- Как здорово, любимый! Я побегу собираться...
Солнце в зените, голубое бездонное небо, золотой песок, изумрудные волны... сплошные штампы, но лучше не скажешь. Да и зачем?
Две веб-камеры, закреплённые на пальмовых стволах, на противоположных берегах пролива, долго пытались увеличить и сфокусировать изображения, но так и не смогли разглядеть друг друга...
Ирониясудьбы С. Колоривар 4k "Рассказ" Юмор
Квазикурортный Косогорск - край калек, костоправов, коновалов - коптел, кособочась. Кругом кренились кабаки, корчмы, кружала, капельницы. Карликовое книгохранилище - крапинка культуры - кособочилось культурно. Косогорская касса "Копейка", каланча, каталажка, колоколенка кривобочились конгруэнтно. Катет казино "Карбованец" корректировался калымом - кибиточными кольями кочевников. Корявая каллиграфия конторы "Косогорский костыль" казалась кошмарной карой: косогорская кумысолечебница канула, косогорские конюшни канули, карапузов кружили карусельные каурые коняги. Костеобразующее кладбище Косогорска картинно кланялось крестами кесарю.
Казну Косогорска конопатил клан коренных каптёров. Классически. Каждогодно курортная колея Косогорска кривилась казнокрадством, коррупцией. Купля косогорских костяных кубиков купцами - копеечная. Копеечная корысть команды коренных каптёров камуфлировала крышевание казино, карточных катал, красильщиков коньяка...
Коренной каптёр Кочумелов касается калошами каменного квадрата Кавалеристов. Кружится комаром куратор Келдырин, калькулирующий кастрюлю конфискованной квашеной капусты. Кайма квадрата Кавалеристов - кабаки, кружала, капельницы, корчма. Кругом кома... Косогорские калеки кажут кашне.
- Как?!. Кусаться?!. Караул!!! Каннибализм!!! - крик крушит кому квартала. Конфликтуя, кубарем катятся к квадрату Кавалеристов крикун, кутёнок...
Каре кишмя кишит кинувшими корчемные каморки-клетушки калеками, клиентами кабаков: кучерами, конюхами, ковбоями.
Кочумелов ковыляет к кавардаку.
- Какой криминальный казус? Кто кого? Кастетом? Копытом? Клюкой? - колет Кочумелов клиентуру кабаков.
- Кажись, крикун - кустарь-корсеточник Крюкин.
Кустарь Крюкин кажет косогорцам конечность: кисть кровоточит, капли крови кропят камни квадрата.
- Коли каждый кобелёк клыками кусать... каюк конечностям кустарей! - кричит Крюкин.
- Кайтесь, косогорцы! - командует Кочумелов. - Которого косогорца кобелёк кусает конечности кустарей?!. Конкретизируете!
- Конечно, контр-адмирала Кушакова! - кипятится какой-то кучерявый кучер.
- Контр-адмирала Кушакова? Кхе... Климат капризный - краснею. Келдырин, кожан кидаю... Кумекай, Крюкин. - Кочумелов катит кадку к кустарю. - Как крохотный кутёночек куснул кулачище колосса?
- Крюкин карандашом колол кутёночка!
- Клевещешь, ковырятель кексов!
- Кажись, кобелёк-то конурный... - конкурирует куратор Келдырин. - Кукиш, кутёночек контр-адмиральский.
Кочумелов колеблется, конструирует кинологический контраргумент, констатирует:
- Конечно, конурный! Контур кобелька контрастен контуру колли.
- Кажется, контр-адмиральский... - качнуло кверху куратора Келдырина. - Клянусь, коттедж Кушакова кинул кутёнок!
- Кхе!.. - кашляет Кочумелов. - Климат коловратный - коченею... Келдырин, кожан.
- Кок контр-адмиральский ковыляет... Кульминация консенсуса... Казимир! Кажись, кутёнок контр-адмиральский... Как?
- Кривотолки!
- Кончить кобеля! - командует Кочумелов. - Кустарей кусает... Катает клещей, клопов...
- Кобелёк, - калякает Казимир, - контр-адмиралова кузена Карп Карпыча...
- Как?.. Карп Карпович... кремлёвский каптернамус Костолевский... - крадётся кротость коренного каптёра, - коротает косогорские каникулы... Катись колбаской! - командует Кочумелов кустарю Крюкову, кажет кулак.
Как-никак, каверзе конец, коренной каптёр Кочумелов катится костяным кубиком контролировать Косогорск.
Армия У, Нижний Новгород, 26, 27 сентября, 01 октября 2013 года.
Сазонов С.М. Собиратель осколков 16k Оценка:10.00*3 "Рассказ" Проза
Сергей Сазонов
данный рассказ имеется также в аудиформате посмотреть можно здесь http://www.avtorskimgolosom.ru/author.php?part=authors&author=sazonov
СОБИРАТЕЛЬ ОСКОЛКОВ
Ещё издалека я заметил, что моя скамейка занята. Каким-то боком занесённые сюда папаша с дочкой-первоклассницей оккупировали её. Жаль. Именно на этой скамеечке, слева от неработающего фонтана, мы договорились встретиться с одной интересной особой. Как раз сегодня особа имела возможность уделить пару-тройку часов лично мне. Рандеву женатых любовников как шпионские встречи и парк на краю города - идеальное место для этого. Днём он отдан мамам-бабушкам с их чадами. Вечером их сменят желающие "раздавить" бутылочку и шумные малолетки с пивом-чипсами. Тогда свободной скамейки не отыскать. А днём вон их сколько. Даже известная лавочка педиков, туда дальше в лес, за кусты и та сейчас пустует. Как в сказке: "Направо пойдёшь ...". Нет, мы уж лучше налево. В духе традиций, так сказать. И моё "налево" как ни странно по прямой в сторону моей заветной скамейки. Кстати, она как раз освободилась. Папаша с дочуркой наконец-то оставили её и двигались мне навстречу. Мы поравнялись. Пост сдал, пост принял. Взгляд неожиданно зацепил надутое лицо девочки. "Чего-нибудь не докупили?" Знакомо. У самого дочка такая же. Куклы, мячики, шарики, опять куклы.... В этом возрасте игрушки - всё, цель жизни. Купи, купи, купи-и-и.... Хотя чего я наговариваю, у взрослых тоже свои игрушки, только они гораздо дороже.
Я хотел уже приземлиться на мою скамейку, как обнаружил, что она опять занята! Не может быть?! Я точно видел, что к ней никто не подходил! И, тем не менее, на краю её сидел баскетбольного роста мужчина, не по-летнему в чёрном длиннополом плаще. Рядом с ним большая квадратная сумка, с длинным ремнём, чтобы носить через плечо. Я помедлил, раздумывая, не перейти ли на другую скамейку? Затем решил, что сбегать не солидно. И, потом, она - моя. С ней связаны самые приятные моменты лета. Чего это я завожусь? Подумаешь, кто-то тоже решил на ней посидеть. Устал человек (вон сумка, какая, потаскай), немолод (я разглядел седые виски у соседа, его пожухлую кожу), не ночевать же он здесь намылился. Отдохнёт немного и дальше пойдёт. Впрочем, и я со своей дамой рассиживаться тут не собирался. Прогуляемся для близиру по парку и на квартиру к приятелю. Тому через час на смену. Его ключи уже у меня.
Я присел. Мужчина и не подумал для вида тронуть сумку, мол, не против вынужденного соседства. Похоже, ему было не до меня. Испарина проступила на его лице, бледненьком, несмотря на конец лета. "Откуда ты, милый: бледный, с сумкой и в плаще?" Пофантазировать, что он - сотрудник сверхсекретного объекта, что глубоко под землёй. Получил отгул, вылез погреться на солнышке. Ну, или что-нибудь в этом роде.
Рвотный спазм колыхнул соседа. Он вскочил со скамейки и всей своей долговязой фигурой скорчился над урной. "С похмела?" - первое, что приходит на ум, глядя на подобную картину. Нет, сегодня явно не везло. Утром чуть не назвал жену чужим именем, на службе начальник вдруг закозлился, хотя заранее с ним было договорено, отпустить меня на пару часиков с работы. Скамейка, опять же, оказалась занятой.... Всё одно к одному. Сейчас появится моя подружка, а я в компании блюющего типа. Супер! Но от мужика перегаром не несло. И на том спасибо. Всё же, как я не кипятился, российское сердоболие, сидящее в нас на генном уровне, одолело неприязнь. "Вам плохо? Помочь?" - обратился я к бедолаге.
Страдалец обернулся на голос, сделал рукой предостерегающий жест. Его ещё раз дёрнуло, затем спазмы прекратились. Сосед вернулся на скамейку, вытирая лицо платком. Сам весь в черном, а платок кипельно белый. Похмельем от него не веяло. И ещё этот плащ не по погоде. "Нездоровиться?"
- Вам плохо? - переспросил я.
Мужчина с интересом глянул на меня. При этом морщинки у его глаз резко обозначились, серьёзно прибавляя их обладателю возраста.
- Какие вы смешные, люди, - неожиданно произнёс он, - Друг к другу обращаетесь на "Вы", а к Богу на "ты". "И оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим...". На "ты", Богу, как равному. И вправду, смешные вы.
- А Вы?... А ты..., - поправился я, - Ты кто? Не человек что ли?
- Я? - Он чуть помедлил, как бы подбирая слова, - Я - просто Собиратель осколков.
- Каких осколков?
Сосед улыбнулся. Наверное, вид мой сейчас откровенно глупый.
- Осколков памяти, - вздохнул он. - Память всегда состоит из осколков.
- Как это?
Сосед полез в сумку, выудил оттуда осколок зеркала, протянул мне. Я взглянул в осколок. Как ожгло. Из зеркального кусочка на меня глядели грустные глаза ребёнка. Одно дело видеть горе взрослого, другое - малыша.
Над ухом произнесли:
- Это глаза девочки, что до тебя сидела здесь с папой. С "воскресным" папой. - Добавил сосед, - Отец немного погулял с ней, немного побаловал и ему опять уходить в другую семью. А ей оставаться.
- И зачем это ... тебе?
Сосед пожал плечами:
- Мне лично это не нужно. Это моя работа - собирать осколки.
- А для чего собирать их? - не понимал я.
- Память - самое страшное наказание. Память и Совесть. Вы, люди грешите, а мы за вами собираем осколки-воспоминания.
- Зачем?
- Ты веришь, что в аду души жарят на сковородках? - Усмехнулся сосед.
Теперь уже я недоумённо пожал плечами:
- Принято так считать.
- А сам-то как думаешь? Бестелесную душу и на сковородке!? Мучения там, - сосед неопределённо указал рукой куда-то в небо, - Это вновь и вновь сожалеть о своих ошибках, о вольной или невольной подлости, о малодушии, переживать самому, нанесённые тобой обиды. Там, - сосед вновь указал на небо, - совесть не заглушить пьянством, и оправдываться не перед кем. Твои осколки и перебирать их тебе. И так постоянно, изо дня в день, из года в год, без выходных, до кровавых слёз, до блевоты.
- Как только что у тебя?
- Издержки профессии, - Сосед вновь промокнул лицо платком, - С утра нахватался негатива. Чужие эмоции, а переживаешь словно свои. Никак не могу привыкнуть. Чёртова работа, чёртова судьба. Кстати, тебя такая же ждёт.
- Меня? Собирателем быть?
- А кому же ещё? Ты ведь писатель.
- И что из того, - скромничаю.
Оно конечно приятно, когда безвестного бумагомараку называют писателем.
- Не обязательно получить признание, чтобы стать Собирателем осколков, - прочитал мои мысли сосед, - Ты ведь видишь меня. Другим этого не дано. Свой крест Собирателя несут те, кто способен пропускать через себя чужие чувства. Потому к нам больше всего приходят из писателей. Только не обольщайся. Ходить в Собирателях не благо. Чужие грехи покоя не дают и своих никто не отменял. Душа на разрыв, сам видел.
"О чём он? Какие Собиратели? Какие грехи?" Я вгляделся в собеседника. Улыбка стёрлась с его лица. Глаза,... глаза усталого человека. Не походил он ни на завзятого шутника, ни на или сумасшедшего. Я опустил взгляд на осколок зеркала в моей руке. С него ещё глядели на меня грустные глаза девочки. Как такое можно? Вместо ответа сосед тронул меня за плечо и указал на бабочку, что зависла в воздухе в паре шагов от нас. Она не махала крыльями, а, замерев, тем не менее, не падала! "Время остановилось? Или это мои последние мгновения?...".
- Тебе ещё долго жить, - оборвал мои страшные догадки Собиратель, - Тебе ещё совершать и совершать ошибки. И расплачиваться за них. А мне пора.
Он начал терять очертания, расплываться и вдруг исчез. Бабочка перед моим лицом замахала крыльями, забрала вверх и улетела. Осколок зеркала в моих руках напомнил о себе острыми краями. Детские глаза, исполненные тоской, продолжали глядеть с него. Изображение стало тускнеть, растворяясь в глади стекла. Также обиды наших детей тонут в рационализме взрослых. "Не забыть записать эту мысль", - подмигнул я уже своему изображению в осколке.
Как ни хорохорься, а настроение уже не то. Нет, не из-за откровения Собирателя, от судьбы не уйдешь. Глаза девочки не отпускали. И застывший в них вопрос: "Почему, папа?". Воскресный папа! Ловлю себя на мысли, что сам в шаге от этого. Уж больно сладка подружка, что занимала все мои помыслы последнее время. Чтобы потом мне вложили в руки осколок зеркала-памяти с глазами моей дочери?
Не глядя, достаю мобильник, набираю знакомый номер.
- Я уже скоро, - слышу в трубке игривый голосок.
Сбивчиво лепечу:
- Прости, срочные дела образовались. Сегодня никак не могу. Извини, прости, - и отключаю телефон.
Быстрей отсюда, чтобы не объясняться глаза в глаза. Сейчас просто не время. Потом, как-нибудь потом. Спешу через другой выход из парка. Пусть дальше, но чтоб наверняка не встретиться. Бегу? Спасаюсь? Наверное - да.
<
7
Панченко А.В. Секрет старой башни 4k Оценка:7.54*4 "Миниатюра" Фантастика
Входные двери распахнулись, и в прихожую влетел Женька.
- Мама, - прокричал он, снимая на ходу сандалии, - я такой голодный, что и слона бы съел!
- Проходи-проходи, "слоноед", я тебе каши положила, - ответила мама с кухни.
- С апельсиновым сиропом?
- Конечно. Разве заставишь тебя кашу без сиропа есть?
Женька плюхнулся на табуретку.
- Чем ты сегодня занимался? - спросила мама.
- Играли с ребятами в догонялки у старой немецкой водонапорной башни, - ответил Женька с набитым ртом, звонко стуча ложкой по тарелке.
- Сколько раз я тебе говорила, не ходи ты к этой башне. Свалишься откуда-нибудь, голову разобьешь.
- Да ладно тебе, мам, - отмахнулся сын, - я уже большой.
- Ишь ты - большой! - усмехнулась мама. - Ешь, давай, да иди, ложись спать. Завтра утром вы с папой собирались на рыбалку, если ты не забыл.
Женька театрально хлопнул себя ладонью по лбу.
- Вот, я старый склеротик! - воскликнул он, сунул в рот последнюю ложку каши, выпил компот и встал из-за стола. - Спокойной ночи, мам.
- Спокойной ночи, сынок.
Женька развернулся и потопал к себе в комнату. И тут мама обратила внимание на истрепанный пожелтевший клочок бумаги, торчащий из заднего кармана его джинсовых шорт.
- Что это у тебя?
- А, нашел в щели между кирпичами в стене башни. Наверно, мальчишки с соседнего двора играли и оставили послание. Держи, - он протянул бумажку маме, - почитай, а я пойду спать.
Мама развернула листок, исписанный прыгающим почерком.
"Какой сегодня день, не знаю. Да и, спросите вы меня, какой год, тоже не отвечу.
Наверно, я сошел с ума. С тех пор, как я вошел в эту злосчастную башню, я не могу вернуться домой. Да что там - домой? Каждый раз, когда я выхожу наружу, то попадаю в какой-то странный мир.
Взять, к примеру, вчерашний день. Я вышел и обомлел.
Все пространство передо мной было покрыто густой растительностью, причем такой, которую я видел только в учебнике по ботанике, а в воздухе стрекотали гигантские насекомые.
Неделей раньше, меня взяли в плен немцы, но я сбежал. Мое счастье длилось не долго, они поймали меня раньше, чем я смог добраться до башни, и снова посадили за колючую проволоку, где уже сидел я... Второй я! Понимаете? Я вместе с собой придумал план и сбежал в очередной раз.
Сейчас я сижу на вершине пирамиды и пишу это послание. Помогите мне отсюда выбраться, прошу вас!
С уважением, Артем Вавилов."
"Ох, уж, эти мальчишки", - подумала мама, сложила письмо и положила его в карман халата.
Хлопнула входная дверь, мама вздрогнула от неожиданности, а из прихожей послышался голос Женьки:
- Мам, я такой голодный, что и слона бы съел!
- Как? Ты же только что кушал, - удивилась она.
- Что-то не припомню.
- Ладно, проходи, положу тебе еще каши.
Удивление бы пропало, если бы она не увидела клочок бумаги, торчащий из кармана Женьки, вошедшего в кухню.
- Садись, ешь, - сказала мама, а сама, на негнущихся от волнения ногах, прошла к его комнате, приоткрыла дверь и прислушалась.
Сын сладко посапывал во сне, закутавшись в одеяло. В то же время с кухни доносился звонкий стук ложки.
Птах В.Ю. Торчковый гипнотезер 22k "Рассказ" Юмор
Я, Кабан и Таракан сидели на бордюре возле гаражей и мирно втыкали. Во что мы втыкали? А какая разница во что втыкать, главное, чтоб не друг в друга. На улице уже начало темнеть. Значит, втыкали мы уже долго, подумалось мне, когда я вынырнул из своих отвлеченных мыслей. Я посмотрел полузакрытыми глазами на дремлющего Кабана, потом медленно повернул голову и посмотрел на Таракана и понял, что им обоим то же было хорошо. Как бы в подтверждение этого Таракан произнес, растягивая слова:
- Да-а-а, хорошо мы сегодня поставились. Надо будет, потом еще взять у Санька порошка, догнаться. Слышь, Кабан, - Таракан повернулся к Кабану, который сидел по другую сторону от меня, - догонимся потом?
Кабан услышал свое имя и поднял голову.
- Чего? - переспросил он растерянно, видимо с трудом соображая где он.
Его отрешенный вид развеселил Таракана.
- Ты только глянь, Вовчик, на его упоротую репу, - с усмешкой произнес Таракан, обращаясь ко мне и кивая на Кабана. - Его плющит не по-детски. Не залипай, Кабан! Я говорю, надо будет еще взять чуток геры, догнаться.
Я осадил жадного до кайфа Таракана:
- Не мешай ты ему втыкать. Видишь, человек выгребает тягу, а ты к нему пристаешь. Может он там в своих глюках телку лапает.
- Какой он человек, - не унимался Таракан, - он же Кабан! А у кабана в глюках может быть только одно - миска с котлетами. В нем же сто двадцать килограмм убитого в хлам сала, - язвил Таракан.
- Очень смешно, - отозвался на это Кабан равнодушно, прибывая одновременно и с нами и в своих мыслях, - А в тебе тогда, Таракан, сколько убитых в хлам костей?
- Ха! - усмехнулся я и толкнул Таракана в бок. - Как он тебя подколол. А действительно, ты сколько весишь, Тараканчик - баянчик? Килограмм сорок в тебе есть?
- Сколько надо, столько и есть.
- А давай сделаем пересадку, - предложил я Таракану весело. - Вырежем жир с задницы Кабана, у него потом все равно еще нарастет, и наложим тебе на лицо. А то на тебя ночью страшно смотреть. Ты как, согласен?
И я опять толкнул в бок Таракана.
- Да иди ты...- злился Таракан. - Я смотрю, ты, Вовчик, к заднице Кабана стал не равнодушен.
- А чё ты такой злой? Тебя что, уже попустило? А может тебя уже кумарит?
- Нет, меня прет как бегемота, - кривляясь, проговорил Таракан. - Конечно попустило. Это вы тут вдвоем сидите, рубитесь, а я уже давно втыкаю трезвый, как дурак.
- А ты втыкай как умный, - проговорил я с безмятежной улыбкой.
- Харе прикалываться. Надо пойти еще взять и замутить.
- Так пойди и возьми. Кто мешает?
- Так у меня денег нет.
- И у меня нет, - сказал я.
- У Кабана еще есть, я знаю. Возьмем еще, Кабан? - окликнул Таракан залипающего Кабана.
- Посмотрим... Потом... - проговорил Кабан в ответ с закрытыми глазами. Ему не хотелось говорить, ему хотелось залипать.
- А что тут смотреть, тут брать надо, пока есть, - настаивал Таракан, - Ну а на Вована мы брать не будем. Ему не надо догонятся, он в ремиссии. Его гипнотизер отучил ширятся.
Таракан имел в виду мое недавнее посещение гипнотизера, который обещался моей мамке меня закодировать. Но что-то облажался он малеха со мной. Деньги взял, а результата никакого. Зря только ходил к нему несколько раз.
- Да, - усмехнулся я, - ширяться он меня отучил, а вот нюхать забыл отучить. Так, что берем и на меня.
- А что вам там в больничке твой гипнотизер втирал? - поинтересовался у меня Таракан.
- Ну, много чего втирал, - ответил я и стал рассказывать про свое посещение гипнотизера.- С начала он рассадил всех нас полукругом, в такие удобные кресла и давай чесать по ушам, мол, какая это классная штука гипноз. Мол многие, благодаря гипнозу, соскочили с иглы и всякое такое, а потом включил спокойную такую музыку, мы закрыли глаза и он нас стал гипнотизировать.
- Как?
- А вот так.
Тут я заговорил внушительно, стараясь подражать голосу гипнотизера:
- Сейчас, на счет пять, вы погрузитесь в глубокий и спокойный сон. Один. Ваше внимание на ваших ногах. Ваши ноги расслабленны. Пальцы ног расслабленны. Они наполняются теплом. Тепло медленно поднимается от ступней ног к коленям. Колени расслабленны, им хорошо. От коленей тепло медленно поднимается к бедрам ног. От бедер ног тепло медленно поднимается к животу...
- Подожди, а к члену? - перебил меня Таракан. - Ты по ходу член пропустил. Между бедрами и животом.
- Да не перебивай ты, - отмахнулся я от Таракана. - Я только в образ вошел, а тут ты со своим членом. Не было там ни какого члена.
- А куда он делся?
- Он отсох от ширки, - бросил я недовольно. - Ты можешь помолчать минуту?
- А я молчу. Ты рассказывай. У тебя хорошо получается. Меня даже на сон стало тянуть.
- В общем, так... А на чем я там остановился? Куда там тепло уже дошло?
- К животу, кажется дошло,- напомнил мне Таракан и добавил тихо. - Хотя должно было дойти к члену. Если б он не отсох...
- А, да,- вспомнил я. - В общем, тепло в животе. Живот расслабленный и всякое такое. А потом он говорит - два! Ваше внимание на ваших руках. Ваши руки расслабленны, кисти рук расслаблены. Они наполняются теплом. Тепло медленно поднимается к предплечью рук, - я говорил неторопливо, с расстановкой, как и положено гипнотизеру. - Три! Ваше внимание на вашем лице. Лицо расслаблено. Губы внизу дрожат. Губы расслаблены. Язык теплый, расслабленный. Уши расслаблены. Дыхание ровное, спокойное. Ничто вас не тревожит. Пять! Вы погружаетесь в сон. Вы засыпаете. Вы видите перед собой широкое, зеленое поле. Светит солнце. Поют птицы. Кругом растут цветы. Порхают бабочки. Вам хорошо и спокойно. Вы идете по тропинке через поле и выходите на берег реки...
И тут вдруг посередине этой фразы - бах. Голова Кабана упала на колени и осталась так лежать не двигаясь. Кабан, по всей видимости, заснул. Мы с Тараканом удивленно переглянулись.
- Это ты его усыпил своим гипнозом, - проговорил мне Таракан шепотом, чтобы не разбудить Кабана.
- Ты думаешь? - так же шепотом произнес я. - А может, он сам уснул?
- Не-е-е, это ты его вырубил своим внушением. Он теперь под гипнозом. Ха, прикинь какой прикол! Вот это номер.
Я удивленно посмотрел на спящего Кабана и подумал, что Таракан может быть и прав.
- Внуши ему еще что-нибудь. Поприкалываемся с него, - подбивал меня Таракан поглумиться над Кабаном.
- А что ему внушить?
- Ну, пусть он пойдет цветы собирать, по тому полю, про которое ты говорил. Маки, например.
- Ага, и нарвет нам стакан маковой соломки,- хмыкнул я. - Ты чё, такое не прокатит. Надо что-нибудь попроще придумать.
- Ну, тогда внуши ему, чтобы он блеванул.
- Думаешь получится?
- Ты попробуй, а там видно будет.
- Давай попробуем, - согласился я, потому что самому было интересно, как я умею внушать.
Я быстро придумал, что нужно внушить Кабану, чтобы его стошнило, и приступил:
- Ты, Кабан, видишь себя на районе, - заговорил я над Кабаном в полголоса. - К тебе подходят твои корефаны. У них в руках толстый пакован геры. Ты разворачиваешь его и видишь, что он наполнен грязным порошком вперемешку с кучей мерзких червей и тараканов. Они копошатся в порошке и расползаются в разные стороны обдолбленные и убацанные. Они ползут к твоим рукам и заползают тебе под рукава...
- Фу, какая гадость, - произнес брезгливо Таракан чуть слышно. Я цыкнул на него, чтобы он не мешал сеансу.
- Ты, Кабан, - продолжал я, - ловишь одного таракана, самого белого и говоришь: "Да он весь в герыче, его можно растереть и ширнуться этим тараканом. Он должен классно вставить". Потом ты разламываешь его пальцами на мелкие кусочки, растираешь в ладонях в порошок и засыпаешь весь этот бутор в ложку. Ты подогреваешь тараканий раствор и заправляешь им баян. В шприце плавают тараканьи лапки и личинки, потому что это была беременная тараканья самка. Но ты не знал об этом. Ты вводишь эти личинки себе в вену, и они растекаются по твоему телу. Из личинок быстро вырастают взрослые тараканы и начинают выгрызаться наружу. Твое тело покрывается гнойными нарывами и язвами. Из гнойных ран лезут и вываливаются тараканы. Тебя всего трусит и колбасит. Ты весь в язвах и гное. Тебя тошнит и выворачивает. И ты блюешь...
И тут, после этих слов, Кабан действительно взял и блеванул. Мы были в восторге. Я думал, что Кабан сейчас проснется, но он продолжал дремать, уткнувшись лицом в колени.
- Ты это видел?! - радостно прошептал Таракан. - Он блеванул, как ты сказал. Это ты ему внушил! Ты его реально загипнотизировал. Продолжай, проорем с него, - подначивал меня Таракан.
Я сам не ожидал такого эффекта от своего гипноза. Мне это понравилось, и я продолжал вещать почти над самым ухом Кабана:
- Ты теперь не можешь больше смотреть на этот грязный, кишащий тараканами пакован геры. Ты его ненавидишь, ты с отвращением отбрасываешь его в сторону и говоришь своим корешам, что ты больше никогда не притронешься к порошку...
- Никогда...- вдруг ели слышно во сне проговорил Кабан.
- Ты слышал! - тихо произнес Таракан, толкая меня в бок и чуть ли не подпрыгивая от восторга. - Вот он гонит!..
- Тише ты, - оборвал я Таракана, - разбудишь.
И уже громко я продолжал гипнотизировать Кабана:
- Теперь ты решил навсегда завязать с ширевом. Твои друзья торчки стали тебе чужими. Ты от них отстранился. Они больше никогда не смогут подсадить тебя на иглу. Ты теперь сильный. Ты отказался от этого дерьма. Тебя не будет больше тянуть вмазаться. Ты теперь свободный как птица...
- Как птица...- пролепетал за мной Кабан в забытье.
Таракан давился от смеха, закрывая рот рукой. А я продолжал, довольный своими гипнотическими успехами:
- Да, ты, Кабан, теперь свободный как птица. А птицы не ширяются. Они вьют гнезда и отсиживают яйца. Ты теперь будешь парить без кумаров над всеми нами, счастливый и радостный. Без этих гребаных кумаров. И тебе не нужно будет бегать по району в поисках порошка, он тебе больше не нужен. Ты соскочил с этой гнилой темы навсегда...
- Навсегда...- как далекое и глухое эхо повторил Кабан.
Тут Таракан не выдержал и громко произнес:
- Вот он гонит!
От этого окрика Кабан проснулся и выпрямился.
- Вот ты, Кабан, гонишь! - повторил Таракан, обращаясь к Кабану. - Ты только прикинь, Кабан, мы тебя сейчас загипнотизировали!
- Чего? - растерянно спросил Кабан, тупо моргая на нас заспанными глазами.
- Раздупляйся скорей! - отрезвлял его Таракан громким голосом. - Я говорю, мы тебя загипнотизировали, и ты уснул.
- Да вы, пацаны, гоните, - недоверчиво проговорил Кабан. - Какой еще нафиг гипноз. Вас что, прет?
- Я тебе, Кабан, отвечаю. Мы тебя загипнотизировали. Вован, скажи ему, а то он не верит.
- Да, Кабан, - подтвердил я, - мы тебя загипнотизировали и ты вырубился, а потом даже блеванул по моему приказу. Вон сам посмотри, если не веришь, у тебя ботинок облеванный.
Кабан присмотрелся к своему ботинку.
- Твою мать!.. - выругался Кабан и стал вытирать ботинок об траву. - Вот меня рубануло. Я даже не помню, как блевал.
- Я же говорю, - усмехался довольный Таракан, - у Санька порошок то, что нужно. Надо еще пойти взять, догнаться. Пока у него есть. Ну что, Кабан, у тебя же еще осталась лавешка, пошли возьмем еще, замутим.
- Не, пацаны, я пасс, - вдруг неожиданно отказался Кабан. - Мне в магазине еще надо скупиться. Что я дома скажу, если прейду домой без хавчика?
- Какой тебе еще хавчик, Кабан? Хватит о хавчике думать. Надо о высоком подумать. Ты что покайфовать еще не хочешь?
- Да ну на фиг, - отказался Кабан.- Уже сегодня кайфанули, хватит. Лучше я пойду домой, - сказал Кабан твердо и поднялся со своего места.