Утром, как только Аста ушла, я немедленно бросилась звонить Ветрову. Он назначил мне встречу на час дня в своем кабинете. Временя у меня оставалось еще два часа и я не находила себе места. У меня это с детства - я совершенно не умею ждать. Меня буквально начинает трясти и я ничего не могу с собой поделать. Успокаивают меня две вещи - сигареты и рисование. Да, я из этих неврастеников, которые обязательно нарисуют цветочек на газете, если подвернется ручка или карандашик. Я с детства довольно неплохо рисую и меня даже хотели отдать в художественную школу, но мама много работала, а школа находилась далеко и я так и осталась самоучкой. Когда-то я мечтала стать художником иллюстратором, но не прошла по конкурсу. Мой рисунок был "слишком сырой", по словам экзаменатора. Я рыдала два дня. Рыдала бы больше, но мама быстренько пристроила мои документы в другой ВУЗ и вот, я бухгалтер в небольшой фирме, а рисование всего лишь хобби. Когда хочется успокоиться, я достаю папку с рисунками. Вот и сейчас. Я удобно устроилась за кухонным столом и развязала тесемки. Но телефонный звонок отвлек меня от просмотра. Звонил Ветров. Сказал, что планы изменились и встреча переносится на час раньше. От радости я задела папку и черно-белые и цветные картинки рассыпались по кухонному полу. Торопливо я собирала их и как попало складывала в оклеенную картинками из журналов, папку. Вот карандашный набросок моего дома, вот комната, вот мамин портрет. Я не хотела сейчас думать о них, тосковать по дому, и предаваться ностальгии. У меня сейчас небыло времени, поэтому я торопилась спрятать все эти дома-квартиры-лица, томных загадочных женщин, неизвестные города и узоры.
Кажется, все. Я завязала тесемки на папке и оглядела пол еще раз. Белый лист лежал под кухонным столом. Я полезла за ним и замерла.
Это был мой сон. Сон, приснившийся, если верить дате в подписи, два года назад 28 февраля. Ровно два года. Я села на пол рассматривая рисунок. Я до сих пор помню тот сон. И рисунок этот я нарисовала сразу, проснувшись на утро. Мне казалось почему-то очень важным запечатлеть его. На картинке был изображен молодой мужчина стоящий спиной. Он был обнажен и его обнимала светловолосая девушка, склонив голову на плечо, так, что не видно лица. Только белые короткие волосы. Во сне я обнимала таинственного незнакомца с темными волосами, и плавился под моими ладонями лед, покрывавший его тело твердой коркой, а он нес меня куда-то по заснеженному пустынному лесу и было мне сладко и спокойно в этих объятьях.
Я вылезла из-под стола и сунула в папку рисунок. Времени ломать голову над странными совпадениями небыло - я уже опаздывала на встречу.
В кабинете у Ветрова было холодно и пахло табаком.
Из всей этой компании Светлых Воинов Ветров нравился мне больше всех. Не знаю почему. Может быть сочетанием мягкости и силы?
- А помните, доктор, как я пришла к вам впервые и вы рекомендовали мне найти друзей, сменить работу и завести собаку? - зачем-то вспомнила я. - Ощущения такие, будто бы 1000 лет прошло.
- Если бы ты знала, что такое 1000 лет, - улыбнулся Ветров, вешая куртку на вешалку и одевая халат.
- А вам сколько?
- Много, Марта. Много. - Он потер руки и включил чайник. - Будем пить чай!
Горячий чай с корицей из красных в горох чашек, с домашними печеньями, обсыпанными сахаром, во врачебном кабинете. Хммм... Жизнь открывалась мне все новыми гранями.
- Итак, Марта, зачем пришла?
- Поговорить. Понимаете, Павел Викторович, я вот вроде бы с вами, вроде бы и нет. В том смысле, что я о вас не знаю ничего. Откуда, например, берутся Воины Света?
- Мы рождаемся. Выбираем тело и приходим в нем в этот мир. Потом нас находит наставник и мы учимся жить в мире людей, так, что бы помогать им и не обнаруживать себя.
- А Темные?
- Так же, - он щурил на меня веселые глаза из-за очков.
- А полукровки?
Доктор тихо рассмеялся и отпил чай.
- Аста рассказала про Хидежа?
- Да.
- Полукровки это дети Светлых или Темных от земных женщин. Запертые в человеческие тела и живущие в человеческом мире мы часто забываем о том...
Доктор замолчал. Достал сигареты и закурил стоя у окна.
- Мы хотим и умеем любить. Мы даже создаем пары. Но мы не способны породить потомство.
Поэтому, если Путь посылает нам любовь с земной женщиной, мы воспринимаем это, как дар.
Так и появляются дети- полукровки. Сильнее людей, но слабее Воинов, - он замолчал, глядя в окно, на то, как капает с крыши тающая вода, курил, задумавшись о чем-то. Я уже думала, что он забыл обо мне, когда он продолжил: - Ты ведь спрашиваешь не просто так. Ты хочешь знать о Миране.
- Хочу, - я потупила взгляд и отхлебнула чай. Хотя, какого черта?! Мне двадцать пять лет! А я теряюсь так, будто девочка-подросток, рассказывающая о первом сексе.
- Зачем?
- Я... Я просто хочу знать как он может быть связан с этими убийствами и нападениями на меня!
Ветров поднял голову вверх и задумчиво выпустил в потолок струйку сизого дыма. Сбил пепел с сигареты.
- Вот в чем дело Марта, - произнес он. - Если Вацлав передаст своему сыну свою силу, то он станет в разы сильнее, чем его отец. Потому что кровное родство усиливает... Да, конечно, это повод воскресить отца...
Доктор задумался над своими словами. Видимо, эта мысль была не нова для него, но он всячески отвергал её как лежащую на поверхности.
- А я вот что думаю, - деловым тоном заявила я. - Я думаю, что мне нужно продолжить с ним общение и все разузнать! Это единственный выход!
- Нет! - неожиданно твердо сказал мягкий доктор. - Даже не думай!
- Слушайте, - я поднялась со стула и торопливо и сбивчиво объясняла: - Милый доктор, посудите сами, у нас нет другого выхода! У нас вообще никакого выхода нет! Давайте смотреть правде в глаза. - Я сняла с вешалки куртку и старалась надеть, но никак не попадала в рукав. - И не бойтесь за меня! Лучше потерять посредственную Видящую, чем целый мир!
- Марта, - доктор помог мне надеть куртку. - Я не одобряю твою затею.
- Я же не спрашиваю разрешения, - я застегнула молнию куртки. - Я должна. Понимаете, я чувствую, что должна с ним поговорить.
Я уже взялась за ручку двери, готовая бежать. Желание поговорить с Мираном переполняло меня, жгло, будто уголек попал за шиворот. Внезапно дверь резким рывком отворилась, и я едва не уперлась носом в грудь Олега.
- Привет, - сказал он, глядя на меня с верху и оттеснив обратно в кабинет, закрыл за собой дверь. - Здравствуйте, Павел Викторович.
- Здравствуй, Олег, - доктор протер очки и вновь водрузил их на породистый нос. - Что-то случилось?