Вера не любила мужа. Вышла замуж после 11 класса, потому что дурой была, и мыкалась с Игорем 17 лет.
Не пил, не курил. Денег не зарабатывал. Зато дома в пять и на выходные - к маме. К его. Она старенькая, ей надо.
Агрипина Валентиновна родила Игоря, когда ей под пятьдесят уже было. Нечаянно и неожиданно, как - то и не планировал его появление уже никто. С мужем, почитай, у Агрипины Валентиновны давно ничего не было, раз как - то, может, а то и два... Но хватило, видимо. Забеременела, располнела, месяце на четвертом вспомнила, что давненько что-то нет "этих" дней, пошла в больницу, а там посмеялись только. "Вы б еще через девять месяцев, - говорят, - удивились, что с вами происходит что - то". Так и родился малышок. Игоречек.
Учился средне, выглядел средне, и Веру любил тоже средненько как - то. Задумается иной раз Вера, любит ли он ее, да и не знает. По сему выходит любит, раз не обижает, да на других не заглядывается.
Оно, в принципе, и любить - то ее за что? Не красавица, не модница, ухаживать за собой не старается. Да оно и дорого так - то. Прическу сделать, одеться стильно, ногти там, реснички опять же... Половина Вериной зарплаты точно уйдет. А ее зарплата обычно на продукты уходит. За коммуналку, за машину, вещи какие - то Игорь платит, а Верины деньги на питание. Вроде бы и ничего такого особенного и не покупала Вера, все только необходимое, да только зарплаты ее едва на месяц хватало. Сэкономить не получалось. Заглянет Игорь в шкафчик:
- М-м-м, - сморщится, - а ничего вкусненького нет? Скучно, Вера, почему не купила?
И в следующий раз Вера покупала с запасом. Повкуснее и обязательно с запасом. Потому что не любила она замечаний. И настроения плохого не любила. Поэтому лучше предупредить, как говорится...
А сегодня с Верой случилась неприятность. Встреча с бывшим одноклассником. Нет, влюблена она в него никогда не была, тьфу - тьфу - тьфу, по другому не скажешь. Рыжий, с веснушками, сливающимися друг с другом по всему лицу, с извечно сальными волосами и запахом лука изо рта, - более неприятного человека в Верином детстве не было.
Вера шла по тротуару. Из остановившейся неподалеку красивой большой машины вышел парень и, обежав ее, открыл дверь своей спутнице. Та манерно выставила из салона точеные ножки, затем подала парню руку, и, опершись о нее, выплыла из авто. На ней была белая шубка, коротенькая юбка и длинные - длинные сапоги. Вера всегда такие хотела, но Игорь считал, что такая длина у сапог говорит о вульгарности их обладательницы, и она помалкивала, не признавалась, что не отказалась бы в таких покрасоваться. А парень тем временем, поддерживая девушку под локоток, не сводил с нее глаз. Вера тоже.
Девушка была такая красива, ее смолисто черный волос так изящно смотрелся на белом мехе, а губы ее были так красиво очерчены коралловой помадой, что Вера просто дар речи потеряла. Таких девушек она только в кино видела, а эта, поди ж ты, рядом идет, и красотой своей всех ослепляет просто. Как так получилось, Вера и сама не поняла. Она уже почти поравнялась с парой и, не иначе как ослепнув от красы этой неземной, неуклюже оступилась, нога подогнулась, и Вера, замахав руками, уцепилась нечаянно за рукав парня, повисла на нем всем весом и благодаря этому, наверное, не упала.
- Поосторожнее, мамаша,- неожиданно ласковым голосом обратился к ней этот парень и помог устоять на тротуаре. - С вами все в порядке?
- Д-да, - вымолвила Вера и, со всех ног бросилась бежать. Ни спасибо, ни на*рать, как говориться. Лишь бы побыстрее от этого места. Бежала и плакала, плакала и бежала, а когда очутилась дома, остановилась возле зеркала, облокотилась грузно о трюмо, и плакать неожиданно перестала.
Сколько ей? Тридцать пять. Столько же сколько и ему. Рыжему Борьке, чертовому однокласснику. Холеному, рыжему, поджарому красавцу.
Не узнал... И слава Богу, наверное... Мамаша... Надо же. Прав. Лишние килограммы молодости не прибавляли. Два подбородка, минус талия, волос в пегом хвостике, чтоб седина не так в глаза бросалась, курточка оверсайз... Не идет, так что ж? Если модно это сейчас. Глаза не накрашены, макияжа нет совсем, губы вон какие блеклые, не коралловые...
А у Борьки парфюм такой, м-м-м, закачаешься. И волос густой, по последней моде волной уложенный, и руки такие, словно всю жизнь тяжелее ручки ничего не держали... Да лучше б от него чесноком пахнуло, ей Богу...
- Вера, - раздался голос Игоря из комнаты, - ты что так поздно? В магазин что ли заходила? Что на ужин у нас? В холодильнике шаром покати. Слышишь ты?
- Слышу.
Прошла в комнату, достала дорожную сумку, кинула в нее вещи, которые в основном носила, потому что другие малы были, паспорт, кольцо золотое, мамино, и написала записку: "Спасибо за прожитые вместе годы, не ищи, ты ни в чем не виноват. Я начинаю новую жизнь. Целую, Вера". Потом приписала "будь счастлив, Игорь" и, оставив ключи на полочке, вышла из квартиры, захлопнув за собою дверь.