Аннотация: А может и не рассказ. Сам не знаю, что это будет или не будет вообще...
22 апреля 1887 года. 19.09
На столе перед прыщавым парнем, одетым в старомодный, изрядно поношенный костюм, стоял до краев налитый гранчак мутной жидкости, сверху, как для поминания умерших, накрытый бутербродом из 2 кусочков ржаного хлеба, перемазаных тоненьким слоем топленого свинного жира. Совершенно неуместно, возле лампадки с образами, поблескивал револьвер...
Будущий гений советской литературы в трудные минуты своей жизни любил смотреть на себя в зеркальце и описывать на бумаге все эмоции, так сказать от третьего лица.
На желтом тетрадном листочке красовалась жирная клялкса с раздавленным тараканом. Далее всего одна фраза:"Алексей горько улыбнулся..." Почерк совершенно неразборчивый. Алексей изрядно пьян...
- Кто это написал? Я? Разве можно улыбаться горько? Горько можно целоваться, ну или на худой конец напиваться...
Ну что ж, буду пить горько и буду Горьким! Решено!
А звать меня буду Максим, потому как буду строчить свои гениальные произведения, как из пулемета: "Айн-цвайн!Тра-та-та-та!!!", - Алексей истерично захохотал, продемонстрировав при этом непристойный жест в виде согнутой руки невидимым врагам пролетариата, на глаза навернулись слезы и стало трудно дышать.
- Опять меня любимая бросила... "Ах, Пешков, мой милый Мальчик, вы просто винтик всей этой системы. Нет - вы даже не винтик Алешенька - вы просто Пешка!"
- Су...ка! - Алексей резким движением опрокинул стол и бросился к оружию.
Выстрел! Боль... Величественный туннель и свет!!!
Первый ангел. (Функция: "Запрет на смерть!" )
- Живи и странствуй! Да пребудет с тобой великий дар!!!
Ровно через 40 лет, ровно в этот же день и в это же время в его романе "Жизнь Клима Самгина" появилась фраза, изменившая судьбы многих людей, если не сказать всей страны... Она звучала так: "А был ли Мальчик? Может и не было никакого Мальчика..."