Стиральная машина взвыла заглушая слова Кита. Я закрыла дверь ванной, что бы этот рев не мешал говорить и заодно принесла из комнаты свой альбом и пакет с остывшими рогаликами. В кухне я сварила кофе и разлив его по чашкам открыла альбом. Кит с любопытством наблюдал за тем, как я переворачиваю плотные листы:
- Что ты делаешь? Не выдержал он.
- Портрет твой рисовать буду, - ехидно буркнула я, беря в руки остро заточенный карандаш.
- А если серьезно?
- если серьезно, то я хочу нарисовать портрет этого мужчины... Ну, ты понимаешь? Может.. Может быть это поможет.
Кит одобрительно кивнул откусывая кусок рогалика.
- Хоть какой-то толк от тебя, - злорадно ухмыльнулся он.
Последняя капля упала в мою чашу терпения. Меня чертовски достали его злые шуточки по поводу моей скромной персоны и я собралась высказать ему все.
- Послушай, Кит, - ядовито прищурилась я. - Мне кажется, что нам пора поговорить на чистоту! У меня создалось впечатление, что ты, Кит, имеешь на мой счет несколько неправильных убеждений!
- Да что ты? - хмыкнул он.
- Да. И одно из них состоит в том, что со дня нашей встречи ты возомнил, будто бы я имею на тебя какие-то виды и поэтому "путаюсь", как ты говоришь, с Мираном Хидежем! Ты видно возомнил, будто это тебе на зло! Это первое твое заблуждение.
- И последнее! - грубо оборвал он меня, побагровев от злости. - Это только в твоей голове, Марта! В твоем больном воображении, если совсем точно! Нам нужна была Видящая и я готов был испробовать все средства, что бы ты была с нами. Пусть даже для этого мне бы пришлось сыграть на твоей похоти!
Теперь кровь прилила к моим щекам и я едва сдерживалась, что бы не броситься с кулаками на негодяя. Похоже, что и сам Кит понял, что перегнул и поспешил исправить оплошность:
- Это была моя ошибка. Двое одиноких людей в одной квартире... Так бывает. Но все же... Между нами ничего никогда не могло бы быть, Марта. Никогда.
Он старался выкрутиться и это словно предало сил злой обиженной девочке внутри меня.
- Но она умерла, Кит, - жестко и тихо произнесла я. - Она умерла. Самая лучшая и чистая из женщин. Самая сильная из Видящих. А ты жив и тебе надо жить в этом мире.
Губы его сжались в тонкую бледную нитку и Кит с презрением произнес:
- В этом и отличие между нами. Мы любим лишь один раз и верны до самой смерти!
Я представила себе, как Кит, молодой и здоровый и, чего уж скрывать, привлекательный. Кит, чья жизнь будет длиннее жизни обычного человека, раз, может быть в 10, самовольно обрекает себя на эту верность, почти на целибат, добровольно отказываясь от любви пусть даже чьей-то безответной, не умеющей разжечь его сердце, но любви, излечивающей от одиночества. Он представлялся мне совершенно потусторонним, инопланетным каким-то существом у которого вынули сердце. Мой муж был моим первым и он принес мне столько боли, что я перестала доверять мужчинам и не была способна на даже легкий флирт, но это никак не мешало мне мечтать о любви и о том единственном, который излечит мои раны и будет носить меня на руках и бла-бла-бла... Я мечтала о том, о чем мечтает каждый человек на земле в возрасте от десяти до девяноста. А Кит просто выбросил возможность обрести новую любовь из своей жизни.
- Мне плевать на то, что у вас там с Хидежем, - сказал Кит. - Просто я знаю суть Темных, а ты нет. Я ничему не хочу тебя учить - жизнь научит. А ты давай, рисуй. Не отвлекайся.
Я где-то с час корпела над портретом - нос никак не хотел выходить и не получалось передать жесткий, волчий какой-то взгляд, а когда рисунок наконец был готов и я протянула его Киту, то тот даже в лице изменился.
- Что такое? - забеспокоилась я.
- Ты знаешь, кто это?
- Нет, - я не понимала, почему я должна знать.
- Ты в самом деле не знаешь? - допытывался Кит.
- Да не знаю я!
- Это же Альберт Моро. Дядя Мирана Хидежа. Он был правой рукой Вацлава.
Приехали. Я поставила локти на стол и запустила пальцы в свои выбеленные волосы. Дядя Альберт. Абсолютное зло. Тот, кто хотел сделать Мирана новым Темным князем в первое весеннее полнолуние. Что же дальше?
Стиральная машина снова громко взвыла, будто кукурузник на взлете.
- Эта тарахтелка долго еще? - спросил меня Кит. - Мне нужны мои вещи.
К Ветрову мы ехали Кит - во влажном еще свитере, а я, за неимением других сухих и чистых вещей, вынуждена была одеться, будто на праздник - плотные черные колготки, красное шерстяное платье, сапоги на каблуке и черное пальто. Увидев меня в таком виде Кит не смог сдержаться и ехидно спросил:
- С чего это ты сегодня решила одеться девочкой?
На кухне хлопотали Лидия и Ирэн. Пахло ванилью и тут не надо было быть видящей, что бы знать, что к чаю сегодня подадут свежую домашнюю выпечку. Кита немедленно заставили колоть грецкие орехи, а меня Ветров увел в кабинет.
- Ты что-то бледная, Марта, - сказал доктор, усаживая меня на жесткий диван. - Как себя чувствуешь?
- Не очень, - призналась я. - Меня немного укачало. Кит ужасно водит и в его машине совершенно нечем дышать из-за печки.
- Давай-ка я проверю, как у тебя с давлением, - доктор открыл темную полированную дверцу шкафа и достал прибор для измерения давления.
Я терпеливо выдержала процедуру и выслушала вердикт:
- Сто на восемьдесят. Марта, я снова повторюсь и скажу, что пора меня менять образ жизни. Бросай курить и пить кофе. У тебя слабое сердце, Марта. И все это может плохо кончиться.
Я с досадой передернула плечами и поднялась с дивана. Я не люблю нотаций, а сегодня особенно. Я сделала круг по комнате под пристальным взглядом Ветрова и остановилась у большого письменного стола покрытого зеленым сукном.
- Я вижу, что ты что-то хочешь сказать мне, Марта, но не знаешь, как начать, - Ветров был очень наблюдателен.
- Про то, что убийца детей Альберт Моро вы уже знаете, - напомнила я ему.
- Да. И сегодня мы соберемся, что бы обдумать, что делать с этим. Но, может быть, ты хочешь что-то еще мне сказать?
- Может быть, - меня заинтересовал лежащий на столе старый альбом в обложке из затертого серого плюша. Я медленно листала страницы и с удивлением узнавала на местами пожелтевших черно-белых снимках Ветрова. Он почти не изменился с тех времен. Вот разве что раньше не носил усов.
- Ты можешь доверять мне, Марта. Если ты захочешь, то сказанное тобой не покинет пределов этой комнаты.
Я пожала плечами. Я не знала, как сказанное мной может обернуться для всех нас. Я думала об этом рассматривая фото. Вот Ветров сидит за столом в белом халате и врачебной шапочке, а вот он в толстом свитере с горлом в компании бородатых мужчин на фоне заснеженного леса. Вот на палубе корабля - цветная и немного размазанная фотография.
- Марта, - он подгонял меня.
- Дело в том, что это не моя тайна и... Я не знаю, тайна ли это, - я подняла глаза на своего собеседника и перевернула страницу. - Это касается Мирана.
Ветров кивнул, ободряя меня.
- В первое весеннее полнолуние Мирана будут посвящать. Альберт требует, что бы он занял место своего отца. Мне кажется, что это как-то связано с погибшими детьми, но я не уверенна...
Слова застряли в моем горле, как только я опустила взгляд в альбом. На черно-белом любительском снимке улыбались три девушки и двое мужчин. Точно такое фото сейчас находилось за много километров отсюда в маленьком южном городке в альбоме с синей обложкой и шершавыми серыми страницами. Это был альбом мой матери.
- Марта?
Я вздрогнула и обернулась. Ветров стоял рядом со мной и обеспокоено смотрел на меня.
- Марта, с тобой все в порядке?
- Да, - выдавила я из себя отрывая взгляд от снимка с белой витиеватой надписью в верхнем правом углу "Геленджик 1985 год". - Это вы на фото?
Я ткнула пальцем в мужчину обнимающего за плечи мою мать.
- Да, - подтвердил он, с улыбкой глядя на снимок. - Это было прекрасное время...
Я обернулась к Ветрову, сверля его глазами в которых уже стояли слезы
- Вот эта женщина, которую вы здесь обнимаете, это моя мама!
Глаза Ветрова округлились, узкое лицо вытянулось, а я ринулась вон из кабинета, по узкому коридору, к полке для обуви. Наспех надела сапоги и сорвала с вешалки пальто.
- Марта, все в порядке? - из кухни выглянула Лидия в цветастом фартуке и удивленный Кит с молотком в руке. Ничего не объясняя я выскочила из пахнущей выпечкой квартиры на холодную лестницу и побежала вниз по ступенькам.