Мымр и мымра жили вместе уже три года. Это был критический год. Так прочитала Мымра в каком-то модном журнале - 3,7,10 и т.д. Ах, да, забыли о кризисе первого полугодия, но читала ведь давно. Впрочем тогда они еще не были мымрами...
За окном был мир, осень и дождь. По другую сторону окна тоже был мир, 6-метровая кухня и горластый телевизор. Мокрый сентябрьский мир был конечно намного больше, но океанов и земли Франца Иосифа видно не было, поэтому заоконный ландшафт ограничивался бесконечно-вселенским знанием, пару-тройкой деревьев, осколком крыши и частичкой серебристого бампера машины, и вполне мог равняться пространству обратной стороны окна. Я у кого-то прочитала, что окно - это мир, обрамленный рамой. Это так красиво, что мне кажется, что эта фраза ранее принадлежала мне, но мир так изворотлив!
Хотя, если быть до конца честным, это пространство вряд ли могло претендовать на что-то подобное, потому что сузилось до расстояния между двумя живущими здесь и постоянно ссорившимися людьми. Один доставал из шкафа вещи, искал зубную щетку, перебирал и примеривал сумки, чтобы сложить весь свой скарб, а другой, вернее другая, ходила за ним по пятам и говорила, говорила, говорила. Сначала о том, что не сделано, потом о том, что непонято и дошла до того, что ничего приличного, красивого и хорошего, пожалуй, и не случалось никогда. Предстоящий отъезд и полная готовность к нему мужа заставила взять паузу, которую нужно либо выдерживать, либо нарушить вежливо-вялыми словами прощания. Но как же их произнести, чтобы они выглядели искренней и теплей, чем они есть, после такого обвинительного монолога?
- Буду через пару дней - прорвало наконец его.
- Боже мой, ты можешь говорить! Свершилось чудо! Ты не немой? Зачем ты меня обманывал? - пошутила она.
- Для тебя я - глухой и немой. Поэтому забудь, что я только что изрек. Это было страшной ошибкой. Хотя не страшнее другой.
- О чем это ты? - решила она поддрежать шутливый диалог. Всегда ведь хорошо прощаться с улыбкой.
- Это я о том, что женился на тебе так поздно.
Вот и не зря справилась со своими эмоциями! Она раплылась от счастья. Такого исхода никак нельзя было ожидать. Какой же все-таки он великодушный, не стал обращать внимание на нудное бормотание жены! Но счастье же краткий миг, поэтому в следующею секунду она услышала продолжение:
- Не надо было вообще этого делать. Но уж ничего не поделаешь. Кто-то курит и умирает от рака, кто-то пьет, ну а кто-то вообще наркоман, а я... А, ладно, пока, милая!
- У-у-у-у, Мымр!
Послал воздушный поцелуй, решительно продемонстрировал упрямый затылок, ключ, дверь и снова ключ. Теперь она одна, а значит их мир стал совсем-совсем малюсеньким.
Обычно после расставания проходило минут 40 и звонил телефон. Ровно столько нужно времени, чтобы выехать за пределы кольцевой, всеми колесами встать на трассу, ведущую в другой город, и прокричать в трубку, что все вздор, а он соскучился. Сегодня же традиции были нарушены, прошло уже больше часа, а телефон молчал. Наверное, он и правда онемел - подумала она. Решила сама проверить, набрала его номер, но гудки монотонно и размеренно играли свою сольную партию. Не обманул, еще и глухой.
Хроника жилища.
Дом, в котором они жили был самой обычной девятиэтажкой, а их жилище самым типичным - модная эклектика с немодными составляющими - мебель советского разлива с вкраплениями из разного рода мелочей и фотографий, с одной стороны, спальная в восточном стиле со скрипучим полом с другой, и небольшой холенный островок евроремонта в прихожей, переходящей в запущенную столовую. В общем нет ни одного места, в котором можно было бы услышать одобрение дизайнеров или отметить чей-нибудь завистливый взгляд. Это если быть правдимым и самоироничным. А если посмотреть на это с другой стороны, с литературной, то заметишь в нем то, что не всегда есть даже в самых правильных квартирах и домах. Во-первых, прямо под окном рос невероятный для средней полосы сад. Возле могучего и уверенного в себе каштана, будто ненадолго присела, росла тоненькая сакура. Немного поодаль от этой парочки, идеально прямой линией, стремилась к небу яблоня, которая держалась всегда патриотично, словно не имела никогда никакого отношения к своим нездешним соседям. Ей явно претила азиатская покорность. Да, разве Я!блони могут быть другими? А охранял всех персонажей интернационалист-кипарис. В самом жилище всегда был какой-то вкусный особенный запах, который особенно отмечаешь после возвращения из отпуска. За это время рассеиваются все будничные ароматы и остается сладковато-теплый привкус дома. Если бы возможно было нарисовать его, то, наверное, это была бы радуга с палитрой от бежевого до немного выгоревшей охры, в которую я бы рискнула добавить каплю серени. И конечно бы, все испортила, без сомнений. Есть уже такой опыт.
Год назад решили сделать ремонт. Но решить ведь не значит приступить, поэтому она дождалась, когда он уедет и, вдохновленная образами нового быта, прямо как большевики, принялась за работу. Позвонила в фирму. В течение двух часов было 20 страшных ударов по стенам, разломанные перегодки, пыль-монстр и тихий в сравнении с самим процессом интерес проживающих. Еще через час разрушители все убрали, а еще через час она уже забыла, что что-то изменилось. На утро уже ничего не хотелось делать. Была у нее одна проблема - в порыве энтузиазма могла сама бы стены переломать и снова их восстановить, но день проходит, настроение меняется, поэтому если не сделать за один день, то все остается незавршенным. Как раскроенная юбка, как убранные в коробки три месяца назад, а точнее сваленные, все книги для того, чтобы привести шкаф в порядок; как вполне приличное пальто, которому ножницы предрекали будущее куртки и т.д.
Так прошел день, к вечеру собрав волю в кулак, оделась и ринулась за обоями. Шла и видела - оливкового цвета, немного приглушенный и с оттенком серого. Но магазин стройматериалов настаивал на совершенно других варинтах, пока она, наконец не нашла белые обои и ту самую краску. Знаете, как называют это профессионалы? Коллёр, брр! В этимологическом словаре Фасмера была бы примерно такая статья: коллёр - от англ. сolor - цвет, обознач. цвет, оттенок, нюанс, примен. в области евроремонта для евразийского населения. На другой день нагота перегородок была прикрыта обоями, а в самом заурядном, пластмассовом ведре капля за каплей белый превращался в.. небелый, грязный и мутный. Решила, что надо нанести ЭТО на остатки стен и вероятность цвета освежиться возросла в несколько раз. Но чудо не свершилось. Коллёр отказывался становиться цветом. Тогда изрядно утомившийся энтузиазм заразил голову другой безумной идеей - не хочешь по-хорошему быть ярким, надо добавить рисунок. Благо под рукой был другой тюбик с этим, брр, коллёром. Нежно сиреневого цвета. Широкой кистью изобразила полосу по диагонали, потом следующую. И о, чудо! Стало так симпатично. До тех пор пока цвет не начал высыхать. В результате сиреневый на оливковом превратился в серый и скучный на зелено-грязном фоне. А после началась настоящая катастрофа - клей высох, и эти одеяния для стен стали валиться сверху вниз и складываться пополам, накрывая все живое вокруг. В некоторых местах наоборот обои надежно пристали и тогда уже, как бы не хотелось, не удавалось им повторить подвиг бумажных камекадзе. Не экстремалы, - подумала она разочарованно, - а клей - вредитель и диверсант. Как известно неуспех не способен окрылить. Есть, конечно, люди у которых рождается злость, а значит новая энергия и новые пути, новые трудности и победы преодоления, но так они же не зря с большой буквы. Она села, сложила ручки и решила все отложить до завтра, потом до послезавтра и так до приезда мужа. Сюрприз получился как нельзя кстати, муж приехал не один, со своей мамой. Мама, когда увидела условия, в которых живет ее сыночек, ужаснулась и принялась утраивать быт, что заставило ее задержаться надолго. За это время она поняла, что невестка курит, приходит поздно, сама ничего не ест, подозрительно часто моется и висит часами на телефоне. Врагу не пожелаешь, - подумала мама и решила, что лучше этого не видеть. Кстати, в моем любимом словаре Фасмера нет объяснения слову "Мымра". Может надо поискать Мымр?
Хроника вечера после разлуки от первого лица.
После возвращения из командировки мужа мы долго и мирно беседовали. Все разногласия в прошлом! И пусть он нарушил все традиции, видно я его сильно вывела из себя. Он очень остроумно рассказывал о том, с кем встречался, где был, подробно остановился на ночном клубе, а я, с выражением полного доверия, изображала на лице невероятное увлечение этой интересной историей и готовность дослушать этот пикантный во всех отношениях рассказ до конца, начиная с момента, когда он и четверо его приятелей вошли в тот самый клуб. Для начала пришлось обмануть его бдительность и вставить типа "Мне можно, рассказывай. Нет, бывают, конечно, ревнивые женщины, прямо смешно". Но риск был оправдан, т.к. дело того требовало. И вот после таких убедительных заверений с моей стороны - не устраивать истерик, я наконец приближалась к самому главному - сейчас проговориться о чем-нибудь таком, о чем я даже не подозреваю, и потом наша любовь будет снова и снова проходить через невероятные испытания, чтобы спустя много лет мы могли сказать нашим детям: "нет, у нас не все было гладко, мы пережили нищету, разлуку, на твоего папу претендовали лучшие женщины мира (но с маминым успехом, конечно, нельзя и сравнивать. Это должен был добавить папа), но мы всегда любили друг друга и ничто в мире не способно было нас разлучить". Но после получасового монолога такая возможность мне так не представилась. Я уже успела подумать о том, в чем завтра пойду на работу, как избежать уборки и о том, что мне нестерпимо хочется купить новый блеск для губ, 38 в моей коллекции. И тут мое сознание включилось. Наверное, я как все женщины запрограммирована на определенном лексиконе - алкоголь, женская вечеринка, "а она мне говорит...".
- Подожди так она к тебе подошла? (Кто? - подумала я).
- Ну, конечно. Там все не так как в Москве. Был день рождение одной их подружки, они устроили девичник. Одна на меня все смотрела в зеленой кофточке, потом прилично дерябнула и пригласила меня на танец.
- Я ее понимаю... (Попыталась я сыграть роль друга-жены).
- Так было смешно. (Да уж, обхохочешься!). Мы танцуем с ней, она, представляешь, говорит "У вас такие красивые губы. Но телефон я вам свой не дам. Только для дружбы и никакого секса". Я ей подыграл, конечно, типа, как же так, какое разочарование! Разве с Вами возможно просто дружить? Ну, и т.д.
- Ну и?
- А ее подружка, представляешь, весь вечер на меня смотрела, потом тоже дошла до кондиции и подмигнула мне. Что она себе вообще возомнила? (В этот момент я выпрямилась от гордости, сейчас он скажет - и этой и той и всему миру, что женат и очень любит свою жену). - И как она могла подумать, что я изменю своей, в зеленой кофточке.
- Смешно.
Так и не пришлось мне испытать мук ревности, страданий от любовного томления и прочие звенья любовных страстей обошли меня на этот раз стороной.
Но в следующий момент меня попутал черт! Я ждала СМС, который должен был прийти на его мобилку и, когда прозвучал заветный сигнал, я ринулась получать сообщение. Я такая ответственная! Сказали "ждать" - жду, сказали "пришлют" - беру телефон в руки, взгляд направляю на дисплей и замираю в ожидании, даже ни моргну не разу. Получила, просмотрела свое, а потом, не сдержав свою тягу к чтению, опустила взгляд ниже: входящие, Alex, Irochka (это я!), Julia... Последнее имя мне показалось незнакомым и абсолютно женским. Я не могла не прочесть: "Андрес, девчонки не уехали. Можешь позвонить Веронике и встретимся. Конец. Юля.". Надо же, Андрес! Мне больше не хотелось проверки на верность, меня вдруг все вполне устраивало. В общем, у меня, как говорят, пересохло во рту. Даже нет, опустилось все внутри. Нет, и это плохо. Наверное, просто опешила. В словаре Фасмера значит "лишиться крыльев", представляете? Это когда еще непонятная тревога вместе с грустью норовит из самого сердца проникнуть во все другие органы и блокирует ваш "летательный аппарат". Хотя почему все говорят, что боли и радости обязательно сосредоточены в сердце? У меня, например, всегда щемит на границе солнечного сплетения и желудка. Итак, СМС. Правы психологи, говоря о самореализующихся предсказаниях. Первым желанием было - ничего не сообщать мужу. Потому что не знаю как себя вести, да и модные журналы всячески отговаривали меня устраивать сцены, если муж нашел любовницу. А в этом я уже не сомневалась. Предстояло только выяснить серьезность и глубину этой связи на стороне. Не на моей, заметьте. А может связей? Советами умных женщин из глянцевых изданий не представлялось возможным воспользоваться - быть особенно сексуальной, милой и домашней. Кроме "домашнего образа", пожалуй. С сексуальностью было сложнее, да и с милостью тоже. Я снова незаметно превратилась в Мымру, только подстрелянную из-за угла. Мой муж заметил смену настроения и сам начал высказываться. Сначала о том, чтобы мобилку его я больше никогда не брала, потом о том, что я выставила его полным мудаком, а вокруг все хорошие, но и в конце добавил, что сердце его скоро не выдержит - так за все переживает. На утро сказал, что без веры не может ничего быть и что я же не знаю, как было на самом деле, и кто такая Юля и Вероника. Судя по пафосу, видимо, он их тоже не знает. В общем, обидела я честного человека, нехорошо это, стыд должен пронзить все мое мымринское тело!
От беспомощности мы оба не знали что делать и что говорить. Я сомневалась в его честности, а он - с своей убедительности. Сердце подсказывало, что все не так плохо, а разум тихонько подтрунивал над ним. Так в молчании прошел день. Вечером он стоял возле моей работы. Гнев угас, грусть осталась. Мы поехали в сторону дома, гадая как же себя вести в нем. Хорошо, что есть кухня, - подумала я. Андрей прервал мои мысли:
- Я понимаю, что ты должна чувствовать и что ты можешь себе подумать. Но ничего не было.