она? Ее лицо мне кажется безумно знакомым. О ней снимали кино? Или писали в литературе?
Стоящая напротив меня женщина отрицательно покачала головой:
- Не думаю, что вы о ней что - нибудь встречали. Если, конечно, не родились в этих местах.
- Нет, не родилась. А это что, местная знаменитость?
- Вроде того. Княжна Томилина здесь родилась, и тут ее очень почитают. Это своего рода наша гордость.
- И чем же она так знаменита? Признаться, сам ее образ завораживает. Я никогда еще не встречала такой безупречной благородственности, если можно так выразиться. - Моя собеседница покровительственно кивнула:
- Я понимаю, что вы хотите сказать. Действительно, Томилина не зря производит такое впечатление, - она была настоящей дворянкой, голубых кровей, как сейчас говорят.
Я опять повернулась к стеллажу.
- Послушайте, а можно мне все это поближе посмотреть? - спросила я. Брови хранительницы сего великолепия сошлись на переносице:
- Нет, что вы! Это же музейные экспонаты. Их нельзя трогать руками.
- Но вы же здесь как - то убираетесь? Трогаете, передвигаете?
- Мы не просто здесь убираемся, - поджала эта дамочка бесцветные губки, - хранение экспонатов предполагает определенную технологию. Не все так просто, как вам кажется.
Она смотрела на меня с таким пренебрежительным видом, что я ощущала себя провинившейся школьницей. Но, бросив еще один взгляд на крошечный веер сливочного оттенка, предприняла еще одну попытку:
- Ради Бога, ну ведь можно же сделать какое - то исключение? Эта женщина... ее вещи... Мне кажется, если я прикоснусь к ним, то смогу проникнуть в ее мир, в то, чем она жила... Это так странно, но у меня такое чувство, что это близкий мне человек... Знаете, она даже чем - то похожа на мою бабушку...
- Нет, - подумав немного, выдала моя собеседница, - потрогать что - либо я вам дать не могу. Но мы сейчас сделаем вот что... Подождите меня здесь, я сейчас вернусь.
Она ушла, а я, глядя на ее бесшумно ступающие тапочки, гадала, что она может мне предложить. "Чем же ты жила, госпожа Томилина?" - прошептала я, осматривая портрет, и изящные завитки на рамочке.
У княжны было маленькое овальное лицо и чуть длинноватая тонкая шея. Хотя, возможно такую иллюзию давала изысканная прическа с высоко забранными волосами. В мягких локонах и воланчиках легко угадывались старинные зажимы, которыми пользовались красотки прошлых столетий. Эх, мне бы сейчас такой зажимчик, - куда против него попали пластиковые штамповки!
Краски на портрете явно поблекли, тем не менее, глаза ее сияли на лице двумя изумрудами, - по-другому такой цвет не назовешь. Было в ее взгляде что - то демоническое. И если даже предположить, что это всего лишь игра воображения или же лишний мазок художника то, как быть с задранным кверху подбородком? С царственным поворотом головы? С ее спокойным выражением лица, которое само за себя говорит, что этот человек привык, чтобы ему подчинялись? Глядя на нее, я не сомневалась, что Томилина была причиной не единожды разбитого сердца мужчины.
- Вот, - подошла ко мне запыхавшаяся служительница музея. В руках она держала стопку бумаг.
- Что это? - взяла я протянутые мне листы.
- Это реферат моей дочери. Недавно она писала доклад о жизни Томилиной, - там очень подробно все изложено, - я сама ее консультировала, а потому уверена в достоверности всех фактов. Возьмите, почитаете, - я думаю, вам будет интересно. Можете не возвращать, я себе потом еще распечатаю. Оставьте на память, если хотите.
Я молчала. Почитать, конечно, можно, но я хотела большего. Когда я смотрела на перчатки княжны, мне хотелось плакать, потому что я так явно представляла себе, как она их снимает, кладет на столик, идет по лестнице, поднимается в будуар... А просто прочитать о ее жизни я бы могла и в библиотеке.
- Спасибо вам, - сказала я и отвернулась. Мой взгляд застыл на раскрытом альбоме. Там было что - то написано, может быть стих, и нарисованы какие - то цветочки. Интересно, она сама их рисовала? Или это был ее поклонник? Из уроков литературы, которые нам преподавала моя любимая учительница Валентина Степановна, я знала, что образование, которое, скорее всего, получила княжна, предполагало и такой навык, как рисование, так что художницей вполне могла оказаться и она.
- Дорогая моя, - опять обратилась ко мне стражница музея, - ну что вы так расстраиваетесь? Не стоит. Тем более, что я могу вам подсказать место, где можно будет это почитать, - кивнула она на доклад в моих руках.
- А что, для этого предусмотрено особое место?
- Не обязательно. Просто мне кажется, что вас это заинтересует точно. В этом городе княжна родилась и прожила до совершеннолетия. После этого ее, как благородную девушку и наследницу внушительного состояния, увезли в столицу. А здесь остался ее поклонник - художник Владимир Усольцев, - это его работа вас так впечатлила, - кивнула она на портрет Томилиной.
- Да? - во мне проснулся интерес. - И что же? Почему они не поженились?
- Мезальянс, деточка. Он был не из дворян, куда уж ему до дочки князя. Всю жизнь он прожил в этом городе и всю ее посвятил поклонению Томилиной. Вы все прочтете, милая, не буду вам раньше времени рассказывать. Сейчас, если хотите, поезжайте в старый городской парк, - там, с северной стороны вы найдете место, где стоит статуя княжны, - ее сделал тот самый Усольцев. Статуя в плачевном состоянии, - требуется серьезная реставрация, а властям до нее дела никакого. Но вам понравится, - в том, как она разрушается есть своя прелесть, - время, знаете ли, человеку не подвластно. Нет Томилиной, рушится ее статуя, через несколько столетий ее, возможно, некому будет вспоминать... Кстати, милая, мне кажется, княжна вас заинтересовала не зря - по - моему, вы на нее похожи...
- Спасибо вам большое, - еще раз повторила я уже с большей горячностью и, переступив с ноги на ногу, поцеловала эту женщину. Какой для нее это стало неожиданностью, вполне могло бы рассказать растерянное выражение лица. А я, уже пробежав изрядное расстояние по направлению к выходу, повернулась и еще раз крикнув "спасибо", увидела все - таки на ее лице довольную улыбку.