- Только, пожалуйста, не затягивайте с решением, - сказал Логинов. - Крайний срок - вторник. Инвесторы ждать не будут.
Он поднялся с кресла для посетителей и протянул руку, прощаясь. Рука была тёплая, пожатие твёрдое. Пульс ровный. Детекторы лжи, которых в моём кабинете насчитывалось аж четыре, сходились в показаниях - не врёт. И всё же...
Я перелистал папку с материалами. Проект выглядел реалистично - и достаточно прибыльно. Привлекательно. Наверное, даже чуточку слишком привлекательно. Возможно, потому я и не мог решиться. Но мои аудиторы - все, независимо друг от друга - не усомнились. А ведь я плачу за их въедливость хорошие деньги. Лишь меня самого что-то грызло - внутренний червячок, от которого просто так не отделаться. Разве что с помощью дедушки.
Зашла секретарша - забрать грязные чашки.
- Меня не будет два дня, - предупредил я. - Все встречи перенесите. И наберите доктору Лившицу в Центр Вернадского. Скажите, что скоро приеду.
У нашей семьи в Центре что-то вроде абонемента, хотя дед и ворчит. Так-то, с улицы, к Лившицу не попасть. Уж тем более - не будет он сам встречать посетителя. Кроме избранных, разумеется. Не знаю, как остальным, а мне даже первичный осмотр доктор делал лично, прежде чем к дедушке допустить. Сейчас уж, конечно, достаточно и медсестёр: не обследование - проформа. Про мой организм они знают куда больше, чем я сам. Но не выйти поприветствовать человека, на чьи пожертвования только что отстроили новый корпус, было бы неразумно.
После рукопожатий, расспросов о маменькином здравии, уверений во взаимном уважении, подписав пачку разноцветных бланков и пообещав милейшему доктору какой-то томограф ценой в железнодорожный состав, я лёг, наконец, в приготовленный саркофаг, получил укол в вену - и умер.
- Опять вы, - констатировал встречающий на той стороне, когда я вывалился из традиционного сияющего туннеля.
Как обычно, их было двое. Лица встречающих не запоминаются в принципе - но, наверное, одинаковые. Оба - в серых костюмах. Сегодня - без галстуков, пиджаки нараспашку. Я для них - надоедливый посетитель, к визиту которого и бриться не обязательно.
- Распустились, стражи неусыпные, - сказал я. - Животы отрастили. Ладно, я - свой человек. А если бы кто другой умер? Прибывает к вам, скажем, министр. Или, хуже того - тёща министра...
- Не проблема, - отмахнулся встречающий. - Были бы при параде.
- Провожать надо? - с ленцой осведомился второй.
- Нарушать так нарушать, - засмеялся я. - Заблужусь, что ли?
Заблудиться тут надо суметь. Метров триста по прямой дороге - и утыкаешься в дом. То есть не совсем дом - что-то вроде длиннющего, от горизонта до горизонта, таунхауса в два этажа. Стены цвета испуганной мыши, белёсые асфоделии в палисадничках и ряд дверей с одинаковыми ковриками для вытирания ног - всегда чистыми и сухими. Тучи тут вечны и низки, как потолок, но на моей памяти ни разу не проливались.
- Дед, ты дома? - крикнул я, как обычно, от входа. Двери здесь не запирают.
Ответа не было, и я испугался, что старик всё же не выдержал. Мало кто тут высиживает больше года, ибо скука - в прямом смысле смертная. Так, наверное, и задумано. Отец - тот сорок дней потерпел, для приличия - и рванул, куда предложили. Согласился на перерождение. Растёт сейчас где-то в Нигерии, курчавым тамошним мальчиком - хотя, может, и девочкой. Поиски я оплатил, но результат пока нулевой.
Дед - из другого теста. Его и при жизни было не переупрямить - а уж после смерти и вовсе.
На столе в гостиной обнаружилось несколько грязных стаканов и графин асфоделевой самогонки. Ещё два графина, пустые, стояли в углу. Явно - следы вечеринки. Кто бы ни проектировал здешний ландшафт, с асфоделиями он промахнулся. Что для других - цветок смерти, то для моего дедули - сладкие клубни, из которых выходит отличная брага. Змеевик он выгнул из полых карнизов для штор, притащил с улицы мусорную урну в качестве нагревательной ёмкости - и регулярно упаивает в хлам таких же упёртых со всей округи. Нет, не подумайте: самогонный аппарат самогонным аппаратом, но библиотеку дед тоже завёл. Книг здешнему контингенту не полагается - так он их по памяти восстанавливает. Плюс оркестрик, танцульки, любительские спектакли. Развлекается, в общем, как может - и соседям киснуть не позволяет.
Начальство здешнее, я думаю, бесится. В день, когда они сплавят деда на перерождение, тут явно солнышко выглянет. Неудивительно, что предложения в его каталоге с каждым годом всё завлекательнее. Дед ведь при жизни себе карму портил по полной программе - а иначе мой батюшка не унаследовал бы состояние, которое даже он не смог полностью просадить. Ясное дело, что выбор у деда в первое время был небогатый: хочешь, молью перерождайся, хочешь - земляным червяком. Интересно, что там сейчас?
Каталог перерождений выделялся на полке, среди рукописных книг, оранжевой жизнерадостной кляксой. Так и есть: он ещё потолстел. Заклинился между "Томом Сойером" и томиком Грибоедова в оригинальном дедовом изложении - насилу выдернул.
Ну-ка, что там из свеженького? Монголия - было. Иран. Бурунди - в Африке, от папаши недалеко. Дед - дочь вождя, так и вижу. Ага, Мексика появилась. Третьим сыном в хорошей семье. Вроде даже зажиточной. Не Финляндия, разумеется - но так ведь и не Новая Гвинея. Дед, впрочем, снова не согласится. Ему вообще наплевать, где родиться: главное - как. Одно условие, проще простого: никакой амнезии. И точка. Сказал - отрезал. Значит, будьте уверены: без сохранения прежней памяти не родится и принцем Уэльским. Не знаю, додавит ли он в конце концов местное руководство (тот ещё будет младенчик, если получится), или наоборот, но пока у них статус кво. Мне оно, впрочем, на руку.
- Кто там шляется? - спросили сверху хрипло.
Я отозвался.
- Графин захвати, - велел дед. - Там, на столе.
В придачу к графину я взял два стакана и поднялся в дедову спальню. Полчаса ушло на избавление уважаемого покойника от головной боли, после чего удалось изложить ему суть вопроса.
- Логинов - авантюрист, - сказал дед, подумав. - Он в свои прожекты сам верит. Детекторы тут бессильны. Ты, кстати, сделал, что я велел?
Сделал, сделал. Вложил кучу денег в стартап по освоению астероидов и купил добрый кусок лесотундры с оленями. Никель там уже ищут. Дед - это дед: слушать и анализировать услышанное не забывает, даже пьянствуя с приятелями на том свете. Вряд ли я без него смог бы выправить бизнес после отца - быстро, во всяком случае. А уж тем более - удвоить активы. Впрочем, если с никелем выгорит, то и утроить.
- Остальные инвесторы, - заключил дед, - не готовы реально вложиться. Попроси у них твёрдого подтверждения - и увидишь. Да и кризис не за горами. Тот, кто рискнёт, останется с невостребованным недостроем. Логинов просто поздно схватился. Или рано. Проект сохрани, пригодится ещё - лет через десять-пятнадцать. А сейчас - не то время. Всё ясно?
Я кивнул - ясно. Не зря, значит, сомневался. До чего хорошо, дед, что ты есть!
Мы потом ещё долго проговорили. Про бизнес, про политику. Про семью. Даже про доктора Лившица (ему, надо думать, икнулось). Дед, конечно, брюзжал, как всегда: мол, использует вас добрый доктор, как кроликов - за ваши же деньги. Фыркал презрительно. Будто я первый день его знаю. На самом-то деле - доволен. И тем, что я в гости явился, и особенно тем, что на логиновское предложение не клюнул, что бы там аудиторы в своих заключениях ни писали. Есть, значит, чуйка у внука!
Машинально взглянул на запястье. Часы здесь принципиально встают: хоть простые кварцевые, хоть швейцарские с турбийоном, хоть электронные в телефоне - без разницы. И по солнышку не сориентируешься, сильно ли засиделся: нет солнышка. Страна вечных сумерек. Безвременье. То есть - было безвременье, до деда с его клепсидрой. Вода и на том свете течёт как миленькая - капает, наполняет сосуд. Трубки прозрачные: видно, как движется поршень. Сжимает воздух. Фью! - свисток, как у чайника. Время. Пора.
- Хорошо с тобой, дед - сказал я, поднимаясь. - Только поздно уже - в смысле, там. Сестрички, поди, волнуются у моего хладного тела.
- Приятно знать, что волнуешь женщин, - хмыкнул старый греховодник. - Разве нет?
Потом нахмурился:
- Привет матери. Скажи: если будет спускать много денег на тряпки, я ей стану являться в кошмарах.
Не то шутит, не то впрямь нашёл способ. Передам обязательно, завтра же.
Провожать меня дед не пошёл, сослался на занятость. Сеанс массажа - ни много, ни мало. С кем это, интересно?
Двое на выходе были в галстуках - строгих, цвета графита. Не то сменились, не то вправду ждали тёщу министра - не стал уточнять. Помахал весело:
- Пока, парни! До новых встреч!
- Тише, тише, рукой не машите, капельницу уроните, - это уже медсестра.
Знакомая слабость. В ушах звон, глаза расфокусированы. Обратимая смерть - удовольствие то ещё, ниже среднего. Теперь сутки лежать - восстанавливаться.
На второй день придёт доктор Лившиц - побеседовать обстоятельно, записать наблюдения. Наука - особа любопытная. Науке хочется знать: как оно - ТАМ? Мне, кстати, тоже всегда интересно: как оно там У ДРУГИХ? Они есть, другие - я знаю. Доктор молчит: врачебная тайна. Отшучивается:
- Скажу главное: гурий всё ещё не обнаружено.
Только раз выдал:
- Главное ведь не "как". Рай, Валгалла, Страна вечной охоты... Геенна огненная или коттеджный посёлок - какая разница? Главное - ТАМ вообще что-то есть. Понимаете?
Понимаю. Думаю, что он прав. Если, конечно, не врёт и не водит всех за нос, как Горный старец. Мало ли, до какой синтетической дури додумалось прогрессивное человечество. Как проверить?
И дед прав - или, может, моё подсознание: мы для доктора - материал для исследования. Богатенькие лабораторные мышки. Может быть, даже очень богатенькие - если никель и вправду найдут. Но тогда, получается...
Впрочем, ну её, метафизику. Моя правда проще. Скоро у доброго доктора переезд в новый корпус. Не больница - конфетка. Лаборатории, кабинеты, палаты - там всё по последнему слову. И заранее встроенная прослушка - всюду, от холла до чердака - по распоследнему. Служба безопасности мне в том клянётся.
Но это всё - позже. И доктор с расспросами. И мать с её расточительством - позже. И Логинов с аудиторами. А пока - спать, восстанавливать силы. И слипаются глаза, и не поднять головы, и только крутится в ней отчего-то: "какой мерой вы мерите, такой и вам отмерено будет".