Аннотация: Непростая история женщины, потерявшей близкого человека. Автор умело показал как быт, люди, дети помогат преодолеть горе и жить дальше. Рассказ интересен еще и картинками быта узбекской махалли, вековые традиции которого соблюдаются и в наши дни.
Ташкентская повесть об осени
Случилось это лет пять назад в Ташкенте. Неужели уже пять лет прошло? Остается только удивляться тому, что воспоминания об этом случае в моей жизни остаются свежими, как будто все произошло совсем недавно. Был обычный осенний вечер в моем ташкентском доме. Во всех комнатах горел свет, телевизор "пел" песни на узбекском языке, подруга и какие-то знакомые перемещались по комнатам, о чем-то беседуя, а дети носились в этом доме без присмотра и делали, что им хотелось. Среди этой бурлящей жизни в своем кабинете, спрятавшись за дверью, тихонько сидела я и тупо пыталась по телефонной линии подключиться к Интернету.
Нажимаешь кнопку "Подключение" на компьютере один раз - срывается; второй - встреваешь в чей-то разговор; третий - тишина. И только на пятый-шестой раз удается подключиться. Всё это помню до мелочей - щелчки на линии и противный звук подключаемого модема компьютера. Всё, что удаётся, - скачать почту в ящик, не отвечая на письма. В списке сообщений от друзей и коллег было одно письмо от неизвестного человека из Волгограда. Не хотелось его открывать и читать. Просто стало страшно до ощущения тошноты. Вдруг там сообщение, от которого новые кошмары будут преследовать меня до утра?
И без этого я спала тревожно в те дни. Только после доброй порции коньяка, влитого в кружку с горячим чёрным чаем и подслащенного сахаром, удавалось заснуть. В моих кошмарах появлялись старухи с крючковатыми носами и требовали вернуть мебель, сковородки и кастрюли и ещё что-то, а я не хотела отдавать, потому что знала, что это - моё. Не знаю, чем закончилось противостояние, я никогда не досматривала эти сны до конца, потому что просыпалась и не могла заснуть, коротая время до утра у компьютера, на кухне или в саду. Пила чай с коньяком и дурела всё больше и больше то ли от бессонницы, то ли от спиртного.
Письмо от неизвестного адресата из Волгограда, которое я так и не открыла вечером, не давало мне покоя. Все спали, а я сидела на кухне, бессмысленно глядя в окно, за которым был виден только виноградник во дворе, освещённый яркой лампочкой без абажура. Ветви змеились по железным стоякам, заканчиваясь висячими усами с редкими листьями. Каждый лист, видимый из окна, казался родным лицом со знакомыми чертами, и только остатки разума не позволяли мне выпрыгнуть и впиться губами в эти листья-лица. За разглядыванием очередного уже желтеющего листа и застала меня моя подруга Эмма, которая гостила в моем доме. Зная, что я не сплю по ночам, она считала своим долгом уложить меня в постель хотя бы под утро, предварительно напоив всё тем же чаем с коньяком.
- Давай пить чай, - сказала она дежурную ночную фразу, включая электрочайник. Мне было неловко, что подруга прервала свой сон ради меня, но в тоже время была рада компании. Пить чай в одиночестве не хотелось, как не хотелось и оставаться одной.
- Мне кто-то из Волгограда прислал письмо. Открывать или нет, как думаешь? - спросила я её как бы между прочим, продолжая впиваться взглядом в виноградный лист, разглядывая уже морщинки у глаз и складки под подбородком любимого лица, чётко проступившего на листе.
- А ты его знаешь?
- Её. Нет.
- Открывай, конечно.
- А, вдруг, там что-то страшное?
- Страшнее не будет. Хочешь, я прочитаю первой, потом тебе скажу - читать или нет.
- Не нужно, неудобно как-то -человек же мне написал.
- Слушай, а может, это просто спам?
- Неееет, - протянула я, - в теме письма было написано, что оно адресовано именно мне.
- Ой, не накручивай себя, пожалуйста, - раздраженно сказала Эмма, наливая мне в кружку чаю. - Просто открой и прочитай. Может быть, кому-то помощь нужна? Влив в чай добрую порцию коньяку, я отхлебнула и буквально через пару минут почувствовала тепло, которое разливалось по телу и расслабляло мои мышцы и мысли. Взглянула ещё раз в окно - лица исчезли, и в свете лампы просматривались только виноградные листья. Просто листья... В голове прояснилось, и мысли выстроились в стройный ряд, - стало совсем не страшно открывать чьё-то письмо из Волгограда. Даже смешно, что я стала такой пугливой в последнее время. "Где ты, воинствующая амазонка из вольной Каракалпакии?" - подумала с сожалением, щёлкая по клавишам компьютера в поисках того письма. А в это время мой внутренний голос вёл свой обычный монолог, размышляя обо мне как о постороннем человеке. О, этот мой внутренний голос! О нём, о внутреннем голосе, я могу рассказывать часами. Последние месяцы он жил сам по себе и говорил, что хотел и когда хотел, часто вразрез с тем, как думала или полагала я сама. Он меня раздражал, но выключить, или хотя бы заглушить его, я не могла, как не смогла и на этот раз.
"Пугливая или неуравновешенная? Наверное, лучше сказать - выбита из седла? Два месяца не спать и не есть толком - ненормально. Это кого угодно свалит с ног, а ты всего-то стала пугливой. Нервы. Это всё - нервы. Нужно успокоиться. К психологу обратиться бы тебе. Нет, лучше не стоит, иначе придётся всё рассказывать ему. Сейчас тебе нужно всё, что случилось летом, зарыть поглубже и не доставать до поры до времени. Когда окрепнешь, расскажешь кому-нибудь постороннему, и тогда уже всё будет по-другому - не так больно, как сейчас. Хотя я не знаю, сможешь ли ты пережить всё произошедшее? Многие женщины просто сводят счёты с жизнью. Не все, конечно. Только те, кто пережить не может. Пе-ре-жить! Понимаешь, тебе нужно пережить всё это. Точно, просто нужно жить, приняв это и поняв.
Он умер. Умер. Нет его... И не вернуть его никогда сюда. Помнишь, что сказала тебе Каромат опа (1) в тот день? "Если бы Бог сказал нам: "Плачьте год, и после этого я верну его вам", - мы бы все сели здесь и плакали и год, и два, не прекращая. Но так не бывает. Смирись". Чудес не бывает. Ты сама его укладывала в гроб, сама готовила для него, чёрный костюм, в который он был одет, когда вы регистрировались в ЗАГСе. Ты знаешь, что его не вернуть. Просто - живи!". Слушая доводы своего здравомыслящего внутреннего голоса, я не совсем поняла смысл того, о чём прочла в письме от неизвестной мне Камиловой Миры из Волгограда. Перечитав, ошеломлённо уставилась на портрет покойного мужа. Как могут люди продолжать любить? Как они могут говорить о любви и надеждах, когда моего любимого нет? Как они смеют быть счастливыми, когда мир рухнул? Нет ничего вокруг меня, что бы приносило радость, а они говорят о любви и просят меня помочь найти какого-то Николая в Ташкенте? Боже мой, да как они могут?
Но мой внутренний голос вновь встрял со своими мудрыми мыслями: "Мир такой же, как и был прежде. Он не изменился для других, только для тебя он - в чёрных тонах. Миллионы людей любят, рожают детей и счастливы. Не проецируй своё горе на весь мир". Не знаю, сколько бы он ещё меня убеждал, но в кабинет вошла Эмма с чайником.
- Тебе свежего чаю налить? Ну, прочитала письмо? Кто это, и чего хотят? - вопросы, произнесённые скороговоркой, заставили мой мозг отключиться от сравнений жизни целого мира и моей. Уже спокойно, с откуда-то взявшейся иронией, я рассказала, что какая-то женщина из российского города Волгограда просит меня разыскать какого-то мужчину в Ташкенте. Всё, что ей известно, - это его имя и фамилия, но ни адреса, ни телефона она не знает. Судя по фамилии, этот Николай - кореец, а корейцев с такой распространённой фамилией как Пак в Ташкенте, как минимум, несколько тысяч. И где его искать?
- Серьезно? Она так и написала? Ищет Колю Пак из Ташкента? Наверное, в России считают, что в Ташкенте живут только узбеки и среди них - пара корейцев, поэтому Колю Пак найти можно быстро, - расхохоталась Эмма.
Мне и самой стало смешно. В миллионном городе найти одного корейца, у которого тёзок, наверное, пара сотен, нереально. Всё же люди не знают о нас ничего, не знают, сколько нас в Узбекистане и в Ташкенте, и сколько национальностей здесь, а сколько корейцев...
- А как она с ним познакомилась? Спроси её, эту Миру, - предложила Эмма.
- Ты считаешь, что я должна ей написать? - удивилась я. - Мне сейчас не до неё и её любви в Ташкенте. Мне вообще сейчас ни до чего дела нет. Я не сошла с ума -расспрашивать о ком-то, кого я знать не знаю, и знать не хочу. И вообще, пусть все меня оставят в покое! - почти выкрикнула я последнюю фразу, зачем-то швырнув лежащую до этого на столе книгу в угол комнаты. Хотелось орать во всё горло, выть, топать ногами и разломать всё вокруг.
- Между прочим, это была моя книга по психологии. Ну, и зачем ты её швыряешь? - спокойно спросила Эмма. - Не хочешь, не пиши этой Мире. Но пойми, если у тебя - горе, это не значит, что весь мир должен скорбеть с тобой и умываться слезами. Жизнь продолжается, хочется тебе того, или нет, а она продолжается. И эта Мира хочет быть счастливой. И потом, она же не знает, что у тебя муж погиб. Она же - не ясновидящая.
Подруга повторяла те же мысли, что твердил и мой внутренний голос, отстукивая молоточками каждое слово в моём мозгу, словно вбивая маленькие гвСздики с большими золотистыми шляпками. Шляпки крепко впивались в мозг, отчего хотелось вырвать волосы на голове вместе со ними. Но ещё один большой глоток чаю с коньяком расплавил гвСздики.
- Двое - на одного. Так не честно, - произнесла я спокойно вслух то, о чём думала.
- Конечно, я - одна за двоих. Потому что меня - много, поэтому мой голос за два засчитывается, - с улыбкой сказала Эмма, решив не обижаться на мой 'намёк' на её роскошное тело.
- Извини, ты не так поняла: я имела в виду тебя и мой внутренний голос. Вы - ты и он - говорите мне одно и то же, почти теми же словами, - улыбаясь, заметила я.
- Аааа, так ты со своим внутренним голосом беседуешь? Неплохо. И что он тебе ещё сказал? Может, это -твоё настоящее Я? Может, ты, которая разговаривает вслух, - не ты, а вот внутренний голос есть ты? - она уже откровенно веселилась.
- Вот тебе бы только надо мной посмеяться, - я сделала вид, что обиделась, но затем рассмеялась.
Весь дом спал, а мы с Эммой строили догадки, сидя на кухне, как эта Мира из Волгограда нашла Николая из Ташкента.
- Слушай, может быть, он в Волгограде арбузы выращивал? Я слышала, наши корейцы там арбузы выращивают, - едут туда на сезон, а потом на зиму домой возвращаются. Он с ней любовь крутил с весны по осень, а потом арбузы продал и уехал в Ташкент, не оставив ей своего адреса, - догадалась я.
- А, возможно, они познакомились в аэропорту или на вокзале. Так же часто бывает, - предположила Эмма. - Да напиши ты ей. Спроси, чего мы головы ломаем?
Спать всё равно не хотелось, даже несмотря на выпитый коньяк, поэтому мы опять перекочевали с кружками в кабинет и начали сочинять письмо Мире из Волгограда. Стараясь не обидеть её лишним словом, мы оттачивали каждую фразу и каждый вопрос. Главный вопрос был, конечно, таким: откуда Мира знает Николая, как они познакомились и где. Это давало возможность более-менее определить неизвестного мужчину из массы других Николаев Пак в Ташкенте, так как всегда среди знакомых найдётся человек, который слышал что-то о ком-то, который ездил куда-то. Благо, что мы обе - филологи, и словарный багаж богатый, но, несмотря на это, писали мы почему-то долго. Когда отправили письмо по электронной почте, было почти пять часов утра. Мне стало ясно, что нам всё же придётся искать Николая из Ташкента, вернее мне придётся, коль задала столько вопросов Мире. Эмма ушла в свою комнату, на ходу ругая меня за то, что ещё одну ночь она не спала нормально и теперь весь день будет ползать как сонная муха. Я же, взяв веник и совок, отправилась убирать улицу перед моим домом. Плохо мне, или хорошо, а убрать и полить участок вокруг необходимо. Негласные правила узбекской махалли никто ещё не отменил, и исключений для меня не было.
Это только начало истории, в которой автор тонко и проникновенно передал переживания женщины после потери близкого человека, показал путь ее возрождения, в котором приняли участие как друзья, дети, соседи, так и совсем чужие люди, оказавшиеся в нужное время рядом.
Продолжение истории вы можете прочитать в разделе автора: