Я же решил пропустить сцену панических сборов, и минут пятнадцать мы с Пашкой с удовольствием наблюдали, как на присевшего в тревожном ожидании верблюда пытается влезть солидная дама с размерами, ненамного уступающими габаритам самого "транспортного" средства. Надо признать, тетка была очень настойчива и нипочем не желала кориться таким досадным мелочам, как законы физики, то и дело заставляющие ее соскальзывать вниз. Видя ее героические потуги, большая часть пляжа прониклась происходящим и активно подбадривала будущую наездницу, невзирая на то, что обычно невозмутимая морда верблюда постепенно приобретала выражение тотальной обреченности. Спустя некоторое время тетка все же одержала небольшую победу над природной и торжественно проехалась верхом на несчастном животном вдоль пляжа под бурные аплодисменты неравнодушной публики.
Я же, неторопливо пропустив с Пашкой по паре стаканчиков, побрел в номер. Там застал вполне ожидаемую картину: Санька в полной боевой раскраске и ярком обмундировании отчаянно носилась по комнате, не успевая совершить очень важное, одной ей ведомое, дело. Спустя полчаса она, не сделав, по-моему мнению, ничего конкретного, кроме того, что выкурила подряд две сигареты и опустошила мой стаканчик, заявила, что почти готова. Прометавшись бесцельно еще минут 15, начала активно подгонять меня. Я же в недоумении уставился на Саньку. Из щедрого выреза узенькой маечки то и дело пыталась выглянуть на свет Божий аппетитная грудь, а из под коротеньких шортиков с этой задачей уже вполне справилась не менее аппетитная попка. Высоченные каблучищи не оставляли нам шанса скрыться в случае межнациональных разногласий и вполне возможных мордобитий.
- Ты куда вырядилась, -возмутился я, - мы находимся в мусульманской стране, а не на бразильском карнавале!
- Много ты понимаешь, - фыркнула Санька, - у меня с собой платок, когда я его одену, ты меня ни за что не отличишь от мусульманских теток.
Непоколебимо уверенная в своей правоте, она в ту же секунду напялила на голову платок и, гордо покачивая округлыми бедрами, зашагала к выходу. Я же, осознав бесполезность дальнейших убеждений, поплелся за ней, решив, что на худой конец я могу громко звать на помощь, а если сильно испугаюсь, то, возможно, и пнуть противника.
Спустившись в холл, я обогнул Вована, не оставляющего попыток пустить корни возле барной стойки, и вышел на террасу. Санька была уже там. Она деловито расхаживала между отдыхающими, не отказавшимися сопровождать нас в поездке ради удовольствия лицезреть свою физиономию в "ящике". Санька же, на правах бывалого, громко раздавала указания, чем хоть уже и не удивляла режиссера, но с неполной привычки еще раздражала. Я умостился на заднем месте маршрутного такси и с удовольствием предался разглядыванию красочных картинок, мелькавших за окнами на протяжении пути к Медине.
Вблизи старинное сооружение оказалось еще более впечатляющим. Высоченная резная стена скрывала за собой целый мир, состоящий из множества музеев, чередовавшихся с огромными магазинами и крохотными лавками, наполненными всеми звуками и запахами, цветами и красками, которые только можно было себе представить. В глазах рябило от многообразия ковров, пряностей и кожаных изделий, вперемешку со сладостями и тончайшими тканями. Воздух сочился тягучими эфирными маслами и жженым сахаром, но, в лучших традициях Туниса, все шумы и движения уравновешивала громадная мечеть, замершая в торжественном величии и религиозной смиренности в окружении высоченных колон в самом центре хаоса. Казалось, вокруг неё время остановило свой ход, увлекая за собой всю шелуху, способную нарушить хрупкий баланс. Под стенами недвижимо стояли женщины, укутанные в черные одежды, и равнодушно смотрели перед собой сквозь тонкую полоску для глаз. Поодаль также невозмутимо стояли и отрешенно глядели мужчины со спутанными бородами и в длинных светлых туниках.
- Ну что, начнем? - спросил режиссер, приближаясь к нам, безуспешно пытаясь отбиться от очередного аборигена, тараторившего на местном диалекте и со скоростью фокусника менявшего в своих руках богатый ассортимент своих товаров. Саньку же абориген явно заинтересовал, равно как и быстро мелькавшие в его руках произведения местных умельцев. Категорично отодвинув режиссера, она мертвой хваткой цапнула какую-то яркую тряпку, и как все, попадающее в ее руки, нипочем не желала отдавать обратно.
- Вы начинайте, я подойду, - бросила она режиссеру.
- Да, да, сейчас, - отозвался я, с тревогой заметив, что Санькин неподдельный интерес начинает вызывать нашествие клонов аборигена, окружающих нас со всех сторон. - Только куплю ей "это", или мы ее потеряем надолго.
После недолгого торга "на пальцах", отдав аборигену 5 долларов и забрав "это", я схватил Саньку и, громко объявляя на все стороны "no money", потащил ее к съемочной группе.
- С приобретеньицем, - улыбнулся Пашка при нашем появлении, - что же Вы такое полезное купили?
- Не знаю, - довольно ответила Санька, - но смотри, как красиво блестит.
После непродолжительной суеты, взяв в руки микрофон и одев на лицо "улыбку", он повернулся к камерам.
- Дамы и господа, мы продолжаем. Участники, выбирайте следующее задание!
Скорость, с которой в его руках возникли четыре конверта с заданиями, заставила местных торговцев взглянуть на него с уважением и даже с некоторой завистью.
Я вытянул один из конвертов и прочитал вслух задание: "Вам нужно в течении 30 минут найти и купить то, что местные жители в древности называли "пыльцой любви".
Ведущий хитро посмотрел на наши оторопевшие лица и сказал:
- Время пошло!
- Нравится мне этот Мюнхгаузен хренов, - недовольно забурчала себе под нос Санька, - устроил тут "1000 и 1 ночь" со своими конкурсами.
В сопровождении Пашки и его камеры неуверенно мы двинулись по узким улочкам гудящего, как улей, рынка и тут же стали объектом живого интереса местных акул рыночного бизнеса. Безошибочно определив нашу этническую принадлежность, с радостными возгласами "О, русский мафия, подходи покупай" они наперебой предлагали нам то, без чего, по их мнению, невозможно наше дальнейшее существование. Перед нашими лицами беспрерывным потоком проносились маски, платки и барабаны различных расцветок и размеров. Наиболее юркий из них увлек Саньку поближе к своему логову и настойчиво начал демонстрировать ей многообразие ассортимента своей лавки.
Санька со свойственным ей непостоянством быстро переключилась на новый объект и с энтузиазмом заколошматила по самому большому тамтаму.
- Санька, у нас вообще-то задание, - немного раздраженно сказал я.
- Купи барабан, - втиснулся между нами торговец.
- А в бубен? - огрызнулся я и, повернувшись к Саньке, устало повторил: - Санька, у нас задание.
- Купи барабан, - эхом повторила Санька, не переставая издавать ужасный шум теперь уже по всем барабанам, попадающимся ей под руку.
- Эй, эй, - замахал руками торговец, - стоп-стоп.
Но Саньку уже было не так то и просто остановить. Войдя в состояние безумного экстаза, она продолжала гамселить по несчастным музыкальным инструментам.
- Берем барабан, уходим, - прокричал я во все горло.
- Уходы, уходы, - жалостливо проскулил торговец.
Выбрав средний барабан и сунув его в руки Саньке, я подтолкнул ее к выходу, после чего повернулся к торговцу и спросил:
- Твенти, - сказал я, убирая одну руку с плеча Саньки.
Санька, увидев снова обширное поле своей музыкальной деятельности, радостно ощерилась.
- Окей, окей, твенти файв, твенти файв и уходы, - затараторил торговец, не отрывая беспокойного взгляда от моей второй руки, удерживающей Саньку.
Быстро расплатившись, под аккомпанемент непрекращающейся барабанной дроби мы двинулись дальше.
- Санька, теперь мы идем покупать "пыльцу любви", - прокричал я своей спутнице, проталкиваясь между людей.
Понимая, что мой барабанщик как "боец" потерян, я попытался обдумать задание.
"Если пыльца - значит порошок. Порошок в восточной стране - это скорее всего специи. Цель определена, приступаем к поискам".
Быстро оглядевшись, я увидел не только лавку с искомым товаром, но и колоритную личность явно кавказской национальности. Подхватив своего "юного барабанщика" под локоток, я начал проталкиваться в нужном направлении.
- Я вспомнила, где лежит то, что мы искали, - пританцовывая отчеканила Санька.
Резко остановившись, я оглянулся на камеру. Пашка, наблюдавший за нами в объектив, приподнял большой палец вверх.
- Тише ты, трещотка, - прошептал я, - ты вспомнила, где деньги? Да прекрати ты уже этот парад.
- Да, вспомнила, - обиженно произнесла Санька, останавливаясь, - но тебе не скажу.
- Что значит "не скажу", - оторопел я.
- Я не хочу продолжать разговор в таком тоне, - гордо вскинула голову Санька.
- Ладно, ладно, извини, - попытался я успокоить зарождающуюся бурю, - потом поговорим об этом, у нас сейчас срочное задание.
Не выпуская Санькину руку, я потянул её к палатке, стараясь не обращать внимание на ее все возрастающее сопротивление.
- Э-э, хорошо идешь, правильно ведешь, - радостно приветствовал нас торговец, - подходы сюда, подходы. Ай, дэвушка, почему такой красивый и такой грустный. Чего грустный? Чего, красавица, ищешь, чего хочешь, все, что нужно дам, все чего не хватает найду! Говори, чего хочешь!
- Красавица ищет "пыльцу любви", - вклинился я.
- Э, "пыльца", зачем такой красотке "пыльца", лучьше перец возьми, жгучий как ее красота, шафран душистый как ее волосы, или корень сельдерея как.... Да просто, корень сельдерея.
Услыхав примитивную лесть, Санька сразу же откинула "глубокую обиду" и соблазнительно оскалилась.
- Если у Вас нет того, что мы ищем, то нам у вас ничего не нужно и мы пойдем дальше искать, - ответил я.
- Не можем мы вечером, у нас 10 минут осталось по правилам игры, так что не могли бы Вы сказать что это такое, чтобы мы в другой лавке спросили.
- Зачем сейчас ыгра, вэчэром приходи, будет игра, будет пыльца, - не сдавался пронырливый торговец.
- Вечером нам не нужно, - проявил я вялое упорство.
- Бэри сэльдерей, в три приходи, будет игра, - азартно воодушевился грузин.
- В три не нужно, - включился я в бесполезную игру.
- В два приходы.
- Сейчас два, - победно взглянул я на ушлого продавца.
Грузин с досадой посмотрел на меня.
- До конца конкурса осталось 5 минут, - голос режиссера вырвал меня из омута этого разговора.
- Пять минут осталось, - не моргая повторил я, - скажите, пожалуйста, есть ли у Вас "пыльца любви", а то без нее я не смогу жениться на Саньке.
- Так что же ты молчал, сейчас всё сделаем, - слово "жениться" оказало на кавказца должное воздействие.
Он сплюнул и начал быстро кричать на непонятном нам языке, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. В общем гуле рынка было слышно, что ему тоже что-то кричат в ответ и даже ругаются между собой торговцы. Оглушённый создавшимся шумом, я уже ничего не понимал. Единственное, что мне пришло на ум, так это подтянуть Саньку к себе, обнять ее и постараться хоть немного отгородить от всего того бедлама, что происходил вокруг. К сожалению, Санька в этот момент держала в руках открытый мешочек с тертым душистым перцем, и так как выпускать его из рук она не собиралась, то ее к себе я прижал вместе с этим "взрывпакетом", который укутал нас облаком и заставил чихать не переставая.
- Э, что ты делаешь, - запричитал торговец, - это же порошок жизни, а вам нужна пыльца любви, смотри сколько товара перевел.
- Апчхи, извини, я не хотел... Апчхи.
- Эй, не вздумай, - схватил он за руку Саньку, которая протирала, чихая, глаза, - а то еще ослепнешь, нельзя глаза тереть, и моргать нельзя, ты чихай лучше, чихай, а лицо мы сейчас протрем, все будет хорошо, ты главное не три.
Приговаривая все это, грузин достал из кармана кусок мешковины и начал им хлестать по лицу то меня, то Саньку.
- Нельзя тереть, нельзя, - приговаривал он.
- Одна минута, - снова напомнил о себе режиссер.
- Уважаемый, ну что там с пыльцой, - поторопил я кавказца.
Через несколько секунд из толпы, окружающей нас, выскочил малец с небольшой баночкой в руках. Подбежав к торговцу, он ухмыльнулся на камеру и, отдав тому баночку, скрылся среди людей.
- Вот и пыльца, - довольно сказал кавказец, - вместе с мешком перца с вас 250 долларов.
- Только после того, как подтвердят, что это, что нужно.
- Э нет, дарагой, значит за перец заплатишь сейчас.
- И сколько за перец?
- Двести.
- Десять, - начал отсчет ведущий.
- Сто, - начал торг я.
- Девять.
- Сто восемьдесят, - не сдавался торговец.
- Восемь.
- Сто пятьдесят, - быстро проговорил я, - и это последнее слово.
- Пять, - к ведущему присоединилась толпа.
- Сто семьдесят - и порукам, - не останавливался ушлый торговец.
Чувствуя, как горит от перца мое лицо, я достал деньги, выхватил банку и повернулся к ведущему. Каким же было мое удивление, когда я увидел, что он стоит в пяти метрах от меня перед камерой и ехидно улыбается:
- Четыре.
Рванув с места в сторону съемочной группы, я практически сразу запнулся и со всего маху упал в рыночную пыль. Банка выскользнула из рук, и, раскрывшись, рассыпала содержимое.
- Три...
Понимая, что время катастрофически уходит, я схватил жменю порошка розоватого цвета и, перебирая ногами, пополз-побежал дальше.
- Два...
Подбежав к ведущему, я высыпал с дрожащей руки порошок ему на ладонь.
- Один...
- Вот то, что тунисцы раньше называли пыльцой любви, скороговоркой прокричал я.
- ВРЕМЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!
Ор толпы заглушил не только гул рынка, он заглушил все.
- Ну что же друзья, нам осталось только одно, это узнать, выполнили ли наши участники задание или нет.
Окружающая нас толпа подступила ближе и затаила дыхание.
- И это просто невероятно,- ведущий взял паузу, - просто невероятно, но они сделали ЭТОООО!