Моросил дождь. Девушка быстро пересекла крохотный перрон, обогнула два киоска - с газетами и разной съедобной ерундой и по разбитому асфальту дороги, направилась в поселок. До их обшитого деревом дачного домика было совсем не далеко- каких-то десять минут быстрым шагом по узкому тротуару с потрескавшимся от времени асфальтом. Улица Солнечная дом 88. Зеленая калитка, ключ поворачивается три раза, а потом надо немного приподнять и с силой толкнуть, потому что петли поржавели. Эмма как раз раздумывала, где бы найти немного масла, что бы их смазать, когда высокий женский голос за спиной несколько раз окликнул ее по имени. Девушка обернулась. К ней спешила пожилая женщина в болоньевой куртке цвета гнилых вишен, джинсах, туго обтягивающих стройные икры и черных мужских кроссовках. Крашенные каштановые волосы были схвачены вязанной, прикрывающей уши, повязкой, а в руках женщина тащила два внушительных пакета.
- Здравствуйте, Калерия Дмитриевна, - поздоровалась Эмма, подходя к женщине и забирая у нее один пакет. Это была соседка по даче, та самая Калерия Дмитриевна, которая и должна была присмотреть за ней, Эммой. По крайней мере, именно это девушка пообещала деду.
Калерия Дмитриевна когда-то была коллегой профессора Вознесенского, деда Эммы. На сколько девушка знала, они трудились в одном НИИ, еще во времена Советского Союза, а когда Союз и НИИ развалились, то пути их разошлись. Сын Калерии завел небольшой бизнес, женился и доктор наук с головой погрузилась в ведение хозяйства и воспитание внуков. Когда же малыши подросли, Калерия Дмитриевна съехала на дачу, где начала писать диссертацию и разводить цветы. А еще она организовала что-то типа дачного клуба, для таких же, как она любительниц пожить в дали от городской суеты. Летом они удили рыбу в маленьком пруду на краю поселка, собирали ягоды в небольшом леске и ходили на пленеры - рисуя окрестности на столько живописно, на сколько хватало таланта.
- А у Мишеньки, представь себе, - Калерия Дмитриевна приняла от Эммы помощь, как нечто само собой разумеющееся и сразу приступила к объяснениям. - У Мишеньки сломался автомобиль! Прямо у станции. Я оставила его ждать эвакуатор, а сама вот пошла...
Эмма понимающе кивнула, волоча тяжелый пакет и часто меняя руки - неудобные ручки резали ладони. Мишенька был сын Калерии Дмитриевны. Сын, обожающий свою маму и всегда готовый мчаться по первому звонку сюда, в дачную глушь с мазью от ревматизма, пакетом заварного кофе или просто - набором инструментов, что бы что-то починить.
- Я ему говорю - не думай даже меня провожать! - Эмма вновь включилась в рассказ Калерии. - Тут идти две минуты, да и я еще не такая развалина, как он думает! Я в состоянии донести сама два несчастных пакета! А он собрался бросать автомобиль без присмотра! Будто ему не сорок, а пятнадцать! Такой доверчивый. Я ему и сказала так - Миша, не будь ребенком! В ваше время полно жуликов, и если твою машину не обчистят местные алкоголики, пока ты будешь меня провожать, то тебя обчистит водитель эвакуатора, заломив двойную цену за ожидание!
Эмма поддакнула и переложив пакет в другую руку поправила спадающую с плеча сумку.
- Ну а ты, какими судьбами сюда? - Калерия покосилась на Эмму синими веселыми глазами в лучиках морщин.
- На выходные.
- А и правильно. Нечего сидеть в городе. Тут тишина, тут воздух... А грибов сейчас в лесу знаешь сколько? Только надо утром пораньше идти, а то местные все соберут. Я тебе покажу такое место! Там маслят видимо-невидимо! А знаешь, какие они ароматные? Дам тебе один рецепт, ты мне всю жизнь спасибо говорить будешь!
- Боюсь, что не выйдет, - поспешила отказаться Эмма от планируемого похода за грибами. - Я сюда позаниматься приехала. Что бы тишина, и ничего не отвлекало. Понимаете?
- Понимаю! Кому, как не мне понимать! Я же тут тоже своего рода, занимаюсь, - Калерия Дмитриевна улыбнулась, показывая Эмме ряд идеальных фарфоровых зубов. - Заешь, я начала писать книгу. Конечно, человек без специального образования не сможет вникнуть во все тонкости, но, если объяснять, что называется, на пальцах, то речь там пойдет о научном обосновании существования множества миров, каждый из которых является немного искривленной проекцией того идеального мира, который и есть наша реальность. Конечно, я здесь не первая и иду, что называется по стопам теории Эверетта, но тема эта мало раскрыта, материал приходится собирать по крупицам, а интерес к ней, в настоящее время, просто огромен! Ты слышала что-нибудь о теории Эверетта?
- Нет.
- А с физикой у тебя как?
- Я гуманитарий, - честно призналась Эмма.
- Жаль! Я многое могла бы рассказать тебе за чаем сегодня вечером и зачитать тебе первые главы...
Они подошли к калитке дома Љ100 по солнечной улице и пока Калерия Дмитриевна рылась в своей маленькой дамской сумочке в поиске ключей, Эмма терпеливо топталась рядом держа в руках оба пакета.
- Ну да ладно, ты все равно приходи ко мне в гости часиков в пять! Попьем чаю! У меня есть мед, масло и совершенно дивные крендельки с маком! Приходи!
- Хорошо, я приду, - пообещала Эмма, передавая Калерии свою тяжелую ношу.
В доме было темно из-за дождливой погоды. Пахло пылью и чем-то еще таким, чем начинает пахнуть в помещениях, в которых давно никто не живет. Эмма отрыла окна в кухне и в большой комнате, что бы впустить в дом горьковато-свежий запах дождя и мокрой прелой листвы. Девушка заварила себе кофе и держа в одной руке чашку, а в другой свою коричневую сумку поднялась по легкой деревянной лесенке в мансарду. Когда-то это был самый обычный чердак, а потом его переделали в жилую комнату, прорубив ход прямо из узкого коридора между кухней и большой комнатой внизу. На пол мансарды постелили доски, наспех покрасили из светло-голубой краской, скаты под крышей утеплили и обшили деревом, вместо маленького слухового окошка вставили окно побольше правда теперь оно находилось совсем низко от пола, зато можно было лежа на толстом матрасе смотреть на улицу. Мебели здесь почти небыло - книжный шкаф, старый торшер с абрикосовым абажуром на длинной ноге, кресло с вытертой обивкой и матрас на полу, у окошка, служивший кроватью.
Эмма достала из сумки шерстяные теплые носочки, в которых ходила вместо тапок и включила торшер. Абрикосовый теплый свет разогнал дождливый полумрак, Эмма села на накрытый травянисто-зеленым покрывалом матрас и сделала глоток сладкого горячего кофе.
- И что дальше?
Что дальше она понятия не имела. Так сильно стремясь сюда, Эмма совсем не раздумывала над тем, что будет, когда она здесь окажется. Желая убить время до чая у Калерии Дмитриевны, Эмма прошлась по комнатам, вытерла пыль, сняла чехлы с мебели и вымела сор из углов, а когда закончила, то оказалось, что самое время выходить из дома.
Ходить в гости с пустыми руками Эмма была не приучена и сорвав с грядки под окнами несколько пышных нежно-розовых хризантем, отправилась к соседке.
За чаем время пролетело незаметно - Калерия Дмитриевна развлекала Эмму рассказами о своих внуках, сыне и собственных молодых годах, когда она была не старше Эммы, бегала с подружками на танцы и кружила головы.
Когда на часах было немного больше девяти, Эмма засобиралась домой.
- У вас нет, случайно машинного масла? - спросила Эмма у хозяйки. - Петли в калитке скрипят. Надо бы смазать.
- Конечно, сейчас принесу, - Калерия Дмитриевна вышла из уютной светлой кухни, а вернувшись протянула Эмме замотанную в целлофан маленькую железную масленку. - Держи. Хотя, лучше бы не смазывать петли.
- Почему?
- Ну, ты одна. Мало ли что. А скрип петель калитки какая-никакая сигнализация. И знаешь что, - Калерия Дмитриевна вытащила из кармана флисовой домашней куртки телефон. - Надо обменяться номерами. Так мне будет спокойнее.
- Но у нас же в поселке всегда было тихо, - попыталась возразить Эмма. Не то что бы она была против всех этих предосторожностей, просто не хотела впускать в свое сознание мысль о том, что здесь может быть опасно. Она с детства привыкла думать, что более тихого и скучного места, чем поселок Энтузиастов нет в целом свете. На сколько она могла припомнить - последним, самым резонансным преступлением, была кража старого алюминиевого корыта с крыши сарая аспиранта Белкова. Преступление это было раскрыто в тот же день, по горячим следам, самим аспирантом.
- Лишней осторожность не мешает! - безапелляционным тоном заявила Калерия Дмитриевна и продиктовала Эмме свой номер.
Так же на прощание Эмма была снабжена пакетом, в который заботливая соседка положила маленькую баночку меда (-Ты никогда такого не купишь! Мне привез его один профессор, он живет в Швейцарии и держит маленькую пасеку прямо на горном склоне!), пакетик с сахарными крендельками, усыпанными маком ( - Такие умеет печь только Наташенька, моя невестка! Я не знаю, что она делает, что бы они вот так таяли во рту! Знаешь, она говорит, что этот рецепт передается у них в семье из поколение в поколение! Ее прапрабабка была придворной дамой и рецепт ей дал повар, который готовил для царской семьи. Уж поверь мне, тогда знали толк в хорошей выпечке!) и ароматным чаем (- Я сама собирала летом в лесу все травы и сушила сама. И мяту, и чабрец и листья дикой малины. И что-то еще, уже не припомню, что но вкус-то у него не то что у этих из магазинов!).
Калерия Дмитриевна проводила Эмму до калитки и сама смазала заржавевшие петли. И потом еще стояла на своем ярко освещенном крыльце, наблюдая из-за низкого забора, как Эмма открывает дверь и зажигает свет в узком коридорчике.
Разложив гостинцы в кухонные шкафы, Эмма поднялась наверх, в свою чердачную комнатку и, переодевшись в пижаму, постелила постель и выключила свет. За окном зашелестел холодный осенний дождик мягко убаюкивая свернувшуюся клубочком Эмму. Так бы и проспала она сладко до самого утра, и снились бы ей альпийские просторы, на которых пчелы собирают самый экологически чистый нектар, для того, что бы сделать самый вкусный в мире мед, из которого придворный повар испечет тающие во рту крендельки. Но лай поселковых собак, разрывающихся от ненависти, словно бы сам сатана бежал по спящему поселку, разбудил девушку. Эмма недовольно простонала и перевернулась на живот, стараясь рассмотреть в забрызганное дождем окно, что же такого происходит на Солнечной улице, что так вывело из себя собак. В этот момент тучи на небе разошлись, словно раздвинулся пышный угольно-черный занавес, выглянула полная, круглая луна и в ее холодном белом свете Эмма увидела, как темный силуэт перемахнул через забор и растворился в тени, отбрасываемой домом.
Неприятный холодок пробежал по спине. Девушка села на постели, стараясь вспомнить - закрыла ли она окна, вернувшись из гостей. Тихий звук внизу, словно на пол прыгнул огромный мягкий кот, дал ответ на этот вопрос - окна остались открытыми и кто-то сейчас влез в одно из них и расхаживает по дому. Эмма пошарила рядом в поисках телефона, а не найдя его вспомнила, что лежит он сейчас в кармане перекинутого через деревянные легкие перила, пальто. Ругая себя за рассеянность, девушка вскочила с постели и бросилась к лестнице. Луна вновь ушла за тучи, комната погрузилась во тьму и пришлось двигаться на ощупь. Но, очевидно сегодня у Эммы был не самый счастливый день - добравшись до перил девушка неловко коснулась пальто, оно соскользнуло вниз и телефон с мягким стуком ударился о нижние ступеньки.
- Черт! - беззвучно выругалась Эмма, стараясь сообразить, то же ей делать теперь. Вариантов было не много. Или подняться обратно в мансарду и, спрятавшись за книжными полками ждать, пока все как-нибудь само не уладится. Или же можно рискнуть - спуститься вниз, взять телефон и постараться выскользнуть из дома. Выбраться из дома самое главное - потом можно позвонить Калерии Дмитриевне и укрыться у нее, пока приедет полиция.
- Подумаешь, -пробормотала Эмма. - Это пустяки по сравнению со всем остальным.
Подбадривая себя таким образом, она спустилась вниз, нашарила в темноте на ступеньках телефон и осторожно, выставив одну руку вперед, что бы избежать столкновения с белью или стеной, Эмма кралась в направлении, где по ее расчетам, должна была быть входная дверь.
Она была уже совсем рядом, всего-то несколько метров до заветной цели, когда телефон в ее руке зазвонил, вспоров тишину, словно острый нож старый мешок. На экране мигала надпись "Калерия Дм.". Эмма ничего не успела сделать - едва уловимое движение воздуха за спиной и вот широкая сильная ладонь зажимает девушке рот, а к шее прикасается что-то острое и холодное. И даже если этого никогда не случалось с тобой, ты сразу понимаешь - это лезвие и оно в любую секунду может перерезать тебе горло.
- Выключи, - выдохнул хрипло мужской голос в самое ухо.
Но вместо того, что бы подчиниться, Эмма от волнения выронила телефон и тот немедленно был отброшен в дальний угол.
- Сейчас сюда придут, - незнакомец обжигал щеку Эммы своим дыханием. - Ты скажешь, что спала и никого не видела. Иначе мне придется тебя убить.
В тот же момент до слуха Эммы донеслись тяжелые шаги во дворе, словно рота солдат топала тяжелыми ботинками по старым выщербленным плитам. В дверь громко забарабанили.
- Помни том, что я сказал, - прошептал голос и ночной гость будто растворился в пространстве.
Стараясь взять себя в руки и скрыть волнение, Эмма нашарила на стене выключатель. Вспыхнувший свет больно ударил в глаза. Девушка торопливо отпирала замки и все еще щурясь от света, подняла глаза. На пороге ее дома стоял широкоплечий высокий мужчина в полицейской форме. Он сунул ей под нос удостоверение и скороговоркой, из которой Эмма уловила только окончание фамилии: "...онов!". Мужчина оттеснил Эмму вглубь дома и оставляя грязные следы на полу, прошелся с осмотром по первому этажу. Двое топтались у двери и еще один мок во дворе.
- Почему так долго не открывали? - деловито поинтересовался Онов останавливаясь у ведущей в мансарду лестницы.
- Я спала, - ответила Эмма. - А что случилось?
- Есть сведения, что в поселке находится опасный преступник. Очень опасный. Вы одна?
- Да, - пролепетала Эмма, переводя глаза с одного полицейского на другого.
- Что там? - не дожидаясь ответа полицейский поднялся по лестнице, ступени которой возмущенно заскрипели от его тяжести и Эмма услышала, как он ходит там, на верху, наверняка оставляя на голубом полу комки грязи.
- Ничего подозрительного не заметили? - за Эмму принялся второй, сверля ее маленькими темными глазками.
- Мне подозрительно, - прошипела Эмма, начиная злиться. - Что вы врываетесь в мой дом среди ночи и пачкаете мне тут пол!
- С телефончиком надо аккуратнее, - первый закончил осмотр и, спустившись вниз, заметил под шкафом телефон Эммы. - Вот, и звонили вам.
Он бесцеремонно посмотрел журнал звонков.
- Калерия Дм. Это кто?
- Соседка! - выпалила Эмма, выхватывая телефон из огромной ладони.
- Соседка, - покачал головой полицейский. - Беспокоится, наверное за вас. Не страшно-то одной?
Беспокойству и проникновенному тону Эмма не верила. Хоть светловолосый голубоглазый полицейский с красноватой веснушчатой кожей и выглядел простовато, но слишком уж это было приторно и никак не вязалось с тем пристальным осмотром дома, который он тут устроил.
- Закрывайте двери, девушка, - улыбнулся на прощание блондин.
В ответ Эмма захлопнула дверь прямо у его носа и закрыла ее на оба замка. Потом девушка прошла в кухню - окно здесь было чуть приоткрыто и ветерок шевелил легкую занавеску. Через окно Эмме было видно соседний двор, освещенный фонарем над соседской дверью. На крыльце стояла Калерия Дмитриевна, завернувшись в шаль из-под которой торчал подол белой ночной сорочки. Она тихо говорила о чем-то с блондином, временами косясь на дом Эммы.
- Странно, - пробормотала Эмма. Ей в самом деле показалось странным, что с Калерией Дмитриевной полицейские говорят так долго и не делают никаких попыток проникнуть в дом и натоптать там.
Она потушила свет в кухне и отправилась на второй этаж. Нет, она не забыла о странном незнакомце, вломившемся в ее дом. Просто Эмма решила, что он улизнул. Осмотр, который произвели здесь полицейские, говорил о том, что если бы в доме оставался посторонний, то его непременно бы обнаружили.
- Я должен кое-что показать тебе, - голос, раздавшийся в безмятежной тишине дома, заставил Эмму подпрыгнуть от испуга. В темное она различила, как темный силуэт вышел из-за книжной полки и подошел к девушке. Он приблизился к окну и поманил ее. Эмма перевела взгляд на то, что находилось внизу, да так и приникла к холодному, влажному от дождевых капель, стеклу.
Сейчас свет в соседнем дворе не горел и темные фигуры полицейских двигались к калитке. Но сейчас... Сейчас, когда они шли по Солнечной улице в свете луны, Эмма рассмотрела, что вместо форменных костюмах на них были длинные черные плащи, вместо фуражек на головах были надеты широкополые шляпы, а вместо лиц, Эмма это увидела четко, когда один из них обернулся в профиль и его лизнул холодный язык лунного луча, лицо закрывала белая маска с длинным, загнутым, словно клюв, носом.
Эмма с тихим писком отшатнулась от окна, врезавшись в своего ночного гостя.