Аннотация: И еще раз про любовь, а если не про нее, то про что же еще можно писать?
КОРАБЛИК
Моей Аленке, которая показала жизнь с другой стороны
Весна вошла не постучавшись. И с порога нанесла сильный удар солнцем и теплом в
лицо старухе, которая уже разучилась не только морозить, но и покрывать снегом землю.
Но потом одумалась и, закрыв лицо руками, разрыдалась противным теплым дождиком, идущим
из затянувших все небо туч. На улице сразу стало пасмурно и серо, снег, тая под напором
воды, стремился покрыться грязью и этим продлить себе жизнь. Вода была везде и сверху и
снизу и, даже, посередине зависали капли воды. А серое небо, выпуская серые струи, красило
землю в серый цвет.
Веселые ручейки, звонко звенящие на солнце, очень быстро превратились в тусклые огромные
лужи, медленно катящие своими волнами прошлогодние листья и полусгнившие щепки деревьев.
Накрывшись капюшоном и, поеживаясь от нежных объятий промокшей насквозь куртки, я пытался
найти наименее мокрую дорогу к дому. При каждом шаге ботинки жалобно скрипели и с противным
хлюпаньем выдавливали из себя грязную воду. Пуская в разные стороны волны, я пытался
преодолеть очередную водную преграду, когда заметил его - маленький беленький бумажный
кораблик. Он пытался гордо стоять под натиском бушующих волн и порывов ветра. Такой
одинокий и беззащитный. Вышвырнутый на мель волнами, которые теперь плясали вокруг него,
плевали брызгами в борта и швыряли грязью на палубу. Он крутился на месте, пытаясь
выбраться из этой ловушки, но его неумолимо возвращали на место. Ему было страшно, он не
знал, что мир так безжалостен и злобен. Волны, толпясь вокруг него, издавали стоны и,
всхлипывая, причитали, что им так жалко такого красивого и одинокого малыша, что они смогли
бы ему помочь, утешили бы и унесли его в тихую гавань, где лелеяли бы его и, мягко
поглаживая, рассказывали ему сказки. Иногда он просил пробегающую мимо волну помочь ему и
забрать с собой. Волны с радостью соглашались, меняли направление, разбегались и, ударив в
борт, катали его по асфальту, сминая трубы и пачкая грязью. Натешившись, они аккуратно
возвращали его на место и с хохотом мчались к друзьям, хвастаясь подвигом. А кораблик,
отлежавшись, стискивал зубы, поднимался и начинал счищать с себя грязь, только затем, чтобы,
забыв о прошлой боли, через некоторое время доверить себя следующей волне.
Его основательно помятые трубы белели в самом центре лужи. А я стоя на ее краю, застыл,
глядя на эту безумную и совершенно непонятную игру. Дождь со злорадством поливал меня водой,
волны заливались в ботинки, но мне уже было на них наплевать. Я хотел спасти этот кораблик,
вытащить его из этой издевательской игры, но не мог понять, зачем и, что я буду делать
дальше с этим корабликом. Если взять его домой и выпустить в тазик - ему будет очень скучно.
Если пустить в другую лужу - повторится та же история.
Я шел к дому напрямик, разбрызгивая грязь ботинками. На душе было очень тяжело, но я знал,
что это было единственно верное решение. А сзади меня ветер в порыве безумной страсти
зло швырял обрывками бумажного кораблика.